Змеиная школа. Подруга бога

Глава 14 Обратная сторона силы

Влад

Дверь комнаты тихо и протяжно скрипнула, и Влад недовольно поморщился от неприятного звука. Так всегда: чем больше стараешься действовать тихо, тем громче получаются даже самые элементарные вещи.

За спиной раздались едва слышные шаги, и молодой человек вздрогнул, от неожиданности выронив ключи от машины на пыльную ковровую дорожку, застилающую коридор третьего этажа.

– Ты куда-то собрался?

Влад выругался про себя и обернулся, даже не пытаясь спрятать ключи в кулаке. Сзади с невозмутимой улыбкой стоял Ян. Несмотря на то что теперь они жили в разных комнатах и Влад с ним не мирился, друг вел себя так, будто они и не ругались. Их связывало слишком многое: общие идеи, цели… Даже если бы Влад хотел поступить иначе, Яна все равно пришлось бы терпеть, невзирая на то что простить его предательство Влад пока не мог. Дружба с богом смерти походила на бег по лезвию бритвы: одно неверное движение – и соскользнешь в пропасть. Приходилось балансировать и всегда находиться настороже. Ян всегда был себе на уме.

– Ну? Ты ответишь или так и будешь изучать пыль на полу?

– Хочу прогуляться, – буркнул Катурин, понимая, что отрицать свои намерения бесполезно. Даже дураку понятно, что в дубленке он не в столовую за пончиками собрался. А Ян не дурак.

– Похоже, гулять не в окрестностях будешь? – Друг кивнул на зажатые в руках Влада ключи с эмблемой «Ауди».

– Не в окрестностях. Я – в город. – Разговаривать не хотелось. Влад опустил глаза, надеясь, что надоедливый товарищ отстанет, но Ян сегодня был удивительно настойчив.

– Ты зачастил туда в последнее время.

– Не понимаю, почему тебя это волнует? Какое тебе дело до того, как я провожу свое время?

– Меня вообще мало что волнует, ты это прекрасно знаешь. Просто интересно. Раньше ты выбирался в Питер хорошо если раз в год. Что сейчас тянет тебя туда несколько раз в неделю?

– Хорошо, – сдался Влад, понимая: так будет проще. – Я был у Вероники. И сейчас поеду к ней.

– Что? – Ян не поверил своим ушам. – Но зачем? Нет, я, конечно, не против, просто не понимаю, к чему все это. Ты же прекрасно знаешь: несмотря на то что оболочка передвигается и иногда даже говорит, она все равно мертва. Смысл?

– Я тоже так думал. – Влад согласно кивнул. – В первый раз поехал, повинуясь какой-то глупой надежде… Я должен был убедиться.

– Убедился? – зло бросил Ян и замер, сраженный догадкой. – Ты ведь не думаешь… – прошептал он, сопоставив факты и правильно истолковав молчание друга.

– Я никогда бы не поверил в то, что Вероника осталась жива и ее частичка все еще цепляется за тело и пытается вернуться к нормальному существованию, если бы не увидел вот это.

Влад расстегнул куртку и протянул Яну сложенный в несколько раз альбомный листок. На нем были изображены переплетения разноцветных нитей, в которых запуталась маленькая девочка-мотылек с прозрачными крылышками.

– Что это?

– Ее рисунок. Ты можешь представить, чтобы так рисовала пустая оболочка?

– Нет. – Ян закусил губу и хотел что-то сказать, но его отвлек тренькнувший мобильный телефон. Пока он доставал из чехла строгий черный айфон последней модели, Влад бережно сложил рисунок, убрал его в карман и небрежно бросил, обращаясь к Яну:

– Теперь ты понимаешь, почему я езжу к ней?

– Да… – отрешенно отозвался Ян, не отрываясь от экрана мобильника. На смуглом лбу появилась едва заметная вертикальная морщина.

Влад хмыкнул про себя. Похоже, друг потерял интерес к разговору. В данный момент его волновали иные проблемы. Что же, это к лучшему. Владу вообще не хотелось ни с кем обсуждать то, что он делает. Он чувствовал себя слишком виноватым перед Вероникой и именно поэтому раз за разом возвращался в обычную квартирку на окраине Питера. И не желал объяснять Яну, зачем тратит время на ту, которая уже никогда не будет полноценным человеком. И уж тем более нагом.

– Ну, я пошел? – для порядка поинтересовался он.

– Иди. – Ян резко развернулся и кинулся вниз по ступеням.

Интересно, что его так взволновало? Подобное поведение не было свойственно другу. Обычно он доводил разговоры до конца, а не убегал на середине.

Впрочем, Влад не стал забивать себе голову еще и этим обстоятельством. Он поторопился к выходу, надеясь, что непредвиденные встречи на сегодня закончились. Не хотелось бы снова пересечься с кем-нибудь столь же любопытным.

Алина

Утро для меня началось поздно. Когда я открыла глаза, часы на мобильнике показывали почти половину третьего. Я выспалась, отдохнула, была полна сил и энергии. Даже рана, нанесенная дакини, почти не болела, осталось только легкое покалывание на шее возле затылка. Я потянулась и с удивлением уставилась на Ксюхину кровать. Было очень странно, но подруга тоже еще не встала. Хотя кто знает, быть может, вчера почти до утра гуляла не только я.

– Вставай, соня! – бросила я подруге и отправилась умываться в ванную комнату. А когда вернулась, обнаружила Ксюшу в той же позе.

Это мне не понравилось. «Источник дармовой энергии накрылся», – мелькнула мысль, поразившая своей отстраненностью и безразличностью. Преодолевая вполне понятное чувство брезгливости, я подошла к кровати и тронула соседку по комнате за плечо.

Я не ждала ничего и уже считала ее просто безжизненным телом, которое вызывало лишь омерзение и желание как можно скорее от него избавиться. Как я ни пыталась найти в душе сопереживание и сочувствие, не могла. Маленькая испуганная Алина спряталась в темный уголок моего сознания и билась там слабыми кулачками о стеклянную стену змеиного равнодушия. Я ее чувствовала и даже хотела выпустить, но не могла. Только безразлично смотрела на разметавшиеся по светлой наволочке каштановые Ксюхины кудри.

Стеклянная стена осыпалась сотней больно ранящих осколков, когда я поняла, что соседка пока жива. Дыхание, едва различимое, поверхностное, все еще можно было почувствовать. Я не заметила бы его, если бы оставалась человеком, но сейчас чувствовала искру жизни, все еще теплящуюся в почти безжизненном теле. Маленький, почти не заметный огонек в районе сердца.

Слезы брызнули из глаз, руки задрожали, а из груди вырвалось приглушенное рыдание. Хладнокровная змея, обиженно зашипев, отступила, а я плюхнулась на колени возле подруги, с ужасом замечая, как с каждой секундой тухнет пламя, поддерживающее в Ксюше жизнь. Накатило опустошающее отчаяние, боль и стыд. Хотелось орать в голос. или рыдать, но я из последних сил сдерживалась, стараясь не потерять надежду на то, что все еще можно исправить.

Я кинулась к столу, схватила дрожащими руками мобильник, попыталась набрать номер Яна, но поняла: это не выход. Он просто не успеет прийти на помощь. Я не могла просто сидеть и ждать, когда по моей вине умрет Ксюша, и поэтому метнулась обратно к кровати. Схватила подругу за руки, пытаясь сообразить, как помочь. Ян ведь может. Он умеет делиться энергией. Раз я умею высасывать жизненную силу, по идее, должна сообразить, как вернуть излишек.

Я боялась направить на Ксюшу свои нити: одно неверное движение, и исчезнет то, что заставляет ее дышать. Огонек, поддерживающий жизнь, почти погас. Пытаясь сделать хоть что-то, я осторожно подула, словно пытаясь разжечь затухающий костер. К моему удивлению, слабое пламя дрогнуло и начало разгораться.

Давать жизнь оказалось значительно сложнее, нежели забирать. Я сидела возле неподвижного тела и по капле возвращала отобранную за ночь энергию. Голова кружилась, руки дрожали, но я боялась прервать процесс. В Ксюше было слишком мало силы, но хуже то, что и у меня ее почти не осталось. Вскоре я почувствовала, что критическая точка преодолена: к моей соседке медленно возвращалась жизнь. Порозовели щеки, выровнялось дыхание.

Я облегченно выдохнула и набрала эсэмэс Яну: «Ксюше очень плохо, я забрала у нее слишком много». После этого позорно ретировалась из комнаты. Я не хотела видеть Яна. Точнее, боялась его реакции и не могла заставить себя посмотреть в глаза Ксюше, когда она очнется. Пришлось бы врать о причинах ее плохого самочувствия, а я не могла. Это было слишком мучительно.

Я не знала, куда идти, хотелось спрятаться ото всех. Забиться в норку и сидеть там тихо-тихо. Я никогда еще не чувствовала себя настолько отвратительно, в душе была пустая черная дыра. Было сложно поверить в то, что я едва не убила человека, пусть неосознанно, но все же.

А реакция после? Она испугала меня намного сильнее. Какое-то время мне действительно было все равно, жива Ксюша или умерла, я рассматривала ее лишь как источник энергии, и сейчас это не давало мне покоя. Неужели ритуал изменил меня так сильно? Куда делись мое сострадание, чувство справедливости, доброта? Неужели я совсем перестала быть человеком? Или слишком много места во мне заняла сущность Вероники? Как определить, в чем причина?

Казалось, голова скоро взорвется от сотни мыслей, вопросов и нерешенных задач. Необходимо было куда-то сбежать и просто привести мысли в порядок.

Сначала я хотела пойти к Владу, но потом подумала, что это не лучшая идея. Я скучала по нему. Нуждалась в его объятиях, хотела слышать слова утешения… но понимала опасность наших встреч. К тому же сейчас стоило в одиночестве обдумать происходящие во мне изменения. То, что я едва не убила близкого человека, пусть и совершенно случайно, а не преднамеренно, заставило переосмыслить многие вещи.

Пронизывающий ветер пробрал до костей, скользнул под тонкую кофту и заставил пожалеть о своем решении. Крыша – не лучшее место для размышлений в ветреную ночь первых чисел декабря.

Зябко поежившись, я вернулась в пыльную темноту чердака, где знала каждую вещь. К стоящему в углу старому креслу пробралась, даже не запнувшись за сваленный неопрятными грудами на полу пыльный хлам. Правда, подумать, собраться с мыслями и что-то решить не вышло. Оставаться одной было небезопасно, и пожалеть о своей беспечности пришлось достаточно быстро. Я начала понимать, что Ян не бросает слов на ветер, и если говорит, что мне надо всегда быть на людях, нужно слушаться.

Заметив знакомый туман, тонкими струйками ползущий по полу, я не стала дожидаться продолжения. Бешено заколотилось сердце, перехватило дыхание, руки начали дрожать. Стараясь не поддаваться нарастающей панике, я вскочила с потрепанного кресла и опрометью кинулась к выходу на крышу – к счастью, до старой скрипучей двери было рукой подать.

– Куда пошла? – Сзади по шее и спине мазнули такие знакомые ядовитые полы черного сари.

Я зашипела от боли, но не стала тратить время даром и отшвырнула противницу ураганным порывом ветра. В этот раз обращение к стихии далось намного проще. Мне даже не пришлось менять ипостась. За спиной попадали коробки с каким-то хламом, но я не обратила на это внимания. Как ни странно, в стрессовой ситуации в голове моментально всплыл разговор с Яном. Я вспомнила, что дакини не жалуют холод, а значит, спастись от них можно только на крыше. Лучше замерзнуть, чем послужить им пищей.

Дернув на себя дверь, я выскочила на пронизывающий ветер и, отбежав к парапету крыши, вжалась в обледеневшие каменные перила.

– Плохо там, – пробормотал мне в спину капризный голос, и я выдохнула. Коварный, не заслуживающий доверия древнеиндийский бог оказался прав и на этот раз. Дакини не горели желанием соваться на мороз.

– Холодно, – согласился второй голос.

– Вернемся позже? – задумчиво уточнил третий, и я испуганно сглотнула. На этот раз охотниц было больше.

– Мы придем за тобой! – с ненавистью выкрикнула выжившая в прошлой схватке дакини. – В следующий раз тебя ничто не спасет. Ты не скроешься от нас даже там, где холод. Может, заберем ее сейчас? – с надеждой обратилась она к своим подругам. – Минута холода – и потом заслуженный триумф!

– Позже, – синхронно ответили ее соратницы. – Лучше подождем тут. Она либо придет сама, либо замерзнет к утру. И тогда мы выйдем и заберем ее ослабленную.

– Правильно. Зачем идти сейчас? Мы подождем. Мы умеем ждать.

Я сжалась у промороженных каменных перил и с тоской бросила взгляд через плечо в снежно-белую муть. Нечего и думать о том, чтобы спуститься вниз здесь. Это было невозможно даже ранней осенью, когда крыша и перила не были покрыты тонкой коркой льда. Попасть обратно в лицей можно только через чердак, а ход туда мне заказан. Твари оказались удивительно умными, они заперли меня тут, и теперь будут ждать, когда я окоченею. И, судя по погоде, ждать им придется недолго. Меня уже сейчас колотило от пронизывающего ветра.

Снег, сначала летящий маленькими колючими крупицами, усилился и теперь впивался в деревенеющие щеки сотней жалящих иголок. Я засунула руки в рукава тонкого бледно-розового свитера и несколько раз подпрыгнула на месте, чтобы согреться. Потом, озаренная идеей, достала из кармана телефон и дрожащими от холода пальцами набрала номер Влада. Хоть Ян и просил ничего не говорить Владу, я не собиралась замерзать на крыше, мне нужна была помощь. Но сегодня явно был не мой день. «Аппарат абонента выключен…» – механическим голосом отозвался мобильник.

Выбора не оставалось, и я, пытаясь вникнуть в едва слышное перешептывание дакини, спорящих, стоит выходить за мной на охоту или все же лучше подождать, торопливо настучала еще одно сообщение Яну. Я надеялась, что парень не бросит меня умирать после случившегося. Ответ не пришел, но я очень рассчитывала, что Ян получил хотя бы первое сообщение и помог Ксюше.

Зная характер парня, можно было предположить, что Ян просто не счел нужным удостоить меня ответом. Я уже была готова завыть от холода и сигануть вниз с этой проклятой крыши, когда на открытую площадку с чердака вынесся черный дымный вихрь. Он смел все на своем пути, в том числе и злобно визжащих тварей. Оказавшись на морозе, дакини яростно взвыли, стремглав взмыли в небо и растворились в круговерти снежинок.

Ян остановился передо мной, приняв свой привычный облик.

– Ты опять вляпалась в неприятности? – слегка склонив голову, совершенно невозмутимым тоном поинтересовался он.

А я разрыдалась.