Подвиньтесь, босс!

1

Лена

Обожаю пятничные утра! Есть в них особенная прелесть: на работу к десяти, форма одежды свободная, рабочий день короткий. А сегодняшняя пятница особенно радует! Готова творить и любить весь мир!

Пешком иду с работы на работу. Вечерами я пою в баре – это для души, а днем придумываю рекламу в креативном отделе «Империи развлечений» – так мы называем место нашей нелегкой, но такой интересной службы. И то и другое неплохо оплачивается, поэтому сейчас забегаю в любимую кафешку со смешным французским названием, чтобы купить для коллег кофе с макарунами – почему бы не порадовать отдел в это прекрасное почти летнее утро!

Несусь вприпрыжку по узкой улочке навстречу хмурым лицам. Образ школьницы, в котором пришлось отработать полночи на вечеринке по случаю последнего звонка для окончивших школу двадцать лет назад, полностью отражает мое игривое настроение.

Ночью после смены у микрофона я бессовестно заняла диван в гримерке, чтобы не терять время на дорогу домой, а утром, приняв душ, облачилась во все тот же костюм старшеклассницы и помчала покорять мир рекламы.

В отделе, особенно по пятницам, подобные наряды приветствуются. Они поднимают настроение, а значит и вдохновение. Надо сказать, что нашим вольностям завидует вся «империя», потому что в остальных отделах строгий дресс-код, но нам-то можно: творческие личности, что с нас взять! Даже столов у нас нет: подушки, разбросанные по полу, подвесные качели с разноцветными ленточками и бесформенные кресла-мешки – вот наши рабочие места.

Но стоило оказаться у входа в деловой центр, мое настроение смело невидимой волной предчувствия чего-то нехорошего.

Не смотря на это, заскакиваю в щель вращающейся двери и смотрю на свое отражение, улыбаюсь сама себе и трясу головой, чтобы косички со спины упали на грудь. Если не видеть клетчатую юбку с гетрами, верхней частью тела смахиваю на прекрасную Брунгильду с октоберфеста. Только вместо пивных кружек, руки заняты восемью стаканчиками с кофе и пакетиками со сладостями. Надо будет взять на заметку идею следующего костюма. Косички, наконец, упали на грудь. Теперь отлично!

Пробегаю мимо охраны, но привычных пятничных шуточек не удостаиваюсь. Странно, обычно они не отказывают себе в удовольствии пропустить пару комплиментов, особенно в день свободной униформы и предстоящих выходных. Ладно…

Поскольку руки заняты, а пропуск, лежащий в нагрудном кармашке достать никак не получится, ищу глазами Степу – обычно самого веселого из «шкафов холла империи», чтобы попросить его достать карту. Но сегодня даже он не в духе. Присаживаюсь, чтобы приложиться грудью к табло турникета, заодно балансирую, чтобы не пролить кофе. Зеленая стрелка загорается, пропуская меня внутрь.

С кнопкой лифта приходится проделать ту же манипуляцию, потому что рядом никого нет, что уже очень странно. Присаживаюсь, чтобы притулиться грудью к кнопке, но номер не выходит. Тогда поднимаю согнутую в колене ногу и тянусь к злосчастной кнопке.

Чувствую на себе тяжелый взгляд, от которого почему-то теряю равновесие, и заваливаюсь на что-то большое и теплое. Лавирую, пытаясь удержать в воздухе стаканчики с еще горячим кофе, и выдыхаю, когда все они остаются на своих местах в картонной подставке, а не выплескиваются на дорогущий костюм сноба, изволившего посетить нашу «империю развлечений».

И кто это у нас так вырядился? Стоит, смотрит, как я ноги задираю в короткой юбке. Взял бы да помог.

Поднимаю взгляд на лицо мужчины, на ходу сочиняя претензию в шутливой форме, но напарываюсь на ледяной взгляд из-под очков. Мужику явно не до шуток. Мне уже почему-то тоже.

Он обходит меня, будто я заразная, нажимает кнопку вызова лифта, который тут же приезжает, и все же пропускает меня вперед. Думала, и не зайдет со мной вовсе.

— Какой этаж? — спрашивает тихим голосом, который звучит как рычание нетерпеливого хищника.

— Тридцать пятый, пожалуйста, — отмираю я, шагая внутрь, и располагаюсь у дальней стены, чтобы не нервничал гость наш. Видимо, напрокат костюмчик взял, переживает, что испачкаю. Перед кем только выпендриваться собрался?

Хмыкаю себе под нос, вспоминая «альфа-самцов» с других отделов, понабравших тачек в кредит. По вечерам девчонкам пыль в глаза пускают, а сами в столовой мелочь считают. Этот наверняка такой же. Гонору хоть отбавляй, а как час расплаты за несчастную чашку кофе приходит, тут же в пополамщиков превращаются. Миллионеры хреновы. Наши реальные миллионеры, то есть хозяева холдинга, на работу приходят ближе к обеду, поэтому уверена на сто процентов, что этот не один из них. Да и знаю каждого в лицо, так что пусть не корчит из себя великого и ужасного толстосума.

На мой смешок получаю ответ в виде вопросительно поднятой брови. Вот же самоуверенности у человека!

— Хотите? — улыбаюсь, кивая на картонную подставку со стаканчиками, которая аккуратненько так открывает ложбинку на месте груди. Тут же понимаю, как недвусмысленно могло звучать мое предложение. Черт!

Сноб косится на мои стаканы как будто там не кофе, а анализы.

— Благодарю, — растягивает недовольно и поворачивается спиной, прикрывая голубой экран с номером этажа, на который ему нужно попасть. Жаль, хотела бы я знать, какой отдел осчастливит его кислая мина. Хоть и красивая. Почти безупречная, я бы даже сказала.

Лифт останавливается, на верхнем экране мой этаж. Я делаю шаг, в надежде, что широкая спина исчезнет с прохода, давая мне пройти, но гость разворачивается ко мне лицом и, гневно сверкнув глазами, открывает рот, чтобы что-то сказать, но лифт тонким колокольчиком сообщает, что приехали.

Дверь открывается.

Сноб стоит.

Я смотрю.

За его спиной на фоне яркого света из окна замечаю наш дружный коллектив, ведущий себя по меньшей мере странно. Скучковались, машут и прикрывают рты. Наверное, кофе заждались.

— Ну не любите вы кофе, так и скажите. Подвиньтесь лучше, — нагло отпихиваю сноба, выходя из лифта.

2

Коллеги молча разбирают кофе и, косясь на дверь, за которой скрылась фигура сноба, а потом и Зины, разбредаются по своим подушкам. К слову, усаживаться на места им мешают строгие офисные костюмы, которые надеты на них сегодня. Это вам не в шароварах в кресле валяться. Неужели теперь и в нашем отделе ввели скучный дресс код? Так и до офисной мебели скоро дойдет. Ужас-ужас…

— Ты чего трубку не берешь? — ругается на меня Оля, подруга, — тут со вчерашнего дня такое творится!

— Нельзя вас и на минуту оставить! — пытаюсь разрядить обстановку шуткой, которая вовсе и не шутка, — ушла на час раньше, так они начальство новое приютили. Неужели без меня так скучно стало?

— Я тебе звонила.

— Видела. Не могла взять, а потом батарея села. Так что я пропустила?

Ставим на пол перед собой стаканы с кофе. Мой с надписью «возьми меня», Олин – «лизни меня». Обращаю внимание на это только сейчас и тут же пропитываюсь желанием провалиться сквозь землю. Надеюсь, новый босс не успел прочитать это, иначе мое предложение в лифте он точно понял бы неверно.

— Вчера, ты только ушла, нам объявили, что у компании новый генеральный. Типа, с работы никто не уходит, ждем его зама, — Оля кивнула в сторону кабинета нашего шефа.

— А сюда он чего приперся? Где мы и где кожаное кресло зама! Этажи перепутал?

— Там ремонт затеяли сразу же. А он после обхода решил у нас остановиться, все равно кабинет Ильича пустует.

И правда. Нашего начальника днем с огнем не сыщешь.

— Вот повезло…

— Ага, — мычит Олька, пытаясь прожевать пирожное, засунутое в рот целиком.

Беру свой стаканчик, чтобы наконец сделать первый глоток и наблюдаю за округляющимися глазами Оли. Слышу позади себя шаги, и по лицу подруги понимаю, что за мной стоит если не приведение, то наш новый босс.

— Что за бардак вы здесь устроили? — стоит, возвышаясь надо мной, и смотрит с высоты своего двухметрового роста. Ведет глазами по моим поджатым ногам, вырезу в блузке и надписи на стакане.

— Я? — смотрю снизу вверх, сидя у его ног, и искренне не понимаю, почему эта претензия направлена ко мне.

— Вы! — рявкает он, косясь на призыв «возьми меня», — жду вас в кабинете, — разворачивается и уходит, оставляя наш коллектив в недоуменном молчании. Вот надо же, умеет человек: вроде бы и голоса не повысил, но по интонации будто наорал. Не привыкли мы к такому обращению. Но чего он ко мне прицепился?

— Дави-и-д! — по-свойски растягивает имя нового зама генерального шеф нашего отдела и, вспомнив о субординации, добавляет, — Александрович!

Ильич несется от лифта прямиком в свой-уже не свой кабинет, кивая мне, чтоб оставалась на месте, пока он все уладит. Дедушка хоть и старенький, но соображает живо, и пары секунд ему хватило, чтоб понять, какой расклад у нас тут сложился.

Перевожу дыхание и все же отпиваю кофе. Ну надо же было так испортить пятницу!

Давид

Нарочно явился в «Дримерс» без предупреждения, буквально через несколько минут, как отец подписал бумаги о назначении моего братца на должность генерального. Я по «счастливому» стечению обстоятельств теперь буду вынужден выполнять обязательства его зама. Но судя по тому, что этот олух снова исчез со всех радаров, придется побыть полноправным владельцем отцовской империи. Говорил ему, что подобные методы не сработают в адрес брата, но отец и слушать не захотел. Решил, что сам лучше знает, как из безответственного наркомана сделать человека. Тем самым повесил ярмо на мою шею.

Близкий к тому, чтобы послать обоих родственников к черту, я дал себе слово честно отработать полгода на благо семейного предприятия, а после, наконец, заняться своим делом. Вместо того чтобы в очередной раз пытаться перевоспитать старшего брата и вытащить его из липких лап зависимости. Видит бог, я пытался, но он сделал свой выбор.

До конца рабочего дня пара часов. Сотрудники расслаблены и не ждут «высоких гостей». Самое время, чтобы увидеть всю подноготную без прикрас.

Увидел.

Высказал пожелания и дал время устранить до утра. Церемониться ни с кем не стал, ибо слишком уж расслабились ребята.

Уже под утро, когда напряжение после потока информации спало и мысли по выстраиванию работы компании начали оформляться в четкий план, я понял, что хотя бы здесь обойдусь без брачных игр подставных дамочек. Но, видимо, я ошибся. Тем же утром ко мне подослали ее…

Женщину, как две капли воды похожую на ту, что я пытался вырвать из сердца вот уже пять лет.

Шелковые густые волосы, жизнерадостная улыбка, ямочки на щеках…И костюм школьницы, в котором она погибла, упав с моего байка.

Увидев девушку сквозь синеву стеклянной двери, я просто замер. Сердце загромыхало где-то в горле, а потом и вовсе замерло. Это была Марианна.

Ноги сами понесли за ней, хотя здравый смысл и кричал, что не может этого быть. В те секунды я себе не принадлежал. Но умопомрачение мое длилось недолго.

Стоило ей, девушке похожей на мою Мари, устроить показательные выступления возле лифта, как адекватность восприятия начала возвращаться. Никогда Марианна не стала бы так вульгарно себя вести. А когда девчонка и вовсе рухнула на меня, глаза открылись окончательно.

Ее подослали.

Пока она пыталась заигрывать со мной в лифте, я все четче понимал, чьих рук дело. Только Марк знал мое самое больное место. Только он понимал, что перед этой я точно не устою. И я действительно держался с трудом. Мне хотелось наброситься на девушку, чтобы хотя бы прикоснуться к этим сочным губам, и я почти сорвался. Но тут она предложила мне кофе. Кофе из нашей с Марианной любимой кофейни и ее любимые сладости. Да так пошло, что в подтексте явно читалось, «возьми меня», а не кофе.

Это помогло собрать почти расплавленные мозги в кучу, и я приготовился высказать этой засланке все, что думаю о ней и ее нанимателе, но не успел. Двери лифта открылись, выставляя нас на обозрение десятка пар посторонних глаз.

3

Раскрасневшийся и немного вспотевший Ильич выходит из своего кабинета примерно через полчаса. Будто он там не разговоры разговаривал, а вагоны разгружал. Но хотя бы обо мне забыли. Уже легче.

Судорожно вспоминаю, нет ли у меня в запасе одежды поскромнее, чтобы не бесить нового босса. Есть. В прошлую пятницу я надевала костюм католической монахини. Мы готовили рекламу сыра, производимого в монастыре под Питером, и всем отделом входили в образ. Но Давид свет Александрович, не оценит. Уж лучше останусь развратной школьницей, среди строгих коллег училок.

Пока собираю по офису пустые стаканчики, шеф объявляет, что новый зам решил лично протестировать нас на профпригодность. И тут уж даже Ильич занервничал.

— Смотрите у меня! — потряс кулаком, — продуете, распустят отдел. Возьмут на аутсорс команду. А мы…

Махнул на нас рукой, как на совсем безнадежных, и опечаленный поплелся к лифту.

— Это из-за меня, да?

Комплекс вины, засевший во мне с детства, не позволил промолчать, и я рванула за начальником.

— При чем тут ты! Новая метла…— печально закивал головой шеф, — но ты тоже!

— Я не знала! — виновато потупила взгляд, слушая, как двери лифта закрываются.

Ну что ж. Придется постараться.

Ровно в 12 ясно солнышко выплывает из-за закрытой двери отжатого у Ильича кабинета и освещает своим присутствием нас, малахольных.

— Готовы? — улыбается, а на лице довольная ухмылочка, говорящая, что он уже все решил. Уволит, как пить дать, — прошу в кабинет!

Поднимаемся с привычных мест и плетемся как на убой в сторону эшафота. По одному проходим в распахнутую дверь, которую босс любезно придерживает для всех нас. Я иду последней, так как затесаться в серединке не получилось. Стараюсь не смотреть боссу в глаза, потому что мне и перед ним стыдно за лифт.

Как на зло все места подальше от нового деспота заняты. Остались два стула прямо перед его столом, и на одном из них – его портфель.

— Утром вы были смелее, — цепляет меня плечом, пока идет к своему креслу. Извиняться тут же расхотелось.

Присаживаюсь и понимаю, что юбка не прикрывает почти ничего, а сижу я перед самым носом начальства. Пытаюсь ее оттянуть, но безрезультатно. Если забудусь и закину ногу на ногу, бос увидит мои трусы. И его тонкая душевная организация точно не перенесет такого стресса. Скрещиваю щиколотки, чтобы не забыться.

Такой тишины в нашем отделе не было отродясь. Поэтому, когда сноб проводит рукой по щетине, слышно, как жесткие волоски трутся о кожу. Все это неимоверно раздражает.

Исподлобья смотрю на коллег. Все сидят, опустив голову, в ожидании задания. Кошмар какой! И это наш отдел, который не заткнешь? Считаю, что с таким настроем, можно просто вставать и уходить. Работу мы потеряли.

Собираюсь с духом и первая поднимаю голову, вежливо улыбаюсь и заставляю себя взглянуть на деспота, что меньше чем за сутки сделал из нормальных людей дрожащих тварей.

С ужасом напарываюсь на его взгляд. Спешу отвести свой, но снова сталкиваюсь с темными глазами, которые тот и не собирается прятать.

Ух, демонюка! Но я в стрессе тоже не промах. Улыбаюсь еще шире, хоть мышцы лица и подрагивают, и упираюсь взглядом в переносицу босса. Так тебе!

Улыбается в ответ. Правда, не приветливо. Хотя и мой оскал трудно назвать «улыбкой». Но самое обидное, что никто из наших не видит этого молчаливого баттла, все заняты разглядыванием полированной поверхности стола.

— Сейчас только от вас зависит, останется ли в «Дримерс» свой рекламный отдел, или мы пригласим более компетентных людей для решения задач компании. В ваших интересах поразить меня своими умственными и креативными способностями, — говорит босс куда-то в стену, и резко поворачивается ко мне, — а не длиной ног и вырезом на блузке.

Подкатываю глаза, злясь на чертову юбку. Она и правда выглядит неуместно в кабинете целого зама генерального. Но и он, черт возьми, здесь лишний. Такие высокие шишки не решают проблемы с сотрудниками. И тут у меня две версии: или ему заняться нечем, или у него личная неприязнь. Моя персона, уверена, слишком ничтожна для подобных заявлений, поэтому, отбрасываю дурные мысли и постукиваю ручкой в ожидании задания.

— Продайте мне…— он опускает руки в карманы узких брюк, привлекая внимание к месту, на которое смотреть не прилично. И вроде ничего такого, но если бы он не стоял прямо передо мной…— себя!

Давлюсь воздухом, впрочем, не я одна. Все наши в шоке ерзают на стульях.

— Работайте! — рычит он и выходит прочь из кабинета.

Выдыхаем в голос, начиная тут же делать наброски на выданных листах с логотипом «Дримерс». Нервные смешки расцвечивают напряженную тишину. И я не выдерживаю, чтобы не ляпнуть:

— Я почему вредный был? Потому что у меня велосипеда не было! — голосом Печкина передразниваю шефа, роняя голову на ладонь. Хохот окончательно побеждает гнетущую атмосферу, но ненадолго.

Медленные шаги крадущегося тигра за моей спиной заставляют подобраться. Кажется, я опять ляпнула что-то не то. И босс это слышал.

В кабинете девять человек, а кажется, что нас двое. Опасаюсь за сердце, кажется оно хочет наружу. Давид Александрович, будто чувствует мой страх и затягивает мою казнь нарочно. Делает последний неспешный шаг, становится близко-близко, задевая своим бедром мое плечо, слегка наклоняется и тянет руку к моей груди. Странно, что перед глазами не пелена. Наоборот, я отчетливо вижу ухоженные пальцы босса, красивые, длинные, по-настоящему мужские…и волоски на тыльной стороне ладони почему-то вызывают внутренний восторг, хоть и немой.

Он дотрагивается до косички, проводит немного вниз по чуть растрепавшемуся плетению, чем полностью лишает меня возможности дышать.

Отбрасывает косу за спину и снова возвращает руку к груди, но на этот раз кладет ладонь на воротничок. Меня уже откровенно потрясывает, но возмутиться сил нет. Почему-то я завороженно смотрю на эту руку, что так нагло приближается к вырезу. Понимаю, что все же дышу. Вернее, вдыхаю…бесконечно вдыхаю аромат босса, не желая выпускать его из своих легких, такой он приятный. Но трепещущее в горле сердце, наконец, заставляет прийти в себя, и тут же мои щеки вспыхивают болезненным румянцем. Он. Меня. Лапает. При всех. И даже не стесняется.

4

Домой идти не хочется, да и смысла нет. Вечером банкет и мне нужно быть в баре. Решаю не тратить драгоценные часы на дорогу и возвращаюсь на место ночной работы, чтобы лечь спать на уже таком родном диванчике гримерной.

С черного входа захожу в «Игуану», мысленно благодаря судьбу за то, что мое зареванное лицо не видел никто из персонала, но стоит шагнуть в зал, как из-за барной стойки доносится фамильярное «А кто это у нас тут такой красивый ходит?»

Останавливаюсь, чтобы ответить что-нибудь ироничное, но понимаю, что не хочу. Вообще говорить не хочу.

— Вань, я в стрессе. Очень зла. Просто не трогай меня, ок?

Как ни странно, парень замолкает, а я спокойно иду к себе в гримерку. Захожу, не включая свет, падаю на диван и накрываюсь пледом с логотипом игуаны. С кухни доносятся умопомрачительные ароматы, официанты в зале позвякивают посудой и тихонько переговариваются о личных делах. Думаю о том, есть ли у меня подходящая одежда для понедельника, и прихожу к выводу, что для того чтобы выглядеть как классическая помощница директора, мне необходим шопинг. Ладно, сегодня наверняка, заработаю много чаевых, на них и куплю скучный деловой костюм. А сейчас…

— Лен? — Голова бармена протискивается в щелочку.

— Стучаться надо! — огрызаюсь я, недовольная тем, что в мою обитель врываются посторонние.

Он коленом бьет по двери, изображая стук, но тем самым распахивая ее на всю.

— Руки заняты. Вот. Принес тебе.

От удивления присаживаюсь, подбирая под себя ноги, и смотрю на силуэт мужчины, в одной руке которого коньячный бокал, в другой поднос с тарелками.

— Это что?

— Ну ты сказала, что в стрессе. Я подумал, может голодная. Или выпить хочешь. Где свет включается?

Не понимая, что происходит, сама щелкаю кнопку, и вокруг моего зеркала загораются ряды лампочек. Ваня ногой подвигает журнальный столик с разбросанной по нему косметикой и на свободные места ставит «скорую помощь для женщин в стрессе». Солянка, свежая, еще парит и пахнет, аж слюнки текут, тарелка с холодными закусками и маслины.

— Там готовят пока. Все, что мог взял… — Смотрит так виновато-виновато.

— Вань…— у меня нет слов.

— Ты коньяк так…или с лимоном? Сейчас принесу! — И оставляя меня, исчезает.

Растерянно моргаю, пытаясь понять, что это было и по какому поводу. Ваня возвращается через минуту, ловко держа в одной руке три стакана с разными соками, в другой – блюдце с дольками лимона. Ставит это все передо мной, берет пиалку с солянкой и вручает мне прямо в руки.

— Ешь!

Я в абсолютном недоумении начинаю есть, хотя солянку не особо-то и люблю. Но когда мужчина так заботливо и бескомпромиссно настаивает, срабатывает какой-то инстинкт подчинения.

— Что случилось? — садится напротив, опирает локти о колени и внимательно смотрит на меня, — ты плакала? Не думаю, что от голода. Значит дело в другом.

Киваю.

— С коньяком ты угадал, — вымученно улыбаюсь, — спасибо. Но мне работать еще. Не хочу сейчас, голова и так болит.

Достает из заднего кармана брюк большую как пятак таблетку, ищет глазами по гримерной пустой стакан, тянется за ним, а я обращаю внимание на то, как напрягаются его руки, шея…Красиво, но не цепляет. Наливает воды, бросает аспирин, и пока тот шипит, оба наблюдаем.

— Так что? — протягивает мне стакан, забирая из рук полупустую тарелку.

Выпиваю и вкратце рассказываю о «счастье», которое привалило в «Дримерс», о своем увольнении и о новой должности. Ваня внимательно слушает, задавая уточняющие вопросы, и сочувственно кивает.

— Тебе деньги нужны, Лен? — так серьезно спрашивает он, что маслина застряет в горле.

— Ты решил из барменов в волшебники переквалифицироваться? — улыбаюсь ему, желая съехать с данной темы, но он настойчив.

— Давай помогу. Карта к номеру привязана?

Тут уж глаза мои на лоб лезут.

— Вань, спасибо. Но не нужно.

Он открывает приложение, даже не думая меня слушать.

— Это же для души, понимаешь? Мне там нравилось работать! Там мои друзья!

— Ну так это с ними нравилось. Теперь-то ты вынуждена помощницей быть. А это скучно, тяжело и…— Ваня мнется, а потом пулеметом выдает, — и чаще всего заканчивается на столе у шефа.

Маслина таки застряет в горле, и Ваня бросается бить меня по спине. Я быстро откашливаюсь, и хлынувшая в голову кровь, придает моему голосу особенно гневное звучание.

— А ты хочешь, чтобы за вот это вот все, — окидываю взглядом еду и все еще светящийся телефон с открытым приложением банка, — закончилось на барной стойке?

— Нет! — возмущенно восклицает бармен, — ты не так поняла!

— Выйди, пожалуйста! Мне нужно отдохнуть! — отворачиваюсь к спинке дивана, накрываюсь с головой и, сцепив зубы, едва дышу, пока Ваня, не произнося ни слова, прикрывает за собой дверь.

Вот тебе и волшебник на голубом вертолете! Сговорились что ли?

5

Банкет, к счастью, проходит без особых потрясений. Все как обычно: начали с джаза и по мере повышения градуса плавно перешли к Сердючке. И когда микрофон плавно кочует в руки наших гостей, я со спокойной душой заканчиваю свой рабочий вечер. Гости развлекут себя сами.

Избегая смотреть в сторону барной стойки, иду в гримерку, чтобы переодеться и вызвать такси. По пути перебрасываюсь парой слов с администратором, и наконец, дохожу до телефона.

«Лен, угадай, с кем я иду на свидание?» и десяток подобных восторженных сообщений с фотографиями «нового жениха» моей подруги Кати. «Мы едем к нему домой смотреть фильм. А живет он знаешь где? В Сити! Обещаю пригласить как-нибудь к нам в гости! Запилишь селфи на фоне столицы с 55 этажа!»

«Вот же неугомонная!» — с улыбкой ворчу себе под нос, решая, что прочту все ее визги по поводу супер-свидания уже в такси, бросаю телефон в рюкзачок и выхожу во двор. Полной грудью вдыхаю прохладный воздух, в котором чувствуется приближение грозы.

Перематываю как кинопленку воспоминания сегодняшнего дня, искренне благодаря вселенную за то, что впереди два дня выходных, и я смогу нормально выспаться, и никто не станет играть на моих нервах. О счастливой подруге вспоминаю уже на полпути к дому, достаю телефон и вижу новые сообщения с призывами о помощи.

«Лена, позвони!»

«Лен!»

«Лена, мне страшно! Позвони срочно!»

«Лен, приедь!»

«Он неадекват, Лен»

«Лена, он меня убьет!»

По мере прочтения, сердце раскачивается, подскакивая к горлу. Расхлебывать Катины неприятности мое хобби. Не скажу, что я была безумно рада каждый раз нестись на помощь, но бросить подругу в беде не позволяла совесть. А беды она находила себе с завидной регулярностью. Вот и сейчас вместо того, чтобы в кои-то веки забыться сном после зубодробительно отвратительного дня, бегу выручать Катю.

Кричу водителю, чтобы менял маршрут, а сама трясущимися пальцами набираю ее номер.

— Лен! — шепотом отвечает та, а на заднем фоне слышится грохот.

— Ты где? Ты цела?

— Да! Но страшно, просто жесть. Он что-то принял, я в ванне спряталась. Про меня забыл, надеюсь.

— Адрес точный скажи!

— Да не знаю я, иначе полицию уже бы вызвала.

— Ну хоть примерно? Какая из башен?

— Не поняла я. Мы с подземной парковки поднимались. Но кажется, он упоминал «Мир».

— Держись там, я почти на месте!

Еще раз перечитываю ее сообщения, чтобы быть в курсе произошедшего, и картина складывается. Сегодня, наверняка, был апогей ее дурости. Пойдя на первое свидание с парнем из Тиндера, она, как обычно, уже успела мысленно выйти за него замуж, нарожать кучу детей, а в реале оказалась заперта в его квартире, пока тот накачивал себя запрещенными препаратами. Прибью, дурынду!

Расплачиваюсь с таксистом, несусь внутрь, но тут же наталкиваюсь на пренебрежительно-оценивающий взгляд охраны. Еще бы, куда нам простым смертным…

— Здравствуйте! У меня там подруга… — набираю Катю, чтобы она объяснила ситуацию охране.

— Ваш пропуск? — не дает договорить мужчина в строгом костюме.

— У меня нет пропуска! Пожалуйста, помогите!

— На выход! — равнодушно вякает охранник, свысока глядя на меня. Кажется, Катина истерика впечатляет меня одну.

— У меня там подруга! Ей нужна помощь!

— На выход!

Он небрежно, будто я вещь, загораживающая проход, отодвигает меня от турникета, давая пройти холеному мужику в модном английском плаще, чуть промокшем от дождя. Жестокое обращение с женщинами его заботит меньше, чем зонт, который он бережно складывает.

— Помогите, пожалуйста! — изворачиваюсь из грубых лап охранника и, отчаявшись, кричу в спину высокому миллионеру, ведь другие здесь не водятся. Кроме меня, Катьки и этого шкафа, выламывающего мои запястья.

Мужчина замедляется, будто размышляя, стоят ли мои стенания его времени.

— Пожалуйста! У меня там подруга заперта! — ловя последний шанс, ною я, и тот все же оборачивается.

Замираю. Замолкаю. И сердце перестает биться.

Давид.

— И как нашла меня только? — ухмыляется он, — хорошо работаешь! Настырная!

От снисходительного взгляда становится не по себе, а когда он продолжает движение к лифту, моя вера в мужчин окончательно разбивается о дорогущий мраморный пол вестибюля.

— Да нужен ты мне больно! — выплевываю ему вслед, — голову пригни! Корона потолки царапает!

И добавляю про себя еще пару ласковых. Подобный выплеск помогает собраться, и я решаюсь в последний раз попытать счастье разбудить совесть охраны.

— У меня там подруга, на свидание пошла, а ее… Он ее там сейчас убьет. И виноваты в этом будете вы! — дрожащими губами отчитываю оглохший шкаф, чувствуя, что вот-вот разревусь.

— Номер, — доносится их холла, и я перевожу взгляд на босса. Тот стоит злой как черт, губы поджаты, желваки ходят туда-сюда.

— Что? — не понимаю, чего он хочет. Кажется, с ним уже разобрались.

— Номер апартаментов, — раздраженно цедит сноб, нетерпеливо переминаясь на месте.

— Не знаю. Кажется, пятьдесят пятый этаж… — уже не веря в то, что он все же поможет, отвечаю я, сжимая телефон с притихшей Светкой на связи.

— С-сука…— скалится миллионер, до хруста сжимая свой мобильный, — пусти, она со мной, — рявкает в пустоту и гигантскими шагами несется на меня.

— В смысле, с-сука? — пячусь назад, как раз в момент, когда охранник отпускает мои руки, и, не удержав равновесие начинаю падать.

Резко возвращаюсь в нормальное положение, чувствуя на спине руки босса. Ничтожно маленькое расстояние между нами действует как электрошок: вот-вот меня затрясет. Но его гнев мгновенно меняется на милость и на секунду кажется, что он едва сдерживается, чтобы не поцеловать меня. Правда, тут же эта глупая мысль проходит, потому что босс закрывает глаза, а открыв, взглядом обещает скорую расправу.

По спине бегут мурашки. Спасла подружку…Сейчас и меня грохнут, и скажут, что так и было…

6

Давид

Укладываю тушу невменяемого братца на кровать и сажусь на пол рядом, чтобы отдышаться. Все же удерживать этого буйного лося было сложновато. Набираю телефон «семейного доктора», и Ниночке даже объяснять ничего не приходится, она и так в курсе выходок старшего наследника семейства. Коротко мычит, сообщая, что будет у нас в течение получаса.

Серж засыпает, а я с отвращением смотрю на слюну, стекающую по его щеке. Как можно довести себя до такого состояния? И на смену отвращению приходит ужас. Мой брат мог убить человека. Не нарочно. Но это ничего не меняет. Кажется, его зависимость достигла критической точки. Но что, черт возьми, можно сделать с человеком, которого не берут ни угрозы отца, ни слезы матери, ни беседы с психологами, ни лечения в рехабе, ни черта его не берет!

Хочется пнуть этого увальня, но вместо этого прикладываю руку к его плечу. Что с тобой стало, брат?

Достаю из кармана его пиджака телефон, прикладываю палец безвольного тела к датчику, чтобы разблокировать гаджет. Пройдусь по вызовам и, если нарою контакты дилера, лично сбагрю его за решетку.

Пока штудирую переписки в соцсетях, мессенджерах, личной почте, слышу как открывается дверь. Ниночка пришла. У нее, как у частой гостьи есть и пропуск, и ключ. Врач заходит в комнату и инстинктивно, как и каждый раз, видя ее, напрягаюсь. Женщина ростом за метр восемьдесят и весом за сотню. Мастер спорта по боксу и кмс по толканию ядра. В общем, с такой лучше не спорить, и только такая угомонит разбушевавшегося обдолбыша, вроде моего братца.

— Шо, опять? — басит она, на ходу раскрывая свой чемоданчик, — бабу может ему нормальную, чтоб под каблуком держала?

— Ага, нашел уже, сегодня чуть не грохнул, — печально ухмыляюсь я, понимая, что эта самая «жертва» как раз и могла накачать Сержа.

Адреналин бьет в голову, и мозг тут же выдает новые варианты: эти девки обе посланы к нам, чтобы окончательно уничтожить. Сержа довести до тюрьмы, а то и в могилу свести, а меня, как выразилась Ниночка, заткнуть под каблук. Точно!

Пока доктор проводит отрезвляющие мероприятия, выхожу из спальни и набираю своего безопасника.

— Тут еще одна мадам нарисовалась, — сообщаю ему и скидываю фото и номер «Катюши». Так новая подружка из Тиндера была записана у Сержа, — и ту, что утром пробивал, посмотри еще разок.

— А конкретнее? Вроде чистая, в какую сторону рыть, хотя б?

— Вообще все. Вплоть до передвижений в такси.

— Понял.

Отбрасываю ногами куски разбитого столика, ставлю на ножки перевернутый диван и падаю, чтобы, наконец, выдохнуть. Взгляд цепляет нетронутые деньги, и тут же вспоминаю, как искренне возмущалась обиженная девица.

А может, это не девки подставные, а я превращаюсь в маразматика? В отличие от брата не употребляю, но ушлые продажные бабы мерещатся на каждом шагу.

Вот и эта Лена. Просто не бывает таких совпадений, не верю! Еще Ильич так яростно ее защищал. Может сам виды на нее имеет при живой-то жене? Но девка что надо, конечно. Грех на такую виды не иметь.

Изучение ее дела утром не дало ничего кроме повода сомневаться в адекватности моего восприятия мира. Завариваю себе кофе в чудом уцелевшей кофе-машине и, делая глоток обжигающей горькой жидкости, пытаюсь унять эмоции и начать мыслить здраво.

О том, что я назначен замом узнали буквально на днях и отец вряд ли делился с Марком, а предугадать тот не смог бы. К тому же, подобные подставы требуют длительной подготовки. Ему надо было найти подходящую девушку, похожую на мою Мари, устроить ее в компанию отца, и, если учесть, что она там уже два года, то спланировал он все заранее? Нет…на Марка не похоже. Тот любит действовать быстро. Долгие планы не его конек.

Выходит, что и правда, это я параноик, а не она подставная блядь.

Но подруга, оказавшаяся в квартире брата? Опять великая случайность?

Глотком допиваю кофе, заглядываю в спальню брата и получаю знак от Нины, что все в порядке. Достаю плед из шкафа, устраиваюсь на диване в разгромленной гостиной и закрываю глаза, чтобы забыть этот сложный день.

К утру получаю отчет, что девчонки ни в эскорте, ни в опасных связях замечены не были. Работают, ходят по кафе, даже оплаты билетов на джазовый фестиваль Славик прислал. Мимоходом отмечаю, что тоже люблю джаз, и даже собирался быть на одном из дней фестиваля, но пришлось уехать в Лондон.

Просматриваю информацию еще раз и понимаю, что вообще никакого криминала за девчонками не обнаружено. Начинаю чувствовать себя мудаком. Ведь реально за языком не следил. И последние слова Лены…В общем, как бы ни было противно признаться в этом, но девчонка оказалась права. Козел.

Решаю до понедельника остыть, а потом уж решить, что делать с ней дальше. Все-таки с увольнением я погорячился. Хотя…за два дня Славик может нарыть еще кучу интересной инфы, которая покажет истинное лицо этого непорочного создания.

7

Давид

Утро новой недели встречаю снова в квартире брата. С пятницы торчу у него, выполняя роль мамки и няньки одновременно. Понимаю, что взрослый мужик сам вправе решать выплывать со дна или продолжать губить свою жизнь, но совесть бросить брата в такой отвратительный момент жизни не позволяет. Клянусь себе, что дам ему последний шанс, и, если тот опять сорвется, пошлю к чертям и его, и отца. У меня есть своя жизнь, свои интересы, которые я вынужден задвинуть на третий план после империи отца и зависимостей брата.

Выхожу из гостевой спальни и застаю Сержа за чашкой чая, сияющим, как начищенный самовар. В душе зарождаются подозрения, с чего бы это он такой счастливый. Сразу же думаю о плохом, но тут же осекаю себя. Кто-то из современных гуру счастливой жизни говорил, что дурные мысли притягивают дурные события.

— Доброе утро! Что хмурый такой? — братец сверкает новыми зубами, сделанными как раз во время его пребывания в Штатах. Полечился от зависимости и зубы заодно подрихтовал. Голливудский красавчик.

— Доброе, — ворчу, игнорируя вопрос. Ему вряд ли понравится мой ответ.

— Я заказал круассаны с ветчиной и пашот. Как ты любишь, — подмазывается он, снова утыкаясь в телефон.

Молча киваю, наливаю стакан воды и залпом выпиваю, обращая внимание на коробочку мятного цвета с названием французской кофейни. В мыслях мельком проскальзывает образ сотрудницы, что притащила такие же на работу в пятницу.

Отворачиваюсь к окну с выражением лица, будто увидел мерзость, и ловлю себя на мысли, что впервые это место вызвало ассоциацию не с моей Мари, а с неизвестной мне девчонкой. Хотя, почему же неизвестной…кажется, за эти выходные я узнал о ней больше, чем следовало. И что самое интересное, ничего, что могло бы скомпрометировать ее.

Сгребаю пакеты с завтраком и перебираюсь на диван, поближе к братцу. Отправляю в рот кусочек французской булки, киваю в сторону телефона. Задавать вопрос не нужно. Серж и так понимает, что я имею в виду.

Его улыбка расползается еще шире, и через несколько секунд, пролистав переписку, он находит нужное сообщение и поворачивает экран.

Такой же молчаливый кивок, мол, ну как?

В тишине жую, рассматривая фото сонной, но умилительно улыбающейся блондинки. Ну красивая…Веду бровью, типа, мне все равно. Но братца это не устраивает. Он совершенно точно ждал одобрения, поэтому снова роется в телефоне и на этот раз уже находит другое фото, где дамочка уже в боевом раскрасе. Ветчина застряет в горле. Это же та девка, которую он по квартире гонял!

— Я извинился, — уточняет Серж, будто оправдываясь передо мной.

Да…глупость баб не лечится.

— Что наобещал? — сухо интересуюсь, вставая с дивана с недоеденным завтраком. Она такого натерпелась в ту ночь, а теперь утренние фотки шлет. Или дура, или охотница. На счет второго сомнительно, судя по отчету Славика, замечена в этом деле не была. Значит все-таки дура.

— Она не такая! — обиженно басит Серж.

— Ага…где-то я это уже слышал.

— Может у нас чувства! — как-то грустно усмехается брат.

— Совет да любовь, — мычу в ответ, уходя одеваться.

В офис приезжаем к девяти. Сотрудники уже в курсе, кто их новых генеральный, поэтому все собраны, мило улыбаются, но стараются обходить нас подальше. Чтобы Серж прочувствовал всю тяжесть ответственности, легшую на его нехилые плечи с должностью генерального, иду немного позади.

Заходим в лифт, и пока едем на нужный этаж, нос щекочет знакомый запах. Под ложечкой зудит странное чувство предвкушения…Уверен, что двери откроются, и я увижу ту, что носит знакомый аромат неизвестных мне цветов. Понимаю, что брежу, и набрасываю в уме список дел, которыми займусь сейчас же. А вообще, помощницу нужно завести.

Лифт останавливается, двери бесшумно разъезжаются в стороны, являя нам отдел рекламы в неузнаваемом виде. Пустое жизнерадостное пространство, напоминавшее детскую игровую, превратилось в скучный офис, пусть и с дорогой мебелью и техникой. Сотрудники вымученно улыбаются, ерзая на стульях.

Указываю брату на кабинет, пропуская его вперед, а сам скольжу взглядом по несчастным креативщикам. И среди уже знакомых лиц не вижу одного. Все же уволилась.

Спустя час, Серж ловко ориентируется в море информации, все же мозгов ему господь отвалил, не жалея. Барышня, что пару дней носила мне кофе, теперь не может разорваться между мной и братом. Открыто строить глазки обоим не осмеливается, и на ее лице печать растерянности.

— А вы, собственно, кто? — оторвав взгляд от бумаг, Серж впивается взглядом в дамочку, которая стала раздражать своим присутствием, — я не вижу в штате сотрудников помощницы генерального.

— А я не помощница…— заправляет якобы случайно выбившуюся прядь волос, и выпячивает бедро в обтягивающей задницу юбке, — это моя личная инициатива.

Серж кивает, переводит взгляд на меня, и я снова без слов понимаю брата. Пожимаю плечами. Мне она не нужна. Ненавижу навязчивых женщин.

— Займитесь своей работой. За кофе спасибо.

Девушка поджимает губы и, гордо задрав нос, уходит. Естественно, не забыв вильнуть тем самым местом.

— Катюше верность хранишь? — подкалываю братца, на что тот как дурачок улыбается. Неужели все так серьезно?

Несколько раз за день выходим из кабинета, и каждый раз я зачем-то ищу глазами ее…Наверное, потому что чувствую себя виноватым, что мне не свойственно. Но Лены нет.

В шесть назначено совещание с директорами отделов. Серж, как ни странно, так быстро влился в работу, будто всегда ею и занимался, и я грешным делом потираю руки: меньше головной боли.

Знакомые лица по одному проходят в кабинет, занимая места за длинным столом. Помощники идут дальше, усаживаясь у окна. Жду у входа Ильича, чтобы поприветствовать его лично. Все же старый отцовский друг, член семьи, можно сказать. И он входит последним.

— О! В полном составе! — пожимает руку мне и подоспевшему Сержу, — надеюсь, ты с нами надолго! — старик в курсе проблем моего брата, но в его словах нет издевки. Он действительно переживает за Сержа.

8

После того, как наш новый босс зажал меня в коридоре, старательно его избегаю. Да и брата его тоже. Воспоминания о том, как он чуть не убил мою подружку, еще свежи. С таким связываться себе дороже. А вот Катя, кажется, этого совсем не понимает.

Серж протрезвел, извинился, прислал ей роскошный букет и теперь ей его жалко. Жалко! Здорового богатого мужика, который не имеет силы воли. Но сейчас переубеждать ее в чем-то бесполезно. В ее глазах сердечки, в голове розовый туман.

— Лен?

В трубке голос подруги, пока я бегу на обед по лестнице. В лифте боюсь столкнуться с Давидом. Александровичем.

— Ну сними его тихонько! Мне так интересно, какой он на работе, — канючит подруга, заставляя меня исподтишка снять генерального и по совместительству ее недопринца из Тиндера.

— Стульями не бросается, — не могу удержаться от сарказма.

В ту ночь, когда мне пришлось вызволять Катю из злополучной квартиры босса, не стоило труда сложить два плюс два и догадаться, почему Давид оказался там. Всезнающий Яндекс поведал нам историю двух братьев вплоть до номера школы, где они учились, а один из форумов, где обсуждают завидных женихов столицы, сплетницы поделились мыслями на счет их личной жизни. Будучи под впечатлением, Катя не слишком вдохновилась информацией о том, что Серж не женат. Но в воскресенье, когда жених пришел в себя, получив от него букет, поменяла позицию на счет отношения к наркозависимым мужчинам. И вроде не дура, да и на деньги не падкая, чего ее так повело?

— Ну пожа-а-алуйста! — ноет она, действуя мне на нервы.

— Нет! — отрезаю я, радуясь, что бесконечную лестницу, я все же преодолела, — когда ты поймешь, что от таких мужчин одни проблемы будет поздно. И сейчас я не собираюсь потакать твоему помешательству.

Сбрасываю вызов, отвлекаюсь, чтобы спрятать телефон в карман, и чувствую, как щиколотку простреливает огнем. Вскидываю руки, чтобы ухватиться за перила, но почему-то подлетаю в воздух.

— Если вы так сильно хотите встать передо мной на колени, давайте хотя бы пройдем в мой кабинет! — звучит на ухо знакомый голос, пока я соображаю, что произошло.

Босс держит меня на руках. Нет, не как невесту, совершенно не романтично, а так, как успел поймать. Но от этого неловкости не меньше.

Ерзаю, от чего его ладони еще ярче ощущаются на моей спине и бедрах. И откуда он только здесь взялся! Его не должно быть на пожарной лестнице. Как и не должно было быть в подсобках. Набираюсь смелости, и решаюсь задать вопрос, глядя прямо в глаза. Хочу прояснить все сразу.

— Давид Александрович! Вы меня преследуете? Скажите честно, вам что-то от меня нужно?

Он смотрит по сторонам, и я зачем-то делаю тоже самое. Пустая лестничная площадка и закрытые двери. Мы одни.

Сглатываю. Слишком уж недвусмысленная поза у нас. Хотел бы, давно поставил бы меня на пол. Да и ловить не стал бы…

— Нужно…— его голос тихий, чуть охрипший, а взгляд…как тысяча полыхающих костров.

С замиранием сердца жду ответа, понимая, что должна быть готова к тому, что сейчас последует непристойное предложение, все же переместиться в его кабинет и стать на колени, но понимаю, что для едкого ответа голос пропал. Едва дышу, чувствуя уже знакомый аромат его парфюма, который возбуждает во мне отнюдь не праведные мысли. Дьявол! Увольняться не хочется, но, видимо, придется.

— Идите работать, Лена, — сглотнув, продолжает он и ставит меня на ноги.

Не такого я предложения ожидала, конечно. Но и то радость.

— Вообще-то, у меня обед, — осмелев, убираю его руки от себя, и снова едва удерживаюсь на шатающихся каблуках.

— Вообще-то, у вас каблук, — он присаживается на корточки передо мной и, обхватывает подъем ноги пальцами. Меня как огнем окатывает в месте, где прикасается его рука. Я почему-то не нахожу, что ответить и продолжаю стоять. Наблюдаю за тем, как мужчина резко отрывает болтающийся каблук.

— Вот видите, до чего доводит офисный стиль, — наконец, язвлю я, в отместку на его дурацкие правила.

— Это беготня по лестнице доводит. Вы меня избегаете, да?

Он поднимается и снова нависает надо мной, теперь уже совсем мелкой на его фоне, и смотрит так, будто не отпустит, пока я не отвечу.

— Еще чего! — возмущаюсь, понимая, что на самом деле, он попал в яблочко.

— А что же тогда?

— Худею! К лету! На тренажерный зал, знаете ли, с такой работой, времени совсем не остается, а лето уже завтра.

Испепеляю его взглядом, потому что из-за него я осталась без туфель стоимостью в ползарплаты, снимаю их и по одному запускаю в пустую урну, стоящую в углу. Бросаю на них прощальный взгляд и тяну за ручку двери, которая из-за сквозняка совершенно не поддается.

Давид уже с усмешкой дергает ее, легко распахивая передо мной.

— Я учту это, — отвечает тихо и рукой приглашает на выход.

Босая, но гордая, выхожу в холл первого этажа, мечтая поскорее исчезнуть.

Бегу в столовую, по пути ловя на себе косые взгляды сотрудников. Ей-богу, когда я передвигалась по зданию в костюме женщины-кошки, интереса к моей персоне было меньше. Но все же надо согласиться, есть нечто привлекательное в виде сотрудницы в деловом костюме и без обуви. Запоминающийся выход.

Делая вид, что так и было задумано, дефилирую вдоль линии раздачи, выбирая, чего бы съесть. Когда прохожу мимо солянки, вспоминаю о Ване, который так любезно пытался накормить меня в прошлую пятницу. Кстати, больше он не предпринимал подобных попыток, только бросал мимолетные печальные взгляды из-за барной стойки, пока я на сцене пела «Люби меня, люби». Поделом ему. Будет впредь за языком следить. Но, если бы не его наглое заявление про стол и шефа, возможно, дала бы ему шанс. Заботливые парни нынче редкость.

Выбираю огромный кусок пиццы, подумав, беру еще один, добавляю на поднос пирог с грушей, колу и иду к столу, где обычно обедает наш отдел – лучшее места у окна. И такие привилегии благодаря тому, что сам шеф, Федор Ильич, частенько присоединяется к нам, и обед перетекает в долгие обсуждения рабочих моментов. Девчонки с соседних столиков приветствуют меня большими пальцами вверх, посмеиваясь над моим странным видом.

9

Утром пятницы Ильич сообщает, что сегодня я весь день работаю на выезде. На корпоративном автомобиле отправляет меня со стилистами готовить образы для ролика, пока сам уезжает по личным делам с супругой. Весь день провожу среди гор платьев и украшений и, пользуясь случаем, наглею и прошу подобрать наряд и для меня. Сегодня в нашем баре голливудская вечеринка. Пора бы обновить концертные платья.

Как и положено, в пять выбегаю из «Империи», предварительно доставив в отдел отобранные стилистами вещи. В длинном кофре бережно несу свой наряд, в котором хоть на «Оскар». Снова пешком добираюсь до бара, потому что мой автомобиль пылится на стоянке «Игуаны» с прошлой смены. На ходу продумываю прическу и макияж. Отчего-то именно сегодня хочется быть неотразимой и незабываемой. Будто сам Тарантино заглянет к нам и предложит главную роль в своем фильме.

Предвкушая отличный вечер, наслаждаюсь ароматом вымытой сцены. Мурашки бегут от звуков настраиваемых инструментов. Из всей этой какофонии совсем скоро талантливые люди соберут мелодию. Иногда мне кажется, что подготовку к выступлению я люблю больше, чем сами выступления. Проверяем звук, обсуждаем детали вечера с ведущим и расходимся по гримерным.

Ищу на видео-портале ролик, в котором доходчиво бы объяснили, как делать голливудскую волну, и пытаюсь повторить движения стайлером. Путаюсь в своих густых и длинных волосах, расческах и руках. Психую, швыряя расчески и баллончики с лаком для волос, но собираю нервы в кучку. Ничто не сдвинет меня с пути. Если я решила, что у меня будет голливудская волна, то волосам придется лечь так, как хочу я! Когда прическа практически готова, видео прерывается звонком от Кати, и на экране появляется ее сияющая физиономия.

— Вау! Ленок! Да ты просто огонь! — открывает рот, забывая, что хотела сказать. Мне приятно, но если бы подобную оценку мне дал какой-нибудь знаменитый режиссер…

— Ты еще платья не видела! — хвастаюсь я, ставя галочку в уме, что надо бы, пользуясь служебным положением, украсть штатного фотографа для короткого фотосета.

— Надеюсь, увижу! — улыбка не сходит с лица, — можно к тебе сегодня?

— Сейчас узнаю.

Сбрасываю удобные тапки, в которых позволяю отдыхать ногам, пока никто не видит, и надеваю туфли на высоком каблуке с платформой. Выхожу из гримерки и от бедра вышагиваю в кабинет администратора под дружеские шутливые присвистывания. Музыканты никогда не отказывали себе в бурном выражении эмоций, хоть половина из них геи. Ну а что, им не жалко, а мне приятно.

В дверях сталкиваюсь с Ваней. Его челюсть падает вниз и ложится почти на мое декольте. Откровенное, но не показывающее ничего лишнего. Вау-эффект достигнут! И это я еще не затянула корсет.

Улыбаюсь бармену, обхожу его, пока тот подбирает слюни, и вхожу в кабинет.

— Юрий Евгеньевич, — начинаю я, но тот не дает закончить.

— Для тебя, все что угодно, Елена Прекрасная! Столик?

Киваю и благодарно улыбаюсь. Мне он никогда не отказывал. Уж не знаю по какой причине: то ли благодаря постоянным гостям, которые приходят «на меня» или личная симпатия.

— Плюс один? — уточняю у Кати, уверенная, что та обязательно приведет кого-то с собой. Она катастрофически не любит сидеть одна, пока я выступаю.

— Плюс два, — загадочным тоном исправляет меня.

Админ кивает, внося изменения в список гостей.

— Ты с кем? — вернувшись в гримерку уточняю я, надеясь, что это не очередной принц с сайта знакомств с приятелем, или того хуже – с потенциальной свекровью.

— Угадай!

— Кать! — делаю глоток воды из маленькой бутылочки, отмечая, что дива никак не смотрится с пластиком в руках. Надо бы попросить бокал на длинной ножке.

— Ну ладно. С Сержем!

Давлюсь водой, выпрыскивая остатки на зеркало.

— С ума сошла? — возмущаюсь, даже не думая сдерживаться. Ладно цветы приняла, но идти на свидание, зная, чем это может кончиться?! — Мало того, что он…— подбираю подходящие слова, — зависимый, так еще и мой босс! Тебе, если на себя плевать, то обо мне хотя бы подумай. Нет, ну надо додуматься, босса привести ко мне в бар!

— Двоих, — уточняет Катя.

— Что двоих?

— Боссов двоих.

— В смысле?

— Его брат тоже будет.

Падаю на стул, едва удерживая телефон в руках. Самое время попросить администратора передумать и сказать, что у нас нет мест.

— Лен, ну прости! Серж позвонил и пригласил на свидание.

— С Давидом?

— А Давид его просто будет сопровождать.

— Просто сопровождать, — ворчу в трубку. Все же лучше свекровь…

— Сержу нельзя алкоголь. Он может сорваться. Давид будет в качестве моральной поддержки. Ну и Серж сказал, что хочет познакомить нас поближе.

— Не ожидала от тебя, Катя.

— Ну, Лен!

— Столик ваш. Но в остальное меня не втягивай. Ясно? Не обещаю, что смогу уделить вам время. И, если твой кавалер опять чего-нибудь сожрет, я вас не знаю.

Взбешенная глупостью подруги, бросаю трубку. Не знаю, на что злюсь больше: на то, что она-таки связалась с наркоманом, или на то, что она притащит Давида сюда. Серж, хоть и генеральный нашей компании, если он не станет крушить мебель, его присутствие меня вообще не волнует. Но как представлю надменную ухмылочку его братца…Ему же вечно кажется, что все вокруг него вертится, что все его соблазнить хотят! Подумает еще, что для него вырядилась.

Желание жестоко рвануть расческой по волосам, чтобы уничтожить идеальную волну, почти заставляет схватиться за гребень, но вовремя останавливаюсь. Да пошел он! Не для него старалась. И вообще! Проигнорирую сноба. Пусть не думает, что меня волнует его присутствие.

«Мы на месте!» — Катя присылает сообщение, и следом, как бы в подтверждение, прилетает фотография ее и Сержа, обнимающихся на фоне вывески «Игуаны». То, что рядом с ними нет Давида, вселяет надежду на то, что босс все же передумал «окультуриваться» сегодня вечером и решил занять себя более полезными делами.

10

Долго гадать, от кого цветы, не приходится. Буква «D» и слово, созвучное названием кампании, в которой я работаю, красноречиво говорят за себя. Давид отправил их.

Настроение мгновенно портится. Я не понимаю, для чего он это делает, соответственно не знаю, как реагировать на подобные презенты и тем более, как теперь вести себя с ним. Да, я могу проигнорировать, ограничиться простым «спасибо», как делаю это обычно, если кто-то из гостей дарит мне букет. Но это не просто гость. Это мой босс, с которым я была в конфликте. А теперь…он ловит меня в офисных закоулках и дарит букеты, стоимостью в крыло самолета.

— Лен, тут передали! — официантка засовывает нос в дверь, спрашивая разрешения войти.

В ее руках поднос с бутылкой «Кристалла», бокал и вазочка с разноцветными ягодами. Она придерживает шампанское свободной рукой и смотрит так, будто перед ней чемодан с миллионом евро на личные расходы.

Она осторожно ставит бутылку на гримерный столик, где есть немного свободного места, не занятого косметикой, и замирает в ожидании.

— Открывать? — осторожно интересуется она, зная мою любовь к этому неприлично дорогому шампанскому. Но она же и в курсе того, что обычно, все подобные презенты от гостей я возвращаю в бар, беря за них наличку.

Подхожу ближе и смотрю сквозь золотистую жидкость в изящной бутылке на свет лампочек, обрамляющих зеркало. Красиво! И должно быть божественно вкусно!

Но все портит жуткая оскомина, возникающая в мыслях.

— От кого? — не отрывая глаз от этикетки, монотонно произношу я, уже точно зная, что, если от Давида, то не приму. Пусть возвращает отправителю.

Жаба, живущая внутри меня, осуждающе квакает, но здравый смысл не дремлет. Подобные знаки внимания просто так не делают. А мне проблемы не нужны.

— Ваня сказал отнести. Без подробностей, — пожимает плечами девушка, — так что делать? У меня работы много.

— Оставь, — прорывается вместо заливистого «ква-а-а».

«Будет, чем треснуть этого сноба по голове, если станет особенно настаивать!» — выходит из ситуации здравый смысл.

Оставшуюся часть программы я стараюсь не смотреть на ближайший к сцене столик, хотя после каждого номера все же слышу громкие возгласы Кати и ее спутников. К полуночи я абсолютно уставшая, но довольная собой и сегодняшним вечером, кланяюсь последний раз и возвращаюсь в гримерку.

Спать хочется безумно. Впрочем, как и есть.

Снимаю великолепный наряд, покоривший всех, переодеваюсь в легкое короткое платье. Не найдя джинсовой куртки, решаю, что до машины как-нибудь добегу и замерзнуть не успею. Влетаю в супер удобные кеды. Подхватываю с дивана свой рюкзак, кладу в него «нектар богов», он же «средство обороны от наглых начальников». Из букета достаю несколько роз, от чего тот не редеет, а у меня появляется шанс любоваться красотой и дома, потому что эту корзину до квартиры я не дотащу, а букет вполне.

Прощаюсь со всеми, кого встречаю по пути, и через служебный вход иду к стоянке. На улице прохладно, от чего по рукам бегут мурашки.

«Лен, ты присядешь с нами? Мы ждем!» — приходит сообщение от Кати.

Я ускоряюсь, чтобы она не поймала меня у машины и не вынудила-таки провести остаток вечера с моими боссами.

«Уже ушла» — быстро отвечаю ей и снимаю авто с сигнализации.

— Лен!

Узнаю голос из темноты. Ваня.

Вздыхаю. Прижимаю розы к груди, будто они меня согреют.

— Ты так быстро ушла...

Вижу по нему, что хочет меня задержать, но не знает, как. Да мне, честно говоря и не хочется с ним болтать. Особенно сейчас.

— Устала. Спать хочу, — открываю дверь, давая понять, что очень спешу домой.

— Красивые цветы…

Я не понимаю, что должна ответить, поэтому просто улыбаюсь. Хочу сказать, что разрешаю выдернуть парочку из той корзины, что осталась в гримерке, но вовремя сдерживаюсь.

— Да. Очень красивые, — стараюсь быть вежливой, но желание спрятаться от прохладного ветра в машину растет с каждой секундой.

— Надеюсь, и мой подарок тебе пришелся по вкусу…

Ваня кладет руку сверху на дверь, чтобы помешать мне сесть за руль, и вторую опускает на крышу авто. Я оказываюсь в ловушке, пока еще отдаленно напоминающей объятья, но, судя, по хитрому прищуру бармена все к тому и идет.

— Вань, я не понимаю, о чем ты.

Стою и не знаю, как себя вести. Красивый парень, настойчивый, с легкой наглецой, зажимает меня у машины, явно намекая на близость. Секса у меня не было бог знает сколько. Бери и пользуйся! Когда еще такой самец подвернется? Но что-то внутри останавливает.

— Шампанское…ты не вернула его.

— Это от тебя?

Хмурюсь, прикидывая в уме зарплату бармена и стоимость презента. И что-то не сходится.

— Лена, ты шикарная женщина. Такие получают самое лучшее…

Я тушуюсь под напором мужчины, что приближается все ближе, но все же дает мне шанс на отступление.

— И я готов давать тебе это…

Он наклоняется к моим губам медленно. Смотрит, будто для него обладание мной – вопрос решенный.

— Ваня, это не смешно! — отталкиваю его, и он делает шаг назад. Всего лишь один, но все же.

Глубоко вдыхаю. Чувствую себя мерзко. Будто этим шампанским он заплатил за секс со мной. Да, знаю, что это личные комплексы, что мой внутренний ребенок не позволяет себе принимать подарки просто так, но я такая!

— Я серьезен. Приглашаю обсудить это где-нибудь в уютном месте.

Меня трясет уже не только от холода. Что он собрался обсуждать? Мое содержание? Условия секса? Что он вообще несет? Нормальный же был парень!

Неуютная тишина разрушается ревом мотоцикла, неумолимо приближающегося к нам. Яркий свет фары ослепляет, я жмурюсь и отворачиваю лицо. Жар выхлопной трубы окатывает мои голые лодыжки, и шум утихает.

Ваня отвлекается и, наконец, не давит на меня своей близостью. Он разворачивается к человеку, что прервал наш разговор своим внезапным появлением, и расправляет плечи, на случай, если придется драться.

11

Сначала просто прикасается губами, но уже от этого по животу растекается волнительное чувство. Я слышу, как от теплого тела исходит аромат парфюма, смешанный с запахом кожи. Чуть шершавые прохладные ладони, нежно, но уверенно поглаживают мои скулы, скользят к затылку и возвращаются назад…и приятный трепет начинает нестись с бешеной скоростью. Я выдыхаю, и босс, восприняв это, как «сдаюсь», углубляет поцелуй.

Рука обвивает талию, и контраст холода и жара, поддает масла в костер, разгорающийся внутри меня. Босс целует меня и нежно, и нагло. Целует и прижимает к себе, будто пытаясь согреть. Но мне уже не холодно. Сердце колотится, вырываясь из груди. Воздуха не хватает и голова кружится.

Чувствуя, что сопротивления с моей стороны нет, Давид, поглаживая поясницу, спускается ниже. Сквозь тонкую ткань прикосновения кажутся слишком нежными. Я, окончательно поплыв, отдаюсь этим чудесным мгновениям. Была не была. Все равно уже целуемся!

И тут Давид, ладонь которого поглаживает мою задницу, спускается к бедру, проникает под короткое платье и жадно сминает ягодицу.

Мгновенно трезвею, отталкивая от себя босса. Мысли путаются, я в полной растерянности. Что это было? И как быть дальше? Это же босс! А Ваня? Пялюсь на Давида, тяжело дыша, а это красавчик довольно улыбается. Правда дышит тоже глубоко и быстро.

— Что? — спрашивает он, едва ли не смеясь.

— Вы что себе позволяете?

— Согласен. Немного переборщил. Не смог удержаться.

Чувствую, что готова вспыхнуть. И снова не могу подобрать приличных слов, чтобы высказать этому нахалу все, что о нем думаю. Поджимаю губы и зло пыхчу в его сторону.

— Расслабьтесь, Лен! — он возвращается на опасно-близкое расстояние и, не дожидаясь моего согласия, забирает цветы из рук, кладет их на крышу автомобиля, берет мою ладонь и тащит за собой.

— Я всего лишь избавил вас от проблем!

Пытаюсь упираться, пока мы обходим его железного рычащего монстра, но Давид будто не чувствует моих жалких попыток остановить его.

— Вы же сами сказали, от мужчин одни проблемы. Я помню.

— Вот именно! — гневно фыркаю.

— И где ваша благодарность? — издевается он, — назойливый поклонник сбежал. Теперь вы свободны и можете поужинать со мной. И не смейте говорить, что худеете. Во-первых, худеющие не едят пироги и пиццу, а во-вторых, вы в шикарной форме.

Поток комплиментов, смешанных с возмутительной наглой уверенностью, возбуждает и заставляет вовлечься в словесную перепалку. Об исчезнувшем Ване я думать не хочу. А вот чувствовать свою руку в горячей большой руке босса, очень даже не против.

— Так это вы меня спасали? — останавливаемся у дороги с вереницей припаркованных машин, и босс, поначалу игнорируя мой вопрос, достает из внутреннего кармана мобильный и записывает голосовое.

— Мы на улице за клубом.

Не успеваю сообразить, что этот «спасатель» опять задумал, как тот распахивает косуху, резко вжимает меня в себя, и укутывает полами куртки.

— Вы же замерзли! — сообщает он на мое неозвученное возмущение, и понимаю, что он прав. Бунтовать в принципе будет неправильно.

Но между нами все неправильно. Начиная с того, что он мой начальник, и заканчивая тем, что даже облапав меня и совсем не невинно поцеловав, он продолжает называть меня на вы.

На дороге останавливается какая-то жутко навороченная тачка с прожекторами на крыше, и из нее выходит амбал. Ростом как босс, но в плечах раза два шире, хотя и Давид не щуплый паренек.

Босс распахивает переднюю дверь и мягко подталкивает, чтобы села внутрь, одновременно забирая ключи у водителя.

— Я не собираюсь с вами ужинать! — выдаю я, пытаясь ускользнуть сквозь узкое пространство между дверью и боссом.

— Тогда отвезу вас домой.

— Я сама доберусь.

Тут же вспоминаю, что с этими странными порывами босса, забыла закрыть машину.

— Ну позвольте побыть рыцарем до победного! — смеется Давид, — вашу машину доставят к подъезду.

Не дожидаясь от меня согласия, Давид-таки усаживает меня на переднее сиденье.

— Удобно? — интересуется он, пристегивая. Чтобы не сбежала, видимо.

— Удобно, — недовольно ворчу, понимая, что ничего не понимаю.

Он обходит машину, и когда фары ярко подсвечивают мужскую фигуру, восхищаюсь его сложением. Красивый, богатый, уверенный в себе и наглый. Все как девочки любят. И чего я не могу расслабиться? Наверное, потому что он мой босс…

Заводит мотор, и тот отзывается приятным низким рыком.

— А ключи? — держу в руках ключ от своей малышки, а Давид снисходительно улыбается.

Понятно. Его людям не нужны какие-то ключи. Они берут все, что захотят. Возможно, это и ко мне относится.

Едем по ночному городу. В машине тепло и пахнет боссом. Я держу платье, чтобы не задралось выше, потому что оно и так открывает мои ноги почти полностью. К слову, шеф вроде и не пялится. И рук больше не распускает.

— И все-таки, можно узнать, зачем вы это сделали? — не выдерживаю я. Хочу услышать четкий ответ: он решил сделать меня своей подстилкой в офисе, или, в чем я сильно сомневаюсь, хочет отношений? В то, что Давид действительно посчитал, что спас меня, неохотно верится.

— Лена, все просто, — не отрывая взгляда от дороги, отвечает босс, — вы же ценный сотрудник? — бросает короткий взгляд, как на непонимающую школьницу.

— До вашего прихода все считали так, — не могу удержаться, чтобы не съязвить.

— Я тоже изменил свое мнение.

— Хм! — отворачиваюсь к окну. Вот нет, чтобы извиниться! Сказано, наглец.

— Так вот. Я не могу разбрасываться ценными кадрами. А поклонники, это знаете ли, мысли не о том, потом свадьба, декретный отпуск…

— Вы сейчас серьезно?

— Конечно! — его живот начинает подрагивать от сдерживаемых смешков, — боссы не шутят. Точно не хотите поужинать?

Поднимаю брови, удивляясь его непосредственности. Качаю головой, будто Давид – тяжелый случай, и снова отворачиваюсь к окну. В зеркале заднего вида вижу свою машину. Едет за нами.

12

Не смотря на насыщенный впечатлениями вечер, уснула я быстро. Проспала до полудня субботы и, открыв глаза, еще долго валялась в постели, лениво листая ленту соцсетей. Пока не открыла рекомендации.

Видео с моим выступлением, снятое как раз с того места, где вчера сидела Катя и ее спутники. Конечно, я не могла пройти мимо и зашла на страницу того, кто это видео выложил.

D…reams

Подпись на записке и ник совпадали. Давид.

Смотрю на сиротливо стоящую бутылочку «Кристалла», подаренную Ваней, и тяжело вздыхаю по букету, часть которого осталась в гримерке, а часть, наверное, в моей машине. Хотя цветы и шампанское, переданные в гримерку от моих поклонников, не были редкостью, вчерашний вечер все же стал особенным. Пока не могу понять почему. Но думаю, что это связано с неожиданным появлением Давида и его нахальным поцелуем на парковке.

Отбрасываю телефон и падаю на подушку.

Интересно, как далеко зашел бы Иван, если бы босс не явился меня «спасать»? И что он вообще подумает обо мне? Кажется, у него был свой взгляд на отношения начальник-подчинённая. Хотя, Ваня же не знает, что Давид и есть мой босс. С другой стороны, мне должно быть фиолетово на его умозаключения. Он сам вчера слишком резко перешел черту с этими своими заявлениями о том, что готов дать мне самое лучшее. И это бармен-то даст мне самое лучшее? Или его самооценка стремится к небесам, или я чего-то не понимаю.

А вот Давид…наверняка, свою любовницу обеспечит от и до. И судя по знакам внимания, он явно имеет на меня планы. Вот только, что делать мне?

О семье и детях я не мечтаю. На ближайшие годы у меня совершенно другие планы, в которые эти заботы не входят. Я хочу сняться в кино. Хочу переехать в Лос-Анджелес. Хочу записываться на студиях, где пели знаменитости! Хочу ужинать с оскароносными актерами.

И Давид именно тот человек, который мог бы открыть мне дорогу в мир моей мечты.

D…reams

Сотни раз уже была такая возможность: на чужом ху… кхм-горбу в рай заехать. Но не про меня такие способы достижения целей. Не интересно мне зависать на годы в статусе любовницы ради того, чтобы дядя с толстым кошельком меня продвигал. Возможностей была масса. Но ложиться под чужого мужчину ради такого…сомнительное удовольствие. Буду ли я рада своей известности после этого? Скорее, остаток жизни буду пытаться отмыться от этой грязи. Но душонка моя тщеславная все так и просится, чтобы ее удовлетворили.

И вот вчера Давид погладил по шерстке мою гордыню. Букетище прислал, нагло так и самоуверенно отбил у Вани, домой привез, до двери проводил. Не просто так же?! Явно хочет большего. Так почему же не дать ему того, что он хочет, а взамен взять то, что необходимо мне?

От мыслей становлюсь сама себе противна. Даже уговоры о том, что босс чертовски хорош собой и целоваться с ним одно удовольствие не могут убедить меня в искренности моего рвения продолжить «служебный роман». В этом плане я несгибаема. Миллионеры не влюбляются в простушек. А я не тешу себя глупыми надеждами. Настоящие любовные отношения с Давидом мне не светят. А потребительские – дашь на дашь, мне не интересны.

Поэтому, закатай губу, дорогая.

Умываюсь, накладываю тканевую маску на лицо и решаю весь день провести в постели. Я слишком устала за эту неделю, чтобы выходить из дома.

Пока ем разогретые в микроволновке бутерброды, не выдерживаю и захожу на страничку Давида. Не густо. Пара портретов, фото с братом и собака. Ну и видео со мной на сцене. Зато отмечен он на фото сотни раз.

Девицы одна краше другой. Захожу к каждой на страницу и чувствую, как в груди закипает злость.

На фотографии, где его целуют две мулатки, не выдерживаю и выключаю телефон. Мне вообще без разницы, с кем он и что делает!

Снова неймется. Интересно взглянуть, как он реагирует на этих женщин. Как заправский детектив, анализирую его выражения лица, позы, ищу его комментарии и лайки под этими фото. Зачем? Наверное, чтобы убедиться, что он со всеми женщинами холоден и черств так же, как со мной в день нашей первой встречи. Но почему тогда вчера он вел себя совершенно иначе?

Звонок от Кати вырывает из задумчивости.

— Спишь что ли? — загадочным тоном интересуется она.

— Привет, Катя, — тоном училки цежу в ответ.

— Привет! Так ты дома?

Манера разговора вообще не ее, поэтому сразу подозреваю неладное.

— Что ты хочешь, Катя?

— Я подумала, что если ты не занята, мы могли бы сходить куда-нибудь…

На заднем плане слышится шепот, подсказывающий варианты вроде: в ресторан, на теплоходе покататься, и Катя дублирует то же самое, только уже в голос.

— Ты с кем? — в лоб интересуюсь я, пресекая игру в партизан.

На том конце трубки все затихает, но через несколько секунд звучит низкий мужской голос.

— Лена…Это Сергей Александрович. Здравствуйте!

Подкатываю глаза, бурча приветствие. Еще его не хватало.

— Мы с Катюшей собираемся прогуляться. Вы не составите нам компанию?

— В таких делах третий лишний, знаете ли.

— Четвертый. И вовсе не лишний.

Пока соображаю, что это значит, Серж продолжает.

— Дело в том, что пока я нестабилен, мне необходимо постоянное сопровождение ответственного лица.

— Вы сейчас Катю имеете в виду? — откровенно смеюсь, потому что кого-кого, а мою подружку назвать ответственной нельзя даже с натяжкой.

— Мой брат будет сопровождать меня, — совершенно серьезно говорит мой главный босс, — а Катюша…ее присутствие меня исцеляет.

Брови ползут на лоб. Таких откровений я не ожидала. Интересно-интересно…

— Ну и какая роль у меня в вашей дружной компании?

Развлекать Давида, чтобы ему не так скучно было свечку им держать?

— Лена, вы умная женщина. Уверен, сами все понимаете.

— Вот именно, Сергей Александрович. Все понимаю. Поэтому, желаю вам отличной прогулки. Без меня.

Не дожидаясь, когда Катя начнет вопить и уговаривать меня все-таки изменить решение, кладу трубку и выключаю телефон. Тоже мне, свахи! Вот, если бы Давид сам пригласил…

13

Утром понедельника несусь на работу с удвоенной скоростью. Выходные, проведенные с родней, усиливают рвение прийти в офис пораньше. Ей-богу, если бы сказали явиться в 12 ночи субботы, примчалась одной из первых.

Катя, занятая своим принцем, меня не трогала, а это значит, что ее выходные прошли без происшествий. Видимо, Давид с особой тщательностью следил за братом. А может, и не только Давид. Наверняка, нашли ему подружку, чтобы не скучно было за влюбленной парочкой таскаться. Но мне до этого дела нет.

На входе встречаюсь со своим непосредственным боссом, и вместе идем к лифтам. Он рассказывает, как весело провел выходные с внучками, и вскользь упоминает о какой-то незапланированной поездке, которая ему предстоит на неделе.

Уже в лифте краем глаза замечаю Давида, чинно шествующего в нашу сторону, и как сумасшедшая бью по кнопке закрытия дверей, чтобы не оказаться с ним рядом. Ильич странно поглядывает на мои хаотичные движения рук, но ничего не говорит. А я чувствую себя глупее некуда. Моя реакция на Давида пугает своей истеричностью.

Ильич, чего и следовало бы ожидать, этого так не оставляет, и то и дело гоняет меня с поручениями мимо их с Сержем кабинета, а вместо того, чтобы вовремя отпустить на обед и вовсе заставляет отнести на подпись «кому-нибудь из главных» какую-то ерунду.

Осматриваю себя предельно критично. Никаких вольностей в одежде. Все застегнуто до самой шеи. Выдыхаю. Стучусь. Только бы Давида не было!

Чувствую пульсацию в висках. Толкаю дверь и вижу Сержа, прислонившегося мощным плечом к большому панорамному окну. Тот воркует по мобильному и взглядом просит войти.

Иду на цыпочках, чтобы не отвлекать его от милостей, кладу на стол папку, и собираюсь уйти, но он рукой просит остановиться. Быстро прощается и убирает телефон в карман.

— С Катюшей говорили, — отчитывается зачем-то мне и лениво просматривает документы, — зачем мне это?

Пожимаю плечами.

— Федор Ильич просил передать, — развожу руками.

— Этим отдел закупок занимается. Но по заданию Давида. Пусть он и подписывает.

— А может вы? — складываю брови домиком, молчаливо умоляя главного босса подписать самому.

— Хорошо. Я понял.

В его глазах осуждение. А может, сожаление. Но Серж все же достает из кожаного чехла золотую ручку и ставит подпись. Быстро подхватываю бумаги и спешу покинуть кабинет.

— Знаете, Лена…— звучит мне в спину, — я думал вы другая.

Замираю. Пальцы впиваются в ребристую папку, а на языке так и вертится вопрос: «Какая же?». Но это генеральный. И даже не официальный парень моей подружки. Так что нечего с ним беседы по душам устраивать. Я здесь работаю, а не удовлетворяю чьи-то чаяния на счет себя.

Решаю не продолжать разговор и просто выхожу, бубня про себя возмущения. Моя работа из удовольствия стала превращаться в стресс. Если так и дальше пойдет…уволюсь к черту. Когда я шла в «Дримерс», думала, что это поможет стать ближе к нужным людям. Да, связи, безусловно появились, но это не дает мне желанного развития. Я хотела большего. А получила…

Представляю, как спущусь в столовую и съем чего-нибудь жутко вредного. Бегать по лестнице надоело, но сегодня я в более удобной обуви и ноги не так сильно устают. И стоит мне только дернуть пожарную дверь…

— Давид Александрович?

— Почему вы не пользуетесь лифтом, Лена? — останавливается передо мной, ничуть не запыхавшись.

— Аааа…его пока дождешься…— мычу в ответ.

— Ну да…особенно, если кто-то видит, что ты спешишь и закрывает двери перед твоим носом.

Его укол с намеком на сегодняшнее утро, заставляет мои щеки вспыхнуть. Но я кремень. Оправдываться не стану. Пытаюсь обойти босса, но тот, будто играясь, преграждает путь своей крепкой фигурой.

— Я тороплюсь! — пытаюсь отделаться от него, но он только сильнее заводится.

— Куда?

— На обед! — возмущаюсь я, повышая голос.

— Надо же! Я тоже! — По-свойски кладет руку на мои плечи, подтягивает к себе и заставляет идти рядом, — вот и пообедаем вместе! — издевательски сияет босс, таки заводя меня в лифт.

Нажимает этаж подземной парковки, дожидается, пока двери закроются, и только тогда убирает руку. Ведь не денусь уже никуда. Подводная лодка практически. С акулой.

Ладошки потеют от волнения. Надо быть полной дурой, чтобы не понять, что у босса на меня планы. И совершенно верно, он везет меня не на деловой обед, чтобы обсудить детали новой рекламной кампании его империи. Будет к сексу склонять, как пить дать!

Стою, переживаю как девчонка нецелованная, но ничего не могу с собой поделать. Даже успеваю обидеться на Давида, чтоб его, Александровича, за то, что тот без ухаживаний в постель потащит, назначит содержание и заставит подписать бумажку о неразглашении.

Становится смешно. Любим мы девочки накрутить себя! Вот и сейчас, может, человеку компания нужна для аппетита, а я уже сама придумала, сама обиделась.

Ловлю в зеркале внимательный взгляд, направленный на мою улыбку, и пытаюсь перестать, но отчего-то становится только веселее.

— Лена, чему вы так рады? — заражается моей смешинкой Давид.

— Так на обед же едем! А я поесть люблю, — склоняю голову на бок, мысленно отпуская ситуацию. Будь что будет.

Давид кивает и переводит взгляд на табло. Я, пользуясь моментом, отворачиваюсь, чтобы больше не встречаться с ним глазами. Короткая мелодия оповещает нас о прибытии на парковку, Давид выходит первым.

На секунду меня посещает мысль нажать на кнопку и уехать, помахав ему ручкой в закрывающиеся двери, и босс, будто считав ее в пространстве, делает шаг назад и снова сгребает меня под мышку.

— Давид Александрович! — ворчу я. Идти не удобно. Я не могу подстроиться под его широкие шаги, да еще и руки крепко прижаты, — соблюдайте субординацию, товарищ начальник!

— Я себя разжаловал, — поворачивается ко мне и целует в висок, от чего, кажется, сам немного недоумевает. Это вышло как-то само собой, будто мы парочка окончательно и бесповоротно влюбленных.

14

Оставляю подарок на месте, захлопываю дверцу. Прикрыв глаза, выдыхаю и плетусь за шефом. В кабинет Давида? О, не-е-ет!

Знала бы, захватила и подарочек. Чтобы в лоб кое-кому каблуком всадить.

— Я смотрю, Федор Ильич, вы без помощницы никуда, — Давид мажет по мне взглядом и переводит взгляд на моего шефа, — и как только раньше справлялись?

— И не говорите, — паясничает Ильич, удобно располагаясь в кресле у окна. Судя по расслабленным позам начальников, беседа предстоит явно неофициальная. Зачем только меня приволок? — Леночка у нас нарасхват. И по поручениям успевает, и ребятам помогает. Золотце наше!

Стою, рассматриваю потолок. Что задумал Ильич не понятно, но Давид решительно поддерживает эту дурацкую игру, согласно кивая. Одна я не при делах. Жду, когда великие боссы нашутятся.

— А как поет! Сирена сладкоголосая. Она и в рекламе одной у нас пела! Хотите послушать?

Не дожидаясь согласия, Ильич ищет в смартфоне запись и разворачивает экран к боссу. Тот, улыбнувшись, мельком глядит на меня, а потом на экран.

— Можно я пойду? — не выдерживаю, когда просмотр заходит на второй круг.

— Нет! — в голос отвечает начальство, и снова обсуждают мои вокальные данные. А там-то всего ничего. Мелодия колыбельная, даже слов нет, а эти млеют, будто младенцы, пригретые на груди у мамы.

— Это я все к чему, дрогой Давид Александрович, — как бы невзначай шепчет мой шеф, — атмосфера у нас в отделе раньше была такая…что петь хотелось. А сейчас, мухи со скуки дохнут. Разве можно творить, когда обстановка как в бухгалтерии?

— И начальство под носом, — бубню я, к счастью, оставаясь неуслышанной.

— Переедем наверх, и делайте, что хотите. Но…— Давид смотрит лукаво, будто задумал что-то, — Лена, а вы можете быть свободны!

Босс улыбается, взглядом указывая на дверь, а мне уходить уже не особо-то и хочется. Должна же я знать, в чем заключается это его «но».

— Иди, детка! — вторит главному боссу Ильич, выпроваживая из кабинета.

Делать нечего. Ухожу, чувствуя вампирский взгляд между лопаток. Ну точно по мою душу придумал что-то!

Возвращаюсь к коллегам. Не под дверью же стоять, подслушивать. А Ильич…он долго не выдержит. Сам расскажет, чем там его Давид шантажировал за возможность вернуть нормальный облик рекламному отделу. И, если те договорятся, будет великолепно, потому что и правда народ протух.

Сижу за столом с коллегами. Молчу как партизан. Боюсь спугнуть пусть призрачную, но все же надежду. Ребята перебирают стихи, которые могли бы подойти к рекламе полетов на воздушном шаре, потому что заказчик настаивает именно на рифмованном повествовании.

Громко хлопая в ладоши, чтобы привлечь наше внимание, из кабинета выходит Ильич. Тридцать два фарфоровых зуба сияют в полумрачном коридоре. Все в миг воодушевляются, забыв о стихах.

— После долгих убеждений…— шеф говорит, будто диктор советского радио, — и неравной борьбы с вышестоящим руководством…

Все замолкают и, раскрыв рты, предвкушают известие о скорых переменах.

— Не вижу радости в глазах отдела! — шеф грозит пальцем, возвращая себе серьезный вид, — так вот. Мы посовещались и…с завтрашнего дня мы возвращаемся к прежней жизни. Главное правило отдела?

— Никаких правил! — хором отвечают осчастливленные рекламщики, и бросаются обнимать шефа.

— Как он согласился?

— Мне казалось, Давид Александрович, не пробиваемый.

— Может, это Серж решил?

— Болтовню прекратить! — Ильич жестом закрывает рот на замок, — чтобы не взбесить начальство. А то вы умеете!

И весь отдел косо глядит на меня. Да. Именно из-за моей вольности нас наказали. Но теперь-то уж все в порядке! Я надеюсь…

— Коленка, пошли со мной, — как-то не весело глядит шеф и тащит меня в зал для конференций.

Садится на первый ряд и хлопает по сиденью соседнего стула, чтобы присела рядом. Ой, чует мое сердце неладное!

— Детка, ты мне признаешься, что между вами с Давидом…Александровичем произошло? — вопрос от Ильича застает врасплох. Я слишком расслабилась после общения с бывшими коллегами, да и отличные новости совершенно отвлекли от событий последних дней, — ты его избегаешь. Я видел, не отрицай. И он странно на тебя реагирует с первого дня. Нет, если это что-то личное, то я не буду тебя пытать…

Шеф отмахивается руками, мол, ему не особенно интересно, но я-то его не первый год знаю!

— Ну какое личное! Скажете тоже!

— Вот и я о том же! Какое личное может быть на работе! — понимающе кивает, пряча улыбку.

— Федор Ильич!

— Да ладно! Вижу я, как он смотрит на тебя!

— Вы не так поняли.

— Ну куда уж мне!

— Федор Ильич!

— Думаешь в командировку меня просто так отправляют?

— В командировку? —шеф часто мотался, ничего особенного, — ну так по делу ведь? — уточняю я.

— Ага. По делу. Мешаю я ему, — старик закивал, абсолютно уверенный в верности своих умозаключений, — когда сказал, что тебя с собой возьму, запретил. Сказал, что один справлюсь, а ему помощница срочно нужна. И за это он готов вернуть прежние порядки на наш этаж.

Мои глаза становятся больше с каждым словом шефа. Как помощница? Я? Нет!

— Пусть Зину берет! — возмущаюсь. Она-то ломаться не станет. Даст шефу по первому требованию.

— Нужна была бы Зина, давно бы взял Зину. А так на тебя глаз положил.

— Федор Ильич! Но вы же не допустите! Я же не…

— Да знаю я, что ты не…! Сказал ему, чтоб и не думал даже девчонок моих совращать. Так он отчитал меня, что лезу, не в свое дело. Но если бы ты мне рассказала, что там между вами произошло…

— Да ничего такого.

— Ну раз ничего такого, то с завтрашнего дня ты в его распоряжении, дорогая. Ничем помочь не могу.

Ильич разводит руками и уходит, оставляя меня переживать этот стресс в одиночестве. Вот же вурдалак неандертальский, этот Давид Александрович!

Из переговорной не успевает выветриться флер одеколона Ильича, как вместо одного шефа приходит другой.