Покажи мне любовь

Пролог

Солнце палило беспощадно. И даже езда на мотоцикле не спасала от этого гребаного пекла. А ведь только конец мая.

Заправляя своего железного друга, я мечтал только об одном. Побыстрее оказаться в прохладном помещении ближайшего придорожного кафе и выпить чего-нибудь холодного. Желательно воды.

Моя кожа просто горела. Прикоснись к ней мокрым пальцем, и она тут же зашипит, как масло на сковороде. И это несмотря на спецэкипировку, без которой я бы точно сгорел заживо.

Ледяная вода прямо из холодильника грозила мне подхватить ангину, или еще какую-нибудь хворь, но жажда была невыносимой. Я с первого захода осушил половину бутылки и только тогда смог выдохнуть, не рискуя, как дракон, спалить тут все к чертовой матери.

Заняв место за барной стойкой и попросив у симпатичной девчонки за стойкой стакан, я уставился в окно. Мыслей вообще не было. Только приятная усталость после езды на мотоцикле и облегчение от того, что я снова дома. Как бы мне хреново ни было в этой жизни и где бы я ни скитался, этот город навсегда останется для меня тем самым причалом.

- Может чего-нибудь еще? – вклинился игривый голос девчонки в мою пустую голову.

Я повернулся и увидел в ее глазах интерес. Она многообещающе улыбнулась ярко накрашенными в алый цвет губами.

Ох, детка, я бы с удовольствием тебя поимел в подсобке, но ты совсем не то, что мне нужно. Ни к моей мечте, где ты любимая, верная и преданная мне жена, ни к моей болезни, где ты высокомерная и избалованная сучка, увы, ты не относишься. А значит, извини, но нет.

- Нет, спасибо, - я отрицательно покачал головой, и сразу же уткнулся взглядом в свой телефон, давая понять, что не заинтересован в дальнейшем общении.

Девчонка обиженно надула губы, а потом развернулась и ушла по своим делам.

Мне все равно. Я чувствовал себя опустошенным после долгой безрезультатной поездки. И уже хотелось быстрее добраться до своей квартиры и принять освежающий душ.

Я снова посмотрел в окно и увидел, как к бензоколонке подъехала красная иномарка. Мысленно дал руку на отсечение, что за рулем этой тачки та самая очередная богатенькая стерва, от которых у меня ладони начинают чесаться в предвкушении. Нет, сейчас все на так серьезно, и для меня это скорее игра, чем болезнь или месть, но прошло уже восемь лет, а я все никак не мог отпустить эту ситуацию. И еще перед отъездом в Германию дал себе слово завязать и попытаться найти нормальную девушку, но настолько привык питаться эмоциями этих кукол, что даже начал сомневаться, что встречу когда-нибудь ту особенную и единственную, с которой обрету равновесие и покой.

Я не ошибся.

После того как кукла заправила машину и отогнала ее на парковку, она с высоко задранным носом зашла в кафе.

Как я и предполагал, обладательница новенькой модной у девочек машинки оказалась из разряда красивых, но слишком избалованных и заносчивых стерв. Вся ее внешность говорила о достатке и самоуверенности, что могло означать только одно. Она родилась с золотой ложкой во рту и термин «золотая молодежь» ей знаком не понаслышке. Нет, конечно, вариант про то, что пару лет назад она была обычной серой мышкой, не исключал, но для недавно насосавшей выглядела девчонка слишком уверенно и расслабленно. Нет у нее этой фальшивой значимости. Благородство и воспитание сквозило в каждом движении.

Светлые волосы были красиво рассыпаны по худым плечам, кукольное лицо не имело ни одного изъяна. Даже если губы и все остальное накачаны ботоксом – это было незаметно. Все выглядело нереально естественным и слишком идеальным. Голубые глаза, правильной формы нос, пухлые губы. Но я знал сколько времени и денег потрачено в салонах красоты на эту мнимую натуральность.

Стройное загорелое тело было обтянуто крохотными джинсовыми шортиками и белым топом, под которым четко вырисовывалась грудь без нижнего белья. И вот тут прям разочарование. Двойка с натяжкой. Но ничего, думаю у этой крали все впереди. И уже скоро неприметная двойка увеличится в размерах до уверенной тройки, а то и больше. Вопрос времени.

Я смотрел в упор чуть прищурив глаза, ощущая, как напрягается мое тело.

Мне это не понравилось. Да, экземпляр прямо для моего диагноза. Был бы. Но я уже давно не занимаюсь той херней. Уже больше двух лет сдерживаю обещание, данное самому себе и сейчас мне вроде, как и не интересно. И среагировал на эту куклу по старой привычке. Поэтому настало время сваливать.

Барби тем временем устало, что для меня удивительно, окинула взглядом помещение и остановила свой взгляд на мне. Обычно такие штучки смотрят на все с презрением, но похоже, блондинка сидела за рулем уже давно и просто не в силах была надеть сейчас свою маску величия над всеми.

Она сканировала меня, оценивая мой прикид и мои финансовые возможности. На мне в этот раз дорогая экипировка, хотя если я не на мотоцикле, то предпочитал шмотки попроще, плюс моя привлекательная внешность и я видел, как ее глаза загорелись интересом.

Ну еще бы, ведь я – красавчик. Нет! Сам я так не думал. Но статистика говорит об обратном. И я уже привык, что слабый пол клюет на мою смазливую мордашку.

Кукла тоже повелась. Мне хватило мгновения, чтобы понять, что я зацепил ее. И сейчас, глядя в ее голубые глаза, понимал, что желание сыграть с ней в свою любимую игру росло как снежный ком. До зубовного скрежета хотел показать ей, что ни хрена она ничего не значит. Хотел задурить ей голову, а потом бросить. Я так всегда поступал с ними. И с ней хотел. Хотел увидеть, как она поймет, что парень с улицы с пустыми карманами поимел ее грубо и беспардонно, и даже имя не спросил.

1

Спустя три месяца

Катя

Я неторопливо перебирала свои вещи в комнате брата, в который раз уже откладывая их упаковку. А всё потому, что до конца не могла принять тот факт, что Влад после двухлетнего отсутствия возвращался в Россию, и мне срочно требовалось освободить его квартиру, которая последнее время была моим убежищем.

Нет, я, конечно, была рада его возвращению и очень скучала несмотря на то, что мы последние два года практически не общались. Мой брат слишком тяжело пережил измену своей девушки, моей одноклассницы, а потом неудачный брак и смерть маленькой дочки. Все это время ему было не до меня. Нет, он, конечно, интересовался моими делами, но не настолько, чтобы я могла рассказать ему о своих переживаниях и проблемах.

Я не обижалась. Я уже давно привыкла, что в этом мире никому нет до меня дела. Ни родителям, ни брату, а друзей у меня попросту не было. В школе были подруги, но выбрав свою семью, я сразу же лишилась сначала одной – Маши Савельевой. А спустя время, не справившись с тем грузом, который взвалила сама на свои плечи, и второй - Лизы Арефьевой.

Но я не жаловалась. Я привыкла. Мне нормально. Главное, у меня была мечта – и я упорно шла к ней. Отсутствие близких людей в моей жизни и их поддержки ни за что меня не остановит. Уже два года я делала все возможное и невозможное, чтобы моя мечта сбылась. А с приездом брата трудностей прибавится, но я этого не боялась. Потому что больше всего на свете я хотела изменить свою жизнь и стать совсем немного нужной хоть кому-то.

Нет. Я не супермен. И не могу сказать, что мне легко. Иногда от одиночества выть хотелось. Но увы. Поговорить было не с кем, не у кого спросить совета.

Да и как спрашивать или советоваться, заводить подруг, друзей, если я уже давно вела двойную жизнь. И каждый день молила бога дать мне сил довести начатое до конца и не проколоться на какой-либо мелочи. Иначе все рухнет. Моя мечта. Моя надежда. Моя жизнь. Все.

И теперь возвращение брата ставило мою жизнь под угрозу. В его квартире я могла быть собой. Я занималась тем, что мне нравилось. И была уверена, что никто не ворвется и не раскроет мою тайну.

А теперь мне приходилось складывать свои вещи по пакетам и сумкам и перетаскивать их в небольшой багажник моей машины. Слава Богу, их было не так много. И как бы я не расстраивалась и не оттягивала момент расставания с этой квартирой, мне нужно было успеть спрятать все улики до приезда Влада. Хотя раньше я была уверена, что он меня поддержит и не выдаст, если случайно узнает мою тайну. Но не теперь. Наши отношения изменились и теперь я могла доверять только себе.

К назначенному времени я все-таки успела замести следы, и даже успела навести порядок в квартире.

Влад позвонил и сообщил, что поедет сразу к себе, а вечером приедет к родителям. Но мне разрешил подождать его у себя. Сказал, что его встретят друзья, а позже мы поедем к нам домой вместе.

Я нервничала. Все-таки два года слишком большой срок. Несколько телефонных звонков за это время никак нас не сблизили, хотя я очень хотела ему помочь тогда и от его помощи не отказалась бы. Но Влад слетел с катушек, а у меня все сложилось так, как сложилось.

И теперь я не знала, что ему сказать и как вести себя с ним. Мы с ним не ругались. Но его длительное отсутствие в моей жизни делало нашу встречу слишком волнительной и непредсказуемой.

Звонок в дверь заставил меня дернуться и, протяжно выдохнув, я кинулась к двери. Распахнув широко дверь, я замерла.

Передо мной стоял мой родной брат. Уставший, похудевший и какой-то взрослый. Суровый и холодный взгляд его голубых глаз ввел меня в ступор. Но постепенное оттаивание во взгляде и глухо заданный вопрос заставили меня закусить губу:

- Ну, ты чего, Малая, так и будешь держать меня на пороге?

Родной до боли голос, прозвучавший так близко, вышиб из меня весь воздух и разрушил все мои барьеры и стены, страхи и переживания.

- Влааааад, - простонала я и кинулась ему на шею.

Брат крепко прижал меня к себе, а я вдруг разревелась. Уткнулась в его шею, захлебываясь слезами.

- Ну, ты чего? Кать?

- Я так рада тебя видеть!

- Я тоже, котенок, я тоже, - Влад прижимал меня к себе и нежно гладил по голове.

И мне казалось, что не было этих двух лет, когда я была одна. Вот так, всего лишь одно объятие стерло все, оставив лишь одно желание - рассказать Владу о своих проблемах и наконец выдохнуть. Потому что я только сейчас поняла, как устала. До чертиков в глазах.

- Привет, Кать, - услышала я голос за спиной Влада и, подняв голову, увидела улыбающегося Максима Головина.

Мне пришлось оторваться от брата и отойти в сторону, чтобы пропустить брата и его друга с чемоданом в квартиру.

- Не закрывай дверь, там еще Матвей по пятам идет, - попросил Головин, ставя чемодан у порога. – Как дела?

- Нормально все, - я улыбнулась и снова подошла к Владу.

Он притянул меня к себе:

- Скучала, Малая?

- Очень, - у меня в груди стало так тепло.

Потому что хотелось верить, что у меня все наладится. Мне хотелось верить, что мой брат обязательно мне поможет.

2

Матвей

Сестра!

Сестра лучшего друга!

Я трахнул сестру лучшего друга!

Ту, за которую он мне голову отвинтит!

Это ж надо было так вляпаться!

Я сидел напротив Торопова в его квартире и вместо того, чтобы радоваться его приезду и обсуждать текущие дела нашей фирмы, не мог найти себе места на огромном диване. Чтобы скрыть свое взвинченное состояние, крутил телефон в руках, делая вид, что параллельно с важным разговором занят еще и перепиской с клиентами.

Вот уж чего я не ожидал, таща тяжеленный чемодан в квартиру друга, так это того, что увижу Барби. Я три месяца не мог выкинуть ее из головы и уже смирился, что вряд ли когда-нибудь еще встречу. И тут – на тебе!

Барби собственной персоной стояла и обнималась с моим другом. Я даже сразу ошалел от этого зрелища и не смог сдержать удивления. Но вспомнив его слова, что дома ждет сестра, и мгновенно сопоставив все события, едва сдержался от трехэтажных матов.

Встреча была такой неожиданной, что я даже не смог сориентироваться, как себя вести и автоматически придал своему лицу безразличное выражение. А вот девчонка, не стесняясь смотрела на меня испуганными глазами и, кажется, тоже едва дышала.

Ситуация стремная. У меня такая осечка впервые. Наверное, именно поэтому я поспешно кивнул и трусливо сбежал. Даже не разглядел ее. Лишь широко распахнутые глаза, приоткрытые губы и небрежный блондинистый пучок волос на голове. Если кто-нибудь спросит во что она была одета, даже под пытками не скажу.

По сути, мне нужно было рассказать Владу о том, что я наделал, но в этой истории участвовал не только я. И ответственности я не боялся, а вот за Барби я не ручался. Хотя вряд ли она горела желанием рассказать брату о своих похождениях.

Если я не ошибался, то у девчонки за спиной должен был быть неплохой сексуальный опыт. Еще в школьные годы, я помню Влад рассказывал, как его сестра, обучаясь в закрытой элитной школе в Англии, являлась зачинщицей соблазнения одного из взрослых парней, проживающих на территории школы. И даже вылетела оттуда за это.

Возможно, для нее секс на парковке с незнакомым парнем вполне обычная ситуация. И мне даже не стоило из-за этого переживать. Но все же мне следовало обговорить этот момент с ней. Может быть, у нее и претензий нет. А может еще какие глупости в голове?

Только вот как устроить встречу с ней? Не при Владе же выяснять отношения?

- Катя совсем взрослая стала, - ворвался в мои мысли голос Макса.

- Ага. Только мозгов не прибавилось. Я бы даже наоборот сказал.

- От рук отбилась?

- Да. Мама на нее так злится. После окончания школы поругалась с отцом. И даже в универ не поступила. Уже два года - друзья, вечеринки, клубы и салоны красоты. Родители, конечно, сами виноваты – избаловали ее по самое не хочу, но раньше Катя на это как-то по-другому смотрела. Была упертой, смышленой, целеустремленной, а сейчас все под откос пустила. Пропадает неизвестно где и с кем. Ночует, непонятно, где, у меня вот в квартире поселилась.

Я еле руку удержал, чтобы не стукнуть себя по лбу.

Катя оказалась именно такой, как я и представлял. Кроме тусовок и денег родителей ее мало что интересовало. И, в принципе, не будь она сестрой Влада, можно было бы отпустить ситуацию и забыть о Барби. Общего с ней у нас точно ничего не было. Я таких как она стороной обхожу. Иногда играю с ними. Но не больше. Неприятно, конечно, что Катя пополнила ряды глупых, богатых пустышек, но, кажется, это не должно меня волновать. Мой косяк только в том, что я не в том месте и не с той девушкой распустил свои руки.

- Я, конечно, тоже виноват. Забил на нее. Но сейчас постараюсь сделать все, чтобы исправить ситуацию, - обреченно вздохнул Торопов, а я понял, что у меня есть немного времени, чтобы поговорить с Катей.

Я только из уважения к другу приму любое ее решение. Скрыть она захочет нашу встречу или пожаловаться брату, чтобы я огреб – не важно. Мне нужно было очистить совесть и продолжить жить спокойно, не парясь о какой-то вертихвостке.

И вроде найдя выход из ситуации, я должен был выдохнуть с облегчением, но почему-то не смог. И продолжал на этом диване вертеться как уж на сковороде. Пока не понял в чем дело.

Я чувствовал ее присутствие в соседней комнате. Я знал, что после нашего скоропалительного знакомства она сразу юркнула туда, и мне безумно хотелось пойти за ней. Посмотреть на куклу хоть одним глазком.

Идиот. Что тут еще сказать?

Когда я взял себя немного в руки и наконец вклинился в разговор, ребята решили съездить в офис и сделать анализ по последним тестам. Я обрадовался этому как ребенок конфете. Находиться в одной квартире с Барби было тяжело. Мне срочно нужно было на свежий воздух. Успокоиться и немного обмозговать еще раз сложившуюся ситуацию. Я выскочил как ужаленный, не дожидаясь, когда Барби выйдет на зов брата.

- Ты так и гоняешь на мотоцикле? – спросил Влад меня уже на улице.

- Куда же я без него?

- Давай мы тебя подкинем до твоего дома. Ты на своем красавчике домчишь в «Строймаркет» и заберешь у них статистику по всему тестированию нашего оборудования, а мы с Максом за нашим аналитиком. Потом встретимся в офисе - предложил Влад.

3

Катя

Я дрожала как осиновый лист на ветру. Дверь в комнату была наглухо закрыта, и я не слышала, о чем разговаривали Влад и его друзья. Да и не надо мне это было.

Мне было хорошо здесь – в тишине и одиночестве. Если не считать того, что я безумно боялась. Боялась, что Матвей, вот прямо в этот момент, рассказывает моему брату о нашем знакомстве и само знакомство не забывает описать. Причем в подробностях.

Какая я же дура!

Он пролетел мимо меня, даже не взглянув в мою сторону. Как будто он забыл о нашей встрече, а сейчас возможно даже не узнал. А я тут сидела, придумывала ерунду, и сама от своих фантазий чуть ли не умирала от страха. Вообще не понимала, почему я так боялась, что Влад узнает обо мне и Матвее. Я уже давно взрослая и могла делать все что мне вздумается. И не была обязана перед кем-то отчитываться. Тем более, всем давно неинтересно чем я занимаюсь.

И все же я любила своего брата. И мне было жутко стыдно перед ним за такие подробности из своей жизни. Тем более я не знала, как он отреагирует на эту новость. Года два назад за такую выходку он бы Матвея по стене размазал, а сейчас я не уверена ни в чем. Наверное, я не хотела бы, чтобы Влад от меня отвернулся. Мне он был очень нужен. И именно поэтому я очень боялась, что Соколов наговорит ему гадостей про меня.

Переборов свой страх, я тихонько открыла дверь и на цыпочках прокралась к гостиной. Знала еще из детства, что подслушивать нехорошо, но любопытство было сильнее моей совести.

В квартире тишина и голоса парней были слышны отчетливо. Мне даже не пришлось подходить слишком близко. Я все слышала, находясь при этом на довольно приличном расстоянии от комнаты.

Моя интуиция меня не подвела. Парни обсуждали меня. Вернее, Влад и Макс, а Матвей молчал. Но почему-то мне это совсем не понравилось.

Влад рассказывал, что мама жаловалась ему на мое поведение и непослушание, а мне вдруг рассмеяться захотелось.

Родители всю мою сознательную жизнь не особо-то и воспитывали меня. Мама предпочитала заниматься собой, а меня с детства оставляли с нянями и гувернантками. Нет, мама меня любила. Она была ласкова, никогда не ругала меня, не повышала голос. Всегда нежно обнимала и прижимала к себе. Но мы никогда не были мамой и дочкой. Она не знала ни одного моего детского, а потом юношеского секрета. Она всегда думала, что раз я девочка, то меня должны интересовать только наряды и подарки, и задаривала меня ими по самые уши. Приучала быть всегда красивой, стильной и воспитанной. Ни мои проблемы, ни уроки, ни мой досуг ее не интересовали. А папа день и ночь пропадал на работе. И видела я его только по выходным, и то не каждый раз.

Всеми моими желаниями и переживаниями занимался Влад, но чаще всего эта участь доставалась нашей домработнице Тоне. Милая, добрая женщина, которая работала у нас еще с рождения Влада. Она снисходительно и с пониманием относилась к маме и ее беспечности. И хотя в ее обязанности входила только работа по дому, очень часто Тоня проводила свое время со мной, играя, рассказывая, выслушивая и отвечая на вопросы.

Благодаря ей и Владу я не выросла законченной пустышкой. Но и мамины труды дали свои результаты. Я не только разбиралась в моде, стиле и красоте, но и научилась актерскому мастерству. Я была послушной и милой, когда это требовалось. Меня не стыдно было показать подругам и похвалиться моими красотой и воспитанием в модном журнале или на благотворительном вечере. Я была словно кукла, которая существовала в единственном экземпляре и принадлежала только Тороповым. И они этим гордились и хвастались при любом удобном случае. Я научилась отвечать благодарностью на подарки и сюрпризы, хотя до зубного скрежета ненавидела все эти платья, юбки, игрушки и фотосессии. И когда в двенадцать родители отправили меня в Англию на обучение в элитную закрытую школу, то с облегчением выдохнула. Но всего лишь на три года.

Конечно, первое время я радовалась, что наконец смогу быть собой и отдохну от всей этой светской жизни. Но совсем недолго. Я скучала. Даже по своей помешанной на чем угодно, только не на мне, маме. Скучала и плакала по ночам, а потом надевала беззаботную маску и снова становилась сильной и своенравной Катей Тороповой. Школа в Англии закалила меня. Научила прятать свои чувства и никому не показывать свою боль. И самое главное – не доверять никому.

Жизнь в школе была не самой легкой, но я справилась. Подружилась с Мэри Энн и Беверли, выбилась с ними в лидеры школы и научилась держать парней на расстоянии. Школа хоть и была закрытого типа, но учились в ней и девочки, и мальчики. Только жили в разных зданиях, которые находились в противоположных сторонах школьного поместья. У нас были раздельные столовые, бассейны и даже библиотеки. С мальчиками мы виделись только во время занятий. А дальше расходились в разные стороны и занимались своими делами. И по правилам школы с противоположным полом можно было общаться только во время занятий, находясь в здании школы. Странные правила, но меня это устраивало. Тягаться с парнями за лидерство не было ни сил, ни желания. Хотя многим девочкам такие правила не особо нравились. Особенно старшеклассницам. Они умудрялись бегать к мальчикам на свидания, рискуя своим местом в школе. За нарушение правил ученикам грозило отчисление без выяснения обстоятельств и причин. Но даже это не останавливало влюбленные парочки.

У меня таких интересов не было, и я планировала закончить эту школу с отличием. Да-да, у меня была хорошая успеваемость и, несмотря на мое высокомерие, выпендреж и задиристость, я очень хорошо училась. До того момента, когда мне исполнилось шестнадцать и наш класс перевели в старшую зону.

4

Катя

Я проснулась, когда наступил обед, выспавшейся и отдохнувшей. Но вылезать из кровати совсем не хотелось. Да и сегодня можно было не спешить.

Мои родители уехали отдыхать куда-то в Индонезию и мне целых две недели можно было быть самой собой. Нет, я знала, что папа не оставит меня одну без присмотра, но по крайней мере можно взять перерыв от этой клубной жизни и немного отдохнуть.

За окном неторопливо падал снег. Было немного пасмурно, но я любила такую погоду. Не холодно и можно стоять на улице и ловить ртом снежинки. Чувствовать, как они плавно оседают на губах и, легко уколов чувствительную кожу, мгновенно превращаются в воду. Это из удивительного и прекрасного. А в реальности в этом году середина января выдалась такой снежной, что сугробы были везде. Дорожные службы работали в режиме нон-стоп, но все равно город утопал в снегу. Бесконечные пробки и заторы не улучшали настроения. Но не сегодня.

Я сладко потянулась и все же, заставив себя покинуть мягкую уютную постель, направилась в душ. Контрастный и бодрящий. Для улучшения настроения и прочистки мозгов. Мне это очень срочно требовалось. А после с чашкой горячего кофе долго стояла у окна в гостиной нашего огромного дома и по-прежнему не могла выкинуть из головы Матвея. Ни благодатная погода, ни спасительный душ, ни любимый кофе не помогли мне избавиться от мыслей о нем. Потому, что я скучала по нему. Очень сильно.

Последний раз я видела его за три дня до Нового года и все. Все праздничные выходные провела в клубе, чтобы хоть одним глазком увидеть его. Чтобы снова почувствовать боль от его равнодушного взгляда. И пусть в обществе другой, красивой и доступной, но все же увидеть.

Но Соколов как сквозь землю провалился. Отсыпал мне вместо подарков порцию очередных колкостей и растворился.

А я помешалась на нем. Давно и безвозвратно.

И если мне первые недели три удавалось контролировать свою голову, то дальше было сложнее. Договор с Мироном, попытка поговорить с Владом и очередные движения в сторону своей мечты еще как-то вытесняли Матвея из мыслей. Но когда моя жизнь нормализовалась, и я вошла в привычный ритм, то этому голубоглазому дьяволу удалость атаковать мой мозг и одержать победу.

Я не могла взять и вычеркнуть его из своей головы просто так. Я не видела его длительное время, но это совершенно не мешало мне думать о нем. О нашем сексе, который не принес мне удовольствия. И мне бы переживать по этому поводу, но не нет. Я все чаще возвращалась к воспоминаниям о нашей встрече у Влада и о том, как мне было жарко рядом с ним. Как он смотрел на меня. Как прижимал. Даже от одних мыслей о нем моя грудь становилась тяжелей, а по телу пробегала приятная дрожь. И я ругала себя за то, что млею совсем не от того. Этот придурок обозвал меня как какую-то дешевку, обидел, причем не один раз и свалил. Да если я расскажу брату о его поведении, он его… Хотя нет…

Влад был на тот момент не в форме. Он снова встретился с Машей и его кроме нее ничего не волновало. Я пыталась поговорить с ним о себе, и он даже пытался помочь мне, но, глядя на его боль и страдание в глазах, я поняла, что помощник из него не очень. И он меня понял.

- Прости, Малая! Я такой хреновый брат, - выдохнул он мне в макушку.

- Ты любишь ее? Да? До сих пор? – я была удивлена.

Маша предала моего брата. И вроде их расставание само собой разумеющееся, но Влада встреча с ней заметно выбила из колеи. Из серьезного и занудного брата он в одно мгновение превратился в нервного, дерганого незнакомца.

- Я не знаю, Малая. Но как ни пытаюсь забыть ее – ничего не получается.

- Хочешь, поговорим?

- Нет, - Влад грустно улыбнулся. – Я справлюсь.

- Ты вернешься к ней?

Влад растерянно смотрел на меня. А я удивилась. Неужели он сможет простить Машу? Неужели вот так легко все забудет и снова пустит ее в свою жизнь?

- Не говори глупостей. Лучше давай о тебе. Я же вижу, что тебя что-то гложет.

Влад сделал попытку залезть в мою душу. Но почему-то я была не готова пустить его в свою жизнь. По крайней мере, сейчас.

И мы оба остались каждый при своем. Глядя на его метания и мучительную тоску в глазах, я решила не загружать брата своими проблемами и оставить его в покое.

- Все у меня хорошо.

- Кать, - Влад не стал сопротивляться и нагнетать обстановку, - ты просто знай, что можешь поговорить в любой момент со мной.

Я согласно кивнула, а про себя усмехнулась. Кому сейчас нужно было поговорить и излить душу, так это ему. Но он тоже Торопов и тоже упертый. И все в себе. Все сам.

По этой причине я не стала ему жаловаться на Матвея. Да и смысл? Мне почему-то хотелось самой высказать этому мудаку все, что я о нем думаю, но как-то не получалось с ним увидеться. Хоть самой встречу с ним ищи.

Но этого делать не пришлось.

Спустя месяц после нашей размолвки у Влада, мы с ним увиделись.

Влад пригласил меня на ужин, и мы договорились встретиться около его офиса. Я приехала к назначенному времени и стояла около входа в торговый центр в ожидании. Знала, что могу подняться и даже скорее всего увидеть Соколова, наконец-то. Но почему в этот самый момент моя смелость трусливо поджала хвост. А признаться в этом я не решилась даже себе. Пусть все, в том числе и я, думают, будто не хочу, чтобы Влад видел, что я не поладила с его невоспитанным другом.

5

Катя

Как только Влад покинул квартиру, я места себе найти не могла. Меряла квартиру шагами, обошла все вдоль и поперек, но тревога не отпускала меня почти до самого утра, пока я не забылась беспокойным сном.

Как и в прошлый раз, меня разбудил звонок. Удивляясь тому, что Влад не воспользовался ключами, я открыла дверь и замерла с открытым ртом. Как и несколько часов назад, на пороге стояли почти невменяемый Влад и злой, как черт, Матвей.

Соколов, зыркнув на меня гневным взглядом, помог дойти Владу до дивана в гостиной, после чего Влад пробормотал слова благодарности и прямо в одежде рухнул на диван, а Матвей двинулся к выходу. Все произошло так быстро, что я даже не успела что-либо спросить, как оказалась в подъезде.

Соколов, проходя мимо, грубо схватил меня за руку и потащил за собой. Как только мы остались одни, он остановился, развернулся и склонился над моим лицом. Его взгляд метал молнии, а дыхание опаляло мои губы.

У меня от страха и неожиданности закололо в боку.

- Ему снотворного вкололи, как лошади, - зло прошипел Матвей, - его просто нужно было спать уложить. И все! Что сложного, Барби? Но ты так занята, что насрать на брата, правда? Он за рулем мог уснуть! И не только сам погибнуть, но и людей покалечить! А ты только о себе думаешь! Опять к Мирону бегала? Неужели потерпеть нельзя было? Неужели трах с женатым мужиком важнее брата?

Я была так шокирована его словами, что не смогла подобрать слов для достойного ответа, а внутри меня был просто шквал эмоций. Мне и оправдаться хотелось и послать его или даже ударить, а еще хуже – прижаться к нему сильнее. Но слава Богу, моя гордость в этот раз показала свои ноготки.

- Убери. От меня. Свои. Руки, - я вложила в свои слова все, что так долго копилось.

Но Матвей даже не шелохнулся. Он молча сверлил меня глазами и уже слишком чувствительно сжимал мое запястье. Его дыхание громкое и рваное, отчетливо слышалось в подъездной тишине, и я снова попыталась его уколоть, потому что поняла, что начинаю таять под его взглядом:

- Еще раз меня оскорбишь, и я за себя не ручаюсь! Я тебе не одна из твоих дешевок! – прошептала, задрав нос.

Какая-то часть меня помнила, что в квартире находился мой брат и мог в любую минуту выйти в подъезд, а этого мне не очень бы хотелось. Но оттолкнуть Матвея сил не было. Поэтому я продолжала прижиматься к его сильному телу.

- Дешевок? Дура ты, Катя! Непроходимая! И красивая до одури!

Я не успела возмутиться и ответить Матвею. Да какое там ответить? Я даже толком понять не успела, что он мне наговорил.

Его губы жесткие и властные смяли мои в неистовом поцелуе, проникая глубоко в рот языком и сплетаясь с моим в ожесточенной борьбе. Он исследовал мой рот, передавая жаркие импульсы через все тело, заставляя чувствовать его зверский голод. А я вместо того, чтобы прийти в себя и оттолкнуть, расплавилась от его близости и с легкостью ответила ему взаимностью, но также жарко и яростно, словно хотела наказать его за все. Особенно за полнейший игнор.

Не почувствовав сопротивления, Матвей пустил руки в ход. Его ладони прошлись по моим бедрам и остановились на ягодицах, а затем с усилием сжали их. По телу пронеслась сладкая дрожь и я застонала. Матвей откликнулся сдавленным рыком, от которого моя грудь налилась и стала слишком чувствительной, а пульсация между ног заставила меня бесстыдно прижаться к его бедрам.

Матвей целовал грубо, жадно. Словно голодное животное, присваивая и подчиняя. А я тонула. Мне нравилось. Я про все забыла. И про обидные слова. И про брата за дверью. Начни Соколов меня раздевать, я бы даже сопротивляться не стала. В эту минуту я принадлежала ему.

Мне было горячо, жарко и невыносимо хотелось снова ощутить Матвея в себе. Как тогда, в машине. Прямо здесь и сейчас.

Но оказалось, что Матвей ничего подобного не чувствовал. Он отстранился от меня, резко развернул меня к себе спиной и прижал к стене, положив мои ладони на стену и накрыв их своими. Это тоже было неожиданно. И от растерянности я просто глотала воздух.

- Там Влад… А ты слишком громко стонешь, - Соколов шептал в мою шею.

Его слова, как ушат с холодной водой. Но только для головы. Тело, по-прежнему, подрагивало под его натиском и, если бы не его поддержка, я бы сползла на пол. В горле пересохло, но это не мешало мне понимать, какая я слабая и как легко Матвею удалось заполучить меня. И если бы не мой брат за стеной, то он давно бы прямо здесь поимел меня и снова свалил. Я не удивилась бы если после всего еще и привет Мирону передал.

- Ссышь? – в жизни не покажу ему, как меня задевает его отношение ко мне.

- Нет, Барби. Нисколько. О тебе беспокоюсь. Он не только мой друг, но и твой брат. И он тебя любит. Так что возьми себя в руки и прекрати вести как те самые дешевки. И если не прекратишь общаться с Мироном, то плевать, что буду стукачом, но я все ему расскажу. И еще … Я поцеловал тебя, чтобы ты заткнулась… Ничего личного!

Я закрыла глаза. Снова было стыдно. И мерзко.

Мне этот придурок нравился. Так, что я бороться с собой не могла. А он не видел во мне ничего хорошего. И только тот факт, что я родная сестра его друга, не давал ему возможности унизить меня окончательно.

- Уходи, Матвей. Я тебя услышала, но в твоем беспокойстве не нуждаюсь, как и в общении с тобой, - устало проговорила я и тут же почувствовала, как мне стало холодно.

6

Матвей

Я проснулся, резко открыв глаза. Мое дыхание снова было редким и тяжелым, а по телу разливалось приятное тепло. И мне ничего не оставалось, как чертыхнуться. Люди страдают от кошмаров, а я уже несколько месяцев не мог избавиться от снов про одну легкомысленную блондинку, с которой во сне вытворяю такое, что сам даже иногда краснею. Но это еще не все! Я не просто хотел Катю Торопову, я блять, ее ревновал и иногда испытывал такие приливы нежности или беспокойства, что начинал сомневаться в своей адекватности. Никогда не относил себя к сопливым романтикам или мягкотелым подкаблучникам. И пусть многие знали меня, как дружелюбного и отзывчивого парня, но я далеко таким не был. Да и как можно было быть таким по-настоящему, если твоя жизнь прошла в детском доме.

В том самом детском доме, где дети вечно голодные, холодные и с озлобленной душой из-за нехватки любви и внимания. Там, где каждый день велась борьба не за жизнь в целом, а за шанс проснуться еще раз. За грядущий день.

Я не помнил своего раннего детства. Мои воспоминания сразу же начинались где-то лет с шести. И они далеко не идеальные. Голод, нападки старших, безразличие воспитателей, а иногда даже тумаки за сворованный из столовой кусок хлеба или молчаливый протест.

Нет, не все детские дома убогие. Не во всех детских домах работают жестокие и бесчувственные люди, желающие только одного – разбогатеть за счет вливаний и спонсорской помощи. Но мне не повезло. Во времена моего детства руководителем нашего приюта была черствая, злобная и жадная Инесса Викентьевна. Она была всего лишь руководителем, не более. Ее не интересовали дети, которые нуждались в заботе и внимании. Ее не интересовали наши проблемы, несчастья и трудности. Единственной ее целью было урвать кусок побольше да пожирнее. И подчиненные были у нее такие же. Не все, но основная масса. Поэтому мы выживали сами. Сами выбивали себе путь через эти непроходимые джунгли. Кто-то кулаками, кто-то слезами и соплями, а кто-то мозгами.

Основная часть выпускников так и не смогла выбиться в люди. Да и как? Как дикие, озлобленные на весь мир молодые люди и девушки, без денег и с долгой очередью на квартиру, могли найти себя и свое призвание? Путь по наклонной был самым легким и доступным. Поэтому наш город ежегодно пополнялся преступниками, ворами, проститутками и наркоманами. И всем было плевать.

И меня, скорее всего, ждала такая же участь. Но почему-то неожиданно повезло. Спасибо Михалычу, нашему преподавателю по информатике, который увидел во мне толкового и смышленого парнишку и взял под свое крыло. С восьми лет большую часть времени я пропадал в классе, изучая компьютерную грамоту и все, что с ней было связано. В десять я разбирался в программах не хуже выпускника профильного учреждения, а в четырнадцать взломал свой первый сайт. Вот тогда я понял, что моя голова – это мой путь в лучшее будущее. Но, к сожалению, я не мог проводить все время с Михалычем. Достаточно было и того, что мне было позволено больше, чем другим. За что меня и считали отщепенцем и подлизой. Приходилось отстаивать свои права с помощью кулаков. Но один против стаи завистливых и безжалостных детей – меня хватило ненадолго. Чтобы избегать очередной порции нападок и синяков на теле, мне приходилось прятаться на старой стройке рядом с детским домом, чтобы побыть одному и подумать над тем, что я могу и что хочу. Или просто помечтать.

Я не боялся своих собратьев. Просто не хотел быть таким, как они. А их это цепляло. Они меня ненавидели. А после того, как я отказался зарабатывать деньги на улице и отдавать большую часть прибыли им, меня решили перевоспитать. Поймали в моем укрытии на стройке, окружили и принялись доказывать, как я не прав, подкрепляя свои убеждения кулаками. Их было шестеро, а я один. Но сдаваться я не намеревался. Бил в ответ, как мог. Уже плевался кровью, но продолжал сопротивляться. А потом стало легче. Я даже сразу не понял почему. И только когда мои обидчики понеслись прочь, я смог разглядеть, что у меня появились единомышленники. Ну, как единомышленники? По крайней мере они не лупили меня. Это уже было хорошо.

Так я познакомился с Владом Тороповым и Максимом Головиным. Два мажора-разгильдяя, сбежавшие из школы, оказались в нужном месте в нужное время.

Конечно, подружились мы не сразу. Детдомовские дети - они такие недоверчивые. Особенно с чужаками, у которых воротнички на школьной форме хрустят, а из карманов идеально выглаженных брюк торчат зеленые купюры. Кроме злости и зависти, других чувств эти парни у меня не вызывали. Сначала. А потом, чем чаще мы виделись на стройке, тем больше понимали, что у нас много общих интересов. Да и мои собратья, узнав, что и здесь у меня появились покровители и защитники, оставили меня в покое. Правда в стенах родного приюта война продолжалась, но на стройку больше никто не совался. Мне неслабо перепадало в интернате. Можно было неожиданно получить по ребрам или ночью темную отхватить, но это меня давно не пугало. Да и других тоже. А осознание того, что свобода не за горами, придавало еще больше сил.

Дружба с парнями была странной. Как бы нам ни было интересно вместе, мы отличались друг от друга. Торопов и Головин всегда одеты в модные шмотки, с ноутбуками, которые они притаскивали на стройку, и мы изучали программы и даже писали свои. Пока просто баловались. Без мыслей о том, что это может принести нам неплохой доход.

Я завидовал ребятам. Да и как по-другому? Когда они уговаривали уйти меня со стройки куда-нибудь развлечься, я видел, что они впереди меня на несколько шагов. Открытые, богатые, наглые и уверенные в себе. Девчонки сами себя предлагали им, и они ими пользовались. Трахали всех, кто был не против. А у меня ничего кроме смазливой мордашки не было. Старые потертые джинсы, растянутые свитера, в которых выросло не одно поколение детдома и пустые карманы.

7

Матвей

Первые месяцы без Леры были совсем тяжелыми. Я никак не мог забыть ее. И если бы она не покинула страну, думаю, я бы перешагнул через свою гордость и продолжил умолять ее вернуться. Но, Слава Богу, Трофимова укатила к своему Крезу, а мне пришлось зализывать раны.

И тогда, в поисках умиротворения и облегчения сердечных ран я попал туда, откуда выхода в принципе не бывает. Я тусил в каких-то низкосортных кабаках и забегаловках, заливая свое горе дешевым пойлом, и кричал на каждом углу, что Трофимова дура, потому что я такой гений, что в одну ночь могу взломать защиту любого банка и за пять минут стать миллиардером. И меня при этом никто никогда не найдет. В общем, докричался.

Меня угораздило попасть в поле зрения местного авторитета Бориса Князева. А в народе Князя. Этот хилый, щуплый мужичок невысокого роста держал весь город под собой. Вся криминальная составляющая нашего города была под его контролем. И участь избежать эту составляющую меня не обошла. Шестерки Князя приметили меня, доложили, а уже через пару недель я работал личным айтишником господина Князева. И отказаться не мог. Если, конечно, живым хотел остаться.

Это были два адских года. Они были не самыми лучшими для меня, я очень хочу забыть их и никогда не вспоминать. Меня не пытали, не били. Да, что уж там? Мне доверяли и довольно неплохо платили. Но насмотрелся я там – мама не горюй. А уж сколько знаний получил про наркотрафики, торговлю оружием и отмыв нереальных сумм денег – так меня проще убить было, чем отпустить. Но это не самое страшное. Я видел, как убивали наркодилеров и поставщиков оружия. Я видел, как людей лишали жизни за мелкие ошибки или из-за паршивого настроения босса. Видел и во всем этом я медленно безвозвратно тонул, понимая, что мне не выбраться оттуда никогда.

Повязал меня Князь тогда крепко. Самому мне было выпутаться не под силу. Но я не отчаивался. И спустя два долгих года все-таки нашел лазейку. Я выторговал себе свободу. Правда за нее мне пришлось столько незаконных вещей сделать, что в случае, если Князь или кто-то из его пешек решит меня сдать, то небо в клеточку мне было обеспечено пожизненно.

Вообще, от Князя живым редко кто уходил и стоит отметить, что мужик он был довольно жестокий, но справедливый. Я не подвел его ни разу, и он отнесся ко мне благосклонно. А потом, когда я уже был одной ногой на свободе, звезды решили сделать мне очередной подарок и я вышел на берег еще и с парочкой козырей в кармане. Судьба снова сыграла на моей стороне и уходя, я оставил самого безжалостного бандита города у себя в должниках, тем самым выкупив свою жизнь и, прихватив для себя небольшую подстраховку. Это могло означать только одно – я определенно родился под счастливой звездой.

А еще отцы Торопова и Головина по просьбе моих друзей понажимали на свои рычаги, и я мог спать спокойно и ходить, не оглядываясь. За что я снова был благодарен Максу и Владу. И когда Макс в свое время попросил помочь прикрыть свою будущую жену Дашу, я, даже не задумываясь, помог ему, вскрыв несколько своих козырей. И нисколько об этом не пожалел. Потому что эти богатые выпендрюги – это два самых близких мне человека в моей жизни, и я бы в жизни их не оставил в беде. Прикипел намертво.

За два года работы на Князя я, не желая того, обзавелся нужными и ненужными связями, которыми изредка пользовался до сих пор. Для меня не было ничего в этом городе тайным. Одно мое желание и я мог нарыть на любого столько дерьма, что вовек не отмыться.

И на Леру мог. Мог так сломать ее жизнь, что она бы на всю жизнь запомнила, как она смеялась над Матвеем Соколовым. Но Трофимова и вправду укатила за границу, а тяжкое пребывание в стане криминального авторитета отвлекло меня от той сладкой мести, которой так требовало мое израненное сердце.

Пытаясь доказать себе, что Лера – это не любовь, а ошибка всей моей жизни, я искал ту единственную и неповторимую среди студенток универа, в парке и на катке, но все чаще понимал, что я просто вытрахиваю Трофимову из своей головы и все чаще просыпаюсь с девочками, напоминающими Леру не только внешне, но и статусом, и повадками тоже. А потом я вдруг понял, что мне доставляет удовольствие трахать вот таких богатых, тупых пустышек. Нравилось мне пользоваться ими. Нравилось видеть в их глазах сначала восхищение и влюбленность, а потом растерянность, обиду, злость, ярость.

- Извини, было здорово. Но я не потяну твои запросы. Ты неплохо отсосала, но я вряд ли смогу быть твоим парнем. Я детдомовский и за душой у меня ни гроша, - я прям кайфовал от их взглядов и эмоций после моей пламенной речи, в которой я даже имен не спрашивал.

Особенно первые пару лет. Я кроме таких цыпочек никого не замечал. Встречал, окучивал и брал.

А потом немного отпустило. В моей жизни появились и нормальные девчонки. И я честно пытался начать отношения и уже вроде даже не вспоминал о Лере, но все равно от секса с такими куклами отказаться не мог. Только теперь я их не наказывал, не делал месть смыслом жизни. Это для меня превратилось в своеобразную игру. Я уже не зацикливался на том, чтобы унизить их или как-то обидеть. Мне было достаточно того, чтобы просто позабавиться, поимев, но лишив при этом удовольствия. Дать почувствовать, что не во всем эти сучки идеальны и не все у их ног, несмотря на их безупречную внешность и высокий статус.

Это было моей игрой. Моим сумасшествием. Но какие бы правила я ни придумывал, я никого никогда не принуждал к сексу со мной. Все было по обоюдному согласию. Никаких малолеток. Никаких оскорблений и издевательств.