Покорившая небеса

Глава 1.

Мир небес.
Алдар, столица Аркейской империи.

Розово-сиреневые облака, заполняющие собой верхние залы королевского дворца, напоминали о красоте нашего мира, его особенной черте... И раздражали!

Тысячи мелких и сотни крупных островов парили в бескрайнем небе. На некоторых располагались целые города, на каких-то только дворцы, замки знати или тюрьмы. Где-то всегда была лютая зима, где-то времена года сменяли друг друга, где-то время замерло на лете. Были и совершенно дикие острова, никому неизвестные или наоборот, наделённые неизвестными силами, прославленные колдовские места.

Взгляд лениво скользил по колоннам и сводам, покрытым удивительной росписью. Месяц назад умер мой отец, император. Тридцатидневный срок траура уже подошёл к концу. Скоро наступит ночь. Аркент, звезда нашего мира войдёт в пик своей силы, и в этот момент я стану новым императором.

И древний родовой артефакт сможет указать мне мою истинную пару. Ту, что по легенде, сможет завладеть моим сердцем и родить от меня ребёнка, следующего императора или императрицу. Но главное, по пророчеству, что недавно исторгла придворная предсказательница, и по совместительству бывшая любовница отца, именно моя пара сможет дать мне средство, что излечит меня от проклятья.

Чуть шевельнулся, от напряжения кожа под рубашкой лопнула, рубашка стала неприятно холодить кожу. Прорвался ещё один болезненный нарыв. Сколько их было за три прошедших дня? Появляющихся неизвестно отчего, мучающих болью и превращающихся в кровавые язвы.

Я сидел на троне, наблюдая за тем, как начинается бал, посвящённый коронации и выбору. И вспоминал прошедший месяц. Я рисковал, но я победил. А победителей не судят. Сейчас артефакт выберет мне одну из этих разряженных куриц, некоторые из которых трясутся и заикаются при одном взгляде на меня, и я, наконец, получу средство всё это прекратить.

"Подарит истинная исцеленье"! И что это значит? Она отдаст мне артефакт или зелье, которое нужно будет выпить или нацепить на себя? Или нужно просто переспать с девицей, которую хорошо, если не родители сюда притащили силком.

Третий день мучаюсь от боли, а отцова любовница ничего путного сказать не может. Но оно того стоило. Ещё в правление отца начались разговоры среди народа о том, что хорошо бы сменить правителя. Основание трона заметно так колебалось.

Аркейлы, наш императорский род, правил жёстко, без излишней жалости, не позволяя народу выходить за рамки позволенного нашей волей сословиям. Императоров невозможно было разжалобить мольбами и слезами, плачем о голоде и непосильном труде. Каждый родился тем, кем достоин был стать! Смут в королевстве не было больше трёхсот лет.

Жена императора тех времён, видя, как сыновья её мужа от разных браков, а она у него была третьей женой, и бастарды почти уже уничтожили друг друга, остановила бойню. Способ был оригинален. Она наложила проклятье, если дети одной крови, то есть относящиеся к императорскому роду, осмелятся причинить вред друг другу, то сгниют заживо все члены рода. И мука их будет длиться до смертного часа ровно столько, сколько положено траура по каждому члену императорской семьи. То есть по тридцать дней боли и гниения за каждого члена рода.

Значит, если моя истинная мне не поможет, то срок моей жизни, если это можно назвать жизнью, сто двадцать дней. Точнее, уже сто семнадцать.

Тогда, триста лет назад, на трон сел младший сын проклявшей собственную семью императрицы. А его друг, бастард одного с ним возраста, по иронии судьбы даже родившийся вместе с ним в один день, стал первым герцогом Орландским. Надёжной опорой трона, ближайшим родственником и младшей ветвью императорской семьи. Кстати именно после тех событий, императоры моего рода, тщательно следили, чтобы больше бастардов не появлялось. Да и наследник или наследница были единственными детьми правящего императора.

Следующим, кто допустил такую оплошность, был как ни странно, мой отец. Впрочем, он же эту оплошность и исправил.

Когда неожиданно на пороге дворца появился внешне очень похожий на отца пацанёнок с засохшим и почерневшим венком вереска в руках, отец рассмеялся, схватил какую-то тряпку у проходящего мимо слуги, и вот новый герб для нового рыцаря империи готов. И конечно, этот недотёпа не сомневаясь, поклялся на собственной крови, что вся его жизнь будет посвящена цели, достойной любого рыцаря.

Он поклялся убить дракона, который к тому моменту терроризировал империю уже лет пятнадцать. И был своей клятве верен. Впервые он отправился к пещере дракона, когда едва достиг совершеннолетия. Из пещеры его, переломанного и почти мёртвого, вытащил один из сопровождавших его молодых рыцарей.

Второй раз, почти обескровленного и с ожогами, его выкинул в портал маг в последние минуты своей жизни. В этом году он отправится сражаться с драконом в третий, и, похоже, в последний раз. Так что он мне соперником не был. В отличие от герцога.

Основателю ветви Орландских был дарован Изумрудный остров, парящий в часе лёта от королевского дворца. И именно последнего герцога желала видеть чернь на троне. Настолько сильно желала, что на многих островах чернь пришлось осаживать алебардами городской стражи.

Сам герцог, как и его сын, никакого отношения к этим волнениям не имели. Герцог и вовсе, ни к каким заговорам за всю жизнь причастен не был. Безупречный рыцарь, в чью мудрость и благородство, каюсь, верил даже я.

От злости и собственного бессилия мне было душно в стенах дворца. Я выходил в сад и забредал в самые его дебри, куда видно и садовники никогда не заглядывали.
- Элейна! Ну, где же ты? Куда ты спряталась? Мы и так уже об эти противные ветки порвали платья! - звали кого-то дочки дворцовой знати, нарушая моё уединение.

Но не долго. Видимо устав звать, они наконец-то ушли. В кроне дерева над моей головой раздался шум и по другую сторону ствола явно кто-то спрыгнул. Я тут же оказался там и схватил прятавшегося в листве. Точнее, прятавшуюся.

Глава 2.

Принц Валлиард.
По узкой лестнице, что вилась спиралью, уводя за собой в подвалы дворца, я шёл, тщательно сдерживая надежду. Джелис, ведьма-прорицательница, обитала здесь с тех пор, как давно овдовевший отец привёз её сюда совсем молоденькой девушкой.
Покойный император до конца жизни пользовался и её даром, и её телом. Всегда ли она принимала свою участь, меня не интересовало. Я знал, что она с собачьей преданностью служила отцу, и перешла ко мне. По наследству, вместе с троном.
Тело старой ведьмы меня не интересовало. А вот её дар должен был служить мне ещё долгие годы.
- У меня вопрос. - Озвучил я причину своего появления в её подвале.
- Юная Элейна Орландская, как я понимаю? - усмехнулась Джелис, не отвлекаясь от своих зелий и тщательно отсчитывая капли, стекающий в зажатый в её когтистых пальцах пузырёк. - Ваше Высочество, Вы можете и вовсе ничего не узнавать. Жениться на девице, объединив две ветви рода. Может быть, её отец или брат смогут успокоить народ, заслонив Вас своей тенью. Поверьте, чернь быстро приравняет Вашу женитьбу к признанию герцогского рода королевским.
- Я не собираюсь править из чьей-то тени. И собираюсь избавиться от тех, кто осмелится эту тень отбрасывать. - Напомнил я.
- Но тогда... Тогда на Вас, как и на каждого живущего Аркейла, всех в ком есть хоть капля королевской крови, падёт проклятье. Снять которое сможет только Ваша истинная. - Озвучила она, как будто я сам этого не знал.
- Мне безразлична любая. Я совершенно каждой могу свернуть шею, прямо в своей постели. - Ухмыльнулся я. - А вот Элейне причинять боль не хочу. Она... Она меня не раздражает. Её наивность и вера меня забавляют.
- И мой принц желает знать, не является ли Элейна Орландская той самой истинной и единственной, что рождается предназначенной для каждого императора? - как всегда поняла всё правильно Джелис. - Я смогу обмануть артефакт, чтобы он сработал дважды. В ночь Вашей коронации, когда должен будет показать всем имя Вашей пары, принц Валлиард. И чуть раньше. Но у меня есть только умения, а не силы. Но даже если Вы решите ради решения своего вопроса потратить один из накопителей из императорской сокровищницы, я смогу проверить лишь одну нить.
И той же ночью я узнал, что нет. Элейна не моя пара. Опираясь на баллюстраду балкона самой высокой башни императорского дворца, я вдыхал ледяной воздух, но грудь всё равно жгло изнутри.
Но свой выбор я сделал. Элейна или трон? Прости, Элейна, но я выбрал власть и престол.
И пусть сейчас, когда я жду восхода Аркента, я заочно ненавижу всех и каждую... Я выбрал власть и престол. И пока ещё не взошла проклятая звезда, которая свяжет мою судьбу с одной из этих девок, я могу ещё побыть в воспоминаниях...
Три дня назад я шёл на последнюю встречу с Элейной. Я знал, что эта встреча последняя. Потому что я сам так решил. Самая глухая часть сада. И давно заброшенная беседка, увитая розами. И она. Смотрящая на меня, как на рыцаря в сверкающих доспехах.
Вчера должна была состояться казнь цеховиков горшечников, попытавшихся возмутиться новой пошлиной на ввоз белой глины. Я её отменил. Явился в последний момент и отменил, заявив, что они нарушили законы и попытались бунтовать против императорской власти. Тем более, когда вот-вот начнут собирать "невест дракона". Но, мол, за них просила моя Леди.
Она действительно просила. Мягко, ненавязчиво... Так, что захотелось ей уступить. Мне пришлось повторить своё решение о помиловании, потому что в него не смогли сразу поверить ни палачи, ни сами горшечники.
- Лиард, - шептала она глядя на меня своими невероятными глазами.
- Розы здесь словно с каждым разом пышнее цветут. - Усмехнулся я, наслаждаясь её восторгом от ничего не стоящего для меня поступка. - Интересно, отчего?
- Может... От моей любви? - еле слышно сказала она, соперничая цветом щёк с самым ярким из цветов.
- Элейна, ты же знаешь, что моей женой должна стать та, которую выберет артефакт. И это не ты. Я проверил. Но мы можем обмануть артефакт, если ты решишься мне помочь. - Рассказывал я доверяющей и влюбленной девушке заготовленную ложь. - Ты готова? Ради нашей любви?
- Разве это возможно? Что мне нужно сделать? - я усадил её на скамью и опустился перед ней на колени.
- Держи. Это моя кровь. Её нужно разместить рядом с вашим гербом. Вот, помню вроде в кабинете твоего отца есть. Такой старый... - протянул я ей флакон.
- Да, одно из самых древних изображений. - Кивнула мне она. - Щит первого Орландского.
- Спрячь этот флакон за ним. И артефакт устремиться на голос моей крови. - Положил я голову на её колени.
- Но ведь... Ведь только истинная может родить ребёнка Императору! - услышал я испуг в её голосе.
- Чушь. Мой отец точно также обманул артефакт. - Врал я. - И потом. В тебе тоже есть часть нашей крови. За столько поколений она конечно сильно разбавилась. Но у нас явно больше шансов, чем у моих родителей,
Она уходила первой. Счастливая и прекрасная.
- Элейна! - остановил я её. - Я люблю тебя. Запомни.
Той же ночью, императорский гвардейский легион ворвался на Изумрудный остров. Обвинение Орландским было простым и незамысловатым. Покушение на убийство принца и будущего императора, путем колдовства наведённого на мою кровь, флакон с которой нашли в тайнике за гербовым щитом.
Сын герцога погиб, оказав жесточайшее сопротивление. Он забрал с собой почти три десятка моих легионеров. И выиграл время для своей матери, которая успела принять яд. А сам герцог и его дочь были отправлены в казематы Барлии, крепости-тюрьмы на острове правосудия.
Всего сутки были у палачей. Но герцог сдался и подписал признание. Уже днём его казнили. Говорят, иначе казнить его не успели бы. Умер бы сам, после пыток. А на рассвете, положит голову на плаху... Она.
Промелькнувший в моей жизни мираж. Странно только, что розы в заброшенной беседке начали вянуть... Я велел садовникам ухаживать за ними, но буйные плети сохли на глазах, роняя нежные лепестки, словно слёзы. Впрочем, о розах ли мне переживать? Посадят новые.
С этой ночи начнется повторяюшийся отсчёт времени, длиной всего в полгода, до того момента, как империя погрузится в тринадцатидневный траур.
Тридцать лет назад в Империи появился дракон. Он уничтожал население островов, рушил сами острова, управы на него никто найти не мог и не смог по сей день. Ни оружие, ни магия, ни отряды воинов избавления от этой беды не принесли! Я даже не возьмусь назвать точное количество рыцарей погибших в когтях и зубах дракона.
Лет через десять после своего появления, дракон занял один из отдалённых островов и потребовал присылать ему ежегодно сто тридцать девиц. Причём именно девиц, никогда и никак не ублажавших самцов. Взамен, он не трогал остальные территории и жителей Империи. И не смотря на дикий плач и проклятья на голову дракона и императора, каждый год эту скорбную толпу собирали.
Девочки-сироты, нищенки, дочери преступников и бунтовщиков. Их сгоняли на один из островов, где стоял один из императорских малых замков, и там отмывали, кормили, растили... И отправляли к дракону.
Незаконнорождённые дочери знати тоже часто пополняли список так называемых "невест дракона". Раз уж он требовал себе непорочных. Ещё любая нетронутая девица могла объявить себя "невестой".
На каждом острове, в каждом городе были установлены обелиски. Где имя каждой такой девушки появлялось магическим образом. Остальных сгоняли силком, по жребию. Невестам цепляли на шею ошейник-артефакт. С этого момента ни один мужчина не мог их коснуться. Ну и ещё этот ошейник был защитой.
Бездомным жертвам дракона предоставляли определённую сумму, жильё на срок до отправки к дракону и особую защиту закона. Но ненавидели за смерть девок понятное дело императорскую семью.
Я пошевельнулся, ворот царапнул шею, и я еле удержался, чтобы не зашипеть от боли. Наконец-то эта проклятая звезда заняла своё проклятое место на небе. Слуги вывезли этот трижды проклятый артефакт.
Взгляд сам устремился к серебрянному четырёхлистному клеверу на изумрудном фоне. Герб Орландских был еле различим, а скоро исчезнет совсем. Свет Аркента лучом коснулся вставшего на дыбы Единорога, и от герба императорского дома побежали серебристые нити, сплетаясь в хорошо видимую линию...
К почти исчезнувшему гербу дома Орландских.
- Что!? - вцепился я в подлокотники трона,
- Единственная и истинная пара Валлиарда Аркейла, предназначенная ему судьбой Элейна, герцогиня Орландская. - Громко произнёс и умолк голос артефакта, напоминающий звон разбитого хрусталя.
Или это звенело у меня в ушах. Злой, истеричный и визгливый смех вспорол тишину, царившую в зале. Джелис смеялась. Искренне, торжествующе и с безумным злорадством.
- Наконец-то!!! - захлебывалась смехом она. - Сдохните! Все, как один. И памяти о вашей проклятой семейке не останется, никакой! Как же я вас ненавижу! Ненаааавиииижууууу!
- Тварь! - вскочил с трона, забыв даже о боли во всём теле. - Ты в любом случае сдохнешь раньше.
- А теперь и не страшно! - в глазах ведьмы плескалось безумие.
- Лорд Рухт, готовьте легионеров. Мы немедленно отправляемся на остров правосудия...
- За твоей истинной, да? - перебила меня Джелис. - Будущей императрицей, да!?? После того, как ты уничтожил её семью, а её саму отдал под пытки палачам? А они ведь наверняка не только пытали. Поди натешились вволю. Сколько там палачей в Барлии? Хороша императрица! Пользованная толпой уродов! Да на ней места живого поди не осталось. Да её...
- Ложь! Это враньё! Смотрите! - ткнула пальцем в артефакт какая-то бесцветная девица, кажется одна из бывших подруг Элейны.
Обернулись все. Имя Элейны Орландской загоралось алым цветом.
- Невеста, она невеста дракона, - перешептывались придворные.
- Только нетронутая девушка может стать невестой дракона. - Озвучила и так всем известный факт та же девица.
- Представь, каково ей сейчас, если она решила, что быть сожранной заживо, лучшая судьба, чем её! - злорадно шипела Джелис.
Только знание того, что Элейну не тронут, смогло помочь мне вздохнуть. Осознание обрушилось одномоментно. Мощной, сминающей волной. Лавиной, что бывает в горах. Но терять сейчас время даже на раздумья, я не хотел.
- Выбор быть жертвой дракона, для истинной недействителен. Истинная императора, может снять с себя артефакт, выбрав жизнь. И ты это знаешь! - ликование ведьмы начало угасать.

Глава 3.

До острова Правосудия добираться нужно было пару дней. Но меня это волновало меньше всего. Ноющая и жгучая боль в груди, что поселилась внутри с момента последней встречи с Элейной, словно превратилась в настоящего дракона и развернулась во всю мощь.

Она рвала клыками жилы, проворачивалась отравленными иглами, заставляя забыть о мученьях из-за действия проклятья. На фоне той боли, что я испытывал сейчас, проклятье казалось какой-то несущественной мелочью.

Элейна... Нежная утренняя роза. Любимая и балованная дочь. Я не в состоянии даже представить её ужас от тюремных подвалов. А пытки... Словно острыми когтями провели по воспалённой коже.

Во тьму всё! Я смогу объяснить! Элейна поверит мне, как верила всегда! Да и тень её семьи теперь не заслоняет моё восшествие на престол. Я заставил её оказаться в кошмаре, я же и вырву её из него. Вынесу на руках к свету и открытому небу, прикажу вырезать языки за любое упоминание об этих трёх днях в жизни последней Орландской.

Я медленно спускался по ступенькам от трона в зал, где столпились аристократы. Шёл мимо отшатнувшихся от меня волной подданных, не отводя взгляда от ведьмы. И видно в моих глазах она видела свое будущее. Потому что медленно отступала с перекошенным от страха лицом.
- Куда же ты, Джелис? - даже с улыбкой спрашивал я. - Почему перестала радоваться? Ведь сегодня твой день. День твоей мести императорскому роду. Или вспомнила, что без своих зелий и амулетов ты лишь старая и беспомощная дура? Хотя... Тебе же не страшно умирать, да?

Ещё шаг и я схватил её за запястье и потащил за собой, не обращая внимания на её падения, скулёж из-за вывернутой руки и то, что она не успевала за мной. Последние ступеньки лестницы в свой подвал она пролетела кубарем, получив ещё и пинок вдогонку.

Джелис часто работала с магическими животными, добывая редкий яд или другие ингредиенты для своих зелий. Зачастую эти звери были живыми, и чтобы сдерживать их дикий нрав и силу, здесь было отдельное помещение, забранное решётками, где никакая магия не действовала.

На запястьях ведьмы звонко щёлкнули свисающие с потолка кандалы. Шею обхватил ошейник, предназначенный для диких животных. Глянцевый блеск сменился матовым, что означало, что металл блокирует любые проявления магии. Я крутанул барабан, вздергивая ведьму так, чтобы она едва доставала ногами до каменного пола.
- Молись ведьма, чтобы палачи не уничтожили свет в душе Элейны, а моё предательство её чувств ко мне. Или о том, чтобы сдохнуть до того, как я вернусь. - Произнес я, захлопывая за собой темницу.

И хотя отправились мы сразу, дни в пути тянулись бесконечно. Воздушные бури между островами сильно нас тормозили, растягивая два дня в трое суток. И хотя я терял терпение, но саргасы не могли подняться в небо. Вынужденные задержки заставляли буквально физически ощущать бег времени.

Наконец, впереди показался остров Правосудия. Близость к северным островам давала о себе знать. Здесь времена года сильно различались. И достаточно жаркое лето сменялось зимой с морозами и метелями. На острове был расположен большой город с несколькими пригородами, весь остров был рассечен дорогами, идущими сквозь густые леса. Здесь же находился огромный замок-тюрьма, который нависал над городом мрачной громадой.

Три дня прошло с момента объявления моей истинной и её выбора. Элейну обязаны были выпустить сразу, выдать денег и предоставить жильё. Специальные дома для невест дракона были в каждом городке, кроме столицы. Нарушать закон в отношении невесты не решались даже бандиты.

Решив, что начать искать девушку легче всего именно от тюрьмы, я велел приземляться на площади Наказания перед тюрьмой. Посреди площади прямо на против эшафота возвышался именной обелиск. Сейчас на нём рубиновой вязью горело лишь одно имя. Взгляд скользил по изгибам букв, какая-то тоска затаилась в душе.

В этот момент заскрипели открываясь ворота крепости. Сквозь небольшую щель прошла странно подволакивающая ногу фигурка, которую буквально шатало на ветру. С каждым нетвёрдым шагом узнавание становилось все более отчётливым. И невероятным.

Потому что это была совсем не та юная красавица со сверкающими глазами, что я знал. Волосы, что всегда окутывали её шёлковой волной, были опалены, и висели грязной паклей. Половину лица уродовал жуткий синяк, губы были разбиты, по щекам размазана засохшая кровь. Одета она была в какие-то лохмотья из грубой ткани. Сквозь дыры были видны воспаленные ожоги, покрывающие почти всё тело.

Не смотря на уже холодное время года, под ногами хрустел первый лёд на лужах, кроме тонкой рубашки и юбки, на Элейне ничего не было. Она отчётливо дрожала. Но как бы она не сутулилась и не сжималась, я издалека увидел жуткий рубец сожжённой до мяса кожи на её шее, поверх которого вплотную к телу лежал узкий металлический ободок ошейника. Артефакта выбора.

На плече Элейны, прижимаясь к ней всем телом, словно в попытках согреть, сидела мерзкая, тощая крыса. Гнев охватил меня с такой силой, что мне казалось, что я сейчас вспыхну. Но ещё сильнее был страх, который я ощутил впервые. Если она покидает тюрьму только сейчас, возможно она просто была не в состоянии двигаться. Что она пережила и сможет ли забыть? Захочет ли?
- Элейна... - почти простонал я, приближаясь к ней быстрыми шагами и с ужасом осматривая ее с ног до головы. - Прости! Ради всего, что только может быть тебе дорого, прости! Я все исправлю...
- Заживет, Ваше Высочество. Хотя, недавно была ночь Вашей коронации. Значит Ваше Величество. - Не узнаю я ее глаз, в которых кажется, поселилась тьма.
- Император на трон восходит только со своей императрицей, Элейна. Моя пара ты.- Говорю и вижу, как она ухмыляется, совершенно чужим, злым и незнакомым жестом.
- Я уже три дня как невеста дракона. - Слышу в ответ.
- Этот закон не касается истинных...
- Эээ, нет. Так не пойдет. Этот дракон спас меня от участи худшей, чем смерть, так что с меня ответная услуга. В данном случае, ужин за мой счет. - Откуда в этой светлой и наивной девочке такая злая ирония.
- Ты же погибнешь, - говорю ей.
- Бывает.- Пожимает она плечами, от чего крыса шатается на её плече и вцепляется коготками в ткань, но видимо царапает и кожу под ней, потому что Элейна морщится.

Глава 4.

Наш мир, современность.

Почувствуешь в воздухе
Нездешние отзвуки,
Увидишь сквозь морок лжи
Судьбы миражи.

Где руки сплетаются,
Где губы прощаются,
И в синий рассветный лёд
Нас небо зовёт.

Слова популярной песни взлетали к закрытым мрамором сводам московского метро. Себе я подыгрывала на обычной гитаре, другую раздобыть мне было негде. Эту-то и то за чудо считала. Я глазам своим не поверила, когда нашла её на мусорке, да ещё и с целым мотком спутанных струн.

Для кого-то это был мусор, не подлежащий восстановлению, а для меня это был шанс заработать и забыться. Хотя бы так напомнить себе о том времени, когда я, Елена Орлова, была любимой дочерью из обеспеченной семьи потомственных интеллигентов и училась в музыкальном училище на отделении эстрадного пения.

Впрочем, узнать в давно опустившейся на самое дно бродяжке прежнюю Елену было сложно. Попорченный спиртным, курением и длительным приёмом наркотиков голос, давно потерял свой диапазон, но песни популярной группы мне удавались. Да и то ли мне везло, то ли народ так устал от серых будней, что с удовольствием слушал о сказочных мирах, но в подставленный пакет щедро летела мелочь и даже купюры. Пару раз оставляли по пятьсот рублей.

Сегодня вон, какая-то женщина с уставшими глазами даже остановилась послушать. Уходя, она отдала мне тысячу. Видно, что-то такое я затронула в её душе или воспоминаниях.

Никогда не подводившая чуйка, что выработалась за годы бродяжничества и нищеты, пробудила ощущение тревоги. Я, испугавшись сама не зная чего, схватила пакет и гитару, и поспешила к поезду. Уже зайдя в полупустой вагон, я увидела, как на станции появился патруль. Увидели бы меня в коридорах, где я пела, были бы проблемы.

Довольная тем, что вовремя сбежала и сберегла и деньги, и нервы, я огляделась. Моё внимание привлекли трое молодых людей, сидевших в голове вагона. Два парня и девушка.

Девушка была словно ожившим напоминанием из моей прошлой жизни. Дорогая и умело нанесённая косметика, которая именно подчёркивала лучшие черты лица. Светлая дублёнка с пушистым мехом на отделке, сапожки классической модели из кожи. На пальчиках два колечка и небольшие серёжки в ушках с мелкими камнями. Только вот по тому, какую эти камешки давали искру, когда на них попадал свет, я была уверена, что это не стекло, громко называемое фианитом.

А вот её спутники, хоть и были одеты хорошо, но явно попроще. А один из них и вовсе был мне знаком. Это узнавание окатило кипятком, заставив сердце биться от злости и ярости! Сжав зубы, я прислушалась к разговорам компании.

Девушка злилась на отца, запретившего общаться с этими парнями. А они её успокаивали и убеждали, что это просто родительская ревность, но если папа её по настоящему любит, то поймёт чувства дочери. Ой, какие слова знакомые! Злой смех вырвался наружу.

Забыв об осторожности, я подошла как можно ближе.
- Беги от них, и лучше галопом и к тому самому папе! - сказала я девушке.
- Что? - удивилась она.
- Пошла вон! - крикнул на меня один из парней.
- Да? А ты что, не рад встрече, Олежек? - усмехнулась я и посмотрела на девушку. - Слушай, что будет дальше. Тебе долго и упорно будут приседать на уши, восхищаться тобой, заверять в своей любви, клясться, что до твоего появления и понятия не имели что такое жизнь. И лить помои на твою семью. Сначала аккуратно, вот как сейчас. Потом всё более открыто. Мол, не любят, не ценят, держат, чуть ли не взаперти. И конечно, наверняка решили тебя пристроить замуж за богатенького, поэтому простой, но любящий тебя парень, им не нужен. Потом начнут рассказывать о мелких проблемах, прося помощи. Небольшие суммы в долг, сделать что-то простое, например, распечатать курсовую или документы, потому что полетел комп, а нужно срочно отдать. Так тебя будут проверять, готова ли ты помогать и как глубоко ты попалась на наживку в виде сказочки о любви. А потом, так как в разговорах с тобой они вытащат по мелочи всё, что творится в твоей семье, сколько денег хранится, где и имеешь ли ты к ним доступ, тебе предложат потрясающий план. Взять дома деньги, и начать жить с возлюбленным. Родители же позлятся, а потом примут дочь с зятем обратно. И после того, как ты обворуешь свою семью, причём понять, что именно ты сделала, ты сможешь только потом, когда будет поздно. Пока тебя обрабатывают, тебя будут убеждать, что ты имеешь право на всё, что имеет твоя семья. Только вот всё, что ты вынесешь, мгновенно исчезнет. Мол, дал другу в долг, если тебе в любви клянётся Олежек, то, скорее всего второй играет роль лучшего друга с детства. Ещё с месяц тебя потерпят, наблюдая, что будут делать твои родители. А они выбирают жертв осторожно. Из обеспеченных семей, но не всемогущих. И вот потом начнётся. Сначала, а давай развеемся, отдохнём... Глазом не успеешь моргнуть, как ты подсаженная на наркоту дура, которая зарабатывает телом на дозу. Ну и всё, что сверху, забирает старший. И так, пока товарный вид не потеряешь. Потом тебя просто выпнут на улицу. И слушать никто не станет, что ты там говоришь. Никто ведь не слушает вонючую бомжиху, правда? А ты попроси папу узнать про Елену Витальевну Орлову восемьдесят девятого года рождения. Наверное, числюсь без вести пропавшей, и многие верят, что я сдохла. А я жива. Вот она я. Удивительно, правда, Олежек? Кстати, раньше ты был младшим братом в беде, а сейчас сам рыбку ловишь? Или может, вернёшь те деньги, что тебе Денис отдал?
- Что происходит? Олег? Что это за женщина? - испуганно начала спрашивать девушка.
- Да пьянь какая-то. - Высказался второй, поднимаясь. - Убралась отсюда, пока в рожу не получила, алкашня!

Дожидаться, когда он исполнит свою угрозу я не стала. Тем более, что как специально, двери вагона распахнулись на очередной станции. Я буквально вывалилась из вагона.

Поезд давно скрылся в туннеле, а я всё провожала его взглядом. Что же. Я предупредила, и надеюсь, что эта девочка не даст сломать свою жизнь, в отличие от меня. Нежданная встреча разбередила воспоминания. И чувство вины. За всё, что я успела сделать. За то, как поступила с самыми близкими людьми. За то, что в какой-то момент начала просто их ненавидеть.

Глава 5.

Кладбище поздней осенью казалось ещё более безнадёжным местом, чем обычно. Но именно за надеждой я сюда и приходила. Убиралась на могилках. Не только у родных, но и у соседей. Где-то слышала, а может одурманенный мозг сам придумал, что если могилка не ухожена, то её могут уничтожить, а место перепродать. И ничего страшного что, наверное, с десяток оград и крестов выкрашены одинаково.

Летом я целую неделю ездила сюда на покрасочные работы с банками краски на перевес. Зато нигде не было ржавчины, и ярко зелёный цвет резко контрастировал с окружающим пейзажем.

Пока убиралась, разговаривала. Рассказывала близким, как живу, что происходит в моей жизни. Нет, я не жаловалась и не задавала глупых вопросов "за что". Но надеялась, что судьба всё-таки подарит шанс, и боялась его упустить. Рассказала и о вчерашней встрече в метро, и о забавном эпизоде в магазине.
- Может не стоит? Давно же держишься, - кивнула кассир на бутылки с коньяком и с массандровским кагором.

В этом магазине я часто покупала еду по акции "успей сегодня". Это когда делают максимальную скидку в последний день срока годности. Видимо примелькалась.
- Я не себе. Завтра на кладбище, к родным. - Объяснила я.

Скупая забота незнакомого человека оказалась неожиданно приятной. Что пусть и так, но человеку не безразлично, что происходит вокруг.

Все дела были закончены, я попрощалась со всеми, на всякий случай навсегда. Ведь неизвестно, как я смогу пережить зиму. И уже уходила, когда меня окликнули.
- Девушка, постойте. - Спешила ко мне женщина пенсионного возраста. Я остановилась больше от неожиданности, так ко мне уже давно никто не обращался. - У меня могилка в соседнем ряду. И я часто вас вижу. Ну, и невольно слышала ваши рассказы.
- И что? - фраза, что у неё могилка в соседнем ряду, меня несколько насторожила.

Немного даже напугала. Помня о своём прошлом, я предположила, что меня вполне могли догнать последствия. Но женщина вроде была вполне себе реальная.
- Видите ли, я председатель ТСЖ. Двор у нас большой, народ живёт давно, поколениями можно сказать. И нам нужен работник. Дворник. - Она внимательно посмотрела на меня. - Работа не престижная, и тяжёлая. Тем более, что у нас во дворе сохранился настоящий скверик. Но мы предоставляем жильё. Служебная комнатка в техническом помещении. И зарплата...
- Вы предлагаете мне работу и жильё? - удивилась я. - Вы ведь сказали, что всё слышали...
- Знаете, я считаю, что каждый может переломить собственную судьбу, было бы желание. А тут... Мне нужен работник, вам работа и жильё. - Слегка улыбнулась женщина. - Я Тамара Сергеевна, если готовы, то можем встретиться завтра, посмотрите, где и сколько работать. Но предупрежу сразу, если проявятся, скажем так, вредные привычки, то простимся сразу!

На предложение я, конечно, согласилась, посчитав тем самым шансом. Ночь не спала, боясь именно в этот день проспать. Волновалась так, словно не на работу дворником устраиваюсь, а как минимум замуж выхожу.

Несколько длинных домов образовывали большой вытянутый внутренний дворик с бордюром из кустов высотой мне по пояс и засаженный клёнами. Судя по ширине стволов, деревья были старыми. У подъездов, под окнами везде были какие-то кустарники, торчали утеплённые на зиму многолетние цветы. Даже удивилась, что в Москве такие дворы сохранились.

Встречена я была отрядом бдительных бабушек, с таким особенным взглядом, что куда там участковому. Тамара Сергеевна проводила меня по двору, показала, где хранится весь инвентарь. И комнатку.

Насколько я помнила, это называлось цокольный этаж. И иногда такие комнатки показывали в фильмах про времена революции и сразу после неё. С окном под потолком, в которое видно тротуар и ноги мимо проходящих. Правда, в кино обычно в таких комнатках стояла буржуйка, а здесь была батарея.

Здесь имелась мебель, холодильник, стиральная машинка и даже старенький телевизор. Да, мебель старенькая. Да, холодильник марки "Юрюзань", с большой такой надписью посередине двери. Да, ковер на стене с оленями в лесу. И санузел маленький, совмещённый, с раковиной почти нависающей над унитазом. Но для человека, который провёл десять лет на улице, это было роскошью.

Паспорт на оформление документов я подавала трясущимися руками. Чего мне стоило его сохранить и прятать все эти годы. И я честно предупредила, что прописка может не соответствовать. Но как оказалось, мне Тамара Сергеевна показывала ответ на запрос, я по-прежнему была прописана в квартире родителей. Брат после их смерти меня не выписал, хотя и мог бы. Года так через три.

С момента, когда я подписала документы и получила ключи от служебной комнатки, у меня словно началась новая жизнь. Целый день я крутилась по двору, но ощущение того, что мне есть куда вернуться вечером, окрыляло. Смешно, но я была счастлива от того, что мне есть, что закрыть на ключ. Само наличие этого ключа делало жизнь лучше.

Убирала я весь двор старательно. Даже площадку с мусорными баками, что стояли на выезде со двора. И мне было всё равно, что место здесь глухое, тёмное и не просматриваемое. Да я даже миски мыла, в которых бабушки кормили местных приблудных котеек.

Потом само собой вышло так, что я начала помогать выгуливать собак, а потом и ходить за покупками. Первый раз я несла чек и сдачу и молилась как могла, чтобы ничего не случилось, и я не потеряла ни рубля. Вскоре я стала уже своей во дворе, знала всех местных старушек по имени отчеству, а дворовые машины по номерам.

Я выдохнула, поверив, что началась спокойная и тихая жизнь. Но моё прошлое настигло меня, когда я и думать о нём забыла.

С утра я собиралась подольше поспать, пользуясь тем, что наступали выходные. Поэтому мусор из урн рядом с подъездом выгребла вечером, машина за баками приезжала рано утром.

Когда я закидывала мешки в бак, резкая боль возникла в спине, и меня толкнуло на баки с такой силой, что я впечаталась в край бака подбородком. Я даже не сразу поняла, что меня со всего размаху ударили по спине куском трубы, пока он не прилетел мне сверху по лицу и груди.
- С@ка, осторожная тварь, еле выследили! - летело сверху вперемешку с ударами и хрустом моих собственных костей.
- Хватит, прикончим её быстрее и сваливаем. - Произнёс кто-то.
- Дебил? Убери нож. За поножовщину менты могут уцепиться, а так такие же отбросы прибили. Может тухляк какой не поделили? - второй голос был смутно знаком.

Глава 6.

Не открывая глаз, и не шевелясь, я прислушивалась к тишине вокруг. Это только кажется, что тишина всегда абсолютная. Нет. Я давно знала, что тишина всегда наполнена звуками. Тишина лёгким шёпотом, намёками, отголосками рассказывает каждому, кто готов слушать, обо всём, что происходит в мире вокруг.

Рядом со мной раздавался еле слышное поцокивание, словно птичьи коготки по стеклу. Шебуршание рядом, стоны и заглушённые крики издалека. Слышно было, как завывал ветер в трубах, и что странно, до меня доносились звуки с улицы. Словно я сидела, точнее лежала в глубоком подвале, а в звук шёл через открытый где-то высоко вход или окно.

Медленные, шаркающие шаги в сопровождении звона каких-то железок спугнули тишину. Шаги прекратились где-то рядом, сменившись скрежетом и тихим голосом.
- Совсем девчонка плоха, словно изнутри что-то жрёт. - Судя по голосу, ко мне подошёл пожилой мужчина. - Досталось тебе, ну ничего. Ошейник штука сильная, поправит. Старшие-то совсем рассудка лишились, раз над невестой решили такую штуку провернуть. Как бы от ответа слезами умыться не пришлось. Ну, старый Грюнх не обидит. Старый Грюнх поможет. Многого я не смогу, но вот тряпьё забыть, чтобы девочка наготу прикрыла, могу. Грюнх старый дурак, какой с него спрос? А что ещё можно забыть? Воду! Да, чистая вода завсегда нужна. И булку. Зачем Грюнху булка? Совсем ни к чему.

Разговаривая сам с собой, тот, кто называл себя Грюнхом, накрыл меня чем-то, и что-то поставил чуть в стороне. Точно также бубня себе под нос, он и ушёл, погремев железом. Наверное, замком.

Чувство лёгкого головокружения и подступающей тошноты заставили приоткрыть глаза. Немного проморгалась, давая глазам возможность привыкнуть к полумраку. Мне казалось, что меня накрыло чувство дежавю. Настолько мерзкое ощущение, что вот такое состояние в моей жизни далеко не впервые, меня посетило.

Для того чтобы осмотреться, пришлось собраться и сесть. При этом простое вроде действие потребовало от меня просто неимоверных усилий. Держать спину и голову прямо было тяжело, поэтому я облокотилась на стену. И чуть не заорала от боли. Слёзы брызнули из глаз.

В голове замелькали картинки воспоминаний. Не моих, Элейны. Про пытки, про пережитые издевательства. Про то, как она стояла всю ночь "подсвечником". Горячий воск заливал кожу, фитили из оплавившихся свечей падали и тонули в образовавшихся лужах растопленного воска. Понятно. После пыток ещё и обширные ожоги! Это, кажется, что воск обжигает не сильно. Но это когда несколько капель. Многие даже используют в своеобразных играх, для остроты ощущений. Но не когда стоишь часами, держа на себе десятки свечей, и раскалённый воск течёт бесконечной капелью.
- Что вообще произошло? - спросила я вслух у самой себя, с удивлением услышав немного хриплый голос.

И почувствовала раздражающую боль в горле, какая бывает при ангине. Самое последнее воспоминание, это как Элейну держат два мужика, не давая дёрнуть даже головой, а третий несёт в щипцах горящую красным металлическую полоску ошейника. Наверное, и, правда, это очень сильный артефакт, потому что нацепи такую железяку на шею человеку в моём мире, и получишь замечательно свеженький труп. И никак иначе.

Удивила меня и собственная реакция. Но, наверное, всё неверие и удивление закончилось в моём мире, когда я знакомилась с Элейной и смирялась с осознанием, что только что видела собственную смерть.

Мой хрип спугнул кого-то, потому что раздалось уже знакомое цоканье. Я оглянулась. Я сидела в камере, стены, пол и потолок были сложены из огромных камней. Помимо раствора в щелях между камней, их скрепляли узкие железные полоски.

Странно. Я конечно ещё не могла их осмотреть, а Элейне и в голову не пришла такая идея, но если возможно хоть одну полоску отодрать и заточить о камни, то можно получить простенькое, но оружие. И вот то, что это не предусмотрели в тюрьме, а как я знала из воспоминаний Элейны, я сейчас была именно в тюрьме, и было странным.

Немного придя в себя, я подтянула к себе тряпки, которые так заботливо забыл Грюнх. Вещи были старыми и рваными. И что рубашка, что юбка были сшиты из очень грубой ткани. Но они были чистыми. Переодеваясь, я заметила, что рядом с подстилкой, на которую видимо, швырнули Элейну, валяется что-то вроде кувшина, а часть подстилки мокрая. Тут же лежал клубок каких-то тряпок, которые при ближайшем рассмотрении оказались узкими полосками ткани. Чем-то вроде бинтов.
- Кажется, здесь об узниках заботится не только Грюнх. - Сделала я вывод, что когда девушка оказалась здесь, кто-то опрокинул на её шею кувшин с водой.

Ошейник охладился, и это возможно помогло девушке выжить. Каждое движение требовало усилий. Но я притянула к себе булку и воду. Вот только если даже вода вызывала боль, есть булку я и вовсе не смогла. Два укуса вот и все мои достижения. И вот сижу в тюрьме, побитая, с ожогами, перспективы так себе, с учётом, что через полгода у меня ужин с драконом, где я одна из строчек меню на сто тридцать блюд, и мне жалко простую булку, забытую местным работником.

В углу кто-то зашебуршился, в темноте быстро блеснули две искорки глаз.
- О, а у меня гости? Ну, иди сюда. Боишься? Я б на твоём месте тоже боялась. - Разговаривала я неизвестно с кем, ощущение странности всего происходящего присутствовало, а вот страха не было. - А давай вот так?

Я отломила небольшой кусочек булки и кинула поближе к углу. Прошли несколько томительных секунд, и из угла, настороженно принюхиваясь, медленно вышла крыса. Тощая и грязная. Ну, просто как раз мне в пару. Я себя сейчас примерно вот так и ощущала.

С другой стороны, судьба и Элейна подарили мне полгода жизни, которых в моём мире у меня не было. Я наблюдала, как крыса торопливо съедает булку и подбрасывала кусочек за кусочком. Стараясь особо к себе не приманивать, чтобы не напугать. Всё-таки, даже издали наблюдать за животным, было лучше, чем остаться тут совсем одной.

Наевшись, крыса подобралась ближе и уселась от меня на расстоянии вытянутой руки. Свет проникал в мою камеру сквозь решётку двери, да и то был тусклым. Впрочем, коридоры тюрьмы в воспоминаниях Элейны освещались факелами, так что я, наверное, ещё находилась не в самых худших условиях.

Глава 7.

Казначей нашёлся достаточно быстро, даже спрашивать подсказок у прохожих не пришлось. А вот он моим визитом был не очень доволен.
- Мы не ждали появления невест так рано! - почти возмущаясь, высказался он. - Дома ещё заняты теми, кто платит за проживание в них аренду!

Меня смерили брезгливым взглядом, не знаю, как отреагировала бы на моём месте Элейна, но меня этот взгляд не тронул от слов совсем и никак.
- Хорошо. Вы мне бумажку напишите, что так и так, выдать положенное не могу, так как дома, предназначенные для невест, сдаю в аренду, деньги от аренды в таком-то размере поступают в казну. Содержания тоже выплатить не могу, потому что денег нет, но вы там держитесь как-нибудь. Дата, подпись, печать. - Улыбнулась я как можно дружелюбнее. - А я найду, кому эту бумажку показать. Тут как раз в тюрьму Его Высочество Валлиард пожаловал. Будет повод с ним встретиться.

Брезгливость во взгляде сменилась такой трусливой ненавистью. Вроде и хочется взашей выгнать, но страшно.
- Про деньги я не говорил! - нехотя пошёл на попятный казначей. - Я сказал, что не готовились мы, чтоб прям с первого дня невесты появились.
- Ну, раз с деньгами вопросов нет, то вообще хорошо. Давайте. Пересчитаем, я распишусь в получении, через месяц приду за следующими. - Сразу обрубила я возможность себя обмануть. - И вот прям все дома заняты?

Меня ещё раз окинули странным взглядом и с кряхтением полезли в сундук. Выданные и при мне пересчитанные деньги сложили в небольшой мешочек из грубой ткани. И рядом с ним казначей положил большой и ржавый ключ с бумажным ярлыком, на котором был написан адрес. Объяснив, что это единственный свободный сейчас дом для невест, но он давно не жилой и не прибран, меня буквально вытолкали на улицу.

Этот дом я искала по моим ощущениям несколько часов. Честно говоря, я вообще потерялась во времени. Сумрак на улице мог говорить как о наступившем вечере, так и о темноте из-за времени года. В итоге, окончательно замерзнув, я оказалась на удалённой от тюрьмы улице. Она шла под большим уклоном вниз, дома здесь особым достатком не отличались.

Обычный такой рабочий район, какие легко увидеть в любой старой части любого города любого мира. Где-то валялся мусор, где-то окна светились, намекая на тепло, где-то слышались крики и ругань. Дома стояли впритык друг к другу, с улицы казалось, что стена одного дома одновременно служила стеной и соседнему дому. Дома были совершенно разные, в один этаж, в два и даже несколько в три.

Роднило их одно, все они были сложены из одинаково серого камня, были одинаково грязными и унылыми. Нужный мне дом втиснулся между двумя соседями и был настолько узким, что казалось, что когда-то кто-то просто выстроил стену поперек прохода между двумя домами и всё. Номера на нём не было. Только на углу был намалёван какой-то червяк с крыльями, видно должный изображать дракона.

Ключ от двери мне не понадобился, потому что сама дверь была настолько покосившейся, что я спокойно протиснулась в щель. Зато не было затхлого и застойного запаха брошенного и не отапливаемого дома. Устроившись в найденном почти на ощупь углу, где вроде было почище, по крайней мере, крыс, обладавший лучшей способностью видеть в темноте, чем я, одобрил именно его, я достала купленный по пути хлеб и сыр.

Этот нехитрый ужин мы разделили на две части, справедливо решив, что о завтраке, нужно подумать с вечера. Плащ принца, который он накинул на меня при встрече, я свернула на подобие спального мешка и вполне себе удобно устроилась уже привычно прижимая Фарта к груди.

Чтобы подскочить под утро от диких криков где-то рядом. Выскочив с перепугу на улицу, я обнаружила до боли знакомую картину. Обросший щетиной, с подбитым глазом и следами "дорожной болезни", это когда с пьяну обдирают кожу на лице о дорогу, в состоянии "еле стою на ногах" крепкий такой мужик ломился в соседний дом, поливая при этом бранью незнакомую мне Ниэль и таких же незнакомых дармоедов-крысёнышей.
- Пьянь она и есть пьянь, - вздохнула я, возвращаясь в свой дом. - Зато, судя по восходящему солнцу, сейчас точно утро. Хоть какой-то отсчёт. Будем считать, что промахнулись с мелодией будильника.

Наскоро перекусив, я решила осмотреть перепавший мне на ближайшие полгода домик.
- Даааа... - протянула я, по привычке разговаривая с Фартом. - Ну и как тебе?

Крыс на моём плече поводил мордочкой по сторонам и закрыл глаза лапами, в очередной раз поразив меня своей разумностью и общительностью. После беглого осмотра мне тоже хотелось прикрыть глаза руками, чтобы не видеть этот свинарник. Но, прислушавшись к себе и обнаружив, что боли почти не чувствую, я решила, что в этой помойке я жить не буду.

Открыв дверь, от скрипа которой у меня свело челюсть, и сняв ставни с обоих окон, я решила, что чем больше света, тем лучше. Заодно заранее осмотрю фронт предстоящих работ.

Мы приступили к разбору мусора, скопившегося в доме. Сам дом был двухэтажным. На первом этаже сразу напротив двери была печь, надеюсь, её устройство не сильно отличается от земного. Потому что там я печь топить умела. Научилась, когда ездили в гости ко второй бабушке. Широкая печная труба уходила сквозь потолок на второй этаж и вполне могла быть использована для дополнительного обогрева дома. С учётом, что впереди зима, это обнадёживало.

Сама печь напоминала перевёрнутую букву "Т", так как печь занимала почти всю стену. "Ножкой" была сама печь, а перекладиной служили выложенные из того же кирпича, что и печь и объединённые с ней большой разделочный стол с одной стороны и самая обычная мойка с другой. Ну, если обратить внимание, что обе столешницы, и на разделочном столе, и под мойкой были из тёмного камня, то по меркам моей прошлой жизни, вполне себе такая дорогая кухня в этой замусоренной развалюхе.

Рядом с разделочным столом была дверь, за которой пряталась каменная лестница в подвал. Здесь было очень холодно, и я решила, что этот подвал будет неплохой заменой холодильнику. Подвал был глухим, и попасть в него с улицы было невозможно. Что очень радовало.

Глава 8.

Целый день понадобился Грею, чтобы наладить работу системы подачи воды и стока в моём доме.
- Ну вот, лет пять точно проработают без подладки, - начал парень и осёкся.
- Слушай, давай не будем нагнетать. Я знаю и помню. Но вот понимаешь, даже если точно знаешь дату своего ухода, глупо лишать себя остатка жизни. - Улыбнулась я, делясь своими мыслями с Греем. - Я, конечно, не смогу завести семью, родить ребёнка и что-то ещё, что требует времени. Но я могу насладиться каждым из оставшихся дней.
- Получится? - с сочувствием спросил Грей.
- В каждом блюде многое решают приправы. А неизбежность смерти лучшая приправа для жизни. - Ответила я. Кому принадлежала эта или похожая фраза я не помнила, но моё настроение она описывала как нельзя точно. - Ты лучше расскажи, зачем такому воспитанному парню понадобились уроки, как ругаться?

История оказалась сродни неожиданному появлению папуаса среди эскимосов. Папа у Грея был средней руки торговцем, мама же и вовсе внучкой разорившихся дворян с каким-то мелким титулом. Вот и получил Грей и обе его сестры воспитание строгое, в высшей степени культурное. Но отец разорился, и вскоре умер. Сердце не выдержало потери дела, благодаря которому содержалась вся семья.

И пришлось Грею самому обеспечивать маму и сестёр. Сестры к счастью быстро вышли замуж. Остатки семейного достояния пошли на приданное. Замужество у обоих вышло удачным. Смогли переехать в более приятные условия для жизни и на остров Правосудия больше носа не показывали. Потому что мать Грея была уверена, что если общаться с человеком в беде, то к беде такое общение и приведёт.

Тем не менее, работать Грею приходилось целыми днями, запросы матушки с годами только росли. А тихий и покладистый парень не протестовал, принимая подобное как обязанность. Это же мама, а он мужчина.

Однако характер и воспитание мешали и тут. Осадить наглого заказчика или конкурента он не мог, и часто оставался без заработка. В то утро он как раз шёл мимо моего дома после одного из таких случаев. Он три дня делал работу, а хозяин дома доделал остатки и заявил, что Грей только зря топтался у него дома. И услышав мою речь к соседу, подумал, что вот так он бы смог осадить наглеца.

На следующий день, после починки водоснабжения, я приступила к отмыванию дома. Благо день начался с орева соседа и моей импровизации на тему его происхождения. К вечеру в доме не осталось ни одного камня, ни одной дощечки, целой тарелки или части мебели, которую я б не отмыла в трёх кипятках, что называется.

А сегодня Грей повёл меня за городскую стену показывать, где берутся дрова и хворост для печи. Можно было конечно купить на рынке. Многие горожане из тех, кто жил бедно, собирали его и продавали тем, кто мог себе позволить потратить несколько монет, но не гнуть спину самому.

Сейчас по времени была примерно первая половина осени, даже скорее ближе к середине. Лес стоял сырой и начинающий остывать. Собранные ветки Грей обрубал, подгоняя по размеру, и плотно увязывал. Ему домой тоже нужно было принести, да ещё и в запас натаскать на зиму. К тому же дрова и хворост ещё нужно было просушить.

С помощью Фарта я нашла за печкой ещё одну неприметную дверь. Она вела в небольшое проходное помещение без окон. Как мне объяснил Грей, это в моём доме там был ещё один склад хлама. А вообще-то там как раз и хранили дрова.

А выход там был на улицу. Ни одно окно дома не выходило на эту сторону, а проходов между домами не было, поэтому не обнаружили бы мы с крысом эту дверь, то никогда и не узнали, что за домиком, окруженный с трёх сторон высокими каменными стенами, имелся небольшой участок земли, размером, наверное, с сам дом.

Такие участки, оказывается, были у всех домов, чтобы было, где сушить бельё и выполнять прочие хозяйственные нужды. Но многие жители, точнее почти все, предпочитали за счёт этих участков увеличить собственные дома. Чтобы умещаться разросшейся семьёй. А какая семья у невесты дракона? Вот дворик и сохранился.

Но главное, что там мы нашли стол и стулья, да такие, что им, наверное, и топор не страшен. По крайней мере, я их отмыла, прошкурила, благо у Грея я смогла разжиться вполне себе узнаваемыми инструментами и материалами. А он получил незабываемый урок изящной словесности, когда в процессе я насажала себе заноз.

Там же во дворе валялись железяки, в которых Грей опознал кованые дверцы под печку. Непонятно правда, почему их выбросили, а на их место пристроили какие-то тряпки, но Грей сказал, что установить всё обратно будет не сложно. В углу, сваленные в кучу валялись инструменты, посуда, к сожалению, от такого хранения многие горшки побились.

И несколько подсвечников, в которых пламя поддерживалось благодаря магии артефактов, на которые никто видимо тратиться не хотел. Поэтому красивые подсвечники просто выкинули. Там же в куче нашлись и специальные факелы от печи, работавшие по тому же принципу, что и подсвечники. Я решила всё это отмыть и вернуть обратно. А там глядишь, и на артефакты наскребу.

От второго выхода я сделала широкую дорожку из крупных булыжников. Теперь часть дворника была вымощена камнем, и можно будет выходить развешивать бельё, не боясь испачкаться в грязи в любую погоду. Жаль что сейчас осень, но я надеялась, что смогу ещё успеть высадить клумбы на оставшуюся свободной часть земли.

Пока Грей увязывал собранный нами хворост и некрупный сухостой, я гуляла по лесу. Моё внимание привлекли сухие, но странно знакомые стебли, которые заполонили собой всю поляну.
- Стойте, леди. Вы явно не знаете что это, но это ядовитое растение! - неожиданно схватил меня за руку Грей.
- Картошка? Ядовитая? - удивилась я.
- Да ядовитая, не слышал, чтобы ее так называли, как вы, цветы у неё красивые. А вот ягоды несъедобны. От них случается расстройство живота и жар. И ведут себя люди странно. Кто-то начинает беситься, а потом сидят, словно у них большое горе и ни на что не реагируют. - Разъяснил мне Грей.
- А корни, то есть клубни, кто-нибудь ел? - замерла я в ожидании ответа.
- Да кто их будет есть? Вот ещё корни всякой ядовитой травы мы не глодали! - фыркнул парень.
- Так! Есть чем подкопать? - обрадовалась я. - Фарт, если это то, о чём я думаю, мы живём!

Глава 9.

Только тот, кто долгое время не имел крыши над головой, сможет понять тихое удовольствие от уборки и мелкого ремонта собственного жилья.

Расставив вёдра с краской на полу, я прикидывала, с чего начать. Меньше всего было зелёной краски, а вот тёмно-коричневой и белой было в избытке. Краска здесь была особенная, жирная и с какими-то дроблёнными в пыль камнями. Поэтому ложилась она сразу и ровным слоем. Не нужно было ждать, когда высохнет, и красить второй раз.

А самое главное, что брала она и дерево, и металл. И даже камень. Более того в кварталах побогаче, дома специально красили, чтобы сохранить камень. Свой новый день я начала с покраски. Привычный уже рёв соседа пьянчуги разбудил лучше будильника, но смолк, как только я распахнула раму.

Высунувшись из окна, я увидела, как сосед стоит на крыльце своего дома, слегка пошатываясь и уперев руки в бока.
- Что? - пьяно спросил он.
- Чего орёшь? - спросила я в ответ.
- А сейчас не ору. Не успела, герцогинюшка. Так что теперь молчи. И это... Не с...с..сквер-нос-ловь! Будешь как нормальная баба! - протянул он мне заплетающимся языком. - Вот.
- А ты спи иди, будешь как нормальный мужик! - сказала я.
- А ты мне не командуй! У меня своя баба есть, чтоб мной командовать. Будут тут всякие... - что там будут "всякие", я слушать не стала, посчитав свой вклад в добрососедские отношения на сегодня достаточным, и закрыла окно.

Завтракали мы холодным картофелем с грибами, которые я вчера допоздна мыла и готовила. Что-то на еду, что-то в сушку. С утра печь нагревать не стала специально. Весь дом был намыт, вся мебель начищена и ошкурена. Все подготовительные работы получается, были проведены, а краска, по заверениям Грея, сохла достаточно быстро.

Первым делом покрасочные работы начались с закутка под лестницей. Смешав белую и зелёную краску до салатового оттенка, я покрасила всё кроме полов, превратив серое помещение в достаточно светлую комнату. И пока здесь краска подсыхала, я красила всю мебель. Монументальный каркас кровати, стол и стулья отлично подходили под тёмно-коричневый цвет. Печь тоже подверглась перекраске.

Закончив с ней, я вернулась в свою своеобразную ванную комнату и убила пару часов, чтобы нарисовать ромашки на стенах. Не знаю, смогу ли добыть жёлтой краски для сердцевинок, но и с салатовыми крупные цветы смотрелись неплохо.

Ярко-зелёными стали рамы окон, ставни, подоконники и входная дверь. Потолки и стены сверкали белизной, а крошки камня в краске ещё и блестели, когда на них падал свет. Интересно будет посмотреть на это вечером. Двери в подпол и во внутренний дворик я тоже сделала белыми. А вот шкаф, располагавшийся от двери в подпол и до стены, который мне сделал Грей, я сначала хотела сделать зелёным. Но потом решила, что пусть вся мебель будет уж одним цветом.

Правда, когда закончила с покраской полов и лестницы с перилами, поняла, что смотрится всё вместе темновато. Но решила, что это всего на пару месяцев, а потом скоплю на занавески и, наверное, ковер под стол, если в этом мире такое существует.

День ещё был в разгаре, а трудовой энтузиазм не угас. Решив, что пусть внутри дома всё сохнет, я приступила к покраске дома снаружи. Вылила остатки зелёной краски в белую и, тщательно размешав, получила краску светло-светло зелёную. Скорее даже мятного цвета. Вот ей-то я и выкрасила весь дом снаружи. И уже по светлому тону переводила коричневым цветом силуэт дракона.
- Странно смотрится, да?- спросила я у Фарта, который старательно сидел на мне, то на плече, то на спине, пока я красила полы.
- Лапы пустые. - Раздался рядом детский голос.

Соседские мальчишки, похожие как две капли воды, уже давно наблюдали за мной, а тут осмелились подойти. И не поняли, кого я спрашиваю. Фарт сбежал по руке и почти сразу вернулся со стебельком клевера в зубах.

Я посмотрела на ведро из-под зелёной краски и решительно пошла к нему. На стенках оставалось совсем немного краски. По крайней мере, на стебелёк и четыре листика клевера хватило. Вот только дом теперь смотрелся странно. Ступеньки, несколько рядов камней от земли и крыша с трубой были серыми, а все стены и окна сверкали глянцем свежей краски. Посмотрела на краску. Больше половины коричневой и немного мятной. Ладно, не выливать же? Смешала, получила цвет... Ну, вот настоящий шоколад!
- И как мне на крышу залезть? - задала я сама себе вопрос вслух.
- Так по лестнице же! Сейчас! - две вихрастые головы согласно закивали, и мальчишки метнулись куда-то в сторону и вернулись с обычной приставной лестницей.

Красила крышу я аккуратно, с опаской, чтобы не слететь вниз и не испачкать уже выкрашенную стену. Вот тут мне помогали вызвавшиеся добровольцы. Спустившись, я докрасила камни внизу. А чтобы докрасить ступеньки мне пришлось соскребать последние капли краски со стенок ведра.

После последнего мазка я удовлетворённо выдохнула. Между двумя большими домами, с серым камнем стен и выгоревшей черепицей, мой домик смотрелся ярким пятном, игрушкой или даже пироженным. Этакий тортик в сахарно-мятной глазури и с шоколадной крышей.
- Красота! - умилилась я.
- Ага, - синхронно ответили мальчишки.
- И что, весь-весь дом выкрасила? И внутри, и снаружи? - спросила меня, подошедшая от соседского дома женщина.

Она была полненькой. Но её полнота была какой-то по-домашнему уютной. Такая кустодиевская красавица.
- Да, вот только закончила! - похвасталась я довольная собой.
- Красиво. Как праздничный пряник в кондитерской в центре города. Вот только спать-то ты теперь, где будешь? - спросила она.
- В смысле? Краска же быстро сохнет. - Уже не так радостно ответила я.
- Быстро конечно. К утру как раз будет все сухо. - Сообщила мне соседка. - Пошли уж. Постелю тебе на кухне, работяга.

Уже засыпая, я решила, что нужно купить каких-нибудь сладостей и отблагодарить соседей. Проснулась я буквально за пару минут до того, как раздались привычные крики. И потом опять тишина. Потом опять крик, и снова тишина. Я вышла и уткнулась взглядом в спину стоящего на пороге мужика.
- Спит она что ли? Или загуляла? - бурчал себе под нос сосед. - Вот она хлипкая молодёжь! Запила... Точно, запила!
- Ты чего тут орёшь? - спросила я, облокотившись на дверной косяк.

Глава 10.

Старый дом ещё недоверчиво, словно ожидая злобной насмешки, но прогревался и наполнялся теплом.

В подпол я притащила выброшенные пекарем хлебные поддоны. От долгого использования они потемнели и покрылись подпалинами, и для выпечки хлеба уже не годились. А мне подошли. Выровняв пол и выложив на равном расстоянии друг от друга камни, я накрыла полученные ножки этими поддонами и уже на них высыпала добытую в лесу картошку, пересыпая её золой. Так она не портилась и оставалась сухой.

Из ивняка я сплела широкие двуручные корзины, в которых запасла на зиму головки дикого чеснока. Особой моей гордостью была старая наволочка, которую я несколько раз отстирала. Сейчас она была полна сушёных грибов. А в самом холодном углу стоял небольшой ящик, в котором был лёд, который торговцы подкладывали под прилавки, чтобы товар не портился. Там у меня был холодильник хэндмэйд.

Я поместила туда свежие грибы, хорошенько их отмыв и обильно намочив. Грибочки получились, словно в ледяной глазури. И я надеялась, что пролежат они долго, а я не раз ещё побалую себя супчиком или картошечкой с грибами зимой. Насушила я и найденной брусники. Ягоды были богаты витаминами, это я хорошо помнила ещё с уроков природоведения. А вот листва и стебельки были отличным мочегонным и против воспалительным. Скоро зима, а что такое цистит я знала не понаслышке.

Денег я больше пока не тратила. Не за чем было, но мысли, как заработать ещё, меня не оставляли ни днём, ни ночью. Даже сейчас, когда я мыла Фарта. Крыс водные процедуры воспринимал спокойно, с удовольствием плавал от одного края ванны до другого, и млел, когда я мылила его шёрстку, осторожно почёсывая. Горшок с местным мылом мне подарила соседка. Серо-жёлтая густая жижа почти не пахла. Но я её всё равно немного облагораживала, благо лекарственной ромашки вокруг было в достатке. Я разбавляла небольшое количество мыла отваром ромашки.

После отмывки Фарт щеголял блестящей мягкой шёрсткой благородного серо-стального цвета. И пах ромашкой.

Ответ на вопрос, где взять денег принёс Грей. У одного из трактирщиков заболела жена. И всё бы ничего, но все расчёты и подсчёты вела она. Поэтому трактирщику срочно понадобился помощник знающий счёт. Грей, чинивший систему вертелов в кухонной печи, услышал об этом и сказал, что знает девушку, которая обучена счёту.

Говорить о том, что я невеста дракона он не стал, потому что жители империи не очень желали связываться с невестами, все больше жалея, но держась подальше. Поэтому я поплотнее затянула высокий ворот рубашки, чтобы скрыть ошейник-артефакт, прежде чем идти на работу.

В принципе ничего сложного не было. Приходила я в трактир к обеду, уходила часам к десяти, с узелком, в котором был мой обед и несколько монет, приятно гревших душу.

На третий день, после визита врача, трактирщик попросил меня приготовить бульон с "чем-нибудь", так как все повара были заняты. Ну, чего бы проще? Куриный бульон с лапшой. И готовится быстро, и после болезни самое оно. На следующий день, когда я пришла, трактирщик был в панике, сказав, что тот повар, что обычно готовил похлёбку не смог сегодня выйти. И попросил меня, приготовить вчерашний бульон. Ну, чтоб особо не задерживать подачу и попроще.

К середине вечера спустилась его жена, она села в уголке и только изредка задавала вопросы.
- Значит ты сирота, Лена? Грустно, грустно. - Покачала она головой. - А живёшь где?
- На тёмной улице, - ответила я, запуская лапшу в бульон.
- Не самое хорошее место. - Продолжила она.
- Какое уж было, выбирать особо не приходится. - Ответила я.

Хозяйка решила, что я переехала в город в поиске лучшей жизни. А вот когда я пришла на следующий день, трактирщица накинулась на меня с порога.
- Ты посмотри, какая наглючая! Надела моему дурню горшок на уши и деньги из него выманивает! Обманщица! Жульё! Пошла вон отсюда, пока я стражу не кликнула! - дожидаться этого я не стала и по старой привычке дала дёру, искренне не понимая, что произошло.

Глава 11.

Принц Валлиард.

Бархат ночного неба окутывал Изумрудный остров. Ещё на расстоянии от владений Орландских стихал порывистый ветер. Словно и этот вольный бродяга боялся потревожить покой замолчавших земель.

Белый лев сложил свои крылья и мягко опустился на покрытую толстым слоем мха землю. Потом ещё один и ещё. Имперские легионеры повсюду сопровождали своего почти императора. Даже видя явные признаки проклятья, они оставались рыцарями трона и были верны престолу Небесной Империи.

Я вскинул руку, отдавая молчаливый приказ остаться и дождаться меня здесь, у начала мраморного моста, ведущего к герцогскому замку. Я помню, как сверкал этот мост в солнечном свете, и буйные цветы, оплетавшие высокие резные арки.

Сейчас мост напоминал рыбий скелет с выломанными костями. Причём местами обгорелыми. Почти все арки были разрушены, копоть испачкала уродливыми потеками белоснежный мрамор. Цветов не было. Только сухие, давно увядшие плети непонятно как цеплялись за камень моста. Они мне напомнили о розах в императорском саду.

Беседка, что была местом наших встреч с Элейной, сейчас была удручающим и жалким зрелищем. Все цветы почернели и засохли. Садовники хотели их выкорчевать и посадить новые, но я не дал. Элейна говорила, что они цвели от её любви. Глупость, но я хотел сохранить именно их.

Каждый мой шаг будил гулкое эхо. Потревоженная им тишина словно пыталась защитить покой этих мест. Даже воздух казалось, становился плотнее, и каждый шаг давался всё сложнее. Проклятый остров оборонялся, используя против меня мои собственные воспоминания.

Ребёнком я проводил у дальнего родственника много времени. Герцог Орландский был первым наставником наследного принца. Моим наставником.

Замок встретил закопчёнными от пожара стенами, отсутствием дверей и окон и завыванием сквозняков в мёртвых стенах. Только у самого входа, буквально на нескольких нитях висел зацепившийся за обломки статуи флаг с гербом Орландских. Серебряный четырёхлистник клевера на изумрудном поле. Каким чудом эта тряпка избежала огня?

Я замер, несколько секунд не решаясь переступить порог разрушенного по моему приказу замка.
- Правителя от того, кто случайно оказался на троне, отличает только смелость принять и нести ответственность за свои решения. - Зазвучал в памяти голос герцога.

Что же... Под сапогом захрустело мелкое крошево. Я шёл в церемониальный зал. Когда-то украшенный знамёнами побеждённых врагов и знаменитыми клинками проигравших, пронизанный сотнями лучей бьющихся о витражные стекла, сейчас он был завален обломками, камнями, и осколками.

На полукруглых ступенях валялись обломки разбитого гербового щита. И три скелета. Ведь предатели недостойны погребения. Ветры империи не терпели смрада и тлена. С ночи моей коронации прошло всего десять дней. А от тел остались только выбеленные кости.

Но с первого взгляда было понятно, кого видишь. Кости брата Элейны перерублены клинками во многих местах, её мать умерла от яда. А вот и сам герцог. Его обезглавленное тело привезли сюда с острова Правосудия сразу после казни. Я осмотрелся. Череп обнаружился рядом с обломками герба. Видно голову просто швырнули в сторону и всё.

Я уселся на обломок упавшей каменной балки и скинул с головы капюшон плаща.
- Я боролся за власть. - Сказал я, глядя в пустые глазницы черепа, смахивая с него осевшую пыль. - И мне казалось, что престол перекроет всё. Нельзя размениваться на средствах, когда впереди великая цель. Так говорил отец. И я победил. Сижу в твоем разрушенном замке, держу в руках твой череп... Ты помнишь, герцог, в детстве я очень боялся упасть во время полёта. И до ужаса боялся, что кто-нибудь об этом узнает. И боялся спросить пройдёт ли когда-нибудь мой страх. В тот день, ты подарил мне лично тобой выдрессированного саргаса и показал, что зверь не позволит потеряться своему всаднику. И тогда я спросил. Тебя. Ты мне ответил, что я всегда смогу прийти к тебе за помощью и советом. И вот я, император Аркейна, получивший свой трон без твоей тени, спрашиваю у тебя, как мне вернуть сердце твоей дочери? Моей жизни осталось три месяца, десять дней из которых уже прошли. Слишком короткий срок для искупления, да?

Я долго сидел в ожидании... Не знаю чего. Знака, символа... Хоть чего-то. Хоть мысли, которую я принял бы за подсказку. Но вокруг была только тишина.

Легионеры занесли гробы из редкого белого дерева. Завтра их выставят в столице, поместив в саркофаги высеченные из цельных кусков мрамора, для того, чтобы каждый житель столицы мог проститься с теми, кто был для них символом надежды. Дворцовые художники уже закончили погребальные портреты, что будут стоять у саркофагов во время процедуры прощания с оклеветанными Орландскими.

А дальше? Послать легионеров за Элейной? Мол, смотри какой я молодец? Элейна, которую я увидел на острове Правосудия, этого не оценит. Только может, сверкнет насмешка в потемневших глазах.

Весь полет обратно в столицу я вспоминал. Когда худенькая, едва переставшая дрожать девочка, закутавшаяся в мой плащ, скрылась из виду, я пошёл в замок тюрьмы. Я хотел знать, хотел услышать о каждой минуте, проведённой Элейной в этих стенах. Я надеялся понять...

Вру сам себе. Я хотел отомстить за её боль, за наполнившиеся тьмой глаза, за появившуюся злую усмешку. Только мстить за это нужно было самому себе, а этого я не мог. Палачи вспомнили все подробности, каждую насмешку, каждую свою забаву. И успели пожалеть о каждой минуте, что провела герцогиня в этих застенках.

Верещащие от непрекращающейся боли безрукие и безногие куски мяса - вот и всё, во что превратились тюремные палачи. Я приказал посадить их на кол и выставить у ворот замка. Чтобы каждый на острове Правосудия понимал, что их ждёт, если осмелятся причинить хоть какое-то зло Элейне.

Палачам я впрочем, оставил выбор. Вместо кола они могли подставить шею под раскалённый металлический ошейник. Обычный, не артефакт. Выбрать палачи, уже бывшие, так как исполнять свои обязанности не могли, так и не смогли.

Глава 12.

- Прости! Пожалуйста! Это вот точно из-за меня! - наверное, уже раз в десятый затянул Грей.
- Да успокойся ты! - оборвала его я. - Я ж даже не узнала, что не так. Может, насчитала чего не так, или ошиблась. Всё равно, платили мне каждый день, обед я забирала. Немного, но собрать успела, и ничего не потеряла. Меня даже не поколотили. Так что нечего переживать.

Мы шли с очередной охоты на дрова и хворост, и Грей очень переживал, что привёл меня на работу, а мне пришлось оттуда бежать со всех ног. Мы почти дошли до моего домика, когда нарвались на громко кричащую толпу.
- Вот она! Ведьма, как есть ведьма! И мошенница! - раздался визгливый голос из толпы, и нас с Греем тут же окружила толпа злых горожан.
- Раз виновница найдена, то приступим к разбирательству. - Даже не посмотрел в нашу сторону неприятно толстый мужик. - Итак, вы, достопочтенная трактирщица Надин Фирес, заявляете, что эта девушка, мошенница Лена, обманула вас и вашего мужа, в результате чего, вы понесли убытки и оказались почти на грани разорения?
- Да, цеховой судья, истинно так. – Поддакнула, зло посмотрев на меня, трактирщица, выбравшись из толпы. - Она несколько дней показывала нам якобы рецепт удивительного блюда, сначала показала мне и мужу, потом кормила посетителей. И все были довольны. Мы заплатили ей за него пять серебряных линьков, но она потребовала ещё и золотой. Я её прогнала. Мы купили дорогие составляющие для блюда, и начали готовить. Но в результате все сгорело! Испорчена посуда, весь трактир пропах жжёным, клиенты ушли... Кто мне это всё возместит?
- Это ложь! - возмутилась я. - Какое ещё блюдо? Я только вела простые счета, пока эта жаба болела, да сварила простой суп с лапшой, когда у них повар не вышел. И платили мне четыре медных линька в день.
- Жаба? Это я жаба? Ах тыыы... - завопила она и, бросившись на меня, вцепилась в рубашку.

От рывка ткань затрещала, но выдержала, однако небольшие крючки на горловине оторвались. И в разъехавшемся вырезе всем оказался хорошо виден артефакт-ошейник. Тут толпа отшатнулась, словно у меня там всё признаки бубонной чумы и холеры заодно! Фарт, спокойно спавший у меня запазухой, выкарабкался на плечо и грозно оскалился.

Я, пользуясь растерянностью притихшей толпы, схватила Грея и потащила его к дому, до которого оставалось рукой подать. Ключ от замка из специального кошелька на поясе я вытащила с завидной скоростью. А если бы какой-нибудь фокусник видел, как я не только сама просочилась внутрь дома, но и успела утянуть Грея, позеленел бы от зависти.
- Что это было? - спросила я напуганного Грея.
- Старая Надин похоже хотела обвинить тебя в том, что ты подсунула ей неправильный рецепт. - Кивнул на дверь, за которой ещё были слышны голоса, он. - Что ты там готовила?
- Да ничего необычного. Что она там придумала про какое-то непонятное блюдо? - шёпотом возмущалась я. - Обычный суп с лапшой. Собственно лапша в курином бульоне.
- Лапша? Это что? - удивился Грей.
- Ты издеваешься? - не поняла я, но уточнить, что это за приступ юмора не успела.

В дверь за моей спиной постучали. Вежливо так, аккуратно.
- Ваше сиятельство... Герцогиня, вы меня слышите? У вас всё хорошо? - раздался почему-то сильно испуганный голос из-за двери. - Это я, казначей. Помните, вы приходили за деньгами и ключом от дома невесты?
- Помню. И зачем вы пришли? - спросила я, не торопясь открывать двери.
- Не бойтесь, госпожа невеста. Я принёс ключи, тут подготовлен дом на улице получше, где вас не будут беспокоить всякие скандальные клеветники! - буквально лебезил казначей, откровенное желание угодить пугало гораздо больше, чем его же хамство и равнодушие.
- Это ещё зачем? Меня и тут всё устраивает. Я вот только ремонт закончила. Неужели не видно? - ответила я.
- Помилуйте, госпожа! - проскулили за дверью.
- Ничего не понимаю. - Грей тоже смотрел на меня с удивлением.

Дверь я решила всё-таки открыть. Я же невеста дракона, что они там могут мне сделать?
- Доброго дня, госпожа невеста! - пытался поклониться цеховой судья. - Не переживайте, мы разобрались в этом лживом навете! Лгунья получит плетей и месяц работ на сточных водах города за такой возмутительный поклёп!
- Хорошо, - осторожно начала я и уточнила, - то есть, ко мне никаких претензий нет?
- Конечно, нет! Какие могут быть претензии? Это Надин всех взбаламутила! Вы уж простите за беспокойство! - как-то кисло улыбался мужик.

Толпа заметно редела, многие и вовсе делали вид, что спешили по своим делам, и притормозили всего на минуту. Но уже опять торопятся. Цеховой судья и вовсе чуть ли не убежал, оставив меня один на один со знакомым мне казначеем.
- Я всё-таки по поводу домика... Может вам помочь? Ну, с переездом? - юлил казначей.
- А зачем мне переезжать? - не поняла я. - Мне и тут очень хорошо!
- Да район здесь... Так себе. И домик не обустроен, ни мебели... Да ничего тут нет! - доказывал мне казначей, тыча руками в открытую дверь. - А там и привычнее, и уютнее. И служанку выделим...
- Зачем мне ваша служанка?- удивилась я. - Я сама мусор выкинула, дом отмыла, покрасила... Грей мне вон печь наладил. Артефакты заменили. Что с вами? Вам плохо?

Мы еле успели подхватить казначея, у которого ноги почему-то перестали слушаться. Втащили беднягу в дом и усадили на стул с одной из сторон стола, чтобы он мог опереться.
- Герцогиня, может, вы всё-таки переедете? Ну что вам стоит? - уговаривал меня казначей.
- Вы мне объясните или нет, почему я вообще должна куда-то ехать? - уже начала раздражаться я. - Я тут всё сделала, как мне нравится, под себя! А вы меня заново куда-то гоните?
- Нет, что вы? Никуда не гоню. Но неужели вам здесь нравится? - сменил тон казначей. - Может, чего не хватает?
- Мне нравится! На ближайшие полгода это мой дом и никуда я не поеду. И все... - договорить я не смогла, потому что Фарт с громким писком сорвался куда-то бежать, чем меня напугал.