Покорившая небеса

Глава 17

Винард Аркейский.

Прибыв на остров Правосудия, я решил сначала просто разузнать о том, как живёт эта девица. Может, там уже и проблемы-то нет, и яблочко само готово упасть в подставленную руку. То есть Валлиарду и остаётся демонстративно попросить прощения, чтобы эта потомственная аристократочка смогла содрать с себя ошейник и вернуться в мир, где все будут бегать вокруг неё. И из всех проблем останется только своевременное пополнение гардероба будущей императрицы.

Я был уверен, что герцогская дочка, столкнувшись с жизнью обычных людей, давно уже локти до лопаток искусала, что не кинулась к брату ещё при встрече около ворот тюрьмы. Это там, едва выбравшись из пыточных застенков, она ещё могла демонстрировать остатки фамильной гордости. И то, просто потому, что даже и близко не представляла, что её ждёт. Откуда бы аристократке, вокруг которой с рождения крутились десятки слуг, не давая и пылинке упасть, знать, что такое жизнь простой девушки с самостоятельной уборкой, стиркой и необходимостью сначала приготовить, прежде чем есть?

— Она Орландская. — Непонятно высказался Валлиард, когда я озвучил своё предположение.

— И что? От этого она перестаёт быть аристократкой? — ответил я. Я много слышал о её отце, брате, даже о матери.

О последней правда больше говорили, что она не любит появляться в обществе и предпочитает всё своё время посвящать мужу, детям и Изумрудному острову.

— Орландские от прочей аристократии стояли всегда особняком. Многие их поступки для тех, кого мы привыкли видеть на балах, были необъяснимы. — Говоря это, Валлиард смотрел куда-то в небо.

— Хорошо. Я про эту "хрупкую и удивительную", наслушался, пока был вынужден выслушивать твой пьяный бред. Только давай все твои воспоминания отставим в сторону, а поговорим о приземлëнном и каждодневном. О грязных подштанниках например. — Я хмыкнул, легко представив, как сейчас скривилось лицо брата от таких грубых и простонародных слов. — Ну, пачкаются-то они у всех, вне зависимости от происхождения. И сами собой обратно чистыми не становятся. Их стирать надо. И еда тоже прям из неоткуда на столе не появляется. А теперь представь, сколько неожиданных открытий ожидало твою герцогиню буквально с первых дней.

— Месяц прошёл… — глухо проговорил Валлиард.

— Ага. Месяц для аристократки без слуг, денег и в доме, где она даже печь не может растопить. Потому что аристократок этому не учат. — Рассмеялся я, меня всегда забавляли эти высокомерные индюки, которые сами себя загоняли в зависимость от собственных слуг. — Так что если на тебя с воем накинется нечто немытое, вонючее и всклокоченное, ты не торопись башку сворачивать. Скорее всего, это твоя единственная герцогиня одумалась и всё тебе простила.

— Месяц, — повторил снова брат.

— А ты чего чуть ли не пламя ноздрями выдыхаешь? — заинтересовался я странным состоянием Валлиарда. — Подожди… Ты чего, даже не подумал как она будет жить, оставшись без всего? Серьёзно?

— Я тебя сейчас придушу! — разозлился Валлиард.

— А я тут причём? Это у тебя голова работает только как интриги затевать да бороться за трон отца, который у тебя никто и не думал забирать. Сам придумал, сам поверил, сам всех победил. Слов нет, Валли молодец! Но душить ты почему-то решил меня. — Злость Валлиарда меня несколько не пугала.

Зато вспомнились слова одного из моих наставников. О рыцарях аристократах он говорил не то, что с презреньем, скорее с насмешкой. Называл их погремушками, не способных себе задницу подтереть самостоятельно. Сейчас из тех, кого ко мне приставил для обучения отец, осталось в живых только двое. Жили они по-прежнему со мной в замке, и я любил слушать их споры друг с другом у камина. Правда эпитеты и характеристики, которые выдавали старые вояки, были явно далеки от принятых в высоком обществе слов, зато в них не было фальши, а к некоторой язвительности я давно привык.

— К казначею. — Всё ещё злился непонятно на что Валлиард, отчего его голос напоминал рычание.

Мы прибыли на остров Правосудия вдвоём, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Брат был одет в дорожный костюм, закрывающий наглухо всё его тело. Лицо пряталось под маской с узкими прорезями для глаз, носа и рта. Кроме этого Вал ещё и накинул капюшон дорожной куртки, прячась от любопытных взглядов. Впрочем, таких было немного. Скрывать лицо было давно привычной забавой аристократов.

Найти казначея оказалось задачей не сложной и на вопрос об Элейне Орландской, он хоть и с испугом, всё-таки я своего имени не скрывал, и интерес императорского бастарда настораживал, но отвечал.

— Герцогиня выбрала самый старый и запущенный дом для невест, — суетливо говорил он. — Его вообще стараются не выбирать. И район не очень, нет, не до такого, что разбойничают посреди белого дня, но бедный. Народ там грубый. Крысы опять же… Хотя у её светлости с крысами странные отношения. Это я так, к слову. Не моего ума дело, кого там её светлость держит в качестве ручного зверька. Но я лично ходил к герцогине, думал, она увидит тот дом и передумает. Но нет же, говорит, мне нравится, тут всё как я хочу. Что тут поделать? Не силком же её переселять? От служанки она тоже отказалась. Вот денег я ей смог вручить. Мол, на ремонт и обустройство. Вот посмотрите, у меня всё записано.

Он развернул ко мне толстенную тетрадь, где было записано, что Элейна Орландская получила сначала месячное содержание, а потом сумму хорошо так его превышающую, так же имелась её расписка, что она претензий к городу не имеет, и менять дом не собирается.

— Мдаа, упрямства этой девице и впрямь не занимать. — Протянул я, выйдя на улицу. — Ну, пойдём, посмотрим, что там за домик с крысами.

Найдя подсказанный казначеем адрес, я решил, что где-то всё-таки свернул не туда.

— Мы точно туда пришли? — сверялся я с бумажкой, на которой был написан адрес дома драконьей невесты.

— Туда. Дом в родовых цветах, хоть и другой оттенок. И знак с герба. — Ткнул в сторону изображения дракона с клевером в лапах.

— Казначей сказал, что дом почти развалился. Но сейчас даже при всём желании следов упадка не найти. Дом словно вообще из другого места. — Озвучил я свои наблюдения. — Подозрительно как-то.

Ещё больше подозрений появилось, когда я наконец-то увидел эту Элейну. Испуганная аристократка, впервые столкнувшаяся со сложностями? Как бы ни так! Весело перешучиваясь с каким-то долговязым парнем, она бодро вышагивала, таща на себе вязанку хвороста.

Я и Валлиард наблюдали, как этот парень порубил длинные тонкие стволы деревьев, которые он привёз в тележке. А Элейна собирала эти обрубки и таскала в дом. После этого, девица вышла с веником, подмела улицу, причём не только в том месте, где рубили дрова, но и вдоль всего дома. Дальше у неё перехватили веник соседские мальчишки. А сама она, уперев руки в бока, очень внимательно рассматривала груду разбитых бочек на углу соседнего дома и своего.

Я с удивлением наблюдал, как она решительно направилась к соседскому дому.

— Доброго дня, леди! — сказала вышедшая на крыльцо дородная женщина, вытирая руки о подол фартука.

— Доброго, Ларина. Подскажи, твой Дорин дома? — спросила герцогиня, ткнув рукой в бочки.

— Дома конечно бессовестный. Навёл бардак и третий день ничего не делает. Позвать? — мне показалось, что в голосе женщины прозвучала надежда и тщательно скрывающееся предвкушение.

— Позови, пожалуйста. — Кивнула герцогиня.

— Чего надыть, леди? — вскоре появился на крыльце заспанный мужик крепкого такого телосложения.

— Уважаемый Дорин, я просила тебя ещё три дня назад убрать этот хлам? И ты обещал. А почему я вижу тот же мусор в шаге от своего дома? — спросила его герцогиня.

— И чо? Руки не доходят. — Почесал брюхо мужик.

— Это ты зря. — Подсказал ему другой сосед, тащивший какие-то железные крюки. — Ниэль, тебе под твои завески крюки сразу в дом нести или что?

— Занавески! Оставь на крыльце, сейчас мальчишек попрошу подшкурить и покрасить. Ой, доброго дня девочки! — женщина заметила сбор соседей через дом.

— Руки, значит, не доходят? Или это до тебя не доходит, когда по-хорошему просят? Так я доступно объясню! — дальше герцогиня объясняла такими словами, что даже я не все понял.

Думаю, мои старики-наставники оценили бы "высокий слог" юной наследницы Орландских. После того, как пришли бы в себя, и к ним вернулся бы дар речи.

— Ну, леди, вы чего сразу так-то? Ну, сказали бы, что мешает сильно. Я же злить-то никого не хотел. Сейчас уберу. Вечером пойдёте, ничего не увидите. — Сразу как-то поменялся мужик.

А потом выяснились и совсем интересные вещи. Герцогиня работала. Мало того, что она, оказывается, умела готовить, да так, что хозяин нескольких трактиров очень гордился тем, что именно на его кухне командует Элейна. Она ещё и пела вместе с уличными музыкантами. И так пела, что в груди что-то сжималось и отдавало болью.

Понаблюдав, как эта аристократка буквально одурачила наёмника, сыграв на его же словах, я понял, что очень зря я был уверен, что хлебнув трудностей, эта девица согласится на всё. Если бы не ошейник-артефакт на её шее и тоскливые взгляды брата на неё, я в жизни не поверил бы, что это потомственная аристократка.

Больше всего меня удивило странное ощущение, что девушка наслаждается буквально каждой минутой. И работой, и даже ссорой с соседями, и пением. То как она пела… Валлиард буквально прикипал к ней глазами, и казалось, что кроме голоса, рассказывающего о событиях известных только самой певице и моему брату, не существует ничего.

Сейчас она исполняла последнюю песню, о чём предупредила посетителей, щедро кидавших монетки под ноги музыкантам.

Лев молодой и в грехах не кается, Он по-львиному жесток.

Выводила герцогиня под тихий плач флейты.

Лев молодой убивает ласково, Упиваясь видом мук. Трудно порой со слезами справиться, Но ты можешь, ты должна. Пой, птичка, пой, чтобы льву понравиться, Чтобы отомстить сполна.

Вот не надо было быть советником императора, чтобы понять о каком льве идёт речь. В конце концов, только на одном гербе империи было изображение этого зверя. Затянутая в чёрную кожу перчатки рука брата сжалась в кулак.

После того как затихли хлопки и выкрики посетителей, и за многими закрылась дверь, к нам подошёл один их охранников с напоминанием, что трактир закрывается.

— Да, конечно. Но я бы хотел поговорить с Её Светлостью, герцогиней Орландской. — Громко ответил я, решив, что с герцогиней нужно поговорить честно.

Ну, почти. Сообщать о присутствии Валлиарда я по-прежнему не собирался.