Покорившая небеса

Глава 27

Принц Валлиард.

Бродячие музыканты, увязавшиеся следом за Элейной в поход на остров диких трав, стояли у бортика платформы. Можно подумать, впервые перебираются с острова на остров! Столпились у борта и восторженно кричат.

Элейна присела на мешки и в сторону края платформы даже не смотрела. Но и от меня старалась держаться на расстоянии. Подозревать она ничего не могла, да и со всеми остальными она держалась дружески, но стараясь избегать лишних прикосновений. Та же девчонка, играющая на флейте, запросто могла улечься спать между парнями. А Элейна всегда была чуть в стороне. Только этот её крыс мог пользоваться её вниманием и получать порцию ласки бесконечно.

И я даже думать не хотел, почему так. Потому что следом приходили мысли о том, сколько ещё в её душе я успел сломать за те пару недель.

— Лена! — голос Винарда выдернул меня из раздумий, чего он опять задумал, раз даже назвал её этим странным именем. — Ну, подумай! Когда ещё тебе выпадет такая возможность? День, дождя и тумана нет, даже тучи немного рассеялись! Посмотришь на порт с высоты! Неужели лишишь себя такого зрелища из-за страха высоты? Не переживай, там высокие борта и я буду рядом. Правда, я тебя не уроню. И даже крысу твою поймаю, если что. Обещаю.

Уговаривая Элейну, мой братец стоял перед ней и протягивал к ней руку. Борьба любопытства и сомнений отражались на её лице. Но видно, то ли любопытство оказалось сильнее, то ли кровь Орландских отозвалась. Элейна не смело и неуверенно протянула руку и вложила свою ладонь в лапищу Винарда. Тот, словно не замечая её сомнений, рывком поднял её на ноги и потянул за собой к краю.

Я только прикрыл глаза и покачал головой. Девушку, у которой боязнь высоты, он потянул любоваться красотами… С высоты! Похоже, и его отец не обошёл воспитанием головой о ступеньки трона!

Элейна, даже вцепившись в край борта, не смогла скрыть дрожь пальцев. Она сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем отважиться распахнуть глаза и посмотреть вниз. Вид и, правда, был красив. Выглянувшее солнце заставило сверкать всё вокруг. И трали, щедро обработанные паучками, и капельки дождя оставшиеся повсюду. А небо вдруг вспыхнуло сразу несколькими радугами, одна над другой. Каменные домики, затянутые покрасневшим по осени плющом, смотрелись отсюда и вовсе игрушечными.

— Давай своего Фарта сюда, — никак не успокаивался Винард. — Давай, смелее. Крыс, не ори. Ты мне даром не нужен, верну хозяйке сразу.

Фарт недовольно пищал, пока наш рыцарь пересаживал его себе на плечо.

— Это неимоверно красиво! — вырвалось от несумевшей сдержать восхищение Элейны.

— Неимоверно красиво будет сейчас. — Хмыкнул Винард и обхватил Элейну за талию своими лапищами. — Чувствуешь, как крепко я тебя держу? Так что точно не упадёшь. А теперь вытяни руки за борт, как будто пытаешься собрать льющийся с неба свет. Немного подожди…

Через мгновение на ладони Элейны опустилась первая искорка, потом вторая, третья… Десяток, сотня…

— Что это? — восторженным шёпотом спросила Элейна.

— Это бабочки-светлячки. Они живут на днищах платформ. А когда выходит солнце начинают роиться и облеплять всё подряд. Вон посмотри на соседние платформы, только осторожно, не шевели руками. — Рассказывал Винард. — Так-то у них крылья почти бесцветные, как слюда. Но стоит попасть на них солнечному свету, и они загораются. Видишь, кажется, что люди поднимаются на сверкающем облаке. А теперь очень медленно опусти руки вниз, и резко взмахни, как крыльями.

Как зачарованная, с вспыхнувшими, словно крылья тех самых бабочек-светлячков, глазами, Элейна точно выполнила то, что ей говорил Винард. От резкого взмаха, светляки взлетели, и со стороны показалось, что руки девушки появились из сверкающих призрачных крыльев.

Детский восторг Элейны вылился звонким смехом и радостным писком её крысы. Рехнуться, я уже стал разбираться в выражениях и тональности крысиного визга! Подумать только, столько радости из-за каких-то насекомых! Даже про свой страх забыла.

Мы поднимались ближе к Кинжалу. Там нас уже встречала грозовая туча, мгновенно поглощавшая угасавший свет солнца. Заметив, как вместе со светлячками угасла и радость Элейны, а сама она поëжилась, я резко подошёл и пихнул ей в руки плащ.

Правда, Винард успел его перехватить. Накинув его на плечи Элейны, и вернув ей крыса, он проводил её обратно к мешкам, а потом направился ко мне. Я стоял у борта, откуда отхлынула толпа любовавшаяся видами.

— Если уж мы с тобой напару обманываем Лену, то держи свою ревность при себе, и не смей срываться на девушке только за то, что она осмелилась позволить себе немного радости. — Зло произнёс Винард. — Это низко, даже для тебя.

После этого бастард отошёл к музыкантам и Элейне, а я остался наедине со своими мыслями. Нерадостными и мрачными, словно туча над нашей головой.

Держи свою ревность при себе… А вот не держится она! Не видит преград и запоров. Даже оставляя Элейну на свободе, я совершаю подвиг. Ведь внутри с каждым днём всё сильнее воет и бесится зверь, требуя схватить, присвоить, запереть! Чтобы и думать не смела меня бросать! И только страх причинить ей ещё больший вред останавливал меня. Хотя, куда уж ещё больше?

— Пока жив хоть кто-то из Орландских, ты не будешь знать покоя, — всегда говорил отец. — Потому что именно от них будет зависеть безопасность трона.

Знал бы прежний император, как он был прав! Я давно забыл о покое. И причиной тому она, ненавидящая меня дочь Орландских. Я почти уничтожил род герцогов, а сейчас готов отдать руку на отсечение, лишь бы сохранить жизнь последнему потомку властителей Изумрудного острова. А безопасность трона…

Не станет Элейны, и трон уничтожится сам собой, как империя, которая без жёсткой, даже жестокой руки, моментально расползëтся на лоскуты, из которых она была скована моими предками. Бесконечные военные походы, завоевания одного острова за другим, реки крови…

Всё сотрётся из памяти людей. Императорский род так цеплявшийся за власть и престол в каждом из своих потомков просто исчезнет, если Элейна не найдёт сил для прощения.

— Ты всё видишь в ней Элейну Орландскую. А герцогиня жива только в твоей памяти. — Встал рядом Лир. — Что так удивлённо смотришь? Ваше родство с Винардом определит любой видящий. А у бастарда только один родственник.

Я не стал ничего спрашивать, а только внимательно посмотрел на остроухого.

— Нет, Лене я ничего не скажу. Не ради вашей Империи. Ради неё самой. Не хочу даже думать, что проклятье коснулось и её. — Не отводил взгляда Лир. — Но в итоге обман раскроется и только утяжелит твою вину. А выбирать в этот раз ей. Лене, девочке с изломанной душой, которую ты не хочешь видеть, ведь тебе дороже та, что осталась в твоей памяти.

Я по-прежнему молча, кивнул. При сходе с платформы мы увидели, что фургоны нас ждут. Мелкий дождь все усиливался, пока не превратился в ливень.

— Эх, успеть бы до постоялого двора. — С тревогой поглядывал на небо погонщик. — Дороги давно слова доброго не стоят. А прямо перед постоялым двором пару рест тянутся суглинки и ручьи. Как бы от такой погоды там всё в кашу не превратилось.

Опытный погонщик как заранее знал. Фургоны шли всё тяжелее, уже утопали почти до середины колеса. То один, то другой увязали и застревали в расплывшейся глине, больше напоминавшей жидкую кашу. Пока, наконец, не встали совсем.

Большой ручей впереди, напитавшись от постоянно идущих дождей, вышел из берегов, слился с другими ручьями и превратился в пусть и неглубокую, но широкую речушку с постоянным сильным движением воды. Несколько человек пошли, обвязавшись верёвками и с длинными палками, прощупать дно.

— Фургоны так не пройдут. — Принёс нам новость наш возница. — Придётся по очереди разгружать, переносить кладь на другой берег, а в фургоны запрягать по несколько лошадиных команд, отцепляя их от других фургонов.

В это время впереди уже началась сложная переправа. Элейна завозилась, поудобнее устраивая крыса в гнезде из своего одеяла. А потом встала и пошла к задней площадке, где можно было выйти из фургона.

— Ты куда? — остановил её Лир.

— Помогать. Так же будет быстрее. — Пожала плечами она.

Музыканты переглянулись и начали откладывать свои инструменты и натягивать сапоги. Именно поэтому первым на земле оказался Винард. Следом за нами подтянулись и остальные попутчики. До этого разгрузкой-погрузкой и переправой фургонов занимались только возницы, грузчики каравана и охранники.

— И что делать? — осматривал только подъехавший, точнее подтащенный фургон Винард.

— А что тут думать? Берёшь больше, тащишь дальше. И быстро. — Ответила ему Элейна.

Сначала она помогала, подтаскивая груз к краю фургона. При этом Винард живо подставлял спину под очередной мешок. Как будто и не было у него на теле тех же язв, что и у меня. Да слабее и меньше, но ведь были. Я только тяжело вздохнул и пошёл за своей долей поклажи.

В голове всё крутилась мысль, появившаяся после слов Лира, что я не вижу Лены, какая она теперь. Тьфу, какая ещё Лена? Меня даже от имени этого коробит. Чужое, чуждое. Не отзывается внутри на него ничего. Зато стоит только мысленно произнести Элейна, Лей, Эли…

Тяжёлый мешок опустившись на спину, сразу выталкивает из головы всякие мысли о несоответствии. Зато появляются другие. Значит, она хватается за любой непосильный труд, чтобы не вспоминать и не думать? Обо мне не вспоминать, о нас? От злости я даже боль меньше чувствовал.

Большая часть фургонов уже ушла, те, что остались, были для путников, что шли с караваном. Груз уже переносили охапками. И, конечно же, Элейна тоже месила эту грязь. Винард встречая, её на полпути, старался ускориться, чтобы забрать у неё груз. Тем же самым начал заниматься и я.

В результате она забегалась, и в какой-то момент, потеряв опору, она не смогла устоять и начала падать. Свёртки, которые она тащила, успел подхватить идущий обратно с пустыми руками наёмник из охраны каравана. А вот саму Элейну попытался поймать Винард. Но мокрая под слоем жижи глина не лучшая опора. В результате в грязь сначала упал Винард, а уже на него Элейна. Смогли подняться они тоже не с первой попытки. Совместными усилиями к фургону подошли две смеющиеся и отплевывающиеся глиной кучки.

— Ну… В фургон вас таких красивых пускать нельзя. Вас, герцогиня, даже ваш крыс не признает. — Почесал макушку возница. — Садитесь ка на задок. На рогожку. И вот вам, непродувайка. Её от грязи легко сполоснуть, сама она не мокнет, а поверх мокрого, всё теплее будет. А тут до постоялого двора осталось ресты полторы. А там в купальню, да с парной. И не вспомните, что мёрзли. Тем более, пока мы доедем, там уже хоть одна, но свободна будет.

Мы действительно были одним из последних фургонов, что прошёл переправу. Вздохнув, я пошёл делать брату и Элейне горячий отвар.

— Вот это дело! Это правильно, ещё из фляжки моей плесни им по паре ложек в отвар. Для согреву оно завсегда хорошо. — Кивнул мне возница, оглянувшись назад.

В кружки с уже готовым напитком я на глаз плеснул из фляжки возницы. Так как пахло мёдом, я решил добавить ещё. И отнёс кружки любителям искупаться в грязи. Винард завернул чумазую Элейну в непродувайку чуть ли не с головой, да ещё и обнял, прижимая к своему боку.

Первую кружку он, конечно же, протянул Элейне. И помог ей поднести напиток ко рту не расплескав, так как чумазые лапки заметно дрожали. Заметив, что Элейна и бастард о чём-то переговариваются, я снова ощутил приступ ревности и ушёл в фургон. Фарт обеспокоено метался по спальному месту Элейны, обратив на это внимание, я сам ощутил непонятную тревогу.

— Погонщик! — вылетел на переднюю часть фургона, опередив меня Лир. — А что в твоей фляге?

— Так понятное дело, медовуха. Крепленая немного, но не для озорства же, для тепла. — Спокойно пожал плечами возница.

— Ооой, Страааж! — протянул остроухий, глядя на обнявшуюся и прижавшуюся друг к другу парочку.

До нас донеслась просьба Винарда спеть ему, и Элейна тихо затянула какую-то новую песню, что-то там про надежду. Пока прибыли на постоялый двор, пока разместились и нашли комнаты, народ уже почти весь разошёлся.

— Хозяин, свободная купальня есть? — спросил Винард.

— Да крайняя уже должна освободиться. — Махнул он рукой в сторону двери.

— И какая крайняя? С этого края или с того? — озадачился Винард.

Я только вздохнул и потащил его к дальнему от входа строению.

— Вил, а ещё ты скотина и дурак! Я вот смотрю на Лену, смотрю… А ты куда смотрел? Если бы… — чего там, если бы, у поплывшего от домашней выпивки, хоть и разбавленной, бастарда было, я не стал слушать.

Затащив его в купальню. И замер. Купальня не была свободна. Она была занята. Здесь была Элейна, только вынырнувшая из купальной чаши, распаренная, разгоряченная. Она сидела на лавке, спиной к нам и промокала полотенцем волосы. Услышав шум, она резко развернулась, прижав широкое полотенце к груди.

Рядом раздался судорожный вдох. Молча вытолкал брата на улицу, и сам облокотился спиной на стену.

— Ты как хочешь, а я эту картину буду помнить, даже когда меня будет жрать дракон! — протрезвевшим голосом заявил Винард.