Глава 1
- Представляешь, говорят в этом месте, обитают привидения… неупокоенные души… Они плачут ночами, летают из комнаты в комнату, влекомые воспоминаниями…
- Тань, ты реально веришь в это? – я насмешливо посмотрела на подругу, которая задумчиво разглядывала расписной потолок, щуря глаза. Краски на нем давно поблекли, кое-где отвалились куски штукатурки и диковинные цветы с птицами выглядели жалко.
- Не знаю, - она передернула плечами, словно сбрасывая наваждение. – Но мы ведь не знаем, что есть там… за чертой.
- Рано еще об этом думать, - я схватила ее за руку и потащила к выходу. – Пойдем, мне здесь не нравится. Да и грибы сами себя не соберут.
- Давай наверх поднимемся, и все. А потом сразу за грибами? – Таня посмотрела на меня с мольбой, и я не смогла отказать, глядя в эти круглые глаза, увеличенные толстыми линзами очков.
- Ладно, пойдем… - я первая шагнула к не внушающей доверия лестнице. – Только осторожно, не хватало еще ноги переломать.
С Татьяной мы дружили с детства. Жили в одном поселке, ходили в одну школу и даже закончили один сельскохозяйственный техникум. Я по специальности технолог производства и переработки сельскохозяйственной продукции, а она выучилась на ветеринарного фельдшера. Наши профессии пригодились по месту жительства, поэтому все мечты о покорении огромной родины были безжалостно разбиты о суровую реальность. Не успели мы получить на руки новенькие, пахнущие типографской краской дипломы, как уже числились в трудовом коллективе совхоза «Светлый путь». Нашим трудоустройством озаботилась мама Тани, работающая главным зоотехником. Мои же родители были только рады такому повороту событий, ибо меня никто не собирался отпускать куда-то дальше райцентра.
У нас даже жизни были похожи. Я овдовела в тридцать пять и так больше не создала семью, а Татьяна потеряла мужа в сорок, оставшись, как и я, совершенно одна. Детей у нас не случилось, поэтому, чтобы не так остро чувствовать свое одиночество, она заколотила свой старый дом и переехала ко мне. Да так было намного легче и финансово, ведь теперь мы могли даже ездить каждое лето в санаторий на берег Черного моря.
Осень же для нас была самым любимым временем года. Мы обожали ходить в лес, собирать грибы, а потом с удовольствием заниматься их переработкой. Что мы только с ними ни делали! Закатывали в банки, солили, сушили, а со свежими обязательно пекли «губник»*.
Вот и сегодня, проснувшись ни свет ни заря, мы надели резиновые сапоги, старые куртки, взяли ведра и отправились на тихую охоту. Старинную усадьбу «Черные воды» подруга никогда не могла обойти стороной. Ее словно магнитом тянуло в эти обветшалые стены. Она замирала в холле, любовалась расписным потолком, а потом обязательно умоляла меня подняться наверх. Это уже было неким ритуалом.
Когда-то в далеком прошлом усадьба, наверное, выглядела роскошно. Несмотря на то, что фасад здания был изящен и прост, планировка выглядела очень сложной. Строгая анфилада главных помещений сочеталась с ризалитами,** где находились помещения овального и даже треугольного типа. Воздушность дому придавали угловые ротонды и опоясывающие их лестницы с некогда белоснежными мраморными перилами. На территории усадьбы когда-то был парк, от которого остались обмелевшие каскадные пруды и заросшие аллеи. Поговаривали, что здесь даже была парочка сфинксов у входа и статуя Екатерины Великой у ажурной беседки.
Мы поднялись на второй этаж по начавшей разрушаться лестнице, и Татьяна сразу направилась в угловую комнату, возле которой находилась голландская печь. На ней даже сохранилось с десяток расписных изразцов.
- Что тебя сюда постоянно тянет? – я прошлась по сгнившему паркету, провела пальцами по пыльной каминной полке и подошла к окну.
- Не знаю… - тихо ответила подруга. – Мне все время хочется прикоснуться к той жизни, которая когда-то кипела здесь… Наверное, в этом месте было много радости, смеха и музыки…
- С чего ты это решила? – я смотрела на темный пруд, находящийся неподалеку от усадьбы, чувствуя, как по позвоночнику пробегают мурашки. Он выглядел жутковато в оправе из желтых листьев и корявых стволов. – Сама ведь говорила, что здесь плачут привидения, а счастливые духи не шастают по заброшенным усадьбам.
- Ты не даешь мне пофантазировать! – с шутливым возмущением воскликнула Таня. – Это ведь так уютно! Русская усадьба, привидения, осенний дождь…
- Откуда столько романтизма? – я оторвала взгляд от пруда и пошла к двери. – Хватит представлять себя Наташей Ростовой, пойдём грибы собирать.
- Скажешь тоже! Наташа Ростова… - рассмеялась подруга. – Галь, мы уже ближе к старухе-процентщице, а не девицы на выданье.
- Нет, это ты уже перегнула! Ей было шестьдесят, а нам всего лишь сорок семь! Да и вообще! Как там? «… сухая старушонка, лет шестидесяти, со злыми глазками. Белобрысые, с проседью волосы жирно смазаны маслом и тонкая длинная шея, похожая на куриную ногу…», - вспомнила я описание знаменитой старухи. – Я не согласна!
В этот момент моя нога зацепилась за вздувшуюся плашку паркета, и я упала, больно ударившись локтями.
- Галочка, ты в порядке?! – Таня бросилась ко мне. – Давай помогу! Что ж ты так неаккуратно?!
Я перевернулась, вытащила ногу из небольшого отверстия, образовавшегося на месте выдернутой мной паркетины, и сразу заметила в нем нечто блестящее.
- Погоди, - я убрала руку подруги, которая тянула меня вверх. – Тут что-то есть.
- Где? – она присела рядом. – Галя-я-я… это украшение…
Я протянула руку и вытащила на свет божий серебряную шпильку украшенную цветами из ажурнейшей скани со стеблем-пружинкой. Я даже представила, как эти цветки покачивались при любом движении головы давно почившей кокетки.
- Ничего себе! – Татьяна Петровна взяла шпильку и поднесла ее к своим двойным линзам. – Слушай… а ведь она имеет какую-то ценность! Точно! По крайней мере, историческую!
- Наверное, - я снова посмотрела в дыру. – Тут есть еще что-то!
Глава 2
Дома было тепло и уютно. В печи потрескивали дрова, посвистывал закипающий чайник, а мы сидели за столом, на котором лежала библия и серебряная шпилька.
- На клад это не тянет, но я на тот момент почувствовала себя героиней приключенческого романа, - Таня осторожно прикоснулась к украшению. – Интересно, кто носил ее?
- Да разве узнаешь теперь? – с каким-то внутренним трепетом я открыла библию. – Посмотри, книга видимо принадлежала хозяйке шпильки.
Между страницами лежали сухие букетики, наподобие тех васильков, которые рассыпались в пыль при моем прикосновении. Листы книги были пожелтевшими с коричневыми разводами по краям, а кое-где даже виднелась пушистая плесень. Но в таких условиях библия все равно сохранилась очень хорошо.
- Посмотри, что это? – Таня потянула на себя лист, отличавшийся от страниц книги. – Записка? Письмо?
Действительно, это был простой, некогда белый лист, по которому быстро бежали написанные выцветшими чернилами строки.
- Я сейчас твои очки принесу! – Татьяна вскочила со стула и бросилась в комнату, где лежали наши журналы с кроссвордами.
Я попыталась прочесть написанное, но строчки расплывались в один сероватый каракуль. У меня, конечно, зрение было намного лучше, чем у моей Танюшки, но очочки я нет-нет и надевала.
- Вот! – подруга сунула мне очки и подвинула стул поближе. – Ну, что там?
Нацепив «вторые глаза» на нос, я начала читать:
«Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Мы венчаемся с моим дорогим Сашенькой! Я пишу эти строки, а сердечко мое рвется из груди, бьется, словно испуганная пташка… Боже, прошу Тебя, помоги нам в нашем деле! Матерь Божья, поддержи, укрой своим пологом от чужих глаз… О мой Александр! Я думаю о тебе каждую минуту, да что там! Каждую секунду своего тоскливого существования! И с каждой такой мыслью все сильнее убеждаюсь, что оно, мое существование, не может быть раздельно от твоего. Только ожидание скорого венчания дает мне силы выдержать все эти разговоры, бесконечные чаи в столовой да скучные разговоры о погодах. Я пишу эти строки, чтобы потом, когда вернусь в родной дом, достать их и, читая, смеяться над страхами, которые терзают сейчас мою девичью душу. А теперь мне пора на прогулку, я ведь должна делать вид, что спокойна, и ничто не мучит меня. Ничто, кроме любви…»
- Ого… - Таня задумчиво подперла голову кулачком. – Так странно знать, что мы читаем мысли и чувства человека, который умер лет двести назад…
- Ты знаешь, сколько бы я ни пыталась вспомнить, кто жил в усадьбе «Черные воды», ничего не получается, - я задумчиво перевернула лист с посланием незнакомой барышни. – Здесь есть еще что-то.
- Что? – подруга снова придвинулась ко мне. – Действительно. Только почерк какой-то не такой, словно писали в спешке. Или испытывая сильные чувства.
Я не могла с ней не согласиться. Писала одна и та же девушка, это не вызывало сомнений, но почерк стал каким-то размашистым, буквы острыми, а хвостики будто стремились убежать с листа, превращаясь в черточки а потом и точки. Мне почему-то стало не по себе. Душу скрутило в тугой узел, стало тоскливо до одури…
«Я знаю, что мне уже никуда не деться. Для меня все закончено. А ведь еще утром я представляла, как буду идти к алтарю со своим Сашенькой. Может, кто-нибудь найдет это послание и поймет, что здесь произошло. Узнает правду. О Боже… я слышу его шаги! Будь ты проклят П… А… Нена… Ужа… Ма…»
Последние строки были размыты то ли слезами, то ли дождями, от которых вздулся паркет в усадьбе.
- Что это значит? – голос Татьяны прозвучал немного испуганно. – Мне кажется, она кого-то боялась. Кто-то преследовал бедняжку. Возможно, даже убил…
Глаза подруги в очках стали почти огромными.
- Не накручивай себя, - я положила это странное послание обратно в библию. – Если рассуждать логично, то по первой записке можно легко понять, что девушка собиралась сбежать с мужчиной и тайно обвенчаться. Так?
- Допустим, – Таня смотрела на меня так, словно я должна была сейчас выдать какую-то тайну.
- Ее секрет был раскрыт. Наша незнакомка поймана и заперта в своей комнате, куда направлялся для серьезного разговора, а может даже наказания, например, отец, - предположила я. – Вот и все. Выпорол бедняжку, да под замок. Обычная практика.
- Но она бы так и написала «отец», - засомневалась подруга. – А в письме две заглавные буквы, словно это начало чьей-то фамилии.
- Почему фамилии? Может это имя. Петр, Павел, Пантелеймон, Платон, - я замолчала, вспоминая мужские имена на эту букву. – Все, больше не знаю.
- Павлин, - Татьяна сняла очки и часто заморгала. – Латинское имя, означает «сын Павла».
- Что-то сомневаюсь, что за нашей барышней гнался Павлин, - я усмехнулась. – Скажешь тоже. Ладно, что об этом думать? Что было то прошло. Причем очень давно и нас не касается.
Если бы я знала, как ошибалась на тот момент…
К вечеру мы уже забыли о найденном «кладе», устроившись у телевизора. Шел наш любимый сериал. Экранные перипетии быстро вытеснили все мысли о хозяйке серебряной шпильки.
Непогода разыгралась не на шутку. Ветер бил в окна, швырял в них колючие капли дождя, завывал в печной трубе, отчего в топке басом гудело пламя.
- Может, блинов напечем? – Таня громко зевнула, кутаясь в теплый плед. – С клубничным вареньем? Красота!
- Давай, - у меня во рту даже появился привкус клубники. – Сейчас серия закончится, полезу в погреб.
…А в усадьбе «Черные воды» происходило нечто странное… Дыра, в которой лежали шпилька и библия, засветилась призрачным голубоватым светом. Из нее вылетела темная, полупрозрачная «лента», облетела все комнаты в усадьбе, а потом просочилась в окно. Она промчалась по лесу, извиваясь между деревьями, достигла поселка и замерла, раскачиваясь под дождем. Но это длилось всего лишь несколько секунд. «Лента» направилась к дому, из которого доносился аромат пекущихся блинов, пролезла в маленькую трещину в раме и притаилась в темном углу…
Глава 3
- Ох, голубушки мои… да что ж такое… Что ж за напасть… Ох, ох…
Незнакомый голос зазвучал в моей голове какими-то дребезжащими нотками, и я поморщилась. Ломило затылок, почему-то болела шея, а еще ныли ребра. Что случилось?
- Таня… - позвала я хриплым голосом, чувствуя странную сухость во рту. – Таня…
- Милая моя! – незнакомый голос прозвучал совсем рядом с ухом. – Пришли в себя! Хорошо-то как! Открывайте глазоньки!
Я осторожно приоткрыла веки, чтобы посмотреть, кто это. Может, я в больнице?
Надо мной нависло лицо пожилой женщины, которую я видела впервые. На ее голове был странный головной убор с рюшами, завязанный под подбородком лентами, а на плечах лежала темная шаль.
- Вы кто? – прошептала я, щурясь от яркого света, льющегося из окна. – Где я?
- Да что ж вы, нянечку свою не помните? – запричитала старушка, качая головой. – Ой, беда! Беда, какая! Пошлю-ка я за Иваном Тимофеевичем!
Нянечку? Что за чушь? Я попыталась вспомнить, что произошло со мной до появления этой странной незнакомки, и сразу же перед моими глазами промелькнули ступеньки, ведущие в погреб, подмигивающие из темноты стеклянные бока банок… Я упала! Упала и ударилась головой!
- Воды… - попросила я пересохшими губами, не в силах избавиться от странного ощущения – мне было страшно так, как никогда в жизни.
- Сейчас, моя милая! Сейчас нянечка тебе подаст!
Я услышала, как льется вода, и вскоре к моему рту поднесли кружку с прохладной жидкостью. Жадно прильнув к гладкому фарфоровому краю, я в несколько глотков выпила воду, а потом огляделась. Что за странный интерьер?
Комната, в которой я находилась, выглядела довольно необычно. Я догадалась, что это спальня, ибо лежала в кровати с балдахином, некогда выглядевшим очень даже шикарно. Сейчас он заметно поистрепался, но все равно привлекал внимание своей отделкой. В ней использовался красный штоф и атлас по цвету чуть темнее. В дополнение к этому великолепию балдахин был украшен золотыми галунами, кистями и бахромой.
Не менее богато оказались украшены оконные и дверные проемы. Окна так вообще были задрапированы как минимум тремя парами занавесей. Опять красный штоф с аккуратно зашитыми дырами и бархат, на котором виднелись проплешины.
В обстановку спальни, помимо кровати, на которой я лежала, входили кресла разных форм, несколько мутных зеркал, ширма с облезлой вышивкой и канапе на «кудрявых» ножках, когда-то покрытых позолотой. Еще в комнате стояли небольшой рабочий стол и круглый столик, за которым, наверное, удобно по утрам пить кофе или чай.
Что это такое? Я даже примерно не могла предположить, что это за место, и как меня сюда занесло прямиком из погреба.
- Глашка! – громко крикнула старушка, отчего я, поморщившись, вздрогнула. – Глашка, зараза!
Дверь отворилась и в комнату вбежала румяная девушка лет шестнадцати. У нее было круглое лицо, покрытое веснушками, светлые, как лен, волосы, а еще на ней дурно сидел старинный сарафан. Его как-то странно перекосило в сторону, и девушка постоянно одергивала его.
- Я ведь тебе сказала починить лямку! – прикрикнула на нее старушка. – Неряха ты, Глашка!
- А я чего, я ж и ничего… - девушка шмыгнула носом. – Неряха и есть. А что там, барышнечка наша очухалась?
- Ох, ты ж Господи! Не ляпай! Не ляпай! Сколько говорить можно! – принялась возмущаться женщина. – Как там Софья Алексеевна? Пришла в себя, голубка?
- Не-ет… лежит, тихая вся, как покойница, - вздохнула эта странная Глашка. – Смотрю на нее, аж страх берет! Ну, дюже она на сестрицу свою похожа, на убиенную!
- Уйди отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели! – прошипела старушка, но как только девушка схватилась за дверную ручку, окликнула ее: - А ну стой, зараза! Заговорила меня, трещотка! Скажи Спиридону, чтобы за доктором ехал!
- Ага, ага… - закивала Глашка и помчалась прочь.
Старушка подошла ко мне, забрала кружку, а потом погладила по голове. Ее рука была мягкой и теплой, будто ладошка мамы, отчего у меня на глаза навернулись слезы.
- Ну чего, чего вы? Душенька моя…
- Что со мной случилось? – прошептала я, решив, что не стану истерить, а просто попробую разобраться в происходящем. – Почему все болит?
Голова действительно напоминала спелый арбуз, готовый треснуть в любой момент.
- Так балконы обвалились, а вы с сестрицей на них стояли, - сказала старушка, не переставая гладить меня. – Ох, и натерпелись мы страху все! Думали уж все, потеряли кровинушек наших!
Какие это балконы обвалились? Я прекрасно помнила, что упала в погреб! Да и сестриц у меня никогда не было!
Паника все-таки начала охватывать меня, но не собиралась поддаваться ей. Нет, нет… всему, есть логичное объяснение…
Я сжала в кулаки дрожащие руки и только в этот момент обратила внимание, что кожа на них молодая да холеная. Но самое главное – возле мизинца не было шрама, оставшегося после укуса козы. Она тяпнула меня, когда я пыталась затащить ее в сарай… Стоп! Это совсем неважно сейчас!
Я откинула одеяло и чуть не закричала от ужаса. Ноги тоже были не мои.
- Вы чего спужалися, Лизонька? – старушка удивленно смотрела на меня. – Забыли, что ли как ноженьки ваши выглядят? Хорошие, пяточки розовые, аки у поросеночка!
Она засмеялась, а я медленно впадала в ступор. Это было тело молодой девушки, а в нем находилась я! Галя!
- Ты погляди, какая шишка! И примочки не помогают! – не переставала причитать старушка. – Нужно Ивану Тимофеевичу сказать, чтобы порошки свои прописал! Хорошие порошки… Я как головой о бочонок с капустой ударилась, только его порошки и помогли!
Я слушала ее и мне казалось, что все происходящее лишь выдумка моего воспаленного сознания. Я в бреду! Точно! Вот и объяснение! Но почему тогда все такое реалистичное? Мне всегда казалось, что воспоминания о видениях приходят после того как человек приходит в сознание…
Глава 4
Я смотрела на эту невысокую миловидную девушку и не понимала, что происходит. Как такое вообще возможно? Может, это какой-то эксперимент над людьми? Над нами с Таней? Но от этой мысли я сразу отказалась, ибо никогда не верила во всякие там теории заговора.
- Ложись рядом, потом поговорим! – быстро шепнула я подруге. – И не истери, хорошо?
Таня кивнула и полезла под одеяло с таким обалдевшим лицом, что несмотря на ситуацию, мне захотелось смеяться. Похоже, истерика скорее начнется у меня.
- Давайте водички родниковой, выпейте… давайте, Софьюшка, - старушка поднесла к губам Тани кружку. – Кричали-то как… небось горлышко пересохло…
Подруга принялась послушно пить воду, наблюдая за женщиной из-под края кружки, а я лихорадочно размышляла, как избавиться от заботливой нянюшки.
- Нянюшка, а молочка можно? – попросила я, надеясь, что это сработает.
- Молочка? Ах, вы моя деточка… Сейчас принесу! Сейчас! – она быстро пошла к двери, переливаясь как утка. – Молочко полезно! Оно силы дает!
Как только мы остались одни, Таня поставила кружку на столик и прошептала:
- Это что, розыгрыш какой-то? Галь, это правда ты?
- Я! Танечка, это я! – горячо заверила я подругу. – Только происходит нечто совсем непонятное!
- Помню только, как полезла в погреб за тобой, - прошептала Таня. – Потом темнота и вот этот вот все!
- Необъяснимое переселение в другие тела. Мы что, умерли? – от этой догадки у меня засосало под ложечкой.
- Если бы мы умерли, то попали бы на небеса… - как-то не совсем уверенно произнесла подруга. – А не в царские времена…
- Почему царские? – я все еще с трудом воспринимала происходящее.
- А какие? – Таня прищурилась. – Ты разве не обратила внимания, во что одеты женщины? Какой странный интерьер в этих комнатах?
- Ты и в этом теле плохо видишь? – спросила я, глядя, как она морщит нос.
- Нет, нормально вижу, - радостно заявила Таня. – Даже хорошо!
- Тогда не щурься!
- Не буду, - пообещала она и спросила: - У тебя тоже все тело ломит? У меня такая шишка на затылке…
- Да, старушка сказала, что мы с какого-то балкона упали, - вспомнила я ее слова. – Вернее не мы, а… Я совсем запуталась!
- Дела… - протянула Таня, потирая виски. – Умом понимаешь, что такого быть не может, а оно ведь есть!
- Значит так, давай действовать по ситуации, - мне очень хотелось быть в этот момент собранной, готовой к борьбе с трудностями, но от напряжения лишь еще сильнее разболелась голова. – Главное сейчас не орать на каждом углу, что мы это не мы. Иначе все может плохо закончится. Для нас.
- Думаешь, прибьют? – Таня снова прищурила глаза, но тут же широко раскрыла их, увидев мой взгляд. – Да не щурюсь я! Не щурюсь!
- Кто знает, где мы и что у них здесь за нравы, - мне очень хотелось посмотреть на себя в зеркало, но этот порыв сдерживал страх. – Как я выгляжу?
- Хорошенькая… - Таня принялась внимательно разглядывать меня. – Брюнетка, волосы волнистые, губки бантиком… На вид лет восемнадцать-девятнадцать.
- Ты видела себя в зеркало? – спросила я, ощущая, как меня начинает охватывать легкий мандраж.
- Да, - горько вздохнула подруга, осторожно прикасаясь к своему лицу. – Девчонка. Молоденькая совсем. Кстати, мы с тобой очень похожи.
- Судя по разговору старушки, мы сестры в этом мире или в этой реальности, или… - я застонала и откинулась на подушки. – Опять запуталась.
- Я все еще надеюсь, что это сон, – Таня прилегла рядом. – Лежим себе сейчас в больнице под капельницей, от наркоза отходим…
- Кто же нас в погребе нашел? – хмыкнула я. – Если только прошла неделя, и соседи всполошились. Так за это время можно…
Я не стала договаривать, но Таня поняла меня. Ее лицо стало хмурым, она сложила на груди руки и задумалась.
Вернулась нянечка с молоком. Она суетливо разливала его по чашкам, что-то приговаривала, но у меня так разболелась голова, что я с трудом понимала, о чем она толкует. Но вдруг знакомое название резануло слух, приводя в тонус.
- …а потому что «Черные воды» в упадок приходят. Когда ваш батюшка покойный последний раз ремонты делал? Все денег нет. Откуда ж им взяться, если в карты до утра играть, да последнее из дома тащить… Ох, душа заблудшая… Царствие ему небесное. Может, там успокоится…
«Черные воды»??? Мы в заброшенной усадьбе?! Вернее в усадьбе, которая в наше время была заброшенной.
Я покосилась на Таню. Подруга смотрела на старушку, приоткрыв рот, а ее глаза стали как два юбилейных рубля.
- Пойду я, скажу Евдокии, чтобы чего на стол собрала. Скоро доктор приедет. Надобно его попотчевать, чем Бог послал, - нянечка улыбнулась нам. – А вы отдыхайте, голубочки. Молочко пейте.
Она вновь ушла, а мы резко повернулись друг к другу.
- Галя, не нужно нам было вещи из тайника брать! – зашептала Таня. – Это из-за них все случилось!
Версия была правдоподобной. Ведь все произошло именно после того, как мы притащили домой библию и шпильку!
- Но зачем мы здесь? Ведь всегда есть причина и следствие. Просто так в прошлое высшие силы не забрасывают, - сказала я, покрываясь липким потом от страха. – Таня, а что если это навсегда?
Между нами воцарилось молчание. Я посмотрела на подругу и заметила слезы на ее глазах.
- Танечка, я прошу тебя, не плачь. Слышишь? Главное, мы вместе. Вдвоем ведь не так страшно!
- Да, ты права, - она грустно усмехнулась. – Мы вдвоем огромная сила. Только вот заперты мы в телах юных девушек, а с ними в прошлом уж точно не церемонились. Как бы нас замуж не выдали или в монастырь не отправили.
- Кто это сделает? – попыталась я ее успокоить. – Папенька отдал Богу душу, кстати, сестрица тоже. Глашка эта, о какой-то сестре убиенной говорила, мол, ты на нее похожа. Матери, видимо, тоже нет. Ведь узнай она, что ее дочери в себя пришли, уже примчалась бы…
- Еще одна сестра? – Таня сдвинула брови и медленно поползла по подушке вверх. – А не ее ли мы нашли вещи?
Глава 5
Таня подошла к окну и с минуту просто молчала, глядя на раскинувшийся перед ней пейзаж.
- Нет, это ведь просто невероятно… Никак в себя прийти не могу, - подруга прижалась носом к стеклу, чтобы увидеть еще больше. – Галь, а куры даже по лестнице ходят… Они что, не могут им загородку сделать?
- Мне кажется, сюда идут, - я потащила ее обратно в кровать. Куры меня сейчас интересовали меньше всего, даже если бы они ходили строем по этой спальне. – Наверное, это доктор приехал.
- Слушай, а ведь нам нужно быть очень осторожными. Не дай Бог, заподозрят что-то неладное… - Таня забралась под одеяло так глубоко, что наверху остался один нос. – И так здесь непонятно что творится. Мне страшно.
Дверь открылась, и в комнату вошел плотный мужчина с густыми усами. Он был одет в запыленный кафтан, под которым виднелся темный жилет, бриджи до колен и серые чулки. В руке доктор держал кожаный саквояж, на котором тоже лежал слой пыли. Но в этом не было ничего удивительного, ведь он ехал на том транспорте, что стоял под окном, да по проселочным дорогам…
- Добрый день, барышни, - произнес он гудящим басом и, подойдя к кровати, поставил саквояж на столик. – Как чувствуете себя?
- Лизонька меня не узнала, Иван Тимофеевич, - посетовала вошедшая следом нянюшка. – Вы бы порошков выписали.
- Не узнала, говорите? – доктор обошел кровать, чтобы оказаться рядом со мной. – Это правда, Елизавета Алексеевна?
Он оттянул мне нижнее веко, пощупал шишку и вопросительно уставился на меня.
- Помутнение нашло, - ответила я, глядя на него так искренне, как только могла. – Внезапное.
- Это бывает, бывает… У вашего соседа, Александра Васильевича, давеча конюха лошадь копытом огрела. Так он, болезный, долго глаза до кучи собрать не мог. Только через месяц один глаз на место вернулся. - Иван Тимофеевич погрозил мне пальцем. – Вы не балуйте, Лизонька, и не пугайте нянюшку, иначе придется поставить вам с сестрой пиявок!
- Иван Тимофеевич, дорогой, - старушка смотрела на него таким умоляющим взглядом, что он не выдержал.
- Будет уже, Аглая Игнатьевна. Будет. Оставлю я барышням порошки, так и быть, но мое мнение таково – шишки сами пройти могут, а боль потерпеть можно, чтобы неповадно было дурью маяться!
- Спасибо, голубчик! – радостно всплеснула руками Аглая Игнатьевна. – Да только не дурью они маялись, а хотели воздухами подышать свежими. Сколько ж девицам свинарник нюхать? А на балконах оно поприятнее…
- Глупости это все, - доктор направился к двери, а нянюшка посеменила за ним. – Девичьи капризы!
- Ох, капризы, батюшка! Капризы! – с этим старушка согласилась сразу. – То не так, это не эдак… Пойдемте в столовую, откушаете настоечки. Евдокия наша сегодня пироги с грибами стряпала…
Через несколько минут их голоса затихли, и Таня вылезла из-под одеяла.
- Он что, серьезно о пиявках говорил?
- Лучше здесь не болеть, - я опустила ноги на пол. – Не хочешь послушать, о чем они говорить будут? Многое может проясниться.
- А если застукают нас? – прошептала Таня, но тоже села в кровати.
- Что-нибудь придумаем. Скажем, есть захотели, - я пожала плечами. – Максимум в кровать вернут. Вот и все.
Любопытство перебороло даже недомогание, и мы осторожно выскользнули в коридор. Несмотря на то, что интерьер дома отличался от того, что мы привыкли видеть в наше время, в нем легко угадывались стены усадьбы «Черные воды». Кстати, в настоящем они были обтянуты холстом, который в некоторых местах порвался и был кое-как заделан неумелой рукой.
- Посмотри, это та комната, где мы нашли шпильку, – Таня остановилась возле приоткрытых дверей. – Гаааль…
Она прильнула к образовавшейся щели, и я тоже заглянула туда поверх ее головы. За исключением некоторых мелочей спальня почти ничем не отличалась от той, в которой я очнулась. Та же мебель, те же тройные занавеси на окнах…
Но мое внимание привлекла черная ткань на зеркале, тоскливо свисающая до самого пола. От мистического страха сжалось сердце, и я даже на секунду задержала дыхание. Так делали, когда в доме был покойник. Но ведь другие зеркала не были занавешены… Странно… Может это комната третьей сестры, которая оставила послание под паркетом?
- Пойдем отсюда, - тихо сказала я. – Жутковато, ты не находишь?
Таня, молча, кивнула, отходя от двери. Ей тоже было страшно.
Стараясь как можно аккуратнее ступать по скрипучей лестнице, мы спустились вниз и оказались в большой передней. Из нее вглубь дома вели четыре двери, за одной из которой слышались приглушенные голоса.
- Нам туда, - я нажала на изогнутую ручку. – Старайся не шуметь.
Это была просторная гостиная, залитая светом, льющимся из высоких окон. В простенках между ними висели зеркала, а под ними стояли ломберные столы. Перед диваном тоже стоял овальный стол, накрытый вышитой скатертью. В углу высилась этажерка, видимо, с лучшим чайным сервизом, затейливыми бокалами и фарфоровыми куколками. Здесь царила безупречная чистота, из-за чего не так сильно бросалось в глаза, что все приходит в упадок.
Я покосилась в сторону зеркала и на секунду застыла. О Боже… Девчонка совсем! Нет, я посмотрю на себя потом, когда соберусь с силами.
Гостиная была проходная и я догадалась, что следующая комната и есть столовая. Приблизившись к двери, мы с Таней замерли, превратившись в одно большое ухо.
- Вкушать пироги вашей Евдокии, сущее удовольствие. Умелица, что сказать! – голос доктора звучал довольно. – А настойка аж до души пробирает!
- Так сама делала, вот этими рученьками! – горделиво ответила нянюшка. – Рябиновая…
- А что с хозяйством, Аглая Инатьевна? – вдруг спросил Иван Тимофеевич. – Девицы ума усадьбе не дадут, да и средства откуда? Жаль будет, если пропадут «Черные воды»… Ох, жаль.
- Да что ж сделать-то? Ежели только кто замуж моих голубок возьмет… Хозяин появится, - вздохнула нянюшка. – Родственников ведь никаких не осталось. Одни они.
Глава 6
Вернувшись в спальню, мы улеглись в кровать и шёпотом принялись обсуждать все, что услышали.
- Сестрицу-то этих барышень задушили, - вспомнила я самый жуткий момент разговора нянюшки с доктором. – Может, это ее молитвами мы здесь?
- В смысле? – Таня сделала большие глаза. – Как это?
- Ну, я же говорила уже! Мы нашли тайник и что-то там активировали! Вот и попали сюда, чтобы правду узнать о ее смерти. Варвары Алексеевны этой… - предположила я. – Понимаешь?
- Пусть так. Но кто тогда ее убил, если не мужик крепостной? – Таня вдруг резко села. – Жених!
- С которым она венчаться собиралась? – нахмурилась я. – Какая-то уж слишком мудреная версия…
Но отбрасывать ее тоже было нельзя.
Примерно через час послышались голоса под окнами, скрип коляски, а потом и удаляющийся стук копыт. Доктор, похоже, отбыл. Пришла нянюшка, принесла наваристого бульона, теплого молока, в котором развела порошки, и проследила, чтобы мы все это выпили. Она открыла окно, чтобы впустить свежий воздух, но вместо этого в комнату потянуло дымком, словно кто-то развел костер.
- Мужики на реке. На карася пошли, - вздохнула Аглая Игнатьевна. – Вот оттуда и тянет. Прикрыть окошко-то или пущай открытое будет?
- Пусть открытое будет, - мне не хватало свежего воздуха, а дымок абсолютно не мешал, я даже с удовольствием вдыхала его горьковатый аромат. – Нянюшка, а сколько у нас кур?
- Курочек-то? – старушка удивленно посмотрела на меня. – А зачем вам, голубка?
- Интересно, - я пожала плечами. – Много?
- Да где там много?! Пять десятков если есть, и то хорошо, - Аглая Игнатьевна присела на кровать. – А раньше как хорошо было! Цесарок батюшка ваш держал, каплунов да пулярок*… Хорошо было!
- А гусей сколько? – мне вдруг пришло в голову, что если нам с Таней придется здесь остаться, то заняться мы сможем только тем, что хорошо умели. От этой мысли мне стало дурно. А что, если правда не удастся вернуться нам домой?
- Гусей? Два десятка не больше. Ути есть… Свиней пять голов… Буренок около того… - нянюшка говорила тихим протяжным голосом. – Нашей усадьбе хватает. И яичко есть, и молочко, и маслице… Небогато живем, мои красавицы, небогато… Сами ведь знаете…
Я слушала ее, а мои веки слипались все сильнее, наверное, действовали порошки, которые оставил доктор.
Проснулась я от того, что кто-то громко кричал под окнами. Сначала я не поняла, что происходит, а потом память начала стремительно возвращаться. Мы в прошлом! На улице кто-то ругал свинью, которая похоже вырвалась из сарая и теперь барахталась в своей любимой луже.
- А я так надеялась, что мне это приснилось… - услышала я хриплый ото сна голос Тани. – Эх…
Голова все еще немного болела, но в этот день лежать я не собиралась. Нужно было осмотреться, и начинать что-то делать. Или мы найдем отсюда выход, или начнем новую жизнь, как бы тяжело ни было об этом думать.
- Ну что, пойдем сегодня на разведку? – я повернулась к подруге, и та сразу же кивнула.
- Конечно. Еще один день в постели я не вынесу.
В дверь постучали, и в комнату заглянула уже знакомая нам Глашка.
- Барышни, чаи будете или молочка парного?
- Мы хотим встать и нормально позавтракать. За столом, - сказала я, потягиваясь. – Хватит лежать.
- Ой, как хорошо! – всплеснула она руками. – Сейчас я водички теплой принесу! Умоемся, оденемся… Хорошо как, барыньки!
Девушка исчезла за дверью, а Таня тихо сказала:
- Знаешь что, барынька, нам нужно привыкать друг друга называть теми именами, которыми девиц этих звали. Иначе будут неприятности.
- Да ты права, - с этим я была полностью согласна. – Софья Алексеевна. Теперь только так.
Глашка принесла теплую воду, налила ее в кувшин, и мы с Таней по очереди умылись. Тем временем девушка достала из шкафа нижнее белье, при виде которого у меня начался приступ изжоги. Итак, никаких даже завалящих панталон! Просто льняная сорочка! Отлично! Кроме сорочки еще были чулки и корсет из мягкой ткани со шнуровкой.
По лицу подруги я поняла, что мириться она с этим точно не будет, а значит, в скором времени у нас точно появится нижнее белье. Нет, а как зимой? В одной рубашке да с голым задом много не побегаешь.
Верхние платья были темного цвета, видимо, еще соблюдался траур. Двигаться в них оказалось не так уж удобно, и я боялась, что буду спотыкаться, наступая на подол.
Когда Глашка причесывала нас, я наконец-то как следует рассмотрела себя в зеркале. Было так непривычно видеть чужое отражение, что я с трудом боролась с желанием провести по поверхности стекла рукой. Милая брюнетка, с приятной девичьей внешностью… Ничего особенного… Как сказала Таня – хорошенькая.
Направляясь в столовую, мы молчали, думая каждая о своем.
- Нужно что-то с исподним делать, - первая заговорила Таня. – И с бровями… А то как первый Генеральный секретарь ЦК КПСС.
- Брежнев, что ли? – хохотнула я. Брови у нас были действительно что надо – густые, блестящие, с темной «махрой» вокруг. – Согласна, немного в порядок привести брови не помешает, а так хорошие.
Нянюшку мы встретили в передней, и она тоже заохала, радостно запричитала, а после повела нас в столовую.
Устроившись за столом, накрытым светлой скатертью, мы с интересом наблюдали, как Аглая Игнатьевна наливает в кружки чай из самовара. Я услышала его аромат и чуть ли не потерла ладошки от предвкушения. Еще на столе были яйца всмятку, горячий картофель, варенье, сливки и кренделя.
Вся еда оказалась такой вкусной, что я еле сдерживалась, чтобы не запихивать в рот все подряд. Вчерашний бульон совершенно не утолил мой голод.
- Видать, помогли порошки Ивана Тимофеевича! – нянюшка с умилением смотрела на нас. – Аппетит появился! Кушайте, мои голубки! На здоровье!
После завтрака мы отправились на разведку. Я немного нервничала, представляя, что увижу за дверью, но даже в своих фантазиях не представляла, в какое место нас занесло.
Глава 7
- Спасайтесь, барышни! – испуганно закричала женщина с ушатом, отбрасывая его в сторону. – Ох, Господи! Беда! Заха-а-ар! Заха-а-ар, Хавронья взбесилась, пропади она пропадом!
Мы с Таней прекрасно понимали, чем может закончиться вот такая незапланированная встреча со свиньей. Даже совсем маленькая, она может сбить человека с ног. У них от природы очень плотные мышцы (одна из причин, почему они могут двигаться так быстро), и человеческое тело их не остановит точно. Но самыми опасными были челюсти хрюшек. Сила укуса их такова, что может оторвать руку до запястья. Вообще, по своей природы свиньи добродушны, но встречались и агрессивные особи. Похоже, одна из них сейчас была перед нами. Но ведь на ее пути могли оказаться и дети, сбившиеся в кучку в метре от лестницы. Сейчас она развернется и растопчет испуганных девочек.
- Быстро в дом! Уходите! – в нашу сторону бежал мужчина в грязной рубахе. В его черной бороде запуталась капуста, из чего я сделала вывод, что его оторвали от поедания щей. А свинья находилась уже в одном прыжке от нас. Вернее от меня.
- Гал… Лиза, лови! – крикнула Таня и, обернувшись, я увидела, что она схватила сушившийся на мраморных перилах здоровенный мешок, из которого торчали пучки соломы.
- Давай! – я ловко поймала средство для усмирения Хавроши, чувствуя всплеск адреналина. Свиная морда была уже совсем рядом, но мы были наготове. Накинув на ее голову мешок, я отскочила в сторону, и она со всей дури влипла в стену. Завизжав, хрюшка завалилась на пол, а мы с Таней упали на нее сверху. Свинья не переставала визжать, дергаясь всем телом, а мы отчаянно старались не свалиться. Мне это напомнило соревнование, в котором участники пытались удержаться на механическом быке.
Мужик с бородой подскочил буквально через несколько секунд. Он затянул на шее беглянки веревку, и только тогда мы слезли со свиньи.
- Отличная работа, кхм… эээ… Софья Алексеевна, - я улыбнулась, протягивая ей руку для хлопка. Мы всегда делали так, когда решали какую-то проблему.
- Несомненно, Елизавета Алексеевна, - хохотнула она. – А помнишь бешеного индюка, щипавшего каждого, кто подходил к нему ближе, чем на пару метров?
- О… это…
- Я сражен наповал, милые барышни Засецкие! Браво!
Мы с подругой медленно повернулись на этот голос и удивленно уставились на трех мужчин, держащих под уздцы своих лошадей. Хорошо одетые, лощеные, с сытыми, довольными лицами они сразу мне не понравились.
Я посмотрела на Таню и поняла, почему они смеются. Ее платье, руки и даже лицо были грязными, а в волосах торчали соломинки из мешка. Видимо мой вид представлял такую же картину. Интересно, кто они?
Захар потащил свинью прочь, кланяясь незнакомцам, а мы молчали, угрюмо наблюдая за ними.
Дверь распахнулась и из дома вышла нянюшка. Глаза старушки стали похожи на блюдца, стоило ей увидеть нас. Она тихо охнула, встала перед нами, пытаясь закрыть собой, но это плохо получалось, ведь мы были куда выше ее.
- Господа, прошу прощения… барышни… барышни… - бедняжка не могла придумать, как оправдать наш внешний вид. Но что тут было оправдывать, если молодые люди видели всю сцену со свиньей?
- Не стоит извиняться, Аглая Игнатьевна, Софья и Елизавета спасли дворовых слуг от взбесившейся животины, - сказал высокий блондин с вьющимися волосами. У него были ярко-голубые глаза, красивый греческий профиль, и я сразу же прозвала его «барин Аполлон». – Это было довольно смело.
Я не понимала, насмехается он или говорит серьезно. Глаза мужчины искрились весельем, но выглядел он невозмутимым.
- Это было довольно эксцентрично… - второй мужчина, жгучий брюнет с темными глазами, отвернулся, скрывая улыбку. – Тебе так не кажется, Петр?
Третий незнакомец кивнул, но казалось будто он не слышал, о чем его спрашивали. У него был каштановые волосы, в которых запутались рыжеватые пряди и светло-рыжие ресницы. Мужчина как-то странно смотрел на меня, словно между нами что-то было или, скорее, он хотел, чтобы между нами что-то было.
- Зайдете на рюмочку настойки, судари? – нянюшка принялась нас подталкивать к двери. – Прошу вас, господа, уважьте нас.
- Мы заехали узнать, как дела у барышень, но видим, что все в порядке, - брюнет передал поводья слуге. – А от вашей настойки, Аглая Игнатьевна мы точно не откажемся, да друзья?
Остальные мужчины тоже передали поводья подбежавшим слугам, и они направились к дому.
- Быстро наверх! – прошептала нянюшка. – Переодевайтесь!
Нас не нужно было просить дважды. Мы скользнули в полуоткрытые двери и помчались наверх.
- Интересно, что это за мажоры? – Таня бросила на меня быстрый взгляд. – Какая ты грязная, Галочка…
- Ты не лучше, - проворчала я. – Не знаю, кто эти молодые люди, но они нас знают точно. Вернее не нас, а сестер, каких им там… Засецких! Как бы не попасть впросак!
- Барышнечки! Барышнечки! – раздался за нами голос Глашки. – Обождите! Сейчас личики-то умоем! Волосы причешем! К господам спуститесь в лучшем виде!
Мы оглянулись, и я чуть не рассмеялась. Девушка неслась за нами с ведром теплой воды, путаясь в длинном сарафане, бретельку которого она так и не отремонтировала.
Таня открыла дверь, пропуская ее вперед, но Глашка на секунду застыла, приоткрыв рот, а потом протянула:
- А чего это с вами? Опять с балконов упали?
- Нет, свинью ловили, - подруга подпихнула ее. – Иди уже.
Девушка хлопнула глазами, недоверчиво улыбаясь.
- Какую свинью? Хавронью, что ли?
- Да! – в один голос рявкнули мы. – Иди, Глашка!
Она помчалась вперед и затарахтела кувшином о край таза.
Мы сняли грязную одежду, умылись, после чего надели чистые платья, не особо отличавшиеся от предыдущих. Глашка поправила нам прически, ловко орудуя щеткой, но волосы все равно оставались непослушными, завиваясь от влаги.
- Ничего, оно так даже повеселее… - девушка отошла на несколько шагов, разглядывая нас. – Спускайтесь вниз, к гостям. Барычи небось заждались!
Глава 8
- Матушка беспокоилась о вас и велела передать, чтобы вы скорее выздоравливали, - сказал брюнет, постукивая длинным пальцем по рюмке с настойкой. – Но, как мы успели заметить, вы чувствуете себя довольно хорошо.
- Передавайте вашей матушке благодарность за внимание, - сказала ему Таня сквозь зубы, но он казалось, не заметил этого.
- Саша, прекрати, - блондин стрельнул на него предупреждающим взглядом, но я видела, что ему тоже смешно. – Это не совсем прилично.
- Все, Андрей! Я замолчал, - улыбнулся нагловатый Саша. – Как вам погода, барышни? Пришла пора пикников.
Пикников? Ах, да… юноши употребляют иностранные слова, как и положено молодым образованным представителям дворянского сословия.
- Погода отличная, а пикники не совсем то, что нам сейчас нужно, - вежливо ответила я, на что сразу же отреагировал рыжий Петр:
- Мы просто подумали, что после всех событий, случившихся в вашей семье, вам нужно немного отвлечься. Саша, Андрей и я решили, что нанесем визит вежливости, справимся о вашем здоровье и пригласим на пикник после выздоровления. Насколько я помню, вы очень любили отдыхать на природе.
- Да, да, да! Вспомните, как мы собирались на берегу реки, возле поташного завода купца Банщикова? – улыбнулся блондин. – Там очень красивая местность, вы не находите?
- О да, Андрюша, а еще эта местность любима местными, они каждое воскресенье и каждый праздник являются туда толпами с самоварами и закусками! – Александр сказал это с некоторым пренебрежением, что наводило на определенные мысли. – К вечеру гуляния оживляются песнями и плясками девиц, которые водят бесконечные хороводы!
- Господи, Саша, ты похож на старого брюзгу! – смеясь, воскликнул Петр. – Когда ты женишься, то твоя бедная супруга станет избегать тебя, чтобы не слушать этого вечного недовольства.
- Нет, положительно нам нужно устроить пикник, - задумчиво произнес Андрей. – Собраться вместе, как собирались до всех этих трагических событий.
С их разговора я поняла, что троица друзей довольно тесно общалась с сестрами Засецкими. Но нам с Таней сейчас только этого не хватало. Какие пикники, если эти люди были для нас чужими? Да и сначала нужно разобраться во всем, а уж потом развлекаться.
- О-ох… как болит голова… - Таня откинулась на спинку дивана, приложив руку ко лбу. – Прям подкатывает тошнота… О-ох…
Я не была уверена, что выражаться, таким образом, позволялось, но суть подруга поймала правильно. Нужно избавляться от непрошеных гостей. А как это сделать, если только не намекнуть на проблемы со здоровьем?
- Вам дурно, Софья Алексеевна? – Андрей нахмурился, глядя на нее. – Зря мы приехали, друзья! Барышням покой нужен!
- Да, ты прав. Мы думаем только о себе, – Александр поднялся первым и, поклонившись нам, сказал: - Прошу прощения, Софья, Елизавета, если мы показались вам настойчивыми.
- Мы благодарим вас за визит, но наше здоровье еще не настолько восстановилось, чтобы принимать гостей, - сказала я как можно мягче, чтобы не обидеть их. – Но думаю через недельку-другую, мы с сестрой восстановим свои силы в полной мере.
Я говорила эти слова, а у меня из головы не выходила сцена со свиньей. Наверное, в тот момент мы меньше всего были похожи на больных. Но молодые люди могли думать все что угодно, главное избавиться от них.
Мужчины спешно откланялись, заручившись нашим обещанием, что мы обязательно поедем на пикник в конце месяца. А я, облегченно выдохнув, решила, что сегодня мы устроим инспекцию по усадьбе, дабы оценить масштабы катастрофы.
- Слава Богу! – Таня моментально преобразилась из болезненной барышни в энергичную девушку. – Ушли! Ты заметила, как на тебя смотрел рыжик по имени Петя?
- Заметила… - недовольно произнесла я. – Теперь остается надеяться, что между ними ничего не было! Между этим телом и Петром!
- Да ну… - усомнилась подруга. – В эти времена вряд ли…
- Ты о чем? – я насмешливо взглянула на нее. – Таня, я об ухаживаниях! Хотя… поверь, то, что ты имеешь в виду, было всегда.
- Это точно, - согласилась она и вдруг, оглянувшись на двери, сказала: - А ведь жениха убитой Вари звали Александр. Совпадение?
Я как-то об этом не подумала, но теперь тоже заинтересовалась. Не с этим ли Сашей она собиралась венчаться?
- Нужно аккуратно у нянюшки выведать. Кто-то ведь должен был заметить отношения двух молодых людей, - мне это казалось вполне логичным. – Нам нужно время, чтобы все узнать. А сейчас я предлагаю обследовать хозяйство, к которому так пренебрежительно относятся. Что думаешь?
- Я – за. И как хозяйка этого безобразия, готова устроить выволочку всем причастным и ленивым! Развели здесь непонятно что!
Вот такой подход к делу мне очень нравился.
В гостиную вошла нянюшка и озабоченно оглядела нас с ног до головы.
- Барычи так быстро уехали… случилось чего? Его благородие сказал, что вам нездоровится. За Иваном Тимофеевичем послать?
- Не нужно ни за кем посылать, - я порылась в памяти, чтобы вспомнить, кого называли «благородие». Бароны? Ну, точно не графы или более высокие титулы. Да и что им здесь было делать? В деревне… - Мы просто не хотим никого видеть.
- А как же вы замуж собираетесь выходить, если всех кавалеров из дома гоните? – всплеснула руками Аглая Игнатьевна. – Ни титула, ни денег! Голь перекатная! Хорошо хоть барыня Потоцкая, матушка Сашеньки, к вам благоволит! Ваш батюшка всегда надеялся, что одна из вас да охмурит молодого барина! Усадьбы рядом, земли сливаются, красота!
- Барыня нам приветы передавала, - теперь мне было хоть немного понятно. Александр и есть сын барыни Потоцкой.
- Ох… вряд ли она позволит Саше на ком-то из вас женится. Мечты все это… и мои, и отца вашего… Не того поля ягода… - нянюшка тяжко вздохнула. – Ладно, чего уж думать об этом. Но как было бы хорошо за барона или за графа выйти. Ой, что это я… Не слушайте меня…
Интересно… Значит, кто-то из друзей Александра барон, а кто-то граф? Сам Александр, похоже, происходил из богатой помещицкой семьи.
Глава 9
Пока мы исследовали хозяйство, за нами ходили все дворовые слуги, видимо, не понимая, что происходит и какого черта нас сюда занесло. Они перешептывались, недоуменно пожимали плечами, а некоторые поглядывали на нас с неприкрытым подозрением. Наверное, слуги думали, что падение с «балконов» повредило нам мозги.
Но нам было все равно, что они там думают, потому что мы пребывали в шоке от увиденного. Куры бегали, где хотели. Если хоть где-то произрастал пятачок травы, в нем обязательно лежали утиные яйца. Корыта, из которых пила птица, просто поражали своей грязью и вонью. А свинарник мы обнаружили исключительно по адскому амбре.
- У меня сейчас сердечный приступ случится… - прошептала Таня, хватаясь за сердце. – О Боже… Разве с этим возможно справиться?
Я ее прекрасно понимала, ибо испытывала аналогичные чувства. В этот момент калитка, отделяющей черный двор от основного, открылась и оттуда появилась нянюшка. Приподняв подол, чтобы не вымазать его, она быстрым шагом направилась к нам.
- Ну что, посмотрели? Будет. Нечего дышать гадостью этой. Пойдемте, голубки мои. Вон и башмачки уже навозом испачкали! Хватит…
- Погоди, - остановила я поток ее речи. – Нянюшка, а мы что-то дворовым слугам платим?
- Конечно, платим, - кивнула Аглая Игнатьевна. – Немного, но так ведь они и живут тут, и стол бесплатный… А что?
- Кто же занимается всем этим? Кто жалованье выплачивает? – поинтересовалась Таня. – Ты?
- Я? Да вы что, барышня! Я-то и считать толком не умею! – засмеялась старушка. – Придумали тоже! Спасибо Николаю Григорьевичу, он нас не бросил, хоть и живет далече. Как при батюшке занимался подсчетом дел хозяйских, так и теперь по доброте душевной все дела ведет. Хороший человек. Неужто вы не догадывались, что денежки не с неба падают, розочки мои?
Мы с Таней переглянулись. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять простую истину – этому Николаю Григорьевичу плевать на усадьбу и на нас. Человек выделял какие-то копейки на наши нужды, а остальное клал в карман. Пусть немного, но все-таки, при этом медленно убивая остатки хозяйства. Я предполагала, что он служил кем-то типа управляющего при жизни родителей девушек.
- А где все расчетные книги? – спросила я, вызвав у нянюшки еще большее удивление этим странным вопросом.
- Зачем они вам? Не нужно туда носики свои совать! Не дай Бог, чего испортите! Пусть Николай Григорьевич разбирается, - испуганно заговорила Аглая Игнатьевна. – Черт ногу сломает во всех этих циферах! Видано ли, чтобы девицы подсчеты вели!
- Мы здесь хозяйки и нам решать куда совать свои носики, - тоном, не терпящим возражений, сказала Таня. – С этих пор мы сами станем заниматься всеми делами.
Аглая Игнатьевна даже онемела от такого заявления. Она смотрела на нас круглыми глазами и молчала.
- Где книги? – насупившись, снова спросила я. – А?
- Т-там… В кабинете вашего батюшки… - растерянно произнесла нянюшка. – Ой, божечки… что творится-то… Пропадем ведь! Сгинем!
Она схватилась за голову, приготовившись причитать, но я не предоставила ей такой возможности.
- Собери-ка всех слуг на главном дворе, - распорядилась я и внушительно добавила: – Немедленно.
Мы с Таней покинули черный двор, слыша, как тоненько все-таки запричитала Аглая Игнатьевна. Чем раньше мы вышколим рабочий коллектив, тем будет лучше. Они получали жалование, а значит, с них стоило требовать исполнения обязанностей.
Через минут десять к главному входу в дом начали подтягиваться слуги. Они выглядели немного испуганными но, молча, столпились перед нами, не понимая, что мы от них хотим.
- Тем, кто собирается остаться в усадьбе, советую выслушать нас очень внимательно, - начала я свою пламенную речь, стоя на верхней ступеньке. – С этого дня во всех ее уголках должен царить порядок. Черный двор не исключение. Вымыть все птичьи корыта! Очистить фонтан и не допускать в главный двор птицу и скотину! Убрать в птичнике, коровнике, свинарнике! Построить загон для свиней! Это ясно?!
Слуги слушали меня, открыв рты, а потом одна из женщин громко спросила:
- А пошто вы сказали, что слушать внимательно только тем, кто остаться собирается?
- Потому что если кто-то против новых порядков, может получить жалование и уходить, - ответила за меня Таня. – Больше здесь никто лениться не будет. Довели хозяйство до ручки! Грязищу развели, шагу ступить невозможно!
Я, конечно, понимала, что они в шоке. Скорее всего, барышни вообще не касались хозяйственных проблем. Но заниматься всем этим постепенно у меня не хватило бы терпения. Пусть думают, что хотят: что мы сошли с ума, что у нас мозги перевернулись после падения или что в нас черт вселился! Но бардака в усадьбе больше не будет.
- Вы все поняли? – я обвела всех грозным взглядом.
- Поняли, барыня! – раздалось из толпы. – Все сделаем…
- Птичницы кто? – подруга повернулась к кучке женщин.
- Мы… - две девушки в цветастых косынках вышли вперед.
- Сегодня к вечеру мы проверим, как вы хозяйские распоряжения выполняете. Чтобы к нашему приходу в птичнике чистота была! Мужчин возьмите, пусть щиты под насестами поменяют, насесты отремонтируют! И что это за куча гнезд? На пять-шесть голов одного гнезда хватит! Уткам тоже гнезда поменять и поилки почистить!
- Да, барыня… - девушки стояли, склонив головы, и мне даже стало немного жаль их. Но я быстро подавила в себе это чувство – лень нужно искоренять.
- Кто свинарником заведует? – поинтересовалась я, и в нашу сторону сделал шаг молодой мужчина в рубахе с заплатами.
- Ну, я…
- Не приведи Господь, я еще Хавронью в этой луже увижу… - предупредила я его. – В свинарнике убирать три раза в день – не меньше. Остальные распоряжения потом дам.
Он поклонился и вернулся на место.
- Можете возвращаться к своим обязанностям, - позволила подруга. – Завтра поговорим о вашем жаловании и о выходных днях.
Мы с Таней наблюдали, как они нехотя поплелись обратно, когда до моих ушей донесся чей-то всхлип.
Глава 10
В кухне действительно стояла адская жара. Краснощекая кухарка в съехавшем набок платке возилась у большущей печи, но при виде нас, испуганно отскочила в сторону. На ее лоб прилипли мокрые пряди волос, а коса, лежавшая на груди, была неаккуратно повязана растрепавшейся на концах лентой.
- Барышни! А я туточки блины стряпаю… С клубничкой самое то!
Я остановилась у двери и обвела взглядом довольно просторное помещение, состоявшее из двух комнат. Это что, кухня?! Не может быть…
Печь, как в принципе и все остальное выглядела грязной, в потеках, с налипшими на ней кусочками пищи. На заслонке вырос слой застарелого жира, ухваты и кочережки были выгнуты в разные стороны, а тряпки практически стояли, принимая удивительные сюрреалистичные формы. На окнах висели короткие занавески, но разглядеть их первоначальный цвет у меня не получалось, как я ни старалась. Под потолком стоял чад от пекущихся блинов, а в углу возле веника сидела толстая кошка. Под ней растекалась огромная лужа, которую она тут же загребла остатками прелой соломы, неизвестно каким образом, оказавшейся на кухне. Во второй комнате видимо мыли посуду, потому что на длинном столе стояли ряды закопченных котелков и деревянный таз, из которого поднимался пар.
- Меня сейчас кондратий хватит… - прошептала Таня, переводя взгляд с одной грязной поверхности на другую. – Это ничем не отличается от свинарника, где Хавронья со своими товарками мается… Приготовленное здесь, я есть больше не буду. Лучше от голода помереть, чем от кишечной палочки.
А у меня уже к горлу подкатывала тошнота, стоило представить, что завтрак готовили в этих условиях.
- Почему кругом такая грязь? – с трудом произнесла я, чувствуя, как от жары пылают щеки.
- Так кухня ведь, барышня! – кухарка удивленно хлопнула глазами, вытирая руки о юбку. – Жир да сажа…
- Ты что мне голову морочишь? – я так посмотрела на нее, что она даже попятилась. – Чтобы завтра здесь все было чисто! Печь побелить! Столы поскоблить! Посуду почистить, а тряпки выстирать! Я лично проверю!
- Паутину убрать, окна помыть, - добавила Таня и, постучав ногой по липким полам, добавила: - Полы тоже не забудь. К ним же туфли прилипают!
Кухарка вдруг скривилась и громко завыла, прижимая к лицу одну из грязных тряпок.
- Как же я сама-то управлюсь?! Это ж неделю мыть-не перемыть! Смилуйтесь, хозяюшки!
- Да вот же у тебя помощница есть, - я кивнула на девочку лет пятнадцати, которая с любопытством выглядывала из соседней комнаты. – Пусть посуду почистит.
- Марфушка, что ли? – женщина сразу перестала плакать, с умилением глядя на щекастую Марфушу. – Так мала она еще! Рано ей еще заботами бабьими жить!
Девочка слушала нас с безразличным лицом, периодически откусывая от румяного кренделя. Ее румяные щеки двигались туда-сюда, а глаза блаженно щурились.
- А живет дитятко где? С какого стола ест? – Таня никогда ни с кем не церемонилась и сейчас не собиралась.
- Здесь живет… со мной… - кухарка видимо почувствовала неладное. – Марфуша доченька моя. Кровинушка единственная. У Бога вымоленная!
- Значит, ничего с ней не случится, если станет матери на кухне помогать, - подруга была непреклонна. – За свои труды, кровинушка будет жалованье получать.
Молчавшая до этого нянюшка вдруг выступила вперед и грозно сказала:
- Знаешь что, Евдокия, а ведь хозяйки правы! Чего это она у тебя под юбкой до сих пор сидит? Пора бы уже и за работу браться! Ишь, щеки какие наела, поди и платок не удержит!
- Аглая ты-то… - хотела было возмутиться кухарка, но она не позволила ей.
- Цыц! – нянюшка пригрозила ей пальцем. – Цыц, окаянная!
Кухарка притихла, а потом сказала, опустив глаза:
- Все сделаем, барышни. Не извольте волноваться.
А в роль барышень мы вживались со скоростью локомотива, оставалось только надеяться, что он не пойдет под откос. Кто-то, когда-то сказал: «Чтобы изменить текущую ситуацию, необходимо принять ее такой, какая она есть, без самообмана и иллюзий». Я старалась, как могла, потому что знала: если начну думать, то сойду с ума.
Вернувшись в дом, мы поднялись к себе, сделав вид, что хотим отдохнуть. Но нам просто хотелось обсудить все, что успели увидеть.
- Да здесь работы непочатый край! – возбужденно заговорила Таня, поудобнее устроившись на кровати. – Даже не знаю, с чего начинать!
- А если мы обратно вернемся? – предположила я, хотя сама в это почти не верила. – Зачем тогда здесь порядки наводить?
- Если. А если нет? – подруга глубоко вдохнула, рассматривая свои руки. – Не жить же в таком ужасе? Мое предложение такое: сами работать будем, а не только слугами командовать. Да и не смогу я, чтобы сидеть без дела. Безделье – мать всего порока.
- Тебе не кажется, что это будет странно выглядеть? – я сомневалась, что окружающие нас люди поймут такое неожиданное рвение у избалованных девиц. – Мы ведь барышни, а не крестьянки!
- И что? Кто нас тут видит? – взгляд Тани стал мечтательным. – Хозяйство наладим, порядок наведем… Ты у нас кто? Правильно, технолог производства и переработки сельскохозяйственной продукции. Вот и займешься по своему профилю. Внесение рекомендаций по улучшению условий содержания и питания животных, удобрения растительных культур и экономичности процессов, планирование посевной программы, внесение предложений относительно обновления ассортимента выращиваемых культур… Представляешь, каких дел здесь наворотить можно? Экология шикарная! Почва чистая, без нитратов! Рай!
- Вот это-то и страшно! Чтобы не наворотили часом! – улыбнулась я, но во мне уже разгорался азарт. – Хотя ты права. Это очень интересный эксперимент.
- Вот-вот! – обрадовалась Таня, радостно потирая ухоженные ладошки. – Значит, завтра встаем с утра пораньше и беремся за работу!
В этот момент я подумала о том, что когда с нами происходят судьбоносные события, пророчащие безысходность, все лишается смысла: нет желания что-то делать, планировать будущее, от страха опускаются руки. Но мы ведь еще живы! Вокруг прекрасный мир! Пусть он пока чужой, но все в наших руках! Мы молоды, впереди огромная жизнь, полная взлетов и падений… Может, стоит сказать спасибо тем силам, которые перенесли нас сюда?
Глава 11
Комната погибшей сестры ничем не отличалась от наших с Таней спален. Тот же интерьер, те же вещи, начинающие приходить в негодность… Здесь царил полумрак, от которого становилось не по себе. Шторы на окнах были задернуты, и лишь из тонкой щели между ними в комнату попадал дневной свет.
- У меня мурашки по коже… - прошептала Таня, рассматривая спальню настороженным взглядом. – Прям холодом по спине тянет. Могильным… Ты помнишь, где находился тайник?
- Примерно, - я взялась за край ковра и потянула его. – Мне кажется вот здесь, у кровати. А ты прекращай меня пугать! Хорошо?
Мы опустились на колени, чтобы ощупать паркет. Какая-то из дощечек должна была шататься.
- Вот он! – Таня подковырнула ногтем одну из плашек. – Смотри!
Действительно, нашим глазам предстали именно те предметы, которые мы нашли в нашем времени. Библия, шпилька, букетик цветов.
С внутренним трепетом, я осторожно вытащила книгу, пролистала ее, ища записки Варвары и, конечно же, обнаружила их. Первая меня не особо интересовала, а вот вторая заставляла мое сердечко бешено колотиться.
- Ну что там? – Таня нетерпеливо заерзала по ковру. – Что написано?
- «Я знаю, что мне уже никуда не деться. Для меня все закончено. А ведь еще утром я представляла, как буду идти к алтарю со своим Сашенькой. Может, кто-нибудь найдет это послание и поймет, что здесь произошло. Узнает правду. О Боже… я слышу его шаги! Будь ты проклят Потоцкий Александр! Ненавижу! Ужасно! Это ужасно! Матушка, сестры, помогите мне!»
Прочитав эти строки, я подняла глаза на подругу. Она сидела с таким выражением лица, будто перед ней появилось привидение Варвары.
- Это что получается? Ее убил Александр Потоцкий? Все-таки я была права, когда предполагала, что она собиралась венчаться именно с ним! – Таня вернула плашку на место и прикрыла ее ковром. – Мне его холеная рожа сразу не понравилась!
- Почему он должен был убивать ее? – я еще раз посмотрела на быстро бегущие строки. – Здесь написано, что девушка ненавидит его, но, ни слова о том, что он причастен к убийству!
- Да, но слишком все подозрительно! Этого Потоцкого нельзя со счетов сбрасывать! – не унималась Таня. – То они венчаться собираются, то Варвара его ненавидит! И сразу после того, как она слышит чьи-то шаги, называет почему-то имя Александра!
- Но зачем ему убивать свою невесту? – я развела руками, реально не понимая, что могло сподвигнуть молодого человека перед тайным венчанием придушить возлюбленную?
- Мы не знаем, что тут произошло! Все по своим местам только тщательное расследование расставит! – Таня подползла ко мне ближе, оглядываясь на двери. – Страсти! Что если он и правда убийца? Ходит в наш дом, клубнику нашу ест!
- Это не наш дом, - поправила я ее, но подруга раздраженно отмахнулась.
- Уже наш! А что если этот Александр и нас приложить хочет? Мечтает земельку к рукам прибрать?
- Тань, не накручивай себя! – остановила я ее буйные фантазии. – Мы не знаем, что здесь произошло!
- Ладно… давай уже уйдем отсюда. Место неприятное, да и застукать нас могут, - подруга поднялась с пола. – Забирай все, что в тайнике было.
Вернувшись в мою комнату, мы спрятали вещи Варвары под перину, надеясь, что ее не часто выбивают.
На следующий день, проснувшись ни свет ни заря, я распахнула окно и вдохнула полной грудью чистый воздух. Из-за стены леса появились первые солнечные лучи, а вскоре на небосклоне засиял золотистый шар солнца. Лёгкая и прозрачная пелена тумана медленно заползала в заросли, в которых уже слышались несмелые голоса птиц, разносимые по окрестностям утренним ветерком.
- Хорошо-то как… - раздался за моей спиной голос Тани. Она неслышно подошла ко мне и теперь тоже любовалась рассветом. – Так и хочется чем-то заняться!
- Позавтракать нужно для начала, - я скривилась, вспомнив кухню. – Желательно чем-то не из кухни.
Мы умылись холодной водой, оставшейся в кувшине, помогли друг другу одеться и пошли вниз искать кого-то из слуг.
Первой на наши глаза попалась Глашка. Она, громко зевая, шла из столовой, но увидев нас, ее сонливость как рукой сняло.
- А чего это вы не спите, барышни?
- Не спится. Чаю хотим, - деловито ответила Таня. – Прямо сейчас.
- Хорошо, барышнечки! - защебетала служанка, бросаясь к двери. – Сейчас скажу, чтобы Евдокия на стол собрала!
- Погоди-ка, - остановила я ее. – Скажи, а где у нас огород?
Я не опасалась спрашивать о местонахождении приусадебного участка, справедливо полагая, что вряд ли настоящие барышни были там хоть раз за всю свою жизнь.
- Огород? – Глашка несколько раз хлопнула по-коровьи прямыми ресницами. – Так выходите за скотный двор и тамочки он.
- Спасибо, - поблагодарила я изумленную девушку. – Иди куда шла.
Она развернулась и прежде чем покинуть переднюю несколько раз посмотрела на нас через плечо.
- Посмотрим? – я взглянула на Таню. – Пока до завтрака дело дойдет, хоть что-то обследуем.
Естественно, подруга не была против, и мы отправились искать огород.
На черном дворе уже кипела работа. Сновали заспанные слуги, носили ведра с водой и зерном, но при нашем появлении каждый останавливался, чтобы проводить нас изумленным взглядом.
- Могу я вам помочь, барышни? – услышала я мужской голос за нашими спинами. Это был тот самый мужчина, который помог нам усмирить свинью - Захар.
- А покажи-ка нам огород, - попросила его Таня и, поклонившись, он направился к забору, за которым виднелись плодовые деревья.
- Прошу вас, – Захар открыл калитку, пропуская нас вперед. – Перед огородом вот садик небольшой… И яблони есть, и груши, слива крупная, вишня… Смородины несколько сортов, крыжовник, малинка, клубника… Для наливок, варений – самое то.
Мы прошли мимо разросшейся малины и оказались на довольно большом огороде, часть которого пустовала. Это немного удивило меня. Испытывая трудности с финансами было бы логичнее выращивать все свое.
Глава 12
Прежде чем отправиться на завтрак мы провели инспекцию скотного двора. Мужики уже убирали у свиней, а женщины чистили птичник.
- И чего, барышни? Куриный-то помет куды? Под кустики да на огород? – хохотнула одна из них, весело поглядывая на свою подругу. – Или за забор?
- На какой огород?! – моему возмущению не было предела. – Издеваетесь что ли?! Свежий помет на грядках только осенью используется! Та… Софья Алексеевна, вы слышали?
- Слышала… - подруга одарила их хмурым взглядом. – Корни у растений сжечь хотите?!
Женщины изумленно уставились на нас, а та, что до этого смеялась, даже перекрестилась.
- Помет собрать! Что в мешки сложить, а что и в бочку! Только не забудьте воды туда налить! – распорядилась я, стараясь не рассмеяться, глядя на их обалдевшие лица. – Все понятно?
- Да, барышни, - закивали женщины, мгновенно посерьезнев. – Поняли мы, поняли.
- Наверное, они думают, что в нас что-то вселилось, - шепнула я Тане. – Представляешь, какие уже разговоры идут?
- А что делать? – подруга пожала плечами. – Если мы станем все вводить постепенно, зимой туго будет. Некогда нам с ними «версали разводить».
- Ох, некогда… - согласилась я, поглядывая на свинарник. – А ну-ка, пойдем.
Хавронья и ее соседки нервно трясли ушами, косясь на убирающих подстилочный навоз. Видимо им не хотелось прощаться с такой уютной и привычной грязью.
- А куда вы его носите? – спросила я у мужика, грузившего все это дело на тачку.
- Да за забор выбрасываем, - ответил он. – Куда его девать? Он и навредить может. Тут коровьего да птичьего хватает.
- Сбейте вокруг кучи ограждение из широких досок, чтобы получился короб, - сказала я. – Носите свиной навоз и складывайте в него. Пусть преет.
Мужики переглянулись, но перечить не стали. А я подумала, что сейчас пригодиться все. Пусть свиной навоз не такой питательный, как остальной, но если подойти с умом, то и он может помочь в огородных делах.
Мы пошли дальше, отмечая, что дворня послушно выполняет все, что вчера было приказано сделать. Это вселяло надежды.
- Слушай, а что мы с поливом делать будем? – Таня выглядела задумчивой и я догадывалась, что она уже погрузилась в хозяйство. – Картошку без воды сажать, смысла нет. Если еще и найдем ее здесь.
- А мы картошку закапывать не будем… - я хитро улыбнулась, вспомнив один замечательный способ, применяемый уже давным-давно в особо засушливых районах. – Солома наше все. И в ней здесь дефицита не наблюдается.
-Точно! Как я могла забыть! – подруга хлопнула себя по лбу. – Галочка, ты такая молодец!
При таком способе выращивания картофеля можно было не закапывать клубни в землю, а просто раскладывать их на ровной непаханой земле. Сверху их заваливали соломой, травой, листьями и разными растительными отходами. После этого о картофеле забывали до самого сбора урожая. Солома сохраняла необходимую влагу и защищала клубни от перегрева, снижающего урожайность. Это могло быть неплохим выходом из положения.
- Может, заглянем на кухню? – предложила я. Раз уж мы вышли, то нужно было заодно проверить и самое главное место во всей усадьбе.
- Давай заглянем, - согласилась Таня, поворачивая в сторону кухни. – Надеюсь, там хоть что-то изменилось.
Нельзя было сказать, что изменения выглядели сногсшибательными, но все же…
Евдокия вымела полы, сняла грязные шторки и даже выбелила печь. Ее дочь, тихо подвывая, чистила в соседней комнате котелки.
- Что это с ней? – улыбнулась Таня. – Плачет что ли?
- Вы бы не плакали? – обиженно ответила кухарка, скребя стол большим ножом. – Дите сроду тряпки в руках не держало.
- А как же твое дите дальше жить собирается? – меня это уже начинало выводить из себя. – Когда-то Марфуша выйдет замуж и думаю, ее мужу не понравится, что она ничего не умеет.
Подвывание стало еще громче. Кухарка дернулась было бежать к дочери, но взглянув на нас, осталась на месте.
- Надеюсь, мы друг друга поняли, - внушительно произнесла я. – А если нет, вы можете поискать себе работу в другой усадьбе. Только сомневаюсь, что там кто-то будет терпеть это.
Евдокия испуганно уставилась на нас, но я больше не произнесла, ни слова. Мы покинули кухню, всем своим видом давая понять, что шутки закончены.
Вроде бы ничего не предвещало перемены погоды, но вдруг совершенно неожиданно заморосил прохладный дождик. Над «Черными водами» зависла плотная тучка, похожая на зимнюю шапку и, подобрав юбки, мы помчались к дому.
- Посмотри, кто-то приехал, - подруга замедлила шаг. – Доктор?
Я уже тоже увидела стоящее у главного входа транспортное средство, но это была карета, а не коляска Ивана Тимофеевича.
- Да нет… Кто-то посерьезнее… Уж больно дорогой экипаж.
Мы обошли его, поднялись по ступеням и как только оказались в передней, услышали голос Аглаи Игнатьевны.
- Голубки мои, да где же вы ходите?! Гости у нас! Барыня Потоцкая прибыли!
Мать Александра? Чего это ее принесло с утра пораньше?
Барыня сидела в гостиной с чашкой чая в пухлой ручке, и весь ее вид говорил о большой любви к собственной персоне. Одета она была в платье из белой кисеи с коротким атласным лифом, а на ее темных волосах красовался кружевной чепец с целой гирляндой искусственных цветов. Тугие локоны обрамляли надменное лицо с розовыми щечками и маленьким ртом, сложенным в трубочку.
- Доброе утро… - я замялась, не зная как к ней обращаться. Потом что-то вспомнила из книг и добавила: - Сударыня.
- Доброе, доброе… - она окинула нас пристальным взглядом. – Как ваше здоровье, барышни? Саша сказал, что вы чувствуете себя не так плохо…
- Благодарим вас за заботу, - подала голос Таня. – У нас все хорошо.
- Я бы так не сказала… Хорошо, это когда дом полная чаша, когда дворня послушная, когда твердая рука всем управляет… - барыня Потоцкая поставила чашку на столик и сложила руки на выпирающем животе. – Да что ж вы стоите? Сядьте уже!
Глава 13
- Что это было? – я оторвала взгляд от двери, в которую только что вышла барыня Потоцкая, и посмотрела на подругу. – Она пыталась нас облапошить!
- Не нас, а сестричек, - поправила она меня. – Ну а что, удобно и вполне дальновидно. Земли Потоцких, как я понимаю, граничат с нашими землями. По ее мнению молоденьким дурочкам, мечтающим только о балах, можно сунуть какую-то там подачку. Зато сама барыня присоединит к своим владениям еще уйму гектаров.
- Ты не забывай о странном Николае Григорьевиче. Он уж точно с этого что-то поимеет, - в этот момент мне очень хотелось увидеть бессовестного управляющего, чтобы поставить его на место. – Представляешь, каких они планов настроили?
- Ну что ж, этим планам не суждено сбыться. Если нас здесь оставят навсегда, не будем же мы просто наблюдать, как разбазаривается последнее! – Таня вскочила с места и принялась ходить туда-сюда. – И убийство Варвары именно со всем этим связано!
- Мне так не кажется… Зачем убирать одну из дочерей если правильнее было бы начать с отца! – возразила я. – Не логично!
- Логично, не логично, но ведь кроме нас никого не осталось, – парировала подруга, не прекращая расхаживать по комнате. – Вот и думай, что хочешь!
- Давай пока о хозяйстве думать, а с остальным будем разбираться по мере поступления проблем, - предложила я. – Тань, хватит мелькать перед глазами!
- Хватит называть меня Таней, - она все-таки опустилась на диван. – Если мы не начнем привыкать к новым именам, то обязательно в какой-нибудь момент проколемся.
- Да, Софья Алексеевна, вы правы. Так что по хозяйству?
- Завтра на базар за рассадой поедем. Заодно и картофель поищем, - она довольно улыбнулась. – У меня прям руки чешутся, так развернуться здесь охота!
- Развернемся, и не сомневайся! – пообещала я ей, чувствуя необыкновенный душевный подъем. – Но для начала все же стоит позавтракать!
- Дарья Николаевна так быстро уехали! Еще и слуг наших обругала! Что случилось, деточки? – в гостиную вошла нянюшка и испуганно уставилась на нас. – Голубки, обидели вы ее, что ли?
- Планы мы ее нарушили, - зло улыбнулась Таня. – Не получила наша соседка то, на что глаз свой червивый положила.
- Ох, батюшки мои! – воскликнула Аглая Игнатьевна, прижав к груди руки. – Да что ж вы такое говорите, Софья Алексеевна?!
- Земли она наши выкупить хотела, - сказала я, думая, что шокирую ее, но нянюшка совершенно неожиданно возмутилась:
- Конечно, хотела! А вам-то чего кочевряжиться, голубки? Денежки они ведь скоро кончатся, на что тогда жить станете? Если до следующего лета дотянем, и то хорошо!
- Обойдется Потоцкая. Ишь, губу раскатала! - отрезала я, и Аглая Игнатьевна изумленно замолчала. – Разберемся и с деньгами, и с землями!
- Что случилось с вами, Лизонька? – всхлипнула нянюшка. – Совсем на себя не похожи! Чужие сделались, несговорчивые!
- А ты не подумала, что мы без земель делать будем? – процедила Таня, раздражаясь от этих разговоров. – Что нам останется? Дом и огород? Нет уж, увольте!
- Да что же вы с ними делать станете?! – бедная старушка находилась в полном шоке от наших речей. – Волков да сусликов разводить?!
- Надо будет, будем разводить, - мне надоели эти препирательства. – Все. Дело решенное. А теперь завтракать. Обед скоро, а во рту еще и крошки не было!
Нянюшка горько вздохнула, но послушно пошла в столовую.
После завтрака мы поднялись к себе, перебрали гардероб и, найдя самые старые платья, переоделись. В них было куда удобнее заниматься дальнейшей инспекцией хозяйства.
После недолгого дождика природа словно взбодрилась. Приподнялись цветы, расстилающиеся под заборами разноцветным ковром, а с ними и густая травка. Запели звонкими голосами лесные птахи, и в ярких лучах солнца на умытой листве засверкали бриллиантами дождевые капли.
Завидев нас, дворня заметно напряглась. Видимо, повторное наше появление выглядело очень подозрительно. Мы их раздражали тем, что совали носы в каждую дырку, а это говорило о том, что придется работать.
Собрав мужиков возле птичника, я принялась раздавать им ценные указания, чем вызвала у них практически суеверный ужас.
- Итак, мы должны обустроить курятник таким образом, чтобы куры стали лучше нестись и были здоровыми, - я заложила руки за спину и пошла прохаживаться мимо темного строения. – Что я вижу? В птичнике нет окон, а это нехорошо! Птице нужен свет, как и нам с вами! Поэтому вы должны прорубить в стенах окна.
- Где ж их взять? – испуганно спросил один из работников. – Жили куры без окон и еще проживут… Не барышни, чай…
Среди мужиков послышался смех, но я резко подняла руку, и они замолчали.
- Окна можно снять с флигеля, который стоит пустой. На их место приколотите доски, чтобы дыры взгляд не смущали. Здесь они сейчас важнее. Солому на крыше заменить на свежую. Понятно?
- И еще, - подруга поманила их пальчиком к небольшой дыре, из которой куры выходили на улицу. – Нужно построить загон, чтобы они не бегали по двору и тем более, чтобы я их не видела на огороде!
Оставив работников переваривать все наши распоряжения, мы полезли в куриный «дом», чтобы, так сказать, рассмотреть каждую мелочь.
- Ужас какой! – возмущалась Таня, закрыв нос пальчиками. – Здесь хоть и убрали, а все равно вонь стоит! Срочно вентиляцию нужно делать!
- Сделаем, Софья Алексеевна, не волнуйтесь, - я покачала головой, глядя на малюсенькое окошко, покрытое толстым слоем грязи. – Бедная птица…
- Да здесь и обогрева нет! Как же они зимой?! – не переставала возмущаться Таня, проверяя поилки и гнезда. – Вот что я тебе скажу, здесь без ежовых рукавиц не обойтись!
После птичника мы пошли в конюшню, чтобы проверить наличие или отсутствие транспортного средства. Ведь нужно же было как-то добираться на базар.
Оно было. Старая, облезлая коляска с залатанным откидным верхом и потрескавшимися сидениями.
- Вот это роскошь… - протянула Таня, обходя сие великолепие. – Надеюсь, это не развалится по дороге?
Глава 14
Аглая Игнатьевна смотрела так, будто у нас на голове выросли рога, а вокруг витало облачко серы. Хотя так смотрели все, с кем мы уже успели вступить в контакт.
- Деньги? – она растерянно развела руками. – В кабинете батюшки вашего покойного. В ящике стола, а ключ туточки… - нянюшка порылась за пазухой и показала нам ключ на шнурке. – Берегу как зеницу ока. Как только Николай Григорьевич ассигнации обменял, сразу деньги и привез вам. Приказал строжайше экономить. Мы уж сколько так живем… Он старается, следит за нашими расходами, чтобы на дольше их хватило.
- Давайте-ка теперь его нам, – Таня протянула руку ладошкой кверху. – Нам на покупки деньги нужны.
- На какие такие покупки? – Аглая Игнатьевна испуганно сжала ключ в сухоньком кулачке. – По миру нас пустить хотите? Да ладно нас, мы люди подневольные! Так сами ведь пропадете!
- Мы хотим купить рассаду и картофель на посадку, - упрямо произнесла подруга. – Нянюшка, в конце концов, это наши деньги.
- Рассаду? Картофель? – Аглая Игнатьевна от изумления даже ключ из кулачка выпустила. – Вы о чем говорите, голубки? Картофель, где ж сыскать?
- Сыщем. Огород сажать будем, - я постаралась набраться терпения, чтобы не вспылить и еще сильнее не напугать бедную женщину. – Иначе как мы зиму жить будем? На репе и свекле? А последние деньги тратить на базарах?
- Да вы не понимаете, о чем говорите! – старушка, наверное, думала, что у нас основательно повредился разум после падения. – Не растет ничего у нас! Никак не растет! Что за блажь вам в голову пришла?! Барышням об этом даже думать не надобно! Ваше дело чай пить, да решать, за кого замуж выйти, пока не поздно!
- Ключ, – Таня нахмурилась, и нянюшка, причитая, сняла шнурок с шеи.
- Берите барышни, только знайте, я - против! Что Николай Григорьевич скажет?
- Ничего он не скажет, - проворчала подруга, надевая ключ на шею. – Нам теперь его помощь не понадобится.
Теперь оставалось разобраться, где находится кабинет. Чтобы своими вопросами не вызвать подозрения у Аглаи Игнатьевны, я сказала:
- Пойдемте с нами, нянюшка. Покажете, в каком ящике деньги лежат.
Старушка медленно поднялась и, не переставая причитать, засеменила к дверям.
Кабинет выглядел довольно презентабельно. Он был оклеен штофными обоями, на которых тускло поблескивало какое-то оружие, а темная массивная мебель явно стоила немалых денег. На письменном столе стояли бронзовые статуэтки, а камин был выложен красивыми изразцами. Мне сразу вспомнились строчки из «Евгения Онегина», которые я тихо и продекламировала:
- Почтенный замок был построен,
Как замки строиться должны:
Отменно прочен и спокоен
Во вкусе умной старины.
Везде высокие покои,
В гостиной штофные обои
Царей портреты на стенах,
И печи в пестрых изразцах…
- Что вы говорите Елизавета Алексеевна? – нянюшка повернулась ко мне. – Что на изразцах?
- Говорю пыли много на изразцах, - я провела пальцем по камину. – Уборка нужна.
- Это да… да… - Аглая Игнатьевна подошла к столу и указала пальцем на самый нижний ящик. – Здесь деньги. Забирайте.
У нее было столько трагизма на лице, что я не удержалась и обняла ее.
- Да не волнуйся ты так, нянюшка. Все будет хорошо.
- Ох, не знаю, не знаю… Странные дела творятся… Ужасть, какие странные… - она покачала головой, глядя как Таня возится с замком. – Все с ног на голову перевернулось!
В ящике мы обнаружили большой кожаный кошель, в котором лежали монеты разного достоинства и маленький ключик с ажурной головкой.
- Отчего этот ключ? – я показала его Аглае Игнатьевне, но она лишь пожала печами.
- Откуда же мне знать? Может батюшка им какую шкатулку открывал… Мне это неведомо.
Я положила ключ на место, решив разобраться с этим потом. Сейчас главное не отходить от намеченной цели.
- Я с вами поеду, - вдруг сказала Аглая Игнатьевна, и выражение ее лица с трагического превратилось в упрямое. – А еще возьмем с собой Захара и Степана. Раз сладу с вашими капризами нет…
Она развернулась и вышла из кабинета, оставив нас вдвоем.
- Галь, знаешь, что мне сейчас в голову пришло? – подруга уселась в кресло и положила руки на стол. – Ты помнишь, у нас в какой-то книге об истории земледелия было рассказано, как китайцы свои посадки капельным способом поливали? С помощью глиняных кувшинов?
- Что-то припоминаю… В землю закапывали, - я прошлась мимо окон, заглянула в шкаф с книгами, а потом посмотрела на Таню. – Слушай, а ведь это хорошая идея!
- Отличная! После того как ты о картофеле под соломой рассказала, у меня все в голове мысль крутилась, что я еще что-то о поливе знаю, – Таня довольно потерла руки. – Значит, вот что я помню… Глиняные горшки не должны быть покрыты глазурью, чтобы вода просачивалась через пористые стенки. Нужно наполнить их, закопать и доливать воду по мере необходимости. Это позволяет сэкономить до семидесяти процентов того количества жидкости, которую обычно тратят при поверхностном поливе! Представляешь? Чем больше горшок, тем обширнее радиус распространения влаги!
- Думаю, в горшках здесь точно дефицита нет, а значит, закопаем их побольше, - я примерно прикинула, как они должны будут располагаться и удовлетворенно улыбнулась. – Добавь в список покупок глиняные горшки.
- Интересно, а сколько на эти деньги жить можно? – Таня взвесила на руке кошель, а потом заглянула в него. – Как распределить их, если мы ничего не смыслим в ценах?
- Нужно разбираться, - вздохнула я, представляя, как мы будем торговаться на базаре, не зная соотношения товара и стоимости денег. – Хорошо, что с нами Аглая Игнатьевна поедет.
- По крайней мере, с нас и спроса нет за незнание. Мы все-таки барышни и не должны знать, сколько стоит картошка и килограмм овса, - хмыкнула подруга, открывая верхний ящик стола. – Иди-ка сюда…
Глава 15
При виде меня он как-то подозрительно всполошился, суетливо поправил воротничок, потом поднялся и поцеловал мне ручку. Я обратила внимание, что он слишком долго не отпускал ее, словно между нами что-то намечалось или, не приведи Господь, было!
- Добрый день, - поздоровалась я, мило улыбаясь, чтобы показаться гостеприимной. – Что вас привело к нам?
- Именно к вам, Елизавета Алексеевна, дорогая... - Александр практически прожег меня горящим какими-то опасными страстями взглядом. – После несчастного случая мы так толком и не виделись. Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, намного лучше, - я выдернула руку из его цепких пальцев и присела напротив, сгорая от нетерпения узнать, что ему нужно. – Но мы ведь виделись или вы забыли?
- Да разве это нормальная встреча, Елизавета Алексеевна? – промурлыкал он. – Я с друзьями был, а они ведь не знают ничего… Мне с трудом удавалось держаться непринужденно и даже насмешливо! Вы не обиделись?
- Нет, нет… я все понимаю…
Чего не знают? Мне даже немного поплохело. Как взрослая женщина я прекрасно понимала, что могло случиться. Этот деревенский денди вполне мог соблазнить глупую девицу, что грозило ужасными последствиями. А мне они точно были не нужны!
- Лизонька, душа моя… - Александр вдруг резко поднялся и рухнул у моих коленей, отчего я чуть не подпрыгнула прямо в кресле. – Не волнуйся, я ничего никому не скажу!
Видимо он увидел, как я побледнела, и понял это по-своему. Решил, что я боюсь.
- Чего не скажете? – мне стало еще хуже.
- Что между нами чувства! – он принялся покрывать мои руки быстрыми поцелуями. – Им не нужно этого знать, не правда ли?
- Нет, не нужно… - мне хотелось убрать руки, спрятать их за спину, но я мужественно терпела, чтобы не спугнуть его.
- Я так долго ждал, когда мы сможем увидеться наедине! – все говорил Александр, не забывая при этом пронзать меня взглядом. – Но все-таки здесь опасно. Нас могут увидеть! Лизонька, нам нужно место для встреч! Мне мало мимолетных прикосновений и пылких взоров!
Ф-фу-ух! У меня словно камень с души свалился. Значит, не было ничего… Вот же гад! Он даже не думал о том, чтобы официально ухаживать, сделать предложение… Ему нужно было место для встреч. И чего-то больше, чем мимолетные прикосновения!
- Ну что ты молчишь, Лизонька? Сердечко мое… - Александр замер, заглядывая мне в глаза. – Ответь… ответь…
Ишь, как разобрало женишка-то!
- Матушка ваша была сегодня, - сказала я, получая истинное удовольствие от происходящего. – Земли купить хотела.
Он сначала не понял, о чем я толкую, а потом поднялся и раздраженно провел пятерней по волосам.
- Да знаю я, что вы отказали ей. Но разве это как-то касается наших чувств, Лизонька?
Какой актер! Ему в театре главные роли играть…
- А если узнает она? – я наигранно взволновалась. – И что тогда?
- Не узнает! Ничего она не узнает! Я обещаю!
Когда он схватил меня за плечи и впился в губы, я сначала растерялась, а потом влепила ему такую пощечину, что заболела рука.
Александр так резко отпрянул, что чуть не упал, зацепившись о край ковра. Он схватился за щеку и уставился на меня ошалевшим взглядом.
- Елизавета Алексеевна…
- Я прошу вас покинуть мой дом, - я медленно поднялась, не сводя с него ледяного взгляда. – И больше здесь не появляться. Никогда. И маменьке передайте, что ей тоже здесь не рады.
- Что с тобой, душа моя? – его голос прозвучал как-то неестественно тонко. – Я не понимаю…
- Мне повторить еще раз? – процедила я сквозь зубы. – Я прошу покинуть мой дом.
И в этот момент выражение его лица разительно поменялось. Оно стало жестким, насмешливым и, я бы даже сказала, брезгливым.
- Ты что о себе возомнила, голь перекатная? Гордости где-то набралась, будто девица благородная… Или, может, ты думала, что я женюсь на тебе, а, Лизонька? – его губы скривились в язвительной усмешке. – Помещицы в дырявых платьях. Поплатишься еще за это, поняла? Надоела до чертиков…
Он окинул меня презрительным взглядом, развернулся и вышел из гостиной, а я только в этот момент почувствовала боль от ногтей, впившихся в ладошки.
- Зачем барин приезжали-то? – в комнату вошла нянюшка и, прикрыв дверь, с любопытством уставилась на меня. – Неужто…
В ее глазах засветилась надежда, но я не дала ее фантазии разгуляться.
- Вслед за маменькой за землями охотиться приезжали.
- Как это «за землями охотиться»? – Аглая Игнатьевна казалось, не могла поверить в такое. Ей, видимо, мечталось, что он возжелал на мне жениться и примчался с рукой, сердцем и остальными органами в нагрузку.
- Так, а вы бы, барышня, и сказали ему, мол, женитесь на мне. Тогда и половину земель получите, - принялась поучать меня нянюшка. – Хватит молчать да надеяться, что придут и замуж позовут! Время так быстро бежит, оглянуться не успеете, как старыми и никому не нужными станете!
- Не хватало еще себя предлагать! – я почти разозлилась, слушая ее речи. – У нас с Софьей Алексеевной чувство собственного достоинства имеется!
- Далеко вы на этом достоинстве не уедете! – буркнула Аглая Игнатьевна. – Достоинство! Тьфу!
Она ушла, а я вернулась к Тане.
Подруга все также сидела за столом, листая расчетные книги, и ее лицо не выражало ничего хорошего.
- Что-то ты быстро, - она на секунду оторвала взгляд от цифр. – Злишься, что ли? Что случилось?
Я поведала ей все, что произошло, и Таня возмущенно протянула:
- Вот это номера! Ловкий какой! Сильно, видать, пригорает у них с маменькой! И я знаю, почему.
- Почему? – я присела напротив. – Нашла что-то?
- Нашла… - Таня хитро посмотрела на меня. – Представляешь, оказывается покойный папенька, имел стекольный заводик, а еще собирался открывать бумажное производство. Место очень хорошее и для того, и для этого – река поблизости. А сырье для стекла – речной песок.
- Это ты по расчетным книгам поняла? – меня охватило любопытство. Оказалось, что и здесь все не так просто…
Глава 16
На следующий день нас даже не пришлось будить. Как только на небе забрезжил рассвет, мы с Таней уже были на ногах. Уж очень хотелось отправиться на рынок.
В комнату, зевая, заглянула Аглая Игнатьевна и удивленно протянула:
- Сами встали? Удивительные дела творятся… Непонятные…
- Нянюшка, а мы завтракать будем? – Таня так активно расчесывала волосы, что старушка даже скривилась.
- Что ж вы делаете, Софья Алексеевна? Так и без волос недолго остаться! Сейчас Глашка придет вас одевать, принесет кислячка да пирожок. Некогда завтраки разводить…
Нянюшка ушла, а минут через десять явилась сонная Глашка в застиранной сорочке, поверх которой она накинула дырявую шаль.
- С чего это вам приспичило на базар ехать, барышнечки? – ворчала она, помогая мне одеваться. – За лентами, что ли?
- За картошкой, - ответила Таня, жуя пирожок. – Зачем нам ленты?
Глашка замерла и уставилась на нее с открытым ртом.
- Как это за картошкой?
- «Каком кверху», - подруга выпила кислого молока, вытерла белые усы, а потом грозно взглянула на девушку. – Рот закрой, ворона залетит.
Та прикрыла рот и снова взялась за дело, поглядывая на нас с некоторым страхом.
Вскоре мы уже стояли у фонтана в ожидании, когда подадут коляску. Аглая Игнатьевна не прекращала зевать, держа в руках большую плетеную корзину. Захар топтался рядом, и по его лицу было видно, что он вчера немало выпил.
Из черного двора, наконец, выехала коляска с конюхом на козлах, а следом заскрипела телега, которой управлял незнакомый мужик. Видимо, это и был Степан.
Мы забрались в коляску, затащили в нее охающую нянюшку и уже через минуту тряслись по подъездной аллее.
Горизонт стал алым, качая в своих ладонях поднимающееся солнце, в деревьях просыпались птицы, а по зеленому полю медленно плыли сероватые полосы тумана. Становилось все светлее, над рекой поднимался пар. И хоть с оврагов тянуло сыростью, воздух казался чистым, будто глоток родниковой воды.
Я наслаждалась природой, ее ароматами, звуками и, похоже, Таня тоже. Она прикрыла глаза, ее ноздри трепетали, а на щеках играл румянец. Зато Аглая Игнатьевна громко похрапывала, уронив голову на грудь. Ее не в силах была разбудить даже ужасная тряска, от которой стучали зубы.
Когда показались городские стены, все сразу же приободрились. Захар принялся что-то насвистывать, нянюшка ёрзала на сидении, роясь в корзине, а у меня от нетерпения даже пятки зачесались. Ужасно хотелось увидеть все своими глазами!
Рыночная площадь уже гудела, как пчелиный улей. Чего здесь только ни было! Живая рыба в бочках, мясо, птица, яйца, масло, мед, мука! Прилавки ломились от мыла, свечей, домашних тканей, а под стенами стояли возы с сеном.
Крестьяне торговали своим товаром в открытых лавках, а приезжие купцы - в гостином дворе, прилавки которого выходили и наружу, и вовнутрь самой постройки. Мы ходили между рядами, не в силах сдерживать изумленные возгласы, и нянюшка то и дело одергивала нас.
- Чего вы рты-то пораскрывали, барышни? Того и гляди, кошель сопрут, прохиндеи ярмарочные!
Но какой бы все это ни вызывало интерес, нужно было заниматься тем, зачем мы сюда приехали. Заметив один единственный воз, на котором стоял мешок картофелем, я направилась туда, а Таня засеменила следом, вцепившись в мой локоть.
Нам пришлось пересмотреть огромное количество посадочного материала, чтобы выбрать действительно хороший продукт. Клубни должны были быть твердыми и целыми, без механических повреждений. Я в обязательном порядке проверяла, нет ли на них гнилых участков, следов ризоктониоза* или присутствия вредителей. На сморщенные клубни я даже не смотрела, потому что от них вряд ли удастся добиться хорошего урожая. Конечно, продуктивность картофеля еще зависела от количества глазков, но в нашем случае опасно было брать со слишком длинными – мы могли обломать то, что еще не обломали продавцы, везя товар на ярмарку. Они поглядывали на нас с насмешкой, но ни я, ни Таня не обращали на это внимания, продолжая заниматься своим делом.
- Здесь только мы "земляным яблоком" торгуем, - с гордостью сказал хозяин телеги. - Наш барин его выращивать удумал. Как в Европах.
Отлично,хоть кто-то...
После картофеля мы с Таней отправились в ряды с рассадой, стоявшей в коротких мешках, наполненных влажной землей. Тонкие вытянутые стебли сразу мной отбраковывались, так же как и чересчур мощные, перекормленные, которые на вид выглядели шикарными, а вот завязь дадут с трудом. Аглая Игнатьевна не переставала креститься, наблюдая за нами, а крестьяне начали разговаривать с уважением, а не насмешкой.
Захар и Степан отнесли наши покупки в телегу, а мы пошли на гончарные ряды, где выбрали глиняные горшки довольно приличных размеров.
- Зачем это? – нянюшка с волнением поглядывала на кошель, в котором рылась подруга, отсчитывая монеты. – У нас что, горшков нетути? Да еще и страшные какие! Не приведи Господь!
- Это для дела, - отрезала Таня, расплачиваясь за посуду. – Ничего лишнего мы не купили.
Продавец просто сиял от счастья, сбывая свою продукцию, но все равно с опаской поглядывал на Аглаю Игнатьевну.
Нянюшка снова заохала, застонала, но несмотря на это, горшки вслед за картошкой и рассадой отправились в телегу.
- Аглая! Ты ли это?! Сколько не виделись с тобой?!
Мы удивленно обернулись на этот голос и увидели полную женщину в цветастом платке. Она приветливо улыбалась нянюшке, держа в руке корзину, полную какой-то снеди.
- Фекла! – старушка бросилась было к ней, но потом, резко развернувшись, сказала: - Барышни, походите по рядам, а я маленько с сестрой поговорю! Не виделись с самой Масленицы!
Женщины защебетали, рассказывая друг другу новости, а мы медленно пошли вперед, разглядывая товар. На покупки лишних денег не было, но посмотреть на удивительные вещи тоже оказалось истинным удовольствием.
- Постойте-ка, красавицы! Сказать вам что-то хочу! – из людской толпы показалась невысокая цыганка в широкой юбке с грязным подолом. Она была старой, с беззубым запавшим ртом, в котором торчала курительная трубка.
Глава 17
К нашему приезду вокруг телеги собралась почти вся дворня. Она, видимо, толкалась у ворот уже долгое время, ожидая появления барышень с картошкой. Люди с любопытством наблюдали за тем, как разгружают телегу, и возбужденно обсуждали увиденное. Особенно их удивляло количество глиняных горшков, возле которых мы с Таней суетливо накручивали круги. Не хотелось, чтобы даже один из них разбился.
- И зачем столько-то? – хмыкал кто-то. – Небось, Васька-гончар все свое добро втюхал! Да еще и страшные какие!
- Точно! Барышни все горшки на базаре скупили! – неслось следом. – Ой, хохма! Поехали за покупками!
- Будем в них огурцы солить!
- Которых не видать с таким-то поливом!
Мы с Таней лишь улыбались, слушая все эти возгласы. Ну, ничего, скоро по-другому запоете!
Я собрала женщин и мужчин и перед тем как пойти немного отдохнуть, показала, что нужно сделать на огороде. Мы с Таней решили сажать рассаду вечером, а для этого нужно было подготовить землю. На небе не было ни единой тучки, но нам сейчас не нужно было дождя, потому что ливень мог испортить все, что мы собрались посадить.
- К вечеру земля на грядке должна быть уже готова, - я указала на участок, выбранный под капусту - ровное, самое освещенное место, где солнце точно будет прогревать почву не менее двенадцати часов в сутки. Участок был открытым, но защищенным от сквозняков.
– Она должна быть перекопана, выровнена и чтобы ни единого сорняка. Лунки заранее подготовьте и хорошо полейте рассаду, чтобы не повредить земляной ком с корнями, когда в землю ее сажать станем. Огурцы посадим под плодовыми деревьями, но не под самими ветвями, а в их легкой тени. Все понятно?
- Понятно-то понятно, да куда столько рассады? – одна из женщин в недоумении развела полными руками. – Да еще капусты? Это ж, сколько воды на нее потребуется…
- А теперь о воде, - я указала мужчинам на горшки, стоящие под забором. – От вас требуется закопать каждый горшок на грядке по самое горлышко. В то место, куда я воткну палку.
- Зачем? – спросила эта же женщина, косясь на стоящую рядом подругу. – Горшки, да в землю?
- Вот как закопаете, потом и расскажу, зачем, - ответила я и пригрозила им пальцем. – Чтобы до вечера все сделано было. Ясно?
- Ясно… - услышала я унылые ответы и улыбнулась, направляясь обратно на черный двор. Где-то там осталась моя Таня.
Ее резкий, встревоженный голос доносился откуда-то из сельскохозяйственных построек, а это говорило о том, что приключилась какая-то неприятность.
- Софья Алексеевна, что такое? – я растолкала любопытных, заглядывающих в коровник, и увидела корову, которая жалобно мычала, раскорячившись у дальней стены.
- Похоже, завал книжки*, - ответила подруга, не поворачивая головы. – Довели скотину! Ну, безрукие! Лентяи!
Она принялась пальпировать корове нижнюю часть живота и та заревела.
- Ты посмотри, чево творится-то… - громко шепталась между собой дворня. – Барышня как щупат корову! Будто соображает!
- А ну-ка, вон отсюда! – Таня подскочила на ноги и принялась наступать на испуганных слуг. – Займитесь своими делами! Везде носы суете! Лучше бы так работали! Прочь, я сказала!
Дворня вывалила на улицу, но расходиться не торопилась. Еще бы! Когда увидишь такое! Чтобы молоденькая барышня к скотине подход имела!
Закрыв коровник, подруга быстро заговорила:
- Прикажи, пусть воды горячей принесут, мыла и полотенце. И подсолнечного масла побольше! Сочных кормов коровам не хватает, видать пастбище со скудным травостоем, а выпасать в других местах, ленятся!
- Сейчас все сделаю, - я схватилась за ручку двери, но не удержалась и посмотрела на нее через плечо. – Вылечишь ее?
- Куда я денусь, - проворчала Таня, поглаживая корову. – А то ты меня не знаешь! Вовремя кинулись, но еще бы немного, и все…
Я вышла на улицу, рявкнула на слуг, и те понеслись исполнять мои распоряжения. Вскоре у Тани было все, что она просила.
- Поможешь мне? – подруга широко улыбнулась, находясь на подъеме оттого, что ей выпала возможность заняться своим любимым делом.
- Естественно! – я опустилась на колени рядом с коровой. – Что делать нужно?
- Массируй ей живот. Вот так, поняла? – Таня показала мне как нужно делать. – Ага, молодец!
Пока я занималась массажем, она выпаивала бурёнку постным маслом, поглаживая по голове и шепча что-то ласковое в нервно двигающееся ухо. Корова послушно лежала, глядя на нее умными глазами, но меня это не удивляло, животные всегда доверяли Тане.
Через час мы выползли из коровника, грязные и уставшие. От нас расходилось такое амбре, что я даже начала переживать, сможем ли мы отмыться.
Дворня стояла чуть поодаль, глядя на нас огромными глазами, но никто из них уже ничего не говорил.
- В коровнике убрать немедленно! Всем коровам давать отвар льняного семени два раза в день! Полведра каждой! – приказала подруга и мечтательно добавила: - А нам с Елизаветой Алексеевной баньку бы…
- Сейчас все будет! – Захар бросился к калитке. – Я мигом баньку растоплю!
Домой в таком виде нам идти не хотелось и мы уселись на скамейке, ожидая, когда можно будет помыться. Слуги бегали мимо нас, таская воду из колодца, чистые полотенца, а еще березовые веники.
Сквозь щели в заборе я увидела суетливую фигурку нянюшки и тяжело вздохнула. Сейчас начнется…
- Батюшки святы! – запричитала она, увидев нас. – Господи спаси и сохрани! Да что с вами, голубки мои ненаглядные?!
- Ничего страшного. Корову лечили, – Таня лениво наблюдала за ней. – Закормили сухостоем, чуть не сдохла животина! Я еще на пастбище посмотрю, что там творится! Всем раздам на орехи! Живут тут, как на курортах! Кухню загадили! Двор - гадюшник! Тьфу!
Аглая Игнатьевна прикрыла рот рукой, раскачиваясь из стороны в сторону. Мне даже показалось, что она тихонько подвывает. Нужно было срочно что-то с этим делать, иначе нас точно к ведьмам запишут.
- Да ты не переживай, нянюшка… Мы это в книгах вычитали. Заняться-то нечем, вот мы и таскали книги из библиотеки… - сказала я, надеясь, что ложь прокатит, и недалекая женщина поверит в эту чушь. – Батюшка покойный много книг по хозяйству собрал… Интересные.
Глава 18
Проснулась я оттого, что мне приснился настоящий кошмар. Я стояла посреди огорода, вокруг лежала вялая рассада, а Таня сверху на корове гоняла дворовых длинной хворостиной и хохотала дьявольским смехом.
- Ох, Господи! – выдохнула я, резко сев в кровати. – Приснится же такое…
Я потерла глаза, громко зевнула и посмотрела на спящую подругу. Уж ей точно не снились кошмары… Она улыбалась, ее щечки были розовыми, а маленькие ножки подергивались – Таня точно куда-то бежала.
- Наверное, пастбище проверять, - хмыкнула я и толкнула ее в бок. – Эй… Поднимайся. Дел невпроворот.
Подруга лишь недовольно замычала и отвернулась.
- Вставай, - я принялась трясти ее за плечо. – Нам рассаду сажать скоро.
- Еще пять минуточек… - протянула она, но все-таки повернулась обратно. – Мне такой сон приснился… м-м-м…
- На корове по огороду ездила? – улыбнулась я, и она удивленно нахмурилась.
- Откуда ты знаешь?
- Ладно, забудь. Давай одеваться, - я подошла к окну, чтобы посмотреть на небо. Грома уже не было слышно, но темные тучки все еще висели над изумрудной каемкой леса. – Похоже, дождь отменяется. И это хорошо. Сажать все равно рановато еще, пойдем, посмотрим, что там лентяи наши накопали.
Одевшись без помощи Глашки, мы вышли из дома и только повернули в сторону черного двора, как услышали чьи-то приглушенные голоса и горькие всхлипы.
- Это еще что? – Таня прислушалась. – Плачет что ли кто-то?
- Вроде бы со стороны кухни слышится, - шепнула я, напрягая слух. – Точно, оттуда.
Недолго думая мы изменили маршрут, чтобы узнать, что там происходит. Когда голоса стали четче, я жестом остановила Таню. Разговаривали нянюшка и повариха.
- Неужто точно видели Марфушку с этим гаденышем?! – причитала Евдокия, тяжело дыша. – Я ж ее окаянную к рыбакам послала за щучкой! На уху… ушички хотела барышням сварить… О-ой… о-ой…
- Их Ванька Захаркин видел! – быстро затараторила Аглая Игнатьевна. – Мальчонка примчался, говорит, мол, видел, как Марфушку сын приказчика Потоцких в лесок повел!
- Горе-е-е мне-е-е! Ой, горе-е-е! – еще громче завыла Евдокия. – Я ж предупреждала ее, ругала! Говорила, чтобы с Сенькой этим не связывалась! Опозорила-а-а… а-а-а…
- Бежать надо, искать ее! Успеем еще! – нянюшка оказалась более собранной и сообразительной. – Не вой! Пошли!
- Что случилось? – я толкнула дверь и вошла в кухню. – Кто пропал? Кого искать надо?
Повариха покраснела, а нянюшка тяжело вздохнула, а потом тихо сказала:
- Знать вам этого не надобно, голубки. Сами разберемся. Пошли Евдокия.
Они выскользнули за двери, а мы недоуменно переглянулись.
- Не поняла… - Таня выглянула на улицу, и я вдруг услышала чей-то сдавленный вопль. Через секунду подруга за ухо втащила внутрь какого-то огненно-рыжего мальчишку с растрепанными волосами. У него под глазом сиял огромный фингал, а веснушки расплывались одно сплошное коричневое пятно.
- Ай, барышня, отпустите! – заныл он, танцуя на одной ноге. – Больно!
- Ты что подслушивал? Отвечай! – подруга отпустила его ухо. – Тебя как зовут?!
- Ванька я… Так интересно же, что Евдокия Марфушке сделает, когда та с позором вернется… - мальчишка улыбнулся, демонстрируя отсутствие одного из верхних зубов.
- Рассказывай, что случилось, - я присела рядом с ним. – Кто Марфушку увел?
- Семен! Сынок приказчика! – с готовностью принялся докладывать Ванька. – Я их видел у леска! И даже знаю, куда он ее…
- Куда? – в один голос спросили мы, начиная понимать, что произошло.
- Сворачиваете на тропинку, которая у кривой березы - она ведет прямо к старой хижине. Там раньше знахарка жила… Да померла той осенью, прямо под Покрову! – мальчик еще шире улыбнулся. – Марфушка Семену глазки каждое гуляние строила! Бестолковая! Правду говорят: бабы дуры!
- Поговори мне еще! – подруга поднесла к его носу кулак. – Мал еще!
- Далеко это? – я поднялась на ноги, чувствуя страх за молоденькую дуреху. Глупая девка!
- Не-а! Через огород пройдете, а там сразу и березу кривую увидите! – Ванька потер покрасневшее ухо. – А можно с вами, барышнечки?
- Только не отставай! – предупредила его Таня и, не сговариваясь, мы выскочили из кухни.
Наша компания промчалась вихрем по черному двору, пугая котов, которые с визгом разбегались в разные стороны. Я распахнула калитку на огород, слыша как позади сопит Ванька и сразу оценила увиденное - на огороде работы шли полным ходом. Но нам сейчас было не до этого. Хотелось спасти Марфушку. Дурное дело ведь не хитрое. Испортит девку, и все! Что хозяева, что слуги непутевые!
Хорошо, что никто из дворовых не оказался чересчур исполнительным и не бросился исполнять распоряжение по поводу ремонта забора. Мы протиснулись в довольно приличную дыру и прибавили скорость, заметив впереди переваливающуюся, будто утка Евдокию с еле успевающей за ней нянюшкой. Обогнав эту задыхающуюся от бега компанию, я помахала им рукой, слыша как в спину несутся причитания Аглаи Игнатьевны.
- Вот она, береза! – выдохнула Таня, тыча пальцем в кривой ствол. – Да, Ванька?
- Истинно она! – мальчишка бросился вперед и исчез в высокой траве, но через секунду из нее появилась рыжая голова. – Сюда!
Тропинка убегала между деревьями, минуя островки лесных цветов, головки которых слегка покачивались от теплого ветерка. Если бы не ситуация, то я бы точно остановилась, чтобы полюбоваться шикарной природой, но, увы, где-то совсем рядом чья-то жизнь неслась под откос.
Когда показались темные стены заброшенной хижины, я услышала плач и рванула так, что из-под моих пяток полетели комья земли, еще влажной от недавнего дождя. Возле дверей мы с Таней оказались одновременно. Подруга рванула ее на себя, она тяжело заскрипела, но все-таки открылась, обдав нас запахом плесени. В полумраке низкого жилища было трудно что-то разглядеть, и я чуть не упала, зацепившись о высокий порог. Маленькое окошко почти не пропускало солнечного света, но зад со спущенными наполовину штанами я увидела четко. Гаденыш повалил Марфушку на широкую лавку, а сам пристроился сверху, что-то бормоча ей на ухо. Девчонка плакала, пыталась отбиваться и, слава Богу, была еще одета…
Глава 19
Оставив женщин проводить профилактическую беседу с Марфушей, мы потопали обратно, чувствуя удовлетворение от содеянного. Ванька бежал за нами, стегая хворостиной высокую траву, и напевал какую-то песенку.
- Барышнечки, а барышнечки!
- Чего тебе? – я посмотрела на него через плечо.
- А вы Марфушку замуж отдайте. И пущай за ней ейный мужик смотрит, - выдал мальчишка с радостной улыбкой. – А то сполнится ей осимнадцать лет, и что? Кому она нада будет?
- Значит, мы с тобой уже никому «не нада», - подруга вдруг начала хохотать. Да так весело, что я тоже закатилась, а следом и Ванька. Таня дала ему легкий подзатыльник и, смеясь, спросила: - Ты-то чего?
- Вы смеетесь и я! – мальчишка показал нам свою щербину в широкой улыбке. - Раньше-то говорили, что на людях смеяться аль плакать нельзя, а сами хохочете!
- Еще чего нельзя? – я не переставала улыбаться, слушая забавного Ваньку.
- Чего, чего… зевать, чихать, а когда ешь, нельзя рот широко открывать, - перечислил он и, сложив губы трубочкой, сделал вид, что жует. – Вот так надо.
В усадьбу мы вернулись с хорошим настроением, несмотря на неприятное происшествие.
Таня предложила не вмешиваться в воспитательные процессы и наконец-то отправиться на огород. Рассада тоже требовала внимания.
Слуги уже очистили территорию, на которую я им указала, от прошлогоднего мусора, остатков сорняков и растительности. Я окинула взглядом довольно приличную кучу и решила, что все это нужно измельчить для мульчи, а кое-что заложить в компост. Вот корни сорняков стоит выбрать из основной массы и сжечь, а золу использовать в качестве удобрения. Уже были разбиты грядки, к которым у меня совершенно не было претензий. Их ширина была примерно сантиметров семьдесят, что для меня выглядело идеальным вариантом, потому что за более широкими грядками ухаживать достаточно трудно. До середины приходится тянуться, а для обработки противоположной стороны и вовсе обходить грядку. Расстояние между ними тоже оказалось в пределах нормы – около шестидесяти сантиметров. В общем, я была довольна проделанной работой.
Мы с Таней воткнули колышки в те места, где должны были располагаться кувшины для капельного полива, и мужчины принялись закапывать их. Естественно это вызывало недоумение у слуг, но спрашивать что-то у нас они уже остерегались.
Когда и с этим было покончено, мы взялись за посадку рассады, не забыв набрать для этого случая несколько ведер перепревшего навоза.
Мужчины носили воду, а мы с подругой и несколько женщин, стоя на коленях, устраивали купленных на рынке зеленых красавцев на постоянное место жительства. Когда последний саженец был высажен, я с чувством гордости оглядела результаты нашей совместной работы.
- Всем большое спасибо за помощь! – сказала я, улыбаясь удивленной дворне. Видимо, их очень редко благодарили за то, что они делали. – А теперь можете отдохнуть. Завтра продолжим.
- Хорошо, барышня. А завтра к чему готовиться? – спросил мужчина с окладистой бородой. – Картоху, что ли, сажать станем?
- Станем, - подтвердила я. – С самого утра и начнем, пока солнце не жарит. Ваша работа притащить на огород много соломы. Понятно?
- Да, барышня, - закивали люди, уже не удивляясь нашим распоряжениям. – Сделаем…
Мы с Таней вымыли руки прямо на черном дворе, умылись и только собрались пойти в кабинет, чтобы еще немного порыться в бумагах покойного хозяина, как услышали со стороны аллеи стук копыт. Кто-то подъезжал к усадьбе.
- Надеюсь это не Потоцкие, - проворчала Таня, останавливаясь у фонтана. – У меня нет ни сил, ни желания общаться с этой ненормальной семейкой.
Но к нашему облегчению во двор въехала коляска доктора. Похоже, местный эскулап приехал справиться о нашем здоровье.
Иван Тимофеевич увидел нас, и его круглое лицо расплылось в улыбке. Он спустился на землю и направился в нашу сторону.
- Софья, Елизавета! Рад видеть вас в добром здравии!
- Здравствуйте, Иван Тимофеевич, - поздоровалась я, а Таня просто кивнула, стараясь улыбаться как можно приветливее. – Вашими молитвами.
- Ничего не беспокоит? – доктор внимательно посмотрел на каждую из нас. – Может, голова болит? Кружится? Обмороков не случалось?
- Нет, все в порядке, - заверила я его. – Не болит и не случалось.
- Хорошо… хорошо… - он несколько раз кивнул, а потом его взгляд устремился куда-то в сторону. – Аглая Игнатьевна, дорогая!
- Иван Тимофеевич! Хорошо, что заглянули к нам! – нянюшка шла со стороны черного двора, отряхивая юбку от прилипших к ней травинок. – На барышень взглянуть приехали?
- И на них тоже! – доктор как-то странно посмотрел на нас, а потом взял нянюшку под руку. – Пойдемте-ка, угостимся вашей настойкой, Аглая Игнатьевна!
- Да завсегда пожалуйста! – она оглянулась и многозначительно поиграла бровями, видимо, намекая на наш непрезентабельный вид. – Прошу в дом!
Они скрылись за дверями, а мы с Таней переглянулись.
- Ты видела, как он посмотрел на нас? – подруга нахмурилась, а потом кивнула на дом. – Нужно послушать, о чем они говорят. Я так понимаю, что здесь никто барышень особо не праздновал, за дурочек считали. Нужно держать ухо востро, Галочка… иначе нам здесь не выжить.
С этим я не могла не согласиться.
Мы тоже вошли в дом и сразу направились в гостиную. Стараясь не шуметь, я прикрыла дверь и показала пальцем на столовую, откуда слышались голоса.
- И что же, неужто барыня решилась на такое? – голос нянюшки звучал взволнованно. – Может, вы не то услышали, Иван Тимофеевич?
- Да ну что вы! Я все прекрасно слышал! Барыня Потоцкая рассказывала вдове Рублевой, что обратилась к городскому голове, чтобы он посодействовал! Мол, нужно в суд пойти и сказать, что девицы Засецкие одни остались, а барышням в таком возрасте опасно своею жизнею самовольно управлять! Посему голова в суде должен предложить ее как попечителя. Барышням двадцати одного года нет, а значит, не могут они сами справляться со всеми невзгодами. А Потоцкие всю жизнь с Засецкими соседями были и дружили крепко…
Глава 20
Мы закрылись в спальне, и Таня возмущенно уперла руки в бока, демонстрируя очередную привычку из прошлой жизни.
- Ты это слышала?! Слышала?! Вот так аферисты! И так и эдак схватить пытается!
- Слышать-то я слышала… Только что делать теперь с этим? – я на секунду представила, что нас может ожидать при таком раскладе дел и меня даже зазнобило от страха. – Они ведь нас могут извести к чертовой бабушке! Вернее не могут, а так и сделают!
- Да. Я тоже об этом подумала, - кивнула Таня, жуя нижнюю губу в душевных переживаниях. – Но не зная ничего обо всем, что здесь происходит, как мы противостоять будем? Попали мы, Галочка! Ох, не нравится мне все это!
- Подожди еще… - я хмуро посмотрела в окно, за которым виднелась зеленая стена парка. – Мы для чего огород сажаем? Чтобы все вот так вот бесславно закончилось? Не-е-ет…
- Как думаешь, что Потоцкая для нас уготовила? – Таня нервным движением разгладила складки на покрывале. – Есть же у нее какие-то планы.
- Конечно, есть, - согласилась я. – Если мыслить логически, то мы уже как невесты так себе товарчик… Подстарки. Значит, барыня может выдать нас замуж за стариков. И избавится и отомстит за то, как мы их с сынком отшили. А еще могут прибить, чтобы уж наверняка. Я уже ничему не удивлюсь… Сумасшедший дом опять же… Я как-то занимательную книгу читала о таком месте в царские времена. Называлось оно «Дом призрения для умалишённых». Представляешь? Стены этого «чудесного» заведения были выкрашены в желтый цвет.
- Почему в желтый? – Таня с любопытством покосилась на меня.
- Вроде бы считалось, что грязно-желтый оттенок угнетающе действуют на психику, и человек становится склонным к депрессии, лучше поддается воздействию и лечению… - со вздохом ответила я, морщась от картинки, появившейся перед глазами. - Нет, если хорошо подумать, вариантов масса.
- Хватит, мне от твоих вариантов дурно делается, – Таня подошла к зеркалу и, прищурившись, вгляделась в свое отражение. – А если мы сами замуж выйдем? Ну… как это… фиктивный брак!
- За кого? – скептически усмехнулась я. – За кого ты замуж пойдешь? Мы здесь не знаем никого. А если даже предположить, что найдутся такие, то разве можно быть уверенной, что эти женишки нас сами не облапошат? Нет, это однозначно авантюра.
- Да, ты права… - подруга приуныла. – И что теперь? Может, самим в суды обратиться?
- И что мы скажем? Начнем о Потоцкой рассказывать, противиться ее попечительству - лишь усугубим. Что у нас есть, кроме домыслов? Посмотрит на нас местная власть и решит что барышни точно не в себе, а значит, в присмотре нуждаются!
- Я вот сейчас совсем испугалась, – Таня присела на кровать. – Сбегу. Ей Богу,сбегу. Хоть и взрослая баба, а чувствую себя уж очень неуверенно! Особенно после твоих рассказов о «желтом доме»!
- Куда бежать собираешься? В чужом времени, среди чужих людей…
Мне не дал договорить стук в дверь. После чего она отворилась и в комнату вошла Аглая Игнатьевна. Она выглядела расстроенной, и мне даже показалось, что в ее глазах стоят слезы. Старушка так переживала, что ее щечки мелко подрагивали.
- Что случилось, нянюшка? – спросила я, подозревая, что она хочет рассказать нам то, что узнала от Ивана Тимофеевича. – Ты плакала?
Но стоило Аглае Игнатьевне увидеть Таню, сидящую на кровати в грязном платье, как она возмущенно охнула и всплеснула руками.
- Да куда ж вы барышня в таком виде да на чистые покрывалы?!
Таня вскочила на ноги и отошла от кровати, но нянюшку уже было не остановить.
- Глашка! Глашка! Подь сюда!
Когда запыхавшаяся девушка вбежала в комнату, Аглая Игнатьевна, приказала:
- Скажи на кухне, пусть воды нагреют, будем барышень купать!
- Так они ж в банях были! – Глашка посмотрела на нас круглыми глазищами. – Опять, что ли?! Их же вороны украдут!
- Иди, не разговаривай! Язык без костей! – строго произнесла нянюшка и, когда девушка исчезла за дверями, закрыла их на замок. – А теперь голубки мои, я вам новость плохую расскажу. Еле дождалась, когда Иван Тимофеевич домой соберется! Пришла беда откуда не ждали!
Она поведала нам то, что мы и так знали, после чего принялась обнимать нас, прижимая к себе со всей силой, на которую была способна. Мы с Таней стоически терпели, а потом сделали испуганные лица.
- Что же делать, нянюшка? – в глазах подруги плескалась вселенская скорбь. – Не хотим мы такого! Это наше хозяйство и земля наша! Не хватало, чтобы кто-то за нас здесь порядки наводил!
- Есть у меня, одна мысля! – вдруг сказала Аглая Игнатьевна, вытирая дорожки слез, блестящие на сморщенных щеках. – Вот только, как ее в действо привесть, пока непонятно! Да и кто знает, жив ли он…
- Кто он? Рассказывай! – во мне затеплился слабый огонек надежды.
- Вы помните, как батюшка брата своего вспоминал? Засецкого Петра Федоровича? – нянюшка в ожидании уставилась на нас выцветшими глазами. – Редко это было, но вспоминал… особенно в последнее время… Мучился, видать…
- Конечно, помним! – закивали мы с Таней, пытаясь понять, к чему она клонит. – И что?
- Ежели его разыскать, то, может, он над вами попечительство возьмет? – Аглая Игнатьевна волновалась даже сильнее, чем мы. – Я в этом не смыслю вовсе, но думаю, что родному-то человеку скорее разрешат вами опекаться!
- Мысль, конечно, хорошая, - я была приятно удивлена сообразительностью старушки, но не спешила радоваться. – Только почему его искать надо?
- Значит, там такая история случилась… Дед ваш, Федор Ефимович, выгнал из дома сына своего меньшего, Петра. Он в крестьянку влюбился. Пришел к отцу, мол, давай вольную Прасковье, я жениться буду! – Аглая Игнатьевна сделала большие глаза, рассказывая столь пикантную историю. – Федор Ефимович пытался его образумить. Отходил плеткой так, что он неделю встать не мог, а за это время выдал Прасковью замуж. Петр очухался, да на отца с кулаками… Вот дед ваш и выгнал его. Лишил наследства. Безденежную продажу усадьбы с батюшкой вашим провернул и все… Петру тут уж ничего не светило. А он и не гнался за наследством. Уехал дядька ваш… а потом слухи пошли, что он обучился на камнереза, опосля стал десятником, где дорогу строили… Не помню, хоть убей, что за дорога была… Ну да ладно, чего это я! Говаривали, что Петр даже собор строил, вот так вот!
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги