Помню тебя наизусть

Глава 1

POV Янка

— Янка, с днем рождения! — Катюха с радостным воплем бросилась мне на шею, остальные последовали ее примеру и чуть не повалили меня на землю.

— Девочки, хватит, — я со смехом вывернулась из их цепких лапок, поправила сбившуюся набекрень шапку и первой шагнула ко входу в клуб, — идемте! 

Охранник встретил меня хмуро, окинул подозрительным взглядом с макушки до ног и раскатистым басом поинтересовался:

— Возраст?

— Восемнадцать! — гордо ответила я, а подруги на заднем плане начали дурными голосами напевать известную песню.

Бугай нахмурился еще больше и потребовал подтверждения:

— Документы!

— Да, пожалуйста! — сунула ему под нос свеженькие водительские права. И пока он сравнивал меня реальную, со мной же сфотографированной, я лениво рассматривала свой маникюр. 

Давай же, верзила! Я мечтала об этом вечере последние полгода! Не задерживай меня!

— Проходите! — убедившись в том, что я уже взрослая, он отступил, пропуская меня в клуб.

Поехали!

— Итак, рассказывай, что тебе подарил отец, — спросила Катька, когда мы уже натанцевались до потери пульса и сидели за столиком, потягивая минералку.

— Он…мне…подари-и-ил…— протянула я, загадочно улыбаясь.

— Белецкая! Не нагнетай! Мы и так сейчас от любопытства полопаемся.

— Давай, Яна! Ну, же! — они загалдели, как стая чаек.

Я выдержала эффектную паузу и наконец произнесла:

— Он подарил мне… машину.

— О-о-о-о. Какую?

— Прокатишь?

Галдеж стал еще громче.

— Сами увидите. Завтра ее пригонят из салона, и в понедельник встречайте меня у школы. Я буду на черной колеснице.

— Везет тебе, — Ирка не смогла скрыть зависти, — у тебя отец золотой. А мне мой только обещает, да завтраками кормит.

Я сочувственно улыбнулась подруге, хотя никакого сочувствия не испытывала. Мне было приятно, что в нашем классе у меня первой из девочек появилась машина. Остальные пусть завидуют. Разрешаю. 

Пожалуй, вечер удался. Что еще надо? Хорошее место, компания подруг… И все же одна вещь омрачала мне настроение. Причем гораздо больше, чем я показывала остальным.

— Ты чего? — подозрительно спросила Катя, заметив, как недовольно я нахмурилась.

От девочек у меня почти не было секретов, потому я произнесла самым скорбным тоном, на который только была способна.

— Завтра приезжает Настя.

— О, — сочувствующе протянула Ира, — это он тебе еще один подарок решил сделать? Мачеху в дом принести?

Да уж, еще тот подарочек. Не знаю, как благодарить.

Нам прекрасно жилось вдвоем с отцом. Да, я всегда знала, что он у него кто-то есть. А что? Папа еще молодой, красивый, обаятельный. Женщинам он всегда нравился. Я не обращала на это внимания, а даже гордилась тем, какой он у меня классный.

Но однажды он пришел домой с шальным блеском в глазах и торжественно объявил: «я встретил ту самую».

Сначала я не восприняла это всерьёз. Да мало ли на свете «тех самых». Повстречаются и разбегутся, все как обычно. Тем более эта неведомая соблазнительница, не из нашего города, а из какой-то провинциальной дыры, расположенной на краю света. Можно подумать, он станет к ней кататься и поддерживать отношения на расстоянии.

Но я ошиблась. Еще как поддерживал и катался к ней по несколько раз в месяц. У них действительно оказалось все серьезно. Эта женщина, Анастасия, точно была ведьмой, потому что за каких-то пару месяцев, видясь с отцом лишь урывками, она умудрилась полностью прибрать его к рукам. Папа влюбился, словно пацан и, кажется, даже начал светиться от счастья.

А месяц назад, как гром среди ясного неба прозвучало решительное отцовское «я женюсь». И мало того, что он сделал ей предложение, так еще и настоял на том, чтобы съехаться до свадьбы, «для сплочения семьи».

Эта коза оказалась совсем дурой, просчитала, что такого мужика, как мой отец, в своем Зажопинске не найдет, и согласилась.

Я честно пыталась бороться со своими внутренними демонами, ругала себя за детскую ревность, за недостойные обиды, но ничего не могла с собой поделать. 

Мне до ужаса не хотелось видеть в нашем с отцом доме какую-то постороннюю женщину. А если мы с ней характерами не сойдемся? Если она начнет лезть куда ее не просят? Я, конечно, попробую быть хорошей падчерицей ради счастья любимого человека, но гарантий, что все пройдет гладко, не даю.

Тем более, что она едет не одна, а со своим сынулей. Максимкой. 

Вот этого я вообще не могу понять. Зачем она его с собой тащит? Кому он тут на хрен нужен? Мне вот — точно нет.

— Небось, ждешь родственничков с распростертыми объятиями? — ухмыльнулась Ирина.

— А то! Рыдаю от нетерпения.

Глава 2

POV Макс

Блеклый снег, голые деревья, унылое серое небо. Нудный перестук колес и протяжный свист паровоза. Так себе начало новой жизни, без огня.

Мама вертелась на своем месте как взволнованная школьница, пристально вглядываясь в унылый пейзаж за окном, будто боялась пропустить что-то важное. Я же сидел напротив, демонстративно уткнувшись в телефон, и переписывался с друзьями.

— Скоро приедем…

— Угу.

— Я так волнуюсь.

— Угу.

— Немного осталось.

— Угу.

— Ты знаешь другие слова? — проворчала она, наконец отрываясь от окна, и поворачиваясь ко мне.

— Угу.

— И какие же, например? 

— Например «зачем ты развелась с отцом», — монотонно сказал я.

— Макс! Ты опять за старое? — мама раздраженно всплеснула руками, — мы взрослые люди и в состоянии сами разобраться со своей личной жизнью! Не спрашивая благословения от великовозрастного обиженного мальчика!

— У вас же все было хорошо, пока ты не встретила этого хмыря, — внутри было так больно, будто это не отца она предала, а меня.

— Не хмырь, а Слава. Он замечательный, внимательный, надежный. Настоящий мужчина.

— А отец тебе что не мужчина? — вспылил я, — или он перестал им быть после того, как разорился?

Мама посмотрела на меня долгим задумчивым взглядом и покачала головой.

— Иногда ты становишься слишком на него похож.

— И горжусь этим!

— Зря. Думаешь, он такой идеальный?

— Уверен! — я был готов с пеной у рта отстаивать честь отца. Кто-то же должен, если уж мама променяла его на другого мужчину.

— Тебе еще расти и расти, Макс. Когда-нибудь ты поймешь, что мир не делится на черное и белое, и что далеко не все такое, каким кажется на первый взгляд.

— Я уже вырос. Забыла? Совершеннолетний, — последнее слово произнес по слогам.

— Ух ты, а я и не заметила. Вроде совсем недавно в первый класс тебя вела, — пошутила она, пытаясь замять неприятный разговор. Но не тут-то было. Чем ближе мы подъезжали к станции «новая жизнь», тем сильнее меня крутило:

— Зачем ты меня с собой потащила? Я сам мог решить, с кем мне оставаться! Отправлялась бы одна в свою новую семью, раз старая тебе надоела.

— Вот школу закончишь, в универе отучишься, устроишься на работу — тогда и будешь сам решать, куда тебе идти и где жить. 

— Я и сейчас могу найти работу.

— Ммм, молодец, — мама одобряюще кивнула, — какую? Тележки в супермаркете возить? Кирпичи на стройке подавать? Где там еще требуются высококвалифицированные специалисты с одиннадцатью неполными классами за плечами? Не подскажешь?

Она умела быть жесткой и говорить очень неудобные слова.

Я набычился.

— Пока я тебя содержу, будь добр учись. Выучишься — делай, что хочешь, — строго произнесла она, — У тебя сейчас будут все условия. Отличная школа. Замечательный дом. 

— Не нужен мне их дом! И деньги нового «папочки» не нужны!

— Поэтому ты вырядился как охламон? — она кивнула на вытянутый полинялый свитер, — бастуешь?

Да, бастую! Меня тошнит от одной мысли, что мать променяла отца на какого-то богатого пижона. Поэтому я нацепил папин старый свитер, нашел свои самые затертые джинсы и стоптанные кроссовки, и выглядел, как форменный бомж. Пусть наслаждаются. Буду как бельмо на глазу. Пятно на их идеальной богатой картинке.

— Ну-ну, бастуй дальше. 

В купе повисла неприятная пауза. Я снова злился, мама начала меланхолично листать бесплатный журнал, который раздают в поездах, а за окном уже мелькали первые дома — мы подъезжали к городу.

— Надеюсь, вы с его дочкой подружитесь, — внезапно сказала она.

— Ха-ха-ха, — я скривил брезгливую физиономию, — очень смешно.

— Я серьезно, Макс. Мне Славик показывал ее фотки. Приятная девочка, учится хорошо, рисует…

Мамино ласковое «Славик» гадко царапнуло по нервам, моментально выводя из себя:

— Просто фантастика. Всегда мечтал о такой прекрасной сестренке. Буду водить ее за ручку в школу, поправлять ей бантики, дуть на разбитые коленки.

— Ну-ка не ерничай! 

— Да я просто ангел.

— Я тебя знаю, как облупленного! Ты же можешь быть просто невыносимым. Сколько раз меня в школу вызывали из-за тебя? Не помнишь? Я вот со счета сбилась на пятом десятке! Не устраивай и здесь балаган, доучись спокойно полгода. Ты же не тупой!

— Спасибо, мам. За поддержку, — я только усмехнулся.

— Мы едем к ним в дом и скоро станем одной семьей, так что, будь добр, веди себя прилично!

Вообще-то я собирался расстроить их планы и сорвать свадьбу, но это пока секрет.

Глава 3

POV Яна

— Янка, ты такая счастливая! — стонала Катюха, влюбленно поглаживая капот моей машины, — это же мечта! Подари мне ее, а? Ну пожа-а-алуйста!

Ира стояла рядом и завистливо пыхтела. Она давно просила у родителей тачку и все надеялась раньше меня автомобилисткой стать, но не вышло. 

Ее кислая физиономия, пожалуй, единственный плюс этого утра, а все благодаря Максиму. Меня от одного присутствия этого засранца начинало потряхивать. Он бесил настолько, что руки дрожали от желания придушить. Приперся по кой-то хрен.

Мать у него оказалась более-менее адекватной. Я ждала совсем другого: что она с ноги распахнет дверь и тут же начнет наводить свои порядки. А она из-за моего завтрака сегодня переживала. Стыдно признаваться, но я смутилась и растрогалась от такой заботы. Никто уже давно не беспокоился о том, что я ем по утрам.

Нормальная, в принципе, тетка, а вот ее сын… 

Я как увидела его, у меня чуть волосы дыбом не встали. Форменный обормот. За ужином двух слов нормально не мог связать, и я даже подумала, что он маленько того, с приветом. Оказалось, ни черта подобного. Макс вечером в мою комнату приперся, якобы случайно, и начал зубоскалить. Говнюк! Редкостный! Он когда ко мне наклонился, у меня сердце в пятки ушло. Не понятно, с чего сначала почти остановилось, а потом понеслось вскачь, и так полночи и колотилось, не давая уснуть, а в мыслях глаза эти наглые стояли.

Ненавижу!

Утром мне его пришлось везти в школу. Рядом с собой естественно не посадила — пусть сзади болтается, но зато всю дорогу чувствовала, как он пялится мне в затылок. Словами не передать, какой облегчение я испытала, когда выгнала его из машины.

— Как прошло знакомство с мачехой? — спросила Катя после того, как перестала капать слюной на мою новую машину, и мы пошли в школу.

Я неопределенно пожала плечами.

— Ну, какая она, расскажи? Злобная мегера?

— Нет.

— Уродина тупая? Толстая корова?

Я снова вспомнила, как встревоженно Настя смотрела на меня сегодня утром, и испытала странное желание послать Катьку подальше.

— Седьмова, Уймись! Нормальная она тетка! 

— А…

— Все, тема закрыта! — цыкнула я на нее. 

Катька заткнулась, зато Ирка проклюнулась:

— Что-то у нас Яночка сегодня нервная. Не выспалась?

В точку. Из-за одного козленка, поселившегося в моем доме.

— С братцем, наверное, общалась.

Меня почти передернуло. Потому что именно в этот момент, я увидела этого придурка, разговаривающего с дядей Сережей.

— Точно! У тебя же еще брат появился? — всполошилась Катя, — а он какой? 

— Никакой.

Только от его взгляда, до сих пор дрожь вдоль позвоночника.

— Покажешь?

— Поверь, там смотреть не на что. Обычное сельское чмо.

— …Янка, привет, — к нам подскочил Денис Меньшов, — отлично выглядишь!

Сгреб меня в охапку, чмокнул в щеку и, небрежно поздоровавшись с остальными, дальше поскакал по своим делам. Между прочим, не хухры-мухры, а первый красавец школы! На выпускном королем точно выберут его. 

Мне было приятно внимание такого парня, и сердечко обычно начинало трепетать в груди…но не сегодня. Сегодня меня колошматило совсем из-за другого человека. О чем бы мы с девочками не говорили, мысли все равно упрямо ползли в его сторону. Интересно, в какой класс его определят? Надеюсь, в «г», там ему самое место, среди таких же тупорезов.

К химичке никто никогда не опаздывал. Ирина Станиславовна — жуть какая строгая баба, и если ее разозлить, то все, туши свет. Аттестат запросто подпортит. Вдобавок, она была нашим классным руководителем и считала, что нас надо держать в ежовых рукавицах.

Поэтому за три минуты до звонка все уже были на своих местах, готовые и притихшие. И каждый про себя молился, чтобы его не вызвали к доске. Даже я.

Она начала с переклички и объявления оценок за самостоятельную, которую мы писали на предыдущем уроке.

— Антонова — три, Белецкая — пять, Воронин — два…

Ее прервал стук в дверь. У меня аж в груди ёкнуло и по коже прошелся мороз.

Только не это!

— Добрый день! — на пороге появился ОН. Мой сводный оборванец.

Макс поправил на плече рюкзак и смело шагнул в класс. На долю секунды наши взгляды пересеклись, и меня снова прострелило до самых пяток.

Мало мне его дома, так теперь и в классе будет глаза мозолить!

Ирина Станиславовна сначала посмотрела на него не скрывая недоумения, потом сообразила, что к чему и улыбнулась:

— Класс, поздоровайтесь. Сегодня у нас пополнение. Максим Ершов. Прошу любить и жаловать!

Ага, сейчас!

Глава 4

POV Макс

Для первого дня, в принципе, все прошло неплохо. Я бы даже сказал, что скучно. Не считая случая, в столовой и пары мелких выпадов — все тихо и спокойно.

Школа действительно лучше моей прежней: новее, чище, удобнее, даже бассейн есть. Учителя не такие потрепанные и гордятся своей работой. Класс обычный. Большинство — серая масса, даже лиц не запомнил, если не считать «сливок общества». Куда ж без них.

Дорогая сестрица — королева улья, мать ее. Ходит, выпендривается, смотрит на всех немного свысока. Ее подруги: Ирка Левина — тоже не против побыть королевой, Катька Седьмова — эта попроще, но тоже выкобениваться любит. 

Из парней запомнился Андрей, которому я на голову вывернул содержимое подноса. Рыжий дурачок Сашка, уверенный, что чем громче ржешь, тем круче выглядишь. Ну и, конечно, белобрысый хрен, с которым я столкнулся в коридоре. 

Денис Меньшов. Этот мне совсем не понравился. Может из-за того, что я не переношу пижонов с самодовольной ухмылкой, а может потому, что у него явно виды на Янку. Сегодня все время рядом с ней отирался, и при каждом удобном тянул свои загребущие лапы. Так и хотелось подойти к нему, за шкирку оттащить от Белецкой. Особенно, когда она ему в ответ улыбалась.

Какое-то странное ощущение в груди, будто давит, но не понятно по какой причине. Меня сегодня вообще Янка волновала больше всего нового класса вместе взятого. Сначала выбесила тем, что Денису глазки строила, потом тем, что придурком меня назвала и явно пыталась скрыть наше «родство». Ее надменный взгляд — как красная тряпка для быка, тут же хочется что-то доказать, только что именно и кому — непонятно.

После уроков мне пришлось задержаться. Новая класснуха решила провести со мной воспитательную беседу, узнать какие у меня планы на будущее, запугать предстоящими экзаменами. В результате я вышел из школы, когда все остальные уже рассосались.

На улице было отстойно. Шел сырой снег, под ногами хлюпало, и приходилось обходить большие лужи, на дне которых коварно притаился лед. Впереди уныло маячила серая остановка, под прозрачной крышей которой сиротливо жалось несколько учеников.

Когда до нее оставалось не так уж и далеко, покатил автобус. Двадцатка. 

Я дернулся вперед, но едва не растянулся, нелепо взмахнув руками и в последний момент успев удержать равновесие. Автобус тем временем равнодушно захлопнул двери и покатил дальше. 

— Черт! 

Я поправил съехавшую с плеча сумку и поплелся дальше, надеясь хоть как-то укрыться от непогоды под крышей, и размышляя о том, что Янка уже, наверняка, дома, ходит в своих розовых нелепых тапках.

За своими мыслями я не обратил внимания на стремительно приближающийся гул мотора, только отступил, не оборачиваясь, подальше от дороги, чтобы не обрызгали. 

Когда между нами оставалось, десяток метров машина резко прибавила ходу и стремглав пролетела мимо меня, прямо по внушительной темной луже. Ладно хоть морду успел отвернуть, а то бы хлебнул по полной.

За фонтаном грязных брызг и снежной каши мелькнул черный блестящий зад знакомой бэхи, стремительно уносящейся прочь.

Вот, зараза.

Кое-как стряхнув с себя жижу, я рукавом вытер щеку, на которую все-таки прилетело несколько холодных капель и сердито сплюнул.

Ну, ничего, Яночка, радуйся пока можешь. Я до тебя еще доберусь. Вот там и посмеемся.

Пока я добирался до дома, уже начало темнеть. Ранние зимние сумерки скатились на город и с каждой минутой становились все гуще.

Они поближе школу не могли выбрать? Это вот так, каждый день по часу убивать на дорогу? И с утра во сколько вставать? Сомневаюсь, что сестренка собирается работать таксистом и возить мое царское тело на уроки.

Кстати, о сестренке. Ее машина стояла во дворе и почему-то была заведена несмотря на то, что за рулем никого не было. Я специально заглянул, надеясь сказать ей пару ласковых до того, как попаду в дом, под пристальное внимание наших родителей. Увы, Яны там не оказалось.

Зато я встретил ее в прихожей. Она куда-то собиралась, прихорашиваясь перед зеркалом.

— Как добрался? — равнодушно поинтересовалась, мазнув по мне холодным взглядом через зеркало.

— Твоими стараниями — прекрасно.

Я уже собрался высказать все, что думаю по ее поводу, но к нам вышла мама:

— О, Максимка, пришел!

Янка тихо хмыкнула и едва уловимым шепотом выдала:

— Максимка – анонимка.

Я услышал. Снова захотел ее придушить.

— Как прошел день? — спросила родительница, подходя к нам.

— Великолепно.

— Как учителя? 

— Замечательно, — раздраженно скинул рюкзак.

— Одноклассники? — не сдавалась мама.

— Выше всяких похвал, — стянул с себя куртку.

— Почему мне кажется, что ты врешь?

— Потому что ты очень подозрительная женщина.

Яна тем временем надела новенький розовый пуховичок, по самые брови натянула светлую шапку с помпоном и обулась:

Глава 5

POV Янка

Это была очень сложная неделя. Нет, мне не стали больше задавать в школе и не загрузили домашней работой. Все осталось по-прежнему, кроме одного. В моей жизни появился Макс. Гад, рядом с которым я сама превращалась во что-то неадекватное.

С ним неизменно приходилось балансировать на самом краю, невозможно было расслабиться ни на миг. Только дашь слабину — он рядом, со своей неизменной ухмылочкой и поганым языком. Поэтому приходилось огрызаться в ответ, а я не привыкла к такому, меня это нервировало.

А еще я чувствовала, как атмосфера вокруг меняется. Пока еще неуловимо, но уже звенела тревожными колокольчиками, предупреждая о неприятных переменах. 

Меньшов так и не начистил ему морду, хоть и грозился это сделать по моему первому требованию. Не то чтобы я требовала, но намекала весьма прозрачно. К сожалению, моих намеков никто не понимал, или делал вид, что не понимает. Денис если и пикировал с Максом, то исключительно на своей волне, и создавалось ощущение будто это не ради разборок, а ради того, чтобы проверить, присмотреться.

Ирка говорить ни о ком не хотела, кроме Ершова. Макс то, Макс это, и искренне умилялась, когда мы с ним ругались, неизменно принимая его сторону.

— Нормальный парень, ты сама его цепляешь, — сказала она после того, как этот нормальный парень при всех назвал меня Беляшом.

— Нормальный парень?

— Ну да.

В тот день мы с ней больше не разговаривали. Я оскорбилась, а она продолжала стоять на своем, тайно вздыхая по новенькому.

Вот чего она в нем нашла, скажите пожалуйста? Урод! И дурак! И придурок! И хам! И…слов даже нет, чтобы описать мое отношение к этому субъекту. Тем непонятнее, почему мне все больше хотелось треснуть Ирке сумкой по голове, особенно когда ловила ее томные взгляды в сторону Ершова.

У меня возникло такое ощущение, словно я превратилась в сгусток нервов. Это было плохо, это приводило к тому, что я теряла контроль.

Сколько раз вместо того, чтобы вдумчиво читать, разбираться с заданием, я ловила себя на мысли, что думаю о нем. О том, что он в соседней комнате. О том, чем он занят, с кем переписывается. Это как навязчивая идея, болезнь. 

Спасибо папа, что притащил в наш дом этот охламонистый геморрой.

Предстоящего воскресенья я ждала с неожиданным внутренним трепетом. Мне нужно было расслабиться, отдохнуть без оглядки на сводного брата, скинуть то напряжение, что скопилось за неделю нашего знакомства. А где еще скидывать напряжение, как на вечеринке у старого приятеля?

Семен учился с нами до десятого класса, а потом, несмотря на неплохие отметки, ушел из школы в колледж, чтобы начать «взрослую жизнь». Оброс там новыми друзьями, но и про старых никогда не забывал, поэтому мы регулярно собирались все вместе и творили не пойми что. Его старшему брату принадлежал небольшой ночной клуб, и раз в пару месяцев он разрешал Сэму творить там полный беспредел, собирая толпу молодых да шумных.

В этот раз я собиралась с особой тщательностью. Макияж, укладка, юбка в облипку, блузка со сверкающими стразами, шикарные туфли. Для поднятия настроения мне срочно нужно было почувствовать себя самой красивой.

— И во сколько тебя ждать, стрекоза? — поинтересовался отец, наблюдая за тем, как я кручусь в прихожей возле зеркала.

— Не знаю, пап. Я планирую хорошенько отдохнуть, так что вряд ли вернусь рано, — я никогда не юлила и не врала отцу. Между нами давно установился тот уровень честности, когда можно признаваться во всем, не боясь порицания.

— Яночка, чудесно выглядишь. А кто там будет? — беспокоилась Настя, — нормальная компания?

— Да. Все мои друзья из класса.

— И чем вы будете занимать?

— Как всегда, дебоширить, танцевать до упаду и орать песни дурными голосами, — усмехнулась я, заметив, как сводный придурок поднимается по лестнице на второй этаж.

Ему-то точно не грозил интересный воскресный вечер. Ничего пусть посидит у себя в конуре, почитает книжки, подумает о своем поведении.

— Ох, Яна. Получишь ты у меня когда-нибудь, — вздохнул отец, целуя меня в лоб.

— Поздно пап, я уже большая. Не переживай, так просто в обиду себя не дам.

— Поговори мне еще тут. Большая она. Приедешь туда — позвони, обратно соберешься — позвони.

Я знаю, что он не ляжет спать, пока дочь не вернется домой. Будет ждать, гипнотизируя телефон, чтобы в случае чего прилететь на помощь. Папа, такой папа.

Распрощавшись с родителем и Настей, я вышла из дома. Такси уже ждало у ворот. Голубая иномарка с красивыми номерами, за рулем — Сонька, моя старая приятельница. Ну как приятельница. Боевая бабенка, лет сорока пяти, с которой мы однажды пересеклись на общих интересах, да так и продолжили общаться.

— Привет, Ян. Куда тебя? 

— К Семену.

— О, кто-то сегодня идет в отрыв? — усмехнулась она, лихо стартуя с места.

— Очень на это надеюсь, — я накинула ремень безопасности, достала из сумочки зеркало и еще раз проверила все ли в порядке.

Глава 6

POV Янка

Макс с грацией молодой рыси выскочил на сцену, подошел к турнику и сходу начал подтягиваться. Быстро, четко, будто вообще не чувствовал собственного веса. Удивленный народ быстро пришел в себя и начал хором считать, причем с гораздо большим рвением чем для всех остальных претендентов. Ершов их цапанул, то ли своей снисходительной уверенностью, то ли внезапными черными крыльями, то ли какой-то дикой энергией, хлещущей через край в каждом движении. Они прониклись, заинтересовались, почувствовали азарт, я же почувствовала приближение адского геморроя.

Господи, он вообще устанет когда-нибудь? Остановится? 

Я стояла среди толпы, прижимая к груди старый свитер и не могла оторвать взгляда от его рук. Максим чем-то занимается? Легкой атлетикой? Борьбой? Конечно занимается, глупый вопрос. Такого тела лежанием на диване не добьешься. Такое делают упорно, планомерно, кайфуя от самого процесса и не планируя скрывать от чужих глаз. 

Ощущение приближающегося Армагеддона усиливалось с каждым сокращением красивых бицепсов. 

Зря я его сейчас раздраконила. Очень зря. Он теперь из принципа, назло мне всех уделает. Даже Меньшов вон перестал выпендриваться и теперь смотрел с одобрительным интересом, наверняка уже прикидывая, как затащить новенького в школьную сборную. И бить морду, похоже, Ершову уже никто не собирался. Все в восторге, кроме меня. Мне наоборот тошно, аж заломило виски так, что перед глазами заплясали черные пятна, но сколько бы я ни пыталась заставить себя отвернуться, взгляд как прикованный следовал за ним, жадно хватал детали.

— Так, приятель, — вмешался Семен перед вторым заходом, — Мы уже все рассмотрели твое пузо, давай-ка спиной.

Макс молча развернулся спиной к залу, и все загалдели с новой силой. Проклятые черные крылья. Они стелились по спине, спускались по плечам, завораживая своим танцем. Я даже дышать перестала, вцепившись сведенными пальцами в его свитер, только сейчас заметив, что он хранил запах Макса. Ненавязчивый свежий аромат, не одеколона, а геля для душа, пробирался куда-то внутрь, на подкорку, раздражая и без того расшатанные нервы.

Число претендентов на победу стремительно уменьшалось. Восемь, четыре. В полуфинале вылетел Меньшов. Последняя двойка – Макс и какой-то парень из Семкиной компании. Оба сильные, гибкие, жилистые, жали как ненормальные, под дикие вопли остальных.

Незнакомый парень первым разжал пальцы. Уперся ладонями в колени, пытаясь отдышаться, потом махнул рукой и отошел в сторону. Ершов продолжал подтягиваться. Тело блестело от пота, темные волосы прилипли ко лбу, но он не останавливался, решив поставить эффектную точку в этом соревновании. Чертов позер!

Мне хотелось, чтобы он сорвался, рухнул на пол и не мог пошевелиться, а все бы тыкали в него пальцем и ржали. Но увы, мечтам не суждено было сбыться. Решив, что на сегодня хватит, Макс легко спрыгнул на пол, вскинул кверху кулаки и победно завопил. Народ завопил в ответ. Энергетика хлестала через край, доводя до исступления, заставляя волосы на затылке вставать дыбом.

Я гудела, как натянутая струна, дышала так, будто это не он, а я отжималась как заведенная. Ноги сами сделали шаг навстречу…

Из толпы выскочила Ирка и с диким визгом бросилась к нему на шею. Обхватила руками лицо и впилась бесстыдным поцелуем в губы. Макс не оттолкнул, не остановил, наоборот под восторженное улюлюканье толпы подхватил ее за задницу, оторвал от земли, закружил, целуя в ответ.

В этот момент я отчаянно завидовала Иркиной смелости и чувствовала себя капец какой несчастной.

Вокруг народ, всем весело, а я будто одна, за стеклом от всех остальных. Стою и никто меня не видит, не слышит, не замечает. Никому нет до меня дела. Все там, на сцене с Ершовым, упивающимся своей победой. На меня он даже не смотрел, не искал взглядом. Скорее всего, уже успел забыть о моем существовании, а я не могу отвернуться, все смотрю, прижимая к себе несчастную тряпку.

Какой-то полупьяный лось задел меня локтем, проталкиваясь ближе к сцене, и даже не извинился. Этот чувствительный толчок подействовал на меня не хуже электрического разряда, привел в чувство.

Какого хрена я стою и как дура на него пялюсь?

— Иди ты к черту, — прошипела в сердцах, и начала продираться сквозь толпу.

Выбросила в мусорное ведро идиотский свитер и, решительно направившись к выходу, набрала номер Соньки. Пусть забирает. Мне здесь больше нечего делать. Хватит. Навеселилась.

— Привет, Яна! — отец привычно ждал моего возвращения, — как все прошло?

Тошнотворно. Отвратительно. Премерзко. А вслух:

— Как всегда. Ничего особенного.

— Все в порядке? Ты какая-то не такая.

— Ногу натерла, — пожаловалась я, — огромную мозоль. Еле доковыляла обратно.

Ну вот, докатилась. Вру отцу.

— А, Максим где? – Настя, оказывается, тоже не спала. Она вышла к нам, бросила встревоженный взгляд на дверь за моей спиной, видать ожидая, что ее дорогой сынок явится следом.

— Максим? – мне хотелось сказать про него что-то гадкое, но я не стала. Это как-то убого, по-детски. Тем более в глазах Насти я увидела неподдельную тревогу не только о нем, но и обо мне. Это было странно, непривычно, и я поняла, что не хочу впутывать родителей в наши разборки, — он с ребятами остался.

Глава 7

POV Янка

Настя все-таки не выдержала и следующим вечером, когда Макс наконец соизволил вернуться домой, устроила ему такой разнос, что дома даже стены тряслись. Она настолько завелась, что не стала уводить его в тайное место, чтобы тихонько высказать свои претензии, а устроила разборки прямо у порога. 

Он сначала пытался спорить, отстаивать свою точку зрения, но разозленная мать перла как паровоз и попросту смяла его сопротивление. Даром, что до плеча ему только доставала, внутренней силы в ней было гораздо больше.

Под конец Макс стоял, втянув голову в плечи, краснел и откровенно обтекал, не зная куда деваться. Я даже не знаю, что больше бесило дорогого братца. То, что его отчитывают как малолетнего сопляка, или то, что я стала свидетелем скандала. 

Я тихонько стояла у дверей, прислонившись к прохладному косяку, и откровенно наслаждалась моментом, будучи целиком и полностью на стороне Анастасии Сергеевны. Злорадствовать не хорошо, но именно этим я и занималась, внутренне торжествуя от какой-никакой, но справедливости. Ершов бросал на меня такие лютые взгляды, что я бы, наверное, испугалась… если бы так сильно не веселилась.

— Ты понял меня, Максим? В школу, из школы. И все. На этой неделе больше никуда не выйдешь! Наказан!

— Мам, да что ты меня, как маленького!

— А какой-ты? Куча лет — мозгов нет! — припечатала Настя, — К тебе по-хорошему — ты наглеешь! Тебя просишь, как взрослого — ты начинаешь творить, не пойми что. Вроде здоровенный вымахал, а ведешь себя как ребенок.

— Мам!

— Я все сказала. После уроков сразу домой. Только попробуй завтра задержаться! Я буду лично водить тебя в школу. За руку! Ты меня знаешь.

Макс насупился, а я представила, как мама за руку приводит его в класс, и чуть не засмеялась во весь голос. В последний момент только успела губы поджать и тихо хмыкнуть, за что получила очередной убийственный взгляд.  

— Все иди к себе! Переодевайся, и чтобы через пять минут в столовой был.

— Я не голоден, — пробасил он.

— А мне все равно! — Настю уже было не остановить, — я готовила ужин для всех, так что будь добр, прояви уважение к моему труду. Иначе всю следующую неделю будешь готовить сам!

Багровый Максим стрелой взметнулся вверх по лестнице, Анастасия Сергеевна проводила его грозным взглядом, потом прикрыла глаза рукой и измученно застонала. Бедная. Как мне было ее жалко. Любит она своего обормота, а он ей нервы мотает, свин неблагодарный.

Через пять минут Максим действительно спустился к столу. Сел с краю, хмуро склонившись над тарелкой, и до конца ужина так и не поднял от нее взгляда. 

Отец предупредил, что задержится на работе допоздна — у него подготовка к ответственной поездке, поэтому ели втроем. В напряженной обстановке, молча. Очень неуютный вечер получился. Зато радовало, что Макс наконец дома. Правда после ужина он сбежал в свою комнату, заперся и больше носа не показывал, но я все равно была довольна и постоянно улыбалась.

Следующий день начался с очередного неприятного сюрприза. Внизу на главном стенде вывесили рейтинг претендентов на титул «король и королева школы». Традиция такая у нас — голосования устраивать. В течение последнего года обучения все выпускники попадали в список претендентов на корону. И раз в две недели старосты каждого класса проводили опросы, потом школьные активисты подчитывали голоса и вывешивали на доску почета.

Сегодня как раз было обновление рейтинга, и теперь народ толпился и бойко обсуждал результаты. Я подошла ближе и, бесцеремонно протиснувшись между девятиклашек, привычно нашла свою фамилию на вершине списка. В этот раз на первом месте. Мы с Иркой периодически выталкивали друг друга с пьедестала, изредка между нами влезала Катька, и еще реже кто-то третий.

У парней на первом месте неизменно был Меньшов. Но когда я скользнула взглядом вниз, то обнаружила на седьмой строчке Максима.

Обалдеть. Ершов всего две недели как оказался в нашей школе и уже в десятку фаворитов влез. Вот наглец!

— Кто там первый? — к стенду протолкнулась Юлька Озерова из параллельного класса, при этом сильно задела меня плечом и даже не обернулась. Стерва! Вечная активистка и подхалимка, готовая угождать всем учителям без разбора. Противная девка. Мы ее терпеть не могли, но она была настолько непробиваемая, что плевать хотела на всех нас вместе взятых, — фуу, опять Белецкая. Скукотень! Неужели достойных кандидатов нет?

Под достойными кандидатами она, наверное, понимала себя, но еще ни разу не вошла даже в первую десятку.

— Фигня, — она махнула рукой и ушла, а я скривилась и показала ей вслед язык.

— Сама ты фигня, — прошипела и пошла к своему классу.

В ожидании первого урока наша компания, как всегда, оккупировала лучший подоконник, и была занята обсуждением предстоящей вечеринки в новом клубе. К моему огромному недовольству, Ершов тоже был здесь и сегодня выглядел на удивление опрятно. Кардинальная смена имиджа: никаких тебе растянутых свитеров, лохматых волос, висящих джинсов. Будто я выкинула шкурку от гадкого лягушонка, и на его месте появился настоящий принц. Прямо как в сказке. И если бы я не была в курсе, что он редкостный гад, то подумала бы, что передо мной стоит приятный парень. Даже красивый. И улыбка у него такая…хорошая…с ямочками на щеках.

Глава 8

POV Янка

— Справитесь?

— ??? — я подняла непонимающий взгляд на Настю.

С соображаловкой сегодня было туго. Простуда отступила, но я полночи видела непонятные сны: то от кого-то бежала, то кого-то догоняла, то была большой розовой лягушкой, прыгающей по лугу на пуантах. А еще мне снились поцелуи. Обжигающие, острые, с соленым привкусом слез, совсем не такие, как с Меньшовым. От них кружилась голова, колени становились ватными и дыхание сбивалось, а когда просыпалась — накрывало непередаваемое разочарование, выжигающее все внутри. Кто был тот таинственный незнакомец из сна — я так и не увидела, но подозрения были, и от них становилось тошно.

— Ты еще не проснулась что ли? — улыбнулась Настя, — я говорю, твой отец позвал меня вместе с собой в командировку. Два дня без нас продержитесь?

Меня будто кипятком облили, с ног до головы, а потом ледяную прорубь скинули. Два дня? Наедине с Ершовым? Кто-нибудь, верните мой кислород!

— Попробуем.

— Я наготовлю вам всего. Первое, второе, компот. Только ешьте, — она взволнованно кусала губы, и не подозревала, что волнуюсь в миллион раз больше.

— Когда вы уезжаете? 

— В среду, с самого утра. Отправим вас в школу и помчимся. Вернемся в четверг. Нормально все будет?

Я ж откуда знаю нормально или нет! От одной мысли, что кроме нас двоих ночью в доме никого не будет, мне становилось не по себе. Не страшно, но настолько волнительно, что пульс разогнался до максимума.

— Найдете чем себя занять? — не унималась Анастасия Сергеевна.

— Да. Конечно, — приходилось стараться, чтобы голос не дрожал, — с утра школа, потом у меня репетиторы до самого вечера. Максим…думаю, тоже скучать не будет.

Она с сомнением кивнула:

— Присмотришь за ним если что?

Боюсь, он уже вышел из того возраста, когда были нужны няньки и воспитатели, но на всякий случай киваю.

— Кстати, — я потянулась за булочкой, — где все?

Настя расцвела в смущенной улыбке и в полголоса произнесла:

— У них сегодня «мужской день».

— Это как? 

— Слава с утра взял Максима под крыло. Сначала снег позвал чистить, потом в гараже чего-то ковырялись, потом в тренажерный зал спустились. Я не лезу. Пусть общаются. Очень надеюсь, что найдут общий язык, — она подняла обе руки со скрещенными пальцами и с надеждой посмотрела на меня, — хоть бы, хоть бы.

— Ммм, — протянула я, задумчиво кусая булочку, — хоть какой-то толк от этих тренажеров будет. А то стоят, пылятся.

После завтрака я помогла Насте навести порядок, немного посидела в гостиной, а потом пошла к себе. Мне нужно было побыть одной, разобраться со своими сумбурными мыслями, которые все как одна крутились вокруг скорого отъезда родителей. Что же будет? У меня даже дыхание обрывалось, стоило только представить…

С дыханием стало совсем плохо, потому что из ванной комнаты навстречу вышел Максим. С взъерошенных мокрых волос вода стекала на белое полотенце, небрежно наброшенное на плечи. Он был босой, в одних спортивных черных брюках, каким-то чудом державшихся на бедрах так низко, что были видны косые мышцы и темная полоска волос, идущая от пупка вниз.

Только не пялиться! Только не пялиться! Ни на кубики пресса, ни на проклятый пупок, ни на рельефную грудь! Вообще никуда! Я кое-как заставила себя не опускать взгляд ниже его плеч… Плечи тоже красивые, так и хочется прикоснуться. Капец!

— О, а вот и сестренка проснулась! — усмехнулся он, единственной фразой ломая мой внутренний покой, — как голова? Болит? Хреново выглядишь. 

— Иди ты к черту! — я метнулась к двери.

Ершов рассмеялся и перегородил дорогу.

— Куда торопишься?

— От тебя подальше! Отойди.

— Как скажешь, — он отступил, но стоило мне шагнуть к двери, как в нее уперлась крепкая рука. Сначала с одной стороны, потом вторая — с другой.

Я стояла, не в силах шевельнуться, чувствуя, как он стоит сзади, смотрит на меня, улыбается. Той самой улыбкой, от которой дрожь вдоль позвоночника и ватные колени.

— Уже в курсе, что родители сваливают? — спросил Макс склоняясь ближе.

— Конечно, — я фыркнула, — то же мне новость.

— Боишься, Белка? — вкрадчиво спросил он.

Я боялась покраснеть до кончиков волос, а еще того, что он услышит, как грохочет мое сердце и догадается о том, какие мысли бродят у меня в голове.

— Мечтай больше! — огрызнулась, отпихивая его от себя.

Ладони тут же обожгло, будто притронулась к раскаленной печке, а Ершов многообещающе подмигнул и ушел к себе, напоследок продемонстрировав черные крылья.

***

Оставшиеся дни до отъезда родителей Максим вел себя примерно. Школа-дом, дом-школа. Я даже засекла его за столом с учебником. Не знаю, читал ли он по-настоящему, или смотрел в книгу — видел фигу, не разберешь, но факт оставался фактом. Мой сводный геморрой притих, и я очень надеялась, что впредь оно так и будет.

Глава 9

POV Янка

Если честно, то Макса я обманула. Стражей порядка я действительно вызвала. Вернее одного, конкретного. Сержанта полиции Алексея Белецкого. Папиного брата. Обычно я старалась не злоупотреблять, но сегодня мне была нужна поддержка, а Леха за меня кого хочешь порвет.

Когда Ершов понял в чем дело, я думала, у него пар изо всех мест повалит, он даже воздух начал ртом хватать, не в силах ничего сказать. Не ожидал парнишка такой коварной подставы с моей стороны. 

К счастью, ему хватило мозгов не спорить с очередным новообретенным «родственником». Он угрюмо выслушал нотации Алексея и под его чутким руководством продолжил уборку. Молча, только играющие на скулах желваки выдавали состояние братца.

Однако не смотря на все его усилия, с утра погром в доме стал еще более очевидным, чем ночью. Наспех распиханный по углам мусор при дневном свете выглядел настолько удручающе, что вместо уроков Ершову пришлось вооружиться веником, совком, пылесосом, швабрами и выгребать дерьмо за своими гостями.

Меня он принципиально не замечал. Не разговаривал и даже не смотрел. Обиделся, бедный, что я его так жестоко наколола. Ничего, потерпит. Он первый начал.

Зато к школе я подъезжала в таком прекрасном настроении, что хотелось петь, танцевать и смеяться. Перед внутренним взором все стояла прекрасная картинка: взлохмаченный злой Макс с тряпкой ползает по полу. Красота.

Оставив куртку в раздевалке, я направилась к стенду, где уже висели новые списки, и привычно взглянула на первые места, ожидая увидеть там свою фамилию. Однако меня ждало шокирующее открытие. Меня не было ни на первом месте, ни на втором и даже на третьем. Как не было и в первой пятерке. И в десятке. 

Я занимала невероятное по своей убогости, позорное одиннадцатое место.

Это какой-то бред! Не может быть! У меня аж руки опустились от увиденного. Открыв рот, я продолжала, как умалишенная пялиться на стенд, раз за разом перечитывая список, в надежде что это какая-то ошибка.

Но нет. Я действительно свалилась ниже плинтуса. Зато у парней на первом месте красовался Ершов, подвинув прежнего лидера Дениса.

— О, народ, мы с Максом лучшие, — голос позади меня принадлежал моей бывшей подруге, на этой неделе возглавляющей список у девочек, — король и королева. Мммм, как прекрасен вкус победы.

Она откровенно злорадствовала, а мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда, потому что со всех сторон кололи враждебные взгляды.

Внезапно стало холодно. Не от того, что от входа тянуло студеным воздухом, и не оттого, что я легко одета, а от чужого внимания. Те, кто еще вчера радостно здоровались при встрече, сегодня смотрели, как на врага народа. Ни улыбок, ни теплых взглядов, словно между нами опустилась ледяная занавеса. 

Не знаю как, но мне удалось сохранить достойное выражение лица. Поправила, сумку, встряхнула волосами и, гордо задрав нос, пошла к лестнице на второй этаж, хотя больше всего хотелось бежать сломя голову. Словами не передать того, как дико колотилось сердце в груди. Моя привычная жизнь рушилась, и я не знала, как остановить этот процесс. Неприятности разрастались словно снежный ком на крутом склоне. Друзья превращались во врагов, столь желанная корона уплывала из рук, куда не плюнь — одни проблемы, и скорее всего дальше будет еще хуже. Они все на стороне Макса, и не простят срыв вчерашней вечеринки.

На первом уроке я сидела одна. Географичка была теткой мягкой, поэтому Ирка отсела на соседний ряд и там хихикала с другими девочками. Причем хихикала явно надо мной, то и дело поглядывая в мою сторону. 

Мне казалось, что уже все вокруг шушукаются, шепчутся только обо мне, о моем провале в голосовании. Ощущение того, что я под куполом усиливалось с каждой секундой, хотелось обхватить себя руками, спрятаться, согреться, но я продолжала сидеть с неестественно ровной спиной и пялиться в учебник, не узнавая букв и не в состоянии прочитать ни единой строчки. 

По расписанию после географии должная была быть физика, но учительница заболела, поэтому нас под крыло взяла класснуха и увела к себе, на химию. В этот раз Ирка осталась сидеть рядом со мной, потому что с Ириной Станиславовной шутки плохи и никакого самоволия она не потерпит. Бывшая подруга демонстративно отодвинулась на самый край, положила между нами пенал, очерчивая границы.

— Так, — классная открыла электронный журнал, — к доске сегодня идут… Егор, — она указала на одну створку классной доски, — закончи уравнение реакций. На вторую половину идет Лена. А с устным ответом Яна.

Услышав свое имя, я нервно дернулась. Для полной радости только этого не хватало, но деваться некуда. Покорно встала, подошла к учителю, взяла тоненькую бумажку с двумя короткими теоретическими вопросами.

Слева и справа за створками доски скрипели мелом одноклассники, а я была в центре, на виду у всех. 

Пялюсь в билет, но чувствую на себе чужие взгляды. Неприятные, злые, мстительные. Почему-то пересыхает во рту, а стук сердца становится неровным, отрывистым. 

Понимаю, что мне нужно собраться, взять себя в руки и не обращать внимания на других, но не получается. Поднимаю взгляд и первым делом натыкаюсь на ухмыляющуюся Ирку, потом на девчонок, которые тоже побывали у меня дома. На Меньшова. На их лицах нет и отголоска прежних дружеских чувств. 

Глава 10

POV Макс

Что-то ни хрена не смешно. Хотя по идее должно бы.

Дверь за Янкой уже пять минут как захлопнулась, а я все смотрел вслед и не понимал, какого лешего сейчас произошло. Почему вместо ожидаемого удовлетворения, я испытываю неуместный стыд и странное желание схватить ту самую лопату, о которой говорил Меньшов и разогнать всю эту ржущую когорту к чертовой матери. С чего бы это?

Я с таким азартом вчера выслеживал сводную сестрицу: подслушал, как она сказала матери, что отъедет ненадолго; тут же вызвал такси, выскочил из дома в куртке на голое тело и тапках на босу ногу. Велел водителю отъехать на пару километров и остановиться на обочине, а когда беха пролетела мимо, пристроился у нее на хвосте. В общем, агент ноль-ноль семь нервно курит в сторонке, со слезами на глазах восхищаясь моим шпионским талантом.

Правда в конце пути меня ждало разочарование. Я планировал раскопать какую-нибудь страшную тайну, а выяснилось, что Янка просто волонтерит в приюте, и не понятно по какой причине делает из этого тайну. Скучно, однако уезжать с пустыми руками не хотелось, поэтому выбрал удачный момент и сделал фотографию.

Уже дома, заперевшись в своей комнате, скинул ее на ноутбук и распечатал, потратив целую пачку бумаги и в ноль высадив тоннер. Потом сидел и долго смотрел на изображение. Янка на нем получилась какая-то уютная, простая, без вечного гонора и надменности. По мне так нормальная фотка, гораздо лучше всех этих однотипных снимков с выпученными губами или откляченой задницей, но остальным точно по приколу будет.

Так и вышло.

Пришел пораньше, как подпольный революционер рассовал свои листовки куда только можно было и стал ждать, наблюдая за реакцией окружающих. Кто-то смотрел на фотографию, пожимал плечами и шел дальше, кто-то вообще не обращал внимания, кому-то даже нравилось и тогда раздавалось одобрительное: «надо же, молодец какая, а я думал, что она совсем дура», а потом пришли наши. 

Первым фотографии заметил Рыжий и, конечно, заржал, как конь, которому под хвост засунули раскаленную кочергу:

— Ребят, смотрите, какой треш! Белецкая-то в бомжи заделалась!

Все начали хватать листы, смеяться, отвешивать нелестные комментарии. В общем делать все то, чего я и добивался. Ирка висла на мне и во всю злорадствовала, потешаясь над бывшей подругой, Денис, получив повод унизить продинамившую его девушку, отрывался по полной. Остальные тоже не отставали. 

Только Катька ни слова не сказала. По-моему, в глубине души она была на стороне Яны, но ей не хватало смелости об этом сказать. Трусливый друг — хуже врага.

Все шло по плану, и вначале я чувствовал себя чувствовал чуть ли не божеством. Вершитель судеб, мать вашу. Немезида в мужском обличье. Хоро-о-ош. Красавец просто.

А потом пришла Яна. Бледная, испуганная, по-детски растерянная. Ее встретили громким смехом и плоскими шутками. И пусть смеялось от силы человек семь — шума от них было, как от целой свары диких псов. Белецкая совсем смялась, посмотрела на меня так беспомощно, так жалко, что внутреннее самодовольство начало стремительно сдуваться, и я едва не ломанулся следом за ней, когда она выскочила из класса.

Идиотизм в чистом виде. Я же все правильно сделал! Наказал зарвавшуюся стерву, сбил с нее спесь, а заодно и фальшивую корону. Все так! Все верно…

Я убеждал себя в этом весь день, без отрыва глядя на ее пустующее место в первом ряду. Янка так и не вернулась. Сбежала, спасовав перед коллективными нападками и дав еще больше поводов для жестоких насмешек.

Денис уже во всю заливал о том, как она сама его преследовала и вешалась на шею, умоляя о любви, а он бедняга терпел и старался быть вежливым, чтобы не обижать убогую. Ирка возмущалась полным отсутствием вкуса у бывшей подруги, хотя еще пару дней назад стонала о том, что у Янки всегда шмотки лучше, чем у нее. Рыжий намекал, что она и к нему подкатывала с непристойными предложениями. Остальные тоже несли какую-то несусветную чушь. Чем дальше, тем хуже. Бред расширялся, словно снежный ком, обрастая все новыми бессмысленными деталями. 

Я слушал и офигевал, даже захотелось кое-кому рот заткнуть, чтобы меньше болтали.

Хотя что я скажу? Сам сфоткал, сам распечатал, сам в школу принес, а теперь на попятный пойду? У виска покрутят и скажут, что я дебил.

А вообще…пошло оно все к черту! Сама напросилась! Не фиг было вести себя, как не пойми кто. Пусть теперь как хочет, так и выгребает. Да, вот так!

Послал подальше ненужные эмоции, а заодно и приставучую Ирку, которая рассчитывала, что после школы я провожу ее домой, и отправился на тренировку. 

Чтобы хоть как-то избавиться от того напряжения, что весь день колючими обручами сковывало грудную клетку, я гонял по залу как бешеный, играл агрессивно, жестко, за что получил нагоняй от тренера. 

А еще чисто случайно заехал Меньшову мячом прямо в морду. Честно слово, не нарочно. Оно само вышло…как раз в тот момент, когда он снова грубо отозвался о Янке.

Домой я возвращался уже поздно вечером. Потный, вымотанный физически, с каким-то странным внутренним трепетом. Приду, а там она. И что дальше? Сказать, наверное, что-то надо? А что? Не знаю.

Глава 11

POV Янка

Что бы хоть как-то выжить в этой эмоциональной мясорубке, я решила расставить приоритеты, сконцентрироваться на главном, а все остальное — по мере поступления.

Шаг первый — добиться участия в конференции. Я всю голову сломала, думая о том, как уговорить Ирину Станиславовну «выпустить меня в люди», вплоть до того, что была готова просто придти к ней в кабинет, лечь на пол и не вставать, пока она не скажет «да».

К счастью, до такой крайности не дошло. Место освободилось само. Левина, сучка, до последнего тянула, а потом выдала банальное «я бы рада, но компьютер сломался». Угу. Как же, сломался. Это дружба наша силиконовая сломалась.

В общем, химичка дала добро, тем более что никто кроме меня и не претендовал на это участие. Одна галочка была поставлена, но проблем от этого лишь прибавилось. Теперь мне приходилось еще больше корпеть над учебниками. Потому что шаг второй — восстановить свое положение в глазах учителей. 

Неважно какие у тебя проблемы. Никто не поставит время на паузу и не станет ждать, когда ты со всем разберешься. Выпускной класс — рубеж, конец целой эпохи, трамплин во взрослую жизнь. Я не для того столько старалась, чтобы упасть возле финишной черты. Не для того упорно боролась с собственными недостатками и проблемами, чтобы в самом финале безвольно опустить руки. 

К сожалению, работы стало больше, а вот сил меньше. Эти энергетические вампиры в школе вытягивали из меня все соки. Я уже не помню, когда последний раз улыбалась или радовалась простым мелочам. Все время как на иголках, как на минном поле. Никогда не знаешь где рванет, и куда ударит. Оказывается, чертовски сложно быть всегда под прицелом, обидно слышать незаслуженные насмешки и давиться беспомощностью. Это угнетает, ломает, мешает нормально дышать. В груди больно, и против воли втягиваешь голову в плечи, в ожидании удара, пытаешься стать незаметной, в надежде, что мучители пройдут мимо и ничего не скажут.

По идее, шаг три — это разобраться со школьной тиранией, расправить плечи и гордо продолжить свой путь. Но тут провал. Полный. Я не знала где взять силы, за что зацепиться, чтобы выбраться из этого болота. Мне нужна была точка опоры, какие-то слова поддержки, что-то что поможет вернуть пошатнувшуюся веру в себя. 

При этом я не могла заставить себя рассказать о своих проблемах другим. Я столько раз хотела поговорит с отцом, с психологом, да хоть с Настей, но слова застревали в горле из-за какого-то иррационального чувства стыда. Мне было неудобно поднимать эту тему, будто это я в чем-то виновата, я что-то сделала не так. Поэтому врала, притворялась, что это все из-за учебы, что переживаю из-за надвигающихся экзаменов, выпускного. Находила тысячу причин, чтобы оправдать свой кислый вид и потухший взгляд.

Тошно. И как положить этому конец, я не знала. Хоть бери больничный до конца учебного года и из дома не выходи, скрываясь от всего мира.

Впрочем, это тоже не вариант. Мой дом давно перестал быть крепостью, в которой можно укрыться от любых проблем, потому что теперь здесь жил их главный источник. Наглый, самоуверенный, упрямый. Агрессор. Он вторгся на мою территорию, разворотил все, не оставив камня на камне. А самое страшное — он умудрился пробраться под кожу, куда-то на подкорку, прочно обосновался в мыслях, запустив когти в испуганно бьющееся сердце.

Даже сейчас, когда он уехал в спортивный лагерь, я чувствую не только дикое облегчение, но и необъяснимую тоску, оттого что нас разделяют сотни километров. Мне не хватает тихих шагов в коридоре, не хватает его запаха, не хватает молчаливых встреч утром на кухне, когда он сонно жует бутерброды, а я давлюсь фруктовый йогуртом. Не хватает хмурого взгляда и насмешливо изогнутых губ. Стоит закрыть глаза, как появляются черные крылья и хочется провести по ним пальцем, повторяя причудливые изгибы линий.

Мне не хватает его.

А заодно мозгов! Потому что только конченая дура, может жевать сопли и скучать по тому, кто испоганил ей всю жизнь.

В день, когда должна была состояться конференция, я осознала ужасную и совершенно очевидную вещь, которая раньше почему-то ускользала от моего внимания. Мне придется выйти на сцену и предстать перед взорами всех старшекурсников, среди которых будут и мои мучители. 

Я представила, как они будут смотреть на меня, выкрикивать гадости, ржать, если ошибусь, и в груди начала расползаться паника. Липкая, неприятная, пока еще слабая, но постепенно набирающая обороты. Мне было страшно, что забуду текст, споткнусь, упаду, сломаю каблук, упаду в обморок, или что еще хуже — начну заикаться.

Почему я не подумала об этом раньше? Зачем влезла в эту идиотскую конференцию? Кому и что я хотела этим доказать?

Ноги не слушались. Молнию на куртке заело. Машина не заводилась. Все было против того, чтобы я шла в этот ад. Но я все равно шла. С обреченной решимостью, как человек приговоренный к смертной казни. 

В том, что будет день Великого Янкиного позора, я убедилась, едва зайдя в школу.

— Вот и Белка пришла, беляшей принесла, — Рыжий пропел так громко, что вся рекреация услышала.

Я дернулась как от удара и едва не уронила сумку, лишь в последний момент, успев прижать ее к боку. Из кармана вывалились леденцы, ключи от машины и пачка салфеток.