Попаданка. Мама для бастарда

Глава 12

Взгляд у Теодора был такой, что я поежилась и послушно посеменила за ним. Того и гляди, если заартачишься, через плечо перекинет, так и унесет со двора. На радость служанкам, которые на неделю обзаведутся поводом для сплетен. Теодор буквально тащил меня за собой, как собачку. За руку, но с таким усердием, как будто на поводке.

Я нервно сглотнула, пытаясь за ним успевать. Хотя глаза у Теодора так потемнели от гнева, словно вел он меня прямиком в пыточные застенки. Если таковые имелись. Проверять на своей шкуре у меня желания не было.

Я ахнула, когда поняла, что тащит Теодор меня совсем не в темницу. А в свой королевский кабинет. Увидев массивный дубовый стол, я некстати вспыхнула щеками. В голову полезло, что в такой ярости Теодор мог бы запросто одним движением смахнуть с него бумаги и чернильницу, толкнуть меня на гладкую столешницу, а потом… Я резко прикусила губу, возвращаясь в «сейчас». Где жаркий секс мне не светил. А пламенный выговор даже очень.

Теодор знатно громыхнул дверью, после чего прошелся взад-вперед по комнате. Казалось, она стала для него тесной.

– И давно у тебя проявилась магия, Дана? Раньше… ее не было, – он немного стушевался, провел ладонью по лицу, будто стирая воспоминания.

Я и так все поняла. Раньше. Когда Дана еще была Даной, а не попаданкой.

– Не было, – кивнула я. – И у меня на Земле тоже не было. Просто там я лечила животных. Не магией, а так… лекарствами всякими, как лекарь, только для животных. Похоже, при перемещении в другой мир это выразилось как-то так… – я неуверенно развела руками. – Я только вчера об этом узнала. Когда на псарне одна из собак заболела, а я ее вылечила случайно.

Я говорила более-менее спокойно. Ведь была уверена, что когда все объясню, Теодор перестанет беситься. Как бы ни так! Он одним текучим движением, как хищный зверь, оказался передо мной. Я попыталась отвести взгляд под его жгучим взором. Не тут-то было. Теодор перехватил меня за подбородок властным и жестким жестом, заставляя снова повернуть к нему лицо.

– А ты не подумала ко мне прийти после этого? – прорычал Теодор. – А не использовать магию направо и налево, голову не включив! Не учили в детстве: не суйся в воду, не зная броду?

Я отскочила на шаг, чувствуя себя до ужаса встрепанной, раскрасневшейся, с до неприличия перепуганным взглядом. Ведь испугалась отнюдь не властных замашек Теодора. А того, как отозвалось мое тело на него.

– Меня учили помогать всем, кто в этом нуждается! Да и собаке, и коню лучше стало! Я им не навредила!

– Конечно, не навредила. Ты себе навредить могла, глупая! Магия – вещь сильная, да опасная в руках неумелых!

Я слышала странное, затаенное волнение и злость в его голосе. Эта смесь кружила голову, отзывалась ноющей тяжестью внизу живота. Ведь обо мне раньше мало кто переживал… тем более такие красивые мужчины. Тем более ни с того, ни с чего! О чем я не преминула сообщить, отмахнувшись:

– Ой, что бы со мной было?

И тут же похолодела от серьезного взгляда Теодора.

В окна кабинета бил солнечный свет. Он отражался в глазах Теодора, но почему-то не давал им ни золотого, ни янтарного оттенка. Сейчас, в игре света, они казались черно-белыми, как в старом кино. Белые дрожащие блики на темном-темном фоне. Я не могла понять, почему зрачки Теодора так расширены. Неужели от того, что я так близко? Теодор взял мое лицо в ладони, одновременно, двумя большими пальцами поглаживая меня по щекам.

Их подушечки были слегка загрубевшими: похоже, король часто управлялся с оружием. Но моя кожа отзывалась на это так, словно по ней провели самым лучшим бархатом. По телу бежали мурашки, а сердце билось часто-часто.

– Если управлять ей не умеешь, то в любой раз выгореть можешь, – заговорил Теодор уже тихо, не скрывая волнения. – Дотла. Совсем.

– Умереть? – едва-едва шевельнулись мои губы.

Теодор кивнул. Он на миг прикрыл глаза, прежде чем убрать руки.

– Что бы я Драго сказал? – снова строго заговорил Теодор, качая головой. – Мы и так с мальчиком только-только говорить нормально начали! А если бы с тобой что? Он меня во всех грехах обвинил бы, что я за тобой не досмотрел, не уберег!

– Значит, дело только в этом… – еле слышно проговорила я, опустив голову. – Не переживай, Теодор. Я буду осторожна. Проблем не создам.

И на что я надеялась? Что Теодор рассыплется в пылких признаниях, подхватит меня под бедра, усадит на свой стол и… И не нужно мне такого счастья! Я резко отвернулась, собираясь уходить. Для меня главное что? О Драго позаботиться. Рядом с ним быть. Вон, дело себе по душе найти хотела: животным помогать… Любовные приключения в мой план и не входили! Но перед глазами все еще стояло лицо Теодора, взволнованное, живое, искреннее. Я стиснула зубы, отгоняя этот образ, и направилась к двери.

– Нет, не только в этом! – прорычал Теодор, как зверь, сорвавшийся с цепи.

Он перехватил меня за руку, рывком разворачивая к себе. Я не успела опомниться, как Теодор запечатал мои губы поцелуем. Жарким, откровенным, передающим весь страх за меня… Я чувствовала эту горячность. В том, как губы Теодора терзали мои. В том, как его язык бесстыдно размыкал их, вторгаясь глубже. А сильные руки держали за талию, с нажимом скользили по спине. Пальцы Теодора были поджаты, словно когти хищника, и каждое касание высекало из моего тела новые мурашки, новые искры желания. Он напрочь лишал меня воли к сопротивлению.

Я попросту таяла в объятьях Теодора. Даже если сначала ухватилась за его одежду, собираясь оттолкнуть. В итоге, это просто осталось последней соломинкой, не дающей окончательно обмякнуть в его руках.

Опомнившись, я отстранилась первая. Щеки пылали. И так все болтали, что я любовница Теодора. Анисья в первую очередь!

Теодор отвел взгляд, тихо выдыхая. Хотя глаза у него до сих пор были шальные, а голос – хриплым от желания.

– Прости, Дана. Я найду тебе наставника, который тебя всему научит. И будешь лечить своих зверей, ежели захочешь. Только безопасно для своей жизни. Все будет хорошо. Я и сам маг, знаю в этом толк. Просто… лучше мне самому тебя не учить. Слишком тянет нас с тобой. А я давно зарекся, что ни одну женщину в свое сердце не впущу. После того, как Дана другого выбрала.

Теодор усталым жестом, будто вымотавшись бороться с собой, провел ладонью по волосам, отводя их назад с лица. Он отошел в сторону, к окну, а я вдруг не выдержала, ухватила за локоть.

– Не просто так она выбрала!

У меня закружилась голова. Я сама не поняла, как провалилась в воспоминания Даны глубже, чем нужно.

***

Дана стояла недалеко от сеновала, провожая взглядом белого коня. Пока не превратился он в красную точку вдалеке – вот как виднелся издали плащ Теодора. Перед глазами все мутилось, туманилось. Закатное, уже залезшее бочком за горизонт солнце спряталось за деревья, протянуло по земле длинные тени. Нужно было возвращаться в деревню. Отца Дана только недавно схоронила, братьев-сестер, как и другой родни, у нее не имелось. А теперь и любимый уезжал в края далекие по делам королевским.

– Возвращайся скорее… – прошептала она вслед, прижав ладони к груди.

– Думаешь, вернется к тебе Теодорушка твой?

От нахального, прямо-таки искрящегося дерзостью голоса Дана вздрогнула. Она резко обернулась. В дверном проеме сеновала стоял Милад, прислонившись к нему плечом, поигрывая каким-то колоском в уголке рта. Но при виде Даны бросил его на землю, ухмыльнулся нехорошо. Первый деревенский красавец. И хотя девкам строго-настрого говорилось честь свою до свадьбы беречь, знали, что как минимум обтискал он полдеревни! Только в последнее время Милад крепко положил глаз на Дану. Она отступила на шаг, испуганно выдохнув:

– Что ты здесь делаешь?!

Милад одним резким движением бросился вперед, перехватил за запястье. Дана ойкнула от того, как он рывком притянул ее поближе, не дал сбежать. Улыбка, широкая, наглая, стала еще увереннее.

– Куда же ты бежать собралась, Данка? Тебя я тут поджидал! Знал, что на сеновал бегаешь миловаться с этим своим… королем, – Милад поморщился. – Думал образумить тебя, девку глупую! Что обрюхатит он тебя и имя твое забудет, женится на какой-нибудь королевишне! Кто же знал, что вы и так тут прощаться будете?

Застыдилась Дана. Еще вчера с Теодором на этом самом сене… но стыдно и вспоминать, когда охальник этот так смотрит, взглядом не только раздевает, да и раскладывает!

– Не первый раз уже говоришь мне все это! – Дана встряхнула головой, между лопатками качнулась длинная тугая коса. – Наслушалась уже! Хватит за мной по пятам ходить, как пес!

– Пес, значит? – прошипел Милад.

Глаза его, зеленые, как чешуя змеиная, нехорошо сверкнули. У Даны оборвалось сердце. Казалось, сам дьявол посмотрел на нее с донцев расширенных зрачков. И самое страшное, что дьявол не злой, а жаждущий. Милад перехватил Дану за плечи, вталкивая внутрь. Она попыталась было рвануться обратно, но он захлопнул дверь сеновала, а ее прижал к деревянной стене лопатками. Дана протестующе замычала, ощутив на своих губах чужие. Именно, что чужие! Не нежные Теодора, а властные, напористые, пересохшие, будто Милада иссушил его собственный огонь дотла, до безумия.

– Пусти! – сдавленно пискнула Дана, попыталась оттолкнуть.

Милад перехватил одной рукой ее запястья, второй – косу. На глаза навернулись слезы, пришлось запрокинуть голову. Открыть шею для горячих, почти болезненных поцелуев, оставляющих отметины.

– Что? Не король я? – задыхаясь от ярости, от ревности, от поцелуев частых, шептал Милад. – Этим тебе не люб? Что золотом осыпать не могу, что во дворец не приведу? Только уехал он, Данка, навсегда уехал! Вот увидишь! Когда вернется, и думать о тебе забудет! На ровне женится! Не выбирают короли девок деревенских, не в сказке живем! А мы с тобой… хочешь, хоть на той неделе обвенчаемся! Заживем, увидишь! Я же лю…

Пока Милад говорил, его ладони жадно и жарко скользили по телу Даны. Она вырывалась, как могла, но что хрупкая девушка против такого молодого, крепкого, сильного зверя? Иначе Милада было и не назвать, так одурел! Отбиваясь, Дана случайно попала по его лицу. Будто пощечиной… будто в ответ на недосказанное признание, расцвели царапины на щеке. Милад на миг замер, а Дана выпалила:

– Отпусти меня! Пусти! Я люблю его!

А дальше… как с цепи он сорвался.

– Зато он тебя не любит! А я – да! И докажу тебе!

Странный способ доказать Милад выбрал. Завалил он Дану на сено душистое, даже теплое еще после солнечного дня. Сильные ладони зашарили по груди, по ногам, задирая ткань, путаясь в ней. Дана извивалась, пыталась вырваться, а Милад… будто утешал ее по-своему, по-больному как-то. Когда губы его оставляли бесчисленные поцелуи на лице, на шее, на ключицах, показавшихся из разорванного выреза. А он шептал, как безумный:

– Что ты, глупая? Не нужна ты ему! Мне нужна! Хорошо тебе со мной будет!

Хорошо не было. Было больно и страшно, и обидно до слез, и гадко до дрожи, что кто-то, кроме Теодора, коснулся. Когда опомнился Милад уже после, то нашел на сеновале чей-то жилет старенький, набросил поверх разорванного платья Даны. Трясло ее. Только не от холода.

– Не реви, Данка, – Милад неуклюже приобнял ее за плечи, – женюсь на тебе, не боись.

Он даже попытался поцеловать в макушку, в запутавшиеся волосы, в которых забилось сено. Дана вскинула взгляд залитых слезами глаз. И кажется, кричала что-то, гнала от себя… сама слов не запомнила. Да только Милад отшатнулся и сам ушел, низко понурив голову. Сам, как больной.

Пытался Милад приплестись к ней домой, как пес побитый. Раз, второй не пустила, еще и дверь подперла, да всю ночь не спала, дрожала. А в очередной, когда уже месяца два минуло, если не больше… распахнула дверь, бледная, как смерть. Дана отступила назад, пошатываясь, Милад аж испугался. Бросил нарванные полевые цветы прямо на пороге, подхватил ее, усаживая на лавку, прикрывая дверь за собой.

– Что с тобой? Заболела, небось?

– Не заболела, – горько улыбнулась Дана. – Понесла я, Милад. Ребенок у меня будет.

– От меня? – прошептал Милад, опускаясь на колени перед лавкой, беря в свои руки заледеневшие ладони.

Дана отдернула их, пряча лицо в руках, заливаясь слезами. Все знали, как обсуждают гулен, которые без мужа в подоле принесли! А она еще и сирота. Защитить некому, позаботиться тоже. Как самой ребенка прокормить, как с хозяйством справиться? Жизнь крестьянская, она сложная!

– Вот дура! – рявкнул Милад, ударяя кулаком по лавке рядом с Даной так, что она вздрогнула. – Что ты удумала себе?! Чего мне не сказала?! Завтра же в церковь пойдем! Что я, дитя своего не выращу, если бог нам его послал?! Своего же, Дана?

Последние слова он произнес тихо-тихо. Дана сделала вид, что не услышала. Ведь в сердце затеплилась надежда, вдруг и правда от Теодора этот ребенок. Если от него ни весточки, если позабыл ее, то пусть хоть подарок последний останется. Дитя от него под сердцем.