Попаданка пятого уровня или моя Волшебная Академия

Глава 1

ГЛАВА 1. Когда заходишь в подъезд, берегись, можешь выйти в другой мир

Интересно, сколько лет дают за убийство целой группы студентов? Немаленькой группы, в тридцать три человека… Цифра-то какая знаковая…

Сложишь – и получается дьявольская шестерочка…

Так язвительно думала я, устало бредя с работы домой в тот злополучный зимний вечер. На хмуром небе одна за другой неторопливо зажигались звезды. А, следом, возле домов, словно бы вторя им, вспыхивали ослепительные жемчужины фонарей.

И даже они меня раздражали.

Не мудрено! Денек выдался хуже некуда. Экзамен у полностью платной, а, значит, самой элитной и самой ленивой группы в ВУЗЕ. Эти дети не то чтобы предмет выучить, подержать в руках учебник уже считали тяжким трудом.

Обнаружить у них хотя бы крупицу знаний – целое искусство, под стать колдовству. Нужно очень долго задавать наводящие вопросы и молиться, чтобы они не навели студента на мысль о том, как же хочется чипсов и кока-колы.

К концу экзамена язык едва ворочался, голова гудела, как чугунный котел, а спина адски болела от многочасового сидения. Сил не хватало даже на то, чтобы злиться. Досадовать на судьбу и почем зря ругать составителей расписания, подсунувших мне этих студентов.

Про свой любимый аттракцион, под названием «заполни десять ведомостей от руки и отвези в корпус на другом конце города», я уже вообще молчу.

Погодка тоже не подкачала.

Метель сбивала с ног и швыряла в лицо снежинки. Они кололись и упорно забивались под ворот дубленки, как бы отчаянно я ни куталась. Приморозило знатно – щеки и нос щипало, а руки не согревались даже в двойных варежках.

Асфальт возле нашего дома, покрытый толстой-толстой коркой льда, не посыпали солью, кажется, с самого начала зимы. Ноги скользили, как на катке, так и норовили уехать назад и опрокинуть меня лицом прямо на лед. Нет уж! Дудки! Расквасить нос перед самым Днем Рождения я себе не позволю!

Я торопливо засеменила к спасительному подъезду. Метель возмущенно завыла в ответ, вырвала из-под шапки рыжий локон, облепила снегом и швырнула в лицо. Вот уж спасибо так спасибо. Лед, конечно, полезен для тонуса кожи. Но не до такой же степени.

Я бросила опасливый взгляд на сосульки – они подозрительно позвякивали со всех карнизов. И не решаясь уточнить – это угроза или так, музыкальное сопровождение, нырнула под спасительный козырек над входной дверью. Приложила магнитный ключ к домофону и бросилась в подъезд.

И… меня поглотили темнота и тишина.

Неужели в подъезде разом погасли все лампочки? Вот ведь управляющая компания, прах ее побери! Доберусь до квартиры – немедленно позвоню и выскажу все, что думаю. Четырежды выскажу. Если не проникнутся, закачу лекцию по магнитным свойствам металлов. Наши управдомы всегда принимают ее за отборную нецензурную брань.

Однажды, после такого интеллектуального нокаута, слесарь густо покраснел, спрятал глаза и смущено пробормотал:

– Ну зачем уж вы так? Преподаватель все же. Несу уже я свою маг-нито-стрик-цию… ик…короче ее самую, в подвал. И не надо меня сразу на гистеререзис посылать. Слово-то какое… Я вам еще пригожусь. А на счет точки кури… я бросил, честное слово.

Чтобы добраться до лестницы в целости и сохранности, я осторожно шагнула в сторону и попыталась нащупать рукой ближайшую стену. Ничего. Рука проваливалась в пустоту. Я сделала еще пару маленьких шажков в сторону и повторила попытку. Снова ничего. Пустота. Чертовщина какая-то!

Внезапно в темноте кто-то смачно выругался, и твердая мужская рука дернула меня за ладонь. И… меня засосало в нечто вроде огромной воронки – черной и глянцевой, как «задник» женского журнала. Вот только оттуда не улыбались во все сорок три белоснежных зуба худющие модели.

Некоторое время меня крутило и швыряло так, что казалось – внутренности оторвались и бродят по телу, в поисках выхода.

Выскочила я из воронки на огромной скорости. И почти ослепнув от яркого солнца, из последних сил попыталась затормозить хоть обо что-нибудь. Но до ближайших деревьев не дотянулась, а больше ничего подходящего поблизости не обнаружилось.

Колени подогнулись, подошвы зимних сапог проехались по траве, как по катку. Я дернулась, замолотила руками по воздуху, стремясь удержать равновесие и… больно грохнулась на спину.

Теперь солнечный свет уже не слепил, скорее, выжигал глаза напрочь. Даже пышные кроны деревьев над головой не заслоняли яркие лучи, а только прореживали их изумрудной зеленью.

Вначале я зажмурилась, потом быстро заморгала, пытаясь привыкнуть к неугомонному солнцу. Вокруг разливались разноголосые птичьи трели. Где-то в вышине негромко шелестела листва, воздух, напоенный запахом прокаленной хвои, хотелось вдыхать полной грудью.

Стоп… Лес? Лето? День?

Неужели я так сильно приложилась головой?

Под руками точно была трава. Двойные варежки я потеряла где-то по дороге, и теперь жесткие стебли беспощадно царапали кожу, а мягкие былинки игриво щекотали ладони. В дубленке стало невыносимо жарко. Я слегка приподнялась, расстегнула клепки и вытащила руки из рукавов. Теперь моя «зимняя шкурка» выполняла роль коврика для пикника.

Что самое странное – ни паники, ни ужаса я не испытывала, скорее, любопытство, крепко замешанное на удивлении. Наверное, шок отключил эмоции, или все последние годы – монотонные, одинаковые и несчастливые я только и ждала, чтобы очутиться где-то… Далеко от дома, от той серой, беспросветной жизни и начать все заново.

– Закрыли портал между мирами и ладно, – послышался сзади низкий, грудной мужской голос.

У моего мужа голос намного выше и мелодичней. Но этот… он излучал силу, мощь и чистую брутальность, не побоюсь этого слова… О-о-х… А хозяин излучал все это в тройном размере. Меня обошел и навис скалой громадный… Демон?

Почему я сомневалась в определении? Наверное, потому, что выглядел и одевался он почти по-человечески.

Глава 2

ГЛАВА 2. Наживать друзей нужно сразу, чтобы было кому защищать от врагов

Никогда бы не подумала, что энциклопедия может быть настолько занимательным чтивом. Гораздо более занимательным, чем иное юмористическое фэнтези.

Я провела за книгой несколько часов, до самого прихода Мастгрифа. Даже перекусывала картошкой с блинчиками, не отрываясь от чтения. Даже чай пила, не сводя глаз со страницы.

Первыми «неместными», о которых я прочла, конечно же, были валькирии. Как выяснилось, всего уровней у нас семь. Но начинаются они не с первого, а с нулевого.

Способностей у валькирий масса и все они очень индивидуальны. Целительство, власть над огнем, электричеством, магнетизмом. Дар проклинать и снимать чужие проклятья. И многое, многое другое.

Синий огонек, что выстрелил из моей ладони в лесу, оказался чем-то вроде инициации. Попадая в этот мир, валькирии словно бы рождаются заново, и способности наши раскрываются со страшной силой и с пулеметной скоростью.

Только успевай приспособиться и старайся выжить во время пробуждения собственной магии. Я так поняла, это главная задача начинающих валькирий… Сразу после задачи не сойти с ума от перемещения в магический мир.

В родных «немагических» мирах такие, как я, постигают волшебство десятилетьями. А порой и дольше. Хм… не мудрено, что я до сих пор почти ничего не умею.

Разве что виртуозно и волшебно портить личные отношения и попадать в неприятности. Пока это – главные магические способности, мне доступные.

Про различие уровней я пропустила – энциклопедия клятвенно обещала, что о нем подробно расскажут на курсах.

Среди «неместных» значились и энергеты. Собратьев Резеда, причем, исключительно самых сильных, приглашали из «огненного мира».

Всю планету энергетов сплошняком покрывали вулканы, извержения не смолкали ни днем, ни ночью. И лишь изредка между жерлами, словно гигантские котлы, бурлили горячие моря и текли реки кипятка. Куцые племена энергетов селились в потухших вулканах. А если «дома» вдруг подавали «признаки жизни», срочно переезжали. Успевали не все и не всегда.

Не мудрено, что работу в Академии энергеты воспринимали как манну небесную. В отличие от моих соплеменниц – валькирий.

Про «заезжих клоунов» энциклопедия рассказывала скупо, зато красноречиво. Так прозвали всех полукровок – недовалькирий, недоэнергетов, недооборотней. Как ни странно, они тоже очень даже стремились сюда устроиться. Работа или учеба в Академии давала полукровкам уникальную возможность получить хоть какую-то малую толику способностей и… продлить жизнь. В родных мирах им почти всегда был отмерен обычный человеческий век. Здесь же, каким-то образом активировались волшебные гены, и жизнь полукровок удлинялась, как минимум, втрое.

Мастгриф застал меня за чтением главы про полуоборотней. Уж больно забавными казались описания их превращений. А картинки…

Древнегреческие фантазии на тему кентавров, сирен и даже Ехидны меркли по сравнению с изображениями гибридов.

Владельцы кунсткамер позеленели бы от зависти.

Неужели я увижу это воочию?

– Заинтересовали полукровки? – хохотнул над плечом Мастгриф. – Я тебя познакомлю с парочкой. Возможно, даже завтра.

– Мы им тоже преподаем? – подняла я глаза на демона.

– Нет. Мы не преподаем. Они нечто вроде низшего класса. И преподы у них уровнем пониже. Но зрелище достойно, чтобы до него опуститься.

– А-А-А, – зачем-то протянула я.

– Пошли уже, – нетерпеливо подтолкнул меня Мастгриф, и я едва не «клюнула носом» в стол.

И тут обнаружился еще один побочный эффект занимательного чтения энциклопедий. Я настолько расслабилась, настолько почувствовала себя почти как дома, как бы парадоксально это ни прозвучало, что возмущение манерами демона закипело в груди.

Я вскочила, одернула блузку, вскинула голову и с нескрываемым вызовом выпалила в лицо Мастгрифа:

– Давай для начала договоримся. Ты меня больше не дергаешь. Никуда не тянешь. Не хватаешь и не разворачиваешь. Вообще поменьше меня трогай. А лучше не трогай вообще!

Я думала, Мастгриф разозлится. Но он расхохотался и произнес, без малейших признаков раздражения:

– Вот! Наконец-то, в тебе просыпаются гены валькирии. Думал до конца семестра проходишь, как коза на поводке.

Последнее сравнение почему-то меня добило. Ноздри начали раздуваться, внутри закипала злость. Я всплеснула руками, из них выскочила прозрачная синяя петелька и обвилась вокруг шеи демона. Он охнул, и принялся усердно дышать – петля неминуемо затягивалась.

– Да ладно тебе! – прохрипел Мастгриф – мышцы на его шее вздулись жгутами, лицо побелело. – Я ж сказал. Впредь постараюсь повежливей. Не сказал? Ну так теперь говорю.

Мое возмущение схлынуло – как-то вдруг и сразу. Петля тут же растворилась в воздухе, и мы с Мастгрифом хором облегченно вздохнули. Он потому, что снова смог нормально дышать. Я, потому что понятия не имела  – как управляться с петлей. Не хотелось бы начать работу в новом ВУзе с удушения одного из местных. Пусть даже он грубиян, каких свет не видывал. Не лучший способ подружиться с коллегами и сотрудниками Академии.

– Так мы идем? – на всякий случай демон отступил на пару шагов и сделал приглашающий жест в сторону двери.

– Веди, – решительно кивнула я. – Только я не успела прочесть – что у вас тут за мир. Не дошла.

Мастгриф пожал плечами так, словно я спросила сущую безделицу и поведал:

– Обычный мир, как у вас. Планета Земля. Ну, скажем так, одна из ее версий, – добавил на мой пораженный взгляд демон. – Только вот, как видишь, произошло слияние нескольких миров или измерений. Теперь волшебства тут больше, а порядка меньше.

Отличная презентация, нечего сказать. Даже странно, что меня резко не потянуло домой…

Инфополе неожиданно очнулось и вызвалось дополнить куцие сведения Мастгрифа…

Перед моим взором замелькали поселения. Блистали дворцами, статуями, колоннами и фонтанами претенциозные, густо политые позолотой города в стиле барокко. Издалека напоминали разноцветные чертежи шеренги зданий в виде геометрических фигур. От банальных цилиндров до сложных многогранников, от словно бы вкопанных в землю шаров до уложенных на ней плашмя колец. Тянули к небу острые шпили башен темные, хмурые города в готическом стиле с мрачноватым привкусом раннего средневековья.

Глава 3

ГЛАВА 3. Лекция и практика в одном флаконе для будущих лекторов

Лиас не преподавал, а командовал, как генерал на плацу. И поначалу мы вздрагивали от каждого его приказа. Зато спустя недолгое время навострились запоминать с бешеной скоростью, чтобы приказы эти не повторялись.

И для нервов полезно, и уши реже закладывало. По-моему, собаки Павлова и те медленней схватывали.

Единственным существом в аудитории, совершенно безразличным к резким выкрикам Лиаса, была его змея. С тех пор как тигр положил животное на стол, оно ни разу не сдвинулось с места и не открыло глаз. Будто бы слишком вошло в образ шарфа…

– Эльвира! – окликнул Лиас русоволосую Валькирию четвертого уровня – она неосторожно устроилась на первом ряду. Даже сзади было видно, как ежилась и кривилась худощавая блондинка от каждого приказа тигра.

Вот и сейчас она вся передернулась и вскочила по стойке смирно. Покрутила головой, словно искала у нас поддержки, и бешено заморгала глубоко посаженными серыми глазами.

– Так чем отличаются валькирии разного уровня? – продолжил муштровать Эльвиру Лиас.

– Силой способностей, – отчеканила она, поминутно одергивая узкое черное платье, чуть выше колен. Я начинала беспокоиться за его целостность. – Например, лечение. Нулевой уровень – немного облегчает состояние. Первый, второй и третий – лечат с разной скоростью. Только легкие болезни и слабые ранения. Четвертый и пятый лечат тяжелые болезни и травмы. Шестой и седьмой вытаскивают почти с того света.

– Марина! – «вызвал» Лиас другую валькирию четвертого уровня так, словно она не за второй партой, а, как минимум, в соседней аудитории. – Как определить уровень Валькирии?

– По ауре или цвету метки во время инициации, – зачастила коротко стриженная шатенка, выпучив и без того широко распахнутые карие глаза. Немного полная, но фигуристая Марина отлично смотрелась в темно-синих джинсах и белой рубашке.

Уже ответив, она запоздало вспомнила, что надо бы встать. Вскочила как заполошная и зацепила ближайшее сиденье бедром.

Бумм… Бомм… Бзз.

Кресло с грохотом сложилось и ворчливо задребезжало.

Почти никто не обратил на это внимания. За несколько часов мы полностью свыклись с особенностями Марины. Впопыхах или в задумчивости она непременно что-то задевала и это что-то либо падало, либо громыхало. Уже трижды Марина чуть не опрокинула парту на Эльвиру. Хорошо, Лиас умудрялся всякий раз подоспеть в последний момент. Четыре раза роняла «девушка-катастрофа», как ее прозвали почти все и даже не сговариваясь, тетрадь и дважды – черный кожаный портфель. Я такие только у преподов «старой гвардии» и видела. А сколько раз падала ее ручка! Даже Гвен сбилась со счету.

– Она встала и упало три стула, – шепнула соседка, а Сезан хохотнул.

– А вообще, учитывая радиус поражения, пора сбрасывать Маринку в места дислокации противника, – продолжала язвить Гвен. – Только надо вооружить ее чем-нибудь очень тяжелым и взрывным.

– У нулевого уровня крыльев нет и метка желтая, – отчитывалась, тем временем, девушка-катастрофа. – У первого и второго по одному крылу, а метка серебристая. У третьего – два и зеленая метка. У четвертого и пятого – три и метка либо оранжевая, либо синяя. У шестого и седьмого – четыре. Как будто две сложенные вместе бабочки. У шестого внутренние крылья меньше внешних, у седьмого – такие же. А метка у обоих ярко-рубиновая.

– Игната? Как мы можем видеть ауру? – окликнул еще одну валькирию пятого уровня Лиас. Перекисная блондинка с детскими чертами лица и светло-голубыми глазами степенно поднялась с места. Пыталась казаться грациозной, да и габариты не позволяли вскакивать, как Марина или Эльвира. Игната была самой полной из нас. И все-таки не бесформенной. Монументальной фигурой она очень походила на мою классную руководительницу. Зато неизменно удивленное выражение светло-голубых глаз и слегка выпяченные вперед губы напротив, напоминали о девочке-припевочке. Совершенно разбивали оба образа черная кружевная юбка и розовая трикотажная блузка с оранжевыми цветочками на вороте и манжетах.

– Мы должны попытаться смотреть не на существо, а сквозь него или, наоборот, перед ним, – неторопливо, без выражения, отчеканила Игната низким грудным голосом. – Как на стереокартинки.

– Так, давайте все попробуем! – приказал Лиас. – Делимся на пары. Игната с Биетом. Эльвира с Мариной. А-а-а… – он взглянул на нас, запоздало понимая, что пары из двух валькирий и одного оборотня ну никак не получится. – А вы втроем.

– А я думала все делятся, а мы умножаемся, – не могла не съязвить Гвен. Но Лиас, кажется, выработал иммунитет к ее выпадам. Настолько стойкий, что вообще не замечал их и командовал дальше, как ни в чем ни бывало.

– Все смотрим друг на друга, как сказала Игната. И описываем ауры соседей. Игната про Биета?

– Темно-синяя аура по форме тела. На голове как будто кошачьи уши.

– Нормально для оборотня-пантеры. Лилея про Гвендолин и Сезана?

Я сфокусировалась на точке, перед Гвен, и залюбовалась.

Вокруг соседки медленно, но верно проступили контуры оранжевой девы с тремя крыльями за спиной. Не сказала бы, что они напоминали крылья бабочки. Скорее ангельские. Только внутреннее было едва заметно. И, казалось, стоит Гвен расправить внешние – они накроют и меня и Сезана.

Темно-сизая аура оборотня предсказуемо походила на тень бурого медведя. Усы и когти вместо ногтей прилагались…

– А теперь оценим свою ауру! – скомандовал Лиас, когда мы закончили удивляться чужим. Жестоко он! Только все расслабились… и тут…

Мы с Гвен вздрогнули. Почти невозмутимый, скупой на слова и жесты Биет, нервно повел плечом. Эльвира поежилась и одернула платье так, что оно подозрительно затрещало. Игната выпрямилась, словно шест проглотила. Марина всплеснула руками и стянула резинку с высокого хвостика Эльвиры. Та опрометчиво оставила между собой и напарницей слишком короткое расстояние. Только Сезан сохранял невозмутимость. Неудивительно. Он – местный и привык ко всему.

Глава 4

ГЛАВА 4. Валькирии против демониц или за мужчин и должности надо бороться, даже если тебе их навязывают

Гудок во дворе заставил меня не то, чтобы проснуться – подскочить на кровати на добрые полметра.

Голубые жалюзи на ночь я не задвигала, и яркое солнце заливало комнату, заставив щуриться и быстро моргать.

Ненадолго мной овладела паника. Даже дышать стало тяжело, и сердце тревожно застучало в ушах. Где я? Что это за звук?

Он не прекращался, напротив – нарастал, все больше напоминая соревнование пароходных гудков.

Когда громкость звука стала невыносимой, и я собиралась за неимением ваты заткнуть уши хотя бы пальцами, все стихло. Зато в окно ворвался бодрый голос Тиала.

– Доброе утро Академия! Всем проснуться и приступить к обязанностям.

А Лиас-то, похоже, у ректора учился командовать.

Сколько же сейчас времени? Сюда бы часы, а еще неплохо бы компьютер… Ну да… А еще неплохо бы, чтобы местные демоны, прежде чем хватать преподавателя из другого мира вначале спрашивали его мнение… А еще неплохо бы, чтобы красавчик Резед оказался не таким бабником и нахалом…

Эххх… Если бы да кабы… Это глюки под грибы… Как говаривал один мой студент…

Я вздохнула – узнавать время в новом жилище было решительно неоткуда.

Но хуже всего то, что я так и не получила сегодняшнего расписания.

И вот только я так подумала, в квартиру постучали.

Я вскочила с кровати и бросилась открывать, но у самой двери суматошно притормозила. Вот черт! Я же в пижаме!

Так… а у меня есть замок, чтобы запереться, хотя бы пока не одета?

Стук повторился.

– Это Сезан, Лилея, – пробасили из-за двери.

Еще лучше! Женщину я бы еще впустила. Но встречать Сезана в столь «легкомысленном туалете» решительно не хотелось. Мало ли что он подумает? Вдруг у медведей именно так намекают на то, что неплохо бы поприставать, а еще лучше – довести приставания до логического завершения…

– Я не одета! – зачем-то сообщила я оборотню, а, заодно, подозреваю, и всем в коридоре.

– Тогда постучи в дверь, когда будешь готова. Только не долго. Я принес расписание и хочу провести тебе мини-экскурсию.

– Где? – заинтересовалась я.

– Сначала в твоей квартире, а потом и на кафедре. Так ты постучишь?

Хм… всегда полагала, что стучаться положено тем, кто снаружи квартиры, а не тем, кто внутри. Ну да ладно. Не буду забивать голову пустяками.

– Хорошо, стукну, – согласилась я и метнулась в ванную, подцепив пальцами сменный халат. Проверять – высох ли вчерашний на спинке кресла не возникало ни малейшего желания. А может Сезан объяснит – как тут стирать и сушить? Я не заметила ни стиральной машины, ни веревок, ни вешалки для белья.

И я бы запаниковала. Но шикарный костюм Тиала и не менее шикарный Лиаса, наводили на мысль, что здесь как-то стирают одежду, сушат и, возможно, даже гладят.

Я умывалась и одевалась с такой скоростью, словно рисковала не успеть на экзамен.

Когда студент приходит на экзамен с получасовой задержкой ты понимаешь – либо лодырь, каких свет не видывал, либо сын олигарха.

Но когда опаздывает преподаватель … ты понимаешь – это плохой преподаватель.

Также чувствовала я себя и сейчас. Хотя понятия не имела – опаздываю ли, на самом деле, и если да, то куда именно.

Заправив светло-серую трикотажную блузку в свободные черные брюки, я сочла себя готовой к новостям и неприятностям заодно тоже. На всякий случай обулась в черные кеды. Вдруг придется бегать от стекол или чего-то похуже. Вчерашняя демоница была настроена более чем серьезно.

Немного поколебавшись, я плеснула себе старого чаю, разбавив его кипятком. Заваривать свежий казалось непозволительным временнЫм расточительством.

С кружкой наперевес я постучала в дверь так, словно прошу кого-то впустить меня в коридор.

В комнату пулей влетел Сезан. Его каштановая грива вздыбилась больше вчерашнего, карие глаза лучились весельем и добродушием. Травяная толстовка и брюки цвета хаки перекликались с зеленым пятнышком на правой радужке.

– Так, – воодушевленно начал Сезан. – Давай по порядку.

И без предупреждения бросился к моему письменному столу.

Из нижнего ящика тумбочки медведь извлек такую прорву вещей, что я всерьез озадачилась – не безразмерная ли здесь мебель. А может тут проводят эксперименты по свертыванию пространства?

Первым на столешницу лег новенький темно-синий ноутбук. Вполне себе неволшебный. А уже через несколько секунд с ним соседствовали: набор ручек, два плетеных проволочных стакана для них, пачка бумаги, четыре пульта, россыпь флешек, два фонарика и складное зеркальце…

Ничего себе!

Заметив, как округлились мои глаза, Сезан добродушно пояснил:

– Честно говоря, я не знал, что там лежит. Просто тут всегда подгружают рабочие вещи в этот ящик. Главное – ноут и пульты. Смотри.

Он сгреб со стола бежевый пульт с разноцветными кнопками, очень похожий на телевизионный. Нажал верхнюю – красную с белым кружочком по центру.

Часть стены отъехала в сторону, как вчера случилось с зеркалом, и я увидела очередную нишу со стиральной машиной.

Ура!

– Стирает и сушит. Если надо помыть посуду, только режим поменяй. И используй нижний ящик, а не барабан. Вся химия в ящичке на задней стенке машины, – радостно сообщил Сезан и взялся за другой, синий пульт.

Нажал такую же кнопку, с кружочком.

Свет зажегся во всей квартире сразу. Понажимав другие кнопки Сезан продемонстрировал, что можно включать иллюминацию только в одной комнате.

Накануне я пришла в квартиру не поздно. В комнатах было достаточно светло, чтобы не искать выключатели. Голубые плафоны в ванной зажглись сами, как только я стала наливать воду.

– Кстати, – словно поймал мою мысль на лету Сезан. – Если открываешь кран на кухне или в ванной, свет загорается сам.

Следующий пульт в руках Сезана регулировал работу холодильника. Правда, совсем не так, как я привыкла. Набирая на клавиатуре пульта название блюда, владелец заказывал себе завтрак, обед или ужин. Если заказы не поступали, кухня «телепортировала» в холодильник «стандартный набор». Наверное, вчерашний йогурт был как раз из «этой оперы».

Глава 5

ГЛАВА 5. Война войной, а неприятности по расписанию

– Смешная у вас получилась компания, – злобно хихикнула Маританна и снова подула на указательный палец. Сердце подскочило к горлу, ледяная волна прошлась вдоль позвоночника.

– Пригнись, – вскрикнула я в сторону Гвен. Голос предательски дрогнул, и эхом прокатился по пустому холлу.

Сезан метнулся ко мне, и загородил своим массивным телом. А Гвен и не думала пригибаться, не собиралась убегать. Напротив, выставила вперед руки, и ленты пламени встретили стекла «на подлете». Осколки зашипели и запузырились. Грязная жидкость с тихим звоном закапала на пол, испуская тоненькие локоны серого дыма. Противно запахло жженым стеклом.

Остальные демоницы попытались помочь Маританне. Почти синхронно выставили вперед руки, и стекла полетели в нашу сторону сплошной стеной.

Сезан хотел сгрести меня в охапку и унести куда подальше. Но я выскользнула из его рук, и последовала примеру Гвен – выпустила навстречу осколкам тугую струю пламени.

Ступор, паника, ужас куда-то испарились. Я ощущала небывалый душевный подъем, азарт и какое-то темное, яростное воодушевление.

Остальные валькирии присоединились.

Стена огня и стена осколков столкнулись, затрещали и зашипели.

Черный дым, перья пепла и мерзкий запах наполнили холл.

Глаза и горло защипало, на языке появился едкий привкус гари.

Мы едва отскочили – во все стороны брызнули капли расплавленного стекла, как кипящее масло со сковороды.

Поразительно!

Я будто бы чувствовала себя в родной стихии. Словно всю жизнь сражалась с демоницами и стреляла огнем из рук.

Кап-кап-кап… пшш… пшш…

– Сезанна-а-а!!! – истошный крик высоким женским голосом заставил нас с демоницами отвлечься друг от друга. Как ни странно, среагировали все и сразу. Иссяк поток осколков, погасли огненные струи. Моя исчезла автоматически, я даже не поняла – когда и как.

И только прозрачные кляксы на полу, испещренные тонкими черными прожилками копоти да отвратительный запах, напоминали о недавнем побоище.

Вверх по лестнице бежало странное создание – девушка с одним едва заметным рогом – справа, на лбу.

– Шизара, – презрительно фыркнула в ее сторону Маританна. Я приготовилась снова отражать «стекольную» атаку, но демоницы не торопились возобновить ее.

– Шизара означает полукровка, – шепотом подсказал Сезан. – Наверное, наполовину человек.

– Сезанна-а! – Однорогая всхлипнула, неловко всплеснула руками, и длинный белый балахон ее приподнялся, обнажив босые ноги.

Кажется, девушка выскочила прямо из постели, в ночной сорочке на голое тело.

Ее всклокоченные черные волосы до плеч торчали во все стороны и сбились в колтуны.

Миндалевидные темно-карие глаза, казалось, вот-вот выпадут из орбит.

По бледным щекам струились слезы. Полные, чувственные губы побелели и трогательно вздрагивали.

– Что случилось? – пока все остальные разглядывали пришелицу, осторожно спросила я.

Однорогая снова всхлипнула, шмыгнула и вытерла нос пальцем.

– Сезанна… моя сестра. Ее похитили! Я уверена –  это те самые… ее хотят принести в жертву.

– Еще одна бредовая, – скривила пухлые губы Маританна.

– И не говори! Шизара и есть шизара… зачем их только сюда принимают, – свысока хмыкнула белокурая, откидывая назад волосы.

– Ладно бы брали двор мести, полы мыть, – с откровенной издевкой поддержала ее красноволосая, и снова запустила руки в карманы. Вскинула голову так, что шрам стал очень заметен.

– А ну тихо, курицы! – цыкнула на них Гвен так, что демоницы удивленно приоткрыли рты и выпучили глаза. Ну, точно, как сестры!

Только «лиана» воспользовалась случаем – отступила подальше и потупилась с видом: «А я что? Я мимо шла».

– Ты тут не командуй, – с пол оборота завелась Маритана и выбросила вперед руки.

В нашу сторону прыснули струи воды с кусками льда – острыми, как иглы… Но… не долетели. Замерли на полпути и просто исчезли, словно растворились в воздухе.

– А ну-ка прекратите! – недовольно скомандовал Дарий, размашисто вышагивая из коридора. – Маританна! Заллия! Эклепса! Мальда! Так-то вы встречаете гостей? Так-то вы учитесь не вести себя, как демоницы? Так-то вы добиваетесь уважения коллег?

Демоницы притихли.

Маританна стреляла в меня «лазерным взглядом». Белокурая, видимо, Заллия – она обернулась на оклик – сверлила Гвен исподлобья взглядом «мы еще встретимся». Красноволосая, скорее всего, Эклепса – она вздрогнула, когда Дарий выкрикнул это имя – гипнотизировала Игнату немигающим взглядом в лучших традициях Кашпировского.

И только «лиана» – Мальда с Мариной не смотрели друг на друга, увлеченно изучая стены и пол.

Дарий очутился рядом так быстро, что я не успела даже удивиться.

– Еще одна пропавшая? – сочувственно спросил у однорогой.

Девушка смахнула слезы рукой и по-детски потерла раскрасневшиеся глаза.

– Моя сестра. Услышала ночью громкий шум в коридоре общежития. Говорила я ей – не ходи туда, заткни уши и спи. Но она пошла. И не вернулась. До сих пор.

Дарий в два шага очутился рядом с однорогой, приобнял ее за плечи и развернул к лестнице.

– Мы разберемся, я обещаю, – произнес очень мягко, наклонившись к уху полукровки. – А пока иди, приведи себя в порядок. Сегодня можешь пропустить занятия. Зайдешь потом ко мне, получишь разрешение. Хорошо?

Однорогая подняла на Дария глаза – ее влажные длинные ресницы трепетали, как крылья бабочки:

– Точно найдете? – спросила с надеждой.

– Приложу все усилия, – твердо пообещал Атлант, не скатываясь на пустые заверения.

Девушка обняла себя руками и начала медленно спускаться по лестнице.

– Все за мной! Заседание почти началось, а вы тут отношения выясняете, – ругнулся Дарий в нашу сторону. Крутанулся на пятках и направился в тот коридор, из которого появился.

Демоницы вырвались вперед, и почти поравнялись с Дарием. Мы решили не обгонять их.

Глава 6

ГЛАВА 6. Лекция с пыхом, со страхом и с эффектом неожиданности

 Наша с Гвен первая лекция должна была состояться в главном корпусе.

Притормозив под набедренными повязками каменных мачо, приятельница многозначительно ткнула пальцем вверх. Я начала всерьез опасаться скабрезной шуточки в духе Гвен. Все-таки вокруг сновали студенты всех мастей и рас. И весь мой немалый преподавательский опыт настоятельно не советовал будоражить гормоны молодежи столь нескромными пассажами. Но Гвен хихикнула, продолжила путь и словно бы невзначай проронила:

– А ты заметила, что у них на статуях, фресках и барельефах ни одной женщины?

– Заметила, – кивнула я, разминувшись в дверях с тремя оборотнями-пантерами.

– Я думаю, это чтобы не смущать полуголых бруталов. Все ж-таки набедренной повязкой многого не скроешь, – хмыкнула Гвен. Сезан закашлялся, вырвался вперед, и жестом позвал нас на лестницу.

– Слушай, – решила я перевести мысли приятельницы в более целомудренное русло. – А как мы физику-то преподавать будем? Ты ж математик.

Гвен гордо вскинула голову.

– Обижаешь, – притворно надула она губы. – Вообще-то я и физику преподавала. Правда, давно и недолго. Потом решила – математику и информатику проще. Записал на доске кучу никому, кроме тебя, непонятных формул и гордо удалился в туман. А тут ведь надо объяснять законы, процессы. Упорно и долго. Игнорируя выражение лиц студентов. А оно такое… Словно они тоже очутились в этом мире. И никак не могут поверить, что видят демонов и оборотней воочию. Или того хуже. Словно они очнулись в концлагере, и ты с чувством, с толком, с расстановкой рвешь бедолагам ногти и выкручиваешь суставы. А решение задач? Какой садист его придумал? Целую пару решаешь, решаешь… И студентов к доске вызываешь либо, чтобы потешить извращенное чувство юмора, либо чтобы наказать за шушуканье. Но нас-то двое. А что это значит? А это значит, хотя бы один человек в аудитории будет смотреть на каждую из нас глазами нормального размера. А не с чайные блюдца величиной.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть.

– Оптимистки, – обернулся в нашу сторону Сезан и криво усмехнулся. – Вы забыли, что некоторые местные студенты могут еще и волшебные трюки выкинуть. Стеклами закидать, огнем пульнуть, кипятком или лучом света. Кстати! – он посмотрел на меня со странным выражением лица. – Если что, я ведь могу и остаться. Вдруг вам понадобится помощь?

– Спра-авимся, – отмахнулась Гвен. – На стекла спросим – какова скорость полета и можно ли трением пренебречь.

– На огонь спросим, какая температура в струе, в Кельвинах, – подключилась я.

– А про луч света вообще, как спросим, сколько там квантов! Потребуем посчитать поштучно! Вручную и немедленно! – подхватила эстафету Гвен. – На этом вопросе у меня студенты подвисали на несколько лекций вперед. Пока не забывали, как страшный сон.

– А про кипяток вообще просто, – закончила я. – Особо буйных я любила озадачивать вопросом. А какова температура кипения воды на вершине Эвереста?

Сезан посмотрел на меня непонимающим взглядом.

– Гора такая в нашем мире, – беззаботно прощебетала Гвен. – Высота под девять тысяч метров. Ты метры, что ли, не знаешь? – удивилась приятельница.

– Да нет, метры-то я знаю, – вконец растерялся оборотень, споткнулся о верхнюю ступеньку, полетел вперед и с трудом удержался за перила. – Я не понял. Ты думаешь – студенты догадаются, что на такой высоте вода закипает при другой температуре? – восстанавливая равновесие, потрясенно выдохнул Сезан. Брови его почти доехали до кромки волос. – Ну ты оптимистка!

– Я реалистка, – хмыкнула Гвен. – Над этим вопросом они будут еще семестр думать. И на парах молчать. Некоторые мои прежние непризнанные гении вообще решили, что Эверест – изощренный японский мат. Так зауважали меня. Чуть ли не обожествили…

– Реалистка, – покачал головой Сезан, жестом зазывая нас на четвертый этаж. – Идем. Тут недалеко до реалистичного понимания – как сильно не знают наши студенты общеобразовательную программу. Всего несколько десятков метров.

Мы пересекли холл и свернули в крайний правый коридор. Медные двери, безо всяких вычурных украшений, терялись на фоне завитушек, барельефов и фресок. К этому моменту увековеченные на них бруталы, похожие друг на друга как близнецы, уже казались мне почти родными.

Сезан остановился ближе к концу коридора, возле четырехсотой аудитории и галантно отворил нам дверь.

– Ну, удачи! – напутствовал он.

Гвен решительно шагнула внутрь. И я уже было собралась последовать за ней, но Сезан легонько придержал за рукав. Я обернулась.

– Зайти за вами после лекции? – смущенно спросил медведь – в его темно-карих глазах мелькнула надежда.

Черт! Как же я не любила эти мгновения! Мне очень нравился Сезан. Он был такой… не знаю… хороший, просто хороший, положительный парень. До сих пор вспоминалось, как медведь, не задумываясь, заслонил меня от осколков демониц. Но то, чего ожидал Сезан, я ну никак не могла ему дать.

– Нне надо, – пробормотала я, малодушно спрятав глаза. – Мы, наверное, пойдем немного расслабиться.

Сезан нахмурился, скулы его заострились, а щеки втянулись.

– Тут вообще есть кафе или нечто подобное для девчачьих посиделок? – поспешно уточнила я, стараясь успокоить медведя. И тонко намекая, что о н вовсе не лицом, а только лишь полом не вышел для моей будущей гулянки.

– В нашем кафедральном корпусе, –  неохотно поведал Сезан. – Может я вас туда и провожу?

– Сезан, –  я мягко улыбнулась медведю, и он понятливо закивал, опередив мой душещипальный монолог о пользе чисто «девчачьего» отдыха.

О том, как невыносимо тяжело любому нормальному мужчине часами слушать, как мы перемалываем косточки знакомым женщинам. И каково ему будет, когда мы перейдем к десерту – к достоинствам мужчин. К тем самым, которыми сами мужчины хвастаются только перед любовницами и лучшими друзьями.

Глава 7

ГЛАВА 7. С корабля на бал или валькирии в отрыве

– Нет, ты только подумай, какие же гады эти составители расписаний! – воскликнула Гвен, когда мы вышли из корпуса на мощеную неестественно-синими булыжниками дорожку. По соседству с пирамидками можжевельника распустились большие алые цветы, похожие на маки. И аромат нектара немного подсластил горечь нашего знакомства с потоком.

– Этому пантере дали нормальных студентов! А ведь он полуживотное! Мужики и так полуживотные! А тут еще кошачья половина… Ну ты поняла, – понесло Гвен. Длинные язвительные пассажи в адрес мужчин вообще и конкретных, в частности, были ее любимым хобби. А заодно лучшим способом сбросить негатив. – Мало того, что многие из его студентов люди, так они еще и физику знают! А нам кого подсудобили? Ну вот везде одно и тоже! Где говоришь это кафе?

– Где-то в круглом корпусе. Там, где наша кафедра.

– Ну ты только подумай! – Гвен свернула в нужном направлении и снова села на любимого конька. Она во весь голос возмущалась вверенным нам потоком даже при самих студентах, и всю дорогу из аудитории. – В какой Вуз не устроюсь – везде оно и тоже. Эти составители расписаний, похоже, отдельная раса. Только не сознаются. И явно тоже демоны, безрогие только. Или им рога еще до нас пообломали. Нет! Ну ведь всегда подсовывают новичкам самых неучей и хулиганов! Нет, мне срочно нужно выпить и успокоиться.

Кто же знал, что эти слова Гвен – шаг к краю пропасти. А мое нежелание выпивать и успокаиваться, на самом деле, последний крик интуиции, окончательно и бесповоротно задавленной усталостью.

Шар-здание гостеприимно отворило двери.

Без перехода Гвен подскочила к тигрице-преподше. Она стремительно неслась мимо. Но оклик Гвен «Можно вас!», услышали, наверное, все в радиусе трех этажей. Тигрица вздрогнула и резко притормозила. Кажется, приятельница, как и я, стремилась больше общаться с равными, нежели со студентами. Хотя они сновали мимо оголтелыми ватагами, а коллег требовалось еще выловить. Да и одевались многие преподы так, что почти не выделялись на фоне студенческой братии.

Фигурой тигрица очень напоминала пловчиху. Высокая и плечистая она возвышалась над Гвен на полголовы. Хотя приятельница скакала на двадцатисантиметровых шпильках, а тигрица вышагивала в черных лодочках на плоской подошве.

– А не подскажете, где тут кафе? – озадачила незнакомую преподшу Гвен.

Тигрица оглядела с ног до головы сначала ее, а затем и меня. Я ожидала очередного подвоха. После Маританны в дружелюбие местных верилось с огромным трудом. Но тигрица просияла искренней улыбкой, показав едва заметные клыки, и предложила:

– Это на верхнем этаже. Давайте провожу?

Мы дружно закивали.

***

– А тут лифты считаются адскими устройствами, что ли? – недовольно пыхтела Гвен, поднимаясь за провожатой на одиннадцатый этаж. Тигрица бежала по лестнице так легко и быстро, что даже я едва поспевала. Приходилось постоянно держать в поле зрения ее темно-русый хвостик.

– Нет, почему же, – провожатая обернулась к приятельнице, и в ее серых глазах мелькнуло сочувствие. – Есть тут лифты. Просто они в свернутом пространстве. И не все их видят. Вернее, даже не так. Поначалу их не видит никто. Потом, по мере того, как раскрываются способности, некоторые начинают видеть. Но уже настолько привыкают ходить пешком, что забывают пользоваться.

– Ты, чего, с ключами к вахтерам не бегала? – удивилась я в спину Гвен.

– Я просила симпатичных молодых аспирантов взять за меня, – с вызовом заявила приятельница, гордо вскинув голову.

– Наши вахтерши умерли бы, но не отдали ключи, – хихикнула я, когда наша троица очутилась в холле двенадцатого этажа. – Ключи к банковским ячейкам, и те не так стерегли, как ключи от наших аудиторий.

– Наши такие же… были… фуф… – Гвен остановилась, и тигрица терпеливо позволила ей отдышаться. – Просто общаться с симпотными аспирантами любили больше, чем хранить ключи от всех дверей.

– В общем, смотрите, – встряла тигрица, заметив, что Гвен уже вполне в состоянии слушать и даже понимать услышанное. – Вон в том коридоре – кафе. В соседнем – что-то вроде ресторана. А через коридор заведение, навроде ночного клуба. Но туда еще рано.

– Спасибо, – с чувством поблагодарила я. Все-таки тигрица куда-то спешила, и, тем не менее, отмотала с нами двенадцать этажей.

– Ой! А платят тут как? – всплеснула руками Гвен.

А ведь и правда! Об этом я даже не подумала. Расслабилась благодаря холодильнику со встроенной функцией скатерти-самобранки.

– Попросите записать на ваш счет. Потом снимут либо с зарплаты, либо с непредвиденных расходов, – обернулась тигрица уже с лестницы.

– Непредвиденных? – хором поинтересовались мы с Гвен.

– От завкафедры зависит, – пояснила тигрица, притормозив на повороте к следующему лестничному проему. – Он решает – был ли ваш поход в кафе необходимостью после тяжелого рабочего дня или же нет. В любом случае, тут все очень недорого. Не разоритесь.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила я, и тигрица скрылась за поворотом.

– Э-эх! Оторвемся! – воскликнула Гвен, залихватски взмахнула рукой, как иной казак – шашкой, и подмигнула.

***

Спустя несколько минут мы заходили в кафе, которое лично я скорее назвала бы баром.

В центре огромного зала с черными глянцевыми столиками и стульями господствовала барная стойка из такого же синтетического материала.

Вокруг нее бурлила жизнь. Посетители толпились в ожидании своей очереди, радостно хватали заказы, громогласно балагурили на табуретках с высоченными ножками. С потолка свисали люстры в виде языков пламени и выплескивали в зал то белый, то оранжевый, то голубой свет.

К одной из стен примыкала квадратная площадка для танцев, пока пустая и одинокая.

Откуда-то лилась музыка. Она была чуть громче, чем я предпочитаю, но совсем не раздражала. Напротив, заглушала галдеж посетителей благородной мелодией, вроде хорошего диско.

Глава 8

ГЛАВА 8. Научить неуча и усвоить уроки самому не равноценные занятия

– Женщины! Имя вам непредсказуемость… – лился над ухом мелодичный, грудной голос. И что-то в нем было до боли знакомое. И даже очень привлекательное. А голос сексапильно ворчал дальше: – Вот так западешь на какую-нибудь валькирию и таскаешь ее на своем горбу в невменяемом состоянии. А она тебе на просьбу о поцелуе только одно направление показывает. Там, где дверь. И чего я к ней так привязался? Женщина как женщина. Красивая… Ну и что? Мало, что ли, таких? Нет, как привязанный. Мог поручить ребятам перетаскать этих гулен по домам. Ведь в мясо…  в мясо… Не-е-ет… Эту только на своем горбу. Лично доставляю. Самовывозом из запустенья Академии. Как будто начальнику службы безопасности больше заняться нечем.

Свинцовые веки удалось расклеить ценой неимоверных усилий.

Голова еще слегка кружилась, на языке ощущался навязчивый запах сандала и лаванды.

Я обнаружила себя в крепких объятиях Резеда. Заметив, что «мясо» пришло в себя, энергет заломил бровь, и шрам его привычно натянулся белой ниткой. Бирюзовые глаза изучали внимательно, но, как ни странно, без осуждения.

Губы едва заметно дрогнули в улыбке. Словно Резед усиленно сдерживал ее, но эмоции взяли верх.

– А-а-а… Где мы? – растерялась я, заметив, что вокруг почему-то ужасно знакомый каменный коридор.

– В общежитии, – нехотя сообщил Резед. – Здорово вы… приняли…

– Мы… – промычала я, пытаясь найти внятные мысли в затуманенной голове. – А где девушки? – я подскочила на руках энергета так, что он затормозил, и прижал посильнее. Даже дышать стало трудно.

– Тихо, – шикнул на меня Резед. – Упадешь еще. Разнесли мои парни твоих подруг по домам. И как вас только угораздило в таком состоянии пойти в заброшенный Университетский садик? Там же ни души не бывает… Ладно я заметил… интуиция что ли сработала.

– Куда пойти? – поразилась я, усиленно пытаясь вспомнить, что это за садик и когда мы туда ходили.

Единственное, что меня успокоило – девушки в порядке, живы и здоровы.

В голове царила сумятица. Я с огромным трудом могла вспомнить хоть что-то из случившегося после дегустации подарочного коктейля.

Образы, эмоции, звуки и запахи сбивали с толку, хаотично всплывая в больной голове.

Тигр-оборотень, молодой и поджарый, с ершиком темных волос приближается к столику и склоняется над ним. Его губы с едва заметными точками-шрамами что-то быстро бормочут. Я не понимаю ни слова, а девушки вообще уже почти в отключке. Эльвира распласталась на столе и спит, Марина откинулась на спинку стула и уставилась на бармена так, словно он – главный десерт вечера. Гвен что-то мурлычет себе под нос, а Игната вещает невидимому собеседнику, за плечом, не переставая икать.

– Готовы, – слышится сзади неприятный, скрипучий голос.

В спину словно вонзается пчелиное жало. Я вздрагиваю, и мир перед глазами плывет цветными кляксами. Они кружат и кружат, сливаясь и превращаясь в калейдоскоп бесформенных пятен.

А потом… потом… провал.

– Я нне-е-е… помню, – зачем-то пожаловалась я Резеду. – Ничего. Но кажется, нам что-то подмешали в коктейли.

Энергет прищурился и снова внимательно вгляделся в мое лицо.

– Я почти не пью, – объяснила я. – Девочки да… Они отрывались, как могли. Но я практически вообще не пила. Так, пригублю немного, поговорю с девчонками. А когда коктейль остынет, Гвен заказывает новый.

– Считаешь, вас опоили? – на лице Резеда промелькнула такая гамма чувств, что я поразилась. Сомнение, удивление, тревога сменяли друг друга как кадры в быстрой перемотке. Энергет нахмурился, потемнел, скрипнул зубами.

– Вполне возможно нас опоили. Но зачем?

Я и сама не находила объяснений.

– Хорошо. Это я выясню, – процедил сквозь зубы энергет. – Открывай дверь, –  предложил недовольно – мы добрались до места назначения.

Я едва тронула ручку, Резед потянул сильнее, и дверь отворилась.

Энергет уложил меня в постель, захлопнул дверь и юркнул на кухню.

За окнами сгустились синие сумерки, и в квартире царил полумрак. Хорошо еще фонари впивались в густую синеву ослепительно-белыми жемчужинами света. Иначе пришлось бы Резеду действовать наощупь. Хотя… кто знает… Может он видит в темноте гораздо лучше моего.

Я лежала на кровати, уставившись в потолок и думая, что неплохо бы доползли до стола и включить освещение с пульта. А еще я размышляла о том, что у нас с Гвен завтра нет лекций. Только практические занятия и те во второй половине дня. Боже! Это было прекрасно!

Голова гудела, как чугунный котел, веки все еще норовили слипнуться. С каждой минутой мне все больше хотелось спать. И все больше казалось, что версия с отравленной выпивкой вовсе не бред задурманенного алкоголем мозга. Но где-то на задворках сознания маячила мысль, что, если выключусь, завтра могу не вспомнить что-то очень важное. Такое, от чего зависит не только моя жизнь, но и жизни подруг. И даже не только их жизни.

***

Резед вернулся довольно быстро, с пульта на столе включил свет и сунул мне под нос чашку крепкого кофе. Один его аромат прочищал голову лучше всяких лекарств.

Я послушно проглотила «горькую микстуру», а энергет бесцеремонно устроился рядом, на постели. Он касался меня так, как только можно касаться – плечом, бедром, ногой. Окутывал таким до боли знакомым запахом смешанного леса, утренней росы. Обдавал таким волнующим жаром напряженного мужского тела.

Эйфория разлилась внутри, восторженно заколотилось сердце, сладкое томление собралось внизу живота, и это не сулило ничего хорошего.

Бирюзовый взгляд Резеда скользил по моему лицу, фигуре и все больше поблескивал нездоровым светом. Вернее, здоровым, но неуместным.

Сочетание бодрого, но очень напряженного Резеда, кровати и слабости во всем теле, совсем не обнадеживало.

Я осторожно отодвинулась от энергета – благо на этой постели мы могли еще долго играть друг с другом в догонялки. И даже Сезана подключить – так, экстрима ради.