Наталья открыла глаза и жмурясь на солнечные лучики, сеющиеся сквозь ячейки шторы, потянулась, выгибаясь и сцепив в замок руки за головой.
Усталость, как рукой сняло.
Она села.
Андрея не было и Наталья, встав и накинув халат, вышла из комнаты.
Алла хлопотала на кухне, накрывая стол к завтраку.
— Выспалась? — улыбнулась она Наталье.
— А Андрей?
— Он спит ещё, умаялся мальчонка. И то сказать, целый день троих тёток ублажал, не всякий и мужик смог бы.
— Да в своей комнате я его уложила — ответила она на недоумённый взгляд Натальи — сама спала на веранде. На раскладушке ему тесно было б, неудобно.
— Посмотришь? — и она, пройдя в зал, осторожно приоткрыла дверь в другую комнату.
В комнате был полумрак, солнечный свет не пробивался сквозь плотную ткань штор.
Андрей спал, подтянув колени; зажав между ними левую руку и вытянув правую.
— Пойдём, картошки ещё наберу вам, яичек соберу, да прищепки и верёвку бельевую найду.
Бесшумно прикрыв дверь, женщины вышли на улицу.
— Берём тележку с Татьяной и на дорогу, к автобусу. Спасибо Серёже, он нам хоть мешки сам вытаскивает из автобуса и на тележку грузит — рассказывала Алла, отвечая на вопрос Андрея, где они покупают хлеб и вообще берут продукты?
— А хлеб мы не покупаем, сами печём.
— А зимой? Как вы зимой-то без отопления?
Алла улыбнулась — Ну, почему без отопления? Печки у всех есть. Опять же, с Татьяной, собираем с бабок деньги, едем в райцентр и покупаем машину дров и угля, а тут уже делим между собой. Бабкам побольше угля да дров, себе поменьше. Мы с Татьяной ещё сами дрова заготавливаем. На зиму хватает.
— Ох, засиделись мы у вас — Наталья встала — Спасибо Алла, пойдём домой, надо и нам своё хозяйство налаживать.
Алла проводила гостей до калитки — Вот завтра, как раз Серёжа должен привезти нам муку, сахар, крупы. Поможешь бабкам, Андрей?
— Поможет — ответила за него Наталья.
Они шли по улице и здоровались со старухами, сидящими на лавочках у заборов.
Сегодня дом уже не показался чужим, и они с упоением погрузились в хозяйственные хлопоты.
Сходили в тайгу и, высмотрев молодые деревца, срубили два на столбики для бельевой верёвки.
Выкопав ямки и, установив столбики, стали натягивать верёвку, а столбики наклонились. Андрей озадаченно смотрел на склонившиеся столбики.
Наталья усмехнулась — Подпорки нужны, а то всё наше бельё, так на траве и будет сушиться.
Андрей взял топор и сходил ещё раз в тайгу.
С подпорками столбики стояли ровно и, когда Андрей двумя руками взялся за верёвку и потянул вниз, столбики даже не шелохнулись.
— Ну, вот и славно. Бери ведёрко и за водой, я буду мыть полы, а ты пособирай малину. Коли завтра будешь помогать тёткам мешки возить, они с тобой должны рассчитаться натурой.
— …
— Да сахаром, дурачок!
Двусмысленность сказанного всколыхнула в памяти подростка вчерашнее и его потянуло.
Наталья смотрела на сына и у самой зачесалась пизда, и от Андрея не ускользнул её масленый взгляд.
И, не сказав ни слова, оба направились к дому.
Они раздевались друг перед другом и, как любовники, бросились в объятия друг друга.
Наталья лежала, раздвинув ноги и, захватив в ладони и, сжимая ягодицы сына, прижимала его к лобку и тёрлась, возбуждаясь встающим и твердеющим членом и когда, раздвигая губы, закаменевший член вошёл во влагалище, она закрыла глаза и отдалась чувствам.
Андрей двигался, подчиняясь ритму движений матери и смотрел во все глаза на её кривящийся, словно от боли рот, на красные пятна, покрывшие шею и декольте женщины и когда она, часто и прерывисто задышала, хватая воздух ртом он и сам ощутил вдруг, как удушливая волна наслаждения, от низа живота, плеснулась вверх и в следующее же мгновения выплеснулась спермой в лоно женщины и не сдержал стона, содрогнувшись всем телом, а она, с силой прижав его к лобку, выгнулась упруго и опала, с хриплым и протяжным стоном.
— В бане помылись, называется — тихо засмеялась Наталья, проведя пальчиком по коже на груди сына, лоснящейся от пота.
— Мам, ой, Наташ, а пойдём свою баньку истопим?!
— Истопим, вечером — и она встала с кровати.
— Ты куда, Наташ?
— Обед приготовлю, а ты поспи, если устал.
Андрей действительно ощутил усталость и даже некоторую апатию: казалось, что вместе со спермой истекла и энергия и, вытянувшись и расслабившись, он закрыл глаза.
Наталья почистила картошку и, растопив печурку, поставила кастрюльку с водой.
Вышла на улицу и присела на крылечке.
По небу бежали облака, дул ветерок и жара сегодня не ощущалась так сильно, как вчера.
Наталья засмотрелась на причудливые облака и незаметно погрузилась в воспоминания.
Она вспомнила, как впервые увидела различие в половых признаках мужчины и женщины.
Банька деревенская стояла на берегу речки, освещалась от дизель-генератора, а воду грел котёл, работающий на соляре.
Мужиков, сразу после войны не было, ну, окромя Фёдора, и кочегарили бабёнки по очереди.
В тот день Нина умоталась, так, что ног под собой не чуяла. Мать приболела и она, попросила Николая сводить в баню 18 летнюю Наташку, самой нужно было приготовить ужин.
Кочегарила Матрёна и, увидев Николая с дочерью, разулыбалась.
— Подождите немного, там бабоньки моются. Они уже скоро. На-ка, вот! — и она достала из кармана кулёк с слипшейся карамелью — Пососи.
Наташка отколупнула карамельку и взяла в рот.
Наталья улыбнулась, ощутив, словно наяву, вкус жжёного сахара.
Вышли бабы: распаренные, красные, шумливые, хохотливые, но, увидев Николая с Наташкой, примолкли, стыдливо отводя глаза.
— Ну, как там, бабоньки? Пар ещё есть? Нам, вона, девку отмывать надоть.
— Есть, есть — заулыбались бабоньки и, перешёптываясь и оглядываясь, ушли.
— Ну, идите. Я сейчас парку поддам, да тоже приду попарюсь.
Николай раздевал Наташку, когда, закрыв дверь на крючок, вошла Матрёна.
— Уфф! — выдохнула она, присев на лавочку.
— Давай руку то — Матрёна, уже голая, стояла рядом с Николаем.
Наташка протянула ручонку.
Открыв дверь в банное помещение, Матрёна обернулась — И ты заходи. Неча стесняться, не чужие чай.
Николай вошёл через пару минут, держа перед собой веник и тазик. Набрав воды и, не поворачиваясь к Матрёне, намыливавшей Наташку, поставил тазик на лавку, а сам зашёл в парилку.
Жар разморил, навалилась усталость и, положив веник, он прилёг на полок. Видимо задремал, и не услышал, как вошла Матрёна.
Матрёна стояла и жалостливым взглядом смотрела на выросшего, но всё такого же худющего, Николая. Однако, жалость, мгновенно сменилась похотью, как только у подростка шевельнулся, возбуждающийся член.
И в тот момент, когда Николай пристроился сзади, к стоявшей на полке раком Матрёне, и вошла в парилку Наташка.
Николай, отворачиваясь, подхватил веник и стал охаживать Матрёну по бокам и спине.
Матрёна вздрогнула, не сразу сообразив, что происходит, а когда увидела Наташку, соскочила с полка и вывела девочку в предбанник.
А Наташка, с тех пор, стала присматриваться к своему телу и всё ждала, когда же и у неё вырастет то, что она увидела у Николая.
День проходил за днём, а оно не вырастало. Но, однажды, какая, она опустила глаза и увидела то, что торчало из её попки и было очень похоже на мужской член…
Наталья встрепенулась, услышав, как зашипела сбежавшая из кастрюльки пенка.
Сварив суп из курицы и, сдвинув на край кастрюлю, Наталья взяла ведро и пошла за водой.
Андрей проснулся, когда она домывала пол.
С вымытыми полами и протёртыми окнами дом уже не казался таким угрюмым, и Андрей бодро соскочил с кровати, чувствуя голод.
Он вышел на крыльцо: на нижней ступеньке расстелена влажная половая тряпка. Доски, ещё не высохшие и поблёскивавшие от влаги, казались необыкновенно чистыми.
Наталья наступила в говно! В своё говно!
— Вот сука! — выругалась она и, опустив ведро, водила ногой по траве, обтирая ступню.
— Наташ, ты чего?
— Ничего! — буркнула Наталья под нос — А ты не видел, где у тётки стоял туалет?
— Нет.
— Там — он махнул в сторону разросшейся малины — там какое-то место, не сильно заросшее травой, я думал это погреб.
— Надо посмотреть — и Наталья пошла к малине.
Андрей обулся и побежал за матерью.
Там действительно был туалет. Доски стен и крыши сортира перетаскали деревенские на дрова. Осталось только очко, прикрытое парой прогнивших досок и забросанное ветками и прошлогодней картофельной ботвой. Вокруг разрослась трава и малина.
Когда убрали доски, из очка пахнуло.
Наталья попробовала ногой доски очка — они были прочные и лишь слегка поскрипывали. Она хотела встать над очком…
— Маам! — остановил Андрей — Давай, я!
— Ну, иди, ты полегче!
Андрей встал и потоптался — очко поскрипывало, но казалось прочным.
— Ну, вот и туалет!
— Наташ, мы чё, на виду у всех сидеть будем? Как на колу!
— У кого, у всех то? Здесь народ прям так и шастает, так и шастает!
— Нуу, Алла с Таней пойдут, например.
— А ты их прям стесняться станешь, после того, что было в бане?
— Нуу, мам-Наташ, в бане же мы не…
— Не срали?!
— Да, ладно, мам, пошли обедать.
Они пообедали.
— Чё мне делать, Наташ?
— Ягоды собирать — Наталья загнула палец — воды натаскать для бани — загнула другой — дров заготовить. Хватит на сегодня?
— Хватит — засмеялся Андрей — а купаться и загорать не пойдём?
— Ну, если управишься, пойдём.
— А ты что будешь делать?
— А я отдохну.
— Да, мам, ой, Наташ! Иди отдохни.