Последнее письмо (СИ)

Глава 1

Ричард не был уверен в том, что поступил правильно. Чем больше проходило времени, тем больше он размышлял о том, что, наверное, лучшим выходом было бы поступить так, как неоднократно просила Киару: забрать данное ей «Право Жизни». Простой и лёгкий выход. Вот только он не мог отпустить ту, которую любил. Это было достаточно эгоистично с его стороны, он не думал о чувствах девушки, но хотел верить в то, что принятое решение было лучшим не только для него.

— Всё должно было быть совсем не так, Киару… — с трудом проговорил Ричард, когда осознал, что молчание слишком затянулось. Он понимал, какой ответ ждала девушка, но не мог дать ей желаемого. — Ты же знаешь… когда всё будет позади… мы отправимся с тобой далеко. Вдвоём. Ну, может возьмём Самуэля… Уедем так далеко, что ты сможешь сделать вдох спокойно и не будешь говорить о том, чтобы я забрал то, что никогда не заберу. А на расстоянии… эта связь ослабнет.

Это была ложь. Ричард знал, что связь Киару и Джозефа не ослабнет никогда. Киару знала, что спасения не будет: она прекращает быть собой, а магия, что не даёт ей стать марионеткой в руках того, кто обратил, истончается и больше не способна поддерживать её силы.

Ричард понимал, что тот самый день, которого он так страшился, настал. Это была последняя ночь. Он понял это слишком поздно: до рассвета осталось не больше часа.

— Ты ведь… останешься со мной? — Ричард понимал, что этот вопрос останется без правдивого ответа. Киару, даже если и ответит положительно, не способна будет сдержать слово. — У нас было так мало… возможностей быть рядом… Пожалуйста… останься со мной… Не уходи… ты же сильная… Дай мне ещё пару ночей… хотя бы пару ночей…

Ричард отчаянно нуждался в том, чтобы Киару солгала. Он понимал, что не она должна его поддерживать, а ему следовало бы подставить плечо для любимой.

— Я же не смогу без тебя. Я всегда знал, что ты где-то рядом… в другом городе или стране… но рядом. Живая. Я знал, что позови ты меня… бросил бы все дела и приехал… как тогда, когда ты позвонила из дома… Ты помнишь тот раз? — он слегка сжал тонкие пальцы девушки. — Или воспоминаний практически не осталось?

Он не ждал, что Киару ответит: сил у неё уже практически не было. Апатия и безжизненность настолько сильно бросались в глаза, что Ричард не понимал, почему он раньше не заметил необратимые изменения.

— Это было не здесь. В другом доме… — мужчина сам ответил на вопрос. — Ты позвонила мне и в твоём голосе, вместо паники, я слышал улыбку. Когда ты улыбаешься, то на твоих щеках появляются ямочки, а голос едва заметно дрожит… Ты прекращаешь следить за тем, что говоришь и позволяешь себе делать ошибки… В такие моменты я не могу на тебя злиться… Не знаю, понимала ли ты, насколько сильно способна влиять на меня твоя искренняя улыбка, счастье в твоём голосе… Твоя наивность… твоя вера в жизнь… была моим светом… А теперь я не в силах вернуть тебе твой свет, не способен поделиться с тобой своими силами…

Ричард тяжело вздохнул. Он понимал, что воспоминания о прошлом не могут помочь. Они помогали продержаться первые ночи, когда у Киару было больше сил, когда память ещё не исчезала и у девушки были силы на глупые обиды и попытки выйти из комнаты. Теперь мужчина жалел, что не предоставил ей больше свободы. У него даже возникла мысль, что уступи он ей хотя бы раз и позволь пройтись по улице, то сейчас всё могло бы быть совсем иначе.

Последние дни девушка проводила в кровати, практически не вставая, лишь изредка, благодаря долгим уговорам и поддержке Ричарда, проводила несколько минут на балконе.

— Ричард…

Тонкий, едва слышный голосок Киару разбил мысли мужчины, заставил вслушаться в сбившееся дыхание.

— Это было… в тринадцать…

Мужчина кивнул. Память подводила Киару, но девушка помнила самое главное: его имя. Быть может ещё есть шанс для того, чтобы найти способ спасти её жизнь. Быть может его страшная догадка о последней ночи была всего лишь догадкой, а впереди у них будет ещё много совместных ночей.

— Верно… — он поцеловал девушку в макушку. — Тринадцатый дом… Дом, в котором ты жила… Твой дом, ключи от которого я вручил тебе в ночь, когда помог тебе сбежать из клана… Знаешь… надеюсь, я не сделал тогда ошибку… но зная Стэфана… понимаю, что выбрал для тебя лучший путь. Ты главное не засыпай. Слушай мой голос и быть может у нас будет больше времени… Кто-то мне когда-то сказал, что голос способен удержать в мире живых… Сейчас я готов поверить во что угодно, лишь бы у нас было больше времени…

— Думаешь… времени будет больше? — уверенности в этом у Киару не было: надежда давно покинула её голос.

К сожалению, надежды Ричарда не хватало на обоих.

Глава 2

В первые дни, когда они вынуждены были спрятаться в Убежище, которое любезно предоставил Марк после того, как у Киару начались серьёзные проблемы, мужчина был уверен в том, что они смогут со всем справиться и найти выход из сложившейся ситуации.

Надежда оставалась и тогда, когда прошли первые восемнадцать дней, прежде чем состояние Киару резко ухудшилось.

На самом деле, всё началось гораздо раньше. Первой пострадала память. Воспоминания о прошлом стали ускользать от девушки. Безобидные оговорки, на которые вначале никто не обратил внимания, сменились не только забытыми годами, но и даже десятилетиями. Именно тогда Ричард принёс Киару несколько тетрадей: всю свою жизнь она вела дневники и теперь записи помогли ей восстановить события жизни, а ему — узнать девушку с той стороны, которая ранее была скрыта.

К несчастью, дневники не смогли помочь настолько, насколько надеялся Ричард. Память таяла, как заходящие лучи солнца, скрывающиеся за горизонтом и позволяющие властвовать тьме.

Мужчина готов был каждый день рассказывать Киару о прошлом (лишь приукрашивая некоторые моменты, которые ему хотелось бы исправить или когда он понимал, что в тот момент должен был поступить совсем иначе и быть может, пойди история по иному пути, у него было бы гораздо больше совместных воспоминаний). Вот только с каждым днём состояние Киару ухудшалось и всё больше времени она проводила в кровати, уже не споря с бывшим главой клана и всё больше времени проводя в полудрёме.

— Мне остаётся лишь надеяться на это, — с горечью произнёс Ричард, сильнее сжимая ледяные пальцы девушки. — Но знаешь… я в любом случае буду рядом с тобой. До самого конца…

— Почему?

— Глупая… — в этот раз Ричард улыбнулся искренне. — Я люблю тебя. И я хочу быть рядом с тобой… Столько, сколько нам осталось… — последнее мужчина добавил едва слышно, хотя понимал, что от правды не убежать. Конечно, он мог бы попытаться вновь попросить колдуна о помощи, придумать хоть что-то, лишь бы дать больше времени Киару, лишь бы вернуть той силы. Но никакие деньги не были способны исполнить желание Ричарда.

— Мне кажется… Я думаю, что ты… мне кажется… — Киару замолчала, пытаясь подобрать слова.

Ричард терпеливо ждал ответ, но девушка не торопилась продолжить говорить. Не сумев подобрать нужных слов, та, судорожно вздохнув и едва не всхлипнув, закрыла глаза.

— Не переживай, — прошептал Ричард, погладив плечо девушки, вновь поцеловал её в макушку. Под пальцами, скрываемый мягкой тканью рубашки из габардина, располагался тонкий шрам от серебра. Мужчина знал каждый изъян тела своей любимой, но для его сердца Киару была милее других, даже несмотря на шрамы и вздорный характер. Сейчас бы Ричард всё отдал, чтобы настроение девушки было таким же переменчивым, как и пару лет назад. Он бы даже почти не злился в том случае, когда девушка велела уходить или захлопнула дверь перед его лицом.

— Вера Линн…

Ричард не смог скрыть улыбки: он ценил те редкие моменты, когда девушка открывалась ему, доверяла и заговаривала о том, что особенно ей нравилось. Страсть к Вере Линн не была тайной: девушка была в восхищении от неё и знала наизусть не только мелодии, но и песни. Знал Ричард также и то, что Киару напевала песни Веры в те моменты, когда ей было особенно грустно или же она была настолько счастлива, что эмоции требовали выхода.

— Ты помнишь её музыку? — не смог удержаться от вопроса мужчина. Он был рад, что память сохраняется хотя бы в отношении тех немногих вещей, что были дороги для Киару.

— Не знаю… наверное… в голове есть что-то… но не помню ни мелодию… ни слова песни… Иногда мне кажется… что я помню ощущения… то, насколько она… была великолепной… и… и… может мне… кто-то ещё нравится?

— Тебе не нравится нынешняя музыка, как мне кажется, — Ричард старался быть честным в отношении тех моментов, когда не требовалось рассказывать о чём-то плохом. — Мы не общались с тобой о музыке. Обычно, наше общение проходило… иначе. Без музыки. Но я думаю, что если тебя кто-то поразил до глубины души, то ты бы рассказала мне. Но иногда я ставил пластинки Веры… В тринадцатом доме у тебя была музыкальная комната. Иногда ты нарушала тишину, играя мелодии на фортепиано, а изредка пела. Как-то мы провели вдвоём четыре дня. Я сидел с книгой, позволив себе не заниматься бумагами, а ты музицировала. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что вместо того, чтобы читать, украдкой наслаждаюсь твоей игрой, боясь нарушить покой того часа.

— Я… сяду за инструмент… когда мне станет лучше… для тебя.

Ричард замешкался, прежде чем заговорить. Несмотря на то, что Киару произнесла настолько желанные слова, ему было горько.

— Я мечтаю об этом моменте, — искренне произнёс мужчина. — Мечтаю всей душой… Киару, тебе ведь не страшно?

Стоило ему задать столь простой вопрос, как мужчина едва слышно чертыхнулся. Он не смог удержать в себе эмоции, несмотря на то, что поклялся самому себе быть терпеливым с Киару и не задавать глупые вопросы.

— Можешь не отвечать, родная моя, — Ричард бережно, едва касаясь, провёл ладонью по волосам девушки. Если они переживут эту ночь, то он попросит Эль или Кимберли заплести Киару косы или уложить волосы в привычный пучок. — Наверное… я понимаю, какие чувства… что ты сейчас переживаешь…

— Но я… я… — девушка поморщилась, затем коснулась его пальцев, останавливая движение руки. — Мне… если быть честной… мне… наверное всё же страшно… Я… бы хотела жить. Я очень сильно хочу жить… хочу остаться собой… хочу просто… просто… не знаю, как мне объяснить… Знаешь, Ричард… мне кажется, что не хватает слов. Но… это ведь не навсегда. Как только вы разберётесь с проблемой… то мои силы станут прежними… Ведь так?

Хмыкнув, мужчина покачал головой. Киару не следовало видеть его расстроенного выражения лица, а также злость, вспыхнувшую в светло-голубых, практически серых глазах.

Глава 3

Проблема возникла не вчера и даже не десять лет назад. Как бы Ричард не старался отмахнуться от правды: в том, что произошло с Киару, частично была его вина. Впрочем, об этом девушке не скажет ни он, ни Самуэль, который был его ближайшим другом и, по совместительству, барристером. Если бы не личная заинтересованность Ричарда в девушке, то вся история сложилась бы абсолютно иначе и Киару, возможно, прожила бы долгую и обыденную жизнь, как и всегда мечтала, а после, состарившись, покинула бы этот мир в окружении внуков и, возможно, правнуков. Впрочем, Ричард не совсем был уверен в том, что Киару смогла бы стать хорошей матерью или в том, что ей повезло бы с супругом, особенно после того, как репутация девушки была разрушена не без его участия.

— Я бы не смог тебя отпустить… — прошептал мужчина свои мысли вслух. Он мог бесконечно думать о том, что без него жизнь Киару была бы не просто иной, а гораздо лучше, но понимал: так или иначе он бы присматривал за той, которая покорила его сердце. Может быть не сразу, но нашёл бы её, чтобы наслаждаться краткими мгновениями общения и знать, что девушка счастлива.

— Что? — вздрогнула Киару, когда Ричард сел на кровати, подтягивая плед и укрывая ноги девушки, чтобы той было уютнее.

— Я говорил о том, что «проблемой» сейчас занимается Самуэль, — маленькая ложь была во благо. Киару не знала, что Самуэль в данный момент находится внизу и вместе с колдуном и его дочерью, а также Элизабет и Джейн, что примчалась по просьбе барристера, занимались созданием браслетов, которые должны будут заглушить связь с создателем.

— Самуэль… Самуэль… Он…

В этот раз воспоминания молчали. Названное имя ничего не сказало ей, но говорить об этом Ричарду она не стала. Мужчина и без этого прекрасно знал, что силы покидают девушку с устрашающей скоростью.

— Киару, мы… сделаем всё возможное… — Ричард старался говорить убедительно, но чем больше проходило времени, тем больше в его голосе проявлялось сомнение. — Тебе удобно? Может быть ты голодна?

— Нет… — вздохнула девушка. Последние несколько дней она не ощущала голода и ела лишь тогда, когда Ричард был особенно настойчив и не оставлял ей иного выбора.

— Поверю тебе, но только сегодня, — постарался улыбнуться Ричард, но уголки губ дрогнули. — В этом ты… прежняя… Тебя приучили не просить, не говорить о своих желаниях и ты научилась молчать, не рассказывать и полагаться лишь на себя… Знаешь… может быть ты и не помнишь, но…

И в этот момент Ричард решил, что говорить о прошлом бесполезно. Ему не стоило в очередной раз напоминать Киару о том, что навсегда исчезло из её памяти.

Прошлое для него оставалось не просто воспоминаниями: некоторые события он рад бы изменить, но был не в силах, а другие моменты он бережно хранил, потому что они были наполнены светом. Были и тёмные, мрачные эпизоды из жизни, которые ему хотелось навсегда забыть, но он понимал, что без тех мгновений, его восприятие жизни изменится.

Для Киару всё было иначе. Всю свою жизнь девушка берегла каждые прожитые моменты. Она вела дневники, записывая в них каждый день, даже если за прожитые часы не происходило ничего особенного. И поэтому, исчезновение воспоминаний было для неё самым страшным наказанием: когда-то Киару обмолвилась о том, что вместо потери памяти, она предпочла бы смерть.

Свои записи Киару берегла от всех, никому не позволяя видеть её в те мгновения, когда она макала кончик пера в чернильницу и выводила на листе букву за буквой. Девушка с особой тщательностью прятала тетради, но Ричард, в тайне от неё, некоторые дневники всё же читал. Было время, когда он хотел разобраться в том, что на душе у Киару, а поэтому не видел ничего плохого в том, чтобы прочитать запретное.

Но сейчас ему не надо было читать чужие записи ради того, чтобы разобраться в происходящем. К несчастью, всё было известно.

— Иногда я помню… — тихо проговорила Киару, вырывая Ричарда из мрачных мыслей, разбивая сгустившуюся тишину и заставляя сердце мужчины сжиматься от тревоги. — Иногда… В голове обрывки… Лента для волос… огонь с твоих рук… Я помню… снег. Это было… наверное, это было ночью… Хлопья скрыли… на улице скользко, а ты сидишь на камнях… Я… подхожу к тебе… со спины… а ты как-то… кажется… всего одно движение и я лежу… лежу на камнях, а ты нависаешь надо мной… Знаешь… я ведь тебя не боялась… Я чего-то боялась другого… но осталось лишь ощущение… ни причин, ни имён… ничего… Лишь ощущение страха, который… схватывает горло, заставляет лишний раз оглянуться или… накрыться с головой… это как гроза… но… я не помню, что именно боюсь… не помню… уже не помню…

— Кого… не что, а кого… — едва слышно поправил Ричард, когда в комнате вновь повисла тишина. Он присмотрелся к девушке: та закрыла глаза, утомлённая долгой речью.

Кого именно боялась Киару, мужчина прекрасно знал. Это и было основной проблемой в их жизнях, а состояние девушки, то, что силы покидают её хрупкое тело — не более чем последствия.

У проблемы было имя. Джозеф Индигиан. Создатель, муж, отец. Бывший глава клана «Ночной Огонь». Тот, кто должен был быть мёртв, а вместо этого вернулся в мир живых.

— Или всё было не так… — не заметив слов Ричарда, проговорила девушка.

Теперь в её голосе скользила неуверенность: она сомневалась в себе и в своей памяти. Киару, уже без ужаса, осознала, что воспоминание, где она лежит на холодных камнях и смотрит в глаза мужчине, что разжимает пальцы на её горле, уже не такие, как были мгновение назад: очертания расплывались, словно погружаясь в темноту.

— Я… — девушка запнулась.

Киару попробовала сесть на кровати, вот только сил не хватило и поэтому она лишь провела пальцами по покрывалу, пытаясь, не открывая глаз, вспомнить, как выглядит хоть что-то в этой комнате.

— Ни-че-го… — по слогам произнесла Киару, не осознавая, что тон голоса стал равнодушным, эмоций в голосе не было и состояние уже не вызывало прежнего ужаса.

Киару хотела добавить что-то ещё, но вместо этого лишь шевельнула губами, не сумев подобрать слов.

— Всё будет хорошо, — Ричард сам не понял, кого пытается в этом убедить: себя или всё же Киару. Судя по всему, в этот раз именно он нуждался в поддержке. У него даже возникла мысль, что следует выйти из комнаты, спуститься вниз, чтобы хотя бы на несколько минут сменить обстановку и не видеть ту, которой помочь был бессилен. — Всё будет…

От очередных бесполезных слов, Ричарда отвлёк деликатный стук в дверь.

— Лорд Ричард? Вы не могли бы, пожалуйста, выйти в коридор?

— Одну минуту, Джейн, я сейчас подойду, — отозвался мужчина, отстраняясь от Киару, укрывая ту и целуя в лоб. — Я скоро вернусь, пару минут и вновь лягу рядом.

Оставалось лишь надеяться на то, что Джейн отвлекла его не ради раннего завтрака или ещё какого-то пустякового дела. Ричард не готов был потерять ни единой минуты рядом с Киару, но понимал, что для для некоторых он всё ещё остаётся главой клана.

— Я скоро, — повторил мужчина для Киару. Он не хотел покидать комнату, не желал оставлять девушку в одиночестве, но допускал мысль, что за пару минут ничего не изменится. Но всё же на сердце было не только тяжело, но и тоскливо.

Ему следовало учитывать натуру Джейн, которая ожидала его в коридоре: несмотря на кроткий нрав, терпением девушка не отличалась. Поэтому, прежде чем Джейн постучалась вновь, Ричард успел открыть дверь.

— Не стоит, я с первого раза понял, что ты ждёшь меня в коридоре, — стараясь говорить мягко, произнёс Ричард. Он аккуратно закрыл за собой дверь, стараясь не хлопнуть ею. Рука дрожала. — Что-то случилось?

— Колдун просил сообщить, что браслеты готовы. Если вы желаете, я могу побыть с вашей супругой, пока вы примерите свой, — Джейн продемонстрировала правую руку, где на тонком запястье красовалось переплетение из бусин жемчуга с серебром.

— Он сделал всем такое? — нахмурился Ричард. — Я не буду носить женское украшение, — категорично произнёс мужчина.

Джейн покачала головой.

— Это он сделал для меня. Мне нравится жемчуг. Он напоминает мне моего Гилфорда. Так мне посидеть с вашей супругой?

Ричард покачал головой. Он не мог объявить Джейн о том, что не доверяет ей: она никогда не жила в клане и если бы не просьба Самуэля, то не явилась бы.

— Не стоит, Джейн. За пару минут ничего не случится, — почему-то Ричарду казалось, что чем чаще он произнесёт эти слова, то тем быстрее поверит в них. — Самуэль внизу? Марк?

Ему не требовался ответ от Джейн. Мужчина был в курсе, что Самуэль находится вне дома: иначе тот пришёл бы лично.

— Марк на охоте, он сказал, что ему нужно больше сил. Детали я не узнавала, знаю, потому что бессовестная девчонка не выпускала из дома, пока тот причину не скажет.

Ричард покачал головой. Отсутствие Марка вызвало ещё большее беспокойство, особенно, если Киару станет ещё хуже, а того, кто должен будет забрать последнее дыхание, не будет рядом и момент будет упущен.

Глава 4

Ричард только сейчас заметил, что на диване никто не сидел. Из-за этого было особенно горько, потому что он не готов был проститься с Киару, отпустить её. То, что никто из находящихся в тринадцатом доме не занял любимое место зеленоглазой девушки, могло говорить о двух вещах, на взгляд Ричарда: уважение к хозяйке дома или смирение с тем, что комната на втором этаже, где находилась Киару, превращается в морг.

Мужчина покачал головой. Он подошёл к дивану, наклонился и поднял с пола давно упавшие декоративные подушки.

— Киару не понравится этот беспорядок… — покачал головой мужчина. — Раздельное трио… кажется, так называла Киару расположение подушек. По три в каждом углу дивана… — Ричард огляделся, нашёл взглядом две подушки стандартного размера. Кивнул своим мыслям. — Если будет порядок, она не будет злиться… Большую подушку укладывают между подлокотником и спинкой дивана. Перед ней ставят среднюю подушку… Киару не любит, когда подушка по центру, поэтому всегда сдвигала её чуть в сторону. Самую маленькую она также сдвигала в сторону, но уже ближе к подлокотнику…

Бережно уложив подушки с одной стороны, Ричард повторил расположение на другом крае дивана.

— Вот так… — но сесть на диван мужчина не рискнул.

Он понимал, что не обязан был объяснять свои действия, вот только в гостиной была настолько гнетущая тишина, что хотелось разбавить её голос. Идеально было бы, если бы Киару сидела на этом диване, рассказывала что-нибудь или спорила по какому-нибудь мелкому поводу.

— А где книга? — нахмурился Ричард, осознав, что на подлокотнике дивана больше не было раскрытой книги, которую так и не дочитала девушка. — Где эта чёртова книга?! — рявкнул мужчина. — Где она?!

Мужчина с ужасом смотрел на пустой подлокотник, понимая, что когда Киару восстановится и узнает, что любимую книгу кто-то убрал с положенного места, то будет расстроена.

— Она была в крови… Я посмотрела, книга была испорчена. Поэтому, когда выкидывала угли, выкинула книгу. Я поступила плохо?

Ричард, вздохнув, посмотрел на девушку, которая застыла в дверях кухни.

Джейн предпочитала проводить время на кухне. Она не могла сидеть без дела и поэтому на обеденном столе красовались двадцать три тарелки с яблочными пирогами. Было бы двадцать семь, если бы Джейн, в суматохе, не забывала про духовку. Сгоревшие пироги были безжалостно выкинуты.

— Это была её книга… она не дочитала. Нужно будет купить такую же, чтобы Киару не заметила.

Ричард покачал головой. Где-то в глубине души он понимал, что зря сорвался. Подушки могли спокойно лежать на полу, ведь сама Киару находилась в кровати на втором этаже, а книга… книга была лишь предметом, который заменить было слишком просто. Он понимал, что его любимая не скажет ни слова ни на беспорядок, ни на побитые тарелки, ни, тем более, на то, что кто-то что-то выкинул. Мужчина неоднократно видел, как Киару, обнаруживая пропажу, опускала плечи, сжимала кулаки и на несколько секунд застывала, справляясь с горем и обидой.

— Я сейчас переоденусь и схожу в магазин, куплю точно такую же книгу, — пожала плечами девушка.

— Джейн… — с трудом проговорил Ричард, тяжело вздохнув и вновь посмотрев на ту, что продолжала стоять в дверях. — Не стоит.

Ему было невероятно трудно отказаться от заманчивого предложения, но он понимал, что сейчас было слишком рано: магазины откроются лишь через несколько часов и могло быть слишком поздно для девушки, что лежала сейчас наверху в одиночестве.

— Лорд Ричард, мне не трудно будет сходить в магазин, — слегка пожала плечами. Она не понимала, почему для мужчины так дороги столь простые вещи, но готова была исправить свою ошибку. Для Гилфорда, умершего давным-давно, она сделала всё для того, чтобы тот был счастлив. Некоторые решения привели к тому, что они больше не вместе. — Магазин откроется в девять утра. Я вернусь к одиннадцати часам…

— Не глупи, Джейн, — покачал головой Ричард. — Это будет уже светлое время. Не стоит рисковать. Если ей станет лучше, я закажу эту книгу по компьютеру… У тебя горит пирог. Какой по счёту?

— Это уже пятый, — уверенно произнесла Джейн, возвращаясь на кухню.

Ричард опустился на диван. Он потерянно посмотрел на колдуна, который дремал в кресле. Мужчина вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы Джейн не послушалась его, отправилась в книжный магазин и принесла книгу. Но он понимал, что этого не будет.

С одной стороны, Киару и Джейн были практически ровесницами. Когда они оказались в клане, обеим было по шестнадцать лет. У обеих было «Право Жизни». Вот только одна вынуждена была жить в клане, а другая могла жить спокойно.

С другой стороны, Ричард был полностью уверен в том, что Киару и Джейн никогда не стали бы подругами.

Мужчина понимал, что Джейн осуждает Киару, а Киару не доверяет той. Иногда он задавался вопросом, а способна ли его супруга доверять хоть кому-нибудь. Каждый раз он допускал мысли, что его супруга полагается исключительно на себя, а затем он вспоминал о том, что в случае серьёзных проблем, Киару обращается за помощью именно к нему.

Ричард давно привык к тому, что бремя управления кланом, таит в себе не только руководство, но и умение держать под контролем столь разных личностей. К его счастью, Джейн практически не присутствовала в клане. Она терпеть не могла Англию, которая забрала у неё любовь, а потому долгое время жила то в Австрии, то в Германии, то ещё где-нибудь, лишь бы подальше от Лондона. Киару же, наоборот, всегда тянуло в столицу Англии, даже несмотря на то, что этот город украл её мечты и, самое главное, жизнь.

Глава 5

Девушки были слишком разными.

Джейн была истинной молодой леди: умела держать эмоции при себе, с лёгкостью меняла маски и была холодно-отстраненной, а иногда её вежливость любого могла вывести из себя до скрежета зубов. Рыжеволосая, кареглазая красавица предпочитала носить одежду тёмных цветов: траур по Гилфорду не прекращался ни на день.

Киару, несмотря на воспитание и попытки бабушки оказать влияние на её манеры, была иной: яркой, искренней, светлой и до безумия живой. Она не всегда скрывала эмоции и её очень просто было вывести из себя до того состояния, когда она теряла контроль над собой и могла поступить опрометчиво. Иногда Ричарду казалось, что он терпеть не может эту девчонку, но почти сразу приходили совсем противоположные мысли: он любил зеленоглазую девушку и готов был преступить закон ради неё.

Любовь стала проклятием для обоих.

Жизнь Киару, словно упавший хрустальный шар с праздничной ели, разлетелась осколками, без возможности восстановления в тот самый миг, когда она, доверчиво согласилась на второй танец, а затем приняла приглашение выйти на террасу.

Ричард не подозревал, что соглашаясь на план Самуэля, лишь бы задержаться в той деревне, недалеко от Коутсолда, где жизнь была слишком тихой и спокойной, а клан не привлекал внимания, найдёт ту, которая для него станет смыслом жизни.

Он не планировал проводить много времени в обществе маленькой леди, но позволил себе вначале редкие встречи, а затем долгие беседы во время верховых прогулок.

Любовь к Киару помогла ему взглянуть на свою жизнь иначе и осознать, что он хочет быть рядом с ней, что не хочет быть в клане и жаждет свободы.

— Если что, я буду в спальне, — Ричард заставил себя подняться с дивана. Он не хотел подниматься на второй этаж, не хотел заходить в спальню, но знал, что обязан это сделать. Мужчина всё бы отдал за то, чтобы не видеть мучений супруги. — Или я могу быть нужным здесь?

Это были слова слабого человека. Ричард не был слабым, но отчаянно нуждался в том, чтобы найти повод, задержаться в месте, где не было ощущения горя.

— Ты сам знаешь, что там ты нужнее, — не открывая глаз, проговорил колдун. — Часы на каминной полке. Не забудь.

Часы. Как он мог про них забыть, особенно учитывая то, что их подарила Киару. Это был её свадебный подарок. На обратной стороне крышки, закрывающей циферблат, располагалась гравировка: «От заката солнца и до рассвета. Люблю. К. Б.».

— В этом доме полно комнат, мог бы спать в любой из них, — забирая часы и надевая браслет на левое запястье, произнёс Ричард.

— Мне нравится это кресло.

Хмыкнув, Ричард покачал головой, а затем, поправив манжеты рубашки, всё же направился к лестнице. Он давно понял, что колдун поступает исключительно так, как хочет сам.

Когда мужчина наступил на первую ступень, то машинально взялся за поручень. Он провёл пальцами по шероховатому дереву, покачал головой, а затем стал подниматься на второй этаж.

Вместо того, чтобы пытаться найти несуществующий выход из ситуации, Ричард подумал о том, что следовало нанять работников, которые привели бы тринадцатый дом в полный порядок. Лестницу, как и перила, давно следовало как следует отполировать, некоторые ступени скрипели. Только сейчас он обратил внимания на то, что дом в плачевном состоянии. Не было больше былой роскоши, словно вместе с силами хозяйки, уходила жизнь из этого места. Даже воздух был затхлым и дышать становилось тяжелее.

Ричард поразился тому, что раньше не обращал внимание на то, что дом изменился. Подобные мелочи никогда не тревожили мужчину, а теперь взгляд цеплялся за несовершенства: скрип досок под его ногой, пыль на картинах, паутина в углах… Киару была в ужасе от того, что место, которое она считает домом, в настолько ужасном состоянии.

Остановившись перед дверью в спальню, Ричард на краткий миг замер. Он с трудом подавил в себе желание развернуться и вернуться в гостиную, составить компанию колдуну. Взявшись правой рукой за ручку двери, мужчина трижды постучался в дверь костяшками левого кулака.

— Киару, я вернулся, — Ричард зашёл в спальню и закрыл за собой дверь, оставляя позади себя печальные мысли. Находясь рядом с Киару, ему не следовало поддаваться грустным мыслям. — Скажи… а ты помнишь слова, которые написаны на моих часах? От заката солнца и до рассвета… Помнишь свою свадебную клятву?

Мужчина подошёл ближе к кровати, затем наклонился, протянул руку, касаясь плеча девушки. Киару не ответила на его слова и не пошевелилась, когда тот потряс за плечо, а затем заставил лечь на спину. Ему показалось, что его сердце рухнуло в пропасть, а сам он забыл, как сделать вдох. Такая близкая и родная Киару, вдруг стала недостижимой мечтой. В зелёных глазах больше не было жизни: яркий цвет померк, искры жизни затухали в девушке.

Он опустился на колени перед кроватью, пытаясь справиться с нахлынувшим отчаянием. Ему отчаянно хотелось, чтобы случилось чудо и Киару сбросила с себя оковы нынешнего состояния и стала прежней, той, в которую он влюбился.

Ричард с тревогой всмотрелся в её бледное лицо: та шевелила губами, но не произносила ни единого звука. Ему не получалось понять по движению губ возможные слова.

— Киару? — мужчина сжал плечо девушки сильнее, чем требовалось, но она даже не вскрикнула, не поморщилась и не обратила никакого внимания на грубый жест.

Резким движением он заставил Киару лечь на спину, а затем, нависнув над ней, всматривался в столь любимые черты.

— Киару? — повторил Ричард, едва удерживаясь от того, чтобы не встряхнуть её за плечи.

— Кто я? — наконец произнесла девушка, не фокусируясь взглядом на мужчине, смотря на серый потолок, где местами потрескалась побелка.

Следующие слова разбили Ричарду сердце, заставив его отстраниться от Киару, встать с кровати и взять в руки мобильный телефон, вытащив аппарат из ящика стола. Разблокировав экран, мужчина открыл шаблоны сообщений.

— Кто ты?

Ричард судорожно сглотнул, затем отправил давно заготовленное сообщение: «Памяти больше нет. Её больше нет. Это уже не моя Киару…».

Глава 6. Письмо

«Как начать письмо, если нет сил его писать? С чего надо начать, если отчаянно хочется тебя потревожить, разбудить, чтобы ты обнял, прижал к себе и уверенным голосом заверил меня, что всё будет хорошо. Три простых слова. Три слова, которые являлись цепью, якорем… Три таких простых слова, которые позволяли мне держаться за эту жизнь. Я теряла силы, но изо всех сил держалась. Я держалась даже тогда, когда собственная вера меня подвела. Твоей надежды хватало на двоих и ты был щедр со мной. Но мне кажется, моих сил уже не хватает, а твоей надежды слишком мало для обоих. Мне надо уйти, чтобы сохранить твои силы… Но как же начать последнее письмо? Ведь если ты читаешь эти строки, то, как бы банально это не звучало, меня больше нет. Я ушла… Оставила тебя одного, хотя клялась этого никогда не делать. Позволила победить Д. и причинила этим тебе невероятную боль. Простишь ли ты меня? Не знаю. Наверное, я не смогла бы себя простить за всю ту боль, что оставляю тебе. Знаешь, мне страшно. Мне очень сильно страшно. И я хотела бы остаться, хотела бы, чтобы память мне не изменяла… Мне кажется, что я хочу быть с тобой. Нет. Это мне не кажется. Я хочу быть с тобой. Я никогда не говорила тебе этого. Знаешь, мы заигрались. Мы пытались убедить друг друга, что не нужны друг другу. Но правда в том, что я нуждалась в тебе. Всю жизнь… Но сейчас не об этом. Я пытаюсь понять, как начать письмо. Наверное, эти страницы лучше будет сжечь. И я буду счастлива, если ты никогда не прочитаешь этих строк… может быть я найду в себе силы и сама уничтожу эти листы… или лист… Не знаю. Как получится… У меня осталось не так много времени и я прекрасно это знаю. Ты стараешься проводить со мной каждую минуту, но этим причиняешь невыносимую боль. Я хотела бы видеть тебя счастливым, а вместо этого вижу печаль и тоску. Иногда мне кажется, что ты уже похоронил меня. Знаешь… а я ведь неоднократно молила тебя, чтобы моё «Право Жизни» забрал… Ты не забрал… Наверное, я должна на тебя обидеться за это, но я не хочу уходить с обидой… Так как начать последнее письмо? С чего начать? С благодарности? С признания? С обиды? С боли? С благодарности? Нет… наверное, надо начать… Не существует идеального начала для последнего письма.

Я знаю, что ты будешь злиться на Ричарда за то, что он выполнил мою просьбу. Пожалуйста, не бей его. И не сжигай. Я также запрещаю тебе его кусать или причинять любой другой вред, вплоть до убийства. Его дочь ты также не будешь трогать. Пожалуйста, ради меня и твоей памяти обо мне, не трогай колдуна. Он отговаривал от меня. Но ты же знаешь… как трудно меня убедить в чём-то, если я что-то решила… Ты сам меня назвал как-то упрямой ослицей. Правда я не помню причин той ссоры, что подтолкнула тебя к такому ругательству.

Письмо. Последнее письмо. Мне надо собраться, не думать о прошлом (иначе я лишь теряю время, которого бесконечно мало). Мне не стоило тратить время для того, чтобы писать эти строки… Я боюсь потерять мысль… Боюсь не написать самого главного…

Давай представим, что моё последнее письмо начинается сейчас.

Мой дорогой Ричард. Сегодня пишу своё «Последнее Письмо» и оно предназначается исключительно для тебя. Колдун дал мне слово, что передаст конверт только в том случае, если не будет найден способ спасти мою жизнь. Если быть честной, то мне невероятно сложно писать эти строки, выводить букву за буквой. Словно с каждой чёрточкой, с каждым росчерком пера из меня уходит жизнь.

Дневники не помогли. Я не верила в то, что запись давно прошедших дней мне поможет. Я даже прекратила думать о том, что мне страшно лишаться своей истории. Мне остаётся надеяться лишь на то, что твоя история, которая будет уже без меня, будет наполнена жизнью и счастьем.

Ричард, я знаю, что нарушила сотни правил написания личных писем. Мне достаточно сложно собраться, собрать свои мысли воедино и написать так, как надо. Вместо того, чтобы написать лаконичное письмо, из под пера выходит нечто странное… Так не пишут письма. Вот только я боюсь, что если встану с кровати, чтобы взять новые листы, то ты проснёшься. Мне стоило больших трудов уговорить тебя расслабиться и немного подремать. Я обещала быть рядом, когда ты проснёшься. Это обещание я смогу сдержать. Но у меня не получится сдержать те самые слова, когда я говорила, что выживу. Кажется, я солгала в этом.

Иногда мне кажется, что я предполагала о таком исходе давно. Где-то в глубине души я, возможно, допускала мысль, что пришло время уйти. Мне не хотелось в это верить, жаждала найти опровержение такому страшному ощущению, но… всегда было какое-то но…

Я постараюсь не касаться своего состояния. Знаю, что не смогу забыть, не смогу прожить оставшееся время так, словно ничего не происходит. Происходит. Прежде всего это видно по твоему беспокойству. Мы как-то забыли обо всех скандалах и спорах. Серьёзно! Мы ни разу не поссорились за последние недели! Ты не сказал ни единого резкого слова в мой адрес, а я ни разу не попыталась тебя прогнать…

Это странно. Очень странно. Но при этом… знаешь, мне непривычно об этом думать, но, кажется, что время, когда мы не ссоримся — похоже на драгоценные камни. Драгоценные камни… Мне нравятся изумруды. Но ты об этом, естественно, знаешь. В обручальном кольце изумруд. Ты сохранишь моё кольцо, когда всё будет позади? Глупый вопрос. Ты волен поступать так, как захочешь. Даже если выкинешь его в озеро, пруд, реку или море…

Мой дорогой Ричард. Или, мне следует писать иначе? Например… Мой дорогой супруг. Муж мой… Ты, наверное, сейчас улыбаешься. Или прошептал… например, что я твоя супруга, твоя жизнь, твоя судьба.

Если бы всё было иначе, то… если бы моё состояние было иным… если бы… Как много если. Ты часто ругал меня за мои мысли о том, какой могла быть моя жизнь. Я обещала не размышлять, но… это невозможно.

Обещаю, что это в последний раз.

Дом. Может быть это был бы тринадцатый дом, а может быть иной. Два этажа. Гараж. Бассейн. Высокий забор, чтобы не было посторонних взглядов. До ближайших соседей нужно добираться. Сад. Клумбы. Беседка, где мы проводили бы вечера раз в неделю. В саду были бы качели. Мы бы часто сидели возле бассейна, разговаривали, пили красное вино и были бы вместе. Мы бы жили вне клана. Вдвоём. Это была бы наша семья… Семья… такое странное слово. Клан не стал моей семьёй. Мы никогда не были семьёй. Но ты стал моей семьёй. Ричард, ты мне дорог. Я знала это всегда. Я знаю это сейчас и поэтому пишу эти глупые строки, пытаюсь упорядочить собственные мысли и проигрываю себе же. Ричард, ты должен знать, что я не хочу тебя оставлять. И… прошу тебя… Помирись с Самуэлем. Вы общаетесь, но… я же вижу, что ты не простил его. Его вины не было. Если кого-то и винить, то исключительно меня. Потому что… я — воровка. Я украла те самые документы, не слишком надёжно их спрятала и они попали в очень плохие руки.

Мой дорогой Ричард. Сегодня я не буду задавать глупые вопросы и размышлять о том, как могла бы сложиться наша жизнь. Такие мысли не сделают добра.

Наверное, ты уже устал читать. Знаешь, мой милый, я планировала написать всего несколько строк, а получается… получается как-то много. Уже несколько листов. Это больше похоже на запись из дневника, но ею не является. Просто знай… изначально я хотела написать всего пару строк, чтобы поддержать тебя, чтобы ты не грустил и знал, что я думала о тебе до самого последнего вдоха. Я не помню, говорила ли тебе эти слова, но лучше их напишу, чтобы ты знал: я люблю тебя. Люблю всем сердцем и всё это время держалась ради тебя. Ты стал моим якорем в этой жизни. Ты стал тем, к кому я всегда возвращалась. Ты стал тем, кто спас меня от смерти, кто дал мне возможность жить и кто позволил мне жить, несмотря на то, что я достаточно проблемная. Кажется, так меня назвал Марк. Проблемная. Это клеймо на мне и от него мне не избавиться. Или всё же смерть является избавлением? Не хочу об этом думать. Ты, наверное, прекрасно знаешь, что я безумно хочу жить. Я хочу быть рядом с тобой, может быть ссориться, иногда бить тарелки или же просто… мы ведь можем без ссор. Можем? Я обещаю не сбегать. Я бегала всю жизнь. Но не могу понять, бегала ли я от тебя или от себя, потому что моя жизнь не стала такой, какой я представляла.

Ричард. Мне стоит перед тобой извиниться. Хотела бы произнести эти слова лично, но… смелости во мне не так много. Во мне есть (или уже была) жажда жизни, но вот особой смелости никогда не было. Может быть, если бы смелости во мне было чуть больше, то смогла бы оттолкнуть Джозефа от себя, помешать обращению.

Секрет. Это мой секрет. Я не планировала рассказывать тебе об этом. Хотела сохранить свой секрет, не говорить никому, потому что… долгое время была уверена в том, что это не столь важно, ведь ничего не изменить.

Но… раз ты читаешь это письмо, то меня больше нет. Поэтому, думаю, что ты просто обязан знать. Впрочем, я не буду удивлена, если ты это знаешь, но… мне важно самой рассказать об этом. Пришло время смириться с тем, что произошло давным-давно.

Джозеф не дал мне выбора. Я не давала своего согласия. И я… я жалею, что ушла из твоей комнаты. Как думаешь, если бы я тогда боялась чуточку меньше, если бы я не ушла… мы бы были вместе раньше? Или всё было бы так, как есть, но с тем отличием, что меня обратил бы именно ты?

Или… или… или…

Так много возможностей для другого развития наших жизней. Будь всё иначе…

Ричард, мне так странно писать о наших, особенно учитывая то, что дальше будет твоя жизнь. Обещай мне… я уже писала об этом, но вновь попрошу: ты должен помириться с Самуэлем. Пожалуйста. Ради меня. Ты же знаешь, что если бы я была жива, то общалась не только с тобой, но и с дипломатом клана.

Дипломат клана… а ведь когда-то ты занимал эту должность. Или я путаю? Ричард обещал мне, что его магии хватит для того, чтобы написать невероятно длинное письмо. Как ты думаешь, моё письмо уже невероятно длинное или у меня есть время? Знаю, мой милый, это был глупый вопрос. Потому что если ты читаешь это письмо, то… я не буду повторяться.

Мой дорогой Ричард. Я постараюсь не отвлекаться на посторонние мысли. Хорошее намерение, верно? Знаешь… я словно слышу твой голос, едва сдерживаемую ярость на ситуацию… ты говоришь, что это письмо слишком маленькое для того, чтобы попрощаться.

Мы много говорили. Первые дни, когда мысли ещё не путались и когда воспоминания не прятались в тумане. Это были самые долгие беседы за наши жизни. Или не самые долгие… а такие же, как когда-то давным-давно… только не помню обстоятельств. Мне кажется, что я могу дотянуться до прикроватного столика, достать дневники, пролистать страницы и найти нужные моменты. Но столь простое действие заберёт время, которого не так много…

Милый Ричард! Я знаю, что ты, как супруг, владеешь всем моим имуществом. Знаю, что тринадцатый дом принадлежит мне лишь формально. Знаю, что всё моё имущество… точнее, практически всё моё имущество… с момента свадьбы принадлежит тебе.

Сейчас я хочу дать распоряжения в отношении того имущества, которое осталось за мной.

В прикроватном столике, в том, который с твоей стороны кровати, находятся несколько тетрадей. В одной из них — конверт. Я прошу тебя сохранить конверт (можешь его вскрыть, если захочешь, так как в его содержимом нет ничего опасного или тайного). Как поступить с тетрадями? Ты можешь их сохранить, если захочешь. Но я рекомендую их уничтожить. У Ричарда возникла идея… мысль… предложение. Колдун подумал о том, что если я запишу своё прошлое, когда воспоминания будут ещё живы, то это поможет мне не забыть. Не помогло. Память уходила от меня. Не знаю, смогла бы я написать такое… такое… очень большое письмо, если бы не магия Ричарда… Мне кажется, что нет. В отношении этого письма… ты волен поступать так, как хочешь. Но не думай, что это единственное письмо, которое я писала для тебя. На самом деле, в ящичке с носовыми платками, спрятана шкатулка: в ней ты найдёшь все неотправленные письма. Каждое из них адресовано для тебя. Я писала их в разное время: какие-то были написаны в тот период, когда я была в клане, а последние… до того момента, как началась эта история. Ни один из конвертов не был отправлен. Дважды я подбрасывала тебе письмо, но… каждый раз возвращалась к твоей комнате, вскрывала замок и забирала листы.

Драгоценности. Ты прекрасно знаешь, что у меня четыре шкатулки. Честно говоря, я даже не помню, какие украшения в них лежат. Можешь делать с ними всё, что угодно. Но в моей коллекции, есть несколько предметов, которые мне особенно дороги. Я прошу тебя сохранить обручальное кольцо. Знаю, может быть это глупо. Но оно мне очень дорого. Браслет. Может быть ты замечал его, а может быть и нет. Но… пускай он будет с тобой. Учти! Если потеряешь, я найду способ тебя придушить. Это единственное украшение из моей старой жизни (кольцо же я тебе вернула). Реплика. Колдун будет в ярости, но не отдавай ему «Изумрудную Слезу». Также я оставляю данные от банковской ячейки. Конверт передала Самуэлю (повод с ним помириться!), банковского служащего я предупредила.

Тело. Согласись, так как это моё тело, то принимать решение необходимо мне. Я знаю, что есть всего несколько вариантов, как можно поступить с телом… но… я бы предпочла кремацию. Мне кажется, что это будет наилучшим решением и никто не сможет использовать что-либо против тебя. Но ты можешь сохранить прядь волос (на самом деле, будь я гораздо сильнее, то сама подарила бы тебе прядь, но… ты же знаешь, смелости на подобное во мне не так много). Кажется, в моей шкатулке есть несколько кулонов, которые открываются и в них можно будет сохранить прядь волос. Так как речь зашла о волосах… я не могу не написать про ленты. На прочие аксессуары мне всё равно. Ленты — это особое. Ты же знаешь, насколько мне дороги мои волосы. Были дороги… Я не раз и не два думала о том, чтобы попросить Оливера отрезать длину хотя бы наполовину, но каждый раз останавливала себя, потому что… мне сложно представить себя с другой причёской, к тому же моя бабушка была бы в очень сильной ярости, если бы я что-то сделала с главным украшением приличной девушки.

Мне кажется, что это единственные моменты в моей жизни, которые волнуют меня наиболее сильно. Мы ведь вспоминаем только о том, что действительно важно? Или же… думаем о глупостях, но при этом забываем о важном… Я не знаю. Боюсь, мне не найти уже правильного ответа на этот вопрос.

Как понять, что я поступаю правильно? Что я не сделала ошибку, уговорив Ричарда помочь мне с помощью магии, собрать мои силы, дать мне возможность написать для тебя то, что хочу. Как понять, что я написала идеальное письмо? Мне кажется, что я написала глупости. Мне надо было сделать всё иначе. Написать что-то короткое, кратко распорядиться о тех вещах, которые мне особенно дороги. Мне надо было быть очень краткой, но вместо этого… вместо этого я написала так много строк… Наверное, мне немного стыдно за то, что отнимаю настолько много твоего времени. Но… надеюсь, что я не утомила тебя. Я бы хотела сказать тебе так много, но время… времени не так много. Наверное, я совсем разучилась писать письма… Знаешь, от этого мне грустно. Я любила бумажные письма… я полюбила даже электронные письма, но… писем в моей жизни становилось с каждым разом меньше и… и… как думаешь, если бы я доверяла тебе и писала тебе чаще, мы бы смогли раньше найти общий язык? Смогли бы прекратить ненужную игру в ненависть? Или она была нужной… Ну вот… кажется, мои мысли начали путаться… опять… Я думала, у меня будет больше времени. Как всегда ошибалась. Как тогда, когда рассказала и мы потеряли двадцать восемь лет… Я потеряла сына…

Мой милый Ричард. Мне очень жаль, что ты вынужден пройти через всё это без меня. Если бы я не совершила в своей жизни столько ошибок, то, думаю, всё было бы иначе. Надеюсь, что скоро прекращу думать о том, что могло бы быть, если бы не… Глупо. Очень глупо пытаться придумать то, какой могла быть жизнь. Но… я надеюсь на то, что ты знаешь, что ты мне очень дорог. Я люблю тебя. Не думала, что написать такие простые слова настолько сложно. Такое необходимо говорить вслух. Но… кажется, я говорила тебе… возможно, этого было мало… но… как подобного может быть много или мало? Ведь такие слова должны идти от сердца… а моя дорогая бабушка неоднократно говорила о том, что приличные девушки не должны говорить таких слов, ведь любовь в браке не главное.

Но знаешь, мой милый Ричард, я всегда буду тебя любить. Наверное, я полюбила тебя слишком рано, а затем у меня были обязательства перед женихом и я запрещала себе думать о тебе… а потом… потом ты сам знаешь, что было…

Иногда мне кажется, что я была в силах всё исправить, не допустить подобного развития. Я была уверена в том, что мне хватит сил… Я прошу прощения за то, что подвела тебя, что оставляю тебя. Видит Бог, что я не хочу этого делать. И мне жаль, что я тебя покидаю.

Мой дорогой Ричард. Не хватит слов, чтобы я смогла выразить все чувства и эмоции, которые испытываю к тебе. Я надеюсь на то, что тебе хватит сил продолжить жить дальше. Уверена, когда-нибудь вы найдёте способ разобраться с проблемой. Или Джозеф нарушит какой-нибудь закон и это развяжет руки Марку. Законы… эти законы связывают нас, придётся лишь ждать.

Я прошу тебя жить дальше. Я знаю, что того клана «Ночной Огонь» больше нет и он разделился на две части: легальную часть, под руководством Джозефа, и беглецов, под твоим руководством. Я знаю, что мистер Доминиг подписал документы, которые лишают вас статуса беглецов и знаю, что тебе предложено основать клан. Ты говорил, что не хочешь этого, но ты в ответе за тех, кто ушёл вслед за тобой. Они ушли не из-за возвращения Джозефа, а исключительно ради тебя, потому что считают тебя тем, кто способен руководить. Знаешь, я полностью их поддерживаю в этом.

Но я не буду тебя принуждать. Это должен быть полностью твой выбор и твоё решение.

Я знаю, что у колдуна и Марка есть какой-то план. Вы не рассказали мне, боясь о том, что моя крепкая связь с Джозефом может что-то нарушить. Я знаю, что шансов немного, всего половина. Вот только жаль, что вы не рассказали о плане. С другой стороны… не думаю, что у меня получилось бы помочь. Моя максимальная помощь заключалась в том, чтобы нанести защитные знаки, которые потом заколдовал Ричард. Мне кажется, я вновь заговорила о том, что могло бы быть… Прости меня… мне надо собраться с мыслями и завершить письмо. Иначе… боюсь, что я могу писать очень долго, но… мне вновь… опять возвращаются те самые ощущения… те самые… когда я теряю нить жизни, когда я вновь ощущаю, как струна в моей душе натягивается. Моя последняя струна… моя последняя связь с собой… с тобой… с эмоциями… с памятью… с жизнью…

Если ты читаешь это письмо, то меня больше нет. Мой изначальный план заключался исключительно в том, чтобы поддержать тебя, мой дорогой Ричард. Но… с этим планом я не справилась. Поэтому получилось так много строк и страниц.

Я не знаю, сколько дней нам осталось. Надеюсь, они будут счастливыми. Надеюсь на то, что мы будем разговаривать, вспоминать и быть вместе всё то время, что нам отведено. Я хочу написать ещё раз те самые слова, которые должна была произнести вслух: я люблю тебя. Всё то время, что мы были вместе (или не в месте)… оно очень ценное для меня. Мы могли ненавидеть друг друга, ругаться друг на друга… но я всегда знала, что ты мой якорь, ты тот, ради кого стоит жить.

Я прошу тебя быть счастливым. Я знаю, что боль от потери не уйдёт. Должно пройти время для того, чтобы боль стала грустью… но… у тебя будет это время. И будешь счастлив. Обещаешь мне? Пожалуйста. Найди способ стать счастливым. Ты достоин этого больше, чем кто-либо другой. Пожалуйста… мне будет невыносимо больно, если ты не справишься… и знаешь, Ричард… я буду верить в то, что у тебя всё будет хорошо. Ты лучше всех, кого я когда-либо знала. Ты сильный. Ты умный. Ты тот, ради кого стоит жить.

Мой милый Ричард. Я хотела бы написать ещё так много, но… мне почему-то очень сложно формулировать свои мысли и… я боюсь, что у магии Ричарда есть предел. Я думала, что это самый сильный колдун во всём мире. Это так. Вот только он не всесильный. Жаль. Это значит, что магия не способна меня спасти. Я знаю, что ты говорил мне об этом, объяснял простыми словами то, что говорил колдун, но мне так хотелось верить в то, что если он поколдует надо мной… то что-нибудь станет иначе и я не покину тебя.

Ты должен знать: до последнего мгновения я буду помнить тебя. Ты мой якорь…. и я надеюсь на то, что это письмо поможет тебе и станет твоим якорем до тех пор, пока боль не станет грустью.

Пожалуйста, будь счастлив.

С искренней любовью,

навеки твоя

Киару Элизабет Ремингтон-Блэк.»

Глава 7

В тринадцатом доме было непривычно тихо. В гостиной не работало радио: кто-то его выключил в один из очень сложных дней, но при этом забыл включить обратно. Джейн не гремела посудой на кухне и больше ничего не сгорало в духовом шкафу. Насколько Ричард знал, его тактично оставили в одиночестве и практически каждый нашёл себе занятие вне дома, по настойчивым просьбам Марка. В доме остались всего четверо: Ричард, которого настойчиво попросили спуститься вниз и не мешать, колдун, Марк и Киару, чья жизнь покидала тело.

Совсем недавно Ричард был рад тому, что на первом этаже никого не было: на него никто не смотрел с жалостью и никто не старался отвлечь от тяжёлых мыслей. Разве что Самуэль, уходя из дома, оставил на кофейном столике конверт.

Сейчас Ричард сидел на диване, сбросив на пол декоративные подушки и невидящим взглядом смотрел на последний лист бумаги.

— Глупая моя… — пробормотал мужчина. — Ты написала слишком мало…

Вздохнув, мужчина откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и постарался расслабиться. Он старался не думать о том, что происходит на втором этаже.

Глубоко задумавшись, Ричард пропустил тот момент, когда Марк, а следом за ним колдун, спустились по лестнице.

— Мы закончили, — темноволосый мужчина пропустил вперёд себя Ричарда, а сам посмотрел на бывшего главу клана «Ночной Огонь», который замер на диване. В руках у Марка была резная шкатулка. — Мы поехали. Ты… справишься один? Могу позвонить Самуэлю или кому-то иному, только скажи кому.

— Никому не надо, — глухо произнёс Ричард. — Она написала инструкцию. Справлюсь один.

— Как скажешь… мне пора. Если что, звони Триш. Она передаст мне трубку.

Марк, не став ждать ответа старого друга, направился к двери, а затем захлопнул её.

Ричард продолжал сидеть на диване без движения. Он шевельнулся лишь через час. Запрокинув голову, мужчина посмотрел на потолок, затем тяжело вздохнул и, хлопнув левой ладонью по колену, с трудом заставил себя встать с дивана.

Ричард положил конверт на кофейный столик. Он уже знал, что обязательно сохранит его: письмо стало самым лучшим последним подарком, который только могла сделать Киару.

Ричард шевельнулся лишь тогда, когда хлопнула входная дверь. Посмотрев на потолок, мужчина тяжело вздохнул и с трудом заставил себя встать с дивана, предварительно положив конверт на кофейный столик.

Прежде чем подняться на второй этаж, Ричард подошёл к входной двери. Провёл пальцами по деревянной поверхности, вернул на место дверную цепочку и запер дверь на два оборота ключа. Прежде чем повернуть ключ в третий раз, он замер на несколько минут, всем сердцем жаждая услышать нервное требование от Киару: закрыть дверь на три оборота. Вот только Блэк была на втором этаже и уже ничего не скажет ему.

Постояв возле двери несколько минут, Ричард, развернувшись, направился к лестнице. Ему не хотелось подниматься на второй этаж, но он знал, что надо, ведь иного выбора не было: мужчина должен был сделать то, что давным-давно обсуждал с Марком и что просила сделать Киару в своём письме.

Нахмурившись, Ричард остановился. Спустился вновь на первый этаж, медленно поднялся, считая ступеньки.

— Семнадцать…

Раньше он никогда не обращал внимания на количество ступеней, а теперь, стараясь оттянуть момент возвращения в спальню, цеплялся разумом за незначительные детали.

— Семнадцать… — повторил мужчина, качая головой и с грустью смотря на картины в тяжёлых рамах.

Тринадцатый дом был особым местом не только для Киару, но и для Ричарда, несмотря на то, что он никогда не признавался в том, что ему приятно находиться в этом месте.

В какой-то момент, когда он проходил мимо портрета неизвестной девушки, Ричард поймал себя на мысли, что он поступил неправильно, решив, что в одиночестве ему будет лучше. Он оглянулся, нахмурился, но не стал возвращаться к лестнице. С его стороны было слишком опрометчиво не проверить наличие мобильного телефона в кармане брюк, прежде чем подниматься на второй этаж.

Мимолётная злость сменилась растерянностью, а растерянность — тяжёлой грустью. Он ударил кулаком в стену, а затем всё же дошёл до двери спальни и по привычке постучал.

— Киару, я могу войти? — вопрос вырвался прежде, чем Ричард смог в полной мере осознать то, что теперь может не спрашивать разрешения. — Киару, я ведь… ты не ответишь уже… Надо было попросить Марка обо всём позаботится, но я… не мог доверить тебя ему… я должен сам…

Вздохнув, мужчина толкнул дверь и перешагнул порог, плечом прислонившись к дверному косяку. Он машинально сунул левую руку в карман брюк и с горечью посмотрел на Киару, а затем отвёл взгляд в сторону.

— Меня убивает эта тишина, — вздохнул Ричард. — Привык, что в доме всегда шумно. Ты включала радио или телевизор… или ставила одну из своих пластинок… Ты не любила тишину… Впрочем, иногда ты была очень даже тихой… в те моменты, когда составляла мне компанию в кабинете. Я ни разу тебе не говорил, но… мне нравилось, когда ты была со мной… В такие дни… когда ты не спешила уйти… не находила повода поссориться, а просто читала, сидя в кресле… или вышивала… я… больше любовался тобой, чем занимался работой… Ты была всем для меня, Киару… а теперь… теперь… теперь тебя нет…

Ричард знал, что Киару не должна была умереть. Необратимые процессы вели лишь к смерти личности, а девушка стала бы марионеткой в руках Джозефа, послушной куклой, которая выполнила бы любой приказ без эмоций и вопросов.

— Я дал тебе невыполнимое обещание… — пробормотал мужчина, заставляя себя отстраниться от дверного косяка и закрыть дверь. Он понимал, что в доме никого не было, но действовал по старой привычке.

Знал мужчина также и то, что обещание изначально было невыполнимым. Он осознанно пошёл на обман, всем сердцем жаждая успокоить насмерть перепуганную Киару, которая несколько часов умоляла её убить, лишь бы не стать марионеткой в руках Джозефа.

Обман удался. Киару поверила ему, успокоилась и до последнего момента, пока память не растворилась полностью, верила Ричарду, что спасение обязательно будет.

Глава 8

Первое время Ричард действительно искал способ. Вместе с Марком и Самуэлем, они стряхнули пыль со всех древних свитков и книг, которые только могли найтись в обширной библиотеке Чарльза Доминига.

Несколько недель понадобилось для того, чтобы послушать доводы Чарльза и прекратить искать то, чего не существовало. Доминиг изначально предоставил Ричарду реестры, которые должны были показать, какие именно книги находятся в библиотеке Чарльза. Вот только мужчина не поверил краткому списку и предпочёл удостовериться самостоятельно. Ничего не нашли, но лишь потеряли время, которое мужчина мог провести вместе с Киару.

Когда Ричард в полной мере осознал, что в книгах нет ни единого способа помочь Киару, он обратился к знакомой ведьме. Несмотря на лояльное отношение к мужчине, Брук отказалась даже пытаться помочь супруге Ричарда и мужчина был вынужден искать дальше. Но даже тогда, когда он получал отказ за отказом, Ричард не опускал руки. Поддержка Киару давала силы на дальнейшие поиски, а собственная ложь заставляла упрямо искать выход из безвыходной ситуации. Ричард знал, что не было ни единого способа спасти жену, но изо всех сил стремился поддерживать огонёк жизни в душе Киару, даже в те моменты, когда супруга опускала руки и вновь заводила речь о том, чтобы глава клана забрал её «Право Жизни».

— Моих сил должно было хватить на обоих, — вздохнул Ричард. Несмотря на то, что девушка уже не услышит этих слов, мужчина старался говорить вслух, чтобы разбить гнетущую тишину комнаты. — Ты совсем не этого хотела… ты хотела жить… Ты знала, что Джозеф жив, хранила эту тайну, но не догадалась уничтожить столь опасные документы… если бы я только самостоятельно проконтролировал их уничтожение… если бы я лично сжёг компромат… то ты сейчас была бы жива… Если бы только… если бы…

Покачав головой, мужчина со скрипом открыл тяжёлую дверь шкафа. Петли давно требовалось смазать, но Ричард не мог выкроить время, чтобы вызвать мебельщика. В доме давно требовался ремонт, но теперь в нём не было никакого смысла. Тринадцатый дом должен был стать уголком безопасности для Киару. Без неё это было всего лишь бездушное помещение, лишённое самого главного: хозяйки.

— Как же мне теперь жить без тебя? — голос Ричарда дрогнул, но он старался изо всех сил держаться. Он знал, что не имеет права сорваться. Ради Киару он обязан был быть сильным.

Опустившись на корточки, мужчина осторожно вытащил одну из простыней. Распрямившись, обернулся и посмотрел на Киару.

— Я уже по тебе скучаю, Киару, — вздохнул Ричард, делая небольшие шаги в сторону кровати. — Иногда ты была настолько невыносимой, что мне хотелось ударить тебя со всей силы… Я знаю, я не был идеальным супругом… да и человеком не был идеальным… Даже не знаю, что я сделал такого хорошего в этой паршивой жизни, что у меня появилась ты… маленькая девочка с зелёными глазами и неуёмной жаждой жизни… Ты подарила мне самое главное: иллюзию свободы и выбора, словно я способен сам распоряжаться своей жизнью…

Лёгким касанием Ричард погладил Киару по щеке. Ему невыносимо было видеть девушку такой неживой: землистый, серый цвет кожи, заострённый нос, опущенные уголки губ.

Глава 9

— Это всё, да, Киару? — с трудом проговорил Ричард, ощущая комок в горле. Он наклонился, поцеловал девушку в лоб, а затем, распрямившись, встряхнул простынь и укрыл ноги девушки. Затем сел на кровать и взял ладонь Киару в свои руки. Поцеловал тонкие пальцы девушки. — Я знаю, что твоя память исчезла, растворилась в тумане и знаю, что ты никогда бы не стала прежней… Я… выслушай меня, пожалуйста, в последний раз… Пожалуйста… Мне это… мне это надо. Это мой последний шанс сказать тебе несколько слов… несколько последних слов… — Ричард запнулся. Он растерянно всмотрелся в лицо Киару, ставшее как родным, так и чужим одновременно. Затем мужчина заставил себя отвести взгляд в сторону. Он попробовал сфокусироваться на простыни и только тогда заметил цветочный узор. Слабая улыбка тронула его губы. — Ручная вышивка, да? Естественно, ручная работа. Не удивлюсь, если ты сама вышивала цветы… Мне жаль, что всё так получилось, Киару… мне очень жаль… Пока с тобой были Марк и Ричард… Прости, что не остался в комнате. Я должен был остаться с тобой до самого последнего вдоха, а вместо этого… ушёл. Знаю, ты уже не помнила меня, но разве это имело значение, если моя память цела? Я думал, что у нас будет больше времени, но… Ты была здесь, а я сидел внизу… Кажется, я становлюсь слишком сентиментальным, да? В любой другой ситуации, ты бы обвинила меня в том, что я чрезмерно пьян или сошёл с ума. Мы бы обязательно поругались… а затем… затем… было бы что-то привычное и обыденное…

Судорожно вздохнув, Ричард вновь поцеловал тонкие пальцы Киару. Он понимал, что девушка больше никогда не ответит ему, но отчаянно нуждался в том, чтобы услышать родной голос. Сейчас мужчина был согласен даже на то, чтобы девушка закатила истерику и набросилась на него с кулаками. Он готов был вытерпеть всё что угодно, если это вернёт ему супругу.

— Может быть ты встанешь? — слабо улыбнулся мужчина. — Можешь разбить все тарелки, все вазы… можешь запустить телефон в стену… Я даже не буду ругаться… или буду ругаться, если тебе от этого будет легче… Пожалуйста, Киару… Пожалуйста… Пожалуйста… подари мне это чудо… — последние слова Ричард практически прошептал. Он знал, что в доме больше никого нет, но неосознанно срывался: говорил то громко, то едва слышно, словно кто-то мог его подслушать и узнать о главной слабости бывшего главы клана «Ночной Огонь». Даже сейчас, когда Киару уже не было среди живых, она всё равно оставалась для него дороже всех прочих. И Ричард знал, что если бы кто-нибудь пообещал вернуть его супругу, то весь мир он отдал бы за выполнение этой столь важной мечты.

— Я должен с тобой проститься… — мужчина тяжело вздохнул. — Ты не знала, как начать письмо… не знала, каким должно быть идеальное начало… а я не знаю, как мне с тобой проститься… как отпустить тебя… как смириться с тем, что ты ушла… Но знаешь, моя дорогая Киару, в чём заключается правда? Я не хочу с тобой прощаться. Я не хочу тебя отпускать. Не хочу… Ты моя. Понимаешь? Ты моя жена. Моя женщина. Как я отпущу тебя? Я уже допустил, что ты уходила в одиночестве. Без меня. Я должен был держать тебя за руку и плевать, что ты не помнила ни меня, ни себя. Я должен был обнимать тебя, прижимать к себе… а ты уходила в одиночестве… Как мне отпустить тебя, если я не могу простить себя за мимолётную трусость, за нежелание видеть твою смерть? Как я могу прогнать твой мёртвый образ? Как?!

Ричард понимал, что Киару не ответит ему ни сейчас, ни в будущем. Он должен был отстраниться от всего происходящего, сделать то, что должен, но… отчаянно тянул время, словно секунды и минуты могли решить все его проблемы и устранить боль, исцелить разбитое сердце.

В жизни Ричарда было не так много людей, рядом с которыми он мог быть самим собой, не надевать очередную маску и подпустить к себе настолько близко, что иной раз ему самому становилось чересчур страшно. Он не хотел ни к кому привязываться, но с Киару так не получилось: чтобы не вытворяла эта чертовка, мужчина всегда её не только прощал, но и защищал. Она была для него всем и теперь, сидя рядом с её телом, Ричард мысленно проклинал себя за побег. Он знал, что не сможет простить себя, но также знал и то, что Киару на него не в обиде, ведь к моменту смерти, она уже ничего не помнила и была лишь пустой оболочкой.

— Я должен был… — прошептал мужчина, вновь целуя пальцы супруги.

Тяжело вздохнув, Ричард заставил себя отпустить руку Киару. — Родная моя… Я ведь действительно не знаю…

Он позволил себе аккуратно лечь рядом с Киару, а затем бережно, словно та была хрустальной, обнял её и прижал к себе.

— Дай мне пять минут… последние пять минут, когда я могу побыть с тобой… обнять тебя… прижать к себе и никогда не отпускать… Я должен был… должен был тебя защитить… Не только от Джозефа, но и от себя. Я должен был оттолкнуть тебя. Сделать всё, чтобы ты возненавидела меня. Не дарить тебе этот дом. Не отпускать из клана. Позволить тебе потерять волю к жизни. Не поддерживать. Не оплачивать твои счета… Знаешь… Ненавидь ты меня, сейчас бы всё было иначе… Я в этом уверен… Но я… не мог поступить так, как твердил мне разум. Просто не мог… И вместо того, чтобы отстраниться от тебя… я приглядывал за тобой…

Ричард, прекрасно осознавая то, что делает подобное в последний раз, крепче прижал к себе Киару.

— Пять минут, моя милая… пять минут и я займусь… выполню твою последнюю волю… просьбу… просто пять минут… обнимая тебя… Я не знаю, как мне теперь жить. Я всегда знал, что могу положиться на тебя… Спасибо тебе за всё, Киару. Спасибо за то, что ты старалась остаться собой… той самой, которую я когда-то полюбил… Ты поделилась со мной своим секретом… и мне жаль, что поделилась этим только сейчас… — Ричард судорожно вздохнул, а затем запнулся на несколько минут, подбирая нужные слова. Нужные слова почему-то не находилось и поэтому мужчина, мысленно махнув рукой, разрешил себе говорить то, что у него камнем лежало на сердце, несмотря на то, что обычно контролировал свою речь и не позволял себе сказать лишнего. — Если бы ты была жива… клянусь, я бы поднял на тебя руку, ударил по щеке, а затем встряхнул бы… а потом… потом обнял бы. Прижал к себе и не отпускал бы… Хотел бы я знать, почему ты не рассказала мне… почему скрывала… держала в себе… Но с другой стороны… Не хочу об этом думать. Не сегодня. Не завтра… но Джозефу я врежу, прежде чем натравлю на него охотников, чтобы на моих руках не было его крови… Но ты знаешь это и без моих слов. Ты неоднократно говорила о том, что я не должен убивать Джозефа. Об этом же говорил Марк… мы решили объединить наши силы, чтобы загнать Джозефа в ловушку… правда для этого его вначале надо найти… Но мы найдём. Обязательно… А потом… проконтролирую, что ребята в хороших руках и уйду. Мне лучше быть одному. Без тебя я уже не могу… и не хочу… Знаешь… я всегда знал, что ты поддержишь меня. Ты обладала уникальным талантом: притягивать к себе. Когда я обнимал тебя… каждое прикосновение к тебе… когда я раньше обнимал тебя… Сейчас я ничего не чувствую… Это уже не ты…

Погладив Киару по плечу, Ричард заставил себя закрыть глаза, но представить супругу живой, у него не получилось.

Глава 10

«…Тело. Согласись, так как это моё тело, то принимать решение необходимо мне. Я знаю, что есть всего несколько вариантов, как можно поступить с телом… но… я бы предпочла кремацию. Мне кажется, что это будет наилучшим решением и никто не сможет использовать что-либо против тебя…»

Несмотря на то, что Киару оставила до боли простые и ясные инструкции, Ричард не мог заставить себя поступить так, как его просила супруга. Он понимал, что в написанном есть доля правды, что девушка действительно предложила лучший выход. Но как заставить себя отказаться от возможности хотя бы изредка приходить на могилу любимой?

Ричард знал, что у Киару не будет пышных похорон, несмотря на то, что она явно заслуживала самого лучшего, на взгляд мужчины. Он знал, что не сможет рассказать никому, что не избавился от тела: никто не поймёт его действий. Мужчине оставалось надеяться лишь на то, что все поверят в его очередную ложь о том, что Ричард самостоятельно избавился от тела умершей супруги.

— Я знаю, что ты не одобряешь мой поступок, моя милая Киару, но у меня не было иного выхода… Я не могу… Стоило мне представить жизнь без тебя… и я понял, что не могу. Не смогу осуществить одно из твоих последних желаний… Понимаешь, мне нужно место, куда я могу приходить к тебе, чтобы поговорить… обещаю, не тревожить тебя слишком часто… но без тебя я не смогу… Я пробовал. Продержался не больше десяти минут, — мужчина вздохнул, а затем, погладив плиту, за которой скрывался проём, где был замурован гроб, он отряхнул ладони. — Об этом месте никто не знает… я предусмотрительно уничтожил все документы… тебя никто не потревожит, родная…

Покачнувшись, Ричард опёрся ладонью о пол, а затем поднялся на ноги. Машинально отряхнул брюки.

— Я принял решение… мы не останемся в тринадцатом доме… Мистер Доминиг предложил временно пожить в его доме… и он предложил мне своё покровительство… но я не решил, стоит ли становиться главой нового клана…

Новый клан. Глава клана — это не только большая ответственность, но и привычная работа для Ричарда. Было и ещё одно обстоятельство, которое влияло на решение мужчины: ответственность за тех, кто не остался в клане под руководством вернувшегося Джозефа.

— Мне надо хорошо всё обдумать и принять верное решение. Сейчас от этого зависят несколько жизней… Вижу несколько вариантов, но не уверен, есть ли правильное решение в сложившейся ситуации… Знаешь, я уверен, что если бы ты была сейчас со мной, то я смог бы понять, как следует поступить… Один из вариантов мне не нравится больше остальных, но я не спешу от него отказываться. Это самый простой вариант. Попросить мистера Доминига предоставить Джейн Грэй «Право Жизни», а затем разрешить Самуэлю быть вместе с Джейн, пускай уезжают куда угодно, живут вдвоём… знаешь, куда с большей радостью, я бы тоже уехал куда-нибудь, но теперь привязан к этому месту… я не смогу тебя оставить одну. Ты до сих пор нужна мне… ты ведь стала для меня якорем в этой жизни… и знаешь, я бы хотел вернуться в прошлое, не пригласить тебя на второй танец или, может быть, как-нибудь обидеть тебя, чтобы ты держалась от меня подальше… Но об этом говорить уже поздно… а мечты… такие мечты не сбываются, — с сожалением произнёс Ричард, а затем вновь опустился на пол, затылком стукнувшись о каменную стену дважды. — Второй выход не лучше… и я это знаю… Мы были обособленным кланом, а… попросить мистера Доминига принять беглецов в «Рассвет». Я знаю, что он не откажет, особенно после всего происходящего, да и Марк обещал замолвить словечко… вот только злоупотреблять доверием не хочется… Третий вариант… третий вариант… третий вариант самый сложный. Потому что потребует достаточно много ресурсов, даже несмотря на покровительство главы Совета. Новый клан… ещё один лондонский клан… Знаешь, с одной стороны это будет прекрасным выходом. Для нас останется всё так, как и было… за исключением того, что наш клан станет гораздо меньше… будет другой дом… другое название… Но с другой стороны… с другой стороны, я буду обязан мистеру Доминигу, а ты знаешь, что я не люблю быть в долгу. Почему-то мне кажется, что эта услуга не из-за доброго сердца будет оказана, а рано или поздно аукнется чем-то очень серьёзным…

Усмехнувшись, мужчина сжал кулаки и покачал головой. Перед ним стоял достаточно сложный выбор и он не знал, какое решение следует принять: слишком многое располагалось на кону.

— Мне не хватает бесед с тобой… — голос Ричарда дрожал от плохо скрываемой боли. Сейчас мужчина позволял себе быть слабым и не скрываться за привычными масками. — Шахматы… знаешь, милая, нынешняя ситуация… она похожа на шахматную партию… раньше мы были на одной стороне… а сейчас… сейчас нет. Моя королева погибла, а король остался один на доске. Знаешь, мне кажется, что в этот раз удача не на нашей стороне. Теперь я допускаю мысль, что мы все проиграли. Джозеф будет счастлив, когда я признаю поражение… Может быть… это будет лучшим вариантом? Без тебя… это уже не жизнь. Это простое существование изо дня в день… Но… знаешь, моя милая, в какой-то степени ты останавливаешь меня от принятия этого решения. Я знаю, что ты никогда бы не преклонила колено перед Джозефом… и ты предпочла бы сбежать, чем быть в клане под руководством Джозефа… Милая моя… Я в ответе за тех, кто ушёл… Думаю… я уже знаю, какой путь мне предстоит…

Ричард слабо улыбнулся. Где-то в глубине души он понимал, что разговаривает сам с собой, но в нём была уверенность, что беседует со своей супругой и именно это помогло ему принять верное решение.

Глава 11

Несмотря на то, что Ричард пока так и не смог простить Самуэля, он всё же позволил себе, ради супруги, постараться унять внутри себя злость и разговаривать с Самуэлем так, словно они по-прежнему друзья. Впрочем, мужчина прекрасно понимал, что прежнее доверие больше невозможно.

— Может быть мне стоит пойти с тобой? — с сомнением произнёс Самуэль.

Ричард посмотрел на друга, который тоже вышел из машины и теперь стоял на дорожке перед тринадцатом домом.

— Не стоит, у меня всё под контролем, — покачал головой мужчина. Сейчас он не был готов к помощи и не хотел, чтобы Самуэль его страховал. — Я знаю этот дом слишком хорошо. Всего лишь собрать вещи… которые возьмём с собой. Будь в машине, хорошо?

Самуэль кивнул, вот только не торопился возвращаться в салон автомобиля, припаркованного напротив тринадцатого дома.

— Но если что, я буду рядом… — Самуэль старался не хмуриться и быть расслабленным, но понимал, что напряжение, сковывающее его тело, слишком сильное. Тяжёлым камнем на сердце лежала вина, не позволяя ему смотреть в глаза Ричарду, но при этом обязывающая стараться быть рядом, мало ли другу понадобится его помощь. — Ричард… я не подведу…

Об этом Самуэль говорил неоднократно, но понимал, что другу, особенно после потери жены, требовалось время для того, чтобы простить.

Ричард на слова Самуэля лишь кивнул, а затем медленно вытащил из кармана пальто связку ключей. Взвесил в ладони. Покачав головой, не сдержав усмешки, посмотрел на брелки, которые Киару цепляла к каждому из ключей. Летучая мышка охраняла ключ от входной двери.

— Я ни разу не спросил у неё, зачем ей к каждому ключу брелок… вот этот вот… — мужчина дотронулся до паучка. — Мы купили в Нью-Салеме… мы всю дорогу ссорились… выясняли отношения… дважды она снимала кольцо и говорила, что никакой свадьбы не будет… в третий раз она выкинула кольцо. Заявила, что никакой свадьбы точно не будет, что она меня ненавидит, а затем… нахмурилась, сердито надулась и замолчала… Да и ссора была пустяковой… мне бы уступить тогда, но нет… моё слово обязано было быть последним… Помнится мне, я тогда остановил машину, велел ей выходить, оставил на дороге и уехал… — Ричард покачал головой. — Спустя пару дней после ссоры, она позвонила мне из дома колдуна… Стоило ей меня позвать, как я бросил все дела и помчался в тот мелкий городишко… Нашёл её в лавке. Она сидела на прилавке, болтала с Беатрис, а увидев меня… широко улыбнулась. Знаешь… я в тот момент готов был её убить. Мы поссорились из-за пустяка, а чертовка улыбалась мне, словно не злилась на меня за то, что я практически вышвырнул её из машины… Киару не умела долго злиться… Или это просто из-за того, что мы всё же были практически женаты…

— Судя по тому, что она вышла за тебя замуж, ты её не убил, — хмыкнул Самуэль. Эту историю он слышал неоднократно. Он знал обе версии, которые разительно отличались друг от друга. Но бывший дипломат клана «Ночной Огонь», не позволил себе поправлять друга. Особенно сейчас, когда Ричард наконец-то заговорил. — Может быть ты соберёшь вещи завтра? Или послезавтра? Они ведь никуда не денутся…

Столь простой вопрос заставил Ричарда вздрогнуть, сжать в кулаке связку ключей и качнуть головой.

— Нет, — тон голоса вмиг изменился. Исчезли нотки ностальгии, появилась прежняя твёрдость и решительность. — Жди меня в автомобиле. Я постараюсь не задерживаться.

Не дожидаясь ответа от друга, Ричард направился к двери. Он полностью осознавал, что подходит к тринадцатому дому в последний раз и от этого у него сжималось сердце. Он вновь сунул ключи в карман, сжал кулаки и заставлял себя делать очередной шаг. Мужчина даже готов был позвать Самуэля, чтобы тот открыл дверь и зашёл в дом вместе с ним, но практически сразу же он заставил себя об этом не думать. Никто кроме Ричарда не знал этот дом настолько идеально. Даже Самуэль был не в курсе происхождения дома и не знал, что его приобрёл для Киару именно Ричард, а не кто-либо другой.

Глава 12

В какой-то мере мужчине помогло то, что Самуэль всё же сел в машину и хлопнул дверцой сильнее, чем того требовалось.

— Самуэль! — повысил голос Ричард. — Аккуратнее!

Мысли об автомобиле и чересчур громком хлопке дверцей, помогли дойти до тринадцатого дома. Ричард остановился в шаге от входной двери, а затем, по старой привычке, позвонил в дверной звонок. Лишь когда умолкла трель певчей птички, мужчина осознал, что только что совершил бесполезное действие: Киару больше не находилась дома и дверь ему никто не откроет.

— Дурак… — нахмурился Ричард.

Вот только мужчина не торопился открывать дверь. Ему потребовалось несколько минут, прежде чем он вновь достал из кармана связку. Руки дрожали и он всё не мог выбрать нужный ключ. Дважды связка выпадала из его руки и ему приходилось наклоняться, чтобы подобрать ключи.

Наконец, дверь была открыта. Ричард перешагнул через порог, сразу же закрыл дверь, машинально запер на два оборота и прислонился спиной к двери. Выдохнул. Он не думал, что ему будет настолько тяжело оказаться в тринадцатом доме, где больше не было хозяйки.

— Дурак… — повторил Ричард, словно это могло ему помочь. — Призраков здесь точно нет. Только воспоминания…

Раньше он не задумывался над тем, что ему будет достаточно тяжело избавиться от дома. Теперь же он размышлял о том, что не следует уничтожать память. Тринадцатый дом был свидетелем различных событий и в его стенах хранилось так много воспоминаний, что мужчине становилось не по себе.

Чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей и не изменить своего решения, Ричард позволил себе произнести слова, которые он желал бы сказать лично:

— Киару, я дома… Прости, что я так долго… но теперь я здесь. Я дома…

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Ричард стиснул зубы, сжал кулаки и заставил себя отойти от двери. Чтобы не задерживаться, мужчине следовало собрать вещи, которые он намеревался сохранить и взять с собой. Для этого ему понадобится всего несколько картонных коробок, которые он мог найти лишь в одном месте старого дома: чердак.

Дверь, за которой скрывалась узкая лестница, ведущая в мансарду была заперта не на два стандартных оборота ключа, а всего на один. Для Киару всегда было важно, чтобы каждая дверь в комнату, которая редко использовалось, была заперта. Ричард же не придавал этому особого значения, но практически не спорил. Ругался он лишь из-за чердака: супруга редко выбрасывала вещи, предпочитая собирать их и складировать. Правда, иной раз Ричард просил Алекса и Стивена навести там порядок — прекрасная альтернатива для наказания, если эти двое опять что-то устраивали из ряда вон выходящее. И ни разу Киару не замечала, что из дома выкидывались ненужные вещи.

— Это конец, да, Киару? — прошептал мужчина. — Вот и всё… Я должен был рассказать тебе о многом, а вместо этого… говорю сам с собой… Мечтаю услышать твой голос, а вместо этого скрип половиц… Мечтаю обнять тебя, прижать к себе и не отпускать, а вместо этого ты нашла последний приют в склепе… Мечтаю повернуть время, изменить твою судьбу, а вместо этого… собираю твои вещи… Киару, почему ты хранила старые перчатки?

Ричард, особо не задумываясь, схватился за одну из коробок, перевернул её, вывалив содержимое на пол, и теперь озадаченно рассматривал кружевные перчатки. Он понимал, что старается всячески потянуть время, чтобы отсрочить момент прощания.

— Ладно… мне уже не спросить тебя, Киару… — вздохнул мужчина, покачав головой.

Сейчас он готов был абсолютно на всё, лишь бы вновь обнять Киару, погладить по волосам и не отпускать от себя, держать в поле зрения. Ричард с трудом сдерживал внутри себя обжигающий гнев, который рвался наружу, грозясь спалить всех, кто случайно окажется на пути.

— Киару… — дрогнувшим голосом произнёс Ричард. — Как мне с тобой попрощаться? Как отпустить тебя?

Его супруга покинула этот мир, оставила его наедине с горем, с невозможностью с кем-то поделиться и обсудить. Иногда мужчина ловил себя на странном желании: обвинить во всём Киару, чтобы та почувствовала всю боль, что терзала его душу, поняла, насколько ему больно и… что было бы потом, Ричард не знал. Впрочем, он прекрасно понимал, что страшное желание невыполнимо: супруга была мертва. Знал он также и то, что никогда не позволил бы себе причинить Киару незаслуженную боль.

— Хотел бы я всё исправить… не встречать тебя… или… встретить, но не заметить, не привязаться к тебе, не влюбиться в тебя… а если влюбиться, то игнорировать чувства, не думать об эмоциях, которые ты пробуждала во мне… уехать куда-нибудь далеко… человеческая жизнь может быть длинной, но не такой, как у вампира… клан бы вернулся, когда тебя не стало бы… и я бы продолжил жить в одиночестве… знаешь, родная… я хотел бы сказать тебе раньше, насколько сильно ты мне дорога… показать тебе… сделать хоть что-то… или… может быть… тогда мы были бы готовы к потенциальному возвращению Джозефа и я смог бы найти способ тебя уберечь… даже если мне пришлось бы запереть тебя в комнате, чтобы сохранить струны сердца… ты бы кричала, ругалась на меня… разбила бы всё, что только могла… но ты была бы жива. Ты. Была. Жива… была… а теперь тебя нет… а я один… и я просто… просто не знаю, как мне жить…

Тишина дома и одиночество дарили Ричарду столь необходимое спокойствие. Мужчина прекрасно понимал, что это последний раз, когда он может позволить себе показать слабость и выговориться, ведь как только он покинет тринадцатый дом, ему необходимо будет надеть привычную маску и сделать вид, что потеря Киару никак не отразилась на нём.

— Я не знаю, как мне жить без тебя, Киару… — прошептал Ричард, отбрасывая пустую коробку в сторону, а затем, опустившись на корточки, стал собирать перчатки. — Ты практически всегда носила перчатки… Почему я ни разу не спросил о них… мне казалось, что ты просто не любишь, когда тебя касаются… что ты хочешь держаться в стороне от всех, а перчатки были для тебя нормой… но ты продолжала надевать их… реже, но продолжала…

Собрав все перчатки, мужчина распрямился, подошёл к старому креслу и бережно уложил изношенные предметы гардероба на подлокотник.

— Сколько же здесь хлама… — пробормотал Ричард, проведя пальцами по обивке.

Блуждающий взгляд зацепился за белый уголок, торчащий между подушкой и спинкой кресла. Спустя несколько мгновений, в руках бывшего главы клана «Ночной Огонь» оказался конверт, подписанный изящным почерком Киару: «Ричарду Р., вручить в случае моей смерти… лично в руки…».

— Ещё одно письмо? — непонимающего произнёс Ричард, рассматривая надпись.

Конверт не был запечатан. Где-то в глубине души мужчина осознавал, что на его супругу это не похоже. К личным вещам та относилась чрезмерно бережно, а письма обычно так прятала, что иной раз сама не могла найти с первого раза.

Усевшись в кресло и подняв в воздух пыль, дрожащими пальцами Ричард вытащил листы.

— Почерк твой… — нахмурился мужчина. — Когда ты это написала, Киару?

Он знал, что не будет ответа, но нуждался в том, чтобы услышать голос любимой.

Глава 13. Письмо

***

«Здравствуй, мой дорогой Ричард. Если ты читаешь эти строки, это означает лишь одно: меня больше нет. Я заранее позаботилась о «Последнем Письме». Знаю, что прежде чем меня не станет, я смогу найти нужные слова и попрошу тебя разобрать вещи на чердаке. Что-то пригодится Джин. Что-то ты оставишь на память себе… Знаешь… ты можешь сделать с домом всё что угодно. Я не думаю, что ты будешь здесь жить… и если тебе не нужен тринадцатый дом, то… оставь его Джин. Пожалуйста. Ей некуда пойти… Да, сейчас она учится в частной школе… но я знаю, что её дом здесь. Думаю, она поймёт, почему я ничего ей не рассказала о своём состоянии. Она звонила мне сегодня и мы проговорили целых двадцать минут… потом ей необходимо было бежать на занятия. Я надеюсь на то, что её жизнь сложится хорошо. Пожалуйста, присмотри за ней. Ричард, я могу доверять лишь тебе. Я не доверяю себе, но доверяю тебе и поэтому прошу присмотреть за этой девочкой. Я оплатила (кажется) два семестра… но… не помню. Документы в кабинете. Пожалуйста, проследи, чтобы она не бросала учёбу. Она была так счастлива, когда поступила учиться в эту школу.

Если честно, то я не знаю о чём писать. Я уверена, что мы успеем всё обсудить, что у меня хватит сил и, до моего последнего вдоха, мы будем вместе. Знаешь, Ричард, мне достаточно сложно было довериться тебе, впустить тебя в свою жизнь… Ты как-то спросил меня… Недавно или давно… но точно после свадьбы. Жалею ли я? Я не ответила тебе тогда, но сейчас… сейчас хотела бы сказать: я не жалею. Я ни разу не пожалела, что нас принудили к этому браку. Для тебя это была ответственность за меня и моё «Право Жизни», а для меня — частичное исполнение мечты.

Я родилась в девятнадцатом веке. Меня воспитывала бабушка и я росла с единственно верным планом: быть благоразумной, быть учтивой, быть относительно тихой, держать эмоции под контролем (с этим у меня всегда были проблемы… я так и не смогла научиться прятаться за масками). Я должна была стать взрослой и выйти замуж. У меня должны были быть дети и я была бы хорошей мамой… не оставила бы их… я была бы им замечательной мамой. Ты мне веришь? Но я знаю, что нет. Не веришь. Я хотела стать мамой. У меня был прекрасный шанс, но… я сама сделала сотню ошибок, которые не позволили мне воспитать сына… а ведь не допусти я тогда тех ошибок, мы бы были женаты раньше и наш сын рос бы… как думаешь, каким бы он вырос? Да, я знаю, что мне не стоило говорить об этом, не стоило вспоминать, но знаешь… я уверена в том, наш сын был бы для нас самым лучшим, самым ценным, самым-самым.

Мне следует вернуться к последнему письму… я должна составить чёткий план. Моё самое первое письмо было очень неудачным. Знаешь, в самом первом письме (я уверена, что хотела его уничтожить и надеюсь успеть это сделать… вот только мне осталось найти те листы…) я рассказала о своём детстве, о своих родителях… о том, что ты помог мне вспомнить… Но… это был очень плохой план. Потому что если говорить о последнем письме, то оно должно быть абсолютно другим. Искренним. Поддерживающим. Светлым. Потому что моё письмо не для меня, не для кого-то… а для тебя. Потому что ты, мой дорогой Ричард, являешься самым важным в моей жизни. Ты мой якорь. Я знаю, что не разрешала себе говорить такие слова, но… мне следует написать это: я люблю тебя. Наверное, мне следовало быть более смелой и сказать тебе лично… может быть я говорила об этом, но если нет… пожалуйста, не держи на меня зло. Да, я знаю, что возможно мои последние дни прошли в беспамятстве, а может быть я неосознанно причинила тебе слишком много боли. Мне остаётся надеяться лишь на то, что я не была чрезмерно жестока… Впрочем… смерть жестока ко всем. Я не хочу умирать, не хочу оставлять тебя в одиночестве… но я не буду чувствовать боли, не буду знать, в какой хаос превратила твою жизнь, не буду видеть твоей бессильной злости и не смогу помочь тебе, не смогу быть тебе опорой и не смогу видеть тебя без маски… Но знаешь, Ричард… у Марка есть план. И Ричард обещал помочь. Может быть… может быть… но говорить об этом мне нельзя. План может сорваться в самый последний момент и поэтому я знаю, что тебе не скажут, если затея не окажется успешной. Но если будет успешной… знай, что я даже не пыталась их отговорить. Я молила начать раньше, но… Марк сказал, что мне необходимо быть терпеливой. Но он обещал помочь… если это будет в его силах и если всё получится именно так, как он хочет… Это было бы потрясающе.

Я знаю, что не всегда… ладно, практически никогда не жила по плану. Почему-то мне было… не знаю, пытаюсь подобрать слова, но как-то не выходит. Попробую ещё раз. Почему-то я не… Почему-то я не думала о том, что планы… Я жила одним днём. И теперь мне жаль, что не выстроила долгосрочных планов, не смогла подумать о том, что Джозеф рано или поздно вернётся, что в случае его возвращения жизнь станет невыносимой. Но знаешь… я даже не подозревала, к чему именно привело возвращение того, кто обратил нас.

Мне не стоило писать об этом. Я не хотела касаться этой темы. Потому что если говорить об этом… то Джозеф одержал победу. Не хочу, чтобы он знал, что сломал меня. Поэтому в своём письме я постараюсь не касаться этой ужасной темы.

Ричард, мне следует извиниться перед тобой. Я думала, что у нас будет больше времени. Мне хотелось бы быть рядом с тобой, мешать тебе в кабинете, украдкой наблюдать за тобой, когда ты разбираешь документы… Интересно, а я успела узнать название нового клана? Уверена, название будет самым замечательным и подходить новому клану. Ты ведь не бросишь всех? Не отстранишься от всех? Они нуждаются в тебе, а ты нуждаешься в них. Меня уже не будет рядом, чтобы выслушать тебя. Поэтому ты обязан помириться с Самуэлем. Ты должен это сделать. Понимаешь? Ваша дружба не должна быть разрушена из-за того, что я, решив подготовить себе отступной план на случай если меня захотят вернуть в клан, прихватила бумаги, а среди них… ладно. Это уже табу. Я обещала себе не касаться этой темы. Мне следует сдержать обещание.

Да, я прекрасно знаю о том, что не всегда… не могу подобрать слов. Сдерживала? Не сдерживала? Нарушала? Обманывала? Нет. Наверное. Всё же лучше будет утаивала, не говорила всей правды, иной раз представляя события так, как было выгодно мне.

Но сегодня, когда я собралась с мыслями и пытаюсь написать то самое «Последнее Письмо», я пытаюсь быть честной. Я делаю это не для тебя или кого-то ещё. Я делаю это ради себя. Потому что это нужно мне. Да, я знаю, что мне следует смириться с тем, что я ухожу, что меня скоро не станет и я больше не буду занозой в твоей душе… Но знаешь, мой дорогой Ричард, может быть я не часто об этом говорила, но хочу написать: ты дорог мне.

Мне кажется, что если бы можно было обмануть жизнь и судьбу, вернуться в прошлое, когда я была человеком, то…

Я иногда представляю себе, выдумываю другую жизнь, размышляю над тем, какой могла быть жизнь, если бы мы оба были людьми и встретились на балу. Я так долго отрицала твоё присутствие, то, что танцевала с тобой… я так долго лгала всем, выдумывала и говорила о ком-то другом, что в какой-то момент сама поверила в свою ложь. Мне легче было думать о том, что ты и тот джентльмен — это два разных человека.

Мне кажется, если бы мы были людьми, то… может быть я не вышла замуж по договорённости, а ты попросил бы моей руки у моей бабушки. Мы обвенчались бы в церкви и у нас был бы свой дом… Я бы постаралась быть хорошей хозяйкой дома… И, возможно, нет, точно, у нас были бы дети. Двое. Нет, трое. У нас были бы прекрасные семейные ужины… и наши дети всегда бы знали, что могут нам доверять. Я думаю, что у нас была бы хорошая жизнь. Мы бы не увидели нынешние года, но были бы счастливы. Были бы. Надеюсь.

Ричард, ты ведь был со мной счастлив? Или я разрушила твою жизнь? Да, знаю, что мы в браке. Но иногда мне кажется, что это какие-то обстоятельства подвели нас к тому, что мы принесли клятвы и обменялись кольцами. Или всё было не так…

Я знаю, что ты… наверное, глупо об этом писать… но я понимаю, что ты знаешь… точнее я знаю, что ты понимаешь, насколько это тяжело и невероятно несправедливо терять собственные воспоминания, забывать себя, становиться бездушной куклой. Я не хочу такой судьбы. Ричард, я не хочу быть марионеткой, потому что я уверена в том, что Джозеф рано или поздно велит мне причинить тебе вред. Я не хочу этого. Лучше смерть.

Я думала, что у нас будет больше времени. Я бы хотела тебя сейчас взять за руку или обнять. Я бы хотела сейчас быть рядом с тобой, чтобы поддержать тебя. Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Я знаю, что ты скучаешь по мне. Я очень надеюсь на то, что ошибаюсь, но мне кажется, что ты оттолкнёшь от себя всех, замкнёшься, нацепишь маску и будешь… будешь… мне сложно представить. Я отказываюсь представлять тебя отстранённым.

Ричард! Ты не должен всю жизнь быть в трауре. Во-первых, ты не королева Виктория и даже не принц Альберт. Во-вторых, я бы не позволила тебе носить траур всю жизнь. Да, я знаю, что тебе до безумия идут строгие костюмы, но траур… Траур… Ненавижу это слово! Всей душой ненавижу, потому что за несколькими буквами скрывается так много обиды, боли, мучений, тьмы, злости, неверия и желания то плакать, то кричать от ярости, то молчать, то мечтать об объятии, то проклинать жизнь… Кажется, мне повезло, что умерла я, а не ты. Потому что… без тебя бы уже не смогла. Когда мы были в разлуке, я всегда знала, что могу позвонить тебе и ты ответишь.

Я могла провести в изоляции много лет. Я могла ни разу не связаться с тобой. Но всегда знала, что ты жив. Всегда.

Мне так жаль, что Джозеф вернулся. Ричард, ты ведь мне веришь? Я не успела тебе сказать об этом. Я хотела, неоднократно пыталась сказать об этом, но… мне было страшно. Я боялась, что если заговорю об этом, то в твоих глазах вновь увижу разочарование. Как тогда, когда ты сообщил мне, что Джозеф больше не спит. Ричард. Мне действительно жаль, что всё произошло именно так.

Так что… как уже написала: я запрещаю тебе носить траур более трёх месяцев. Да, я не спорю в том, что тебе очень сильно идут строгие костюмы, но не смей быть в трауре слишком долго!

Можешь считать, что это приказ умирающей. Как твоя супруга, я имею полное право переживать и заботиться о своём супруге. Я знаю, что не часто баловала тебя подобной заботой, но… Ричард, ты ведь понимал, что я люблю тебя? Или…

Иногда мне казалось, что брак — это очередная ошибка, которую мы совершили вместе.

О чём я пишу… Эти строки совсем не годятся для «Последнего письма». Я надеюсь на то, что не забуду уничтожить листы. Лучше я напишу иначе. Позднее. Когда будет больше сил и когда ты вновь устанешь настолько сильно, что ляжешь рядом и задремлешь.

Знаешь, Ричард. ты невероятно красив, когда спишь! В такие моменты, когда ты расслабляешься, мне отчаянно хочется укрыть тебя одеялом и убить любого, кто посмеет потревожить твой покой. Тебе нужно больше отдыхать. Но вместо отдыха ты постоянно заботишься обо мне… а мне стыдно за то, что я умираю. По своей же глупости. Из-за связи с напыщенным индюком. Из-за того, что Джозеф обрёл надо мной такую связь, которая была недоступна ему ранее. Мне жаль.

Я знаю, что возможно ты простишь меня. Не сразу, но простишь. Я тебя знаю. Какие бы ошибки я не совершала, ты всегда находил в себе силы меня простить. Ты всегда заботился обо мне, защищал. Даже тогда, когда я убила Стэфана. Даже тогда, когда по дурости оказались в лапах убийц, когда ты вытаскивал меня с помощью полиции и когда отсылал подальше от Лондона, грозясь отобрать «Право Жизни» и никогда больше не появится на моём пороге, забыть меня. Ты клялся, что никогда не простишь меня за идиотизм, но когда я не отвечала на твои звонки, ты бросил все дела, пересёк океан и… то, что было потом… не для бумаги. Это останется в моём сердце до тех пор, пока память не исчезнет.

Я надеюсь на то, что никогда не забуду тебя. Ведь если я забуду, то это уже буду не я. Если начать жизнь с чистого листа, то… нет. На это я тоже не соглашусь. Ведь это означает одно: мне придётся забыть тебя. Я не хочу этого.

Слишком много «я». Плевать…»

Глава 14

***

— К… К… Ки… а-ру….

Голос Ричарда дрожал, а столь любимое имя было слишком тяжело произнести. Прежде чем он успел подумать о действиях, мужчина лихорадочно перебрал листы, чтобы убедиться в том, что ни единого слова не пропустил. Затем он несколько раз встряхнул конверт, словно ожидая, что от очередного резкого движения в нём появятся новые листы и он сможет насладиться незримым присутствием супруги чуть дольше.

— Дурная… какая же ты дурная… — он не мог совладать с голосом и говорил едва слышно. — Если бы я мог… если бы я только мог… я бы отдал свою жизнь за тебя…

Тяжело вздохнув, Ричард поступил неосознанно: смял листы в комок, а в следующее мгновение пылающий шар рассыпался, едва коснувшись пола.

Письмо было уничтожено. Огонь безжалостно съел каждую строчку, не оставив следа.

Мужчина закрыл глаза.

— Киару? — несмотря на то, что он осознавал, что его супруга мертва, ему отчаянно хотелось услышать в ответ хоть что-то, даже если это будет едва скрываемая злость. — Пожалуйста…

Ричард знал, что если бы он обратился к колдуну за помощью и как следует ему заплатил, то тот смог бы создать одну из временных петлей, события в которой позволили бы ему побыть с Киару ещё немного времени и достойно попрощаться. На краткий миг вампир даже задумался о таком варианте, но затем отогнал чрезмерно настойчивые мысли, запретив себе даже думать об этом. Иллюзия не была выходом. Ему необходимо было смириться и привыкнуть к тому, что Киару больше не будет рядом. Ведь именно поэтому он и уничтожил письмо, просто чуть раньше, чем принял окончательное решение.

— Чёрт… зачем я его сжёг… — уверенность в том, что он поступил правильно, растаяла как дым. Теперь Ричард себя ненавидел за минутную слабость, за то, что поддался эмоциональному порыву и уничтожил одну из нитей, что незримо связывала его с супругой. Он знал, что не сделал ничего плохого, вот только мужчина поймал себя на отчаянном желании: перечитать каждую строку и быть может тогда образ мёртвой супруги будет загнан в сознании куда-нибудь очень далеко.

— Я не должен был сжигать твоё письмо, Киару… — Ричард потерянно огляделся. — Если бы ты только была рядом… Если бы ты… А если…

И именно сейчас, зацепившись за случайную мысль, мужчина осознал, что с момента смерти супруги, даже не подумал попробовать позвать девушку.

Нервная улыбка едва коснулась его губ. Ричард вновь качнул головой, а затем прикрыл глаза, стараясь очистить голову от лишних мыслей. Сейчас ему необходимо было нащупать нити разума тех, кто вместе с ним самовольно покинул клан «Ночной Огонь». Беглецы не восстановили связь с Джозефом, а значит Ричард, как сюзерен, способен был мысленно обратиться к вассалу.

«…Киару…» — он постарался мысленно обратиться к девушке, чью нить разума так и не смог нащупать. Ричард понимал, что супруга мертва. Её смерть он отголоском ощутил в тот самый момент, когда с губ девушки сорвалось последнее дыхание: сердце болезненно сжалось и спустя краткое мгновение жизни он ощутил, как нить, связывающая с Киару, рвётся.

Но несмотря на то, что он видел её тело и лично убедился в том, что супруга мертва, Ричард до последнего лелеял надежду на то, что он сможет нащупать связь с Киару и побыть с супругой ещё немного времени.

План не сработал. Это означало лишь одно: ему следовало взять коробку, спуститься на второй этаж и собрать вещи, которые были ему дороги. Затем мужчина бы навсегда покинул тринадцатый дом.

— Прости меня, Киару… — вздохнув, Ричард в очередной раз покачал головой, затем наклонился, подхватил коробку и сделал шаг к лестнице. Второй шаг дался ему уже легче. — Мне надо тебя отпустить… не думать о тебе постоянно… но сделаю я это потом, когда попрощаюсь с домом… Извини, родная, Джин его не оставлю… но я даю тебе слово, что позабочусь о девочке.

Перед тем, как открыть дверь, за которой была лестница, чтобы спуститься на второй этаж, Ричард замер. Он понимал, что его супруга мертва, но не мог не говорить вслух, надеясь на то, что услышит голос любимой.

Ричард только сейчас, потеряв супругу, осознал, насколько же сильно был привязан к девушке. Сам того не ожидая, он допустил, что любимая стала его слабостью и вот теперь, не знал, что делать в одиночестве. Киару умудрилась стать для него смыслом жизни, а сейчас ему приходилось учиться жить заново. Ему оставалось надеяться лишь на то, что когда боль утихнет, он сможет смириться с тем, что Джозеф забрал самое ценное.

— Надеюсь, тебе сейчас лучше… — на выдохе произнёс мужчина, открывая дверь.

Напоследок, он обернулся и ещё раз взглядом прошёлся по чердаку.

Дом изменился.

В тринадцатом доме больше не было хозяйки. Ричард, на словах подаривший дом Киару, оставался владельцем по бумагам, но без супруги не хотел признавать это место своим.

И всё же Ричард не смог сразу покинуть чердак. Взгляд зацепился за лоскутный уголок.

Поставив коробку на пол, мужчина подошёл к дальнему углу и слабо улыбнулся. Плед, который супруга вышила из разных лоскутков.

— Я и забыл… — наклонившись и взяв разноцветное покрывало в руки, Ричард встряхнул его от пыли и прижал к груди.

Глава 15

Ричард понимал, что пытается оттянуть неизбежное: момент, когда двери тринадцатого дома закроются за ним навсегда. Именно поэтому он схватился за лоскутное покрывало, словно утопающий, увидевший соломинку. Но мужчина знал, что не изменит своего решения: без Киару ему не нужен был этот дом. Он не смог бы остаться здесь жить из-за того, что стены особняка хранили в себе слишком много счастливых воспоминаний. В этом месте Ричард позволял себе быть самим собой, снимая привычную маску и расслабляясь.

— Я не могу тебя отпустить… — покачнувшись, мужчина с трудом удержался на ногах, крепче прижимая к себе плед. — Ты мне нужна…

Ричард надеялся на то, что ему станет легче, если он будет разговаривать вслух. Мужчина пытался справиться с горем своими силами, не показывая никому, насколько ему невыносимо. Он ловил себя на желании последовать вслед за Киару, но понимал, что пока Джозеф жив, не может позволить себе такой роскоши. Ричард был в ответе за тех, кто ушёл вслед за ним, проигнорировав прямой приказ создателя клана «Ночной Огонь».

Это был не первый раз, когда Киару исчезала из его жизни. Только этот раз отличался от прочих: теперь он видел смерть супруги и знал, что та мертвее мёртвых.

Именно сейчас Ричард вдруг осознал, что если бы не Марк и не колдун, то у него не поднялась бы рука лишить жизни Киару. Он бы не смог решиться на убийство любимой, даже несмотря на то, что последние обрывки памяти растворились в хаосе тьмы, а девушка, потеряв последние крупицы разума, превратилась практически в гуля. С тем лишь отличием, что обращённый в вампира дампир, потеряв душу, становится бессловесной марионеткой в руках своего создателя. Джозеф обратил Киару, а значит, именно его приказы марионетка выполнит без раздумий.

Ричард тяжело вздохнул. Мотнув головой, он безуспешно попытался отогнать навязчивые мысли, не дававшие спокойно жить. Тяжёлые, гнетущие эмоции мужчина постарался заменить размышлениями о новом клане, который вынужден будет создать, чтобы обеспечить защиту другим. Ему оставалось лишь надеяться на то, что забота о других даст стимул жить ровно столько, сколько будет необходимо, чтобы оказаться в безопасности, чтобы младшие не боялись гнева Джозефа за неподчинение.

Ричард усмехнулся. Вампир не остался в «Ночном Огне», понимая, что Киару будет сурово наказана за смерть Стэфана: Джозефа не убедить, что девушка лишь ранила его сына, а убил тот, кто помог создателю клана проснуться. Индигиан не оставил бы в живых супругу Ричарда. Кровь за кровь. Закон, из-за того, что Ремингтон утаил правду о событиях давних дней, будет на стороне Джозефа.

Тяжело вздохнув, Ричард заставил себя сделать шаг назад, затем второй, третий. Он уже знал, что не оставит плед на чердаке, возьмёт с собой, несмотря на то, что никогда не любил подобные вещи. Вот только лоскутное покрывало было особенным: Киару использовала рубашки Ричарда.

— Вот и всё… — на выдохе произнёс Ричард, встряхивая плед, а затем, постаравшись сложить в квадрат, положил в коробку. — Тебе бы понравилось, что я не забыл это чудовище…

Глава 16. Прошлое

Эль была последней, кто пришёл в тринадцатый дом. Ричард был рад, что сестра благополучно добралась до временного убежища. До тех пор, пока девушка не переступила порог дома, мужчина старался не думать о том, что с ней могло произойти что-то плохое. Сейчас, когда неизвестны следующие шаги Джозефа, бывший глава клана «Ночной Огонь» предполагал, что Индигиан попробует уничтожить каждого, кто принял сторону Ричарда.

— Успешно? — поворачивая ключ в замке, спросил Ричард. Перестав быть главой клана, мужчина не перестал беспокоиться за тех, кто остался в клане.

Ни у Элизабет, ни у Кимберли выбора не было. Впрочем, глупо было надеяться на то, что семья предаст отца и мужа и решит уйти подальше от того, кто никогда не причинит вреда своим близким. Гнев Джозефа, из-за смерти сына, будет направлен вначале на Киару, а затем на Ричарда и Самуэля, как организаторов «смерти» Джозефа.

Ремингтон даже мог понять, почему остался Кристофер: безответная влюблённость в Кимберли. Никто не ждал, что Аарон или Джона уйдут из клана вслед за Ричардом, особенно после того, что натворили. Но в «Ночном Огне» оставались Кристофер и Джессика. С одним всё было ясно: ради Кимберли мужчина принял решение, что не уйдёт вслед за Самуэлем. У Джессики же в клане не было ни к кому сильных привязанностей и Ричард надеялся на то, что девушка не останется с Джозефом.

Но Эль покачала головой, тем самым подтвердив мысли старшего брата: Джессика сделала свой выбор.

— Это было… ожидаемо, — кивнул Ричард. — Значит, нас осталось шестеро…

— Шестеро? — вскинула бровь Эль. — Было же семеро… Ты, я, жена твоя, Сэмми, два шута и куколка… почему шестеро?

— Ты забыла про брата Исы, — добавил мужчина. — Но их здесь нет, — поспешил добавить Ричард, заметив, как сестра оживилась, а в глазах зажёгся огонёк интереса. — Записку с адресом не потеряла?

У Ремингтона не было никакого желания объясняться с сестрой и рассказывать про то, где находятся Иса с Константином.

— Эль, пожалуйста, давай не сегодня… — попросил сестру Ричард, коснувшись её локтя. — Пожалуйста… Я чертовски измотан. Так что давай всё потом… сейчас надо, чтобы на дом наложили чары…

Эль кивнула. Ей не нужны были объяснения Ричарда, чтобы понимать всю серьёзность происходящего. Она была встревожена не меньше брата и перемены ей не нравились, но помочь ничем не могла. Единственное, что было в силах девушки, это привычно поддерживать старшего брата во всем его начинаниях.

— Мальчики! — повысила голос Эль, широко улыбаясь. — Почему вы ещё не сделали мне массаж?

Ричард усмехнулся. Он позволил сестре направиться в гостиную, откуда доносились громкие голоса: Алекс и Стивен вот уже два часа пытались поделить пульт от телевизора.

Прислонившись плечом к двери, Ричард позволил себе закрыть глаза, прислушиваясь к непривычному гомону в тринадцатом доме.

Эль погасила спор своим появлением в гостиной. Ричард был рад, что сестра тонко улавливала настроение двух неугомонных парней и умела навести своеобразную дисциплину. Теперь Алекс и Стивен будут заняты тем, что попробуют угодить капризной Эль, а значит шума от них будет гораздо меньше.

Самуэль, если Ричард правильно уловил мысли бывшего друга, разговаривал по телефону в одной из гостевых спален тринадцатого дома.

«Предупреди Джейн,» — Ричард коснулся сознания Самуэля. Попытка обратиться мысленно к бывшему дипломату клана «Ночной Огонь», отозвалась тупой болью в висках. Связь сюзерена и вассала ослабла. В суматохе последних дней никто не вспомнил о том, что следовало бы обновить ментальную связь.

Связь сюзерена-вампира и вассала-вампира была сложнее, чем могло показаться на первый взгляд.

Ментальная нить между создателем и обращённым была самой сильной и не нуждалась в обновлении. От такой связи сложно было скрыться и практически невозможно было избавиться.

Почти всех, кто сейчас находился в тринадцатом доме, обратил Джозеф Индигиан. Исключением была Эль, так как её создателем был Ричард.

Беглецам потребовалась помощь колдуна, чтобы успешно скрыться от связи с истинным сюзереном. Но, к сожалению, на данный момент защита действовала лишь в стенах дома.

Глава 17. Прошлое

Ричард был третьим главой клана и вынужден был обновлять свою связь с вассалами. Ритуал, который проводил мужчина, был односторонним. Он не позволял вассалам заглядывать в мысли сюзерена и обращаться к Ремингтону на расстоянии, а вот Ричард, при необходимости, контролировал членов клана. Лишь Киару, при желании, могла коснуться разума Ричарда, потому что с ней была иного рода связь. Вампир знал, что супруга не будет обращаться к нему мысленно, но настоял на том, чтобы такая возможность у Блэк была.