Последний день империи

ГЛАВА 1

Утробный рык, от которого, казалось, задрожали стены старого арендного дома, заставил меня вздрогнуть. А потом недовольно вздохнуть. Вот только этого не хватало.

Я немного постояла, морщась от громкого звука, потом сделала то, что всегда советовал делать в таких случаях Нейт: постучала по трубе. Но вода так и не появилась. Пришлось закручивать кран, собирать мыло с полотенцем и выходить из ванной.

– Опять воды нет? – вздохнула госпожа Хольт, которая должна была идти мыться после меня.

– Опять, – кивнула я.

– Что б им всем пусто было.

Вода в нашем доме пропадала регулярно. Старые трубы и насосы не выдерживали нагрузок и часто ломались. Менять же их никто не спешил. Мол, не так уж щедро мы платили за свои комнаты, чтобы нас обслуживали по высшему разряду.

По узкой лестнице я быстро забежала на свой этаж. Моя комната пряталась здесь, на четвертом этаже под самой крышей. Крошечная, с небольшим окном, она вмещала узкую кровать с тумбой, стул и комод. Но мне большего и не было нужно. К тому же, со скромной зарплатой архивариуса вряд ли бы получилось найти что-нибудь поприличнее.

Переодевшись, спустилась вниз, быстро съела завтрак и вышла на крыльцо. Госпожа Хольт уже ждала меня. Нам нужно было в одну и тоже сторону, поэтому мы часто ходили на работу вместе.

– Вода так и не появилась? – спросила я, когда мы вышли из нашего переулка на улицу пошире.

– Нет, – вздохнула соседка. – Уже пятый раз за месяц.

– Это происходит все чаще и чаще…

– Да...

Мы мрачно переглянулись и вздохнули. Все было понятно без лишних слов. Если бы дело было только в этих несчастных трубах, мы бы и не переживали особо. В конце концов, чего еще ждать от самого дешевого жилья в Триме? Но проблема заключалась совсем в другом…

– Это ерунда, – нарочито беззаботно сказала госпожа Хольт. – Если к вечеру не дадут воду, возьмем большой бидон, сходим к моей подруге. У нее нет проблем с трубами.

– Сходим, – согласилась я.

Мимо проехал грузовик, тяжело подпрыгивая на колдобинах и выпуская клубы вонючего черного дыма. Мы с госпожой Хольт не сговариваясь свернули в узкий проулок, ведущий к Рыночной площади. Лучше сделать крюк, чем этой гадостью дышать. Хотя Трим был не таким уж и большим городом, чтобы в нем можно было потерять много времени.

На площади мы заметили уже привычное нашему городу действо: на большом ящике стоял старик в сером балахоне и, воздев руки к небу, призывал:

– Еще есть время покаяться! Отречься от всего того, что разрушает душу! Ибо конец света близок! И лишь тот, кто встретит его со смирением, сможет обрести милость Всеотца нашего!

– Тьфу, – сплюнула себе под ноги госпожа Хольт. – Вот и не надоедает ему каждый день эту чушь нести?

Я только вздохнула. Мне было слишком мало лет в те годы, когда влияние церковников достигло своего пика. Но я слышала, что тогда за подобные слова можно было легко попасть в застенки Святой стражи. Сейчас же церковь подрастеряла свою силу. Видя, что происходит с миром, люди перестали верить. И надеяться тоже перестали.

Тримские церковники, когда-то разгуливающие по городу настоящими хозяевами, с каждым годом становились тише и незаметнее. Людей в церковь ходило все меньше, и ни угрозы, ни посулы не могли завлечь их на службу. Да и станешь ли угрожать, когда эти люди – твои родственники, соседи или просто знакомые? У нас народ простой: если что не так – дадут по морде и даже не посмотрят на сутану.

Поэтому сейчас полубезумный проповедник просто сотрясал воздух, без цели, без смысла. Вокруг него собралось несколько зевак, у которых явно не оказалось никаких дел этим утром. Но на их лицах вместо положенного благоговения и смирения была написана только скука.

– Взывайте, люди! Всеотец милостив… – Его вопли затихли, когда мы прошли площадь.

– Милостив, как же, – пробурчала госпожой Хольт. – Вот только он уже давно покинул нас, как и все остальные боги. А наш мир катится в бездну. Никакими молитвами этого не изменить.

К счастью, продолжать неприятную тему мы не стали, потому что совсем скоро я попрощалась с госпожой Хольт и свернула на узкую улочку, выходящую на зады мэрии. Там открыла неприметную дверь во флигель и оказалась в месте, где работала с тех пор, как мне исполнилось семнадцать – городском архиве.

Это было длинное узкое помещение, забитое стеллажами и шкафами. Холодное зимой, душное летом и пыльное круглый год. Но работать в архиве было приятнее, чем гробить здоровье в красильном цеху ткацкой фабрики или речных доках. Ничего же лучшего для входящих во взрослую жизнь сирот наш приют не предлагал.

Вообще мне нравилось в архиве. Здесь было тихо и спокойно. Я вела учет документов, подписывала по запросам справки и выписки, чистила от пыли книги, которые еще лет семь назад перенесли сюда из городской библиотеки. Ее содержание стало обходиться слишком дорого, а люди читали все меньше, поэтому мэрия решила совместить два заведения в одном. Так что мне приходилось еще и выдавать книги тем, кто желал почитать.

Нас здесь работало всего двое – я и мой начальник, господин Вильмер Сэдли. Я сидела за стойкой в основном помещении, принимая немногочисленных посетителей, у господина Сэдли был свой кабинет. Платили немного, но на жизнь хватало, а работа была совсем непыльной. В переносном смысле, конечно.

Этот день начался как обычно. Я заглянула в пустой ящик для заявок. Нашла на стойке папку с какими-то документами, которые спустили сверху, отнесла в нужный шкаф, где им предстояло лежать и покрываться пылью. Потом вытащила из коробки в углу книгу и вернулась за стойку. Раз работы нет, можно было и почитать. Тем более, начальник спокойно относился к чтению на рабочем месте.

Был почти обед, когда входная дверь тихо скрипнула. Я отложила книгу, думая, что это посетитель, но в архив вошел высокий черноволосый парень с хитрой улыбкой на губах.

– Привет, – негромко сказал Нейтон, мой единственный друг и почти что брат.

– Привет, – улыбнулась я.

– На месте? – Нейт кивнул в сторону дверей господина Сэдли.

– Нет, еще даже не приходил.

– Отлично, – произнес друг довольно и перебрался ко мне за стойку.

Мой начальник почему-то терпеть не мог Нейта, даже несмотря на то, что он в свои двадцать с небольшим был лучшим на весь город механиком. А у меня не было никого ближе. Мы выросли в одном приюте. Правда, я жила там почти с рождения: меня младенцем подбросили на ступеньки приюта. Нейт же попал к нам, когда ему исполнилось десять лет. Худого мальчишку, похожего на вороненка, привел полицейский. Родители Нейта умерли, когда мальчику было шесть, он попал в банду воров и несколько лет обчищал дома и карманы горожан, пока полиция не накрыла всю шайку.

Нейту пришлось непросто. Нелюдимый, замкнутый, иногда грубый, он отталкивал от себя всех, и только мне удалось с ним подружиться. Возможно потому, что мы были очень похожи в своем одиночестве. Но именно Нейт стал мне настоящим другом, братом не по крови, а по духу, и человеком, которому я могла доверить абсолютно все.

– У меня кое-что есть для тебя, – заговорщицки прошептал Нейтон.

– Да?

– Смотри.

Он вытащил из кармана круглый фрукт размером с яблоко, с неровной оранжевой кожурой. Я никогда таких не видела вживую, но однажды что-то похожее попадалось в детской книжке с картинками.

– Это что, апельсин? – ахнула я.

– Он самый, – ответил Нейт с такой гордостью, будто собственноручно вырастил и сорвал его.

– Откуда?

– Я сегодня чинил котел в доме мэра. Его жена угостила апельсином. Вот, принес тебе попробовать. Не самому же есть.

– Спасибо, – прошептала, как-то даже благоговейно касаясь прохладной кожуры.

Единственные фрукты, который мне доводилось есть – это яблоки и груши из местных садов.

– Ну что, попробуем? – предложил друг.

Я отдала Нейтону апельсин, и он ловко счистил с него шкуру. Спертый воздух архива тут же наполнился удивительным ароматом: ярким, свежим, немного терпким. Я закрыла глаза и вдохнула его полной грудью, чувствуя, как запах щекочет ноздри. Мне уже нравится.

– На вкус должно быть так же хорошо, – пробормотал Нейт, деля апельсин на дольки.

– Ты ошибся, – покачала я головой, когда съела первую. – Это гораздо лучше.

Каждая долька была полна сладкого, с легкой кислинкой сока. Он чуть пощипывал язык и губы, растекаясь множеством новых оттенков. Никогда не пробовала ничего подобного. Удивительного, необычного, волшебного… Стоило закрыть глаза – и можно было легко представить, что ты сейчас сидишь не в темном архиве, а где-нибудь на южном пляже. Где о берег бьется прозрачно-синее море, вокруг шелестят пальмы, а солнце ласково согревает кожу. По крайней мере, в моих фантазиях это выглядело именно так. Ведь южные пляжи я видела только на картинках.

К сожалению, апельсин закончился быстро. Минута – и нам на память осталась только горка кожуры и аромат.

– Не буду это выбрасывать, – сказала, заворачивая очистки в салфетку. – Высохнут и станут тут вкусно пахнуть.

– Хорошая мысль.

– Спасибо. Это самое потрясающее, что я когда-либо ела.

– На здоровье. – Друг улыбнулся, легонько щелкнул меня по носу и поднялся. – Ладно, побегу. Но вечером зайду за тобой, у меня сегодня не слишком много работы.

Ушел он вовремя, потому что господин Сэдли явился через десять минут. Вошел в архив и замер на месте, принюхиваясь.

– Чем это здесь пахнет? – поинтересовался он подозрительно.

– Духами, наверное, – я соврала, не моргнув глазом. – Тут перед вами женщина какая-то была…

– Понятно, – кивнул мой начальник, потом снял шляпу, раздраженно потер лысину и сказал: – Сегодня пол утра искал нашего слесаря. И где его только носит?

– Так запил, – пожала плечами я. – Еще на прошлой неделе.

– Что б ему провалиться.

– А что случилось?

– Оконная задвижка вчера сломалась. Я подпер окно на ночь Большой имперской энциклопедией, но это же не дело…

– Хм, – я сделала вид, что задумалась. – Давайте, поищу вам другого слесаря. Или позову Нейта, он же все что угодно может починить.

Господин Сэдли поморщился. Пусть Нейт и правда мог починить все, начиная от дверных замков и заканчивая двигателем дизельного грузовика-тяжеловоза, моему начальнику явно не хотелось к нему обращаться. Но это был самый простой и надежный выход.

– Хорошо, – согласился Сэдли. – Зови своего Нейта.

– Он придет за мной вечером. Тогда и починит ваше окно.

Друг появился, как и обещал, к концу рабочего дня. Господин Сэдли скривился недовольно, но все же озвучил свою просьбу. Нейтон оказываться не стал. Скрывшись в кабинете начальника, он справился за каких-то десять минут, и вышел, кивая мне:

– Пойдем?

– Да, – ответила я и схватила куртку.

На улице еще было светло, несмотря на то, что к вечеру собрались тучи. Начало лета вообще выдалось каким-то пасмурным и хмурым. Это не радовало. Город Трим с своими унылыми старыми домами и не слишком чистыми улицами и так не мог похвастаться красотой, а мрачная погода делала его еще более серым.

Нейт сунул руки в карманы и молча свернул в сторону моего дома. Я жила почти на окраине, а он поближе к центру, в мастерской своего наставника господина Виллера, но при этом все равно часто провожал меня до дома. Все соседи уже давно нас поженили и искренне недоумевали, почему мы до сих пор не вместе. Но мы относились друг к другу скорее как брат с сестрой. И ничего большего не хотели.

– Как день прошел? – спросил странно задумчивый Нейтон.

– Как обычно, – пожала я плечами. – Сегодня почти никого не было. Я весь день читала книгу.

– Что на этот раз? – улыбнулся друг, прекрасно зная о моей любви к чтению.

– Это был учебник по страноведению. О…

– Нейт! – меня беспардонно перебила какая-то девушка, подлетевшая к нам. – Привет.

– Привет, – прохладно ответил тот.

– Мы с Сэмми и Нитой сегодня хотим сходить к реке, на пикник. Пойдем с нами?

– Не слишком приятная погода для пикника, – хмыкнул друг, глянув на затянутое хмурыми тучами небо.

– Если пойдет дождь, убежим к Ните, она совсем недалеко живет.

– Прости, в другой раз.

Девушка поморщилась, бросила на меня недовольный взгляд, но настаивать не стала. Попрощалась, опять же, только с Нейтом, и ушла.

– Очередная поклонница? – хмыкнула я.

– Вроде того.

Да, девушки ходили за ним стаями. Из худого растрепанного мальчишки вырос высокий брюнет с зелеными глазами, красивый и статный. Я со своей подростковой худобой, бледной кожей и светлыми волосами смотрелась на его фоне блеклой молью. Наверное, именно невнятная внешность спасала от отвергнутых поклонниц друга, которые просто не видели во мне соперницу. Впрочем, меня это только радовало.

– И снова не нравится? – поинтересовалась я.

– Она слишком навязчивая, – пожал плечами Нейт. – Да и не до романов сейчас.

Я глянула на него повнимательнее, оценила хмуро-задумчивый вид и спросила:

– Что-то случилось?

Нейтон немного помолчал, а потом задал неожиданный вопрос:

– Ты часто бываешь в кабинете у своего начальника?

– Да нет. А что такое?

– Когда я сегодня ремонтировал ему окно, увидел на столе книгу. И на обложке этой книги были те самые знаки. Ну… твои знаки.

– Знаки? – прошептала я, хорошо понимая, что он имел в виду.

Неужели за столько лет… Мои знаки…

Рука неосознанно дернулась к груди. Именно там под одеждой пряталось то, что я старалась никому никогда не показывать. Странный рисунок прямо на коже чуть выше сердца: круг с семилучевой звездой, лучи которой выходили за его пределы. Каждый луч был оплетен чем-то вроде растительного орнамента, затейливого, необычного. А среди стеблей и листьев виднелись странные символы, значения которых я не знала.

Это было красиво. Но при этом странно и страшно. Потому что знак взялся просто ниоткуда. Мне стукнуло лет шесть, когда он начал проявляться на коже. И хоть я была совсем маленькой, быстро поняла, что такое лучше никому не показывать. Его появление очень здорово походило на магию. А любая подозрительная или необъяснимая вещь могла привести в застенки Святой стражи, ведь тогда церковники еще держали всю власть в своих руках.

Хорошо, что в приюте каждый ребенок был сам по себе. Мыться и переодеваться приходилось самостоятельно, поэтому никто даже не обратил внимания на этот рисунок. Став постарше, я попыталась найти ему объяснение. Искала в журналах, в книгах небольшой городской библиотеки. Вот только нигде не было ничего похожего. А потом пришли сны…

Наверное, я бы точно что-нибудь с собой сделала, если бы не Нейт. Он пробился через все мои страхи и сомнения, выковырял эту тайну и объяснил, что я не сумасшедшая. И начал искать разгадку вместе со мной.

– Не знаю, что это была за книга, – тихо сказал Нейтон. – Никогда не видел похожих. Но на обложке точно были эти знаки, я уверен.

– Что под обложкой, увидеть не получилось?

– Нет, – поморщился друг. – Сэдли с меня глаз не спускал. Как будто думал, что я могу что-нибудь свистнуть.

– Жаль, – вздохнула я.

У меня не было оснований не верить Нейту. Он мог похвастаться наблюдательностью, сообразительностью и отличной памятью. Значит, знаки действительно были. К тому же, мы давно решили: моя тайна как-то связана с магией. А про господина Сэдли давно ходили слухи, что он когда-то был магом. Поэтому у меня внутри все замирало от предвкушения. Неужели у нас появилась зацепка, которая может разгадать эту загадку?

– Надо бы завтра зайти в его кабинет, – пробормотала я, прикидывая. – Хоть под каким угодно предлогом. Вдруг книга все еще там?

– Только будь осторожна. Не знаю, что это за книга и зачем она нужна Сэдли, но мало ли…

– Хорошо, буду…

Проводив меня до комнаты, Нейт отправился к себе, потому что погода окончательно испортилась и начал накрапывать мелкий дождик, грозивший затянуться надолго. А я повесила куртку на крючок, достала из комода кастрюлю и мешочек с продуктами и пошла на общую кухню, готовить себе нехитрый ужин. Благо, что вода успела появиться и не нужно было никуда идти.

– Ужасная погода, – госпожа Хольт присоединилась ко мне, когда моя крупа закипела. – И когда уже станет тепло?

Ее можно было понять. Комната соседки располагалась на первом этаже и была большой, но темной и холодной. А если дожди шли долго, там становилось еще и сыро.

– Может быть вам ремонт сделать? – предложила я. – Хотите, Нейта позову? Он, конечно, механик, но вдруг что посоветует?

– Ой, боюсь, тут только переезд поможет, – махнула рукой женщина. – В этом дрянном доме уже фундамент проеден гнилью и крысами. У меня скоро пол проваливаться начнет.

– А потом и весь дом рухнет нам на головы, – подтвердила госпожа Фрэнло, наша вторая соседка.

Она с грохотом поставила кастрюлю с водой на плитку и сыпанула туда горсть куриных костей. Госпожа Френло была торговкой на рынке и частенько приносила оттуда то, что мясники отправляли на выброс.

– Бежать бы из этой богадельни, – сказала она, поджигая керосин, – да некуда. Как идти, если везде творится то же самое?

– Это просто старость, – вздохнула я. – Дома тоже стареют.

– Особенно, если ремонт последний раз был лет тридцать назад, – поддержала меня госпожа Хольт.

Госпожа Френло развернулась, отбрасывая на спину спутанные рыжие волосы с изрядной примесью седины, и прищурилась.

– Никак вы последние новости не слышали.

– Новости?

– В Расельме, это на южном побережье, рыба на берег выбрасывается. И крупная, и маленькая – вся. Люди ее обратно запихивают, а она все равно – на берег и дохнет там. А возле Бельвира засох большой яблоневый сад. За одну ночь. Вечером все было хорошо, а утром люди глядь – все высохло. Будто он весь год не видел ничего, кроме жаркого полуденного солнца.

– Может, это просто болезнь? – предположила я без особой уверенности. – Или жуки?

– Да какие жуки? – Махнула рукой соседка. – Жизнь из него ушла, вот что.

– А не брешешь ли ты? – подозрительно поинтересовалась госпожа Хольт.

– Вот еще не хватало, – оскорбилась госпожа Френло, – брехать. Да завтра все уже будут знать про это. И в газете напишут, вот увидите.

Мы с госпожой Хольт мрачно переглянулись. Да, наша соседка обожала сплетни и, работая на рынке, собирала их сотнями, частенько приукрашивая. Но было непохоже, что сейчас она врет. Настроение упало на уровень плинтуса.

Я сняла с огня свою кастрюлю и закрутила вентиль на плитке. Аппетит пропал вместе с настроением, но поесть стоило. Поэтому, вывалив в кашу мясную консерву, я накрыла ее полотенцем, подхватила подмышку и пошла к себе.

В комнате поставила кастрюлю на подоконник, села на кровать и принялась есть, даже не зажигая лампу. За окном уже лило в полную силу. Дождь барабанил по крыше, заставляя порадоваться, что она нигде не прохудилась. Потоки воды стекали по черепице, по стенам, разливались по мостовой. Природа как будто хотела смыть что-то с нашего города. Может грязь и копоть заводских труб. А может то гнетущее ощущение безысходности, которое сейчас чувствовал каждый.

Это началось еще до моего рождения. В Нортане, нашем мире, была магия, были маги, их заклинания и могущественные артефакты. Люди с даром учились в особых университетах, работали на благо короны или себя любимых. Неодаренные могли свободно пользоваться их услугами, заказывать себе разные волшебные штуки. И все было хорошо.

Но однажды по какой-то причине магия стала уходить из Нортана. Маги слабели, превращаясь в обычных людей, зелья, заклятия и амулеты становились ни на что не способными пустышками. Дальше еще хуже. Мир как будто слабел вместе с ними. Все чаще начали происходить катастрофы, неурожаи, эпидемии.

Церковники, которые уже много веков делили с одаренными власть, просто не могли не воспользоваться таким подарком. Они объявили всем, что маги прогневали Всеотца и теперь подлежат уничтожению, как скверна, отравляющая мир. Начались гонения. Тех, кто раньше пользовался почетом и уважением, объявили вне закона. Их арестовывали и казнили в казематах Святой стражи. Церковники уничтожали артефакты, зелья и книги.

Вот только нашему миру это не помогло. Наоборот, стало только хуже. Без магов все рассыпалось еще быстрее. И люди опомнились. Новый император, пришедший на смену своему умершему отцу, запретил преследования одаренных. Но было уже поздно. Слишком многие погибли. А кому повезло выжить – потеряли свою силу.

Нортан продолжал приходить в упадок. Новые болезни волнами атаковали не только нашу империю, но и весь континент. Странных катастроф и аномалий становилось все больше. Земля теряла плодородие. Животные гибли. Даже погода портилась с каждым днем. Последнее нормальное лето, солнечное и теплое, было два года назад.

Мало кто осмеливался говорить о конце нашего мира вслух. Были и те, кто жил в своем устроенном мирке, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Но сироты взрослеют рано. Когда видишь жизнь без прикрас, умеешь слушать и слышать, когда понимаешь, о чем украдкой шепчутся другие, невозможно остаться в стороне.

У нас в Триме пока не происходило ничего странного. Но Бельвир – это ведь совсем рядом, всего десять миль на запад. И тот яблоневый сад я даже сама помню, большой, всегда дающий хороший урожай. Сложно представить, что он мог усохнуть за ночь. Вот только интуиция твердит, что в словах госпожи Френло не было ни капли лжи. Это пугает.

Доев ужин, я быстро помыла кастрюлю, разделась и залезла под одеяло. Но сон не шел. Пришлось долго лежать и смотреть в неровный потолок, слушая стук дождевых капель.

Что же происходит с Нортаном? И как это остановить? Наш мир ведь не настолько плох, чтобы заслуживать гибель.