Посмотри на меня

Проблема десятая: драма и мелодрама

Ноги подкосились. Я упала на колени рядом с Лёшей, даже не пытаясь его коснуться. Нет, пожалуйста, только не с нами, только не сейчас, только не... Я повторяла и повторяла эту фразу, надеясь, что реальность рассыпется, как страшный сон.

Лёша не приходил в себя. Дрожащими руками я нащупала пульс на шее - слабый, совсем слабый, еле прослушивается. Грудь была залита кровью. Господи, я даже не могла понять, откуда она льётся. Какие-то основы первой помощи нам рассказывали, но сейчас я просто боялась его трогать. Лёша лежал на земле огромной куклой - кажется, ещё секунда и сломается окончательно. Скорую вызвали - я слышала, как звонил нервно пыхтящий сигаретой водитель. Но когда она сможет приехать?! Есть ли у нас это время?

- Лёша, - шептала я, дотрагиваясь до его щеки, - Лёша, держись! Не смей умирать...

Пульс почти не ощущался. И до меня только в этот миг дошло, что... всё. Конец. Он умрёт и всё закончится. Его больше не будет рядом. Никогда.

Я взвыла. Чьи-то тёплые ладошки меня обнялись, а носик уткнулся в кофту. Инга. Слава богам, она никуда не убежала.

Я отвлеклась лишь на мгновение, а повернувшись, увидела долгожданную машину скорой помощи. Мир словно наполнился звуками: заунывно взвыла сирена, разговаривали прохожие и тихо матерился водитель. Увидев спешащих к нам врачей, он за куртку оттащил нас от Лёши. Проверить пульс в последний раз я не успела, но это сделали за меня. Время, казалось, замерло, но врач выругался и поторопил санитаров с носилками. Лёшку оперативно уложили и унесли в машину - я едва успела спросить, в какую больницу его повезли.

Дальнейшее помнилось смутно. Вслед за скорой приехала полиция и меня стали опрашивали. Вернее, пытались. Мои руки были в крови, к ногам прижималась Инга и никакие разговоры не имели смысла. Полицейский матерился тоже. Руки мне оттёрли салфетками, Ингу дали увести домой и только после этого мы поехали в отделение. Пока ездили, мне позвонил Димка и словно сомнамбула я рассказала ему про Лёшу. В полицию мы прибыли одновременно с обоими Ямировыми. Видимо, я слишком сильно перепугался Диму. Дядя Андрей хотел забрать меня, но я его остановила. Что-то в душе выключилось. Димка бледнел с каждым моим словом, дядя Андрей хмурился. Протокол отец друга читал за меня и он же сунул мне лист на подпись. Когда отделение осталось позади, я положила голову на плечо Диме и как будто потеряла сознание.

Естественно, разбудить меня никто и не подумал. Я очнулась на заднем сидении машины в одиночестве. Свет фонарей освещал вывеску городской больницы, в которой работала мама Лёши. Значит, его родители уже в курсе. Хорошо. Мне бы не хватило смелости поговорить с ними. Сказать, что я не досмотрела за кузиной и Лёша попал в аварию из-за моей глупости. Всё из-за меня... А если он сейчас умрёт, то что у меня останется?.. Ничего, кроме странных намёков-разговоров, совместных расследований и посиделок с уроками, и чёрных глаз, до боли запавших в память. Я даже никогда не узнаю, как он целуется. Слеза капнула на кожаную обивку салона. Одна, вторая... Я дала себе злую пощёчину. Ещё не время плакать.

Рассудив, что на охраняемой стоянке с машиной ничего не случится, я открыла свою дверь и выползла на свежий воздух. Яркий свет холла ударил по глазам - после уличной темноты я невольно зажмурилась. Заметив меня, дежурная медсестра вскинула голову.

- Здравствуйте, - начала я, вспомнив про вежливость, - а вы не знаете, где сейчас Алексей Вилюев? Или хотя бы, в каком он состоянии?

Словно не услышав меня, женщина удивлённо спросила:

- Ох, да откуда ты такая?

Запоздало догадалась, что выгляжу не лучшим образом. Но сейчас мне было плевать.

- Мой парень... - замешкалась, но решила, что если выживет - уже никуда не денется, и смело продолжила, - мой парень сегодня попал в аварию. Пожалуйста, скажите, как он? Я могу его увидеть?

Она ещё раз подозрительно оглядела меня, но покорно нырнула за свою стойку. Я выдохнула.

- Так, Вилюев, Вилюев... А, это сын Ольги Викторовны что ли? Он в реанимации, состояние тяжёлое. Это на втором этаже, по лестнице и по коридору прямо. Тебя проводить?

Я поблагодарила, но отказалось. Дежурной явно не хотелось уходить с насиженного места, поэтому она не настаивала. А я понеслась наверх. Дима с отцом и родители Лёши уже дежурили там. Стоило мне подойти, как двери реанимационной распахнулись и появился врач. Уже не молодой и кажется, очень усталый.

- Ничего обещать не могу, - с ходу заявил он, - мы сделали всё, что могли, но состояние крайне тяжёлое, множество повреждений. Ольга Викторовна, держитесь. Организм молодой, сильный - должен выкарабкаться.

Но как контраст к его словам, над реанимационной что-то запищало и доктор ринулся назад. Мама Лёши всхлипнула, прекрасно понимая, что ничего хорошего эта пищащая лампочка значить не может. Я медленно сползла по стенке. Рядом со мной опустился Димка, повзрослевший минимум на пять лет. Мимо забегали люди в белых халатах - перепугавшись, я вскочила. Это беготня длилась минут десять, пока к нам снова не вышел тот самый доктор. С упавшим взглядом. Все замерли.

- Мне жаль, но... - в этот миг мир странно накренился и я позорно грохнулась в обморок.

Утром я проснулась в своей постели. Всё было настолько безмятежно, и даже трель будильника казалась райской мелодией. Я выключила телефон и бездумно уставилась в пустоту. Было или не было?.. Сон или нет? Вскочила, рассматривая свою одежду, лежащую на спинке стула. Кровь... Нервно выдохнула и набрала номер Димы.

- Живой, - ответил мне сонный и усталый голос, - отец звонил минут десять назад. Кризис вроде миновал, состояние относительно стабильное. Я спать сейчас...

Плотину наконец прорвало. Я захлюпала носом, грозя утопить одеяло в слезах, но остановится не могла.

- Нат, - начал тревожиться Димка, - Нат, ты чего там, ревёшь? А ну хватит сопли разводить. Я же сказал - живой! Ната-а-а!.. Ну хочешь, я приеду, что мне, впервой не спать что ли? И вообще сон для слабаков. Ну не плачь, солнышко, давай мы его вместе побъём, когда поправится. Я буду держать, ты бить, честное слово! Потом наоборот. Я вчера чуть не поседел из-за этого гада!

Слёзы уже вырывались в перемешку с хохотом. Ну Дима, ну зараза ты. Отправив друга спать (и двадцать раз пообещав, что не буду плакать) я отключилась.

Этот учебный год я заканчивала практически на автомате. Лёше без проблем выставили оценки по всем предметам - впрочем, в отличие от меня, у него не было запар с учёбой. Лёша, как и Дима, шёл на золотую медаль, мне же светила в лучшем случае серебряная. Да и то, только благодаря моему постоянному репетитору.

Я посмотрела в окно, на цветущую яблоню и вздохнула. Как он там? Я старалась ходить к нему каждый день, но не всегда успевала. Лёша пришёл в себя только вчера вечером, но я с ним ещё не виделась. Он балансировал на грани целых пять дней, но всё-таки справился и вернулся к нам. И теперь, я надеялась, надолго.

К моему удивлению, одноклассники и даже ребята из параллели, с которыми мы общались, по-настоящему пытались нас поддержать. Первые дни мы с Димкой действительно были сильно подавлены, особенно когда состояние Лёши больше напоминало качели. Я ожидала насмешек от Кирилла и его компании, но и он смог меня удивить. Конечно, я понимала, что его предложение помощи было чисто формальностью, но сам факт! Хотя, он, в сущности, неплохой парень. Поверхностный и избалованный, но не злой. Поэтому я была рада нашему миру. Но в душе ничего не ёкало от его взгляда.

Звонка с урока я ждала с адским нетерпением. Стоило только раздаться знакомой трели, как я практически вылетела из класса. Вещи успела забрать первой, без очереди, и в больнице была уже через пятнадцать минут. Димка сегодня был занят с отцом и в школе не появлялся - обещал приехать позже. Тётя Оля уже ушла, и рассказать о состоянии Лёшки мне было некому. Но не беда - узнаю сама.

Классе в седьмом мне советовали идти на врача - я спокойно реагировала на раны и кровь, какими страшными они не были. Я, конечно, отшучивалась, что с моим умением косячить дорога только в патологоанатомы, но факт - в мире очень мало вещей могли заставить меня плакать. До этого момента я была уверена в своих нервах, но проклятые слёзы всё равно набежали на глаза.

Осунувшийся, бледный, перебинтованный Лёшка пустым взглядом гипнотизировал стену перед собой. Я камнем застыла у двери, да так и стояла, пока он меня не заметил. По щекам бежали солёные дорожки - я уже не могла их сдерживать. Успокойся, Ната. Он жив, и это главное.

Лёша нахмурил лоб, словно не узнавая меня, потом несмело улыбнулся и прошептал:

- На-та... его взгляд сфокусировался, стал более осознанным, - Ната, ты чего, плачешь?

Я невозмутимо вытерла слёзы и отрицательно покачала головой.

- Тебе кажется, - ответила и подошла ближе.

- Плачешь, - уверенно констатировал мой начинающий следователь и спросил, - кто тебя обидел?

Я с ехидцей подняла бровь и мягко ткнула пальцем своего "обидчика". Надо же - лежит перебинтованный, а по голосу будто уже намылился бить кому-то морду.

Лёша с сомнением посмотрел на мой пальчик, который упёрся ему в грудь и нагло ответил:

- Ничего не помню, не знаю, и вообще у меня амнистия.

Я рассмеялась, пусть немного нервно, но уже с облегчением.

- Как скажешь, мой герой, как скажешь...

Наклонившись к нему, я аккуратно прикоснулась губами к губам. Даже если не нравлюсь - будет как благодарность. Отстранившись, полюбовалась на поистине океан изумления в чёрных глазах.

- Такого поворота я не ожидал, - честно признался он. Хмыкнув, я поцеловала его в щёку и легонько взъерошила волосы.

- Ну, ты же не отказался быть моим парнем, так что теперь страдай. Во мне, знаешь ли, много неразделенной любви и нежности. Но... - я замолчала, собираясь с силами, - если ты этого хочешь, конечно.

Ха, рассчитывала я на прямой и внятный ответ, но этот партизан словно воды в рот набрал. В тишине стучали часы, стучало моё сердце. Я боялась. Учитывая то, что я узнала за последнее время, он вполне мог быть равнодушен ко мне, как мужчина.

Моё запястье неуловимо коснулись, погладили. Я вскинула голову. Лёша выводил узоры на тыльной стороне моей ладони. Мягко, нежно, словно рука была хрустальной.

- Ната, - его голос заставил меня вздрогнуть. Ну откуда такая грусть, а? - ты, правда, для меня больше, чем друг. Но я прекрасно знаю, что это не взаимно. А требовать с тебя благодарность... таким способом я не хочу. Мои чувства - это моя проблема, и я не собираюсь выплёскивать их на тебя. Так что... Лучше не спеши. Док сказал, что я хорошо восстанавливаюсь, но ещё не факт, что не останусь калекой. Давай подождём до моего выздоровления?

Я смотрела-смотрела на него, а потом...

- Нет уж. Раз ты немощный, то я буду командовать. Ставлю тебя перед фактом, Вилюев - ты со мной встречаешься! Хромоногий и кривой. Цыц! Лежи и смиряйся!