Поверь мне

Глава первая. Молчание & исцеление.

Глава первая. Молчание & исцеление.

Детство. Много лет назад…

– Милый, тебе не кажется, что с нас уже хватит? – женщина попыталась отвлечь водителя от дороги, удерживая его правую руку на руле.

– О чем ты, дорогая? – немного рассеянно ответил мужчина, глядя только на дорогу. Он знает, о чем она говорит, но все равно делает вид, что не понимает.

– О нём! – женщина переходит на недовольное шипение и оглядывается на заднее сидение.

Мы встречаемся взглядом, и она вздрагивает всем телом. Быстро отводит свой взгляд и смотрит на меня уже тайком, в зеркало заднего вида. Какое-то время не решается заговорить, но потом все же возвращается к разговору.

– Ты понимаешь, что эта бабулька, это последний его шанс? Я не намерена, больше терпеть это, в своем доме! – женщина срывается, вновь тайком поглядывает на меня, но  я не реагирую.

Где-то в глубине что-то страшное впилось в мою грудь. Оно терзает меня, требует выпустить его на свободу, но я не могу этого сделать. Слишком опасно, слишком страшно.

– Нина! Что ты такое говоришь?! Он всего лишь ребенок! Мой, между  прочим, племянник! – мужчина злится, его седые брови сходятся домиком.

Он отвлекается от дороги и поворачивается ко мне. Дядя Игорь всегда был похож на моего отца, голубые добрые глаза, усы и коротко стриженые волосы, плотное телосложение. На висках видна седина, она появилась после смерти его брата – моего отца. На его лице сочувствие и вина, в последние дни это выражение появляется постоянно, когда он смотрит на меня. Я уже знаю, что эта поездка последняя, совсем скоро они избавятся от меня.  Его жена, тетя Нина совсем не похожа на мужа. Младше его на пятнадцать лет, еще одна искательница легкой наживы. Ей еще рано быть матерью, если она вообще планирует ею быть, с такой-то любовью к своему внешнему виду. Когда умерли мои родители, дядя Игорь взял меня к ним, не посоветовавшись с ней. Возможно, он сумел бы уговорить жену оставить меня или все решить вместо нее, но он сомневался. Это было видно по всему: по взгляду, по словам, по запаху, но больше всего по тому, с каким рвением он пытался вылечить меня от того, что вылечить невозможно.

– Не бери в голову, малой! Все будет хорошо, я обещаю! – он улыбается, натянуто и неестественно.

– Да он тебе все равно не ответит! Молчит как рыба! – фыркнула тетя Нина, поправляя макияж.

– Я бы на тебя посмотрел, если бы в восемь лет на твоих глазах дикие звери загрызли обоих родителей! Не удивительно, что бедный ребенок поседел от ужаса. Такое впечатление, что тебе не знакомо такое слово, как «сочувствие»! Постыдилась бы, родная! – мужчина дальше занялся ездой, на его заявление женщина лишь презрительно фыркнула.

Отвернулся к окну, там кругом было только одно подсолнуховое поле. От желтого цвета рябило в глазах, пришлось закрыть их и успокоиться. Говорить мне тяжело, особенно с остальными людьми. Что-то жуткое и отвратительное внутри пронзает иголками, каждый раз, когда очередной врач, психолог, милиционер, так называемый целитель, пытается расспросить меня, что произошло той ночью, когда погибли мои родители. Сам я не могу сказать точно, что именно тогда случилось. Лишь одно могу сказать наверняка – никаких диких зверей не было.

Поле закончилось, и мы выехали на поляну перед захудалым деревенским домиком на опушке, рядом с лесом. Тетя Нина сразу брезгливо сморщилась.

– И ты, правда, думаешь, что бабулька живущая здесь, то, что нам нужно? – в ее словах читалась неприкрытая ирония, но она все же открыла дверь, вслед за мужем.

– Это наш последний шанс, – ответил ей дядя, думая, что, находясь все еще в машине, я его не расслышал. Он лгал сам себе, на самом деле дядя уже давно решил, что опека над проблемным племянником, не то, что ему нужно. Это все бессмысленно, мне никто не сможет помочь заговорить. Просто потому, что я не хочу.

Дядя первым пошел к дому, но войти не успел. Хлипкая деревянная дверь распахнулась, и на улицу выбежали двое детей.

– Я первая! – смеясь, закричала девочка, что бежала впереди.

– Нет, я! – крикнул вслед  мальчик и схватил ее за свитер. От этого девочка потеряла равновесие и упала, вслед за ней шлёпнулся и он.

Мальчишка сразу же закричал, зовя маму. Он даже не пытался подняться самостоятельно, но громко ревел.

– Эй, ты в порядке? – испуганно спросила девочка, поднявшись на колени и осматривая мальчика.  Но ее оттолкнула женщина, что выбежала на крики из дома. Она подхватила мальчишку на руки и начала дуть на его слегка разбитый локоть.

– Где болит? – женщина прижала сына к себе. Что-то в чертах детей и женщины было очень похожее. Особенно в лицах мальчика и женщины: овальные формы, яркие зеленые глаза, пухлые губы и темно-коричневые волосы. Девочка также была неуловимо похожа на мальчика, только личико круглое, да еще испачкано в грязи и крови, так что сказать точно тяжело. Кажется, она затормозила лицом и руками. На ней темно-зеленое платье из бархата и яркий оранжевый свитерок в клетку. На мальчике, кстати, точно такой же, но серый, и темные брюки.

Глава вторая. Кай & Герда.

Глава вторая. Кай & Герда.

Детство. Много лет назад…

Темно, скоро солнце скроется за горизонтом, и в лесу станет еще страшнее. Не мне, я боюсь лишь самого себя, а девочке, которая заблудилась в лесу. Птицы порхают с ветки на ветку, где-то совсем рядом притаился заяц, а под тем вот большим деревом живет семейство ёжиков. Откуда я знаю? Я чувствую их запах, слышу шум, который они издают. Это ненормально, совсем ненормально. Но сейчас это не имеет значения, если с этими моими способностями я смогу найти девочку раньше ее отца. Закрываю глаза, в лесу полно запахов, ветру тяжело их переносить по воздуху, пробираясь сквозь деревья. Распознать среди них всех ее тяжело, я не принюхивался, не запомнил его. Следов в полумраке не видно. И как мне ее найти?

Я злюсь, это плохо, это опасно. Эти месяцы, я делал все, только бы не чувствовать ничего. Эмоции губительны, особенно злость. Один раз, выпустив зверя из клетки, мне не хочется это повторять. Кто может знать, что случится в этот раз? Сколько людей пострадает из-за меня?

Вхожу глубже в чащу и пытаюсь на этот раз найти не девочку, а ее родных. Один из них слева, удаляется от меня, уходит в глубину леса. Еще двое справа, запахи в одно время и похожи друг на друга, как бывает у кровных родственников, но при этом второй запах отличается. Запах зверя, этот точно запах зверя, смешанный с человеческим запахом. Я пахну почти так же, и это очень странно. Судя по слегка грубому оттенку запаха, это мужчина. Хотя нет, это тот мальчик? Запах не такой сильный и яркий, как бывает у взрослых. Не понимаю, почему запахи у меня с красками ассоциируется, возможно, потому, что мне раньше нравилось рисовать?

Так какой мне искать запах, похожий на мальчика или на помесь запахов ее родителей? Все равно, что искать иголку в стогу сена. Чем глубже я захожу, тем больше запахов, тем больше я путаюсь, тем больше злюсь.  Ну как мне найти ее?! Чёрт, чёрт, чёрт!

Мужчина далеко, он пошел в сторону чащи, женщина и мальчик далеко не заходят, обходят лес по кругу. Как стоит поступить в таком случае мне? Почему она забежала так далеко? Неужели не понимала, как это опасно? Хотела сбежать? Нет, она слишком маленькая, чтобы что-то понимать. Запахи и звуки не помогают, они отвлекают. Срываюсь и бегу, надеясь на то, что где-то там она кричит, и я услышу ее первым.  Вот только что я буду делать потом?

Ладно, плевать, главное найти ее. Уже стемнело, но я вдруг понимаю, что слышу рычание. Где-то поблизости рычат волки, пугают свою жертву. Слышу тихий плач и сразу же сворачиваю в ту сторону. Она пахнет странно, чем-то похожим на своего брата, но при этом совсем другим.  Делаю несколько шагов и в полутьме замечаю оранжевый свитер. Она стоит посреди поляны и тихо плачет, это она жертва, это ее загнала стая. Их страшные глаза светятся в темноте, они почти окружили ее, их много, с десяток, наверное. Мне кажется, я чувствую их голод и ее страх. Делаю несколько шагов к ней и подо мной, с треском ломается ветка. Этот звук в напряжённой тишине звучит громко, как выстрел. Волки и девочка поворачиваются на звук и видят меня.

– БЕГИ!!! – кричит девочка, пока несколько волков прыгают на нее со спины, пытаясь повалить на землю и загрызть. Остальные же срываются на меня, не желая отпускать добычу, которая так любезно пришла к ним.

Это всего лишь мгновение, но такое долгое, как будто кто-то остановил время, чтобы я мог подумать, смог решиться. Она пыталась спасти меня? Может, всего лишь хотела таким образом сбросить волков на меня? Хотя какая разница, даже если захочу, я не смогу спасти ее. Зубы одного из волков в метре от ее головы, я не успею, попросту не успею. Бросить ее и сбежать? Так зачем я вообще тогда помчался сюда? Есть ли смысл думать об этом сейчас, когда уже слишком поздно?

Вместо того чтобы думать и решать, что дальше делать, я делаю рывок к ней и выхватываю из-под самых зубов. Не знаю, как успел, я просто сделал это и все. Волки сбиваются в кучу и падают на землю, пока я пытаюсь унести девочку за собой. Это тяжело, она не может бежать так быстро, напугана и плачет.

Не люблю, когда девушки или женщины плачут. Моя мама много плакала, когда оставалась наедине. Никогда не знал, как ее утешить, потому и злился на собственное бессилие, злился каждый раз, когда она плакала. Вот и сейчас ее скулеж бесит, то, что приходится ее почти нести – бесит, волки – бесят, ее слезы – безумно бесят. Меня все бесит, я ужасно злюсь на себя и свою выходку. И моя злость приоткрывает клетку, почти выпускает зверя. Мы подбегаем к подножию небольшого обрыва, нам не забраться наверх быстро, оббегать слишком далеко, не успеем. Все что остается, надеяться на зверя, надеяться на монстра.

Волки окружают нас, пока мы в нерешительности стоим под обрывом. Маленькие пухлые пальчики сжимают мою ладонь. Она не прячется за меня, стоит рядом, тихо всхлипывая. Ей страшно, мне вроде бы тоже. Девочка икает, волки в этот раз не спешат, обходят, окружают так, чтобы ни сбежали. На моей коже проступают белые волоски, дышать становится сложно, грудь распирает. Моя клетка ломается и совсем скоро зверь вырвется наружу. Мой страх, моя злость питают его, выпускают наружу. Что будет после это? Волков не станет? Но что если зверю будет этого мало? Что если он и ее не пощадит? Я не могу контролировать его, я не могу быть уверенным в чем-то.

– Глаза закрой, – говорю и освобождаю свою руку из захвата. Сейчас темно, она пока не видит, что я поменялся. Когда же зверь появится, не сможет этого не заметить и испугается. Попытается убежать, и зверь может решить, что она еще одна добыча и убьет ее.

Глава третья. Выпускной & знакомство.

Глава третья. Выпускной & знакомство.

Юность. Несколько лет назад…

Сегодня у меня нет настроения, то ли эта компания надоела, то ли что еще. В клубе душно, чья была идея поехать на вечеринку в этот город? Того щуплого сынка депутата? Вот бесит он меня всегда, отцом своим хвастается все время. Все мы, так называемая «золотая молодежь», вместе ходили в одну элитную столичную школу, и у каждого предки не простые люди. Но никто так не строит из себя пуп земли, как он. Даже сейчас безумно раздражает.

– Друзья, давайте вместе отметим этот знаменательный день, когда мы, наконец, отсидели свой срок за школьной партой,  – он встал со своего места, при этом толкнув стол и разлив на себя шампанское, но никто не обратил на это внимание.

Остальные одноклассники подняли фужеры, начались крики пожеланий, звон бокалов. Со своего места я безразлично смотрел на их действия. Сколько бы они не говорили, что я веду себя неправильно, ни одна капля алкоголя так и не коснулась моего языка. Слишком опасно напиваться и вести себя как они. Девки в который раз начали шалеть от алкоголя и, почти не спрашивая, потащили парней на танцпол. Вот зачем было брать их с собой? Они ведь только бесятся от того, что остальным парням пришлись по вкусу неприхотливые провинциалки. С ними легче договориться, меньше требуют за себя. Вот поэтому почти к пяти часам утра, от нашего шумного класса осталось всего человек пять. Этот идиот Витя, что нас сюда затащил, его друг Костя и две девчонки, Катька и Людка.

– Максик, ты чего грустишь? Почему не пьешь? – Катька положила руку под столом мне на колено и начала поднимать ее выше.

– Я же сказал, что не пью. Разве не понятно? – посмотрел на нее прохладно, и она вздрогнула. Вероятно, высветлив волосы, она высветлила свои мозги. Раньше вся ее свора де́вах ко мне и близко не подходили, а тут под алкоголем осмелели и совсем утратили самоконтроль. Руку она, кстати, так и не забрала.

– Ой, ты такой загадочный все время, –  проигнорировала она мои слова, почти навалилась на меня своей силиконовой грудью. Грудь – подарок ее больной на всю голову мамки на семнадцатилетние. Раньше на месте пятого размера красовалась весьма скромная единичка, но я не ценитель фальшивой груди и легкодоступных шалав.

– Я же сказал тебе, убирайся! – чуть повысил голос, потому как ее рука начала двигаться к моей ширинке, совсем дура.

– Ты чего на нее кричишь, урод?! – Витя поднялся, с ним вместе Костя.

– Слышала, Катька? Ты ему не нравишься, проваливай! – Людка, ее закадычная подруга подсела ко мне с другой стороны, и я почувствовал себя костью не поделивших меня сук.

– Сама пошла вон! Он мой! Ему такая шалава, как ты не нужна! – в свою очередь не осталась в стороне Катя, эти бабы чуть не начали друг к другу глаза выцарапывать.

– Вечно к тебе бабы липнут как мухи, уродец, – Костя попытался присоединиться к бабской драке, так что я стратегически решил отступить под стол. Выполз с другой стороны, а эти пьяные идиоты вместо того, чтобы броситься друг на друга, решили, что я во всем виноват. Совсем инстинкт самосохранения потеряли!

– Макс! Не уходи, я тебя люблю! – кричала мне в спину эта пьяная силиконовая дура, пока я пробирался сквозь толпу к выходу.

Этот выпускной я проклинал уже который раз за день. Сказать, что рожи моих одноклассников мне осточертели, не сказать ничего. Их имбецильное поведение и остальные стадные повадки, мне надоели еще в восьмом классе. Конца учебы с ними я ждал как манны небесной. «Наконец-то избавлюсь от них», – думал я, но где там мои надежды и ожидания. Выпускной я тоже хотел провести далеко от них, вот только моя «любимая» тетушка не разделяла моей нелюбви к шумным компаниям. Именно она почти силой затащила меня на их вечеринку и велела повеселиться. Да уж, я «повеселился», пока эта пьяная компания веселилась в частном самолете, пока эти идиоты вели себя как самые настоящие придурки, цепляясь ко всем, кто всего лишь проходил мимо и не «так» на них посмотрел. Они решили, что властители мира, и это меня подбешивало, но не настолько, чтобы я показывал им, насколько сильно. Странно очень быть в их компании и при этом не быть ее частью. Попытался пробраться сквозь танцпол к черному выходу, но столкнулся с кем-то.

– Куда прешь, мелкий?! – наорал на какого-то мелкого парнишку в джинсовом костюме.

– Сам куда прешь, урод? – он резко развернулся ко мне и всего на мгновение мы встретились глазами.

– Отойди!

– Сам с дороги!

– Максим! Куда ты?! – это вроде бы мне кричат.

– А ну стой, гад! – а это уже не мне. С одной стороны, одноклассники, с другой несколько верзил пробиваются сквозь толпу. Кто из них окажется здесь раньше? Попытался обойти коротышку, но не тут-то было, он затормозил меня, и верзилы схватили нас обоих. Прежде чем я успел ударить, нас вытолкнули в черный вход.

В нос ударила прохлада, я всегда не дышу ртом, когда нахожусь среди большого количества людей. Их запахи, их вонь, все, что они скрывают – я все чувствую и не скажу, что это приятно. Вдохнул воздух я рефлекторно, что еще делать, когда тебе в живот прилетает весомым кулаком? Нет, не то чтобы я не ожидал этого удара или не заметил его. Просто кроме верзил в дверях еще и Костя и Витя стояли, а им знать, на что я способен, не нужно.

Глава четвертая. Предупреждения & выяснения.

   Глава четвертая. Предупреждения & выяснения.

Детство. Много лет назад…

За много лет до этого одна старая ведьма, сказала мне одну странную вещь. Тогда я не понял, о чем она, пока не повзрослел.

– От судьбы не убежать, столько бы ты не прятался, милок. Все будет так, как должно быть, ты не сможешь этого изменить, – она налила из старого самовара чай в кружку и подсунула моей вредной Герде. Мелкая злилась: пока бегала за мной снова упала и разбила себе колено и локоть. Ну и при чем тут был я? Она сама виновата, никто не заставлял ее за мной гоняться.

– Вас это тоже касается, – старая бабка посмотрела на родителей мальчика и девочки, – вам не укрыть детей от их судьбы.

После этих слов мать девочки громко заплакала, закрыв лицо руками.

– Ну как же так…

– Мама! – девочка подбежала к ней и обняла. – Не плачь.

– Неужели нельзя ничего не сделать? – спросил ее муж, тяжело вздыхая.

– О чем они говорят? – чуть растерянно переспросила тётя у дяди, но тот шикнул на нее.

Ведьма посмотрела на рыдающую мать и девочку, которая ее утешала. Мальчик спал на единственной в доме кровати. Почему мы остались в доме, а не уехали, я так и не понял. Та семья не уехала, потому что опоздала на поезд, но у нас-то машина есть, а мы все еще здесь. Мне казалось ясным то, что бабка ничем мне не поможет.

– Есть один способ, но он трудный и очень опасный. Вы готовы на это? – женщина, до этого сидевшая на кровати, резко встала и даже плакать перестала. Девочка повисла на ней, слегка напуганная.

– Да, мы на все готовы, лишь бы наши дети были нормальными! – она сказала это жарко и как-то даже фанатично, что я немного испугался.

Бабушка вздохнула и повернулась к ней, подозвала жестом девочку, та не хотела отходить от матери. Вот только мать явно не разделяла ее желания, подтолкнула ее к ведьме. Девочка ступила несколько шагов и остановилась рядом со мной, в шаге от этой подозрительной бабушки.

– Дитя, а что ты скажешь мне? Ты больна? – она схватила ее за подбородок, заставив смотреть в глаза и почему-то дрожать всем телом. Страх и ужас отразились на ее лице, но никто даже не попытался защитить эту дурочку, точно не замечая, что по ее щекам ручьями стекают слезы. Всем как будто было все равно, словно эта ведьма и их заколдовала.

– Хватит! – встал, сбивая руку этой бабки и загораживая от нее девчонку. – Что не видите – ей страшно?!

Бабка снисходительно улыбнулась на мои слова, посмотрев с прищуром.

– Это судьба, милок. Это просто судьба. Вспомни мои слова, когда она в следующий раз сведет вас вместе, – она положила руку мне на волосы, но я вырвался отшатнувшись.

– Выпей чаю, – она кивнула в сторону стола и повернулась к дяде. – Пойдемте, теперь ваша очередь.

Они с дядей зашли в ту немного жуткую комнатку и о чем-то разговаривали, пока мы все еще сидели за столом. Девчонка отпила из кружки чай и вдруг свалилась лицом на стол.– Что происходит? – воскликнул ее отец, подхватывая на руки.

Поднялась суматоха, ее родители в панике ругались, тётя давала неуместные советы, а я считал. Считал звуки биения ее сердца и с удивлением понимал, что они меня успокаивают. Это ровное биение, ритмичное и почему-то такое громкое для меня на фоне остальных.

– Все с девочкой нормально, она всего лишь спит, – проговорила бабка, войдя обратно в комнату.

– Так что с ней случилось? Почему она уснула так внезапно?

– Этот чай ей поможет забыть все плохое и крепко уснуть. Не стоит тревожить сон ребенка, вы так не думаете? – девочку положили рядом с братом на кровать, меня же эта ведьма поманила к себе.

В той маленькой комнате было как-то не по себе, даже рядом с дядей. Как только двери закрылись, я ощутил что-то странное, словно все хорошее из моей жизни исчезло, как будто мир потух, а то единственное, что делало меня живым осталось там, за дверями. Даже дышать стало тяжело, точно грудь придавило что-то тяжелое. Мне пришлось судорожно вдохнуть и опереться на стенку одной рукой.

– Все происходит так быстро, – пробормотала бабка и провела рукой по моим волосам вновь, так что по телу прошли мурашки, а зверь внутри зло зарычал. Но при всем этом мне почти сразу стало легче дышать.

– Что это было? – спросил охрипшим голосом и сел на пол.

– Максим, ты как? Тебе плохо? – дядя нагнулся возле меня и положил руку мне на плечо.

– Твоя болезнь прогрессирует мальчик, и боюсь, для тебя она не излечима, – с грустью озвучивает приговор женщина, но я не верю ей.

– Максим, о чем она? Ты же говоришь! Все хорошо! Какая еще болезнь? – дядя улыбнулся, но как-то не по-настоящему, лживо.

– Вы ведь чувствуете это, не правда ли? Каждый раз, когда вы смотрите на него, видите то, что внутри этого мальчика? – в ее голосе ирония, она издевается.

Глава пятая. Драка & знакомство с Марго.

 Глава пятая. Драка & знакомство с Марго.

Юность. Несколько лет назад…

Костюм немного жалко, он мне нравился. Тётя Нина подарила его и, самодовольно улыбаясь, заявила, что это какой-то именитый бренд, и никто из моих одноклассников в таком не будет. Мне он и правда понравился, хотя я и не фанат брендов. Чёрный, с кожаным воротником, манжетами и накладками на локтях. В нем и на байке, наверное, было бы удобно ездить, ткань отличная. Хороший костюм. Был.

В моменты опасности перевоплощение происходит мгновенно, так что я вполне ощутил, как разорвало на мне пиджак и рубашку. Вот весело будет потом искать свои штаны в этой подворотне, в которых кошелёк и ключи от дома останутся. Как меня еще голого, полиция не арестовала, не пойму! Иногда мне приходилось среди белого дня, в чем мать родила, пару кварталов передвигаться. Но это было раньше, когда я еще не мог перевоплощаться, когда захочу. Теперь, если что я и волком могу домой добраться, но сначала нужно их всех победить, даже мальца и его дедулю. Об этом всем я думал в секунду перевоплощения, в этот миг время как будто замедляется для сознания, возможно из-за боли, когда твои кости ломаются и срастаются по-новому. Ужасное ощущение, кстати, особенно когда позвоночник подстраивается под новые размеры тела.

Зверь подстраивает моё тело под себя, при этом я ощущаю его чувства, могу их отличить от своих. После того как я смог оставлять свое сознание в моменты перевоплощения, вопрос с контролем тела решился быстрее. Вот и сейчас, когда волки бросились на меня, это я бросился на них в ответ. Я больше почти всех в этой стае, но не думаю, что все дело тут в размере. Те несколько, что столкнулись со мной, полетели вместе со мной и упали на ближайшую припаркованную машину, расплюснув ее как прессом. Ужасно завизжала сигнализация, ударив нам всем по ушам.

Зверь требовал крови, скинув с себя налетевших со спины, махнул лапой (рукой это уже не назовешь) по остальным. Мои зубы почти проткнули шею первого из них, когда дедок свистнул, как собачкам. Меня в бок ударили два других, заставив отлететь через дорогу и разбить витрину какого-то магазинчика.

– Дед! Ты же видишь это! – кричит где-то вдали мой якобы друг. Его заглушают остальные, они рычат, от боли и злости.

К шее одного из них я так и не дотянулся, лишь грудь вспорол. Харкает кровью, валяется на земле, он не может больше сражаться, так что осталось восемь. Сигнализация трубит не только в машине, но и в магазине. Уши болят, слышу, как люди начинают подниматься со своих кроватей. Это исключительно вопрос времени, когда вызовут милицию, а значит надо бежать. Меня пытаются загнать в угол, но то, что мне нужно, находится за их спинами. Клочки моей одежды с кошельком, документами и ключами. Мне не хочется, чтобы менты узнали, что я здесь был. При этом совсем рядом с ними все еще стоят те двое, дедок и мелкий.

Зверь не понимает, как это опасно, он хочет драться насмерть, его жажда крови поражает. И эта стая также хочет моей крови, они меня не отпустят, даже если милиция приедет. Делаю прыжок из магазина, здесь драться в разы сложней, чем на улице. Злость подгоняет тело, пульс эхом бьется в моих ушах и это слегка заглушает эту чертову сигнализацию. Еще один прыжок, в этот раз на капот машины слева, затем, перепрыгнув этих идиотов, приземляюсь за их спинами. Бегу за своей одеждой, хотя со стороны кажется, что хочу напасть на их альфу. Так вот, размер волка — это не всегда важный критерий в бою, главное скорость и ловкость. В этом же я весьма преуспел. Приземляюсь в двух метрах от него и почти сразу прыгаю, но не на него, а через него. Зубами выхватываю одежду, по вкусу металла и кожи во рту, понимаю, что нужные вещи остались в куче одежды, и делаю ноги, пока эти еще не отошли.

Несколько прыжков по балконам, и я уже на крыше. Вдали громыхают сирены, в нос ударяют запахи, как же много здесь людей. Запахов много, они все разные, как, впрочем, и люди. Бегу вдаль, подальше от центра города. Зверь рычит, я чувствую его злость отдаленно, не так как обычно. Он чувствует что-то другое, такой эмоции я раньше никогда не чувствовал в нем. Его тянет в обратную сторону, но не на драку, а дальше, немного дальше. В то место, от которого доносится странный, еле ощутимый запах. Он знаком зверю, и как будто знаком мне, но я не знаю откуда и не хочу знать. Мы убегаем отсюда, потому что я так решил. Зверь больше никогда не будет управлять мной – так я решил.

***

Вероятно, я немного перестарался, убегая от погони. Устал и обратился обратно в человека. Лежать в лесу на траве – то еще удовольствие. Клещам-то плевать, оборотень я или нет, помню какое это «удовольствие» вынимать их из самых интересных мест. Зубы свело от того, что пришлось пару часов нести во рту одежду. От нее, кстати, почти ничего не осталось, обрадовало разве то, что супер стрейч трусы на месте остались. Тётя еще удивлялась, зачем я такой большой размер покупаю, она бы очень удивилась, увидев размер моей пушистой задницы. Натянул штаны, вернее то, что от них осталось, они лопнули по бокам, и кое-как держатся лишь из-за ремня. Рубашку уже не спасти, а вот пиджак почти цел, если не считать рукавов, также лопнувших по шву. Натянул пиджак со штанами и пошел босиком в ту сторону, откуда пахло машинами.

Та стая отстала не сразу, мне пришлось петлять, заметать следы, если это у нас волков вообще возможно. Бежать пришлось далеко, как я и думал, территория этой стаи – целый город и его окраины. Мне не нравилось, что приходилось уходить вот так, я не из тех, кто убегает от драки. Но в этот раз дела обстояли серьёзней, чем раньше, да и не было у меня желания мараться в их крови. А вот зверь, зверь вел себя очень странно. Сначала хотел драки, затем наоборот, как будто затаился с какой-то болезненной тяжестью в груди. Если бы я верил в то, что животное может ощущать такое, то сказал бы, что это тоска по кому-то. Вот только по кому может тосковать огромный зверь внутри меня?