Правилам вопреки (бонус)

Глава 1.1

Спустя 9 месяцев

Алиса

Я смотрю на резвящихся на чистейшем, практически идеально белом песке Артема с Сашей. Дочка хохочет, пытаясь достать плюшевого зайца, которого ей подарил Артур. Артем не поддается на провокации и шутливо грозит пальцем Александре: - Я оценил твою хитрость, маленький лисенок, но этот заяц – мой трофей!

Саша делает сердитую гримаску и отворачивается: - Не буду с тобой играть, ты противный! А сама украдкой наблюдает за реакцией Темки. Потом, убедившись, что тот не реагирует на ее действия, разворачивается и, насупившись, топает в сторону пирса.

Артем не может сдержать улыбку, догоняя дочь и хватая ее на руки: - Все-таки поймала меня, хитрюга…

Саша дотягивается до игрушки, прижимает ее к себе, и вырвавшись из рук отца, радостно скачет по пляжу, крича на всю округу: - А вот и выиграла, а вот и выиграла!

Рано утром на пляже мало народа, еще прохладно, и основная часть отдыхающих подтянется чуть позже. На соседнем шезлонге улыбается пожилая пара немцев, показывая пальцами на Артема с дочерью. Я приметила их еще пару дней назад, они несколько раз завтракали за соседним столиком, и сейчас с интересом наблюдают за возней взрослого мужчины и маленькой принцессы – повелительницы плюшевых зайчиков.

В памяти всплывает наша квартира, где теперь обосновалась компания зайцев всех цветов и размеров. Они сидят на кукольной кровати , весело поблескивая черными глазами-пуговками, спят в Сашиной постели, примостившись на подушке в ожидании хозяйки, и даже выглядывают из-за шторки в ванной, пытливо изучая окружающее пространство. Они разные. Плюшевые, резиновые, пластмассовые, есть большой заяц-тильда, с длинными ушами, в ярких красных штанах и такой же жилетке в тон…Кажется, маленький плюшевый зайчик живет в моей сумке, и еще несколько кочуют с рабочего стола Артема в кабинет Артура в клубе.

- Она удивительная, - Артур не сводит глаз с дочери, высматривая вдалеке наших спутников.

- Да, - соглашаюсь я, переводя взгляд на мужчину рядом. Он сидит совсем близко, положив руку на мое бедро, и, не спеша поглаживая загорелую кожу, хрипло добавляет: - Не могу насмотреться на нее, иногда мне кажется, что я схожу с ума, и… Артур замолкает, не закончив фразу. На руках вздуваются вены, и пальцы, еще секунду назад рисующие невидимые дорожки на моем бедре, сжимаются в кулаки. И идиллистическая картинка счастливого семейства на отдыхе рассыпается на мелкие кусочки. В груди появляется знакомое ощущение, словно кто-то зажал мои ребра в тиски, и кислород просачивается по каплям, медленно наполняя легкие, ровно до такой степени, чтобы не задохнуться…но стоит только сделать попытку вдохнуть глубже, и становиться понятным, что воздуха нет…хочется хрипеть и колотиться в конвульсиях, потому что я чувствую все, о чем молчит этот брюнет рядом. О тех подробностях, которых я никогда не услышу…О потерянном времени…О дочери, которая до сих пор зовет папой Артема. Несмотря на то, что все девять месяцев, что прошли после нашего воссоединения, Артур разве что не целовал землю под ногами маленькой любительницы зайцев. Кстати, история с ними началась именно с его презента для дочери. И, несмотря на явный интерес к брюнету с карими глазами, Саша до сих пор тянется к Артему гораздо больше. Артур молчит, но его глаза не могут лгать. Во всяком случае, мне. Я знаю, что ему больно. Потому что чем старше становится Сашка, тем больше она напоминает отца. Отца, который не знал о дочери. Глаза, нос, даже уши. Маленькая папина принцесса. Лишь волосы достались ей от Артема, ну и возможно, его обаятельная, покоряющая всех вокруг улыбка.

Я кладу свою ладонь поверх пальцев мужчины и ловлю его взгляд: - Она оттает, поверь мне, просто дети в этом плане…

- Не надо, - хрипло обрывает меня Артур, - я знаю, что заслужил, - он хмурит лоб, и между бровями появляется несколько морщинок.

Мне хочется разгладить их, чтобы счастье снова вернулось в нашу большую семью…Но увы, одного движения пальцев для подобного эффекта недостаточно. Здесь я бессильна. И ничем не могу помочь.

Я поднимаюсь и дотягиваюсь до его подбородка, поворачивая к себе лицом. Пара немцев посматривает в сторону приближающихся Артема с дочерью, с неменьшим интересом продолжая наблюдать за мной и Артуром. Я немного знаю немецкий, но они переговариваются слишком тихо, мне совершенно ничего не слышно. Хотя, в этом абсолютно нет смысла. Догадаться несложно. Мы странные, знаю. Двое мужчин, одна женщина и маленькая девочка. Представляю себе, что думают окружающие, наблюдая за поведением моих спутников. И моим тоже.

- Я хочу, чтобы ты знал, - притягиваю любимое лицо ближе, и не могу удержаться от короткого поцелуя, - мне не жаль ни одной секунды, потраченной на поиски, и каждый день из этих девяти месяцев важен для меня, слышишь?

Артур прожигает меня глазами, останавливась на линии купального топа, и от его взгляда под яркой цветастой тканью напрягаются соски. Невозможный мужчина! Он молчит, но глаза с необычным оттенком зрачка опускаются ниже, и кажется, что я схожу с ума, потому что с каждой секундой все сильнее хочу, чтобы он прекратил этот поединок взглядов и наконец "распустил" руки. Дотронулся до каждого сантиметра моего разгоряченного тела, и вместо взгляда сжал пальцами, поцеловал, пускай делает, что хочет, я согласна на всё!

Желание щекочет знакомым ощущением в районе бедер, и я словно чувствую там его жадные, чуть грубоватые прикосновения, слышу хриплый шепот, и снова проваливаюсь в омут ореховых глаз напротив…Мы застываем, существуя в мире фантазий, общаясь без слов, и думая об одном и том же… И лишь негромкое гудение пляжа, постепенно наполняющегося людьми, и смех дочери, который мой мозг автоматически выделяет из всех остальных звуков, сдерживает мои внутренние порывы, не давая оседлать этого безумца с карими глазами прямо сейчас.

- Она увидит тебя настоящего, у нее просто нет другого выхода, – сглатываю я, и кладу ладонь ему на грудь, туда, где сердце…оно стучит быстрее, чем обычно, и миллионы адреналиновых пузырьков наполняют меня изнутри, до краев, вынуждая покоряться знакомому внутреннему ощущению, вызывающему тепло в груди и желание обнять весь мир…затопить все вокруг этим теплом…

Я готова идти с ним хоть на край света…ползти, если придется…гореть в его жарких объятиях, превращаясь в горстку пепла и возрождаясь, подобно фениксу. Эта странная зависимость одновременно пугает и притягивает, но отказаться я не в силах.

- Мама! - внезапно слышу сзади веселый голос дочери и через секунду маленький вихрь в ярком оранжевом платье прерывает наш с Артуром безмолвный диалог взглядов, - Папа сказал, что мы поедем в..онер..окен…оке…, - Саша забавно морщит носик, нахмуренно сводя бровки к переносице, после чего вдруг распахивает глаза и радостно поднимает указательный пальчик вверх: - кенариум!

Артем делает серьезное лицо, пока его глаза смеются, и соглашается с дочерью: - Точно, в океанариум.

Артур не сводит глаз с Саши, а она неожиданно залезает к нему на колени, отпихивая меня в сторону: - Поедешь со мной?

Тот ошарашенно кивает, не в силах отказать, и дочка спрыгивает с шезлонга, сообщая всем без исключения окружающим, что «поедет в кенариум, смотреть рыбок». Она идет, проваливаясь в мягкий податливый песок, и кажется, что вот-вот утонет в этом теплом море микроскопических песчинок, но всякий раз выбирается и уверенно шагает в сторону зданий. Мы с мужчинами переглядываемся, я собираю вещи в большую пляжную сумку и посмеиваясь, отправляюсь вслед за дочерью, размышляя откуда в малышке, которой еще нет трех лет, столько упорства и целеустремленности.

Мужчины не отстают. Я слышу их негромкие разговоры за спиной, которые с каждой долей секунды становятся все более отчетливыми,и как только оборачиваюсь, чувствую на талии сразу две пары рук. Знакомое тепло обволакивает позвоночник, разливаясь по телу сладким предвкушением…Их прикосновения до сих пор будоражат кровь, как в самую первую встречу в клубе, когда я считала секунды, боясь поднять глаза и увидеть того, о ком думала несколько недель. Время снова останавливается, и если сейчас я представлю мысленно песочные часы, то каждая песчинка будет застывать в воздухе, прежде чем упасть к миллиардам таких же.

- Мы можем опоздать, - закусываю я губу, поднимая глаза на Артема и Артура. И сердце сначала разгоняется, вспоминая часы, проведенные втроем, а потом резко останавливается, от мысли, что этих часов могло бы не быть…чтобы через секунду пуститься в пляс, оглушительно стуча, потому что я чувствую одновременное прикосновение губ справа и слева чуть ниже подбородка. Глаза Артема сияют не хуже новогодней елки, Артур молчит и просто обнимает меня… И невозможно описать словами то, что в эту минуту чувствую я…мне просто не хватит словарного запаса…И времени, чтобы перечислить все то, что творится сейчас внутри, перехватывая дыхание и заставляя судорожно хватать губами воздух, чтобы не свалиться в банальный обморок…Наверное, это просто счастье, самое настоящее, и не поддающееся описаниям…И я готова стоять так вечно, купаясь в том океане тепла, нежности, страсти и любви, что окутывает меня в данный момент…

- Ну, - не оставляет нам шанса маленькая проказница и повелительница ушастых, - и сколько мне тут стоять?

Саша не выговаривает некоторые буквы, поэтому фраза, сказанная ею, заставляет нас вздрогнуть, чтобы моментально разразиться одновременным смехом…

А когда я оборачиваюсь и вижу маленького злобного гнома, с ручонками под бока, хочется упасть на песок и смеяться еще громче.

- Идем, зайчонок, - протягивает ей руку Артур, и Саша, подумав секунду, послушно вкладывает ладошку в его большую пятерню: - Хорошо.

Артур подхватывает малышку на руки. Дочка посматривает на меня с Артемом и молчит. И это уже победа. Маленькая, но большая.

В памяти проносятся первые недели после возвращения « блудного сына». Тяжелые. И сладкие.

***

Регистрация на рейс заканчивается и я с сожалением провожаю взглядом здание аэропорта, когда нас везут к трапу самолета. Расставаться тяжело. Эти дни еще долго будут напоминать о себе. Море. Солнце. Артур. Артем. Саша.

- Мама, мы улетим высоко?- маленькая непоседа устала и сейчас трет глаза кулачками, но отдыхать категорически не соглашается.

- Да, малыш, очень, - глажу мягкие волосы, которые растрепал прощальный легкий ветерок, и обещаю вернуться сюда снова. Дочка теребит зайца и оглядывается. Мы идем по узкому проходу между рядами сидений. Я останавливаюсь в середине салона, потому что забыла все, что проговаривала девушка на регистрации, широко улыбаясь Саше ( хотя скорее державшему ее на руках Артему )и демонстрируя безупречное состояние зубов. Билеты остались у Артура, и я не знаю, где именно наши места. Дочка начинает куксится, и уже собирается открыть рот, чтобы завопить, как всегда это делает, когда устает, как сзади раздается знакомый голос: - Где моя маленькая хитрая лисичка? Губы милой кареглазой милоты мигом растягиваются в довольной улыбке, и лицо, секунду назад бывшее темнее грозовой тучи, преображается. Перед нами снова самая обаятельная девочка – папина и мамина принцесса. Артем подмигивает ей, и кивает мне на следующий ряд сидений: - Наши. Мысленно облегченно выдыхаю, ибо устала от всего не меньше дочери. Мы садимся в удобные кресла и пока Сашка кормит зайца из пластмассовой бутылки, я смотрю, как он убирает на полку пакет с детскими вещами.

- Может шаль оставить? – вспоминаю про наш обязательный комплект в путешествиях. Легкая вязаная шаль и заяц. Последний уже в руках у Саши, так что остается только шаль.

Артем кивает: - Точно, спасибо, что напомнила. Вытаскивает сложенный квадратом пакет.

И управившись с остальными вещами, протягивает пакет мне, собираясь устроиться на соседнем сиденье. Пока он проделывает все эти манипуляции, Артур терпеливо стоит рядом, молчит и наблюдает за Сашиной возней.

- Я сяду рядом с ней, - не терпящим возражений тоном говорит Артур, и усаживается между мной и дочерью. В самолете она сидит на отдельном сидении, потому что несмотря на недолгий перелет, держать активного двухлетку все время полета на руках невозможно. Сейчас насупившись, Саша сердито смотрит на почти незнакомого мужчину, и явно не хочет, чтобы Артур оставался рядом.

- Ты не понял? Она не хочет, - не упускает возможности показать клыки Артем и я чувствую, как тень ревности пробегает между нами черной кошкой, оставляя едва ощутимое неприятное послевкусие…еще не оседающее на языке, но уже явно витающее в окружающей атмосфере…

- Она не сказала ни слова, - хмурится Артур, готовый отстаивать свое желание до последнего. В конце прохода озабоченно застывает стюардесса, не сводя глаз с нашего сектора.

- Папа, - куксится дочка и протягивает ручонки к Артему, игнорируя брюнета, готового расстелиться ковриком под её ногами. Тот сверлит глазами Темку, и облако темно-серого цвета зависает в радиусе полутора метров, не обещая ничего хорошего…

- Тем, может ты сядешь с Сашей, а Артур со мной? – мне хочется продлить то неописуемое ощущение спокойствия, что впервые за много месяцев наконец прочувствовалось слишком хорошо, чтобы вот так исчезнуть снова…всем знакомое наверное чувство, когда все родные дома, на столе вкусный ужин, и даже непогода за окном не сумеет расстроить неповторимый вечер в компании близких людей.

Артур не сводит глаз с дочери, и когда малышка перелезает поближе к Артему, почти пронзает насквозь взглядом давнего друга. Но молчит. Я дотрагиваюсь до его руки: - Пожалуйста, мы можем поговорить потом, дома…Глаза с ореховой радужкой словно обнимают меня без рук, скользят по груди, волосам, шее…и теплеют. И вот уже я узнаю того, о ком не переставала думать все это время…Он встает, не проронив ни звука, и мы меняемся местами.

С полчаса Саша играет, потом бегает по салону, и наконец утомившись, вырубается на середине очередной игры, почти падая на пол. Артем едва успевает подхватить ее на руки, и уже отработанным движением кладет на себя, потом аккуратно откидывает кресло, и накрыв малышку вязаной шалью, которую мы всегда возим с собой именно для таких вот случаев, включает планшет, предварительно надев наушники. Я наконец могу расслабиться, отпустить вечное материнское беспокойство, и выдохнуть. Путешествие с маленькими детьми – не только приятное времяпрепровождение, но и целый список ситуаций, которые нужно предусмотреть заранее. И даже с такими классными помощниками, как у меня, увы, не всегда могу справиться с беспокойной мамашкой внутри.

Когда дочь засыпает на руках у Артема, а Артур, устало закрыв глаза, откидывается назад, я накрываюсь пледом, набросив половину пестрой теплой ткани на мужчину, и кладу ногу на его колено, убирая разделяющие нас подлокотники. Прижимаюсь совсем близко, слушаю его дыхание, смотрю, как поднимается и опускается грудь, и тихонько вздыхаю. Вот оно – почти счастье, дорога к которому была долгой и непростой, но именно теперь мы одно целое, именно так, как мне всегда хотелось…Спасибо Вселенной, что подарила мне и мужчину, даже двух, и дитя…в котором я вижу черты обоих…

- Рискуешь, мышь, – неожиданно глухо отзывается Артур, и открывает глаза, а я вдруг понимаю, что задумавшись, дала волю рукам…И мои пальцы сейчас лежат на ремне мужских джинсов. Хорошо, что под пледом, но сам факт…

- Я машинально, - не подумав, начинаю оправдываться я, и одергиваю руку, стараясь сохранять невозмутимое выражение на лице: - просто задумалась…

- Обо мне, надеюсь? - подает голос Артем, поворачивает голову, и прозрачные голубые глаза не оставляют мне шанса… А я уж решила, что он отвлекся. Наивная. Мы трое отвыкли от прошлого, и наверное нужно время, чтобы вновь вернуть то, что казалось лишь фантазией, по крайней мере - последних два с половиной года. Я посылаю ему воздушный поцелуй, и мужчина отвечает мне той самой улыбкой, от которой ноют губы и учащается пульс. И приходится признать, что я определенно зависима, причем от обоих…Артур целует мое запястье, и едва слышно говорит: - Моя…

Не знаю за что мне это, но о большем нельзя и мечтать…Идеальные. Оба. Изнутри наполняет таким потрясающим ощущением тепла и полнейшего релакса, что хочется плакать и смеяться одновременно…

- О том, как мне повезло с вами, - улыбаюсь ему я, и уже не скрывая своих внутренних надрывов, громко вздыхаю и кладу голову на плечо брюнета рядом. Тот довольно усмехается, и горячие пальцы моментально оказываются на моей талии…И хочется как можно быстрее оказаться дома, выключить свет, и снова вернуться в то время, когда я засыпала в крепких мужских обьятиях, с обеих сторон…

И мои мечты снова сбываются…Поздно вечером, разобрав вещи и уложив дочку, мы наконец остаемся втроем. Комната Саши рядом, и обычно если она плохо спит по ночам, мы с Артемом переселяемся на диван в детской, либо вдвоем, либо по очереди. Но сегодня дверь в соседнюю комнату прикрыта, а радионяня на прикроватной тумбочке наконец –то не просто валяется в ящике комода, а служит верой и правдой..

В отеле мы спали отдельно, чтобы не пугать дочь. Точнее мы с Сашей вместе, а мужчины - на отдельных кроватях.

- Мне завтра на работу, - зевает Артем, и ныряет в постель, накрываясь одеялом. Артур молча ложится с другой стороны. Я закусив губу, смотрю на обоих.

- Тебе особое приглашение требуется, а, Мышь? – слышу хриплый голос молчаливого брюнета, и он приподнимает бровь, отчего у меня учащается сердечный ритм, и сглотнув, я залезаю на середину кровати. Мы используем два одеяла. И сейчас мужчины смотрят на меня, как два самца в документальном фильме о живой природе. Кого выберу. Под чье одеяло залезу. Я плюхаюсь на подушку и закапываюсь сразу в оба, почти тону в теплом невесомом наполнителе, и внутри становится спокойно, как раньше. Артем выключает пультом свет, и комната погружается в полумрак. В коридоре горят два напольных светильника, и тускловатый свет от них просачивается через приокрытую дверь.

Артур притягивает меня к себе, зарывается в волосы и едва слышно выдыхает: - Моя…

Артем двигается ближе и я чувствую прикосновения его губ на своих, мягкие и чувственные: - Моя…

В воздухе повисает опасная тишина, и мне кажется, что сейчас они снова сцепяться, и невидимому миру придет конец, но этого не происходит. Я чувствую напряжение, когда их руки случайно встречаются на моем теле, и…Артур тихо матерится: - Блядь, я отвык спать втроем.

- Можешь лечь на диване. – хмыкает Артем, и поворачивает меня спиной к себе, воспользовавшись замешательством друга. Прикосновения мужских губ к затылку будоражат воображение, и усталость от перелета и дороги домой мгновенно исчезает, открывая двери предвкушению…

Я не вижу, но почти кожей чувствую, как Артур начинает злиться. Он тихо сопит, и это молчание многообещающе зависает в воздухе. Тяжелой завесой густого утреннего тумана, который даже при появлении солнца останется висеть, не пробиваемый ни одним из веселых солнечных лучей. Артем не отпускает рук, продолжая прижимать меня к себе, и от всех этих манипуляций я начинаю закипать сама, ведь хотела как лучше, а они снова словно вживаются в роли, вспоминая сцену из старого спектакля.

- Может перестанете опять меня делить? – громким шепотом возмущаюсь я, стараясь не повышать голос, чтобы не разбудить дочь. Мужчины молчат. Я жду. Потому что если последует продолжение, и сценарий многолетней давности повторится, моя нервная система этого не выдержит. Рамки нужно ставить сразу, чтобы потом не сожалеть об упущенном времени.

Кажется, что проходит целая вечность, прежде чем Артем целует меня в плечо: - Извини, Лисенок.

Артур шумно вздыхает, дополнив вдох крепким словечком, после чего я чувствую прикосновение его пальцев на шее: - Обещаю исправиться.

Я выдыхаю. В динамике раздается детское бормотание, и мы застываем в ожидании. Чувство, знакомое любому родителю. Проснулась и бежать, или ложная тревога? Через пару минут Саша затихает. Я отпускаю напряжение, мысленно благодаря того, кто придумал это чудо техники, стоящее сейчас на прикроватной тумбе.

Залезаю под оба одеяла снова, и притягиваю к себе сначала Артура, потом Артема. И тихо, но так, чтобы слышали оба, шепчу: - Мои…и если не прекратите дележку, придется лишить провинившихся десерта!

***

- Неть! – открывая дверь, слышу возмущенный возглас дочери. Сегодня я выбралась в город, оставив Артура с Сашей. Впервые. До этого момента кто-то из нас с Артемом всегда был на подхвате. Но мне нужно было доделать многочисленные дела, висевшие над душой последних несколько недель, поэтому ждать дальше было невозможно. И наш храбрый кареглазый брюнет вызвался помочь. Уезжая, еле удержалась, чтобы не вернуться через полчаса. И только звонки нетерпеливых заказчиков не дали совершить этот поступок. Несколько часов пролетели незаметно, спасибо нашим партнерам по бизнесу, которые не оставили мне ни одной свободной минуты, чтобы потратить их на стандартное материнское самоистязание…никак не могу отделаться от ужасного чувства вины, когда надолго оставляю дочь. Хотя отлично понимаю деструктивность этого ощущения. И знаю, что любой ребенок трехлетнего возраста при наличии отвлекающих факторов вполне способен побыть несколько часов без бдительного, и слишком беспокойного иногда, материнского ока.

Когда все дела были сделаны, я решила заехать в детский магазин по дороге домой. Маленькие дети быстро растут, и моя дочь – не исключение. Потом, вспомнив, что утром кончилось молоко и Сашины творожки, забежала в супермаркет. К дому я подъехала уже после обеда, сильно после. Почти бегом, несмотря на несколько пакетов в руках, поднялась наверх, не дожидаясь лифта. И едва дыша после такой пробежки, открыла дверь, готовая немедленно успокаивать и жалеть оставленного младенца.

А вместо этого до моих ушей доносится вполне себе спокойное «неть». Я бросаю ворох пакетов с детской одеждой и продуктами на пол в коридоре, и устало прислоняюсь к стене. Все хорошо, и надуманные по дороге картинки – всего лишь плод моего разыгравшегося воображения. Все живы и здоровы.

- Аль, ну давай, ты же любишь…- похоже мой приход остался незамеченным, потому что эта парочка на кухне и не думает выползти в прихожую.

- Неть! – продолжает упрямо Саша. Артур зовет ее Алексой, несмотря на недовольство Артема. И часто сокращает до Альки, неизменно выводя того из себя.

Я продолжаю стоять, прислушиваясь к звукам с кухни. Несмотря на возраст, как любая женщина, я любопытна. И люблю подслушивать. Особенно, когда героями аудиоспектакля являются такие персонажи, что сидят сейчас на нашей кухне.

Некоторое время там сохраняется тишина, и кроме звука монотонно бурчащего холодильника не слышно практически ничего. Но так продолжается совсем недолго, и процесс за столом, судя по всему, подходит к логическому завершению. Дочка недовольно мычит, и перед глазами моментально возникает ее хмурое личико, со сведенными к переносице бровями, так сильно напоминающее Артура в ярости, что обычно мне становится не страшно, а смешно.

- Да твою…- сердито бурчит знакомый голос после звука падаюшей на пол ложки. И еще одно решительное : - Неть!

Я снимаю обувь и тихо, на цыпочках иду по чистому паркету. Останавливаюсь в дверях и вижу просто потрясающую картину, от которой хочется смеяться и плакать, не знаю даже, что перевешивает. Брутальный брюнет в белой футболке, на которой виднеются разводы от черничного варенья и кажется, шоколада, стоит перед столом. С полотенцем, переброшенным через запястье, словно заправский официант. В его руках поднос с творогом и ягодами. И даже отсюда мне видно, как чертовски аппетитно выглядят свежая малина, ежевика и что-то кругленькое, похожее на смородину…Беготня по магазинам всегда вызывает у меня желание жевать без остановки. И в отличие от дочери, я готова проглотить все сразу, вместе с подносом. Продолжаю наблюдать, тихо стою, стараясь не выдать своего присутствия, и не могу удержаться от едва слышного смешка. Ибо Артура можно представить в какой угодно роли, только не подавателя детской еды кареглазой капризуле.

Дочь возмущенно отворачивается и отказывается есть творог в маленькой тарелке с зайцами в зеленых шляпах. И точно также отвергает ягоды. Артур тяжко вздыхает и достает из пакета на столе баночку детского пюре: - Будешь?

Интересно, сколько времени продолжается этот спектакль? И на сколько еще хватит небольшого, насколько я знаю, запаса отцовского терпения?

Я захожу в кухню, и со стороны стола раздается радостный вопль: - Мами! Не знаю почему, но в последнее время дочка называет меня именно так. Мами.

- Она не ест банки, - провожу я рукой по мужской спине, и , встав на цыпочки, легонько дую на шею, - маленькая проказница сделала тебя?

- Она слишком хитрая для ребенка такого возраста, - делает серьезное лицо Артур и не выдерживая, через минуту улыбается: - она похожа на тебя…

Я наклоняюсь к нашей принцессе, целую испачканную детскую щечку, ощущая на губах сочетание всего, чем угощалась последних полчаса эта красавица. И понимаю, что тоже не против попробовать.

- Привет, малыш, - смотрю прямо в сияющие карие глаза, и чувствую, как утреннее напряжение уходит окончательно, - поможешь разобрать пакеты с покупками? Саша распахивает глаза и кивает. Артур наблюдает за нами обеими, тихонько посмеиваясь. Наверное сравнивает, чем именно мы похожи.

- Она просто копия отца, - замечаю я, щелкаю чайник и пройдя к раковине, выдавливаю в ладошку ароматное мыло, - и заметь, это не только мое мнение… И это чистая правда. Потому что везде, где мы появляемся, будь то кафе, или игровые площадки, или магазины, люди качают головами, стоит им с Сашей оказаться рядом, и улыбаются. Они очень, просто очень похожи.

Дочка шустро вылезает из-за стола, и несется в коридор. Шуршит пакетами и радостно перечисляет все обновки. Громко, на всю квартиру. Потом словарный запас заканчивается, и она просто роется в пакетах, напоминая медвежонка из детского мультика. На некоторое время в квартире становится тихо, а потом раздается довольный детский вопль: - Ура, кукла, новая! И я вспоминаю про красотку с пушистыми ресницами, в красивом розовом платье, и такой же шляпке в тон, с интересным именем «Элизабет», написанном на коробке. Почему не банальная «Маша», не знаю, но когда выбирала, показалось, что Сашке понравится. Сейчас ее привлекают именно куклы. И такой у нас еще нет.

- Иди сюда, - тянет меня за руку Артур, - устала?

- Есть немного, - я кладу в рот ложку творога с ягодами, из той самой тарелки с зайцами, и жую, - вкусно…а варенье где?

- На футболке, - улыбается Артур, не отрывая взгляда от ложки, которая снова на пути в мой рот, - она очень упорная…

Я знаю, о чем он думает. Я не будь мы сейчас втроем, не упустила бы возможности вновь оказаться в жарких объятиях, прижаться к нему как можно сильнее, чтобы почувствовать знакомый запах, утонуть в нем, отдаться на милость этих сильных рук…снова и снова оказываясь в потоке ни с чем не сравнимого удовольствия…

Наклоняюсь к такому соблазнительному сейчас мужчине и целую желанные губы…Артур обвивает мои бедра руками и прижимает к себе…Этот сладкий поцелуй, с творожно-ягодным вкусом совсем короткий…. и тихий стон, который не смогла сдержать, разбавляет уютную компанию привычных звуков на кухне…тиканье часов, размеренное жужжание холодильника, и едва слышное бормотание радиоведущей из двух маленьких колонок на полке…Артур не любит громких звуков, предпочитая дома почти полную тишину, и обычно убавляет громкость на всех радиоустройствах.

- Ты слаще меда, - хрипит Артур и пальцем стирает каплю ягодного сока с моей губы, чуть размазавшуюся за ее пределы, - Люблю тебя…

Мне не нужны слова. Я знаю это, чувствую то, о чем он говорит сейчас, всем своим существом. Всегда. Каждую минуту после нашего возвращения. В его взгляде. Прикосновениях. Поцелуях. И лишь то, что остается за кадром, добавляет в эту идиллию каплю дегтя. Потому что это я тоже чувствую. Разрывающую сердце боль, что не уходит, и ее не могу прогнать даже я. Сожаление. Злость на самого себя. Что не нашел в себе сил остаться, упустил время. Драгоценное время. И девочка в платье с утятами называет папой обаятельного блондина с голубыми, точно горное озеро, глазами…

- Не отпускай меня больше, пожалуйста, - я прикасаюсь к чуть поседевшим вискам, и хочу развести эти тучи руками, если бы могла. Чтобы над нашей семьей наконец появилось солнышко. Но знаю, что сделать это может только он сам. Или девочка с глазами цвета ореха, которая когда-нибудь, я искренне верю в это, назовет его папой.