Ровельхейм 2: Право на жизнь

Глава 1

По-прежнему недоумевая, я вышла из экзаменационного класса. От двери отпрянули несколько любопытных носов. Сокурсники. Бывшие, нынешние?..

Никто не осмелился спросить, ни что я здесь делаю спустя столько времени после позорного отчисления, ни сдала ли я экзамен. Впрочем, слухи здесь летят быстрее ветра, недолго им пребывать в неведении. Один студент на грозный вызов ректора Валдана всё же просочился внутрь, бросив испуганный взгляд на остальных.

Лучшие ученики курса сдали экзамен ещё вчера; неудивительно, что я не обнаружила тут Хельме сегодня. Ни принца, ни Виларии: но у тех свои привилегии – независимо от успехов в учёбе, а лишь в силу высокого положения наверняка тоже сдавали вчера, в числе первых. А вот огневичка Асанна, видимо, только что подошла к экзаменующимся, пропустив начало. Завидев меня, она побледнела, а у меня нехорошо закололо в пальцах.

Повисло гнетущее молчание. Студенты и так меня сторонились, теперь же отодвигались ещё и от стихийницы, заметив на ней мой тяжёлый взгляд. Оставшись без поддержки, Асанна затравленно заозиралась вокруг, у меня же при виде её испуга закололо ещё сильнее. О, я прекрасно помню свой первый день учёбы, эту злобную троицу, и как Асанна лично подпалила мне подол платья… Тут же припомнились все последующие унижения и тот кошмарный случай в Разнотравном саду. В груди против моей воли начало разрастаться что-то тёмное, нашёптывающее, подчиняющее себе…

– Поздравляю, Нит-Истр, – тяжёлая горячая рука опустилась на мои напряжённые плечи, выводя из оцепенения. – Я провожу.

Не давая мне опомниться, арн Шентия мягко, но настойчиво развернул к выходу, уводя за собой. Постепенно ощущение тепла на плече успокоило тёмные искорки, едва не прорвавшиеся наружу, и они повернули обратно, в чёрные воды моей бескрайней внутренней Тьмы. Видимо, арн Шентия тоже заметил, что я наконец смогла расслабиться, и убрал руку. И вовремя – впереди шла толпа студентов, а эта близость смотрелась очень недвусмысленно.

– Вы про экзамен? Вас ведь там не было, – я еле подавила обиду в голосе.

Да что там экзамен! За всю неделю, что я безвылазно провела в отдельном домике под неусыпным взором своего временного куратора, мэтра Сарттаса, его светлость ни разу ко мне не зашел. Да что там его светлость, про меня словно забыли все те, кто был мне дорог! Даже еду мне приносили охранники Шентии, а уж духам-то что появиться стоило! И зачем мне тогда дальше учиться, если все смотрят как на чудовище?

– Или вы знали, что я всё равно сдам? Мэтр Эрдис, мистрис Вэй… Даже мэтр Ксавия турнир припомнил. Это вы их подговорили?

– Всё так, как должно быть, Ардина. Они сами приняли решение, иначе и быть не могло. Ты не рада тому, что продолжишь учиться? Особенно теперь, с такой силой…

Я не сдержала грустную усмешку. Эта сила уже стоила мне друзей, перепугала добрую половину студентов, устроила такие разрушения… Нет, ваша светлость. Не рада.

– Лучше бы её вообще не было, чем такая, – с болью прошептала я.

Я ожидала, что арн Шентия, как и все тёмные преподаватели до этого, начнёт возражать, убеждать, что при такой силе и чистоте магии тип её не имеет значения. Что нет магии хорошей или плохой, полезной или вредной, важна лишь её мощь. Что к такому подарку судьбы нельзя относиться с пренебрежением… Но нет. Арн Шентия лишь взглянул на меня с каким-то сожалением, и мне почудилось в этом сожалении что-то глубоко личное.

– Пригласишь войти?

Я и не заметила, как мы добрались до дальнего сектора Академии, где располагались преподавательские и гостевые домики, а теперь и моё временное пристанище.

– Думаю, мне лучше вернуться в общежитие. Если я снова студентка и…

Что «и…» – я и сама не знала. Не объяснять же, что просто не хочу чувствовать себя здесь изгоем. Пусть студенты думают обо мне, что хотят, сторонятся, но всё же лучше там, поближе к жизнерадостному шуму и вечной суете…

Кажется, его светлость это понял.

– Мэтр Са́рттас сказал, что ты быстро осваиваешь контроль. Но лично мне десять минут назад так не показалось.

Я вскинула глаза на его светлость. Значит, не просто так увёл, что-то заметил…

– Ничего же не случилось. И не случилось бы. Я контролирую эту дрянь… свою магию. Тьму. А эта Асанна… Да мне плевать на неё! Просто неприятно было вспомнить…

Шентия вздохнул и покачал головой. Прошёл вглубь гостиной и устроился на диване, будто настраиваясь на долгий разговор.

– Ты не видишь себя со стороны, Ардина. Как чернеют твои глаза, сереет кожа, даже волосы становятся темнее в те моменты, когда над тобой главенствует Тьма. А я вижу. И видел последствия.

Я тихо опустилась в кресло напротив. До этих пор я была уверена, что пока чёрные язычки пламени не пляшут на кончиках пальцев, опасаться нечего, Тьма под контролем. А на деле, оказывается, меня выдаёт любая мрачная мысль. Уж кто, как не главный дознаватель Империи и сильнейший эмпат, способен заметить малейшие проявления негатива.

– Я работаю над этим, ваша светлость. Господин Сарттас – очень хороший учитель…

Глава 2

– Эй, псс, из дикого леса дикая тварь… Я тебя не обижу, честно!

Чёрный тонкий хвостик яростно ходил ходуном, сшибая пучки душистых травок, разложенные на краю ванны-бассейна. Сам его обладатель залёг на дне, скрытый шторкой.

– Так, смотри. Я сейчас приоткрою входную дверь, а сама уйду в спальню, и можешь отчаливать на все четыре стороны, задерживать не стану. И окно открытым оставлю; не знаю, как ты с пятого этажа выберешься, но забрался же как-то, и явно не через дверь…

Я, конечно, не рассчитывала, что неведомая зверушка меня поймёт, но, может, на спокойную интонацию среагирует. Я демонстративно громко протопала в спальню и занялась разбором вещей. Спустя какое-то время входная дверь еле слышно скрипнула. Выбрался всё-таки. И хорошо, нечего диким зверям по Академии разгуливать. Надеюсь, в остальные девичьи спальни он не сунется, а то визгов не оберёшься.

Тут же засквозило по полу, и я поспешила в гостиную закрыть дверь. Окинула взглядом внутреннее убранство и со вздохом принялась за уборку. Всего пару месяцев отсутствовала, а пыли скопилось как за год. В углу даже паутинка блеснула. Впрочем, если вопрос стоял о том, чтобы сами стены не рухнули, то умной комнате точно не до поддержания порядка было. Словно извиняясь, вспыхнули знакомые искорки на стенах, разбежались по дальним углам. Вот и славно, поможете мне.

Из-за грохота отодвигаемой мебели я не сразу различила тонкое завывание за стеной. Я метнулась в ванную и отдёрнула шторку. Нет, чёрный всклокоченный комок шерсти на дне никуда не делся. А теперь ещё и зашипел, выпустив немаленькие когти и обнажив острые белые зубы. И что с ним делать? Не метлой же выгонять.

Ладно, время к обеду, уйду – может, и выберется. В домике, где я жила последние несколько дней, даже еду мне приносили отдельно, словно вездесущие братья-повара не желали появляться на глаза. Но уж сейчас-то в столовой без их объяснений я ни крошки не съем!

***

– Чёрно-белая? – распахнул глаза Хельме. – Это как?..

«Каком об косяк! Говорили же не лезть к девочке раньше времени!»

«Слышь, хвостатая, это к тебе предъява! Сама не послушала, так ещё Винни-Пуха за собой потащила…»

– Я должна была проверить, что она не со́ртсьель, – мрачно отозвалась Мекса. – Была неправа.

– Кто торт съел? Не было никаких тортов, и так четыре месяца в голодном теле держат, – встрепенулся Анхельм.

«А теперь и печеньки засохшей не увидишь!» – рявкнули в голос духи.

– Так, помолчите вы! Всех разом слушать никаких ушей не хватит! – не выдержала я.

За столом воцарилось молчание, даже призраки-дядюшки вытянулись по струнке. Впрочем, ненадолго, тут же заколебались в тёплом воздухе своими бестелесными сущностями. Я сосчитала про себя до пяти, прислушиваясь к ощущениям в теле. От лёгкого раздражения что-то всколыхнулось внутри, но наружу не полезло.

– Мекса, если можешь, объясни... Зачем вы тогда так?.. Как чужие… – к горлу подступил комок.

Чуждая человеческим эмоциям унвартка всё же смогла меня удивить. Наверное, общение с темпераментным Хельме не прошло даром. Она молча придвинула свой стул и неловко притянула меня к себе, не зная, что делать дальше. Анхельм опустил мне руку на плечо и слегка погладил, подавая пример Мексе.

– Ардин, это я всё. Глупость сделала. Перестраховалась. Понимаешь… в Лесу всё по-другому, не как у вас. Магия сильнее и чище. Вот вы, люди, свою легко подчиняете. А у нас зачастую подчиняет она. Заменяет души двойниками. Сортсьель – это злой дух, порождение Тьмы. Завладевает телом, наделяет чёрной магией. И я подумала, откуда бы она в тебе взялась, такая чистая… Мы же видели её в действии. Ну, все видели. У людей давно такой нет.

– Нам по голове уже настучали, Ардин, – мрачно поделился Хельме. – Сам арн Шентия вызывал, да и от госпожи Нерайи прилетело. Толком ничего не объяснили, но хотя бы сказали, что никакой ты не подменыш, и что это твоя собственная магия, только она скрыта до поры была. Ардин, ты не подумай, ты нам любая нужна! Хоть без магии, хоть с тёмной, хоть в крапинку! Знаешь, как мы извелись, прежде чем прийти смогли?

– Арн Шентия всем запретил, пока не сдашь экзамен, – кивнула Мекса.

– И «охранку» поставил, гад!

«Это заклинание «беши́ттельс», духов оно тоже не пускает, – наябедничали повара. – Мы его в отместку уже неделю на третьей по Пе́взнеру* держим. Так ведь ест и не жалуется, сволочь такая!»

– Может, он и прав был, что вынудил только на учёбе сосредоточиться, – с сомнением протянула я. – Я хотя бы сдерживать эту дрянь научилась. Как вспомню, что могла вас тогда задеть…

– Всё, не думай! И не сердись на дураков…

Ну какие ещё могут быть сомнения, когда смотришь во встревоженные глаза Хельме! Как камень с души свалился…

– Мекса, а действительно были такие случаи, чтобы этот сортсьель душу подменил? Я имею в виду, именно у людей?

– Были. Один был. У вас тогда Пустошь возникла. Люди уже забыли. Мы помним.

Ого, так не на пустом месте тревога была… Надо будет почитать про это.

– Ардин, так ты говоришь, у тебя ещё какая-то магия есть? Просто чёрно-белая – это как-то… ну… как лёд горячий. Ты уверена? – осторожно спросил Хельме.

Глава 3

– Девонька моя! – тут же запричитала Беата, как только мы переступили порог лавки «Нужные вещи». – Живая, здоровая!..

Пусть и выяснилось со временем, что мы с Беатой как минимум ровесницы, а то и я её старше, искоренить её отношение ко мне, как к младшей сестре, было невозможно. Да и я была совсем не против.

– Увёз, гад, и ни слуху ни духу! – возмущалась она. – И добро бы сам потом вернулся – нет же! Только мордоворотов своих прислал за вещами! Вот и переводи на такого продукты! А тех я и добром выспрашивала, и поварёшкой грозила, да что с них взять, коли сами ничего не ведают… Ну, да поняла хоть, что ты там останешься. Вот с утра все глаза и проглядела в окно – приедешь ли? Воскресенье же…

– Приехала, моя хорошая, как же я тебя брошу, – мы смеялись, не в силах разорвать объятия, хотя не виделись всего неделю. Пара месяцев жизни в городе, и у Беаты уже прорезался местный говорок: не иначе у соседки-пекарши переняла.

– Помнишь Мексу и Анхельма? – спохватилась я.

Друзья с удовольствием составили мне компанию в поездке в Ровель. Чёрному чудищу я вчера с обеда оставила тарелку с мясом, а вернувшись из библиотеки, обнаружила её вылизанной до блеска. Сама тварюшка больше на глаза не показывалась. Принесённая с ужина сырая печёнка также исчезла за ночь. Кажется, неведомый крыжтёнок и не собирался уходить. Сегодня утром я оставила ему открытое окно и двойную порцию мяса, а кувшин с водой тот, похоже, и сам обнаружил.

– Как же не помнить! Ой! – всплеснула Беата руками. – Что ж я вас тут на пороге держу! Вы же с дороги только, утряслись, поди, умаялись… А ну-ка все к нам домой, чай пить, там всё и расскажете. Лавка, чай, не рассохнется, всё равно народ на главной площади гуляет.

За ароматным чаем со свежими булочками (а я заметила, как доставивший их сын пекаря на Беату коровьими глазами смотрел!) неспешно обсудили прошедшую неделю.

– Вот радость-то, милая! Так, значит, аристократке этой по носу всё-таки дали? А этот-то, племянник его, который принц – так ему всё с рук и сошло? Ух, вот приеду я к вам, только пальцем на него покажите! И что, что магия тёмная? Я в ваших магических делах не разбираюсь, конечно… Но чего они нос воротят?.. Опасная? Кто?.. Это Ардина-то?!.. Ой, да не смешите мои папильотки… Злиться нельзя? Так а кто тебе даст? Надо будет, и этой вашей светлости живо руки укорочу, чтоб не бесил! – разошлась Беата.

– Дин, так ты смотри, – продолжала она. – Если тёмная вот эта твоя сила из берегов выходит, когда тебе плохо, так, может, и светлая быстрее вернётся, если её правильно кормить?

– А ведь Беата права, Ардин, – задумчиво сказал Хельме, не обратив внимания на то, как Беата выразительно ему подмигнула. – Если твой Свет такой же Изначальный, как и Тьма… Извини, что говорю «если», но просто не видел же его никто! Так он от хороших эмоций и восстановится быстрее.

– Не думаю, Хельме… Я его весь отдала, подчистую. Интальд сказал, что на это время понадобится. Сколько – не уточнил, но я и сама поняла, что это не быстро будет.

– Проверь. Сейчас, – потребовала Мекса. – У тебя сегодня была радость.

– Здесь? – испугалась я.

На меня требовательно уставились три пары глаз. Э-ээ, ну ладно.

Вторым уроком мэтр Сарттас научил ощущать в себе магию, весь её резерв, не прикасаясь к ней.

– Сядьте в удобную позу, Ардинаэль, расслабьтесь. Закройте глаза. Дышите медленно и глубоко. Теперь представьте, что смотрите не вперёд, а вглубь, в самоё себя. Вот ваша голова, глаза, теперь вы медленно спускаетесь взглядом ниже. Это нос. Вдохните, почувствуйте запахи. Потом рот. Вы ещё должны чувствовать вкус травяного чая, что выпили недавно. Ниже. Горло. Вдохните, а затем выдохните, но не свободно, а пропустите воздух через голосовые связки. Вы не издаёте ни звука, но чувствуете, что можете превратить этот воздух как в слово, так и в песню, стоит вам только захотеть. Спускайтесь ниже. Вдохните так глубоко, как сможете, и отведите плечи назад. Этот воздух наполняет ваши лёгкие, насыщает кровь жизненной силой. Теперь левее. Ваше сердце. Оно равномерно стучит, толчками выбрасывая кровь. Прислушайтесь. Смотрите на него. Теперь расфокусируйте взгляд, смотрите, как сквозь мутное стекло. Сейчас вы можете увидеть что угодно. Звезду, яркий цветок, животное, драгоценный камень, любое пятно…

– Здесь озеро, господин Сарттас.

– О-оо… Очень хорошо, Ардинаэль… Озеро. Опишите его.

– Оно чёрное. Но я пока не знаю: сама вода чёрная или это оно настолько глубокое.

– Пока не подходите к воде, не проверяйте. Очертите взором все его берега, медленно, по окружности.

– У него нет берегов, мэтр Сарттас. Кроме того, на котором я стою.

– Э-ээ… а-а… Хорошо, Ардинаэль… Вообразите на том месте, где стоите сейчас, какой-нибудь знак. Дерево или символ…

– Здесь есть большой камень.

– Запомните его. Теперь идите от этого камня вдоль берега. И считайте шаги вслух.

– Один, два, три… – послушно начала я отсчёт.

…

– Восемь тысяч триста шестьдесят три… Я снова вижу тот камень, мэтр Сарттас.

Моя первая медитация заняла около двух часов. Я просто шла и шла вокруг бескрайнего озера. Не устала ни от счёта, ни от воображаемой ходьбы. Когда же мэтр Сарттас наконец позволил мне открыть глаза, я обнаружила его сидящим напротив со взмокшим лбом.

Глава 4

«Буэ́нос ди́ас, голодранцы! Нет, можно подумать в этом вашем Ровеле чем-то приличным накормить могут, чтоб аж на два дня туда сбежать…»

Духи-повара и прежде ревниво относились к любому питанию на стороне, а уж, став моими назваными дядюшками, и вовсе спуску не давали.

Отдыхать было хорошо. Два замечательных дня мы провели в городе, опробовав все тамошние развлечения. А ещё я много бродила по почти пустой Академии, заново знакомясь со своим новым домом. А та будто сама решила стать экскурсоводом, открывая мне всё новые тайные местечки и проходы. Ох, мэтр Дрэйзо извёлся бы от зависти!

Дикая тварюшка прочно обосновалась в моей комнате – а что ей, тепло и кормят. На глаза больше не показывалась, но хоть не буянила, как в первый день. Периодически я выуживала из шкафа собственную одежду смятой и всю в чёрной шерсти – гнездилась эта тварь в самых неожиданных местах.

Хельме всё настаивал на вылазке к озеру, на одно утро мы и договорились. С вечера я упаковала лёгкий пледик в сумку, духи за завтраком вручили корзинку с едой – хотя я слабо представляла себе пикник на природе в разгар зимы. Но Хельме аж извёлся, как туда хотел.

– Вы не понимаете… Если повезёт – тако-ое увидите!

До озера Даммен было минут тридцать пешим ходом, но только летом же, по утоптанной тропинке! А за одну эту ночь снега насыпало чуть не по колено. И если в Академии мётлы сами по себе гуляли по мощёным дорожкам, то за её стенами кто бы стал тропинки чистить! Так мы и застыли в северных воротах, глядя на бескрайнее белое покрывало.

– Не сезон, похоже, для пикника, – с сомнением протянула Мекса.

– Да я сейчас! Пройдём!..

Анхельм замахал руками, силясь подчинить себе стихию. Поначалу вроде пошло гладко – от него вперёд пробежала волна водной магии, раздвигая сугробы и прокладывая путь, обдавая нас брызгами и снежной крошкой. Но уже через несколько секунд воду прихватило морозцем, и та образовала блестящую ледяную дорожку. Хельме сам же первый на ней растянулся.

– Ну-у… если придать ускорение, может и докатишься, – прыснула Мекса.

– А у меня получше идея есть, ребят. Посмотрите-ка на эту стену…

Знакомые мерцающие искорки, мои частые спутники в прогулках по территории, сложились в простую и понятную схему: сторожевая башенка и неровный овал, соединённые пунктиром.

– Рискнём?

Я приложила ладонь к стене, и та послушно открыла проход, ведущий вниз. Мекса подозрительно заглянула в земляной круглый тоннель, будто выгрызенный гигантским червём. Но вёл он аккурат в нужную сторону, не петляя, освещённый всё теми же магическими искорками.

– А, приключение так приключение! – махнул рукой Хельме и первым полез в проход.

Шли мы по мёрзлой земле минут двадцать, всё время прямо, никуда не сворачивая.

– На этом озере, говорят, особое место есть, зачарованное. Летом его, понятное дело, никто не замечает, да и весной-осенью оно не особо приметно. Зато зимой, если повезёт найти… Только оно блуждающее, не всякому откроется.

– Да что там такое, не томи уже!

– Там лето, – мечтательно зажмурился Хельме. И, глядя в наши недоверчивые лица, добавил, оправдываясь. – Ну, а вдруг повезёт…

В конце тоннеля наконец замаячил выход – блеснул голубоватый лёд озера, заснеженные берега. Прямо к нему ход вывел! Хельме ускорился, размахивая на бегу корзинкой с припасами, и выбежал на свет. Затем огляделся и завопил как резаный. Мекса в пару прыжков догнала его на выходе и сама разинула рот. Я выбралась из подземного хода последней. Здесь, на берегу замёрзшего озера, будто из земли росла точно такая же сторожевая низкая башенка, как у северных ворот, из неё мы и вышли. Мекса молча развернула меня за плечи, отведя на пару шагов в сторону. Тут и я потеряла дар речи.

Позади башенки царило лето. Широкая поляна с сочной зелёной травой пестрила луговыми цветами, звенела птицами, жужжала букашками. И солнце! Солнце заливало поляну золотыми лучами.

– Вот оно! Вот! Я же говорил! – на ходу разматывая тёплый шарф и скидывая шерстяной плащ, Хельме добежал до полянки и растянулся на траве. Я обалдело оглянулась – позади был всё тот же снег и хмурое небо. Чудеса!

В горах на севере ведь какое лето – если выдастся несколько по-настоящему тёплых дней, то уже хорошо. А вот такой сочной изумрудной травы, ласкового зноя, одуряющих запахов цветения я ещё никогда не видела. Вот так Хельме! Такой подарок нам сделал посреди зимы!

Из этого кусочка лета и озеро виделось уже не скованным льдом, а синей сияющей гладью с рябью от ветерка. Я залюбовалась этой синевой. Вот бы моё внутреннее «озеро» было таким же спокойным, умиротворяющим…

***

– Третий урок, Ардинаэль. Пора прикоснуться к собственной магии, научиться чувствовать её. Подойдите к воде, дотроньтесь.

Матовая чёрная поверхность озера казалась твёрдой, неживой. Я осторожно макнула палец в эти мрачные воды. Густой сироп, а не вода: упругий, липкий. Мне стало неприятно, и я отдёрнула руку, только Тьма словно прилипла к пальцу и потянулась вслед щупальцем, озеро забеспокоилось. Я судорожно тряхнула рукой, но тёмный поток и не подумал отцепиться, наоборот, из воды к моим рукам потянулись новые щупальца, обвили щиколотки…

Глава 5

Мысль о том, чтобы покопаться в имперских хрониках, не отпускала. Где, как не в них, искать зацепку? Любые катаклизмы, необычные случаи, внезапные смерти, предшествовавшие моему появлению в приюте – всё могло помочь. Записи со всех земель, тщательно собранные в одном месте, разложенные по годам – в воображении всё это выглядело очень соблазнительно. Вот только стоит ли оно того, чтобы лезть в самое логово имперской знати… Да не тайком, а в открытую!

Тянуть из немногословной Мексы подробности было той ещё пыткой. Но спустя несколько наводящих вопросов всё же выяснилось следующее. Каждые двадцать два года, а именно столько длилась Всесветная война в незапамятные времена, бывшие её враги-участники поклялись собираться вновь и подтверждать нерушимый мирный договор.

Если эту часть истории Империи и проходили на первом курсе, то уже без меня. Мекса же без запинки перечисляла даты, страны, имена, хорошо хоть до кличек боевых лошадей не дошло.

Пять стран ввязались в ту войну. Наша Империя, к тому моменту объединившая немало разрозненных земель. Дикий Лес, приютивший все расы, не нашедшие себе места среди людей. Знойная пустынная Самако́на. Северная Истрия, бывшая тогда независимым княжеством. И восточное королевство И́нген-Гра́тис, о таком я даже не слышала. Кровопролитная бойня, к счастью, закончилась мирным договором, незыблемым вот уже сотни лет.

Северные и восточные соседи со временем добровольно вошли в состав Империи. Провинция Истрия сохранила своё название, взятое от крупной горной реки. Земли Инген-Гратис же, именованные по прежнему королевскому роду, его лишились и вошли в Империю как земли Да́ссамор. А примерно сорок лет назад и этого названия не осталось, впрочем, как и самих земель – теперь их знали как Пустошь.

На мирном договоре это расширение никак не сказалось, три оставшиеся стороны – Империя, Лес и Самакона – собирались, как и прежде, каждые двадцать два года, чередуя место встречи. В очередной раз – в столице Империи, в этом году. Примерно через два месяца, в первый день весны.

– Так, ладно, а мы здесь каким боком? – с подозрением спросил Мексу Анхельм.

– Правители в знак высшего доверия друг к другу съезжаются полными семьями, никого не оставляя за спиной на родине.

– И-ии?..

– Я дочь астарха. Вы – мой триангл, принятый родом. Когда унварты негласно возглавили Лес, люди приравняли наш триангл к своему понятию «семья». Все должны ехать. Почему вы так смотрите?

– «Должны»?.. И когда ты собиралась сказать нам об этом, Мекса?!..

– Как официальное приглашение пришлют, – спокойно пожала она плечами. – На этой неделе должно прийти.

Вот и думай, то ли радоваться появившейся возможности добраться до летописей, то ли сразу пойти утопиться. А то я как представлю эти «семейные» посиделки в императорском дворце… С разглядыванием портретов до седьмого колена, с чаепитием в узком кругу, персон этак на триста… Ох ты ж, гроршевы уши! Ещё и в компании Аландеса. А его светлость-то в какой восторг придёт…

Неделя каникул пролетела очень быстро. Если в первые дни я ещё мучилась угрызениями совести за то, что так и не добралась до библиотеки, то после махнула рукой. Наверстаю ещё. Впрочем, об упражнениях мэтра Сарттаса я не забывала. И они явно шли мне на пользу – страхи и сомнения, прочно поселившиеся в сердце после обретения магии, постепенно сошли на нет. А как справилась с дурными эмоциями, так и Тьма успокоилась. Не душила, не давила на плечи, стоило едва прикоснуться к ней. Может, и из этого сомнительного богатства выйдет толк.

Манс, лесное чудище, прочно обосновался в моём логове под крышей. Впрочем, вести куда-то, по жизни или в более конкретные места, несмотря на своё прямое предназначение, он не торопился. Ел, спал, шипел. От свежего мяса шёрстка его разгладилась, залоснилась – иногда он давал себя рассмотреть, прежде чем, ворча, перебирался в более укромное место. Один раз ночью я даже почувствовала, как что-то лёгкое и тёплое улеглось мне на ноги и мерно затарахтело.

– Может, тебе имя дать, чудище?

– Гхр-ретх, – приоткрыл манс один зелёный глаз, заворчав.

– Вот Гре́ттен* и будешь.

Первый учебный день во втором семестре начался с общего собрания всех учащихся на большой тренировочной арене. Ничего серьёзного, будут всякие напутствия, а ещё правила поведения напомнят – так каждый семестр начинается, пояснил Хельме. Новое расписание для всех было составлено ещё накануне, и я чуть за голову не схватилась, изучая свой листок. Ни единого окна, всё забито с утра до вечера, а два раза в неделю даже не пять занятий, а шесть! По вторникам и четвергам, сразу после ужина.

Я пробежалась глазами по предметам – магконтроль, боевая магия, защитная, теневая, заклинания, проклятия, деструкция и нейтрализация, управление снами, духи и тёмные сущности, некромантия, развоплощение… А артефакторика – всего раз в неделю! Одно-единственное занятие. Зато боевая магия мало того, что каждый день, так ещё и дополнительные два занятия вечерами – индивидуальные!

И курс ведёт не кто-нибудь, а лично декан боевого факультета. Имени указано не было, но я и так его знала. Никас Ксавия. Пусть он неожиданно припомнил ректору на экзамене про дополнительные баллы за турнирную победу, тем самым обеспечив мне дальнейшую учёбу, но заниматься с вечно хмурым, жёстким и саркастичным мэтром каждый день, да не по одному разу – то ещё удовольствие. И вот кому это надо было?!..

Глава 6

Данстор

Полугодовой экзамен Данстор сдал на максимальную оценку – пятнадцать баллов за основную магию и десять за дополнительную. Скрываемый дар – а для преподавателей он подавался как нераскрывшийся – оценке не подлежал, но такое не было редкостью. Все необходимые практические навыки и знания, положенные первокурснику, он освоил ещё пару недель назад, так что до конца года можно было совсем не напрягаться.

Напрягало другое: на сложные заклинания и замысловатые магические фигуры, вычитанные в учебниках второго и третьего курсов, Данстору отчаянно не хватало резерва. Серый кокон внутри определился с размерами и более расти не желал. Напрасны были все медитации, практики по увеличению резерва. Старая присказка «выше головы не прыгнешь», гулявшая по Академии, обернулась страшной явью.

Данстор жаждал новых знаний. Но на что они, когда не хватает сил применить на практике! Магия чужих типов с собственным резервом не смешивалась. Используешь её один раз – и всё, новую такую же взять неоткуда. С превеликой осторожностью на практических занятиях он незаметно урывал кусочки тёмной и боевой магии у сокурсников, надеясь, что сила того же типа, что у него, натренирует, увеличит резерв. Но стоило её использовать, выдав за собственную, как кокон возвращался к прежним размерам.

На таких крохах не развернёшься, да и опасно: рано или поздно заметят. Проэкзаменовавшись первым, Данстор рассчитывал пару дней покутить в городе, благо дед, довольный его успехами, регулярно снабжал внука звонкими монетами. Не мешкая, он быстро позавтракал и отправился на каретный двор; приятели обещали присоединиться к нему позже, уже в городе. У крытой пролётки он заметил заметно поникшую Така́ру с дорожной сумкой, студентку с его же курса. Вот же крыжт. Обидно, Такара ему нравилась, хотя дальше переглядываний у них не заходило. Девушка тоже заметила подошедшего Данстора и с грустной улыбкой развела руками.

– Вот… Уезжаю. Не сдала.

– Мне так жаль, Такара, – и Данстор был совершенно искренен. – Хочешь, поедем в город вместе? Провожу тебя. С меня обед, если это хоть немного поднимет тебе настроение.

Такара бросила на теперь уже бывшего сокурсника благодарный взгляд и устроилась на сиденье. За два часа дороги они проговорили столько, сколько никогда не общались за четыре месяца учёбы. Магия у неё была, как и у Данстора, тёмная, только со слабенькой дополнительной воздушной. Стихию она так и не освоила, а из профильных тёмных предметов ей более-менее дались только проклятия. Но расстроена Такара была не столько из-за отчисления, сколько из-за необходимости вернуться в родную деревню.

– Понимаешь, Дан… У нас там люди очень правильные, честные. Отец мой – служитель Сагарты Милостивой, её у нас очень почитают, по её заветам живут. А ведь она от проклятия пала, прежде чем к Вечным присоединилась. И добро бы у меня с воздухом срослось, всё какая-никакая польза, а я вот… с лицензией проклятийницы. Хоть и не возвращайся вовсе. Отрекутся они все от меня, как пить дать.

Данстор сочувственно молчал и даже осторожно взял девушку за руку – без задней мысли, просто поддержать. Такара сжала его ладонь и внезапно рассмеялась.

– Ай, ладно, что уж там! Поеду куда глаза глядят! Авось, не пропаду, и для меня где-то местечко найдётся. Я родным и письмо уже заготовила, если решусь не возвращаться. Но сначала обед. Ты обещал! – хитро подмигнула она Данстору.

За приятным обедом Такара окончательно уверилась в своём решении.

– В Самакону махну! Там любых магов ценят, без работы не останусь, – беспечно засмеялась она, фыркнув тёплым глёггом. – Сегодня группа торговцев туда едет, с ними и попрошусь. Жаль, а ведь только нашёлся повод остаться…

Данстор немного смутился. Пусть с девушками у него пока опыта не было, а потому он робел раньше заговорить с Такарой, но с ней вдруг оказалось так легко сидеть и болтать вместе, что ему тоже стало жаль потерянных месяцев. Они немного помолчали, переглянувшись с улыбкой. Пусть всё и закончилось, даже не начавшись, но обоим было приятно.

Стоянка торговцев располагалась на южной окраине города, Данстор вызвался проводить и договориться с ними о поездке, если понадобится. Письмо к родным девушка вручила ему, попросив отправить с завтрашней почтой. Путь их пролегал узкими улочками, зимнее солнце к четырём часам уже клонилось к горизонту. Такара храбрилась и без умолку болтала о чужой знойной стране, Данстор же погрустнел. Бедняжка, подумалось ему, что за жизнь её ждёт? Без семьи, в чужой стране, с весьма средней магией. Да та же судьба, что предначертана и ему: родилась, пожила, умерла. С годами померкнет её красота, со смертью развеется её магия, так и не оставив следа ни в истории, ни в сердцах людей. Хотел бы он ей помочь, но чем?

Такара вдруг умолкла и, глубоко вздохнув, остановилась у тёмной подворотни.

– Дан, знаешь… А ты мне с самого начала понравился. Я сегодня такая смелая, сама себя не узнаю… Это тебе на прощание…

Девушка увлекла Данстора за собой в тёмную арку и, привстав на цыпочки, неожиданно прижалась горячими губами к его рту. На долю секунды её поступок ошеломил Данстора, но ощущение на губах было приятным и естественным. Он вернул ей поцелуй, и нежность и жалость вдруг защемили его сердце. Такара прильнула к нему, обхватив за талию, Данстор зарылся рукой в густые волосы, прикоснулся к тонкой трепетной шейке. Поцелуй стал смелее, девушка разомкнула губы и Данстор ощутил несмелое движение прохладного язычка. Такара доверилась ему полностью и неожиданно Данстор понял, как ей помочь.

Глава 7

Полночи я не могла успокоиться, всё любовалась в темноте этой сияющей крупицей – неоспоримым подтверждением второй стороны моей магии. Может, это манс наконец начал отрабатывать своё содержание? Если он тварь магическая, то с него станется. Греттен устроился на кровати в ногах, но цепко следил за мной одним зелёным глазом. Поймав на себе мой задумчивый взгляд, беззлобно заворчал и чуть прикусил пятку через одеяло: спи давай уже.

Или это Беата, бесхитростная душа, права была, что светлую магию тоже «кормить» надо? Но, получается, не абы чем? Радости от воссоединения с друзьями тогда не хватило, но вот стоило подумать о Хельме немного в другом ключе, как вот… Было в его прикосновении что-то такое интимное, за гранью дружеского. Пусть внешне ничего такого, лишь приятельский жест был, а я отчего-то заново смутилась.

Уже в полудрёме образ друга подёрнулся, сменяясь другим, и вот уже его светлость сжимал мне руку, проникновенно заглядывая в глаза, а ладони обоих были охвачены чёрным пламенем…

– Цо́льдерс, Во́ген – налево. Мира́с – направо. Нит-Истр – назад. О́рмил – в центр.

– Арни́са Цольдерс! – возмущённо прозвенел хрустальный голосок, сделав акцент на титуле.

– Цольдерс, Воген – налево, – так же без эмоций повторил преподаватель.

Магия теней. Пусть профильным предметом мне безоговорочно поставили боевую, но остальных-то никто не отменял! С магией теней мне уже довелось столкнуться дважды – и оба раза в исполнении Виларии Цольдерс. Анхельм с ехидцей рассказал, что после разбирательства её на три месяца определили в помощницы к коменданту – следить за сменой постельного белья, обеспечивать студентов туалетными принадлежностями, а аудитории бумагой и перьями. Говорят, её отец, арн Цольдерс, входивший в совет попечителей, сначала закатил грандиозный скандал, потом попытался откупиться, но наткнулся на непробиваемость главы совета. А как против брата императора попрёшь!

На общих занятиях Вилария теперь сидела тише воды и ниже травы, но унизительное наказание за пару недель её, видимо, окончательно доконало, так что она решила напомнить о своём статусе.

Прежнего преподавателя магии теней тоже затронула большая чистка, устроенная Шентией, так что теперешний мэтр О́мбрис был новым не только для меня, но и для всей группы. И на титулы и громкие фамилии ухом не вёл.

С возобновлением занятий во втором семестре Вилария предпочла демонстративно меня не замечать, и меня такой расклад более чем устраивал. Однако совместный предмет, похоже, стал для неё неприятным сюрпризом. Всего в группе было пять человек. Причём только мы с ней были с первого курса, пара человек была со второго и один парень – с четвёртого. До этих пор я сталкивалась со старшекурсниками только на занятиях мэтра Эрдиса, отсиживаясь в своём уголке на артефакторике.

Тени легко различить невооружённым глазом – они везде, отбрасываемые предметами и людьми, где есть хоть немного света. Но это неживые тени, они лишь отражение чужой материальности. Другое дело – тени истинные. Увидеть их можно только особым зрением, а для этого нужно задействовать магию, но не прикасаться к ней, а как бы напустить в глаза туман тонкой линзой. Истинные тени не стоят на месте, они вихрями перетекают вокруг, и они не плоские двухмерные, а объёмные. Ускользающую сущность ещё нужно поймать, подчинить своей воле. Материя эта практически бесплотная, из одной тени разве что тонкую нитку совьёшь. Сильные маги могут в короткое время свить целую магическую плеть, что будет рубить не хуже меча. Или аркан, услужливо подсказала мне память.

Подавив раздражение, я на всякий случай отошла подальше от Виларии. Ну её к крыжтам собачьим.

– Нит-Истр ранее не занималась, – скорее констатировал, нежели спросил мэтр Омбрис. Я кивнула. – Тогда начнёте с призыва. Все остальные – десять минут на вашу лучшую форму. Показываете, и я решаю, как работаем дальше.

Призыв? Я немного растерялась, переспросив вслух. Вилария громко фыркнула. Так… Пустое место, не вижу, не слышу. Преподаватель ничего объяснять не спешил, наоборот, выжидающе смотрел на меня. Значит, нет какой-то определённой техники призыва, нужно просто задействовать свою магию.

Я перешла на магическое зрение. Серые тени вихрями кружили по залу, обтекая студентов на расстоянии. И как их звать? Одна, особо крупная, лениво протекла мимо меня, но тут же была сцапана усмехающейся Виларией. Я вновь заставила себя успокоиться. Тени расхватывали быстро, четверокурсник уже ловко плёл из них сеть. Я закрыла глаза: видеть тени в магическом зрении это не мешало, зато остальные студенты больше не маячили перед глазами.

«Ко мне», – несмело позвала я про себя.

Клянусь, одна из теней обернулась и слепила насмешливое лицо!

«Иди сюда», – позвала я её.

Тень затряслась от смеха и взмыла под потолок, дразнясь оттуда. Другую я попыталась схватить рукой, но та ловко изогнулась, ускользая. Ещё несколько закружились вокруг меня в насмешливом хороводе – недосягаемые, неуловимые. Они ещё и издеваются?! А если вот так?..

Я запустила обе руки в своё озеро, пропитываясь чёрным огнём. Вдруг тени прекратили свои пляски и замерли. А я вдруг не узнала голос в своей же голове – настолько жёстким и беспрекословным был этот зловещий шёпот:

«Вы – мои. Подчиняйтесь».

Дурашливая тень под потолком первая ринулась ко мне, за ней все остальные. Они лезли из стен, из пола и потолка, укрывая меня послушным неподвижным щитом. Кажется, распахнулось окно, потому что повеяло морозной свежестью.