Приманка для Коршунова

Пролог

Пролог

Даша

— Дашунь, отвлеки Коршунова, чтобы я с Машей поговорить смог, — просит мой друг, когда мы сидим в школьной столовой. При упоминании имени девушки, его голос заметно теплеет. А на лице появляется глуповатая улыбка.

Я давлюсь сочной котлетой и выпучиваю на него глаза, смаргивая выступившие слёзы. Лёва любезно стучит ладонью по моей спине, при этом не отводя взгляда от миниатюрной блондинки, которая сидит рядом с объектом моих... не важно.

— И как по-твоему я это сделаю, Лев? Я с ним ни разу не говорила. А тут подойду и милую беседу заведу? О погоде? Или кофту задрать и прыщами его своими удивить? Как ты мне предлагаешь его отвлекать? — от волнения язык начинает заплетаться. Может лучший друг заметил мои взгляды? — Он ни с кем не общается кроме Маши, — чёрт. В голосе проскальзывают ревнивые нотки.

— Придумай что-нибудь, Дашка. Ты ведь умная, — Лёва пересаживается на стул напротив, чтобы было удобнее смотреть на Машу. — Ты же знаешь, что он подойти к ней не даёт.

— Чего ты хочешь, Лёва? Зачем тебе это всё? На что ты рассчитываешь?

— Я просто хочу с ней поговорить, — у Лёвы никнут плечи и он опускает глаза на сжатые в кулаки руки, которые лежат на столе. — Я не могу смотреть на то, как они воркуют. Как он её… — я с изумлением наблюдаю, как гнётся в руках парня вилка, — лапает.

Последнее слово друг выплёвывает с презрением.

— Прости, конечно, но это тупейшая идея, Лёвочка, — кладу ладошку на его кулак. — Они встречаются уже давно. С чего вдруг она должна на тебя переключиться?

— Потому что я обаятельный, и она не сможет передо мной устоять, — Лев проводит рукой по рыжим волосам и ослепительно улыбается. Только улыбка у друга натянутая, а веселье показное.

— Дурак ты, Лёва. Дурак, — вздыхаю тяжело я. — Ничего из этого не выйдет, — бормочу. — Я не хочу в этом участвовать. Я не хочу лезть в чужие отношения.

Лгу. Нагло лгу. Потому что только и мечтаю услышать от сплетниц класса, что наша парочка рассталась. Потому что… Головой мотнула, избавляясь от ненужных мыслей.

— Ты проиграла мне спор, — друг делает глоток компота. — Так что… моё желание ты слышала — отвлекаешь всеми силами Коршунова, пока я с Машей общаюсь.

— Как бы мне до старости его отвлекать не пришлось, пока ты Машу соблазнишь. И вообще! Больше я с тобой в карты не играю. Ты жулик. Ты меня обдурил! — от возмущения невесёлые мысли вылетают из головы.

— Пора признать, что ты играть не умеешь, — ржёт этот гад. — Не надо всё на меня валить.

— Иди ты, — поджимаю губы и поднимаюсь из-за стола, выхватывая стакан с недопитым компотом из рук друга. — Пользуйся моментов, Лёва. Это разовая акция.

Говорю, а у самой коленки подгибаются, и жар всё тело охватывает. Перед глазами всё кружиться начинает от волнения, и в горле пересыхает. Замечаю, что стакан в руке дрожит. Ещё чуть-чуть и фруктовая жидкость окажется на моей одежде.

— Дашка, ты чего? — встревоженный голос друга доносится, словно через стену.

— Всё в порядке, — улыбнулась натянуто.

Вздохнула глубоко. Со свистом выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Тряхнув волосами, с невозмутимым видом направилась на выход из столовой, стараясь не смотреть в сторону Саши и его девушки.

Но мне казалось, что парень сверлит меня взглядом. Смотрит не отрываясь. Пристально. Изучающе.

От этого ноги заплетались, и я спотыкалась на ровном месте. На каждом шагу. К щекам прилила кровь, и я уверена, что я сейчас красная, как помидор. В очередной раз отругала себя. И запретила думать о парне. Мечтать о нём.

Нельзя! Он занят.

Вот только сердце, глупое сердце стучало в ушах, когда я приблизилась к столику, за которым сидели Саша и Маша.

Глаза на крепком бедре парня остановились. Я сглотнула тяжело и собиралась уже изменить траекторию своего пути, как споткнулась. Споткнулась на ровном месте. Будто меня в спину кто толкнул.

С ужасом наблюдала, как ягодный компот выплеснулся из стакана прямо на парня. Саша медленно поднял голову. Его взгляд сначала задержался на моей дрожащей руке, которая сжимала стакан. Поднялся выше, на мой испуганно приоткрытый рот. А потом карие глаза столкнулись с широко распахнутыми моими. В глубине глаз Саши что-то промелькнуло, что заставило в груди всё перевернуться и сжаться.

Не выдержав этого взгляда, отвела глаза. На короткие волосы, с которых стекали тонкие ручейки. Протянула руку, будто завороженная, и ягодку сняла. С осторожностью в стакан положила. Протянула руку за второй, но на моём запястье сомкнулись горячие пальцы.

Взглянула в лицо Саши и заметила, как он с задумчивым видом смотрит на собственные пальцы на моей руке. От того места, которого касались пальцы парня, в разные стороны медленно расползлись змейки. Я вздохнула прерывисто, до конца не веря, что предмет моих мыслей меня сейчас касается.

Коршунов из-за стола медленно встал. Я даже не знала, что у него рост такой огромный. Рядом с ним я почувствовала себя маленьким беспомощным ребёнком. Голову опустила и невнятно извинилась себе под нос.

— Пойдём, — раздался над головой его голос.

Саша поудобнее за запястье меня взял и повёл на выход из столовой. Я следом засеменила, толком не понимая, куда мы направляемся. Только беспомощный взгляд на Лёву кинула. А этот гад ползучий сидит и лыбится во все тридцать два. Хотя там двадцать восемь. Мудрости в его рыжей голове даже близко нет. Один ветер со свистом гуляет. О бабах грудастых песни поёт. Лёва большой палец вверх поднял. Мол, круто, подруга. План сработал.

Я снова прокляла тот день, когда в песочницу к нему играть полезла. Знала бы, на что себя обрекаю, бежала бы куда подальше, пятками сверкая.

— Куда мы идём? — спросила тихо, смотря на затылок парня. Снова захотелось ладонью по коротким волоскам провести. Они так приятно кололи пальцы. Закусила губу до боли. Он никогда не будет моим. Никогда.

Глава 1

Глава 1

Даша

— Скоро, школа, дорогая, мы расстанемся с тобой, — говорю в микрофон, под довольное кивание классной руководительницы. — Год остался — это мало. Стала ты совс… — сбиваюсь на полуслове, когда в актовый зал, где проходит репетиция, заходят двое. Парень и девушка. Молодой человек кидает взгляд на сцену, где стою я. Сталкиваюсь глазами с пронзительным взглядом карих глаз. Ладошки тут же становятся влажными. Я чувствую, как моментально ускоряется пульс, набирая скорость с каждой секундой. Всё быстрее и быстрее. Тук. Тук. Тук. Перед глазами всё плывет. Каким-то непостижимым образом мой взгляд фокусируется только на одном объекте в актовом зале. Отключается слух. Отключается боковое зрение. Я не могу отвести взгляда от скуластого лица, на котором заинтересованно блестят карие глаза. Кусаю губу и опускаю руку с микрофоном. Громкий противный писк заставляет вздрогнуть и закрыть уши.

— Даша, выключи микрофон! — кричит кто-то из одноклассников.

Я заторможено делаю то, что говорят. Накатывает стыд. Уши горят. Я кидаю быстрый взгляд исподлобья на так понравившегося мне парня и вижу, как он обнимает девушку. В груди появляется неприятное чувство. Девушка прижимается к молодому человеку всем телом, спрятав лицо на его груди. Парень обнимает её за плечи и что-то говорит, низко склонившись. От непонятной и совершенно незнакомой мне досады, хочется спрятаться. Сбежать.

— Дашка, ты чего застыла? — локтя касаются шершавые пальцы. Я вздрагиваю, выныривая из невесёлых мыслей. Оборачиваюсь на Лёву.

Я только головой качаю, молча говоря, что всё в порядке. На сцену поднимается Татьяна Павловна и забирает у меня микрофон.

— Так, дорогие мои бэшки, в этом году у нас пополнение в классе, — классная руководительница поворачивается к классу, который стоит полукругом на сцене. — Александр Коршунов и Мария Синичкина.

Я наблюдаю за тем, как парень становится за спиной Маши и кладёт руки ей на плечи. Оба такие красивые. Идеальные.

Девушка улыбается смущённо уголками губ и рассеянно блуждает взглядом по сцене. А Саша смотрит прямо на меня. Щурит глаза. И приподнимает уголок губ в полуулыбке.

— Охр*неть, какая красивая, — я понять не могу, кто это сказал. Будто бред какой-то, потому что кажется, что слова принадлежат новенькому. Но мою руку локтем цепляет Лёва, и я перевожу на него взгляд. Парень неприлично пялится на миниатюрную блондинку. Его глаза блестят нездоровым блеском. Снизу вверх наблюдаю за тем, как быстро скачет его кадык при частом сглатывании.

— Дашенька, дай, пожалуйста, ребятам сценарий.

— Хорошо, Татьяна Павловна, — спрыгиваю со сцены и иду к  своим вещам, которые лежат на стульях. Из папки достаю два экземпляра сценария и на плохо гнущихся ногах двигаюсь в сторону новеньких. Старательно смотрю в сторону, делая вид, что разноцветные шарики мне страшно интересуют.

— Привет, — улыбаюсь Маше, глядя исключительно на неё. — Я — Даша. Это сценарий концерта на первое сентября, — протягиваю ей экземпляр. — Мы сейчас будем распределять между собой отрывки стихотворений и сценки, — нервно улыбаюсь девушке, которая смотрит на меня наивными синими глазами. Всем телом я чувствую тепло идущее со стороны Саши, который по-прежнему стоит за спиной Маши. Его энергетику. Его взгляд. И внутри меня всё вибрирует. Чёрт. Что такое-то? Ну да, красивый парень, но он занят, судя по тому, как он обнимает Машу. Почему же меня он так волнует? Набрав побольше воздуха, как перед прыжком в воду, перевела взгляд на парня. Мои чувства меня, как нестранно, не подвели. Саша действительно внимательно на меня смотрел. Разглядывал. И я понять не могла, каким взглядом он на меня смотрит. Заинтересован он во мне или нет. Повела плечом и протянула ему сценарий. Парень помедлил. Сделал шаг вперёд. Вытянул руку и накрыл мои ледяные пальцы ладонью. Это было странно, учитывая, что скрепленные скрепкой листы я держала за дальний от него край. Саша специально мою руку обхватил. Большим пальцем провёл по пальцам и ноготкам. Улыбнулся загадочно, когда я задрожала, и отступил, забирая сценарий.

Я стояла, будто громом поражённая. Он только что заигрывал со мной? Показывал свою заинтересованность при своей девушке?

Перевела взгляд на Машу, которая смотрела на меня с задумчивым видом. В её взгляде не было ревности, злости или презрения. Она удивлена, но не более. Поняла, что не могу больше здесь находиться. Мне срочно нужно привести мысли в порядок. Чувства, которые распирали грудь изнутри, меня пугали о дрожи. Так много чувств. Они буквально чувствуются на кончиках пальцев. Они бурлят и рвутся наружу. Бегом направилась в туалет на первом этаже и плеснула в лицо холодной водой. Опёрлась руками о край раковины и посмотрела на себя в зеркало. Глаза блестят, как у пьяной. Щёки и уши красные.

Опустила низко голову и стала часто дышать, чтобы успокоить бешеный стук сердца. Что со мной происходит?  Почему я так остро отреагировала на этого парня?

Пять минут спустя, успокоившись и решив больше не смотреть в сторону новенького, вернулась в актовый зал и присоединилась к репетиции.

Глава 2

Даша

Вернулась в актовый зал. Смотря исключительно себе под ноги, поднялась на сцену. Завернула за кулисы и остановилась. Замерла, будто на стену налетела.

Коршунов стоял, привалившись плечом к стене. Руки сложены на груди, а длинные ноги скрещены. Мои глаза останавливаются на его икрах. Крепких. Со светлыми волосками. Я снова зависаю. Погружаюсь в какое-то марево. Мне кажется, что мир вокруг замедляется. Я как завороженная рассматриваю парня. Сначала ноги, замечаю на коленях множество шрамов. Крепкие бёдра, на которых шикарно сидят джинсовые шорты. Торс и крепкая грудная клетка, обтянутые серой футболкой. Чёрт. Он совсем не похож на одиннадцатиклассника. Он выглядит гораздо взрослее.

Хоть обещала себе не смотреть в его сторону, непроизвольно  глазами скольжу выше. По шее. По подбородку. По губам. На вид жёстким. Какие они на вкус? Каково это ощущать его поцелуй? Сглотнула. Закусила губу. Взглядом на нос скользнула и на переносице его остановила. Выше поднять взгляд было выше моих сил. Чёрт. Я неприлично рассматриваю парня. Чужого парня. я чуть слюнями не захлёбываюсь. Веду себя, как тупица. Как влюблённая идиотка.

Сжала с силой кулаки. Впилась ногтями в ладошки. С такой силой, что почувствовала, как протыкается кожа. Это немного помогло. Отрезвило. Заставило вынырнуть из вязкого марева. Опустила глаза на раскрытую ладонь, на которой выступили капельки крови. Поэтому пропустила тот момент, когда Коршунов приблизился.

Просто в следующий миг моя ладонь оказалась в чужой руке. Меня подкинуло. Обдало кипятком. Чувство было таким, как будто кто-то вылил что-то горячее мне на макушку, и жидкость медленно стала растекаться по всему телу. По каждому участку. Везде. Даже мелкие волоски на руках встали дыбом. Мои пальцы в чужой руке дрожали. Ладошки стали ледяными и мигом увлажнились. Большой палец руки Коршунова проходится по ранкам. Моя рука дрогнула. Было щекотно и невероятно, просто феерически приятно. Волнующе. Бум. Бум. Бум. Сердце громко бьётся в груди. Настолько громко, что мне кажется, что его громкий стук слышат все вокруг.

Я медленно поднимаю глаза. Сталкиваюсь взглядом с очами парня. К дрожи добавляется звон в ушах. Чёрт. Я в жизни не видела настолько красивых глаз. Карие словно так любимый мною шоколад. С крохотными крапинками золотистого цвета. В обрамлении густых чёрных ресниц. Зачем мальчику такие? Зачем? Чтобы заставлять терять голову таких неопытных глупышек, как я?

Коленки подгибаются. Клянусь. Просто подгибаются, как после тяжелой физической нагрузки. Как при болезни, когда мало сил.

Что же творится то такое? Зачем этот едва знакомый мне парень так на меня смотрит?

— Сашенька, — тихий голосок заставил меня вздрогнуть. Будто кувалдой по голове ударили. Со всей дури. Оглушили. Заставили вернуться в реальность. В реальность, где помимо затягивающих в свою глубину глаз есть ещё актовый зал и одноклассники. И Сашина девушка, которая сейчас стоит сбоку и смотрит на наши соединённые руки. Чёрт. Что ты творишь, Дашка?

Выдернула ладошку из руки парня и спрятала за спину. Попятилась, не разрывая зрительного контакта. С каждым моим шагом лицо парня становилось всё мрачнее. Развернулась и скрылась за кулисами с противоположной стороны. Так, чтобы не видеть Сашу. Чтобы он не видел меня. Дура. Идиотка. Все мозги испарились? Стояла истуканом и пялилась влюблённо на чужого парня. Таяла от его прикосновений.

—  Котёнок, ты чего? — на плечи легли чужие руки и сжали. Я вздрогнула и перевела взгляд на лучшего друга, который обеспокоенно смотрел в моё лицо. — Дашок, тебе плохо? — Лёва потрогал мой лоб тыльной стороной ладони. — Ты вся горячая. Ты заболела.

— Не заболела я, — слабо возразила я, обмякая в сильных руках друга. Подаваясь к нему ближе, обвивая руками его торс и лбом вжимаясь в мускулистое плечо. Почему я в него не влюбилась? Почему я не влюбилась в своего лучшего друга? Идеального парня. Красивого. Доброго. Заботливого. Он бы точно не стал заигрывать с девушкой, состоя при этом в отношениях. — Всё нормально, Лёвушка. Просто я перегрелась. Жарко очень.

— У тебя руки ледяные, Даш, — вздрогнул друг, когда я руками пробралась под его футболку и положила руки на его поясницу. Тепло родного человека успокаивало, а знакомые с раннего детства запах успокаивал мои заполошно мечущиеся мысли.

— Всё хорошо, честно, — пробормотала я.

— Тебя кто-то расстроил? Снова Якушев к тебе приставал? Я ему рожу начищу, — зарычал друг.

— Настоящий Лев, — улыбнулась я, чувствуя, как слёзы, наконец, отступают. — Никто не обижал. Просто настроения у меня нет…

— А… — протянул Лёва с умным видом. — Скоро у тебя Эти дни. Вот мелкий котёнок и рычит на всех.

— Лёва! Я же просила меня так не называть, — я нахмурилась и отодвинулась от друга. — Барсова я. Бар-со-ва.

Друг только глаза закатил и повторил со смешком:

— Котёнок.

Я зарычала и треснула кулаком его по плечу. Лев заржал и рванул от меня по узкому проходу. С визгом налетела на него, запрыгнула на спину и шутливо сжала шею ладонями. Парень завалился на сложенные стопкой маты на живот и замер. Смеясь, я села на его спине и выпрямилась. Вскинула голову и увидела Коршунова.

На его скулах играли желваки. Ноздри широко раздувались, будто парень был зол. Увидела, что на руках Саши вздулись вены, а кулаки крепко сжаты.

Лёва зашевелился, и я чуть не упала. Пришлось вцепиться в него руками. Когда подняла голову, новенький уже ушёл, будто его и не было. Настроение снова испортилось. Чёрт. Как я смогу учиться рядом с Коршуновым, если всегда буду так остро на него реагировать. Лёва что-то спрашивает, но я уже не слышу. Отвечаю невпопад, пока друг не отвлекается на одноклассника. До конца репетиции стою в стороне и только открываю рот, когда мы поём песни. Прячусь за Лёвой от пронизывающего и испепеляющего взгляда новенького. Этот год обещает быть тяжёлым…

Глава 3

Лев

Сижу на крыше многоэтажного дома, руками упершись в колени, и смотрю на огни ночного города. В груди всё жжёт. Переворачивается от противоречивых эмоций. С*ка. Как же мне Хр*ново. Писец как. А перед глазами лицо новенькой. Млин. Ещё никогда меня так не вставляло. Никогда так не выворачивало наизнанку только от одного взгляда на девчонку. Никогда. А тут…

А тут я, чёрт подери, взгляда отвести не мог. Смотрел на куклу, как на седьмое чудо света. А в голове только одна мысль металась. Никого красивее не видел. Никогда в жизни. Девчонка на куклу похожа. Будто не настоящая вовсе. Белокурые волосы обрамляют лицо. Она почти не отрывала взора от носков своих белых кроссовок, но мне было достаточно единственного раза увидеть её глазища, чтобы запомнить их глубину. Яркие, почти прозрачные, как горный хрусталь. В обрамлении чёрных густых ресниц, которые только подчёркивали цвет глаз. Испуганных. И влажных, будто она вот-вот разревётся. Чёрт. Это вообще нормально, что мне её тут же захотелось успокоить? Подойти и обнять? Это что за сопли? Что за хренотень такая? Пришлось мотнуть головой, чтобы избавиться от гула в башке. Девчонка переступала с ноги на ногу и всем телом жалась к этому… новенькому. Я, чёрт подери, никогда не знал, что от ревности так может драть внутренности. Что может разрывать на части от желания разнести всё вокруг. Какая к херам ревность? Какая ревность, если я вижу эту Куклу впервые в жизни? Только голос разума не работал. Как бы я сам себя не пытался убедить в том, что я элементарно не имею на это права. Что Кукла занята. В голове я прокручивал, повторял и пытался убедить себя в этом. Только всё равно мысли неслись не туда. Перед глазами вставала другая картинка. Картинка того, как девчонка жмётся ко мне, а не к этому уроду с надменной миной. Что на меня она будет смотреть ТАКИМ взглядом. Взглядом… с*ка… будто я её личный Бог. Руки сводит от того, с какой силой я сжимаю кулаки. Я испепеляю взглядом новеньких, дожидаясь момента, когда Кукла почувствует мой взгляд. Когда вскинет голову. Встретится со мной взгляд. Да, я блин хочу увидеть в её глазах то же самое, что чувствую сейчас я. Хоть слабый огонёк интереса. Но Кукла только к Саше жмётся.

Классуха велит Дашке сценарий им дать. И когда подруга протягивает малышке сценарий, я забываю как дышать. Просто кажется, что мне резко перекрыли весь воздух. И при этом не забыли кулаком по роже проехаться. Потому что Кукла улыбнулась. Стеснительно. Робко. Но так искренне. Её и без того красивое лицо преобразилось. Стало ещё красивее. Засияло. И меня в который раз за день припечатало мыслью, что я хочу делать всё, чтобы эта стеснительная, но писецки красивая девчонка сияла от счастья всегда. Невольно взгляд перевожу на новенького. Замечает ли он, какая девчонка стоит рядом с ним? Но только это урод на Дашку мою пялится. Пялится блин так, как полагаю, я на Машу. Замечаю, как он рукой специально руку подруги накрывает. И от этого ярость накрывает. Урод. С*ка. На что он рассчитывает?

Только Кукла даже не замечает этого. Смотрит рассеянно на Дашку и улыбается уголками губ. Пухлых и идеальных губ. Которые я обязательно попробую на вкус. Потому что эта девчонка будет моей. Я сделаю так, чтобы стала. Всё. Чтобы она не могла думать больше ни о ком кроме меня. С*ка. Опять эти сопливые мысли. Несвойственные мне. Незнакомые. И пугающие.

Наблюдаю, как Дашка убегает. Как Саша что-то говорит на крохотное ушко Куклы. Как та глаза распахивает и ладошками в его предплечье вцепляется. Как он в висок её целует и из актового зала выходит. Как Кукла стоять остаётся перед сценой, обхватив себя руками за плечи. Беззащитная. Маленькая.

И снова я не обдумываю свои действия. Спрыгиваю со сцены. Оказываюсь возле Куклы. Та глаза широко распахивает. Смотрит на меня с испугом. Вблизи вижу, что в них слёзы стоят. Сжимаю руки от беспомощности. Прячу за спину, чтобы по гладкой бледной щёчке пальцами не провести. Чтобы успокоить. Чтобы почувствовать шелковистость её кожи.

Девчонка оказывается ещё меньше, чем я думал.

Ломает. Выкручивает. Выворачивает наизнанку. От необходимости коснуться. Убедиться, что эта девчонка не морок. Не плод моей фантазии. Что она настоящая.

— Привет, — говорю тихо. Голос настолько низкий и чужой, будто и не я вовсе говорю.

— Привет, — отвечает Кукла почти шёпотом, опустив вниз свои потрясающие глаза. Скрыв взгляд за завесой ресниц. Не тронутых тушью. С*ка. Ну не бывает таких. Не бывает.

Дашка, конечно, красивая. Но она… она же Дашка. Она на соседнем горшке всё детство сидела. Она для меня как сестра.

А эта девчонка, эта девчонка вызывала столько чувств, что свихнуться можно. Даже её тихий голосок сводит с ума. Мурашками проходит по спине.

— Новенькая? — дебил! Последних мозгов лишился? Ничего умнее придумать не смог? Умел бы краснеть, стоял бы сейчас бардовый.

— Да, — Кукла улыбается и глаза на меня поднимает. — Как догадался? — в нереальных глазах вижу смешинки.

— Ты красивая. Очень, — слетает с языка до того, как я вообще что-то успею обдумать.

Кукла смущается. Бледные щёки за пару мгновений становятся нежно розовыми. Чёрт. Хочу поцеловать её румянец. С*ка. С*ка. Она я в красках представляю, как целовать её буду. Уже, заведомо, своей считаю. Идиот.

— Спасибо. Я… — ещё сильнее краснеет. Вижу, как тонкие пальчики, которыми она юбку платья комкает в руках, дрожат. — Я… Ты тоже, — пухлые губки тоже дрожать начинают. И мне кажется, что Кукла сейчас заплачет от смущения.

Я осторожно, боясь её напугать, прядь светлых волос за ухо ей заправляю. И всё же провожу мимолётно пальцами по красной щёчке. Крошка. Куколка. Девчонка замирает и отодвигается, что больно режет по моему самолюбию. Она вся сжимается. Голову в плечи втягивает и смотрит испуганно. Я челюсти до скрипа сжимаю и отступаю.

— Прости, — выдавливаю.

Кукла на меня глаза несчастные поднимает. Снова влажные, будто плакать собирается. С*ка. Челюсти сводит. Я разворачиваюсь и собираюсь оставить Куклу одну. Не думал, что такой страшный, чтобы от меня шугались. Но крохотная, реально крохотная в сравнении с моей, ладошка моё запястье обхватила. Ледяные пальчики сжались, вынуждая меня остановиться.

Глава 4

Даша

Сегодня мы репетировали танец во дворе школы, который будем танцевать на линейке. Татьяна Павловна руководила процессом, зорко следя за тем, чтобы никто не отлынивал. Я с нетерпением и волнением оглядывалась по сторонам. Саши ещё не было. Как и Маши.

Чёрт. Снова укол ревности. Снова хочется рыдать, как вчера ночью. Подруг у меня никогда не было. И поделиться своими душевными переживаниями мне не с кем. Я пару раз порывалась рассказать Лёве, но тут же одёргивала себя. Что друг обо мне подумает? Что я влюбилась в новенького с первого взгляда, как последняя идиотка? Или что он мне может посоветовать, если Коршунов уже занят? Отбить его? Соблазнить?

Сравнивая себя и Машу, я здраво оцениваю свои шансы. Синичкина идеальна. Просто безупречна. Красивая, как ангелок. С идеальной фигурой. И густыми светлыми волосами. Если Саша и Маша вместе перевились в другую школу, значит… это значит, что они настолько близки, что даже учиться решили в одной школе. И эта мысль приносила боль. А ещё… ещё стыдно это признать, но я надеюсь на то, что они поссорятся. Расстанутся. Что у меня будет хоть крохотный шанс завоевать его внимание. Привлечь его. Или же… или же сделать своим. Даже звучит бредово. Передёргиваю плечами. Как подло это. И низко. Желать распада чужих отношений и надеяться на собственное счастье.

Что-то  незримо меняется. Просто неожиданно я чувствую, как по телу проходит крохотные разряды тока. Не те, что шибанули вчера, когда Коршунов меня касался. А иные. Незнакомые. И волнующие. На меня кто-то смотрел. Внимательно и пристально. Не понятно как, но я чувствую этот взгляд. Чувствую, как он блуждает по моему лицу. По щекам. Носу. Лбу. И от этого я начинаю нервничать. От этого в ногах появляется слабость. Да что там в ногах! Во всём теле. Будто каждая клеточка превратилась в податливый пластилин, который таял под воздействием тепла. Только я таяла под чужим взглядом. Оборачиваться даже не нужно было, чтобы узнать от чьего.

Потому что я никогда и ни на кого так остро, так болезненно не реагировала. Ничей взгляд и ничьё присутствие не отзывалось во мне такими эмоциями. Никогда в жизни. А сейчас кажется, что моя кожа стала тонкой. И её покалывало миллионами крохотных иголочек. Так волнительно. Почти болезненно.

Задержав дыхание медленно подняла голову. Уставилась в одну точку перед собой. А затем медленно скосила глаза вбок. Туда, откуда шло… необъяснимое тепло. Секунда. Две. Три. Сталкиваюсь глазами с карим взором. Чёрт. Как внимательно он смотрит. Рассматривает, но бесстрастно. Со скучающим видом. У меня от этой небрежности, от этого безразличия в носу щекотать начинает. С какого дозволения он смотрит на меня так? Какое имеет право? Я картина в музее? Вскидываю подбородок выше. И взглядом в его лицо впиваюсь. Смотрю с яростью. С показной яростью. Потому что сердце стучит в горле. Создаётся ощущение, что оно сейчас выпрыгнет. Выскочит на асфальт. Потому что этот парень невероятно красив. Невероятно. Сегодня он облачён в футболку кофейного цвета. Хоть она и свободна, она подчеркивает ширину плеч и сильные руки. Я взглядом цепляюсь за яркое пятно на его шее. За засос. Теперь сердце проваливается в желудок, где в него впиваются острые иглы ревности. И я не выдерживаю. Отвожу взгляд. Только бы не видеть того, что совсем недавно его целовала другая. Та, что имеет на это полное право. Только от этого не становится легче. Ни капли.

Отворачиваюсь. Поворачиваюсь к нему спиной. Зажмуриваюсь. Сжимаю кулаки и дышу глубоко. Успокаиваю сердце. Выравниваю дыхание. И всеми силами запираю все чувства на замок.

— Даш, — по попе прилетает шлепок, который заставляет меня подскочить и обернуться, в ярости уставившись на того, кто это сделал. Якушев. Закатила глаза и скрестила руки на груди.

— Чего тебе нужно? — выплюнула презрительно.

— Пойдём в кино. У меня билеты есть. А после ко мне, — поиграл бровями.

— Отвянь от меня, — покачала головой и сделала шаг вправо, чтобы уйти и избавиться от общества неприятного парня.

— Харе ломаться, Даш. Я за тобой уже второй год бегаю, а ты из себя королеву строишь. Харе выёживаться. Хватит строить из себя недотрогу. Или нравится, как Лев **ёт?

Я вспыхнула от негодования и отвесила парню пощёчину. Рука онемела от силы удара, но кипящая внутри ярость требовала выхода. А вкупе с обжигающей ревностью получился взрывоопасный коктейль.

— Как же ты задолбал меня, придурок! Мы с ним просто друзья, — я шипела не хуже ядовитой змеи.

— Друзья не спят в одной постели, — заржал этот урод. Видела по его лицу, что он испытал унижение. Видела, как к лицу прилила кровь.

— С кем и где я сплю тебя волновать не должно, — выплюнула, тряся ноющей рукой.

— Рано или поздно я тебя т**ну, — я не ожидала того, что Якушев больно сожмёт мои волосы на затылке.

— Руки убрал, — ледяной голос, от которого даже я вздрогнула.

Глава 5

Даша

— О, твой друг, — делает ударение, — пожаловал. Ты хоть бы не жадничал, Лёва. С друзьями делиться надо.

Я ничего не успеваю осознать. Просто в следующий миг точным ударом Лёва отправляет Якушева на землю. Тот падает на асфальт, нелепо раскинув руки в стороны. Из его носа тут же хлынула кровь. Девчонки вскрикнули, а мальчики бросились оттаскивать разъярённого Льва от Ильи. По лицу друга видела, что он в ярости. Он настолько зол, что может и до полусмерти сейчас избить Якушева. Десять лет занятия боксом хорошо поставили ему удар. Бросаюсь к другу, прекрасно зная, что вреда он мне не причинит. Висну на его руке, но Лёва дёргает с силой рукой. тогда я забегаю спереди, преграждая ему путь. Пытаясь поймать взгляд. Но парень только за плечо мне смотрит.

— Лёвочка, — лепечу быстро, вставая на носочки и обеими руками обхватывая лицо своего защитника. — Лёвочка, — повторяю более требовательно, когда друг никак не реагирует. — Он того не стоит, слышишь? Забей на него! Ты же знаешь его. Знаешь, какой он мерзкий. Не трогай г*вно, оно вонять не будет. Лёва, — голос звучит твёрже, когда Лев продолжает вырываться, — успокойся немедленно.

Парень перестаёт рваться вперёд. Переводит на меня пылающий ненавистью взгляд. Дышит тяжело, со свистом выпуская воздух.

— Пусти, Даш! Давно уже пора ему рожу начистить! — рычит Лев.

— Нет. Лёва, черт возьми, услышь ты меня! — кричу, потеряв терпение. Руки уже болят от того, с какой силой я давлю на плечи друга. — Оставь!

Друг хмурится. Плечи под моими ладонями расслабляются. Руку поднимает и хвост мой на затылке поправляет. Взгляд становится виноватым.

— Дашка, он тебя лапал. Ты хочешь, чтобы я в стороне стоял и смотрел молча? — вскидывает брови. В голосе до сих пор слышу отголоски ярости. — Он уже давно напрашивается.

— Лёв, — складываю руки на груди, — я бы сама справилась.

Друг смотрит на меня исподлобья. Разворачивается и уходит. Направляется к воротам школы.

— Одинцов, ты куда? — кричит Татьяна Павловна ему вслед. — Немедленно вернись! К директору!

Но друг будто не слышит. Я закатываю глаза и раздражённо цокаю. Ну что за человек, а? срываюсь с места и бегом за Лёвой. Догоняю его с трудом, учитывая ширину его шага.

— Лёва, ну куда ты сорвался? Чего ты психуешь? — пристраиваясь рядом, спрашиваю я.

— Чего я психую? — Лёва резко останавливается и разворачивается, а я по инерции делаю ещё пару шагов. — Да потому что я бы давно ему морду набил, если бы ты меня не останавливала. Или тебе нравятся его похабные шуточки? И то, что он тебя лапает? Нравится? — рявкает.

— Конечно, бл*** нравится, — взрываюсь я. — Очень нравится! По мне незаметно? Каждому встречному отдаться готова!

— Чёрт, Даша, не надо всё переворачивать! Я вспылил, да, но я не могу смотреть, как мою лучшую подругу за волосы таскают, — уже мягче говорит Лёва.

— Ты прав, — опускаю глаза. — Просто я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Якушев урод, это всем известно. Он же потом всё вывернет так, будто он стоял, никого не трогал, а ты на него наехал, — качаю головой.

— Да мне по барабану, Даш, — Лёва подходит ко мне и заключает в объятия. — Я хоть душу немного отвёл. Видела, как он еб… кхм… шлёпнулся?

— Видела, — хихикаю нервно я. Всего за двадцать минут меня вывернуло пару раз наизнанку от переизбытка чувств. И сейчас я чувствую себя опустошённой. Единственное, чего мне хочется — оказаться дома и выплакаться. Хотя вчера казалось, что все слёзы закончились. — Спасибо, Лёва, что заступился, — бубню, лбом прижимаясь к вздымающейся груди друга. Знакомый запах бьёт в ноздри. Мой Лёвушка. Самый родной и любимый человек после бабули. Даже Дёму я так сильно не люблю, потому что брат давно уже не живёт с нами. А с Лёвой я провожу каждый день. Даже сплю спокойно в одной кровати, закинув на него все конечности. Без какого либо подтекста. Редко, очень редко, но такая дружба действительно существует. Влюбиться во Льва для меня тоже самое, что влюбиться в родного брата. — Пойдём обратно? Нужно репетировать? Я, как ответственная староста, не могу тебя отпустить.

— Пойдём, — Лев кратко целует меня в макушку, и мы возвращаемся на школьный двор.

Якушев сидит на лавочке, прижав к носу платок. Вокруг него суетятся девочки.

— Одинцов! — гремит голос классной руководительницы на всю округу.

— Татьяна Павловна, — тут же вступаюсь за Льва я, — выслушайте, пожалуйста! Лёва тут не при чем. Лёва просто за меня заступился. Илья полез ко мне. Шлёпал меня по по… мягкому месту. За волосы схватил. Разве по-мужски было бы стоять в стороне и смотреть на это?

— Барсова, я тебя не спрашивала, — грубо обрубает классная руководительница. — Одинцов разбил нос Ильюше.

— Ильюше, — хмыкаю я. — Все кроме Вас видят, что он придуривается. Только Вы его святым считаете.

— Не огрызайся, — бросает недовольно Татьяна Павловна. — С подружками своими так разговаривать будешь, а тут школа!

Я закатываю глаза.

— Ты мне ещё глаза позакатывай тут! Совсем распустились! На носу праздник, а они драку устроили! У Ильюши кровь носом идёт.

— Ваш Ильюша — вор, — раздался за моей спиной низкий голос с хрипотцой. — Только вчера его охранник поймал в соседнем супермаркете на воровстве.

— Что ты такое говоришь, Сашенька? — всплеснула руками Татьяна Павловна.

Я замерла на месте, боясь даже пошевелиться, потому что Коршунов, а это был именно он, подошёл ко мне практически вплотную. Спиной я чувствовала жар, идущий от него. Волнительно. в очередной раз под влиянием этого парня я теряю связь с миром. Всё концентрируется на чувствах. Я понятия не имею специально или нет, но парень проводит рукой по моей спине. Мимолетно и очень быстро. Но от табуна мурашек меня аж передёргивает. Я закрываю глаза, вслушиваясь в спокойный и тихий голос. С лёгкой хрипотцой. Низкий. Обволакивающий. Будто каждое слово, которое вырывается изо рта парня, крохотными импульсами рассыпается по моей коже. Это ни с чем несравнимое ощущение. Я отстранённо замечаю, что Татьяна Павловна уходит вместе со Львом. Но мои мозги сейчас превратились в желе, поэтому я не могу пошевелиться. Остаюсь стоять на одном месте, чувствую обжигающий жар чужого тела. Всё равно вздрагиваю, когда волос на затылке касается горячее дыхание. Саша невесомо проводит носом по моим волосам. Я чувствую, что сейчас упаду на асфальт от переизбытка чувств. Ровно семь секунд и парень отстраняется. Отступает, а я чувствую, как мне стало ужасно холодно. Несмотря на то, что на улице больше тридцати градусов, меня начинает колотить от холода.

Глава 6

Даша

— Так, подтягиваемся! — громогласно крикнула наша учительница физкультуры, которая ставила все танцы на каждый праздник, проходящий в школе. — Становимся парами, как распределялись на прошлой неделе.

Я отошла в сторону, чтобы не мешать одноклассникам, которые подходили к своим партнёрам по танцам.

— Барсова, тебе нужно особое приглашение? — Юлия Викторовна оказывается возле меня.

— Лёва ушёл, Юль Викторовна, — пожимаю плечами. — У меня сейчас нет партнёра.

— С новеньким танцуй, — мотнула головой учительница в сторону Саши.

— Но… Он же, скорее всего, с Машей танцевать будет, — залепетала я, чувствуя, как к щекам мигом приливает кровь.

— Пусть Лев с Машей танцует. Быстрее танец выучат, — махнула рукой женщина. — Давай, Даша, не задерживай всех. Александр, подойди, — подняла руку Юлия Викторовна.

Меня даже в холодный пот кинула от осознания того, что мне придётся танцевать с Коршуновым. Да он меня таскать по двору будет, потому что я уверена, что ноги меня держать откажутся. Они уже в коленках начали подгибаться, стоило взглянуть на уверенно приближающегося к нам Сашу. Чёрт. Какой красивый парень. Просто чертовски красивый. Но дело было даже не во внешности, а в его уверенности в себе. В его харизме. В его магнетизме. Или, может быть, только на меня он так влияет? Может, только меня к нему так тянет? Вытерла влажные ладошки о льняные шорты и воровато отвела взгляд.

Я уже не наблюдала за тем, как Саша приблизился. Я снова почувствовала его близость каким-то шестым чувством. С его стороны будто жар идёт, который опаляет. Который разжигает пожар эмоций. Который пока только игриво ласкает, но грозится причинить вред.

Пульс зачастил. Нет. Я не могу. Я не выдержу этого. Чтобы избавиться от этого искушения, нужно держаться от парня как можно дальше. Стараться не видеть. Не слышать. Не дышать его запахом, который до моего носа доносит ветерок. Боже, дай мне сил!

Саша остановился настолько близко, что его локоть коснулся моего предплечья. Рвано выдохнула. Скосила глаза вправо. Увидела, что Коршунов засунул руки в карманы и смотрит сейчас на Юлию Викторовну выжидающе.

— Будешь танцевать с Барсовой вальс, — сообщает женщина.

— Хорошо, — пожимает плечами Коршунов и поворачивает голову. Взглядом скользит по моему лицу. Я рвано выдыхаю, когда замечаю в карих глазах искорки удовлетворения и какой-то радости.

Коршунов руку протягивает ладонью вверх и мне приходится вложить в неё дрожащие пальцы, которые в тот же мог крепко сжимают.

— Отлично! — довольно говорит Юлия Викторовна и уходит включать музыку.

А у меня снова мысли трусливо в стороны разбегаются. Прячутся, как мыши по норам, оставляя звенящую пустоту. Зато мурашки табунами бегать начинают. И мелкие волоски дыбом встают.

— Надо… нужно встать в круг, — выдавливаю я, писклявым голосом. Чёрт. Как же стыдно. Особенно стыдно за потные ладошки, одну из которых сжимает в надежной, горячей и чуть шершавой руке парень. Снова чувствую себя несуразной рядом с ним.

Но парень будто этого не замечает. Большим пальцем руки по внешней стороне ладони проводит. Что за излюбленный жест у него? Уже второй раз. Я же могу поверить, что ему нравится меня касаться. Что я ему… тоже нравлюсь. Но разве так бывает? Разве так может быть?

Саша молча ведёт меня к свободному месту. Останавливается. Разворачивается ко мне лицом. Вторая рука, которая обжигает своим жаром, ложится мне на талию. И очень медленно, просто мучительно медленно скользит по изгибу на поясницу. Ткань лёгкой белой блузки немного сбивается и приподнимается, позволяя горячим пальцам прикоснуться к коже. Боженька! Это непросто фейерверк, это настоящий взрыв. Я никогда не могла предположить, что такое простое прикосновение к пояснице может томлением отозваться во всем теле. Будто в точке соприкосновения появился крохотный огонёк, который с невероятной скоростью превратился в пожирающий всё на своём пути пожар. Пожар, который распространился по всему телу. Я задышала чаще. Хотелось увидеть реакцию парня, но я не осмелилась поднять глаза. Слишком сильно боялась увидеть насмешку. Осознать, что это игра. Или же случайность. Ничего не значащие для него прикосновения.

Ладонь Саши легла на поясницу и замерла там. Положила руку ему на предплечье и вытянулась по струнке, чтобы ненароком не коснуться его подтянутого тела своим. Но сильная рука с поясницы на лопатки скользнула и ближе к парню притянула. Виска и щеки тут же коснулось дыхание парня. Боже. Лёвочка, где ты?

— Даша, чего ты выгнулась так? — подошла к нам Юлия Викторовна. — Руку выше, — переместила мою ладонь на плечо. — Стань ближе, — подтолкнула в спину, заставив впечататься в тело Саши. Почувствовать каждую мышцу. — И прогни спину немного. Голову поверни, — пальцами поворачивает за подбородок в нужном направлении. — Саша, руку между лопаток. Вот так.

Боже, я прижата к парню настолько, что грудью чувствую его сердцебиение. Размеренное и спокойное. С отличие от моего. Я смотрю в одну точку за плечом парня и боюсь даже вдохнуть. Задерживаю дыхание. Потому что прекрасно знаю, что стоит хоть капельку воздух носом втянуть, он тут же запахом парня забьется.

— Дыши, — насмешливо на ухо. И снова эта ласка — большим пальцем по внешне стороне ладони.

Я давлюсь воздухом и начинаю кашлять. Лицо краснеет от стыда. Я не знаю куда деться. Ладошки в очередной раз становятся влажными. Но, к счастью, парень никак не комментирует. Просто двигаться начинает, когда музыка заиграла. Уверенно ведёт меня в танце. Мне даже задумываться не приходиться, как с Лёвой, какой шаг делать следующим. Я полностью растворяюсь в танце. И невольно голову поднимаю. В лицо парня вглядываюсь. Сначала на подбородке взглядом задерживаюсь. А затем осмеливаюсь в глаза заглянуть. К моему огромному разочарованию, не выражающие никаких эмоций. Пустые. Холодные. Я криво ухмыляюсь. Смеюсь над самой собой и над своими свалившимися так неожиданно на голову эмоциями. Чувствами, если так можно назвать то, что распирает грудь изнутри.

Глава 7

Лёва

— Так нечестно! Ты точно мухлюешь! — вскрикивает Дашка, когда я в очередной раз её обыгрываю в карты.

Я только усмехаюсь и вскидываю брови:

— Ещё сыграем?

— Нет уж! Не хочу остаться у тебя в пожизненном рабстве, — бурчит недовольно, собирая карты в колоду и вставая из-за стола.

— С тебя блины, — откидываюсь на спинку стула и складываю руки на груди. Наблюдаю за Дашкой, которая дует губы, как маленький ребёнок.

— С какой это радости? Сам пожарь, — сверкает глазами.

— Это моё желание.

— Лёва, ты смеёшься, ты же знаешь, что я готовлю отвратительно, — пыхтит и пытается улизнуть от выполнения моего задания.

— Так отвратительно, что моя мама уже три года твердит, что я должен взять тебя в жёны, — закатываю глаза. — Не нужно прибедняться.

— Я не прибедняюсь. Но я не умею готовить, как моя бабуля, — моет чашки в раковине и ставит на сушилку.

— Ладно, — усмехаюсь коварно, — тогда я приберегу своё желание до лучших времён.

— Что ты задумал? — тут же настораживается Дашка.

— Узнаешь, — встаю из-за стола. — Я домой.

— Серьёзно? — вскидывает брови. — А как же фильм?

— Не сейчас, котёнок.

— Лёвочка, у тебя всё хорошо? — с искренней тревогой спрашивает подруга. — Ты можешь мне всё рассказать, я тебя выслушаю.

— Дашка, я не сопливый пацан, чтобы наматывать сопли на кулак.

— Я этого не говорила. Иногда стоит выговориться. Ведь Маша встречается с…, — запинается, и я с изумлением замечаю, как Дашка едва заметно краснеет и тяжело сглатывает. — С Коршуновым. И у них явно всё серьёзно.

Я чуть голову к плечу наклоняю и пристально слежу за лучшей подругой. Дашка говорит, энергично размахивая руками. Чересчур энергично, что ей несвойственно. Путается в словах. Волосы за уши нервно заправляет. И глазами по кухне бегает, избегая смотреть на меня. Чёрт. Да, моя мелкая втюрилась в новенького. В этого напыщенного индюка. С*ка. Внутри всё сжалось. Я не могу позволить Дашке быть с ним. Дашка ведь такая… Блин, это же моя Дашка. Мелкая и смешная. Которая со мной в батином гараже тачку дедову чинила. Дашка, которая со мной ввязывается в любые передряги. Которая прикрывала перед матерью, когда я впервые спиртное попробовал. Я уверен, что этот урод разобьёт мелкой сердце. Перед глазами неожиданно предстала картинка того, как Коршунов на Дашку смотрел вчера. Я блин идиот, раз сразу не обратил на это внимание. Он явно был заинтересован в Барсовой. И сегодня, когда эта мразь, Ильюха, Дашку по заднице шлёпнула, новенький напрягся. Только вникнуть толком я не успел, морду бить пошёл за малую. Слишком давно этот урод к Даше клеится. Вот только подруга не знает, что у Ильюхи пунктик есть — всех девчонок класса склеить. Как и не знает, что уже в прошлом году, когда она на больничном была, я с ним дрался. Потому что этот дебил радостно чесал в раздевалке, что Дашка ему отдалась. И опять же, какого хрена Коршунов полез? Нахрена рассказал о том, что видел? Ему какое дело?

Пазлы один за другим соединялись. Но всё равно оставалась дыра. Огромная дыра. Что связывает Машеньку и Коршунова? На вопросы девчонок, встречаются ли они, ни один из них ответа не дал. Коршунов вообще молчал, а Куколка отвечала настолько тихо, что расслышать её ответ было невероятно сложно.

Улыбнулся, когда вспомнил, как встретил её сегодня у кабинета директора, куда Татьяна Павловна меня потащила. Куколка сидела в приёмной. Ручки лежат на острых коленках, чудесная белокурая головку опущена вниз. Классуха в кабинет зашла, а я плечом к стене привалился и Куколкой залюбовался. Её тонкими ручками. Её худенькими икрами и щиколотками, которые были обхвачены ремешками сандалий. Аккуратно подстриженными ноготками, которые виднелись в вырезе летней обуви. Такие же розовенькие и прозрачные, как и на тонких пальчиках рук. Да и вообще, Куколка вся была аккуратненькой. Воздушной. И пугливой. Поднял взгляд на её лицо. На аккуратный носик и бледные щёчки, на одну из которых упала прядь волос. Девчонка пальчиками её за ушко заправила и нос сморщила недовольно. Улыбнулся. И взглядом на ушке залип. На мочке красовалась серьга в виде веточки. Красиво.

Столкнулся взглядом с голубыми глазищами, которые смотрели на меня чуть испуганно. Но к своей безграничной радости увидел в них проблеск радости. Улыбнулся искренне и вперёд шагнул. На корточки перед девчонкой присел, чтобы ростом своим не давить и лишний раз Куколку не пугать.

— Привет, Машенька, — поздоровался ласково. Сегодня вся робость, что была вчера, куда-то испарилась.

— Привет… Лев, — чуть помедлив ответила она. Очаровательный румянец коснулся бледных щек Куклы. Узнала моё имя. Улыбаюсь. Скорее всего, на дебила похож, но ничего поделать с собой не могу.

— Как дела? Как тебе в нашей школе? — кладу руки на подлокотники кресла, в котором Машенька сидит. Девчонка сначала вздрагивает, и я собираюсь руки убрать, но совершенно не ожидаю того, что малышка мою руку обхватит обеими ладошками.

— У тебя кровь, — проводит пальчиками по сбитой костяшке. — Болит? — заботливо спрашивает.

Я только мотнуть головой могу. Потому что знаю, что ни единого звука сейчас из меня не выйдет. Лишь хрип.

— Подрался? — спрашивает понимающе. Я киваю. — Сашенька постоянно дерётся. Руки почти не заживают, — качает головой и укоризненно смотрит на меня. — Как только Даша тебе позволяет драться? — спрашивает и снова краснеет.

— Так я за Дашку и подрался, — голос снова чужой. Даже интересно стало — всегда так будет, стоит мне рядом с Куколкой оказаться?

— Она у тебя очень красивая, — улыбается девушка. Я не совсем понимаю, что она хочет сказать. В каком смысле, у меня? Она решила, что мы встречаемся?

— Одинцов, к директору, — слышу сухой голос классухи за спиной. Поднимаюсь с корточек и иду к директриссе, готовясь слушать лекцию. — Машенька, сейчас всё распечатаем. Компьютер пришлось перезагрузить. Подождешь ещё пять минуточек.

Глава 8

Даша

Сижу на столе в столовой, болтая ногами и потягивая сок через трубочку. Наблюдаю за тем, как девчонки шушукаются, показывают друг другу фотографии на телефонах, то и дело, поправляя волосы и кидая заинтересованные взгляды в сторону парней, которые репетируют сценку. В нашей школе столовая и актовый зал соединены. Только прозрачная стеклянная стена отделяет.

Замечаю, как тенью в столовую проскальзывает Маша. Девушка ладошками сжимает подол своей юбки. Выглядит потерянной и явно чувствует себя не в своей тарелке. Девочки тут же прекращают болтовню. Замолкают и в сторону Маши смотрят. От этого новенькая бледнеет и спотыкается на ровном месте. Моё сердце сжимается от жалости, когда девушка падает на выкрашенный коричневой краской пол. Растягивается на полу, отчего юбка задирается и открывает вид на нижнее белье. Звезда школы и инстаграмма взрывается хохотом. За ней одна за другой начинают смеяться одноклассницы. Тупоголовые курицы! Я вижу, как Маша пытается подняться, руками упершись в пол. Вот только носком босоножек она наступила на подол своего платья. С громким треском хлипкая ткань оторвалась. Юбка осталась висеть на ниточках, полностью открывая вид на голые ноги новенькой. И снова взрыв унизительного хохота. А мне хочется плакать вместе с Машей, по щекам которой ручьями текут слёзы. Девушка руками поднимает юбку, прикрывая ягодицы. Спрыгиваю со стола, снимаю рубашку, которую надела сегодня поверх спортивного топа, и подхожу к сжавшейся Маше. Обвязываю рубашку вокруг её талии и заодно фиксирую юбку. Оборачиваюсь резко к ржущим одноклассницам. Окидываю полным ненависти и презрения взглядом Настю Голован, которая уже достала телефон и всё снимала на камеру. Не знаю, что именно отразилось на моём лице, но смех резко стих. Повисла тишина. И в этой тишине я чётко услышала жалобный всхлип Маши за спиной.

— Убери телефон, Голован, — процедила я сквозь зубы.

— А то что? — Настя вскинула голову и посмотрела на меня снисходительно. — Что ты мне сделаешь, Хоббит несчастный? — делает шаг вперёд, приближая камеру к моему лицу.

Резким движением руки я выбиваю телефон. Я сама не успеваю ничего осознать, просто ярость накрывает меня с головой. Гаджет отлетает прямо в стену и разбивается. Осколки летят в разные стороны. Чёрт. Я только что разбила чужой телефон. Дорогой телефон. Проблемы мне обеспечены.

— Ты больная? — орёт громко Голован. — Ты совсем идиотка? — опускается на пол и начинает собирать осколки. — Ты… — теперь её голос жалок, а в глазах стоят слёзы. — Там же мой инстаграмм… Там вся моя жизнь… Ты что наделала, идиотка? Как мне сториз снимать?

Настя вскакивает, пошатнувшись на высоких каблуках, и бросается на меня с кулаками. Бьёт до навернувшихся на глазах слёз больно по голове, лицу, а затем в открытый живот. Я даже забываю все приёмы, которым меня учил Демьян. Я стою на месте, будто примерзнув к полу, и не могу пошевелиться. Я никогда не дралась. Да и в конфликт до этого никогда и ни с кем не вступала. Я вообще ни с кем кроме Лёвы не общалась. Была серой массой классаю

— Идиотка тупая, — сыплет ругательствами Настя. — Ты знаешь, сколько этот телефон стоил?

Я безразлично пожимаю плечами и отхожу. Давать сдачу и наносить ответные удары я не стану.

Я думала, что Настя сейчас опять набросится, но одноклассница убегает, собрав с пола остатки телефона. Её подружки бросаются следом. Я оглядываюсь на Машу, которая переминается с ноги на ногу и продолжает беззвучно плакать. Чёрт. Она такая беззащитная, что я не могу не шагнуть вперед и не обнять этого беззащитного человечка.

— Тише, — у самой голос дрожит от слёз. — Всё хорошо! Не плачь, а то сейчас твой парень решит, что это я тебя обидела, — шучу я.

Это помогает. Маша хмыкает и громко шмыгает носом. Я отстраняюсь, руками вытираю слёзы на бледных щеках. Даже заплаканная, девушка безумно красивая. Ох, понимаю Лёву.

— Мышонок, кто? — от натурального рыка за спиной я подпрыгиваю. Разворачиваюсь и смотрю огромными глазами на Коршунова. Он явно сейчас в ярости. Чёрт. Я от страха пячусь назад. — Кто, я спрашиваю? — один стремительный шаг вперёд, который преодолевает всё то расстояние, что я только что увеличила между нами. — Что ты сказала ей? — железные пальцы впиваются в мои плечи и встряхивают. — Что? Ты? Ей? Сказала?

Каждое слово повторяет, как для тупой. Даже не повторяет, а выплёвывает. Смотрит на меня так, будто голову сейчас открутит. И без того с трудом сдерживала слёзы, а сейчас меня прорвало. Крупные горячие капли одна за другой полились из глаз. Слёзы капали на пол и на удерживающие мои обнажённые плечи руки Саши. Я увидела, как он растерялся. Увидела, как по щелчку пальцев ушла ярость и злость из глаз. А вместо этого в них появилась вина. Хватка на плечах ослабла. Теперь ладони не сжимали, а мягко, почти невесомо поглаживали. И я тут же проклинаю своё тело, которое так остро реагирует на близость парня. Так унизительно. И так мерзко.

Только что я защищала его девушку. Обнимала её. Смотрела в её наивные голубые глаза, а сейчас таю от одного только прикосновения к плечам. Какая же я мерзкая! От этого слёзы ещё большим потоком хлынули из глаз.

Я дергаю плечами, сбрасывая руки Коршунова со своих плеч. Оборачиваюсь к Маше и улыбаюсь ей сквозь слёзы. Вижу, как Синичкина нежно улыбается в ответ. И, чёрт возьми! В её глазах только благодарность и тепло я вижу. Она, к счастью, ничего не замечает. Не замечает, что я как последняя идиотка, плавлюсь рядом с её парнем. Что лужей растекаюсь у его ног. И слюни пускаю. Наивная и такая добрая девочка.

Я обхожу Коршунова и убегаю в туалет на третьем этаже, чтобы случайно не столкнуться с шайкой Голован. Запираюсь в кабинке и сижу там до тех пор, пока поток слёз не иссякнет.

Умываясь, обещаю себе, что всеми силами буду избегать Коршунова. Всеми силами. Я засуну эти чувства, которые нахлынули и переживали куда подальше. Ведь всё поддаётся доводам разума, да? Я же смогу запрограммировать свой мозг? Смогу заставить себя не обращать внимание на этого парня? Вот только... что делать, если предмет моих метаний сейчас стоит позади и смотрит мне в глаза через зеркало?

Глава 9

Даша

Я замираю. Дрожь пробегает по телу. Меня начинает знобить. Снова кажется, что на улице не тридцатиградусная жара, а мороз. Потому что мои руки леденеют. Я понимаю, что не могу отвести взгляда от лица и внушительной фигуры Коршунова. От плеч, которые загораживают весь окружающий мир. Мне кажется, что меня парализовало.

Создаётся стойкое ощущение, что у меня отняли возможность двигаться, дышать и моргать. Всё, что я сейчас могу делать — смотреть в карие глаза Коршунова. А ещё цепляться онемевшими пальцами за край раковины.

Секунда. Две. Пять. Десять. Они длятся целую вечность. Именно вечность. Будто кто-то нарочно растягивает каждый момент рядом с ним.

Коршунов не двигается. Стоит позади, засунув руки в задние карманы шорт, которые так выгодно подчёркивают его крепкие ноги. Саша смотрит пристально, изучающе, проникая в самую душу. В уголки души, о которых я раньше понятия не имела. Голова Коршунова чуть наклонена вперёд. Корпусом тела Саша подался, будто хочет быть ближе ко мне. Будто вот-вот собирается сделать шаг вперёд. И я уверена, что это шага хватит для того, чтобы преодолеть расстояние между нами. Его плечи приподняты, отчего-то мышцы бугрятся. В очередной раз замечаю, что парень выглядит старше своих лет. В нём нет худощавости. Нет угловатости. Он уже молодой мужчина. К которому меня тянет непомерной силой, не поддающейся логике и доводам разума. Я понятия не имею, как можно простыми словами описать мои чувства. Просто… Ни один язык мира не имеет тех слов, что способны поведать всё то, что творится с моим телом. С моими чувствами. Будто в один миг я становлюсь другим человеком. Которого я сама не знаю. Чужого. Незнакомого. Нерассудительного. И глупого.

Меня будто выворачивает наизнанку. Но не от боли, как это было, когда погибли родители. Не от безысходности, как это было, когда Дёма лежал в больнице и врачи говорили, что если брат выживет, то навсегда окажется привязанным к кровати.

Это было иное чувство. Да, меня выворачивало. Выворачивало от необходимости оказаться к Саше как можно ближе. Чтобы запах его почувствовать. Чтобы тепло его тела окутало меня мягко со всех сторон. Или же напротив. Мигом опалило. Проникло сквозь кожу и ринулось потоком по венам. Только…

Чёрт возьми! Мне даже подходить к нему не нужно было, чтобы чувствовать идущее с его стороны тепло. Жар. Это необъяснимо, но… но парень стоял в десяти шагах от меня. А всё равно чувствовала тепло его поджарого тела. И даже на макушке чувствовалось его фантомное дыхание. Как тогда, во дворе. Я повёрнутая. Больная. Ненормальная. Я не знаю об этом парне ничего, кроме его имени и фамилии. Не знаю, кто его родители. Не знаю, что и кого он любит. Где он учился. Где живёт и жил. Я не знаю о нём абсолютно ни-че-го. Но почему меня так тянет к новенькому? Почему? Что в нём особенного? Что я в нём могла разглядеть? Я видела много красивых парней. Видела подтянутых, спортивных и высоких. Ещё красивее и обаятельнее. Но ещё никогда меня не одолевали такие эмоции. Никогда моё тело и мой разум меня не предавали так. Никогда в жизни. Я смеялась с любовных романов. Хихикала в кулак, когда видела, как бабуля смотрит слезливые мелодрамы. Кривилась, когда видела целующиеся парочки на улицах. А сейчас что? Сейчас я превратилась в такую же идиотку.

Я чувствую этого парня каким-то шестым чувством. На расстоянии. Даже не видя его. Даже не зная, что он появился. Просто воздух вокруг вдруг становится вязким. А тело напрягается. Мурашки разбегаются по коже.

Саша перекатился с пятки на носок. Склонил голову к плечу. Во взгляде карих глаз заметила странный блеск. Парень разорвал контакт глаз. И медленно скользнул глазами по моим открытым плечам, по чёрному топу и по открытому животу. Особенно долго задержал взгляд на пупке, который я проколола ещё в прошлом году. Что-то в груди сладко ёкнуло, когда парень быстро облизал губы. Когда сглотнул тяжело. И глаза прикрыл на мгновение.

Божечки. Порочная и незнакомая истома охватила всё тело. Саша глаза обратно на моё лицо вскинул. Чуть прищурил глаза. Снова язык быстро пробежался по губам. Я даже с такого расстояния заметила, что глаза у Саши чёрный. Чернее самой ночи. Коршунов опустил веки. Спрятал то, что я пыталась усердно рассмотреть. Понять. Осознать. Что-то отдалённо знакомое.

Я перевела дыхание. Только сейчас осознала, что не дышала всё это время. Напряжённо вглядывалась в парня и боялась сделать вдох, чтобы ненароком не пропустить его приближение. Чтобы не упустить ни единой эмоции на его идеальном красивом лице.

Закрутила кран, выключая воду, которая всё это время непрерывно шумела. И всё же пропустила приближение Саши.

Обе загорелые руки с выступающими венами легли на раковину по обе стороны от моих. Тут же заметила яркий контраст. Его смуглая кожа и моя бледная. Его большие руки с длинными пальцами и сбитыми костяшками и мои, маленькие в сравнение с его, с розовыми ноготками. Совершенно разные. Я заметила, как мигом задрожали мои руки.

Тогда, в тот же миг, сильные и горячие ладони Саши накрыли мои пальцы. Лопатками почувствовала ходящую ходуном грудную клетку Коршунова. И биение сердца Саши. Частое. И будто взволнованное.

Мамочка!

Я полностью оказалась окутанная им. Его теплом. Его запахом. Волосы на макушке шевелятся от его частого и надсадного дыхания. По шее бегают мурашки. Колени подгибаются, и я просто приваливаюсь спиной к груди парня, чтобы не упасть на кафельный пол. Чувствую, как в поясницу впиваются маленькие пуговки его рубашки. Холодят кожу.

Я снова глазами в зеркале сталкиваюсь с его глубоким взглядом. Коршунов медленно, не разрывая зрительного контакта, склоняет голову и губами прижимается к моему плечу. Вздрагиваю. Прикрываю глаза. Я сейчас лишусь чувств. Клянусь. От переизбытка эмоций меня сейчас разорвёт на части. Это слишком чувственно. Слишком нежно. Слишком… всё это, чёрт возьми, слишком. Его взгляд. Его близость. Его прикосновения. Теперь я не могу больше ни о чём думать. Только бы быть к Саше ближе. Только бы он стал моим. Только бы продолжал так касаться. Так смотреть.

Глава 10

Даша

Саша снова замирает всего в двух миллиметрах от моих губ. Я даже чувствую их шершавость. Мне казалось, что до этого момента я уже пережила весь спектр, весь ураган эмоций, но мне лишь померещилось. Всё оказалось в разы хуже, чем я могла предположить. Сейчас… сейчас меня просто расплющило. Размазало. Затрясло с невероятной силой. Будто меня сначала хорошенько распарили, а после выставили на мороз. Мне не верится, что Саша так близко. Не верится, что почти меня целует. Не верится, что его чёрные глаза так внимательно смотрят в мои. Мне кажется, что это сон. Иллюзия. Слишком восхитительно, слишком остро, чтобы быть правдой. Потому что не бывает таких эмоций. Не бывает такого, чтобы от прикосновений разрывало на сотни крохотных частиц.

— Сашенька, — неосознанно ласково зову его. — Сашенька, — повторяю, прежде чем Коршунов всё же прижался к моим губам в поцелуе.

Мамочка. Клянусь, что никогда и ничего подобного не чувствовала. Губы Саши твердые и требовательные. Они обхватывают мою нижнюю губу. Втягивают в рот парня. Зубы Саши чуть прикусывают нежную и чувствительную плоть. Пальцы немеют от того, как сильно, как отчаянно я цепляюсь за плечи Коршунова. Голова кружится. Тело слабеет. По каждому участку бегают разряды тока. Это уже не мурашки. Это табуны слонов. Коршунов языком раздвигает мои губы. Проникает внутрь моего рта. Оглаживает дёсны. И сплетается с моим языком. Сколько же там нервных и чувствительных окончаний, что так подбрасывает. Что так импульсами по телу разбегается. Я обвиваю шею парня обеими руками. Зарываюсь пальчиками в волосы на затылке. Телом тесно прижимаюсь к торсу Коршунова. Чтобы идеально совпасть. Чтобы каждый миллиметр тела совместился с его. Чтобы жар его тела опалил. Проник под кожу. Носом втягиваю воздух, чтобы втянуть идеальный запах тела парня.

Саша на миг отрывается от моих губ. Но я не даю ему отдышаться. Притягиваю голову Коршунова обратно. Сама набрасываюсь на его рот с жадностью. С пугающей меня алчностью. Сначала неумело губами обхватываю его губы. Пытаюсь повторит всё то, что несколькими секундами делал он. А затем отрываюсь, чтобы кончиком  языка провести по его нижней губе. Идеально. Правильно. Руки парня на моих бёдрах сжимаются, почти до боли. После чего начинают скользить по спине вверх. Когда джинсовая ткань шорт заканчивается и горячие пальцы касаются позвонков, я скулю парню в губы от переизбытка чувств и ощущений. Так много их. Новых. Пугающих. Незнакомых. Так ведь и свихнуться можно. Саша улавливает мою реакцию. И с огромной осторожностью, едва касаясь, ведёт по позвонкам вверх. Обводит кончиками пальцев каждый. Пересчитывает. И, кажется, ловит каждую предательскую мурашку, что бегает по коже. Будто ловит сигналы моего тела. Будто явного доказательства того, что я потеряла голову от чувств, ему мало. Недостаточно. Будто он хочет не только это увидеть, но и прочувствовать.

Я отвлекаюсь от изучения губ Коршунова. Весь мир концентрируется на прикосновениях пальцев к спине. Саша склоняет голову и вновь целует моё плечико. Покрытый гусиной кожей изгиб между шейкой и плечом. Дышит жарко. Часто. Щекочет дыханием.

— Колючка… — хриплым голосом выдыхает в шею.

Это слово будто осязаемо. Будто сотни крохотных колючек, которые не причинят вреда, касаются кожи. Покалывают. Не на миг не дают этим мурашкам успокоиться. Пальцы замирают у резинки топа. Одна ладонь ложится на обнажённую кожу. Защищая. Охватывая расстояние, что только что преодолели его пальцы. А другая ладонь оказывается на моей шее. Под волосами. Сжимает. Подчиняет, будто безвольную куклу. Вынуждает откинуть голову назад. Чтобы губами прижаться к сходящей с ума, беснующей жилке на шее. Боже мой. Что это за звуки, что вырываются из моей груди? Разве я способна их издавать? Разве этот хриплый голос принадлежит мне?

— Саша, — шепчу. — Сашенька… Боже… Саша…

Парень отстраняется. И заглядывает мне в лицо. Смотрит прямо в глаза и улыбается. Так нежно, так ласково, что приходится губу закусить, чтобы не всхлипнуть.

— Моя колючка, — шепчет в ответ.

Глаза лучатся каким-то завораживающим светом. Я снова за поцелуем тянусь. Осознаю, что мне катастрофически не хватает губ парня на своих, но грохот за дверью заставляет подскочить от страха и скатиться попой в раковину. Ткань тут же пропитывается влагой, а я взвизгиваю от холода.

Мигом прихожу в себя. Будто вытащила наушники с волшебной песней среди шумной толпы. Будто проснулась, очнувшись после сладкого сна. Что я творю? Боже! Что я творю? Какая я подлая.

Барахтаюсь, пытаясь выбраться из раковины, но то и дело соскальзываю обратно. Саша подхватывает меня подмышки и ставит с осторожностью на кафельный пол. Я шарахаюсь от парня в сторону. Коршунов мигом мрачнеет. На лице начинают ходить желваки.

— Саш… Я… Чёрт, — шепчу в отчаянии. — Это было ошибкой. Я… Боже.

Качаю головой и отступаю от мигом помрачневшего Саши. Ступаю назад, спотыкаюсь и чуть не падаю.

— Ошибкой… — повторяю и бегу прочь из туалета.

Спотыкаясь, почти падая. От Саши. От самой себя. От этих чувств. Я не имею на них права. Не имею права касаться Коршунова. не имею права целовать. Он чужой парень. Он чужой. Не мой.

Глава 11

Лёва

Я понял, что влип окончательно, потерял разум, когда увидел слёзы на фарфоровых щечках Куклы. Чёрт возьми! У меня внутри всё сжалось, когда увидел плачущую малышку в столовой. Я вышел из-за кулис на сцену и уже начал говорить заученный раннее текст, когда заметил Куклу сидящую на деревянной лавочке, закрывающую ладошками лицо. Спрыгнул со сцены, чуть не навернувшись на вымытом полу и побежал, я чёрт побери побежал к девчонке. Потому что она сидела одна. Потому что её фигурка казалась слишком крохотной и беззащитной. Хрен знает куда все делись. Но меня это сейчас не особо волновало. Куда больше меня тревожило девчонка. Плюхнулся на колени перед Куклой и отвёл дрожащими пальцами крохотные ладошки от её лица. Маша подняла на меня влажные глаза. И одним только взглядом вышибла весь воздух из лёгких. Голубые озёра девчонки казались бездонными. Чёрные длинные ресницы малышки слиплись вместе. Радужка голубых глаз потемнела. По щеке скатилась слеза. Поднял руку и осторожно поймал её. Стёр. Вытер насухо фарфоровую кожу. Только отчего-то Кукла громко всхлипнула и заплакала ещё горше. Крупные капли одна за другой скатывались по бледным щекам малышки.

— Ну чего ты, Машенька? Что случилось? — сиплым сорванным голосом спрашиваю я, стирая солёные капли с её лица.

— Я… упала… а юбка… — шепчет маленькая бессвязно. — Они смеялись… И потом Даша… и Саша… И… — опускает глаза на острые колени.

Я ничего не понял, но сердце сжалось от боли. Видеть, как плачет Кукла было невыносимо. Я с силой сжал зубы и начал шептать какую-то херню.

— Ну чего ты, маленькая моя? Тише, Кукла. Тише, Машенька.

Правой рукой ласково провёл по щеке Маши, заправил прядку волос за маленькое ушко. Указательным пальцем прошёлся по хрящику. Коснулся мочки, чуть оттянул её. Ниже, на длинную шейку. Туда, где бьётся под кожей пульс. Двумя пальцами осторожно коснулся его. Прощупал. Замер на минуту, считая частые удары. Взволнована. Моя малышка взволнована. И хочется верить, что моё близкое присутствие так на неё влияет.

Левой рукой беру маленькую ладошку Куклы. Расправляю сжатый кулак. Подношу руку малышки к губам и мягко целую косточки. Поочерёдно. Одну за другой. Смотря в широко распахнутые голубые глаза. В которых больше нет слёз. Только удивление. Расправляю тонкие пальчики. Целую каждый. Не разрывая зрительного контакта. Вглядываясь в расширившиеся зрачки Куклы. Ловлю в них зарождающиеся эмоции. Интерес. Робость.

Мягко касаюсь губами жилки на её тонком запястье. Вот чёрт! Кукла дёргается. Её щёки покрываются нежным румянцем, а в глазах появляется блеск. Моя девочка. Ты реагируешь на меня. Отстраняюсь на пару секунд. Улыбаюсь девчонке. Дожидаюсь ответной улыбки Куклы. Робкой и стеснительной. Нежной. Такой же нежной, как вся эта девчонка. И снова губами в невинной ласке к тонкому запястью с нежным запахом её тела. Прикрыл на несколько мгновений глаза, втянул глубоко её аромат, полностью наполняя им лёгкие. Я хочу видеть каждый день её улыбку. Каждый день видеть в голубых глазах счастье. Вновь прикасаюсь губами к тонкой коже. Я дурею от этой девчонки. От её светлых и чуть курчавых волос, которые заправлены за ушки, до пальчиков на ногах, которые выглядывают из аккуратных сандалий.

Мой взгляд прилипает к её ступням. Интересно, какой у Куклы размер ножки? Тридцать пятый? Тридцать шестой? Уверен, что её стопа полностью поместится в моей ладони. Взглядом скользнул выше. По щиколоткам. По икрам. По худым коленкам. Ох, чёрт! Чёрт! Надеюсь, что я не получу леща за то, что собираюсь сделать. Опускаю голову, по-прежнему не разрывая контакта глаз. И целую острую коленку малышки. Да! Да, чёрт побери! Я вижу, как Кукла дёргается. Как зрачки расширяются. Как она начинает дрожать. Она остро реагирует на меня. Её молочная кожа покрывается мурашками. Приоткрываю рот и дышу на её кожу. Чтобы увидеть, как она задрожит и прикроет глаза. Откинет голову назад. Быстро пробежит язычком по губам. И как начнёт часто вздыматься её маленькая округлая грудь. Кукла моя, ты уже в моих сетях. Ты уже моя. Мои пальцы всё ещё находятся на её запястье, поэтому я чувствую её пульс. Частый и заполошный. Улыбаюсь в её коленку и ещё раз с десяток раз целую шелковистую кожу, втягивая нежный запах её тела. Хочется водить носом по её коже. Целовать раз за разом каждый участок её тела. Но понимаю, что ещё слишком рано. Понимаю, что Кукла испугается. Она слишком пуглива. Выпрямляюсь. И замечаю, что вокруг талии Маши обвязана рубашка Дашки. Замечаю, торчащие нитки и оторванную юбку. В голове медленно складываются пазлы. Если я всё правильно понял, то Кукла упала и порвала юбку, Дашка ей помогла.

Только Барсовой и Коршунова я здесь не вижу.

— Успокоилась? — спрашиваю с улыбкой.

Кукла вспыхивает пуще прежнего. Опускает глаза на наши соединённые руки. Но розовые пухлые губы трогает стеснительная улыбка.

— Да, всё хорошо, — едва слышно шепчет Маша. — Спасибо тебе, Лёвушка.

Дальнейшие действия девчонки вышибают воздух из лёгких. Отправляют в нокаут. Кукла кладёт свою маленькую ладошку мне на щёку. Проводит пальчиками по скуле. А потом вздрагивает и прячет руки за спину, будто испугавшись собственных действий. Я могу только улыбнуться. Поднимаюсь с колен и тяну Куклу на себя.

— Пойдём в кабинет Татьяны Павловны, там найдём иголку с ниткой. Подошьём и будет платье, как новое.

Я очень сильно стараюсь держать себя в руках, не дёрнуть малышку на себя, чтобы она впечаталась в мою грудь. Чтобы её крохотное тело прижалось к моему. Чтобы почувствовать стук её сердца. Её дрожь. Запах её волос. Но я только мягко тяну её на выход из столовой и актового зала. Увлекаю на второй этаж в кабинет классухи, где в ящике стола нахожу иголки, ножницы и моток белых ниток. Отматываю нитку, продеваю в ушко иглы и подхожу к застывшей Маше. Кукла вновь смущается. Смотрит на пальцы ног  и теребит рукав Дашкиной рубашки.

— Чтобы я тебя не уколол, платье придётся снять, — улыбаюсь я.

Глава 12

Даша                                                 

Возвращаюсь в актовый зал. Меня трясёт от холода, потому что больше не обжигает жар тела Коршунова. Трясёт от пережитых эмоций. Я опускаюсь на пол за кулисами и закрываю глаза. Дышу глубоко, пытаясь успокоить колотящееся в безумном ритме сердце. Накатывает вина. Злость. И даже ненависть к Коршунову. Как он смел ко мне прикасаться так? Как смел целовать так? Жадно. Глубоко. Несдержанно. Будто ему так же, как и мне сносит крышу от чувств. Будто весь мир исчез, и остались только мы вдвоём. Но ведь я собственными глазами видела, как он смотрит на Машу. Видела, как осторожно и нежно он к ней прикасается. Тряхнула головой. Мне нужно перестать думать о Коршунове, потому что перед глазами тут же его лицо предстало. Его горящий и жадный взгляд. Его припухшие губы. А в ушах снова хриплый шёпот: «Я заберу тебя у него». У кого, Саша? У Лёвы что ли?

— Даш, — плеча коснулись чьи-то холодные пальцы. Я вздрогнула и вскинула голову. Снова стало до одури стыдно, когда перед собой увидела Синичкину. Девушка держала в руках мою рубашку. Голубые глаза смотрели с неподдельной тревогой. Стыдно. Как же стыдно смотреть ей в глаза. Поэтому отвожу взгляд. Смотрю ей за плечо. Прикусываю нижнюю губу, которая опухла после жадных поцелуев Коршунова. — Спасибо тебе большое за то, что заступилась. Я… и за рубашку спасибо. Вот, — положила мне на колени и стеснительно убрала руки за спину. — Спасибо.

— Нашла где-то иголку с ниткой? — слабо улыбнулась я, всё ещё избегая открытого взгляда девушки.

— Лев помог, — голос Маши дрогнул. Я не сдержала любопытства и глаза на её лицо перевела. Бледная кожа покрыта румянцем. Глаза блестят. Лёва ей нравится. Вот это да!

— Ты не обращай внимания на этих идиоток, — перевела я тему, видя, как Синичкина ещё пуще краснеет под моим изучающим взглядом. Не знаю откуда, но я знаю, что девушка сама не разобралась в своих чувствах. Возможно, что она тоже боится той лавины чувств, что накатывает. — Настя Голован популярна в интернете. В прошлом году конкурс красоты выиграла. Как понимаешь, корона не жмёт. Её папа многое для школы делает. Вот все декорации, все телевизоры и компьютеры он покупал. Поэтому учителя на неё надышаться не могут. За пятёрки, которые получает Голован, учителям хорошая премия в карман идёт. Нет, она далеко не глупа, но некоторые предметы, откровенно говоря, не вытягивает. Но проще ведь поставить пятёрку, чем лишиться хорошей премии? — усмехаюсь криво. — И что самое забавное, об этом никто не знает, — я натянула рубашку и застегнула на все пуговицы, заправив её в чёрные шорты, которые ещё не высохли после моего скатывания в раковину.

— А ты откуда знаешь? — заинтересованно спросила Маша.

— Я… Я староста и мне часто приходится оставаться после урока, чтобы привести кабинет в порядок. Как в фильмах — я залезла под стол, чтобы поднять бумажки и бутылку, в кабинет зашли Татьяна Павловна и отец Голован. Я слышала весь их разговор. Видела, как ей был передан конверт. Видела, как Татьяна Павловна показывала журнал, где все оценки Насти проставляются карандашом. Отец Голован говорил, с кем должна Татьяна Павловна поговорить, чтобы оценки были исправлены. А точнее, кому передать взятку, — я усмехнулась. — Мне очень повезло, что меня не заметили. Отец Голован ушёл, ему позвонили. А Татьяна Павловна ушла на совещание.

— Ты кому-нибудь рассказала? — хмурится Синичкина.

— Ты думаешь, что мне бы кто-то поверил? Ты думаешь, что моя жизнь в этой школе не стала бы настоящим адом? Да меня каждый учитель стал бы валить, если бы я перекрыла им источник дополнительного дохода. Поэтому я молчу до сих пор. Только Лёва знает и бабушка. Ну, и ты теперь, — я улыбаюсь девушке. — Я могла бы сказать брату, он бывший спецназовец и у него до сих пор есть хорошие связи, но стоит ли оно того? Начнутся проверки. Половину учителей могут уволить. Татьяну Павловну уж точно. Разразится скандал. А я буду стукачкой, — криво ухмыляюсь. — Это их дело. И в университете, если нужно будет, отец Насти заплатит кому нужно. Просто… к чему я это всё? — я кладу руку на острое плечо Маши. — Когда ты знаешь, что ничего в жизни не добился, что всё решит твой отец, то на ком-то злость хочется сорвать. Ты думаешь, что все эти девчонки, что так громко и неискренне ржали, её подруги? Нет! Настя весьма щедра на подарки, и с ней очень выгодно дружить. Было время, когда я пыталась с ней дружить, пыталась её понравиться, потому что… — я прикусила губу. — Потому что мне искренне жаль её. Но не срослось, — я поморщилась, — мы не нашли общий язык. В общем, не стоит даже обращать внимания на них, хорошо? — я искренне улыбнулась Маше. — Подумаешь, упала. Со всеми случается. Зато на зависть всем показала свои шикарные длинные ножки, — я подмигнула.

Маша снова покраснела и тихо поблагодарила. Она такая чудесная. Вот бывают люди, от которых веет добротой и каким-то светом. Вот и от Синичкиной шло столько добра и искренности, что хотелось подольше рядом с ней находиться.

— Только сейчас поняла, кого ты мне напоминаешь, — щёлкнула пальцами я. — У меня в детстве была фарфоровая кукла ангелочек. Только крылышки тебе добавить, веночек на голову и точная копия.

— Божечки, — Маша ладошки приложила к красным щекам. Губы девушки растянулись в широкой улыбке. Такой светлой и заразительной, что я не смогла не заулыбаться в ответ. — Ты меня смущаешь, Даш.

— А что я могу поделать? — я развела руками. — Я говорю, что думаю.

— Ты чудесная, Даш, правда, — девушка шагнула вперёд и заключила меня в объятия. Я даже удивилась, откуда в таком хрупком на вид теле, столько силы. — Спасибо тебе за то, что заступилась. За то, что помогла и рубашку свою дала. Вы с Львом идеальная пара, — уже тише.

— С Лёвой? — я фыркнула. — Лёва мой лучший друг с самого детства. Мы с ним практически под одной крышей живём. То у него дома я ночую, то он у меня. Его родители воспринимают меня как дочку, особенно… — голос предательски сорвался. Как всегда, когда речь заходила о родителях. — Особенно после гибели моих родителей. Его семья очень нам с бабушкой помогла. Я тогда толком не понимала, что произошло. Его родители забрали меня к себе жить, потому что бабуле было очень сложно. Я ей очень маму напоминаю, — уткнулась лбом в плечо Маши.