Примерное поведение

Глава 1

Альвы предпочитали селиться внутри гор, и когда говорили, что живут они в пещерах — не преувеличивали. Тем не менее, были и те, кто охотно перенимал человеческие традиции и строил дома на поверхности — с верандами и двориками, а в предгорье возле ручьев или на берегу реки Ламех, — и вовсе с небольшими палисадниками и огородами.

Выбор семьи Коннор был понятен: Нора и Эдвард воспитывали троих собственных и четырех приемных детей. И, если альвы прекрасно видели в темноте и могли со своей конституцией легко передвигаться внутри пещерных лабиринтов, то людям, тем более, рослым полукровкам подобное проделать было сложно. И жить в полутьме человек долго не сможет. По крайней мере, сохранив здравую психику.

Большой дом незримо делился на две «половины»: одна была врезана прямо в черную гору, а вторая половина выходила на открытую восточную сторону к реке. Комната Виктора смотрела окнами на палисадник, над которым по утрам величаво поднималось солнце. Для пущего удобства в стене была проделана еще одна дверь, чтобы можно было сразу выходить в сад, минуя общую гостиную.

Подходя к той самой «садовой» двери, Виктор задумался: сколько он здесь не был? С тех пор, как начал работать в департаменте. От этого воспоминания стало грустно. Еще недавно он работал прокурором. Жил отдельно, в городской квартире, в которой они с матерью все выходные собирали вещи. А теперь…

Теперь его напрягала мысль о необходимости проделать то же самое в семейном доме. Убрать из комнаты оставленные когда-то записи, развешанные по стенам клочки бумаги, свой старый компьютер, который, пожалуй, можно смело сдать в музей технических древностей. Все это уже не пригодится. На государственную службу он уже никогда не сможет вернуться.

— Я забрала твои вещи из чистки, — сообщила следовавшая за ним Нора. — И ты же голодный? Эдвард уже пошел распорядиться насчет завтрака. Остальные скоро проснутся, это мы ранние пташки. И у тебя в комнате был такой бардак. В общем, там прибрались немного.

Альва толкнула незапертую садовую дверь. Виктору оставалось только молча зайти в буквально вылизанную комнату. В которой стоял пустой стол, кровать, застеленная новым бельем. На стенах тоже заботливо подновили краску. И ничего не напоминало о его прежней работе и учебе в Военной академии. От этой пустоты вдруг стало… нестерпимо горько. Появилось ощущение, что вся жизнь стерта подчистую, и в ней не осталось ровным счетом ничего.

— В душ и переодеваться, — тут же скомандовала Нора, не давая сыну снова окунуться в пучину мыслей. — Твоя домашняя одежда. Вымой голову, и я тебя перечешу, а то волосы уже в колтуны свалялись.

Виктор послушно взял стопку одежды. Спорить с альварскими женщинами, тем более, с мамами не могли даже самые брутальные мужчины империи. Нет, могли, конечно. Но недолго. И последствия не стоили того, чтобы этот спор вообще затевать.

Триединая империя, Альварские горы

Особняк семьи Коннор

Виктор устало опустился на стул перед девственно чистым столом. Нора взяла с туалетного столика расческу и начала приводить в порядок длинные волосы сына.

— Потерпи, может быть больно.

— С болью я давно смирился.

— Хорошо, что напомнил. После обеда зайди к доктору Мердоку. Он молодой совсем, но его очень хвалят в последнее время. Говорят, нашел какое-то уникальное средство от проблем с эмпатической синестезией. Не ты один этим страдаешь.

— Зайду, — пообещал Виктор. Ему стало по-настоящему любопытно, что можно изобрести против извечного проклятия людей, обладающих сверхспособностями. Лучшие доктора империи еще недавно не знали, как с этим бороться.

Нора тем временем переплетала его косу на альварский манер, в четыре ряда. И заметила то, что до этого оставалось за пределами внимания. Если раньше черные волосы Виктора украшали только несколько белых прядей, говоривших о том, что он полукровка, то сейчас к ним добавились новые — серые. Точнее, седые. И такая же седина появилась в бороде, отросшей за время пребывания в тюрьме. Но, пожалуй, эта пикантная деталь пошла только на пользу.

— Ну все, — альва полюбовалась своей работой.

— Спасибо, — мрачно поблагодарил Виктор.

— Это что за бесконечный приступ жалости к себе? — возмутилась Нора. — Да, у всех событий есть свои последствия. Сопли на кулак не наматываем, ты большой и сильный мальчик. В следующий раз сначала думаешь, потом делаешь. Позавтракаете — и идешь тренироваться.

— Для чего? — равнодушно спросил Виктор.

— Для того, чтобы не растерять свои навыки к тому моменту, как ты решишь, чем дальше заняться.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, резиденция семьи Райвен

— Дани, солнышко, просыпайся, — бархатный голос женщины все еще был ласковым, но в нем уже леденело недовольство. — Дамиан, ты же знаешь, нельзя опаздывать. Даже одна минута может стоить кому-то целой жизни. Просыпайся.

Гаральд с трудом разлепил глаза. Он уже знал, что никакой женщины с бархатным голосом в его комнате нет. Она просто всегда ему снилась, если срабатывал внутренний будильник. Когда обычного он просто не слышал из-за накопившейся усталости.

Это было все, что он помнил из первых четырех лет своей жизни — в друидской общине Ирге. Что его настоящее имя — Дамиан. А мама всегда звала его Дани. И очень не любила, когда он заставлял ее опаздывать.

Теперь этим именем его называла только Лори. Это был их маленький секрет.

Все, что лорд Гаральд Райвен знал о своих настоящих родителях, что его отцом был «просто пациент с хорошими генетическими данными — для контактных друидов это нормально», а его мать возглавляла общину до того, как на эту должность взошла Шания. Подробности смерти матроны хранились под грифом «секретно», и всякий раз, когда Гаральд пытался спросить деда о ней, тот мрачнел и говорил, что это прошлое не стоит лишний раз ворошить.

Его, как и всех, не одаренных целительскими способностями, «пристроили». Забрали в приемную семью — а по факту вычеркнули и забыли. Но ему, конечно, несказанно повезло, потому что это была семья высшей леди Райвен. Овдовевшей, бездетной и остро нуждавшейся в наследнике. Способной дать мальчику прекрасное образование, статус лорда и солидный семейный капитал. Блестящее будущее, о котором другие могли только мечтать.

Сейчас леди ждала его в столовой, чтобы в очередной раз осыпать порцией комплиментов незаурядному уму и такой же порцией наставлений относительно примерного поведения, приличествующего высшему лорду.

Оптимизма эта перспектива не добавляла. В особенности, учитывая, что на работе был традиционный период сдачи осенних отчетов с итогами прошедшего года. А это всегда аврал, всегда задница в мыле и полуночный кофе в кабинете. Хорошо, если поспать удается часов пять. Успокаивало то, что длился обычно такой кошмар не больше двух недель — и уже подходил к завершению.

Лорд Райвен прикинул шансы остаться с утра в более-менее стабильном настроении и понял, что лучше пожертвовать завтраком, придумав что-нибудь по дороге.

Он неспешно оделся, открыл окно и с удивительной для своей комплекции легкостью спрыгнул во двор. Это был единственный способ не столкнуться с Корнелией в столовой. О том, каким будет их вечерний разговор, и сколько любопытного лорд узнает о своей выходке, думать не хотелось.

Триединая империя, Джалан

Район Эззо, частный жилой комплекс

Сафира осторожно осматривалась в маленькой, но очень стильной и уютной студии. Происходящее было слишком… быстрым, неправдоподобным и непонятным. Поэтому для подстраховки она взяла с собой Арину и Лейлу, которых как раз ничего не смущало. Они с любопытством трогали посуду, заглянули в холодильник, обнаружили там две бутылки хорошего вина и закуску в ресторанной упаковке. Явно чья-то хозяйственная рука умело позаботилась о новоселье.

— Могу только поздравить! — вынесла вердикт Арина и расселась на одном из мягких кресел. Второе заняла Лейла. — Однозначно лучше, чем общежитие. И до академии десять минут неспешным шагом. Большинство студентов, кстати, в Эззо и селятся, так удобнее с утра добираться.

— А меня эта внезапная щедрость настораживает, — Сафире пришлось сесть на кровать.

— Чем? — Арина явно была удивлена. — Для высших лордов и леди нормальная практика. Ты думаешь, одна такая? Все финалисты получили подобные знаки внимания. Да расслабься уже, они не обеднеют! У каждой высшей семьи — государственные акции, плюс, как минимум, десятки доходных домов, компании.

— Меня смущает, что совершенно незнакомая женщина внезапно решила оплатить мне отдельное жилье на все время обучения в академии. Я ей теперь что-то должна?

— Ага, упомянуть добрым словом во время очередной пресс-конференции звезды. Улыбнуться от уха до уха и поблагодарить. Глубокоуважаемую леди Ксану Уоллес. Только упаси тебя пресветлые боги говорить что-нибудь про лорда Коннора. В особенности, что ты ему симпатизируешь. Тем более, не вздумай ему глазки строить. Она на него сама глаз положила.

— Где бы я ему еще глазки строила? — Сафира грустно улыбнулась. Несмотря на обещание Венсана организовать встречу, она понятия не имела, о чем вообще с ним говорить.

— Погоди, отойдет от этого ужаса и сам захочет познакомиться с девушкой, которая так смело вышла на сцену в его костюме, — Арина прищурилась. — Оппачки. Да ты всерьез запала на прокурора?

— Нет! — попыталась откреститься Сафира, но ее предательски выдали полыхающие уши.

— А, на него сейчас кто только не западает, — встряла в разговор Лейла, которая благодаря общению с Сорокой уже явно была осведомлена о последних тенденциях в высшем обществе. — Короче, конкуренции у тебя будет… больше чем достаточно. Так что, в этом серпентарии никто ничего не заметит. Арин, не пугай ее.

— Я правильно понимаю, — Сафира решила сменить тему. — Что это проявление великодушия к незнакомой артистке — что-то вроде знака внимания? В их этой внутренней аристократической среде?

— Ага, — подтвердила Арина. — У нас принято поддерживать молодые таланты империи. Кто-то учебу оплачивает, кто-то проживание в столице. Кстати, не самый престижный район, да и квартира, честно говоря, не особенно дорогая. Зато теперь она — меценат той самой знаменитой победительницы «Голоса Империи», будет во всех газетах лицом торговать. Ты на учебу-то когда?

— Через час!

— Ну, до Академии десять минут неспешным шагом. Еще успеем, — Лейла вытащила из холодильника еду. — Вы, народные артисты, можете и дальше духом искусства питаться, а нам, воякам, нужно что-нибудь посущественнее! Голодный солдат — плохой солдат!

Триединая империя, Альварские горы

Частные лаборатории лорда де Зирта, медицинский блок

Де Зирт сидел напротив Рагны и пялился в ее декольте. Будто решал, то ли как сподручней приударить за дамой, то ли как отрезать лишнее. Ни та ни другая перспектива доктора не радовала. Разделял собеседников невысокий столик, чайные чашки и блюдце печенья. Рагна поймала себя на мысли, что никак не может справиться с выражением лица, чтобы придать ему достаточно бесстрастный вид. Не выходило.

— Я тебя не боюсь, не надейся, — зачем-то сообщила она.

— Я тебя и не пугаю, — де Зирта, кажется, озадачила ее реакция. — Ты ошибаешься.

Она взглянула уже удивленно и усмехнулась:

— Успокойся. Ты в последнее время сильно взвинчен.

— Ну бывает, — пожал плечами магистр.

— Так о чем ты хочешь поговорить?

Де Зирт уселся поудобнее, сцепил руки домиком и оперся подбородком на скрещенные пальцы.

— О происходящем. У меня стойкое ощущение, что люди в империи резко поглупели. Нет, они всегда были идиотами, но не до такой же степени? Меня это пугает. Люди топят сами себя, причем, с каким-то непонятным мне упоением. Я пожертвовал своей жизнью, своим будущим ради их блага. А сейчас физически ощущаю ненависть тех, кому я наступил на яйца, — магистр начал отчаянно жестикулировать и порываться встать с кресла. — Они сами не понимают, что ради сиюминутной наживы чуть не погубили будущее всей страны. В которой живут. И они, и их дети.

— Чему ты удивляешься? Недальновидности? Она всегда отличала людей.

— Я создал эту империю. А они думают, что могут ее развалить, и я буду молча смотреть?

— Понятно, — кивнула Рагна. — Скажи, пожалуйста. То, что произошло… за последние недели, это же твоя же работа?

— Скажем так, частично, — не стал отпираться де Зирт. — Заметь, я действовал в их интересах.

— Ты лишил их источника дохода, и им не нравится то, что ты делаешь.

— Надо же, не нравится! А чего же они ждали? Взорвался я. Имею право! Они что, всерьез думали, что можно гнать в город наркотики, потому что за это хорошо платят? Что можно травить население? Скажи честно, они нормальные после этого? Твари. Убил бы своими руками. Знаешь, — де Зирт снова пошевелил пальцами. — Я об этом иногда мечтаю. Каждого такого продажного ублюдка положить на секционный стол. Вогнать скальпель в пах и мееедленно до горла. Потом на нем же на живом рассечь ребра, вырезать грудину…

— Люциус.

Рагна с нескрываемым профессиональным интересом смотрела, как проворно шевелились руки магистра, словно уже держали хирургические инструменты. Его взгляд остекленел, он словно видел себя стоящим за этим столом.

— Нет. Я бы не убивал. Слишком просто. Выдавил бы глаза. Вырвал бы поганый язык. И сломал позвоночник. Чтобы шевельнуться не могли. Отправил бы родным — и они бы смотрели, как эта мразь подыхает, лежа в собственной моче и дерьме. Заживо гниет.

— Люциус.

— Я прямо представляю их. Особенно Фарадея, старого паскудника. Если бы ты знала, как он меня достал. Лично бы вырвал его блеклые зенки. Бетана. Его бы я вторым загнал лично под землю. А предварительно трахнул бы его дочку. Чтобы он на это смотрел. И трахал бы эту суку прямо на могильной плите деда. Который клялся мне, что воспитает достойных преемников.

— У тебя нездоровая тяга к глазам, — покачала головой Рагна.

— Думаешь?

— Да. Я тебе уже говорила, это плохой признак. Ты хочешь обезличить свою жертву. Подавить. Потому что не выдерживаешь их оппозиции к своему мнению. И используешь для этого методы, которыми отлично владеешь.

— Потому что я видел их, когда они были еще детьми. Я строил империю вместе с их родителями.

— Поэтому не сможешь убивать, глядя им в глаза, да, Люс?

— Да. Я чувствую бессилие.

— Ты не бессилен. Тебе удалось остановить это безумие. И ты спас человека, который стал твоими руками в этой войне — и это главное. Лорд Коннор на свободе, я полагаю, тоже благодаря тебе?

— Это как раз не главное, — де Зирт взял со стола листок бумаги и смял его. — И даже не я. У него достаточно сторонников и без моего вмешательства. И мне это, пожалуй, на руку. Я только слегка помог. Но ты снова ошибаешься, дорогая. По мне, если бы Коннора тихонько пристрелили, я бы не особо расстроился. Я не сентиментален, не молод и не страдаю лишним идеализмом. Виктор — не мои руки, он инструмент в моих руках. Удобный. Острый. Послушный. Мне без разницы, сдохнет он или проживет долгую жизнь и наплодит кучу детишек. Когда я выбираю инструмент для операции, я смотрю на удобство работы. Сломается — выкину. Другой куплю.

— Боюсь, что нужно увеличить дозировку препарата, — Рагна потянулась за бумагами. — Я выпишу тебе рецепт.

— Успеешь. Кстати, сегодня, говорят, в Даврахе будет неплохой концерт. Составишь мне компанию?

— Я подумаю, — уклончиво ответила Рагна и начала строчить.

Де Зирт открыл рот, чтобы что-то сказать, но его мысль прервал телефонный звонок.

— Слушаю.

— Добрый день, лорд де Зирт, — говорившего на той стороне было отлично слышно в кабинете.

— Добрый.

— Я бы хотел поблагодарить вас за помощь нашему приюту…

— К делу, — оборвал де Зирт.

— Понимаете, — замялся говорящий. — Опять катастрофа в горах.

— Опять?

— Выбросы, сдвиг… Сирот стало слишком много, нам требуется дополнительное здание.

— И?

— Есть подходящее… в предгорье. Принадлежит лорду Бетану. Особнячок бросовый, ему совершенно не нужен, но он узнал о наших интересах, и теперь взвинтил цену.

— Сколько?

— Что «сколько»?

— Сколько хочет этот старый хрен?

— Шесть миллионов.

— За клок малопригодной земли и постройку, которую проще снести, чем ремонтировать? — де Зирт потер пальцами переносицу. — Шесть миллионов… С ума сошел, мразь. Ладно, завтра заедешь ко мне, выпишу чек.

— Лорд де Зирт! Спасибо вам огромное! Сколько я вас помню, вы всегда работали на благо альвов.

— Ничего, что я тоже альв? Хоть и лорд самую малость?

— Простите…

— Завтра утром. В моей лаборатории.

Де Зирт сбросил звонок, коротко извинился перед Рагной и снова набрал номер:

— Руфус? Заедешь ко мне, нужно продать мой фамильный дом. Быстро.

— Насколько быстро?

— Сегодня.

— Осмелюсь сообщить, что вы можете потерять огромную часть рыночной цены…

— Не твое дело. Завтра утром мне нужны шесть миллионов золотых. Дом стоит минимум пятнадцать. Можешь продать хоть за десять.

— Будет исполнено, магистр.

Рагна ошалело смотрела на друга:

— Это же тот самый дом…

— И что? — скривился де Зирт. — Он мне все равно никогда не нравился. Слишком большой для одинокого старика. Слишком пафосный.

— А ты?

— А я уже двадцать лет живу при лаборатории, если ты не заметила. Надо будет — новый построю. Давно хотел. Вот и повод нашелся.

— Сколько я знаю тебя, — покачала головой Рагна. — Столько поражаюсь твоим переходам от одного состояния к другому.

— Узнаешь лучше — еще не то выяснишь, — проворчал де Зирт и вдруг спросил. — Кстати, о поводах для строительства дома. Как ты думаешь… если я однажды решу жениться?

Триединая империя, Джалан

Летний императорский дворец

Тагир злился. Ощущал себя старым идиотом, и это раздражало еще больше, чем сочувственные вздохи придворного друида, который осматривал его. Сейчас в очередной раз скажет, что пора на покой, что его тело уже чрезмерно изношено…

— Ваше величество, — начал лекарь.

— Ничего нового не скажешь? — перебил император, жестом повелев доктору прекратить бесполезные манипуляции.

— Увы, — покачал головой седовласый друид. — Ну а что вы хотите, мы исчерпали все ресурсы.

— Да неужели? — проскрежетал из угла язвительный голос Кима. — Тагир, с каких пор…

— Молчать, — вдруг рявкнул император и выпрямился во весь немалый рост. — Я все еще ваш император, лорд-патриарх. Если вы как друид и как мой душеприказчик хотите высказать свое мнение, я желаю его выслушать. В нормальной форме.

— Я выскажусь как друид, не чурающийся технологий. В отличие от некоторых своих… сородичей. Почему мы не попробуете программный плазмоферез? Или хотя бы энерготерапию?

— Откуда вы нахватались этих новомодных идей? — покривился лекарь. — Или вы сомневаетесь в методах, которые проверены столетиями? Это может быть, по меньшей мере, опасно. К чему в будущем могут привести подобные техники…

— О каком будущем мы говорим? — снова подключился к разговору Тагир. — Ты сам давал мне прогноз не больше, чем на полгода. Что может быть опасно в долгосрочных перспективах, скажешь?

— Ваше величество! — вскинулся друид. — Наши предки завещали…

— Мне все равно, что завещали вам ваши друидские предки. Я человек. Мне полторы сотни лет. Я благодарен вашим традиционным методикам за то, что до сих пор жив. Но сейчас вопрос звучит по-другому. Для проведения реформ мне требуется три года. А вы мне их дать не в состоянии.

— Я друид, а не волшебник.

— Значит, придется обращаться к волшебнику, — хмыкнул Ким.

Поджав губы, лекарь удалился из комнаты, даже не соизволив попрощаться. Тагир очень недобро посмотрел на патриарха:

— Что за спектакль?

— Увольняй его. Он тебя в могилу загонит. Я все решу. Доверишься мне?

— Решай, — кивнул Тагир. — У меня есть внук. И до сих пор есть сын. Мне нужно время, чтобы понять, что с этим делать. Как ты это все организуешь, меня не касается. Я готов на все. Даже внезапно увидеть тебя в числе адептов прогресса. Нахватался идей от Люса?

— Он умен, — Ким потрепал бороду. — И пока его рекомендации не давали сбоев. Только ты, в отличие от меня, к ним не всегда прислушивался.

Император отвернулся. Покачался с пятки на носок. Ким спрятал в рукаве улыбку. Видел он уже эту семейную черту. Прошло не меньше минуты, прежде чем Тагир снова нацелил взгляд на друида, вздохнул и медленно, почти нараспев произнес:

— Я был не прав. Ослеплен своей гордыней. И горем. Мои люди меня обманули. Меня убедили, что альвы… саботируют власть людей. Я был уверен, что он выступит на их стороне. Против меня. И я злился из-за того, что ничего не могу сделать с Джеремианом. Я похоронил слишком много близких людей. И я завидовал ему. Тому, что он был волен не связывать себя семейными узами ради правящей династии. Завидовал тому, что он не испытал всей боли, которую мне пришлось пережить.

— Что ты знаешь о его боли, Тагир? Ты знаешь, что случилось с ним. У него тоже достаточно могил на кладбище. И Люс похоронил свою мечту ради твоей. Он как раз всегда хотел иметь семью. Но был слишком предан делу империи.

— Поэтому он забрал моего сына?

— Не ври ни мне, ни себе. Тебе было проще отдать Виктора, чем каждое утро просыпаться с мыслью, жив ли он еще, или на твоем личном кладбище появится еще одна могила. Ну-ну. Твои люди пытались убить Люциуса в горах. Что, не знал? Думал, он спрятался там и сидит, как у пресветлой богини под юбкой? Или я просто так везде хожу в сопровождении охраны? Мы много кому поперек горла. Напомнить, что это хороший повод держаться вместе, а не подозревать друг друга хрен знает в чем?

— Мне казалось, что проще будет, если хотя бы мой младший сын окажется подальше от всего этого.

— Не проще. Или это тебе будет легче думать, что ты не имеешь к этому отношения? Это твоя страна. Твоя ответственность. И твоя семья. Просто так ты от нас не избавишься. И даже не подохнешь. Лично я сделаю все, чтобы ты прожил еще хотя бы года три.

— Делай, — кивнул Тагир. — И с Виктором надо что-нибудь решить.

— Тут я тебе не помощник, — покачал головой Ким. — Он не примет никаких предложений от родственников.

— Значит, сделай так, чтобы это предложение поступило к нему от других. Кого он не заподозрит в родственной помощи.

— Сделаю, — пообещал Ким. — Только на этот раз расходы ты берешь на себя.

— Пришлешь счет. Мне лично.

Матрона Шания вошла в спальню императора. Деловито, как полагается доктору, выполняющему свою работу.

Она была высокой и беловолосой, на вид ей можно было дать от силы сорок. Сколько на самом деле, можно было только предположить. Друидские женщины очень долго не старели или, по крайней мере, это никак не отражалось на их внешности.

— Ваше величество? Добрый день.

— Добрый, матрона. Без предисловий, если можно.

— В таком случае, прошу вас снять защиту. Мне необходимо провести обследование.

Император коротко кивнул и расстегнул массивную цепь на шее. Артефакт в виде соединенного полумесяца и полусолнца звякнул об стол. Перед глазами друиды предстал уже не статный седовласый мужчина в возрасте, а обычный уставший старик. Властные глаза, сверкавшие антрацитом, потухли, Тагир словно стал меньше ростом и сник.

— Хорошо выгляжу? — проскрипел император.

— Для своего возраста более чем, — без тени сарказма заметила Шания.

— Я хочу, чтобы вы понимали…

— Я все понимаю, — перебила матрона. — Это нормально, отсутствие желания поскорее умереть.

— Вопрос не в моем желании. Я бы с удовольствием закончил свой путь и присоединился к тем, кто меня давно ждет в чертогах пресветлых богов. Но есть такое слово — необходимость. И дела, которые требуется закончить.

Шания почти неуловимым жестом просканировала императора и удовлетворенно кивнула.

— Ваше величество. Будьте любезны, сядьте и положите руку на стол.

— Руку? — удивился император.

— Да, — матрона расчехлила небольшую медицинскую сумку и достала контейнер с инструментами. — Мне нужно нацедить из вас крови. На системный анализ. Я понимаю, что это немного странно выглядит. Все привыкли, что друиды лечат… ммм… несколько иными способами. Но я вас уверяю, это, в большей степени, устаревшая форма приятного баловства, а не то чтобы необходимость.

— Леди Шания, — Тагир поразился тому, что даже не почувствовал укола, настолько быстро и аккуратно у него взяли кровь. — Я пригласил вас не просто так. Мне уже доводилось слышать… от ваших коллег о прогрессивных методах лечения. Но видеть их не доводилось.

— Ваше величество, — матрона говорила, не прерывая своей работы. Упаковала препарат крови, замерила давление, налепила на голую грудь Тагира какие-то датчики. — Я не просто друида, которая пришла вас лечить. Я матрона. Такие как мы, ставят общественное благо выше личного. Если вы хотите красивую сцену с раздеванием и…

— Не хочу, — не дал договорить император. — Мне нужен результат. Каким образом вы его достигнете, с помощью… традиционных друидских методов или с помощью современной медицины, меня не интересует.

— Традиционный метод — большой риск, — матрона выпрямилась и смотрела на него сверху вниз, не страшась такого доминирующего положения. — Вы не просто немолоды. Ваш организм сильно изношен. Во время прямого контакта придется поддерживать ваше состояние стабильным. Следить за сердцем, кровотоком, да хотя бы за тем, чтобы вы в процессе не умерли. Не говоря о том, чтобы до этого процесса вообще дойти.

— Вы всегда так прямолинейны?

— Я доктор. И не в моих принципах врать пациентам. Любезность я тоже растеряла еще на первом курсе Медицинской академии. Зато я умею добиваться результатов лечения. Сейчас я отвезу препарат в лабораторию, проведу необходимые исследования и назначу вам поддерживающую терапию. Не буду обещать, что вы почувствуете себя молодым и полным сил. Вам станет легче. И еще несколько лет вы прекрасно продержитесь.

— Сколько? Вы же не будете мне врать?

— Пять лет. Максимум. Возможно, к этому времени медицина сделает еще какой-нибудь прорыв.

— Если и нет, мне хватит. Но мой придворный доктор сообщил…

— Ваш придворный доктор полагает, что вы, как все люди почтенного возраста, недолюбливаете прогрессивные технологии. И, насколько мне известен ваш штат, состоит он как раз из закоснелых адептов, которые даже электричество в общине проводить отказывались. Друиды тесно связаны с природой, мы активно пользуемся Искусством, которым эта природа нас наделила. Но это не значит, что мы отстали от жизни или хотим погрязнуть в варварстве. Я вернусь к вам через два часа. Будьте готовы к тому, что эти процедуры могут быть болезненными.

— С болью я давно смирился. Жду вас, леди Шания.

Тридиная империя, Альварские горы

Особняк семьи Коннор

Нора Коннор посмотрела на часы: половина десятого, через двадцать минут вся семья придет на завтрак.

— Найди мне Фанни, быстро, — обратилась глава семейства к слуге, и тот послушно испарился из столовой.

Старшая дочь даже не пришла, прибежала уже через пять минут, на ходу поправляя прическу и домашнее платье. Нора неодобрительно покачала головой. Взрослые дети имеют свойство наглеть.

— Ты опаздываешь. Мне приходится тебя ждать.

— Прости, — Фанни сделала полагающийся книксен и стремительно переместилась на диван. — Я пришла так быстро, как смогла.

— Смогла — это не про тебя, — строго отчитала Нора. — Ты пришла так быстро, как смог твой любовник. Можно уже как-то отточить свое мастерство, чтобы твои… сдерживающие факторы справлялись со своими задачами несколько быстрее.

— У сдерживающего фактора есть имя, — показала зубы молодая альва.

— Для тебя оно у него есть, — невозмутимо парировала мать. — Причем, временно. Мне его знать необязательно.

— Мы же не это обсуждаем?

— Естественно. Я хочу, чтобы ты занялась тренировкой Виктора. В лабиринте.

— Почему я? — на лице Фанни отразилось явное неудовольствие.

— Потому что я так сказала, — отрезала Нора. — И потому что с этим объективно ты справляешься прекрасно.

— Я это я. А как научить слона танцевать балет, пока еще не придумали.

— Вот и придумаешь. Будет, чем занять свою голову. Научить водителя трем видам шалостей — это ты умеешь. Значит и учитель танцев из тебя получится.

— Я что, нанималась?

— А почему ты решила, что это предмет для обсуждения? — взгляд Норы стал жестким. — Виктор будет ровно в десять.

Триединая империя, Джалан

Зал высшего совета лордов

Тагир вошел в зал последним и удовлетворенно обвел взглядом всех присутствующих. На этот раз прямой приказ звучал как ультиматум: никто из представителей двенадцати высших семей не имеет права отказаться от собрания. Взяли моду, то опаздывать, то и вовсе больными сказываться!

Собравшиеся не просто благоговейно таращились. Кое-кто даже забыл захлопнуть рот от удивления.

Тагир сдержанно улыбался: чего они ждали? Увидеть в очередной раз уставшего, почти отошедшего от дел старика, который будет вежливо присутствовать на собрании только ради необходимости? Зря.

— Тема сегодняшней беседы вам прекрасно известна, уважаемые лорды и леди, — без церемоний начал император, едва сев за стол. — Произошедшее в стране… чуть не стало для нас большой трагедией. Которую чудом удалось предотвратить. Тем не менее. Я не могу оставить все это без внимания. Поэтому через месяц должен быть подготовлен законопроект об ужесточении наказания за торговлю наркотиками. А также о введении наказания за употребление. Леди Харпер, распоряжение финансовому департаменту. Создать рабочую группу с отделом здравоохранения. Предоставить мне смету на ежегодную диспансеризацию населения. Обязательную для всех граждан.

— У нас в казне не хватит на это денег, — возразила леди, курирующая финансовый департамент. — На массовую диспансеризацию понадобятся огромные средства.

Тагир краем глаза увидел кривую ухмылку Гаральда Райвена, служившего в том же государственном учреждении. Тот без стеснения взирал на императора с восхищением и любопытством. В совете ему заседать доводилось всего год, поэтому он первый раз видел монарха таким… хищным.

— Лорд Райвен? Вас уже неоднократно хвалили за экономические инновации. В том числе, гениальную налоговую реформу. Сможете найти для империи недостающие деньги?

Гаральд, и без того светлокожий, побледнел до синюшного оттенка. Он осознавал всю щекотливость ситуации, здесь присутствовала его непосредственная начальница. Поэтому слова пришлось подбирать особенно тщательно:

— Я уверен, что финансовый департамент сделает все, что в наших силах. Но прямо сейчас я не готов предоставить вам решение по реализации проекта.

— Сколько времени вам понадобится, чтобы его найти?

Гаральд задумался.

— Не меньше месяца.

— Месяца у вас не будет. Неделя.

— Да, ваше величество.

— Аудиенцию для вас я назначу, уведомление в департамент пришлет мой секретарь.

Леди Харпер смерила Гаральда ненавидящим взглядом. Тот не отреагировал — чем разозлил ее еще больше.

— Ваше величество! — встрял в разговор лорд Фарадей. — Я бы хотел высказаться против этой инициативы!

— Назовите причины, — потребовал император.

— Это вопрос свободного выбора граждан, употреблять что бы то ни было.

— Фарадей, — ядовито процедил де Зирт. — Если бы дело было только в личном праве употреблять что угодно. И если бы каждый такой употребляющий сидел себе тихо дома в ванной и рукоблудил. Никто бы слова не сказал, уверяю вас. Но люди, попавшие в зависимость от тяжелых наркотиков, дома не сидят. Они идут грабить. Убивать. Они теряют человеческий облик. Права одного человека заканчиваются там, где начинаются права всех остальных людей. Граждане Триединой империи имеют право на безопасную жизнь.

— В таком случае, нам нужно запретить алкоголь, — фыркнул лорд Дункан. — Пьяные не менее опасны.

— Вы так считаете? — приподнял брови император. — Я, в отличие от лорда де Зирта, не медик, но даже мне понятна разница между опьянением алкогольным и наркотическим. И уж, тем более, между похмельем и абстинентным синдромом. Но, знаете, это ведь прекрасная инициатива. Прошу занести в протокол. Надеюсь, законопроект на этот счет у вас уже готов, лорд Дункан. Жду с докладом.

— Ваше величество!

— Угомонитесь, коллеги, — совершенно внезапно в разговор вступила Шания. — Мы все знаем, почему вы отстаиваете здесь права свободных людей.

— Так же, как и мы понимаем, почему его величество хочет это изменить, — еле слышно пробурчал лорд Фарадей.

Тагир уловил его слова и сверкнул глазами.

— Вы забываетесь. Матрона Шания, вы тоже обойдитесь без перепалок. Меня сейчас не интересуют ваши конкурентные дрязги. Борьбой химической фармацевтики и друидской медицины займетесь после заседания.

— Но…

— Молчать! — рявкнул Тагир, и тяжеленный кубок стукнул по столу. — Когда было принято решение о создании совета лордов, подразумевалось, что империя получит коллективный разум лучших государственных чиновников. А что вижу я? Подковерную грызню? Вы вообще понимаете, где вы находитесь?

— Мне открыто предъявляют необоснованные обвинения, — покраснел Фарадей. — При этом вы лично подписываете помилование убийце.

— Чтооо?

— Ваше величество… — Фарадей понял, что нечаянно произнес это вслух.

— При этом я лично лишаю вас права голоса на совете. Сдайте документы и пропуск. Вы здесь не для того, чтобы обсуждать правомерность моих решений. Свободны.

— Но…

— Покиньте зал. Немедленно.

Тагиру было достаточно одного взгляда в сторону охранников на входе, чтобы Фарадея аккуратно, но очень оперативно вывели из зала. Лорды и леди, казалось, забыли, как дышать.

— Для остальных напоминаю, — продолжил император. — Что совет лордов — орган совещательный. И если кого-то не устраивают наши дружеские посиделки, мы можем перейти к чисто деловому подходу. Я просто перестану с вами что-либо обсуждать. Вы все потеряете право голоса. И боги знают, что еще. Потеряете. А то, я смотрю, вы стали слишком вольно распоряжаться своими преференциями. Если кто-то еще не понял, чем совет отличается от балагана, предоставлю возможность осознать разницу. Отправлю работать в провинциальный театр. В Даврахе. Никто из вас не будет указывать мне, что я должен подписывать. Это прерогатива императора, и перед вами я отчитываться не обязан. Доступно выражаюсь? Лорд де Зирт, вопрос к вам. Сколько займет подготовка дополнительных оперативных кадров в вашем ведомстве?

— Два года. Вы решили поручить карателям борьбу с наркомафией?

— Да. С распространителям. Я не хочу, чтобы у граждан империи еще раз возникло желание устраивать здесь бойкую торговлю. И тем более, чтобы у сотрудников отдела правоохраны возникало желание бороться с торговцами… народными методами. Этим должен заниматься официально институт карателей.

— Институт карателей скомпрометирован, — высказался лорд Бетан.

— С этим разберется чрезвычайная комиссия экспертов. В которую вы не входите, — парировал император.

— Это юрисдикция департамента правоохраны! — снова возмутился Бетан.

— Только благодаря попустительству которого, — оскалился де Зирт. — Мы получили несколько сотен трупов и тонну черного лотоса на складе в порту.

— Нас интересует результат, а не подковерные игры! — громыхнул Тагир. — Я достаточно прозрачно намекаю?

— А причем здесь я? — попытался удивиться лорд.

— Вот и узнаем, — ласково пообещал император. — Заодно, почему департамент таможни закрывает глаза на незаконные грузы. Почему в департаменте правоохраны царит полный бардак, из-за которого импульсивные юнцы-первогодки бросаются учинять самосуд. Может быть, потому что разочаровались в работе системы правосудия? И почему некоторых здесь так волнует тема гражданских свобод в выборе методов самоубийства. Я очень хочу знать, почему с тем же рвением вы не печетесь о вопросах охраны других гражданских прав. Например, на жизнь и здоровье. И еще один вопрос, если уж вы напомнили мне про помилование убийцы. Почему в казне нет денег на диспансеризацию? Насколько мне известно, семья Коннор активно помогает городской больнице скорой помощи. По каким причинам у главного медицинского учреждения столицы не хватает собственных средств? Слишком много больных? Желаете сократить их количество естественными методами? Лорд Морин, от вас я жду подробный отчет по налоговым затратам на здравоохранение. С полным обоснованием расходных статей, по которым были израсходованы деньги в текущем году.

— Да, ваше величество, — осторожно кивнул лорд, решив пока соглашаться с любыми доводами.

— Необходимо создать комитет по контролю за оборотом психотропных средств, — высказался лорд Бетан. — И готов лично возглавить…

— Вы и так его возглавили, — встрял де Зирт. — Вместе с лордом Фарадеем на пару. Ваше величество…

— Мое, — Тагир очень плотоядно улыбнулся, и альв отметил для себя еще одну фамильную черту, придававшую таким близким и таким далеким друг от друга людям особую схожесть. — Вы все уже решили, что я окончательно забросил вопросы управления государством? И можно вытворять все, что вам заблагорассудится? Бетан, вы сами поняли, что сейчас вслух произнесли? Хотите, чтобы мы официально признали право лордов на распространение наркотиков?

— Ваше величество! Фармакология не стоит на месте. Есть ряд веществ, которые можно причислить к наркотическим, но они находятся в свободном обороте. Шания и ее… друиды постоянно лечат своими… народными средствами тех, кому это требуется.

— Да назначение препаратов просто необходимо! — вспылила матрона. — Во-первых, тем, кто подвержен влиянию альварского фона. Во-вторых, тем одаренным, кто испытывает побочные действия дара.

— Составите реестр разрешенных, согласуйте с друидами и будете выписывать тем, кому это необходимо. С регулярными осмотрами, — император встал. Так ему было удобнее озирать совет сверху вниз. — Не вижу в этом проблемы. Заодно решите вопрос с обнаружением и регистрацией одаренных. Пока что они бесконтрольно покупают препараты, заглушающие дар. И у друидов, и у людей. Или на свое усмотрение употребляют то, что, как им кажется, поможет избавиться от побочных явлений. Департаментам правоохраны и здравоохранения — создать совместную рабочую группу. Срок — месяц. Вам давно стоило заняться этим вопросом. А вы вместо этого, — император прошуршал бумагами. — На прошлой неделе вы, лорд Бетан, ездили с любовницей в Нират. И провели там пять дней. А кто-то из вашего медицинского блока выписал вам больничный с диагнозом «лихорадка». Она вас и свалила в постель? Лихорадка. Какое оригинальное имя. Лорд Райвен, вам это тоже кажется смешным? Я рад, что сумел вас развеселить.

— Простите, ваше величество, — Гаральд повинно прикрыл лицо рукой, но улыбаться не перестал. Впрочем, одобрительный взгляд Тагира показал ему, что можно и не пытаться делать серьезное лицо.

— Итак, лорды и леди. Я довольно долго закрывал глаза на ваши шалости. Признаю, это была моя вина. Оставить империю без контроля и понадеяться на вас. Исправляюсь первым. Вы следующие. Если кто-то не согласен или желает покинуть государственную службу — не держу. Пишете отказ от титула, а также от причитающихся вам фамильных активов — и на свободу. С чистой совестью и карманами.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, летний императорский дворец

Джеремиан плакал. Белый котенок, мурча, возился на его плече, устраиваясь поудобнее под длинными нервными пальцами. Тыкался розовым носом в спутанные черные волосы и отчаянно пытался успокоить.

— Тебя тоже здесь бросили, да? — спросил принц, разрешая пушистому комку окончательно растрепать прическу. — Ты не лорд, тебе на совет нельзя. И мне нельзя, я не император. И не лорд. Так себе, принц. Так что, ждем здесь. Ну чего ты цапаешься? Спокойно сидеть не можешь?

Котенок не отвечал. Только в очередной раз поддел холодным носом шею принца и зацепился коготками за воротник халата, чтобы не соскользнуть по бархатной ткани. Принц осторожно взял его в руки и поднес к лицу, рассматривая:

— Заметь, как странно. Ты просто играешь, да? Это твоя природа. А мне она не нравится. Мне ты делаешь больно. И портишь мою одежду. Ты этого не понимаешь, а я злюсь. Тебя забавно возить с собой, показывая добродушие и природолюбие друидов. Но на совете ты лишний. Ты будешь мешать, когда обсуждаются серьезные вопросы. Ты совершенно несерьезен. Иногда… нужно просто родиться другим. А чтобы родиться, нужно умереть.

Длинные пальцы принца сжались на шее котенка.

— Ваше высочество! — постучал в дверь камердинер, и пушистый комочек, так и ничего не успев понять, смешно шлепнулся на колени Джеремиана. Встряхнулся и начал активно вылизываться. Ему не нравился аромат духов на шкурке.

— Что?

— Ваша поездка. Вы просили напомнить. Автомобиль ждет.

Джеремиан с неудовольствием стряхнул котенка на пол и сбросил халат. Он одевался сам — не любил, когда посторонние мужчины дотрагиваются до его тела.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, психиатрический кабинет Рагны Деви

— Добрый день, — поздоровалась Рагна, увидев на пороге принца.

— Он добрый? — печально спросил Джеремиан, усаживаясь в кресло.

— Я вижу, ты в добром здравии, но не в настроении. Что случилось?

— Все то же самое, что и обычно, — Джеремиан закурил, не спрашивая разрешения, и принял из рук психиатра чашку с чаем.

— Это все у нас бывало, мы это все проходили. Но почему ты…

— Позволяю себе плакать? Да, мужчины же не плачут.

— Джер, — глаза Рагны блеснули. — Мужчины плачут. Но не всем это показывают. Что произошло?

— Посмотри на меня! — принц с размаху швырнул чашку в стену и вскочил, нервно заламывая руки. Прошелся по кабинету, запустил пальцы в прическу и с силой выдрал седой волос. — Видишь это? Я. Старею! Я. Уже. Старею!

— Джер.

— Если раньше дед говорил… и я верил, что все дело в моей молодости, в незрелости, то сейчас… мне уже пости сорок, но по его личным меркам я совсем мальчишка. Он действительно не понимает?! То, что проделали с собой наши… старики, уже невозможно повторить. Я не доживу даже до ста лет. Половина моей жизни в прошлом! Мое тело ясно дает мне понять, сколько мне осталось. Только дед не понимает этого.

— Твой дед ищет причины не уходить. Придирается к тебе.

— У него есть причины? — Джеремиан снова упал в кресло. — Я ведь хорошо справляюсь со своей работой. Что не так?

— Все так, Джер. Но Тагир хочет, чтобы наследник был надежен. Предсказуем.

— Он хочет свою копию. Чтобы все было так же, как при нем. А я другой. То Искусство, которым владели люди во времена его молодости, исчезло. Мы больше не живем по двести лет.

— Друиды успешно поддерживают его здоровье, и он надеется, что ты тоже проживешь достаточно долго.

— Это сделали не друиды, — принц зло сморщился. — А те, кто мог, истреблены. Я не проживу столько, чтобы дождаться своего часа. И я не он. Я не буду таким, как он… как он хочет. И мне это ясно дали понять. Что я должен жениться, сделать наследника и отойти в сторону. Через меня просто перешагнут. Я не получился. Неудачная копия вышла.

— Джер…

— Вот не надо! — прервал принц. — Ты прекрасно все знаешь, я не могу спать с женщинами. Они воняют! Этот запах…

Принц дернулся, и Рагна пошевелилась на своем кресле.

— Ты можешь не спать со своей женой. Просто пройти церемонию, а потом…

— Да, в баночку, — Джеремиан щелкнул суставами пальцев. — А если и мой сын снова "не получится"? Родится таким же? Я уже говорил деду как-то, если он так жаждет правильного наследника, такого, каким был мой отец, шел бы… к своим обожаемым друидам и повторил эксперимент. Лично. Родил бы другого сына, а меня оставил в покое.

— Джер, если это случится, а я это допускаю, то у твоего условного дяди будет больше прав на трон, чем у тебя. Понимаешь это?

— Понимаю. Я не стану императором. Зато меня перестанут ломать под нужды империи.

— Тебе предлагали лечиться, ты сам отказался. Почему ты удивляешься тому, как к тебе относятся? Если ты поступаешь не как взрослый наследник трона, а как ребенок? О людях судят по поступкам, а не по тому, какие желания у них возникают.

— Лечиться? — вскинулся принц и передразнил интонации Рагны. — Мы это проходили! Ты помнишь, что было. Ваше лечение делает из меня еще большего урода! Меня тошнит, мне плохо, у меня дрожат руки. Я похож на трясущегося старика, у которого изо рта капает слюна. Мои мышцы перестают слушаться. И я становлюсь похожим на волосатого мужика!

— Твое состояние уже несколько лет было стабильно, но сейчас…

— Мне тяжело. В этом теле и в этой судьбе, — Джеремиан снова начал плакать. — Я больше всего на свете мечтаю умереть. И родиться заново. Здоровой красивой девочкой. Долгожданной. У немолодых родителей. Родиться в обычной благородной семье. Чтобы меня любили. Нарядно одевали. Возили на балы. Присматривали красивого и богатого мужа. Я не хочу всего того, что вокруг меня.

— Джер, ты справляешься. Все хорошо.

Принц взял еще одну сигарету.

— Я хочу все переиграть. Хочу, чтобы мной восхищались. Приглашали на танцы. Приносили мне красивые ткани, а я бы выбирала, из чего пошить бальное платье. А кто я, Рагна? Я урод. Я не рад сам себе. И мне с детства были не рады. В глазах двора я просто неполноценный наследник. Даже ты пытаешься переделывать меня под нужды империи и не слышишь того, чего хочу я.

— Слышу, все хорошо.

— Нет! Я хочу, чтобы Джеремиан умер! Он никогда не станет правильным принцем. Почему я должен за это отвечать? Я хочу быть здоровой женщиной, а не ущербным мужчиной. Я хочу, чтобы меня любили. Мужчины. И не отворачивались от меня. Не ужасались.

— Ты знаешь, что это не приветствуется. Но ты не первый, кто говорит мне об этом. Давай откровенно, — Рагна уселась поудобнее. — В империи давление. Нездоровое. На таких, как ты. На тех, чья природа не соответствует менталитету страны. Твоя проблема в том, что ты человек, который оказался вне сложившейся системы. И в том, что ты единственный наследник.

— Ты сейчас издеваешься? — Джеремиан смерил ее презрительным взглядом. — Это не система. Это тюрьма, которую создали какие-то замшелые старики!

Джеремиан посмотрел на доктора исподлобья. И, не прощаясь, вышел из кабинета.

— Эйдан? — Джеремиан уселся в машину и толкнул в бок прикорнувшего друида. — Ты спишь!

— Я совсем обессилел после прошлой ночи, — тот потерся плечом о принца, словно извиняясь. — Ты был ненасытен.

— Беспощаден.

— Люблю тебя такого.

— Ты один. Меня больше никто не понимает, — принц обнял любовника. Машина плавно тронулась с места.

— Это ненадолго, — зевнул друид. — Пока старый режим жив. Но император не вечен. Ты станешь новым правителем. И сможешь делать все, что хочешь. Люди привыкнут. А потом начнут считать это нормой.

— И ведь ты прав, — задумался Джеремиан. — Знаешь, первое же, что я сделаю, подпишу законопроект о либерализации семейного права. Его так и не утвердили. Дед считает это глупостью. А я думаю, что давно пора. Мир уже изменился. И этот дурацкий кодекс о протокольной одежде!

Триединая империя, Джалан

Летний императорский дворец

Джеремиан давно не чувствовал такого душевного подъема, как сегодня. Он шел, высоко подняв голову, расправив узкие плечи, глядя, как придворные буквально разбегаются перед ним, опускают взгляды, кланяются. Он шел по длинному коридору, примеряя на себя будущую власть. Представляя, что скоро будет идти по этому длинному ковру каждый день — к своему рабочему кабинету. Который сейчас по какому-то недоразумению все еще занимает еле ворочающий языком уставший старикан.

Джеремиан прошел мимо секретаря, не заметив его. Никто не смел остановить принца. Он толкнул дверь и вошел в кабинет. Он хотел увидеть деда. Сгорбленного, уставшего от власти, умирающего. Посмотреть в его воспаленные от напряжения глаза и сказать…

Тагир оторвался от бумаг и встал. Прямой, полный сил, решительный. Опасный. Такой, каким Джеремиан помнил его, пожалуй, что только в далеком детстве. До того, как дед… сломался. И начал стремительно стареть.

Они оба стояли друг напротив друга и смотрели. Глаза в глаза. Ни один не сказал ни слова. Но оба все поняли.

Эйдан сидел под столом, стараясь не дышать. Через комнату только что пролетел массивный стул. Обломки туалетного столика уже украшали угол. По всему полу валялись осколки посуды. Джеремиан уже не орал, он молча громил все, что можно было разрушить, смять или превратить в пыль.

Наконец, все успокоилось. Друид с осторожностью выбрался из-под стола, который когда-то, видимо, из-за похожих обстоятельств был намертво привинчен к полу — во избежание. Джеремиан стоял над столом и сосредоточенно, с каким-то совершенно непередаваемым выражением лица смотрел на глянцевый журнал. Обложку украшало строгое и властное лицо императора Тагира. Принц двумя пальцами брезгливо взял журнал и нарочито медленно оторвал обложку. Рассмотрел лицо деда — внимательно, вдумчиво, будто стараясь запомнить каждую деталь.

В руке принца блеснула дорогая зажигалка. По комнате полилась отвратительная вонь горящей краски. Его высочество смотрел, как пламя пожирает глянцевое властное лицо императора Тагира.