Порочная месть

1

За пять лет до основных событий

Я критически оглядываю свое отражение в зеркале и тяжело вздыхаю. Тугое бархатное платье, купленное с полгода назад на распродаже, натирает декольте, стремительно увеличившееся к окончанию старшей школы, а обтягивающий подол норовит задраться слишком высоко из-за округлившихся бедер. Я бы и рада приобрести ко дню своего восемнадцатилетия что-нибудь новое, вот только свободных денег у меня нет: в связи с подготовкой к вступительным экзаменам в университет времени на подработку катастрофически не хватает, а зарплату, которую отец получает на заводе по производству пластиковой тары, он успешно спускает на то, чтобы залить свою трехлетнюю боль от кончины мамы. 

Можно было попросить денег у моего старшего брата Артура, но на это у меня не хватило совести, потому что он и так делает для меня много: например, выступает спонсором сегодняшнего празднования. И пусть я отмечаю день рождения не в роскошном кафе, а в нашей тесной гостиной, главное, что на столе есть мои любимые тако и праздничный торт с розово-кремовой надписью: «С днем рождения, Эрика», а рядом со мной люди, которые мне дороги: подруги Кристин и Анжела, наш сосед Макс, сам Артур и, конечно, Кейн, его лучший друг, в которого я влюблена с тех пор, как надела свой первый бюстгальтер.

- Чего ты там копаешься, Эрика? - Кристин толкает меня в бок острым кружевным локтем и недовольно хмурит брови. 

Вот у кого не возникает проблем с тем, что грудь лезет из выреза платья, как поднявшееся тесто: подруга, кажется, перестала расти, как только ей стукнуло четырнадцать, сохранив пропорции миниатюрного подростка. 

- Артур уже разлил вино, а Кейн выглядит так, словно ему скучно.

Кристин всегда знает, на что надавить, чтобы получить желаемое. Она, как и я, с ума сходит по Кейну, и тоже совершенно безответно. Он бывает у нас дома едва ли не каждый день, и каждый раз смотрит на меня и подруг, как на надоевший предмет интерьера. Лишь когда он разговаривает с Артуром, ледяная корка на красивом лице трескается, являя на свет человека, которому не чужды эмоции простых смертных. В остальном же Кейн выглядит так, словно испытывает к окружающим людям брезгливость.

- Слушай, может, Кейн - гей? - шепчет Кристин, когда мы, держась за руки, возвращаемся в гостиную. - В прошлое воскресенье я весь день провалялась на заднем дворе в том развратном купальнике, который привезла из Испании, а он на меня ни разу не взглянул.

При взгляде на Кейна, небрежно свесившего руку через спинку стула и слушающего треп Артура, мое сердце превращается в тающее эскимо. Любой самый незначительный его жест отзывается в теле странным восторгом.

- Он не гей. Артур как-то упоминал, что Кейн оставался ночевать у знакомой, и уж они там точно не кулинарное шоу смотрели.

Озвучить вслух то, что Кейн занимался с посторонней девушкой сексом, равносильно удару под дых, но я не могу позволить Кристин думать о нем плохо, потому что в моих глазах он идеален.

- Мы тебя потеряли, Эрика, - хмурится брат, с нескрываемым недовольством оценивая тесный капкан моего праздничного туалета.

После того как отец променял родительские хлопоты на бутылку виски, Артур взял на себя обязанности главы семьи и для своих отвязных двадцати пяти блестяще с ними справляется: у нас в холодильнике всегда есть еда, счета за аренду вовремя погашены, а его чрезмерный контроль над моей жизнью - это, скорее, побочный эффект, который можно перетерпеть.

Я посылаю ему примирительную улыбку и, опустившись на стул, вновь украдкой смотрю на Кейна. Прослеживаю волевую линию его челюсти, тонкий, с небольшой горбинкой нос и два зигзагообразных шрама на лбу, пока он сам продолжает вращать между длинных пальцев свернутую салфетку, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век. Даже салфетка для него интереснее, чем я. И я совсем не списываю это на изъяны своей внешности: отражение в зеркале и навязчивое внимание парней в старшей школе дают все основания быть уверенной в своей привлекательности, но очевидно, что для Кейна я навсегда останусь младшей сестренкой его лучшего друга.

- За тебя, Эрика! - восклицает Анжела, перевешиваясь через весь стол, чтобы стукнуться со мной бокалом с вином. - За твое совершеннолетие и будущее поступление в университет!

Под общий звон хрусталя я обвожу присутствующих глазами и делаю крошечный терпкий глоток. Знаю, что Артур за мной наблюдает, и не хочу, чтобы он жалел о своем решении позволить алкоголю присутствовать на столе лишь потому, что его младшая сестра не знает меру.

- Артур, - деловито произносит Кристин, пока я пытаюсь изящно разделать тако при помощи вилки и ножа в попытке продемонстрировать исключительные столовые манеры. - Предки дали добро на покупку машины, а так как я в этом совсем не разбираюсь, мне бы пригодилась ваша с Кейном помощь. Скажем, в эти выходные?

Все-таки Кристин самая умная из нас троих: она всегда подходит к достижению своей цели с умом. Вот и сейчас безошибочно угадывает, что самый эффективный способ заполучить Кейна во многочасовую близость - это действовать через моего брата. Артур никогда не откажется поглазеть на автомобили и, разумеется, позовет с собой своего лучшего друга.

- Думаю, я выкрою на это время, - откликается брат и откусывает внушительный кусок тако, совершенно не заботясь, как это выглядит со стороны. Разве стоит смущаться в компании неинтересующих тебя малолеток? - А Кейн не сможет - через два дня он уезжает в Нью-Йорк.

- В Нью-Йорк? - картинно распахивает глаза Кристин и переводит взгляд на Кейна.

Он утвердительно кивает и тянется к бокалу с водой.

- Кейн открывает офис в Нью-Йорке и переезжает туда насовсем, - великодушно поясняет брат, с нескрываемой гордостью поглядывая на друга. 

Кровь ледяной волной приливает к щекам и груди, когда до меня доходит смысл его слов: Кейн переезжает за тысячу миль от нашего городка, и, скорее всего, я его больше не увижу. И пусть между нами ничего не может быть, я готова и дальше продолжать довольствоваться теми моментами, когда мы сталкиваемся в дверях гостиной, или когда я чувствую мятно-табачное дыхание на своем предплечье, ставя перед ним кружку с приготовленным кофе. А теперь, выходит, даже этим маленьким радостям моего сердца придет конец.

2

Кристин, Анжела и Макс покидают наш дом ближе к десяти вечера, после того как все тосты были сказаны, подарки вручены, а тарелки погребены в посудомойку. Отец появился к середине празднования, окинул присутствующих невидящим взглядом и, вытащив из ящика початую бутылку виски, также молча ретировался. 

Не то чтобы я ждала от него каких-либо знаков внимания или поздравлений, но в душе фантомным эхом отдается тянущая тоска. Этот неопрятный человек с въевшимся под кожу запахом виски и безразличия к окружающему миру совсем не похож на моего улыбчивого отца, который мастерил качели на заднем дворе и терпеливо помогал мне с заданиями по ненавистной химии, не дававшейся мне в школе. Трагедия ухода мамы, у которой в последние годы жизни врачи диагностировали терминальную стадию рака крови, перевесила чашу весов его любви как к самому себе, так и к нам, его детям, и все попытки вернуть отца на орбиту цветущей реальности путем семейных интервенций, консультаций с наркологом и встреч с собратьями по недугу не увенчивались успехом. И, кажется, мы с братом оба с этим смирились.

Вернувшись в свою комнату, я стягиваю с тела удушающий кусок ткани и иду в душ. Невзирая на то, что к празднованию дня рождения я и так привела себя в состояние нарядной стерильности, снова растираю кожу мочалкой до скрипа и заново мою голову, потому что план, который, подобно настырному клещу, поселился в мозгу в тот момент, как Кейн действительно взглянул на меня, требует нового уровня чистоты. 

Высушив волосы, я подхожу к зеркалу и придирчиво оглядываю себя в отражении: темные прямые волосы до плеч, не такие густые, как грива Анжелы, но и вялой паклей их тоже не назовешь; симпатичное лицо с ярким украшением в виде пухлого рта... Вот только глаза я всегда хотела большие и голубые, а не этот кошачий разрез с инкрустацией коричневой радужки. Фигура... мне сложно оценивать себя ввиду произошедших за последний год изменений, но думаю, она у меня хорошая даже несмотря на худобу: крупная высокая грудь, кожу на которой, к счастью, не изувечили растяжки от чересчур стремительного роста, узкая талия и наличие внушительной выпуклости в том месте, где у девушек моей комплекции ее обычно нет. 

Убедившись, что в моей внешности нет ничего из того, что могло бы отвратить Кейна, накидываю на плечи голубой махровый халат и потуже затягиваю пояс. 

Дверь в спальню Артура, к счастью, закрыта. Миновав ее, я иду в сторону дальней комнаты, которая вот уже несколько лет негласно зовется комнатой Кейна из-за того, что он минимум раз в неделю остается в ней ночевать. Сердце колотится так сильно, что, кажется, его удары разносятся в тишине коридора. А что, если он выгонит меня? Или, что еще хуже, позовет брата, чтобы тот лично убедился в том, насколько испорчена его младшая сестра? Ох, нет, об этом кошмаре даже думать не стоит, ведь это мой последний шанс лишиться девственности с человеком, которого я люблю.

Я останавливаюсь возле заветной двери и, чтобы дать себе время привести дыхание в порядок, начинаю изучать ее замысловатый деревянный узор. Страшно ли мне? Еще как страшно. Готова ли я отступить? Ни за что. Ведь если есть хоть малейший шанс, что я получу то, зачем пришла, значит, все будет не зря. Потому что этот день я запомню на всю оставшуюся жизнь, как и всегда хотела.

Я опускаю застывший ком судорожным сглатыванием и негромко стучусь три раза. Нервно одергиваю пояс халата, когда слышу твердые приближающиеся шаги.

Кейн распахивает дверь в одном спортивном трико, отчего у меня мгновенно пересыхает во рту - я ни разу не видела его без футболки. У него мускулистый торс, немного худощавый, что выгодно отличает его от протеиновых фанатиков, тягающих железо в зале в погоне за нефункциональным рельефом, как у борца или у профессионального спортсмена: широкая треугольная спина, в меру накачанные руки с выступающими венами и плоский живот с намеком на кубики и ту самую V.

При виде меня его обычно непроницаемое лицо на секунду теряет свою невозмутимость и темная бровь ползет вверх.

- Можно войти? - полухриплю-полушепчу, ощущая, как сердце вновь ускоряет свой ритм до критического. В голове, словно беспокойная канарейка, бьется лишь одна мысль: «Пожалуйста, Господи, пусть он меня не прогонит».

Кейн неспешно сканирует мое лицо из-под полуопущенных век и, не сказав ни слова, отходит в сторону, впуская меня. Придерживая сцепленными пальцами отвороты халата на груди, я быстро вхожу внутрь и замираю, уставившись на смятую кровать, где валяются его мобильный и небрежный комок его толстовки. 

Не знаю, что приводит меня в такое замешательство: то, что мы впервые находимся наедине в его спальне, или осознание того, что назад пути уже нет, но я буквально подпрыгиваю на месте, когда слышу хлопок закрывшейся двери.

Кейн подходит к приоткрытому окну, из которого успокаивающей влажностью задувает июньский вечерний ветер, берет с подоконника пачку и небрежным жестом выбивает из нее сигарету. В повисшем молчании вспышкой-щелчком прикуривает ее и, выпустив перед собой густую сизую струю, устремляет глаза на меня.

- Ты вроде хотела поговорить.

В этот момент я очень жалею, что отказалась пить вино, которое Анжела стащила у своего отца, потому что доза смелости извне мне бы сейчас не помешала. Ведь, если подумать, это наш первый с Кейном разговор, который не касается крепости кофе или присутствия Артура в доме.

- Ты уезжаешь... И я подумала... - запнувшись, я нащупываю пальцами край пояса халата и начинаю судорожно его теребить.

Кейн чуть закидывает голову назад и выпускает новую струю из легких, после чего, прищурив глаза, вновь смотрит на меня, передавая неукоснительное послание продолжать.

- Я хочу, чтобы ты стал моим первым, - выпаливаю, захлебываясь разорвавшимися во мне эмоциями и словами, и усилием воли подавляю в себе детское желание зажмуриться после сказанного. 

Грудь поднимается и опускается, словно я только что вернулась с десятимильной пробежки, пальцы на руках и ногах собираются в замок от переполняющего волнения, пока я жду его реакции на свое скандальное предложение.

3

Не в силах разорвать наш гипнотический контакт, я миную запоздалый стыд и по очереди выпутываю плечи из широких рукавов халата. Плотная ткань падает к моим ногам, и лишь после этого мрачное сияние темных глаз дает мне освобождение: спускается ниже, оставляя огненный след на шее, и затихает на груди. Прикосновение взгляда к коже ощутимо так же, как если бы Кейн дотронулся до меня рукой: тело покрывается новой волной мурашек, и соски твердеют, вызывая нелогичное для поставленной цели желание прикрыться.

Через несколько секунд осмотра его взгляд вновь возвращается к моему лицу и падает на рот. Машинально пытаюсь его облизнуть, но твердое прикосновение пальца, прижимающее верхнюю губу к зубам, останавливает мою попытку. 

- Открой, - голос Кейна, вибрирующий и глубокий, проникает в уши, растекаясь по венам горячей дрожью и требованием повиновения. 

Я робко приоткрываю рот и просто жду, что произойдет дальше. Твердая подушечка большого пальца задевает зубы, проскальзывая внутрь, и слегка надавливает на язык, распространяя пьянящий табачно-солоноватый вкус по рецепторам. От неожиданности я мычу, но Кейн пригвождает меня взглядом, как препарированную амфибию, и посылает следующий приказ, от которого волоски на теле встают дыбом, а в животе закручивается странно-горячий спазм:

- Обхвати его ртом и соси.

Превозмогая смущение и пробирающую под кожей дрожь, я послушно обжимаю губами палец и подаюсь вперед, ощущаю грубоватую кожу и гладкость ногтевой пластины. Кейн следит за моим действием из-под завесы опущенных ресниц и, когда я отстраняюсь назад, чтобы вновь повторить движение, негромко произносит:

- Язык. 

Я сглатываю собравшуюся слюну и осторожно дотрагиваюсь языком до пальца, ощущая, как его вкус, словно смертоносный вирус, распространяется по крови, за доли секунды достигая мозга. Кейн проталкивает его глубже, и я, боясь, что он захочет прекратить или сочтет меня скучной, старательно глажу его по всей длине. 

Это странное действо отзывается в теле волнительным восторгом, поэтому я инстинктивно вытягиваю вперед шею и целиком вбираю его в себя, отчего веки Кейна вздрагивают, на короткое мгновение лишая его лицо равнодушия. Мой рот невольно дергается в улыбке от того, что мне удалось его удивить, но торжеству не суждено длиться долго, потому что в то же мгновение звучит:

- Пока ты в моей спальне - ты подчиняешься, - и в подтверждение этих слов его палец, словно наказывая меня за неповиновение, проскальзывает так глубоко, что я закашливаюсь.

Я моргаю в знак того, что поняла, после чего Кейн, не отрывая от меня глаз, находит мою висящую вдоль тела ладонь и кладет ее себе на живот. От соприкосновения с его горячей кожей и упругими мышцами глаза распахиваются шире, и я машинально вдавливаю пальцы сильнее. До сих пор происходящее кажется мне сном: Кейн позволяет мне дотрагиваться до себя, а я стою перед ним в одних лишь трусиках. Но даже если это и сон, тогда я не хочу просыпаться, потому что знаю, что о том, что происходит сейчас, я никогда не пожалею.

Тяжелая ладонь накрывает мою и тянет вниз, к ребристой резинке спортивных штанов. 

- Трогала когда-нибудь член? - без тени заигрывания или флирта спрашивает Кейн, слегка поднимая темную бровь.

Настойчивая прямота его взгляда обескураживает, а влажный палец, лениво массирующий нижнюю губу, отвлекает, поэтому все, что я могу сделать - это отрицательно мотнуть головой. О каких членах он говорит, если мое сердце и тело хранят верность ему одному с тех пор, как мы впервые встретились? 

Глаза Кейна прищуриваются, словно берут на себя функцию детектора лжи, и внимательно изучают мое лицо, после чего он ровным голосом отдает свой очередной приказ:

- Спусти руку вниз и потрогай меня. 

И я, словно запрограммированная его командами кукла-робот, скольжу подушечками вниз: с замиранием сердца миную преграду в виде плотной ткани и сразу же упираюсь во что-то тугое и горячее, оставляющее влажный след на пальцах.

- Трогай.

Я обхватываю член неуверенной рукой, ощущая, как под тонкой атласной кожей перекатывается внушительная твердость. Я не знаю, каков среднестатистический размер мужского достоинства, но уверена, что у Кейна он больше, чем просто средний: крупная вершина с туго натянутой кожей, объемный ствол и выпуклые вены, оплетающие его длину.

- Обхвати его рукой и двигай вверх и вниз в том же темпе, в каком я буду трахать твой рот. - И до того, как до меня успевает дойти смысл его слов, его палец вновь толкается в мои приоткрытые губы. 

Памятуя о прошлых инструкциях, встречаю проникновение в рот языком и, одновременно сжав головку ладонью, тяну вниз. Несколько неуклюжих движений спустя, в процессе которых Кейн продолжает неотрывно следить за мной, я постепенно нахожу нужный ритм и начинаю ласкать его более уверенно. 

То, что происходит между нами сейчас - это странно и скандально, но почему-то дико нравится мне, настолько, что чувство смущения окончательно уплывает в небытие и все, что остается на поверхности - это мое раскалившееся добела нутро, набухшая твердость в руке и палец Кейна, покоряющий мой рот.

Устремленные на меня глаза темнеют, хотя, кажется, чернее их бездонной пропасти быть уже не может, и я ощущаю в ладони новую порцию влажности. В ту же секунду уверенная рука фиксирует мое запястье и Кейн твердо командует:

- Хватит. 

Я отдергиваю ладонь и, впившись ею в полы халата, смотрю в его лицо, пытаясь понять, что я сделала не так, но, к счастью, Кейн не выглядит злым или разочарованным. Застывший на моих губах палец приходит в движение и снова надавливает мне на язык:

- Смочи его слюной.

Стараясь не думать, к чему ведет эта просьба, я провожу по длине пальца губами и, когда уже собираюсь выпустить, слышу приказное: 

- Еще.

Когда он вытягивает палец из моего рта, он мокрый настолько, что тонкая нить слюны тянется по подбородку, заставляя меня краснеть. Не обращая внимания на мое смущение, Кейн прижимает его к моей левой груди и спускает вниз, наэлектризовывая каждый пройденный дюйм ожиданием. Когда прикосновение достигает напрягшегося соска, начинает медленно распределять по нему влагу, отчего внизу живота рассыпаются горячие искры, а с губ срывается изумленный стон от того, что мое тело способно такое чувствовать.

4

Наши дни

- Эрика, ты не знаешь, куда запропастилось мое черное платье с вырезом на спине? - Кристин появляется посреди нашей крошечной гостиной и смотрит на меня, по-детски надув губы. Подруга остается верной себе в упорстве в достижении поставленной цели: ее печальная мордашка безошибочно транслирует немую просьбу: «Помоги мне, ибо самой мне ни за что не справиться».

Уже три недели я и Крис арендуем двухкомнатную квартирку в недорогом районе Нью-Йорка, куда переехали после окончания университета. Дома меня уже ничего не держало: спустя несколько месяцев после моего поступления Артур объявил, что в нашем захудалом городишке ему не светит сколотить приличную карьеру, и переехал на заработки в Нью-Йорк; а отец, так и не справившись с пагубным недугом, скончался от почечной недостаточности в прошлом году. Его смерть вызвала во мне смешанные чувства: горечь утраты и постыдное облегчение. Еще до окончания учебы я знала, что уеду из дома, и меня точили угрызения совести за то, что придется бросить отца одного.

- Э-э, нет, мелкая хитрюга, - изобличительно тычу в хрупкую фигурку Кристин пальцем, - со мной этот номер не пройдет. В твое кукольное платьице моему заду все равно не влезть, так что все подозрения в том, что я его коварно запрятала себе в ящик, считаю необоснованными. – Глядя, как лицо подруги стремительно скисает, говорю уже более серьезно: - Не дуйся, Крис. В любое другое время я была бы рада тебе помочь, но у меня через полчаса собеседование в одной фирме неподалеку. Кажется, им нужен специалист в бухгалтерию. 

В течение двух недель я активно штудирую объявления о работе, рассылая резюме во все офисы в радиусе двадцати миль от нашей квартиры. Когда на немногочисленном семейном совете в лице меня и Артура обсуждался мой будущий переезд, брат пообещал, что подыщет для меня вакансию в фирме своего друга, однако, когда билеты на самолет уже были куплены, и я связалась с ним с просьбой встретить меня в аэропорту, Артур сказал, что у него возникла неотложная необходимость на неделю слетать в Лос-Анджелес, и заверил, что по возвращении мы встретимся, и он обязательно поможет мне обустроиться. С того момента прошла половина месяца, но брат до сих пор не вернулся: он выходит на связь раз в неделю, чтобы поинтересоваться, как у меня дела, и сказать, что в связи с возникшими рабочими сложностями ему придется еще немного задержаться. Потому я решила, что нужно перестать уповать на его помощь и заняться поиском работы самой, тем более что мои небольшие сбережения от студенческой подработки официанткой тают с каждым днем. Все-таки Нью-Йорк - это не Нью-Олбани, где за триста долларов в месяц ты можешь позволить себе арендовать жилье и не умереть с голоду.

При упоминании о вакансии глаза Кристин озорно загораются, и она картинно шлепает себя ладошкой по лбу:

- Дырявая моя голова. Вчера я полдня проторчала на Крейглисте, выискивая вакансию, от вида которой мне не захочется плакать, и нашла кое-что для тебя.

С этими словами она торжественно дефилирует ко мне через всю гостиную и царственным жестом вкладывает в руку листок с выведенным на нем телефонным номером.

- Работа прямо для тебя, Эрика. Помощник главного бухгалтера, опыт не требуется, офис прямо на Манхэттене, а зарплата такая, что я и сама бы не прочь попасть на это собеседование. Жаль, что образование у меня неподходящее.

Если Кристин, чьи родители владеют сетью небольших супермаркетов у нас в Индиане, может еще долгое время привередничать на рынке вакансий, то для меня такая роскошь непозволительна. Поэтому я с готовностью беру листок и вкладываю его в лежащий на диване ноутбук, на случай если сегодняшнее собеседование окажется провальным. 

- Ну хоть за это я могу рассчитывать на твою помощь в поиске платья? - играет подкрашенными бровями подруга. - Ведь я такая умница и, возможно, только что обеспечила тебя работой мечты.

- Ты неисправима, ты знаешь? - треплю ее по голове, отчего Кристин начинает недовольно верещать, утверждая, что я порчу ей прическу. - Помогу, как только вернусь с собеседования. Чувствую, сегодня мне повезет.

Но мне не везет даже с учетом того, что я надела свою любимую кремовую блузку, которая помогла мне с отличием сдать экзамены. Потенциальный работодатель, седовласая дама лет шестидесяти с орлиным носом и тонкими губами на угловатом лице, кажется, воспылала ко мне нелюбовью, едва я переступила порог ее пыльного офиса. 

- Так у вас совсем нет опыта, мисс Соулман? - спросила она, брезгливо скривив рот, словно выпускники университета, не имеющие пятилетнего стажа работы за плечами, - противоестественное явление, которое должно быть навсегда искоренено.

- Я указала об этом в резюме, мэм, - ответила я, уже предчувствуя тотальный провал.

Мисс Шеппард, как звали эту женщину, задала мне еще пару вялых вопросов, после чего выпроводила за дверь, не слишком убедительно заверив, что в случае положительного ответа мне обязательно перезвонят. А так как с определенного времени розовые очки были исключены из моего эмоционального гардероба, я ей не поверила и по приезде домой вычеркнула эту вакансию из своего списка.

- Ой, да не грусти ты, - фыркает Кристин, плюхаясь рядом со мной на диван. - Ты позвонила по тому номеру, что я тебе дала?

Устало потираю глаза и, вытянув ноги на журнальный столик, расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. Нью-йоркское лето невыносимо душное, а кондиционер в нашей квартире не работает с первого дня переезда. 

- Пока нет. Думаю, уже поздно, и стоит подождать до завтра.

Подруга закатывает глаза и, раздраженно шлепнув меня руке, выуживает из кармана айфон.

- Звони, - бесцеремонно впихивает его мне в руку. - А то они найдут другого дилетанта, а ты и дальше будешь таскаться по собеседованиям.

Решив не спорить с настойчивостью Кристин, извлекаю из ноутбука записку и в сопровождении ее удовлетворенного взгляда вбиваю необходимые цифры. Спустя пару гудков в трубке раздается мелодичный женский голос, информирующий, что я позвонила в компанию «КейКей Индастрис», и интересуется, чем его обладательница может быть полезной.

5

Прикосновение захлопнувшейся двери бьет в похолодевшую спину, отсекая пути к отступлению. Впившись ладонями в ремешок сумки, с барабанящим сердцем смотрю на хозяина кабинета - того самого человека из моего прошлого, которого я мечтала никогда больше не встретить. Вольготно устроившись в массивном кожаном кресле, Кейн Колдфилд сканирует меня все тем же бездушным взглядом из-под лениво опущенных век, словно я мышь, которая по глупости забралась к нему в офис, и ему необходимо решить, что с ней делать: прихлопнуть ботинком или вызвать службу дератизации.

- Здравствуй, Кейн... то есть мистер Колдфилд, - решаю поздороваться первой, чтобы не выглядеть совсем растерянной. Много лет назад я дала себе слово, что, даже если судьба будет настолько ироничной, чтобы столкнуть нас снова, я не стану выглядеть трепещущей дурочкой в его глазах.

Кейн не спешит с ответом, словно ему нравится подогревать мою нервозность. Его взгляд, подобно рентгену, разбирает меня по частям, всаживаясь под кожу и накрывая приступом удушья от вредоносности своего излучения, от которого не спасает даже плотная ткань платья.

- Садись, - произносит, наконец, не терпящим возражений тоном, который с легкостью минует возведенные мной оборонительные стены и переносит в день, когда он так же отдавал мне приказы.

Под пристальным дулом его глаз пересекаю пространство кабинета и, бесшумно приземлившись в кресло, оглядываю деловое убранство стола: небольшая стопка документов, пересеченная лежащей на них увесистой ручкой, широкоформатный моноблок с логотипом надкусанного яблока, ультратонкий мобильный и миниатюрная база селектора. Ни фотографий в рамке, ни чашки с кофе, ни единой соринки на столе - ничего из того, что могло дать намек, что человек, сидящий напротив, имеет слабости или привязанности. В поле моего зрения также попадают кисти его рук в обрамлении белоснежных манжет рубашки: крупные и широкие, с выступающими тугими венами и длинными пальцами с идеально обработанной ногтевой пластиной. Кольца нет. 

- Когда я шла на собеседование, я понятия не имела, что могу встретить кого-то из знакомых, - стойко принимаю тяжесть темного взгляда на своем лице. - Я в Нью-Йорке совсем недавно, и такая неожиданность. Удивительное совпадение. 

Стараюсь, чтобы мой голос не звучал чересчур холодно, выдавая обиду влюбленной восемнадцатилетней девчонки, но и не стремлюсь говорить приветливо, потому что наперед знаю, что, независимо от результатов собеседования и предложенной оплаты, ни за что не стану здесь работать. Все, чего я хочу сейчас, закрыть вынужденную формальность этого разговора, вернуться в нашу с Кристин квартиру, откупорить бутылку вина и вместе с терпким глотком похоронить восстание забытых эмоций и воспоминаний.

- Ты думаешь, это совпадение? - темная бровь Кейна ползет вверх, и грудь опаляет новый приступ учащенного сердцебиения. Господи, ему ведь тридцать один. Почему прошедшие годы совсем не наложили на него отпечаток старения? Почему у него не поредели волосы, как у Артура, и не появилось дополнительных морщин и кругов под глазами? Почему ворот идеальной рубашки не подпирает второй подбородок, а плечи стали еще шире? Почему, черт возьми, он выглядит моделью для обложки журнала «Красивые и Успешные»? Ведь было бы гораздо проще сохранять невозмутимость, выгляди он плохо.

- Я не верю в судьбу, если ты об этом, - парирую в защитном сарказме. Кейн слегка склоняет голову вбок, и в матовых ониксах его зрачков мелькает что-то, напоминающее снисходительное любопытство. - Я искала работу, а Кристин наткнулась на твою вакансию и записала номер телефона. 

Между нами снова повисает пытливая тишина, словно Кейн проверяет, насколько дурой я себя выставлю, если он продолжит и дальше молчать. Меня даже посещает мысль проявить великодушие и отметить, как многого он добился за пять лет, проведенных в конкурентном мегаполисе, но в последний момент я передумываю. У меня нет цели оставлять в его памяти лестные воспоминания о себе.

- Могу я узнать о вакансии? - слегка приподнимаю брови, чтобы продемонстрировать, что наше странное немногословное общение затянулось. - После у меня назначено еще одно собеседование.

- Никакого собеседования у тебя не назначено, - холодный, словно стальной нож, голос разрезает мое вранье. - Но даже если и так, я бы не рекомендовал тратить на него свое время.

Дав себе пару секунд, чтобы оправиться от тех пренебрежения и превосходства, с которыми Кейн дает мне советы, словно считает, что его мнение все еще имеет для меня хоть какой-то вес, я щурю глаза и копирую оттенки металла в его тоне:

- Благодарю за рекомендацию, мистер Колдфилд, но вряд ли я ей воспользуюсь. 

Оттого, что даже спустя пять лет он ведет себя со мной словно с его личной ручной зверушкой, я чувствую подкатывающую волну злости и поднимаюсь на ноги. Плевать на приличия, я собираюсь уйти.

- Знаете, я внезапно вспомнила, что даже не взяла с собой резюме, поэтому продолжать собеседование не имеет смысла. Простите, что заняла ваше...

- Сядь, - его слова звучат совсем негромко, но они производят на меня такой же эффект, как дуло пистолета, приставленное к голове: меня парализует, и ладони становятся влажными. - Ты здесь не просто так, и это не случайность, и уж точно не судьба. 

Мои колени внезапно слабеют, и я, сама того не замечая, послушно опускаюсь в кресло. 

Кейн встает, давая мне возможность оценить идеально сидящий серый костюм, застегнутый на одну пуговицу, несгибаемую осанку и то, что я не ошиблась, когда полагала, что прошедшие годы он много времени уделял спорту: его былая худощавость исчезла, сменившись налитым объемом мышц, угадывающимся даже под слоями дорогой ткани. Не спеша обходит стол и, поравнявшись с моим креслом, нависает тенью, погружая меня в аромат селективного парфюма, будто созданного специально для него: нотки перца и мускуса, перекликающиеся с чем-то неуловимо терпким, отчего голова немного плывет, а в животе завязывается неуютным ком.

6

Едва я переступаю порог нашей с Кристин квартиры, необходимость держать эмоции под контролем исчезает, и я тихо оседаю по стенке прихожей. Я словно нахожусь в дурном сне, от которого никак не могу очнуться: вонзаю ногти в ладони и дергаю волосы, но морок не отступает, оставляя меня наедине с угрозой Кейна и моим отчаянием. 

Сделав несколько глубоких вдохов, приказываю взять себя в руки и лезу во внутренний карман сумки за телефоном. Мне нужно позвонить Артуру и потребовать объяснений. В душе теплится надежда, что Кейн просто меня разыграл, и брат, помучив меня пару минут, признается, что это была всего лишь их шутка. Горько усмехнувшись, я отпинываю от себя эту иллюзию вместе со звуком сбрасываемой туфли. Мужчина, которого я сегодня встретила, точно не из тех, кто снизойдет до чего-то настолько человеческого, как шутка или розыгрыш.

Поднявшись с пола, обхожу квартиру и, убедившись, что дома я одна, набираю номер Артура, с которого он звонил мне в последний раз. С момента его затяжной командировки я ни разу не перезванивала ему сама, чтобы не отвлекать от дел и не выставлять себя потерянной школьницей, по ошибке оказавшейся без родительского надзора, и сейчас надеюсь, что он все еще использует этот телефон. Сжимаю трубку во влажной ладони и до боли прикусываю щеку, когда слышу бездушный голос автоответчика, информирующего, что абонент недоступен. Набираю еще и еще, но ответ остается без изменений - единственный человек, который мог меня успокоить, не собирается выходить на связь.

Несколько секунд разглядываю потемневший экран, смиряясь с поражением, после чего вновь оживляю его движением пальца и набираю номер Кристин. Я уже не сомневалась, что никакого объявления о работе не было и что телефон приемной «КейКей Индастрис» попал в мои руки из крохотных ладошек подруги целенаправленно, вот только отказывалась верить, что она сделала это со злым умыслом. Скорее всего, ее, как и меня, вовлекли в эту авантюру обманом. Я верю, что Кристин не могла меня предать.

- Пожалуйста, скажи, что мои сексуальные туфли оказались эффективнее твоей пуританской блузки и тебя приняли на работу, - журчит ее звонкий голос в трубке. Судя по размеренному музыкальному биту и шуму разговоров на заднем плане, подруга расслабляется в очередном модном кафе. Первое время Кристин и меня пыталась таскать с собой, но я регулярно отказывалась. Не потому, что предпочитала затворнический образ жизни, а потому что жалела потраченных денег на неоправданно дорогую чашку кофе. Пока не решилась моя проблема с трудоустройством, мне необходимо было строго контролировать свои финансы.

- Это Кейн попросил тебя вручить мне номер его приемной? - не утруждаю себя словесными прелюдиями. 

В трубке повисает ошеломленное молчание, с каждой секундой убеждающее меня в том, что я права, и подруга действительно знала, куда она меня отправляет.

- Пару дней назад в кафе ко мне подсел парень и представился помощником Кейна Колдфилда, - быстро начинает говорить Кристин, которая, судя по исчезнувшим шумам, сменила место своей локации. - Костюм ценой в пару тысяч баксов, дорогие часы... Он не был похож на шарлатана. Сказал, что ввиду отъезда Артура мистер Колдфилд хотел посодействовать тебе в поиске работы, но не желает, чтобы ты восприняла это как подачку, и просил оставить встречу в секрете. Он и дал мне номер телефона. Дома я вбила имя Кейна в Гугл и скажу тебе, друг твоего брата теперь важная шишка... металлургические заводы в Канзасе и Аризоне, несколько строительных объектов, международные контракты. Ну и я, разумеется, решила, что было бы здорово тебе устроиться к нему. 

А пока я быстро обрабатываю услышанную информацию, она виновато уточняет:

- Что-то случилось? Собеседование не задалось?

Как бы мне ни хотелось злиться на Кристин за ее простодушие, я не могла: что-то мне подсказывает, что в случае неудачи Кейн нашел бы способ добиться желаемого. Первый шок отступает, и на меня вдруг накатывает сильнейшая усталость. С каждой минутой я все больше убеждаюсь, что Кейн не шутил и не блефовал в своем обещании меня забрать. Слова Кристин, человек, подсевший к ней в кафе, молчащий телефон Артура. Артур... Чудовищное предположение простреливает виски, заставляя спину леденеть. Почему его телефон недоступен? Господи, а вдруг Кейн привел в действие свою угрозу и брата уже нет в живых?

- Эрика, - слышится взволнованный голос Кристин. - Ты здесь?

- Нет никакой вакансии. Кейн сказал, что Артур сильно подвел его и исчез, а за его проступок должна буду расплачиваться я.

Я сознательно говорю подруге лишь часть правды, чтобы она не натворила чего-нибудь, что могло бы навредить Артуру в случае, если он еще жив. Иногда Кристин бывает очень деятельной.

- Что значит «ты должна будешь расплачиваться»? - возмущенно верещит подруга. - Что за бредовая вендетта? 

- Сказал, что мне нужно собрать свои вещи и сегодня его водитель перевезет меня к нему домой.

В трубке повисает озадаченное молчание, после чего Кристин решительно произносит:

- Жди меня дома. Я скоро буду.

Словно мне есть куда идти.

**************

- Нет, это совершенная бессмыслица, - Кристин грозно расшагивает по поскрипывающим полам гостиной, бросая на меня, съежившуюся на диване, горящие негодованием взгляды. - Нельзя взять и запереть человека у себя дома. Вот увидишь, никто за тобой не приедет, а Кейн просто решил тебя припугнуть.

- Ты знаешь Кейна столько же, сколько и я. Даже больше, судя по тому, что ты читала о нем в интернете, - говоря это, я подразумеваю, что за пять лет не предприняла ни единой попытки что-либо разузнать о нем. Любая информация о Кейне Колдфилде была для меня табу. - Разве в его манере разбрасываться словами?

Кристин застывает рядом со стоящим напротив креслом и, нахмурившись, с размаху опускается в него.

- Говнюк Артур, - бормочет, уставившись перед собой. - Мало того что бросил тебя одну в Нью-Йорке, так еще и проблем подкинул. Ну тогда я вижу лишь один способ решения проблемы: нужно позвонить в полицию.

7

В салоне огромного черного седана царит комфортная для летнего зноя температура, но, несмотря на это, кожу продирает неуютный озноб, и мне приходится обхватить себя руками, чтобы его унять.

- Вам холодно, мисс Соулман? - встречаю пристальный взгляд моего провожатого в зеркале заднего вида и отрицательно машу головой. Но мужчина, очевидно, мне не поверил, потому что через секунду на покрытые гусиной кожей предплечья и грудь начинает дуть теплый воздух.

- Прошу прощения, что не представился. Я Прайд.

Молча киваю, потому что понятия не имею, что сказать на это в ответ: мое имя он и так знает, а лгать о том, что мне приятно наше знакомство, не имеет смысла.

- Я еду с вами лишь потому, что Кейн... мистер Колдфилд угрожает моему брату расправой в случае отказа, - говорю тихо.

- Не нужно бояться, мисс Соулман, - спокойно произносит мужчина. - Вам не причинят вреда.

С тем же успехом можно успокаивать родственника умирающего от рака фразой: «Все будет хорошо». Я ведь не имею ни малейшего представления о том, жив ли мой брат и что ждет меня в будущем.

- Прайд, я могу позвонить?

- Разумеется, вы можете, - немного удивленно произносит мужчина, глядя на меня в зеркало, словно искренне недоумевает, как я вообще могла подумать, что ему придет в голову мне это запретить.

Я извлекаю из сумки телефон и, найдя номер Артура, тычу пальцем в зеленую иконку. Почему Кейн сказал, что брат прячется от него в Вайоминге, а не в Лос- Анджелесе? Какой смысл Артуру лгать о своем местонахождении мне, родной сестре?

Кусаю губу, мысленно умоляя брата взять трубку, но вновь натыкаюсь на электронный голос автоответчика. Поверженно роняю телефон на колени, собираясь вернуть его в сумку, и в этот момент слышу звук приближающейся полицейской сирены.

С колотящимся сердцем опускаю глаза в свой мобильный и замечаю значок входящего сообщения от Кристин:

«Я вызвала копов. Сказала, что мою подругу увезли в большом черном БМВ. Держись»

Одновременное чувство страха и воскресшей надежды окутывает меня, заставляя кровь циркулировать быстрее. Вдруг меня сейчас освободят и помогут найти брата? Вдруг есть шанс, что этому нелепому сну придет конец?

Прайд не предпринимает попытки отрываться от погони: несколько секунд изучает мерцающие огни проблесковых маячков в боковом зеркале, после чего тяжелый автомобиль начинает постепенно снижать скорость и прижимается к обочине. Полицейская машина останавливается следом за нами, и через пару секунд я слышу хлопки открывающихся дверей. 

- Оставайтесь на месте, мисс Соулман, - произносит Прайд тихо, но твердо и, толкнув дверь, покидает салон. 

Я сжимаю вспотевшие ладони, глядя, как он подходит к двум мужчинам в полицейской форме и начинает с ними переговариваться. В его позе совсем нет нервозности, словно максимум, что может ему грозить - это штраф за превышение скорости. Один из полицейских указывает на автомобиль с явным намерением его осмотреть, но Прайд, отрицательно мотнув головой, лезет во внутренний карман пиджака и извлекает оттуда темный прямоугольник, по виду напоминающий удостоверение. Полицейский несколько секунд изучает его, и его лицо становится заметно напряженнее, после чего окликает коллегу, который хотел осмотреть салон, и они вдвоем направляются к своей машине. И только когда я слышу хлопки закрывающихся дверей, понимаю, что моя надежда очнуться от этого дурного сна распалась в труху. Кейн и здесь не обманул. Полиция мне не помогла.

Прайд возвращается за руль и осведомляется ровным голосом:

- Вы согрелись, мисс Соулман? Я могу достать из багажника плед.

- Спасибо, не нужно, - мой голос от напряжения звучит хрипло. Расслабляю ладонь с зажатым в ней телефоном и быстро набиваю неутешительный ответ Кристин:

«Полицейские не помогли. Буду на связи»

***********

Дом, в который мы приехали, впечатляет даже несмотря на мое сомнамбулическое состояние. Наверное, оттого, что я представляла на его месте что-то в стиле технологичного хай-тек или модного геометрического минимализма, а не внушительный особняк в классическом английском стиле с серой мансардной крышей, белыми стенами и резными металлическими балконами. Хотя, в конце концов, какое имеет значение, в каком архитектурном стиле выполнена моя тюрьма? 

Прайд паркует автомобиль рядом с квадратным гаражом на прилегающей к дому территории и, вытащив из багажника мою сумку, услужливо помогает выйти из машины.

- Пройдемте, мисс Соулман, - кивает в сторону ровной дорожки, вымощенной прямоугольными плитами, и мне ничего не остается, как последовать за ним.

- Я покажу вашу комнату, а с экскурсией придется немного повременить, - говорит мужчина, пропуская меня внутрь дома. Царственная прихожая с белыми стенами и массивной извитой люстрой, свисающей с потолка, сверкающие глянцем полы с орнаментом в виде полукруга по центру, максимум света и пространства. В голову приходит мысль, что этот интерьер идеально гармонирует с Кейном, одетым в костюм: классическая роскошь, от которой веет холодом. - Мистер Колдфилд сказал, что скоро будет дома, в течение часа.

Мы поднимаемся по внушительной мраморной лестнице и оказываемся в длинном коридоре с темными рамами дверей на стенах. 

- Ваша спальня последняя справа, - сообщает Прайд, которого, кажется, ничуть не смущает его односторонний монолог. Он толкает увесистую коричневую дверь с украшением в виде бронзовой ручки и деликатным кивком головы показывает мне входить.

Комната, открывшаяся моему взору, роскошна, но также не выглядит живой или уютной. Она больше напоминает страницу, выдранную из дизайнерского каталога, чем настоящую спальню: широкая кровать, накрытая атласным покрывалом, полированные прикроватные тумбы со стоящими на них светильниками, огромные окна с видом на зеленеющий сад и черный прямоугольник плазменного телевизора на стене. 

- Гардеробная здесь, - Прайд указывает на встроенные в стену полированные створки. - А это ванная. 

8

Наш молчаливый ужин то и дело прерывается звонками мобильного Кейна. Судя по обрывкам фраз, разговор касается его бизнеса, поэтому спустя какое-то время я перестаю в них вслушиваться, предпочитая налегать на вино и украдкой посматривать на своего тюремщика. Лицо Кейна жесткое и бесстрастное, когда он коротко отдает распоряжения в трубку, и я с горькой усмешкой вспоминаю, как, лежа в своей юношеской кровати, мечтала о том, что однажды он меня полюбит. Святая наивность. Монстр, сидящий передо мной, не способен любить.

От вина щеки начинают гореть, и мышцы, скованные многочасовым напряжением, постепенно расслабляются. Воспользовавшись отвлеченностью Кейна, откидываюсь на спинку стула с бокалом в руке и изучаю интерьер кухни: серые подвесные шкафы, без единого намека на то, что ими когда-либо пользовались, сияющую плиту, похожую на пульт управления космического корабля, и массивную барную стойку. Интересно, тот мужчина, который раскладывал еду, сам ее готовил? И сколько вообще у Кейна наемного персонала в доме? Пока я насчитала троих: Прайд, предположительный повар и домработница, о которой он упоминал при разговоре в его кабинете.

- Как ты предохраняешься? - слышу требовательный вопрос через весь стол. От неожиданности я замираю с бокалом в руке, чувствуя, как и без того порозовевшее лицо сильнее заливается краской. Погрузившись в размышления, я не заметила, как Кейн закончил разговор, и что все его внимание сосредоточено на мне.

И я совсем не хочу отвечать на этот вопрос, но взгляд Кейна настойчиво пробуривает дыру в моей молчаливой обороне, буквально силой вытаскивая из меня слова.

- Таблетки, - запиваю свой слабовольный ответ длинным глотком вина.

- Подойди ко мне, - ладони Кейна покоятся на столе, а сам он смотрит на меня в упор, словно снайпер, держащий под прицелом. - И выпусти уже бокал из рук.

- Зачем? - хриплю и сильнее сжимаю гладкую ножку, как если бы могла вместить в нее поднявшуюся нервозность.

- Твои вопросы ни к чему не приведут. Просто встань со стула и подойди.

Поколебавшись секунду, я выпускаю из рук тепло хрусталя и, поднявшись, нетвердо шагаю вдоль обеденного стола к стулу Кейна. Он не отводит от меня взгляд ни на секунду, словно знает, что, если снимет с меня путы своего пристального внимания, я сбегу.

Останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки от него и замираю, вонзив пальцы ног в пол. Чувствую себя деревом, пытающимся пустить корни, чтобы не погибнуть от грядущего урагана. Но ураган все же настигает меня, когда тяжелая ладонь Кейна ложится мне на бедро и рывком подтягивает к себе, так что я оказываюсь зажатой между его коленями.

Пламя его кожи на моей ноге оставляет ожог даже через ткань джинсов, и в попытке от него защититься я упираюсь ему в плечи.

- Не надо вырываться, - твердо говорит Кейн. - Сделаешь хуже. 

Его рука перемещается с моего бедра на мою ягодицу и слегка сдавливает ее, пока лениво сощуренные глаза следят за моей реакцией. Я не дышу, продолжая удерживать руки на его плечах в слабой попытке отстраниться, и недоумеваю, почему его прикосновения не вызывают во мне отторжения или отвращения, ведь в сложившейся ситуации это естественная реакция. 

- Расстегни джинсы. 

От абсурдности такого предложения кровь начинает шуметь в ушах. Ни за что я не стану раздеваться сама. Отрицательно мотнув головой, предпринимаю попытку отшагнуть назад, но Кейн мгновенно фиксирует мои бедра на месте и, сдавив рукой пояс моих джинсов, дергает к себе, так что я едва не падаю.

- Услуги гардеробщика только на этот раз, - замечает как бы между прочим, пока разделывается с тугой пуговицей. - В следующий раз срежу их с тебя ножницами.

С этими словами дергает джинсы до колен, словно раздевает капризного ребенка, и безапелляционно распоряжается:

- Снимай.

Закусываю губу и, потянув толстовку вниз, чтобы прикрыть оголившиеся бедра, вышагиваю из джинсов. Мое состояние удивляет меня: я не испытываю потребности расплакаться и не чувствую подступающей истерики, как это было с утра. Наверное, алкогольный наркоз подействовал и помог мне смириться с вопиющей реальностью.

Как только я избавляюсь от джинсов, Кейн встает и, подхватив меня под ягодицы, усаживает на край стола. От неожиданности я хватаюсь за его шею, ударяясь носом в покрытую рубашкой ключицу, и против воли вдыхаю запах дорогого мускусного парфюма и кожи. До того, как успеваю подумать, почему в животе теплеет, Кейн подцепляет резинку моих скромных хлопковых шорт и, сжав в кулак, небрежно дергает их вниз. В его лице нет ни единой эмоции: ни похоти, ни страсти или агрессии, словно он выполняет заранее намеченный план. 

- Ты всегда принуждаешь женщин спать с тобой? - хриплю, пытаясь свести ноги. 

- Не приходится, - спокойно откликается Кейн и, положив ладони мне на колени, резким движением уничтожает мою попытку прикрыться. - Обычно они сами стремятся попасть в мою спальню.

- Я не хочу тебя. 

- Пока рано судить.

С этими словами он обхватывает мой затылок, заставляя посмотреть на себя, и как только наши глаза встречаются, толкает в мою раскрытую плоть два пальца. Из горла вырывается сдавленный вздох, и я непроизвольно сильнее сжимаю тугие плечи, пока Кейн с тем же бесстрастным выражением на лице извлекает их из меня, чтобы вогнать снова.

- Не слишком разгульная жизнь была у тебя в университете, судя по тому, что я чувствую, - медленно изучает мое исказившееся лицо. 

С каждым новым движением внизу живота становится горячее, и оттого, что Кейн тоже это чувствует, я испытываю стыд. Разве нормально, что мне приятны его прикосновения? Как может мое тело так отзывчиво реагировать на него, несмотря на прошлое и мое заточение?

Внезапно толчки пальцев прекращаются, и, не дав мне опомниться, две руки снимают с меня толстовку и отбрасывают ее в сторону. Оставшись без последней защиты в своем небогатом арсенале, я съеживаюсь и машинально прикрываю грудь ладонями. 

9

Когда утром я обнаруживаю себя в незнакомой постели, проходят долгие секунды, прежде чем реальность наваливается на меня своей неподъемной тяжестью. Низ живота слегка тянет, во рту сухо от выпитого вина, а душу царапает ощущение того, что я осталась одна против целого мира. Воспроизвожу в голове события вчерашнего вечера и чувствую, как по лицу и груди растекается жар. То, что произошло - постыдно и унизительно, и я не понимаю, как получилось так, что я с легкостью достигла оргазма. Почему растаяла, как свечной воск, в руках мужчины, который принудил меня к сексу, удерживая возле себя шантажом, ведь это веский повод его ненавидеть.

Нащупав на подушке телефон, вновь набираю номер, с которого мне звонил Артур, но результат по-прежнему остается неутешительным: абонент находится вне зоны доступа. Если знать, что с братом все в порядке, мне было бы проще смириться со своей несвободой. Так я бы, по крайней мере, понимала, что все не зря.

Поднявшись с кровати, иду в душ, где старательно смываю с себя следы минувшей ночи - вчера у меня совсем не было на это сил. Оглядываю в зеркале свое тело, перед тем как завернуться в полотенце, и замечаю на бедрах и ягодицах темные пятна - отпечатки пальцев Кейна, отчего живот стягивает горячий спазм. Да что, черт подери, со мной не так? Я должна презирать этого человека, а не испытывать волнение при мысли о нем.

Порывшись в тумбе под раковиной, я все же нахожу фен и, высушив голову, возвращаюсь в спальню. В сумке, собранной Прайдом, обнаруживаются черные льняные шорты и футболка, и я вдруг вспоминаю, что мое нижнее белье и толстовка так и остались валяться на полу кухни. И как мне спуститься вниз? Кто-то из персонала наверняка их нашел, и одному богу известно, что эти люди теперь обо мне думают. В нерешительности застыв посреди комнаты, гипнотизирую глазами дверь и начинаю пятиться назад, до тех пор, пока икры не упираются в изножье кровати. Сгребаю с покрывала телефон, чтобы вновь попробовать дозвониться до Артура, и вижу сообщение от Кристин:

«Как спалось в пятизвездочной клетке?»

Решаю не мучить себя перепиской и перезваниваю ей. Этого мне еще не запретили.

- Твои пальцы явно целы, если ты звонишь мне, а это уже хороший знак, - слышу шутливый голос подруги, который быстро меняется на серьезный. - Как ты, Эрика?

Рассеянно блуждаю взглядом по идеально ровной поверхности стены и тихо вздыхаю:

- В порядке. 

- Ты так не звучишь. Видела Кейна? Он сказал, чего хочет от тебя?

Я молчу, кусая щеку изнутри, потому что не знаю, стоит ли рассказывать подруге об условиях, на которых я попала в логово дьявола, но в конце концов решаюсь:

- Он хочет, чтобы я спала с ним. Вчера это случилось.

- Ни хрена себе, черт подери! - раздается высокий визг в трубке, от которого я невольно морщусь. - Ты переспала с Кейном?! Исполнила мою девичью мечту! Да что там мою... Кто в Нью-Олбани не хотел с ним трахнуться? Думаю, даже Анжела была не против, хотя она и равнодушна к членам. И как он?

О том, что пять лет назад Кейн стал моим первым, я не говорила ни одной живой душе, даже своим лучшим подругам. Не потому что я им не доверяла, а потому что не хотела подвергаться расспросам и вспоминать об унижении, последовавшем за самыми памятными моментами моей жизни. 

- Что тебя интересует? - бормочу, ощущая, как уши вновь начинают гореть. - Он взял меня против моей воли. Вряд ли здесь есть что обсуждать.

- Он сделал тебе больно? - осторожно уточняет Кристин. - Удерживал тебя силой?

- Нет. Он ведь угрожает моему брату... я просто делала, как он сказал, потому что…

- Ты кончила? - живо перебивает подруга, и в ее голосе звенит неподдельное любопытство.

- Какое отношение мой оргазм имеет к делу?

- Самое прямое. Кейн до сих пор тебе нравится. Не знаю, хорошо это или плохо, но в сложившейся ситуации твое небезразличие скорее плюс. Спать с тем, кто тебе отвратителен... нет ничего хуже.

- Он должен быть мне отвратителен. Я хочу его презирать.

- Ну а раз этого не произошло, значит, что-то говнюк сделал правильно, - со смехом заключает подруга, отчего губы сами растягиваются в не приличествующей случаю улыбке. Кристин со своим неутомимым оптимизмом и практичным подходом к жизни кого угодно может развеселить.

До того как я успеваю ей ответить, раздается деликатный, но настойчивый стук в дверь.

- Я перезвоню, - быстро говорю в трубку и, не дав Кристин возможности попрощаться, сбрасываю вызов. 

Дойдя до двери, обнаруживаю на пороге Прайда, как и вчера одетого в строгий костюм.

- Доброе утро, мисс Соулман. Рад, что вы уже проснулись. Я пришел сообщить, что завтрак готов.

- Я не голодна, - стискиваю дверную ручку при мысли о том, что я вновь сяду за тот самый стол. Ни за что больше не зайду на эту кухню.

- У меня есть распоряжение от мистера Кейна отвезти вас в клинику. 

- В какую клинику?

- Плановый осмотр, - не роняя застывшей вежливости с лица, сообщает мужчина. - Ничего сверхъестественного или опасного.

- А что, если я не поеду?

- Вы создадите для меня трудности.

Вздохнув, я в течение секунды изучаю перламутровую пуговицу на рубашке Прайда и согласно киваю. 

- Только возьму сумку.

Судя по представительному фасаду из белого камня и внушительной вывеске, Harrisons Medical Centre - клиника, которую я вряд ли смогла бы себе когда-нибудь позволить. Это подтверждают значки именитых автомобильных ателье, красующиеся на капотах припаркованных автомобилей, и царственный интерьер вестибюля.

- Мне назначено на десять, - стараясь не звучать смущенной, сообщаю миловидной блондинке на ресепшене. - Эрика Соулман.

Одарив меня благожелательной улыбкой, девушка начинает активно щелкать по лежащей перед ней клавиатуре, после чего выходит из-за стойки.

- Пройдемте, - взмахом руки указывает в пространство залитого светом коридора. - Доктор Шульман ждет вас.

10

Сжимая гудящий телефон в руке, встречаю вопросительный взгляд Прайда, который, очевидно, недоумевает, почему я не беру трубку. 

- Вы можете поговорить в машине, мисс Соулман, - правильно оценив мою нерешительность, произносит он. - Я подожду вас снаружи.

Киваю в знак признательности и торопливо ныряю в салон, одновременно принимая вызов.

- Артур! Ты... с тобой все в порядке?

Динамик оглашается родным голосом, при звуке которого облегчение мгновенно топит меня в своих водах и на глазах выступают слезы

- Привет, сестренка. Прости, что пропал... Нужно было решить несколько неотложных проблем. Как у тебя дела?

Как у меня дела? Нет такого слова, которое могло бы описать то, что произошло с моей жизнью буквально за сутки. 

- Артур... у тебя возникли разногласия с Кейном? Поэтому ты уехал?

Повисает тягостное молчание, которое прерывается утяжелившимся дыханием на том конце провода. Я сжимаю телефон сильнее, отчаянно желая, чтобы брат опроверг мои слова. Словно смотрю старый фильм на повторе, и хотя знаю, что хэппи-энда не случится, все равно продолжаю надеяться. Что это: неискоренимый оптимизм или человеческая глупость? Хотя какая, впрочем, разница? 

- Это он тебе сказал? - немного резко уточняет Артур. 

- Да, он.

- Не слушай всю ту чушь, что люди будут говорить тебе обо мне, хорошо, сестренка? Хорошо бы тебе ненадолго вернуться домой. Скоро все утрясется, и тогда я приеду за тобой...

Я чувствую, как ладони начинают холодеть, а под мышками неприятно колет. До меня не сразу доходит смысл услышанного, но одно я понимаю точно: дела обстоят еще хуже, чем я предполагала.

- О каких людях идет речь, Артур? - я пытаюсь не звучать истерично, но вопросы выстреливают из меня, подстегиваемые отчаянием и паникой. - Кому понадобится говорить о тебе плохо? Что происходит? 

- Эй, сестренка, успокойся. У меня всего лишь возникли небольшие сложности в бизнесе, которые мне необходимо решить. Я бы не хотел, чтобы на это время ты находилась одна в Нью-Йорке. Я понятия не имел, что так выйдет. Поэтому лучше вернись домой. Я пришлю тебе денег на первое время.

- Я не могу никуда уехать, - говорю тихо и отчего-то в этот момент чувствую укол вины. - Кейн перевез меня к себе... Сказал, что ты что-то забрал у него, и я останусь у него вроде залога. Сказал, что, если я буду сопротивляться, ты пострадаешь.

В трубке слышится какой-то треск, сопровождаемый грязной бранью.

- Ублюдок... - зло рычит брат. - Всегда таким был. Не гнушается ничем, чтобы отомстить мне. Никогда не думал, что Кейн падет так низко. 

- Артур... если ты что-то забрал у него... просто верни, и я уверена, что он меня отпустит.

- Он обижает тебя? - звучит быстрый вопрос, но я бы и под дулом пистолета не призналась брату, на каких постыдных условиях Кейн держит меня у себя.

- Нет, он не обижает меня.

Слышится облегченный вздох, и голос Артура звучит бодрее:

- Сестренка, не доверяй ему. Знаю, мы с Кейном долгое время были друзьями, но жизнь расставляет все по местам... Он нехороший человек… Ты знала, что еще в Индиане он избил своего отца до полусмерти? Не верь ни одному его слову обо мне. Он просто пытается настроить единственного близкого человека против меня. Мы работали вместе, и я лишь взял то, что принадлежит мне по праву. Это все, что ты должна знать.

- Но что мне делать? 

- Просто потерпи немного, сестренка. Я вернусь за тобой и заберу тебя домой.

Чувствуя, что разговор подходит к концу, я задаю вопрос, который не дает мне покоя с момента, как я встретила Кейна в его офисе: 

- Артур... где ты сейчас?

- Я же говорил, сестренка. Я в Лос-Анджелесе.

- Кейн сказал, что ты в Вайоминге.

Повисает мертвая тишина, словно на телефонной линии произошел сбой связи. 

- Артур, ты здесь?

- Ты сейчас одна? - голос брата звучит глухо. 

- Одна. Я нахожусь в салоне автомобиля, а водитель Кейна ждет меня снаружи.

- Не говори ему о нашем разговоре, сестренка. И не доверяй ему. Никому не доверяй. Мне нужно идти. Я позвоню тебе в следующую среду в семь вечера. Постарайся в это время остаться одна.

- Артур! Пожалуйста, будь осторожен, - не знаю, услышал ли брат мою мольбу, потому что в трубке раздаются короткие гудки. 

Несколько минут я сижу молча, совершенно забыв о Прайде, ожидающем снаружи. Наивно было полагать, что разговор с братом меня успокоит - он, напротив, вызвал во мне новую волну паники и шквал вопросов. Какие дела у Артура были с Кейном? Почему он настойчиво говорил не доверять никому, зная, что у меня нет знакомых в Нью-Йорке? Почему солгал мне о своем местонахождении? Неужели он думает, что я когда-нибудь выдала бы его Кейну, попроси он об обратном? Для чего он рассказал мне об отце Кейна именно сейчас?

В глубине души проклевывается росток ядовитой мысли, что Артур не сказал, что примчится меня спасать. Кажется, после того, как я озвучила то, что Кейн меня не обижает, он испытал облегчение. Но, по крайней мере, я знаю, что с ним все в порядке.

- Мисс Соулман, - слышу легкое покашливание Прайда в приоткрывшийся зазор пассажирской двери. - Мы можем ехать?

- Да, да... - бормочу, спохватившись. - Простите, Прайд, я немного задумалась.

Беззвучно прикрыв дверь, мужчина обходит автомобиль и усаживается на водительское сиденье, и я ловлю в зеркале заднего вида его пристальный взгляд. Боясь, что он заметит в моем лице замешательство и сможет догадаться о звонке брата, быстро отвожу глаза и поворачиваюсь к окну. Несмотря на то, что родители рано ушли из жизни, я никогда не чувствовала себя одинокой и брошенной, но сейчас впервые чувствую себя именно так. Словно осталась совсем одна.

Когда Прайд подводит меня к огромному стеклянному входу, украшенному черными буквами «Dolce&Gabbana», я машинально застываю на месте и начинаю пятиться назад. Со времен просмотра «Красотки» я убеждена, что в каждую продавщицу в модном бутике вживлен сканер, способный моментально определить платежеспособность посетителя по одному взгляду на одежду.

11

Стук каблуков по мраморным ступеням лестницы отдается в душе гудящим унижением. Не убирая ладони с гладкой поверхности перил, я останавливаюсь на самой последней ступеньке и не решаюсь идти дальше. Она единственное, что отделяет меня от того, чтобы упасть в объятия Сатаны, который в данный момент цепко изучает меня глазами. Даже загорая в бикини на заднем дворе родительского дома, я не чувствовала себя настолько раздетой: как и предполагалось, тонкие полоски ткани едва прикрывают грудь, а любое неловкое движение плечами способно оголить соски. Даже удивительно, что мировому дизайнеру пришло в голову создать подобное платье: какой смелостью и безбашенностью должны обладать его почитатели, чтобы надеть его добровольно. 

Я молю бога, чтобы слой тонального крема и щедрые мазки хайлайтера замаскировали мое смущение, и с вызовом вскидываю голову, встречаясь глазами с Кейном.

- Доволен? 

Выражение красивого лица остается неизменно беспристрастным.

- Вполне, - кивнув головой замершему в дверях Прайду, он в несколько шагов подходит ко мне и кладет руку на поясницу. От соприкосновения с горячей кожей плечи и руки покрываются мурашками, и я досадливо морщусь оттого, что Кейн может это заметить.

- Это способ наказания такой? Выбрать скудный кусок тряпки, чтобы превратить меня в шлюху? - цежу, когда он подталкивает меня к входной двери, которую придерживает Прайд.

- Ты всерьез думаешь, что я полдня ломал голову, выдумывая для тебя изощренный способ наказания? - холодно осведомляется Кейн, сильнее вдавливая пальцы мне в поясницу.

- А... разве нет?

- У тебя была возможность выбрать платье самой, но ты в очередной раз продемонстрировала упрямство, поэтому выбором твоего наряда пришлось заниматься другому человеку. Разумеется, не мне. 

На мгновение я замолкаю, обрабатывая то, что услышала. Если не Кейн выбирал для меня это платье, то кто? Его секретарша? 

- Я выгляжу шлюхой, - бормочу, торопливо переставляя ступни, перетянутые атласными тесемками. Я жутко злюсь на себя, что его рука на моей пояснице не вызывает во мне раздражения - наоборот, словно вливает в позвоночник энергию и тепло, заставляя тело расслабляться. 

- Ты моя спутница. Никто не будет думать о тебе как о шлюхе.

Я беспокойно оглядываюсь по сторонам, когда мы минуем припаркованную БМВ и подходим с незнакомому длинному автомобилю, в гладких бамперах которого отражаются блики уличных фонарей.

- Прайд не поедет с нами?

Из салона выходит незнакомый мужчина в темно-сером костюме, обходит капот и открывает для нас дверь. Я прижимаю крохотный клатч к груди, чтобы как-то прикрыть свою вызывающую наготу, я протискиваюсь в салон к краю дивана. Кейн садится следом и, расстегнув пуговицу смокинга, расслабленно вытягивает ноги, обутые в элегантные остроносые ботинки. Почему-то именно в этот момент меня некстати посещает мысль, что для простого парня из Индианы он многого добился.

- Куда мы едем? - спрашиваю после того, как автомобиль минует открывшиеся ворота.

От того, как его взгляд блуждает по моим губам к груди, корни волос начинают пылать, и я невольно сильнее свожу колени. 

- В клуб. Закрытая вечеринка для своих.

Если раньше мои представления о клубе непременно включали в себя шумную толпу у входа и грохочущую музыку, то место, в которое мы приехали, развенчивает это убеждение. Из большого здания со светящейся неоновой вывеской «The Improv» не доносится ни единого постороннего звука, а возле внушительной черной двери, инкрустированной золотыми вставками, нет ни одного посетителя, кроме крупного мужчины в костюме, по виду напоминающего Морфеуса из «Матрицы».

- Мистер Колдфилд, - мужчина почтительно склоняет голову и, одарив меня пристальным взглядом, открывает для нас дверь.

Если бы не давление ладони Кейна на моей пояснице, я бы, скорее всего, так и осталась стоять на месте. Меня снова захлестывает осознание того, что я не принадлежу этому обществу и лишена единственной защиты - одежды. 

- Прекрати дергаться, - негромко говорит Кейн, ведя меня по обитому сиреневым бархатом проходу. Съежившись в приступе нервозности, я сильнее прижимаюсь к его плечу. 

Очередная дверь распахивается, окуная меня уже в более знакомую атмосферу клубного вертепа с налетом извращенной роскоши: над потолком на цепях подвешены золоченые клетки, в которых извиваются поблескивающие тела танцовщиц, на футуристичной сцене по периметру полыхают языки пламени, а на возвышающемся помосте играет диджей в натянутой на лицо маске с изображением черепа. Не дав мне долго задержаться взглядом на танцующих, Кейн сжимает мою талию и ведет меня к причудливой металлической лестнице, уходящей вверх по спирали, миновав которую мы оказываемся в просторной зале с разбросанными в хаотичном беспорядке диванами и столами. За каждым сидят женщины в роскошных вечерних туалетах и мужчины, одетые в смокинги. Благодарю сдержанный полумрак за то, что в нем, по крайней мере, никто не увидит смущения в моих глазах - как и предполагалось, я оказываюсь самой раздетой среди присутствующих.

- Кейн, рад видеть, - перед нами возникает улыбающееся лицо коротко стриженого мужчины с проседью на висках, также одетого в смокинг. - Алекс уже спрашивал о тебе. 

- Обязательно найду его, - не сподобившись на ответную любезность в виде улыбки, Кейн представляет нас: - Эрика Соулман. Джереми Андерсон, владелец этого заведения.

Несмотря на внешнюю приветливость, от меня не укрывается та цепкость, с которой мужчина осматривает мое лицо, к счастью, воздержавшись от изучения того, что находится ниже.

- Здравствуйте, мистер Андерсон, — в любой другой момент я бы протянула руку для пожатия, но не хочу привлекать лишнего внимания к своей груди. 

- Приятно познакомиться, мисс Соулман, - Джереми слегка склоняет голову в подобии того же жеста, каким Кейна встречал мужчина на входе. - Что вы предпочитаете пить? Я попрошу официанта принести для вас все, что пожелаете.

12

Как я ни стараюсь упираться каблуками в пол, твердая ладонь неумолимо утягивает меня в тускло освещенный коридор. Лицо задевает тяжелая бархатная ширма, которую Кейн небрежно отпихивает рукой, и, не дав оглядеться, заталкивает меня в первую приоткрытую дверь.

В полумраке комнаты витает легкий аромат эфирных масел, и взгляд успевает выхватить мерцающие золотом стены с большим плазменным экраном и темную кожаную софу на изогнутых металлических ножках. Сердце колотится так сильно, что заглушает даже ленивые звуки музыки в стиле лаунж, льющиеся откуда-то сверху.

Слышится щелчок закрывающегося замка, отзывающийся в теле волнительным тремором, который достигает своего пика в тот момент, когда я встречаюсь с Кейном глазами. Потому что он выглядит злым. Я видела его насмешливым, равнодушным, холодным, сосредоточенным, но злым ни разу.

- Я повторю свой вопрос, - тихо произносит он, расстегивая пуговицу на смокинге. - Какого черта ты там устроила?

Разумеется, я не собираюсь посвящать его в причины своего вызывающего экспромта, поэтому задираю подбородок в попытке подбодрить себя и ехидно шиплю:

- Всего лишь вела себя под стать своему платью. Ты ведь этого добивался? Хотел выставить меня шлюхой.

- Кажется, я говорил, что никто не подумает о тебе как о шлюхе, независимо от того, что на тебе надето. Тебя должны были заметить - это твоя единственная задача на сегодняшний вечер, но ты оказалась настолько глупа, что затеяла идиотскую игру с людьми, которые тебе не по зубам.

Все гневные слова, готовые слететь с языка, теряются в волнах замешательства. О чем он говорит? Почему меня должны были заметить? Для этого он нарядил меня так? Чтобы привлечь чье-то внимание?

- Я представил тебя как свою спутницу, - жестко продолжает Кейн, - не для того, чтобы ты устраивала дешевые спектакли в попытке вызвать во мне несуществующую ревность. Уясни одно: ты не в университете на вечеринке пьяных неудачников, где за твою задницу затеют драку и все закончится приездом полиции и разбитыми носами, а я не твой влюбленный поклонник. На кону совсем другие ставки.

В его тоне столько льда и раздражения, что мне становится больно. Больно оттого, что ему, кажется, действительно все равно, что я флиртовала с Крофтом, и единственное, что его заботит - так это то, что о нем подумают окружающие. 

- Так отпусти меня! - выкрикиваю я, вонзая каблук в пол так сильно, что чудом его не ломаю. - Тебе плевать на меня, а кругом полно женщин, готовых оказать тебе интимные услуги. Возможно, они с радостью будут привлекать внимание окружающих, расхаживая в этом подобии платья, и, возможно, будут получать удовольствие от того, что каждый похотливый мудак разглядывает их декольте! Найди себе такую дуру, а меня отпусти домой!

Челюсть Кейна сжимается так сильно, что мое воображение доигрывает скрежет зубов и темное жерло преисподней в его расширившихся зрачках.

- Возможно, так я и сделаю, - цедит с немой угрозой в голосе и неспешно начинает надвигаться на меня, на ходу снимая пиджак.

С каждым сокращающимся футом смог опасности, исходящий от него, усиливается, и я, крепко сжав клатч в руке, начинаю пятиться назад. Мы как танцоры в зацикленной версии танго: Кейн шагает вперед, а я, повинуясь ему, отступаю.

Я почти соприкасаюсь со стеной, когда тяжелая ладонь обхватывает мою ягодицу и сжимает так сильно, что я вскрикиваю. Изо всех сил упираюсь в руку, задирающую подол моего платья, но с тем же успехом я бы могла укрываться от цунами с помощью пляжного зонта. Чувствую, как настойчивые пальцы грубо отодвигают узкую полоску кружева, слышу звук открывающейся молнии; ощущаю, как спина соприкасается с прохладной поверхностью стены и две руки с легкостью поднимают меня вверх. Ударяюсь затылком о стену и громко вскрикиваю, когда член Кейна без подготовки продирается внутрь меня, болезненно расширяя стенки лона. Давление на моих бедрах усиливается, и его ладони начинают подбрасывать меня вверх, словно резиновую куклу, отчего комната оглашается звуками шлепков сталкивающейся плоти и моих несдержанных стонов.

- Держись за мои плечи, если не хочешь содрать спину, - твердо командует Кейн, и я обхватываю его шею, прикрытую белым воротом рубашки. 

От суровых толчков бретельки моего провокационного наряда спадают с плеч, обнажая соски, и теперь они мучительно трутся о ткань его рубашки, подогревая разгорающееся пламя внизу живота. 

- Тебе нравится, - хриплый голос Кейна проникает в уши, заставляя закрыть глаза, словно это поможет мне избежать правды. - Нравится, когда я трахаю тебя так. 

- Мне не нравится, - сиплю, прикусывая зубами ткань его рубашки. - Ты мне отвратителен.

Вместо ответа Кейн поднимает меня высоко вверх, полностью выходя из меня, и опускает вниз до упора, выдирая из легких новую порцию криков. 

- Лгунья, - его зубы смыкаются на моем соске, оттягивая его. Живот обдает новой вспышкой огня из боли и наслаждения, и я сильнее вдавливаю пальцы во влажную шею, безуспешно пытаясь побороть реакцию тела на суровые движения члена и грубую стимуляцию груди. 

Узел внизу живота знакомо натягивается, и когда я с тихим всхлипыванием жмурюсь, готовясь принять неизбежное, Кейн отрывает меня от стены и несет к кушетке. Подтянув к краю, закидывает мои ступни себе на плечи и, не сводя глаз с моего лица, резко и глубоко врезается в меня. Пальцы на ногах скручиваются, когда он повторяет это движение, быстро наращивая темп, и спускается взглядом к моей груди, подрагивающей в такт его толчкам.

- Отведи руки назад, - тихо приказывает Кейн, и едва я обхватываю ладонями деревянный подлокотник, его пальцы находят мой сосок и с силой его скручивают, ставя финальную точку на карте моего наслаждения. Изогнув спину, я утыкаюсь щекой в кожаную обивку дивана, выдыхая в нее свои стоны, и в тот же момент Кейн выходит из меня. Горячее прикосновение члена упирается между припухших складок, через секунду покрывая их извержением спермы. Не отводя от меня глаз, Кейн вдавливает головку в клитор и начинает водить по нему вверх и вниз, распределяя семя. Я захлебываюсь собственным дыханием и всхлипываниями, принимая затянувшиеся волны экстаза, и когда тело превращается в безвольную массу, его член снова врывается в меня, начиная вбиваться со скоростью отбойного молотка. Когда я уже думаю, что потеряю сознание, слышу глухой хрип, и внутренности обжигает новая порция влаги. Кейн выпускает в меня свое удовольствие короткими толчками, до боли сжимая мои щиколотки.

13

Остаток вечера проходит в манере классического светского раута: к Кейну то и дело подходят представительные мужчины с обязательным атрибутом в лице изысканно одетых партнерш и заводят разговор о бизнесе. И хотя никто из них не упоминает о возникших у Кейна проблемах, слова Крофта плотно осели у меня в голове, и я думаю о том, что, возможно, Артур послужил им причиной.

Что могли не поделить два человека, вращающиеся на разных полюсах успеха? Несмотря на то, что за несколько лет, проведенных в Нью-Йорке, брат открыл свое дело, его достижения не годятся в подметки тем вершинам, которых добился Кейн ровно за то же время. Наверное, причина в том, что не каждому суждено быть лидером, а Кейн именно тот, кто принадлежит к этому выдающемуся меньшинству. Его мощную энергетику просто невозможно игнорировать: в переполненном зале он будет тем, чье присутствие замечают первым, и ему не нужно повышать голос, чтобы заставить себя слушать - достаточно просто начать говорить, чтобы завладеть вниманием окружающих. Это чувствуется и в его общении с собеседниками на вечеринке: многие мужчины, заговаривающие с Кейном, намного старше, но это ничуть не умаляет уважения и порой ноток заискивания в их голосах. 

После того как мы покинули комнату, ладонь Кейна ни на секунду не отпускает мою поясницу, и это действует на меня удивительно успокаивающе, что я почти забываю о своем неподобающем наряде: никто из собеседников не позволяет скабрезного взгляда в мою сторону, и все их внимание при знакомстве сосредоточено на моем лице. Чего, к сожалению, нельзя сказать об их спутницах, но этого мне вряд ли удалось бы избежать, будь я одета даже в монашескую робу - с женской ревностью и любопытством я знакома еще со времен университета.

- В подробности тебя посвятит Седрик, Рой, - произносит Кейн, пожимая руку очередному собеседнику. - Мы оставим тебя: нам с Эрикой нужно ехать домой.

Мое глупое сердце, подпитываемое теплом его руки на позвоночнике, наивно екает от последней фразы. Нам. Словно мы с Кейном и впрямь обычная пара, которая после приема поедет домой, чтобы разделить общую постель. 

Взываю к чувству собственного достоинства, напоминая, что этот человек шантажом перевез меня к себе, принуждает заниматься с ним сексом и даже привел меня полураздетой на публичный прием, но как ни стараюсь, не могу наскрести ненависти к нему. Гораздо проще было подпитывать ее, находясь вдали все эти годы. А рядом с ним я становлюсь слабой. Кейн подавляет меня, подчиняет, заставляет верить, что он и правда имеет на меня какие-то права. Что это? Неизлечимая болезнь? Отсутствие гордости? Неосознанный инстинкт самосохранения, не позволяющий мне презирать мужчину, с которым я занимаюсь сексом, чтобы не перевести происходящее в плоскость изнасилования? Пока у меня нет на это точного ответа.

По-прежнему придерживая меня за талию, Кейн выводит нас из здания клуба к дороге, где нас ожидает машина с водителем. Прохладный ночной воздух обдувает лицо и грудь, отчего кожа покрывается мурашками, и я быстро провожу ладонями по предплечьям, чтобы их стереть. Кейн бросает на меня короткий взгляд, после чего снимает с себя пиджак и набрасывает его мне на плечи. Теплая ткань, пахнущая дорогим парфюмом и им самим, мгновенно согревает, а от неожиданной заботы перехватывает дыхание. 

- Спасибо, - говорю тихо и покрепче задергиваю полы пиджака на своих плечах, не зная, как еще показать, что я ценю его жест.

Кейн ничего не отвечает и, вернув руку на талию, продолжает уверенно вести нас в сторону ожидающего автомобиля. 

- Кто такой Крофт? - улучаю момент, когда Кейн откладывает мобильный и переключает взгляд за окно. - Мне показалось, вы не слишком ладите. 

- Последний, с кем тебе стоило пытаться заигрывать, - тихо произносит он, не делая попытки обернуться.

Я смотрю на его жесткий профиль с правильными чертами лица и плотно сжатыми губами и понимаю, что не чувствую страха по отношению к нему, позволяя себе поверить, что мужчина, который вежливо представлял меня своим знакомым и который позаботился о том, чтобы я не замерзла, не может быть настолько плохим. 

- Ты ведь не был серьезен, когда угрожал моему брату. Я имею в виду, вы были друзьями, и ты...

- Кажется, ты переоцениваешь значение пиджака на своих плечах, - негромко обрывает Кейн и на короткую секунду встречается со мной глазами в подкрепление своих слов. В них нет ни тепла, ни заботы: лишь знакомый штиль, от которого под кожу вновь забирается холод, несмотря на комфортную температуру в салоне и то, что его пиджак все еще на мне.

В молчании мы доходим до дома, и он, не сказав ни слова, скрывается в своей комнате, которая, как оказалось, располагается напротив моей. Я провожаю его взглядом, после чего снимаю с плеч пиджак и кладу ему под дверь. Пусть знает, что я не переоценила.

На следующий день я просыпаюсь около десяти, что совершенно мне не свойственно: обычно я встаю в семь без будильника. Порывшись в сумке, которую так и не распаковала, чтобы напомнить себе, что я не должна мириться со своим нынешним положением, влезаю в леггинсы и толстовку и, почистив зубы, выхожу в коридор. С опаской смотрю на то место, где оставила пиджак Кейна, но его там нет. 

Едва завидев меня, спускающуюся с лестницы, сидящий на диване Прайд откладывает газету и встает.

- Доброе утро, мисс Соулман. Завтрак ждет вас на кухне. 

Несмотря на то, что тон мужчины вежлив, я улавливаю едва ощутимые волны настороженности, словно он готовит себя к тому, что придется меня уговаривать. Догадываюсь, Кейн дал Прайду четкие инструкции по поводу того, где я должна есть, и он намерен их выполнить.

- Спасибо, - посылаю ему короткую улыбку и замечаю, как черты лица разглаживаются. - Не составите мне компанию? Не люблю есть одна.

Я и правда ненавижу есть в одиночестве из-за того, что мне приходилось часто делать это после того, как Артур уехал из дома. Это напоминало мне о храпящем на диване отце, источающем пары алкоголя, и о том, как быстро не стало нашей некогда дружной семьи.

14

- Так какие у вас отношения? - Кристин деловито перебирает вешалки в бельевом отделе, в который затащила меня с молчаливого согласия Прайда. Выудив самый провокационный белый комплект, состоящий из полупрозрачного бюстгальтера и пояса для чулок,  впихивает его мне в руки. - Держи это. Кейн слюной захлебнется.

- У нас нет отношений, - озвучиваю неприглядную правду, надеясь, что, сказанная вслух, она сможет лишить меня пробивающихся ростков розовых иллюзий на этот счет. - Уверена, когда вопрос с Артуром решится, он вышвырнет меня из своего дома и больше не вспомнит. 

- Не верю. С чего бы тогда он стал покупать для тебя одежду и таскать на эту пафосную вечеринку?

- Ему нужна была партнерша, которая бы привлекала внимание, - вспоминаю слова Кейна, - а одежда... Думаю, ему не по душе запах Индианы в его дорогих комнатах, и он стремится от него избавиться.

- Эй, я что, тоже пахну Индианой? - обиженно бурчит Кристин, замерев с очередным кружевным комплектом в руках. - Что это вообще значит?

- Я всего лишь имею в виду, что то, что он оплачивает мою одежду, не означает, что он делает это для меня. Он делает это для личного комфорта.

- Похоже на того Кейна, которого я помню. Словно он солнце, а весь мир вращается вокруг него.

Это сравнение и правда как нельзя лучше ему подходит: планеты могут переживать голод, атаки астероидов и инопланетных существ, а Кейн Колдфилд так и останется неприступным самодостаточным светилом, которого не трогают мирские катаклизмы.

- Я не возьму его, - возвращаю развратное кружево в стиле Мулен Руж на вешалку, - не стану соблазнять дьявола за его же деньги.

- Конечно, ты возьмешь его, и еще спасибо мне скажешь. Кейн не обеднеет от лишней тысячи баксов.

- Тысяча долларов?! - взвизгиваю, с суеверным ужасом косясь на скудный кусок ткани. - Я точно его не возьму.

Однако в последний момент на кассе Кристин все же удается просунуть это соблазнительное непотребство в небольшую горку моих покупок, состоящих из пары скромных, по меркам здешнего бутика, бюстгальтеров, трусиков и шелкового домашнего комплекта.

- Ну а как ты сама? - подруга пытливо заглядывает мне в лицо, пока мы семеним за Прайдом, несущим ворох бумажных пакетов к припаркованному автомобилю. - Что чувствуешь к нему?

Я делаю большие глаза, указывая на нашего спутника, но, очевидно, непосредственная Кристин списала Прайда в разряд бездушной мебели, неспособной осмысливать и анализировать услышанное, потому что она беззаботно взмахивает рукой и повторяет свой вопрос:

- Ну так что? Ты уже призналась себе, что все еще сохнешь по нему?

- Я не сохну по нему, - шиплю, дергая ее за руку. - Я нахожусь в его доме не по своей воле, ты это знаешь.

- Так, возможно, стоит воспользоваться моментом, который представила тебе судьба и твой шалопай брат? Половина женщин Нью-Йорка удавилась бы за шанс трахать Кейна Колдфилда и жить в его доме.

- Не называй Артура шалопаем...

- А как мне его назвать? Я знаю, ты любишь брата, и он твой единственный родственник, но где он сейчас, черт побери? Почему не катается с Кейном по полу и не разбивает его физиономию за то, что посмел принудить его сестру жить с ним?

На этот вопрос у меня нет ответа, но я очень надеюсь, что появится, когда Артур свяжется со мной в следующий раз. Тому, что этого до сих пор не произошло, должно быть разумное объяснение.

- Прайд, а можно Кристин поедет с нами? - спрашиваю, когда мы с ней располагаемся на заднем сиденье БМВ. - Мы только выпьем кофе и немного поболтаем.

- Боюсь, это невозможно, - спокойно отвечает тот, встречая мой просительный взгляд в зеркале заднего вида. 

Сделав выводы, что сегодня Кейн, скорее всего, вернется домой, я понимающе киваю, после чего мы отвозим подругу в нашу скромную квартиру и возвращаемся в молчаливый храм холодной английской роскоши.

Вопреки моим предположениям, Кейн не приезжает в этот же день, и на следующий тоже. Я сутки слоняюсь по дому без дела и даже пробую звонить Артуру, но его телефон знакомо безмолвствует. Мои мысли постоянно возвращаются к Кейну: чем он занят сейчас, и связана ли как-то его поездка с теми проблемами, о которых говорил Крофт, и что означают эти самые проблемы на языке его нынешнего мира. Думаю о нем слишком много, совсем не так, как должна думать невольница, и чтобы отогнать накатывающие воспоминания о нашей близости, нахожу в интернете любимых «Унесенных ветром» и, завалившись на кровать, начинаю читать, воодушевляясь силой и неординарностью героини Скарлетт.

Ночью я просыпаюсь от того, что старая футболка брата, которую я привыкла использовать для сна, насквозь промокла, поэтому я сбрасываю ее на пол и вновь зарываюсь лицом в подушку. Мне снится наша семья: улыбающаяся мама, накрывающая стол на заднем дворе, отец, который возится с грилем, Артур и Кейн, смеющиеся какой-то шутке брата. В этом сне я чувствую себя спокойной и счастливой.

Я открываю глаза от стойкого ощущения, что на меня кто-то смотрит. Словно чья-то энергия вторгается в мою, продираясь сквозь оковы сна. Несколько раз моргаю и едва не подскакиваю на кровати, увидев темный силуэт, освещаемый лишь тонким лучом лунного света, пробивающегося в неплотно задернутую штору.

- Кейн? - шепчу, машинально подтягивая сползшее одеяло к груди. Он явно вернулся домой недавно: глаза постепенно привыкают к темноте, и я могу различить черный костюм, в который он облачен, и сияющую белизной сердцевину рубашки. 

Не удостоив меня ответом, Кейн наклоняется и, подцепив рукой одеяло, отбрасывает его в сторону, обнажая мою сонную наготу. Я предпринимаю машинальную попытку прикрыться, прижимая ладони к груди и сводя ноги, и мгновенно слышу тихий, но твердый приказ:

- Встань.

Последние следы сна улетучиваются, когда я вижу, как его ладони ложатся на пояс брюк, и раздается звон открывающейся пряжки ремня. Игнорируя усиливающийся стук сердца и дрожь в руках, осторожно поднимаюсь на колени и придвигаюсь к краю кровати. Взгляд Кейна покрывает мои грудь и плечи горячими волнами, отчего соски мгновенно твердеют, а кожа начинает нагреваться.

15

В отличие от предыдущих дней, проведенных в доме Кейна, сегодня я просыпаюсь около семи, бодрая и полная энергии. Сходив в душ, облачаюсь в новый домашний комплект, состоящий из кремовых штанов и шелковой майки с кружевной оторочкой, и спускаюсь в гостиную. Прайда на привычном месте нет: очевидно, он счел меня совой и потому приступит к обязанностям личной тени чуть позже. Собираюсь пойти на кухню, чтобы сделать себе кофе, когда слышу посторонний шум позади себя и, развернувшись, упираюсь взглядом в Кейна, одетого в спортивные шорты. Он явно тренировался, судя по стекающим дорожкам пота и тому, как вздулись вены на его предплечьях и бицепсах. 

Последний раз я видела его без рубашки пять лет назад, и сейчас не могу перестать разглядывать, оценивая произошедшие изменения: крепкие мышцы груди, поблескивающую влагой волну пресса и выраженные косые мышцы, спускающиеся за промокший пояс шорт. Определенно, дьявол.

Кейн быстро пробегается взглядом по моей фигуре, отчего я привычно краснею, и указывает глазами на кухню:

- Иди завтракать, я сейчас подойду.

Небрежным жестом стерев капли пота перекинутым через плечо полотенцем, обходит меня, обдавая запахом разгоряченной кожи и легким ароматом одеколона, от которых сердце начинает учащенно колотиться. Усилием воли заставляю себя не оборачиваться, чтобы не разглядывать его спину, и, дождавшись, пока звуки шагов стихнут, семеню на кухню. 

Повозившись с кофемашиной, я, наконец, делаю чашку американо, после чего быстро наполняю вторую и ставлю ее на стол, туда, где предположительно будет сидеть Кейн. 

Подняв металлическую крышку, обнаруживаю под ней двойной объем уже привычного завтрака и выкладываю на тарелку одно яйцо пашот и нарезанное авокадо, но без Кейна к трапезе решаю не приступать и вместо этого делаю глоток бодрящей горечи.

Кейн появляется на кухне через двадцать минут, облаченный в голубую рубашку и брюки, быстро пробегается глазами по стоящей на столе чашке с кофе и, ничего не сказав, идет к кофемашине и наливает себе новую порцию.

Я наблюдаю, как он садится с чашкой напротив, и испытываю горький укол обиды от того, что он так демонстративно отверг мое проявление заботы. Отчего каждый раз, когда я пытаюсь поверить, что ему не чужды здоровые человеческие эмоции, Кейну необходимо с треском спустить меня на землю? Я наивно полагала, что то, что он пришел ко мне в комнату этой ночью сразу по возвращении, что-то значило. 

- Ты не имел ничего против сделанного мной кофе пять лет назад, - не удерживаюсь от пропитанной обидой ремарки. - Сейчас он не слишком для тебя хорош?

Не переставая отпиливать тост ножом, Кейн одаривает меня беглым, ничего не выражающим взглядом и негромко произносит: 

- Он остыл. Я люблю горячий.

Мне моментально становится стыдно за свою вспышку обиды, и я прячу глаза за белизной фарфора. Может, и правда нужно перестать искать в его действиях и словах скрытый подтекст? Перестать додумывать то, чего нет?

- Кто все это готовил? - предпринимаю попытку завязать беседу, чтобы воссоздать атмосферу непринужденного завтрака. - Я имею в виду, я ни разу не замечала, чтобы на кухне находился кто-то из персонала.

- Это потому что я не люблю посторонних людей вокруг себя.

Я замираю с вилкой в руке, не донеся ее до рта. Не любит посторонних людей? Это и правда многое объясняет в нем. Например, почему, сколько мы знакомы, Кейн смотрит на окружающих, словно они его раздражают. Очевидно, потому что они его действительно раздражают. В нашем общем прошлом на моей памяти был лишь один человек, на которого он смотрел с теплотой, Артур, и вот теперь и он в черном списке. Но при всей нелюбви к посторонним он привел меня в свой дом... Чем это объяснить? Возможные варианты начинают вспыхивать у меня в голове, и от того бриза надежды, которую они несут, я невольно улыбаюсь.

- Я собираюсь сделать себе еще кофе, - поднимаюсь со стула, беря в руку чашку. - Тебе повторить?

Оторвавшись от экрана телефона, Кейн вновь цепко обводит мое лицо глазами и кивает.

Я по очереди наполняю чашки новыми порциями ароматного напитка и, не донеся до стола, невольно замираю за его плечом, ослепленная внезапным приступом ностальгии. Перед глазами вдруг живо встает наша тесная кухня в Нью-Олбани, залитая солнечным светом, сидящий за столом брат и молодой Кейн, и я, несущая кофе в подрагивающих руках, предвкушая, как ненароком задену его плечо и поймаю на себе взгляд.

Тепло безоблачных воспоминаний накрывает меня с головой, и я, наклонившись через его плечо, осторожно ставлю обе чашки на стол и, подчиняясь порыву, мягко провожу ладонью по его волосам. Густые и немного влажные. 

Кейн не подает ни малейшего признака того, что ему приятно или неприятно мое прикосновение, оставаясь сидеть прямо и продолжая щелкать пальцем по экрану телефона, поэтому я повторяю это движение, испытывая трепетный восторг от того, что так просто закрываю гештальт пятилетней давности: дарю Кейну свою ласку, а он ее принимает. 

Но моей радости не суждено продлиться долго, потому что через пару секунд Кейн перехватывает мою руку и, отведя ее в сторону, встает. На короткое мгновение его взгляд останавливается на моих губах и спускается вниз, к груди, рождая горячую сухость в горле, после чего быстро падает на экран телефона, зажатый в руке, и вновь становится беспристрастным.

- Сегодня в пять вечера мы выезжаем в Джерси. Будь готова к этому времени.

- В Джерси? - новость приводит меня в волнение. - Но...

- Платье и обувь тебе привезут. Собери необходимые вещи. Мы проведем там пару дней.

Упоминание платья, которое вновь выберут за меня, вызывает во мне всплеск неприятия, и мне стоит огромных трудов сдержать громкое возмущение.

- Я не хочу, чтобы наряд выбирали за меня, - вкладываю в голос все свои убедительность и настойчивость. - Я способна сама его выбрать.

- У тебя была такая возможность, но ты ей не воспользовалась. 

16

- В Джерси? - переспрашивает Кристин, и я слышу звук ее бегающих пальцев по клавиатуре. - Сейчас проверю, что такого значимого происходит в эти дни. Хмм... Открытие художественной выставки... Чушь... Банковский форум... возможно, но что там забыл Кейн... Может быть, он ведет тебя на открытие нового французского ресторана? Было бы здорово! Там наверняка будет пресса, и твое фото появится в интернете...

При мысли о том, что мои снимки в очередном дизайнерском непотребстве выставлены на всеобщее обозрение, меня передергивает. Время близится к обеденному, а я до сих пор не знаю, насколько обнаженным будет мой сегодняшний образ.

- Есть еще упоминание о праздновании дня рождения дочери нефтяного магната Тайрона Дауни. С каких пор дни рождения богатеньких отпрысков вообще указываются в разделе светской хроники? - возмущенно верещит подруга в динамик. - А, ну так она еще и фотомодель. Полный комплект от рождения. Сучка.

- Я просто приеду туда и узнаю, Крис. К чему гадать - изменить я все равно ничего не смогу. 

- Предупрежден – значит вооружен, - глубокомысленно заключает подруга. - Артур больше не звонил? 

- Должен набрать мне в пятницу. Кейн сказал, что мы проведем в Джерси два дня, и теперь я понятия не имею, как смогу поговорить с ним.

- Ох, просто уйдешь в туалет, - фыркает подруга, явно не воспринимая мое заключение чересчур серьезно. - Или ты теперь и писаешь под присмотром?

Я не успеваю ответить, потому что в этот момент раздается стук в дверь и появившийся на пороге Прайд ставит два больших бумажных пакета на пол.

- Я перезвоню, Крис, - выпаливаю в трубку и, не дождавшись ответа, сбрасываю вызов и спрыгиваю на пол. Подхватив пакеты, ставлю их на кровать и, проигнорировав темно-синюю обувную коробку и бархатный мешочек с сумкой, дрожащими пальцами выуживаю белую ткань и не сдерживаю счастливый вздох от увиденного. Платье узкое и длинное, с высоким разрезом по середины бедра, который компенсируется круглым воротом под горло и плотной тканью. Этот туалет, в отличие от предыдущего, элегантен и совершенно точно не преследует цели обнажить его обладательницу. Прижимаю платье к груди и со счастливой улыбкой валюсь на кровать. Не такой уж ты и плохой, мистер Кейн Колдфилд.

Как и в прошлый раз, Кейн встречает меня в гостиной: оценивающе окидывает взглядом мой образ - собранные в гладкий хвост волосы и бронзовый макияж, сделанный мной самостоятельно, и, слегка кивнув в знак скупого одобрения, привычным движением кладет руку мне на поясницу.

- Спасибо за платье, - говорю, когда мы подходим к ожидающему автомобилю, потому что не могу оставить без внимания этот жест. Наряд подошел идеально, словно шился специально для меня, и в нем я чувствую себя по-настоящему уверенной и красивой. Достаточно уверенной и красивой, чтобы думать, что вместе мы выглядим достойной парой.

- Руперт, достань коробку, - распоряжается Кейн, когда водитель, тот же, что был за рулем в прошлый раз, закрыв за нами двери, возвращается в салон. Мужчина передает ему плоскую кожаную коробку, и Кейн кладет мне ее на колени.

- Надень.

Я отщелкиваю тугую крышку и обнаруживаю внутри кольцо и серьги из белого металла с россыпью цветных камней, мерцающих в приглушенном освещении салона. Я не эксперт в ювелирных украшениях, но такой набор просто не может быть дешевым.

- Очень красиво, - осторожно провожу пальцем по полированным граням камней, - но наверняка жутко дорого, и не стоило.

- К платью нужны были украшения, - произносит Кейн, не отрывая взгляда от сменяющихся за окном пейзажей. - Перестань благодарить и просто надень.

Решив не обращать внимания на то, что он снова блокирует мой порыв поддерживать между нами подобие нормальных человеческих отношений, беру в руки серьги и по очереди защелкиваю их в мочках ушей, мгновенно жалея, что не взяла с собой зеркало, чтобы оценить их вид. Снимаю с подложки кольцо и в раздумьях осматриваю свои пальцы, прикидывая, на какой смогла бы его надеть, и боковым зрением замечаю, что мой спутник, развернувшись, наблюдает за мной. Решаю для начала примерить кольцо на указательный палец, но в этот момент Кейн перехватывает мое правое запястье и, забрав кольцо, уверенным движением протаскивает его по длине моего безымянного пальца. В этом жесте нет ничего нежного или романтичного, и сразу после того как кольцо надето, он снова отворачивается к окну, но сердце все равно сладко екает, а по коже рассыпаются мурашки. 

- Куда мы едем? - накрываю шлейф его прикосновения свободной ладонью, как если бы смогла его удержать.

- На день рождения, - следует короткий ответ, и я решаю больше ни о чем не спрашивать. Платье и украшения - все это слишком хорошо, и я не хочу спугнуть свою удачу.

На протяжении поездки в салоне царит молчание: Кейн что-то сосредоточенно изучает в телефоне, а Руперт ожидаемо не предпринимает попыток заговорить, поэтому я откидываюсь на кожаную спинку и решаю вздремнуть, на случай если мероприятие затянется глубоко за полночь.

- Подъезжаем, - голос Кейна вторгается в мой поверхностный сон одновременно с прикосновением к колену. Я открываю глаза, быстро смаргивая дрему, и вижу, что он по-прежнему сидит прямо, а судя по позе, все это время я спала у него на плече. Ну по крайней мере, он меня не спихнул.

- У кого день рождения? - разглядываю неоновую вывеску с названием отеля, после того как автомобиль высаживает нас возле входа.

- У дочери моего знакомого, - лаконично поясняет Кейн, опуская ладонь мне на талию. Так значит, сыщица Кристин не ошиблась, и мы с большой вероятностью приехали на день рождения той дочери нефтяного магната, чью фамилию я не запомнила.

Мероприятие проходит на крыше отеля и внешне напоминает голливудскую вечеринку с приглашенными селебрити. В воздухе витает смог роскоши, отражающийся в каждой детали: в лазурном прямоугольнике стильно подсвеченного бассейна; сияющей перламутровым глянцем барной стойке, за которой ловко лавируют бармены в белых рубашках и бабочках, в дизайнерских подолах женщин и поблескивающих циферблатах часов на руках их спутников.

17

Остаток вечера больше напоминает бизнес-форум: Кейн подолгу разговаривает с присутствующими мужчинами о делах, и хотя я не улавливаю смысл и половины сказанного, отходить от него не хочу: слишком комфортно я ощущаю себя в роли заявленной спутницы.

- Мы закончили, - сообщает Кейн, когда очередной разговор подходит к концу. - Пойдем попрощаемся с Алексой.

- Мы уезжаем? 

- Уходим. Мы остаемся ночевать в этом отеле.

Вихрь вопросов мгновенно разносится в голове: останутся ли в отеле остальные гости, будет ли у нас с Кейном общий номер, и если будет, то разделим ли мы кровать?

- Алекса, нам пора, - Кейн трогает именинницу за плечо, отвлекая от разговора с симпатичной шатенкой в коньячном платье. - Еще раз с днем рождения.

- Так быстро, - с плохо скрываемым разочарованием произносит она, коротко сжимая запястье Кейна. - Где ты остановился?

- У нас с Эрикой люкс на последнем этаже. 

Должно быть, мы с Алексой в этот момент испытываем прямо противоположные эмоции: мое сердце начинает радостно биться, получив желанный ответ на невысказанный вопрос, а лицо девушки, напротив, бледнеет, красноречиво демонстрируя ее отношение к услышанному.

- Ну тогда увидимся завтра? - Алекса предпринимает попытку удержать непринужденную веселость и переводит взгляд с Кейна на меня.

- Безусловно. Попрощайся за меня с отцом - не хочу прерывать его горячий монолог о том, почему он считает Трампа мудаком, - с этими словами Кейн сжимает мою талию и разворачивает нас к выходу.

Номер, в который привозит нас прозрачная кабина лифта, по-настоящему огромный: в нем две спальни, что говорит о том, что Кейн остается верным себе и не собирается принимать меня в свою постель, и есть небольшой кабинет с увесистым письменным столом и креслом. 

Он сразу же скрывается в одной из спален, на ходу стягивая пиджак, из чего я делаю вывод, что мне нужно занять свободную, и, скинув надоевшие за вечер каблуки, заношу их в комнату. Начинаю расстегивать никак не поддающуюся молнию на спине и замираю, услышав позади себя твердые шаги. 

Как и в случае с кольцом, руки Кейна молча дергают молнию вниз до самой поясницы, освобождая меня от плотных пут платья, и когда оно с тихим звуком приземляется на пол, разворачивают меня лицом и толкают на кровать, за секунду покрывая тело адреналиновой дрожью.

Кейн стягивает с меня белье, неделикатно и нетерпеливо, и, обхватив ступни рукой, отводит их мне за голову, после чего освобождает от брюк покачивающуюся эрекцию и резко входит в меня. Вбивается быстро и технично, ни на секунду не сводя взгляда, словно ему необходимо завершить миссию в максимально сжатые сроки, чтобы перейти к последующим делам.

Как только он покидает спальню, мой триумф того, что весь вечер Кейн вел себя со мной, словно я ему небезразлична, улетучивается после этого механического действа. Позволив на несколько минут скатиться в жалость к себе и самобичевание, иду в душ и, облачившись в привезенную футболку, заменяющую мне пижаму, залезаю в кровать. Но сон совсем ко мне не идет, оставляя меня наедине с воспоминаниями сегодняшнего вечера: влюбленными глазами Алексы, десятками лиц гостей, которым Кейн меня представлял, теплом его руки на моей талии и надеждой, упрямо не желающей покидать мою душу. Надеждой на то, что проявленные уважение и забота - больше, чем просто дань хорошим манерам, и Кейн действительно что-то ко мне испытывает, даже если сам это не осознает.

Я ворочаюсь около часа и в конце концов решаю выйти из комнаты, чтобы выпить воды. Когда я долго не могла уснуть, мама всегда заставляла меня выпить стакан, говоря, что вода успокаивает нервы.

Оказавшись в темноте гостиной, оглядываюсь в поиске холодильника, но почти сразу забываю о нем, когда замечаю приоткрытую дверь в тот самый кабинет и Кейна, сидящего за ноутбуком. Работает? Так поздно? На часах ведь глубоко за полночь.

Дав себе секунду на раздумья, оттягиваю футболку ниже, чтобы максимально прикрыть бедра, и решительно шагаю к широкой полоске пробивающегося света.

- Я думала, ты достаточно поработал на сегодняшнем мероприятии, - переступаю порог кабинета и, поймав на себе недовольный взгляд из-под приподнятых бровей, поясняю: - Подписать контракт на дне рождения - чем не работа?

- Значит, мне необходимо еще поработать, - строго говорит Кейн. - Иди спать.

Несмотря на суровость тона, он совсем не выглядит грозным - скорее озабоченным и уставшим, и я, повинуясь упрямому желанию не оставлять его, направляюсь к столу. Стараюсь идти бесшумно, чтобы не выступать раздражителем тишины, обхожу кресло и встаю у Кейна за спиной. Он продолжает сидеть неподвижно, изучая содержимое экрана, словно не замечает меня, поэтому, немного осмелев, я кладу на его плечо одну ладонь, чтобы проверить реакцию на свою самовольность. Реакции не следует, как, впрочем, и возражений, поэтому я осторожно опускаю вторую. Мышцы под моими пальцами обжигают через рубашку и тверды настолько, что, кажется, не смягчатся, даже если надавить на них с силой. 

Помедлив несколько секунд, чтобы дать Кейну и заодно себе привыкнуть к новому взаимодействию между нами, начинаю осторожно растирать его плечи, как однажды делала массажистка в салоне, в который меня затащила Кристин. 

Кейн не перестает щелкать пальцами по клавиатуре ноутбука, пока я делаю свой первый неловкий массаж, но то, что он не пытается отстраниться, наполняет меня уверенностью, что ему мои прикосновения приятны.

Осмелев, перемещаю пальцы ему на шею и подушечками пробегаюсь по позвонкам, задевая линию роста волос, после чего вновь возвращаюсь к плечам, растирая их и сжимая ладонями в попытке дать им расслабление. Запах его кожи, смешанный со шлейфом парфюма, оседает на пальцах, отчего кончики начинает покалывать, а по телу прокатывается жар, словно его запах способен миновать любой защитный барьер и проникнуть мне в кровь. 

Вновь перемещаю ладони на шею, но рука Кейна перехватывает мое запястье и резко выдергивает из-за кресла, отчего я оказываюсь зажатой между его коленями и столом. Не дав повернуться, он задирает мою футболку и дергает белье вниз, свободной рукой пригвождая меня к столешнице. 

18

Как и той ночью, когда Кейн пришел ко мне в спальню, утром я открываю глаза от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Быстро поморгав, чтобы привыкнуть к утреннему солнцу, вижу стоящего рядом с кроватью Кейна, одетого в белую футболку-поло и штаны цвета хаки, непривычно контрастирующие с его деловым гардеробом. 

- Вставай, - негромко произносит он, наблюдая, как я сажусь на кровать и прочесываю пальцами растрепанные волосы. - Мы идем завтракать.

Мне интересно, сколько времени он находился в моей комнате до того, как я открыла глаза, и делаю вывод, что совсем немного, судя по тому, как сильно его близость влияет на меня.

- Дай мне пятнадцать минут, - бормочу, слезая с кровати. Кейн выглядит непозволительно хорошо для человека, который работал всю ночь, и я испытываю естественное женское желание поскорее привести себя в порядок.

Решив не мыть голову, наспех принимаю душ и, облачившись в цыплячьего цвета сарафан с открытыми плечами, выхожу в гостиную. Кейн окидывает мой образ глазами и, кивнув, указывает на дверь, давая знак следовать за ним.

В зале гостиничного ресторана пусто, лишь за угловыми столиками сидят несколько парочек. Придерживая за локоть, Кейн подводит меня к столу у окна, и когда начинает отодвигать стул, нас настигает голос Мэгги, язвительной подруги Алексы. Она стоит в компании рыжеволосой худощавой девушки, представленной мне вчера, которая сейчас, не скрывая пристального интереса, меня разглядывает.

- Доброе утро, Кейн, Эрика. Вижу, мы с Эрин не одни такие ранние пташки.

- Доброе утро, - Кейн по очереди кивает девушкам, я же решаю ограничиться сдержанной улыбкой. Обе они мне не слишком нравятся, и я не вижу смысла рассыпаться в любезностях, с учетом того, что, скорее всего, мы больше никогда не встретимся.

- Не против, если мы присоединимся к вам? - спрашивает Мэгги, указывая на наш стол. - Места как раз на четверых.

От мысли провести завтрак в атмосфере оценивающих взглядов подруг Алексы внутри неприятно екает, но неожиданно для себя я слышу спокойный голос Кейна:

- Мы бы хотели позавтракать одни. У нас еще будет возможность поговорить на яхте.

Усилием воли подавляю улыбку при виде вытянувшихся лиц девушек и опускаюсь на стул. Кейн наглядно подтверждает свои слова о нелюбви к посторонним людям и явно не испытывает за это неловкости или вины. И еще где-то на задворках сознания непрошено маячит мысль, что я не принадлежу к кругу этих самых посторонних. Я до конца не понимаю, как вписываюсь в его закрытый образ жизни, но интуиция говорит о том, что меня он подпустил ближе, чем многих.

Когда девушки, недовольно стуча пляжными сандалиями, покидают нас, появляется официант с подносом и расставляет перед нами завтрак: яйца пашот на тостах, порезанное авокадо, минеральную воду и американо - те же блюда, которые каждое утро я нахожу на обеденном столе в доме Кейна. Он явно сделал заказ предварительно, в очередной раз лишив меня возможности выбрать самой.

В молчании мы начинаем поглощать принесенный завтрак, и я не удерживаюсь от того, чтобы украдкой не посматривать на своего спутника. Его волосы немного взъерошены после душа, на лице пробивается суточная небритость, и сейчас он как никогда напоминает того Кейна из моего прошлого: носящего простые футболки и не слишком заботящегося о прическе.

- Ты бросил курить, - озвучиваю посетившую меня мысль. Я вдруг вспоминаю, как наблюдала из окна своей спальни за Кейном и Артуром, курящими на крыльце, и думала, что ни один актер кино не смог бы делать это так эффектно и красиво, как это делал Кейн, когда лениво выпускал густой дым через приоткрытые губы и крутил сигарету в длинных пальцах.

- Несколько лет назад. Плохая привычка. - Он оценивающе смотрит, как я отпихиваю нарезанные дольки авокадо на край тарелки и уточняет: - Почему ты не ешь?

- Не люблю авокадо, - пожимаю плечами, - оно напоминает мне кусок масла.

Кейн отпивает кофе и делает быстрый жест рукой, после которого перед нами появляется официант.

- Девушке нужно меню, - кивает на меня, и парень через минуту возвращается с черной папкой в руке. 

- Это лишнее, - в нерешительности смотрю на длинный список блюд. - Я вполне могу обойтись тостами.

Я удивлена тем, что Кейн предложил мне выбрать завтрак самой, потому что полагала, что, заказывая еду за меня, он напоминает мне об отсутствии выбора, а выходит, он и не думал о том, что мне может не понравиться.

- Просто закажи то, что хочешь, - с намеком на раздражение произносит Кейн, глазами указывая на меню. - У меня нет цели заморить тебя голодом.

Решив не спорить, я пробегаюсь по страницам и заказываю панкейки с ягодами и апельсиновый сок, которые, к счастью, приносят быстро, и мне не приходится нервничать от того, что мне придется есть в спешке.

- Во сколько нас ждут на яхте? - спрашиваю, когда мы покидаем ресторан, памятуя о том, что мне нужно приобрести купальник.

- В десять. - Кейн обхватывает двумя пальцами мое предплечье и делает характерный кивок головой. - Здесь налево. 

Я следую за ним, пока мы не достигаем золотой вывески над стеклянной дверью, за которой видны манекены в шляпах и цветастых парео. Кейн заводит меня внутрь, и мы сразу же попадаем под лучи сияющей улыбки девушки-консультанта.

- Нам нужен купальник, - Кейн указывает головой в сторону манекена и обводит его пальцем. - И вот это все. 

Девушка начинает улыбаться еще шире и быстро сканирует мою фигуру профессиональным взглядом, от которого мне становится немного неуютно.

- Пройдемте со мной, - красиво взмахивает рукой, указывая на стенд, завешанный разноцветными бикини.

- Я могу выбрать сама? - смотрю на Кейна, который, сведя брови к переносице, достает из кармана телефон.

- Я точно не буду принимать в этом участие. И сделай так, чтобы не пришлось ждать долго.

Он прикладывает телефон к уху и отворачивается, а я, ободренная очередной возможностью выбора, быстро следую за консультантом. 

19

Мы спускаемся вниз по белым ступенькам с металлической окантовкой и оказываемся в небольшом узком проходе, окруженном дверьми. Подняв на лоб солнцезащитные очки, Кейн оценивающе пробегается по ним глазами и, толкнув ту, что приоткрыта, указывает мне входить.

Мебели внутри каюты немного: рядом с круглым стеклом иллюминатора располагается небольшой стол со стоящими бутылками минеральной воды, встроенный шкаф цвета светлого ореха в тон настенным панелям и широкая двуспальная кровать, застеленная покрывалом. 

Я кладу сумку на кровать и бросаю неуверенный взгляд на Кейна, который раскручивает крышку на стекле минералки. И пусть мы не раз занимались сексом, отчего-то при мысли, что мне нужно будет переодеваться в его присутствии, я начинаю жутко смущаться. 

Сделав несколько глотков из бутылки, он переводит глаза на меня и вопросительно поднимает бровь:

- Чего ты ждешь?

Пробормотав «ничего», я поворачиваюсь спиной к нему и начинаю доставать из сумки приобретенный пляжный набор. Выкладываю на покрывало оба купленных купальника и выбираю синий в белый горошек на тонких завязках. Второй купальник более закрытый, и я бы ощущала себя в нем комфортнее, вот только его цвет говорит против: он белый, и в белом купальнике уже ходит Алекса, а я предпочла бы просидеть в платье весь день, чем выглядеть ее клоном.

Снимаю ценники и, убрав их в боковой карман сумки, начинаю стягивать сарафан через голову. За спиной слышится шорох и звук расстегиваемой молнии, и я понимаю, что Кейн тоже переодевается. Этот факт снова приводит меня в странное трепетное смущение: есть что-то очень интимное в том, чтобы переодеваться вдвоем в одной комнате. 

Аккуратно разложив платье на покрывале, чтобы не помять, завожу руки назад и подцепляю застежку бюстгальтера, ощущая, что кожу на позвоночнике начинает покалывать. Игнорируя волнение от мысли о том, что Кейн за мной наблюдает, быстро прижимаю к груди лиф купальника и протаскиваю тонкие полоски бретелей к шее. Не успеваю их завязать, как мне на поясницу ложится твердая ладонь и скользит вниз под ткань белья, раздвигая ягодицы. Пальцы Кейна вонзаются в мое лоно, заставляя тихо ахнуть и ухватиться ладонью за его бедро, пока так и не нашедшая опоры ткань купальника падает вниз. Не переставая расширять меня изнутри, он надавливает мне на поясницу и твердо командует:

- Упрись руками в кровать. 

Едва мои ладони касаются ткани покрывала, шероховатое кружево, царапая кожу, спускается вниз, а внутренности болезненно-сладко натягиваются от жесткости проникновения. 

- Кейн, - хриплю, сжимая покрывало, - кто-нибудь может войти.

- Они не увидят ничего, о чем бы не догадывались.

Темп ударов нарастает с каждой секундой, удваиваемый ладонями, толкающими мои бедра взад и вперед, и кажется, проходит вечность до того момента, как натянутая спираль внутри меня раскручивается, рассыпаясь искрами в глазах, груди и внизу живота. Уткнувшись ртом в покрывало, я выливаю в него свой экстаз, содрогаясь под непрекращающимися движениями внутри себя, и когда дрожь стихает, ладонь Кейна тянет меня вверх, разворачивая к себе. 

- Открой рот.

Сжимая член у основания, он перемещает руку мне шею и толкает к нему. Обхватываю губами солоноватую длину и пытаюсь отвести голову назад, чтобы повторить те движения, которые однажды имела возможность практиковать, но ладонь на моем затылке крепко фиксирует меня на месте, и через секунду мне в горло выстреливают густые горячие струи с выраженным терпким привкусом.

Сморгнув выступившие слезы, я поднимаю глаза и встречаю почерневший взгляд. 

- Дыши носом и глотай, - голос Кейна низкий и севший.

Игнорируя подступающие спазмы, я принимаю в себя пульсацию члена до самого финала, после чего Кейн отпускает мой затылок и, обхватив подмышки, ставит на ноги. Теперь я замечаю, что он без футболки, в низко сидящих на бедрах шортах, подчеркивающих прямоугольники пресса и красиво вылепленный торс, и от этого вида испытываю визуальную эйфорию, на несколько секунд выпадая из реальности. Сморгнув наваждение, опускаю глаза вниз, найдя на полу упавший лиф от бикини, быстро поднимаю его, прилаживая к груди. 

Кейн также молча кладет руку мне на плечо и разворачивает к себе спиной, и его пальцы перехватывают лямки и уверенно затягивают их на шее и спине. 

- В туалетной комнате должен быть крем. - Вибрация его голоса отдается в пояснице. - Возьми его с собой. 

На душе становится теплее и спокойнее от того, что не оставил меня одну, как тогда в спальне, и сказал хоть что-то после секса, даже если этот разговор о солнцезащитном креме, и я позволяю себе тихо улыбнуться.

- Ты знаешь всех присутствующих? - обвожу взглядом с дюжину разбросанных по палубе гостей, когда мы поднимаемся по лестнице. Все они преимущественно возраста Алексы: около двадцати семи-двадцати восьми, разве что пара мужчин выглядит чуть старше.

- Впервые вижу половину из них. 

Как только мы выходим на палубу, сразу несколько жалящих взглядов устремляются на меня со всех сторон, и я благодарна солнечным очкам, которые скрывают неловкость. Мне кажется, все присутствующие догадываются, чем мы с Кейном занимались в каюте, и мысленно за это осуждают. Не помогает и микроскопическое бикини, не сильно прикрывающее грудь и бедра, и хотя своей фигуры я не стыжусь, пристальное внимание незнакомых людей мешает чувствовать себя раскованно.

- Кейн, Эрика, идите сюда! - Алекса машет нам с шезлонга, приподнимая в руке запотевший стакан с мохито. На соседнем месте от нее лежат Мэгги и рыжеволосая девушка, которую мы встретили утром в кафе, и держат в руках точно такие же бокалы.

- Располагайтесь рядом с нами, - приподнявшись на локтях, Алекса указывает на деревянные шезлонги справа от себя. Я не вижу ее глаз, но чувствую, как ее взгляд перебегает с Кейна на меня, и физически ощущаю флюиды исходящей от нее ревности. Мэгги и Эрин тоже повернули головы в нашу сторону, не удосужившись скрывать наблюдение за тем, как я начинаю раскатывать полотенца по шезлонгам для себя и Кейна. Их взгляды разбирают меня по частям, как куклу со съемными руками и ногами, гранича с беспардонностью, поэтому, закончив с обустройством лежаков, я выпрямляюсь и, вскинув подбородок, смотрю на них, давая как следует себя разглядеть и заодно уличая их в бестактности.

20

- Я отойду ненадолго, - трогаю Кейна за плечо и резко поднимаюсь. Алекса вот уже минут двадцать, не замолкая, рассказывает о своих буднях фотомодели: о том, как холодно сниматься у воды в ноябре, что после фотосессий она обязательно идет на массаж, чтобы размять одеревеневшее от бездействия тело, и о том, какими капризными бывают фотографы. И хотя Кейн не принимает активного участия в беседе, лишь изредка кивает и вставляет короткие замечания, я чувствую поднимающееся раздражение от того, что он готов слушать всю эту чушь, а на беседу со мной выделяет всего пару скупых фраз.

Навестив туалет, я поднимаюсь в бар и, взяв бутылку воды, иду к поручням, откуда открывается отличный вид на нижнюю палубу. Кейн по-прежнему лежит, закинув руки за голову, а Алекса, ободренная моим отсутствием, полностью развернулась к нему и теперь активно подкрепляет свой рассказ жестикуляцией. 

Я прослеживаю глазами тело Кейна: твердый рельеф бицепсов, мускулистый живот и длину вытянутых ног, и ощущаю знакомую щемящую боль в левой половине груди. Осознание того, что я по-прежнему люблю его, приходит неожиданно и неумолимо, как бурный летний ливень. Одна секунда, и ты стоишь растерянный и полностью мокрый. Я думала, это чувство исчезло с годами, стерлось моей обидой, но вот оно, воспряло, словно феникс из пепла, всего за неделю близости к нему. 

- Кажется, они не скучают, а? - незаметно подошедшая Эрин, та самая рыжеволосая худышка, отвлекает меня от неожиданного прозрения. Она встает рядом, словно делит со мной дружеское пространство, и кивает головой вниз. - Красиво смотрятся вместе.

- Ты спрашиваешь моего мнения? - говорю как можно холоднее и отступаю в сторону, давая понять, что не в восторге от такой беседы.

- Здесь и так все очевидно, - как ни в чем не бывало продолжает девушка, словно рассуждать о подобных вещах со мной вполне естественно, и озвучивает мои недавние мысли: - Они подходят друг другу. Кейн ладит с отцом Алексы, они оба богаты и известны в своем кругу. Плюс они давно знакомы, и им, кажется, есть о чем поговорить.

И пусть в ее словах нет ничего оскорбительного лично для меня, это не отменяет того факта, что они действуют на меня как пощечина. Не отменяют того факта, что эта девушка хочет вывести меня из себя и унизить.

- Мой отец умер от пьянства, из сбережений у меня всего четыреста пятьдесят долларов, и в Нью-Йорке никто меня не знает. Но при этом спит он со мной и домой повезет именно меня. Так, может, не так уж важно, что ты там себе думаешь.

После воинственной эскапады я испытываю желание эффектно уйти, но вместо этого поднимаю оправу солнцезащитных очков на лоб и с вызовом смотрю на Эрин.

- Плебейка, - бормочет она и, дернув веснушчатым плечами, уходит.

И пусть я только что одержала очередную победу на чужом поле, мне совсем не весело. Ведь Кейн по-прежнему сидит на шезлонге рядом с Алексой, совершенно не заботясь, куда я запропастилась.

- О чем задумалась, красавица? - веселый мужской голос вторгается в мое пятиминутное одиночество, и на запястье ложится отпечаток теплого прикосновения. Я машинально отдергиваю руку, избавляясь от непрошеного контакта, и поднимаю глаза. Этого парня я уже видела на вечеринке в отеле: его представлял один из мужчин, с которым беседовал Кейн.

- Я Роберт, нас знакомили вчера, - подтверждает мои мысли парень, приваливаясь на поручень рядом. - Эрика, правильно?

Я киваю, все еще не в силах оторвать взгляд от Алексы, которая успела распустить волосы, очевидно для большей убедительности своего повествования.

- Я собираюсь пойти взять себе выпить. Ты будешь что-нибудь?

Вообще-то, я считаю, что для распития алкоголя еще слишком рано, но слова Эрин и моя подавленность делают свое.

- Если можно, - говорю скромно и, покосившись на стакан в руках Алексы, быстро добавляю: - Только не мохито, пожалуйста.

Парень кивает, обнажая в улыбке ровные белые зубы, которыми, как я успела заметить, могут похвастаться все гости. Видимо, иметь хорошего дантиста - непременный атрибут дорогой жизни.

- Никуда не уходи. 

Роберт идет к бару, а я заставляю себя прекратить наблюдение и, прислонившись к поручню спиной, провожаю его глазами. Парень не намного младше Кейна – думаю, ему около двадцати восьми, но разница между этими двумя колоссальная. Первый выглядит возмужавшим подростком, с легкостью плывущим по волнам роскошной жизни, второй - мужчиной, управляющим кораблем в условиях шторма.

Ругаю себя, что несмотря ни на что жду, что передо мной появится Кейн, пусть даже рассерженный и злой, и скажет, чтобы я возвращалась на шезлонги. Но он, разумеется, слишком занят тем, что слушает свою подругу Алексу, и ему нет дела до того, где ходит его карманная наложница. Ведь с яхты мне все равно никуда не деться.

- Держи, - холодное прикосновение стекла обжигает запястье, и я, натянув на лицо улыбку, принимаю бокал. К черту Кейна и его равнодушие. К счастью, на борту этой дорогущей посудины есть те, кому я интересна.

- Так чем ты занимаешься, помимо того, что разносишь коктейли на яхте, Роберт? 

Моя киношное кокетство коробит меня саму, но я задалась целью во что бы то ни стало выжать из себя веселье, раз уж осталась предоставленной самой себе, и намерена ей следовать.

Роберт встает рядом и придвигается ближе, так что его локоть задевает мой, и смотрит на меня с широкой улыбкой покорителя женских сердец.

- У моего отца крупная студия звукозаписи, я работаю с ним.

Моя интуиция меня не подвела, и парень действительно принадлежит к категории золотой молодежи, избалованной деньгами своих родителей. Как и большинство здесь присутствующих.

- А чем занимаешься ты?

Я с силой всасываю сливочный напиток через соломинку, чтобы поскорее утопить свое болезненное состояние, и пожимаю плечами:

- Недавно окончила университет. Работу пока найти не успела.

- А кто ты по специальности? - Роберт делает едва заметное движение, отчего его бедро, обтянутое влажной тканью шорт, задевает мою ногу, и это утверждает мою уверенность в том, что он со мной флиртует. 

21

- До свидания, Алекса, - негромко произносит Кейн, удерживая мою талию. - Еще раз с днем рождения. 

Вторая его рука занята сумкой, и, возможно, поэтому Алекса не предпринимает попытки снова броситься на него с объятиями, а лишь переминается с ноги на ногу с застывшей улыбкой на лице. Остаток времени, проведенного на яхте, Кейн вел себя так, словно действительно ничего не произошло. Казалось, его совсем не заботят шепотки и любопытные взгляды, и со мной он обращался так же, как и когда мы впервые ступили на палубу, и в конце концов даже попросил намазать ему плечи кремом. Роберта мы больше не видели: кажется, он предпочел отлежаться в каюте и не вышел смотреть салют.

- С днем рождения, Алекса, - стараюсь не звучать жалко и, собрав всю волю в кулак, добавляю: - Извини за то, что случилось. Я совсем не хотела портить тебе праздник. 

Я не вижу глаз Кейна в этот момент, но каким-то образом чувствую его молчаливое одобрение, которое словно вливается через его ладонь в позвоночник.

- Все в порядке, - бормочет она и, так и не взглянув на меня, уходит к стоящим в стороне Мэгги и рыжеволосой Эрин.

По пути к автомобилю с ожидающим возле него Рупертом я машинально лезу в сумку, чтобы нащупать телефон. На яхте я несколько раз бегала в каюту под разными предлогами, чтобы проверить вызовы от Артура, который обещал позвонить, но их не было. Больше всего я боюсь, что он позвонит во время нашей двухчасовой дороги в Нью-Йорк, и Кейн это заметит. Я не могу предсказать его поведение, если он узнает, что я общаюсь с братом, и это сильно пугает. Вдруг он лишит меня любого средства связи или разозлится настолько, что приведет свою угрозу расправиться с Артуром в исполнение? Об этом даже думать страшно.

- Ты уезжаешь в Канзас? - вспоминаю слова Алексы, когда мы устраиваемся на заднем сиденье. - Надолго?

- На несколько дней, - немного задумчиво откликается Кейн, глядя в окно. Кажется, он снова углубился в свои мысли, словно размышления при езде - его обычный ритуал. Если еще несколько дней назад я воспринимала его короткие ответы как знак показного пренебрежения, то сейчас меня посещает мысль, что на самом деле это отнюдь не желание намеренно уязвить - просто его лимит, выделенный на общение с окружающим миром, исчерпан, и он вновь закрывается от него.

Решив его не беспокоить, я прислоняюсь щекой к прохладной коже сиденья и тоже пытаюсь найти душевный покой в сменяющихся за окном кадрах улиц и деревьев. Думаю о том, что буду делать, когда Кейн уедет. Смотреть телевизор? Читать книги? Чем буду заниматься в четырех стенах?

- Я бы могла попробовать устроиться на работу, - озвучиваю пришедшую в голову мысль. - Днем тебя все равно не бывает...

- Это исключено, - из задумчивого голос Кейна моментально становится холодным и жестким. 

- Я не могу постоянно сидеть без дела. Мне даже готовить и убираться не позволено. Этим занимаются другие люди.

- Придумай себе иное занятие.

- То есть я могу... - от неожиданности я выпрямляюсь и впиваюсь в Кейна глазами, не в силах поверить, что имею простор для маневра. - Могу, например, записаться на йогу?

В течение секунды Кейн блуждает взглядом по моему лицу, словно оценивает уравновешенность моего состояния, и коротко кивает:

- Да, можешь. Прайд подберет для тебя студию.

Сердце начинает радостно колотиться от этой новости. Каждый раз, когда я пытаюсь прощупать границы своей дозволенности, они понемногу поддаются. Может быть, и в отношении Артура Кейн со временем смягчится.

Кажется, своим вопросом я отвлекла Кейна от размышлений, потому что он, отвернувшись от окна, смотрит вперед, и я, ободренная проявленной ко мне лояльностью, пробую и дальше продавить каменную стену.

- Можно спросить тебя кое-что? 

Получив в ответ легкий кивок, стараюсь звучать мягко:

- Кейн, у тебя были проблемы с отцом... в Индиане?

Информация, полученная от Артура о том, что он избил своего отца, не дает мне покоя. Из бесед родителей я помню, что Стива Колдфилда несколько раз забирали в полицейский участок из-за пьяных потасовок в барах. Возможно, он обижал Кейна, когда тот был ребенком… возможно, даже избивал, и потому он стал таким холодным и замкнутым.

Кейн слегка поворачивает ко мне голову и поднимает брови:

- К чему этот вопрос?

Не похоже, чтобы я задела его за живое или наступила на больную мозоль: его лицо по-прежнему беспристрастно, поэтому я решаю не отступать.

- Я знаю, что ты сильно избил его когда-то, и подумала, что у тебя на то были веские причины... Он обижал тебя? 

Слегка прищурив глаза, Кейн разворачивается и пристально оглядывает меня, словно вскрывает черепную коробку и ощупывает мысли.

- Я избил отца, потому что он это заслужил, - медленно произносит он, удерживая зрительный контакт. - И нет, он не обижал меня в детстве. Не домогался и не избивал, или что ты там сочинила у себя в голове, чтобы меня оправдать. Нет никаких разрушительных причин для того, почему я стал таким, каким ты сейчас меня видишь. 

Я таю, рассыпаюсь под гнетом его взгляда и, не выдержав, отвожу глаза. Я в очередной раз чувствую себя растерянной. Каждый раз, когда я думаю, что нашла к нему какой-то ключ, когда головоломка под именем Кейн Колдфилд начинает понемногу сходиться в моей голове, выходит, что я ошибалась.

- Я думаю, что для закрытости от окружающих и социопатии должны быть основания, - шепчу, уставившись себе в ладони. - Даже если ты не признаешься себе...

- Ты не любишь авокадо. Почему?

Я давлюсь воздухом и отдираю взгляд от сцепленных пальцев. Кейн почти никогда не задает мне вопросов, и то, что он спрашивает меня о моих предпочтениях, повергает меня в небольшой шок.

- Не знаю... Мне не нравится его вкус.

- То есть для этого нет видимой причины?

- Пожалуй, что нет. 

Кейн снимает тяжесть взгляда с моего лица и вновь откидывается на спинку сиденья, давая понять, что сказал все, что хотел. Он не любит людей, и на это нет причин. Просто он такой. Но я помню, с какой теплотой он смотрел на брата и сколько времени они проводили вместе. И те же отголоски тепла я видела в его взгляде, когда он смотрел на отца Алексы, что подтверждает мою теорию о том, что есть круг избранных, допущенных в его негостеприимный мир. И в глубине души меня не оставляет надежда, что где-то там и для меня найдется место, несмотря на всю эту ситуацию с моим заточением. 

22

- Прайд, я не знаю, сказал ли тебе Кейн по поводу йоги, - оглядываюсь из-за плеча, пока кофемашина наполняет чашку утренним американо, - но вчера он одобрил занятия, и я бы хотела сегодня съездить записаться в студию, если у тебя, конечно, будет время.

Снова нажимаю серебристую кнопку на панели, на этот раз выбирая порцию нелюбимого мной двойного эспрессо. Я спала от силы пару часов, терзаясь догадками, почему брат мне не перезвонил, поэтому необходим массированный удар по энергетическому центру, чтобы начать функционировать.

Мне неудобно оттого, что приходится самой заводить этот разговор, но я не уверена, что Кейн помнит о своем обещании, да и вообще успел сообщить о нем Прайду из-за скорого отлета, а не воспользоваться возможностью разнообразить свой затворнический досуг, разумеется, не могу.

- Мистер Колдфилд говорил мне об этом, - отвечает Прайд, когда я ставлю перед ним чашку. Завтракать вместе стало нашей небольшой традицией. Вернее, завтракаю я, а Прайд просто пьет кофе, и, хотя оживленной беседы между нами не складывается, мне его компания приятна. От этого мужчины веет уверенностью и спокойствием, и, может быть, поэтому я не воспринимаю его как сурового конвоира. - Я подобрал студию в Нижнем Ист-Сайде. Мы поедем туда после того, как вы позавтракаете.

Я с недоверием кошусь на часы, отмечая, что они показывают всего лишь половину десятого утра. Мы разговаривали с Кейном о занятиях поздним вечером, и просто удивительно, что все организовано так быстро. 

Несмотря на подавленное состояние из-за отсутствия вестей от брата, на губах расцветает невольная улыбка из-за того, что он не оставил мою просьбу без внимания, а когда я поднимаю крышку с подноса с завтраком, то начинаю улыбаться еще шире, потому на тарелке вместо обычных тостов с яйцом пашот и авокадо я нахожу панкейки, щедро посыпанные ягодами, и стакан с густым смузи. И это он тоже запомнил. 

Я испытываю мимолетное желание написать сообщение Кейну, чтобы поблагодарить, но быстро вспоминаю, что у меня нет его номера телефона. Конечно, можно попытаться спросить его у Прайда, но меня останавливает большая вероятность того, что он мне откажет.

Чтобы не заставлять Прайда ждать, я быстро расправляюсь с завтраком и, вернувшись в свою комнату, торопливо переодеваюсь в джинсы и розовую толстовку, которая осталась на кухонном полу в первый день моего пребывания в доме, и которую я, к своему стыду, следующим вечером нашла у себя на кровати, постиранной и отглаженной. Запихиваю с сумку спортивные трико и футболку и туда же кладу свои нетронутые сбережения в размере двухсот пятидесяти долларов. Надеюсь, что студия, которую выбрал Прайд, не слишком дорогая, и этой суммы хватит хотя бы на пару недель. А в более далекое будущее я дала себе слово не заглядывать.

Мои надежды на то, что йога-центр окажется чем-то простым и недорогим, оказываются погребены под презентабельностью фасада с надписью «Lotus Yoga&Spa». Хотя чего я, собственно, ожидала от студии, расположенной на Манхэттене? Да здесь разовый абонемент стоит, как весь мой гардероб.

- Пройдемте, мисс Соулман, - Прайд услужливо кивает на стеклянные двери, за которыми открывается вид на залитый светом вестибюль с симметрично стоящими столиками и диванчиками.

В нерешительности смотрю на своего сопровождающего и признаюсь:

- Боюсь, здесь дорого, и я не уверена, что смогу себе это позволить. 

Прайд встречает мой взгляд со своим обычным спокойствием и жестом показывает мне продолжать идти.

- Все в порядке, мисс Соулман. С деньгами проблем не возникнет.

У меня была мысль, что Кейн захочет оплатить занятия, но она меня совсем не радует. Я предпочла бы заплатить сама, пусть даже и последними деньгами. Двести пятьдесят долларов - не такая большая цена за призрачную идею независимости.

- У нас есть расширенные программы, включающие в себя спа-комплекс с несколькими видами массажа и оздоровительными процедурами, - мелодичным голосом объясняет симпатичная администратор. - На какой срок вы бы хотели приобрести абонемент? 

- С расширенной программой на год, - не задумываясь отвечает Прайд, извлекая из кармана черный пластиковый прямоугольник. 

Я смотрю, как с карты списывается поистине астрономическая сумма, а в голове, словно по команде, начинают вспыхивать вопросы. Что означает подобная расточительность со стороны Кейна? Значит ли это, что он планирует держать меня возле себя такой длительный срок, или же это банальное отсутствие мелочности у богатого человека?

- Вы хотели бы приступить к занятиям сейчас? - ласково осведомляется девушка. - Свободный администратор проведет для вас обзорную экскурсию.

- Да, сейчас было бы здорово, - киваю ей и перевожу взгляд на Прайда. - Прайд, думаю, я проведу здесь минимум два часа. Вам не стоит терять время попусту, и вы сможете поехать по своим делам.

- Я буду ждать вас здесь за столиком, - коротко произносит мужчина, отчего я, смутившись, опускаю глаза. Разумеется, глупая, он не выпустит тебя из виду. Меня так расслабило это утро, и то, с какой легкостью Кейн пошел на уступки, что я позволила себе обмануться тем, что мне доверяют.

Безукоризненная администратор в течение часа проводит мне экскурсию по роскошным кулуарам спа-центра и предлагает после занятия записаться на массаж, который включен в стоимость моего расширенного абонемента. Я вежливо отказываюсь, потому что не хочу заставлять Прайда ждать. Кажется немыслимым предаваться телесной неге, пока он умирает со скуки на диване вестибюля.

После занятий я возвращаюсь домой, чувствуя себя более расслабленной и умиротворенной, чем чувствовала себя все эти дни, и, распаковав сумку, решаю посмотреть телевизор в гостиной. Прайд остается верным себе и садится в соседнее кресло с газетой, которая всегда неожиданно обнаруживается у него в машине или за завтраком.

Завидев на экране любимого Макконахи в роли детектива Расти Коула, перестаю щелкать каналами и, отложив пульт в сторону, предпринимаю очередную попытку разговорить Прайда.

23

Я устраиваюсь на кровати поудобнее и, быстро забив в поисковую строку «Кейн Колдфилд», с вожделением впиваюсь глазами в экран телефона. Первая страница Гугла целиком посвящена статьям о молодом бизнесмене из Индианы, который громко заявил о себе на промышленном рынке, когда приобрел заброшенный металлургический завод и за два года вывел показатели добычи и продажи сырья на конкурентный уровень. Сводки электронных бизнес-изданий гласят, что спустя какое-то время он заключил контракты на поставку с Канадой и Мексикой, в прошлом году вложился в строительство торгового центра площадью более пятидесяти акров и приступил к строительству второго завода в Аризоне. 

Закрыв очередную статью, поющую оду предприимчивости и напористости Кейна, я чувствую прилив гордости за него. Даже из того малого, что я о нем прочла, становится очевидным, что он не собирается останавливаться на достигнутом: завод, строительство, новый завод. Я точно знаю, что за спиной у Кейна не было демпфера в лице обеспеченных родителей и невесть откуда свалившегося наследства. Все его достижения - целиком и полностью его самоличная заслуга.

Я возвращаю глаза к экрану и, поколебавшись секунду, набиваю запретную фразу «Кейн Колдфилд личная жизнь» и сразу перехожу в раздел фотографий. В груди начинает ощутимо пузыриться ревность, когда поисковик неумолимо удовлетворяет мое любопытство, открывая все новые снимки. Все они сделаны на светских мероприятиях: на каждом Кейн стоит в строгом костюме, а его рука покоится на талии изысканной красавицы-партнерши. 

Подчиняясь порыву мазохизма, я проматываю все новые и новые фотографии и, справившись с первой волной ревности, начинаю отмечать детали: например, то, что девушки на фото одни и те же. Пробежавшись взглядом по имеющимся снимкам, я насчитала их около пяти, и две из них фигурируют лишь на ранних фотографиях, из чего я делаю вывод, что они давно исчезли из его жизни. 

В наборе его спутниц прослеживается общая закономерность: все они безукоризненны от волос до кончиков ногтей. В их внешности нет ни единого намека на ненатуральность, а в выражениях лиц - отталкивающего высокомерия, которое можно часто лицезреть на фотографиях светских хроник. Их лица излучают счастливое свечение, и оно направлено отнюдь не на журналистов. Оно посвящено ему, мужчине, стоящему рядом. Без сомнения, каждая из девушек с ним не из-за денег, а потому что у них есть чувства к нему. Я разглядываю Кейна в попытке отыскать тот самый отклик на близость любимой женщины, но не нахожу: выражение его лица беспристрастно, взгляд холоден, а веки также полуопущены.

Я рассматриваю последний снимок, где Кейн стоит под руку с темноволосой красавицей, замеченной мной на нескольких предыдущих фотографиях, и взгляд падает на надпись к ней, при виде которой кровь отливает от лица, а пульс начинает барабанить пустым натянутым звуком. Предприниматель Кейн Ллойд Колдфилд и его спутница Амелия Ээрон на благотворительном вечере в Уичито, штат Канзас. Судя по дате, снимок сделан около недели назад. 

Я роняю телефон на кровать и крепко обнимаю ладонями колени, пытаясь справиться с расцветающей болью в груди, которая, подобно отравленным раковым клеткам, распространяется по телу с каждой секундой. Он встречался с этой женщиной в свой последний визит в Канзас, когда я уже жила в его доме. Какие их связывают отношения? Почему он обнимает ее так же, как обнимал меня? Они встречаются? Тогда почему он занимается сексом со мной?

Боль, замешанная на неизвестности, растет с каждой секундой, и я не нахожу способа ее побороть. Она подкидывает меня с кровати, заставляя расхаживать по комнате и растирать грудь, мешает мне дышать, лишает способности мыслить трезво. Возможно, он сейчас с ней. Возможно, потому так часто летает в Канзас. 

Я захожу в ванную и, включив холодную воду, засовываю под нее ладони, до тех пор, пока кости не начинает ломить. Эта боль мне понятна, и она отрезвляет. Возможно, я все слишком близко принимаю к сердцу, и эта девушка как-то связана с Кейном по работе. К тому же совсем не факт, что сейчас они вместе: из телефонных разговоров я знаю, что у Кейна важные дела в Канзасе, да и не один из звонков, свидетелем которых я становилась, не указывал на личное общение с женщиной. 

Покинув ванную, я, не раздеваясь, залезаю под одеяло и закрываю глаза, пытаясь вытравить из головы картины, как Кейн обнимает эту девушку, как представляет ее своим знакомым, и как они вместе идут в гостиницу. Необходимо это прекратить. Возможно, всему есть объяснение. Какое, не имею понятия, но мне нужна эта соломинка, чтобы утешить свое кровоточащее сердце до тех пор, пока Кейн не вернется домой.

Следующим утром я пытаюсь проспать как можно дольше, чтобы оттянуть тот момент, когда реальность втянет меня в свои жернова. Что Кейн проводит время в компании сногсшибательной брюнетки, пока я думаю о нем каждую минуту своего дня.

Усилием воли заставив себя встать с кровати и сходить в душ, я упаковываю спортивную сумку вещами для йоги и спускаюсь в гостиную.

- Прайд, мы можем поехать в студию пораньше? - смотрю на сидящего на диване мужчину. - Я плохо спала этой ночью и хочу немного расслабиться.

Прайд критично оглядывает мое измученное лицо, но я не нахожу сил выдавить улыбку, чтобы показать, что я в порядке. 

- Завтрак ждет вас на столе, мисс Соулман. 

- Я не голодна, - встречаю его взгляд и сильнее сжимаю широкий ремень сумки. По лицу Прайда вижу, что мой отказ от пищи нарушает плавное течение его работы, но заставить себя съесть хоть кусочек вряд ли смогу.

- Хорошо, - кивает он, направляясь к двери. - В студии есть кафетерий, при желании вы сможете перекусить там. 

После часа сложных асан и чтения мантр я чувствую себя немного лучше и, мысленно попросив прощения у Прайда за длительное ожидание, соглашаюсь на сеанс аюрведического массажа, чтобы оттянуть время возвращения домой, где я вновь останусь наедине со своими мыслями о Кейне и его спутнице.

24

Удивительно, как способен перевернуться мир всего за одну ночь. Еще вчера вещи вокруг меня имели цвет, а еда вкус, а сейчас все кажется серым и пресным, а будущее - безнадежным и мрачным.

- После завтрака отвезете меня на йогу, Прайд? - спрашиваю, ковыряясь в тарелке с панкейками. 

- Конечно, мисс Соулман. 

Заставив себя съесть половину, делаю глоток безвкусного кофе и поднимаюсь.

- Я сегодня пойду на массаж, Прайд, - говорю, когда мы идем к машине. - Думаю, все займет у меня около двух с половиной часов. 

- Занимайтесь, сколько вам потребуется, - отзывается мужчина, помещая мою сумку в багажник. - Ожидание - это не проблема.

Приехав в «Lotus», я прохожу в пустую раздевалку и, запершись в туалете, достаю из кармана телефон. Мне необходимо сделать этот звонок для формальности, прежде чем приступить к осуществлению плана, который созрел у меня в голове прошлой бессонной ночью. Если уж я осталась один на один со своими проблемами, а брат, по вине которого я оказалась заложницей, обо мне забыл, единственный, кто способен обо мне позаботиться, это я сама. 

Я набираю номер Артура и вздрагиваю от неожиданности, когда вместо электронного голоса автоответчика слышу гудки. С колотящимся сердцем отсчитываю каждый из них, мысленно молясь, чтобы еще одна моя надежда не пошла прахом. 

- Слушаю вас, - напряженно говорит незнакомый женский голос.

- Могу я услышать Артура? 

Я чувствую себя растерянной, потому что не ожидала, что мне ответят, и к тому же обескуражена чужим голосом.

- Кто его спрашивает? - уточняет женщина.

- Эрика. Его сестра.

В трубке раздается какой-то треск, и через секунду я слышу взволнованный баритон брата:

- Сестренка, как ты?

При звуке родного голоса возведенный защитный барьер внутри меня начинает трещать, и я срываюсь:

- Артур... с тобой все в порядке… почему ты мне не перезвонил?

- Это было не безопасно, сестренка. И мне было необходимо закончить кое-какие дела. Обещаю, я скоро вытащу тебя из дома этого мерзавца...

- Я больше не могу ждать, Артур, - перебиваю его. - Мне жаль, если я усложню тебе жизнь, но я устала думать обо всех, кроме себя. Я собираюсь сбежать от Кейна сейчас и звоню, чтобы тебя предупредить об этом. 

Слышится хлопок закрывающейся двери, словно брат перешел в более приватное помещение, после чего динамик вновь оглашается его голосом, на этот раз спокойным и деловитым: 

- Где ты сейчас, сестренка?

- В йога-центре в Нижнем Ист-Сайде. 

- Церберы Кейна с тобой?

- Прайд ждет меня в вестибюле, - отвечаю, неуверенная, кого брат подразумевал под словом «цербер».

- В течение получаса я смогу организовать для тебя машину. Номера и марку пришлю в сообщении. Она встретит тебя возле центрального входа в Парк Колумбус. Будь там, хорошо?

В груди вновь вспыхивает слабый огонек тепла и надежды. И пусть Артур неоднократно подвел меня, в свете последних событий меня греет и то, что ему, по крайней мере, не все равно.

- Я буду, - твердо говорю в динамик. 

Вернув телефон в карман джинсов, я выхожу в раздевалку и оглядываюсь. Элитный центр тщательно следит за чистотой своих помещений, и каждые полчаса в раздевалке появляется уборщица, смахивая невидимую пыль со шкафчиков и протирая зеркала. Именно ее я и хочу дождаться, чтобы претворить с помощью нее свой план побега.

Женщина в форме через десять минут появляется с тележкой, забитой чистящими средствами, и приступает к полировке всего, что попадается ей на пути.

- Простите, мисс... - я опускаю глаза на ее белый бейджик и приветливо ей улыбаюсь, - Лорена. У меня возникла немного нестандартная ситуация, и я решила попросить вас о помощи.

Уборщица возвращает полироль в тележку и посылает мне вежливую улыбку в ответ. Вот чем хороши дорогие студии: здесь каждый рад тебе услужить. 

- Слушаю вас, мисс.

- Я только что закончила занятия и заметила, что в вестибюле меня ожидает навязчивый поклонник, которого я очень не хочу видеть. Есть ли в здании запасной выход, чтобы я могла выйти незамеченной? 

Я делаю скорбное лицо, стараясь выглядеть правдоподобной, ведь от качества моей игры зависит моя дальнейшая судьба. Заметив колебания женщины, быстро добавляю:

- Мэм, я знаю, что, возможно, это не в вашей компетенции, но я прошу вас как женщину. Эдвард меня и правда достал.

Женщина несколько секунд нерешительно переминается с ноги на ногу, после чего быстро кивает:

- Пойдемте, мисс. Я отведу вас в пункт приемки полотенец. Оттуда вы сможете дворами выйти к дороге.

Мое сердце начинает радостно биться при мысли о том, что через несколько минут я смогу обрести желанную свободу. Останется только добраться до парка, а там... не знаю, что будет потом, но все лучше, чем задыхаться в агонии своих чувств рядом с Кейном.

- Спасибо, мэм, - тепло благодарю Лорену, когда оказываюсь на ступеньках черного входа «Lotus». Ныряю в боковой карман сумки и, достав оттуда десятку, вкладываю ей в руку. - Вы даже не представляете, что сделали для меня.

- Надеюсь, этот тип больше не станет вас доставать, мисс, - улыбается женщина.

- Я тоже на это надеюсь.

Оставшись в одиночестве, я быстро достаю из сумки солнечные очки и, накинув на голову капюшон, заглядываю в телефон. На экране горит долгожданное сообщение:

«Синий Шевроле Блейзер, 9482. Будь там в 12.30»

Наверное, в любое другое время меня бы позабавил мой киношный образ удирающей заложницы, если бы в этот момент мне не было так страшно. Руки дрожат, и все тело неповоротливое и одеревеневшее, словно я долго сидела в неудобной позе. Мне страшно от того, что случится, если Кейн меня выследит, ведь я ничего не знаю о границах его жестокости. Может быть, он посадит меня на цепь или вовсе решит избавиться... я больше не знаю, на что способен этот человек. 

Разумеется, возвращаться в Индиану, как, впрочем, и в нашу квартиру я не планирую. До того, как брат предложил свою помощь, я рассчитывала сесть на автобус до Бостона, а там арендовать хостел на пару ночей, пока не решу, куда поеду дальше. Можно было бы попытать счастья в Лос-Анджелесе, на много миль от Нью-Йорка. На первых порах поработать официанткой, а параллельно подбирать работу по специальности. В Калифорнии Кейну точно не придет в голову меня искать.