Пристроить Коляна

Три... То есть, четыре очень милых феечки сидели на скамеечке, или ПРОЛОГ.

ПристроитьКоляна. 

Аннотация. 

- Ты думаешь, я не знаю, что эти козы решили тебе мужика подогнать? И ты это знала. И все же приперлась сюда. Вопрос: зачем? Ответ: за мужиком. Да? 
Она отрицательно машет головой, волосы разлетаются, прядка застревает в уголке губ. Я смотрю и глаз оторвать не могу. Злючка проклятая. Все нервы вымотала. За мужиком сюда шла, да? А вот нифига! 
Никакого другого мужика у нее уже не будет. Я об этом позабочусь. 
Она оглядывается, рвет запястье из моих рук, но бесполезно!
Я резко дергаю ее в уголок, как паук муху. И с теми же намерениями. Сожрать. 

Жены моих друзей с чего-то решили, что мне нужна женщина. И начали меня «пристраивать». Но они плохо знают Коляна! Меня нельзя загнать в ловушку! Я могу попасть в нее только по своему желанию!
ОЧЕНЬГОРЯЧО
ХЭ

1.

Три…Тоесть,четыре  оченьмилыхфеечкисиделинаскамеечке, илиПРОЛОГ. 

- Да, вашу мааать!!!                                                                                                                  

Вот что может быть страшнее разъяренного мужского рыка? Только разъяренный мужской хрип. Такой, задушенный, чтоб не дай Бог не проснулся никто, и в то же время до невозможности злой, кровь леденящий, потому что только молодые родители поймут, что значит неуместный звонок во время целительного дневного сна. Для всех целительного. А для умотавшихся родителей – так в первую очередь. 

Тата подняла голову от подушки, тревожно проверила местонахождение неугомонного ребенка. Потому что никогда не можешь быть уверенной в том, что она на месте. Девять месяцев – это такой возраст сложный… 

Аленка спала.                                                                                                                                    

И это уже было хорошо.                                                                                                                          

А вот то, что муж по-прежнему хрипит в трубку, словно оживший мертвец, это плохо. 

В первую очередь для него самого.                                                                                                   

Потому что, если не перестанет, то Тата  его просто-напросто вырубит. Чем-нибудь потяжелее. И, желательно,  рядом с диваном, чтоб упал бесшумно. 

Серый , виновато кося глазом на разъяренную жену, торопливо вышел в другую комнату, плотно прикрыл дверь и дал волю гневу. 

Тата не слышала, Аленка, мирно пускающая слюни на цветную простынку, тоже не слышала, но сон все равно был нарушен. 

А, учитывая, что перед этим Тата не спала полночи, прыгая с активным ребенком по всему дому, сейчас каждая украденная минута дневного спокойствия была болезненной. 

Тата встала, аккуратно обложила Аленку подушками, чтоб во сне не уползла на край кровати, и, едва сдерживая ярость, двинулась выяснять, кого она сейчас будет убивать. Ну, кроме мужа, естественно. 

- Выыы… - Серега говорил немного громче, но все равно хрипя. В сочетании с дикой волной бешенства, исходящей от него, получалось вполне себе страшно. Наверно, неизвестный собеседник уже в штаны наложил. По крайней мере, Татка на это очень надеялась. 

Она встала в зоне видимости мужа, сложила руки на груди. 

Серега скользнул взглядом по налившимся молоком и от того невероятно привлекательным формам, облизнул губы.  Потом натолкнулся на злой кровожадный взгляд, сглотнул и сделал звук потише. 

- Придурки! – зашипел он, - вы все! А где самый главный придурок, а? Вырубили? А кто его вырубил? Имя скажи, дебил! Я ему бабки вышлю! Премию! За оперативность и правильный настрой! Нет. Я понял. Понял. Нет. Да я совсем дебил , что ли, Зверя поднимать? Мне еще бизнес дорог. И вы там сидите, не трепитесь. Ну и узнает. Но позже. Я уже успею вас вытащить и свалить, только вы под горячую руку и попадётесь опять, дебилы. И этот пьяный кусок говна. Сидите там. Я приеду. 

Он нажал отбой и , игнорируя разъяренный взгляд жены, начал торопливо собираться. 

- Кто в этот раз? – ядовито прошипела Татка, внимательно отслеживая передвижения мужа по квартире, - Зверята? Даня? Нет, Даня не мог… Колян опять? Да? Колян? 

- Малыш, не злись, - примирительно бубнил Серега, проверяя наличные, обуваясь и подхватывая ключи от байка, - они в деревенскими подрались, сейчас сидят в местном отделении. Коляну по башке дали, он без сознания. А Зверята пьяные. Боятся, что их пробьют и отцу стуканут. А они только помирились, сама понимаешь… Надо выручать. 

- Слушай, ты… Палочка-выручалочка! Вчера же все хорошо было? Вы же по домам разъехались? 

Тата еле сдерживалась, понимая, что все не так было гладко, как вчера ей рассказывал немного выпивший Серега, вернувшийся с мальчишника, организованного Коляном на той стороне реки. 

Мальчишник этот, не по поводу, а просто по настроению, случился внезапно, и, вроде как,  прошел штатно. Без обычных Коляновских приколов. Все же, там люди -то солидные собрались. Семейные. 

Кроме него самого, отщепенца и бабника. 

По крайней мере, ее муж вернулся среди ночи, довольный и веселый, а потом еще часа три Аленку укачивал-развлекал. И только под утро уснул. 

Сказал, что они с Даней уехали первыми, а Зверята, Колян и еще парочка ребят подзадержались.

Мангал там потушить, прибрать за собой.                                                                               

Ну и вот… Прибрали.                                                                                                                                  

Утро добрым не бывает...

Я просыпаюсь от сладкого, дико тошнотного запаха.                                                   

Открываю глаза, морщусь на яркий утренний свет из окон и напрягаюсь. Окружающий пейзаж нихера не знаком. Но жесткий намек на то, что я у бабы. Все, сука, розовое с переливами. 

Это куда же меня занесло?                                                                                          

И почему так тяжело спине? Словно балкой какой-нибудь придавило. 

И, самое основное.                                                                                                                            

ОТКУДА ТАКАЯ ВОНЬ???                                                                                                                   

Ощущаю себя так, будто  на меня опрокинули вагон освежителей для туалета «Нежная сирень». Был такой на заре туманной юности. Мама уважала. 

Я, стараясь дышать через раз, пытаюсь аккуратненько так повернуться, чтоб выяснить, что же за слон меня придавил. 

Вижу женскую руку, по-собственнически нагло переброшенную через спину и  лежащую на моем плече.

Вот она – балка. Чего ж ты такая тяжелая-то?  

У руки – накрашенный ярко ноготь. Один. На среднем пальце. Остальные – без украшений. Интересно. 

И в принципе, если не обращать внимания на тревожаще-странный маникюр, все остальное мне начинает нравиться. 

Не, лица женщины я не вижу.                                                                                                

Но сам факт, что я проснулся в постели с бабой – уже хорошо. Для утреннего мужского организма.

Лучшая профилактика похмелья – качественный минет!

Я мягко наглаживаю лежащую на мне ладонь, прикидывая, как бы ее перестроить пониже, поворачиваюсь еще. 

Лица своей любовницы все еще не вижу, только смутные очертания рядом. И чего-то большие они.

Слегка.                                                                                                                                                   

Ну, это, наверно, одеяло объемное, да?                                                                                    

Другой рукой шарюсь по кровати, пытаясь найти остальные части, прикрепленные к руке, и немного возбудить, но не сильно. Чтоб захотела сделать приятное, а самому трудиться не пришлось. Это, бляха муха, целая наука!

Натыкаюсь на какую-то тряпку, выуживаю ее на свет божий. 

И выуживаю. И выуживаю. И выуживаю…                                                                             

Как фокусник, который из кармана платочки связанные тянет. И тянет. И тянет. 

Примерно на середине фокуса, который мне вообще перестает нравиться, я понимаю, что это трусики. 

Хотя, нет. Неправильное слово. 

Это – ТРУСЫ!                                                                                                                                           

Это такие трусы, что всем трусам трусы!                                                                                          

ТРУСЕЛЯ!!! ТРУСЕЛИЩИ!!!                                                                                                                       

Большие, в драматичный леопардовый принт, кокетливо отороченный кружевом. Черным. 

Секунды три у меня происходит осознание и переоценка ценностей. 

И сразу же -  перепостановка задачи.                                                                                                     

Потому что я – опер.                                                                                                                                       

И я умею работать головой, даже если она очень много в себя приняла в прошлый вечер. 

И да, в школе милиции нам рассказывали, что такое дедуктивный метод. 

Это когда из частностей собирается единая картинка. 

И в данном случае картинка собралась. Большая такая. Огромная, мать ее! 

Колян, это как так случилось?                                                                                                                      

Это в какой момент ты свернул не туда?                                                                                                  

Тебе же всегда нравились маленькие женщины, Колян?

С каких пор тебя тянет на Рубенса?                                                                                                       

Короче говоря, задача номер раз – не разбудить спящего мамонта. 

Задача номер два – срулить из этой ловушки наивных полицейских максимально быстро и без потерь. 

Задача номер три – надраться и постараться забыть это все. А можно треснуться башкой хорошенько и получить амнезию. Тоже неплохой вариант. 

Я обдумываю эти вещи уже на ходу. Действуя.                                                                            

Главная  способность  опера – думать и действовать одновременно. И еще – уметь вовремя смыться с линии обстрела. 

Отшвырнув завоеванный вчера флаг противника в сторону и избегая смотреть на гору под одеялом, я тихим котярой соскальзываю с кровати. Сразу на четыре лапы. 

Некстати вспоминаются случаи, когда я, еще молодым парнем, так вот сбегал из общаги медколледжа, с утречка. Пока коменда не поймала. 

Черт, Колян, тебе под сраку лет уже, а ты все еще, как кот, по чужим хатам таскаешься… 

Секунда на пожалеть себя, и дальше,  тихо, тихо, тихо… Одежда моя валяется по всей комнате, обставленной в кокетливых розовых тонах. И , сука, ощущение такое, что ее на мне рвали. И, возможно, зубами. Очень хочется осмотреть себя на предмет комплектности, но явно не сейчас. 

Самое главное цело и даже признаки утренней жизни еще совсем недавно подавало,  и это отлично просто. Ну, а остальное – уже потом. По факту. 

Как я поймал...

Наталью я с прошлого раза не особо запомнил. Все же, когда по башке получаешь, да еще и собственной битой, что вдвойне обидно, то вот не до разглядываний клевых баб. 

А она – клевая баба, оказывается.                                                                                  

Я даже немного смущаюсь, потому что выхлоп после ночи с розовой феминой , наверняка, такой, что им можно чего-нибудь травить. Ну, прямо, как «Нежная сирень». 

Потому я дышу в сторону, и кошу взглядом на низкий вырез в белом халатике. А нехило там у нее припрятано. Сразу мысли однозначные навевает. 

Особенно, когда выходит медсестра из кабинета, и мы остаемся вдвоем. 

Как в том фильме, который все смотрели. А кто не смотрел, тот слышал. А кто не слышал, тот… Ну, лох, короче. 

Наталья улыбается, мужественно терпит мое амбрэ, только глаза слезятся, как мне кажется. 

Ох, помнил бы, что она такая клевая, так хоть жвачку прихватил пожевать. 

- Ну что, Николай, давайте я вас все же… Посмотрю. 

Многозначительная пауза перед «посмотрю» мне не кажется. Явно не кажется. 

Она встает, устанавливает прямо напротив моих глаз внушительный бюст   и наклоняется. Эротично так помахивая молоточком перед лицом. 

- Мне нужна ваша реакция… - Шепчет сексуально. 

А у меня реакция есть. Хорошая такая. Несмотря на ночные подвиги, ни разу не задержавшаяся. Правда, при воспоминании о розовом драконе, все слегка приувядает, но Наталья водит молоточком перед глазами, грудь ее колышется, и белье, похоже, красное. Под белым халатиком. Мммм…

- Николай, - она щелкает пальцами, возвращая в реальность, - реакция на молоточек, необходимо следить за ним взглядом!

- Ага…                                                                                                                                     

Она опять наклоняется, и я уверяюсь в правильности своей догадки насчет цвета белья. 
Красное. 

И вот какого хера на работе носить халат на голое тело, еще понятно. Мало ли,  жарко , может… 

А вот развратное бельишко?                                                                                             

Бабы на работу, особенно на целый день, обычно что-то попроще таскают. Поудобней. 

А если такое надевают, то это «жжж» явно неспроста, как говорил   один толстый философ. Прежде чем полезть искать приключений на свою мохнатую жопу. 

Это чем же она тут собралась заниматься? Со мной? 

Помню я поговорку про то, что, если , раздев бабу, ты обнаруживаешь дорогое комплектное бельишко, то решение о том, что сегодня будет секс,  явно принимаешь не ты. 

Верная, кстати, поговорка.                                                                                                        

И как-то обидно становится.                                                                                                          

Как телка на веревочке тянут.                                                                                                        

В стойло.                                                                                                                                   

Эта мысль моментально сбивает с нужного настроя, и лапа моя, уже вполне однозначно поднявшаяся, чтоб проверить, насколько у Натальи богатство … богатое, так и не доходит до дела. 

Наталья смотрит в глаза, типа, отслеживает зрачки, крутит перед моим лицом молоточком, опасно , кстати, и вздыхает. 

И все эти мелкие детали, по закону дедукции, складываются в единую, в принципе, привлекательную картину, от которой я бы раньше не отвернулся. И с радостью подключился к игре. 

А сейчас отчего-то напрягает ситуация. 

И симпатичная, явно приглашающе наклонившаяся докторша, и сама идея случайного траха в поликлинике. 

И даже визуальный ряд, картинки, как я мог бы поставить сейчас Наталью, прислонить к ее столу, задрать халатик и качественно поиметь, не вызывает желания. Воплотить все это дело в жизнь. 

А вот настороженность – очень даже.                                                                                      

Потому что не так что-то в этой картинке. Не то.                                                                           

Не могу понять, что, но вот жопой чую, не стоит этого делать. А если чуйка работает в такую сторону, значит, надо действовать. 

Потом думать буду, что произошло. И жалеть о не случившемся феерическом трахе с сексапильной докторшей  тоже буду потом. 

Сейчас же честно смотрю за молоточком, глаза не таращу на ее прелести, и вообще веду себя, как евнух. 

Наталья , безрезультатно поводив инструментом перед моей физиономией, глубоко вздыхает-выдыхает, а затем садится обратно. 

И халатик ее задирается еще выше. Открывая дополнительный обзор. А то, мало ли, вдруг титьками не впечатлился?

Я это подмечаю, но организм, напуганный нестандартной ситуацией и громко вопящей о подставе чуйкой, не реагирует. 

- Хорошо… - мурлыкает она, - если что-то будет беспокоить… И вообще, если что-то понадобится… Вот мой телефон, звоните в любое время…

- Ага, обязательно, спасибо! – включаю жизнерадостного дурака и вылетаю из кабинета так, как до этого из розового алькова пышной фемины не вылетал. 

Потому что там – была просто розовая раковинка со створками, которые могли схлопнуться. Сама раковинка – неповоротливая, а потому не особо опасная. 

А вот здесь…                                                                                                                                     

Здесь, сука, паучьи сети. И в центре паучиха, у которой лапки очень шустрые. И длинные. 

Не заметишь – оплетет, замотает, закрутит… И сожрет. 

Колян, две ловушки за одно утро!                                                                                                    

А жаль...

- Вы обманули меня, забрали документы!                                                                            

Она говорит это с такой гребанной уверенностью, что я еще сильнее злюсь. И еще сильнее оху…эээ… недоумеваю. Да, недоумеваю, бля!

Какие документы? Когда?                                                                                                                   

Она, наверно, замечает в моем лице это оху… недоумение, и снисходит до пояснения:

- В кабинете инспекции! Зачем вам требовалось вводить меня в заблуждение? Поиграть захотелось? 

Я тут же вспоминаю свой косяк, который косяком не считаю, естественно. 

Ну а что тут косячного?                                                                                                                      

Ну пришла она в кабинет Дениса, которого как раз перевели на должность инспектора по делам несовершеннолетних. Он, кстати, по этому поводу переживал страшно. А говорил я ему, придурку, что не надо высказываться на ковре у полковника. Говорил! Правдолюбцев нигде не любят! Если полкан в настроении рубить бошки, то единственное , что ты можешь сделать, это засунуть язык в жопу и молиться, чтоб пронесло. 

Все так и сделали. Нормальные люди, я имею в виду. 

А Деню только недавно к нам в убойный перевели, после армии  он еще толком не нюхал жизни, привык в своем ВДВ херней страдать, мир делить на черное и белое. Вот и попутал берега. Высказался. 
Полкана чуть кондратий не хватил за яйца. Так покраснел, так надулся, что я уже к сотовому потянулся, скорую ему организовывать. Но ничего, обошлось. С полканом. 

А вот с Денисом разговорчивым – нихера.                                                                                           

Полкан отдышался, тяпнул коньячка и высказался. 

Короче говоря, принял на себя удар Дениска. За весь отдел пострадал. 

И отправился справлять героическую нужду прямо на землю. В отдел по работе с несовершеннолетними. Там ему тетки, давным-давно оккупировавшие эту нишу, обрадовались, как родному. Ходили слухи, даже краситься на работу начали. 

Ну, понятное дело, Деня у нас с виду-то красавец. Никто ж не в курсе, насколько он дурак правдолюбивый. 

Вот я к нему на огонек тогда и заглянул. По старой дружбе. А по пути меня пролетающий на всех парах грузовик грязищей окатил. Пришлось у Дениски футболку спрашивать запасную и переодеваться. 

Кто ж знал, что именно в этот момент Злючка нарисуется. И меня за Деню примет. 

Ох, как она тогда застыла на пороге!                                                                                            

Глазищи огромные , испуганные. И мечутся по моему прессу, мечутся, мечутся! А я, после того, как первое удивление прошло, не стал торопиться. Тела мне стесняться нечего, там все в порядке, бабы пищат и кайфуют, так что дал полюбоваться. 

Я сразу понял, что она ошиблась, но исправлять не стал. Принял доки, что она принесла за ученика своего, и даже сунул их в нужную папку. Деня потом нашел, сам мне говорил. 

А я , решив вопрос с надуманной причиной появления училки моей племяшки в отделе, понял, что это, бляха муха, судьба,  и  приступил к делу. 

А то,  понимаешь ли, не нравлюсь я ей. Ляпнула тогда, после собрания, когда я душевно предложил общение. Организмами.  Три раза «ха-ха»! Так я и поверил! Особенно теперь, после ее взглядов горячих на мой шикарный, чего уж скрывать, пресс! 

Усилил напор, договорился о свидании.                                                                                               

Она согласилась.                                                                                                                            

Да я и не сомневался даже.                                                                                                                   

Кто ж в здравом уме откажется, после того,  как такое увидела? Да в живую, а не по телеку? 

Мог бы, конечно, закрепить результат дополнительно… Показать, что я еще и дело свое хорошо знаю.

Целуюсь, например, как бог!                                                                                                                

Но не стал форсировать. Выпустил офигевшую мышку из лап. Решил, что, как любой нормальный охотник, должен немного измотать зверя. Чтоб затем брать с кайфом.

Дурак.                                                                                                                                                    

Она вечером не ответила на звонки. 

И потом – тоже.                                                                                                                                          

И, когда я  на следующий день приперся к ней в школу, выяснить ситуацию, настолько жестко отправила меня в пешее эротическое, как только училки умеют. 

Жестче, по-моему, только Ленка Данила отправляла, тогда , в Анапе. Ни у кого, ни до, ни после, такой рожи охреневшей не видел. 

Хотя, если б в кабинете у Злючки было зеркало, то, вполне возможно, что и увидел бы. 

Очень надеюсь, что нет.                                                                                                                         

Очень надеюсь, что я сумел сдержать лицо.                                                               

Но, конечно, нажрался я тогда в сопли.                                                                             

Вызвонил Бойца, чтоб не так тоскливо.                                                                                   

Боец, правда, меня не сильно поддержал, у Аленки резались зубки, и его Татка названивала каждые полчаса. Не удалось нормально расслабиться, короче говоря. 

А она, баба сумасшедшая, мне еще и на следующий день звонила, и материлась, чтоб я ее мужика не смел больше отвлекать от семьи и детей. 

Еще одна женщина в моей жизни.

- Валька, ты – не мать. Ты, бля, кукушка какая-то!                                                                       

Я швыряю телефон на стол, не забыв перед этим включить на громкую, и продолжаю заниматься привычными утренними делами, то есть варить кофе и курить в окно. 

Вальку слушаю мало, наслушался уже за все тридцать лет, что знаю ее. 

- Ах ты, неблагодарный ты червяк, - предсказуемо разоряется трубка, я морщусь. 

Сейчас про подтирание жопы начнется…                                                                                            

- Да я тебе, придурку, до пяти лет жопу обосранную вытирала!

Ну вот, как знал… Ничего нового.                                                                                                             

- И сейчас не могу хоть немного помощи попросить?

Голос сестры срывается на ультразвук, и я успеваю вклиниться в паузу, пока она воздуха набирает:

- Да я тебя содержу, овца ты бессовестная!                                                                                     

- Сам ты бессовестный! И вообще, знала бы, что ты меня этими копейками попрекнешь…

- Копейки? – тут я уже тоже завожусь, потому что нехер! Тридцатка в месяц – копейки для нее! – Да тебе ни один твой придурок  столько не давал! Не зарывайся!

В трубке слышится вздох, а потом тонкий вой. Я морщусь. Это тоже предсказуемо. 

Как и то, что я в любом случае соглашусь. Валька, зараза, вариантов не оставляет. 

Ну не в детдом же мне племяшку сдавать? Ленка не виновата, что ее мать – овца. 

- Колясик…                                                                                                                                                            

Терпеть не могу, когда она меня зовет так. 

- Колясь… Ну я ее заберу. Вот честно. Просто Генрих… Он не в курсе еще. Я в анкете не указывала ребенка. Да мне и по возрасту ее не положено…

- Это сколько ты себе скостила-то? – интересуюсь удивленно. Не, Валька – очень даже ничего выглядит. В полутьме если, незнакомый трезвый мужик уверенно тридцатку даст, а пьяный – так и двадцать пять. Но не до такой же степени ее Генрих отмороженный. Хотя, может, и до такой. 

Пригласил же ее к себе, по визе невесты. И до этого кольцо прислал. Я проверял, натуральные брюлики. И бабла кидал тоже. 

Дурак, чего с него, с немца, взять…                                                                                                    

- Ну… На сколько выгляжу, столько и написала… - кокетничает Валька. 

- Сорок пять, что ли?                                                                                                                                   

- Хам ты, братик!                                                                                                                                    

- Да куда мне до тебя!                                                                                                                            

Сестра сопит какое-то время, видно,  перебарывает в себе природную сучность. Ох, не завидую я неведомому Генриху… Имя-то прям королевское. Интересно, у него в роду еще Генрихи есть? Было бы прикольно. Да ему и так прикольно будет. 

Такое приключение его ждет. Валька моя, сокровище российского производства. Даже, советского еще. Повеселится она там, чувствую, развернется… А то родина тесновата стала, похоже. В бедрах. 

- Колясь… Ну она же, как мышка… Ты и не заметишь ее вообще…

- Ага… Тринадцать лет! Нихера себе, мышка! 

- Коль! Ну ты ж ее знаешь!                                                                                                                       

Тут мне возразить нечего. Знаю. И люблю. Ленка, племяшка моя единственная, пожалуй, одна из немногих причин, почему  я  до сих пор терплю ее дуру-мать. 

Ну, и еще то, что Валька , реально, меня вырастила практически. 

Никуда от этой дуры не денешься. Единственная родня. Хоть  непутевая и глуповатая, но сестренка. Старшая. 

Замуж собралась. Нашла какого-то дурака по переписке, надо же… 

Полгода переписывалась, столько же язык учила, чтоб по скайпу с ним свободно болтать. И доболталась до свадьбы. А вот про дочку тринадцатилетнюю не проболталась. Партизанка, бля. 

И теперь надо ехать, товар лицом показывать, навыки , долго тренируемые, практиковать, а длинноногий сюрпрайз девать и некуда. 

Кроме как мне подкинуть.                                                                                                                  

А то ж мне скучно жить.                                                                                                                              

Я вздыхаю, понимая прекрасно, что ругаюсь больше по инерции. 

Никуда  не денусь, само собой. Заберу малявку. Тем более, что она – не младенец беспомощный, и , может, даже и в быту пригодится. По крайней мере, когда у меня ночевать остается, такие блинчики варганит, ни одна моя баба так не умеет. 

Конечно, все равно напряг определенный. Бабу домой не приведешь. Не расслабишься.  Ну, я и раньше не особо таскал. Все равно, на своей территории хочется покоя. 

Одно хорошо, Ленка – и в самом деле беспроблемная. Тихая, спокойная такая. Мышка-норушка. 

Не в мать пошла, определенно. Может, в папашу? 

Но здесь нихрена не узнаешь уже. Не сравнишь. Свалил ее папашка в закат, едва Валька ему про будущую радость отцовства поведала. 

Я в свое время долго эту тварь искал, да так и не нашел. А Валька, сучка гулящая, не помогала вообще, тоже молчала. Единственный раз, когда я бы ее бред послушал с удовольствием. 

Так нет, не прокололась, кто папаша. Не удалось ему глаз на жопу натянуть за совращение сестренки моей бедовой. 

Хотя, она никогда скромностью не отличалась, потому там еще вопрос серьезный, кто кого совратил…

Родительские хлопоты.

Сначала я не особо переживаю.                                                                                             

Ну, мало ли, у подружайки какой-нибудь Ленка засиделась, там, уроки вместе делали или еще чего. 
Косяк, знаю. Но тут может служить слабым, хреновым оправданием, что задолбался до невозможности. 

У меня просто как раз в пятницу по работе завал всегда, ощущение такое, что все только и ждут конца недели , чтоб начать качественно трахать мозг. Несколько выездов, заявители, всем в отделе знакомая бабка с жалобой на соседей, которую регулярно сплавляют нам с земли, чтоб веселее жилось. 

А я еще и косячу немного опять.                                                                                        

С утра полкану не с той ноги всталось, а я потом на совещании еженедельном по итогам работы на него не так посмотрел. Не понравилось ему, в общем. 

За наглый взгляд и общее снижение показателей я получаю выговор и дежурство в воскресенье. 

Открываю рот, чтоб возмутиться, ловлю бешеный взгляд , типа :«Ну давай, сука, давай… Дай мне повод!»

Тут же решаю, что не настолько я и обижен. Может, реально как-то не так смотрю… Говорят же, что взгляд у меня тяжелый… 

Потом  я , с уже испорченным настроением , естественно, получаю все веселье, что способна   обеспечить моя работа, в итоге, уже после проклятий бабки, которую я опять в ее отделение полиции отправил, по месту жительства, выдыхаюсь окончательно, в конце рабочего дня запираю кабинет на ключ изнутри и тупо надираюсь. 

И то, не удается это сделать качественно!                                                                                    

Потому что у меня ребенок дома теперь!                                                                                          

Это раньше я мог спокойно нажираться  в слюни и приползать домой на автопилоте! 

Все, кончились эти прекрасные времена, благодаря сестренке-кукушке!

Отставляю полбутылки до следующей пятницы и иду приводить себя в чувство. 

Сую голову под струю холодной воды в вонючем рабочем санузле, смотрю какое-то время на себя в зеркало. 

Кто ты, мужик? Я тебя не знаю.                                                                                    

Сломив силой экзистенциальную тоску ( красивое выражение, ага, у Даниной училки подхватил, она – мастер на такую хрень), навеянную паленым коньяком ( но тут, как говорится, дареному коню и так далее), провожу по мокрой морде пальцами. 

Нормально.                                                                                                                                    

Красавец.                                                                                                                                

Домой, спать.                                                                                                                                              

Может, Ленка блинчиков напекла.                                                                                                        

Я ей с утра намекал, кстати, что дядя ее блины уважает. 

Настроение прямо сразу улучшается. Может,  я просто голодный? И все беды от этого? 

Открываю дверь в квартиру, ожидая запаха блинов. 

А вот хер там.                                                                                                                                 

Пусто.                                                                                                                                     

Прохожу по комнатам.                                                                                                                

Похоже, племяшка из школы не приходила еще. Время шесть вечера, могла задержаться на каких-нибудь дополнительных. Или к подружке пойти. 

Недолго раздумываю, звонить или нет, решаю, что не стоит. Она – девочка самостоятельная, а я своими звонками еще и расстрою, что не доверяю. 

Нет, буду хорошим, лояльным дядей.                                                                                          

Может, тогда завтра и блинчиков дождусь. Со сметаной. 

Вдохновленный возможностью пожрать, лезу в холодильник. Вижу там то же, ч то и обычно. То есть, нихрена хорошего. 

Расстраиваюсь опять, варганю  бутер со страшной, двухнедельной давности колбасой, жую и  бухаюсь на диван.  Привычно лезу в соцсети, просматриваю ленту, фотки девчонок. 

Телека у меня нет, планшет и телефон полностью его заменяют. 

Какое-то время переписываюсь со знакомыми телочками, лениво прикидывая, может, к какой-то заскочить сегодня? Завтра у меня выходной, вполне можно и покувыркаться подольше. 

Пытаюсь подсчитать, сколько у меня не было секса, тут же припоминаю итоги своего последнего печального опыта, и то, как я бежал по лестнице вниз, опасаясь нападения розового облака. В животе становится холодно. 

Получил-таки психологическую травму, бляха муха! 

Мозг не помнит, защищается, а организм до сих пор в шоке! 

Надо срочно исправлять.                                                                                                                      

Надо с кем-то потрахаться.                                                                                                              

Перед глазами при этой мысли почему-то острые зеленущие глаза Злючки, ее милый носик и прядки волос, выбившиеся из-под шапки. Хорошая такая… С ней бы затусить… 

Организм тут же приходит в себя и всем своим поведением дает понять, что да, в верном направлении движемся. И Злючка – это как раз то, что требуется ему для лечения травмированного розовым леопардом либидо. 

Я буквально на полсекунды теряю контроль и прикидываю, какая она была бы в постели. Как закатывались бы ее зеленые глазки, как раскрывались в стоне губы… 

Те же на манеже... и дядя Коля.

В подъезде тихо.                                                                                                              

Я прикидываю этаж, понимаю, что пятый. Лифта нет. Ну и отлично. Никто не сбежит, значит. 
Правда, музыки не слышно, зато какое-то шушукание и шепотки, прекратившиеся, стоило мне зайти. 

Я бы, может, и не услышал, но профдеформация во всей красе. Настолько уже нашарился по подъездам многоэтажек, что сразу различаю, если кто где-то там, на высоте, затаился. По дыханию сдерживаемому, но неловким маленьким движениям, перетаптыванию нервному. Ну , и еще, обычно, у моих клиентов вонь спиртовая присутствует. Ну а куда деваться. Девяносто процентов всех совершаемых преступлений в стране – именно бытовые и именно на почве алкогольной. 

Официальная статистика, которая врет.                                                          

Не девяносто, а девяносто восемь процентов всего, что попадает в мои руки. Остальные два процента приходятся просто на природную дурость, которую алкоголем усугублять не требуется.  

Какое там планирование преступлений, какая, нахер, Агата Кристи! Да даже парни из «Улиц разбитых фонарей» гораздо интересней жили. Хотя там приближено к реальности, конечно, процентов на пятьдесят. Ну, первые сезоны, само собой, а не дальнейшая херня. 

Даже мы, в главном управлении, погрязли в бытовухе. А еще в отчетах. 

А уж ребята на «земле», в отделениях, вообще не выползают из бумаг. Не знаю, когда умудряются на вызовы гонять. 

Если б мне кто-то, пять лет назад зарядил про то, чем я буду заниматься на работе, мать ее, своей мечты… То я бы без разговоров зарядил ему за это в лоб. Потому как мечтатель я был. 

Идеалист.                                                                                                               

Ну ничего, пообтесался. Сначала на «земле», потом уже здесь, у полкана под боком. Он, конечно, орет постоянно, как припадочный, но дело свое знает. И меня, вроде,  ценит. 

Потому что , несмотря на то, что иногда включаю «тупого придурка», как любит выражаться Серега Боец, голова у меня все же варит. В отличие от многих. Ну что поделать? Статистика, мать ее, и здесь работает. И тоже в сторону уменьшения. В реальности все гораздо печальней. 

За годы работы я научился слышать неслышимое и реагировать на жопную чуйку. Выручало, охереть как. 

Один раз вообще от мужика увернулся, который за дверью, сука, стоял, с топориком для разделки мяса.

Не почуял бы, затормозил, прилетело бы мне по башке. 

Но увернулся.                                                                                                                       

А мужик, сука, по инерции с замаха пролетел вперед, упал с грохотом на пол завшивленной кухни. И уснул. Пьяный был настолько, что потом не мог вообще вспомнить произошедшее. А караулил меня тихо, падла. Как мышь. 

Я после этого вдвойне осторожный стал. Как-то не захотелось на очередном вызове получить от пьяного дегенерата по голове и сдохнуть. А этот дегенерат потом даже и мотивов своих не вспомнит. И как кончал тебя, тоже. Встряхнуло это меня нехило. 

И вот теперь, зайдя в подъезд, я , не иначе , третьим ухом и жопной чуйкой слышу, что наверху, на том самом пятом, где по адресу живет Черный, мать его, Зверь, кто-то сидит. Затих, услышав, как дверь подъездная хлопнула. 

Интересно.                                                                                                                                    

И странно.                                                                                                                                                  

Хотя, малолетки, они такие. Отмороженные. Страшнее них – только алкаши под белкой. Потому что нет у молодняка стопоров никаких. Нет инстинкта самосохранения. Там, где взрослый мужик в сторону отойдет, пацан пятнадцатилетний кинется, оскалив зубы. И даже не подумает о последствиях. Возраст такой. Все остро, все больно. Все против тебя. Знаю это прекрасно. Сам таким был, помню еще кое-что. 

А потому не тороплюсь. Если там, наверху, кто в засаде засел, то могут и ножом кинуть. Разгребай потом последствия. 

Поудобнее перехватываю биту, достаю ключи и, нарочито громко топая и звеня, иду к двери на первом этаже. И какое-то время воспроизвожу шум открываемого замка. 

А затем затихаю.                                                                                                                              

И жду.                                                                                                                                      

Ждать я умею.                                                                                                                             

Через полминуты слышу опять шепотки, еле различимые, словно шум ветра. 

Тихо поднимаюсь по ступенькам, по стенке, чтоб не видно было.  И  не слышно. Мои тимберленды умеют ходить бесшумно. 

На четвертом останавливаюсь. Уже все слышно. 

- Ну чего ты? Ну хватит… Опять, блин… 

Шепот. Мальчишеский, тихий, но понятно, что парень. Голос ломается, иногда басовитые нотки проскальзывают. Утешает кого-то. 

Этот кто-то хнычет. Тоже тихо-тихо. Попискивает, как мышка. 

- Я все уже. Просто опять вспомнила… Она ведь даже не попрощалась толком, Веник, понимаешь? Даже не обняла… 

О как!                                                                                                                                  

А вот и пропажа моя!                                                                                                        

Плачет.                                                                                                                                       

А Веник – это, походу, как раз и есть тот самый Черный Зверь. 

Поход дяди Коли в школу.

- Ты как там, живая?                                                                                                                     

Я оглядываюсь назад, на племяшку, выражения лица которой, естественно, в шлеме не вижу. 

Но, судя по тому, как маленькие пальчики не хотят разжиматься на моем животе, думаю, что она под впечатлением. 

Раньше я ее на байке не катал, да и сейчас не стал бы. Малявка еще. 

Но куда деваться?                                                                                                                               

Отправлять ее одну на такси, особенно, после истерики в подъезде, когда она ни в какую не желала покидать своего сопливого кавалера, а кавалер орал на меня матом до тех пор, пока его мать ремнем в квартиру не загнала… Ну, не вариант после такого на такси.

А оставлять своего элитного зверя в спальном районе  - тоже так себе решение. 

В итоге нацепил шлем, сразу приглушив звуки истерики, порадовался, что на уши перестало давить от ее крика, потом сел на байк, мотнул ей головой, указывая направление движения.  Ленка постояла, подулась, а потом села, естественно. 

Я и не сомневался. Все бабы одинаковые, что в тринадцать, что в пятьдесят. Любопытные, как кошки. И жадные до всего нового.

Уверен, будет потом одноклассницам о своих впечатлениях рассказывать. Еще и популярной девчонкой станет в классе. 

И вот теперь, ссаживая ее с байка и снимая шлем, я готовился ко многому. Немалый процент в вероятностях занимало продолжение истерики. 

Но племяшка удивляет. 

Смотрит на меня глазищами своими. А они печальные-печальные. Как у котенка брошенного, бездомного. 

И такая тоска меня берет! И опять злость на Вальку-дуру, и на себя самого, дебила толстокожего. 

- Иди сюда, - вздыхаю, насильно утягиваю ее за плечики к себе. 

Обнимаю.                                                                                                                            

Ленка тоскливо шморгает носом, и ощущается в моих руках ужасно маленькой. Я вспоминаю, как держал ее, еще мелкой засранкой, на коленях, позволяя играть пряжкой навороченного байкерского ремня и побрякушками на кожанке. И удивлялся: ну надо же! Маленькое что-то! Живое! Глазки смышленые, проказливые. 

А потом она меня обдула, кажется… 

Но это не точно.                                                                                                                                   

Сейчас она сопливит мне футболку, горестно вздыхает, и передать эмоции, которые я при этом испытываю, нереально. 

Хорошо, что все так закончилось. 

Что она дома, что с ней все нормально. Относительно. 

Это главное.                                                                                                                                   

А со всем остальным – разберемся. 

- Ты не думай ничего, Лен, - бормочу я, - мама тебя любит… 

И тут же чувствую, что не вовремя ляпнул. И не то, что надо. Потому что мелкая спина под моими пальцами напрягается, а Ленка отпихивает, подныривает вниз и выворачивается из рук.

- Домой пошли, - командует таким тоном, что я… Подчиняюсь. 

Ну не время сейчас устраивать психотерапию. Тем более, что я  в ней не особо силен. 

Не рыдает, и то хорошо. 

Уже ночью, прислушиваясь к звукам из соседней комнаты, а то, мало ли, вдруг рыдать начнет, я решаю, что делать дальше. 

Надо довести до логической точки ситуацию с Черным Веником, надо наладить отношения с племянницей, сделать так, чтоб доверяла, потому что еще один такой вечер – и половина седой головы мне обеспечена. А я как-то не готов к этому. Молодой еще. 

Ну, и не последнее по значимости место в моих размышлениях занимает стратегия укладывания в койку зеленоглазой Злючки. 

Ну не зря же она так часто попадается на моем пути? 

Надо, наконец, решить вопрос. 

Чтоб уже не мучиться.                                                                                                          

Понятное дело, что за это время Злючка не стала менее напряжной. Понятное дело, что с ней, вроде как, нельзя по-простому, как мне привычно и удобно. Все мои выводы по ней – в силе по-прежнему. 

Но даже такие тормозящие факторы не отменяют одного момента. 

Я ее хочу.                                                                                                                                 

Тупо хочу.                                                                                                                     

Вот такую.                                                                                                                                 

Злючку, нахалку, праведницу и острую на язык зеленоглазую заразу. Хочу ее губы пухлые, ямочки на щеках и запах свежести от волос. Всю хочу. Хотя бы разок. 

Плевать, что дальше.                                                                                                    

Один раз живем.                                                                                                                     

Какого хера я должен себя ограничивать? 

Примерно с таким настроем я на следующее утро плетусь в школу в свой обеденный перерыв. 

По всем прикидкам, уроки должны уже закончиться, кажется, шестой как раз на половину первого приходится… Ну, если и нет, то похер. Подожду. 

Утренний пистон от полкана я уже получил, прочувствовал и вдохновился, а потому , даже если и опоздаю с обеда, плевать. Парни прикроют. 

Я им в красках рассказал про свой вчерашний забег с племяшкой, они, в основном женатые и имеющие своих мелких мучителей мужики, меня прекрасно поняли и поддержали. Все же нормальные люди у нас в отделе, хорошие. Если срочный будет выезд, то звякнут, я подскочу. А так, по бумажкам, заявителям и левой зачесавшейся полканьей пятке – отвоюют.