Притворись моим другом

Глава 1

Евангелина

- Лови, Макс!

Мой рюкзак пролетает над головой, и я тщетно трачу силы, чтобы схватить его. Сердце гулко долбит в ребра. Лицо печет от эмоций. Хочется броситься к двери, выскочить из класса и спрятаться в каком-нибудь темном углу. Непозволительная роскошь для меня. И, вместо трусливого побега, я возобновляю попытки забрать свое имущество.

- Опа-па-а-а, - выкрикивает Максим и с улыбкой орангутанга перекидывает рюкзак Кристине, которая фыркает, глядя на то, как я иду в ее сторону, - Майор, давай! Забери его уже!

По помещению пролетают смешки ребят. Максим Резников издевается, конечно, а не выступает лидером моей группы поддержки. К слову, таковой здесь нет. Я новенькая в классе. Изгой. Предмет для насмешек и издевательств.

- Ну, же, Евангелин, - Крис кривится и одаривает меня презрительным взглядом, когда я подхожу ближе, - ой…

Рюкзак падает на пол из ее рук.

Она роняет его намеренно. Все замолкают в ожидании, а я сжимаю трясущиеся руки в кулаки.

- Упал, надо же, - Романова строит из себя бедную овечку и разводит руки в стороны.

Слышу, как Максим еле сдерживает смех, и все органы пускаются в усиленную работу. Мне становится жарко. Смотрю то на Крис, то на свой рюкзак у ее ног.

- Забирай, Майор, - ласково говорит она, указывая на рюкзак длинным ноготком, - мне твое рванье не нужно.

Ничего не произношу, стараясь держать себя в руках. Их много, а я одна. Классной руководительницы нет, и новые одноклассники творят, что хотят.

Опускаюсь, чтобы забрать грязный, благодаря стараниям Макса, рюкзак, и жалею об этом. Кристина пинает его. Футбол возобновляется. Выпрямляюсь. Кажется, комната начинает кружится, а голоса девчонок и парней сливаются в один болезненный гул. Хочу уйти, но дорогу перегораживает Саша Стрельников. Играет со мной, как с тем рюкзаком.

Сердце подпрыгивает до горла. Паника охватывает каждую клеточку тела, и я отскакиваю от парней, которые зажали меня между собой и смеялись.

В ушах звенело, и я прикрыла их руками, чтобы ничего не слышать.

Рюкзак летал из стороны в сторону, пока не зацепился за парту. Макс дернул его на себя.

Хруст ткани резанул последнюю струну, на которой держались мои нервы.

Внутри все задрожало от еле сдерживаемых слез.

– Хватит! – закричала во всю мощь своих легких. – Хватит! Прекратите!

Все затихли и уставились на меня, как на ненормальную. Я же дрожащими руками начала собирать свои принадлежности и запихивать их в испорченный рюкзак.

– Идиотка.

– Да, она больная, наверное.

– Справку бы надо принести, Майорова, а то скоро пена изо рта пойдет.

– Бешеная.

Меня всю трясет. Еле-еле поднимаюсь на ноги и несусь к выходу. Как раз в этот момент дверь открывается, и я впечатываюсь в широкую грудную клетку. Глаза застилает пелена. Не посмотрев, кто это, я выскакиваю в коридор и бегу в туалет. Сзади раздается голос классной и гомон ребят.

– Влас вернулся!

– Рус!

– Майорова, вернись немедленно!

Крепче прижимаю к себе рюкзак, залетаю в уборную и закрываюсь в одной из кабинок. Опускаю крышку на унитазе и медленно сажусь на нее.

Внутри жжет от боли и непонимания.

Я опускаю голову на рюкзак и плачу.

Теперь можно.

Теперь они не видят.

Беззвучно ронять слезы я научилась за две недели пребывания в одиннадцатом «Г».

То, что я не «зашла» новым одноклассникам, стало ясно в первый учебный день. Линейку и классный час я успешно пропустила. Поздно приехала, и тётя Оля не стала мучить меня. За что я ей очень благодарна. Зато на следующий день знакомство с ребятами все же состоялось.

Наша классуха, Величко Лидия Петровна, выставила меня перед доской, словно древнее ископаемое, и представила всем.

– Майор, – прилетело сразу, когда классная сказала занять место рядом с Максимом Резниковым.

Мне было неловко, волнительно и, что греха таить, страшно. Девчонки и парни разглядывали меня с ног до головы, будто пытались найти дефекты. И в итоге…

Максим сначала показался мне довольно милым. Симпатичный темноволосый парень с карими глазами и смуглой кожей. В синей рубашке, черных брюках и начищенных туфлях в тон вполне мог сойти за голливудского актера, который вышел на красную дорожку за долгожданным «Оскаром». Я немного успокоилась, но к концу четвертого урока поняла, что напрасно.

– Красивая, – вздрогнула от шепота на ухо и от того, что рука парня поползла от моей коленки вверх.

Подскочила, удивив учителя, а Резников состроил невинные глазки и пожал плечами.

– Паука испугалась, – его ответ все восприняли за правду, а учитель продолжил урок.

Остаток занятия я просидела, словно на иголках, одергивая плиссированную юбку. Такие носили девчонки в школе. Не все, но большинство. Кристина Романова не стеснялась задрать ее повыше, оголив бедра по максимуму. Соня Максименко, как и я, постоянно дергала подол, чтобы прикрыть ноги. Она не выделялась, часто поправляла очки и не участвовала в громких разговорах на переменах. Да, и я тоже.

Резников в тот день выловил меня в коридоре, когда я возвращалась из уборной. Шел урок, и, кроме нас в ближайшем радиусе, не было ни души. Он без каких-либо слов прижал меня к стене и попытался поцеловать. Я, естественно, его оттолкнула, но далеко уйти не смогла. Макс снова прижал меня к стене, заставляя отвернуть голову в сторону и зажмуриться.

Его поведение было противным, хотя сам парень симпатичный. Я чувствовала, как сердце трепыхается в районе горла, пока он шипел каждое слово мне на ухо.

– Будешь сопротивляться, и я устрою тебе ад в классе.

Четкая фраза, которую он прекрасно воплощал в действие. Не знаю, каким образом, но Макс настроил всех парней против меня. Они дружно издевались надо мной, подхватывая его слова и любое телодвижение в мою сторону. Противно до одури.

Через три дня наблюдений к ним присоединилась компания Кристины – Ингрид Гаврилова и Лариса Никольская. На переменах подключались девчонки из параллельных классов. Их имен я не знала, да и не хотела.

Глава 2

Руслан

– Вижу, своё восемнадцатилетие ты отметил с размахом, – Борис Власов с бесстрастным видом ставит руки в бока, осматривая комнату, и пинает жестяную банку.

На хате у Серого полный бедлам. Пацаны отрывались на полную катушку. В помещении полумрак. Гордость Серёги – огромная колонка, убивающая мегагерцами, валялась на полу и хрипела.

Он не будет в восторге, когда проснется.

Присаживаюсь на диване и запускаю руку в волосы, смачно зевая. Сколько спал?

Часа два от силы. Мышцы ноют, а мозг просит о пощаде.

– Черт! – шиплю, когда батя проходит к окну и сдвигает плотную портьеру в сторону, пропуская в комнату яркий солнечный свет.

Слепит, как вампира. Не реагирует на моё возмущение и открывает створку, позволяя свежему воздуху сметать смрад от ночного гуляния. Присвистываю, смотря на окружающий меня беспорядок. В полутьме все казалось вполне презентабельным, а сейчас взгляд блуждал по горе мусора на полу, банках, бутылках, кальяну и закускам. Стол перевернут. Лампа валяется около тумбочки. Вряд ли Серый сможет ей воспользоваться. Разбили в хлам.

– Страшно подумать, что вы здесь вытворяли, – отец выдергивает шнур от колонки из розетки и брезгливо бросает его на пол, погружая окружающее нас пространство в звенящую тишину.

–- Ты знаешь, что я не пью, – тру глаза и с прищуром смотрю на предка, который, засунув руки в карманы идеально наглаженных брюк, идет в мою сторону.

– Что еще удивительнее, – он останавливается напротив меня и давит своим энергетическим полем.

Предсказуемо. Навис надо мной, как стервятник над своей добычей. Только теперь я не прячу глаза, а поднимаю голову и жду его лекций, что сын известного Бориса Власова сбился с пути истинного и позорит своего отца.

– У тебя на все полчаса, – он оглядывается по сторонам, словно оценивает масштаб шабаша, – не спустишься, Олег поднимется и притащит тебя в машину за шкирку.

– Я уже совершеннолетний и в няньке не нуждаюсь, – выплевываю каждое слово, ощущая, как напрягается каждая вена под кожей.

– Спорное заявление, – одна бровь Власова изгибается в чертовом вопросе, заставляя мою верхнюю губу подрагивать от нерва, – тридцать минут, Руслан, – он разворачивается, но тут же смотрит на меня снова, потирая переносицу пальцами, – и да, приведи себя в порядок. Нужно, чтобы ты выглядел приемлемо, хотя бы.

Фыркаю, смотря ему в спину.

Предок задерживается около выхода, достает из кармана портмоне и отсчитывает несколько красных купюр.

– Это, – поднимает руку, не глядя на меня, – твоему дружку за организацию праздника для моего сына. Судя по всему, ему пригодится.

Уходит, оставляя после себя удушливое чувство непоколебимого авторитета. Только в этот момент расслабляюсь и потираю виски пальцами.

Как папашка узнал, где я нахожусь?

Просто. Вчера столько камер было направлено на нас во время гонок, что в пору вносить свое имя в список селебрити. Черт! Иногда до жути ненавижу социальные сети и быстро развивающуюся всемирную паутину.

Около пяти минут сижу и не двигаюсь, разглядывая результат суточного зависания на квартире Серёги. Самого его не видно. Поднимаюсь и иду в комнату напротив. Храп. Перегар. Две пары ног из-под одеяла. Усмехаюсь и тихо прикрываю дверь.

Повинуясь зову желудка, бреду в кухню и вкидываю в себя пару кусков пиццы, которая осталась целой и покоилась в холодильнике. Пока закипает вода в чайнике, прибираю в кухонной зоне. Завариваю крепкий кофе и смотрю на часы. Есть еще двадцать минут до исполнения приговора от отца.

Повиноваться его воле не хочется, но и иметь дело с Олегом не в моих планах, поэтому беру несколько больших мешков для мусора и убираю весь хлам в гостиной. Поправляю сдвинутую со своего места мебель и с звонким равнодушием заваливаюсь в душ. Стою пару минут, упираясь руками в холодную стенку кабинки. Теплая вода ударяет по лицу, прикрытым векам.

Резко открываю их, гася воспоминания, и тут же принимаюсь натирать тело гелем для душа. Механические действия всегда помогают отгородиться от прошлого. Заметил, поэтому действую на автомате. Задерживаюсь на минуту из-за кроссовок. Шнурки никак не поддаются.

В этот момент входная дверь распахивается. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, кто за мной прибыл.

– Иду я, – говорю, не поднимая головы.

Из подъезда буквально вываливаюсь. Всеми легкими втягиваю свежий воздух и прикрываю глаза. Есть в наступившей осени что-то притягательное. Кайфую, пока сигнал тачки не возвращает меня в реальность. Опускаю голову и врезаюсь взглядом на надпись, оставленную прямо на стене около входа в здание. Красный, черный, белый. Одного баллончика тогда не хватило.

Сглатываю противную слюну с привкусом кофе. Пару раз моргаю, чтобы сбить помутнение, которое моментально приводит к сжатию всех органов за ребрами.

Делаю сиплый выдох.

Иду к тачке. Олег протягивает руку, не садясь за руль.

– Ключи, – голос робота.

Скриплю зубами, но лезу в карман. Протягиваю амбалу связку и намеренно роняю.

Никак не реагирует. Не положено.

Сажусь на пассажирское. Предок тут же выезжает со двора, а я в боковом зеркале слежу за Олегом, который мастится за руль моей девочки.

– Где мне в этот раз выступать в качестве обезьяны? – спрашиваю равнодушно, а Борис Власов указывает на ремень.

Пристегиваю и развожу руки в стороны с немым вопросом. Доволен?

Может, на задние лапки встать и прыгнуть через горящий круг?

– Веди себя достойно, сын, – умело ведет машину, осторожно сворачивая по знакомым улицам, что заставляет нахмуриться.

Движемся не по тому маршруту, который я держал в голове.

– Зачем мы к ней едем?

– Видимо, твоя мать еще надеется на то, что из тебя можно вылепить человека, – сухо бросает, не глядя на меня, – половина сентября пролетела, а ты пропадаешь. Телефон где?

– Не знаю, – пожимаю плечами, отворачиваясь к окну.

Глава 3

Евангелина

– Как твои коленки, Лин? – тётя Оля заботливо затрагивает моё плечо, когда ставит чашку горячего чая рядом с тарелкой с панкейками, политыми мёдом.

– Нормально, – вымучиваю из себя улыбку и приступаю к поглощению самого вкусного завтрака.

К тому, что мамина подруга усиленно меня балует, я уже привыкла, поэтому не могу представить другого утра. Одни сырники с бананом чего стоят. Слюной можно изойти лишь от аппетитного вида, а уж от вкуса и вовсе тронуться умом. Тётя Оля очень старается сделать мою жизнь максимально привычной, хотя я сомневаюсь в этой затее, но и обидеть ее не хочу.

– Как в школе? – она присаживается на стул напротив меня и заправляет за ухо темный локон, выбившийся из прически.

– Нормально, – отрешенно пожимаю плечами, стараясь не вспоминать о том, как закончился вчерашний учебный день.

Мой трусливый побег можно было на камеру снимать и отправлять в юмористическую программу. Жаль, что спрятать разбитые коленки не удалось. Тётя Оля увидела и заохала, а мне пришлось скрыть часть правды. Запнулась, мол, с кем не бывает.

– Третья неделя пошла, – она с полуулыбкой смотрит на меня, грея руки о кружку с горячим чаем, – неужели друзей не завела?

Да уж... Есть у меня «друзья». С такими не соскучишься.

– Как-то не до них. Пытаюсь врубиться в программу.

Тётя открывает рот, но не озвучивает следующий вопрос, а их у нее много. Некоторое время мы завтракаем в тишине под мирное тиканье настенных часов. В кухне у тёти уютно. Небольшая площадь, на которой умещается кухонный гарнитур с мойкой, стол, стулья, холодильник, плита и вытяжка. Лаконичная трёшка на окраине города. До школы мне добираться далековато. На автобусе трястись минут двадцать пять, но я не жалуюсь. Конечно, я бы предпочла остаться в маленьком поселке городского типа, где мы раньше жили, только, увы, судьба распорядилась иначе.

– Папа звонил?

Отрицательно качаю головой, глядя на панкейк. Его часть проглатываю с трудом при упоминании отца. Мы не общались с того самого момента, как он посадил меня на автобус и отправил к тёте Оле.

– Ему тоже сейчас тяжело, Лина, – с тяжелым вздохом произносит тётя и поднимается, – позвонит обязательно.

Киваю в ответ и отодвигаю от себя тарелку. Аппетит пропадает так же внезапно, как и возник. Все мысли концентрируются на прошлом, которое давит на меня каждую ночь.

– Ты, – тётя Оля подходит ближе и приобнимает меня за плечи, – ни в чем не виновата, слышишь?

Слышу, но не воспринимаю. Я виновата. И эти события с моим участием уже никогда не исчезнут из памяти, как ни старайся. Я не удивлена тому, что после случившегося папа не хочет со мной разговаривать. Отсутствие бесед – самое малое, что я заслужила.

– Все наладится, Лин, – с улыбкой произносит тётя Оля и целует меня в макушку, – доедай. Поедем вместе. Мне нужно в больницу к Артёмке заскочить.

Я стопорюсь. Кажется, все системы моего организма решают дружно отключиться. Пульс зашкаливает, и дыхание прерывается. Я тянусь к кружке, чтобы погасить жажду, опаляющую рот и гортань. Жадно пью, пока тётя собирается, продолжая говорить о маленьком Артёмке. Не помогает. Чтобы успокоиться, поднимаюсь и убираю со стола, за что получаю по рукам.

– Что ж такое, Лина, – осуждающе смотрит на меня мамина подруга, которая от одного имени Артёмка расцветает, словно роза в саду, – вдруг форму измажешь ненароком. Пойдем, потом приберу.

Она подталкивает меня к выходу. Не сопротивляюсь и бреду за ней, как сомнамбула. День сегодня снова солнечный, но тётя вручает мне ветровку. Заботится. Я лишь скупо благодарю и жду, когда она выйдет на своей остановке.

Вообще у маминой подруги есть свой автомобиль, но уже два года она не садится за руль из-за трагедии, которая перечеркнула ее жизнь. Всего я не знаю, но мама говорила, что тётя Соня была беременной, когда они с мужем попали в аварию. Выжила только она. Врачи спасли мать, а ребенка не удалось. Муж умер еще до приезда скорой на место происшествия. Глядя на то, как тётя Оля улыбается и живет после этого, у меня внутри просыпается надежда на то, что и у нас все получится. Не сейчас, так со временем.

Погрузившись в размышления, я пропускаю свою остановку. До школы приходится идти пешком. В итоге я опаздываю на первый урок и не решаюсь войти в класс. Так и стою в коридоре с поднятой рукой. Нет сил стучать. Я просто отхожу к окну и набираюсь сил для встречи с «наидобрейшими» одноклассниками.

Я не была круглой отличницей. Никогда, но и до троечницы не скатывалась. Плавала между этими определениями, довольствуясь отметкой «хорошо». Родители не требовали большего. Я же старалась, как могла, но некоторые предметы попросту не осиливала. Не на то мозг заточен. Так отец говорил.

В новой школе приходилось находить общий язык с учителями. Они все были чужими и не особо обращали внимания на новенькую. Неудивительно. Столько учеников…

С одной стороны, это было хорошо. Никто ко мне не цеплялся и не пытался вытянуть. Училась, как могла.

После звонка в коридоре стало шумно, и я, чтобы не столкнуться с одноклассниками раньше времени, пошла к кабинету английского. Там заняла свое место у окна на последней парте и, поместив руки на стол, изучала пейзаж за окном. Хотелось слиться с окружающей обстановкой, как хамелеон, но, увы, не получилось. Через пару минут нагрянули ребята. Стрельников и Резников с хохотом кидали чей-то рюкзак. Я же сжалась в комок.

– А где Влас?

– Не видел его сегодня. Говорил, что придет. Опять тусуется где-то.

– Я слышал, он все лето пропадал на хате у Серого.

– Удивительно, что брательник Димона его принимает у себя после…

Их голоса затихают, как и все другие шумы в классе. Я против воли поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на парня, который сдал меня Максиму. Он стоит на пороге, а когда шагает вперед, то Резников первым протягивает ему руку.

– Привет, бро!

Глава 4

Руслан

Школа №104 встретила меня привычным гулом голосов, смехом и хаосом, сплетающим в себе наивные мечты о светлом будущем и черную, как земля, реальность, где слабость закапывают без лопаты.

Ничего нового.

При входе в класс яро ощущаю на себе множество взглядов, от которых должно коробить, но они не вызывают во мне ни единого чувства, словно выжгли все к чертям, оставляя тлеющие пылинки.

Пацаны принимают так же, как и раньше, с возгласами и твердым рукопожатием. Улыбаюсь, хотя понимаю, что большинство тупо идут на поводу у лидеров. Никто не хочет быть изгоем. Слабаков, не имеющих сил высказать свое мнение, в 104 гнобят, причем сильно.

Мне, в принципе, ровно на то, что делают остальные, поэтому не впрягаюсь ни за, ни против. Несколько месяцев назад переступил черту и забаррикадировал вход в подвал, где уснули эмоции.

Так было удобно и спокойно.

Только толстая преграда начала вибрировать, когда за партой, где мы с Димоном рубились в гонки не один урок по инглишу, нарисовалась какая-то девчонка. Нет, не совсем какая-то. Видел вчера, когда травился за черным входом, но никак не ожидал повторения в классе.

Но она там была.

На месте Димона.

У окна.

Скрипнул зубами от недовольства, но прошел к ней и сел рядом.

Не привык, да и не видел смысла сражаться с девчонкой за стул, поэтому просто сообщил, что место мое. Если не тупая, то поймет и освободит.

Даже отошел подальше, освобождая ей путь и наблюдая боковым зрением за её поведением.

Новенькая метнула на нашу компанию взгляд и, кажется, глубоко вдохнула, после чего пробежала глазами по помещению и сжала учебник пальцами.

Сильно сжала. Даже на расстоянии видел, как побелели костяшки ее длинных пальцев.

Нахмурился, не понимая реакции, и осмотрел класс.

Все места были заняты, кроме стола Макса и ботанички Сони.

Новенькая не двинулась, словно ее прибили к чертовому стулу, а я почувствовал злость.

Стараниями матери я пришел на занятия в душной форме и рюкзаком с книгами, которые не хотел открывать. За лето привык к свободе действий, а удавка отца смыкалась на горле все сильнее, не давая вдохнуть полной грудью.

Кринжово, только матери я не мог отказать, и предок это знал. Тупая семейная зависимость друг от друга, когда можно надавить на гнильцу, решая любой вопрос.

– Майор, – в класс вошла Романова, которая везде и всюду любила привлекать к себе внимание, начиная с первых дней в школе, когда, вместо формы, пришла в ярком платье, затмив всех девчонок, – неужели новый рюкзак прикупила?

Крис прошла мимо нас и уперлась руками в парту, за которой сидела новенькая. Девчонки из компании Романовой тут же оскалились в ожидании цирка, Максим толкнул меня в бок, кивая на Кристину, а я наблюдал за реакцией длинных пальцев.

Еще вчера впечатал в память ее испуганные глаза размером с глобус каждый.

Ростом чуть ниже меня. Длинные стройные ноги. Русые волосы сегодня были подняты в высокий хвост и казались чертовски тяжелыми. Юбка чуть ниже середины бедра. Белая блузка. Туфли без каблука. На лице ноль косметики. Смуглая кожа. Густые брови. И красивые губы. Таких тьма по всей 104. Куда ни плюнь, такая же новенькая. Отвернулся, но Резников толкнул меня в плечо, прогромыхав:

– Смотри, – он достал телефон и включил камеру, которую тут же направил на новенькую, – ща запилим видос. Чат снова взорвется.

Веселье нашего с Димоном друга почему-то меня не зацепило. Невольно повернул голову в сторону плюющей ядом Романовой и убрал руки в карманы брюк.

– А нет, – Кристина потянулась к рюкзаку новенькой, но та ударила красавицу класса по руке, – фу! Не трогай меня грязными руками!

– Она, наверное, не помыла их после туалета, Крис. Лови антисептик.

Кто-то из одноклассниц кинул ей бутылек, который та демонстративно поймала и принялась прыскать чуть ли не новенькой в лицо. Та молчала, опустив глаза, а внутри меня просыпался вулкан.

Злость.

На нее.

Чего ты сидишь?! Какого черта молчишь, пока тебя обливают помоями?!

Шизоид в моей черепушке кричал, но в реале я без слов наблюдал за происходящим. Полное равнодушие и отключение системы, отвечающей за эмоции.

Макс ухмылялся, сидя на парте, и не сводил телефон с шоу, которое устроила Романова.

Другие подначивали Кристину, чтобы та продолжала унижать новенькую, и никто не совался в очередной буллинг.

– Э-э-э, Влас, ты чего?! – Резников удивленно раскрыл глаза, когда я забрал его телефон и удалил видео. – Какого вообще?!

Он развел руки в стороны, а я кинул его айфон на парту и подошел к Крис, которая уже успела закинуть ногу на стол рядом с моим рюкзаком.

– Так и будешь сидеть? – сказал и вперся взглядом в новенькую, которая упрямо сжимала учебник по инглишу, словно он ее спасет.

– Да ухожу я, – фыркнула Романова, сползая со стола, – не ворчи, Рус.

Пока она шевелила ягодицами, прозвенел звонок, и все принялись рассаживаться по местам. Я не исключение. Устроился на стуле, несмотря на девчонку, которая намеков точно не улавливала.

– Слабачка, – вырвалось с долей злости.

Откинулся на спинку стула, продолжая фокусировать взгляд на Наталье Дмитриевне, которая вошла в помещение, с ходу начиная вещать на английском.

Глава 5

Евангелина

Ненавижу новую школу.

Своих одноклассников ненавижу.

И Руслана Власова тоже.

Именно так зовут парня, который сдал меня Максиму, и намекнул на то, чтобы я освободила его место на уроке по английскому. Красивый. И как все привлекательные внешне люди, внутренне испорчен. Не знаю, с чего я сделала такие выводы, но его слова на протяжении всего урока звучали в голове, не давая покоя. Наталью Дмитриевну я слышала через раз, и когда она спросила меня, я не нашла ничего лучше, чем сказать, что я ничего не понимаю. Учительница лишь покачала головой, явно не одобряя мою рассеянность.

И пусть.

Так и будешь сидеть?

Слабачка…

Я долго не могла переключиться. Причиной тому стало нахождение Власова рядом. Парню было все равно. Я чувствовала его равнодушие. Руслан с задумчивым видом чертил линии в тетради, не обращая внимания на Наталью Дмитриевну. Я не хотела следить за ним. Все получилось само собой. Смотрела за движением его ручки, из-под которой простые линии превращались в очертания здания, точнее крыши, неба и силуэты людей. Черный и мрачный рисунок, за разглядыванием которого он меня поймал, подняв голову.

Щеки моментально обдало жаром, и я отвела глаза на свои руки. Сердце чертыхалось за ребрами, как раненая птица. Я ждала, что он, как и все остальные, выдаст что-то обидное, но Власов промолчал. Просто закрыл тетрадь и откинулся на спинку стула, делая вид, что слушает учителя, а может, и правда слушал, в отличие от меня.

Неловкость. Именно ее я ощутила каждой клеточкой тела. Сидела в напряжении целое занятие и, услышав звонок, быстро схватила свои вещи и вышла из класса первой. Домашнее задание решила посмотреть в чате и пожалела об этом. Первым, что я увидела, было видео, на котором мой рюкзак пытались превратить в птицу, а потом особо умные поработали над роликом и вместо моего отчаянного вопля наложили другой звук, заменив при этом голову мемом.

Я чуть телефон из рук не выронила, просмотрев видео несколько раз. Во рту пересохло, а за ребрами опустело. Надеяться на то, что меня перестанут замечать, теперь не стоило.

Шум в коридоре отвлек от рассматривания моего позора. Я убрала телефон в рюкзак и вошла в класс, где у нас проходила химия. Прошмыгнула к последней парте и снова заняла место у окна. Так риск быть зацепленной ядом, исходящим от Романовой, уменьшался в два раза. Ребята входили в помещение один за другим и долго не задерживались, скидывая сумки и рюкзаки на парты. Большинство одноклассников тусовались в коридоре до самого звонка, а иногда бессовестно задерживались, чтобы не слушать нудные речи учителей.

– Итак, одиннадцатый «Г», – вместе с химиком в класс вошла завуч, полная женщина лет сорока в очках, с короткой стрижкой, Александра Владимировна, – мне нужны добровольцы, – она обвела всех взглядом.

– Чтобы пополнить ряды армии? – усмехнулся Резников.

Власов, стоящий с ним рядом, смерил дружка странным взглядом, но уголок его губ дернулся в улыбке.

– Максим, – женщина оскалилась, иначе ее улыбку нельзя было назвать, – не бойся, еще несколько месяцев и ты сможешь отдать долг родине, – Александра Владимировна снова переключилась на разглядывание ребят, – мне нужны несколько добровольцев для уборки территории.

По классу прошелся гул недовольства. Понятно, что никто не горел желанием возиться с мусором. В старой школе я с удовольствием шла приводить в порядок территорию около здания, но не потому, что можно было пропустить уроки. Мне нравилась чистота после коллективной уборки. Школа становилась другой. Роднее, что ли.

– Неужели нет желающих? – завуч усмехнулась, а я облизала пересохшие от волнения губы и, преодолев волнение, подняла руку.

Женщина кивнула. Меня она знала по последствиям травли. С первых учебных дней. Только сквозь пальцы смотрела на происходящее и наказывала тех, кто первым попадал в поле ее зрения. К слову, справедливости в 104 не замечалось.

– Майорова, отлично, – она рукой указала на место рядом с собой, и я сгребла вещи, чувствуя на себе десяток взглядов, и приблизилась к завучу, – кто еще? Еще двое.

– Больная, – послышался девичий шепоток рядом, но я его проигнорировала.

Разглядывала свои лодочки черного цвета и ждала, когда смогу выйти из класса. Александра Владимировна не любила ждать, поэтому уже открыла рот, чтобы принудить кого-то, но Резников вышел вперед, даря мне многозначительный взгляд, от которого по спине поползли мерзкие мурашки.

– Решил отслужить раньше времени? – саркастически отметила завуч, на что Максим отвесил поклон под звучные смешки одноклассников.

Павлин. Я снова увлеклась рассматриванием своей обуви, но из-за Резникова начала нервничать.

– Поможешь другу? – не видела к кому обратилась завуч и старалась не реагировать на Максима, стоящего рядом со мной и касающегося моего локтя своим.

Сжималась со всех сил, чтобы избежать этих касаний. Мне было мерзко.

Послышался шум. Власов сгреб свой рюкзак и с равнодушным видом прошел мимо нас к выходу.

Так и будешь стоять?

Слабачка…

– И я пойду, – вдруг пропела Романова, чуть ли не выпрыгивая из своей юбки, но завуч ее тут же осадила.

– Поздно опомнилась, Кристина, идем, – женщина легонько подтолкнула меня к выходу.

Власов успел уйти к лестнице, и я успела увидеть лишь его спину.

– Переодевайтесь и марш на улицу, – Александра Владимировна, не глядя на нас, спешила в другой конец коридора, – вас ждет Тамара Яковлевна.

Я крепче сжала лямку от рюкзака и хотела пойти к шкафчикам, где хранилась спортивная форма, но Максим схватил меня за запястье. Больно сжал, не дав вырвать руку.

– Готова, Майор? – тихо спросил, наклоняясь к уху.

Я молчала, чувствуя, как пульс набирает обороты. Противно, но шевелиться не считала нужным. Резникова такое поведение только раззадоривает. Подняла глаза и заметила Руслана, который стоял на первой ступени лестницы и смотрел на нас.

Глава 6

Максим

Максим Резников не терпел поражений. Ни в чем. Для парня проигрыш приравнивался к смерти. Будучи сыном модели, рекламирующей нижнее белье, и бизнесмена, он пользовался всеми соответствующими привилегиями в обществе. Мог опоздать на урок, а то и вовсе прогулять школу. Учителя сначала отчитывали несносного наглого ученика, но после нескольких звонков от Резникова-старшего и материальной помощи простой 104 школе затихали, как мыши, спрятав свое недовольство и скрипя зубами.

Семнадцатилетний подросток считал себя взрослым. Большую роль сыграли родители, разбаловавшие единственного отпрыска. Все началось с садика, где мальчишка хвастался новыми игрушками, которые по меркам других родителей были непозволительной роскошью и показухой. Максим быстро научился использовать свои внешние данные, поэтому среди девчонок средней школы №104 он был вторым парнем, которого хотели прибрать к рукам. Гадкий характер и мерзкие методы, которые предпочитал Резников, естественно, не волновали юных представительниц прекрасной половины человечества. Они западали на его красивое лицо и тело, дорогую одежду и перспективы.

Самого Максима не устраивало, что пальма первенства перепадала Руслану Власову, и парень избрал самую выгодную тактику – дружба. Хотя тот факт, что, так называемый, друг вступился за новенькую, удалив хайповое видео, крепко его задел. Максим еле сдержался, хотя хотел завязать разборки, только события мая его остановили. Вспоминая, как Руслан и его дружбан Дима попали, Резников улыбался. События не слишком радостные, но они позволили ему приблизиться к звездному мальчику одиннадцатого «Г». Лучше держать врага под боком, чем находиться в постоянном напряжении и вести борьбу с сильным противником.

По этой причине Максим выбрал себе новую жертву. Евангелину Майорову. Новенькую. Красивую девчонку, которую он с первого дня захотел присвоить, застолбить и никому не отдавать до конца учебного года. Отсутствие Власова Резников счел за везение и приступил к усиленной травле. Он умел убеждать людей, поэтому практически все одноклассники подхватили затеянный буллинг и не стеснялись в выражениях.

Так он рассчитывал получить согласие Майоровой, которой он дал кличку Майор, не прикладывая для этого особых умственных сил. Ее упрямство и постоянные отказы доводили Максима до бешенства. Он так сильно злился, что начал следить за Евангелиной. Когда она пропадала с радаров, у него внутри бурлили эмоции. Вдруг девчонка по дороге домой вдруг встретит парня, и тот ей приглянется. От одной мысли у Максима сносило крышу.

Он буквально стал ее тенью. Шел следом по пятам, усердно спрятавшись в толпе, наблюдал по вечерам, пялясь на окна, и сталкерил ее странички в социальной сети. Сначала Майор была для него очередной игрушкой. Получил и забыл, но сейчас чувства парня перекочевали в другое русло. Он был на ней помешан. Рассматривал немногочисленные фото в профиле, на уроке отслеживал каждое движение и с каждым днем все сильнее надеялся на простое слово «да» с ее стороны, поэтому стеб над новенькой становился жестче, и злость сильнее.

Сегодня, повинуясь желанию не терять Евангелину из вида, Резников вызвался на уборку территории. Парень не любил марать руки и, в принципе, не знал, что это такое. В прошлом году, как и до него, Максим успешно сливался с обязанностей. Он ненавидел это слов – обязанности.

– Ты чего поперся? – Власов с равнодушным видом шел впереди, а Максим скрипел зубами, вышагивая за его спиной.

– Не хочу на уроках штаны просиживать, – с поддельной ленцой ответил он, выходя из здания и разыскивая глазами Евангелину.

– Да? – Руслан усмехнулся, смерив друга странным взглядом. – Выглядело так, будто ты на новенькую запал.

– Чего? – Резников громко рассмеялся и, наконец-то, выцепил Майорову взглядом. – Она мне нужна для новых видео. Знаешь, как хейтеры хапают. Закачаешься.

В этом была доля правды. Максим нагло заливал видео в группы и делал на этом деньги, которые его мало интересовали. Унижал он Евангелину с другой целью. Хотел, чтобы она сама к нему пришла и согласилась стать игрушкой. Все же так просто.

К его разочарованию Тамара Яковлевна, школьный завхоз, отправила парней в одну сторону. А девчонок – в другую. Первым пришлось таскать мешки с листьями и прочим мусором, а девочки сортировали его. Резников недовольно пыхтел, стараясь по минимуму участвовать в работе. Руслан без эмоций орудовал инструментами и руками, словно ему было плевать, что после уборки территории модный спортивный костюм будет испорчен.

– Макс, – голос Кристины вывел его из размышлений.

Романова являлась примером прилипалы. Красивая. Модно одетая девушка давно сходила с ума по Резникову, но он упорно ее не замечал. Она же находила любой повод, чтобы находиться рядом и даже травлю Майоровой восприняла на ура. Так сильно хотела стать его девушкой. Максим знал о симпатии Романовой и избегал ее. С такой нужно по-серьезному, а он не хотел портить свою репутацию ловеласа и пожирателя девичьих сердец.

– Кто тебя отпустил? – Резников нахмурился, когда одноклассница подошла к нему.

Он стоял, опираясь спиной о старый дуб и рассматривал Майорову, согнувшуюся в три погибели, а Кристина испортила весь вид.

– Вышла по нужде, – девушка улыбнулась, но, не получив восхищенного взгляда, напряглась и поняла, за кем наблюдает Максим.

Ей это не понравилось. Она хотела топнуть ногой и толкнуть Резникова, чтобы не уделял внимание новенькой, только так оттолкнула бы парня еще больше. Взяв себя в руки, Кристина улыбнулась.

– Хочешь, устроим ей очередной тест-драйв?

Резников переключился на Романову, у которой внутри все ликовало от того, что парень мечты удостоил ее взгляда.

– Какой? Что задумала?

– Есть у меня одна идейка, – пропела она, со злостью посмотрев в сторону ни о чем не подозревающей Евангелины.

Глава 7

Евангелина

Мама часто говорила мне, что свежий воздух, пешие прогулки и физический труд помогают привести мысли в порядок, лучше концентрироваться на важной задаче и избавиться от переживаний. В какой-то мере она была права. Находясь за пределами класса, где любой мог кинуть в мою сторону нелестное словцо, здесь, под чутким надзором Тамары Яковлевны, даже деловые девчонки из параллельных помалкивали и кидали недовольные взгляды на завхоза. Полноватая женщина с колючим взглядом отталкивала, поэтому я решила усердно работать и очень обрадовалась, когда парней отправили на соседнюю площадку. Так вероятность столкновения с Резниковым сводилась к минимуму.

Единственное, что меня сильно раздражало, – его внимание. Даже здесь Максим умудрялся причинить мне дискомфорт, находясь на довольно-таки безопасном расстоянии. Как бы я ни старалась уйти с поля его зрения, он все равно находил точку, с которой вел наблюдение. Пусть я не показывала, что вижу его, но ощущала это остро.

Всего одно слово, и все закончится.

Слова Макса крутились на репите в моей несчастной голове, пока руки орудовали. Я сгребала листья, рьяно запихивала их в мусорный мешок и иногда бросала взгляд на Власова. В отличие от своего друга, Руслан работал и, судя по равнодушному выражению лица, не испытывал в этот момент ничего. Я смогла немного успокоиться и отогнать от себя страхи, глубоко вдыхая свежей осенний воздух.

Солнышко сегодня радовало теплом, и я начала наслаждаться работой. Как раз в этот момент ко мне подошла девочка из параллельного.

– Слушай, – она жевала жвачку, сложив руки на груди, и смотрела сверху вниз, будто я букашка под ее ногами, – Яковлевна сказала, чтобы ты мешки унесла на мусорку. Туда, – она указала за угол, где стояли большие мусорные баки.

– Этим занимаются мальчики, – я нахмурилась и замерла, поглядывая по сторонам, но завхоза нигде не было видно.

– Хм, ну, смотри. Я тебе передала. Получать сама будешь от нее, – с этими словами она надула еще один пузырь, взяла один из наполненных мешков мусора и поволокла его за угол.

Я медленно поднялась, постучала ладошками друг о друга, чтобы сбить с перчаток прилипшие листья, и огляделась. Парней и правда стало меньше. Руслан и незнакомый мальчишка из старших классов таскали лавочки в здание. Несколько девчонок гребли листья. Я перевела взгляд на огромный мешок, который набила мусором и листьями до отказа, и тяжело вздохнула. Получать выговор от тётки с цепкими глазами и отменным басом мне не хотелось, поэтому я, приложив все усилия, закинула ношу на плечо и побрела к мусорным бакам.

Возможно, идея с уборкой территории была не такой уж и удачной, ведь стоило мне свернуть за угол, как пара рук выбила у меня мешок. Сзади кто-то крепко прижал к себе за талию и прикрыл рот ладонью в вонючей грязной перчатке. Я замахала руками и издала нечленораздельные звуки, ощущая, что сердце подпрыгнуло до горла и застряло в нем, отчаянно вибрируя и выплевывая кровь в жалкой попытке продолжать свою жизненно-важную функцию.

– Майор-Майор, – голос Максима надорвал во мне всякие надежды на лучшее.

Я испуганно смотрела, как одноклассник вышагивал передо мной с довольным лицом. Еще один парень из параллельного стоял на шухере. Третий крепко удерживал меня, лишая возможности закричать. Страх – не то слово, которым можно описать то, что я испытала в этот момент.

– Ко всему нужно подталкивать, – Максим подошел ближе и провел пальцем по моей щеке, от чего я дернулась и замычала, пытаясь наступить гаду за спиной на ноги, но тот умело уворачивался.

– По ходу она хочет сказать, что ей не нравится, – над ухом раздался смех, а я попыталась укусить его обладателя за руку, – эй! Дикая совсем?!

Часто дышала и упиралась, когда парень оттолкнул меня прямо Максу в руки.

– Подумала, Майор, или еще стимул нужен? – Резников прошептал мне на ухо каждое слово, вызвав волну отвращения, и я тут же оттолкнула его от себя, открывая рот, чтобы позвать на помощь.

Макс не дал этого сделать. Схватил меня. На губы легла теплая ладонь. Внутри появилась паника и оглушительная работа всех органов. Кажется, я даже успела что-то пропищать, когда друг Максима взял меня за лодыжки. Сопротивлялась, что есть сил, но их было больше. И что я могла? Одна против двоих парней?! Глаза стали влажными от обиды. Что я им сделала?!

– Открывай, Кирюх! – Резников кивнул на мусорный бак.

О нет… Я активнее забарахталась в их руках, но так и не смогла вырваться. Третий помог им. Нажал на педаль, и крышка плавно поднялась вверх. Пара движений и меня кинули внутрь. Благо всем телом я приземлилась на мешок с листьями внизу, но ногой все же ударилась о стенку и застонала, схватив ее руками.

– Посиди, Майор, и подумай, – Максим заглянул внутрь и улыбнулся.

– Нет… – прошептала, ощущая приступ парализующей паники, но крышка уже опускалась.

Темнота наступила резко. Я слышала, как мое сердце в безумии вырывается из груди, но все же поднялась и попыталась поднять злополучную крышку, не смотря на обжигающую боль в ноге. Она не поддавалась.

– Эй! Выпустите меня! Это не смешно! – Закричала во весь голос и ударила кулаком по стенке бака, тут же об этом пожалев.

Костяшки лишь ободрала и вымазалась в чем-то липком. Меня никто не слышал. Я еще некоторое время пребывала в скрюченной позе, практически не дышала, но ничего не изменилось.

В бессилии села и прижала голову к коленям. Слезы беззвучно и скупо стекали по щекам. Я не понимала, чем заслужила такое отношение? Почему Максим выбрал меня для издевательств? Из-за отказа? Это же бред… В школе полно красивых девчонок, которые сходят по нему с ума.

Я такая глупая…

Меня заманили. Специально. Все продумали. В груди жгло от обиды и бессилия. Я еще несколько раз ударила рукой по стенке бака и позвала на помощь. Послышались шаги, но после скрипа соседнего бака они стихли, и я расплакалась, размазывая слезы по щекам.