Признание

Какой сегодня чудесный день… Во-первых, мне удалось достигнуть соглашения о крупных поставках наших стройматериалов в близлежашую область, конечно, транспортные затраты будут съедать часть прибыли, но компания «Стройинвест» все равно должна остаться с прибылью, а значит, финансовый крах, слава богу, пока отодвигается. Во-вторых, буквально через полчаса, нет, двадцать минут я увижу свою Андалузскую красавицу.

Таня Лазарева в чопорном офисном платье стояла на крылечке здания напротив офиса компании «Стройинвест». Очень пунктуальная девочка мне досталась, с ней приятно иметь дело. Это вам не поднадоевшая история: «Милый, подожди еще чуточку, извини, я немного (часика на полтора) не подрассчитала время». Сколько раз я слышал подобные песни из уст Милы, а потом и других девиц. Все же в ответственных девочках есть определенная прелесть. С коричневым портфельчиком в руках Андалузская красавица походила на настоящую бизнес-леди. Вот только сдержанность платья была не в состоянии скрыть сексуальные изгибы женской фигуры. A мне вспомнилась она обнаженной на бежевом ковре базы отдыха «Озерная соната». Просто идеальные пропорции, худосочные модели отдыхают, и вместе с тем нет ничего лишнего. Настоящая Венера с тонкой талией, красиво изогнутыми бедрами, бархатистой, словно чуточку подзагорелой, кожей, великолепными грудками между вторым и третьим размером, на вершинках которых в розово-коричневых ареолах, словно вишенки на торте, топорщились сосочки.

A там, между стройных женских ног, она вообще красотка, вся такая ладненькая, аккуратненькая, словно маленькая нимфетка. Губы до сих пор помнят ее медово-соленый вкус. Сочетание скромности и настоящей женской чувственности напрочь сносили крышу. Сейчас выскочу из машины и буду ее целовать, подхвачу на руки и закружу волчком. Только осторожно, колючки, розочка умеет постоять за себя.

— Здравствуй, Таня Лазарева!

Ответное приветствие потонуло в моих губах, которыми я сразу накрыл ее соблазнительно пухлые уста. Она ответила на поцелуй, причем более чем интенсивно, всосалась пиявкой в мой рот. Видимо, в самом деле, соскучилась.

Потащил ее к машине.

Таня грациозно, настоящей леди, села в кресло и как правильная до безобразия девочка застегнула ремень безопасности, опять превративший в строгую офисную деву. Только вот губы были красными и влажными после моих поцелуев. A щеки горели румянцем, поскольку правильные девочки не привыкли обжиматься на людях.

— Ну, рассказывай, как у тебя дела, Татьяна Лазарева? Мишка тебя не сильно загружает?

Усмехнулась немножко, краешком губ, улыбкой, достойной Джоконды.

— Все хорошо. A начальник на то и начальник, чтобы подкидывать дела. Но кажется, Михаил Евгеньевич мною доволен, во всяком случае, все проекты, которые я просчитывала, идут с прибылью.

— Уверен, ты большая умница. Слушай, Тань, может мне переманить тебя у Белова? Если честно, компании «Стройинвест» сейчас тоже очень нужно, чтобы все контракты были выгодными.

Таня внимательно посмотрела в мою сторону. Жаль, что мне нельзя долго ею любоваться, поскольку за рулем сейчас, и в это время очень интенсивное движение. Надо было приехать с шофером, и так из-за того, что я сам люблю водить, он у меня практически ничего не делает.

— Это плохая идея, Саш. Не надо смешивать личные и рабочие отношения.

Вынужден был с ней согласиться, конечно, ведь Таня Лазарева умная женщина.

— Да, твоя правда, если ты все время будешь мелькать перед моими глазами, мне трудно будет сосредоточиться на работе… Да и тебе я вряд ли позволю заниматься своими прямыми обязанностями. За что рискую опять получить в бок, глаз или какое-нибудь другое место.

Красивые пухлые губы чуть дрогнули в улыбке.

— Но мне, в самом деле, очень нужен скрупулезный работник, который мог бы просчитать все возможные риски.

— Я знаю парочку хороших специалистов в области менеджмента и экономики, могу порекомендовать.

— Было бы неплохо.

Наконец мы въехали на территорию подземного гаража элитного многоэтажного дома, где у меня на самом верху была квартира.

Таня отстегнула ремень безопасности. Правильно, к чертям собачьим его, хотя он так красиво перетягивал женское тело, подчеркивая соблазнительную грудь.

— Подожди, Таня, дай я тебя поцелую…

Мои нетерпеливые губы снова накрыли ее рот, а пальцы начали освобождать роскошные темные пряди из строгого пучка серой мышки, в который они были собраны. Шпильки полетели по салону. Хочу быстрее превратить эту чопорную офисную леди в мою Андалузскую красавицу. Потом ладони прямо через ткань классического платья накрыли идеальные женские груди и немного сжали. С девичьих губ сорвался едва слышный стон, скорее, выдох. Но я услышал, более того, он оглушил похлеще самой сильной барабанной установки. Начал целовать бархатистую кожу девичьей шеи. Таня млела от моих действий, продолжая оглушать пространство салона машины негромкими хрипами. Мои ладони опустились чуть ниже, дразняще прошлись по ее вздрагивающему животику, легли на бедра, потом начали совершенно нагло задирать подол ее сдержанного платья. A губы продолжали целовать беззащитную шейку, не давая Тане опомниться от хмеля, вызывая все новые и новые тихие, отзывающиеся грохотом в моей голове женские стоны.

— Шувалов, черт возьми, что ты делаешь?!

Все-таки опомнилась. Жаль.

— Тсс… Таня, я пытаюсь рассказать о своих чувствах. Не мешай мне.

Пальцы легли на влажную, ну конечно, моя девочка потекла, ткань трусиков. Андалузская красавица запрокинула голову.

— Умм, рассказать ил-ли п-показать, — зашептала эротичным выдохом Таня Лазарева.

— Все вместе…

Мои пальцы пришли в движение, отодвинули ткань трусиков, окунаясь во влагу развилки между женских ног. Ее полустон наполнил первобытной, насыщенной сексом музыкой салон автомобиля. Нащупал в скользких складках бугорок клитора.

— Камеры, — прохрипела Таня, — на стоянке должны быть камеры видеонаблюдения.

— Не переживай, милая, я выбрал место, где у них ограниченный обзор… Они видят машину только сзади.

Стал легонько, не давая Тане ясно мыслить, теребить этот сладкий бугорок. Моя роза закусила губку и прикрыла свои темные шоколадные глаза.

— Знаешь, как только увидел тебя там, в коридоре фирмы «Эверест», понял — эта девушка должна стать моею. Она будет стонать, извиваться подо мной, умоляя ее взять. Да, признаться, Таня, тогда у меня возник чисто физический интерес. Впрочем, не совсем так, я сразу подумал, что за таким сочетанием строгости и красоты должна скрываться очень интересная личность.

Мои пальцы зашли внутрь влажной горячей девичьей пещерки. Ее тихий стон снова бабахнул десятком барабанов в моей голове.

— Таня, смотри, пожалуйста, на меня. Когда тебе признаются в чувствах, некрасиво закрывать глаза.

Ее веки дрогнули, темные глаза обварили растопленным горячим-горячим шоколадом.

— Шувалов, какой ты бол…

Не договорила, поскольку я мгновенно вытащил пальцы из сочащейся промежности и накрыл ими соблазнительный рот. Чуточку надавил, Таня шумно задышала, а пухлые губы раздвинулись, впуская во влажные глубины мои пропитанные ее соком пальцы. Эротичность этой картины ослепляла, воспламеняла, взрывала мозг. Член требовательно дернулся за ширинкой брюк дорогого костюма. Потерпи, дружок, мы говорим о чувствах, а чувства — дело серьезное, особенно, когда имеешь дело с такими колючими розочками. Между женских ножек нырнула моя левая рука.

— Знаешь, я в тот же день начал осторожно выспрашивать о тебе у Мишки, но он ни бельмеса не знал… Правда, дал поручение отделу кадров переслать мне твое личное дело.

— Так нечестно! Это недопустимо! — ожидаемо стала возражать правильная Таня Лазарева, но я накрыл ее губы ладонью, призывая поумерить свое возмущение. Потом снова требовательно нажал на пухлые губы, вынуждая впустить внутрь рта мои пальцы. Меня безумно заводил вид ее лица, когда…

она их посасывала.

— Что же тут нечестного, Таня?! По-моему, это нормально, собрать о понравившейся тебе женщине как можно больше сведений. Да и какая в личном деле информация? Об образовании и прежних местах работы. Ну, еще анкета, тоже, в принципе, не содержащая никаких личных данных. Хотя самое главное, что ты не замужем, я из нее все-таки узнал.

Рука на женском лоне снова пришла в движение, опять проникла под трусики, пальцы захватили чувствительный бугорок в липких от любовного сока складках. Таня пискнула и снова прикрыла глаза.

— Смотри на меня, Таня, смотри и соси пальцы.

Веки распахнулись, в карих глазах читалось возмущение, возбуждение через край. Адская смесь, вызвавшая судорожное подергивание члена за ширинкой брюк. Надеюсь, я не перегнул палку со скромницей Таней. Нет, поскольку пухлые губы послушно сжали мои пальцы во рту. Хорошо, что Таня Лазарева не такая уж и скромница на самом деле. Теперь-то я знаю, что ненужные, сдерживающие ее чувственность оковы мгновенно слетают, стоит только дотронуться до некоторых интимных мест.

— Знаешь, но я почему-то медлил, возможно, боялся разочарования, возможно, наслаждался чувством предвкушения. Да и дела… будь они неладны.

— Таня, раздвинь, пожалуйста, шире ножки.

Возмущение вперемешку с возбуждением продолжали плескаться в расплавленном шоколаде Таниных глаз.

— Слушайся, — ласково прошептал я ей на ушко, и стройные ноги неторопливо разошлись в стороны.

— Еще шире…

Удивительно, но и в этот раз Таня выполнила мое близкое к приказанию пожелание.

— Хорошая девочка, — похвалил я Розочку и в качестве поощрения погладил чувствительный клитор, вызвав тем самым новые подергивания женского тела.

Как приятно чувствовать себя властелином этой обворожительной женщины.

— A потом я увидел тебя с распущенными волосами, в черном платье, открывающим великолепные покатые плечи, на фуршете в честь празднования образования фирмы «Эверест». Глаз невозможно оторвать, до чего ты была хороша. Признаться, я сам напросился на тот вечер, поскольку Мишка собирался отметить девятилетие фирмы исключительно внутри коллектива. И двигало мной желание опять увидеть девушку, поразившую мое воображение.

Два пальца левой руки вошли во влажную щелочку между красивых стройных ног Андалузской красавицы. Грудной стон током прошелся по нервам, заставив вздрогнуть тело.

— И тут меня ждало открытие — цветочек-то умеет колоться.

Начал медленно двигаться в глубинах влажной горячей пещерки. A Таня опять бабахающе застонала, прямо на пальцах другой руки, все еще находящихся внутри женского рта.

— Колючки, подумалось тогда, зачем они нужны? Мне всегда больше нравились покладистые девушки, которые понимали, что я от них хочу. A быть может, я просто привык к легким победам и простым горизонтальным отношениям без обязательств.

Медленно входил пальцами внутрь женского лона, иногда замирая в самой глубине и вибрирующе поглаживая чувствительную внутреннюю стенку влагалища.

— Тогда я решил обождать, поразмышлять, заняться делами, — снова зашептал ей на ухо, продолжая признаваться в своих чувствах.

Блин, действовать левой рукой было неудобно. Запечатал нежные губки своими губами, поменял руки в женской промежности и снова вошел двумя пальцами в недра сочащейся щелки. Теперь Таня стонала мне в губы, пьянила, напрочь снося самообладание. Как хотелось ее трахнуть, прямо тут, в салоне своего автомобиля, разложить на заднем сиденье и вонзиться полностью до упора, а потом еще и еще раз. Нет, обожди, потерпи до дома, Сашка, сейчас на повестке дня чувства. Все как на духу.

Начал снова целовать пахнущую розами шею.

— Т-ты специально на меня наехал, — высказала догадку Андалузская красавица, а шоколадные глаза вполне осмысленно уставились мне в лицо.

Возмутился:

— Нет, Таня, — за кого ты меня принимаешь, я тебя действительно не заметил. Но знаешь, мокрой, вся в каплях грязи, ты смотрелась так соблазнительно, что хотелось прямо там тебе сожрать, точнее запихнуть в машину и выебать хорошенько.

От моих грубых слов Таня снова протяжно застонала. Неужто девочку-скромницу возбуждают пошлые выражения?

— Я, конечно же, снова загорелся… Твой ответ про миллион долларов дал понять, что ты не такая уж неприступная крепость, какой показалась сначала, и, как все женщины, любишь денежки, а колючки легко убираются с помощью зеленых бумажек. Это обнадеживало, пусть так, пусть она видит во мне ходячий кошелек, так даже проще, значит, скоро Андалузская красавица окажется в моей постели, будет старательно меня ублажать, чтобы заполучить вожделенный миллион долларов.

В черных очах снова появилось возмущение.

— Шувалов, ты невозможно самонадеянный тип… Это была шутка, я просто шутила!

Теперь закрыл пухлые недовольные губы моей леди пальцами левой руки. Впрочем, они тоже были пропитаны ее соками.

— Тсс… Таня, тсс… Не мешай мне признаваться в своих чувствах. Ты хотела послушать, так не перебивай, черт тебя дери!

Чуть увеличил темп движения в женской промежности, сильнее надавил на внутреннюю стенку влагалища. Где эта чертова точка G?! Кажется, нащупал. Очень возбуждающе наблюдать за тем, как темные, словно горький шоколад, глаза заволакиваются дымкой кайфа.

— Так-то лучше, — довольно прошептал я и легонько чмокнул ее медовые губки.

— Сейчас я это понимаю, Таня. Но тогда… Знаешь, сколько девушек шутили подобным образом, намекая на какую-нибудь ценность, которую они хотят получить от меня в обмен на свою благосклонность?

— Н-не знаю, наверно, много-о-о…

— Вот именно, Таня, много, очень много. Как мне не стать при таком множестве циничным типом?

Левая рука опустилась на грудки, соблазнительно топорщащие ткань офисного платья. Черт, ну почему платье, а не блузка?! Почему вместо легко расстегивающихся пуговиц спереди молния сзади? Прямо хотелось реветь от досады, а губы загорелись желанием обхватить, всосать в рот тугой бутончик соска ее идеальной женской груди.

— Твой решительный отпор моим попыткам перевести наши отношения в привычную для меня горизонтальную плоскость дал понять, что цветочек, словно ежик, напичкан колючками. Но это уже не оттолкнуло, нет, мне еще сильнее захотелось с тобой видеться. После нашего байкерского свидания я окончательно и бесповоротно был очарован, полностью потерял голову.

Интенсивный толчок пальцами в самую глубину вагины, снова попытка нащупать точку G, а мой большой палец лег на клитор.

— Таня, нет, черт возьми, не закрывай глаза! Слушай дальше.

— Мне нравится в тебе все, как ты двигаешься, смотришь, улыбаешься. Я готов часами, словно прекраснейшим творением природы, любоваться своей Андалузской красоткой. Меня ужасно забавляет, что ты такая дерзкая и совершенно не боишься моего гнева.

Чуть увеличил интенсивность ласк.

— Танька, — шептал я глухим шепотом, — обожаю твой розовый запах, меня до дерганья члена заводит твой голос.

Начал интенсивно трахать ее своими пальцами.

— Твои стоны — просто музыка для ушей, только от этого кончить готов.

Она запрокинула голову, женская попка заелозила по сиденью автомобиля, то ли пытаясь уменьшить глубину проникновения моих пальцев, то ли наоборот сильнее на них насадиться.

— Шувалов, ты опять про свое «хочу»… — возмущалась и одновременно эротично выдыхала Танечка.

— Маленькая ханжа! — прошептал я ей на ухо и снова накрыл пухлый рот поцелуем, не забывая при этом интенсивно теребить пальцами в уже хлюпающей вагине.

Девичьи веки опять прикрылись. Черт, нельзя прятать от меня расплавленный шоколад. Чуть повысил голос:

— Таня, ну не закрывай же глаза! Разве ты не знала, что у мужчин «хочу» неотделимо от других чувств? Разве ты не видишь, не понимаешь, как мне с тобой хорошо, весело, интересно?! Причем далеко не только в постели.

— О-о-о… — послужило мне ответом….

— Обожаю на тебя смотреть, прикасаться, гладить.

По правде сказать, интенсивные движения в женской промежности имели мало общего с поглаживаниями. Мои пальцы ее брали, трахали, укрощали, делали своей.

— Мне до чертиков понравилось просыпаться вместе с тобой и засыпать, впрочем, тоже… а также завтракать, обедать, ужинать, кататься на лодке. Наверное, поэтому я так расстроился, рассвирепел, когда ты не захотела переехать в мою квартиру, стукнула меня сначала в бок, потом сумочкой по башке. Для меня, который привык получать все и сразу, было очень обидным такое активное сопротивление.

— Ты заслужил, — прошипела Таня, — очень самонадеянный…

Большим пальцем начал чуть интенсивней ласкать клитор, балдея от подергиваний, прошедших волной по женскому телу.

— Похваляющийся своими деньгами… это бе-еси-ит!… — последнее слово получилось стоном удовольствия.

— Прости, Таня, но пойми, я человек своего времени и своего положения.

— Да-а-а… — опять простонала Андалузская красавица, ведь интенсивные движения в промежности продолжались. — Меня тоже иногда заносит…

Она теперь всем своим существом елозила по автомобильному креслу, шоколадные глаза снова спрятались за веками, а пухлые губы приоткрылись, стараясь сделать вдох.

— Не знаю, Таня, можно ли все это назвать любовью, ну уж точно я к тебе неровно дышу.

— У-у-у, — завыла моя развратная девочка-умница, поскольку я снова начал теребить в самой глубине точку, которая доставляла ей удовольствие.

— Скажи, Таня, тебе нравятся мои чувства?!

В ожидании ответа остановил движения. Веки распахнулись, опалив меня чем-то, похожим на бешенство. Ага, почувствуй Андалузская красавица, как это — остаться без желанного сладкого.

— Скажи… — змеем-искусителем зашептал я в аппетитные, сочные губы.

A потом чуть ли не заорал:

— Скажи!

— Да, да, черт возьми! Нравится. Очень проникновенно. Продолжай, Саш, прошу тебя! Мне совсем немного осталось…

Легонько погладил клитор, кайфуя от извиваний тела под моими пальцами.

— О-о-о, сильнее, пожалуйста-а-а…

Начал быстрее работать пальцами внутри женской промежности. Все глубже и глубже. Теперь не было нужды просить ее раздвинуть ножки. Таня сама максимально широко, насколько позволяли ей салон автомобиля и задранная юбка офисного платья, развела колени, разбросала изящные лодыжки в стороны, став полностью для меня доступной. Пространство мерседеса наполнилось музыкой приглушенных женских стонов и чавкающими звуками движений моих пальцев в сочащейся любовными соками промежности. Потекла моя девочка изрядно. Таня вытянула шею и, кажется, совсем перестала дышать, вся напряглась, словно собираясь взлететь.

— Кончай, кончай, моя хорошая! Хочу это слышать.

Она захрипела, застонала, тело выгнулось, ноги прихлопнули мою руку, все еще орудующую в ее влажных глубинах, глаза цвета растопленного шоколада который раз прикрылись. Вот он — оргазм моей Андалузской красавицы. Блин… насадить бы ее такую сокращающуюся, скулящую на себя. Прислонился лбом к темноволосой голове… Вдох, выдох, вдох, выдох, потерпи до дома, озабоченный придурок.

— Нежность к тебе у меня тоже имеется, целая лавина, — поцеловал Таню в макушку, — только извини, она своеобразная, немного медвежья. Не знаю, нужна ли тебе такая?

Наконец женские веки распахнулись. Боже, она сейчас похожа на Мадонну…

— Н-нужна, с этого момента я снова вхожу в клуб любителей напористых медведей.

Зеркало лифта отразило мою еще не отошедшую от оргазма физиономию. На щеках румянец, губы раскрасневшиеся, припухшие от поцелуев, платье перекособочено, строгая прическа безнадежно испорчена, а глаза горят томным блеском. «Трах тебе к лицу», — вынесла вердикт развратница. И даже отличница, которая всегда считала неважной физическую красоту, была вынуждена с ней согласиться. Выглядела я и правда очень-очень привлекательной. Не хуже Моники Белуччи в молодости. Лифт из подземного гаража доставил нас прямиком на самый верхний двадцать пятый этаж.

Алекс распахнул передо мной дверь квартиры.

— Ну что, пойдем осматривать мою «берлогу».

«Берлога» показалась огромной, особенно учитывая тот факт, что обитал Шувалов здесь один, мама, по его словам, предпочитала жить в загородном доме и наведывались сюда лишь изредка. Я старалась сильно не глазеть по сторонам, дабы не выдавать свое нищебродское восприятие, не хотела вести себя любопытной Варварой. Но то, что увидела, в коридоре, гостиной поражало обилием квадратных метров, высотой стен и работой хорошего дизайнера. Неправильный принц явно предпочитал четкие линии минимализма и конструктивизма. A я?… Мне до стилевых изысков далеко, ведь в нашей квартире изначально все делалась в стиле «как-нибудь, лишь бы чистенько было».

Почувствовала себя немного неуютно. Впрочем, это ощущение длилось недолго, поскольку Шувалов заключил меня в объятья и начал целовать. Нет, медленно пожирать своими губами, сминать своими нахально скользящими по моему телу руками. Мужские пальцы расстегнули молнию сдержанного офисного платья, стащили рукава с плеч. Ткань поползла вниз, по талии, бедрам, обжигающие руки накрыли груди с уже топорщащими кружево бюстгальтера сосочками. Какая мощная эротическая атака!

— Переступи, — приказывающе прошептал Алекс.

И я послушно вышла из платья, освободив ноги от темно-синей ткани. Шувалов отстранился, чтобы оглядеть мое тело от макушки до пяток, чтобы полностью поглотить меня своими глазами.

— Таня, ты охренительно прекрасна!

— Да, Саш, ты тоже выглядишь смесью аполлона с богом бизнеса и финансов.

— Разве есть такой бог? — недоверчиво спросил Шувалов.

— Бога финансов нет, но в древней Греции Меркурий считался покровителем торговли.

— Какая ты умница, Таня.

Этот потрясающий мужчина с глазами, стреляющимися маленькими стальными иглами, сделал шаг в мою сторону, а я почему-то наоборот попятилась вглубь комнаты.

— В чем дело? — изумился Алекс. — Мы опять играем в недотрогу?!

— Мы опять захотели в бок?!

Красивые мужские губы улыбнулись.

— Знаешь, Тань, я уже полюбил твои колючки. Кроме того, когда от меня убегают, во мне просыпается инстинкт охотника.

— Какие подробности открываются, оказывается, у тебя есть склонность к мазохизму, возможно, тяга к подчинению тоже присутствует, — что за бред произносят мои губы.

Шувалов снова сделал шаг вперед, на который последовали мои два шага отступления. A потом был молниеносный бросок, и я опять стонала в объятьях неправильного принца.

— Нет уж, Таня, никакой склонности к подчинению в сексе у меня нет, скорее наоборот, я люблю брать таких хороших красивеньких девочек, как ты, в разных позах и ракурсах, превращая их в бесноватых развратниц. Но если ты хочешь попробовать БДСМ-игры, я не против. Люблю эксперименты в постели.

Щеки заалели, боже, как смущают и одновременно возбуждают его разнузданные слова… Развратница закатила глаза: «О-о-о… хочу, отчего бы нам это не попробовать, Таня. Какой мужик, с ним секс никогда не будет скучным исполнением долга!»

Шувалов начал постепенно оттеснять мене вглубь гостиной к огромным панорамным окнам.

— Таня, помнишь, мы договаривались, что в ответ на мой рассказ о своих чувствах ты будешь так же откровенна.

Помнить-то я помнила, но давая такое обещание, даже не предполагала, что рассказывать о своих чувствах мне придется только в нижнем белье. Вдруг одна мысль пришла в голову, развратница зашепталась о чем-то с недавно появившейся во мне девочкой-хулиганкой. На моих губах заиграла чуточку провокационная, немного стервозная улыбка. Мандражирующие от смущения и своей смелости пальчики легли на широкую грудь неправильного принца. Начала раздевать Шувалова, а то стоит тут в своем дорогущем костюме, галстуке….

весь с иголочки одетый, а я, видите ли, в одном исподнем перед ним. Стащила пиджак костюма с его широких плеч, потянула за галстук поближе к себе. Алекс чуть иронично усмехнулся: «ну-ну, давай, девочка, покажи, на что ты способна». На многое, мистер Зазнайка-принц, его усмешка подстегнула действовать дальше. Сняла галстук с шеи и стала медленно, излишне медленно расстегивать пуговицы мужской рубашки, подушечками пальцев ощущая, как напрягаются в ответ на мои касания мышцы его пресса. Вытащила полы сорочки из брюк, вот и последняя пуговица, как раз на уровне вздыбленной ширинки брюк. Провела легонько пальчиком по этому выпирающему бугру, Шувалов тихонько взвыл, а мужское естество дернулось за молнией отутюженных брюк.

— Млять, Таня, я сейчас спущу себе в штаны!

— Потерпи, — тихонько шепнула ему на ушко я и начала стаскивать рубашку с мужских плеч.

— Таня, запонки, — захрипел Шувалов.

— Ой, прости!

Запонки были золотые, явно дорогие, бросать их как пиджак и галстук на пол не позволила совесть, пришлось отойти от Алекса к большому низкому журнальному столику, возле кофейного цвета дивана, всей кожей ощущая на себе жаркий взгляд красивых серых глаз. Ну же, не смущайся, Таня, не смей сутулиться, на красивых женщин приятно смотреть, пылкие воззрения неправильного принца можно понять. Повернулась, сделала один шаг в сторону обнаженного по пояс мужчины. «О-о-о, эта дорожка из волос к паху, я дурею!» — верещала от восторга развратница. Серые глаза теперь бросались стальными тесаками, вонзающимися в мое тело мощными электрическими зарядами. Руки Шувалова без всякого стеснения расстегнули ремень брюк, а потом спустили их вместе с черными боксерами вниз. Шувалов выпрямился. О боже! Скромница-отличница попыталась прикрыть веки и отвернуться, развратница же во все глаза уставилась на великолепного обнаженного мужчину, застывшего передо мной с торчащим вверх членом. Подбадриваемая развратницей и хулиганкой, на негнущихся ногах я сделала шаг к этому богу секса.

— Таня! — протянул низким сексуальным шепотом Шувалов. — Иди поближе, девочка.

Трясущиеся пальчики обхватили стоящий палицей отросток. Шувалов глухо застонал, дернувшись всем телом. И вовсе я не скромная бухгалтерша Татьяна Лазарева, а сексуально раскрепощенная, яркая словно огонь, Андалузская красавица. Это Алекс сделал меня такой. Пусть теперь не жалуется. Мои снедаемые жаждой нового поцелуя губы изогнулись в чуть ироничной ухмылке, провела подушечками пальцев по вздрагивающему члену и прошептала Шувалову на ушко:

— Александр Иванович, рассказывать о своих чувствах мне тоже следует в ручном режиме?

Богатенький Буратино захохотал, а когда мои пальцы сжались на его палице чуть сильнее, едва слышно выругался.

Резкий разворот, и я оказываюсь прижатой телом и лицом прямо к стеклу огромного, до пола, панорамного окна в гостиной. Внизу виделась двадцатипятиэтажная пропасть.

— Нет, Татьяна Николаевна, никакого ручного режима. Я на ручнике и так был целую кучу времени.

Наглые мужские руки, под бабаханье стереоколонок в моем животе, мгновенно спустили с ног трусики, расстегнули крючочки бюстгальтера, спустили лямки с плеч и отбросили его куда подальше. A я замерла, парализованная ужасом перед открывающимся обрывом… Всегда боялась высоты. Я вообще ужасная трусиха.

— Саш, я б-боюсь!

— Не бойся, маленькая, я с тобой, кроме того, тут очень прочное непробиваемое стекло, оно способно выдержать сотню танцующих фламенко Тань… Не смотри вниз, наслаждайся высотой, наслаждайся страхом и сексом.

— Млять, Шувалов, я не экстремалка!

— Здесь нет ничего экстремального, доверься мне, милая.

— Нас могут увидеть, — привела я еще один довод.

— Вряд ли кто на земле станет задирать голову так высоко, — зашептал мне в ушко Алекс, — но даже если объявится подобный чудак, то разглядеть что-то у него получится, лишь вооружившись биноклем.

Умелые пальцы легли на мой передок, отыскали во влажных складках клитор. Задвигались быстро-быстро, до моего сбивчивого дыхания, а потом, наоборот, заскользили медленно, дразняще. Что происходит?! Опять ручной режим для Тани Лазаревой?

— A-а-а…

Какая разница, у него волшебные пальцы. Но у Шувалова были другие планы, вскоре он меня прогнул, делая более доступной для проникновения, а потом осторожно насадил на свой член. Забилась в паутине страсти, словно птица, залетевшая случайно в форточку и теперь потерявшаяся среди этих кажущихся абсолютно прозрачными, но не пускающими на волю, стекол.

— Чувства, Таня, теперь я хочу слышать все о твоих чувствах.

Мужские бедра медленно двинулись, атакуя лоно, вклинивая в мое тело горячий, подрагивающий, несущий напряжение, отросток.

— Я обратила на т-тебя внимание, когда пила кофе у окошка нашего кабинета, которое выходит на автомобильную стоянку. Подумала тогда, какой красивый мужчина. Мне всегда нравились парни в костюмах. И, наверно, почти с месяц каждое утро ровно в десять часов любовалась, наблюдая, как ты приезжаешь на своем серебристом мерседесе и уверенной походкой занятого по горло человека направляешься к дверям своего офиса.

Алекс начал медленно двигаться в моей промежности.

— Ты говоришь правду, Таня? — и быстрее, глубже толчок.

— Правду-у-у…

Небо обнимало, принимало меня в свои бескрайние объятья. Страшно и до безумия горячо.

— Дальше, — приказал, — прошу тебя, Танечка, продолжай, — попросил Шувалов, а обжигающий член неспешно, равномерно принялся накачивать меня электрическими импульсами.

— Я-я воспринимала тебя красивой картинкой. Так смотрят на киногероев, наверно… О-о-о, — застонала, когда его пальцы обхватили мои груди, сжав вставшие бусинками сосочки.

— Что было потом, Таня? Расскажи-и-и…

— A потом… уммм… потом мы встретились в коридоре. От неожиданности я уронила бумаги. Не каждый день сталкиваешься нос к носу с ожившей мечтой. Ммм… Наши пальцы… он-ни соприкоснулись… и я, знаешь, я почувствовала, как ток прошелся по телу.

— Да, Таня, девочка моя-я-я… — хрипел Шувалов, набирая обороты в моей промежности, — я тоже это чувствовал.

— И-и… умм… каждый раз, когда мы встречались, б-был этот ток.

Шувалов остановился, давая мне договорить. Вовремя, поскольку еще совсем немного движений, и я смогу только скулить.

— A т-то байкерское свидание, оно было непередаваемое, я летала, я-я до сих пор от тебя летаю. Знаешь… ты открыл во мне новые грани, с тобой я научилась быть девчонкой-хулиганкой, с тобой я превращаюсь в нимфоманку, готовую на что угодно ради порции секса.

— Признаться, мне нравится первая, от второй же я просто в восторге, — пошутил Алекс и опять начал двигаться, а его опытные пальцы легли на клитор.

Дернулась, как дезориентированная птица, стукнулась лбом о стекло. Вокруг меня пустота и высота, бескрайнее синее небо. Странно, но сейчас почему-то не страшно. Страх исчез, воспламенился под напором его страсти, превратился в нестерпимое желание получить удовольствие.

— О-о-о…

Мужской член продолжал глубоко вонзаться в мою промежность, волшебные пальцы на клиторе сделали круг, потом еще один.

— Знаешь, Сашка, мне ни с одним мужчиной не было так хорошо-о-о, весело, интереснно-о-о… Ммм… A в постели я вообще не подозревала даже, что можно чувствовать подобное-е-е…

Шувалов протяжно выдохнул.

— Таня-я-я, о боже!..

Толчки активизировалась.

— Но ты меня обидел. Там, на базе отдыха… обращался со мной, словно я продажная девка.

— Прости, Танечка, прости!

— П-простила-а-а… Когда ты целуешь мои губы, у меня кружится голова.

— A когда я тебе трахаю, Таня, что ты чувствуешь тогда?!

— О-о-о, я взрываюсь, распадаюсь на маленькие пульсирующие наслаждением квадратики… ул-летаю…

И сейчас я снова улетала, прямо через заключенные в металлические рамы стекла, туда, в небо к солнцу, точнее удовольствию.

Шувалов рычал от моих слов, вколачивая в меня свой член, словно собираясь взбить изнутри.

— О боже, еще…

Мужские пальцы лихорадочно скользили по клитору… A левая рука мяла грудки.

— Я никогда не ощущала такого… О-о-о… Саш, ты самый лучший!..

Движения стали еще более интенсивными, их сопровождали мои поскуливания, его хриплое, будто у борца-тяжеловеса, дыхание, и совершенно неприличные хлопки мужских бедер о мои ягодицы.

— Боже!… — снова повторяла я, а стекла начали дрожать вместе со мной, и небо тоже дрожало. Внутри живота с каждым толчком мощного члена нарастало напряжение, по хребту бежал жар, а в глазах плясали облака, заключенные в прямоугольники стальных рам.

— Еще! — хрипя просила я. — Еще чуть-чуть, еще совсем немного. О-о-о!..

И я пошла взрываться, лететь вдаль, падать в двадцатипятиэтажную пропасть и снова взлетать..

Оргазм скрутил горячим спазмом низ живота, а потом прошелся жаркими мурашками по всей коже… Ноги, конечно же, подогнулись, но руки Алекса крепко держали мои бедра, не давая упасть. Еще один шок, еще одно телопотрясение от месье Шувалова. Надо признать, он большой мастер эротических катаклизмов.