Призрак

Сильвия Мерседес

Призрак

(Маг со шрамами из Роузварда — 3)

Перевод: Kuromiya Ren

1

Холод пробрался в глубины ее подсознания. Сначала он был едва заметным — слабый шепот, дрожь — и она так глубоко спала, что отмахнулась бы от этого. Но ощущение стало сильнее, невольно заставляя ее проснуться.

Боггарты! Она не была готова проснуться.

Она сосредоточилась, накрыла сонливостью свой разум, как толстым одеялом. Может, это был просто сон. Сон — пускай, если не слишком яркий. Если он не станет кошмаром…

Порыв ощущения взвыл в ее духе, сотрясая ее. Нилла не могла игнорировать это. Она не могла уже притворяться.

Нилла открыла глаза.

Холодный мир вокруг нее был темным, как гробница. Она заморгала, пытаясь пробудить разум, вспомнить, где она была.

«Ноксор?» — подумала она. Страх сдавил сердце. Она все еще была в плену в королевстве Ночи?

Постойте. Тусклый красноватый свет мерцал на знакомых камнях над головой. Нилла со стоном повернулась на бок, выглянула из кровати в нише на комнату, тускло озаренную углями в камине. Боль пронзила во многих местах ее тело, местами слабая, местами сильная. Ее бок болел, там ее проткнула ветка, кожу жгло от множества мелких порезов, они заживали, но еще не зажили. Она скривилась и медленно села, подтянула одеяло к дрожащим плечам. То ощущение, холод в душе, осталось. Она закрыла глаза и покачала головой, чтобы отогнать его. Не получилось.

— Что-то не так, — прошептала она.

Она огляделась, но все в комнате было на местах. Стол и стулья, где она провела много долгих часов с пером в руке над пергаментами и странными тексами. И камин с углями окружали потрепанные чайники, сковороды и ржавые кочерги. Дверца шкафа была приоткрыта, было видно много книг и свитков, хаотично запиханных в ниши. Все было на месте.

Но воздух ощущался… неправильно.

Тихое скуление задело ухо Ниллы. Хмурясь, она посмотрела на теплое место на ее кровати, где она ожидала увидеть худую виверну, свернувшуюся калачиком и тихо сопящую. Место было пустым, хотя она ощущала вмятину от чешуйчатого товарища.

— Червяк? — прошептала она. Голос звучал странно в онемевшем воздухе.

Скуление донеслось снова, тихое, но четкое. Она выглянула из ниши, укутавшись в одеяло, как в плащ, сжимая ткань у плеча. Ее взгляд поднялся на балки. Свет камина не доставал туда, но она вроде бы различила косок на одной из балок под потолком.

— Червяк? — сказала она. — Это ты?

Два сияющих глаза моргали, глядя на нее. Она увидела острые белые зубы, услышала тихое бульканье.

А потом охнула и чуть не согнулась, порыв взвыл в ее душе. Прошло несколько мгновений, и она поняла, что это было не физическое ощущение. Она ощущала его все равно, и от силы ощущения оно казалось физическим.

— Что это такое? — выдавила Нилла. Порыв отступил, а потом подул еще сильнее. Только убеждение, что это не должно влиять на ее физическое тело, не дало ей упасть.

Нилла бросила одеяло, выбралась из кровати и прошла босиком по холодному камню пола, вздрогнула, увидев на своем теле большие штаны и просторную окровавленную рубашку. Точно. Жены Кириакоса забрали ее платье, и ей пришлось взять одежду мага Сильвери. Она затянула плотнее шнурок на воротнике, когда третий порыв чуть не сбил ее с ног.

Виверна на балках превратила испуганный писк Ниллы в дуэт.

Нилла развернулась, озираясь. Невидимый монстр пересек защиту маяка? Но напряжение в воздухе не ощущалось как монстр. Это было как… скорее как…

Шатаясь от атаки духовного ветра, Нилла пересекла комнату к двери маяка, сжала ручку… и замерла. Было опасно открывать дверь ночью — Дева Шипов ходила по острову Роузвард от заката до рассвета. Но то, что вызвало это странное чувство, не ощущалось как носрайт. Это было нечто большее, более дикое.

Нилла вдохнула. Ей отступить? Вернуться в нишу? Накрыть голову одеялом и дрожать, надеясь, что маг спустится из комнаты наверху и что-то сделает?

— Ни за что, — прорычала она и повернула ручку.

Дверь тут же вылетела из ее руки и ударилась об стену. Нилла отшатнулась на пару шагов, зажмурилась и отвернула лицо, подняла ладони от ветра, бьющего по лицу и путающего волосы. Ее веки опалила ослепительная вспышка, и на жуткий миг она думала, что ослепла.

А через миг поняла, что ощущение не было физическим. Ее глаза все еще были целыми, под ее контролем. Она усилием воли открыла их.

— Семь богов, сохраните! — выдохнула она.

Обычно вид из двери тянулся от маяка на скале до широко простора постоянно меняющегося моря Хинтер. В обычных обстоятельствах от такого вида сердце Ниллы замирало.

Но тут было намного хуже.

Странная буря неслась по небу, отражаясь на волнах внизу. Хоть она двигалась в той же манере, что и облака, выглядело так, словно свет стал плотным. Или огонь, который не поднимался языками, а растекался бушующей и растущей массой. Ее краски менялись от красных, до зеленых и фиолетовых, до тех, которые Нилла не могла назвать, не могла понять смертным разумом.

Она видела такое раньше — прошлой ночью, когда работала над заклинанием Розовой книги, чтобы завершить оковы для Девы Шипов, и ее разум отчасти забрел в квинсатру, измерение магии.

Она смотрела, глаза округлились, рот раскрылся, словно Нилла полностью открыла себя ужасу, несущемуся к ней. Квинсатра не принадлежала этому миру. И все же…

Со скулением она схватила дверь и попыталась захлопнуть ее. Залпы энергии чуть не вырвали дверь из ее рук снова, грозили сбить ее с ног.

— Нет! Нет! — закричала она. — Это не настоящее!

Конечно, это было настоящим. Ужасно настоящим.

Но не полностью физическим. Пока что. И пока она помнила это, у нее был шанс.

Силой воли Нилла закрыла дверь и прижалась к ней, ощущая, как она гремит в раме. Дверь была хрупким барьером, едва закрывала от того, что приближалось. Но у Ниллы было только это.

Она повернулась к комнате. После вспышки магии она казалась темнее, чем раньше. Паника кипела в Нилле. Ее вот-вот могло стошнить на пол.

Виверна жалобно заблеяла на балке. Нилла быстро оглянулась на нее.

— Ты издеваешься!

Шаги застучали сверху. Нилла посмотрела на лестницу, пронзающую потолок комнаты и ведущую по башне маяка. Маг Сильвери шел сюда.

Ее ладонь почти бессознательно взлетела к груди, ощутила холодные контуры золотого медальона, лежащего под тонкой тканью рубахи. Она хотела использовать яд из медальона, нанести последнюю дозу Сладких Снов на свои губы и застать мага врасплох в тот миг, когда она увидит его. Для того она и прибыла на Роузвард. Сладкие Сны на много часов отключат Сильвери, и она сможет подняться в его комнату, найти Розовую книгу и убежать.

Но она не собиралась сейчас плыть по морю Хинтер. Не в то время, когда квинсатра растекалась сверху.

Она опустила ладонь и просто прильнула к двери. Маг появился через миг, спешил по лестнице, одетый в узкие штаны и просторную расстёгнутую рубашку, волосы развевались белизной вокруг его плеч. Он смотрел под ноги, спускаясь слишком быстро, а потом перепрыгнул три последние ступеньки, встал на полу и поднял взгляд.

Он увидел ее.

Его уже бледное лицо за недавними порезами, которые только начали заживать, лишилось цвета. Его глаза расширились, и он отшатнулся, чуть не запнулся об ступеньку.

— Мисс Бек!

— Маг Сильвери, — Нилла выпрямилась. Он быстро скользнул по ней взглядом, отмечая свою одежду, висящую мешком на ее худом теле. Она махнула большим пальцем за плечо. — Там ужасно много магии. Выглядит плохо.

Его рот открылся, закрылся, снова открылся. Он покачал головой и потер ладонью лицо, уже помрачневшее от недовольства.

— Я сказал вам уходить! Я говорил уйти отсюда!

— Да, — Нилла скрестила руки на груди. — Я не ушла. Это был мой выбор. Не помните?

Она смотрела, как осознание расцвело на его лице, шок стал ужасом, когда он вспомнил их встречу день назад, когда она в одеянии, данном ей женами Кириакоса, обвила его руками. Говорила ему, что не уйдет. Подняла лицо к нему и поцеловала его…

Он оттолкнул ее, веря, что она была иллюзией носрайта. Дева Шипов обожала мучить фальшивым соблазном и опасными обещаниями. И Соран Сильвери после пятнадцати лет заключения на Роузварде научился остерегаться ее хитростей.

Но их встреча не была сном.

Жар прилил к щекам Ниллы, пока она смотрела на него. Что он думал теперь о робком поцелуе, который она подарила ему? Теперь он знал, что это было настоящим?

Но маг быстро оправился от удивления и покачал головой, хмурясь.

— Стоило меня послушать, — прорычал он и прошел по комнате, миновал ее на пути к двери. Он потянулся к ручке.

Нилла бросилась к нему и сжала холодное запястье.

— Там все плохо, сэр!

— Знаю, — он оттолкнул ее ладонь и распахнул дверь.

Нилла вскрикнула и закрыла руками глаза от яркой магии. Щурясь с болью, она посмотрела между пальцев на Сорана на пороге, его волосы отбросило с плеч, глаза расширились, пока он смотрел на страдающее небо.

— Рувин-сатра, — сказал он, его ужасно спокойный голос доносился четко до ушей Ниллы, несмотря на оглушительный ветер. — Это волшебная буря.

— Это нормально? — закричала Нилла.

Соран медленно покачал головой, разбивая ее надежду. Он стиснул зубы, и ладонь в нилариуме сверкнула в странном свете, пока сжимала дверную раму.

— Я видел только одну за время плена, но издалека, и она не была такой большой.

— Кошмар, — борясь с порывами ветра, Нилла подошла к магу. Буря двигалась уже быстрее, пожирала кусочек голубого неба, который еще был над Роузвардом. — Что… что нам делать?

— Делать? — он посмотрел на нее, глаза странно сверкали. — Это рувин-сатра. Мы закроем двери и окна и будем надеяться, что защиты маяка хватит, чтобы выстоять бурю. Кроме этого… — он не закончил, вдруг перешагнул порог.

— Куда вы? — Нилла поспешила поймать его за руку. — Разве вы не сказали, что нам нужно переждать бурю?

Он отцепил ее ладонь, но она поймала его крепче другой рукой.

— Мои виверны, — он посмотрел ей в глаза. — Они — создания чистой магии. Если их оставить открытыми буре, их сущности поглотит квинсатра. Мне нужно к ним.

Нилла посмотрела на безумно крутящийся свет, силу, энергию и хаос грядущей бури.

— Вы сошли с ума?

Он приподнял бровь.

— Возможно.

Он вырвался из ее хватки и быстро устремился к тропе, ведущей вниз к пляжу у скалы, на которой стоял маяк. Через мгновения его макушка пропала за краем, и Нилла осталась одна на пороге с пустыми руками. Ее рот был приоткрыт, она пыталась видеть в сиянии волшебной бури.

— Чушь! — прорычала она и, оглянувшись, заметила виверну на балке под потолком. — Оставайся тут. Хоть один из нас должен выжить.

Не дожидаясь писка виверны, она закрыла дверь. Когда бушующий ветер попытался вырвать дверь из ее рук, она надавила сильнее, не собиралась поддаваться. Нилла скулила, пока засов не встал на место, но не собиралась бросать Сорана в бурю одного.

Ругаясь под нос, она склонила голову и пробивала путь к краю скалы. Тропа казалась уже и опаснее, чем обычно. Она боялась с каждым шагом, что магия над волнами с белой пеной собьет ее ног и отправит в полет к камням внизу.

— Это не настоящее! — кричала она. — Не настоящее, не настоящее! — она с трудом заставила разум принять, что ветер, который жалил ее кожу, был просто соленым ветром, который носился над водами океана, а не обжигающей силой, которая пыталась пролезть в ее голову. Это был бой равновесия, ментальная игра, которая забирала столько энергии и концентрации, что Нилла пару раз чуть не оступилась, приходилось прижиматься к скале, держаться за камни, пока она переводила дыхание.

Но чем дальше она шла, тем больше ее мозг принимал идеи, которые она давала ему. Когда она добралась до конца тропы и попала на каменистый пляж, она смогла разделить восприятие почти поровну между магическим вихрем, потрясающим ее ощущения, и спокойной физической реальностью.

— Хорошо, — она вернула равновесие. — Виверны, — ее босые ноги не были рады острой поверхности, но это волновало ее меньше всего. Она быстро окинула пляж взглядом и увидела Сорана в нескольких ярдах от себя.

Он стоял у основания скалы, подняв руки, звал на странном языке. Виверны над ним выглянули из своих пещер-гнезд, загремели языками, подняли гребни. Казалось, вся стая отказывалась слушать хозяин.

А потом одна смелая зеленая виверна вылетела из укрытия, дико хлопая крыльями, опустилась быстро на руку хозяина. Соран что-то сделал, Нилла не смогла заметить. Казалось, он быстро согнул бумагу… и виверна пропала, маг держал кусочек пергамента, спрятал его надежно под рубаху.

— Ясно, — пробормотала Нилла. Виверны были чарами. Их жизни и сущности были из магии, но та магия была привязана к физическому миру словами, записанными на бумаге. Значит, они были бумажными созданиями. Соран позвал, спустилось больше виверн, одна за другой, на его ладони. Может, маг сможет всех поймать.

И чем она помогала, стоя тут? Нилла охнула и пошатнулась от еще одного удара магией по ее разуму. Ее чувства болели, кожу, казалось, обжигали угли, по ушам бил рев грома, а глаза пылали от света неестественных красок. Она пыталась сосредоточиться на реальности.

Когда она уловила печальное мяуканье, она прищурилась, глядя на скалу за собой.

Маленькая оранжевая виверна, меньше других, цеплялась за камни в двадцати футах над ней. Порывы ветра были слишком сильными для ее крылышек, и она не осмеливалась отпустить камни, ведь ее бросило бы в неуправляемые потоки магии. Она вытянула длинную шею, моргала большими глазами с мольбой, отчаянно звала.

Нилла взглянула на Сорана. Но он был занят тем, что ловил и складывал виверн, пока они опускались, жалобно вопя и хлопая крыльями. Он еще не увидел ее, как и бедную маленькую виверну, застрявшую сверху. Она оглянулась, буря надвигалась, дикие порывы магии и энергии озаряли небо и море.

Она ударит по берегам Роузварда через десять минут. Может, меньше.

— Боггарты! — прорычала она и бросилась на скалу. Ее ладони находили, за что уцепиться, ее ноги упирались в трещины. Тренировки мамы наполнили ее тело, и она быстро поднималась, радуясь, что была босиком и в штанах, а не в платье, которое на ветру стало бы парусом. Она сосредоточилась на подъеме, не хотела думать о том, что было за спиной.

Она приближалась, виверна повернулась к ней, шипя и рыча между жалобными воплями.

— Даже не думай кусаться! — прорычала Нилла, протягивая к ней руку.

Она щелкнула зубами, чуть не впилась в ее палец. Нилла сжалась, поправила хватку на стене, а потом вытянула руку и поймала существо на длинную шею. Виверна вопила и металась, ужас привел к панике. Ветер ловил ее за крылья, оттягивал от стены вместе с рукой Ники. Она держалась, раскачиваясь над пустотой, ее пальцы впились в камень, ее вес пришелся на ладонь и ступню.

Дико ругаясь, Нилла прижала виверну к стене так сильно, что она обмякла. Нилла испугалась, что убила ее. Но виверна встряхнулась и обвила длинным хвостом ее запястье, прижалась к ней телом.

— Хороший червячок, — сказала Нилла, подбадривая. Она попробовала, но не смогла сложить существо в бумагу, так что сунула чешуйчатое тельце в рубаху, кривясь, когда когти задели ее кожу. К счастью, виверна не боролась, сжалась в комок у ее живота. — Верно, — сказала Нилла. — Держись.

Она стала спускаться. Это было сложнее, ведь она не видела, куда двигалась. Ветер поднялся, и ее тело все сильнее хотело верить иллюзии жжения. Она видела мозоли на ладонях, и хоть она знала, что это было не настоящим, иллюзия вскоре могла стать реальностью.

— Мисс Бек!

Она отклонила голову, посмотрела под рукой на каменистую землю в пятнадцати футах внизу. Соран стоял, глядя на нее, его волосы дико развевались вокруг мертвенно-бледного рука. Его глаза были огромными дисками, сияющими от страха. Страха за нее?

— Все хорошо! — крикнула она, надеясь, что он слышал ее поверх шума бури. — Я поймала…

Залп магии прижал ее к скале. Только инстинкт, выработанный за годы тренировок с мамой, заставил ее сжать пальцами камни, удержаться на месте. Она была убеждена, что ее волосы сгорали по пряди за миг, и она закрыла глаза, подавляя ощущения.

Когда залп ослабел достаточно, чтобы Нилла посмотрела на Сорана, он был на коленях от удара магией, пытался встать. Она оторвала взгляд от него, осмелилась посмотреть на пляж, чтобы оценить расстояние между бурей и берегом.

Что-то плавало на волнах.

Она покачала головой, пытаясь убрать пряди с глаз. Ей показалось? Это была иллюзия? Иллюзия связанных досок, которые несли бушующие волны?

И в центре этого плота, в центре иллюзии… был ребенок.

2

Соран рухнул на четвереньки, выгнул спину от силы ветра рувин. Закрыв глаза, он стиснул зубы и просил тело слушаться его, отрицая реальность бури, которой не было в физическом мире. Он не мог победить тут, и на миг его разум оказался переполнен.

Но залп подвинулся. Он выдохнул, молясь без слов, и поднял голову.

Нилла чудом смогла удержаться на скале. Что заставило ее подняться туда в таких обстоятельствах? Она сошла с ума! Она пыталась держаться, ее яркие волосы развевались вокруг ее лица, отражая свет бури, словно огонь.

Соран поднялся на ноги, оглянулся. Буря быстро приближалась. Они должны вернуться в маяк, пока не поздно. Ему попытаться подняться к Нилле? Поторопить ее? Но это могло испугать ее, и она могла сорваться. Он…

— Соран!

Ее голос донесся до него сквозь пульс магии в бушующем небе. Она посмотрела под руку, ее глаза были круглыми и яркими.

— Соран, смотри! — она кивнула в сторону пляжа.

Хмурясь, он повернулся и посмотрел туда, где песок и галька пляжа сменялись большими камнями. Острые камни торчали из пенных волн. Она увидела виверну среди камней? Соран прищурился.

Он резко вдохнул.

Что-то приближалось к камням, гонимое волнами. Казалось, это были обломки корабля. Но он пригляделся и увидел фигурку, держащуюся за гнилые доски, остатки плота.

Соран сделал пять шагов в ту сторону, не думая. Перед шестым шагом порыв ветра рувин сбил его с ног. Он рухнул, голова чуть не задела острый камень. Он снова смог только закрыть глаза, закрыть разум и ждать, пока залп утихнет.

Крик Ниллы привел его в чувство. Он вскочил и увидел, что она пыталась удержаться, камни отваливались от склона скалы. Он с воплем без слов поднялся и поспешил к ней. Камни не удержались, и она рухнула с пятнадцати футов на него, сбивая его на пляж. Его руки обвили ее, хотя его голова кружилась, и он пытался вдохнуть.

Он открыл глаза, и ее лицо оказалось близко к его, бледную кожу обрамляли пряди волос.

— Вы в порядке? — она тяжело дышала.

Он хмыкнул. Когда она стала отодвигаться, его руки невольно сжали ее. Нилла надавила сильнее, и он дал ей неловко отодвинуться. Что-то извивалось в ее рубахе, и она поспешила вытащить ткань из-за веревки на поясе, достала маленькую испуганную виверну. Потому она рисковала собой на скале.

— Вот, — она сунула виверну в руки Сорана. — Сделайте свой трюк, — она тут же развернулась и побежала по пляжу, просторная рубаха развевалась вокруг нее.

— Куда вы? — закричал Соран, убирая виверну, которая от страха пыталась забраться на его лицо.

Ветер чуть не унес слова, которые она бросила ему:

— Я заберу того ребенка!

Она была безумна. Он не сомневался. Она сошла с ума.

Соран отцепил когти виверны от рубахи, не замечая длинную дыру, и поспешил сложить ее в бумажный облик. Он убрал ее к другим вивернам и вскочил на ноги. Он должен был поймать Ниллу, пока она не натворила глупостей. Она уже приближалась к острым булыжникам. Она думала, что могла перелезть их и добраться до плота?

Ругаясь, Соран поспешил за ней, не забывая о жестокой сверкающей силе, несущейся к ним. Он добрался до Ниллы, когда она забралась на острый булыжник, не замечая, что края резали ее ладони и ступни. Он поймал ее за шиворот и потянул, заставляя ее повернуться к нему.

— Вы ничего не можете сделать! — закричал он, чтобы было слышно. — Никто не может выжить долгое воздействие рувин-сатры. Тот, кто там, уже мертв.

— Вы этого не знаете, — прорычала Нилла и вырвалась из его хватки. Он снова потянулся за ней, готовый подавить ее, если нужно, но еще залп магии оттолкнул его.

Нилла была защищена камнем лучше, оправилась быстрее него. Когда он снова потянулся за ней, она уже была на булыжнике, легко побежала от камня к камню над бушующими волнами. С этого угла Соран не видел плот, но догадывался, что она двигалась к месту, где он должен был разбиться.

Будь проклят день, когда он увидел эту девушку! Она погубит его, погубит все, за что он боролся долгие годы одиночества. Он должен был оставить ее с тем, к чему приведут ее безумие и героизм.

Мысли кипели в его голове, Соран забрался на булыжник, сохранил равновесие и зашагал по камням, но не так быстро и уверенно, как она. Еще один залп, и он упадет в пену, не сможет всплыть! Он опустил голову, игнорируя жалящие соленые капли, жжение магии, бьющей по его душе, и сосредоточился на Нилле.

Она вдруг опустилась на корточки, съехала по булыжнику, пока не осталась видимой только ее макушка. Соран подвинулся, заметил доски, несущиеся к ней. Фигура на плоту была отчасти в воде, маленькая, в коричневых лохмотьях. Пальцы ребенка сжимали задубевшие от соли веревок, но Соран не понимал, хотели эти пальцы удержать жизнь, или они уже застыли в смерти.

Нилла разместилась так, чтобы перехватить плот, но ее собьет с камня.

— Нилла! — ветер унес вопль Сорана. Он пытался дотянуться до нее, но казалось, словно он двигался в тумане сна. Его ладони были слишком медленными, неловкими, его ноги приклеились к камням под ним. Он безнадежно закричал. — Не делай этого!

Она поправила хватку на камне, вытянула руку, схватилась за рубашку, забрала ребенка с досок. Замерзшие пальчики отпустили, и плот разбился об камни, чуть не попав по Нилле. Волны унесли ребенка под воду, от этого Ниллу сорвало с ее места. Соран заметил рыжие волосы среди белой пены. И все.

— Нет! — он бросился к краю булыжника, его ладони в нилариуме впились в камень, чтобы удержаться. Вода поднялась к его груди, тянула за тело, он висел на одной руке, едва держался. Другая рука тянулась в волны, искала… искала…

Что-то задело его руку. Ткань?

Он сжал пальцы, потянул, все мышцы были напряжены до предела. О, если боги хотели дать ему особую силу, сейчас был подходящий момент! Он тянул. Рука поднялась из воды, размахивая. Он потянул еще, и голова Ниллы всплыла, ее рот широко открылся, она хватала ртом воздух.

Соран повернулся, толкнул ее к камню. Она уцепилась ладонью, но другая рука все еще была в воде. Она отчаянно посмотрела на Сорана.

— Помогите! — закричала она. Он подвинулся, потянулся к ней снова, но она покачала головой. — Ребенку!

Она все еще сжимала кроху под водой.

Стиснув зубы, Соран отпустил ее рубаху и склонился в пену. Он увидел бледный силуэт под волнами. Он поймал тощую руку, вытащил ребенка на камень рядом с собой. Маленькие конечности безжизненно свисали, тело было мертвым грузом. Если бы он был мудрым, он бросил бы ребенка морю и рувин-сатре.

Но Нилла двигалась удивительно ловко, хоть побывала в воде, поднялась на булыжник и вытянула руки.

— Давайте его мне! — закричала она.

Кривясь, Соран приподнял ребенка из волн, достаточно, чтобы она поймала тощее предплечье. Она была недостаточно сильной, чтобы поднять небольшой вес, ведь под таким углом море тянуло его. Соран, кряхтя от усилий, свободной рукой приподнял ребенка, и Нилла обвила обеими руками его грудь.

— Я держу! — крикнула она. Соран убрал руку, отпустил вес ребёнка. Он впился обеими ладонями в камень, поднялся к Нилле, вода стекала с его одежды ручьями. Нилла склонилась над ребенком, прижалась ухом к его груди.

Соран оглянулся. Буря почти накрыла их. Он сжал руку Ниллы и поднял ее.

— Некогда, — сказал он, когда она посмотрела на него дикими глазами. — Давайте его мне.

Упрямство сверкнуло на ее лице. А потом она увидела бурлящую силу, несущуюся над его головой. Кивнув, она дала ему закинуть ребенка на плечо. Тощие руки свисали за его спиной, тощие ноги он прижимал к груди. Соран следовал за Ниллой по камням к берегу.

Каким-то чудом они добрались до пляжа. Нилла спрыгнула, и Соран отдал ей ребенка, еще порыв ветра рувин ударил по ним. Они рухнули на колени, Нилла согнулась над ребенком. Соран обвил Ниллу собой, защищая. Порыв был сильнее прошлого, мог сорвать плоть с костей. Камень за ними немного защищал, но не сильно. Рот Сорана открылся, и он ощутил, как горло сжалось в крике, который он не слышал, волны жжения били по его духу.

Это было не настоящим… но было до ужаса похоже!

Когда это прошло, он все еще был целым. Его тело дрожало от боли, которое оно на самом деле не испытывало, кожа местами ощущалась как обожженная. Но он был целым.

Нилла дрожала в его руках. Он отодвинулся, посмотрел на нее. Она тоже была невредимой. Пока что.

— Вы можете двигаться? — спросил он.

Она посмотрела на него светлыми глазами, ее лицо было испуганным. Но через миг она решительно кивнула.

Соран поднял ребенка и, после пары неровных шагов, побежал к тропе, ведущей по скале. Часть его не верила, что они смогут. Буря ударит, разорвет их на клочки, они даже не дойдут до маяка. Дикая магия разделит их тела на частицы, растопит, сольет и растопит снова, и они останутся комьями плоти, ставшей камнем, на пляже Роузварда. Он знал, что не мог бороться с этим.

Но он двигался дальше без мыслей, без страха, не переживая из-за реальности. Нилла спешила рядом с ним, порой хваталась за его руку для поддержки, ее гнал упрямый инстинкт выживания. Соран повел ее по тропе, не глядя на море, хотя ощущал каждую волну жара от приближающейся бури.

На вершине скалы он замер и ждал, пока Нилла догонит его, а потом он направил ее впереди себя к маяку, он закрывал ее от бури. Она рухнула на дверь, возилась с замком. Волшебный барьер не реагировал на нее. Но, когда Соран коснулся двери, она открылась.

Они ворвались втроем внутрь. Соран опустил ребенка кучей на пол. Он повернулся, схватил дверь и из последних сил закрыл ее от яростного залпа магии. Он ощутил, когда магия ударила, думал, что она пробьется и прикончит их.

Но дверь закрылась. Защита маяка вспыхнула.

И вдруг буря оказалась словно в другом мире, далеко от этого темного изолированного мира.

3

Долгий миг Нилла могла только лежать, где упала, на ковре. Он щекотал ее нос и щеку. Не было сил отодвинуться или почесать лицо. В разуме звенело эхо оглушительной магии, тело вспыхивало болью, пытающейся заставить ее поверить, что ветер избил ее так, что не встать.

Но ее дыхание стало ровным. Ее кожа хоть и ныла местами, уже не ощущалась сожженной. Ее кости уже не пылали, как раскаленное железо, от чего она почти таяла изнутри. Она глубоко вдыхала, медленно выдыхала.

Она выживет. Осознание вызвало небольшую упрямую улыбку на лице. В этот раз она выжила.

Она со стоном поднялась на локтях и огляделась в тусклой комнате. Огонь в камине угас почти полностью, но она всегда хорошо видела в темноте — то, что передалось ей от матери, которая была наполовину фейри.

Она убрала волосы с лица, повернулась к единственному движению в тенях. Соран медленно ходил у стен. Он водил серебристыми ладонями по камням и цементу, вызывал заклинания в тех камнях, шептал странные слова.

Нилла нахмурилась, глядя на мага за работой. Если бы она не знала лучше, подумала бы, что он занимается магией фейри. Она видела схожие заклинания на стенах Нинталора, цитадели лорда Кириакоса. Смертные не так работали с магией. Камни по периметру острова Роузвард были испещрены словами заклинаний — письменной магией. Но фейри не могли писать, так что они находили другие способы наполнять магией физические предметы, которыми хотели манипулировать.

Но Соран не показывал, что умел так колдовать. Чары защиты в маяке были созданы не им? Он просто работал с магией, оставленной другим? Тогда чьей была магия?

Голова Ниллы опустилась. Ее мозг ощущался… тяжелым. Полным вопросов поверх страха. Она закрыла глаза, ощутила давление за стенами маяка. Давление бушующей дикой магии. Этого было слишком много, и она быстро открыла глаза.

Ребенок лежал рядом с ней на боку, спиной к ней, лицо было отвернуто. Он дышал? С энергией, рожденной из паники, Нилла села и потянулась к неподвижному телу, осторожно перевернула его на спину и посмотрела на вытянувшееся серое лицо.

Мальчик. Она была почти уверена. Но какой красивый! Может, не человек? Но он ощущался как человек. Смертный. Она не могла понять, почему, но не могла отрицать ощущение. На его лице была кровь, и хоть почти во тьме было не ясно, она подумала, что кровь была красной. Нилла поискала рану, нашла порез на виске. Свежая кровь. Значит, он был жив?

Она склонилась и прижала ухо к его груди. Слабый стук сердца звучал как музыка.

— Слава богам! — выдохнула она.

Она не могла оставить беднягу на полу, но ей не хватало сил подвинуть его. Она принесла свое одеяло и одну из шкур с кровати в нише, окружила мальчика, как гнездом. Соран все еще был занят чарами, и она не стала просить разрешения, повернулась к шкафу и порылась внутри. Она нашла бутылку qeiese, ликера фейри, который считала гадким, но…

Пожав плечами, она вернулась к ребенку и опустилась рядом с ним. Бутылка была уже откупорена, и Нилла открыла ее, приподняла голову мальчика и налила немного на его приоткрытые губы. Жидкость стекала к уголкам рта и по подбородку.

— Боггарты, — буркнула Нилла.

— Не трать все.

Соран сидел с другой стороны от ребенка, его белые волосы сияли во тьме. Он забрал бутылку из ее податливых рук, махнул на пробку. Она недовольно смотрела, как он закупорил бутылку и отставил. Гнев кипел в ее животе, и как только маг посмотрел на нее, Нилла все выпустила:

— Вы собирались бросить его. Дать ему умереть.

Соран чуть отклонился, словно она замахнулась на его лицо.

— Никто не может выжить, долго пробыв под влиянием рувин-сатры, — сказал он. Его тихий голос не был возмущенным, а называл холодные факты. — Если только…

Он замолчал, задумчиво посмотрел на мальчика. Он нахмурился.

Нилла ждала пару мгновений, но он не продолжал.

— Ну, — сказала она, — он выжил. Значит, он — исключение. Что бы это ни значило.

— Да, — Соран мрачно посмотрел на нее. — Но вы не могли знать. Было глупо так рисковать своей жизнью.

Она сунула ладони под свои руки, желудок неприятно горел. Она знала, что он был прав. И она рисковала не только собой, но и жизнью Сорана. И многими другими жизнями.

Нилла поежилась, не хотела представлять мрачные варианты. Стыд обжигал ее, и она опустила голову… А потом посмотрела на лицо мальчика. Такое юное, невинное. Как долго он был в море Хинтер? Один. Беспомощный среди диких миров и опасностей между ними.

— Он простудится, если будет лежать тут, — сказал Соран после долгой паузы. Он посмотрел на Ниллу, хоть все еще хмурился. — Перенести его на кровать?

Он спрашивал ее разрешения? Нилла смотрела на него, не зная, как ответить. Может, она теперь была в ответе за мальчика. Она кивнула.

Маг поднял ребенка, словно он ничего не весил. Нилла взяла одеяло и шкуру и прошла за ним к нише. Когда Соран опустил мальчика, она укутала его снова. Серые щеки стали румянее? Или ей показалось в угасающем свете камина?

Пока Нилла устраивала ребенка удобнее, Соран прошел к камину, добавил пару поленьев. Огонь поднялся, и Нилла тревожно посмотрела на запасы хвороста и бревен. Мало. Обычно Соран пополнял запасы каждые несколько дней, но… последние несколько дней были хаосом. Обычные занятия оказались отложены.

Они не были готовы к такой буре.

Холод, не связанный с воздухом, пробежал по спине Ниллы и конечностям к кончикам пальцев. Желая отогнать ощущение, она встала и прошла по комнате к столам и полкам, где хранила припасы из Дорнрайса, поместья на другом конце острова. Те стены в лозах переживут залпы магии, бьющие по Роузварду?

— Пусть хотя бы кладовая с едой выживет, — буркнула Нилла, сняла банку с полки и подняла крышку. Если они будут скромными, листьев чая хватит на три дня. Это немного радовало, и она благодарно помолилась, начертив круг в воздухе двумя пальцами.

Отодвинув банку, она взяла медный чайник и наполнила его чистой водой из бочки, стараясь не пролить ни капли. Соран развел огонь, и она могла использовать это. И она друг захотела отвлечься разумом и телом на обычную работу.

Решив не смотреть на мага — и игнорируя то, как он следил за каждым ее движением — она повесила чайник над огнем. А потом собрала немного горячих углей на камни и опустила сковороду греться. Она решила сделать оладушки. После кошмара, который они пережили, они заслужили сладких оладушков с корицей.

Через несколько минут синяя виверна спустилась из укрытия на балках. Ее страхи временно прошли, и она стала мешаться, вилась у колен Ниллы, терлась об ее руки, пока она пекла оладушки и добавляла их к растущей стопке на тарелке. Порой виверна пыталась забрать верхний, но Нилла привыкла к этому и щелкала каждый раз по ее носу. Виверна шипела, топорщила гребень, но сдалась и ушла под стол, опустила голову на ногу Сорана, дуясь.

Маг сидел за столом, упершись в него локтем. Наблюдал за ней.

Густая тишина была за шипением оладушков, пока они готовились, и бульканьем кипящей воды в чайнике. Нилла, казалось, порой слышала ворчание грома. Но ей могло показаться.

Она закончила, решила не нарушать тишину, опуская тарелку и чашку перед магом. Она не заняла привычное место напротив него, а ушла к нише и села возле ребенка. Длинная прядь чернильно-черных волос лежала на его лбу. Она осторожно убрала ее и нахмурилась, ощутив тепло от его кожи. Она была горячей. Как в лихорадке.

Она склонилась, осторожно осмотрела рану на его виске. Она уже закрылась, свежая кровь засохла. Воздух Роузварда не потерял исцеляющие свойства, несмотря на бурю. Это тоже радовало.

— Эй, — прошептала Нилла, гладя лицо мальчика, осторожно тряхнув его за костлявое плечо. — Ты голодный? У меня есть оладушки.

Его слабое дыхание дрогнуло. Он ее слышал? Он выдохнул, быстрый ритм дыхания вернулся.

— Пусть воздух Хинтер делает свою работу, — прогудел Соран из теней за ней.

Нилла напряглась. Она не хотела поворачиваться к магу. Не сейчас.

Но не стоило сидеть тут и позволять ее оладушкам остыть.

Тихо вздохнув, она встала и вернулась к столу. Избегая взгляда Сорана, она села на свое место, подвинула к себе тарелку, схватила верхний оладушек пальцами. Она откусила немного, но сладость с корицей была как пепел на ее языке.

Вздохнув снова, она обмякла на стуле, свернула оладушек и протянула виверне, та проглотила его целиком с радостью, чуть не забрав при этом кусок ее пальца.

Соран тихо сидел напротив нее. Он не прикоснулся к еде.

— Что такое? — наконец, спросила Нилла, хмуро глядя на него. — Не нравится?

— Я ошибался.

Слова повисли между ними как странные серебряные нити магии в воздухе. Нилла ждала, затаив дыхание, заставляя себя смотреть в глаза мага.

— Я… — Соран сглотнул, опустил ресницы, а потом посмотрел на нее. — Я не должен был мешать вам спасать ребенка. Я ошибся. Хоть вы действовали безрассудно, вы были правы, — он вдохнул, потер рукой лицо, задевая уродливые шрамы под глазами и вокруг рта. — Осторожность стала стилем моей жизни. Но не от сильного желания жить. Нет. Просто от желания… сдержать в оковах свои грехи.

Дева Шипов. Он говорил о Деве Шипов.

Если он умрет, она вырвется из оков и попадет в мир смертных. Было страшно представить, какой хаос она устроит.

Нилла поежилась, сглотнула и посмотрела на свои ладони.

— Знаете, я… — она замешкалась, поджала губы. Но она начала, можно было и продолжить. — Я тоже хочу извиниться. За то, что подвергла опасности. Я знаю, вы не эгоист. Вы тратите жизнь, защищая людей, которые и не знают о вашем существовании. Простите, но…

Что еще она могла сказать? «Простите, но я все равно поступила бы так снова»?

Она взглянула на мальчика, спящего в нише. Он умер бы, разбился бы об камни.

— Понимаю, — голос Сорана донесся до нее, теплый и удивительно нежный. Она поймала его взгляд на миг, а потом посмотрела на свои ладони. Они сидели в тишине, пока оладушки остывали.

Наконец, Нилла бросила еще один виверне и заставила себя откусить от третьего.

— Ешьте, — сказала она магу, жуя. — Мы не знаем, надолго ли мы тут. Нельзя тратить хорошую еду.

Его серебряные глаза посмотрели на ее лицо. Она, казалось, заметила тень улыбки на уголках его рта в шрамах. Он послушно взял оладушек, свернул его и стал медленно жевать.

Нилла ждала, пока он доест, взяла еще один и спросила:

— Так что за исключение?

— Прошу прощения? — он приподнял бровь, его пальцы замерли над тарелкой.

— Вы сказали, что никто не может прожить под долгим влиянием бури, если только… — она склонила голову, ожидая, что он продолжит.

— Ах, — он убрал руку и опустил ее на свое колено. — Вы должны понять: рувин-сатра — это дыра в… реальностях. Брешь между этим миром и квинсатрой, миром магии, вызванная сильным взрывом неуправляемой магии. Смерть дракона, например, может прорвать реальности. Но менее сильный источник, как резкое разрушение Великого заклинания, тоже вызывает рувин-сатру в подходящих обстоятельствах, — он посмотрел на Ниллу. — Понятно?

— Д-думаю, да, — Нилла посмотрела на спящего ребенка. — А что с ним? Как он в это все вписывается?

— Возможно, — медленно сказал Соран, глядя вместе с ней на маленькое тело под тонким одеялом, — что он и есть источник этой рувин-сатры.

— Что? Он? — Нилла уставилась на него, а потом покачала головой и посмотрела на мальчика. Она стала намного лучше воспринимать магию за последние две недели в Роузварде, и она улавливала магию так, как раньше не считала возможным. Но она не ощущала магию в ребенке. — Я думала, он был смертным. У него красная кровь, и он не…

— Думаю, он может быть ибрилдианом.

Если бы она не слышала странное слово раньше, Нилла не поняла бы Сорана, его голос был тихим и мрачным. Одно слово выделялось, как игла, прижатая к барабанной перепонке.

Она сжалась, обвила руками тело.

— Ибрилдиан, — начал Соран после долгой паузы, — это ребенок смертного и…

— Фейри, я знаю.

Он резко повернул голову. Она ощущала его взгляд на своем лице.

— Знаете?

Она мрачно кивнула.

— Да. Я такая же. Верно? — она медленно подняла ресницы, повернула голову и посмотрела в глаза Сорана. — Потому я могу так колдовать. Потому быстро учусь.

Он сглотнул. Его рот открылся, закрылся. Он посмотрел на свою ладонь, которая медленно сжалась в кулак.

— Когда вы узнали об этом?

— У Кириакоса, — Нилла с горечью произнесла имя лорда фейри. Ее губы изогнулись. — Он рассказал мне, кто я. Объяснил, почему он так хотел… получить меня.

Дрожь пробежала по ее спине, недавние воспоминания наполнили ее голову. Красная комната. Ароматы. Соблазны, которые заставили ее почти одичать от желания, прогоняя ее разум.

Жар вспыхнул в животе, и она поспешила покачать головой и подавить такое, не хотела думать о таком.

— Вы говорили, что у него было много смертных жен и детей-гибридов. Он немного объяснил. О том, какими сильными могут быть дети-ибрилдианы…

Ее голос утих. В тишине она слышала, как тяжело дышал Соран, и когда она подняла взгляд, его ноздри раздувались. Он злился. На нее? Или…

— Проклятье, — прорычал Соран, вдруг уткнулся лицом в серебристые ладони. — Проклятая моя душа, я не должен был ставить вас в такое положение! Я не должен был позволять вам остаться. Я не должен был…

Нилла встала, склонилась над столом, потянула Сорана за ладони, убирая их, чтобы видеть его глаза.

— Вы не должны были скрывать это от меня. То, что я — ибрилдиан. Остальное… боггарты, сколько раз это повторять? Я выбрала остаться. Я. Не вы. Вы не будете решать, что мне делать с жизнью. Ясно? Так что хватит этих «я не должен был»! Это надоело.

Он смотрел на нее, и хоть в тот миг он выглядел старше, чем был, его лицо в шрамах, обрамленное еще мокрыми прядями белых волос, его глаза были как у мальчика, которого ругали. Он медленно моргнул, ресницы задели бледные щеки. А потом он кивнул.

Нилла плюхнулась и скрестила руки. Ее рубашка была мокрой от падения в море, и волосы торчали в стороны, пока сохли. Она убрала их с лица.

— Итак, — сказала она, — почему вы мне не сказали? Я имею право знать.

— Да, — медленно согласился Соран. — Имеете. Конечно. Но… — он покачал головой. — Я думал, это вас защитит. Само существование ибрилдианов запрещено соглашением о перемирии между смертными и фейри после Великой войны. Если мифато, когда вы вернетесь в Вимборн, услышат о вашей силе, они поймают вас. И убьют. Если повезет.

Во рту у Ниллы пересохло.

— А если нет?

— Они заберут вас. Используют. Постараются скрыть от Эледрии, пока будут изучать вашу кровь, рыться в вашей душе, — он пристально посмотрел в ее глаза. — Я был одним из них. Я знаю, как они думают. Я знаю, как я думал бы и вел себя, если бы тогда получил ибрилдиана. Вся та сила, потенциал… в моих руках…

Нилла опустила голову, ей не нравился тон его голоса. Он звучал как маг Гаспар. То же желание, та же жажда.

Был ли это настоящий Соран Сильвери? Гениальный мифато, гордость университета Эвеншпиля. Всегда готовый пересечь границы разумного и приемлемого ради силы, не переживая, что кто-то страдал в процессе.

Мужчина, который высокомерно создал носрайта. Кошмар, который он день назад выпустил на Нинталор, вызвав смерти сотен…

«Какая же ты дура, Перонилла Бек».

Нилла вздрогнула от своего резкого голоса в голове. Она попыталась прогнать его, но он настойчиво продолжал:

«Ты честно веришь, что можешь приручить такого монстра? Ты такая глупая?».

Она закрыла глаза, сжала себя руками. Все было так? Мужчина, сидящий напротив нее, был монстром? Да, он выпустил носрайта. Но как еще он мог бороться с жуткими воинами Ноксора? Кириакос поработил бы ее, использовал, забрал бы ее силы для своих амбиций, а ее тело использовал бы для удовлетворения своей похоти.

А другие? Невинные в его замке? Жена, которая помогла Нилле сбежать? Она не заслужила колючих объятий Девы Шипов.

«Он остановил это. Когда ты сказала, он остановил это. И он чуть не умер при этом. Он не монстр… не совсем…».

Нилла выдохнула, поняв, что задержала дыхание, тихо выпустила воздух между напряженными губами.

— Что ж, — она нарушила затянувшееся молчание. — Когда в следующий раз решите что-то от меня скрыть… чтобы защитить… не надо. Просто не надо, — она подняла голову и посмотрела в его глаза. — Я не могу защитить себя, если не знаю, чего ожидать.

— Вы правы, мисс Бек, — Соран серьезно опустил голову и прижал ладонь к сердцу. — Я даю слово, я не буду больше скрывать от вас информацию, на которую у вас есть право.

Она стала улыбаться, но было больно. Она сидела тут, смело требовала обещания у этого мужчины, хотя сама многое скрывала. Опасные тайны. Планы о предательстве доверия, которое стало в нем зарождаться.

«Кто тут настоящий монстр?».

Может, пришло время правды. Всей правды, а не кусочков, которые она сплела в убедительные истории, чтобы втереться в доверие мага. Может, пока было признаться во всем: ее причинах прибытия в Роузвард, ее миссии по воровству Розовой книги для мага Гаспара. Если она все раскроет Сорану, может, они найдут решение.

Он даже мог согласиться, что лучше было отдать Розовую Книгу. Все-таки маг Гаспар был мифато, учился вместе с Сораном, был его другом, вместе с ним применял запрещенную магию. Соран был проклят, искалечен королем фейри Лодиралем. Он не сможет быть таким магом, как раньше, не мог повелевать силой, которая когда-то горела на его пальцах. Гаспар точно стал сильнее за последние пятнадцать лет. Может, он мог то, чего не мог Соран. Может, он создаст новую книгу заклинаний, чтобы сковать Деву Шипов до того, как она вырвется.

В этом был смысл… если Нилла не думала о самом Гаспаре. Он похитил ее, манипулировал ею, угрожал ей и ее отцу, заставил делать за него грязную работу. Ему можно было доверить заклинание носрайта?

У нее был выбор?

Желание снять с себя бремя наполнило ее сердце. Нилла посмотрела на Сорана, он разглядывал ее, заметил тревогу на ее лице.

— Мисс Бек? — начал он, чуть склонившись к ней.

— Маг Сильвери, — ее голос дрогнул, она облизнула пересохшие губы. — Маг Сильвери, раз мы заговорили о честности, думаю…

Резкий и высокий вой разбил тени в углу комнаты.

Нилла повернулась к нише. Мальчик резко сел, отбросив одеяло. Его глаза были огромными, смотрели, но, похоже, ничего не видели в мире вокруг него. Его рот раскрылся в протяжном вопле ужаса.

— Ой! — Нилла вскочил со стула, побежала по комнате. Она обвила ребенка руками. Он был как доска в ее руках, и крик не утихал. — Эй, кроха! — сказала она, пытаясь притянуть его к себе. — Все хорошо! Ты в безопасности. Слышишь? Ты…

— Нилла, назад! — Соран стоял перед ней, протягивая руку. — Это опасно! — он поймал ее руку и стал оттягивать ее.

В тот миг Нилла ощутила, как в ребенке стало расти давление магии. Она вот-вот взорвется, как те взрывы, которые она видела в небе над морем Хинтер. И куда они могли сбежать? В бурю?

— Нет, стойте! — закричала Нилла, стряхнув руку Сорана. Она обвила руками мальчика. Он не слышал ее, она была уверена. Ужасы в его голове заглушили ее голос, закрыли ее присутствие. Но, может… может…

Она притянула его голову к своему сердцу и запела в его макушку:

— Тише-тише, не плачь,

Спи, моя любовь.

Когда проснешься, дам тебе я

Воробушка и голубка,

Сойку, синицу и жаворонка,

Чтобы они днями пели для тебя.

Она пела куплет за куплетом, вспоминая все дары — птиц, бабочек, овечек и цветы. Она пела, как ее отец пел ей, когда она просыпалась от кошмаров, крича. Это не была сложная песня. Мотив был простым, несколько нот переливались на ее языке. Но с каждым повторением она ощущала спокойствие, которое лилось из папы, в ее сердце. Она направляла это чувство, эту магию из своего сердца в сердце мальчика.

Его крик резко оборвался, он обмяк, прижавшись щекой к ее плечу. Растущая сила погасла в нем, как свеча. На миг Нилла испугалась, что он умер в ее руках. Она испуганно посмотрела на его лицо, а потом отчаянно взглянула на Сорана.

Маг опустился на колени и прижал ладонь к голове мальчика, закрыв глаза.

— Он жив, — сказал он и посмотрел на Ниллу. — Он спит. Надеюсь, спокойно.

— Семь богов! — выдохнула Нилла и закатила глаза. — Мне же не показалось? В нем росла магия?

Соран медленно покачал головой. В его холодных серых глазах мерцал страх.

— Я еще не видел так много магии в одном человеке. Интересно… — он покачал головой, сел на пятки и разглядывал ребенка. Морщины на его лице стали глубже в свете огня, шрамы выделялись сильнее. — Интересно, кто он?

4

Нилла осталась в нише, держала ребенка и покачивала его. Он не замечал ее, но она не могла заставить себя отпустить его.

Какой была его жизнь? Какие ужасы он испытал в море Хинтер и до этого? Тот крик — и сила в нем — говорил о многом, намекал на вещи, которые Нилле не стоило знать в деталях.

Пока она держала мальчика, она смотрела, как Соран убрал тарелки и добавил полено в огонь. Виверна доела оладушки, пока они не смотрели. Соран прогнал ее на балки, где она сидела, толстая и довольная, шумно грызла задние лапы.

Как только стол был чистым, Соран вытащил из-под рубахи много сложенных заклинаний виверн. Его прыжок в воду промочил почти все, и он осторожно развернул их и развесил их у огня, но не так близко, чтобы они могли загореться. Нилла нахмурилась, следя за ним, переживая за судьбу существ, заключенных в тех страницах, в тех словах. Она надеялась, что они не пострадали.

Страницы высохли, и Соран стал собирать их, а Нилла отодвинулась от ребенка, уложив его на шкуры. Он жалобно зашептал, но просто сжался в комок, когда она укутала его. Она вскоре даст ему попить. Но не сейчас.

Она подошла к Сорану и помогла ему собрать пергамент. Заклинания остались целыми, насколько она видела. Когда она наклонила страницу и посмотрела на слова в мерцании огня, она ощутила внутри сияние жизни.

— Нам нужно их прочесть? — спросила она, оглянувшись на Сорана, стоящего у стола.

Он покачал головой, осторожно собирая пергамент.

— Тут будет стая виверн. Голодных виверн, — добавил он, многозначительно посмотрев на синее создание сверху. Она сонно чирикнула, показывая зубы. — Они съедят все наши припасы, не успеет закончиться утро.

— Точно, — Нилла отдала три страницы, которые собрала. — Как долго мы пробудем тут? Из-за бури?

Соран не смотрел в ее глаза.

— Нет способа узнать. Зависит от… — он взглянул на спящего ребенка. — Зависит от многого. В том числе и от того, выстоит ли защита маяка.

Нилла взглянула на стены. Если сосредоточиться, она ощущала заклинания в них, они работали, отличались от магии Сорана. Если сосредоточиться сильнее, она ощущала силу бури за ними. Но она едва могла поверить, что они были в опасности, буря казалась далекой.

— Я могу что-нибудь сделать? — тихо спросила она. — Чтобы помочь с заклинаниями?

Он смотрел на нее, и его выражение лица было странным, она не знала, как это понять. Это было удивление? Смятение? Потрясение? Это точно не могла быть нежность. Не от него. Не от Сорана Сильвери.

— Благодарю за предложение, мисс Бек, — тихо сказал он. — Это… давно у меня не было того, к кому можно обратиться за помощью, и я не знаю… едва могу представить…

Он склонил голову, прядь белых волос закрыла часть его лица. А потом он взял стопку высохшего пергамента и отвернулся от нее, прошел к шкафу. Он убрал заклинания на полку и закрыл дверцу со щелчком. Только тогда он повернулся к ней, и странное выражение лица пропало, сменилось привычными строгими чертами.

— Мы ничего пока не можем поделать, — сказал он, голос был деловитым. — Я предлагаю вам отдохнуть. Мне нужно проверить сковывающее заклинание. Хоть Дева Шипов вряд ли выберется во время рувин-сатры, я не хочу рисковать.

И он пошел к лестнице.

— Постойте! — закричала Нилла, быстро посмотрела в сторону ребенка, боясь, что побеспокоила его сон. Он не шевелился, но она все равно отошла от стола, добралась до мага и понизила голос. — Вы будете там в безопасности? В башне, когда бушует буря? В тех окнах осталось мало стекол, и…

— Не беспокойтесь, — Соран прижал ладонь к стене, его правая нога уже стояла на первой ступеньке. Он повернулся к ней, и она снова поверила, что видела что-то в его глазах, но это быстро пропало, и она не успела разобраться. — Если мы выживем в этой буре, мы выживем вместе. Клянусь. А потом…

Она ждала. Он не продолжил, и она робко протянула к нему руку.

— А потом, Соран?

Как только ее пальцы коснулись его рукава, он вздрогнул. Он отпрянул, резко вдохнув, а потом стал быстро подниматься по лестнице.

— Хорошего вечера, мисс Бек, — прорычал он поверх плеча, оставив ее смотреть на его затылок и опущенные широкие плечи, пока он не пропал в дыре в высоком потолке.

Нилла слушала его шаги, пока они не утихли. Ей отчасти хотелось подняться следом, посмотреть, было ли безопасно в башне.

— Чушь, — она вздохнула и отвернулась от лестницы, прошла к столу. Она села, скрестила руки и разглядывала, как огонь играл на стенах. Раздражение мерцало в ее груди.

Гаспар дал ей три недели, чтобы забрать Розовую книгу и вернуться в Вимборн… но хоть с ее прибытия прошли только две недели, она знала, что в ее мире прошло куда больше времени. Сколько дней, месяцев или лет она потеряет, выжидая бурю? Сколько еще Гаспар будет ждать, пока не решит отомстить ее бедному беззащитному папе?

Или он уже это сделал?

Нилла замотала головой. Не стоило так думать. Сэм всего два дня назад сообщил, что Гаспар все еще был готов чтить свою часть их сделки, если она выполнит свою.

Нилла крепко обняла себя. Она видела жуткие силуэты в тенях от света огня, они играли там. Картинки и силуэты ее бесформенных страхов.

— Нужно сделать то, для чего ты тут, — прошептала она. — Это единственный способ.

Единственный шанс для папы.

Единственный шанс для Сорана.

Единственный…

Она вскинула голову, ее тело вовремя остановилось, не упав со стула. Боггарты, она задремала? Огонь догорал, осталось лишь несколько язычков среди красных углей. Она сонно моргала, прижала ладони к глазам. Что-то ее разбудило. Но что?

А потом она услышала звук, который пробрался в ее разум и вернул ее в реальность. Жалобное скуление.

— Мамуля? Мамуля? Мамуля?

— О! — охнула Нилла и повернулась к кровати в нише. Слабого света огня хватало для ее зорких глаз, чтобы увидеть, что ребенок сидел, сжимая тонкое одеяло ручкам. — О, это ты?

Два ярких глаза посмотрели на нее. Огонь сиял на их белках, и они выглядели как маяки в тенях.

— Мамуля?

Нилла поднялась и пересекла комнату, двигаясь осторожно, чтобы не испугать бедняжку. Он отпрянул от нее, прижался спиной к каменной стене, и его глаза расширились. Глаза были такими странными! Сначала она подумала, что они были черными, но, когда она приблизилась, они оказались ярко-лиловыми. Он точно не был человеком.

— Все хорошо, — тихо сказала она, опустилась на корточки в паре шагов от ниши, чтобы не пугать его. — Я не твоя мама. Прости. Я — Нилла, — она прижала ладонь к сердцу и кивнула. — Нилла. Я друг.

Мальчик шмыгнул и потер костлявой ладонью нос. Он не говорил.

— Ты голоден? — Нилла изобразила, как ест. Он смотрел с любопытством и недоверием, но когда она потерла живот, он вдруг понял. Он кивнул, сначала медленнее, а потом быстрее. — Хорошо. Это начало, — Нилла встала, оглянулась. Оладушки кончились стараниями виверны. Чем она могла заманить бедного ребенка и завоевать его доверие?

Она улыбнулась.

— Знаю.

Она прошла к шкафу, пока не отговорила себя, открыла дверцы и вытащила баночку, украшенную рельефом корон и оленя. Королевское печенье. Самые вкусные, по мнению смертных. Соран не обидится, если она даст парочку. Он сам не ел сладости.

Нилла взяла банку с собой, села на корточки, открыла ее и вдохнула масляную сладость. Она протянула банку мальчику, улыбаясь. Он отпрянул.

Она увидела, как его ноздри расширились. Новый интерес засиял в его глазах, на миг отогнал его страх.

— Ну же, — Нилла взяла верхнее печеньице и откусила. — Видишь? — сказала она, жуя. — Они вкусные!

Она с радостью съела бы все, но мальчик осмелел, вытянул руку и забрал надкушенное печенье. Он сунул все в рот, и его глаза стали ярче, пока он жевал.

— Только медленнее, — Нилла отодвинула банку, когда он потянулся за добавкой. — Королевским печеньем нужно наслаждаться, а не пожирать, — она взяла второе печеньице и протянула ему. Его тоже проглотили так быстро, что Нилла сомневалась, что он ощутил вкус. Третье съели уже с большим наслаждением, и когда он взял четвертое, он стал откусывать понемногу, тщательно жевал, а потом глотал, наслаждаясь. — Хватит, — сказала Нилла, когда он протянул руку за пятым печеньицем. — Много сладостей на голодный желудок вредно. Может, воды? — она изобразила, как пьет.

Мальчик следил за ней большими глазами, не отвечал, пока она не ощутила себя глупо, сдалась и просто принесла чашку, оставив банку Королевского печенья на столе по пути. Когда она вернулась, мальчик осторожничал, пока она не сделала глоток. Потом он протянул дрожащие ручки, взял чашку и осушил ее большими глотками.

— Бедняжка, — Нилла села перед ним, скрестив ноги. — Тяжело тебе пришлось. Откуда ты? Из мира смертных? Или из Эледрии?

Мальчик опустил чашку и смотрел на нее до жути пристально. На его нижней губе были крошки, и Нилла подавила желание смахнуть их большим пальцем. Соран был прав, он был ибрилдиан. Даже со страхом и голодом, в крови и соленой воде он выглядел слишком идеально, чтобы быть полностью человеком. И неестественные глаза его выдавали.

Странно… она не ощущала в нем магию. Она почти верила, что ей показался тот всплеск силы. Почти.

Этот кроха мог быть источником бури? Если да, то как? И почему?

Качая головой, поняв, что от размышлений ее лицо стало строгим, Нилла быстро исправилась и улыбнулась папе.

— Давай попробуем еще? Меня зовут…

Мальчик вытянул руку, указывая за нее. Его глаза были огромными лиловыми лунами.

— Vulre! Vulre trazana! Vulre!

Нилла подавила крик и рухнула на локти. Она повернулась, отчасти ожидая, что в тенях за ней был монстр. Дева Шипов пробила оковы Сорана?

Нет. Это была виверна.

— Что ж такое! — закричала Нилла и вскочила на ноги. Виверна на столе сунула нос в банку печенья, моргала большими глазами, но продолжала как можно быстрее глотать сладости.

Нилла бросилась, пытаясь поймать ее за шею. Но виверна повернулась и прыгнула, хвост сбил банку, оставшееся печенье рассыпалось. Нилла успела поймать виверну за хвост. Игнорируя острую чешую, впившуюся в ее ладонь, она подняла виверну и взмахнула ею. Та вопила, крошки летели в стороны. Виверна извивалась в ее хватке, хлопая здоровым крылом.

— Мерзкий червяк! — ревела Нилла, тряся созданием изо всех сил. — Я должна выбросить тебя за дверь, чтобы ты сам боролся с бурей. Почему нет? Назови мне причину!

Виверна шипела, пищала, а потом повернула шею и оглянулась. Она издала испуганный вопль и согнулась, чтобы обвить крыльями с коготками ее предплечье, впилась и дрожала.

Нилла развернулась.

— Семь богов! — закричала она и отпрянула на шаг.

Ребенок стоял. Он поднял руки, двигал ими перед грудью. Он будто чертил символы в воздухе, и Нилла почти видела, как очертания горят, а воздух кружится. Она ощущала напряжение в атмосфере, он тянул магию из квинсатры.

— Нет, стой! — быстро сказала она. Не думая, она взмахнула рукой за себя, спрятала виверну, а потом подняла другую руку и покачала головой. — Все хорошо! Все хорошо, кроха. Этот зверек безобиден. Просто жадная жаба. Он тебе не навредит. И еды еще много, обещаю. Видишь? — она подбежала к столу и подняла наполовину съеденное печеньице, протянула мальчику. — Вот так. Все хорошо, да? — лепетала она, голос был слишком бодрым, чтобы убедительно успокоить.

Но это сработало с ребенком. Его пальцы замерли, и магия рассеялась, не оставив и капли силы. Он моргнул, глядя на нее невинно, опасно, пугающе и мило.

Он взял печеньице и сунул в рот. Когда он прожевал и проглотил, он вытер рот рукой и указал на виверну, еще цепляющуюся за ее руку.

— Vulre, — сказал он. И добавил через миг. — Дракон?

— Что? Это? — Нилла взмахнула рукой и подняла существо на уровень глаз. Виверна отпустила ее руку и повисла на хвосте. — Это не дракон. Это просто виверна. Заклинание. Видишь? Он из магии.

— Магии? — голос мальчика дрогнул. Он протянул палец к носу виверны. Виверна повернула шею и понюхала палец, а потом лизнула его длинным розовым язычком.

Мальчик захихикал.

Через минуты он был в кровати, виверна лежала на его коленях. Нилла изумленно смотрела, как зверек повернулся на спину, прося почесать ему живот, и мальчик радостно занялся этим, словно играл с мягким щенком, а не существом, похожим на ящерицу.

— Пока вы не пытаетесь друг друга взорвать, ладно, — пробормотала Нилла, стала убирать крошки со стола и заглянула печально в пустую банку. Она сунула внутрь палец, вытащила последний кусочек печенья, бросила его в рот, пока мальчик и виверна не заметили.

Когда она закончила уборку, в нише было тихо. Мальчик и виверна свернулись вместе, рука мальчика обвила виверну, голова виверны лежала на шее ребенка. Оба спали, мальчик тихо дышал, виверна храпела как буря.

— Чудо, что можно так спать, — отметила Нилла. Она подвинула стул к камину, чтобы греть ноги, пока она приглядывала за нишей. Она пару минут сидела и слушала дуэт.

Уголок ее рта приподнялся в горькой улыбке.

Это было неправильно. Но она не смогла признать это. И она была благодарна за задержку. Она была рада, что еще не уходила в Вимборн, не покидала Роузвард навеки. Не покидала эту странную новую жизнь с магией и приключениями, какие она не представляла. Жизнь с целью.

Жизнь, в которой был Соран Сильвери.

— Я больше его не увижу, — прошептала она, глядя на танец огня над сияющими углями. — Когда я уйду, все закончится.

Ее улыбка пропала. Ее сердце стало комком боли в груди. Она быстро подняла ладонь и стерла слезу со щеки.

* * *

Дева Шипов была тихой той ночью.

Соран склонялся над Розовой книгой, вызывал магию из потрепанных страниц в пятнах от воды. Чернила местами было сложно различить. Он помнил, какие там были слова — он читал это заклинание так часто, что отлично его помнил. Но магия оживала, когда встречались материальное и нематериальное, разум и записанные мысли. Без этих ингредиентов магии не было.

Он продолжал, осторожно листая страницы. Книга была такой хрупкой, словно ее достали из гробницы. Было сложно поверить, что пятнадцать лет назад он сам сделал и украсил обложку, сшил страницы и записал каждую точную линию. Всего пятнадцать лет.

Ощущалось куда дольше.

Если бы не рувин-сатра, Дева Шипов воспользовалась бы жутким состоянием книги. Соран кривился, читая, стараясь не отвлекаться мыслями от заклинания, от оков из слов и силы, которые сдерживали носрайта в ее темном мире.

Но что будет через пару ночей? Когда магия бури пройдет, рассеется над морем Хинтер? Он сможет ее остановить?

Он знал ответ. Слишком хорошо.

Но этой ночью он добрался до последних страниц без проблем. Было удивительно просто, когда Дева Шипов не нападала на его разум. Он закрыл книгу, осторожно застегнул пряжки и отклонился на стуле.

Он долго смотрел на книгу, ощущая магию внутри. Темную магию, которую не стоило звать из квинсатры. Ему не стоило писать те запрещенные слова.

Он закрыл глаза, застонал, размял шею. Отклонив голову на спинку стула, он посмотрел на открытые окна башни маяка, на море. Жуткие огни и ужасные тени играли на небе, извивались. Он слышал гул и рев огромных взрывов, но звуки доносились словно через толстые слои стекла, и он смотрел на происходящее словно издалека.

Он не понимал, как работали защитные заклинания в стенах маяка — это была смертная магия на таком уровне умений, что он никогда не видел в Эвеншпиле. Он понимал так, что маяк оставался физически корнями в земле острова Роузвард, но не был прикован. И буря проходила мимо, не касаясь зачарованных камней.

Королева Дасира знала, что делала, размещая эти заклинания.

Соран встал со стула и обошел чашу масла в центре башни, чтобы добраться до узкой кровати под высоким окном. Серая мантия лежала на краю кровати. Он надел мантию и повернулся к окнам, посмотрел на скалы и пляж далеко внизу, где волны бросались с пеной на камни, бушуя из-за магии. Его взгляд упал на камни, по которым бежала Нилла, чтобы спасти ребенка.

Он снова видел ее перед глазами, такую маленькую на фоне огромной силы, несущейся к ней. Такую маленькую, но бесстрашную. Всегда бесстрашную…

Она решила остаться.

Тихо ругаясь, Соран закрыл глаза, опустил голову. После всех его ошибок, после опасностей, с которыми она столкнулась, после того, как она увидела худшее из-за того, что он выпустил Деву Шипов, обрушившую свой гнев, Нилла решила остаться. С ним.

Она не могла. Книга заклинаний почти рассыпалась, и носрайт мог вот-вот вырваться. Она должна была уйти, пока это не произошло, нравилось ей это или нет.

Но она не убежала с… тем красивым юношей. Сэмом. Ее другом, чье имя она говорила, просыпаясь, ответив на поцелуй Сорана. Он пришел искать ее, осмелился добраться из Вимборна до Роузварда через опасности моря Хинтер. Он подходил для такой, как Нилла. Смелый. Искренний. Юный. Его лицо было без шрамов, душа была без пятен. Она должна была уйти с ним.

И все же…

Он видел ее снова — он верил, что то было сном. Она была в черном одеянии, в которое ее нарядил Кириакос, бледные плечи и ключицы были открыты, сильные тонкие конечности были открыты, и он ощущал боль от желания.

Он не так понял то, что она предлагала в тот миг? Тот жаркий и почти нереальный миг, когда она коснулась его лица, притянула его к себе, поцеловала его бесформенные губы в шрамах, не боясь. Это было приглашение? Она просила его ответить? Отдать себя, сердце, тело и душу в мир сладкой уязвимости и радости, какой открывался только влюбленным?

И он отказал ей. Грубо оттолкнул ее и ушел.

Как всегда.

Он ударил кулаком по камню.

— Ты сделал, что нужно было! — его слова были резкими, грубыми, как куски камней, били по ушам, рвали сердце. Но они были правдой. Сон или нет, он не мог поддаться искушению. Жизнь и любовь были не для таких, как он — опозоренных, проклятых, изгнанных из всех миров. Он был приговорен, его ждала только смерть.

У Ниллы впереди была вся жизнь.

Он встал, поправил мантию и пригладил пряди волос. Буря плясала перед глазами, но его душа уже не извивалась в такт с той пыткой. Он взял себя в руки, сдержал мысли, затолкал чувства как можно глубже и запер их за прочными дверями.

Он проведет ее сквозь эту бурю. Он защитит ее от вторжений Девы Шипов в эти дни. А потом, когда океан расчистится, и пока мост, соединяющий Роузвард с миром смертных, еще цел, он убедит ее уйти. Если потребуется строгость, даже жестокость, так тому и быть.

Выбрав цель, Соран повернулся к кровати, хотел немного поспать. Но, хоть тело почти онемело от усталости, пытаться закрыть глаза и спать было бесполезно. Он просто будет лежать и думать о ней.

И он был до боли голоден.

Оглянувшись на Розовую книгу, безобидно лежащую на столе, он стал медленно спускаться. Было невозможно понять время из-за рувин-сатры, но он решил, что до рассвета было около часа или двух. Внизу было тихо. Нилла и ребенок-гибрид спали.

Точно, когда он спустился в дыру в высоком потолке и огляделся в полумраке, Соран заметил два комка на кровати в нише. Ребенок и синяя виверна спали вместе.

Нилла лежала у камина без одеяла или подушки, подложив руку под голову. Ее волосы разметались вокруг лица, мерцали в свете угасающих углей, яркие в том сияющем тепле. Она все еще была в его одежде, свободная белая рубаха не могла скрыть нежность ее женственного тела. Широкий воротник сдвинулся, открыв ее плечо, мешковатые штаны как-то подчеркнули изгиб ее бедер. Она закатала штанины, и было видно мускулистые голени, изящные лодыжки и белые ступни, потрепанные от бега босиком.

Соран замер на лестнице. Его решимость дрогнула. На миг он был не живым мертвецом, проклятым и придавленным грузом множества грехов. Он был просто мужчиной. Полным огня, полным желания.

Он стиснул зубы. Пожав плечами, он снял тяжелую мантию с плеч и повесил на руку, спускаясь с лестницы. Он старался бесшумно пройти к камину, опустился там на корточки, осторожно укрыл спящую девушку, от голых ступней до плеч.

Он встал, повернулся и смотрел на тени, не видя, глубоко дыша.

Убедившись, что он владел собой, он прошел к припасам, которые Нилла хранила на полке. Он привык за годы есть мало, в основном — яйца чаек и питательный воздух моря, который продлевал смертную жизнь. Но за последние две недели Нилла вернула в его жизнь настоящую еду. Скромную, но вкусную еду, и это неожиданно пробудило его аппетит.

Он нашел засохшую буханку хлеба в корзинке под тканью. Нилла нашла ее в Дорнрайсе, припасы там, как бы часто она ни приходила, не кончались. Еще одно благословление Дасиры, о котором он не просил.

Отломив кусочек хлеба, Соран сел за стол. Пока он ел, он говорил себе не смотреть на Ниллу, но взгляд скользил по ней, скрытой под горой из его мантии. Только яркие волосы было видно. Они были красивыми, мягкими и яркими, как сама девушка…

— Голоден.

Соран чуть не упал со стула, резко повернулся к теням рядом с собой. Маленькая фигурка стояла у его локтя, странно сияющие лиловые глаза смотрели на него, медленно моргая. Соран растерялся и посмотрел на нишу, а потом на эти глаза. Как мальчик мог двигаться так быстро и тихо?

Ребенок склонил голову и снова моргнул. Его лицо было нечеловечески красивым, но его выражение лица точно было смертным.

— Голоден, — сказал он и указал на свой рот, а потом на хлеб в руке Сорана.

— О. Ах, — Соран растерялся, а потом протянул кусочек, который только надкусил, ребенку. — Бери. У меня есть еще.

Мальчик забрал предложенную еду быстро и сунул почти все в рот. Его глаза расширились, он посмотрел на Сорана. Он чуть не подавился, пытаясь жевать, глотать и говорить одновременно. Соран уже хотел вытащить хлеб изо рта мальчика.

— Тише-тише! — он похлопал мальчика по спине. — Не спеши. Еды еще много есть.

Мальчик подавился, но смог проглотить еду. Качая головой, он посмотрел на Сорана, и его лицо озарила почти пугающая улыбка.

— Мамуля! — воскликнул он.

Соран уставился на него.

А потом его глаза расширились, он понял. Ужас смешался с надеждой до боли, он знал, кем был этот ребенок.

5

Нилла проснулась, ощущая, как тело затекло, но было ужасно тепло. Сначала не было сил шевелиться. Она просто лежала, хмурясь, медленно приходила в себя. Жар мерцал за ее спиной, но под ней не было мягких шкур. Только камень и колючий ковер, ее онемевшая рука лежала под головой.

Она вдохнула… и ощутила запах пергамента, чернил и соли. Приятная смесь, которая немного успокоила ее. Это был запах Сорана. Она нахмурилась. Почему от нее так сильно пахло Сораном?

Она медленно приоткрыла глаз и увидела плотную ткань на своем плече. Мантию Сорана. Толстую, созданную для тепла и выносливости, а не комфорта. Конечно, она перегрелась. Она укрылась мантией, когда легла у камина? Она не помнила.

Громкий звук заставил ее вздрогнуть. Нилла открыла другой глаз, подвинула руку и потерла глаза. Звук повторился, и она узнала смех. Детский смех.

Убрав волосы с глаз, Нилла приподнялась на локте. Руку стало покалывать болью, кровь снова приливала туда.

— Ужас.

— Доброе утро, мисс Бек.

Неудобно повернув торс, Нилла оглянулась. Соран сидел на корточках за ней. Его ладонь в нилариуме сжимала горячую ручку медного чайника, не страдая от ожога, снимая его с прута.

— Я вскипятил воду, — сказал он, не глядя в ее сторону. — Хотите чаю?

— Эм, — Нилла покачала головой, снова скривилась от искр боли в руке и села. Плотная мантия окружила ее, и она поняла, что рубашка сползла, открывая плечо. Что еще могло быть открыто? Она подумала о золотой цепочке с медальоном, которую она прятала. Ей не нужно было, чтобы Соран увидел медальон, узнал его и спросил, где она его взяла. Она поспешила поправить рубашку, глядя на мага.

Он не повернулся к ней, а отнес чайник к столу и стал наливать горячее содержимое в глиняный чайник. Приятный аромат заваривающегося чая заполнил воздух.

Смех привлек ее внимание к нише, где мальчик сидел на шкурах, скрестив ноги. Он держал половину буханки хлеба, ломал ее и бросал кусочки виверне. Виверна стояла на задних лапах, раскрыв здоровое крыло, и кружилась в танце, щебетала и смешно шагала, выставляя себя глупо ради каждого кусочка.

Мальчик хихикал. Рана на его голове зажила, и Нилла не видела со своего угла шрам. Кожа его уже не была бледной, а на щеках даже появился румянец. Его черные прямые волосы свисали ниже плеч, выглядели гуще и здоровее, чем раньше.

— Кто-то хорошо восстанавливается, — Нилла напряженно встала с каменного пола, застонала от боли. Ее рука уже ощущалась нормально. Она тряхнула ею, прошла к столу и опустилась на свой стул напротив мага.

Соран опустил перед ней надбитую чашку, поднял глиняный чайник, покрутил его и налил горячую жидкость. Он не подумал процедить чайные листья перед тем, как наливать, и Нилла скривила губы, глядя как черные точки плавают в чае. Она не упомянула это. Не было смысла смущать мужчину. Она взяла чашку, сделала глоток и не дала себе скривиться, когда чайные листья покатились по горлу.

— Мы пережили ночь, — отметила она, опустила чашку, медленно крутя ее в пальцах. — Как выглядит буря?

Сран сделал глоток из своей кружки и скривился. Он посмотрел в ее сторону с вопросом, заметила ли она листья в жидкости. Она посмотрела на него без эмоций, и он сделал еще глоток. А потом пожал плечами.

— Буря все еще сильная. Но защита держится. Мы пока что в безопасности.

Нилла хмыкнула. Еще вспышка смеха привлекла ее взгляд, она смотрела, как виверна пыталась балансировать на хвосте. Не смогла и рухнула кучей, но мальчик бросил ей большой кусок хлеба.

— Как он, по-вашему? — спросила Нилла. — Похоже, все в порядке?

— Да. Думаю, он поправился, — Соран склонился, опустил предплечья на стол и понизил голос. — Видите что-нибудь странное… в его поведении, мисс Бек?

— Странное? — Нилла нахмурилась. — Вы не про то, что он скармливает хороший хлеб жадному червю?

— Посмотрите на хлеб, — сказал Соран.

Нилла взглянула на него. Что за странные слова! Но его лицо было серьезным. Даже напряженным. Она приподняла бровь и повернулась к нише. Хлеб, конечно, был зачарованной буханкой из Дорнрайса. Сколько бы она ни брала хлеб из корзинки в поместье, буханка была там, когда она возвращалась. Круглая буханка с корочкой, внутри была вкусная, с намеком на травы и мед. Она была рада этому удобству, стала принимать как должное.

— Я не вижу ничего странного, — сказала она после пары мгновений.

— Смотрите, когда он отломит кусочек, — сказал Соран.

Нилла так и сделала. Сначала она ничего не увидела. А потом издала тихое:

— О, — и села прямее.

Когда мальчик отломил кусочек, половина буханки не уменьшилась. Она осталась той же формы и размера. Мальчик бросал виверне кусок за куском, а хлеб не менялся.

— Я такого еще не видела! — сказала Нилла. Она прищурилась, пытаясь четче видеть, что происходило, и различить магию. Но мальчик упрямо скрывал от нее магию.

Она повернулась к Сорану.

— Как он это делает?

— Он узнал магию, — маг склонился ближе, его плечи опустились, словно он боялся, что его подслушают, хотя Нилла не знала, кто мог их услышать, по его мнению. — Он узнал магию, потому что это магия его матери.

— Что?

Глаза Сорана стали слишком яркими и напряженными под сдвинутыми бровями.

— Помните, — сказал он, — что я говорил о своем плене? Как король фейри Лодираль из Аурелиса проклял меня и приговорил к жизни на Роузварде?

Нилла кивнула. Вряд ли она забыла бы ту историю.

— Лодираль ушел, и я был в плохом состоянии. Только проклятый, не мог сам создавать проклятия. Я мог погибнуть от всего, что в меня бросило бы море Хинтер. Я не был готов к ужасам, которые Эледрия предлагала смертным, и мою энергию забирали оковы Девы Шипов, она вот-вот могла вырваться и убить меня, пробраться в Вимборн. В те первые дни я был в отчаянии. Но на третий день появилась Дасира. Маг Дасира, как ее знали в нашем мире. Королева Дасира — в Эледрии. Смертная жена короля Лодираля.

— Но я думала… — Нилла сжала зубы и губы, чтобы остановить вопросы. Пусть Соран расскажет всю историю.

— Маг Дасира была величайшим смертным магом Торинианской эпохи, четыреста лет назад. Конечно, я знал ее имя. Она известна даже среди мифато, ведь она первой забрала Эвеншпиль из власти фейри, и в большом бою прогнала их из Вимборна, разбив их власть над Сэритом. Вскоре после этого она влюбилась в Лодираля из Аурелиса и неизвестным образом стала его невестой. Она жила, не старея, среди народа Эледрии с тех пор, звала их своим народом, но старалась служить защитой между ними и ее видом.

Неизвестные обстоятельства были необычными. Как можно было убедить мага, который сражался против фейри, стать невестой фейри? Нилле хотелось узнать историю.

Но Соран продолжил свою сторону истории:

— Как я и сказал, Дасира прибыла одна в Роузвард и приступила к работе, установила защиту и припасы, заботясь обо мне. Я не знал всего, что она тогда сделала — мое внимание было сосредоточено на Розовой книге и Деве Шипов. Но камни защиты — ее работа. И вся защита в стенах маяка. И, уверен, что вы уже заметили, что так и с пополняющимися запасами еды в Дорнрайсе.

Нилла медленно кивнула. Она часто думала об этом.

Она повернулась и смотрела на ребенка. Он и виверна снова свернулись на кровати, мальчик спал, виверна грызла буханку хлеба. Магия продолжала восстанавливать хлеб, пока виверна не сдалась, сыто вздохнув, и обвила мальчика как чешуйчатое одеяло.

— Что насчет него? — спросила Нилла. — Я думала, вы сказали, что все дети-ибрилдианы были запрещены со времен Обета. И… Кириакос, — она поежилась, ей не нравилось его имя. — Вы говорили, что его заставили отдать смертных жен и детей. Силой.

— Я помню часть истории, но не всю, — сказал Соран. Он взглянул в сторону на спящего ребенка и понизил голос. — Как я ее понимаю, двести лет назад, во времена Обета, Лодираль отказался отдавать смертную жену. Это чуть не разрушило хрупкие переговоры о перемирии. Но ни одна сторона не могла двигаться вперед без короля Аурелиса, так что смертные маги и правители решили позволить Дасире оставаться с мужем, но при условии, что у них больше не будет детей. А их сына, принца Кастиена, должны были отдать Мифатес.

Сердце Ниллы похолодело.

— Чтобы его убили?

Соран покачал головой.

— Лодираль и его королева не согласились бы на такое. Нет, его должны были удерживать. Подавлять его магию, делать его нормальным, не опасным. В мире его матери его смертность быстро проступила, и он прожил бы только обычное количество лет. Может, он всегда был бы немного красивее, немного сильнее и ярче сверстников, но он жил бы и умер как смертный, избавив мир от своей силы до того, как она раскроется.

— И… там он был все это время? С мифато? — Нилла облизнула сухие губы и убрала волосы с лица. — Но в этом нет смысла. Обет был подписан триста лет назад. Он должен был умереть от старости.

Соран склонил голову.

— Перед тем, как юного принца должны были отдать смертным, он был похищен.

Глаза Ниллы расширились.

— Лодираль?

— Так верили. Лодираль настоял, что оставит смертную жену, чуть не дошло до кровавой войны, и многие думали, что он украл бы своего сына, а не отдал его смертным, которых так ненавидел. Скандал чуть не разрушил Обет, когда он только зародился, — Соран отклонился на стуле, кулак в нилариуме еще лежал на столе. — Но после расследований было определено, что ребенка убили. Королева Дасира была в отчаянии. И Обет подписали, а ребенка посчитали пропавшим.

До этого.

Эти слова не были высказаны, повисли в воздухе, Соран и Нилла посмотрели на своего спящего гостя. Он выглядел невинно в тусклом свете огня, рука обвила виверну, лицо расслабилось во сне. Он мог быть центром политических интриг? Может, все это было ошибкой. Может, это были просто дикие догадки Сорана.

Но мальчик узнал магию королевы Дасиры. И, не показывая свою магию, он управлял той магией так, как Нилла не считала возможным.

— Смешение крови Лодираля с кровью его жены-мага привело к редким способностям ребенка, — сказал Соран. — Гибрид, какого не видели миры. Мифато было бы сложно сдержать его. Нет… — Соран поджал губы, медленно качая головой. — Вряд ли он был все это время в мире смертных. Его держали где-то в Эледрии. Под сильным замком, и даже Лодираль и силы Аурелиса не могли его найти.

— Думаете, он — причина волшебной бури? — тихо спросила Нилла. — Такое возможно?

— Вероятность велика. Если чары, которые удерживали его, были такими сильными, как я думаю, их разрыва хватило бы, чтобы пробить несвоевременно брешь в реальности между этим миром и квинсатрой.

— Несвоевременно?

Соран посмотрел на нее.

— Например… если лорд фейри, который создал чары оков, был неожиданно убит. Жестоко. Силы хватило бы, чтобы разбить даже сильные чары.

Нилла открыла рот, но не могла задать вопросы, подступившие к губам. Ей не нужно было. Она знала, о чем он думал.

Когда Соран выпустил Деву Шипов в Нинталор, сколько народа Кириакоса она убила? Кириакос мог погубить под ее натиском?

Кириакос, который был против Обета, против королей и королев Эледрии.

Кириакос, который собирал ибрилдианов.

Нилла вздохнула, отклонилась на стуле. Это было догадкой. У них не было доказательств. Но если ребенок был принцем Кастиеном…

— Что нам делать? — спросила он, хмурясь, глядя, как мальчик ворочается во сне, виверна уткнулась носом в его шею. — Передать послание королю Лодиралю?

Она застыла. Осознание било, как удар по животу, и она не могла заставить себя смотреть в глаза Сорана. Это был рычаг, в котором он нуждался. Если ребенок был тем, как думал Соран, можно было давить в переговорах: жизнь принца в обмен за жизнь Сорана.

Желудок Ниллы сжался. Мысль была гадкой. Но четкой. Она знала, не глядя на мага, что он думал о том же. После всех этих лет мучений он получил инструмент, которым мог освободиться?

Он этим воспользуется?

— Мы ничего не будем делать, — Соран нарушил тишину. — Пока что. Мы позаботимся о мальчике, пока не пройдет буря. А потом вы, мисс Бек, вернетесь в Вимборн, пока мост еще стоит. Если он еще стоит. Когда я поверю, что вы в безопасности, я решу, что будет лучше дальше.

Нилла быстро взглянула на него, ее лицо вспыхнуло жаром. Он все еще мог так спокойно говорить о том, что она уйдет?

Но разве был смысл спорить? Ей нужно было уйти. Она знала. Не ее дело, что будет с Сораном или ребенком. Ее делом было защитить папу. И все. Добавлять сложности было глупо.

Она скрестила руки и повернулась к мальчику. Одна ладонь нащупала медальон под тонкой тканью одолженной рубашки.

Ее варианты были простыми, следующие решения были ясными.

Но она не могла отрицать тень страха на ее душе, как хищную птицу, готовую терзать.

* * *

День тянулся, один час медленно полз за другим.

Нилла дала огню стать низким, экономила их запах бревен, в комнате было мрачно. Порой неестественный свет сверкал за высокими окнами, гремела магия. Хоть это звучало далеко, Нилла ощущала, что буря даже сейчас бушевала в небе сверху.

Когда шум пропал, опустилось странное спокойствие.

Нилла старалась занять себя мелкими делами — чистила котелки и сковороды, расставила припасы. При этом она поглядывала на мальчика, спящего спокойно. Его лицо было странно мирным, лежало на боку виверны. Мучения, которые он испытал в море Хинтер, казалось, были смыты. Пока что.

Соран поднялся к себе, допив чай. Он оставался там весь день, занимался своими делами. Наверное, тоже коротал время мелкими заданиями, как она. И избегал ее общества.

Нилла презрительно посмотрела на пустую лестницу, а потом на камин, полки и потрепанную посуду. Она сделала с ними все, что могла, еще и подмела. Что теперь?

— Я не хочу сидеть тут и медленно сходить с ума, — она оставила метлу в углу и отряхнула руки об штаны, идея появилась в голове.

После решительных поисков она нашла свою сумку в шкафу поверх стопки книг заклинаний и сунула руку внутрь, чтобы ощутить переплет своей пустой книги заклинаний и грубые щетинки своего пера. Улыбка задела ее губы.

Через мгновения она зажгла свечу, опустила книгу и перо на стол и задумчиво посмотрела на них.

Ее улыбка дрогнула, а потом пропала.

Когда она вернется в Вимборн, ей придется отдать всю магию. Ее жизнь уже была в опасности! Ей не хватало привлечь внимание мифато запрещенной магией. Раскрыв себя.

Она сидела какое-то время, говорила себе поступить мудро, практично. Пора было настроить разум на реальность, перестать жить глупыми мечтами, которые она глупо пустила в себя за последние две недели.

А потом она поджала губы, отодвинулась от стола и вернулась к шкафу в поисках заклинаний на пергаменте, которые Соран убрал туда вчера. Она выбрала верхнее заклинание, принесла на стол, разгладила пергамент, чтобы изучить аккуратный почерк Сорана. Буквы были знакомыми — тот же сэритианский алфавит, который она учила, пока росла.

Но слова были на старом аранелийском, древнем языке фейри — этот язык не должны были запечатлеть письменно. В результате, буквы были добавлены в обычный алфавит, странные завитки, подчеркивания и точки указывали на звуки и фразы, которые иначе нельзя было выразить. Требовались годы тренировок, чтобы начать открывать тайны языка, еще больше лет, чтобы чисто писать на нем.

Но Нилла знала по недавнему опыту, что ей не нужно было идеально знать старый аранелийский, чтобы успешно создать заклинание. Те заклинания, которые она смогла создать, были написаны на языке фейри, но с вкраплениями странных букв. Может, ее природа ибрилдиана инстинктивно знала, где и когда изменять правила смертной магии. Может, если она доверится себе, успех будет больше. Может…

Может, она сошла с ума.

Нилла взяла перо и открыла пустую книгу заклинаний. Соран зачаровал ее перо писать без чернильницы. И он связал ее с пером, это, согласно традиции, помогало направлять разум и магию из нематериального мира мысли и воображения в материальный мир чернил и страницы. Нилла не знала, работало ил инет, но ей нравилось думать, что связь с пером давала ей немного уверенности.

Она стала копировать аккуратные буквы Сорана. Просто копирование не создавало магию, но это было началом. Она ощущала почти сразу, что это работало — сила мерцала, ее разум соединился с квинсатрой. Может, магическая буря помогала.

Медленно, но уверенно она сосредоточилась на работе. Она копировала слова Сорана, добавляя свои черты тут и там, чуть больше энергии и спешки, а потом…

Трепет. Слабый, но узнаваемый.

Словно крыло развернулось в ее разуме.

Нилла охнула. Ее концентрация разбилась, и перо неловко съехало, оставляя полосу чернил. Мерцающая магия будто закипала, текла со страницы, возвращаясь в мир, где она происходила. Но заклинание было сломано.

— Чушь, — прорычала Нилла и бросила перо. Она посмотрела на свою работу, заметила, как аккуратные буквы первых пары строчек сменялись посреди страницы спешными корявыми буквами, какими она обычно писала. — Снова бардак, — Нилла потерла виски кончиками пальцев, склоняясь над столом. Ей показалась вспышка жизни под пером? Наверное. Она плохо спала, так что ее разум мог придумать бред.

— Можно мне?

Нилла вздрогнула и развернулась на стуле, сжав край стола рукой.

— Семь богов! Я не знала, что ты был там.

Мальчик стоял у ее локтя, лиловые глаза пристально и с интересом смотрели на книгу заклинаний. Он медленно моргнул, странные глаза посмотрели в ее глаза, он произнес что-то на языке, который она не знала. И протянул ручку с длинными пальцами.

— Можно мне? — снова сказал он.

Нилла нахмурилась.

— Ты хочешь… попытаться сделать виверну?

Он серьезно кивнул, пошевелил пальцами.

Можно ли было давать ему колдовать? Но он был маленьким. Если он был заточен все эти годы — века, по меркам смертных — вряд ли его учили писать. Разве он мог навредить?

— Хорошо, — медленно сказала Нилла и встала со стула, уступила ему свое место. Сорану это не понравится. Но Сорану многое не нравилось. И его тут не было.

Она перевернула страницу, предоставив ребенку чистую страницу, вручила ему свое перо. Он взял его, медленно покрутил, глядя, как оно двигалось. Нилла придвинула пергамент с заклинанием виверны ближе.

— Просто нужно переписать то, что тут. Понимаешь?

Мальчик посмотрел на нее, хмурясь. Он сжал пухлые губы, задумчиво пожевал их. Пожав плечами, он склонился над книгой и…

Это не выглядело как письмо, скорее как рисунок. Не маленькие буквы, которые стояли на своих местах слева направо или справа налево. Вместо этого он нарисовал длинную диагональную черту, а потом, не разрывая ее, решительно стал двигаться обратно округлыми изгибами. Он водил пером по странице три раза, меняя немного линию, а потом поднял перо. Он стал добавлять маленькие штрихи в разных местах основного рисунка. Сначала Нилла подумала, что он пытался нарисовать виверну. Но рисунок был абстрактным.

«Он просто ребенок», — напомнила она себе. Когда она была в его возрасте, она любила рисовать странные линии и пятна на любой доступной поверхности. Пока ему было весело, и это не вредило…

Ее сердце билось в горле.

— Да ладно!

Что-то двигалось. На странице.

Она моргнула… покачала головой… посмотрела снова. Сказала себе, что ошибалась.

Но движение появилось снова с рябью, словно гребень плавно поднялся из пергамента. Он снова пропал, вернулся, став четче, и в этот раз над краем страницы метался хвост.

— Что тут происходит?

Нилла повернула голову к лестнице. Соран заглядывал в комнату из дыры в потолке, смотрел на них над столом.

— Что он делает?

— Магию! — выдохнула Нилла, хотя знала, что не нужно было. — Он творит магию!

Соран побежал вниз по лестнице, рыча:

— И вы ему позволяете? Вы не понимаете…

— Нет! Стойте! — Нилла заслонила мальчика от мага, чуть не ударив вытянутой рукой по груди Сорана, чтобы он не подбежал к столу и не забрал ее перо из рук мальчика. — Смотрите, что он делает! Как он делает это!

Оран хмуро посмотрел на нее, а потом поверх ее плеча на мальчика и книгу. Мальчик не вздрогнул от вмешательства. Он продолжил работать сосредоточенно, добавляя детали к сложному собранию странных линий и узоров.

Виверна уже почти сидела, выглядывая из страницы — живая виверна, мерцающая магией, все еще яркая и свежая от огней квинсатры, пока еще просвечивающая, но становящаяся четче. Она была намного меньше созданий Сорана и намного изящнее. Ее пропорции тоже были другими. Виверны, к которым Нилла привыкла, были с крыльями как у летучих мышей, а у это виверны они напоминали крылья птицы. Крылья с перьями плотно прилегали к спине. Голова была как у дракона, но изящнее, чем виверны Роузварда с тупыми носами и гребнями. Глаза были черными, пульсировали внутренним светом.

Мальчик добавил еще штрих и отклонился, отпустил перо. Новая виверна села, обвила длинным хвостом с перьями лапы. Она чирикнула мальчику, склонила голову, движение было резким, как у птицы. Мальчик вытянул руку, и виверна подняла голову, дала ему почесать шею и выпирающую грудь.

— Так красиво! — прошептала Нилла. Она сжимала руку Сорана, словно сдерживала его, но он застыл. Когда она осмелилась посмотреть на его лицо, она увидела, что и он был очарован.

Мальчик чирикнул виверне, подвинул руку. Маленькое существо приняло приглашение, забралось на его запястье и раскрыло крылья — четыре крыла размещались почти как у бабочки, но были украшены белыми перьями.

Жуткий вопль разбил тишину. Синяя виверна, которая спала в нише, резко села, подняла гребень, зарычала на нарушителя. Новая виверна вздрогнула, вспыхнула светом магии так ярко, что Нилла вздрогнула и отвела взгляд, бросилась с запястья мальчика в книгу заклинаний. Она тут же пропала, стала лишь линиями и точками на бумаге.

Мальчик вздохнул и мрачно посмотрел на синюю виверну.

— Плохой, — сказал он. — Ты плохой.

Виверна завопила снова и прошла по комнате, не опуская гребень, недовольно ворча. Когда существо добралось до мальчика, оно опустило голову на его колени. Мальчик пожал плечами и гладил его гребень, пока он не опустился.

Нилла и Соран смотрели, не глядя. Нилла вдруг поняла, как ее пальцы впились в руку мага, отпустила и отошла на шаг.

— Вы такое раньше видели? — спросила она.

— Нет, — Соран двигался, как в тумане, взял книгу заклинаний. Он поднял ее, покрутил в свете свечи. — Я еще не видел такой язык.

Он медленно опустил книгу, посмотрел на мальчика, который сидел и гладил голову синей виверны, его глаза невинно моргали, глядя на мага, не понимая, что он вызвал смятение.

— Как ты это сделал? — спросил Соран, кивая на заклинание. — Как ты… вызвал это существо к жизни?

Мальчик снова моргнул. А потом заговорил быстрыми словами. Нилла смотрела на лицо Сорана, видела, что он его понял.

— Что он сказал? — спросила она.

— Он сказал… — Соран поджал губы и покачал головой. Глубоко вдохнув, он попробовал снова. — Он сказал, что рассказал историю. И все. Он рассказал историю о виверне, и она сбылась.

6

— Это, наверное, его магия ибрилдиана, — сказал Соран после паузы.

Нилла и маг сидели на обычных местах за столом, смотрели на мальчика, который выманил мерцающую виверну из заклинания и играл с ней у камина. Синяя виверна, ревнуя, ушла на балку, рычала там, бурчала и порой недовольно вопила. В таких случаях мальчик поднимал голову и говорил на чужом языке то утешающе, то с упреком. Он продолжал играть с новым творением и быстро научил ее трюкам — танцу с кружением, который виверна исполняла с удивительной грацией.

— Этого боялись мифато, — Соран уперся локтями в стол, следя за мальчиком. — Эта идеальная смесь магии фейри и смертных вечно была вне их хватки.

— Я ибрилдиан, — Нилла тихо выдохнула. — Я не умею так!

Соран отмахнулся.

— Ваша смесь крови не такая яркая. Если я не ошибаюсь, ваша мама была наполовину фейри, значит, вы — больше смертная, чем фейри. Так что ваш подход к магии опирается на смертный подход. Но даже так магия, которую я у вас видел, схожая.

— Как можно так говорить? Я еще не делала ничего живого!

— Нет, — Соран посмотрел в ее глаза, его брови приподнялись на лбу со шрамами. — Но, как и у мальчика, ваши силы не ограничены законами и ограничениями, которые правят моими способностями. Вы успешно создавали предметы, используя то, что я могу описать только как странную смесь вашего сэритианского языка и корявого аранелийского. Если бы я попытался сделать такое, я и близко не подошел бы к успеху даже с простейшими заклинаниями. Но у вас это выглядит просто.

Нилла хмыкнула.

— Я просто… делаю это так, как вижу.

— Именно, — Соран кивнул на ребенка. — И он тоже. Он видит магию не так, как мы с вами. Может, его видение четче нашего.

Нилла смотрела, как мальчик поднял ладони, создал указательными и большими пальцами маленький круг. Изящная виверна взлетела на крыльях, исполнила быстрый кувырок и устремилась в круг, исчезая. Мальчик сжал ладони и медленно раскрыл их, показывая виверну там.

Подозрения Сорана подтвердились? Этот ребенок был потерянным принцем Аурелиса? Если да, что это означало… для всего?

— Мы не можем позволять ему колдовать, — голос Сорана был твердым. — Его сила привлечет внимание. Пока рувин-сатра, никто не заметит его, но когда буря пройдет, он будет в большой опасности.

Нилла кивнула. Но как Соран собирался подавить силы ребенка, она не понимала. Она знала, как ощущалось, когда понимал способности в своих пальцах, когда новые миры открывались перед ней. Отрицать эту часть души, ее сущности было бы… больно.

Она покачала головой и уткнулась лицом в ладони, ее локти упирались в стол.

— Мне это не нравится. Детей нельзя запирать. Они должны воспитываться, да? Им нужно помогать расти такими, какими они должны стать.

— В идеальном мире, — стул Сорана скрипнул, он подвинулся, отклонился. — Но в этом мире, мисс Бек, нам нужно…

Он вдруг умолк, его голос оборвался так, что Нилла резко повернула голову. Она увидела, что Соран развернулся на стуле, его глаза расширились. Она повернулась, чтобы видеть то, что видел он.

Ребенок был у двери, его мерцающая виверна сидела на плече. Он сжимал ручку двери.

— Нет! — закричал Соран, вскакивая со стула. — Не открывай!

Ребенок оглянулся, его лицо было серьезной маской, глаза были большими, с заметными белками, сияющими странным светом.

— Мне нужно идти, — сказал он, слова были как ясные удары колокола.

— Буря! — Соран сделал два шага. — Откроешь дверь, и…

Он уже опоздал. Нилла знала это с туманной уверенностью. Она даже не могла бояться. Ее тело испытывало реакции, которые ожидались при близости уничтожения — прилив крови к голове, вспышка страха в мозге, замирание сердца. Но это будто происходило с кем-то еще, другой Ниллой, а она беспомощно смотрела издалека.

Ребенок повернул ручку.

Дверь распахнулась, вырвалась из его хватки.

Ветер из чистого света, чистого звука, чистого… чего-то, что нельзя было описать языком смертных, сбил Сорана с ног, сбил Ниллу со стула и убрал все мысли, чувства и ощущения. Это было как забвение, как смерть, и Нилла падала в это без надежды.

А потом она открыла глаза. Она не была мертва. Хоть магия била, она ощущала физический мир вокруг себя. Она подняла руку, пытаясь закрыть лицо, и заметила силуэт ребенка на пороге, его не трогала буря. Он снял виверну с плеча, обхватил ее ладонями и поднес ко рту. Он что-то прошептал, казалось, ее изящной голове.

Виверна в ответ раскрыла четыре крыла. Она вдруг перестала напоминать бабочку, а стала огромной силой, больше орла. Виверна была за дверью, протянула длинную шею к магическому небу, открыла рот и запела потусторонним голосом песнь вызова или триумфа.

Мальчик забрался на спину виверны и обвил руками ее шею.

— Стой! — закричала Нилла, вскакивая с пола. Она не могла понять, что делало ее физическое тело, двигалась ли она только духом. Но она побежала по комнате за мальчиком и виверной. — Не уходи! Ты там не выживешь!

Мальчик оглянулся, на его лице было смятение. Он посмотрел наверх и крикнул что-то на языке, который Нилла не знала.

Виверна подобрала мышцы и распрямилась сильным движением, большие крылья ударили по потокам магии. Она поднялась в воздух и пропала в ослепительной яркости магической бури через мгновения.

Нилла перешагнула порог, шатаясь, и рухнула кучей души и костей. Рувин-сатра хлынула на нее волной.

* * *

Первая волна хлынула на него, стирая мысли и чувства. Сила залпа сбила его на спину, и он ударился головой об пол, но боль была ничем, по сравнению с магией бьющей по его душе.

Но он не мог оставаться на полу.

Желание выжить пульсировало в нем. Он поднял голову и руку, тщетно пытаясь закрыть лицо от пульсирующего сияния силы. Он видел, как двигалась тень, посмотрел на нее среди слепящего света. Моргая, он пригляделся и понял, кем была тень.

— Нилла! — крикнул он.

Сила ветра рувин-сатры поглотила его голос, но он слышал ее крик вдали:

— Стой! Не уходи!

Ее тонкий силуэт шагнул к порогу, она сжала раму двери.

И упала.

В свет.

В бурю.

Рев без слов вырвался из горла Сорана. Мысли покинули его разум, остался только инстинкт. Несмотря на боль и страх, он вскочил. Вытянув руки, он бросился к тому залпу. Он не мог отступать. Шаг за шагом, дюйм за дюймом он пробивался к двери.

Он замер на пороге и ощущал защиту королевы Дасиры, ее сильные заклинания, еще пытающиеся отогнать худшее в буре, не дать ей разбить маяк. Как тонкая вуаль шелка, защищающая от печи. Если пройти за вуаль, он умрет.

Он не мешкал.

Шаг за порог, и он упал. Его тело рухнуло, не могло вынести жар, вес и силу бури. Он падал и ощутил что-то под собой. Нилла. Она тоже рухнула, шагнув за щит Дасиры. Наверное, она уже умерла.

Не важно. Если она умерла, и он умер. Но он хотя бы нашел ее. Он смог обвить руками ее худенькое тело. Она могла умереть, но он все равно защитит ее. Даже если это будет последним, что он сделает. Один бескорыстный поступок в его долгой гадкой жизни.

Его сердце билось — раз, два, три раза.

А потом продолжило биться — десять, двенадцать, двадцать раз.

Соран нахмурился. Он еще не умер. Чудом.

А рувин-сатра? Он ошибся, решив, что сила угасала? Если он попытается, он сможет сесть или встать?

Он крепче сжал Ниллу, скрипнул зубами. Не хотел верить и надеяться. Это был конец. Должен быть.

Но его сердце билось, легкие работали, пока он шумно дышал. И ужасный пульс света и тени пропал в его голове.

Наконец, он тряхнул головой и открыл глаза.

Он увидел траву. Длинные травинки трепал сильный ветер. А над травой… было синее небо? Ясное небо?

— Семь богов! — выдохнул Соран и поднял голову чуть выше, уставился, как ребенок, на мир вокруг себя. Все казалось новым. Новым, пугающим и чудесным одновременно. Маяк нависал над ним, потрепанный, но целый. Белые облака тянулись по небу, золотое солнце сияло теплом.

Буря прошла внезапнее, чем прибыла, оставив мерцание в воздухе, незаметное обычному зрению, но очевидное для тех, кто учился магии. Как слой лака на краске, усиливающий цвет. Это со временем угаснет.

А если он останется на месте, он рисковал тем, что мерцание впитается в кожу. Тогда магия отреагирует с его смертной кровью, вызывая жуткие судороги и жестокую смерть.

Не было времени сидеть и размышлять.

Хоть все мышцы болели, Соран поднялся, заставил руки ослабить хватку вокруг Ниллы. Он посмотрел на ее бледный профиль, искал признаки жизни. Стараясь быть нежным, он перевернул ее, притянул к своей груди и попытался встать, поддерживая ее вес. Он нес, почти тащил, ее в маяк, выдохнул с облегчением, когда защита королевы Дасиры сомкнулась вокруг них. Он закрыл дверь, погружая комнату в полумрак.

Синяя виверна, тревожно вопя, бегала восьмерками вокруг ног Сорана, пока он шел по мрачной комнате. Когда он наступил на хвост существа, оно завопило, зашипело и убежало на балки, хмурилось оттуда, в глазах горело обвинение.

Игнорируя виверну, Соран отнес Ниллу в нишу, уложил ее на шкуры и осторожно поправил ее руки и ноги. Он не видел ее лица, не мог понять, была ли она еще жива. Тихо ругаясь, он прошел к камину. Ветер рувин-сатры потушил огонь, оставив только дымящиеся угли, но он нашел огарок свечи и поспешил зажечь его от них, вернулся к Нилле.

Держа над ней свечу, он разглядывал лицо Ниллы. Мерцающий огонек не давал увидеть жизнь или тепло в ее коже. Горло Сорана сдавил страх.

— Нилла? — хрипло прошептал он, склонился над ней, коснулся ее лица пальцами. Проклятые безжизненные ладони! Они ничего не чувствовали из-за нилариума. Он отставил свечу и осторожно прижался головой к ее груди, искал сердцебиение.

Тихий пульс звучал под его ухом.

Он закрыл глаза и выдохнул. Она была жива. Но снова бросилась в опасность.

— Я не знаю, проклята ты или благословлена, — буркнул он, поднимая голову. — Но, так или иначе…

Он замер. Ладонь прижималась к его затылку, удерживая его, прижимая к мягкой ткани рубахи. Он поднял взгляд, пытался увидеть ее лицо, но не мог ничего различить в тенях.

— Нилла? — прошептал он.

Она что-то пробормотала, последовала пауза. Ладонь сжалась на его затылке, а потом расслабилась, позволив ему сесть и склониться над ней, поднести лицо ближе к ее. Свеча сияла в ее приоткрытых глазах.

— Я тут, — прошептал Соран. Ее ладонь дрожала, и он поймал ее холодными пальцами. — Я тут, Нилла. Ты в безопасности.

— М… м… — она шумно вдохнула и попробовала снова. — Мальчик?

— Ушел, — Соран покачал головой. Он не видел, что произошло, когда ребенок открыл дверь. Первый залп рувин-сатры уничтожил его? Наверное, нет. Но куда он ушел, выживет ли — Соран не знал.

И он не мог послать королю Лодиралю весть о возвращении его давно потерянного ребенка. Не было надежды на благодарность или рычаг. Но это было не важно.

Важно было сохранить жизнь Ниллы.

— Я видел Эвеншпиль, — прошептал Соран. Она его слышала? Ее глаза закрылись, лицо повернулось к стене. Он подумал бы, что она спала, но она нахмурилась. — Связь между Роузвардом и Вимборном не разбита. Пока что.

Сколько она продержится? Часы. Может, дни. Чудо, что рувин-сатра ее не разбила.

— Тебе нужно уходить, — сказал он ее напряженной щеке. — Нужно. Я не могу… я не вынесу, если ты будешь тут, когда Дева Шипов…

Она вдруг повернулась к нему, глаза открылись. В свете свечи они были синими, мерцали лихорадочным блеском. Она проснулась? Он не мог понять, хоть она и смотрела на него. Она могла спать, видеть галлюцинации. Магия могла пробраться в ее голову.

— Нилла? — осторожно сказал он, склонившись к ней. — Нилла, ты можешь…

Она поймала его рубаху, ее хватка была удивительно сильной.

— Останься со мной, — выдохнула она. Нилла пыталась сосредоточиться, но ее глаза стали закатываться. — Соран, останься со… мной…

Ее голова опустилась на бок. Но дыхание было медленным и ровным. Она уснула. Глубоко, от усталости.

Соран опустил ладонь поверх ее. Даже во сне она сжимала его рубаху. Он не мог отослать ее в Вимборн в таком состоянии. Ей нужно было хотя бы пару часов поспать.

Он попытался отодвинуться, но ее пальцы сжались. И он сидел с неуверенностью, едва дышал, глядя на ее беспомощное лицо и обмякшее тело. Желания воевали в нем, тянули в стороны, которые он не хотел признавать. Он должен был уйти, вернуть расстояние между ними. Подняться в свою комнату. Закрыть двери. Спрятаться.

А он поддался.

Он опустился на гору шкур рядом с Ниллой, медленно обвил ее руками. Его рубашка развязалась, и когда она опустила голову на его грудь, он ощутил тепло ее щеки на голой коже. Он задрожал, закрыл глаза и прижался лицом к ее волосам. Ее запах почти пьянил. Он вдыхал ее как сладкие духи.

— Я тут, — прошептал он. Его губы невольно поцеловали ее дважды в голову. А потом он отвернул лицо, кривясь от горящего внутри желания. Он сдался до этого, но решимость вернулась.

Он обнимал ее. Утешал.

И все.

— Спи, — сказал он. — Я рядом. Спи, Нилла. Спи, милая, дикая, глупая девочка.

7

Магия горела в ее венах, кипела под кожей.

Была странная радость от ощущения, красота в боли. Казалось, что если она могла стряхнуть тяжелую смертную оболочку, сдерживающую ее дух, она могла стать единым целым с этой силой, лишиться личности, но обнаружить правду, целостность реальности.

Но другая часть ее души кричала:

«Нет! Погоди! Погоди! Ты еще не можешь умирать!».

Первобытный инстинкт выживания заставил ее тянуться к слабому голоску. Чем больше она тянулась, тем острее была боль, но с болью приходили и другие ощущения. Прохладная кожа в шрамах под ее щекой. Ровное биение сердца. Сильные руки обвивали ее, согревая и успокаивая.

И запах. Смесь пыльного пергамента и морского ветра, которую она стала ценить, и даже без сознания она знала, кому он принадлежал.

— Соран, — губы Ниллы двигались, их сухая кожа трескалась от усилий. Ее горло сжалось, и она с трудом сглотнула. — Соран.

Она попыталась открыть глаза, было слишком сложно. Сдавшись, она затерялась в запахе Сорана, в ощущении, что ее держали, что о ней заботились. Как давно ее так не держали? Было почти как…

Как дома.

— Соран, — прошептала она, но голос был затерян во сне.

Когда она пошевелилась, безопасность сменилась холодной пустотой. Она зажмурилась, пытаясь отступить в сон. Но было поздно. Она проснулась.

Хотя бы боль пропала. Ее конечности казались пустыми, грудь ныла, но она казалась целой.

Она медленно вдохнула и выдохнула, открыла глаза. Кирпичная арка низкого потолка ниши была перед ее глазами. Она повернула голову и увидела, что дверь маяка была открыта, впуская внутрь свет дня.

Буря прошла.

Они выжили.

Нилла села. Ошибка, она почти сразу это поняла. Она уткнулась лицом в ладони, чуть не плюхнулась на шкуры, тьма подступала к ее зрению по краям. Она прильнула к кирпичам за спиной, пока головокружение проходило, а желудок переставало мутить. Она видела перед глазами вспышки воспоминаний. Мальчик открыл дверь. Его виверна раскрыла крылья и выросла. Ужас магии, бьющей по всем ощущениям…

Что-то чирикнуло и ткнулось в ее локоть.

Нилла опустила ладони и посмотрела на виверну. Она подняла гребень с вопросом, склонила голову на бок.

— Я в порядке, червяк, — Нилла погладила гребень. Вздохнув, она посмотрела на открытую дверь. Она мгновение просто сидела, мозг не хотел работать.

А потом она медленно поняла, что была одна в маяке.

Соран вышел наружу. Она почти ощущала пустоту в башне над собой, словно свет жизни пропал из тела.

Сколько его не будет? Пару мгновений? Пару часов?

Успеет ли она…?

Нилла скривилась, не хотела заканчивать мысль. Но о чем ей думать? Что еще ей делать? Буря прошла. Ей нужно было выполнить миссию.

Это мог быть последний шанс.

— Зараза, — она отодвинула виверну и выбралась из ниши. Ее тело болело изнутри, кости дрожали после ударов магией. Она пошатнулась, шагая к лестнице. Нилла замерла у основания, отклонила голову, глядя на дыру в потолке.

Розовая книга была там. Должна быть. Нужно было только забрать ее. А потом проскользнуть мимо Сорана, забрать лодку Сэма и уплыть от Роузварда.

Просто.

Но ее ноги ощущались как свинец.

— Ну же, — прошептала она. — Ты знаешь, что произойдет. Как только он вернется, он прогонит тебя. И в этот раз придется уйти.

Она тянула до этого. Спорила и избегала темы две недели. Но время вышло.

— Шевелись, — она стиснула зубы. Она подняла ногу и опустила на первую ступеньку. — Шевелись, иначе… иначе…

Она не успела сделать второй шаг, как уловила звук. Шаги. Снаружи.

Соран.

Она застыла на миг, дыхание застряло в горле. Но у нее был лишь миг. Нужно было сделать выбор. Сейчас.

Отойдя от лестницы и отвернувшись от двери, Нилла вытащила медальон из-под рубашки. Он легко открылся, знакомый запах наполнил ее ноздри. Ришва. Так это звал Кириакос. Яд фейри.

И последняя доза.

Нилла обмакнула палец в остатки вещества в медальоне и быстро потерла им потрескавшиеся губы. Жгло, пока вещество впитывалось, но оно оставило только слабый блеск. Она видела до этого эффект на губах матери. Чары делали губы пухлее, заманчивее.

— Мисс Бек?

Нилла закрыла медальон и повернулась к двери. Соран стоял, солнце светило сзади, и она не видела его лица. Он понимал, что она делала? Он ощутил запах яда в воздухе?

— Надеюсь, вы здоровы, мисс Бек, — маг прошел в комнату, пригибаясь в дверях. Странное напряжение звучало в его голосе за вежливым тоном.

Стоя спиной у холодной стены, Нилла почти ощущала снова теплые руки вокруг себя, удерживающие ее, спасая от боли из-за магии, терзающей ее тело. Те мгновения близости, безопасности были просто сном?