Глава 1

– Ты слышала, что Вику похитили?

Я как раз размышляла, удастся ли мне переночевать дома сегодня или подыскать более безопасное место, поэтому пропустила вопрос.

– Что? Похитили?

– Она работала в районе Девятого квартала и после смены не вернулась домой. Девочки говорят, ее насильно утащили в «Авалон».

Моя подруга Алина поежилась. В синих глазах плескался страх.

– Ты шутишь… – пробормотала я.

Мы работали вместе – раздавали на улицах рекламу. Не очень престижная работа, но нужно на что-то жить. Я еще не знала, что скоро все изменится.

Вика работала вместо меня вчера.

У нее были соломенного цвета волосы и выражение лица кроткое, словно она извинялась за собственное существование. Маленькая, угодливая – ее и обидеть грех. Вика всего до одури боялась, особенно, мужчин.

– Да вот ни хрена я не шучу! – разозлилась Алина, в раздевалке мы сидели рядом на скамейке. – Приходила ее мама, плакала, а полиция ничего не хочет делать! Короче, думай, что хочешь, девочки увольняются. Слышала слухи про нашего менеджера?

– Какие?

Прошлую неделю я провалялась с тяжелым гриппом. Сегодня был первый выход после больничного.

– Девочек отбирают по заказу. А если парням из «Авалона» она нравится, ее посылают работать в Девятый. Оттуда она уже не возвращается.

Я вспомнила липкий взгляд нашего менеджера.

Не могу поверить, что этот вечно потный жирдяй имеет отношение к «Авалону». В этом клубе собирались непростые люди. Большие деньги, красивые женщины, опасные мужчины. Таким, как мы, в «Авалоне» нечего делать. И представить там мышку Вику сложно. Хотя… у опасных мужчин есть подчиненные, им тоже нужно развлекаться. Говорят, там проводят запрещенные бои и закрытые аукционы. Будь ты симпатичной девчонкой или сильным мужиком, на тебе найдут, как заработать в «Авалоне».

– Видели, что Зверь поймал ее и зашвырнул в машину. С тех пор ее не видели. Что думаешь?

– Кошмар, – я суеверно поежилась, заслышав кличку «Зверь».

– Ты с нами? Увольняешься? Девочки боятся.

О Звере я, конечно, слышала. Самая грязная, порочная и опасная часть нашего проклятого города сосредоточилась в нем. Совладелец клуба. Именно Зверя посылали к должникам «Авалона», бывало, после этого их никто не видел. А кто оставался в живых – боялись потом смотреть в зеркало.

Но я остро нуждалась в деньгах и даже в преисподней буду раздавать рекламу.  Я прикусила губу, и покачала головой. И если посмотреть правде в глаза, вряд ли я кого-то в «Авалоне» заинтересую. Особенно Зверя. Волосы у меня черные, глаза орехового цвета, и морщины между бровей. А у них там такие девочки…

– Зря! Тебя подождать? Уже темнеет, – Алина посмотрела на часы.

Торопится. У нее свидание с перспективным парнем, так что я покачала головой.

– Беги. Ничего со мной не случится.

– Уверена? Будь осторожнее… Пешком не ходи, на автобусе безопасней.

Она выпорхнула из раздевалки, оставив после себя запах недорогих яблочных духов.

Ей легко говорить – увольняйся.

У нее мама и новый парень, тот хоть и не богатый, но со стабильной работой. Мне рассчитывать не на кого. Я вернулась к вялым мыслям, удастся ли проскочить сегодня мимо комнаты отчима незамеченной. Иногда удавалось переночевать на работе, но сегодня будет дежурить строгий охранник, а подруги, у которых я могла переночевать, закончились. В крайнем случае, можно пойти на вокзал. Почему я вообще должна уходить из собственного дома из-за этого козла? Риторический вопрос…

Я убрала рекламный реквизит в шкаф и устало села на скамейку. Включила телевизор: на экране появилось немолодое лицо местного миллиардера. Супер-костюм, супер-жизнь и абсолютная уверенность в своем величии. Я сжала зубы и отвернулась. Кто бы знал, как я ненавижу этого человека – горячо и люто…

Мама говорила, он мой отец.

Она забеременела, когда ей было восемнадцать. Прожженному уроду, который ее обрюхатил, не составило труда обвести девчонку вокруг пальца.

Он сразу ее бросил.

Мама сирота, ей некому было помочь. С большим трудом она устроилась, родила меня и работала, где придется. Уже в два я уяснила: хочешь кушать, сиди тихо и не мешай маме.

Отцу было тридцать, у него были деньги и семейный капитал, а желания платить алименты не было. В тридцать пять он женился, и у него родилась, как выразилась мама, «настоящая» дочь. Любимая.

Папу она не скрывала.

Однажды показала его по телевизору и сказала: «твой отец». В семь я поверила и обрадовалась. А в тринадцать научилась сопоставлять вещи. У мамы были натруженные красные пальцы с отекшими суставами, глубокие морщины, хотя ей не было и сорока, некрасивая стрижка «под мальчика», чтобы не мешали волосы. Мужчина же, которого она показала, ездил на лимузине с охраной и происходил из знатной семьи нашего города. Думаю, дальше объяснять не стоит. В пятнадцать я на нее разозлилась. Решила, что мама слегка помешалась от безденежья и бед. Мы жили фактически на дне, а здесь каждый выживает, как может.

Я решила, мама фантазирует, что якобы в молодости, пока не запали глаза, а голос был звонким, у нее что-то могло случиться с таким мужчиной. Я очень любила ее, но злилась. В шестнадцать начала на нее кричать и убегать из комнаты, когда она пыталась рассказать об «отце». А когда мне стукнуло восемнадцать, ее забрал инфаркт. И даже когда ей было плохо и синели губы, она все равно шла на работу.

Отчим появился, когда мне было четырнадцать. Пьющий, отвратительный мужик, который вечно шпынял меня. После смерти мамы он окончательно распустился. Я не любила появляться дома и ночевала, где придется. Я не выпорхнула из гнезда, не изменила жизнь, не добилась того, о чем мечтала. Я схоронила маму и осталась здесь, на дне. Еще хуже, чем было.

Я с трудом нашла эту работу и отчаянно копила, чтобы позволить себе отдельный угол. Квартира была мамина, но отчим и его друзья-алкаши практически выжили меня.

Глава 2

По глазам резанул свет.

Приглушенный. Я бегло огляделась, как мышь в западне: кровать окружили люди и изучали добычу Зверя. То есть меня.

Я отползла к изголовью кровати – от них подальше.

Зверь рассматривал меня без выражения.

Слева от кровати, у окна, стояла колоритная пара – мужчина и женщина. Обоим лет по сорок. Она была похожа на ворона: с драматическим черным каре до плеч, нос с горбинкой, глаза с опущенными внешними уголками. И он – бритый, сухого сложения, оба в коже. Присутствие женщины немного успокоило, хотя она смотрела на меня насквозь и с абсолютно холодным видом.

– Скажу Стелле зайти, – сказала она, покачивая бедрами, обтянутыми черными джинсами, вышла за дверь и я осталась наедине с мужчинами.

– Руслан будет доволен, – наконец сказал тот, что рассматривал меня дольше всех.

Он стоял с другой стороны кровати, с таким видом, словно это его спальня. Пока он не заговорил, я думала, что он и есть Руслан – совладелец клуба и брат Зверя. Слишком уж дорогой у него костюм, и уверенный вид. Но нет.

– Скажи брату, я ее принес.

Мужчина в костюме ушел. Зверь переглянулся с лысым – со значением, словно вели мысленный диалог.

– Охранять будешь ты.

Кого охранять – и главное, от чего? Меня? Я проследила взглядом, как ушел лысый, и продолжала смотреть на закрывшуюся дверь. Не хотела переводить глаза на Зверя. Даже когда он снял с меня скотч. Мы наедине.

Он усмехнулся, словно прочел мои мысли, и бросил:

– Готовься к нашему вечеру.

Он ушел, а я упала  лицом в подушку, выдыхая напряжение. У меня дрожала левая рука, как от тика. Я заставила себя встать и осмотреться. Комната была просторной – больше, чем вся моя квартира. Похоже на спальню, совмещенную с гостиной. Шикарная кровать под черным балдахином, гостевой диван, красивый двухъярусный столик – из черного стекла с серебристой окантовкой… На нем стоял пузатый фарфоровый чайник, белая чашка и тарелочка с двумя кексами. Они мгновенно привлекли мое внимание.

Я давно не ела, тем более сладости. На них вечно не было денег. Высокие кексы в глазури с цветной посыпкой выглядели дорого, вкусно – будто из французской кондитерской. Наверное, их пекли здесь, в «Авалоне»… Боже, как они пахли – сладостью, сытой жизнью.

Я привстала, уставилась на дверь, но за ней было тихо.

Тихо встала, сцапала кекс и после этого аккуратно опустила ручку двери вниз. Заперто. Надкусила один, а второй завернула в салфетку и спрятала под атласным покрывалом кровати.

В чайнике оказался горячий чай – недавно принесли. Чай трогать не стала, а кекс решила съесть. Просто не смогла остановиться – вкус был восхитительным. Подошла к окну и поняла, где нахожусь.

«Авалон».

Окна выходили на задний двор. Неоновые надписи с названием клуба были везде. Малиновый, пурпурный неон светился в темноте. Я дернула и потрясла окно, намереваясь вылезти и убежать, но открылась только щель для проветривания сверху.

– Черт, – пробормотала я, давясь кексом.

В воздух комнаты просочился воздух с улицы, слишком чистый для города. «Авалон» находился на отшибе. За клубом начинались холмы, поросшие лесом. Полным ходом шел сентябрь: хрустел душистыми листьями, дымил кострами. В воздухе, как невидимая вуаль, раскинулась осенняя прохлада. Отблески огней переливались на деревьях. Если бы я вырвалась, в ночном лесу меня бы нашли только с собаками, но как я ни пыталась растрясти створку, ничего не получалось, по крайней мере, бесшумно.

Внезапно в замке провернули ключ, и она распахнулась. Я едва успела отскочить от подоконника.

В комнату вошла высокая женщина. Стервозное лицо, крашенные в блонд волосы. Ей было лет тридцать пять, но таких потасканных, словно она войну прошла. С большой грудью – размер пятый, не меньше, но с тощими бедрами. На ней было бежевое платье в облипку. Она сложила на груди руки с длинными, острыми, красными ногтями, и оглядела меня уничтожающим взглядом.

– Я твой стилист, – резко заявила она.

– Мой стилист? – испугалась я, вспомнив слухи о похищенных девушках. Меня что, оденут в бикини и заставят плясать у шеста? Предательски екнуло сердце. Я поежилась, делая вид, что пожимаю плечами.

– Да, – подтвердила она, что я не ослышалась. – Меня прислали подобрать тебе шмотки для вечернего выхода.

Та самая Стелла? Я не рискнула спросить, как ее зовут.

– Это обязательно? Я не могу остаться здесь?

– Боюсь, что нет, – она твердо поджала губы и обошла меня.

Обернувшись, я с досадой наблюдала, как она раскладывает на постели одежду и белье.

– Шевелись, корова, – добавила она. – Пять минут на одевание. Сейчас к тебе зайдет визажист и парикмахер… – она окинула меня неприятным взглядом, словно я безумно ей не нравилась. – Не успеешь, пойдешь, как есть. Через час тебе нужно быть в нижнем зале, не то Руслан мне голову оторвет… Я подготовила два платья, выбирай любое.

Она даже не повернулась спиной, так и стояла со сложенными руками. Предложила при ней переодеваться. На запястье левой руки Стеллы я заметила то ли татуировку, то ли клеймо, и нахмурилась, пытаясь его разглядеть. Больше не тату напоминает, а реальное клеймо – ожог...

– На что это ты уставилась? – прорычала она.

– Н-ни на что, – промямлила я, обескураженная агрессивным отпором.

– Поторапливайся!

Я без интереса взглянула на вещи.

Черное платье, блестящее, было облегающим, как перчатка. И по фасону не платье, а перчатка какая-то. Я потянула ткань – стрейч. Представляю, насколько плотно оно обтянет мою тощую фигуру. Я уже давно, как скелетик. Платья мне не нравились. Слишком смелые. Слишком… откровенные.

– Зачем это? – убито спросила я.

– Хозяин не объясняет мне свои желания. Я делаю свою работу. Одевайся. Не то позову Равиля, мы тебя силой переоденем.

– Ладно… – пробормотала я.

С досадой сбросила джинсы и натянула на себя «рукав». Так и есть. Ткань обтянула вплотную, как вторая кожа. Грудь приплюснуло, а косточки на бедрах торчали. Я не Монро, и считаю, что у девушки должны оставаться секреты.

Глава 3

Когда дверь захлопнулась, я упала на кровать от отчаяния.

Стиснула кулаки до кровавых следов: перед глазами стояло холеное лицо отца, а в ушах – его шуточки. И моя сестра… Коринна. Ну, конечно. «Настоящая» дочь.

Мама, как ты была права!

Я лежала, давясь слезами, а перед глазами проносились картинки из прошлой жизни. Как я кричу на маму, чтобы она, наконец, замолчала, и перестала называть незнакомого богача в телеке моим отцом. Даже в школе, где все были примерно одного уровня, смеялись над моими сапожками, которые разваливались на ходу. Мы были беднотой даже по меркам таких же нищебродов. В первом классе нам выдали в столовой по целому апельсину и я всех шокировала, когда попыталась съесть его вместе с кожурой. Насмешки одноклассников довели меня до истерики и все рассказали маме, когда она пришла забирать меня после занятий. С лицом сомнамбулы она выслушала учителя. У нее уже были круги под глазами, и синеватые губы, а заторможенной она была всегда, сколько я ее помню. Думаю, она болела уже тогда. Ничего не сказала, но на следующий день принесла апельсин и показала, как его чистить. С тех пор она старалась покупать что-нибудь лишнее, когда могла…

А эта холеная морда…

Я скрипнула зубами от ненависти.

Мама не помешалась и не врала. Это животное действительно мой отец. Он не заплатит, но что он тогда задумал? Зачем затеял этот фарс?

Я села, оставив на подушке мокрое пятно от слез.

Прислушалась.

Равиль за дверью притих.

Кроме сладкого кекса я ничего не ела. У меня еще остался второй.

Есть хотелось ужасно.

Я достала его из-под подушки, и развернула салфетку. Слегка помят, но это пустяки. Я надкусила кекс, жалея, что мамы нет рядом.

Интересно, отчим заметил, что я не пришла домой? В полицию он не обратится, это точно. Я вообще его раздражала – после смерти мамы особенно, и использовал он меня исключительно в качестве обслуги, когда нужно было сходить в магазин, помыть посуду или убрать бардак после его друзей-алкашей… Думаю, на мамину квартиру он положил глаз и я ему сильно мешала окончательно ее присвоить. Он выживал меня всеми доступными способами.

В замке внезапно проскрипел ключ и кекс я выронила. Подхватила, как летящую гранату, но посыпка разлетелась по полу. Я присела на корточки, подбирая следы сладкого преступления, не удержалась – сунула в рот. Слишком вкусно, чтобы выбросить. Еду я давно не выбрасываю…

Когда распахнулась дверь, я ползала на четвереньках, собирая посыпку. И даже тот, кто появился на пороге, не заставил меня остановиться. Я сунула последнюю крошку в рот, снизу вверх глядя на Зверя.

– Ты голодная? – тихо спросил он.

Он порочно улыбнулся, словно о чем-то неприличном думал.

Еще один…

Я так взглянула на него, словно он был врагом номер один и в лице отца, и в лице отчима, но Зверя это не тронуло. Он только усмехнулся.

– Принеси ужин, – сказал он Равилю.

Шаги за дверью стихли.

Зверь привалился к косяку, наблюдая за мной. Холодный взгляд, в котором прыгали искорки, напоминал взгляд хищника: любопытство и ноль жалости к будущей добыче.

Я рассматривала его с видом загнанного в ловушку зверька.

Чего он пришел? Просто посмотреть, понервировать меня? Насколько я поняла, тридцать дней меня трогать не будут – такой срок дали моему «отцу», но это если я поняла правильно.

Минут через десять лысый Равиль появился в комнате с тарелками в обеих руках.

Все это время Зверь неотрывно пялился на меня, молчал и проводил под ногтями кончиком своего лезвия.

Учуяв запах хорошо прожаренного стейка и салата, я напрочь о нем забыла. Стейк – толстый, мягкий, сочащийся соком, был просто умопомрачительным!

– Хозяин… Я могу уйти? Меня жена ждет…

– Полчаса я здесь побуду. Потом возвращайся.

Мы остались одни на этаже.

Зверь наблюдал, как жадно я ем, набивая рот с таким видом, словно этот стейк – самое вкусное, что я ела. Недалеко от истины: стейк и еще этот кекс.

– Отец тебя не слишком баловал, да?

Я бросила на него взгляд и промолчала. Неприлично – он же меня накормил, черт возьми, но говорить с набитым ртом неприлично тоже.

И я ему не доверяла.

Еще неизвестно, что он за эту еду попросит.

Меня мучил вопрос: они же видят, что я нищая, в отличие от Коринны. Зачем им эта сделка очевидно, что я не нужна отцу. И откуда они это узнали, он сказал им сам?

– Ты мне нравишься, Лили.

– Я не буду с вами спать, – пробормотала я с набитым ртом, сообразив, куда он клонит.

Он не разозлился.

– Все так говорят.

Я опустила глаза, не выдержала его взгляда. Радужка Зверя была прозрачной, серо-голубой, и абсолютно чистой. Ни капни сомнений или нетерпения. Ничего ему не сказала.

– Хочешь увидеться с подругой? Она тебе расскажет, какие в «Авалоне» порядки.

– С Викой? Хочу…

Неоконченный вопрос подвис в воздухе. Боялась, что за каждую исполненную просьбу Зверь будет что-то просить. Как в жестоких сказах, которые я читала в детстве, где на каждом шагу героев подстерегала расплата за свои немудрые желания.

– Ты такая милая, когда боишься, Лили, – он снова неприлично улыбнулся, и предложил мне руку. – Ты закончила?

Видел, что я доела.

Слишком быстро, чтобы это выглядело прилично, зато впервые за много дней я ощущала приятную сытость. И это долбанное чувство притупило ощущение опасности. Как бы шептало: знаешь, он не такой плохой парень, присмотрись к нему повнимательней, голодной не останешься…

Но мозги у меня еще остались: Зверю я не верила, и руку не приняла. Сейчас он не выглядел таким страшным, как в переулке. Но бугрящиеся мышцы и подлая усмешка сделали свое дело.

– Равиль, – позвал он.

Я думала, телохранитель-раб еще не вернулся, но он вошел сразу, как хозяин открыл рот.

– Отведи ее к подруге.

Он кивнул к выходу: мол, идем, а на лестнице взял меня за локоть.

Глава 4

– Представление окончено, – Равиль взял меня за плечо. – Идем.

Мы со Стеллой разошлись, каждый по своим делам: она пошла пристраивать Вику, а телохранитель повел меня наверх. Верхний этаж клуба интриговал: здесь было обычное жилое крыло, а не приватные комнаты. Спальня, в которую определили меня, например.

– Чья эта спальня? – спросила я.

– Зверя.

Я не поняла, это спальня Зверя, потому что здесь все принадлежит ему: может, не только несколько комнат, а весь этаж с обслугой и рабами, или это «его спальня», потому что он здесь спит. Вряд ли владелец может жить в клубе, но кто знает.

– А Руслан? – спросила я, когда Равиль собрался закрыть дверь и запереть меня на ночь.

– Что – Руслан?

– Он может прийти?

Я понимала, что в течение месяца он вряд ли меня обидит, но не хотелось, чтобы он пришел спьяну среди ночи посмотреть на меня или поиздеваться над дочерью врага, хоть и нелюбимой. Тем более, нелюбимой. Но Равиль усмехнулся, словно я сказала что-то очень смешное.

– Он точно не придет. Его внимание нужно заслужить.

Равиль захлопнул дверь.

Подтекст, с которым он говорил, значил одно: я слишком мелкая для Руслана. Слишком неинтересная. Если он думал меня этим уязвить, то зря – я только рада. Мне совсем не нужно, чтобы меня заставили танцевать всем на потеху или потащили за общий стол с мужчинами, скрасить им вечерок, чтобы записать это на видео и отправить моему «отцу».

Я устало опустилась на кровать. Прислушалась, что происходит за дверью. Расстегнула и сняла неудобное платье… После встречи с Викой страх почти ушел. То ли присутствие подруги и то, что ей не сделали ничего непоправимого, придали мне сил, то я просто устала от переизбытка эмоций и отключилась...

Утром меня разбудил шорох рядом с кроватью.

Я чуть не подпрыгнула и притворилась спящей. Под одеялом я была в одном белье, и тут же покрылась гусиной кожей от мысли, что его сдернут. Но на черный столик ставила поднос незнакомая пожилая женщина… Совсем безобидная на вид.

Я привстала.

– Доброе утро…

Она испуганно уставилась на меня. Я вежливо ей улыбалась, но реагировала она так, словно я собираюсь откусить ей голову. Женщина выбежала за дверь, истерично защелкал замок, когда она закрывала дверь…

– Ну здорово, – пробормотала я и уставилась на завтрак. Рот мгновенно наполнился слюной. На завтрак была неприлично маленькая глазунья из одного яйца, несколько ломтиков мяса и круассан с сыром. Больше всего порадовала большая чашка латте.

Я завернулась в одеяло, потому что кроме платья надевать было нечего, моя одежда исчезла из спальни еще вчера. Села на край кровати и потянулась за круассаном. Странное поведение горничной вылетело из головы.

В спальне было прохладно и очень тихо. Сейчас раннее утро, наверное, все отсыпаются после ночных гулянок, и работают только уборщики, обслуга и кухня – круассан был свежайшим.

Прямо в одеяле я подошла к окну.

Отсюда открывался отличный вид на холмы, поросшие осенний лесом… От красоты захватывало дух. Я люблю осень, потому что ее любила мама. Деревья стоят золотые и багровые, приятно пахнет сухой листвой и пылью. Однажды мы с мамой гуляли по лесопарку в сентябре и пинали целые груды этих листьев. Было хорошо и весело, мама улыбалась, а такое редко бывало. Как только приходил сентябрь, я улавливала в прохладном воздухе пряный запах, и ко мне возвращалось это воспоминание. Самое яркое из детства. Пора поздних фруктов. Печеных яблок с корицей, жареных каштанов и первых мандарин. Мама, как я по тебе скучаю…

Я ем теплый круассан и пью вкусный кофе, а она в могиле. Потому что эти уроды – мой отец и отчим свели ее туда. Я этого так не оставлю. В своих фантазиях я хотела, чтобы они ответили за все. Но в реальности у меня слишком мало возможностей для этого… Пока мало.

Клуб спал до упора. Мне было даже интересно, когда все начнут просыпаться. В полдень я приняла ванну: она была просто шикарной. Полки заставлены разнообразными средствами, многие из которых незнакомы. Этикетки были на языках, которые я не знала. Я открыла на пробу один бутылек и вдохнула густой, пряный запах. Похоже, гель для душа. Вымыла волосы чем-то, что сделало их невероятно эластичными, с интересом изучила разные штучки, потерла кожу скрабами, и бросила в воду малиновый шарик, который тут же выпустил кучу пузырей и умопомрачительный аромат. Все это видела впервые… Часа два на это потратила.

Я лежала, вытянувшись в джакузи с маской на голове, когда дверь в ванную резко распахнулась. Краткий миг паники, я плюхнула водой, не зная, куда спрятаться и пена плеснула через край.

– Хорошо, сама догадалась помыться, – на пороге гадко ухмылялась Стелла, ей понравилось видеть меня перепуганной. У меня чуть сердце не выпрыгнуло. – Вылезай. В шесть бой, тебя сказали привести. Будем готовиться.

– Бой? – переспросила я.

– Боже, какая ты тормознутая, – Стелла подошла, сердито стуча каблуками по кафелю, включила душ и окатила мне голову. – Сентябрь на дворе, самый разгар сезона у нас. Бои проходят каждые выходные. Каждый месяц объявляют нового победителя.

Она подала мне халат, когда я вылезла из ванны и вытерлась мягким полотенцем.

– А кто дерется? Спортсмены?

– Когда как, – Стелла пожала плечами. – Спортсмены, рабы. Каждый может попробовать. Призы хорошие, можно получить деньги или желание. Равиль, например, часто дрался раньше, пока травму не получил…

– Это правда, что он женат?

– Да, – она понизила голос, словно боялась, что ее подслушают. – Диана его жена, ворона с каре, видела? Равиль дрался за желание. Выигрыш отдал хозяину, Зверю, взамен просил разрешение жениться… Такая любовь…

В голосе появилась завистливая мечтательность. Я уже поняла, что без свидетелей Стелла не прочь поболтать, главное, изображать послушную и скромную девочку. Я без споров надела белье, которое она выбрала: на этот раз черное, надела платье, сделав вид, что оно мне нравится. Это было красное платье, похожее на вчерашний «чулок», только посвободнее. К нему тоже были чулки, как и вчера, но без подвязок. Затем меня накрасила уже знакомая азиатка. При посторонних Стелла становилась суровей и меньше болтала.

Глава 5

– Эй, девочка… О, приходит в себя!

Хрипловатый женский голос ворвался в мою реальность вместе с острым запахом нашатыря. Раскалывалась голова. Я глубоко вдохнула и села, рукой отгородившись от фигур, окруживших меня. Раскашлялась, в горле пересохло.

– Спокойно, – тот же голос. – Это просто обморок. Голодный обморок, – женщина в белом халате расплывалась, я видела силуэт с шапкой коротко стриженных, светлых волос. – Совсем ее не кормите? Одни кости.

– Она здорова?

Показалось, это Зверь спрашивает. Я приоткрыла глаза: у медицинского стеллажа в конце комнаты стоял Равиль. Это он меня принес. Я обвела глазами помещение, похожее на все медпункты: упала в обморок и меня доставили к врачу.

– Ну ты как, крошка?

Я взглянула на женщину. Взгляд сфокусировался. Ей было около пятидесяти: сухое, почти мальчишеское сложение, глубокие морщины на лбу и добрая улыбка. А вот взгляд черствый, как у людей, которые многое повидали. Есть на ней клеймо или нет, не видно под рукавом халата. Она улыбнулась чуть шире, и я увидела красивые, белые зубы.

– Тошнит? В глазах двоится? Сказали, ты головой ударилась.

– Голова болит, в остальном порядок, – я осторожно спустила ноги с кушетки.

Врач обернулась к Равилю:

– Передай Руслану, все путем. Иди, сама посторожу.

Он замешкался.

– Сам знаешь, у меня она в безопасности. Хрен сюда кто сунется.

Телохранитель вышел, а я вздохнула, пытаясь прийти в себя.

В тесном платье было неудобно, дышать тяжело. В душе – страшно после слов Руслана. Врача я обманула: меня мутило, но после падения или от перспектив – еще неизвестно.

– Меня Ирина зовут.

Она протянула стакан чая, накрытый булочкой. Свой ужин, наверное. Ирина… Я ее вспомнила – к ней направили Вику. Это врач, обслуживающая бойцов на ринге.

Я прислушалась: бой еще идет или закончился?

Скоро ли объявят победителя?

Меня знобило. Зверь говорил: ты попадешь в постель к моему брату, или ко мне. Я не знала, что в списке будут другие мужчины. Почему он так поступает?

– Ты чего? Испугалась? – спросила она, когда я не взяла ни чай, ни булку. – Так, успокойся! Моя врачебная рекомендация! Чай выпей, потом реви! Чего ты, домой хочешь, или что?

Ей легко говорить: успокойся. В ее пятьдесят уже ничего не страшно.

Я помотала головой, силой пытаясь не плакать.

– Руслан сказал, отдаст меня в жены. За бойца.

Голос звучал удивленно, как чужой. Неуверенно и вопросительно, словно я спрашивала: а так бывает?

– Руслан так сказал?

– Да.

Она поджала губы и убрала стакан, который я не хотела брать, на стол.

– Сейчас дерутся только рабы, – она перевернула мою руку и убедилась, что клейма нет. – Шлея ему под хвост попала… Ты дочка Девина, но это перебор… Что на него нашло?..

Мне хотелось выложить этой женщине правду. Что отцу я не нужна, и, возможно, мне конец, если это всплывет. Помню, как Зверь грозился скормить Вику собакам, когда понял, что бесполезная.

Наверное, дело в ее возрасте – она годилась мне в матери и рядом я чувствовала себя в безопасности. Давно утраченное чувство. Вот и тянет за язык. Но она мне не мать, защищать не будет. Все разболтает Руслану. А так у меня месяц форы, за который я попробую сбежать или найти другой выход.

– Где Зверь? – спросила я.

Наш короткий разговор на балконе не шел из головы.

– Господи… – Ирина сморщилась. – Он-то тебе за каким хреном? Держись от него подальше. Лучше боец, чем он. Раб сильно не обидит, это я могу гарантировать, понимаешь? На Кира управы нет. Поверь, я много повидала.

В это я легко верила, стоило ей в глаза посмотреть.

Внезапно дверь распахнулась. На пороге стояла Вика.

– Вас срочно на ринг зовут! – выпалила она. – Ой, Лиля… Ты что здесь делаешь, все нормально?

Я кивнула.

– Сейчас подойду, – Ирина развернулась на стуле, кивнула Вике. – Кто победил?

– Скорпион, – пробормотала она, по лицу пробежала тень – этот тип ей не нравился.

– Скорее всего, он будет финалистом сентября, – она ничего не добавила, но посмотрела на меня.

Я заметила, что Вика тоже на меня смотрит, и у нее дрожат губы.

Она тоже слышала объявление.

– Можно мне на этого Скорпиона посмотреть?..

Я приблизилась к двери, но путь преградил вернувшийся Равиль.

– Для встречи слишком рано! – он понял мои намерения. – Нет, Лили! Встреча с чемпионом только по согласованию с Русланом, после разрешения пресс-секретаря!

– Пресс-секретаря? – переспросила я.

– Награждения – большое событие. Знакомство, первый разговор с невестой, все используют для шоу. Никаких левых встреч! Реакции должны быть естественными.

Голос звучал жестко – Равиль знал, о чем говорил. Может, они и из первой брачной ночи устроят шоу? Эта короткая стычка совсем меня ошарашила. Какого черта?!

– Я не хочу идти замуж! Я не согласна!

Ирина с сочувствием взглянула на меня.

– Не дави так на девочку, – посоветовала она.

– Если ты здорова, пора идти! – отрезал Равиль, я его невероятно взбесила. – Руслан хотел к тебе зайти после боя, пусть сам тебе все объясняет.

Он вывел меня через второй выход – не через зал. Оберегал от «Скорпиона», которого я не должна видеть.

Сердце болезненно билось в груди.

Кроме него – перепуганного сгустка энергии – я не ощущала тела.

До меня не до конца дошло, что мне сказали. Я должна выйти замуж за раба под взглядами всего города. И он сказал это при всех! При мэре города… Его ничего не смутило? Хотя, если этот толстосум каждый месяц посещает бои, знает девочек по именам и у него тут своя любимая выпивка, рассчитывать на помощь властей нечего.

Полиция «Авалон» игнорировала.

Я вообще не уверена, что сюда кто-то приедет по вызову. Есть районы в нашем городе, куда полиция не приезжает. Девятый квартал, например. Там больше всего похищений…

Глава 6

Утром я набросила на плечи тонкий халат, который сам появился в шкафу, и первым делом нажала на ручку двери. Она провернулась. Я выглянула в коридор, натолкнулась на Равиля, но вопреки всему он не загнал меня обратно.

Руслан действительно держал слово.

Мне можно выходить.

Я быстро позавтракала, нашла платье попроще, чем меня одевали обычно, и вышла из спальни.

– Я хочу пройтись, – сообщила я телохранителю.

Он пожал плечами, и сделал приглашающий жест вдоль коридора.

Я направилась к лестнице, и спустилась на первый. В клубе стояла гробовая тишина – удивительная, потому что я привыкла к непрекращающемуся шуму, который глушился только на верхних этажах.

– Залы закрыты, Лили, –  предупредил Равиль. – Клуб не работает.

– Куда можно пойти?

– Куда угодно, – пожал он плечами.

Сначала я хотела напроситься в гости к Вике, но заметила один из коридоров. В его конце было что-то вроде приемной: кадка с фикусом, кожаный диван, кулер.

– А там что?

– Служебные помещения.

Я свернула туда. Равиль меня не остановил.

Где-то неподалеку была кухня, я слышала характерные отзвуки, но совсем тихо. В приемной я огляделась, читая таблички: «Бухгалтерия», Архив», «Отдел кадров», «Администратор»… Тихо, словно здесь никого. За диваном оказался кофейный автомат, и дверь в туалет.

– Мне нужно в дамскую комнату, – я спряталась внутри, прежде чем Равиль успел возразить.

Взглянула на себя в зеркало. Лицо казалось непривычным без тонны косметики и сложной укладки. Зато родным. Я с облегчением вздохнула, глядя на себя, как на лучшую подругу, с которой давно не виделась.

У них здесь бухгалтерия, как везде… Архивы. Бумажки. Наверняка есть телефоны.

Я приоткрыла дверь: Равиль в позе телохранителя стоял спиной ко мне. Дверь к администратору была совсем рядом. Я приоткрыла ее и проскользнула внутрь, если что, совру, что новенькая и заблудилась…

Администратора не было.

Свет включать не стала: хватало маленького окна. Солнце светило из-за коричневых жалюзи, окрашивая комнату в кремовый цвет. Каморка была совсем крошечная: влезли небольшой офисный стол, стеллаж и кресло. Я включила ярко-оранжевый ноутбук, и пока он оживал, тихо выдвинула ящики стола. Во втором нашлись два телефона. Первый оказался под паролем, зато включился второй. Я бегло пролистала контакты, сидя в кресле. К ноутбуку, к счастью, тоже пароль не потребовался. Я открыла страницу поиска, хотела поискать что-нибудь про хозяев «Авалона» – реальное, а не слухи, но вместо этого ввела в поисковик «империя Девин».

Пробежала взглядом по фотографиям отца…

На одном он был с девочкой – моей единокровной сестрой? Коринна Девин. Я безумно злилась на нее… Мне было обидно, что это она наследница и любимица, а я так, никто. Злилась, что это я сюда попала. Но у юной девушки на снимке было абсолютно милое лицо и светлая улыбка. На фото ей было лет пятнадцать. Не она виновата, что я здесь.

Я рассматривала фотографии. На них отец был со знаменитостями и политиками, на конференциях, выступлениях и бог знает, где еще. Он вел активную – и очень богатую жизнь. А я будто откусила от нее тайно кусочек, подсмотрела самый уголок.

И чем больше смотрела, тем меньше верила, что я на самом деле его дочь. Женщины, сопровождающие его на снимках, были разными, но все шикарные красавицы. Были даже кинозвезды. Как и где они познакомились с мамой? Я не верю.

Может быть, верят они – Руслан, Зверь, и их убеждает в этом мой отец. Я искала сходство в наших чертах. В своих и Коринны. Искала, чем похожа на отца. И не верила. Может быть, среда и тяжелое детство на меня сильно повлияли, но если поставить меня рядом с ними, как одна семья мы выглядеть не будем.

Мама все-таки солгала.

Я попыталась вспомнить все, что она про него говорила... Немногое, да и те крохи я не хотела слушать. По правде сказать, она вела себя иногда как помешанная, и я помню ее такой всю свою жизнь… Но может до родов она была другой? Фотографий ее молодости я не помню, хотя коробка с ними и прочими дорогими ее сердцу мелочами, у нас была. Иногда она доставала ее, но когда я подросла, начала сбегать всякий раз, когда она это делала… Сейчас я бы все отдала за ту коробку и возможность поговорить с мамой снова! Что же с ней случилось? Мама, какую тайну ты скрывала?

Я так увлеклась, что не заметила, как открылась дверь.

Я вздрогнула. Ожидала увидеть Равиля, но там, выразительно нахмурившись, стоял парень. Увидев меня за столом, он вопросительно выгнул бровь. Администратор? Не похож: на вид мой сверстник. У него было по-юношески тонкое сложение, было видно, что с возрастом он еще заматереет. В джинсах, черном свитере, и кожаном мокром плаще, от которого пахло осенью и дождем.

– Извините, – смутилась я.

Телефон придется оставить…

Он лучезарно улыбнулся, подошел и подал руку – то ли предлагал поздороваться, то ли встать и свалить с чужого места. С близи от него пахло мокрой дубленой кожей.

– Я гостья в «Авалоне», – начала я, торопливо стирая историю посещений в ноутбуке. Не хотелось, чтобы узнали, как я искала информацию об отце. – Мне нужен был интернет на минуточку, а здесь никого не было, и я воспользовалась…

Парень так пристально смотрел на мои губы, что я занервничала.

– Я Лили, – представилась я на новый манер, и спохватилась. – Лилия. А вас как зовут?

Он прикоснулся к уху, затем к губам и снова улыбнулся, мотая головой.

– Ты глухой? – заподозрила я, хотя мне казалось, что он очень даже внимательно меня слушает – внимательнее, чем обычно люди, и неотрывно смотрит в лицо. Я догадалась. – Ты читаешь по губам?

В дверях появился Равиль, но не вмешался в наше общение.

Парень начал что-то писать в своем телефоне, и повернул экран ко мне.

«Меня зовут Никита, я здесь работаю. Вы гостья Кирилла или Руслана?».

Я замешкалась, но вспомнила, что притащили меня вроде как на территорию Зверя.

Глава 7

Выпитый коктейль отпустил только ночью.

Я лежала в постели, рассматривая потолок, на котором бесились отблески неона с улицы и скромный свет луны, вспоминала, как Скорпион выглядел на ринге, и внезапно ощутила холодок страха в сердце.

Он выиграл.

Судя по обмякшему телу на полу в конце боя, противнику он что-то сломал, прежде чем отправить в нокаут. Бой был кровавым. Не знаю, что находят в этом другие, я почти все время просидела с закрытыми глазами, даже несмотря на коктейль. Теперь, когда его действие иссякало, стало еще страшней. В бою Скорпион вел себя, как в родной стихии. Тот, кто привык рвать людей на потеху публике, нормальным быть не может. Руслан так и назвал его – полусумасшедший. Помню, с каким удовольствием он красовался на ринге, как белые волосы серебрились, а на руках и вокруг рта была свежая кровь… На балкон он послал воздушный поцелуй, твою мать.

Бежать нужно до конца сентябрьских боев. До того, как ему дадут встретиться с невестой…

В коридоре раздался шум, а после боя я и так на взводе… Прислушалась: по лестнице кто-то поднимался, тяжело и медленно. Равиль за дверью, не о чем волноваться… Но я привстала, закуталась в шелковый халат и затянула пояс. Не хочу быть голой, если это ко мне.

Удар в стену – кто-то оперся на нее на ходу.

Меня охватило нехорошее предчувствие. И вообще, там ли Равиль, что-то не слышно…

– Хозяин… – раздался приглушенный голос и, посомневавшись, я выглянула.

Вовремя.

В конце коридора стоял Зверь, опираясь рукой на стену. Он только что поднялся по лестнице и замер, словно это отняло у него все силы. Поднял голову, и мы встретились глазами.

Кирилл напомнил мне льва.

Вместо золотистых – светло-голубые радужки, а взгляд точь-в-точь такой же. Волосы схвачены сзади. Рот открыт. Он наморщил лоб, на меня глядя… Возможно, видел нечетко.

Стены и пол были в красном шелке. Кровь я заметила не сразу.

– Привет, Лили…

– Кирилл! – Равиль рванул к нему, и подхватил слева.

Поднаторевший в этих вопросах, он действовал, пока я растерянно пялилась на них. Вместе они направились к моей двери, и когда подошли ближе, я заметила рукоятку ножа выглянувшую из-под байкерской куртки Зверя. Нож ему всадили в ливер по рукоятку. Он сжал вокруг окровавленные пальцы, и двигался медленно – я узнала ритм шагов, звучавших на лестнице. Как вообще дошел? Оглянувшись, я смотрела, как Зверя заводят в мою спальню.

Равиль уложил его на кровать.

– Закрой дверь, Лили! – велел он. – Хозяин, кто это сделал?

Кир лежал на спине, заняв половину кровати своим массивным телом. Мой взгляд был прикован к ране, которую он наполовину закрыл дрожащей рукой. Уже испачкал простыни. Я заметила, что его одолевает дрожь, он бледный, задыхался, но при этом просто пялился в потолок, а Равиль повторял последний вопрос.

Если так пойдет дальше, кроме мести им ничего не останется, так что имя важно знать.

– Иру зови… – выдавил он.

– Я скажу Диане, – Равиль достал телефон.

– Нет! – Зверь схватил его за руку, оставив кровавый отпечаток. – Не говори брату… Его рабов ко мне не пускай!

Рука сползла с запястья Равиля.

– Останься с ним, – бросил мне раб, и вышел за дверь.

За Ириной ему придется пробежать через весь клуб, возможно, поднять ее с постели – если она все еще не лечит неудачливого противника полоумного Скорпиона…

Я обхватила себя руками, и беспомощно смотрела на Зверя.

Меня пугал его вид.

Грудная клетка поднималась тяжело и часто. Кровь между пальцев была густой и темной, я не знала, насколько это плохо. Но удар в живот – плохо всегда.

Он открыл глаза и уставился на меня.

Почему в мою спальню? Почему именно на моей кровати ему приспичило истекать кровью?! Хотя… Здесь все его. Эта спальня, кровать – все принадлежит Зверю, кроме меня. Он к себе домой пришел. Я подумала, почему меня здесь держат, если Руслан хотел клеймить меня сам и не планирует уступать меня брату больше, чем право первой ночи… Я ни хрена здесь не знаю. Ни их, ни конфликты друг с другом, а они явно есть. Может, я заложница Зверя?

– Лили… – прошептал он.

Я наклонилась, подумав, что он хочет что-то сказать. На губах тоже было немного крови – то ли выкашлял, то ли прикусил. Я не видела под курткой, есть ли другие ранения.

– Ходила на бой? – на языке, когда он открыл рот, я тоже увидела кровь.

Я удивленно взглянула в помутневшие глаза.

– Да…

– Они говорили? Про меня?

Взгляд плыл, он на пороге отключки, а такие вопросы задает. Но там не было его рабов – они ждут за пределами ВИП-ложи. Только я могла пересказать разговор. Если захочу, конечно.

– Да.

– Что говорил Руслан?..

– Ничего… – я вздрогнула, когда пальцы впились в голое плечо сползшего халата, холодные и окровавленные. Стиснув зубы, Зверь попробовал встать мне навстречу, и я рефлекторно положила ладонь на грудь. – Не вставайте… Он… Ваш брат сказал…

Я не знала, правильно ли поступаю. Но если чьей-то поддержкой и заручиться – то его, Зверя. Руслан ко мне равнодушен. Я для него оружие мести, будущая рабыня и марионетка, но не личность. А голубые глаза, подернутые белой дымкой от боли, были очень  убедительными.

– Руслан хочет отомстить отцу, устроить шоу. Они это обсуждали и говорили, что меня нельзя уступать вам…

Я не закончила: в комнату ворвался Равиль с врачом.

– Охренеть! – сказала она с таким тоном, что стало ясно – Ирина о медицинской деонтологии если и слышала, то не считала нужным придерживаться. – Равиль, помоги приподнять!

Сумку она швырнула рядом, извлекла скальпель и разрезала на Звере одежду. Под футболкой собрались сгустки, неприятно пахло – когда крови много, запах становится другим. Тяжелым и острым одновременно. И чем больше вдыхаешь, тем сильней поддаешься панике.

Я попятилась, отступая от кровати. У меня кружилась голова. Упала в кресло в конце спальни и наблюдала со стороны, как в анатомическом театре, как Ирина и Равиль суетятся над хозяином.

Загрузка...