Проданная

1Глава 1.

   – Пять миллионов раз!

   В зале буквально застыла тишина.

   Кажется, никто и не дышит, не то, что не двигается.

   Все превратились в застывшие скульптуры

   И только я, вернее, розовые бриллианты на моем колье продолжали жить своей ослепительно яркой жизнью, переливаясь и играя в ярком свете, направленном мне на грудь, чтобы подчеркнуть их красоту.

   Самый желанный и неожиданный лот на этом закрытом аукционе для избранных. Творение из давно утерянной, но не забытой коллекции давно покинувшего этот мир известного ювелира.

   Даже я обалдела, когда мне сказали, что именно я должна надеть.

   И, хоть драгоценности для меня не такое уж запредельное чудо, от которого я бы свалилась в обморок, в отличие от многих девчонок здесь, но даже я забыла о времени, перестав дышать и восторженно разворачивая колье под светом ламп.

   Оно реально – просто удивительное! По-настоящему живое! Как будто искорки живого света слились с пламенем. От такого трудно отвести глаза…

   Нежная россыпь почти крохотных розовых бриллиантов, но завораживает, заставляя влюбиться сразу же и бесповоротно! Эх, если бы я все еще была в том положении, когда могла носить и покупать украшения и драгоценности! Тогда не задумываясь бы променяла все, что было у меня в огромной шкатулке на одно это колье!

   Но, увы. Я давно не ношу украшений, а все содержимое шкатулки давно ушло с молотка.

   Да и я сейчас здесь вовсе не гостья. И даже не модель на самом деле. И не приглашенная звезда, вот так. Модель – это моя подруга и соседка по съемной комнате, Каролина.

   А я… Я благодаря ей просто разношу шампанское на аукционах. Она здесь – похоже, таки главная звезда, раз должна была облачиться в эту красоту. Неужели все-таки поддалась на приставания Гурина, хозяина аукциона? Он, мужчина, конечно, видный, но та еще сволочь в плане девочек! И просто так вряд ли отдал бы ей этот лот! Хотя… Может, это он так все еще заигрывает и пытается ее заполучить…

   Как бы там ни было, а стою сегодня перед публикой в облегающем телесном платье с сумасшедшим просто декольте – именно я. Платье облегает меня, как перчатка, а по цвету совершенно сливается с кожей, - чтобы ничто не мешало насладиться красотой камней.

   Каролина до последнего держалась со своим насморком, но уже на самом выходе из дома температура победила – ее качнуло так, что пришлось ловить и укладывать в постель.

   Другой замены просто не было, да и фигуры у нас с ней практически одинаковые, а это платье было именно требованием продавца.

   Ну, и к тому же я, наверное, единственная, кому Каролина доверяет. Другие обязательно воспользовались бы возможностью подсидеть подругу.

   Не сказать, чтобы я не мечтала стать моделью.

   И вот даже сейчас, любуясь на себя в гриме, который практически полностью изменил мой привычный вид, сделав кожу ровной и персиковой, подчеркнув глаза так, что они кажутся огромными, на все лицо, выделив в меру пухлые губы нежно-розовым перламутром, в тон камням, я даже зажмурилась.

   Будто не на себя смотрю, - на дивную красавицу, незнакомку.

   А ведь я вполне могла бы блистать… Когда-то подиум был моей мечтой…

   – Великолепно, - в гримерку, как всегда, без стука, на правах хозяина, вламывается Гурин. – Это просто чудо… - его руки бесцеремонно начинают перебирать тонкое плетение колье на моей груди – только смотрит он совсем не на камни, а гораздо ниже, как бы невзначай задевая мои соски костяшками. – Серебрякова, да? – его глаза темнеют, а характерно участившееся дыхание сразу выдает, что интересуют его совсем не камни. – Ты просто прирожденная модель! Напомни, почему ты да сих пор не участвуешь в показах?

   Вот именно поэтому.

   Тяжело вздыхаю,   отводя глаза от налитого похотью взгляда мужчины.

   Потому что простым девушкам, без денег и без связей практически невозможно оказаться на подиуме без того, чтобы по дороге не оказаться в чьей-нибудь постели. Все воспринимают модель как игрушку, как сексуальное развлечение, как будто это входит в комплект профессиональных качеств. А после показов – и того хуже. Если на тебя положит глаз какой-нибудь из тех, кто считают себя хозяевами жизни – все. Либо уходить, либо стиснуть зубы и соглашаться.

   Хотя… Каролина, в принципе, и не против такого расклада. Да наоборот – многие как раз за этим сюда и идут, - чего уж тут скрывать?

   Но этот путь совсем не для меня…

   Я лучше буду тяжело работать, чем вот так…

   Отшатываюсь, понимая, что еще одну мечту приходится безвозвратно похоронить, - в те времена, когда у нас были деньги и положение эти грязные приставания мне не грозили, но теперь… Теперь я просто обычная девушка, практически без гроша за душой.

   Так что нужно быть аккуратной и думать на десять шагов вперед.

   А еще – не провоцировать Гурина, у которого я все-таки зарабатываю.

   Хотя я с огромным удовольствием зарядила бы ему сейчас по его самодовольной роже!

   – К платью прикасаться нельзя – бормочу вместо этого, опуская глаза на его наглые руки, уже готовые смять мою грудь. – Следы останутся…

   Хозяин недовольно морщится, снова перемещет руки к колье, опять играя камнями, - но на самом деле все так же пялясь в ложбинку между грудей, - так, что я тысячу раз успеваю почувствовать себя раздетой и облапанной.

   – Ладно, Серебрякова, - хрипло выдыхает он. – Готовься пока. Чтобы блистала мне на аукционе! А после принесешь мне в кабинет шампанского. Ты же его у нас разносишь, верно? Ну, - так твоя работа! На двоих принесешь, - Гурин подмигивает мне с таким видом, как будто я сейчас должна грохнуться в обморок от такой невероятной милости. – Отметим твой дебют, прикинем дальнейшие
планы…

   Черт!

   Вот же черт, - и почему Каролинку именно сегодня угораздило свалиться!? Я ведь так держалась за эту работу – столько, сколько платят здесь, особенно расшедрившиеся после удачной покупки покупатели, где-то еще заработать трудно… А ведь Гурин не просто вышвырнет, если ему что-то не понравится, - он же вышвырнет так, что никуда после не возьмут!

2 Глава 2

   Ну, а если нет, – придется притвориться, что Каролинкина зараза и на меня перекинулась. Слезящиеся глаза, распухший нос – с этим уж я как-то справлюсь! Особенно теперь. Когда все в лютой панике от надвигающегося вируса!

   Но, стоит мне только остаться одной, как я снова забываю обо всем. Любуюсь пламенем, всполохами мерцающим на моей груди и чувствую, будто попала в сказку. Определенно, в камнях таки действительно есть магия!

   – Пять миллионов евро! Кто больше?

   Гурин сам лично решил продавать этот лот. Но, по крайней мере, сейчас он единственный, кто смотрит не на меня. Надеюсь, в пляске цифр и прибыли перед глазами, он таки реально обо мне уже успел забыть!

   - Пятьдесят миллионов! – тишину притихших покупателей как ножом разрезает низкий, чуть хрипловатый голос, от которого мои ноги рефлекторно сгибаются, - приходится даже ухватиться за край стола, чтобы не покачнуться.

    – Лот ваш, господин Санников, - мне и видеть не нужно, подобострастная улыбка и без того чувствуется в голосе Гурина, - наверное, сам лично облобызал бы ему сейчас руки, а, может, и не только, если бы мог, - еще бы, за такую сумму!

   – Я должен посмотреть ближе, - прерывает его не терпящий пререканий тон. – Ощутить, что покупаю.

   – Конечно, конечно, - лебезит Гурин, а у меня темнеет в глазах. – Все, как пожелаете. – На все ваше право.

   Я замираю, чувствуя, как в легких начинает резко не хватать воздуха, а ладони в миг становятся влажными и начинают нервно подрагивать, когда он поднимается со своего места.

   И как я раньше не заметила, что он здесь, в зале? Его же невозможно не заметить, - Санникова везде много, где бы он ни появился – ощущение, что он сразу же заполняет собой абсолютно все пространство.

   Но…

   В зале было темно, это только меня выставили на свет.

   И он точно не торговался за другие лоты – этот голос я узнала бы из тысячи, даже в самом бессознательном состоянии!

   Пытаюсь совладать с собой и не закусить от волнения губы, когда его огромная фигура приближается ко мне, - здесь и в этом серебристо-сером костюме он выглядит так, как будто медведя слегка причесали и приодели, чтоб вывести в свет. Но медвежьи повадки и рычание никуда не делись и в любой момент он может просто раскидать всех вокруг.

   Этот человек всегда вызывал безотчетный страх у остальных, - видимо, это на уровне рефлекса, который вопит о том, что от него нужно бежать и не связываться! Но стальные, будто расплавленное серебро, глаза, просто припечатывают, заставляя замирать на месте под тяжелым взглядом, пока по спине бегут мурашки.

   Так и теперь.

   Я стою перед ним, как кролик перед удавом, не в силах пошевелиться. А в голове включается красная лампочка « опасность»! Но сбежать я не могу и только судорожно сглатываю, тяжело дыша и впившись пальцами в тот самый край стола так, что они уже совсем побелели.

   Какой шанс на то, что человек, которого я ненавижу всем сердцем и который обещал мне страшные вещи, меня не узнает? Ведь грим действительно изменил мое лицо…

   Распахиваю глаза только когда слышу его дыхание, - оно обжигает кожу, смешиваясь с терпким запахом черного кофе и дорогих сигар. И еще чего-то такого, едва уловимого, мужского, резкого, - этот запах я бы тоже узнала из тысячи, как и его голос, будто полосующий каждым словом.

   Все должно быть хорошо, - успокаиваю себя, вернее – пытаюсь успокоить. Он смотрит только на камни… Только …

   Но…

   Сердце начинает лихорадочно стучать , - так, что, кажется, моя грудь сейчас просто выпадет, прорвав это слишком открытое декольте.

   Стоит мне лишь приподнять ресницы, как дыхание снова замирает .

   Санников и не думает смотреть на камни, - его тяжелый подавляющий взгляд упирается прямо мне в глаза, и, кажется, расплавляет меня , пронзает насквозь своим пылающим серебром.

   Хочется отшатнуться, да только я замираю на месте.

   Кажется, еще немного, и начну ловить раскрытым ртом воздух, который накалился вокруг него до предела.

   – Не страшно… Еще не страшно – мысленно бормочу я себе. Ну, что здесь такого, - он просто купил камни. А я после этого аукциона скроюсь так, что меня не найдут…

   И даже рисковать не буду – сразу же уволюсь.

   Но…

   Он наклоняется к моему лицу, продолжая по-прежнему парализовать своими жуткими, давящими глазами, и…

   Облизывает мои губы!

   – Я же говорил, принцесса, что ты будешь моя, - пронзает током мои губы, выдыхая прямо в них своим раскатистым бархатом.

   Нет. Это не со мной. Не про меня. Этого не может быть!

   Хочется зажмуриться и просто исчезнуть, - но я не могу сделать даже шага.

   Как не могу отвести взгляд от ледяных, пронзительных серых глаз, ставших сейчас почти черными.

   Эти глаза порабощают, впечатывают в себя, заставляют подчиняться их воле – всегда и во всем.

   Санникову не отказывают. Он привык, что все его желания исполняются даже без слов – ему достаточно лишь посмотреть, прожечь этим уничижающим напрочь взглядом.

   Он просто смотрит, - а меня будто обливают на морозе ледяной водой, - я вся изнутри заледеневаю.

   И одновременно странные вспышки, будто пламя, - от его голоса, от этого его касания к губам – такого дикого, варварского, абсурдного, - будто выжигает горло, взрываясь внутри.

   – Вы… - я лихорадочно облизываю губы, как за соломинку хватаясь за глупую надежду.

    – Вы меня с кем-то спутали… Я…

   – Ты хочешь поиграть язычком с моим членом прямо здесь? – и снова каждое слово – прямо мне в губы – ожогом, вспышкой, до головокружения.

   Санников вжимается в мое тело, и меня будто выгибает волной, - я прекрасно ощущаю, о чем он говорит, его член как камнем упирается в мое тело.

   Даже отшатываюсь – рефлекторно.

   Ну, - чего я? Дрожу, как в лихорадке!

3 Глава 3

   Я вроде и слышу его, а голове – гул. Как будто колокол гудит. Ничего не понимаю, не соображаю.

   Что он говорит вообще? О чем? Это же бред… Или это мое вдруг ставшее больным воображение?

   – Конечно, Станислав Михайлович, как скажете, - продолжает лебезить Гурин, а я перевожу на него глаза, поворачиваю голову, как в замедленной съемке.

   Он что – не понял, не расслышал, что сказал только что этот гад?

   Что, только у меня одной шок?

   Почему все молчат, полный же зал людей?

   Где охрана, чтобы убрать отсюда этого сумасшедшего?!

   - Вы что? Вы себя слышите вообще? – хватаю за руку Гурина. Так крепко, что, кажется, сейчас сама себе пальцы выверну или сломаю. – Вы понимаете, что он только что сказал?

   – Без скандалов, Серебрякова, - шипит Гурин, улыбаясь вспыхивающим камерам, - черт, я и забыла, что здесь сегодня еще и полно журналистов! – Тихо молча едешь сейчас с ним, - уже мне, сквозь зубы, сжимая мое плечо так, что вот точно синяки теперь останутся!

   – Да вы что…

   – Успокойся! Это же Санников! Кто ему отказывает!

   – Вы с ума сошли!  - набираю полные легкие воздуха, готовая заорать про беспредел.

   Но мне как-то слишком аккуратно затыкают рот ладонью, а мое тело подхватывают чьи-то руки, торопливо вынося из зала.

   – Модели стало плохо! - слышу раскатистый голос Гурина.

   И тут же буквально через пару секунд он и сам оказывается передо мной, - в его собственном кабинете.

   – Плохо?!- я уже практически бьюсь в истерике. – Вы думаете, кто-то вам поверит? Да они же слышали все! И видели, как я отбивалась, когда меня ваш охранник уволок! Я буду звать на помощь!

   – Успокойся, Серебрякова! – Гурин давит, наступая, но глаза бегают так же испуганно, как у меня. – Хрен ты кого дозовешься, - это же Санников! Только всем нам хуже сейчас сделаешь!

   Хуже?

   Из горла рвется нервный полухрип-полухохоток вместе с ругательным матерным словом, которых я никогда вообще не употребляю. Ну, до этого времени.

   – Вот интересно – меня пытаются продать, а кому-то может быть еще хуже!? Да вы с ума вообще тут все сошли! Здесь же должен быть какой-то черный ход, ну, в вашем кабинете так точно! Игорь Петрович! Я просто тихонько выйду, и…

   - И Санников потом меня с дерьмом смешает! – Гурин с силой сжимает мой локоть. – И меня, и весь мой бизнес! Ну, ты чего, Софья, а? Подумаешь! Ну, захотел он тебя, - да все девки были бы только рады! Пищали бы мне тут сейчас от восторга до моей глухоты! Это же - Санников! Он вон за тебя пятьдесят лямов выбросил! Думаешь, ты ему надолго нужна, что ли? Так, ночку побалуется, и домой отправит! Не зверь же! Не съест он тебя, в конце концов! Еще и брюлики эти наверняка подарит! Ну, а я… Я, конечно, поделюсь. Да я лям целый тебе отстегну! Лям евро, Серебрякова! Ты вообще такие бабки себе хоть представляешь? За одну ночь!

   - Вы все здесь помешались! – мне деваться уже некуда.

   Приходится уверенно залепить Гурину между ног острым носком туфли.

   – Суууукааааа, - блеет Гурин, скрючиваясь.

   Зато отпускает мою руку.

   Я почти свободна!

   Осталось только найти, где здесь фальшивая дверца в шкафу и выскользнуть!

   Ну, а дальше…

    Дальше я сделаю все, чтобы ни он, ни Санников меня не нашли!

   – Чего мечешься? – мне буквально ударил в спину тяжелый тягучий голос.

   Останавливая. Подчиняя. Заставляя коленки подгибаться сами собой.

   – Душ ищешь? Не переживай, принцесса, у меня все есть.

   Санников наступал, - вот прямо иначе и не скажешь.

   Просто наступал на меня своим огромным телом, легко перешагнув через Гурина, как будто и не человек распластался у его ног.

   Хотя – глядя на это лицо – дьявольски красивое, вот именно дьявольски – устрашающе, с порочной усмешкой, идеально-мужественное, - но такое, от которого хочется только отшатнуться, - становится понятно. Люди для него – и есть мусор. Все, кроме него самого, великого и ужасного Станислава Санникова.

   Он переступает через них, не глядя.

   И не удивлюсь, если при этом еще и сворачивает головы тем, кто решится их поднять!

   – Стас… - тихо роняю, прижимаясь спиной к той самой фальшивой створке шкафа – да, я ее таки нашла, но, увы, слишком поздно. – Прекрати это все. Отпусти меня. Ну – зачем я тебе, а?

   Никто не поможет, - ни охрана, ни люди там, в зале.

   Даже если учесть, что почти все они знают, кто я, - пусть, возможно, и не узнали сразу.

   Это прошлая жизнь, которая вытеснила нас из себя, отвернувшись уже однажды. Так же отвернутся и сейчас. Им все равно.

   – Я уже говорил тебе, принцесса, - дьявольские губы кривятся в такой же дьявольской усмешке, а взгляд будто продирает меня до крови своим колким льдом. – Ты будешь моей. Я не бросаю слов на ветер.

4 Глава 4

   Крепкое огромное тело вжимается в меня, обдавая жаром.

   Санников наклоняется, как будто ощупывая мое лицо своими невозможными глазами.

   Я чувствую их кожей, - там, где скользит взгляд этого расплавленного серебра, как будто ожоги остаются.

   Даже глаза прикрываю, - он давит. Давит одним своим присутствием, так, что подкашиваются ноги. А сердце выпрыгивает из груди, несмотря на то, что все остальное в теле будто парализует.

   Он всегда был таким, - подавляющим, жестким, и даже говорить ему ничего не нужно, только посмотреть. А сейчас… Когда вот так напирает, когда давит и приказывает, сжав челюсти, напоминая медведя, который зарычит и разорвет одним легким движением.

   Даже голова слегка кружится, хочется сжаться в комочек и расплакаться. А лучше, - как в детстве, закрыть лицо руками и представить, что ты в домике и тебя никто не видит, - тогда есть шанс, что этот разъяренный зверь пройдет мимо.

   Но, увы, реальность не способна меняться только от одного нашего желания!

   – Я не буду твоей, Санников. Никогда.

   Несмотря ни на что, заставляю себя встрепенуться. Сжимаю кулаки и вздергиваю подбородок. Пусть не думает, что ему удалось со мной, как и с другими. Пусть знает, что на меня не действует ни его хриплый голос, от которого млеют его расфуфыренные куклы, падая перед ним штабелями и тут же, по щелчку, раздвигая ноги, ни его тяжелый взгляд, от которого даже крепкие с виду мужики готовы наложить в штаны и соглашаться на все его, даже самые нелепые и невыгодные для них условия.

   – Правда? – его стальные глаза наполняются насмешливыми искорками, но несмотря на иронично поползшие вверх брови, челюсти сжимаются еще сильнее.

   – София… - его голос вдруг совершенно меняется, становится тихим, совсем не резким, тягучим, а в глазах на миг мелькает… Что-то такое, чего такие, как Санников не способны испытывать в принципе. По сути своей.

   Даже не интерес, какой-то сумасшедший голод вперемежку с безумным полыханием страсти и… нежности?

   Лишь на миг, а, может, мне и показалось.

   Я громко, судорожно сглатываю, когда он просто проводит пальцем по моей шее, - от подбородка вниз.

   Простое движение, а меня как будто прожигает огнем. Так мощно, что даже все внутренности опаляет. Как будто и не человек он вовсе, а самый настоящий демон, под кожей которого бурлит огонь или бушующая лава. Разве может от человека исходить такой жар?

   – Не трогай меня! – упираюсь в его каменную грудь обеими ладонями. Только ведь ему это, что укус комара, или еще незаметнее. Чувствую, как под руками играют стальные мышцы, и хочется еще больше отпрянуть, отдалиться, да вот только некуда.

   Но Санников, на удивление, делает шаг назад.

   Его глаза темнеют, буквально превращаясь в пламя почерневшего серебра.

   – Ты будешь моей, София, - рвано, угрожающе и безумно уверенно произносит он, скрещивая руки на груди. – Ты уже моя. И будешь ублажать меня всеми возможными способами, где я захочу и когда захочу.

   – Не твоя, Санников, - резко качаю головой.

   – И никогда не буду.

   Это    бред. Бред. Повторяю себе, измученно опираясь головой о створку двери.

   Мы ведь живем в цивилизованном мире!

   Нет, Санников, конечно, после всего, что мне наговорил, далек от цивилизации, но все же… В конце концов люди же, кроме него, есть вокруг! Он должен одуматься! Или кто-то должен его остановить! Двадцать первый век, Европа! Людей не продают и не покупают!

   – Стас… - судорожно вдыхаю приоткрытым ртом воздух, облизывая пересохшие губы. – Эта шутка затянулась, - очень стараюсь, чтоб хотя бы голос не дрожал, тогда как руки совсем меня не слушают. Но все – таки мне удается расстегнуть колье, хоть и не с первой попытки, - дрожат они все же неслабо.

   Он же должен прийти в себя? Должен меня услышать?!

   Снова встряхиваю головой, отгоняя от себя наваждение. Нет, ну, на самом деле, - так же не бывает!

   Челюсти Санникова сжимаются. А глаза скользят по моим губам, прожигая, от взгляда этого тяжелого меня будто током бьет. Ощущение, что я даже вижу напряженные вздувающиеся вены на его руках через рукава дорогого пиджака.

   Беззастенчиво опускает взгляд ниже, так красноречиво проходясь по груди, останавливаясь на сосках, спускаясь на живот и … еще ниже, что я не просто чувствую себя раздетой. Такое ощущение, что Санников меня прямо сейчас имеет во всех позах.

   Вздрагиваю, чувствуя, как резко подгибаются ноги, а руки начинают уже не просто дрожать, а таки трястись. Даже думать не хочу, что он там себе представляет. И почему с его губ слетает что-то среднее между хрипом и рычанием, тогда как глаза четко останавливаются в области моего лобка.

   И ведь самое отвратительное, что смотрит он на меня совсем не как на человека, на девушку. Как на кусок мяса, как шейх на свою наложницу.

   Со стуком, что кажется мне оглушительным, бряцаю по столу снятым наконец колье.

   Он не реагирует, никак. Все так же молча буравит меня взглядом, от которого я одновременно холодею и полыхаю от жара.

   Руки дрожат неимоверно.

   Чувствую себя загнанной в ловушку.

   – Вот то, что ты купил на самом деле, Стас, - произношу, очень стараясь, чтобы мой голос звучал сейчас твердо. – Колье, не меня. А я – свободный человек и сейчас уйду. Выйду в эту дверь и мы больше никогда не увидимся.

   И снова никакой реакции.

   Санников как будто замер.

   Окаменел.

   Только глаза полыхают.

   Жаром, искрами, какой-то ненормальной ядовитой страстью . Ярость, разочарование, - тут столько всего намешано, что и не разобрать. Но от этого коктейля меня колотит еще сильнее. Будто ножами пронзает.

   – Я ухожу. Надеюсь, мы больше не увидимся.

   Распрямляю спину, крепко сжимаю кулаки, впиваясь в кожу рук ногтями.

5 Глава 5.

   – Ты же понимаешь, что все это бред, - зачем-то продолжаю говорить.

   Наверное, для того, чтобы хоть как-то образумить. Достучаться. Заставить его хотя бы на время очнуться.

   У Санникова слишком много средств, слишком много власти. И силы. Если психанет, забросит меня сейчас себе на плечо и никто его не остановит. Утащит к себе и больше не отпустит.

   Надо как с разъяренным животным, хищником, зверем.

   Заболтать и тихонько уйти.

   Придется переезжать потом, это уже наверняка.

   Этот не передумает.

   Если уж вцепился, то мертвой хваткой.

   Я знаю.

   Санников в жизни не выпускал того, чего ему захотелось. Из тех, кто сдохнет, но получит. Добьется всеми способами, возможными и невозможными.

   А пока – просто нужно его отвлечь.

   Дальше…

   Что остается?

   Быстро собрать вещи и уехать.

   В забитом поселке на окраине страны  живет мамина тетка.

   Давно звала к себе, никого у нее нет.

   Никаких перспектив там, никакой блестящей жизни, к которой я привыкла.

   Но ничего.

   Как-нибудь справимся. Может, и ненадолго уезжать придется. Там Санников меня искать не будет, вряд ли он вообще слышал когда-нибудь о таком месте. Да и не поедет он туда. Слишком много у него, столичного бизнесмена, важных дел. Не станет из деревни девушек воровать. И гнаться тоже за мной не станет.

   Ну, а потом, - переключится, забудет, найдет себе другую игрушку или даже что-то посерьезнее. Выгодный брак какой-нибудь, или любовь…

   Не знаю ни одной незамужней женщины, которая не мечтала бы, чтобы сам Санников обратил на нее внимание!

   Он очень быстро найдет мне замену и тогда я смогу вернуться.

   Только вот…

   Время… Время и возможности, которых там не будет… Хотя, и сейчас у нас их нет, потому что катастрофически не хватает денег…

   – Мы же поняли друг друга, да, Стас? – невероятным усилием заставляю свой голос зазвучать наконец по-настоящему твердо и уверенно.

       - Ты же сам понимаешь, насколько это все дико. Нет никакой причины, чтобы ты так поступал со мной. Я ухожу.

   Распрямляюсь еще сильнее. Только бы не выдать своего страха, собственного волнения.

   Такие, как он, чувствуют слабость. Всегда. Даже самую малейшую. И тогда просто расправляются с противником, используя ее на максимум. Ему этой слабости выказывать никак нельзя. Уничтожит!

   Уверенно, без суеты и торопливости делаю несколько шагов к двери черного входа.

   Хочется бежать, нестись со всех ног. Но это – тоже слабость, как и любой побег. Нельзя. Иначе просто набросится. Я должна хотя бы выглядеть сильной. Чтобы не думал, что может подмять под себя, сделать все, чего ему хочется.

   Шаг. Еще. И вот – последний.

   Стас молчит. И, насколько я могу слышать, даже не шевелится.

   Сердце в груди начинает колотиться, как бешеное. Мне удалось? Сама даже не верю.

   Но он не окликает меня, не делает ничего, чтобы мне препятствовать.

   Берусь за ручку, опускаю ее вниз, приоткрывая дверь…

   Уже вдыхаю на полную грудь воздух улицы…

   – Маша, -  ударом   бьет в мою спину холодный жесткий голос.

   И я замираю, так и вцепившись в ручку двери. Чувствуя, так перехватывает дыхание. Сжимая ее так, что белеют костяшки на руках. И даже пошевелиться не могу.

   – Ее лечение, операция и все, что понадобиться в дальнейшем тоже входит в цену, - хлестко бьет по мне каждое слово. По каждому из оголенных, до предела сейчас напряженных нервов.

   – Но предложение очень недолгое и исключительно на моих условиях. Если согласна, сейчас просто молча следуешь за мной, садишься в мою машину. Остаешься у меня, делаешь все, что я скажу.

   Это самое больное место. Маша. Машенька, моя милая младшая сестренка.

   Отец умер, оставив по себе множество долгов.

   Мы продали дом. Вначале загородный, потом и столичный. Все украшения, все, что представляло собой хоть какую-то ценность. Рассчитывались по долгам отца, иначе нас просто бы убили. Нам угрожали постоянно, круглосуточно, изматывая звонками, какими-то громилами, что бродили под окнами нашей крохотной двушки, которую мы купили на самой окраине,  далеко не в самом хорошем районе.

   Все это было страшно, нервно. Мама, всегда ухоженная, постарела разом на десяток лет.

   Знакомые, бывшие друзья, те, кто , как и мы прежде, сорили деньгами, не задумываясь про их ценность, оставляя за день в каких-то никому ненужных заведениях, - вот даже вроде этого сегодняшнего аукциона, суммы, которых кому-то могло бы хватить на целую жизнь, просто отвернулись. Перестали отвечать на звонки. Кривили нос при случайных встречах.

   Нас просто вышвырнули из жизни.

   Даже мой жених, который так убедительно клялся мне когда-то в вечной любви. Абсолютно все.

   И вот новый удар, который нас практически уничтожил.

   Маша родилась с пороком сердца. С самого детства мы мотались по клиникам. Вроде были проведены все нужные операции, лучшие специалисты уверяли нас, что она практически здорова, что сделано все возможное и даже больше.

   Но теперь оказалось, что все не так.

   И сестренка может умереть, если срочно не провести новую операцию, на которую у нас нет денег!

   Медленно отрываю руку от дверной ручки.

   – Я ни к чему не принуждаю, София, - Стас так и остается на своем месте. Голос по-прежнему звучит металлом. – Я только предлагаю. Выбор делаешь ты.

   – Я согласна, - тихо отвечаю, даже не оборачиваясь на него.

   Он таки нашел мое слабое место. Самое слабое.

6 Глава 6

Но это не означает, что я позволю Санникову меня сломать!

   – Хорошо. В таком случае, с этого момента все решаю только я. Что тебе делать, во что одеваться, когда ты сможешь поговорить с родственниками и что можешь им сказать. Все, София. Абсолютно. Даже цвет твоего нижнего белья выбираю я.

   – Как надолго наш контракт? – пытаюсь говорить так же отстраненно, сухо и без эмоций. Распрямляюсь еще сильнее, насколько это вообще возможно.

   Пусть не думает, что действительно поднял меня под себя. Пусть даже не надеется.

   Это просто контракт. В нем есть две стороны, а не тот, кто все решает и его безвольная жертва. И, если я иду на это, то исключительно по своему решению. Пусть понимает. Пусть чувствует.

   – Пока я не решу, что его пора закончить. Устраивает такой вариант? – в его голосе снова ярость. Хриплые, опасные нотки. Да. Я разозлила тебя, великий и ужасный Санников? Думал, начну истерить, упаду в ноги? Хочешь показать, что все решаешь в этой жизни только ты один? А все остальные – как спички в твоих руках, которые переломишь, когда тебе захочется? Не выйдет. Только не со мной. Я все же дочь своего отца, человека сильного, стального, ничуть не менее жесткого, чем ты. Он тоже умел ломать, но никогда не падал на колени. Каких бы ошибок он не наделал в свои последние годы. И я не упаду. И умолять ни о чем тебя не стану.

   Даже наоборот, ты, может, сейчас сделал очень верный выбор. Потому что, подозреваю, надоест тебе гораздо быстрее, чем ты представляешь. Я тоже умею находить слабые точки. И я их найду и у тебя. Идеальных, непробиваемых людей не существует. Мы не машины, даже те, кто, казалось бы, сознаны из стали. У всех есть слабые места.

   Санников окидывает меня нечитаемым взглядом, когда я наконец поворачиваюсь к нему.

   Припечатывает и одновременно в нем горит что-то странное.

   Я бы даже сказала… Волнение?

   Как будто он хочет рвануться ко мне и одновременно ждет моего ответа, затаив дыхание.

   На секунду даже кажется, как будто и не он бросал мне только что все эти слова, выставлял условия, утверждал, что купил меня, будто вещь!

   Наоборот, - будто он вырвал меня из рук монстра, которым был до всего этого момента! И сейчас даже готов утешить…

   А еще… Там, в самой глубине глаз…

   Так смотрел на меня мальчишка, для которого я была первой любовью. Когда решился пригласить на свидание.

   Отчаянное ожидание, на грани боли. Надежда и страсть, переплетенные с безумным нетерпением, жаждой. Как будто вся жизнь сейчас от этого зависит.

   Снова – лишь на миг.

   Его взгляд тут же захлопывается, становится ледяным.

   – Я согласна, - отвечаю, четко выплевывая в него два этих слова. Жестко пронзая глазами, не отводя взгляда. Сделав все, чтобы и в моем голосе сейчас отразился металл не меньший, чем в его собственном.

   – Идем, - Санников кивает.

 Его лицо , как и глаза, снова превращается в непроницаемую маску.

   В нем нет торжества, как я ожидала.

   Только легкая какая-то растерянность промелькнула или показалась.

   А что он думал?

   Что я на шею ему сейчас брошусь от счастья? Может, еще и расплакаться от того, как трогательно он спас мою сестру?

   Подходит, на миг прижавшись ко мне своей грудью, опаляя жаром тела.

   Дурманный аромат мужчины снова заполняет собой все пространство, как и его жаркое дыхание.

   Но тут же отстраняется, сам открывает дверь, пропуская меня вперед.

   Идет следом.

   Не пытается схватить, взять за руку, даже прикоснуться. Держит расстояние в полшага, как будто в один миг вся его страсть превратилась в лед.

   – Туда, - рукой указывает на самый большой из всех припаркованных машин черный внедорожник.

   Ну, кто бы мог сомневаться! Конечно, у Санникова все должно быть самым большим и самым лучшим! И даже то, что недоступно он все равно приберет к рукам!

   Галантно приоткрывает передо мной заднюю дверцу, опережая своего водителя.

   Непроизвольно на миг задерживаю дыхание, уже забравшись внутрь, пока Стас еще стоит у дверцы.

   Напрягаюсь, надеясь, что он сядет все-таки на переднее сидение. Он явно колеблется. Но нет. Мне так не везет.

   Качнув головой, уверенно усаживается рядом, прижимаясь ко мне бедром.

   Вроде бы и ненавязчиво, да и что такого особенного в подобном соприкосновении?

   Но это Стас Санников. У него ничего не бывает, как обычно! Тем более, после того, что произошло раньше…

   Меня опаляет ударами тока по венам, стоит только нашим бердам соприкоснуться!

   – Домой, - холодно приказывает водителю, не поворачиваясь ко мне.

   Машина тут же трогается с места.

   Эх. А я все же надеялась, что мы заедем к нам.

   Что будет хоть какая-то передышка.

   Я смогу немного прийти в себя, выдохнуть, черт, да просто собрать вещи! И придумать, что делать дальше! В том состоянии натянутой струны, в котором я сейчас нахожусь, это довольно сложно!

   Пусть мне хватает воли делать вид, что на меня напало вдруг ледяное спокойствие, но кто бы знал, сколько на это уходит сил!

   Как долго я еще смогу выдержать, прежде, чем просто выдохнусь? Сколько продержусь вот так держать лицо, когда вся на нерве?

   Отворачиваюсь к окну, как и Санников, смотрящий в другую сторону, будто здесь и нет меня, как будто  в салоне он один. И только что не унизил меня перед всеми, пусть даже эти люди и давно вышвырнули нас из своей жизни! Не купил, как какую-то драгоценную побрякушку, как вещь? Не прикасался ко мне без моего на то согласия!

__________________

Девочки! 

Если вам нравится роман, очень прошу поддержать его лайком!

Всем огромное спасибо, кто уже поддержал книгу! Даже не представляете, как это важно и как сильно вдохновляет!

7 Глава 7

Мы мчимся, как на пожар. Вокруг мелькают дома, превращаясь в смазанное разноцветное пятно.   

   Выезжаем за черту города.

   Даже не знала, что теперь он живет здесь. Или Стас решил вывезти меня в какую-то глушь?

   Теперь за окном мелькают уже особняки, - роскошные, огромные, украшенные красивыми садами и фонтанами.

   Совсем недавно и мы жили в таком, даже не задумываясь, чего это все стоит.

   Но теперь для меня это всего лишь недоступная роскошь. Даже поражаюсь, насколько это все шикарно. Раньше совсем не замечала. Принимала как нечто естественное, как должное. Ванная наверно, у нас была больше, чем та крохотушка, которую мы сейчас вынуждены делить на троих! И это только в моей комнате!

   Теперь будто яркая черта отделяет меня от такой жизни.

   И вот видит Бог, способ, через который я в нее возвращаюсь, совершенно не подходящий! Я готова никогда не вернуться, терпеть, перебиваться, учиться и пахать с утра до ночи, - так было бы намного лучше, чем вот как сейчас…

   Да и о чем я?

   Разве я куда-то вернулась?

   В прежнюю жизнь?

   Нет!

   В ней я теперь буду всего лишь на уровне прислуги!

   И того даже хуже!

   Вещи, которую купили!

   Это даже ниже, чем любовницы, что вылавливают богатых мужчин и вынуждены ластиться к ним, когда сводит зубы!

   А по-настоящему обратной дороги уже нет…

   Санников просто подержит меня, пока ему не надоест, да и вышвырнет.

   Да. Я вроде прислуги. И прав у меня намного меньше.

   Потому что не вправе ни спорить, ни сменить своего хозяина!

   Интересно, куда он меня поселит в своем дворце?

   В кладовку?

   Или в собачью будку?

   – София…

   Его рука ложится на мою, а я не просто вздрагиваю, я почти подпрыгиваю.

   Но вовремя успеваю сдержаться, призвав все свое самообладание.

   – София…

   Сжимает крепче, голос надтреснутый, совсем хриплый.

   Это он что, поэтому приказал так гнать?

   Прямо сейчас подарок хочет свой попробовать, не отходя, так сказать, от кассы?

   Не дав мне даже времени хотя бы как-то освоиться с этой мыслью?

   Выдираю руку из его захвата, так и не поворачиваясь к нему.

   И странное тепло, которое появилось в его голосе, мне тоже не нужно.

   Он купил вещь, пусть я даже и сделал вид, что мы заключили какой-то договор. Понятно же, что это не так и он просто продавил меня, не оставив выбора, воспользовавшись тем, что ножом бьет по сердцу!

   Так пусть и получает то, чего хотел. Вещь. Бездушную и неживую. Никаких эмоций. Никакого тепла. Даже отвращения, и того ему не покажу! Ледышка!

   Краем глаза замечаю, как его рука повисает в воздухе. А после сжимается в кулак – до хруста.

   А чего он еще ждал? Какого отклика?

   Отворачиваюсь еще сильнее, чувствуя, как слезы застилают глаза от обиды.

   Лучше бы я никогда не возвращалась сюда, забыла бы весь этот мир богатых и беззаботных людей. Чем вот так. Тем более, - с ним. С Санниковым, которому отказывала в свиданиях с надменной улыбкой!

   Хочет меня сломать? Пусть поймет, что такое сломанная игрушка!

   Мы останавливаемся наконец у одного из самых роскошных особняков.

   Огромный фонтан у входа. Высокие кусты роз, арки из пестрых разноцветных цветков. Моя слабость. В доме отца я всегда о таких мечтала. Вначале темно-красные, пьянящие своим ароматом, а после переходящие из тона в тон бледнее. Но у отца была аллергия, так что мою мечту, увы, воплотить не удалось…

   – София…

   Санников открывает дверь и подает мне руку, которую я решительно игнорирую, даже не глядя на нее, будто и не замечаю.

  Смотрю сквозь него, пустым замороженным взглядом.

   Его челюсти снова сжимаются. Но он только отстраняется, дав мне возможность хотя бы не натолкнуться на его каменную грудь. И то хорошо.

   Мы молча подходим в самому дому. Окажись я здесь иначе, радовалась бы, как ребенок, все бы осмотрела, заглянула бы в самые укромные местечки. Это же просто мечта, а не сад! Но теперь… Просто иду вперед, глядя перед собой стеклянным взглядом.

   Санников распахивает входную дверь, пропуская меня вперед.

   И сердце снова сжимается, уходит в пятки.

   Если он не дал мне времени даже на то, чтобы свыкнуться со своим положением, то где гарантия, что не набросится на меня прямо сейчас, едва мы переступим порог и дверь за нами захлопнется?

   И правда.

   Стоит нам только оказаться внутри, как все галантность Санникова на этом заканчивается.

   Он не заговаривает со мной, не предлагает чашку кофе или чая, не показывает ничего в доме.

   Просто решительно идет вперед, указывая мне следовать за ним взмахом руки.

   Ну вот.

   Мне уже явно указывают на мое место, кто бы сомневался!

   Приходится почти бежать за ним по длинному коридору с огромными окнами. Нечего и говорить, что ничего ни в доме, ни за окном я даже не успеваю и рассмотреть!

   Санников толкает одну из дверей, входя внутрь. Мне ничего не остается, как следовать за ним послушной собачонкой. Пусть даже и гордо держащей голову. Пока гордо. Пока…

   – Жить будешь здесь, - рвано отдает короткие приказы, даже на меня не глядя. Как будто я и в самом деле просто пустое место.

   – Ни с кем не связываешься, никому ничего не объясняешь. Выходить из дома запрещено. Твоей матери я скажу все, что ей нужно знать. Буду поздно. Ты должна быть  готова.

   Вот так. Отрывисто. Командой фас. Или сидеть.

   Почему-то это бьет по мне хуже, чем та страсть, которая прямо на километры выплескивалась из него, пока мы были на аукционе и после, в кабинете Гурина. Каждое слово-приказ, как пощечина.

   – К… - я таки запинаюсь. Не могу. Это для меня слишком. – К чему готова?

   – Исполнять мои желания.

8 Глава 8.

Вспоминаю свой далекий, как из другого мира, или какого-то полузабытого фильма, День рождения.

   Ровно два года назад.

   До рассвета так далеко. Совсем темно. Никогда так рано не вставала, а в эту ночь почти и не ложилась.

   Пробило полночь. Именно в это время я родилась. Так что к четырем утра вполне уже была совершеннолетней.

   – Софи, ну ты что! Так всю жизнь и будешь мамочку слушаться! Тебе завтра 18! Ты уже становишься совершеннолетней! А в День рождения всегда должны исполняться мечты! Для того этот день и создан, чтобы исполнять хотя бы одну из них! – смеясь, самая близкая подруга, с которой не разлей вода были с самого детства, подбивала меня почти на преступление.

   Гидроциклы!

   Я мечтала покататься на гидроцикле!

   Вот уже почти год, как это стало для меня самой настоящей навязчивой идеей!

   Только, к сожалению, совершенно неосуществимой…

   Мама и близко не подпускала никого из нас к воде.

   Еще в детстве ее маленький братишка утонул, когда они с родителями впервые поехали отдыхать на море.

   Именно поэтому сами мы там никогда и не были и на все лето я оставалась скучать без друзей, довольствуясь лишь их фотками, которые рассматривала с завистью с морских курортов. И рассказами о том, как они сказочно отдохнули!

   Поэтому же у нас в доме и не было бассейна, как у всех моих друзей.

   Естественно, потихоньку я научилась плавать и позволяла себе это блаженство, когда была в гостях, а рядом не было взрослых, которые могли бы выдать меня матери.

   Но когда все повально начали ездить на озеро кататься на гидророциклах, меня будто с катушек сорвало.

   Ничего так не хотелось, как хотя бы разочек попробовать!

   И Вика таки подбила меня!

   Зная, что никто в доме не проснется раньше шести утра, в четыре я потихоньку выбралась.

   Все было продумано просто идеально.

   Вика принесет мне купальник и полотенце, просушимся мы на базе, которая и выдает заветный транспорт напрокат, ну, в крайнем случае даже заплатим за номер, а спортивный костюм я надела как раз для того, чтобы сказать, что была на пробежке, если не вернусь до того, как все проснутся.

   Специально до этого целый месяц вставала спозаранку и бегала. Я все продумала. Попастся была не должна!

   Сердце замирало, когда тайком выходила из дома.

   Совсем недалеко, у дороги, меня уже ждала Вика. Ну, и Виталик с Димкой, с которым мы тогда уже начали встречаться.

   – С Днем Рождения, бэйби! – Димка смачно поцеловал меня в губы при всех, притягивая к себе за талию.

   Ему уже было двадцать. И он изо всех сил старался вести себя, как взрослый. Ну, или, вернее, как он себе представлял это взрослое. Насмотревшись, в основном, фильмов. Или  на тех , кто постарше, в ночных клубах.

   Это теперь я понимаю. Но тогда мне это казалось таким круууутым, а сам мой парень – вот просто ужасно взрослым!

   – Запрыгивай! – он распахнул передо мной дверцу своей машины.

   И тут же дернулся с места. Не разгоняясь. Сразу – на полную скорость.

   – Летим с ветерком, малыш! – закричал, перекрикивая ветер, что тут же почти снес волосы вместе с головой.

   Димка обзавелся на двадцатилетие собственным кабриолетом. Ярко-красным. Черт, что могло быть круче?

   К озеру мы подъехали, кажется, за несколько минут.

   Мы выбрали два двухместных.

   Димка деловито отмахнулся, когда ему попытались провести инструктаж.

   Ну, да. Это только я была здесь в первый раз. Все остальные уже умели все с закрытыми глазами.

   – Не гони только сразу. Дай привыкнуть.

   Я с восторгом устроилась рядом с Димкой.

   – Боишься? – усмехнулся своей неизменной улыбкой « крутого мачо»

   – Нет. Просто не сразу, ладно, Дим?

   – Все будет ок, малышка, - притянул меня, жарко целуя, сводя с ума .

   Впервые я решилась сделать то, чего хотелось, без оглядок на остальных. Меня распирало от ощущения себя по-настоящему взрослой.

   Не успела устроиться, отходя от поцелуя, как он тут же рванул, выжимая из нашей машинки полную мощность.

   Ну, - кто бы сомневался? Это же Димка!

   – Свобоодааааа!!! – хохоча, кричала я на все озеро, опьяненная этим полетом по волнам.

   Свобода! И ведь дальше ее будет все больше!

   Скоро я съеду от родителей, а, может быть, даже и переведусь учиться в другую страну.

   Отец уже прикидывал варианты, считая, что образование должно быть разносторонним. Конечно, меня ждали только самые престижные заведения. И это предвкушение всего, что у меня впереди, пьянило не хуже волн!

   Я не знаю, в какой момент что-то пошло не так.

   Не помнила, как оказалась в воде, судорожно барахтаясь.

   Почему-то сразу как-то глубоко. Кажется, вода так давила на голову, что она сейчас просто лопнет!

   Дергая руками и ногами изо всех сил, пытаясь как можно надольше задержать воздух.

   Но ничего не помогало.

   Я чувствовала, что неизменно иду ко дну. Проваливаюсь, как будто меня туда что-то притягивает, как огромным магнитом…

   А дальше…

   Дальше перед глазами только темнота…

   А потом меня оглушило. В один миг.

   Сильные руки рванули на себя.

   Я почувствовала безумный жар кожи, исходящий от крепкой груди, к которой была прижата.

   Крики, визги, чувство, что меня тащат вверх и одновременно тянет вниз, на дно, в темноту…

   Снова проваливаюсь туда, где нет ни красок, ни звуков. И снова рывок, - жесткий, как будто выдирающий меня из каких-то тягучих, неимоверно сильных лап.

   Резкий порыв воздуха, что вдруг будто разрывает мои ребра на части. Моя грудь переполняется так, как будто меня сейчас разорвет.

   И рывок по ребрам. Ломота. Боль. До звона в ушах.

   Хриплый мат низким голосом, что отдается ритмом в животе. И снова воздух.

9 Глава 9

   – Пожалуйста, - начинаю лепетать непослушным еще языком. – Не говорите ничего отцу… И… Спасибо вам. Вы мне жизнь спасли.

   – После всего, что между нами было, - только на «ты», крошка.

   Ухмыляется, но мне почему-то совсем не весело от этой улыбки. Наоборот, в нем что-то пугающее. Даже зловещее какое-то. Хочется отползти. Но я даже шелохнуться не могу.

   – Не бойся. Родителям ничего говорить не буду. А вот кое-кому выскажу все, что я думаю. Если взял девушку с собой, обязан отвечать.

   Его челюсть сжимается и передо мной уже будто совсем другой человек. Его лицо будто застывает, но от исходящей от него ярости мурашки начинают простреливать кожу.

   – Стас… Спасибо. Даже не знаю, как я смогу отблагодарить… За такое…

   Даже не стоит сомневаться. Если бы не он, меня бы уже не было в живых. Несмотря на спасателей, которые дежурят здесь круглосуточно. Они бы просто не успели. Я это чувствую. Вот каким-то глубоким знанием. Внутри.

   – Может, и отблагодаришь, - его лицо смягчается, когда он задумчиво, глядя на меня как-то странно, проводит пальцами по щеке. Сейчас он кажется красивым. Очень. Как свет, что режет глаза.

   – Отдыхай, приходи в себя и сушись. Будешь готова, - отвезу тебя домой. Сам, София.

   И я даже не спорю. Только откидываюсь на мягкую подушку с тихим вздохом.

   Вот тебе и взрослая жизнь. Вот и свобода.

   - Санниииикоооов…. – на вечеринке Вика то и дело закатывает глаза, выспрашивая у меня подробности. – Сам Сааанников, Софи! Тебя! На руках! Омомомом…. Что он говорил? А пока вы ехали? Поцеловал тебя, м, признавайся! Точно влюбился, - а как он Димку отметелил! Ну, ты прям не принца, а короля самого настоящего получила на День рождения!

   – Вика, прекрати. Я чуть не умерла. Думаешь, это очень романтично? Он просто меня спас. Спас.И это счастье! Какой король? Какие поцелуи?

   – Фу, Софи. Ты такая скууучная, - Вика надувает губы. – Ведь спас же. Ну и это же Санникоооов!

   Ее как заело.

   А Димка и правда явился с огромным фингалом. Пробормотал что-то не очень членораздельное, поздравил и почти сразу же ушел.

   Его звонки и приглашения куда-то выйти прекратились с того дня.

   А я, отойдя, снова и снова видела во сне серебрянные, удивительные глаза. Они прожигали и манили, пугали и не давали отвести взгляда.

   Стас Санников стал моим героем. И даже были моменты, когда я, как и говорила Вика, немножечко надеялась, что он в меня влюблен…

   Всю первую неделю ждала, что приедет. Срывалась от звука каждой машины.

   Только Санников не был никогда героем. От слова совсем.

   Вика все уши успела мне за неделю прожужжать о том, какой роскошный и недосягаемый Стас Санников. Загадочный и совершенно умопомрачительный.

10 Глава 10

Я отмахивалась, но, чего уж там, - залезла в соц. сети.  Полюбовалась фотографиями его достижений, где мой спасительно действительно выглядел так, что голова кружилась. Искала его в новостях, насмотрелась на не менее роскошных женщин, что появлялись с ним под руку на светских приемах.

   И через месяц поняла, что Стас Санников меня просто забыл. А, может, даже и не запоминал. Не рассматривал, как девушку. А я уже успела что-то там себе придумать.

   Вика ли виновата со своим вечным восхищением им или то, что он спас мне жизнь, но одно воспоминание о нем будоражило меня намного сильнее всех поцелуев с Димкой, которые остались в прошлом…

   Я вспыхивала, до сих пор ощущая на себе его губы.

   Не поцелуй. Просто искусственное дыхание. Но будто огнем он заклеймил меня.

   Даже соски болезненно сжимались, когда проживала эти прикосновения снова и снова. От жара прижатой когда-то кожи, полыхало внизу живота…

   Мы встретились снова через несколько месяцев.

   На одном из вечных приемов моего отца. Роскошь, музыкатны, вечерние платья, самые дорогие напитки… Отец никогда не жалел на это денег, устраивал не просто приемы, а самые настоящие балы. Как в сказке.

   Не потому, что любил размах или развлечения. Не от порочного желания пускать пыль в глаза.

   Каждый из его приемов был продуманным до последней черточки.

   Все знали о балах Серебрякова, все стремились туда попасть. Получить приглашение, пусть даже один раз было чем-то входе входного билета в новую жизнь. В закрытое общество, где решались вопросы самого высокого уровня. Любого. От многомиллионных сделок до того, кто станет мэром. Здесь решалось все. Именно в нашем доме, на этих приемах. А не в кабинетах и на каких-либо переговорах. Это уже было просто декорацией, видимостью.

   И слово моего отца в этих решениях имело огромный вес.

   Пусть даже не всегда было окончательным, но он был тем, от кого зависели многие судьбы, многие жизни.

   Один из негласных правителей столицы, страны, а может, даже и ее пределов.

   Я никогда особенно не вникала, не приставала к нему с расспросами, не пыталась подслушать разговоров, что велись в нашем доме, чтобы узнать больше. Обрывки информации могут сыграть слишком злую шутку. Не зная полной картины, неизменно придешь к неверным, искаженным выводам. Придет день и отец расскажет мне все, что мне нужно знать. И я этот день не торопила. Он сам должен был решить, когда пора.

   Да и приемов отца я откровенно не любила.

   Тогда еще не доросла до изысканной роскоши бала. А важные вопросы мне уж тем более не были особо интересны.

   Все, чего мне хотелось – свободно отрываться на вечеринках вместе с друзьями.

   В каких-нибудь джинсовых коротких шортах и рубашке, завязанной над пупком узлом вместо вечерних туалетов в пол.

   Прыгать под шумную зажигательную музыку и просто веселиться с теми, кто со мной одного возраста и кто разделяет мои интересы…

   И как раз сегодня у Вики намечалась обалденная вечеринка…

   – паааап, - я ухатила отца за рукав пиджака, состроив глазки, как у кота из Шрека.

   Любимой дочке многое позволено и я совершенно беззастенчиво этим пользовалась. Всегда.

   – ну, что мне там делать! Там же моложе тридцати пяти никого не будет! Старики одни! Ну! И толку от меня никакого! Ты будешь решать свои вопросы вселенского масштаба, а я что?

   – А ты будешь улыбаться и всех очаровывать, - да, отец как никто умеет настаивать на своем, еще и очаровывая при этом. Это у нас, кажется, семейное. – Разве может бал обойтись без жемчужины? Ты же королева каждого моего бала, Софи!

   – Неправда. Королева твоих балов – мама. Это ее прямая супружеская обязанность, в конце концов! Улыбаться и терпеть все это!

   – Принцесса, ты не ценишь того, что у тебя есть, - ухмыляется отец, целуя меня в щеку.– Собирайся. Может, тебе еще понравится сегодняшний вечер.

   И я вовсе не обманываюсь его мягкостью со мной. Он человек жесткий, по-настоящему. Всегда все будет так, как он сказал. Противоречить ему – моя эксклюзивная прерогатива. Которая все равно, увы, как правило, ни к чему не приводит.

   – Ты ведь не решил выдать меня замуж? Не думаешь, что я должна присмотреть себе жениха на твоем балу?

   Сердце пропускает удар.

   Отец вполне способен принять такое решение.

   А мне же только восемнадцать! Да я еще и свободы настоящей попробовать на вкус не успела!

   – Иди и наслаждайся вечером, моя хорошая, - отец, чуть растрепав мои волосы, оставляет меня в комнате одну.

   И как теперь после этого я должна чем-то наслаждаться?

   Если он и правда уже присмотрел для меня какую-то партию? Если уже все за меня решил?

   Что я буду делать?

   Его не уговорить, он своих решений не меняет.

   Не понравится тому, кого он для меня выбрал – вообще не вариант!

   Потому что здесь брак – это расчет, выгодная сделка с далекой перспективой.

   И дочь самого Льва Кирилловича Серебрякова не может кому бы то ни было не понравится в принципе!

   Да, папочка, настроение и без того было не самым лучшим! А теперь ты сделал его окончательно паршивым!

   А если он все же решил?

   Ну, что мне теперь – из страны, что ли, убегать?

   Хотя, - и это не вариант. Найдут… Найдут везде, от его длинной руки никуда не спрятаться!

   Черт! Как многое я бы отдала, чтобы родиться обыкновенной девушкой! Пусть даже и в небогатой семье!

   Надеваю вечернее платье. Как всегда, мой любимый цвет, телесный, с легкими золотыми вкрапинками, отливающий перламутром. Даже одежду и ту для балов присылает мне отец, отбирает все сам. Ну хоть в этом он считается с моими вкусами, хоть мама и утверждает, что я должа выглядеть поярче.

   Просовываю в уши длинные серьги с бриллиантами.

   Высокая прическа, идеальный макияж – все это уже сделано давно.

11 Глава 11.

Но я не успеваю ничего  сказать.

   Его рука опускается на спину. Прикасается к коже. Невинное, казалось бы, прикосновение. Просто опустить руку на талию.

   Но он проводит по спине вверх. Едва касаясь, почти неощутимо.

      – Потанцуй со мной, - Санников по-прежнему остается сзади. Не вижу его лица, но его дыхание обжигает волосы, а низкий тембр голоса отбивается прямо в груди.

   Не приглашает. Не спрашивает. Звучит как приказ, которому невозможно не подчиниться.

   Где ты был раньше? – почему-то хочется мне выкрикнуть ему в лицо, но я лишь качаю головой в ответ.

   – Мне скоро пора уходить, - роняю твердо, даже не поворачиваясь. Зачем ему знать, что я просто не могу встретиться с ним взглядом? Пытаюсь сделать шаг вперед, избавиться от его руки. О том, что тело почему-то вибрирует и дрожит от одного его присутствия, ему тоже знать совсем необязательно. – Меня ждут друзья.

   – Один танец, София.

   Санников разворачивает меня к себе, бесцеремонно прижав к широкой груди.

   А внутри меня все съеживается.

   Так близко…

   Я ощущаю мышцы, что перекатываются у него под кожей. Его дыхание. Запах этот невозможный, какой-то горько-пряный,  сам по себе опаляющий кожу… И кубики пресса на животе! Черт! Они перекатываются сталью прямо под моей кожей!

   На миг приходит ощущение, что мы оба сейчас без одежды. И что голос его, то, как он произносит простые , казалось бы, фразы, - слишком интимный… Как будто…

   – Пусти! – вскидываю руки вперед, пытаясь оттолкнуться от его груди.

   Это же неприлично, в конце концов! Да что он себе позволяет!

   Если еще и скажет сейчас, что ему должна за спасение, это будет вообще предел! Стас Санников тогда упадет в моих глазах ниже того дна, на которое я чуть было не ушла!

   Хотя… Если разобраться, то, конечно, я должна ему…

   – Тссссс. Тихо, - ловит мои руки и, не отводя взгляда от глаз, подносит кончики моих пальцев к своим губам.

   Даже пошатываюсь от странного ощущения. Голова кружится…

   – Один танец, - уверенно заявляет Санников и я даже не замечаю, как мы оказываемся в центре зала.

   Не кружит меня, не позволяя ничего лишнего, не прижимая сильнее, чем следовало бы, но мои ноги почему-то становятся деревянными, просто волочатся на полу. И, если бы не идеально отточенная механическая привычка к бальному танцу, скорее всего, Санникову бы пришлось самому вертеть меня, без всякого моего участия.

   Его взгляд тоже предельно целомудренный.

   Он смотрит прямо в глаза.

   Никакой похоти во взгляде, он не раздевает меня глазами.

   Но ощущение того, что происходит нечто слишком интимное, вот такое, за всеми гранями и чувство того, что мы сейчас обнажены, почему-то не оставляет меня ни на секунду.

   И от этого становится еще более неловко.

   Я не могу , не способна совладать с собой, когда он рядом!

   Он будто проникает своими дьявольскими ядовитыми глазами в самый мой мозг!

   И эта его порочная улыбка, искривившая чувственные губы…

   Мои щеки пылают.

   На губах снова начинает гореть отпечаток его прикосновений.

   Танец закончился, и я бы, кажется, сейчас упала, если бы крепкая рука не подхватила бы меня, снова опустившись на спину.

   – Софья, - холодный чеканный голос моего отца раздается рядом, действуя на меня как ушат ледяной воды.

   Он явно чем-то недоволен, но почему?

   Сам ведь так любит, чтобы я оказывала честь его гостям, танцуя с ними, - так что не так?

    Или мне не показалось и то, что между нами сейчас происходило нечто гораздо большее, чем танец, заметили все вокруг? Потому отец и недоволен? Даже хуже, он совершенно рассержен, хоть и владеет собой так, что это могу понять только я! Что произошло?

   – Оставь нас, - цедит отец, впиваясь острым взглядом в глаза Санникова.

   Этот взгляд тяжело выдержать. На моей памяти никому не удавалось.

   Зато я видела, как под ним бледнели и начинали заикаться самые непростые люди столицы и страны. Видела, как у них подгибались коленки. Этот взгляд ничего хорошего не сулит!

   Так чем успел заслужить его гость отца?

   И как, черт, возьми, ему удается его выдерживать? Да еще и усмехаться?

   – Да, пап, - тихонько просачиваюсь между гостями подальше.

   Все бы отдала, чтобы узнать, о чем они сейчас разговаривают!

   Но перечить отцу невозможно!

   Бросив взгляд на часы, с облегчением понимаю, что время, обозначенное отцом вышло.

   Ура!

   Наконец-то я могу сбежать отсюда!

   Надеюсь, вечеринка у Вики будет достаточно веселой, чтобы заставить меня выбросить их головы Стаса Санникова!

   – Вы гдееее? – набираю Вику, уже запрыгнув в машину.

12 Глава 12.

Сейчас даже трудно себе представить, что это именно я только что танцевала на самом роскошном балу столицы!

   Потертые джинсовые шорты, едва прикрывающие ягодицы и коротенький голубой топ. Макияжа почти нет, волосы убраны в высокий небрежный хвост, который хлещет меня по лицу, стоит только слишком резко повернуться. Юххху! Свобода! И можно быть собой!

   – В « Жаре!» - радостно сообщает Вика на фоне грохочущей музыки. ­­– Новый клуб Влада Северова, знаешь же?

   Ну, конечно.

   Кто бы не знал его ультрамодных клубов и шикарных ресторанов? Правда, некоторые из них закрыты даже для нас, у которых родители на самой верхушке.

   Сам Влад Северов тоже несколько раз бывал у отца на приемах. Мрачный тип. Хоть некоторые говорят, что он довольно красив. Примерно одного возраста с Санниковым. И, пусть он умеет подкупать и очаровывать, неизменно вежлив и обладает сумасшедше красивым бархатным голосом, а мне всегда в его присутствии неуютно. Ощущение, будто он, как огромная пантера. Очаровывает, но загрызет в любой момент. Бррррррр… Надеюсь, отец не из этого круга собирается выбрать мне жениха!

   – Скоро буду! – рассмеявшись, бросаю Вике в трубку, срываясь с места. – Можешь заказывать мне коктейль и любимую музыку.

   Если уж и любить Влада Северова, то только на уровне его обалденных заведений. А не вблизи!

   Срываюсь с места, выжимая газ до предела, и уже через десять минут вхожу в « Жару», тут же выхватывая взглядом компанию друзей. Веселье начинается!

   – Софи? – ко мне тут же подлетает Вовка, в последнее время не дающий мне прохода.

   В принципе, он мне тоже нравится.

   И почему бы не попробовать начать отношения?

   Димка давно исчез, а я совершенно свободна, что бы себе там папа не надумал!

   – Рада тебя видеть, - салютую бокалом, наполненным разноцветной жидкостью, подставляя Вове щеку.

   Как бы невзначай он промахивается, задевая край губы… Хм…

   – Потанцуем?

   Киваю головой, позволяя ему утащить меня за руку в самый центр танцпола.

   Начинается медленная музыка…

   – Ты нравишься мне, - шепчет Вова прямо в ухо, прижимая меня к своему телу. – Очень.

   - М….

   Я подставляю свои губы, позволяя себя поцеловать и резко дергаюсь, когда его рука сжимает мою ягодицу. Черт, я собиралась попробовать, но не настолько же нагло!

   – Вова… - отворачиваю лицо, чтобы объяснить ему , что все это слишком преждевременно.

   Но и слова сказать не успеваю. Рядом со мной будто проносится ураган, а сам неудавшийся кавалер с грохотом отлетает к барной стойке.

   – Стас!

   Я пытаюсь остановить его, но он не обращает никакого внимания на мои крики.

   В челюсть Вове отправляется четкий резкий удар.

   – Стас, прекрати! – буквально повисаю на его руке, резко рванувшись с места. – да остановись, черт тебя возьми! Он ничего не сделал!

   Санников оборачивается, - и мне приходится отшатнуться.

   В жизни никогда не видела такого бешенства, такой безумной ярости в глазах.

   – Отпусти его, Стас. Остановись.

   Шепчу онемевшими губами.

   Да что он позволяет себе, в конце концов!

      Санников уже успел переодеться.

   На нем джинсы, подчеркивающие узкую талию, крепкие бедра и расстегнутая на груди белоснежная рубашка.

   Теперь те переливавшиеся мышцы, которые я так явственно ощущала в нашем танце, я могу рассмотреть в реальности. Грудь его тяжело вздымается, губы плотно сжаты.

   Чувство такое, будто он не остановится. Как бык, перед которым вдруг махнули красной тряпкой.

   Только – почему?

   У меня нет никаких перед ним обязательств! Да мы даже ни о чем таком с ним не говорили! Он тысячи раз мог мне позвонить, но не сделал этого ни разу за то время, когда я еще так безумно, так ненормально грезила его звонком!

   Забываю даже про Вову, натыкаясь глазами на бурое пятно от засоса на его груди.

   Ну, конечно. Разве ему до меня? Санников ведет бурную жизнь, вон какие отметины она на нем оставляет! Только я-то здесь причем?

   – Пойдем, - он резко хватает меня за руку, так, что мне тут же хочется вырваться и тащит вперед.

   – Эй! – дергаю руку на себя, только это не особенно помогает.

   – ты кто мне, вообще, такой? По какому праву ты меня куда-то тащишь? Вмешиваешься ? Распоряжаешься тут? Вообще-то я ничего тебе не должна. И отдыхаю здесь с друзьями!

   Делаю резкий рывок в сторону, оказываясь у нашего столика.

   – И с ними же и останусь. С тобой уж точно никуда не пойду!

   Демонстративно спокойно усаживаюсь на стул и беру свой коктейль.

   - А ты развлекайся с теми, с кем пришел сюда сам!

   Вот даже не сомневаюсь, что он тут не один и даже не с закадычным другом. Тем более, что даже сквозь музыку слышу, как его зовет женский голос.

   И почему я должна ему объяснять очевидные вещи?

   – Ты не пьешь, - с непроницаемым лицом Санников выхватывает из руки мой бокал, отставляя его подальше.

   – Хватит! – пресекаю я гневным криком.

   Да что же такое?!

   – Действительно, хватит, - будто и не дрался только что, - хотя и дракой, если уж честно, это и не назовешь. Избиение младенцев скорее. Совершенно спокойно кивает. И, когда я уже думаю, что он все понял…

   Просто хватает меня одной рукой и забрасывает себе на плечо.

   – Эй! Остановись немедленно!

   Я пытаюсь изворачиваться, пытаюсь молотить по нему кулаками, но ничего не выходит. Стоит ему прижать меня рукой чуть крепче, как я оказываюсь совершенно обездвижена.

   – Где ее сумочка? – он поворачивается к Вике, которая тут же протягивает ему то, что он хочет.

   Именно хочет, - просить этот мужчина, кажется, вообще не умеет!

   И Вика тоже хороша. Предательница! Нет, чтобы меня спасать, еще и помогает ему!

13 Глава 13

Мои инстинкты, как оголенные нервы, подсказывают, что надо бежать.

   Умолкнуть и перестать что-то доказывать. Тут спорить нет смысла.

   Не с этим человеком, одним взглядом способным припечатать к земле, обездвижить. И… Полностью поддаться безумному, отравляющему пламени в его глазах.

   Рядом с ним даже воздух меняется.

   Начинает звенеть от напряжения. Становится тяжелым, вязким. Кажется, что даже он удерживает, как в плену, как на цепи, заставляя подчиняться воле этого невозможного мужчины!

   Нужно дернуть руки и нестись отсюда со всех ног. От него. Подальше.

   Даже несмотря на то, что машина уже резко рванула вперед. На максимальной скорости.

   Даже выпрыгнуть из нее не так опасно, как оставаться рядом с Санниковым.

   Он действует на меня, да на всех вокруг каким-то запредельным образом.

   Как будто все нервы, саму душу способен намотать на кулак и сжать. Одними своими глазами, одним взглядом.

   И подчинить полностью. Безвозвратно. Безоговорочно. Только дергать за ниточки, которым ты будешь подчиняться.

   Но я смотрю на его точеный профиль. На крепко сжатые челюсти. Встречаюсь взглядом с его цепкими потемневшими глазами в зеркале. И не могу. Что-то внутри меня замирает. Замирает настолько, что все слова, которые еще пыталась выплеснуть ему, останавливаются прямо в горле.

   Черт! Да разве бывает такое? Разве может человек так действовать на кого-то?

   Умолкаю. Только судорожно сжимаю свою сумочку в руке. Впиваясь пальцами так, что они белеют.

   А грудь ходит ходуном от слишком частого дыхания.

   Как будто мне резко вдруг совершенно не хватает кислорода.

   – Куда мы едем?

   Наконец решаюсь задать вопрос.

   Была  уверена, что Санников везет меня домой.

   Но мы пропускаем поворот, оказываемся на какой-то трассе.

   Бешенная скорость, вокруг ни одной машины, по обеим сторонам лес…

   Он что, везет меня за город?

   Такими темпами мы и в другую страну скоро заедем!

   Машина резко тормозит, сворачивая с лес.

   Зачем я только спросила?

   Теперь уже действительно становится страшно.

   Почему он меня сюда привез? Зачем? Да и вообще – что до меня этому человеку, с которым мы почти и не знакомы? Если разобраться, даже и парой слов-то толком не перебросились!

   Он оборачивается ко мне, наклоняясь так, что я начинаю дышать его дыханием.

   И голова вдруг начинает кружиться, как будто я не один коктейль успела в этом баре выпить, а целую бочку!

   Особенно когда он проводит по моей щеке пальцами.

   Мимолетно. Почти неуловимое движение. Но у меня срывается дыхание, замирая где-то в груди, рядом с оглушительно забившимся сердцем…

   – Стас, - прочищаю горло, шумно сглатывая. – Зачем ты меня сюда привез?

   Черт!

   Как же ненормально звучит сейчас мой голос! Как будто я не спрашиваю, а в любви ему признаюсь.

   И тут же губы начинает не просто покалывать. В них как будто взрываются маленькие петарды. А ведь он всего лишь опускает на них взгляд! Всего лишь! Ничего не делает, даже не прикасается!

   Так почему мое тело становится невесомым, а глаза сами собой прикрываются, ожидая поцелуя?

   Нет, не ожидая. Ощущая в нем невероятную потребность. Как будто умру сейчас, если этого не случится!

   Черт! В его парфюм точно подмешан какой-то наркотик! Иначе откуда такая реакция?

   Я ведь наоборот, сейчас кричать и убегать от него должна! Зачем этот маньяк привез меня в лес? Может, он меня изнасиловать собирается! В какой-то жестокой форме, которая, похоже, ему свойственна! А я, вместо того, чтобы сопротивляться, изнемогаю от ожидания его поцелуев!

   Но так и не получаю того, в чем чувствую потребность до боли в губах.

   Ток прошибает все тело насквозь, когда он проводит по моим губам пальцами.

   – Открой глаза, - сводит с ума хриплый голос, а меня от него ведет еще сильнее. – Открой, София.

   Даже от звука моего имени, от того, как он его произносит, мне хочется застонать.

   Безумно сексуально. Так особенно. София. Меня никто так никогда не называл. Всегда или Софи или Софья. Но это новое имя вместе с хрипотцой его голоса в один момент безошибочно ударяет сразу по всем нервным окончаниям. София…

   Как будто называя меня так он уже выстроил что-то особенное между нами. Интимное. Только для двоих. 

   И я подчиняюсь. Не могу не подчиниться этому безумно будоражащему меня голосу.

_______________

Девочки!!!!!Если вам нравится история, не забывайте, плиззз, поставить ей лайк! Также с огромным нетерпением жду ваших комментариев, мнений и впечатлений!!!

14 Глава 14

   Медленно приподымаю ресницы. И тут же будто тону в расплавленном металле его глаз.

   Сейчас они совершенно особенные.

   Сводящие с ума.

   Сумасшедше пьянящие, заполняющие собой и тем, кто на меня смотрит, до предела.

   Шумно выдыхаю и этот выдох скорее напоминает тихий еле слышный стон.

   То, что происходит сейчас интимней и сексуальней всего, что было у меня раньше. Ни один поцелуй из всех, что когда-либо у меня были, не затапливал меня так, как один его взгляд, единственное легкое прикосновение…

   Пьянящий. Будоражащий. Сводящий с ума.

   Пробуждающий во мне что-то безумное, от чего так бешено, так ненормально колотится сердце.

   И снова эти безумные разряды тока в кончиках пальцев. И губы горят, прямо до боли.

   Время будто останавливается, пока мы вот так смотрим друг на друга.

   Кажется, сам воздух вокруг сейчас вспыхнет.

   Все замирает, только внутри меня взрывается какой-то сумасшедший ураган.

   Стас вдруг резко отворачивается.

   Выходит из машины, громко хлопнув дверью.

   В один миг оказывается рядом со мной, подхватывает, как пушинку, вынося из машины.

   И вся моя кожа будто начинает гореть. Плавится от его прикосновений. Резких, грубых, не дающих никакого права на сопротивление. И одновременно таких будоражащих, таких пьянящих.

   Сама не замечаю, как оплетаю руками его шею. Как они поднимаются вверх, запутываясь в жестких густых волосах.

  Сердце колотится в бешеном галопе. Хочет вырваться из груди. Броситься ему под ноги. Черт!

   Надо отстраниться, сказать, чтобы отвез меня домой, но вместо этого я прижимаюсь к нему только крепче!

   Безумие. Настоящее безумие. В чистом виде. Только вот сопротивляться ему я совсем не могу…

   Не заметила, как оказалась на капоте его огромной машины.

   Один рывок, не отрывая взгляда, не отстраняясь, - и мои ноги оказываются на его бердах.

   И между ног все полыхает, тянет и покалывает, когда ощущаю, как туда вжимается его  возбужденная плоть…

   – Что ты делаешь! Что себе позволяешь, - возмущаюсь, но чувствую, как неуклонно схожу с ума. Тело хочет прильнуть к нему сильнее, ближе, до максимума, до предела, само изнемогает от тяги к этому сладостному, запретному…

   Будто даже суставы выкручивает от этого неуемного желания.

   Почувствовать его жестко. Глубоко в себе. Не так, не сквозь ткань его джинсов и моих шортиков, пусть они даже почти и не служат преградой. На максимум. Всего его. Насквозь ощутить хочу. И в тоже время знаю, если это случится, потеряю себя. Или уже потеряла?

   Стас резко поддается вперед и обрушивается ртом вдруг на мои губы.

   Настолько неожиданно, резко, жестко, что я даже вскрикиваю, пытаясь их сжать.

   Но его рот впивается с еще большим напором, порабощая, окончательно и бесповоротно.

   Заставляя распахнуться, сметая своим бешеным напором все мои жалкие попытки сопротивления.

   Горячий язык врывается внутрь, яростно толкаясь, будто клеймя, обрывая на корню всю мою волю.

   А по моим венам начинает с огромной скоростью нестись не кровь. Горящее пламя.

   Тугим узлом скучиваясь где-то внизу живота. Отбиваясь там пульсом, стекая между ног. Бедра начинают подрагивать, и я сама дергаюсь, вжимаясь еще сильнее в его наряженный упирающийся в меня член.

   Распахнутая. Вся нараспашку. С тихим стоном в его ненасытные губы.

   Дрожу и впиваюсь в его волосы еще сильнее, до боли в пальцах.

   И проклинаю саму себя за это.

   Резко отстраняется. Таким же рывком, как и набросился на меня.

   А я замираю. Изумленно сморю в его глаза.

   Дикие. Порочные. Извергающие волны запретного, того, что для меня за гранью.

   Сводящие с ума. Вспыхивающие снова какой-то нереальной яростью.

   Его челюсти снова сжимаются так, что я, кажется, слышу их хруст.

   Резко одергиваю руки, опуская их на капот.

   – Что? Ты? Творишь? – выплескиваю прямо в эти глаза дрожащим голосом.

   Удивительно, что язык не заплетается, - после этого поцелуя, безумного, дикого я, наверное и двух шагов пройти не смогу. Задыхаюсь. Голова кружится до невозможности. А внутри все пылает так, что и ледяной водой не унять.

   – То, чего ты и хотела, - его голос отвечает мне хриплым рыком

   – Я? С ума сошел?

   – Разве нет?

   Не понимаю этой безумной ярости в его взгляде, в желваках, заигравших на лице.

   Пытаюсь отстраниться, но Стас  резко дергает  на себя мои бедра, впечатываясь теперь действительно на максимум . До боли. Как будто я совершенно обнажена , как будто сейчас ворвется в меня вовсе не губами, несмотря на полоску шортиков и тонкие кружевные трусики, - да и разве это для него преграда?

   Боже, какой он твердый, какой горячий!

   А если по-настоящему? Без брюк?

      – Ты только что не собиралась трахаться со своим сопляком  в ВИП-кабинке, которую он заказал? – его рука с нажимом проходит по горлу вниз, задевая, прижимает грудь, задевает соски костяшками, - а я выгибаюсь, как идиотка от этой грубости. И одновременно холодею от голоса, что будто хлещет по щекам.

   Откуда в нем сейчас столько злобы? Почему такая ненависть плещется в этих почти почерневших дьявольских глазах?

   – Под наркотой, которую ебырь твоей подружки насыпал в коктейль…

   Всхлипываю, когда его пальцы резко задирают топ, сжимают вдруг напрягшиеся соски.

   Себя не контролирую, ток бешено разносится по венам.

   Запрокидываю голову назад, проваливаюсь в черноту этой ночи, схожу с ума, забывая все его слова, не слыша их, не понимая…

   – Смотри на меня! Смотри, София, черт тебя дери!

   Дергает за волосы, заставляя снова оказаться с ним лицом к лицу.

   Его ноздри раздуваются от ярости. А в глазах что-то такое… Черное, сумасшедшее, на грани безумия или срыва…

15 Глава 15

   Его пальцы резко толкаются внутрь.

   А я там такая горячая и мокрая, что даже не ощущаю боли.

   Только наполненность. Только безумное желание, чтоб он не останавливался. Всхлипываю, прикусывая губу и тут же из горла вырывается крик.

   Ничего не могу с собой поделать, никак не остановлюсь. Лишь извиваюсь под его руками. Под жесткими, резкими толчками пальцев, пронзающими меня, наполняющими с каждым резким движением какой-то отравляющей сладостной болью…

   – Твою мать, София… - полурычание , такое хриплое, что царапает кожу. – Твою ж мать…

   Что он говорит?

   Какой бред ему приснился?

   Он относится ко мне как к какой-то шлюхе! И поступает так же, как с последней шлюхой! – мелькает на задворках сознания. Я должна это остановить… Остановить его…

   Его палец прижимает мой до боли напряженный пульсирующий клитор.

   Жадные губы с хрипом хватают мой сосок, втягивая в себя так жестко, слегка прикусывая.

   И все мысли исчезают от резкой яркой вспышки перед глазами.

   Кажется, я что-то кричу, впиваюсь руками в его волосы.

   Тело изгибается, его ломают безумные судороги.

   Яд разливается по венам, взрываясь, разметав меня на осколки, на миллиард дергающихся кусков.

   И наступает темнота. Оглушительная, после яркой вспышки.

   – Твою мать… - последнее, что я слышу прежде, чем провалиться в эту темноту…

   Я очнулась, все еще задыхаясь.

   Тут же ощутив тяжесть тела Санникова на своем.

   Впившаяся в его плечи ногтями. Так, что пальцы разжать невозможно.

   Все еще дрожа всем телом.

   С совершенной мутью в голове.

   Его лоб прижат в моему, чертовы дьявольские глаза настолько близко, что наши ресницы, кажется спутаются сейчас.

   Прожигают насквозь. Смотрят в самую душу.

   Это хуже, чем быть обнаженной. Как будто он выискивает во мне что-то, пытается проникнуть в сознание, в мозг, в самую глубину.

   Его дыхание прерывистое, жаркое, опаляет кожу и губы.

   И снова хочется тонуть. Раствориться. Поддаться. Отдаться.

   Не только телом, всю себя ему отдать.

   Но память вдруг резко проносит в сознание все то, что он говорил.

   Будто пощечина. Отрезвляет. Лупит холодом. Хлещет по щекам. И я вздрагиваю, пытаясь отшатнуться. Вырваться из стальных рук, что прижимают меня к себе.

   Как шлюху. Трахнуть, как шлюху и выбросить.

   Вот чего он хотел, вот как ко мне относится! Я всего лишь шлюха для него, игрушка на один раз! Которую даже домой не повезли. Даже на свидание, и то не звали! Да он и не пытался, даже не задумывал строить со мной какие-то отношения!

   Трахнуть. Как шлюху.

   Вот единственное, чего он хотел от меня!

   А я, идиотка, тут расплываюсь! Млею, как последняя дурочка!

   Пытаюсь оттолкнуть его, упираясь руками в мощную грудь.

   И снова меня будто бьет током.

   Он его раскаленной кожи. От мышц, что напряженно перекатываются под моими руками.

   Но что, если мое мнение для него ничего не значит?

   Он возьмет меня прямо так, вот здесь? Даже если я буду сопротивляться?

   Похоже, что да. Не представляю даже, что вообще способно в этой жизни остановить Стаса Санникова!

   – Пусти, - выдыхаю хрипло, поражаясь собственному голосу. – Отпусти меня! – уже почти срываюсь на истерику, видя, что на него ничего не действует. – да отпусти же, тебе говорю!

   Почему в его глазах плещется все больше и больше ярости?

   Почему он прожигает меня ею так, как будто ненавидит?

   Страшным черным пламенем сверкают сейчас его глаза.

   От них нужно бежать. Бежать без оглядки. Да даже в этом лесу ночью – и то безопаснее, чем рядом с этим человеком!

   Сам унизил меня своими словами, почти взял прямо здесь, на этом чертовом капоте! А ведь я с ним рядом совсем голову потеряла! С ума чуть не сошла от его близости, от его прикосновений, от взгляда этого дьявольского! Пьяного, одурманенного и одуряющего, от голоса, который отбивается где-то под ребрами...Почему же теперь так смотрит, как будто разрезает на куски? Что я ему сделала?

   – Пусти, - уже шепчу. Голос меня совсем не слушается.

   Но вместо того, чтобы разжать руки он наклоняется к моей шее.

   Вдыхает воздух, - шумно, как голодный зверь.

   Прикусывает венку и я содрогаюсь – на этот раз совсем не от возбуждения. Мне страшно до чертиков и чувство – дикое, бешеное, как будто он сейчас вопьется в меня зубами и загрызет!

   – Ты права, - врезается мне в кожу ледяной, наполненный звоном металла голос. – Мы с тобой все сделаем иначе. По-человечески. Я дам тебе шанс.

   Мои губы округляются в полнейшем шоке. Шанс? Он? Мне? Дает шанс?

   Даже вдохнуть не могу от возмущения. Воздух чуть не разрывает горло, не давая мне сказать ни слова. Шанс!

   – Завтра буду ждать тебя у озера. В восемь. На террасе « Лаванды». И не бери купальник. Плавать мы точно не будем.

_________________

16 Глава 16

   Я все еще возмущена.

   Слов так и нет, но зато рука уже дергается, чтобы дать мерзавцу пощечину.

   Правда, так и не долетает. Санников перехватывает ее сразу же, хоть его голова по-прежнему опущена к моей шее.

   – Тихо, Софиииия. Это просто ужин. Для начала.

   Горячие губы скользят вниз по шее. Будто жалят меня каждым прикосновением.

   Санников явно наслаждается ситуацией.

   Моей растерянностью, своей властью.

   И… Этим безумием, которое между нами происходит.

   Молча поправляет на мне топ, пробегаясь костяшками пальцев по соскам, пока оттягивает вниз.

   Застегивает молнию на шортах, подтягивая их вверх.

   А я так и остаюсь распластанной на капоте его машины.

   Все еще вздрагивая от отголосков того урагана, который просто смел меня с катушек. Выбил все сознание.

   Пошевелиться не могу. И голова до сих пор идет кругом.

   И ненавижу.

   Ненавижу его – за то, что вот так со мной обращается. За то, что не могу сдержаться, остаться собой. Поддаюсь. Покоряюсь. Сил не могу найти, чтобы с ним бороться.

   Даже высказать ему все, что он заслужил услышать – и того не могу!

   И себя ненавижу за это. Может, еще сильнее, чем Санникова!

   За тот безумный пожар, который пережила совсем недавно , когда он меня касался.

   За то, что даже сейчас мое тело будто тряпка повисает на его руках.

   За всхлипы, которые без моей воли срываются с губ. За ток, которым снова и снова прошибает всю насквозь, когда он прикасается ко мне…

   Так и обмякаю на сидении, когда Стас даже как-то удивительно бережно укладывает меня в машину, занося на руках.

   Шевельнуться не могу. Пытаюсь что-то сказать, но из горла вырывается только какой-то жалкий писк.

   Зато с ним все абсолютно, совершенно нормально!

   Уверенные руки держат руль, каменное лицо, на котором не прочесть ни единой эмоции, сжатые челюсти.

   Как будто он не способен даже на малейшее чувство! Даже на его слабый отголосок! Каменное изваяние, черт его побери!

   А ведь я и близко никому ничего подобного никогда не позволяла!

   То, что Вовка умудрился во время танца на секунду опустить свою руку на мои ягодицы, наверное, самая большая вольность из тех, что за всю жизнь были у меня с парнями! Да и то, я уже собиралась довольно жестко это пресечь, да только Санников вмешался! Не зарядил бы он моему предполагаемому парню, это обязательно сделала бы я сама! Правда, не так, конечно, жестко и не привлекая к себе ненужного внимания!

   Нет, я не против сексуальных отношений и каких—то вольностей вроде поглаживаний. Но это же должно быть интимно, исключительно наедине! И то, когда доверяешь человеку, когда чувствуешь к нему намного больше, чем даже просто симпатию! Когда хорошо его знаешь, в конце концов и планируешь серьезные отношения! Даже если они впоследствии и не получатся!

   Санников первый мужчина, который видел обнаженной мою грудь.

   Первый, который прикоснулся.

   Про остальное уж и говорить нечего!

   И что?

   Да мы же и не знакомы с ним практически!

   Вряд ли единственный танец, пусть даже и плюсованный тем спасением из озера можно назвать знакомством!

   А чувства?

   Про них и речи даже не идет!

   Ну, пусть что-то и было.

   Пусть я после того озера слегка свихнулась и немножко побредила Санниковым. Его прикосновениями… Его губами… Да! Но, черт возьми, это совсем не те чувства, после которых возможно допустить подобное!

   А он?

   Вот в нем-то уж точно никаких чувств ко мне нет! Ни капли!

   Разве что похоть какая-то ненормальная, звериная.

   Тогда почему все это произошло у меня именно с ним?

   И вот даже сейчас.

   Меня трясет и лихорадит.

   От стыда. От первого в жизни прожитого оргазма. Черт, такого ненормального, такого взрывного, что мышцы до сих пор меня не слушают! И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что и это тоже не нормально. Ничего и близко на это похожее не испытывала ни одна из моих подруг, которые уже успели приобщиться к взрослой жизни! И это только еще раз говорит в пользу того, что Стас обладает какой-то запредельной энергетикой, - или, может, он так действует только на меня?

   Разве так должен вести себя мужчина после такого?

   Как угодно, но только не так!

   Да ему даже сейчас, после всего, дорога намного интереснее, чем женщина, с которой только что все было!

   Меня на свидания приглашали с большей страстью, чем он относится сейчас ко мне!

   Как будто я упаковка от еды, - съел и выбросил, потому что больше без интереса! Как использованная салфетка! По крайней мере, я уж точно вызываю в нем сейчас не больше интереса!

   И это после такого…

   Интересно, а он сам что чувствовал? Кончил? Получил разрядку? Неужели прямо в штаны?

   Чуть не хихикаю, но тут же одергиваю себя.

   О чем я вообще думаю?

   Ну вот какая мне разница, что там с его штанами? И с той каменной дубиной, что упиралась мне между ног?

   Но тело снова не слушается меня. Живет какой-то своей отдельной жизнью. Совсем вразрез с головой. Иначе почему я украдкой пытаюсь посмотреть, что у него там между ногами? А складочки снова начинают подрагивать и сжиматься в какой-то болезненно-сладкой судороге?

   Не об этом я должна думать сейчас! Вот совсем не об этом!

   О том, какая он сволочь, вот о чем!

   Но внутри уже все полыхает новыми волнами накатывающего жара. Как будто снова ощущаю на своих сосках прикосновения его пальцев. Властные. Жадные. Покоряющие. Сметающие всю волю, все заслоны приличия, все мои убеждения, все границы. Пальцы, что с нажимом спускаются вниз… Прямо туда. К самой сердцевине.

   Только закрываю глаза, рвано вздохнув. И опять отдаюсь пульсирующему внутри наслаждению, что легонько, совсем не так сильно, как тогда, с ним, а все же сотрясает мое тело…

17 Глава 17

*   *   *

   Утро не принесло облегчения, даже наоборот.

   Я поднялась  с постели совершенно разбитая, помятая.

   Совершенно не зная, что делать.

   Вкус его губ так и остался на моих, как и запах его кожи. И, как ни пыталась смыть все это с себя, ничего не помогло.

   Меня будто лихорадило.

   На завтрак даже не стала спускаться. Казалось, все, кто меня увидит, тут же прочтут у меня в глазах все, что было прошедшей ночью.

   Да и лицо меня выдавало с головой.

   Потемневшие, цвета спелой вишни распухшие губы, лихорадочно блестящие глаза, яркий румянец…

   Осторожно распахнула домашний халат, рассматривая себя полностью. Соски не далеко ушли от губ, на коже остались следы его прикосновений… Странно, я даже не помню, когда он успел их оставить. Ведь при всем своем поведении, при этой стали и вспыхивающей иногда ярости в глазах, Стас прикасался ко мне на удивление нежно. Даже слишком нежно, - понимаю, с ног до головы заливаясь краской.

   И черт же дернул меня вспоминать его прикосновения!

   Внутри становится так жарко и так влажно, что рука сама собой тянется к животу… Ниже… И я вся сгораю в мучительной потребности повторить все то, что он делал ночью…

   Забывая обо всем на свете!

   О том, что я дома. Что сюда могут в любой момент войти. О том, что все это развратно и совершенно неприлично, черт возьми!

   Но тело другого мнения.

   Оно выгибается дугой от жажды именно его рук. Его пальцев. Все, что я делаю, - лишь жалкое подобие идеального оригинала. С губ слетает разочарованный стон. Вроде все те же движения, но другие руки. Только он мог заставить меня пережить тот самый безумный ураган оргазма. А то, что я делаю – всего лишь его жалкое подобие!

   Почти весь день так лихорадочно и мечусь – между шкафом, вдруг бросаясь выбирать одежду для свидания, то в ванную, подставляя лицо под ледяную воду, чтобы снять с себя это безумное наваждение.

   Нет. На встречу с Санниковым мне идти нельзя! Нельзя ни в коем случае!

   Потому что рядом с ним я совершенно себя не узнаю!

   Теряю всю волю, саму себя теряю под его напором, под взглядом этим гипнотическим, отравляющим, властным!

   Конечно же, это свидание не станет началом знакомства поближе. Об этом же он говорил, когда называл свидание шансом?

   Но душевных разговоров с Санниковым я, как ни стараюсь, не могу себе представить.

   Да их и не будет.

   Если бы он собирался ухаживать, знакомиться, узнавать мой внутренний мир, что ему мешало сделать это еще вчера?

   Уверена, и пяти минут не пройдет, как он просто забросит меня к себе на плечо и отнесет на верхний этаж той самой « Лаванды», где расположены номера!

   А я… Я не смогу ему сопротивляться!

   Только вот это опасно. Опаснее некуда.

   Он уничтожит меня, места мокрого не оставит. После двух встреч с ним я уже почти распласталась перед этим человеком, в тряпочку у его ног почти превратилась!

   А дальше что будет?

   Я распахну перед ним душу, брошу к ногам свое сердце, а он просто перешагнет через меня и пойдет дальше?

   Нет. Не пойду туда! Ни за что! Как бы не хотелось мне снова его увидеть, опять задрожать от близости его губ, от этого сводящего с ума голоса, от которого можно позабыть обо всем на свете!

   Я уже убедилась в том, что Стас действует на меня, как тяжелый наркотик. И с каждой полученной дозой я буду разрушаться все сильнее. Все больше зависеть от него, - вот ведь уже сейчас весь день только об одном Санникове и думаю!

   И ломка потом будет страшной. Смертельной. Вряд ли я смогу собрать себя потом.

   А в том, что она непременно будет, я даже не сомневаюсь.

   Санников уже второй раз наплевал на своих спутниц, буквально вытер о них ноги.

   Наверняка так же поступит и со мной.

   Я ему интересна, лишь пока не получил того, что хочет.

   Стоит этому случиться, и меня будет уже не собрать, а он утратит интерес и вот точно так же бросит и меня, забрасывая себе на плечи очередную жертву.

   Я приняла решение, хоть высидеть дома казалось невозможным.

   Даже слышала гулкие, частые удары собственного сердца, когда назначенный им час неумолимо начал истекать.

   Я представляла себе все, что угодно.

   Он вполне мог распахнуть ногой дверь этого дома и вытащить меня отсюда на руках, забрав к себе.

   Влезть в окно, - ворота и второй этаж такого уж точно не остановят!

   Подкупить кого-то из прислуги, чтобы те обманом заставили меня выйти и украсть!

   Ну, или позвонить, как минимум и поинтересоваться, почему я не пришла. А вдруг мне плохо после вчерашнего или заболела?

   Но он ничего не сделал.

   Ни-че-го.

   Ни в этот вечер, ни на следующий день ни даже через неделю.

   Вот, выходит, как ничтожно мало я для него значила! Не пришла на свидание и он тут же утратил весь свой интерес, да просто тупо забыл обо мне!

   Зачем же тогда все это было нужно? В чем смысл нашей ночной поездки? Зачем вообще меня забрал из того клуба, если ему нет до меня никакого дела?

   Все эти мысли сводили с ума.

   Я заперлась в комнате, в доме, как в клетке.

   Никого не хотела видеть, ни с кем говорить или встречаться.

   Санников уже довел меня до депрессии! А что было бы, окунись я в эти отношения глубже? Даже страшно представить! Так что, - мое счастье, что я приняла верное решение не связываться с ним!

______________

18 Глава 18

*   *   *

   Прошло две недели, прежде чем мне с горем пополам удалось вытравить из себя отраву под названием Стас Санников.

   И ни одного звонка!

   Ни разу он даже не попытался со мной связаться!

   Пусть даже и не хотел по каким-либо причинам приезжать в дом отца, но уж номер телефона ему не составляло узнать никакого труда!

   Ничего!

   Полная тишина.

   Ни единой попытки хотя бы как-то объясниться!

   Первым делом отправилась выяснять, что там за бред говорил Санников о наркоте и о заказанной в клубе Северова ВИП – кабинке.

   Тогда у него самого я ничего не спросила. Не до того было, слишком уж много оказалось впечатлений на мою долю. Да и язык меня не слушался. Говорить я тогда в принципе не могла.

   Зато теперь зацепилась за сказанное.

   Стоило ли верить тому, что говорил этот человек?

   Судя по его порочности и испорченности, он мог выдумать все, что угодно! А, может, судил по себе. Может, он без заранее заказанных кабинок в кафе в девушкой и не приходит!

   Вовка что-то блеял о неземной любви всей жизни.

   О том, что ни на чем бы, конечно, не стал бы настаивать.

   Да, заказал ту чертову кабинку на всякий случай.

   Ну, а насчет таблетки…

   Это он Вику попросил для того, чтобы мои ощущения, если я все же соглашусь были яркими. Хотел, чтобы мой первый раз стал для меня особенным. Чтобы запомнился. Ну, и еще чтобы я не смущалась и не чувствовала себя зажатой.

   Вика вон, оказывается, сама со своим парнем этим все время пользуется. Сама ему подкинула идею.

   – Малыш, ну чего ты? Эти таблетки никак не влияют на здоровье и сознание! Это же не наркотик, строго говоря! Просто легкий возбудитель! Клянусь, я даже думать об этом бы не стал, если бы в нем была хоть какая-то опасность! И сразу бы остановился, если бы понял, что ты не хочешь… Но ты же хочешь, правда же, малыш? Мы ведь уже говорили с тобой об этом…

   А я смотрю на него и даже как-то смешно становится.

   Мой первый раз – и с ним?

   Не спорю, я об этом думала, и мы и правда даже как-то говорили об этом.

   Но…

   Его прикосновения кажутся теперь липкими. Ничего, кроме раздражения не вызывают.

   Все, вот все в нем не то! И как я раньше этого не понимала?

   Пальцы не те, губы вообще ни о чем, а глаза… Ничего нет в этих глазах, ни одной вспышки внутри не вызывают. И губам прикасаться неинтересно. Вот попытался поцеловать, но это как к штукатурке губами прижаться. Никаких ощущений. Только будто прилипло что-то к губам. И стряхнуть хочется.

   – Так и быть, Вова. Я не расскажу об этом отцу. И он не оторвет тебе то, с чем ты меня так жаждал познакомить, накачав той дрянью. Но имей в виду. Я больше никогда не должна тебя видеть. Ни в нашей компании тебя чтоб не было, ни возле дома чтобы не ошивался. Хоть раз увижу, хоть однажды еще напомнишь о себе – считай, нарушил перемирие. Совершил преступление на испытательном сроке. Сам себе приговор подписал.

   – Софи, ну ты чего? Я же тебя люблю! Я не хотел ничего плохого! Правда!

   Еще и руки свои ко мне тянуть пытается. Совсем ненормальный. Клинически, похоже.

   – Не переживай, Вовчик, - хлопаю его по руке. – Мой отец организует тебе много секса, может, тоже даже таблеточку какую-нибудь выдаст. И драть тебя будут тоже по любви. Какие-нибудь здоровенные мужики, выступающие по мальчикам.

   На красивом лице читается искреннее изумление, обида и растерянность.

   – Как я мог хотеть тебе чего-нибудь плохого? Как ты могла так хотя бы подумать! Да я ведь тебя люблю! По-настоящему!

   Только одергиваю руку и поднимаюсь. Ухожу, даже не оборачиваясь.

   И лишь качаю головой.

   Верю, он и правда не задумывал ничего плохого. Ничем не хотел обидеть. Опозорить тоже наверняка и в мыслях не было.

   Вовку я знаю давно.

   И последний год он только и делал, что оббивал порог отцовского дома с букетами. Каждый раз пытался меня чем-то удивить. Ну, а когда я все-таки сдалась и решила попробовать с ним встречаться, на каждом свидании пытался придумать что-то необычное. Особенное. Запоминающееся.

   Да. Вова, скорее всего и правда искренне влюблен. И всегда старался, чтобы мне с ним было хорошо. Даже его нетерпение затащить меня в постель могу понять.

   Он уж точно не относился ко мне, как к шлюхе. Не собирался отыметь и выбросить, как пытался подать это Санников! И мысли бы не допустил сказать что-то вроде того, что выдал мне Стас той ночью. Слова « трахнуть» наверняка даже в его голове не мелькало! Близость, заняться любовью, секс, наконец, на крайний случай!

   Санников все вывернул, все перекрутил в своей больной голове. Все подал так, как сам воспринимает.

   Потому что отвратительно порочен и уверен, что все остальные ничем не лучше!

   Это именно он отнесся ко мне, как к шлюхе! Он, а не милый Вовка!

   Тогда почему парень, который раньше нравился, теперь напоминает прикосновение к улитке?

   Почему в его красивых чертах я вижу смазливость, а в глазах пустоту?

   А в его осторожном ко мне отношении и ласковых словах – мягкотелость и слабость?

   Какого черта я сравниваю его с Санниковым, понимая, что он проигрывает этому испорченному мерзавцу?

   И все равно, несмотря на все доводы разума, я ухожу. Все, что нравилось мне в парне раньше, кажется теперь скучным и пресным до зубовного скрежета.

19 Глава 19

*   *   *

Спустя год

   – Софиииииии!!!!

   Вика бросается мне на шею, как только я влетаю в « Жару»

   Мы обнимаемся так, что трещат ребра.

   Да и неудивительно!

   Мы вместе с самого детства, сколько себя помним, а тут не виделись больше года!

   Конечно, виртуального общения никто не отменял, но разве это может сравниться с живым, настоящим?

   – Ты выросла! Так изменилась! И кажется, стала еще красивее! – с восторгом кричит подруга, замахав официанту рукой.

   – Ты тоже настоящая красавица! Потрясающе выглядишь!

   И я ничуть не лукавлю.

   Вика, чуть полненькая, но при этом аппетитная раньше, вытянулась в высокую красавицу с ногами от ушей. И эта короткая стрижка под мальчика ей идет просто невероятно!

   – Хоть в модели иди! – подмигиваю ей, заказывая обожаемую картошку фри со стейком. Блаженство…. Которое так редко могу себе позволить.

   Но иногда нужно же себя и баловать, верно?

   – Это ты у нас модель, - Вика смешно надувает пухлые губы и мы обе начинаем хохотать. Эта привычка у нее осталась еще с детства.

   – Ну, рассказывай, как ты тут без меня!

   Подношу вилку с блаженной едой к губам и слегка медлю, наслаждаясь ароматом. Отправляю в рот и даже зажмуриваюсь от удовольствия. Сколько я такого не ела? Полгода точно, дальше и не вспомню!

   Осматриваюсь вокруг, продолжая кивать рассказам подруги.

   Здесь многое изменилось за то время, пока меня не было.

   Стиль, цвет, совсем все, кажется , другое.

   Да  что не меняется?

   Я за год вон как изменилась! И вся моя жизнь!

   Переехала на учебу во Францию. В свободное время стала работать моделью. Это ведь было мечтой всей моей жизни! Но и от экономического образования, разумеется, не отказалась. Да и отец бы наверняка вернул бы меня и запер под домашний арест, если бы я бросила учебу!

   Пахать приходилось много, но я не жаловалась. Никогда. Соглашалась практически на любые показы, даже самые изнурительные и малооплачиваемые. Это только наивные дураки верят в то, что если ты родился в богатой и влиятельной семье, с золотой ложкой во рту, значит, тебе ничего делать уже не надо. Но я-то знаю, ради того, чтобы достичь мечты, нужно не просто работать, пахать на износ! Это потом уже можно будет чуть отдохнуть и выспаться… Только одна дорога может привести к успеху. Пахота двадцать пять часов в сутки!

   И вот буквально перед отъездом я заключила свой контракт мечты!

   Самый известный бренд нижнего белья! Стотысячный гонорар! Первая планка на пути к настоящему успеху!

   Перед новой работой выдался месяц передышки. И я решила съездить домой, отдохнуть перед тем, как не будет и минутки даже на то, чтобы просто выпить чашку кофе.

   Очень надеясь на то, что об этом отец не узнает никогда!

   Да и какой ему интерес к моделям и, тем более, нижнему белью?

   Ну, а работаю я, естественно, под псевдонимом!

   И отцовскую охрану, которую он ко мне приставил, думая, что я не замечу, убедила скрыть этот маленький секрет.

   Наслаждаюсь тем, что вернулась домой. Вроде все так замечательно там плюс перспективы, сбываются мечты, а нигде нет места лучше дома!

   Растекаюсь, откинувшись на спинку стула, погружаясь в полнейшее блаженство!

   И тут же дергаюсь, вытягиваясь, как струна. В один миг меня вдруг будто прошибло током.

   Даже осматриваться ненужно. Только один человек во всем мире способен обладать такой бешеной энергетикой. Только он так наполняет собой все пространство, что даже воздух начинает искрить. Так сильно, что мурашки бегут по кончикам пальцев. Прошибают ногти. Взрываются под ними.

   Безошибочно подымаю взгляд наверх.

   Кто бы сомневался!

   Санников сидит на втором этаже. С обеих сторон его облепили девушки явно модельной внешности. Руки обеих вцепились в его бедра. Их груди, практически вываливаясь из ничего не прикрывающих декольте прямо вжимаются в его плечи с двух сторон.   

   Вот кто уж точно не озаботится закрытой ВИП-кабинкой! Зачем? Если он может этим заниматься на глазах у всех!

   Его рука обхватывает бедро одной из этих размалеванных девок. Сжимает , задирая платье. Второй он держит стакан с виски, початая бутылка которого стоит на столе.

   Напротив него сам хозяин заведения. Влад Северов. И тоже в окружении явно таких же доступных красавиц.

   Он что-то говорит Стасу, но тот явно его не слушает.

   Вместо этого он занят тем, что прожигает меня глазами.

   В его взгляде мелькает чуть насмешливый огонек.

   Стас ухмыляется опуская вниз уголок рта.

   Салютует мне, будто в обычном приветствии, поднимая свой стакан.

   Ничего необычайного.

   Просто встреча двух случайно знакомых людей.

   Но почему сердце начинает так бешено колотиться, пытаясь вылететь из груди?

   Сжимаю пальцами вилку, будто пытаюсь переломить серебро.

   Его глаза опускаются на мои губы, и в них проносится какой-то звериный голод. Ярость и страсть, сметающие все на своем пути.

   Заставляющие меня вспыхнуть и ощутить, как начинают гореть губы.

   Гореть, обжигаясь болезненными и сладостными прикосновениями. Как будто он прямо в этот момент обрушивается на них, сминает, заставляя меня задыхаться снова и снова.

   В один момент становится душно. Невыносимо. Как будто из зала выкачали весь воздух.

   Вика что-то щебечет, а я ничего не слышу. Не чувствую вкуса еды, которой только что так наслаждалась. Перед глазами все расплывается, остается только он.

   И я глаз не могу оторвать от его пальцев, которыми он обхватывает свой стакан.

   Все тело начинает выворачивать больной, тягуче сладкой истомой. Потому что будто снова чувствую все то, что он делал ими со мной. Ощущая их внутри себя, их бешенный напор снова меня таранит.

20 Глава 20

*   *   *

   – Ты совсем охренел!

   Замираю, задержав дыхание у приоткрытой двери отцовского кабинета.

   Никогда в жизни не слышала, чтобы он орал! Да что там, отец никогда за всю жизнь ни на кого даже голоса не повысил!

   Ему это не нужно. Ему достаточно только посмотреть И иногда бросить несколько тихих фраз. Отца все слушаются беспрекословно. Подчиняются, даже не думая спорить. Он же глыба! Скала!

   Тем более, я всего второй день дома. И он с вечера прошлого дня был в самом благостном настроении!

   Что же такого могло случиться, чтобы он вышел из себя?

   Да и чтоб двери в его кабинет не были плотно закрыты, тоже в первый раз вижу!

   – Щенок!

   – Успокойся, Лев, в твоем возрасте вредно нервничать, - вся сжимаюсь, слыша в ответ ледяной голос с нотками металла. Слишком знакомый голос. Слишком.

   Санников так позволяет себе разговаривать с моим отцом? Это немыслимо! Он совсем сумасшедший!

   – Как бы удар не хватил, - продолжает чеканить металлом. – Я просто пришел забрать то, что принадлежит мне.

   – Ничего тебе не принадлежит! Ничего, маленький сученыш! Тем более, - моя дочь!

   Чтооооооо?

   Приходится ущипнуть себя. Мне не снится? Этот разговор – на самом деле?

   – Принадлежит, Лев. И ты прекрасно сам это знаешь. Еще в те времена, когда мой отец считал тебя другом и партнером, когда вы решили слить свои капиталы и бизнес, была подписана договоренность. По достижении совершеннолетия я беру твою дочь в жены. Это было одним из главных условий контракта, не забыл? Гарантией того, что ваш бизнес будет иметь перспективу развития наследниками. Гарантией, что никто никого не кинет.

   – Разве ты сам не был против этого условия больше всех? – слышу в голосе отца надменную усмешку. – Ты не позволишь никому распоряжаться своей жизнью, - не твои слова, Стас?

   – Я и не позволяю. Просто я передумал. Решил все-таки выполнить волю отца и забрать себе твою дочь.

   – Контракт давно не имеет силы, так что можешь убираться. И даже смотреть в сторону Софьи чтоб не смел!

   – Не имеет силы? – голос Стала звучит вкрадчиво. Угрожающе. Так, что кровь застывает в венах. – Да, Лев. После того, как ты пользуясь доверием, разорил моего отца, присвоив себе все, что ему принадлежало, после того, как ты убил его и мою мать, я не удивляюсь тому, что никакие контракты для тебя не имеют силы. Но договор есть, он скреплен всеми нужными печатями. И его никто не отменял. Тебе не кажется, что ты должен мне намного больше, чем девчонка? И даже если бы не было никакого договора, думаешь, я все бы тебе простил? Проглотил бы то, что бы сделал с моей семьей? Так или иначе, я отниму у тебя самое ценное. Я все отниму, Лев. Все до последней крошки в твоем доме. Но даю тебе шанс договориться. Я забираю Софию и оставляю тебя в покое. Жри свое бабло, которое выстроил на крови. Пока жри. Но София будет моей.

   Боже, что он говорит!

   Вжимаюсь в стену, закрывая рот ладонью. Сдерживаю рвущийся из горла крик.

___________________

21 Глава 21.

   Какие договоренности? Какие убийства? И почему отец выслушивает все это, разговаривает с ним вместо того, чтобы просто вышвырнуть из собственного дома?

   – Ты несешь бред. Я не убивал твоего отца. И… Элю… - чеканит отец, но в его голове я слышу усталость и… Какую-то боль?

   – Да, Лев. Не ты нажал курок. – а вот слова Санникова ударяют, как пули. – Ты просто подставил моего отца. Создал ему такое дерьмо, из которого он еле выбрался и то лишь чудом. И пока он разгребался, прибрал к рукам все, что принадлежало ему. Ты сделал нас нищими, Лев. Мать умерла от болезни, которую можно было бы вылечить, если бы у нас осталось хоть что-то. Отец застрелился сам. Не смог пережить ее потерю. Но разве не твоя тень стоит над их смертями?

   Отец молчит.

   Слишком долго.

   Боже, почему?

   Горло сдавливает, как удавкой.

   Неужели все эти страшные вещи – правда?

   Нет!

   Я никогда в это не поверю!

   Этого просто не может быть!

   Только не он! Только не мой отец! Он не способен на такую немыслимую жестокость!

   – Дело ведь было не бизнесе, Лев. Не в деньгах, правда? – продолжает разбивать мою картину счастливого мира Санников. – Ты просто не смог смириться, что мать выбрала не тебя, а твоего лучшего друга. Притворялся, что проглотил. Но ударил, как только выдалась возможность. Смертельно ударил. Уничтожил того,  кто был с тобой с самого детства. Кто всю жизнь подставлял тебе плечо. И женщину, которую якобы любил. Будет справедливо, если я заберу у тебя ту, которую ты по-настоящему любишь. Софию.

   –Я не знал, что твоя мать больна, - теперь уже совсем устало говорит отец. – Она могла прийти ко мне в любое время. Я дал бы ей все. Все, что нужно, Стас. И она об этом знала.

   – Правда? После всего, что ты сделал? Ты правда думал, что она придет к тебе о чем-то просить? Может, рассчитывал, что она еще и постель твою согреет?  Ноги тебе будет в благодарность целовать?

   – Прошлое осталось в прошлом, - снова начинаю узнавать отца. Надлом исчезли из его голоса. Опять вернулась та самая сила, к которой я привыкла.

   – Поздно думать о том, как могло бы выйти иначе. Твой отец проиграл. Я не в ответе за то, что он оказался слабаком и дал себя обойти. Это бизнес. В нем побеждает тот, у кого крепче хватка. А теперь убирайся. И думать не смей о моей дочери. Думаешь, я не способен раздавить тебя, щенок?

   – Не способен, Лев. Все мои дела кристально чисты, ты прекрасно об этом знаешь. Уверен, ты давно уже пробил каждый мой шаг. Ты не найдешь у меня ничего, что могло бы хотя бы вызвать сомнение в законности моих действий.

   – В нашем мире это не главное. Любого можно закопать, Стас. Так что не нарывайся. Не переходи мне дорогу. В моей власти закопать любого. Но тебя просто пока предупреждаю. Из уважения к памяти к твоему отцу. И матери. Даю шанс просто исчезнуть.

   – Я знаю о твоих связях, Лев. Знаю, кто твой покровитель, какие рычаги ты можешь задействовать. Я знаю о тебе все, - или ты считаешь меня наивным дураком, который не подготовился к мести? Напрасно. Те, кто прикрывают твою спину, никогда не выступят против меня. Мой бизнес и все мои дела предельно чисты, но это не означает, что в других кругах меня не поддержат. Я тоже умею делать так, чтобы серьезные люди остались мне должны. И, если будет война, поддержат не тебя. Даже не сомневайся. Ты слишком зарвался в последнее время. Слишком грубо откусываешь свой кусок пирога. Твоя наглость уже всем как кость в горле.

   – Я могу тебе отдать то, что ты по какой-то причине считаешь своим. Готов сделать одолжение. Подарю тебе то, что твой отец вложил когда-то в наш общий бизнес. И мы разойдемся.

   Отец? Идет на попятную? Пытается договориться и что-то отдать?

   Разве не он меня учил, что это путь к проигрышу?

   Если на тебя давят, вынуждают то-то сделать, - никогда нельзя давать слабинку! Поддашься раз – и тебя уничтожат окончательно! Это я запомнила как главнейшую заповедь! Ведь это самый главный принцип отца!

   – Я смогу забрать все, что у тебя есть, Лев. Но мне на хер не сдался твой гнилой бизнес. От него смердит кровью и подставами на километры. Я забираю Софию. Я уже решил. А своих решений я не меняю. Свыкайся с этой мыслью.

   Я вжимаюсь в стену, когда дверь резко распахивается.

   Но Санников все равно замечает меня.

   – Софииия, - резко захлопывает дверь отцовского кабинета, прижимая ее ногой.

   Буквально обрушивается на меня, впечатывает в стену.

   Огромная рука с переплетенными жгутами вен упирается в нее прямо над моей головой.

   Без права скрыться.

   Без возможности бежать.

   Ощущаю себя кроликом, загнанным не просто в угол, а в самый настоящий капкан!

   – Подслушивать нехорошо, тебя разве не учили?

   Его рука скользит по моей щеке вниз.

   Останавливается на шее. Чуть прижимает дико бьющуюся венку, выдающую весь мой страх.

   – И много ты успела услышать, принцесса?

   Лицо склоняется над моим так близко, что я задыхаюсь от отсутствия воздуха. Могу ловить только его дыхание. Рваное. Смешанное с резким мужским запахом. Ледяные мурашки страха рассыпаются по коже.

   Только мотаю головой. Отрицаю. Но это бессмысленно.

   – Не ври, - его рука поднимается вверх, пальцы ложатся на мои губы, прижимая их почти до боли. – Я отучу тебя врать. Это самая мерзкая привычка.

   – Стас… - просто всхлипываю, уже не могу найти в себе никаких сил, чтобы сдержаться, чтобы держать лицо.

   – Тсссс, - его пальцы прижимают губы, не дают больше сказать ни слова.

   – Ты моя, Софииия. Спорить бессмысленно. Но я готов все же дать тебе еще один шанс. Последний шанс, чтобы у нас все вышло по-человечески. Ты мне нравишься, хоть я и сам поражаюсь своей щедрости. Только от тебя зависит, будет ли нам хорошо вместе. Только от тебя, София. Это твой самый важный выбор.

22 Глава 22

   – Отец! – не жду, пока окончательно приду в себя.

   Заставляю себя подняться и влетаю в кабинет.

   И тут же замираю.

   Никогда не видела его таким раздавленным! Того, кто всегда казался мне непробиваемым! Самым уверенным, самым сильным, да практически всемогущим!

   У отца было много врагов, - да и у кого их нет там, где вращаются такие огромные деньги, решаются самые главные вопросы? Но все они разбивались о него, иначе и быть не могло!

   Теперь же он постарел будто лет на десять.

   Измученно сгорбился над столом, закрыв лицо руками.

   Впервые мне становится жаль отца! В первый раз вижу в нем просто человека, у которого тоже есть слабости. Которому может быть тяжело. И это поражает.

   Забыв про Санникова, обхожу стол и обнимаю его.

   – Сядь, Софья, - устало машет рукой на стул. – Нам надо поговорить.

   Медленно поднимается к бару, наливает себе  виски. Полный стакан до краев. Как же это все непохоже на него!

   Садится обратно в кресло, не поднимает на меня глаз. Залпом выпивает все налитое, и я вдруг понимаю, - он просто не может начать этот разговор!

   – Я все слышала, - деваться некуда, приходится признаться. – Это правда?

   – Что именно? – отец вымученно усмехается.

   – Про Санникова. Про контракт…

   - Да, Софья. Про контракт – правда. Его отец действительно был моим другом детства. Чего-то начав достигать в жизни, мы решили объединить наши капиталы. В контракте действительно прописано условие о твоем браке с его сыном, Стасом. Это была гарантия того, что никто не выйдет из бизнеса, никто никого не кинет.

   – Но… Это же бред! Средневековье какое-то! Такие условия в контрактах незаконны! И почему ты его не отменил?! Я не понимаю! Как ты вообще мог вот так распорядиться моей жизнью?!

   – Это не Средневековье, Софья. Обычное дело. В наших кругах договорные браки заключаются еще даже до рождения детей. И подписывать ничего не нужно. Все знают, что своего слова никто назад не заберет. Это чревато кровопролитием.

   Трясу головой, чтобы напомнить себе – все это мне не снится. Это реальность! Самая настоящая! Изнанка той роскоши, в которой я жила!

   – Ничего личного, просто бизнес, да, отец! – взрываюсь. – Плевать даже на счастье собственных детей! Лишь бы зарабатывались деньги и увеличивалась власть!

   - Софья… - устало трет переносицу. – Мы не всегда знаем, что для нас счастье. Влюбленность? А что дальше? Под ней нет никакой почвы. Да и она гарантий на счастье не дает. Испокон веков так поступали. Объединение семей, капиталов, общего влияния. В этом сила. Ты просто не понимаешь. Уважение и общие интересы серьезный фундамент для семьи. Самый главный.

   Выдыхаю, чтоб не взорваться. Терпеть не могу, когда за меня решают! Нет, ну как он мог?! В голове не укладывается!

   Хотя…

   Не это сейчас самое главное!

   – И… Что теперь с этим договором?

   – По сути ничего, - вздыхает. – Михаила давно нет в живых, да и дела общего у нас давно нет. Договоренность существует только формально. На бумаге.

   – Ее же можно аннулировать? Да она незаконна в любом случае!

   – Это всего лишь мое слово, Софи. , - снова потирает переносицу. – Бумага и формальности не имею значения.

   – А остальное? Про отца Санникова? Про его мать? Это тоже правда?

   Холодею, подбираясь к главному вопросу.

   Ответ, который я могу получить, пугает до чертиков.

   – Кроме общего дела каждый из нас имел и свой, отдельный бизнес, - вздыхает отец. – Михаил всегда был рисковым, полез туда, куда не стоило. Оказался не просто в дерьме, в мясорубке. Вышло так, что то, что было общим, перешло ко мне.

   Значит, правда.

   Можно дальше и не вникать в подробности.

   Каждый подаст это со своей стороны, так, как сам представляет.

   Но у Санникова есть повод нас ненавидеть! Желать мести! Страшной мести…

   Ведь он уверен, что отец убил его родителей!

   Теперь понимаю его взгляд, его ярость.

   Вот почему он так на меня смотрел, так обращался. Бросал те жесткие слова, называл шлюхой.

   Господи, да он же ненавидит меня всей душой!

   Даже представить страшно, что он способен со мной сделать.

   Убить?

   Внутри все покрывается коркой льда.

   Способен ли Стас на такое?

   Как я поняла, он хочет причинить моему отцу такую же боль, как тот причинил самому Стасу.

   Но может ли он так просто расправиться с ни в чем не повинным человеком?

   Одно дело ненависть, убийство же – это уже совсем другое…

   Или…

   Он будет убивать меня не физически, нет!

   Заберет меня к себе и будет просто издеваться, уничтожать морально!

   Вот чего он хочет!

   Чтобы я сломалась, как и его отец!

   И что же? Как далеко Санников готов зайти? Доведет меня до самоубийства или психиатрической лечебницы?

   Что же тогда означают его слова насчет шанса? По-человечески, так он сказал? Что он имел в виду?

   Нет, с ним уж точно ничего не может быть по-человечески! Зачем тогда ему эти свидания?

   Или он хочет влюбить меня в себя? Добиться, чтобы я бросила ему под ноги свое сердце, чтобы потеряла голову, стала жить только им одним? А после попросту растопчет?

   Черт!

   Зачем я только приехала!

   Зачем показалась ему на глаза!

   По всему выходило, что Санников обо мне забыл!

   И, наверное, я могла бы вполне спокойно продолжать жить дальше, если бы не вчерашняя случайная встреча!

   – Я не понимаю. Если он твой враг, то почему бывал у нас в доме? На твоих приемах?

   Да при всем, что я узнала, он и близко к нашему дому не должен был подходить!

   – Он меня не спрашивал, - отец тяжело разводит руками. А мое сердце в который раз за сегодня замирает.

23 Глава 23

Была уверена, что уж этой ночью мне точно не заснуть. Даже несмотря на литры крепкого мятного чая.

   Но, стоило мне коснуться подушки, как тут же провалилась в глубокий сон.

   В котором меня по-прежнему преследовала жуткая открывшаяся мне реальность.

   Отец с руками по локоть в крови над размытым телом кого-то, похожего на Стаса Санникова.

   Выстрел, который произвел не он, но к которому все подвел именно мой отец. Тот, чьей любимицей я всегда была, у кого на коленях засыпала. Да, он всегда был строг, и все же со мной папа был совсем другим. Ласковым. Нежным. Безумно любящим.

   Мне снились мамины глаза, - неспроста так часто, особенно в детстве я замечала в них какую-то затаенную боль, когда она смотрела на своего, казалось бы, во всем безупречного и любящего мужа. Она знала. Знала, что в его жизни, в его сердце была другая женщина, которой он так и не сумел забыть.

   Перекошенное яростью лицо Санникова. Он медленно поднимает руку, в которой я с ужасом вижу оружие. Спускает курок прямо в лицо моего отца. Тот падает, а я ору, только вот голос совсем пропал. Вся захожусь в немом бессильном крике.

    « Беги от него, Софи. Беги от него, моя девочка. Как можно дальше» - гудит в висках голос отца. И я несусь прочь, в вязкую темноту, а кажется, что проваливаюсь в пропасть…

   – София… - голос Санникова настигает меня даже там. – Ты принадлежишь мне. Ты моя…

   Как наяву ощущаю, как меня сжимают его ненавистные , крепкие руки.

   Я пытаюсь вырваться, но все бесполезно. Он сильнее. От него не сбежать.

   Надо мной склоняется его лицо. Глаза прожигают, расплавляют меня, как восковую маленькую фигурку.

   Он меня убьет? Придушит? Будет издеваться?

   Но вместо этого я ощущаю жаркое прикосновение к моим губам.

   – Черт тебя дери, София… - шепчет Санников с хрипотцой в голосе. – Перестань сопротивляться. Ты так или иначе моя.

   Его прикосновения душат, лишают воли.

   Я теряю себя и расплавляюсь под его руками, мечусь, мотая головой из стороны в сторону.

   – Отпусти, - единственное, что могу выдохнусь, изо всех сил отталкивая огромную каменную грудь.

   Но этот – не выпустит.

   Прожжет своими глазами, всю душу наизнанку вывернет.

   И, черт возьми, я начинаю дрожать всем телом, как только он обхватывает пальцами мои соски. Играет с ними, чуть сдавливает и отпускает, задевает самые вершинки ногтями, а меня снова и снова выкручивает всем телом, ток прошибает позвоночник до самой макушки.

   Разум сопротивляется, но тело под его руками начинает жить своей, совершенно отдельной жизнью.

   Все инстинкты вопят о том, как безумно этот человек опасен, особенно для меня, а тело снова и снова окатывает волнами жара.

   Я будто лечу в пропасть и разлетаюсь по дороге на тысячи осколков.

   Нарочито медленно, тягуче, он разводит в стороны мои бедра.

   И мне бы бежать.

   Но я уже попала в плен его полыхающих серебром глаз.

   Уже под гипнозом. Уже замерла. Ни пошевелиться, ни выдохнуть не могу. И отвести взгляд нет никаких сил.

   Он припечатывает. Полностью забирает в свою власть. От него невозможно оторваться.

   Медленно, тягуче медленно поднимается по бедрам вверх руками.

   Проводит пальцами между ног, как створки, раздвигая нижние губки.

   И там уже так влажно и так жарко, что хочется сдвинуть ноги. Не показать Санникову, как он запредельно действует на меня!

   – Моя, - хриплый голос утверждает, констатирует факт, подтверждая этим реакцию моего тела.

   И тут же прижимает мои трепещущие влажные складочки. Резко, с силой, придавливая одновременно пульсирующий бугорок клитора.

   И меня выгибает всем телом. Судорожно, рвано хватаю распахнутым ртом воздух.

   А его губы начинают терзать мою грудь, буквально вгрызаясь в затвердевшие заостренные соски.

   Я человек… Я женщина… Я не животное! – вопит разум, пытаясь остановить, пресечь эту ненормальную реакцию тела. Я не могу вот так сдаваться, стонать и всхлипывать под тем, кто несет в себе для меня опасность!

   Но тело совсем не слушает его…

 И то безумное пламя, которое разливается внизу живота, тянет, тягучей волной наполняет меня всю,  заставляет самой жаждать этих прикосновений. Болезненно поддаваться навстречу его рукам, выгибаться под терзающим мои соски жадным ртом, что одновременно прикусывает и зализывает укус, ласкает, бросая меня из жара в ледяной холод…

   И я стону, стону под его руками, всхлипывая, разрываясь от болезненной потребности получить разрядку… Иначе меня просто разорвет.

   Но он отстраняется и меня будто обдает холодом, стоит перестать чувствовать его жаркое тело.. Прикосновения… Разгоряченную кожу…

   Солнечный свет резко бьет по глазам, когда резко их распахиваю, просыпаясь как от толчка.

   Внутри по-прежнему полыхает пожар, тело подрагивает, как будто от электрических разрядов.

   Но тягучий сон никак не отпускает, не стряхивается. Я будто до сих пор чувствую на себе его губы… И тело горит, до безумия разгоряченное, возбужденное! И даже кажется, будто всю мою спальню пропитал его запах. Смешанный с головокружным ароматом желания, безумием секса в чистом виде…

   Да что со мной твориться?

   Санников – последний человек на земле, о котором я могла бы фантазировать, который мог бы вызывать такое неуемное желание!

   Он – враг! Опасный, безумно опасный хищник, способный даже пойти против моего отца!

   Хищник, ненавидящий нашу семью, меня! Готовый на что угодно ради своей мести! И, самое страшное, - достаточно сильный и влиятельный, чтобы суметь победить в этой борьбе!

   И что бы ни случилось там в их с отцом прошлом. Как бы ни повел себя с отцом Санникова мой отец, - в конце концов, его предок сам влез в сомнительные дела, которые его и погубили. Да, папа виноват, я даже не пытаюсь его оправдывать! Он мог помочь, мог отступиться от своего ненормального желания обладать чужой женщиной! Но разве во всем, что произошло, нет и вины отца Стаса? И почему Санников собрался отыгрываться именно на мне! Я ведь ни в чем не виновата! Я уж точно не причинила ни ему, ни его семье ни малейшего вреда!