Проклятая невеста и тайны города у болот

Глава 1.1. Проклятие в деле

Айрис стояла у алтаря и откровенно скучала. До конца церемонии оставались считанные минуты, но сохранять подобающий ситуации торжественный вид не хватало терпения.

Эта свадьба – такой же фарс, как и предыдущие шесть. Даже пухлый веснушчатый помощник священнослужителя улыбается своим мыслям и посматривает на карманные часы. Хорошо ему… Торчит спиной к зрителям и наверняка мечтает о том, как вечером пригласит младшую дочь чайного торговца на свидание.

Все знают об их тайных встречах. Толку скрываться? Валесия – свободная страна, влюбленных из разных слоев общества не должны осуждать. Увы, только в теории… Но если бы у Айрис появился серьезный ухажер, она бы его не прятала.

Правда, этого никогда не случится. Ее участь была предрешена лет двести назад, когда известная на весь мир певица Алетина Миллс разочаровалась в мужчинах и, последовав некой непостижимой логике, попросила народ шесс проклясть женщин из собственного рода.

С тех пор много воды утекло… У Миллсов несколько поколений рождались только мальчики. Сомнительный факт со статистической точки зрения, однако семейные документы выражались без иносказаний и двусмысленностей, а что до их правдивости… Говорят, нет человека – нет проблемы, вот и дочерей в записях не существовало.

Но восемнадцать лет назад жена Эдмона Миллса родила девочку и ни капельки из-за этого не волновалась. Какой дурак будет верить глупым россказням? Может, когда-то колдовство и правило миром, а теперь даже дети знают: магия – удел сказочников.

Вот только обожаемая дочурка выросла, и выяснились две нехорошие новости. Во-первых, проклятие реально. Во-вторых, никто понятия не имеет, что с ним делать, потому что шесс давно стали мифом.

Речь священнослужителя подходила к финалу, и Айрис искоса глянула на своего будущего несостоявшегося мужа, зная: шанса его рассмотреть больше не представится.

Хм… Немного за сорок, высокий, с хорошей осанкой и приятным лицом. Испуганный, как и все предыдущие женихи, но держится молодцом, истерики не закатывает. Взирает на присутствующих с эдакой обреченностью и явно уверен, что пойдет до конца.

Ну-ну. Все они поначалу пыжатся, а потом с позором драпают на край света.

Айрис поправила белую кружевную перчатку и переступила с ноги на ногу, силясь не измять подол длинного платья, щедро украшенного шелковыми розами. Скорей бы это все закончилось! Вон и зрители зашевелились. У кого-то спина затекла, кто-то клюет носом…

Несмотря на летний зной, в храме прохладно, пахнет лилиями и лавандой, но скамейки неудобные – слишком низкие, на таких почтенным матронам в старомодной одежде трудно усидеть. Многие повставали, делают вид, что восхищаются искусными фресками и витражами, а на деле незаметно разминают суставы и поглядывают в окно на традиционные свадебные угощения под большим навесом.

– Айрис, соберись, – раздался рядом отчетливый шепот. – У тебя такой вид, будто ты спишь стоя. Прояви хоть каплю уважения к жениху.

Мелиса Стау, она же – Лиса Стау, она же – «эта мерзкая полукровка их Холмов» и она же – строгая, но невероятно прогрессивная и эксцентричная наставница, никогда не делала пустых замечаний. Лиса игнорировала правила этикета, однако трепетно относилась к вопросам элементарной вежливости.

«Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», – гласил ее девиз.

Айрис представила себя на месте нервно теребившего пуговицу на манжете мужчины, которому через пару минут предстояло сделать выбор между смертью и честью, и выпрямила спину. Этот человек не заслужил пренебрежения. Он – такая же марионетка в руках короля Фабиана, как и она сама.

Разница в том, что Айрис Миллс до совершеннолетия осталось два месяца и ее жизнью пока распоряжаются родители. Они не прочь подзаработать на проклятии и, заодно, прогнуться перед его величеством. Ну а «женихи» – опальные вельможи, которыми забавляется молодой король. Раньше он стравливал их друг с другом, давал невыполнимые задания, создавал невыносимые условия жизни, теперь же придумал развлечение под названием «брак с проклятой».

– Крас Берет, согласны ли вы взять в жены Айрис Миллс? – наконец-то священнослужитель дошел до сути дела.

Странный он. Пожилой и благообразный, а волнуется, как подросток. Может, потому что всего две недели в городе? Говорят, его прислали из какой-то деревушки и скоро попросят обратно. Здешний храм – лакомое место, претендентов полно.

– Нет, – тихонько подсказала Айрис заколебавшемуся суженому. – Даже не думайте соглашаться. Ваша жизнь слишком ценна, чтобы жертвовать ею ради капризов короля.

– Если я убегу, меня назовут трусом, – отрезал жених.

– А если останетесь, то дураком!

Он надменно оглядел присутствующих и встретился взглядом со священнослужителем.

– Да, я согласен, – произнес твердо.

Над рядами зрителей пронесся слаженный вздох.

Айрис отвернулась, не в силах смотреть на то, что должно произойти. Ну почему этот человек такой гордый? Что мешало ему последовать примеру шестерых своих предшественников и сделать ноги?!

1.2

Наемник швырнул толстую книгу, из которой зачитывал отрывки священных текстов, в толпу, и бросился бежать – неуклюже, путаясь в полах тяжелых ритуальных одежд и спотыкаясь на каждом шагу.

Мелиса смерила его недоуменным взглядом и пожала плечами.

– Странный какой… Это же «свадьба проклятой», тут четверть гостей – полиция и агенты короля.

Беглеца спокойно задержали у выхода и повели к большой черной карете с золотистым волком на дверке – символом служб охраны правопорядка.

На ступенях храма лже-служитель пронзительно завопил, обвиняя нанимателя во всех смертных грехах. Его визгливый голос вывел Айрис из оцепенения.

– Вы! – Она повернулась к Красу и зло сощурилась. – Вот как, да? Самый умный? – Этот человек не заслуживал вежливости. – Я знаю, мои женихи – те, кто неприятен королю. Они все вели себя с честью, несмотря на опалу, но вы!.. Мерзкий обманщик! Ваше место в тюрьме, вместе с ворами и убийцами!

– Держи себя в руках, бесстыжая. Ты в храме, а не на базаре.

Еще в прошлом году Айрис считала, что контроль над эмоциями и поступками – то, что отличает человека от животного. Она тогда и о любви мечтала… Верила в светлое будущее и мировую справедливость! Но теперь это потеряло смысл. Толку соблюдать правила, если типам вроде господина Берета они не писаны?

Вот он сделал подлость и стоит, весь такой надменный, преисполненный чувства собственного достоинства, уверенный в том, что поступил правильно, и расстроенный, потому что мошенничество не сработало. Красу плевать на девушку, которую он собирался назвать женой без венчания и запереть где-нибудь подальше от людских глаз. Главное – сохранить доброе имя. Повиноваться королю, выжить и не прослыть трусом!

– Вы недостойны даже базара, не говоря уж о храме. Надеюсь, король придумает вам настоящее наказание. У сира Фабиана хорошая фантазия.

Злополучный жених переменился в лице и, утратив самообладание, широко замахнулся, чтобы влепить нахалке пощечину.

Узкая мужская рука, украшенная кольцами сверх меры, мелькнула в поле зрения, и Айрис инстинктивно зажмурилась, зная: рядом – люди короля, они не позволят, чтобы на хорошеньком личике «проклятой Миллс» появились синяки.

Стукнули тяжелые сапоги охраны, а в следующий миг щеки коснулось что-то гладкое и холодное.

– Помилуй, Великий! – вскрикнула известная паникерша тетушка Руденс.

Зрители потрясенно ахнули, послышались сдавленные молитвы, шарканье ног, испуганные шепотки и звук, похожий на скрежет металла по стеклу.

Входная дверь распахнулась настежь и по храму прошелся сквозняк, принеся аромат черемухи. Отчаянно заголосила какая-то женщина – похоже, из рода Беретов. Ветер зашелестел страницами брошенной на гладкие плитки пола книги, загасил ритуальные свечи, пошевелил связанные из священных трав занавески.

– Осторожнее, госпожа Миллс, – пробасил тяжелый голос. – Не хотелось бы выносить вашего бывшего жениха в ведрах.

Айрис открыла глаза. Двое громил в штатском бережно возвращали прозрачному, как слеза, Красу вертикальное положение.

Проклятие настигло господина Берета в тот миг, когда он замахивался, поэтому статуя получилась неустойчивая, зато поражающая воображение жуткой красотой, что присуща творениям магии. Казалось, стоит теплым лучам утреннего солнца коснуться словно выточенных изо льда пальцев лживого жениха, и они либо растают, упадут наземь чистыми каплями, либо обретут цвет и вернутся к жизни.

– Это… Это… – Айрис не находила слов.

– Полагаю, господин Обманщик жестоко просчитался. – Мелиса тронула окаменевшую прядь волос на затылке Краса, и она отпала, рассыпалась кристалликами не крупнее соли, смешалась с пылью. – Не важно, настоящий священнослужитель или нет. Не уверена, имеет ли значение даже храм. Главное – намерения, а не детали. Этот тип вознамерился взять тебя в жены и поплатился, хотя сегодняшнее бракосочетание было ненастоящим.

– А как же те шестеро, что стояли со мной у алтаря до него? – возразила Айрис, потрясенно наблюдая, как одетую в щегольской наряд статую грузят на надежную платформу и медленно увозят прочь. Куда? Наверняка в хранилище королевского дворца. Туда, где уже находился один прозрачный человек. Арман. Первый жених. – Они сбежали и остались живы!

– Вот именно. Сбежали. Они и не думали о браке с тобой, Ириса. – Порой Лиса называла подопечную древним вариантом ее имени. – Они вообще о тебе не думали. Хм… Получается, значение имеют только желания, а не ритуал.

– Это же ужасно! Значит, я…

«…даже без свадьбы не смогу найти свое счастье?» – Айрис не договорила, потому что эти слова прозвучали бы как приговор. Да и нехорошо в приличном обществе озвучивать мысль, уже не раз приходившую в голову. В самом деле, разве нельзя жить в любви без брака? Это было бы приемлемым решением, но происшествие с Красом Беретом ставило крест на лазейке.

– Это весьма интересно! – Мелиса не заметила заминки. – Сегодня мы узнали кое-что новое. Конечно, выборка подопытных слишком мала… Надо бы провести пару-тройку дополнительных экспериментов, но я почти уверена: твоему проклятию плевать на условности. Оно видит людей насквозь.

1.3

В какой-то миг наступила тишина. Айрис поискала взглядом родителей и с грустью отметила, что они, как обычно, остались дома. Их совесть мучит за использование единственной и некогда обожаемой дочурки. Король платит более чем щедро, но маме больно смотреть на спектакль у алтаря. В прошлый раз она чувств лишилась и грохнулась под ноги жениху, чье имя давно выветрилось из памяти. Отец страдает по другому поводу: пересудов боится. Да разве ж слухи о том, что дочь развлекает Фабиана, хуже правды о проклятии?

А деньги семье нужны. Выкупить родовое поместье, дать сыновьям приличное образование, вернуть хоть немного утраченных во время недавнего кризиса земель, отремонтировать заброшенный сахарный завод, что станет постоянным источником дохода… Всего не счесть. Хорошо, что о приданном дочери беспокоиться не нужно, спасибо прапрабабке Алетине.

С балкончика, нависавшего над дальним концом храма и предназначенного для высших духовных чинов, раздались громкие аплодисменты. Присутствующие почтительно опустили головы, и Айрис последовала их примеру. Краем глаза она видела, что Лиса Стау, наоборот, ткнула книгу помощнику служителя храма и кривит губы в насмешливой улыбке, но ничуть ей не завидовала. Шальной полукровке разрешено вести себя с королем как с закадычным приятелем, да только это не отменяет того факта, что дерзость в любой момент может стоить ей жизни.

Легкие шаги человека, рожденного и воспитанного, чтобы единолично править Валесией, звучали совсем близко. Он шел неторопливо: наверняка пожирал Мелису взглядом и глумливо подмигивал, кивая на алтарь. На первой поддельной свадьбе Айрис смотрела на Фабиана во все глаза, прикрываясь букетом, на второй – поглядывала изредка, а к третьей интерес угас окончательно.

Король уже перешагнул тридцатилетний рубеж, но выглядел слишком молодо как для своего возраста. Невысокий, худощавый, с подвижным смешливым лицом и привычкой сверлить людей взглядом, он напоминал юного барса, которому не суждено заматереть. Так говорил кто-то из прошлых женихов, и с ним трудно было не согласиться.

Фабиан одевался ярко, порой даже вычурно, всячески подчеркивал свой высокий статус и плевал на мнение окружающих. Когда он говорил, все умолкали, и неважно, что его величество прерывал чужой разговор. Когда подозревал приближенного в измене, не церемонился. Когда видел девушку в своем вкусе, заявлял об этом прямо.

Вот и сейчас король остановился напротив Айрис и, уперев кулаки в бедра, рассматривал ее без тени стеснения.

– Хм… А ты осмелела, Ириса, – выдал, растягивая слова. – Раньше в тебе не было огня.

«Раньше я жила иллюзиями. Верила, что проклятье помогает вершить правосудие. Что, повинуясь тебе, я искупаю вину за смерть Армана. Что могу отказаться от этого фарса в любой момент. Потом увидела: мое мнение не нужно абсолютно никому, и очерствела. А сегодня поняла: с меня довольно. Два месяца – и я стану совершеннолетней. Всего два месяца, и мне выдадут документы! Я буду сама отвечать за свои поступки. Мое «нет» принесет неприятности мне, а не моей семье. Жду – не дождусь, сир», – просилось на язык.

Но Айрис смолчала. Требовалось потерпеть еще шестьдесят дней. Что может случиться за такой короткий период? Она следила за новостями и ежедневно прочитывала серьезные газеты от корки до корки. В настоящее время Валесия живет спокойно. Вельможи свыклись с нравом короля и не лезут на рожон. Только какая-то придворная дама стала героиней скандала с участием Фабиана, однако ее он точно не пошлет к алтарю, ха-ха!

– Смелее, Ириса. Разве тебе не говорили, что мне нравится смелость?

– И потому вы превращаете смельчаков в посмешище, сир?

Айрис в панике коснулась собственных губ и с облегчением сообразила, что вертевшийся в мыслях вопрос озвучила не она.

– Наглецов, Лиса. – Король повернулся к Мелисе. – Исключительно наглецов, которые забывают свое место. Как ты, например.

– Вы пугаете мою подопечную. – Полукровка в точности копировала его интонации. – Это недостойно человека, носящего корону.

– Собираешься воспитывать меня? Не боишься, что и мне захочется тебя воспитать, Лиса? Розгами?

Она равнодушно пожала плечами.

– Всякое может случиться. Дуракам и самодурам закон не писан, – сказала спокойно.

Тетушка Руденс с тихим аханьем хлопнулась в обморок. Ее монструозная шляпка с искусственными цветами упала аккурат на украшенные сапфировыми пуговицами туфли Фабиана, пухлая рука прошлась по облегающим штанам короля, бумажный веер громко шлепнул его по коленям.

– Довели старушку. – Мелиса как ни в чем не бывало вытащила из неприметного кармашка нюхательную соль (жизненно необходимый атрибут при общении с Лисой Стау) и присела возле тетушки. – Пожилой человек, слабое сердце… Не бережете вы своих подданных, сир.

Король на миг потерял дар речи, потом заливисто расхохотался.

– Передай казначею, что в этом месяце тебе положено жалованье шута. – В его голосе не слышалось злости. – А что до тебя, Ириса…

Айрис забылась и рывком подняла голову. На нее взглянули синие-синие глаза Фабиана, полные тоски и усталости. В них не было ни смеха, ни раздражения, ни надменности… Они словно принадлежали другому человеку – бесконечно одинокому, погруженному в печаль, не знающему, что такое искренний смех.

Глава 2.1. Опальный князь

Джи Лин искренне презирал три вещи: обман, предательство и угрозы. Сегодня ему не посчастливилось столкнуться со всем этим в одном-единственном письме – важном, срочном, скрепленном личной печатью короля. Оно прибыло утром, но не стало неожиданностью. Верный человек из столицы еще две недели назад телеграфировал о назревающей беде.

Хорошо иметь сторонников у самой верхушки Валесии. Раньше они были бесполезны, но в последние годы Фабиан превратился в настоящего тирана и начал прессовать неугодных. Его интерес к княжеству Холмы, которому полвека назад тогдашний король пожаловал автономию, назревал уже давно. И вот, наконец, свершилось. Его величество изволил прощупать почву и замахнуться на земли, никогда по-настоящему не принадлежавшие Валесии.

«Мне стало известно, что в высшем обществе Холмов зреет заговор. Мой отец отзывался о вас, Джи Лин Ри, как об умном и наблюдательном правителе, который знает подноготную вверенных ему территорий. Я не буду обвинять вас, не имея доказательств, но хочу, чтобы вы подтвердили свою преданность короне», – писал Фабиан.

Преданность… Создавалось впечатление, что в столице давным-давно забыли значение этого слова. Король играл красивыми фразами о долге, чести и благородстве, но между строк читалось лишь его маниакальное желание поставить князя Холмов на колени.

Фабиан хотел увидеть покорность. Увериться в слепой готовности Джи Лина следовать указаниям правителя. Убедиться, что княжество не ударит в спину, если начнутся, как поговаривают, волнения в народе. Или же вовремя распознать мятежные настрои и принять меры, пока не поздно.

Брак с какой-то дальней родственницей Фабиана, чье имя пока не оглашалось в целях ее же безопасности, – малая плата за спокойствие в Холмах. Для тех, кто у власти, договорной союз – обычное дело. Если бы не телеграмма из столицы, письмо короля имело бы мерзкий, но терпимый окрас.

«Морская игуана лениво лижет соль», – несмотря на подпись, Джи Лин поначалу не воспринял эту короткую строчку всерьез. Лишь когда через пару дней увидел в газете заметку об аресте отправителя, спохватился и присмотрелся к телеграмме внимательнее.

Какой-то шифр? Метафора? Анаграмма?

Князь начал с самого простого варианта, и получил фамилию Миллс.

Шпион? Наемный убийца? Протеже Фабиана?

Изучение прессы расставило все по местам.

Алетина Миллс – экзальтированная певичка, что прокляла собственный род; Айрис Миллс – самая известная невеста столицы, чьим женихам уготована участь дворцовых украшений. Родственных связей между Миллсами и королем нет, но почти наверняка Фабиан наметил в жены Джи Лину именно проклятую.

Расчет прост: и согласие на брак, и отказ от брака лишат князя жизни. В первом случае сработает проклятие, во втором – праведный гнев его величества, ведь преданность не доказана, возмутительное ослушание налицо! Законного наследника у Холмов нет, так что король немного поиграет с законами и упразднит автономию. Может, приведет к власти своего человека… Или уничтожит княжество как территориальную единицу, разделит на куски и присоединит к Валесии, лишив всех привилегий.

– Князь, едут! – В кабинет ворвался запыхавшийся секретарь. – С пропускного пункта телеграфировали! Только что вышли из поезда и пересекли границу!

Джи Лин недовольно повел плечами, вырываясь из плена унылых мыслей. Намерения Фабиана ясны. Необходимо обдумать это и найти решение, а не пялиться сквозь окно на сумеречные предгорья в надежде, что проблема исчезнет сама собой.

– И ради этой новости вы бежали на седьмой этаж, Шонник? – Помощник отличался пухлым телосложением, и его багровая физиономия вызывала жалость. – Почему не воспользовались лифтом?

– Там ремонт, князь. Старый Сэм как узнал, что к вам невеста скоро прибудет, так всех бросил проверять безопасность замка. Говорит, девушка городская к нашим условиям непривычная, может покалечиться или того хуже…

«Кому хуже, а кому и лучше», – но вряд ли судьба избавит от нежеланной суженой таким простым способом. Разве что ей кто-нибудь поможет… Хм, любопытная идея.

– Идите домой, Шонник. Сегодня вы мне не понадобитесь.

– Да-да, князь, благодарю вас!

Секретарь вышел за дверь и, вообразив, будто его уже не видно и не слышно, засопел с удвоенной силой. Расстегнул щегольской полосатый пиджак, ослабил узел галстука и, вытирая пот с раскрасневшегося лица, направился к лестнице.

Джи Лин проводил помощника долгим взглядом. Толковый работник… Одно плохо: слишком выслуживается. В Холмах жизнь течет неспешно, рвение ни к чему, особенно по пустякам. Глядя на Шонника, можно подумать, что его начальник – записной самодур без капли совести. Поди докажи людям, что секретарь носится, не щадя здоровья, по собственному почину!

Послание короля отправилось в сейф – приличную махину, занимавшую половину северной стены. Из-за его размеров другая мебель кабинета выглядела игрушечной. Длинный стол, на котором громоздились пишущая машинка, нерабочий телефонный аппарат, стопка папок размером с небольшую гору и письменные принадлежности, более-менее соответствовал обстановке, а вот простые стулья и узкие застекленные шкафы для бумаг напоминали убранство кукольного домика.

2.2

– Шонник!

Секретарь не откликнулся – князь ведь отослал его домой.

Пришлось спуститься по бесконечной лестнице к телеграфному пункту и продиктовать распоряжение для командира полка. Табличка «Не входить, убьет» на безжизненном лифте выглядела как издевательство, но Джи Лин знал: Старый Сэм не бросает слов на ветер.

Потыкаться в жилое крыло замка не хотелось. Там вторую неделю что-то чистили, ремонтировали, красили, меняли, приукрашивали… Готовились к визиту столичных гостей со всем пылом, на который сподобился управляющий. Терпеть мельтешение не хватало сил, тем более рабочие не видели разницы между днем и ночью. Для них существовали только сроки, а уж после новостей с пропускного пункта ажиотаж усилился в разы.

– Князь! – Сопение достигло вестибюля раньше, чем круглый низенький Шонник. – Вам письмо! По дороге домой я встретил почтовую карету и подумал, что вы не хотели бы ждать до завтра! – Сдерживая одышку, секретарь приблизился и неловко протянул пухлый конверт из плотной бумаги. – Снова без обратного адреса, – сообщил таинственным (и чуть пыхтящим) шепотом. – От нее, да? – Темные глазенки служащего горели азартом. – От вашей загадочной девушки?

– Спокойной ночи, Шонник. Увидимся утром.

– Да-да, князь! Утром! А… Э…

– Говорите, раз начали.

– Когда вы женитесь, ваша жена наверняка будет против этой неприличной переписки, – судя по тону, помощник искренне желал принять участие в чужих брачных играх. – Надо бы прекратить ее красиво, а? По-мужски и с честью.

«Если я женюсь, то поверю в чудо», – кисло подумал Джи Лин.

– Хороших снов, Шонник.

– Да-да, князь, да-да!

Секретарь поспешил в ночь – к экипажу, что поджидал за высоченной, местами разрушенной оградой замка. Почти все служащие жили в Прихолмье – городе, раскинувшемся на равнине неподалеку.

Семьдесят тысяч жителей, храм, три больницы, два приюта (для мальчиков и для девочек), известные на полмира винодельни, Музей войны с линг, древнее святилище шесс, питомник болотных кряч… Князь обожал город с малых лет, тщательно следил за его обустройством и, увы, понимал: гостям из столицы Прихолмье точно не понравится.

Толстое письмо приятно тяжелило руку. Джи Лин коротко взглянул на лифт, пообещал себе, что очень скоро кабинет переедет на первый этаж, и вышел на улицу. Хотелось устроиться поудобнее у настольной лампы, сломать печать с изображением розы и наслаждаться чтением, упиваясь каждой строчкой.

Девушка, что подписывалась Королевой Тьмы, плела кружево слов как истинная рукодельница. Она рассказывала политические новости и светские сплетни, строила прогнозы и догадки, выражалась без уклончивости и манерности. В посланиях, что информировали о подноготной королевского двора намного лучше и честнее, чем газеты, не было флирта, и поначалу князь воспринимал незнакомку как друга из далекой Фаэсты, столицы Валесии.

Но со временем в письмах появились иные нотки. Они стали более личными. Почти интимными, но не в том смысле, какой вкладывают в это слово бульварные романы. Отправительница не просто сообщала сведения – она ввязывалась в обсуждение, делилась собственным мнением, порой забывалась и приводила примеры из своей жизни.

В какой-то миг Джи Лин увидел в ней не абстрактного адресата, а умную находчивую собеседницу, которой патриархальное общество подрезало крылья и вынудило довольствоваться ролью наблюдателя. Она томилась в бездействии, пока дурачье у власти рвало глотки, обсуждая цвет галстука для нового сезона. Ей хотелось быть значимой, но в нынешнем мире у нее не было возможности проявить себя.

Королева Тьмы таила две вещи: настоящее имя и причину, по которой начала эту переписку. Князь подозревал, что она – дочь одного из вельмож, благоволивших княжеству. По некоторым намекам даже догадывался о ее личности, но ничем не выдавал свою осведомленность.

Нита Лест, яркая девушка с хорошим образованием и горячим сердцем, идейная противница огнестрельного оружия, в юности участвовала в движении за права женщин. Родственники этого не оценили, поэтому ныне Нита зарабатывала на жизнь самостоятельно, обучая языку линг высокопоставленных чинов.

Джи Лин планировал однажды навестить ее и познакомиться лично. Останавливало его одно: сомнение. И в том, действительно ли под именем Королевы Тьмы скрывается свободолюбивая красавица, и в том, нужно ли переводить отношения в иное, так сказать, русло.

В прошлом письме он пригласил Королеву в Холмы. Пообещал не лезть с расспросами и уважать ее инкогнито. Что она ответила? Было боязно открывать послание, и в то же время князь испытывал непонятный и весьма приятный трепет.

Хотя чему радоваться? Скоро все закончится. Фабиан озвучил свои намерения, остальное – дело времени и везения.

«Нельзя опускать руки», – одернул себя Джи Лин. Король – серьезный противник, но в прошлом Холмы переживали и не такое.

Над небольшой беседкой, расположенной вдали от людских глаз, горел яркий фонарь. Недавно прошел дождь, и деревянные сидения не успели высохнуть, но среди лета это – мелочи жизни. А вот капли, летевшие с широких листьев раскидистого ореха прямо за шиворот, были проблемой, потому что испортить письмо не хотелось ни при каких обстоятельствах.

2.3

– Ты была слишком идеальна, чтобы оказаться реальной, – прошептал он, без капли сожалений бросая прочитанный лист на мокрую скамейку и приступая ко второму. – Как жаль… Я почти поверил в твое существование, еще и лицо тебе придумал… Хорошо, что не успел оконфузиться с Нитой Лест. Не удивлюсь, если Королева Тьмы – образ, над которым работала целая команда. Полтора года… Зачем я вам? Вербовали бы кого-нибудь из окружения Фабиана.

Темнота, что быстро надвигалась с гор и уже заполонила все вокруг, не ответила, зато послание выражалось не очень завуалированно. Говорилось в нем о том, что мозговой центр заговорщиков расположен в Прихолмье. Эти самоотверженные люди предлагают Джи Лин Ри присоединиться к борьбе и честно признают: им нужны люди, ресурсы и моральная поддержка. За него поручилась Королева Тьмы, с нее и спрос, если князь вздумает переметнуться на сторону короля. О деталях покушения сообщат позже – в случае положительного ответа.

«Вдруг я ошибся, и она реальна? Живая девушка, что хотела менять мир, да попала в дурную компанию? Фабиан, по сути, подписал мне смертный приговор, она узнала и надумала сделать доброе дело. Ей ведь не простят этого. На ней отыграются», – Джи Лин задумчиво прикусил костяшку пальца и, поколебавшись, разодрал оба листа на мелкие клочки.

Мелькнула мысль насчет того, что это может оказаться обманом. Раз уж король всерьез нацелился на княжество, то наверняка изучил противника как под микроскопом и разузнал о таинственной Королеве Тьмы. У Фабиана достаточно рычагов, чтобы заставить девушку с мятежным прошлым писать под диктовку.

Но это станет ясно завтра. Почту ведь доставляют утром, агентам королевской службы безопасности незачем суетиться преждевременно. Вот если после визита почтальона в замок нагрянут с обыском, рассчитывая увидеть в руках князя доказательства его связи с мятежниками, ситуация утратит загадочность и превратится в банальную подставу.

С другой стороны, предложение о сотрудничестве не равно участию в заговоре… Или Фабиану достаточно такой малости, чтобы пойти на Холмы?

Три варианта: вербовка, подлог или искреннее участие неизвестной девушки. Какой из них выбрать? Джи Лин знал слишком мало, чтобы сделать верные выводы.

«Порой и рвение Шонника приносит пользу», – пришло в голову.

До возможных проблем есть часов десять. Необходимо потратить их с умом.

Князь выбросил рваную бумагу и отряхнул с плеч капли воды. Вернулся в административное крыло замка, мимолетом усмехнулся: к надписи на лифте «Не входи – убьет» прибавилось другим почерком в том же рядке «Старый Сэм». Чуть ниже как раз создавалась убедительная иллюстрация будущего кровопролития.

– Кхе-кхе.

Тощая девчушка-подросток с усыпанным веснушками подвижным лицом и короткими рыжими хвостиками испуганно отскочила и спрятала за спину карандаш.

– Я уже ухожу, князь! – сверкнула брекетами. – Я только госпожу Майву искала! У нас там такое!.. Такое!..

– Какое? – Приют, в котором жила эта вездесущая проныра, находился в получасе ходьбы к северу. Его недавно отремонтировали, поэтому речь наверняка не шла о прорвавшей трубе или дыре в крыше.

– Мальчик! В корзинке! Подкидыш! Такой миленький, как зайчонок. Глазки синие, щечки пухлые… Настоящая лапочка!

– Лика, с чего ты решила, что госпожа Майва здесь? – Катастрофы не случилось, и князь вдохнул свободнее.

– Она всегда здесь, – простодушно заявила девчонка. – Сами знаете, у нее это… Чувства! Так ее нет? Ну, я тогда пойду… – Она бочком протиснулась мимо своих незавершенных художеств и понеслась к выходу, громко стуча башмаками на грубой подошве. У порога обернулась. – Когда увидите ее, попросите, чтобы мальчик остался у нас. Он такая бубочка! Спокойной ночи, князь!

«Когда увидите ее», – повторил про себя Джи Лин. Верно, Майва Аноза постоянно рядом. Тихая, незаметная, трудолюбивая… Она ничего не требует и ни на что не надеется. Занимается приютом, музеем, питомником кряч и еще кучей всего, до чего другим нет дела. Порой создается впечатление, что эта миловидная женщина, два года назад потерявшая любимого мужа, существует в нескольких экземплярах, и все они днем и ночью стараются во благо Холмов.

Девочки из приюта уверены: только Великая Любовь и непреодолимое желание быть рядом с Джи Лин Ри заставляют директрису работать, не покладая рук. Маленькие романтики… Им пока не понять, что жизнь не состоит из любовных терзаний.

Покойный муж Майвы, чистокровный линг, обожал княжество. Называл его последним оплотом волшебства, собирал артефакты шесс, писал статьи, приглашал туристов… Он погиб в горах, разыскивая мифического последнего колдуна. Майва продолжила его дело, но сосредоточилась на реальности.

Князь не представлял Прихолмье и замок без нее. Горожане, пожалуй, тоже, и это породило немало слухов. Сплетникам ведь не важно, что привлекательная вдова и неженатый мужчина проводят много времени в компании друг друга исключительно из деловых побуждений.

Впрочем, какая разница, что думают обыватели? Джи Лину многих сватали – и ни разу не попали в цель. Он считал личную жизнь на то и личной, чтобы не выносить ее на люди.

Глава 3.1. Разбойничья доля

Испокон веков мужчины из рода Шин были браконьерами. Семейное ремесло передавалось от отца к сыну, пока однажды не выяснилось, что охотиться больше не на кого. Болотные крячи, чьи перья ценились на вес золота, а клювы и когти, способные резать железо, – и того дороже, мало-помалу исчезли. То ли перебрались в горы, то ли вымерли – никто не знал. Последних представителей вида князь взял под охрану, построил питомник… Безрассудный Ре Ми Шин попытался продолжить дело семьи, да вместо рынка и годового запаса денег получил десятилетний срок на рудниках.

Домой он не вернулся, жена вскоре зачахла от тоски, поэтому А Ли Шин рос безотцовщиной. Его воспитывала бабка – Са Ра Шин, известная в Прихолмье как ведьма Шесса. По-настоящему колдовать она не умела, но в далекой юности работала у женщины из народа шесс, отсюда и внушительное прозвище.

А Ли верил в силу убеждения, а не в магию. Бабка славилась своими приворотными зельями и заговорами, но он-то видел: в ее пузырьках – подкрашенная кипяченая водичка. Зато языком бабуля чесать умела знатно… И грязными приемами не брезговала: выписывала книги о любви и согласии в семье, и потом осыпала клиенток советами столичных профессоров, выдавая их за тайные знания шесс.

В особо запущенных случаях к делу подключался А Ли и подбрасывал неверным мужьям какую-нибудь «порчу». Снимать ее бежали к ведьме Шессе, а уж она не упускала момент и промывала бедолагам мозги лучше, чем королевские службы в развлекательных книгах.

Но после случая с Семкой-кузнецом, чтоб ему пусто было, клиентуры у бабки заметно поубавилось. Пришлось затянуть пояса и задуматься об ином заработке.

А Ли охотно пошел бы на стройку, или в поденщики, или добывать гранит, благо здоровьем его Великий не обделил, да только бабуля поклялась, что на порог не пустит внука, посмевшего бросить учебу ради каких-то грошей. Уперлась, как ненормальная! Требует диплом об окончании Лесничего училища и свято верит: перед бумажкой откроются любые двери. А как ее получить, если все мысли только о еде, которой хочется и которой вечно нет?!

Хорошо бабке: старая, аппетита никакого, пару вареных картофелин съест, узваром запьет – и сыта до вечера. А Ли старался не показывать вечный голод и думал о сытной осени, когда буйная зелень с грядок и полей превратится в съедобные запасы. Но молодому организму ждать не хотелось, равно как и довольствоваться одними овощами, поэтому сегодня с утра А Ли собирался последовать примеру своих незаконопослушных предков и начать опасную и прибыльную карьеру. Нет, не браконьера. Разбойника с большой дороги.

– Уснул? – шепот Ловкача Шина, напарника со стажем, вывел его из задумчивости. – Ладно, спи, сам разберусь.

А Ли зевнул и невероятным усилием воли приоткрыл один глаз. Первые лучи солнца уже подожгли облака. Тракт тонул в густом тумане, из которого несся птичий щебет и цокот копыт.

Всадники появились через несколько минут. Хорошо вооруженные солдаты в форме княжеского полка проскакали мимо, не взглянув ни на ржавый револьвер в руках Ловкача, ни на заспанного А Ли.

– Что это они в такую рань? – округлил глаза напарник. – Небось, случилось что?

– Может, разбойников ищут?

– Да откуда в Холмах разбойники?

– А как же мы?

Ловкач усмехнулся и ничего не сказал. Он приходился А Ли дядей, разменял пятый десяток и в кругу семьи заслужил уважение именно благодаря своему ремеслу.

Невысокий, крепкий, темноволосый и смуглый, как многие жители Холмов, когда-то он подавал большие надежды, но в молодости его покалечили крячи. Ловкач окривел на правый глаз, плохо владел рукой, сильно хромал, не мог долго держать спину выпрямленной. Как при таком раскладе прокормить семью?

Тем не менее все знали: дом у него добротный, дети сытые, хорошо одетые и обутые, а жена, умершая от лихорадки три года назад, не торговалась за мелочи и постоянно меняла платья. Чужакам достаток объяснялся мастерской по ремонту обуви, которую Ловкач держал на окраине Прихолмья. Ну а от семьи правда не скрывалась.

– Испугался, малец?

– Нет, дядя. – А Ли умылся росой с куста малины и почувствовал себя почти человеком. – А почему никого нет? И, это… Надо бы лица как-то прикрыть? Вдруг кто знакомый попадется?

– Ты что это, сопляк, знакомых грабить собрался?

Трудный вопрос… Грабить не хотелось вообще, да желудок выдавал раскатистые трели, из прохудившейся обуви выглядывали пальцы, на штанах заплаток было столько, что они напоминали лоскутное одеяло. Еще и у бабки спину прихватило… Ведьма не ведьма, а без настоящих лекарств не обойтись.

– Дядя… Твой сосед на лесопилке работает вроде? Как думаешь, меня туда не взяли бы?

– Разве что бревном, – отрезал Ловкач, щеря широкие желтоватые зубы. – Сам знаешь, откуда у тебя руки растут.

– Дядя! – возмутился А Ли.

– Угу, дядя. Лес ты уже рубил – вместе со своей ногой. Дороги клал – а потом тебе шины накладывали. Коров пас – и сам рогами в боку обзавелся. Болото осушал – еле вытащили. Что там еще было? Всего не упомнишь. Права твоя бабка, головой тебе работать надо, а не спину гнуть, пока сам не загнешься. Погодь немного и увидишь, откуда появляются умные деньги, хе-хе.

3.2

– Правду Шесса говорит, прокормить тебя сложно, бестолковый… Эй! Стой! Не вздумай останавливать этих! Положи револьвер!

«Я должен доказать, что достоин своего имени. Род Шин всегда был вне закона. Нечего искать легкие пути вроде каменоломен или лесопилки. Я стану преемником дяди. Бабуля будет мной гордиться!» – А Ли и не думал слушаться.

Он чувствовал, что готов справиться даже с горцами и их волкодавами. Мужчинам из рода Шин по плечу любая задача, а уж обобрать роскошную одинокую карету на безлюдном тракте проще простого! В кинематографе, что достиг Холмов этой весной и уже не воспринимался как волшебство, такое проворачивали регулярно. Главное – напор, уверенность и наглая ухмылка. Толстосумы дрожат за свою жизнь и готовы отдать все: деньги, драгоценности, жен… Поправка: о женах лучше не заикаться. Вдруг какой идиот воспримет это всерьез и избавится от благоверной? Что тогда? Богатые работать не умеют, за лишний рот в семье бабка шкуру спустит.

– Вернись, бестолочь! – орал Ловкач, которому хромая нога не позволяла поспевать за А Ли. – Взгляни на номера!

– Что с ними не так?

– То, что они есть! Это валесийская карета! С гербом!

– И что?

– Придворная, дурень! Ее не надо трогать!

Если Валесию в Холмах не жаловали, то Фабиана и его двор откровенно ненавидели. Напыщенные индюки, мнившие себя пупом земли, постоянно что-то требовали от княжества. То подати увеличили, то полк упразднить захотели, то границы надумали открыть для своей армии, то приличный кусок леса оттяпали, ссылаясь на древние документы… И память собственных предков не чтят – недавно пустили ученых в веками закрытую от посторонних королевскую усыпальницу! Стыд и позор. А теперь эти безмозглые позеры разъезжают по чужому краю как у себя дома… Да сам Великий согласился бы: кого-кого, а их грабить можно и нужно.

– Малец! Ты все неправильно понял! Я же просто шутил!

Но А Ли уже стоял посреди дороги и целился в длинноногих белоснежных лошадей, зная: во-первых, револьвер нерабочий; во-вторых, не заряжен; в-третьих, только что распался на две части и держится в руке чудом; в-четвертых, стрелять А Ли все равно не стал бы; и, в-пятых, карета останавливаться явно не собиралась.

Ловкач споткнулся и упал на колено аккурат на пути лошадей.

– Шесса меня с того света достанет, – пробормотал, отталкивая нерадивого напарника, что бросился ему помогать. – Убирайся отсюда! Живо! Великий, этому дураку на роду написано умереть глупой смертью!

– Ничего подобного. Вот увидишь, разбой у меня в крови.

– О-о-о! Ты что, до сих пор не понял, чем я, чтоб тебя крячи забодали, занимаюсь?!

Усатый кучер в темно-зеленой ливрее натянул вожжи, и карета остановилась.

– У меня другие методы, дядя. – А Ли мечтал отступить, но образы бесстрашных предков маячили над душой, требуя подвигов на бесчестном поприще. – Я сделаю это. Вот просто возьму и сделаю!

– И что вы намерены сделать, молодой человек?

Он подскочил и шлепнулся на укатанную дорогу. Из горемычного револьвера выпала какая-то деталь и ускакала в высокие заросли крапивы за обочиной, но разве такая мелочь имела значение, когда напротив стояла Мечта с большой буквы?

Эта девушка, что смотрела открыто и нежно, словно сияла изнутри. Ее иссиня-черные волосы, заплетенные в толстые косы, лежали на голове как корона. Немного раскосые глаза взирали на мир с любопытством и добротой, чувственные губы приветливо улыбались, щеки алели, намекая на смущение.

Куцая кофточка без рукавов открывала длинную шею, загорелые плечи, тонкие руки и полоску кожи на талии. Шальвары из на вид невесомой ткани не скрывали изгибов стройного тела.

– Молодой человек! Вы что-то делать собирались, нет? – прозвучало слегка раздраженно. – Делайте скорее, жара поднимается.

А Ли сглотнул и вскочил, возвращая себе грозный и уверенный вид.

– Кошелек или честь?! – выдал хрипло, краем сознания отмечая, что с этой фразой что-то не так. В пьесах она, кажется, звучала иначе… Но темные глаза незнакомки гипнотизировали, мешали сосредоточиться, лишали разума и навевали фантазии, от которых в груди разгорался пожар.

– Вы не похожи на того, у кого есть кошелек, – задумчиво изрекла красавица, подходя ближе. – Хм… – Узкая ладошка прошлась по груди и плечам А Ли, взъерошила волосы, коснулась подбородка. – Милое личико, сносная фигура, целые зубы… Деньги срочно нужны, да?

– Зачем бы еще я вас грабил?! Кошелек или… Это…

Кучер мерзко загоготал, и А Ли стушевался окончательно.

– Ах, вы меня грабите… – протянула незнакомка, рассматривая его без капли неловкости – как бычка на рынке. – Уверены?

– У меня оружие!

Зря он взмахнул револьвером. «Оружие» раздвоилось и упало в пыль. Возница поперхнулся хохотом и раскашлялся.