Пропала принцесса! Нашедшего ждут неприятности (без иллюстраций)

14.4

— Благодарю, не нужно. Кузина боится спать одна, — ответил Мелен. — Однажды к ней в гостиничный номер ломились перебравшие пива молодчики, с тех пор она категорически отказывается дневать в одиночестве на постоялых дворах.

Трактирщица посмотрела на меня недовольно, но настаивать не стала:

— Тогда следуйте за мной.

Она подхватила из ящика на стене ключи, выплыла из-за барной стойки перегруженной самолюбованием баржей и двинулась в сторону коридора. Провела нас в его самый конец и открыла дверь номера:

— Это номер повышенной комфортности, рассветник и вечерник включены в цену. С вас тридцать эсчантов.

Из повышенного в этом номере была разве что пыльность, но мой эстренский был недостаточно хорош для того, чтобы на это указать. Спасибо хоть, что я примерно понимала, что говорят окружающие.

— Благодарю, — кивнул Мелен и рассчитался с ней.

— Рассветник будет готов через пятнадцать минут. Если вам потребуется что-либо ещё, дайте знать, — многозначительно улыбнулась она, даже не глядя в мою сторону.

— Спасибо, не надо! — всё-таки не удержалась я и захлопнула дверь перед её носом, когда мы с Меленом оказались внутри.

Вот правильно про неё тот алконавт сказал: шаболда и есть!

— Ты можешь пока искупаться, а я подожду еду, — сказал Мелен, сбрасывая рюкзак на одну из двух постелей.

— Нет, я с тобой! — торопливым шёпотом возразила я на эстренском. — Не хочу оставаться одна.

— Ладно, идём.

В общем зале стало заметно тише, чем до нашего прихода.

Шаболда куда-то ушла, а мы заняли столик в углу. Вскоре она принесла нам рассветник: на удивление вкусный пышный омлет, несколько ломтей горячего хлеба и тарелку с холодным мясным рулетом.

— Будьте любезны принести ещё каких-нибудь закусок, я чрезвычайно голоден, — Мелч оглядел стол и поднял глаза на шаболду: — Очень голоден.

Она томно хихикнула и кивнула, а через несколько минут вернулась с двумя тарелками: фруктово-овощной нарезкой и блюдом копчёностей.

— С вас ещё десять эсчантов, вечерник тоже подадим двойной. Если же аппетит останется, то вы знаете, где меня найти, — расплылась она в улыбке и нарочно наклонилась к Мелену так, чтобы буферами едва не шлёпать его по лицу.

Да это практически домогательство! Меня настолько возмутило такое беспардонное поведение, что я кашлянула и сердито посмотрела на неё. Мелен наконец заметил мою реакцию и заржал самым довольным образом, а потом подмигнул шаболде:

— Я понял. Спасибо за гостеприимство.

Когда она отошла, я молча взяла с тарелки кусок хлеба и принялась зло жевать, не отрывая от Мелча сердитого взгляда. Он почему-то развеселился ещё сильнее и принялся за еду с отменным аппетитом.

Я всё больше налегала на фрукты и вынуждена была признать: вкус у них был умопомрачительный! Сочная, налитая сладостью мякоть так и таяла во рту.

— Омлет будешь? — спросил Мелен, кивая на мою тарелку.

— А что, тебе не хватит твоего, чтобы утолить свой непомерный аппетит?

— Ага, мне всегда нужна двойная порция, особенно после долгой голодовки, — хохотнул он. — Но если тебе жалко твоей, я попрошу добавки у любезной хозяйки.

— Смотри не подавись, — пододвинула я тарелку к нему, а сама принялась за свежие овощи.

До чего же вкусно! Просто обалденно!

Так и наелась фруктов со свежеиспечённым хлебом, периодически замирая от вкусового экстаза.

— Всё такое сочное! И свежее! — восхитилась я.

— Надо будет купить тебе ведро багряники, это займёт тебя на какое-то время, — насмешливо прокомментировал Мелен, глядя, как я приканчиваю последний ломтик чего-то похожего на манго.

Их я видела лишь на картинке, но по моим представлениям вкус должен быть именно такой — шикарный!

— Я согласна на ведро багряники, хотя совершенно не помню, что это такое. Ягода какая-то?

— Ага. Идём спать, ягода Валюха, иначе я усну мордой в тарелке. Не то чтобы это совсем уж неприемлемо, но омлет потом полдня придётся высмаркивать.

Я сначала хотела неодобрительно фыркнуть, но в итоге рассмеялась, представляя эту картину.

— Всё-таки ты отрицательно на меня влияешь, мой герой.

— Стараюсь по мере сил.

Мы вернулись в номер, причём шаболда проводила Мелена таким взглядом, будто собиралась прожечь дыру ему на заднице. Сковородка так и чесалась, однако я решила вести себя достойно: костерить шаболду исключительно мысленно.

Когда мы вошли в номер, я закрыла дверь, заперла на ключ и засунула его себе в карман. На всякий случай. Нечего Мелену в одиночестве шататься по чрезмерно гостеприимному постоялому шаболдо́му, пока я сплю.

Будущий муж посмотрел на это удивлённо, потом наклонил голову набок и спросил:

— Это что сейчас было?

— Я заперла дверь, чтобы днём никто не залез, — максимально простодушно ответила я.

— Да неужели? Слушай, Валюха, я слишком устал, чтобы затевать разборки, но хочу напомнить тебе, что я не твой ручной зверёк, которого ты можешь запирать в комнате по желанию. Я не потерплю ни попыток контроля, ни сцен ревности, ни других подобных выходок, тем более что результативность у них примерно нулевая — я при любом раскладе поступлю так, как считаю нужным.

Мелен достал из ремня какую-то железячку и за несколько секунд вскрыл ею замок.

— Теперь отдай ключ, — он протянул ладонь, и я обиженно вложила в неё требуемое. — Если не хочешь, чтобы кто-то влез в спальню, лучше оставить его вот так, фиксируя в замочной скважине на четверть оборота. Так блокируется замок, а сам ключ нельзя выпихнуть из скважины с той стороны, только выломать дверь, а это событие проспать уже сложнее. А теперь ложимся.

Он ненадолго зашёл в небольшую ванную комнатку и вернулся из неё уже практически раздетым с мокрой рубашкой в руках. Повесил её на изголовье кровати, тщательно закрыл все ставни и завалился в кровать. Отдельную, стоящую у противоположной стены.

Подготовившись ко сну, я тоже легла и закрыла глаза, но отключиться не получалось. Мысли возвращались то к шаболде, то к ключу, то к Мелену, который уже благополучно спал.

Почему же всё так сложно?

Мои чувства к Мелену крепли с каждым днём, потому что я узнавала его всё ближе и уважала всё сильнее. А теперь вокруг — сотни и даже тысячи женщин, и я не знала, как правильно себя вести.

Неужели то будущее, которого я так страстно ждала, никогда не настанет?