Пропала принцесса! Нашедшего ждут неприятности (без иллюстраций)

Пятнадцатая неприятность, вызванная заглядыванием в чужие окна (15.1)

Тридцать шестое сектеля. Вечер

Принцесса Валерианелла Лоарельская

Ночь сияла ослепительно ярко, словно мы с Меленом оказались внутри искрящегося тёмно-синиего сапфира. Хрустальный холод воздуха лишь усиливал ощущение нереальности. Небо переливалось тысячами малознакомых звёзд, и я подняла лицо к двум лунам, окружённым морозными гало. Их свет отражался от сугробов и усиливался стократно, весь мир горел этим прекрасным светом, и мне было плевать на ледяной воздух, рвущийся в лёгкие. Я задыхалась от восторга и ощущения безграничной свободы.

— Ты не ошиблась. Цвет нужен был синий, — лучисто улыбнулся Мелен и отрезал от прикреплённой к камню верёвки небольшой кусок.

— Зачем она тебе?

— В качестве напоминания о том, что нужно почаще тебя слушать, — ответил он, повязал её себе на запястье на манер браслета, а затем отрезал лишние хвостики.

Колючий мороз проникал под одежду, а нога болела, но я не обращала на это внимания.

Мелен протянул мне руку и ласково позвал:

— Идём дальше?

Я вложила пальцы в протянутую ладонь и шагнула к нему:

— Только обещай не умирать, ладно?

— Я постараюсь.

Черты Мелена вдруг размылись, затуманились, и я проснулась, хватая ртом пыльный воздух гостиничного номера. Мелен спал на другой стороне комнаты, вокруг было темно и тихо. Я обессиленно откинулась на подушку.

Этот Довар меня точно доконает!..

Утром я очень долго не могла уснуть — прислушивалась к мерному сопению Мелена, к шуму с улицы и чужим шагам в коридоре. Жёсткая подушка казалась непривычной, бельё — недостаточно чистым, матрас — неудобным и комковатым.

Я гнала прочь мысли о старой карге и о том, как теперь смотреть в глаза матери, но они таились под покровом темноты, плескались в её чернильных водах, поднимались над поверхностью и впивались в разум, стоило лишь потерять бдительность.

В итоге задремала я уже после полудня и почти сразу провалилась в то самое яркое, до дрожи реалистичное видение, которое меня и разбудило. К каким его отнести? К хорошим? Мелен признавал мою правоту и говорил с нежностью, которой я раньше не слышала в его голосе. Но этот разговор про смерть, он к чему? И что за верёвка?

Ладно, разберёмся позже, может, синяя верёвка ещё сыграет свою роль.

Прикрыла веки и попыталась уснуть снова, но сон не шёл, а прибивать себя заклинанием не хотелось — после него я гарантированно буду клевать носом всю следующую ночь, ведь через пару часов уже нужно вставать.

А Мелен никакой нервозности, кажется, не испытывал. Как отрубился, едва коснувшись головой подушки, так и дрых без задних ног. Хотя он всегда засыпал легко и быстро. Я бы с удовольствием обменяла один из своих даров на эту способность. К примеру, свет. Зачем он мне? Я им даже не пользуюсь, а засыпать по несколько часов каждое утро — чересчур утомительно.

Я так и пролежала молча, глядя в неаккуратно побеленный потолок до самого вечера, а потом тихонько села, побрызгала волосы специальным маслом и принялась их расчёсывать. Провозилась до момента, когда проснулся Мелен, весь такой горячий, разомлевший и с штатно работающим индикатором, но на другой постели, через целую пропасть френдзоны от меня.

— Ясного вечера, — пожелала я.

Он кивнул и сладко потянулся, а я изо всех сил сдерживалась, чтобы не подойти к нему и не начать обнимать. Почесав могучую грудь, он сел на постели и начал разминать шею и плечи.

— Болит?

— Немного.

Я отложила расчёску и в несколько шагов оказалась возле него, положила руку на шею и принялась осторожно растирать напряжённые мышцы.

— Ты слишком много времени провёл за рулём, — сказала я.

— Да, Госпожа Очевидность, — иронично ответил он, но отстраняться не стал, и я принялась массировать его плечи, стоя рядом с постелью.

Несобранные в косу волосы накрыли его пологом с одной стороны, и он раздвинул их, смешно выглядывая из образовавшегося просвета:

— Интересно, почему у Трезана коса до пояса, а у тебя до пола?

— Не знаю. Я свою не обрезала ни разу. Может, на Терре волосы быстрее растут? Вообще в Доваре всё другое. И луны жгучие, и воздух какой-то иной и словно изнутри распирает постоянно…

— У меня есть гипотеза. На Терре настолько скудная магия, что твой организм адаптировался под её впитывание, и теперь в Доваре для тебя её слишком много. У меня, кажется, тоже вырос порядок дара, вернее усилилась восприимчивость. Но я не уверен на сто процентов — хорошо бы сначала отдохнуть и поделать тесты, чтобы собрать информацию. А ведь я всего два месяца с той жалкой луны силы цедил, а ты — несколько лет.

Заклинания действительно давались легко, и даже сейчас целительская сила хлынула в тело Мелена бурным потоком, а потом почти мгновенно иссякла. Кончилась. Нужно выйти наружу и снова подпитаться от Луноликой.

— Спасибо, мне стало гораздо лучше, — поблагодарил Мелен, пока я стирала с его лица старые конопушки и рисовала карандашом новые, свежие.

Височную печать тоже обновила фломастером. Закончив, расчесалась и заплела тугую косу. Хотела уложить вокруг головы венком, но вспомнила, как сильно он мешал спать в мобиле и оставила как есть. Перекину на плечо и прикрою плащом, никто и не заметит.

Мелен по-спартански быстро оделся и сказал:

— Пойду закажу вечерник, а потом вернусь за тобой. Вот твой вожделенный ключ, можешь запираться сколько угодно.

Я фыркнула и действительно заперлась — спокойно сделала все утренние дела и ополоснулась, чтобы разогнать сонливость и взбодриться. Последнему способствовала еле тёплая вода, а я так люблю горячую, но выбирать не приходилось.

Вечером гостиничный дом оказался забит посетителями. Вроде бы лес кругом, откуда столько людей? Пришлось даже ждать, пока освободится столик, и всё это время Мелена разглядывали женщины.

Возможно, я уже начала сходить с ума от ревности… Но они и правда его разглядывали! И не только! Якобы случайно трогали за руку или плечо, проходя мимо. Улыбались со значением, а одна даже подмигнула. И нет, никакого нервного тика у неё нет — я за этой шаболдой всю трапезу потом наблюдала.

И чем больше знаков внимания ему оказывали, тем ужаснее я себя чувствовала, потому что число в девятьсот любовниц становилось реальнее и реальнее. И ведь я прекрасно понимала, почему к нему тянет остальных женщин — меня саму тянуло по той же причине. Дело не столько в росте, телосложении и внешности, а скорее во флёре непоколебимой уверенности в себе и энергетике, какой-то бескомпромиссной мужественности, которую он излучал.

Я проторчала всю жизнь на маяке в одиночестве и просто не осознавала этого, пока не увидела других мужчин. Если так разобраться, даже в трапезном зале были парни объективно красивее Мелена, а женщины всё равно смотрели на него. Не просто смотрели — возвращались взглядами раз за разом, задерживаясь ими на крупных ладонях, широких плечах и нахальной полуулыбке, с которой он на всё это взирал.

У меня даже аппетит пропал от осознания, насколько сильно я влипла и насколько облажалась, упустив шанс сблизиться с ним на маяке, когда он был весь мой.

— Чего не ешь? — спросил Мелен по-эстренски.

— Не хочется. Плохо спала, — тихо ответила я.

— Обычно когда плохо спишь, наоборот жрать охота.

Я лишь развела руками, да и не хватило бы моих знаний чужого языка, чтобы описать всю гамму испытываемых эмоций.

Поев, мы взяли остатки моего вечерника и мясной пирог с собой, а потом вернулись к мобилю.

Мелен сел за руль и плавно тронулся с места, выехав на покрытую колдобинами просёлочную дорогу. Было ещё светло, даже Солар не сел окончательно, поэтому ехать приходилось медленно — то тут, то там появлялись запряжённые рогатыми марчами телеги, какие-то древние экипажи и даже мобили.

— Валюха, нам надо поговорить, — сказал Мелен, и уже по одному его тону я поняла, что ничего хорошего ожидать не стоит.