Пропала принцесса! Нашедшего ждут неприятности (без иллюстраций)

Вторая неприятность лунного характера (2)

Тридцать шестое юнэля 1135-го года (Двадцать пятое сентября 2025-го года). После полуночи

Ме́лен Роде́ллек

Портал взорвался ослепительной вспышкой — резанул по глазам, ожёг кожу пронзительным светом и выдернул из реальности.

Ме́лен только и успел подумать, что во всём есть свои плюсы. Даже в том, чтобы сдохнуть. Например, можно получить посмертно какую-нибудь красивую медальку и с чистой совестью не выполнять задание, которое стояло у него поперёк горла уже несколько лет.

Вспышка портала пронизала его насквозь и прожектором высветила все внутренности, опаляя их жаром. А свои внутренности Мелен очень любил и категорически возражал против такого обращения. Неужели нельзя сначала убить, а потом уже зажаривать заживо в сдетонировавшем чужом портале?

Он что, так много просит?

Однако Удача или, как звали норты свою переменчивую покровительницу, Эурва́да над ним посмеялась. Нет, не улыбнулась, а громогласно похохотала над тем, как он ухнул в ледяной горький песок прямо у кромки воды и проехался лицом по крошеву камней.

В спину ударило, рядом повалилось чужое тело и затихло в тёмной воде.

Ртутник?

В этот момент их обоих окатило огромной волной и вмяло в скалы. Мелен, всё ещё слыша звенящий в голове задорный смех богини, едва успел сгруппироваться и оттолкнуться ногами от острых валунов. Ледяная вода ушла так же быстро, как и пришла, а он ловко взобрался по скользким камням чуть выше, куда долетали лишь брызги.

Вот же горькая дрянь! Он даже не сразу понял, что она солёная, настолько гадко стало во рту. Одежда намокла, но это ерунда.

Гораздо интереснее было наблюдать за телом Ртутника, которое сейчас лежало не самым удобным для живого человека образом — головой в воде. Мелен дождался следующей волны и убедился, что психопат, на ловлю и убийство которого были брошены все силы Службы Имперской Безопасности, всё-таки мёртв. А сам Мелен и по совместительству офицер, отвечавший за уничтожение этого опасного психопата, — всё-таки жив. И это не самый плохой расклад! Можно даже сказать — комильфотный.

Хмыкнув, Мелен огляделся в поисках напарников, но никого рядом не было, они с Ртутником выпали из портала вдвоём. Дождался затишья между волнами и спрыгнул на мелкую чёрную гальку, смешанную с крупным песком. Подошвы грубых ботинок оставили на ней глубокие следы — всё же весил он немало. Подошёл к телу и отработанным движением на всякий случай свернул ему шею. Некоторые подонки имеют совершенно отвратную привычку не сдыхать с первого раза, поэтому приходилось проявлять небольшую настойчивость.

Убедившись, что преступник действительно мёртв, Мелен тщательно себя осмотрел и промыл в морской воде раны, сочащиеся ртутью и кровью. Лучше так, чем никак. Боль накатывала волнами, но ткань, облепившая тело ледяной коростой, действовала как естественная анестезия — охлаждала так, что даже у родившегося на севере офицера начали стучать зубы и заломило уши.

Оказав себе первую помощь, Мелен осмотрелся. До этого он успел выхватить взглядом лишь чёрный скалистый берег, нависавший над ним щербатой громадой, а теперь поднял лицо к ночному небу.

Горло сдавило спазмом, и намокший офицер СИБа сначала откашлялся, а потом сдавленно хохотнул. Небо было чужое, и луна на нём сияла только одна. Тусклая, небольшая, ещё и неполная. Магической силы она почти не давала, и это ощущалось так странно! Будто на небосвод забралась какая-то самозванка и дрожала там, ожидая, когда же на законное место вернётся Луноликая Геста и прогонит её.

Но Геста не пришла, а самозванка так и дрожала в ночном небе — одинокая, щербатая и жалкая.

Поборовшись с огромными волнами, Мелен оттащил тело Ртутника подальше от воды, обыскал, забрал всё, что могло пригодиться, а потом натолкал ему за шиворот камней потяжелее, завязал горловину его же шнурком, потуже затянул пояс и утопил между двумя валунами, для верности придавив сверху третьим, поменьше.

Всё же появляться в новом мире в компании трупа — наверняка плохая примета. Лично у него к такому гостю возникли бы некоторые, как любит говорить напарник, вопросики.

Конструкция получилась вполне устойчивая — если специально не лезть, то ни за что не обнаружишь утопленника. Хотя какой он утопленник? Первой Ртутника убила Ка́йра, а Мелен лишь предпринял профилактические меры против его воскрешения. Какая работа — такие и профилактические меры…

Ледяное горькое море Мелена почти доконало и едва не утянуло на дно, сбив с ног очередной волной.

Он родился в Нортбранне, среди гор, и воду недолюбливал. Плавать, конечно, умел, но это требовало огромных усилий — не было под кожей благословенного жирка, помогающего с лёгкостью держаться на поверхности. Он даже лежать на воде не мог, сразу уходил ко дну, если не делал мощных гребков.

Наконец он закончил с первоочередными делами и пригляделся к отвесной стене берега, продумывая путь наверх. Несмотря на габариты, со скалолазанием дела у него обстояли куда лучше, чем с плаванием.

Стараясь не обращать внимания на задувающий в мокрые уши пронзительный ветер, Мелен опёрся ногой в небольшой валун у основания скалы, нащупал пальцами удобный выступ и подтянулся. Волны бились под ногами, а камни так и норовили выскользнуть из-под подошв, но сам обрыв был рваным и довольно удобным, буквально испещрённым сотнями щелей, прогалов и выступов, за которые удобно было хвататься.

Пока забирался на вершину, Мелен даже согрелся, а когда наконец вытолкнул себя на резкий гребень прибрежной скалы, повалился на мягкую пожухлую траву, жадно дыша. В ноздри шибанул запах мокрых водорослей, отчего-то ставший более отчётливым именно здесь, наверху.

Он огляделся. Трава вокруг была мокрая, но брызги волн сюда долетали едва-едва. Значит, недавно прошёл дождь, да и кучевые облака ещё лежали на морской глади в нескольких лигах от острова.

В том, что Мелен оказался на острове, он уже практически не сомневался, слишком уж морской тут был воздух, да и в свете луны виднелись неясные скалистые силуэты других островков. Слишком крошечных для жизни, но вполне пригодных для того, чтобы о них разбиться ночью.

Он достал из защищённого кармашка на ремне две крошечные колбочки с каплями крови напарников и с помощью поискового заклинания убедился, что ни одного из них поблизости нет.

Жаль, на ремне много не потаскаешь. У Мелена имелся лишь базовый набор самого необходимого: складной нож, крошечный пузырёк с меркурой, проволочный шнур да парочка накопителей…

Башню маяка он заметил не сразу. Поначалу принял её за очередную скалу, обточенную ветром, и только потом разглядел явно рукотворные очертания.

Мелен прикинул, стоит ли снова тратить магию или поэкономить силы, но очередной порыв ледяного ветра помог развеять сомнения. Он задубел так, что аж яйца забренчали. Пришлось признать, что либо он потратит магию, либо околеет от переохлаждения, что в его случае было хоть и иронично, однако всё же неприятно.

Тщательно дозируя силу, Мелен нарисовал на груди заклинание и на секунду засветился звездой — рвущийся из тела свет мгновенно высушил и одежду, и обувь, окружив его облаком пара. На ткани, правда, остались солёные разводы, зато стало гораздо теплее. Северный подшёрсток, над которым любили подшучивать южные коллеги, неплохо выручал — тело мгновенно согрелось, а сознание обрело ясность.

Эта ясность и подсказала, что маяк ему попался такой же убогий, как местная луна, — не светил ни рожна. Однако выбором судьба не баловала, поэтому Мелен двинулся к нему. По крайней мере, в башне можно спрятаться от ветра и примерно понять уровень технологий этого мира. Если найдутся остатки масла или другого топлива, то можно и костерок затеять.

Крупной растительности на островке практически не было — так, несколько увядающих кустов да два скрюченных деревца, пожелтевших то ли от паршивой жизни, то ли по случаю осени. Однако при приближении к башне Мелен отметил некое подобие грядок. Значит, маяк не заброшен. А почему тогда не горит? Или горит?

Что-то неявное мерцало в фонарной комнате — то ли отблески местной слабосильной луны, то ли источник света.

К башне Мелен подходил осторожно, внимательно осматривая территорию на предмет ловушек и других сюрпризов, но опасения оказались напрасными — магии он не ощущал, а тяжёлая, обитая листовым железом бронированная дверь, ведущая в маяк, была закрыта. Зато окна выглядели достаточно беззащитно — ни артефактов, ни банальных решёток. Хотя кого тут опасаться, на этом убогом островке? Преступного птичьего синдиката?

Башня возвышалась над скалистым островом этажей на пять и вблизи казалась ещё у́же и заброшеннее, чем издалека, но одно окошко мягко светилось, приглашая заглянуть внутрь.

Судя по всему, на дворе всё-таки осень. Штормовой ветер трепал рубашку, и Мелен очень сильно пожалел, что надел на роковую свадьбу Ртутника цивильное. Униформа куда плотнее и удобнее — в ней было бы не так холодно.

А погодка шепчет: займи и выпей.

Устрашающего вида дверь оказалась заперта, а конструкция замка́ не поддалась с первого раза. Мелен обошёл башню по кругу и посмотрел на изливающееся тёплым светом окно на уровне третьего этажа. Захотелось заглянуть. Он прикинул путь, мысленно отмечая щели и выбоины в старой кладке, по которым смог бы забраться даже новичок, а потом растёр руки, нашёл мыском ботинка упор, ухватился за ближайший выступ рукой и полез вверх.

Будучи подростками, они с братьями по каким только скалам не лазили, пренебрегая и запретами, и страховкой, и здравым смыслом. Теперь Мелен стал куда осторожнее, но уж на такую высоту смог бы забраться даже во хмелю. Да и стена попалась удобная — местами с глубокими выщербинами между крупных камней, из которых было сложено основание. Выше второго этажа каменная кладка переходила в кирпичную, по которой лезть сложнее, но с его ростом до окна дотянуться вполне реально.

Так и вышло. Он уцепился за подоконник, нашарил ногами опору, немного подтянулся, заглянул в окно и замер, едва не сверзившись вниз от неожиданности.

Спиной к нему стояла, пританцовывая, девушка с длиннющей — до самого пола — косой, одетая в плотно обтягивающие сочный зад бархатные брючки.

Воображение тут же подкинуло пару развратных вариантов: намотать такую шикарную косу на кулак, стянуть брючки и пристроиться сзади. Подобные непроизвольные мысли Мелен сразу же отогнал, внимательно осматривая явно кухонное помещение с кучей незнакомых приборов и предметов.

Девушка, словно нарочно дразня, провокационно вильнула тем местом, о котором Мелен запретил себе думать, и сосредоточенно продолжила готовить. Повыше талии из одежды на ней был лишь ярко-розовый лиф, открывающий практически всю спину.

Пугать незнакомку с шикарной косой не хотелось, поэтому Мелен осторожно спустился вниз и постучал в бронированную дверь — громко и продолжительно, давай девушке время одеться и привести себя в порядок.

За дверью слышалось отчётливое гудение, природу которого разобрать не получилось.

Мелен постучал ещё громче, а вернее затарабанил изо всех немалых сил.

Ноль реакции.

Незнакомка то ли одевалась слишком долго, то ли решила не принимать незваных гостей. Несколько десятков выстуживающих до зелёных соплей порывов ветра спустя Мелен решил, что недостаточно хорошо воспитан, чтобы замерзнуть насмерть в ожидании, пока ему откроют.

Он снова взобрался на стену, заглянул в окно и выяснил, что девица с шикарной косой даже не сдвинулась с места — всё так же готовила и даже подпевала, вертя аппетитным задом в такт одной только ей слышимой музыке.

Мелен осторожно потянул створку окна на себя, и она неожиданно поддалась, открывая путь в тепло, напоенное вкуснейшим ароматом выпечки. Приглашения он ждать не стал — слитным движением нырнул в окно и замер, подняв руки вверх, показывая, что нападать не собирается.

Незнакомка повела плечом, словно отмахиваясь от потока холодного воздуха, но не обернулась.

Она что, глухая? Или просто беззаботная?

Мелен закрыл за собой окно и снова замер, отогреваясь и наблюдая, как плавно двигается девушка. Она здесь что, одна?

Он громко кашлянул, привлекая к себе внимание, но незнакомка лишь поправила косу, и её кончик маятником качнулся из стороны в сторону, гипнотизируя.

Точно глухая.

Мелен шагнул к девушке, преодолев небольшое расстояние, но незнакомка так и не обернулась. Он аккуратно коснулся её обнажённого плеча, уже понимая, что вспугнёт, но какие у него оставались варианты?

Незнакомка резко дёрнулась, обернулась и с размаху саданула ему по лицу чем-то чёрным и обжигающе горячим. Он увернулся и заблокировал удар, хотя не ожидал от неё такой прыти. Кисть ожгло болью, и словно по команде заныли все остальные раны, зазвучав в теле саднящей симфонией.

В стену сбоку от него влетел комок сыроватого теста и с влажным чавком к ней прилип.

— Извините, я не хотел вас напугать! — отступил Мелен, одной рукой демонстрируя безоружность, а второй инстинктивно потряхивая в воздухе. На ребре ладони наливался розовым ожог.

Вид девушки спереди оказался даже аппетитнее, чем сзади — в тугом лифе вздымалась полная грудь, а симпатичное личико вытянулось от удивления. И без того большие зелёные глаза распахнулись до пределов, и она выронила своё оружие — раскалённую сковородку — на деревянный пол, а потом завороженно прошептала на чистом лоарельском:

— Мелен? Неужели это ты?! Боги, как же долго я тебя ждала!

К такой апории служба его не готовила. Он вытаращился на незнакомку, ещё раз прокручивая в голове факты: он явно находился в другом мире, портал однозначно вышвырнул его прочь из Довара — он физически ощущал несоответствия. Воздух, магический фон, небо и звёзды — всё было иным.

Откуда тут взялась свободно говорящая на лоарельском девица, к тому же знавшая его имя?!

Мелен терпеть не мог вещи и обстоятельства, увеличивающие энтропию в его привычном мире, и теперь напрягся, вглядываясь в показавшееся смутно знакомым лицо.

— Кто ты? — глухо спросил он, явственно ощущая, что ухнул в дерьмо по самые ноздри — от ситуации тянуло тем самым душком.

У него даже зубы заныли, видимо, в предчувствии, что быть им выбитыми, а этому ощущению он всегда верил безоговорочно — оно ещё ни разу его не обмануло.

— Что? — девушка вынула из ушей странные затычки, из которых лилась тихая музыка.

— Кто ты? — повторил вопрос Мелен, уже подсознательно зная ответ.

— Валериане́лла Лоарельская, — скромно ответила практически раздетая принцесса.

Самая разыскиваемая девушка всего мира, похищенная из собственной спальни восемь с половиной лет назад и многими признанная погибшей.

Мелен шагнул к ней ближе, коснулся лица и развернул правой стороной к себе, чтобы разглядеть родовую височную печать, едва различимую в скудном на магию мире. Густые светлые пряди закрывали её почти целиком и пришлось заправить их за розовое ушко, чтобы не мешали.

Принцессу подобная фамильярность не разозлила, она покорно подставила лицо под изучающий взгляд, а спустя несколько бесконечно долгих секунд спросила:

— Убедился?

Мелен сделал оперативно-тактическое лицо — одинаково тупое и задумчивое одновременно, зато не позволяющее читать эмоции. Ему впервые в жизни стало дурно настолько, что на секунду закружилась голова, а в ушах непрошенной звуковой галлюцинацией снова зазвенел задорный божественный хохот. Если так разобраться, выбитые зубы — не единственное, что ему теперь грозит.

Он влип, причём влип так, что выпутаться теперь вряд ли получится даже чудом. За единственную дочку император лично снимет с него шкуру, покрытую не особо ценным мехом, а потом постелит у подножья трона в назидание другим нортам.

Старая клятва, столь опрометчиво данная по юности, заиграла в сознании новыми, кровавыми красками.

— Убедился, — кашлянул Мелен, убирая руки от принцессы и не зная, куда их теперь девать.

Может, вообще не стоило её трогать?

— Можешь звать меня Ва́лери, — улыбнулась она, глядя на него с нежностью, которая не понравилось ему ещё сильнее, чем вся эта ситуация.

— Откуда ты знаешь моё имя? — спросил он, нахмурившись и мысленно пытаясь найти выход из западни, в которой очутился.

Вариант сдохнуть в момент детонации портала больше не казался таким уж плохим. Хороший был вариант, если так подумать. Быстрый, почти безболезненный, а главное — окончательный. Чего уж привередничать — отличный вариант.

Может, пойти рядом с Ртутником прилечь? Там, между валунов, место ещё есть…

Однако принцесса уйти не позволила бы — уже подняла с пола сковородку и вернула на плиту, а потом вцепилась в его обожжённую руку и принялась извиняться:

— Прости, я не специально, просто испугалась. Зря музыку в наушниках слушала…

— Я стучал снизу, ты не открыла. То есть вы не открыли, Ваше Высочество. А в я окно залез, потому что снаружи очень холодно.

Получается, у него было целых два практичных и простых варианта сдохнуть этой ночью, но он ими бездарно не воспользовался и выбрал третий — затейливый.

Коносьер, мать его!

— Мелен, пожалуйста, давай обойдёмся без вот этого официоза. Нам ещё предстоит много чего пережить вместе и вернуться в Кербенн, — промурлыкала принцесса глубоким, завораживающим своей приятностью голосом. — Сядь, я обработаю ожог и вот эти царапины у тебя на лице. Или у тебя не только царапины?

Она беззастенчиво воспользовалась его шоком, усадила на стул, мягко надавив на грудь, и осмотрела.

— Сними рубашку. У тебя бок сочится кровью и на плече рана. Нужно осмотреть и промыть.

— Я промыл. В море, — ответил Мелен, всё ещё не до конца веря в реальность происходящего.

Может, он всё-таки умер или галлюцинирует?

— Нет, это не годится, — решительно не согласилась принцесса, становясь серьёзной и собранной, и принялась стягивать с него рубашку.

Он безропотно позволил, ведь тот факт, что его раздевала принцесса, как-то мерк по сравнению с тем, что он случайно обнаружил её в другом мире, а она его, оказывается, ждала.

Пальчики принцессы ласково прошлись по плечу, а потом она достала аптечку и залила раны какой-то шипучей дрянью. Места порезов запекло, но Мелен не особо обращал на это внимание — перед глазами маячил глубокий вырез бесстыдно открытого лифа.

Интересно, кто именно изобрёл эту одежду, а главное — как убедил женщин её носить и не стесняться? Спасибо этому гению.

— Магии у меня не так много, либо обезболивать, либо лечить. Потерпишь? — спросила принцесса, наклоняясь ещё ниже.

Он послушно кивнул, поднимая вверх руку, чтобы дать ей доступ к ране на боку.

Наконец его посетила разумная мысль, что пялиться в венценосный кливидж не стоило, но её на подлёте сбила другая — разве кто-то надевает такую одежду, если не хочет продемонстрировать свою грудь во всей красе? В таком случае зачем обижать хорошего человека преступным невниманием?

Если бы он застал принцессу врасплох, она бы смутилась и прикрылась или оделась. Она же ведёт себя так, будто происходящее в порядке вещей.

В любом случае открывающийся вид хорошо отвлекал от неприятных ощущений. Мелен даже не заметил, как Валерианелла закончила накладывать заклинания и принялась обрабатывать поджившие корочки какой-то местной пахучей мазью. Затем налепила на кожу липкие квадраты самоклеющихся бинтов и обошла его по кругу, выискивая другие раны и невзначай касаясь то плеч, то спины, от чего Мелену окончательно стало не по себе.

— Благодарю, — пробасил он, спешно натягивая рваную окровавленную рубашку, когда она закончила. — Вы сказали, что ждали меня.

— Если будешь выкать, я ни на один твой вопрос не отвечу, — она перевела на него искрящиеся радостью ярко-зелёные глаза. — А их у тебя наверняка много.

Как Мелен мог сразу не узнать в девушке одну из Лоарелей? Не сказать, что она сильно похожа на своего брата, принца Трезана, но нечто общее определённо есть, даже не считая королевской печати. Цвет глаз, ямочка на подбородке, рисунок губ.

Пока Мелен прикидывал, что делать со всей обрушившейся на него информацией, принцесса вскипятила чайник, отлепила шматок недожаренного теста со стены, отмыла пятно и навела порядок. Заботливо поставила перед ним тарелку со стопкой ещё тёплых лепёшек, несколько баночек с мёдом и разным вареньем, а потом налила ароматного чая.

— Ешь блины. Ты, наверное, голодный.

— Спасибо.

Голод был последней из проблем Мелена, но он послушно начал есть, потому что это не требовало от него ровным счётом никаких когнитивных усилий и позволяло молчать, спешно анализируя вводные данные.

А ситуация получалась на удивление паршивая.

Он оказался лицом к лицу с тем самым заданием, которое надеялся никогда не выполнить, а заодно перед сложнейшим выбором.

Принцессу однозначно требовалось вернуть в Довар, вопрос только в том, кому её отдать — нортам или лоарельцам.

Будучи нортом, Мелен был связан с малой родиной обязательствами и той искренней любовью, которую нельзя внушить, с ней можно только вырасти. Он беззаветно обожал горы, ценил прохладное северное лето и привык видеть перед глазами заснеженные пики, резко контрастирующие с изумрудными лугами огромной долины, в которой располагалась Нортбранна.

Однако восемь с половиной лет назад, в разгар поисков пропавшей принцессы, он принял решение переехать в столицу, на юг. Мучился от жары, долго привыкал к местной еде и обычаям. И цель у всего этого поначалу была лишь одна — держать руку на пульсе и доставить принцессу к Йе́ннекам, если такая возможность представится, в чём он торжественно поклялся жизнью.

Йеннеки — один из источников неутихающего брожения, происходящего на Севере. Активно поддерживают революционные настроения, оставаясь при этом в тени. Они даже не являются официальными наместниками, да и в прошлом редко когда представители этой семьи занимали кабинет префекта — эта роль отводилась Норталям, Скорникам или Дискарам.

Восемь лет назад Мелен специально выбрал работу в подразделении СИБа, не задействованном непосредственно в поисках, иначе его кандидатура вызвала бы слишком много подозрений. Тогда он был убеждённым сепаратистом и искренне желал независимости для некогда покорённой Нортбранны, хотя взгляды свои старался не выпячивать. Многие норты в тот год перебрались в южные города Империи, чтобы инфильтрироваться в разные властные структуры.

Но сейчас… Мелен стал старше, местами поумнел, местами набил ментальных шишек о факты. Завоевание Нортбранны больше не казалось ему огромной несправедливостью, превратившись в логичную закономерность — полтора века назад Лоарельская Империя была более сильным и технически развитым соперником. Исход противостояния небольшой горной страны и могущественной державы очевиден для любого здравомыслящего человека. Норты допустили ряд серьёзных дипломатических ошибок, которые и вылились в короткую проигранную ими войну.

Однако на данный момент расстановка сил изменилась: Разлом значительно ослабил Лоарельскую Империю. Боевые маги несут службу у Блокады, и перекинуть войска в другое место — слишком рискованный шаг, а нынешний император, Пеннар Первый, — мужик осторожный, дальновидный и умный. Возможно, он предпочтёт не устраивать гражданскую войну, а даровать Нортбранне столь вожделенную независимость в обмен на свою обожаемую дочь и соблюдение некоторых договорённостей.

Если Мелен вернёт дочку императору, то станет героем для лоарельцев и предателем для нортов, однако долго не проживёт — нарушенная клятва не позволит, а горячие северные парни рано или поздно встретят в тихом переулке. Возможно, это будут его собственные братья, потому что семья при таком раскладе наверняка от него отвернётся.

Если же Мелен доставит принцессу в Нортбранну, то станет героем для нортов и предателем для лоарельцев, а также причиной волнений, которые могут вылиться во что угодно. Прожить после этого долго тоже вряд ли получится — Пеннар Первый такой политической эквилибристики не простит и устранит его при первой же возможности, скорее всего, вместе со всей семьёй — в назидание другим.

Итого в сухом остатке у Мелена на руках крайне тенуозная ситуация, или, как сказал бы дед, — фунт дерьма копчёного из козла печёного.

Стараясь сохранять невозмутимость и держать в узде противоречивые эмоции, он посмотрел на лучащуюся счастьем и ничего не подозревающую принцессу, порадовавшись тому, что понятия не имеет, как открыть межмировой портал обратно в Довар. Значит, есть время поразмыслить и попытаться найти хоть какую-то лазейку, а также наконец определиться с тем, на какую сторону он встанет в полуторавековой борьбе за независимость Нортбранны.

А принцессе… он искренне сочувствовал. Не повезло девчонке родиться столь важной фигурой в чужих политических играх. Одно утешение — большинству она нужна живой.

О том, что не просто так её держали здесь, на маяке, он успел догадаться, тяжело вздохнул и наконец попросил:

— Ну, рассказывай, кто тебя похитил и зачем.