Прости себе меня

Пролог

Ощущение невесомости. Оно прекрасно. Прекраснее, чем даже можно себе представить. Это всегда помогало ей уйти от проблем. Уйти от назойливых мыслей, что она какая-то не такая. Странная. Или даже с приветом. Уйти от себя. От косых взглядов, которые преследуют её даже во сне.

Даниэла продолжала считать. Кажется, сегодня будет побит собственный рекорд.
Сорок один, сорок два, сорок три...
Чёрт!
В одно мгновение её словно толкают под рёбра и, распахнув глаза, она прокручивается вокруг своей оси. Разрезает ладонями толщу воды, чувствуя сопротивление. Её рот машинально открылся и тут же наполнился водой. Паника. Она слишком неожиданно поглотила её. Толкнувшись, девчонка рванула вверх, выплывая на поверхность и жадно хватая губами прохладный воздух. Кислород. Он резко обжигает лёгкие, и девушка испуганно оглядывается.

Что это?

Яблоко?

Красное. Словно бутафорское. Оно плавало над голубой гладью, отказываясь тонуть. Будто дразнило девушку тем, что справляется гораздо лучше, чем она.

— Муха! — Даниэла ухватилась за каменный борт бассейна и подняла голову. Ну, конечно... большего шутника, чем он, здесь нет, — перекуси! А то уже полдня там торчишь! Смотрю, ты не тонешь?

Идиот.

Гордеев.

Сосед и её личная катастрофа. Кнут, плеть. Розга. От каждого его взгляда или слова её кожа горит огнём, словно её безжалостно секут. Будто она непослушная кобыла, которую пытаются научить быть послушной.

Как жаль, что забор между их домами не настолько высок, чтобы полностью закрывать их двор от соседского.

— Пошёл ты, — сказала не так громко и уверенно, как планировала. Размазня...

— Ты что-то прожужжала?

Услышал.

Даниэла вылезла из воды и торопливо обмоталась полотенцем. Полезла в инвентарь, чтобы достать сачок. Рваными движениями прошлёпала обратно к бассейну и выудила то, что буквально свалилось ей на голову. Придурок. А если бы он попал? Он вообще думает головой? Хотя... там наверняка пусто. Думать нечем.

Вытащила яблоко из сетки и вновь задрала голову. Задержала дыхание, когда их взгляды пересеклись. Демон. За что ей это?!

— Жри сам своё яблоко! — замахнулась, и что есть сил бросила плод обратно. Едва ли она могла достать до окна, откуда самодовольно усмехался соседский сынок... но было обидно, что он даже не вздрогнул. Не шелохнулся, наблюдая за тем, как его щедрый подарок перескочил через трехметровый забор, и упал на идеально выстриженный газон.

— У меня уже есть! — выкрикнул, демонстрируя в своей руке такое же: ярко-красное. Большое. Надкусанное.

Клоун.

Ей оставалось лишь фыркнуть. Прокрутиться юлой и выскочить с заднего двора. Скрыться от вездесущего придурка. Сгинуть.

Поскорее бы сгинул он сам.

Сколько лет продолжается весь этот спектакль взаимной ненависти? Хотя, нет. Это не спектакль. Здесь всё по-настоящему. Наигранностью здесь и не пахнет...

Он издевается над ней вот уже три года. Изгоем школы не сделал, но сделал своей мишенью для оттачивания острот и понятных одному ему шуток. Ему и его шайке таких же недоумков.

Семья Гордеевых соседствовала с ними столько, сколько Даниэла себя помнила. Их родители прекрасно общались и даже были друзьями. Как и они с Егором. Когда-то. Друзьями не были, но общий язык находили. Когда были совсем мелкими, даже играли вместе. Выгуливали его собаку и играли в войнушку, поливая друг друга водой из бутылок с проколотыми крышками. Дани даже помнит, как они с Гордеевым построили настоящую крепость из снега! Сколько ему тогда было? Лет двенадцать?

А спустя пару лет между ними пробежала чёрная кошка. Или даже не так: его укусила бешеная собака.

Сначала он прекратил с ней здороваться. Затем перестал составлять своим родителям компанию, когда те шли в гости к соседям. А ещё позже сменил игнор на тихие насмешки. Косые взгляды. С годами эти взгляды менялись. Они наполнялись... надменностью и неприязнью. Он не боялся смотреть. Никогда не отводил взор первым. Смотрел прямо в глаза. Иногда на его губах проскальзывала ироничная усмешка. А иногда ничем не прикрытое презрение.

Даниэла даже разбираться в этом не хотела. Возможно, это стало неверным решением. Точкой невозврата. Она всё спускала ему с рук, считая, что когда-нибудь ему это надоест. Но этот день всё никак не наступал. Она терпела. Позволяла Гордею заходить всё дальше. А он и не думал останавливаться. Безобидные шутки перестали казаться ей такими уж безобидными.

Когда Гордеев был в выпускном классе, он разрушил любые надежды Даниэлы на то, что когда-нибудь настанет день, и они вновь найдут с ним общий язык.

Он раздавил её. Извалял в грязи перед их общими друзьями и сделал всё для того, чтобы больше месяца девушка не высовывала свой нос на улицу. Сделал слово “стыд” её триггером. Постарался на славу, чтобы разбудить в ней настоящие и очень яркие чувства. Тогда Дани узнала, что такое лютая ненависть.

С тех пор прошёл год. Монстр по соседству исчез с её радаров. Выпустился, поступил в престижный ВУЗ северной столицы и теперь, закрыв первую летнюю сессию, вернулся. Ничуть не изменившись, он продолжал доставлять ей дискомфорт. Продолжал ковырять незажившие ранки и пускать ей кровь.

Поднявшись к себе в комнату, первым делом Дани подошла к окну и рванула шторы, закрывая обзор на свою спальню и себя, в том числе. Нет, такого удовольствия она ему не доставит. Уже учёная.

Скинула полотенце на кровать и упала рядом, хватая с прикроватной тумбочки телефон.

Несколько пропущенных от Янки, и одно сообщение от неё же:

“Сеня, ты там снова лёгкие разрабатываешь?”

Сеня. Гораздо лучше, чем муха.

Её папа наполовину грек, и Дани досталась соответствующая фамилия: Ксенакис. Отсюда и прозвище.

А вот обидное “муха” ей досталось от Гордеева. Чтоб его...

Подлый и озлобленный на весь мир тип.

Что не так? Откуда это всё?

Где она оступилась, что эта сволочь спускает на неё собак при каждом удобном случае?
Она надеялась, что за год Егор повзрослеет. Оставит её в покое. Возьмётся за ум и даст ей спокойно жить. Но, кажется, подобная щедрость не входила в его планы.

Глава 1

Год спустя.

— Боже! Какая ты красивая, Дани! А ну-ка повернись!

Когда-то роскошная копна тёмных волос была безжалостно отрезана, а на коротких волосах теперь пестрели светлые пряди. Лёгкие локоны обрамляли нежное личико, а выразительные брови и красная помада добавляли этому образу дерзость и перчинку.

Выпускной. Долгожданный и вызывающий трепет в груди. Этот день просто обязан был быть лучшим за прошедший учебный год. Позади одиннадцать лет ужасной школьной формы и скучных уроков, многие из которых, она знала наверняка, ей были совершенно ни к чему. Впереди целая жизнь, полная сюрпризов. Университет, о котором она грезила последние пару лет и, конечно же... то самое дивное время студенчества. Ей едва исполнилось восемнадцать. Разве это не восхитительно?

— Ты очень красивая! — повторилась мама, разворачивая девушку лицом к зеркалу, — не жалеешь? — намекнула на новую причёску.

— Пока не поняла, — ей, наверное, просто надо привыкнуть к новой стрижке. В какой-то степени: к новой себе.

— Нужно привыкнуть, — мать будто прочитала мысли дочери, и отошла от неё на пару шагов, — так, теперь снимай платье и марш в столовую. Нужно хорошенько подкрепиться перед церемонией. А я пока достану твои туфли.

— Бежевые, мам! — Даниэла осторожно потянула молнию на рёбрах, расстёгивая платье и спуская его вниз, — не чёрные. Хорошо?

— Всё-таки бежевые? — Марина Арсеньевна одарила дочь проницательным взглядом и, склонив голову к плечу, поджала острый подбородок.

— Да. С ними мне больше нравится.

Уверенно кивнула девушка, кончиками пальцев касаясь коротких локонов. Она всё ещё сомневалась в том, что приняла правильное решение, обрезав свои волос. Они почти доставали до талии. Но в какой-то момент Дани решила, что от них нужно избавиться. На носу новый жизненный этап. И желание оказаться на его пороге обновлённой, заглушило любые доводы рассудка.

— Хорошо, — мама. Она всегда её поддерживала. Чего не скажешь о папе. Отец был строг с ней. Иногда даже больше, чем того могла требовать ситуация. Не деспотичен, но слишком требователен. Что же касается мамы: она всегда поддерживала дочь и была рядом. Она не была её подружкой, и Дани не делилась с ней всеми тайнами и переживаниями. Но она была твёрдо уверена в том, что в случае чего — мама всегда её поддержит. Не осудит и не упрекнёт, — помаду пока сотри. Всё равно ведь съешь.

Наспех переодевшись в домашний халат, Даниэла сбежала вниз по лестнице. Но не успела она приблизиться к обеденному столу, как за её спиной раздался звонок.

— Мам? Ты гостей ждёшь? — заглянула на кухню, где Марина колдовала над морковным тортом. Фирменный десерт от мамы. Лучший из тех, что она пробовала.

— Это Тамара, — пробормотала не оглядываясь, — у них там какая-то заморочка с ключами от гаража. В общем, она за ключами. Эдик утром оставлял, чтоб мы передали.

Тамара. Чудесная женщина. Если бы не одно НО.

Гордеева Тамара.

Мать Егора.

И как так вышло, что сын вырос таким придурком?

Кстати, о нём. Не далёк тот день, когда он снова явится в семейное гнездо. Лето в разгаре. Конец июня. А значит, и летняя сессия тоже должна подойти к концу.

— Даня, открой! Ну, что ты стоишь?

Мама повысила голос, заставляя Даниэлу очнуться. Крутанувшись, девушка отправилась в прихожую на ходу стирая помаду салфеткой, которую успела стянуть со стола.

Споткнувшись об обувную коробку, девушка тихо выругалась и мягко пнула ту, убирая с дороги. Туфли. Бежевые. Может, всё-таки чёрные?

Звонок раздался во второй раз, и Даниэла закатила глаза, сетуя на нетерпение соседки.

— Иду! — процедила сквозь зубы, чувствуя лёгкую боль от столкновения с коробкой. Из чего она сделана, чёрт её дери?

Даниэла натягивает на лицо приветливую улыбку, распахивая дверь. Но она тут же сползает, когда видит перед собой вовсе не Тамару.

— Не ожидала? — бросает с порога нежеланный гость. Хмыкает, пробегая по ней оценивающим и таким уничижительным взглядом. Гадко, — куда делось твоё гнездо, муха?

Это он про волосы? Ну и козёл...

— Явился, — Даня выжимает из себя одно единственное слово и отворачивается от Егора. Нехотя успевает подметить, как возмужал Гордеев. Окреп и совсем немного повзрослел. Но ведь это только внешняя оболочка. Судя по его приветствию, он всё тот же кретин, чьё развитие задержалось в начале пубертата.

— Скучала? — бросает ей в спину, и тоже подмечает, как соблазнительно обтягивает её зад короткий халат. Мешковатый, но при этом подчёркивающий всё что надо. Ухмыляется, прикрывая рот ладонью. Стягивает пальцами губы, чтобы те не растягивались, и не сдали его с потрохами.

— Мам? Где ключи?

Она делает вид, что не слышит его. Игнорировать этого недоумка — лучший способ от него отделаться. Он ничего не сделает ей в её же доме. Тем более, если рядом кто-то из родителей.

— Сейчас, — Даниэла слышит, как гремит на кухне посуда, а затем прекращается шум воды, — Тома, я сегодня вся в мыле!

— День добрый, тёть Марин! — бодро. Приветливо. И приторно дружелюбно. Аж тошно.

— О! Егор! — выйдя в прихожую, Марина сгребает парня в объятья, и мягко похлопывает того по спине, — а я твою маму ждала! Ты когда приехал?

— Утром, — переводит взгляд на Даниэлу и подмигивает ей.

Спокойно. Дыши, Даниэла.

Актёр. Мастер перевоплощений. Одуванчик, мать твою.

Как же порой хочется сорвать с него маску и во всей красе продемонстрировать родителям его истинное лицо. И не только своим родителям. Тамара и Эдуард, кажется, тоже уверены в том, что их чадо безупречно.

Но... это не её дело. Когда-нибудь глаза его родителей откроются. И это уже будет совсем другая история.

— Надолго? — мама не унималась, отчего щёки Даниэлы начали покрываться красными пятнами.

— Как обычно. До осени. Может, успею на море смотаться.

— Море — это хорошо, — задумчиво произносит женщина, а затем восклицает: — Даниэла обедать собирается! Проходи! Вместе поедим!

Мама! Что она несёт?!

Дани растеряно пятится, пытаясь вспомнить, когда они с Гордеевым в последний раз сидели за общим столом. Господи! Кажется, что это было в прошлой жизни!

— Мам! — слишком громко. Почти визгливо, и оттого даже для самой себя противно. Это всё паника. Это она виновата.

— Я бы с удовольствием, тёть Марин, — Егор ловко перебивает возражения Дани, — но я спешу. Мне кое-куда съездить надо.

С губ Даниэлы срывается слишком шумный вздох. От неловкости девушка закрывает глаза и считает про себя до трёх.

Кажется, его тоже не особо радует перспектива обедать в компании Даниэлы. Это же так очевидно. Для неё.

Но не для мамы. Гордеев слишком хорош в актёрской игре. Ему бы в театральное...

— Ах, да, — женщина вскидывает руками и отворачивается. Направляется в столовую, оставляя их наедине, — ключи! День сегодня сумасшедший! У Дани ведь выпускной через пару часов!

Как только новость доносится до Гордеева, его лицо вытягивается. Уголки губ опускаются вниз, а тёмные брови, наоборот, ползут на лоб. Она сразу замечает это: снисходительность и высокомерие.

— Серьёзно? Уже такая большая? — он говорит это не ей. Почти выкрикивает вопрос, адресуя его Марине Арсеньевне, но продолжает сверлить Даниэлу этим испытующим взглядом.

Даня застыла, обхватывая плечи руками и чувствуя, как по телу проходится поток колючих мурашек. Чего он добивается? Смеётся над ней?

— Сама не верю! Тебя уже догоняет! Вот! — Марина выдёргивает дочь из размышлений, передавая той ключи, — простите, ребята, у меня коржи! Я забыла!

Женщина исчезает из прихожей, скрываясь на кухне, а Даниэла продолжает стоять на месте, стискивая в кулаке ключи от гаража. Хотелось бы кинуть их на пол. Пусть поднимает. Или швырнуть в лицо. За всё, что ей пришлось терпеть, пока они вместе учились в школе.

— Что это? — тихо произносит парень, слегка клоня голову. Ну и великан. Он что, вырос ещё больше? Она же ему в грудь дышит!

— Что? — растерялась, отступая ещё на полшага.

— Это лифчик? — прыскает и неожиданно быстро протягивает руку, пальцами задевая ворот халата. Успевает потянуть, обнажая девичью грудь, — у тебя что, сиськи выросли, муха?

— Ссс! — Дани шипит и бьёт его по руке. Запахивает воротник до предела, скрывая под ним даже шею, — совсем очумел?!

Она осекается, испугавшись, что их могла услышать мама, но та уже с кем-то щебетала по телефону.

— Ты же всегда плоская была, — добивает её снисходительным тоном, — я уж было думал, может ты пацан?

— Серьёзно? — она сжимает ключи так сильно, что металл врезается в кожу, — а ты всегда был тупой! Только знаешь в чём разница? — смело делает шаг вперёд, задирая голову выше, — мои сиськи выросли. А твой мозг так и не начал развиваться!

Задело? Нет? Тогда почему он молчит?

Она слышала его дыхание. Тяжёлое. Но не спешное. Размеренное и чересчур спокойное.

— На! — выдавила из себя, и ударила его в грудь его же ключами. Не стала дожидаться, когда он их перехватит. Убрала руку и ключи молниеносно рванули вниз. Ему под ноги. Звонко ударились о паркет, доставляя Даниэле ни с чем несравнимое удовольствие, — твои ключи... забирай и вали к чертям, Гордеев.

Последнюю фразу она произнесла очень тихо. Так, чтобы услышать это мог только он. Чтобы засунул своё высокомерие себе в причинное место и убирался отсюда.

В какой-то момент ей стало страшно. Да, именно. Она поджала губы и быстро отступила на безопасное расстояние. Его взгляд потемнел, а желваки зашевелились, давая понять, что он действительно зол.

Задело...

Она может собой гордиться?

Сложила руки под грудью и сглотнула нарастающий в горле ком. Сердце гулко забилось в груди, а дыхание участилось, вызывая дискомфорт и заставляя нервничать ещё больше.

— Осторожней там, — почти шёпотом. Покосился в ту сторону, куда ушла её мать, — выпускной... дело такое. Мало ли?

Глава 2

Этот вечер подходил к концу. Даниэла, лениво подперев подбородок маленьким кулачком, наблюдала за тем, как уставшие одноклассники топчут друг другу ноги в медленном танце. Это был белый танец. И это означало, что у неё есть время перевести дыхание и немного перекусить. Закидывая в рот одну виноградинку за другой, девушка делала вид, что не замечает на себе этот липкий и просящий взгляд Витьки Коробеева. Она с трудом отделалась от этого настырного кавалера и сейчас была счастлива не ощущать его потную ладонь на своей спине.

— Только не говори, что ты сдулась, Сеня...

Яна плюхнулась на соседний стул и по-свойски положила свою голову на плечо подруги. Сдулась. Ещё как. Ноги гудели, а голова уже давно потяжелела. Даниэла перевела взгляд на табло с электронными часами, подсчитывая про себя время. Родители уже покинули шумную вечеринку, но папа обещал вернуться за ней к полуночи. Сразу после праздничного салюта.

— Наверное, я переоценила свои возможности, — Дани уныло скривила губки, и скормила пару виноградинок Яне.

— Да, — выдохнула соседка, открывая рот, — я тоже с ног валюсь. Ты, кстати, зря не взяла сменку, — девушка пыталась перекричать музыку, — представляю, как рыдают твои ноги!

— Они в истерике, Яша!

Даниэла заела виноград сочным киви и вытянула шею, силясь понять, где здесь наливают чай. Отыскав столы, возле которых столпились с десяток учителей, девушка медленно поднялась, придерживая рукой голову подружки.

— Тебе чай взять?

— Мне бы пожрать! Если там будет что-то, кроме фруктов? Захватишь?

— Тогда поднимай свой зад и пошли со мной, Гришина! Из нас двоих — ты в тапках, а я, между прочим, до сих пор на шпильке!

Немного поворчав, Яна всё же встала на ноги и, поправив свои светлые локоны, подхватила Даниэлу под локоть. Танцы уже порядком надоели. А салют... ну кто из них не видел салют? Обыденность. Только птиц пугать...

— Может, не будем дожидаться фейерверка?

— До него ещё полчаса где-то. Предлагаешь уехать?

— Ну, рассвет я точно не буду встречать! Ты видела этих болванов? — намекая на одноклассников, — У них по любому где-то припрятано что-то покрепче кока-колы!

— Дорвались, ребята! — Даниэла рассмеялась вслух, вспоминая, что танцы на столах уже имели место быть.

— А с виду приличные люди!

Лавируя между танцующими одноклассниками, девушки, наконец, добрались до нужного им стола. Протиснулись между учителями и, тихо извиняясь, склонились над одноразовыми чайными пакетиками, перебирая вкусы. Яна, долго не перебирая, схватила первый попавшийся и рванула к столу с закусками посытнее.

— Папа за мной придет примерно к салюту, — Даниэла, подняв руку с наполненным стаканчиком, тянула за собой Яну к выходу из зала. Подальше от шума и риска быть обваренной кипятком.

— Мои ещё здесь. Хочешь, мы тебя подбросим?

Дани глубоко вздохнула и, отпустив Яну вышла на улицу. Свежий воздух был как нельзя кстати. Действительно, почему нет?

— Тогда мне нужно позвонить отцу...

— Муха!

Даниэла подскочила на месте, озираясь по сторонам. Не может быть... только не он! Что этот кретин здесь забыл?!

— Не поняла, — Яна замерла, всматриваясь в тёмный силуэт, что направлялся в их сторону, — Гордей что ли приехал?

— Осёл, — прошипела Даниэла, впиваясь в локоть подруги.

— Так ты знала? Почему не рассказала?

— Это что, новость сезона? Много чести вообще о нём говорить.

Даниэла нервно прикусила нижнюю губу. Вторая встреча за день: это слишком. Беспокойство мелкой колючей крошкой зашуршало по коже, раздражая.

— Что он здесь забыл?

— Ты меня спрашиваешь?

— Муха, стоять! — гаркнул в её сторону, когда Дани дёрнулась в сторону дверей, — я что, бегать за тобой должен?

Чем ближе Егор подходил, тем громче колотилось в её груди маленькое сердечко. Оно дрожало, вызывая вибрацию по всему телу.

— Ты потерялся? — эта псевдосмелость появилась из ниоткуда. Она ведь сейчас не на своей территории. И стоило бы держать язык за зубами.

— Твоя мама очень вовремя поймала меня возле дома. На, — кинул ей под ноги обувную коробку, — просила завезти тебе.

— Не перенапрягся, я надеюсь?

Боже, Дани. Заткнись! Куда тебя несёт?

— Переобувайся, — сделал вид, что не услышал её вопроса.

— Мне прямо сейчас это сделать?

Мама... сейчас её забота сыграла с Даниэлой злую шутку. Самая настоящая медвежья услуга.

— Сходи, погуляй, а? — перевёл нетерпеливый и раздражённый взгляд на Яну.

— Разбежалась, — прыснула девушка, поправляя светлые локоны и задирая выше острый подбородок, — ты можешь идти, Гордеев. Сделал дело? Теперь свободен.

Яна? Что ты?..

Дани растерянно посмотрела на подругу. Что придало ей такой неслыханной храбрости? И глупости...

Егор некоторое время молча сверлил дыру во лбу у Яны. Но та стойко выдержала атаку, и даже свирепо прищурилась, дабы пустить пыль ему в глаза. Не лыком шиты. И уже не мелкие. Могут за себя постоять.

По его взгляду было видно, что терпение на исходе. Он злился и оттого желваки на его лице приходили в движение.

Ну, не ударит же он её, в конце концов?!

— Разговор есть, — вновь перевёл внимание на Дани.

Разговор? Вот это поворот... когда вообще такое было? Или это злая шутка? Что означали его слова сегодня днём? Он ведь говорил ей быть осторожнее. Только это была вовсе не забота.

— Говори здесь, — Даниэла сдвинула ногой коробку, но поднимать её не стала. Не хотелось оказаться там: внизу. Не тогда, когда он стоит напротив. Не в его ногах.

— Тогда скажи своей подруге свалить, — его голос вибрировал. Казалось, что он сейчас начнёт рычать как пёс.

Она сомневалась. Страшно ли было оставаться с ним наедине? Да.

И она не могла объяснить себе этот страх. За годы “негласной войны” он ни разу до неё не дотронулся. Ни он, ни кто-либо из его дружков. Но омерзительный страх всё равно продолжал сковывать тело. На интуитивном уровне. И он наверняка это ощущал.

— Ян, — промямлила, отпуская её локоть, — пару минут. Хорошо? Подожди меня внутри?

Не сложно было догадаться, что ничего хорошего он ей не скажет. Но всё же крошечная песчинка надежды не желала сдаваться. Она отчаянно верила в свершение чуда. В то, что этот поганец, наконец, перестанет её доставать. Сменит гнев на милость и, возможно, объяснит ей, в чём она провинилась? По какой причине Дани стала вызывать в нём злость, и такое безудержное желание сделать больно. Не физически. Но морально он топчет её уже несколько лет.

— У тебя минута, — поднесла руку к волосам, заправляя за ухо локон. Как только Яна скрылась за дверью, оставляя их наедине, нервы натянулись словно тетива.

В ответ Егор ухмыльнулся и, сделав шаг по направлению к девушке, буквально припёр ту к стене. Огромная скала по сравнению с ней. Он перерос своего отца. Даниэла задрала голову, намеренно игнорируя страх, подобравшийся к глотке.

— Марина обмолвилась, что завтра планируется барбекю у нас дома, — имеет в виду её мать, — так вот, — кажется, что он медлил нарочно. Изводя её. Заставляя её дышать одним воздухом с ним, — ты не придёшь. Поняла меня?

— Пф! — небрежно фыркнула, поднимая руки и обхватывая ими свой живот. Будто создавая хлипкую преграду, — думаешь я горю желанием...

— Заткнись, — это был бы не он, если бы не перебил её, — сейчас я говорю.

Дани поджала губы и молча наблюдала за тем, как его глаза становятся темнее. Какого они цвета? Раньше были серо-зелёные. А сейчас? Цвет глаз ведь может меняться с возрастом? Но сейчас они казались просто чёрными. Чем ближе, тем чернее.

— Мне плевать, чем ты там горишь, — продолжил, обдавая её тёплым дыханием. От него пахло сигаретами. Он разве курит? Раньше не курил. Он ведь спортсмен? Или уже нет?

— Гордеев, ты всё ещё думаешь, что можешь рассказывать мне о том, что я могу делать, а что нет? — она задышала чаще. Платье вдруг показалось слишком тесным. Оно беспощадно стягивало грудную клетку, и Даниэла поморщилась, — меня от тебя тошнит. Отойди.

— Ты не придёшь на долбаное барбекю в мой дом. Поняла? — не стал заострять внимание на колкость, которую она выплюнула. Хотелось поскорее свалить отсюда. Она не вызывала в нём ничего, кроме раздражения. До противного зуда на коже. Её жужжание бесило. Хотелось просто заткнуть её. Порой, способ его интересовал меньше всего, — скажешь, что тебе некогда. Или не можешь. Другие планы. Похер.

— Я сама разберусь, что мне сказать, — он продолжал стоять слишком близко. Не сдвинулся ни на шаг. Ещё немного, и её грудь коснётся его торса, — меньше всего на свете я хочу оказаться с тобой на одной территории, Гордеев.

— Вот и умница, — потому что ему совсем не улыбается завтра торчать дома и делать вид, что его всё устраивает. А родители не позволят ему уйти, если Ксенакис явятся в гости с дочуркой. Эта как долбанная традиция: развлекать детей гостей. — Ты же теперь большая девочка, — неожиданно делает крошечный шаг и задевает коленом её бедро, — можешь ослушаться родителей. Так?

Даниэла вздрогнула и попыталась отдалиться, но стена за спиной не позволила ей этого сделать. А явная издёвка в его глазах запускала целую вереницу мурашек по рукам. От запястий и до самых плеч.

— Отвали, Гордеев, — кажется, её голос слегка дрогнул.

— Тошнит? — короткий смешок. Он не смог проконтролировать свой взгляд. Глаза непослушно опустились, покидая её лицо и застывая на вздымающейся девичьей груди. Она соблазнительно поднималась при каждом вздохе, привлекая к себе внимание. Муха выросла. Ему не хотелось это признавать, но, кажется, сейчас она больше походила на бабочку, чем на муху. Если бы не раскрывала рот...

— Очень, — прервала поток его мыслей. Почувствовала его взгляд и подняла руки выше. Оттолкнуть его? Страшно. Поэтому девушка просто обхватила собственные плечи и пропихнула в глотке нарастающий ком, — что-то ещё?

Пожалуйста, пусть отойдёт. Пусть валит отсюда.

А ведь тошнота действительно подступала. Это всё нервы.

— Да, есть кое-что, — произнёс налегке и всё же сделал шаг назад. Широко улыбнулся. Нет... нет-нет-нет! Он сейчас скажет какую-то гадость! Он всегда так скалится перед тем, как задеть её за живое. Дани задержала дыхание, — видел утром твоё дефиле...

Что? О чём он?

Даниэла лихорадочно перебирала в голове все возможные варианты. И только один подходил под его описание.

Нееет...

Егор ведь говорил её матери, что приехал утром!

А что Дани делала после завтрака? Верно: подбирала подходящий бюстгальтер под выпускное платье. Крутилась перед зеркалом не меньше получаса, даже не подозревая, что кто-то может её видеть! Но ведь она переехала в другую комнату! Как он смог?! Откуда?!

Девушка открыла рот и не могла произнести ни звука. Как рыба, хватала губами воздух, в то время как тонкие пальчики всё сильнее впивались в собственную кожу на плечах. Сволочь.

— Чёрный, — продолжил, отступая ещё на шаг. А она готова была разрыдаться, — идеально! — Наслаждался тем, как белеет её лицо. Как раздуваются аккуратные ноздри, — не была бы ты мухой... у меня бы встал!

Глава 3

— Уверена, что не хочешь пойти?

Её мама задержалась в дверях, пронзая дочь внимательным взглядом. Дани была уверена, как никогда. И не потому, что вчера кретин Гордеев в приказном тоне озвучил своё требование. Вовсе не поэтому. Она сама. Находиться в его компании — подобно пытке. Изощрённой и выматывающей.

— Мам, — слегка скривив губы, — я не в том состоянии.

Врёт. Пришлось. Она была вынуждена лгать о том, что у неё на пару дней раньше положенного начались критические дни. А мать в курсе того, как болит у Даниэлы живот в первый день. Это ведь веский повод для того, чтобы остаться дома? Потому что любая другая причина — мелочь для её отца.

— Я поняла, — Марина Арсеньевна поджимает губы и тяжело вздыхает, — отлежись тогда.

Дани замечает лёгкое беспокойство в глазах матери. Словно она о чём-то догадывается. Только этого не хватало. Разборки между родителями из-за недопонимания между их детьми — это последнее, чего бы ей хотелось. А учитывая, что их отцы были не только друзьями, но и партнёрами, эти склоки между ней и Гордеевым были вообще ни к чему. Неужели Егор этого не понимает? Или ему плевать?

Хотя, нет. Не плевать. Ведь на глазах у родителей этот демон ловко перевоплощается в ангела, цепляя на губы блаженную улыбку, а на голову нимб!

Даниэла плохо спала этой ночью. Перед глазами стоял Гордеев, и эта его отвратительная усмешка. В голове звенели слова, так небрежно брошенные им: не была бы ты мухой... у меня бы встал!

Ну что за идиот?!

Он унизить её хотел?

У него получилось.

Проснувшись утром, девушка первым делом подошла к своему окну. Распахнула шторы, всматриваясь в дом напротив, и силясь понять, каким образом Гордей сумел увидеть то, от осознания чего по её спине до сих пор скользят мурашки. Ведь на этой стороне их дома даже окон нет! Он что, на крыше торчал?! Что за бред?!

Неадекватный, честное слово!

Так и не найдя ответа, Даниэла, стараясь больше не думать об этом, на добрую половину дня засела перед компьютером. Летом, конечно, нужно гулять, но ведь вступительные никто ещё не отменял?

А когда пришло время, Дани была вынуждена врать о том, что она бы с удовольствием нагрянула в гости к соседям вместе с родителями, но... увы.

Эта причина для её отца действительно была веской. Потому что влезать в “эти ваши женские штучки” он не имел абсолютно никакого желания.

Через открытое окно она слышала голоса на соседнем дворе и смех. Тоскливо взглянув на стопку учебников и тетрадей с лекциями, Даниэла поднялась из-за стола и размяла плечи.

Что-то подсказывало, что ей предстоит откровенный разговор с мамой. Если она о чём-то догадывается, то Даниэле нужно будет хорошенько попыхтеть, чтобы оставить всё как есть. Чтобы не взболтнуть лишнего. Она ведь справлялась с Егором все эти годы. И это лето переживёт. Как только она поступит в университет, то тут же уедет к бабушке, что живёт в пятистах километров от них. А вернувшись домой, здесь будет гораздо спокойнее. Здесь уже не будет Гордеева. Дани примерно распланировала ближайшие пять лет. Если постараться, то они с ним могут вообще не пересекаться последующие годы. Во время каникул она будет просто уезжать. Не важно куда. Хороших мест для отдыха полно. И если удача ей улыбнётся, то она встретится с этим ползучим гадом лишь тогда, когда тот действительно повзрослеет. И, возможно, даже сумеет осознать, каким придурком он был.

— Что делаешь? — девушка поднесла трубку к уху, набрав Яну.

— Переодеваюсь. В парк поеду. С Молли погуляю.

Молли — лабрадор. Собака Яны. Прелестная и до жути ласковая девочка.

— Хочешь с нами? — после недолгой паузы Яна озвучила мысли Даниэлы.

— Хочу. Но не могу.

Девушка упала на кровать. Хотелось проветрить голову. Отгородиться от назойливых мыслей. Но ведь она себя неважно чувствует...

— С какой такой радости?

— Чтобы не идти в гости к Гордеевым, я соврала родителям, что у меня болит живот.

— Ну, выпей таблетку. Как будто.

Даниэла улыбнулась, не отрывая глаз он карты звёздного неба на потолке. Это был подарок на её четырнадцатилетние от соседствующей семьи. Той самой.

— Выпью и пойду гулять? Отец не поймёт...

— Я на машине. Типа покатаемся. Я тебя развею. Ну, придумаешь что-нибудь!

Даниэла перевернулась на живот и подпёрла подбородок кулаком. Предложение ей казалось уж очень соблазнительным.

— Может, потом ко мне? — чтобы хоть как-то скрасить своё одиночество.

— Только надо будет Молли отвезти домой.

— Отвезём...

— Тогда будь готова через полчаса. Я подъеду к супермаркету. Подходи туда.

...

— До сих пор не понимаю, как твои родители позволяют тебе садиться за руль? У тебя ведь прав ещё нет!

Хлопнув дверью, Даниэла перехватила поводок Молли. Оглянувшись, девушка подметила, что сегодня в парке было очень людно.

— Это дело времени, — Яна достала из багажника мяч и летающую тарелку, — мама похлопотала, и через три недели права будут у меня на руках.

— Мой отец отказывается учить меня сам. Тебе повезло.

Дани совсем немного завидовала. По-доброму. Радуясь за Янку. Потому что папа Даниэлы не отличался нежностью по отношению к дочери. Иногда ей казалось, что она его раздражает. Мешает. Что ему всегда мало того, что делает его дочь. Даже если она добивается в чём-то успеха, отец всегда найдёт к чему прицепиться. Такое чувство, что он находится в вечном поиске идеала. Совершенства, которого не существует.

— Просто твой отец боится за тебя...

— А твой нет?

— А у моего есть ещё одна дочь! Запасная! — Яна звонко смеётся, откидывая голову назад. Её смех заразителен настолько, что Дани тут же подхватывает его. Свободной рукой откидывает волосы с лица и оглядывается на собачий лай.

Молли заметила своих четырехлапых друзей.

— Молли! — Яна забирает у подруги поводок и притягивает собаку ближе к себе, — потерпи, девочка. Сейчас дойдём до твоей площадки и отпущу тебя с поводка.

Даниэла накинула на плечи лёгкий кардиган и достала из кармана шорт вибрирующий телефон.

Мама.

— Ты где? Я забежала домой кое-что взять, а тебя нет.

Дани опустила голову, задерживаясь возле калитки, ведущей на игровую площадку для собак. Да, она не стала никому ничего говорить. За один час её родители не вернулись бы домой.

— Мам, ты только папе не говори...

— Ты так говоришь, будто он тебя взаперти держит. Где ты, Даниэла?

— Я выпила таблетку... мы с Яной и Молли вышли в парк прогуляться. Немного развеяться.

— Я поняла. У вас всё хорошо?

— Да, мам. Всё отлично. Мы потом Молли домой отведём, и с Яной к нам придём. Хорошо?

Дани опустилась на скамью, наблюдая за тем, как Яна одним ловким движением отстёгивает от собаки поводок.

— Хорошо, приходите конечно. Там, кстати, где-то Егор должен быть. Кажется, он договаривался в парке встретиться с друзьями. Может, он вас подбросит?

Егор?

Только его не хватало!

Даниэла расправляет плечи и озирается по сторонам. Парк большой, но в зоне досягаемости этого кровососа она не увидела. И слава богу.

— Мам, — замялась. Знала, что та не одобрит вождение без прав, — Яна на машине.

— Даниэла! — ласковый тон мгновенно сменился, наполняя голос строгими нотами, — ты же знаешь, как я к этому отношусь?

— Мам, Яна отлично водит! Через пару недель у неё права уже на руках будут...

— Гришин совсем избаловал свою дочь, — подытожила Марина, тихо негодуя в трубку.

— Мам...

— Я позвоню Егору.

— Мам! — подавилась паникой. Какой Егор?!

— Не мам! Дани! Я, конечно, всё понимаю. Я продвинутая мама и всё такое. Но вождение без прав, знаешь ли!

— А при чём тут Егор?!

Только сейчас она понимает, что ничего не понимает. У него ведь не было автомобиля!

— Он заберёт тебя! А Яна пусть отгоняет машину домой и только потом приходит в гости!

— У него ведь нет машины!

— Если бы ты пошла с нами в гости, то узнала бы, что уже есть, Даниэла.

— Я не хочу ехать с ним, мам!

— Тогда я говорю обо всём отцу!

Чёрт!

Это что, шутка такая?!

Глава 4

Остервенело ковыряя на пальцах заусеницы, Дани боялась поднять взгляд. От одной мысли о том, что он появится здесь с минуты на минуту, в жилах стыла кровь. Неизвестно, что он может выкинуть на этот раз. Хотелось верить, что хотя бы малая доля его совести достигла черты взросления. Но что-то ей подсказывало, что в данном случае её надежды так и останутся неоправданными. С ним всегда так.

— Хочешь, я поеду с вами? — Яна участливо провела ладонью по плечу Даниэлы.

— А обратно как? Думаешь он повезёт тебя в парк снова? Тебе придётся пешим ходом туда возвращаться за машиной.

— Ну, пройдусь. Ничего страшного. Ну сколько тут идти? Пятнадцать минут, если срезать. Тем более, я с собакой.

Данила достала из кармана шорт резинку для волос и стянула слегка вьющиеся пряди в крошечный хвост. Всё ещё непривычно. Такие короткие...

— Спасибо, — понуро опустила голову, копошась в собственных мыслях, — ну вот скажи? Почему я не могу вызвать такси? М? Что в этом такого? Или дойти пешком? Почему мне ничего нельзя? Что со мной нет так? Туда не ходи... это не делай, там опасно. Господи, — протяжно вздохнула, — будто мне до сих пор шесть лет.

— Они волнуются, Дань, — Яна похлопала по своему бедру, подзывая к себе Молли, — думаю, что их можно понять. Вряд ли им хочется пережить то же, что и тогда.

— Но ведь мне уже восемнадцать? Или я что-то путаю?

Противоречит, злится, но сама до сих пор с содроганием вспоминает тот день, когда незнакомая тётенька слёзно просила помочь ей достать котёнка, что забился ей под машину.

“Я с одной стороны его спугну, а ты с другой перехватишь! Чтобы не убежал? Я его к себе домой хочу забрать”.

Даниэла по сей день видит во сне лицо этой женщины. Она мерзко хихикает, придвигая к Даниэле железную миску с каким-то варевом, отдалённо напоминающим застывшую кашу. Дани провела там неделю. В пустой комнате, где была только койка с панцирной сеткой и вонючее отсыревшее одеяло. Её кормили два раза в день, а в туалет она ходила там же на старый советский горшок. Она постоянно плакала и просила отпустить её. Ей тогда снилась мама. Каждый из семи проведённых там дней. Парадокс. Тогда ей снилась мама, а сейчас: та самая женщина, а иногда и мужчина, что похитили её двенадцать лет назад.

— Блин, — Яна подняла голову, глядя вперёд, — вон он.

— Блин... — повторила Даниэла, нервничая. Чем ближе он приближался, тем яростнее в её глотке вибрировало нечто, похожее на маленький мотор. Ладони взмокли, и девушка спрятала руки под кофтой, обхватывая собственную талию.

— Бесит, что на него так таращатся тупые овцы, — Яна озвучила мысли Дани и нагнулась к Молли, пристёгивая поводок к ошейнику, — два метра дурости и ноль человечности.

— Кажется, он очень счастлив, что на его голову свалилась я, — Даниэла сглатывает ком в горле делает глубокий вдох. Он был всё ближе, и она могла рассмотреть явный скепсис на его лице. Недовольство, помноженное на неприязнь. Что ж, это взаимно.

— Скажи мне, муха? Я что, нанимался к тебе в няньки? — остановившись от девушек в метре, Егор беззастенчиво опустил взгляд на ноги Даниэлы. Даже не постеснялся, — какого хера я должен катать тебя?

— Я тоже не в восторге, знаешь ли, — слегка растерялась от его агрессии. Хотя, уже должна была привыкнуть и быть готовой к такому отношению. Поднялась со скамьи, перетаптываясь на месте и чувствуя жутчайшую неловкость.

НЕ СМОТРИ НА МОИ НОГИ, ТЫ!

Егор раздраженно скривился и огромной ладонью провёл по своему лицу. Тяжело вздохнул перед тем, как отвернуться и произнести:

— Давай резче, — пошёл вперёд, но остановился, когда понял, что на его команду никто не отреагировал. Обернулся, — ты глухая?!

— Пошли, — Дани потянула Яну за локоть, и та поднялась со скамьи.

— Идём, Молли, — произнесла, оглядываясь на собаку, — идём, девочка. Проводим Сеню...

— Не понял, — Гордеев насупил тёмные густые брови и перевёл недоумевающий взгляд на собаку, — а ты куда?

Яна слегка замешкалась, когда поняла, что вопрос адресован ей. Замерла, лихорадочно подбирая нужные слова. Так, чтобы заткнуть за пояс этого выскочку. Но на ум не приходило ничего дельного.

— Она со мной, — Даниэла решительно притянула к себе подругу, — мы вместе.

— Эээ, нет, милочка, — парень качнул головой. Он назвал её милочкой? Серьёзно? Судя по выражению его лица, он хотел её оскорбить, — псина в моей машине не поедет.

— Но они со мной!

— Ты тупая что ли, муха? — Чуть тише произнёс, возвращаясь на пару шагов, — я не позволю суке залезть в мою новую машину.

Он бы позволил. Он обожал собак и даже сейчас едва сдерживался, чтобы не потрепать за морду псину. Но если дело касается Ксенакис — увольте. Достаточно того, что он вообще муху сажает к себе. Таксиста, блять, нашли.

Повисла пауза. Егор не сводил тёмных глаз в Даниэлы. Цепким взглядом кусал за лицо. Она буквально ощущала это жжение на коже.

— Они... — попыталась настоять на своём.

— Они не сядут. В мою. Машину. Я не по-русски говорю? Мне греческий выучить?

— Ладно, Сень, — Яна дотронулась до плеча Даниэлы, привлекая к себе внимание, — просто обязательно позвони мне, когда будешь дома. В любом случае, если что — звони. Хорошо?

— Ты её на войну провожаешь что ли? — Гордеев вытащил из кармана чёрных джинс пачку сигарет.

— Очень смешно, — Яна сморщила нос и коснулась губами щеки Ксенакис. Гордей снова скривился, — от тебя можно чего угодно ожидать...

— Думаешь, я её снова в лесополосу завезу? — усмехнулся.

Урод. Сволота. Ему смешно? Смешно?!

— Ну ты и мудак, Гордеев, — тихо пробубнила Яна, отступая от подруги и мягко улыбаясь той, — звони! Поняла?

Глава 5

Она уже упоминала о том, что этот парень ковыряет её незажившие ранки? И вот сейчас он сделал это снова. За двадцать минут он умудрился дважды вспомнить тот случай. Когда она по его милости оказалась за чертой города с разрядившимся телефоном и парой сотен рублей.

Умолчав об этом, она допустила фатальную ошибку. Развязала ему руки и позволила Гордееву почувствовать свою безнаказанность. Тогда она поняла, что лучше уже не будет. Он даже не допускает мысли о том, чтобы найти с ней общий язык. Ему это не нужно. Мало того: ему в радость всё усложнять ещё больше.

Он сделал вид, что это была случайность. За дуру её принимает?

Хотя... дура. Была бы умная — не села бы в машину. В машину, за рулём которой был Гордеев. А ведь у него на тот момент тоже прав не было.

Но она, по своей наивности, поверила ему. Раскатала губу, усаживаясь на соседнее кресло автомобиля его отца. Что сделал этот подонок вместо того, чтобы отвезти её домой? Сказал, что ему нужно заехать к какому-то другу и что-то забрать у того. Срочно. По пути заехал на заправку, стоящую на загородной трассе, в окружении леса, и заставил её выйти из машины. Послал за водой, пока заливал бак. А когда она вышла, его и след простыл.

Ей крупно повезло почти сразу уехать. Совершенно незнакомая женщина, которая пришла ей на помощь. Кто бы знал, чего Даниэле стоило сесть в машину к незнакомке. Это показалось ей в разы страшнее, чем даже поездка с Гордеевым.

Ждал её на повороте. На том самом. Который ведёт в переулок, где они живут. Дружные соседи. Уверял, что ему пришлось объехать заправку. Что увидел патрульную машину и отогнал свою к запасному выходу, чтобы переждать. А когда вернулся — Дани испарилась. Ни тогда, ни сегодня она не видела в его глазах раскаяния. Шут.

— Как думаешь, у него есть девушка?

Яша сидела на полу, рассматривая лавандовый венок, который Даниэла сделала в подарок своему репетитору английского.

— У кого?

— Ну, у Гордея, конечно! У кого же ещё?

— Я как-то об этом не думала. Даже если есть — мне её искренне жаль.

— Помнишь Филатову? Они ведь долго с ним шашни водили.

Как она может забыть её? Филатова Женя. Они друг друга стоили. Эта девушка — тот же Гордеев, только в женском обличии.

— Угу, — Даниэла не хотела думать о ни о нём, ни о его бывших или нынешних девушках, — Яш? Давай сменим тему, а?

— Не вопрос! Как скажешь, — подняла руки вверх, сдавая позиции, — но я рада, что ты добралась домой без приключений. Наверное, этот кровосос всё же повзрослел. Хотя бы на грамм!

— Наверное, — кивнула, окуная палец в аквариум. Рыбки тотчас закружили вокруг него, — может, останешься с ночёвкой?

— Ничего против не имею, — Яна стянула с волос резинку и её светлые тяжёлые пряди водопадом упали её на спину, — я, вообще-то, так и планировала.

Подготовка к экзаменам порядком надоела. Прогулка не удалась. День, в целом, был средней паршивости. Совместная ночёвка должна была исправить ситуацию.

— У меня кое-что есть, — хихикнула Янка, поднимаясь с пола. Стащила со стула свой рюкзак и хитро улыбаясь, полезла внутрь него, — родительские запасы!

— Вино? Серьёзно? Зачем ты тыришь у них вино? Можно было купить самим! Нам ведь уже есть восемнадцать!

Даниэла перехватила бутылку, рассматривая этикетку.

— Мы хреново разбираемся в вине, Сень. А у родителей гарантированное качество! Они не заметят даже!

— Я за штопором, — Даниэла прошмыгнула в коридор.

Захватила пару стаканов, фрукты из холодильника и поспешила обратно. На ходу проверила входную дверь, сигнализацию и, убедившись, что всё так, как и должно быть, рванула вверх по лестнице. Однозначно, вечер гораздо лучше, чем прошедший день.

— Тут твоя мама звонила, — Яна перехватила у Дани стаканы и поставила те на стол. Сдвинула в сторону тетради и прочую канцелярию.

— Ты ответила? — ловко закрутила штопор в подготовленную бутылку.

— Угу, сказала, что ты на кухне.

— А она?

— Через час будут дома.

Дани перевела взгляд на часы. Одиннадцать вечера.

Им что, на работу завтра не нужно? Если так, то это очень странно. Она и не помнит, когда у родителей было больше двух выходных. Не считая отпуска.

Яна взяла яблоко и, надкусив от него кусок, подошла к окну. Раздвинула плотные шторы оливкового цвета. Даниэла едва заметно напряглась. Это уже какая-то паранойя.

— Открой окно. Душно, — наступая себе на горло. Потому что после заявления Гордеева о её дефиле, она больше думать ни о чём не могла. Он что, следит за ней? Это же ненормально.

Яна открывает окно и вдыхает полной грудью остывший ночной воздух. В комнату, вместе с лёгким ветром ворвалась приглушённая музыка, а вслед за ней и раскатистый мужской смех. Вряд ли это родители...

— Что там? — покосилась на подругу, разливая по стаканам красное сухое вино из коллекции семьи Гришиных.

— Догадайся с трёх раз, — Яна ответила таким же взглядом. Вытянула шею, всматриваясь в ночь, — шайка-лейка в сборе...

— Гордей? — насупив тёмные брови, Даниэла недовольно фыркнула. Незаметно вздрогнула, вдруг ощущая на своей ноге его пальцы. Легко и невесомо, обводящие её колено. Пробрала дрожь.

— У них там, кажется, своя вечеринка.

Дани протянула подруге стакан и выключила свет в своей комнате. Так будет лучше. Не давать повода и не обращать на себя внимание. Лишнее и абсолютно неуместное.

— Шифруешься? — Яна пригубила вино и только потом потянулась к Дане, чтобы устроить рандеву их наполненным стаканам.

— Скорей бы он уехал, — она всматривалась в пару припаркованных авто по ту сторону забора. Одна из машин уже была ей знакома.

— Да уж... попил он тебе кровушки. Знаешь что? — подруга пихнула Даниэлу плечом, привлекая внимание, — я тут подумала... а может он тебе жизни не даёт, потому что ты его Квазимодо обозвала? Ну, помнишь? Тогда? Когда тебя девчонки дразнили, что тебя уже за него сосватали?

— Ты это серьёзно? — потупила взгляд, — это слишком, Ян. Он бы не стал из-за такого заморачиваться. Глупо, — отмахнулась и сделала глоток.

Но услышала кряхтенье шестерёнок в своей голове.

Да, ну! Нет! Слишком по-детски!

— Почему ты не выяснишь, в чём его проблема?! Я бы на твоём месте уже сразу взяла быка за рога! Ты как терпила! Сначала он просто ржал над тобой. Потом сам делал всё, чтобы над тобой поржали другие! Потом подстава с формой на физ-ре! Это ведь его рук дело! Зуб даю!

— Ты решила вспомнить все его грехи?

Обидно. Горько. Потому что Яна права. В каждом слове. Терпила? Какое подходящее слово.

Трусость. В глубине души она боялась, что если протянет язык, то лишь усугубит своё положение. И не только своё...

Когда она повзрослеет?

Глава 6

Три года спустя.

— Ну? — Яна ни без восторга смотрела на свою работу, — как? Не болит уже?

Даниэла коснулась пальцами серьги, украшающей хрящ её уха, и улыбнулась.

— Ну, как сказать. Есть немного. На днях я спросонья зацепила серьгу и боль была такой, что у меня искры из глаз посыпались! Сплю пока на правом боку.

— Осторожней надо быть, я ведь предупреждала, — заключила Янка, протягивая подруге флакончик с раствором для обработки, — только полтора месяца прошло. Этого мало. Главное, не психани. А то некоторые не выдерживают, и снимают серьги...

— Это не про меня, — отрезала Дани, — ты же знаешь, что терпение у меня в почёте.

Сказала, не подумав. Увидела реакцию Янки и немного смутилась. Отвела взгляд. Ничего такого она не имела в виду, но точно знала, что сейчас они подумали об одном и том же.

— В общем, — Яна заправила короткие светлые пряди за уши, и поднялась со стула, — обрабатывать продолжай каждый день. Если начинает ныть, болеть — мазь! — впихнула ей в руку тюбик. А вообще, я уверена, что всё приживётся! На тебе, как на собаке!

Даниэла спрыгнула с кушетки и подошла к зеркалу. Сверкающие крошечные камушки в серьге переливались, отражая в себе солнечные блики. Маленькая звёздочка, украшала хрящик её ушка и смотрелась просто бесподобно. Девушка пару лет вынашивала в себе это желание. Но решилась только недавно.

— Ты сегодня не едешь на пары? — поинтересовалась, глядя на подругу в отражении зеркала.

— Я отпросилась, — махнула рукой Гришина, — мне Молли везти к ветеринару. Не знаю сколько времени это займёт. А ехать на последнюю пару не вижу смысла.

— Мне сегодня к третьей, — она бы тоже прогуляла. С большим удовольствием.

— Тебя подбросить?

До университета ехать не меньше получаса. Дани успевала. Времени было достаточно. Салон, в котором Янка снимала кабинет, находился не так далеко.

— За мной сейчас Витя заедет. Хочешь с нами кофе попить?

— Эээ, нет, — засмеялась девушка, — увольте! Я не готова пялиться на ваши телячьи нежности! У меня сердце разбито, а тут вы!

На днях Яна в пух и прах разругалась со своим возлюбленным. Эти отношения — сама настоящая пороховая бочка! Но это их отношения. Они с Артёмом расстаются уже в четвёртый раз. И что-то Даниэле подсказывало, что это ещё не конец бурного романа.

— Как хочешь, — пожала плечами и вновь посмотрела на себя в зеркало. Слегка взлохматила волосы. Пальцами придала объём слабым локонам, а затем прошлась по губам бальзамом, — вечером не хочешь прогуляться?

— А Виктор?

— С ним я договорюсь.

— Ну, как договоришься — дай мне знать.

Даниэла сбросила входящий вызов и поцеловала подругу. Они с ней не виделись три недели, а такое ощущение, что прошло не меньше трёх месяцев. Пока Дани отдыхала в Турции, Яна успела смотаться в Грецию. Вернулась с задержкой на неделю. Не успела к началу нового семестра. А потому до сих пор прибывала в состоянии отдыха. Загорелая и довольная. Почти. Если бы не разборки с Артёмом.

— Я позвоню! — накинула на плечи джинсовую куртку и выскочила дверь, морщась от резкого звука сирены скорой помощи неподалёку.

Слишком прохладно для начала сентября. Дани спрятала шею, пряча её от настырного ветра. Увидела автомобиль Вити и направилась к нему.

— Привет! — подставила ему щёку, когда села в автомобиль.

— Привет, — парень прижался губами к мягкой коже, источающей приятный аромат остро-шоколадного мускуса, — на пары?

— Давай где-нибудь кофе купим?

— Не вопрос, — завёл двигатель, отъезжая с обочины, — тебя забрать после пар?

— Да, если несложно. Ты сегодня тоже прогуливаешь?

— Ну, — Витя провёл пятернёй по русым волосам и слегка взъерошил их, — можно и так сказать. Мне сделали небольшую поблажку. Надо кое-куда съездить по просьбе куратора. Она меня отмажет.

— Только я сегодня учиться собралась?

Начало учебного года всегда давалось с трудом. Даниэла мысленно ещё была на средиземноморском побережье. Ей не хватило тех двух недель, что она провела там с матерью.

Выпив по чашке кофе возле университета и проводив Витю, девушка рассеянно оглянулась по сторонам. Внезапно почувствовала дискомфорт. Словно о шейные позвонки трётся жёсткая этикетка. Хотелось повести плечами и сбросить с себя это назойливое чувство. В паре десятков метров она заметила свою одногруппницу. Та махнула ей рукой, приветствуя.

— Данька, привет! — девушка притормозила, когда ветер заставил её тёмные длинные волосы взмыть вверх и закрыть той глаза, — чёрт!

Убрала шоколадные пряди с лица и ускорила шаг.

— Привет, Ань! — Даниэла улыбнулась, но никак не могла избавиться от навязчивого ощущения, — ты сегодня рано!

— Ммм, — протянула брюнетка, — я сегодня на машине.

— У тебя появилась машина? Поздравляю!

— Если бы! — Аня засмеялась, снова откидывая волосы и оборачиваясь, — меня кое-кто привёз.

— Кое-кто? — проследила за её взглядом, замечая припаркованный спортивный седан тёмно-синего цвета, — обзавелась парнем?

Аня девушка придирчивая. За три года общения, Даниэла ни разу не видела у одногруппницы таких горящих глаз. Влюбилась?

— Ну, кажется, да, — довольно протянула знакомая и хитро улыбнулась, — почти месяц уже. Это можно назвать отношениями?

— Думаю, что можно, — хорошо, что Яна сейчас не здесь. Дани представляет, какую бы мину та скорчила. Она не очень любит Аню, считая ту слишком заносчивой и лицемерной. Держится от неё на расстоянии вытянутой руки.

— А где Гришина? — поинтересовалась Зайцева, и проследила, как машина её ухажёра неторопливо объезжает припаркованную впереди иномарку и скрывается в потоке других авто.

— У неё срочные дела, — подняла воротник на джинсовке, — завтра будет.

— Срочные, — повторила Аня, ехидно приподнимая уголок губ, — я в этом даже не сомневалась...

...

Он не мог поверить своим глазам. Узнал её не сразу. Кто бы мог подумать, что его день начнётся так хорошо?

Интересно, она знает, что он перевёлся и вернулся из Питера? Последний курс. Снял отдельное жильё, живёт самостоятельно. С родителями видится примерно раз в неделю. Но ведь её мать наверняка в курсе? Рассказала дочурке?

Егор смотрел на девушку сквозь тёмное стекло автомобиля. Был ещё больше удивлён, когда Аня подошла к его старой знакомой. Подружки? И всё-таки мир невероятно тесен.

С Аней он познакомился через общих друзей около месяца назад. Не сказать, что это любовь, но девушка ему нравилась. Сексуальная, яркая, страстная. Длинные стройные ноги, смазливое личико. Немного капризная, но это мелочи. Никто не говорит о серьёзных отношениях и пока его всё устраивало.

А тут: такой неожиданный и даже приятный сюрприз. Муха. Да, всё та же раздражающая и заносчивая. Но всё же он был рад.

Егор знал, что она учится в этом университете. Начинающий журналюга. Но кто бы мог подумать, что он увидит её так скоро? Кто мог подумать, что горе-соседка окажется подружкой его подружки?

Даниэла вслед за Аней посмотрела в сторону его машины, и Егор, улыбнувшись, закрыл глаза и покачал головой. Затем снова тёмные, глубоко посаженные глаза обратились к ней. Волосы снова почти чёрные. Но короткие. Как тогда, когда они общались последний раз. Это было так давно? Как ей удавалось всё это время избегать его? Это радовало и бесило одновременно. Избегала его так, как никогда раньше! Нет, он не искал с ней встреч. Она ему нахер не сдалась, но... это было что-то вроде вредной привычки. Отдушиной, так сказать. Он спускал пар. Да, именно.

Перевод на пятом курсе из одного университета в другой — хлопотное дело. Но так уж сложились обстоятельства. И если пару дней назад он всё ещё негодовал по этому поводу, то сегодня... пожалуй, он даже не против.

Постоял ещё немного. Приоткрыл окно на ладонь, и достал сигареты. Покрутил в руке пачку и недовольно вздохнул. Бл*ть... нет, он не закурит. Или что, три месяца насмарку? Как же тяжело отказаться от привычного. Как и с ней: с Мухой. Она ведь тоже его привычка. Не хочется это признавать, но это так.

Бросив пачку на соседнее кресло, Гордеев нехотя завёл двигатель.

Он сказал Ане, что не сможет забрать после пар?

Нет. Пожалуй, сможет.

Глава 7

— Останови здесь, — Даниэла кивает в сторону ближайшей остановки. Они не успели проехать и пары кварталов с тех пор, как Аня вышла из автомобиля. Молчание было прервано её слегка осипшим голосом.

— Странно, что ты не выскочила вместе с Аней, — Егор проехал мимо остановки.

Она хотела. Но решила избежать лишних вопросов и просто сойти с маршрута чуть дальше. Нервозность никуда не делась, но страха, что Гордей ей навредит уже не было. Должен же он, в конце концов, когда-то повзрослеть?

— Останови, — повторила, ёрзая на своём месте. А ведь это было совсем не её место. Автомобиль Егора — то место, где бы она хотела оказаться в последнюю очередь, — я в состоянии доехать самостоятельно.

— Серьёзно? — он насмехается над ней. В голове один за другим проносятся все те случаи, когда она терпела его насмешки. Они яркими вспышками мельтешат перед глазами и вызывают лёгкое головокружение, — наконец-то! А я думал, что тебя до сих пор с поводка не спустили.

— Ты глухой, Гордеев?! — повысила голос и повернулась к нему. Нашла его глаза в зеркале и даже не удивилась надменности взгляда напротив, — останови своё корыто и дай мне выйти! Избавь меня от своего тупого стёба!

И... она готова была взорваться, когда вместо того, чтобы прислушаться, он начал смеяться! Хохотать, запрокинув голову и даже не глядя на дорогу!

— Егор!

— Откуда зубы, Муха? — быстро оглянулся, а потом вновь сконцентрировался на проезжей части, — я тебя что, убивать везу? Расслабься. Так уж и быть: подброшу тебя до дома. К родителям заскочу.

— Меня не интересуют твои планы на день. Просто... — она сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Нет... это уже не помогало, — у меня от тебя голова трещит, понимаешь? У меня на тебя аллергия.

— Это взаимно. Но, так уж и быть, я немного потерплю. И ты тоже потерпи.

Внутренний голосок шепнул ей, что он просто выводит её на эмоции. Ему это нужно? Впрочем, как и всегда. Всё как в старые добрые времена.

— У тебя дел других нет?

— Будем считать, что я соскучился, — подмигнул ей и ни без удовольствия оценил её скривившееся личико, — а ты разве нет?

— А по мне незаметно?

Даниэла засунула свой телефон в рюкзак и прижала тот к себе. Стиснула челюсти, направляя свой взгляд в окно. Не ведись на его провокации, Дани. Он этого не стоит.

— Я, если честно, был очень удивлён, увидев тебя утром возле универа.

Так вот оно что... вот почему её не покидало то странное ощущение. Вот почему её кожа зудела так, будто кто-то прожигал в ней дыру. Стоило догадаться...

— Ты что, пряталась от меня всё это время? Пару лет точно!

— Скажи, — постаралась придать своему голосу равнодушие, — с чего вдруг ты заделался моим водителем? Ты же на дух меня не переносишь? Не ты ли ныл, что тебя заставляли меня подвозить до дома?

— Когда?

— Тогда!

— Послушай, Муха, — снова оглянулся, — столько...

— Перестань называть меня Мухой!

— А как мне тебя называть? Даниэла? — он снова смеётся.

Ему нравилось. Да. Он однозначно скучал по этим перепалкам. Это же глоток свежего воздуха. Чистого. Морозного. Колючего.

— Да! У меня есть имя! Ты не в курсе?!

— Окей, — плавно сворачивает с главной дороги, объезжая пробку, — Даниэла...

Растягивает её имя. Пробует. Непривычно. Она столько лет была для него мухой. Это прозвище просто прилипло к ней. Он и не рассчитывал на это, когда в школьном коридоре пару раз назвал её в честь персонажа, которого она играла в школьном спектакле. Муха. И всё. Один за другим его друзья стали называть её так же. А уже спустя месяц — это стало её вторым именем.

— Давай так, — на несколько секунд прикрыла глаза, — либо я выхожу, пока не поздно. Либо мы едем молча.

— Ультиматум? Уже не боишься остаться одна в лесополосе? Тут недалеко заправка есть...

— Думаешь, это смешно? — кажется, её злость пропитала весь салон автомобиля.

— За то есть что вспомнить, — он пожал плечами. Поднял глаза, выжидая её реакцию.

— Так же смешно, как и то, что ты слил мои фото в школьный чат. Да?

— Всё ещё злишься?

Уму непостижимо! Этот кретин ни капли не изменился. Он всё ещё считает это забавным? Ни крохи раскаяния. Подлость — синоним его имени.

Этот подонок сделал несколько фотографий, когда она переодевалась в своей комнате. Да, через то самое окно. Это был самая главная причина, почему девушке пришлось переехать в другую спальню. Вот почему завешивать окна шторами вошло у неё в привычку. А спустя неделю эти фотографии разлетелись по всей школе.

А он?

Он даже бровью не пошевелил. Снова. Ни капли сожаления. Ни мук совести, ни даже дежурного “извини”. Хоть она и была на тех фото в белье, но этого было достаточно, чтобы о ней перешептывались за спиной. Тыкали пальцами, посмеивались и даже делали замечания по поводу её фигуры. Ворох комплексов, зажатость и самая настоящая травма. Вот что сделал этот нелюдь. И теперь он хочет, чтобы всё рассосалось само собой? Чтобы она не злилась?

— Останови машину, — устало повторила свою просьбу. Нет, она не осилит эту дорогу...

— Прям здесь?

Дани подняла голову, только сейчас замечая, что они выехали за черту города. Прекрасно. Просто волшебно. Ливень залил дороги, всё ещё продолжая оплакивать эту землю.

— Тогда просто оставь меня в покое и молча веди машину.

Выдохлась. Она отвыкла от подобных стычек. Они всегда забирали у неё слишком много сил.

— Я, кстати. Про заправку не шутил, — Егор опять выхватил её глаза в зеркале. Зеленые и большие. Глубокие.

— Что? — она надеялась, что он это несерьёзно.

— Мне правда надо заправиться, — кивнул на панель, — бак мигает. Я почти пуст.

Глава 8

Это были ужасные три дня. Жар, тошнота, слабость, мышечная боль и полное отсутствие аппетита. Где она успела подхватить заразу она понятия не имела. Вокруг неё все были здоровы.

Сегодня утром Даниэла с облегчением вздохнула, когда после пробуждения поняла, что её голова не разрывается от боли. Температура не поднималась выше тридцати семи, а утром она даже сумела запихнуть в себя овсяную кашу. Ближе к обеду она нашла в себе силы выползти из постели и спуститься вниз. Вышла на улицу и, кутаясь в плед, залезла на садовые качели. Наблюдала за приготовлениями к дню рождения матери. Отец был на удивление внимателен. Пару раз приносил ей травяной чай и перекус в виде той же каши, только с кусочками сладкого яблока и мёдом.

— Ты как? — пробегая мимо, мама остановилась возле Даниэлы и села рядом, — хоть кушать начала.

— Лучше, — улыбнулась, откидывая голову и глядя на безоблачное небо. Погода сегодня была безупречной. Лёгкий ветер играл с тонкими ветками фруктовых деревьев, а мягкое сентябрьское солнце приятно грело щёки. Но девушка до сих пор чувствовала лёгкий озноб, — боюсь сглазить.

— Посиди дома ещё два-три дня. Не спеши в институт. Всё успеешь, — Марина Арсеньевна заботливо подоткнула под дочь плед и встала на ноги, — Хочешь чего-нибудь?

— Нет, — покачала головой, — хочу сползать в мастерскую. Но сил пока на это нет.

— Там, кстати, бардак полнейший. Когда ты последний раз там порядок наводила?

Дани подкатила глаза и усмехнулась. Там так и должно быть. Не зря же придумали фразу: “творческий беспорядок”. Это её маленькое убежище. Маленький мир, где она отводит душу. Пару лет назад папа великодушно уступил дочери часть гаража, при этом сам не остался в тесноте. Небольшая кладовая теперь превратилась в место для творческих порывов. Когда-нибудь, возможно даже через год или два она откроет свою студию интерьерного декора. Журналистика? Это будет для неё запасным аэродромом.

— На днях разгребу там завалы, — тихо произнесла и потянулась к небольшому столику из кованого железа и дубовой столешницы. Этот стол — детище её отца. Да, стремление к творчеству досталось ей от него. Изредка глава семейства Ксенакис позволяет себе окунуться в своё хобби.

Даниэла взяла в руки большую кружку с чаем и сделала большой глоток. Ощутила на языке вкус зверобоя и лимонника. Да, травяные чаи — тоже фишка её отца.

— Много людей будет? — протянула чай матери, угощая ту.

— Нет, — Марина поджала подбородок и посмотрела на отца, который возился с мясом неподалёку. Заливал его соевым соусом и чем-то ещё для маринада, — приедут Алфёровы и Ковальчуки. Гордеевы будут. И всё.

— Ясно, — постаралась не придавать значения Гордеевым, — тебе точно понравилась сумка?

— Я уже переложила в неё все свои манатки, — мама улыбнулась и приложила ладонь ко лбу Даниэлы, — принесу термометр. Подожди...

Тридцать семь и четыре. Противно. Гадко.

Быстрый душ. Ещё один перекус в виде кое-каких овощей. Пара ложек куриного бульона. Общее фото с родителями. Не в лучшем виде, но это традиция, которую нельзя нарушать.

Праздничное мероприятие она не потянет. Поэтому, выпив очередную таблетку, Дани спряталась в своей комнате и занялась поиском хорошего кино.

Вооружившись ещё одной чашкой чая, девушка вновь легла в постель. Время от времени до неё доносились голоса и смех гостей. Пару раз к ней заходила мама, чтобы узнать о состоянии дочери, и отец. Единственное, что радовало Дани во время болезней — это внимание отца. В такие дни он становился на удивление внимательным и заботливым. Она не понимала, что мешало ему быть таким всегда? Почему в обыденной жизни он чаще отстранённый и даже холодный. Слишком сдержанный. Собранный. Будто она не его дочь, а сотрудница в офисе?

После первого просмотренного фильма, любопытство привело её к окну. Гости, судя по всему, плавно переместились в дом. Женщин не было видно, а Эдик Гордеев вместе с Ковальчуком курили возле всё ещё тлеющего мангала.

Дани перевела взгляд на свой мобильный. С Витей она уже созванивалась несколько раз. Как и с Яной. Спать совсем не хотелось, а настроение продолжать смотреть кино уже пропало.

Натянув на себя спортивные штаны и худи, Дани стянула волосы в маленький хвост. Засунула в карман телефон и вышла из комнаты. Да, постельный режим ей никто не отменял, но сидеть в комнате и ничего не делать она уже не могла. Безделье сводило её с ума.

Спустившись вниз, девушка обошла гостиную. Старая остаться незамеченной, она проскользнула к выходу на задний двор и буквально на носочках засеменила в сторону гаража.

— Ты куда? — вздрогнув, она застыла на месте. Обернулась на мамин голос и, сложив густые тёмные брови, взглянула на мать.

— В мастерскую...

— У тебя силы появились? — пошла ей навстречу.

— Мам, — на выдохе, — я совсем немного покопошусь? У меня сил нет в комнате сидеть... тоска. Я зачахну от безделья. Я же не в спортивный зал иду?

— Только без фанатизма. Хорошо? — женщина натянула на голову Даниэлы капюшон, — принести тебе что-нибудь?

— Нет, — сняла капюшон и поправила хвост, — спасибо. Я, может, сама потом приползу и перекушу. Пока не хочу.

— Ну, смотри.

Марина стояла во дворе до тех пор, пока Даниэла не крылась за гаражной дверью. И как только дочь скрылась из виду, отвернулась, возвращаясь в дом.

— Мы тебя потеряли именинница! — на пороге кухни её встретила Тамара, — ушла за зеленью и пропала!

— Выходила на улицу, — Марина зашла на кухню и забрала тарелку с вымытой зеленью.

— Иди, принимай поздравления, — подруга перехватила тарелку и подтолкнула её вперёд.

— Ещё? — удивлённо вскинула брови, оглядываясь.

— Мариночка Арсеньевна, — внимание привлёк посторонний мужской голос.

— Егор? Вот так сюрприз!

Парень держал в руках большой букет розовых роз и приветливо улыбался.

— Я без приглашения, — он склонился над женщиной, целуя ту в щёку и вручая ей цветы, — поздравляю! Пусть жизнь продолжает играть яркими красками!

— Спасибо! — вдохнула тонкий аромат роз и посмотрела на парня, — Господи! Вот это ты вымахал! Эдик? В кого ваш сын такой витязь?

— В меня! — донёсся голос из гостиной.

— Не видела тебя с тех пор, как ты вернулся, — Марина Арсеньевна провела ладонью по плечу Егора, — как твои дела?

— А по мне не видно? Отлично!

— Со всеми поздоровался?

— Уже успел, — широко улыбнулся и оглянулся по сторонам, — почти со всеми. А где Даниэла?

— О, ей нездоровится уже три дня. Она сегодня отлёживается. Почти. Если хочешь, можешь пойти поздороваться. Она в гараже, — поймала его удивлённый взгляд и рассмеялась, — в гараже у неё теперь мастерская! Она там. Иди! А то она от тоски уже помирать собралась!

Глава 9

В какой-то момент она почувствовала, как скрутило её лёгкие. Как жгучая боль полоснула внутренности, отдавая горечью во рту. Дани разжала кулаки, пальцами впиваясь в его грудные мышцы. Он перехватил её челюсть, сжимая крепкой пятернёй. Заставляя девушку заскулить ему в губы и распахнуть рот шире. Позволяя ему глубже погрузиться в тёплую влажность. Казалось, ещё чуть-чуть, и в уголках её рта появятся трещинки.

Ещё одна попытка развернуть локти так, чтобы сдвинуть Гордеева.

— Притихни, — сквозь зубы. Отстранился, но продолжал удерживать девушку за лицо, в то время как вторая рука крепко удерживала её за бедра.

Тяжело дышал, обдавая лицо Даниэлы горячим дыханием. Смотрел на дрожащие губы и поверить не мог, что хочет ещё. Мало. Он не понял толком ничего. Помутнение. Чёрт!

— Отпусти меня, — поскуливая произнесла, когда его пальцы ослабили хватку на щеках, — отпусти.

Задыхалась, глядя на него. Взгляд Гордеева был напряжённым, но вовсе не растерянным. Слегка отстранённым и холодным. К собственному ужасу, Дани ощутила твёрдость в том месте, где его пах соприкасался с ней. Он видел испуг на раскрасневшемся лице девчонки. И, растягивая момент, скользнул рукой ниже, смыкая длинные пальцы вокруг тонкой шейки и совсем немного сжимая ту. Чувствуя под ладонью лихорадочное биение пульса. Большим пальцем провёл по острой линии подбородка, цепляя влажные губы и растягивая их. Проскальзывая пальцем внутрь и задевая белые зубки.

— Открой рот, — прохрипел чуть слышно. Понимал, что переходит черту, но остановиться было слишком тяжело. Он не хотел, — открой рот, — повторил, пронзая настойчивым взглядом насквозь.

Она сделает это. Сделает. Ты не посмеешь взбрыкнуть, Муха. Смотри мне в глаза...

Одна её ладонь, покоившаяся до этого на его груди, сжалась в маленький кулачок. Сгребла тонкую ткань футболки.

— Открой свой рот, Даниэла, — ни без труда назвал её по имени. Давил. Заставлял её это сделать одним лишь взглядом. Мягко толкнулся напряжённым пахом между её разведённых ног. И только в этот момент она инстинктивно открыла ротик, делая судорожный вдох.

Чем он тут же воспользовался. Большим пальцем проник ей в рот, сталкиваясь с горячим языком. Глубже. Она обхватила губами фалангу, слегка втягивая ту и посасывая. А затем, словно опомнившись, с силой прикусила ту зубами, вырывая из Егора шипение и резкий толчок там, где всё скручивалось в тугую спираль.

— Сука, — рыкнул задушенным голосом. Убрал руку и демонстративно облизал укушенный палец. Его губы медленно растянулись в хищном оскале. Таком знакомом.

— Слезь с меня! — воскликнула вдруг и, собрав остатки сил, толкнула его в грудь, — пошёл вон отсюда, Гордеев! До тебя туго доходит?!

Наверное, именно её крик заставил его отступить. Сделать долбаный шаг назад и окинуть её распластавшуюся на столе фигурку уничижительным взглядом. Почувствовал облегчение в груди, совсем немного самоудовлетворения.

— Да, ладно тебе, муха. Не прикидывайся недотрогой, — спрятал руки в карманах и незаметно потянул джинсы, оттягивая ткань и снимая напряжение в паху, — по глазам вижу, что ты та ещё...

— Пошёл вон! — перебила парня и соскочила со столешницы. Готова была снова кинуться в бой. Расцарапать морду, чтобы все видели это, и тыкали пальцем!

— Ухожу, — скривил лицо, распарывая ей кожу один лишь взглядом, — не вопи, Ксенакис. Занимайся...

Егор не смог удержаться, чтобы вновь не посмотреть на припухшие от грубого поцелуя губы. Обратил внимание на побагровевшие щёки и легкий след от его пальцев. Пройдёт.

Впихнул ноги в кроссовки и вышел за дверь. Притормозил. Сделал глубокий вдох перед тем, как опустить взгляд и снова наткнуться на её обувь. Поставил рядом свою ногу, сравнивая. Ровно половина от его стопы. Мелочь.

Парень сомкнул веки. Зажмурился, ощущая дискомфорт в штанах и тихо выругался. Яйца ныли, требуя продолжение банкета. Какого хера он вообще поплёлся сюда? Какого хера зажал Муху? Что это было вообще?!

Сорвался с места, направляясь к выходу из гаража. В башке крутилась песня, которая теперь, мать вашу, будет ассоциироваться именно с Ксенакис. С тем, как она сосала его палец, а он чуть не поимел её на столе в этой коморке.

Сука...

Не стал заходить в дом. Обошёл двор и сразу свернул в сторону главных ворот. Заночует сегодня у родителей. На ходу достал из заднего кармана свой телефон и отправил голосовое Ане. Чтобы не ждала его сегодня. Пар, конечно, спустить хочется, но что-то ему подсказывало, что во время захода он будет видеть не Анюту, а чёртову Муху.

Открыл ворота родительского дома и загнал свою тачку во двор. Вышел из машины и оглянулся, пялясь на её дом, крыша которого торчала из-за забора. Улыбнулся и покачал головой. Кто бы мог подумать? Где твоя башка, Гора?

Желание закурить сейчас оказалось сильнее. Егор залез в машину и, поковырявшись в бардачке, вытащил оттуда пачку сигарет и зажигалку. Достал одну и, зажав ту между зубами, поднёс к лицу танцующий огонёк. Затянулся крепко и тихо застонал. Вот, бл*ть, и бросил курить...

Хлопнул дверью автомобиля и, немного пройдясь, опустился на прохладную землю под вишнёвым деревом, листья которого уже начали опадать.

Он вспомнил, как билась под ладонью жилка на её шее. Взглянул на свою ладонь и тихо усмехнулся.

Ершистая. Огрызается.

Нравится. Он, наконец, почувствовал себя дома. Без этих стычек его жизнь нельзя было назвать полноценной.

Нездоровится ей. Как же. Брыкается и орёт так, будто полна сил и энергии. Хотя, на что он вообще рассчитывал? Что она раздвинет перед ним ноги и пригласит его зайти “в гости”?

Но сам процесс их схваток оставляет внутри приятное послевкусие. Что сейчас, что три дня назад. Когда она пулей вылетела из уборной автозаправки и, размахивая руками как солдатик, кинулась под дождь. Засеменила к его машине, лихорадочно дёргая за ручку, не соображая, что дверь закрыта. Егор снял авто с сигнализации и позволил ей сесть. Через пятнадцать минут они смогли накормить его пташку топливом и отъехать от заправки. И больше Муха не проронила ни слова. Не повелась ни на одну его провокацию. Всю оставшуюся дорогу пялилась в свой телефон, изредка поглядывая в окно. Как долбанная королева. Сделала всё, чтобы он почувствовал себя таксистом, мать её. Больше она не сядет на заднее сиденье. А Егор был уверен, что она ещё не раз окажется в его автомобиле. Он нутром это чуял.

Она тогда выскочила из его автомобиля как ошпаренная. Ни спасибо, ни пока. Бежала так, что даже не заметила, что у неё из рюкзака выпал блокнот. Егор не стал совать нос в её записи, хотя руки чесались. Лишь вскользь пробежался глазами по строчкам, чтобы понять с чем имеет дело. Отдать ей? Нет. Пусть заслужит.

Глава 10

Даниэла почувствовала, как подскочило в груди её сердце. Оно яростно забилось в глотке, заставляя ту вибрировать от волнения.

— Вить, поехали? — шепнула, боясь, сто вот-вот начнёт заикаться.

Гордеев переводит взгляд на эту мелочь. Слишком внимательно всматривается в её лицо. Видит блеск отчаяния в её глазах. Она уничтожает его взглядом. Во всяком случае, пытается это сделать. Я тебе не по зубам, Муха.

— Ты у меня блокнот оставила, — как бы между прочим. Его ухмылка напрочь выбивает почву из-под ног, — в машине. Зелёный. Это ведь твой?

Что? Ты удивлена, коротышка? А твой дружок?

— Блокнот? О чём ты вообще?! — Дани растеряно захлопала глазами. Но он догадался. Дурочку из себя строит. Всё она поняла.

— Твой блокнот, — намеренно не обращает внимание на напрягшегося парня рядом с ней. Недоумок играет ноздрями, думая, что это как-то ему поможет, — он, наверное, выпал из рюкзака, когда я тебя подвозил. А вчера я забыл его захватить.

— Подвозил? — её дружок снова подал голос. Опустил голову, глядя на Ксенакис.

— Вить, — засуетилась, бедняжка. Отступила от него, сбрасывая руку и мотая головой, — не слушай его. Я тебе всё потом объясню, хорошо? Давай поедем?

Егор ни без задора наблюдал за тем, как Муха пытается оправдаться перед этим кобельком. Это было забавно.

— Я хотел вчера вечером захватить его с собой... просто забыл. Если хочешь, то могу сегодня занести? Вечером? Или ты зайди?

— Что ты несёшь, Гордеев?! — вспыхнула, не в силах больше это слушать, — ты в своём уме?! Замолчи и проваливай!

Она шагнула вперёд, приближаясь к нему, и тут же чувствуя на своём запястье руку Вити. Он потянул девушку назад в то время, как Егор почти шагнул ей навстречу.

— Не приближайся к ней, — процедил паренёк, глядя на Гордея исподлобья, — ты услышал меня?

— Ты это мне? — смотрел ему в глаза. С вызовом. Нарочно провоцируя и ожидая развязки.

— Тебе, Гордеев, — Виктор мягко подтолкнул Даниэлу к авто и зажал кнопку на брелоке, — сядь в машину, Дань.

— Знаешь меня? — Егор иронично вздёрнул вверх уголки губ. Попытался понять, где они могли пересекаться с этим гадёнышем.

— Я серьёзно: держись от неё подальше.

Брюнет пропустил его слова мимо ушей. Отвлёкся на то, как Муха прошмыгнула к машине и, лихорадочно дёргая дверь, тихо сопела себе под нос. Что ж ты так нервничаешь, Ксенакис?

Она прошмыгнула в салон и, хлопнув дверью, слегка приоткрыла окно. Боится, что он наговорит лишнего её парнишке?

Виктор несколько секунд не сводил с него глаз. Не хотел опускаться до его уровня и устраивать спектакль на глазах у Даниэлы. Только вот сделать вид, что он ничего не слышал — уже не получится.

Парень растеряно провёл пальцами по светлим волосам и тихо усмехнувшись своим мыслям, отвернулся от Егора. Направился к своему автомобилю, понимая, что сейчас им с Даниэлой предстоит что-то вроде выяснения отношений. Злился на то, что причиной тому был ублюдок Гордеев.

Егор не стал долго ждать. Отошёл к воротам своего дома, мысленно восхваляя свою подлость и вспоминая, как вытянулись лица у этой парочки, когда он упомянул о находке. А ведь не собирался. Само с языка сорвалось.

Повернулся, когда чёрный седан завёлся, и взглянул на девчонку. Она, насупившись, пялилась на него, наверняка проклиная и желая ему гореть в аду.

Не сдержался. Подмигнул ей и широко улыбнулся. А когда её лицо скривилось, он едва не засмеялся вслух. Но хоть здесь взял себя в руки и, опустив голову, зашагал в сторону своей машины.

Но как только шелест шин пропал, а седан скрылся за поворотом, Егор неторопливо стянул маску с лица. С хрустом, отдирая собственную кожу и тихо рыча. Стиснул челюсти и снова закрыл ворота. Затем хлопнул калиткой и, глубоко вдохнув, опёрся ладонями на капот своего автомобиля. Смотрел на своё кривое отражение, и где-то в глубине души осознавал, что это и есть его истинное лицо.

— Егор, ты уже уезжаешь? — парень оглянулся, выискивая мать, — я здесь!

Он задрал голову, находя Тамару на балконе. Мама сжимала в руке лейку, а второй рукой прикрывала глаза от солнца.

Интересно, давно она там? Она видела сцену, развернувшуюся за двором? Или, как обычно, сделала вид, что ничего не видит и не знает. Иногда ему кажется, что мать в курсе особенных отношений между ним и Мухой. Но молчит... как всегда.

— Нет, — оттолкнулся от тёплого бампера и размял шею, — я, наверное, погощу у вас, мам!

Погостит... что за бред? В каком смысле? Ты хоть сам понимаешь, что ты несёшь? Совсем крыша поехала.

Нет. Не понимал. Ни что им движет, ни почему вдруг Муха стала основной темой для его размышлений.

— О... — мама опустила лейку, — ты же говорил, что тебе неудобно ездить в институт отсюда?

— Я разберусь с этим, мам, — ответил раздражаясь. Все эти вопросы только злили, — всё нормально... Мам? — снова задрал голову. Неожиданно пришедшая мысль слегка ошарашила его самого.

— М? — слегка наклонилась через перила.

— Вы ещё собираетесь с отцом в отпуск?

— Да, — кивнула, — через две недели вылет. Ты забыл?

— Я останусь на это время здесь, — не хотел. Сам недавно настаивал на том, что будет просто заезжать пару раз в неделю, чтобы всё проверить и полить цветы, над которыми так трясётся его мать.

— С чего вдруг такие перемены, сын? — посмеиваясь, Тамара удивлённо выгнула брови, — ты меня настораживаешь...

— Меня там соседи затопили, — врёт, имея в виду квартиру, которую снимает недалеко от универа, — нужно переждать небольшой ремонт!

...

Дани вперилась безразличным взглядом в лобовое стекло. За всю дорогу не проронила ни слова. Вгрызалась в губы, не в силах стереть из памяти лицо Гордеева. Его отвратительную ухмылочку и абсолютную уверенность в том, что он всё делает правильно. Будто наказывает её за что-то, известное ему одному. Мудак. Самый настоящий. Чего он добивается?!

— В машине посидим, или может, всё-таки выйдем? — вполголоса произнёс Виктор.

— Давай выйдем, — кивнула девушка, и нехотя открыла дверь. Ни тёплое солнце, ни нежный ветер уже не приносили былой радости. Настроение было испорчено, а желание развеяться безвозвратно испарилось в негодовании и злости на Гордея. Будь он неладен! Зачем он вообще вернулся?! Что произошло в его старом универе, что ему пришлось возвратиться?!

— Катамаран? — поинтересовался парень, приобнимая Даниэлу за плечи и шагая рядом.

— Давай просто посидим на свежем воздухе? — она понимала, что разговора не избежать. И хотелось бы в это время не крутить педали, а спокойно смотреть ему в лицо.

— Как хочешь, — Витя пожал плечами и как-то подавлено вздохнул. Ему это не просто не нравилось. Он, откровенно говоря, был просто в бешенстве. И кто бы знал, какого ему было сдерживать себя и делать вид, что всё в относительном порядке. Он знал. Он видел это. Заметил это ещё в то время, когда Гордеев учился в школе. То, как он смотрел на Дани. Украдкой. Исподтишка. Когда никто не видит. Гордей думал, что никто не видит. А Виктор видел: явный интерес, не имеющий ничего общего с тем пренебрежением, который он демонстрирует на публику. И эта несостыковка сбивала с толку. Что ему нужно от Даниэлы? Какого хрена он вообще объявился на горизонте?!

— Я могу всё объяснить, Вить, — заговорила девушка, опускаясь на скамью, установленную на берегу реки. Сложила руки под грудью и посмотрела на него снизу вверх, — всё не так, как он это преподнёс.

— Я надеюсь, — сел рядом и снова притянул её к себе. Бережно провёл рукой по плечу.

— Тогда... когда ты не смог меня забрать. Помнишь?

— Допустим, — произнёс, рассматривая противоположный берег.

— Моя одногруппница сказала, что договорится со своим парнем и они меня подвезут.

— И этим парнем оказался Гордеев, — заключил Витя, поджимая подбородок.

Она кивнула, снова прикусывая губы. Вот такое нелепое стечение обстоятельств. Закон подлости во всей своей красе.

— Ты же знаешь, что он из себя представляет, Вить. — Продолжила, поднимая голову и пытаясь заглянуть ему в лицо, — он будет говорить любую ересь, лишь бы навредить мне.

— Что с ним не так? — парень отодвинул Даниэлу, разворачиваясь к ней полностью, — мы никогда это особо не обсуждали, Дань. Но я хочу понять! Он же тебе житья не давал в школе! И его что, до сих пор колбасит? Ваши родители дружат, — Виктор свёл на переносице русые брови. Между ними залегла глубокая морщинка, которую ей тут же захотелось разгладить пальцем, — а с вами что? Они вообще в курсе, что он ведёт себя с тобой как мудак?

Дани открыла рот, но слова терялись на кончике языка. Ей столько всего хотелось сказать, но...

— Нет, — отвела взгляд, — я не вмешиваю их в это.

— Нет... — повторил за ней, не веря, что Дани за всё это время даже не обмолвилась родителям о том, что причина всех её бед живёт напротив.

— Он не стоит того, чтобы делать его центром вселенной. Я научилась его игнорировать, Вить, — почти научилась. Она так думала.

Виктор опустил голову и взъерошил на макушке светлые волосы. Только этого придурка им не хватало. Он слышал о том, что Гордеев вернулся. И даже видел его пару раз. Вернулся... ходят слухи, что причиной его возвращения стало то, что он устраивал незаконные подпольные бои среди студентов своего универа. Принимал ставки и рубил бабки. И даже сам участвовал в этих бойнях. Пока не отправил одного из участников кому. Ублюдок.

— Он снова твой сосед?

— Нет, — мотнула головой и заправила за уши выбившиеся прядки, — он теперь живёт отдельно от родителей. В гости изредка к ним заезжает.

— И когда ты с ним виделась ещё?

— В тот день впервые!

Витя не прекращал хмуриться. Растёр ладонями лицо и опёрся локтями в колени, складывая руки в замок.

— А вчера? — спросил, не глядя на Дани. Его напряжённый взгляд был направлен себе под ноги.

— Что: вчера? — почти заикаясь. Моргнула, отрывая взгляд от его профиля.

— Он что-то говорил про вчера и про то, что он забыл взять с собой твой блокнот.

Он не хотела, чтобы в их с Витей отношения пробралась непрошенная ложь. Но говорить о том, что произошло в мастерской, смелости не хватало. Это же ничего не значит! Гордеев — пустое место для неё! Был, есть и останется.

— Он заходил, чтобы поздравить мою маму с днём рождения. И всё. Я его даже не видела.

Хотя, уверенность в том, что правда не всплывёт наружу — отсутствовала...

Глава 11

Не сказать, что Егору удалось испортить отношения между Даниэлой и Виктором. Но зерно сомнения он всё же посеял. Напряжённость, ощутимая в воздухе, словно мелкие электрические разряды, покалывала кожу и заставляла ёжиться каждый раз, когда Витя бросал короткие взгляды в её сторону. Будто присматриваясь. Выискивая в ней подвох.

Прошло несколько дней с того разговора, а поселившийся внутри мутный осадок не исчезал. Более того, с каждым днём всё становилось сложнее. Гордеева она видела ещё пару раз. Издалека. Из окна наблюдала за тем, как его автомобиль отъезжает от дома, скрываясь за поворотом. Как-то чересчур медленно. Будто он знал, что она смотрит...

Несмотря на ясную погоду, настроение уже который день было не таким ясным. Ощущение удара по голове. Полная растерянность и дезориентированность. Она тоже ожидала подвоха. Опасаясь, что в любую минуту он снова свалится на её голову и сделает всё, чтобы Дани почувствовала себя ничтожеством.

— Дань? — Даниэла оглянулась и вопросительно уставилась на Аню. Поставила свою сумку на подоконник и посторонилась, пропуская небольшую группу студентов.

— Что? — ей хотелось как можно быстрее покинуть шумный коридор. К концу учебного дня голова просто гудела. Да и Аня, откровенно говоря, сейчас действовала на неё отнюдь не успокаивающе. Теперь эта девушка была одним из звеньев, которое связывало её и Гордеева. Теперь любой контакт с ней рискует обернуться нежеланной встречей с извергом. Увольте.

— Скинь мне, пожалуйста, на электронку инфу по зарубежке? А то я свою флешку забыла.

А что, попросить больше некого?

— Эм, — замялась, собираясь отказать, — у меня с электронкой кое-какие проблемы...

— Ты торопишься? Можем задержаться на пятнадцать минут? — брюнетка снова перехватила вопрос в глазах Ксенакис, — зайдём в кофейню за углом? Столовка уже закрыта. У меня ноутбук с собой. Выпьем по чашке, а я скину лекцию себе. Ну? Пожалуйста?

Почему она?!

Даниэла прихватила зубами нижнюю губу и нахмурилась. Почему у подруг не попросишь?

— Хорошо, — всё же согласилась, — только быстро, Ань. Мне ещё кое-куда нужно.

Даниэла не хотела показаться хамкой или неблагодарной сукой. Ведь недавно Аня сама предлагала ей свою помощь. Да, вышло не очень, но кто же знал?

— Пятнадцать минут! Не больше! — Аня подхватила Даниэлу под локоть. Дурацкая привычка, которая немного раздражаела. — А Гришина где? Она с нами?

— Яна уже ускакала. У неё клиент.

— Ты когда говоришь — клиент... честное слово: на ум напрашивается совершенно другое!

Аня захихикала, прикрывая рот ладонью, а Дани незаметно подкатила глаза. Кто о чём...

— Ну, кому как...

— Но брови она делает суперские! Я видела её работы! Знаешь, я бы сходила к ней. Но зная, что Гришина меня не переваривает... пожалуй, воздержусь. А то сделает из меня чучело!

В кофейне был не так людно, как обычно. Возможно, всё дело в погоде, и большинство людей просто хотели насладиться тем теплом, которое дарила осень. Поэтому, заказав себе кофе, девушки сели за один из столов напротив окна.

Дани достала свою флешку, куда скинула несколько последних лекций, и положила ту на стол. Аня быстро ответила на чьё-то сообщение и достала из сумки ноутбук.

— Как, кстати, вы доехали тогда? С Егором. Нормально? — мельком взглянула на Даниэлу одногруппница, и насупилась, когда перевела взгляд на монитор, — чёрт... зарядка!

— Нормально, — отмахнулась от вопроса, отвечать на который совершенно не хотела, — что там? Разрядился?

— Да, — кивнула, — сейчас... у меня всё с собой.

Пока Аня воодушевлённо копошилась в сумке в поисках зарядного устройства, Даниэла, сидя напортив, перевела взгляд в окно. Нервозность пронеслась по мышцам. Девушка переключилась, раздумывая над тем, чтобы снова окрасить пряди на голове в светлый цвет. Она давно не трогала свои волосы, и...

Её зубы едва не клацнули, когда перед кофейней остановился знакомый до боли автомобиль. Только не это... она взглянула на Зайцеву. Та усердно распутывала тонкими пальцами шнур.

— Там, — Дани проглотила ком в горле перед тем, как заговорить, — твой парень?

Аня тут же подняла голову и, взглянув в окно, широко улыбнулась замечая Егора. Парень, поставив авто на сигнализацию, прямиком направился в сторону кофейни.

— Да. Мы должны были встретиться после универа, — затараторила, — я написала ему, чтобы сюда подъехал.

В ушах начало шуметь, и Даниэла на несколько секунд закрыла глаза. Потом посмотрела на столешницу и ей показалось, что узор на скатерти поплыл, превращаясь в нечто похожее на голову Горгоны, с кучей змей. Шипящих и подползающих к её пальцам.

— Привет! — воскликнула брюнетка, подскакивая со своего стула. Прильнула к пришедшему Егору, обхватывая его шею руками и целуя того в щёку.

— Привет, — он улыбнулся уголком губ и перевёл своё внимание на Дани, — не надоело учиться?

— Да мне просто пару лекций скинуть надо! — Аня уселась на своё место, а Егор, зацепив свободный стул от соседнего стола, поставил тот между девушками.

В то время пока Зайцева оглядывалась в поисках розетки, Гордеев, усевшись, толкнул Даниэлу под столом коленом. Девушка вздрогнула и попыталась сдвинуться ближе к окну. Бросила в его сторону свирепый взгляд, и Егор был готов поклясться, что в этот момент она возненавидела чуть сильнее прежнего.

— Что пьём? — как ни в чём не бывало заглянул в их чашки.

— Американо, — Аня, наконец, подключила свой компьютер к сети и, сложив ладошки под подбородком, буквально вылизала лицо Гордеева одним лишь взглядом, — закажи себе пока тоже.

— А ты? — он обратился к Даниэле, — корицей пахнет...

— Капучино, — процедила девушка, и кончиками пальцев подцепила свою чашку.

— С корицей? Вкусный? — следил за скованными движениями Мухи. Она сделала крошечный глоток и поставила чашку на белоснежное блюдце, — я попробую...

Не спросил. Поставил перед фактом и нагло перехватил её кофе.

Дани даже возразить не успела, как его губы коснулись края чашки. Ровно в том месте, где остался след от её помады. Она рвано выдохнула и перевела напряжённый взгляд на Аню. И... сразу поняла, что та этот жест не оценила. Зайцева косо зыркнула на Егора, а затем на Даниэлу. Но уже через секунду девушка снова улыбнулась. Натянуто и слишком наиграно.

— Ничего так, — заключил Егор, возвращая чашку на место, — возьму с собой.

Он поднялся из-за стола, громко проскрежетав ножками стула по полу, и отправился к стойке. Дани снова столкнулась с застывшим взглядом своей одногруппницы...

Спасибо тебе, Гордеев. Плюс один в её копилку с неприятностями.

Глава 12

— Да, хорошо, мам. Сделаю, — Даниэла свернула с главной дороги, — сколько там? Две? Хорошо, я заберу. Всё, целую. Буду ждать дома.

Мама задерживалась на работе и поэтому не успевала забрать заказ в виде двух банок мёда, который покупает у знакомой пасечницы. Приняв поручение, Дани выехала на просёлочную дорогу в попытке сократить путь до дома Татьяны Алексеевны. Женщина должна была сегодня уехать на пару недель в другой город, поэтому заказ нужно было успеть забрать до девяти вечера.

Добравшись за десять минут до места назначения, девушка спешно погрузила сумку с банками в багажник и выехала обратно. Узкая, но хорошо освещаемая дорога была ей знакома и Дани уже не раз бывала здесь, но что-то заставило её почувствовать лёгкое волнение. Она снизила скорость и перевела взгляд на зеркала. Осмотревшись, не заметила ничего необычного. Вздохнула, скидывая напряжение, и включила дальний свет.

Вдалеке увидела горящие фары и снова напряглась. Вечернее время суток не прибавляло ей уверенности. Возможно, это такси или соседи Татьяны?

Но чем ближе она была к движущемуся навстречу автомобилю, тем сильнее колотилось её сердце. Машина тёмного цвета притормозила и дала задний ход. Ещё немного... пока не застыла посреди дороги.

Паника окатила её волной с головы до ног. Девушка ощутила вибрацию в глотке и, приблизившись, вжала педаль тормоза в пол. Не понимала в чём дело. Что происходит?! Заблокировала двери и всмотрелась в авто напротив. Дверь распахнула, и показалась мужская фигура. Дани перевела взгляд на обочину и тихо заскулила, осознав, что не сможет объехать седан. Снова перевела взор на незнакомца и, слыша собственный пульс за ушами, протяжно выдохнула. Почти зарычала!

Гордеев.

Что он здесь делает?!

Впиваясь пальцами в руль, перетянутый кожей, Даниэла не сводила с Егора свирепый взгляд. Он неторопливо шагал в сторону её машины. Щурился от яркого света и прикрывал ладонью глаза.

Задыхаясь от беспокойства, она кусала внутреннюю сторону щеки и ждала его окончательного приближения.

Дождалась.

Гордеев остановился напротив её окна и, наклонившись, сверкнул своей белоснежной улыбкой. А ей показалось, что её окатили кипятком. Дани отпрянула от окна и уставилась на парня ненавидящим взглядом.

Егор выпрямился и костяшками на пальцах постучал по стеклу.

— Открывай, — от его приглушённого голоса спина Даниэлы покрылась липким и холодным потом.

Зубы непроизвольно сжались, но рука потянулась к кнопке, опуская окно на пару сантиметров.

— Ты следишь за мной? — процедила, когда парень снова согнулся, чтобы их лица оказались примерно на одном уровне.

— Что ты забыла в этой глуши? — проигнорировал её вопрос.

— Это что ТЫ здесь забыл? Ты ехал за мной?! У тебя что, других дел нет?!

Она упрямо поджала подбородок, не позволяя своему волнению быть очевидным.

— Считай, что у меня выдался свободный вечер...

— Убери с проезжей части свою машину и дай мне проехать, Гордеев!

— А то что? — забавлялся. Окинул салон её автомобиля утомлённым взглядом и снова сосредоточился на её глазах, — пойдёшь на таран?

— Что тебе нужно, Гордеев? — произнесла на выдохе. Почти обессилев от этих словесных перепалок, — зачем ты ехал за мной?

Зачем? Он и себе-то это объяснить не может...

— Мимо проезжал...

— Где?! Здесь?!

— В парке тебя с подружкой видел, не успел поздороваться.

Он поднимает уголок губ, ясно давая понять девушке, что просто издевается над ней. Плана как такового не было, он просто ехал за ней. Не спешил, не светился. Но песчинка беспокойства что-то шевельнула внутри него, когда Ксенакис свернула с главной дороги, удаляясь совершенно в другую сторону.

— Меня от тебя тошнит, — выплюнула, глядя ему в глаза. Волнение переросло в злость. Ничего удивительного. Так обычно и бывало.

— Снова? — усмехнулся и вскинул тёмные брови. Его взгляд блуждал по её лицу.

— Постоянно.

— Бестолочь. Ты своё заднее колесо видела? — тошнит её... ты посмотри, какая чувствительная.

Егор постарался заглушить в себе раздражение, но с каждым её словом оно лишь усиливалось.

А ты чего хотел? Это ведь Муха! Ты ведь сам сделал её такой...

— Что? О чём ты вообще?! — скривилась, услышав его вопрос. Какое, к чёрту, колесо?!

— У тебя правое заднее колесо спущено. Ты как права получала, если даже почувствовать это не в состоянии?

Спущено? Бред! Ей ведь совсем недавно пригнали машину из автосервиса! Всё было в порядке. Что могло случиться с чёртовым колесом?!

— Врёшь, — глядя на ненавистного соседа исподлобья, — убери свою тачку и дай мне проехать! Ты перекрыл дорогу! Сейчас кто-нибудь будет ехать и тебе всё равно придётся это сделать!

— Сделаю. Не проблема. А если не веришь — проверь. Но ведь у тебя кишка тонка, выйти из своей норы. Так ведь, Ксенакис? Ты же трясёшься как мышь... я только не пойму почему? — его лицо снова исказила улыбка, — я, по-твоему, что? Убью тебя? Нападу? Я псих или маньяк? Чего ты боишься, Муха?

— Я тебя не боюсь, — пробормотала отворачиваясь.

— У тебя спущено колесо, — повторил и, наконец, разогнулся. Мягко хлопнул ладонью по крыше её Форда. Но она всё равно едва заметно вздрогнула.

А ведь он не врал. Он вообще мало врал, но доказывать кому-либо правду не считал нужным. И спущенное колесо заметил уже тогда, когда выехал вслед за ней со стоянки. А когда Муха свернула с главной дороги, необъяснимое волнение удвоилось. Какое-то неоправданное чувство ответственности по отношению к ней, доселе ему неведанное, буквально опустошило его. Оглушило, заставляя Егора почувствовать себя как никогда обезоруженным.

А она, как обычно, норов ему свой показывает...

Он услышал глухой щелчок, говорящий о том, что Ксенакис сняла с блокировки замки. Отошёл на пару шагов и проследил за тем, как распахнулась её дверь.

Давай, Муха, вылетай из своей норки.