Самолет набирал высоту. Земля постепенно отдалялась, но Соня вжалась в кресло, не смея даже краем глаза взглянуть в иллюминатор. Это был первый перелет: волнительно и страшно. Железная птица уносила ее прочь из России к берегам Нидерландов. Дискомфорт взлета вскоре миновал, но крепко сцепленные пальцы никак не желали отпускать друг друга. Сдвинув брови, девочка вдруг пожала плечами, словно, соглашаясь со своими же мыслями.
Соня нырнула в сумку. Она извлекла оттуда тетрадь с толстыми корочками, разложила столик, щелкнула ручкой и начала изливать на бумагу дневника свои мысли и переживания. Чем дольше она писала, тем комфортнее себя чувствовала в непривычной обстановке. Записи всегда помогали ей отвлечься. Дневник был отличным антидепрессантом. Всегда.
Дневник Сони
9.04.2003
Я лечу в Гаагу. Боже мой! До сих пор не верится, что это все происходит именно со мной. Могла ли я подумать, что конференция в Питере станет настолько удачной, что меня заметят.
Нет.
Никогда. А ведь я провалила экзамены в Модель. Ходила вольным слушателем на занятия.
Да, я упертая.
Мне нравилась идея. Дети всего мира примеряют на себя роль делегатов ООН, решают сложнейшие мировые вопросы.
И все на английском.
В принципе, язык и был основной мотивацией. В начале. А потом я уже не могла жить без лекций по международному праву, написания резолюций, участия в конференциях.
Но главное — люди.
Ни на что не променяю этот кайф. Вчера девчонка ложилась спать в Японии, а парень — в Канаде. А сегодня мы обсуждаем систему ограничения легализации легких наркотиков от имени выбранных нами государств. Спорим, ругаемся, но приходим к общему знаменателю. Потом выносим это на общее заседание комитета. Я всегда выбираю гуманитарный. Там все сообща задают вопросы, вносят поправки, кромсают резолюцию, отсекая лишнее, оставляя самое важное.
Ну, разве не кайф?
В Гааге проходит самый главный слет модели ООН. Ну а где же еще? Попасть туда — большая удача, которая мне улыбнулась после Питера. Кто бы знал, что сцепившись на Генеральной Ассамблее с делегатом Румынии, я обеспечу себе место в этом самолете. Стоит отметить, что Румыния, а в миру Елизавета Травина, обеспечила себе соседнее кресло. Но ей это не впервой.
Дрыхнет. Счастливая.
Мы подружились. Лизка — самая подходящая компания для подобного путешествия. Гид, приятный собеседник и коллега в одном лице. Кажется, она уже договорилась, что мы будем жить в одном номере. О большем я и мечтать не могла.
Соня
Меня затошнило от помпезности большого светлого зала конгресс-центра. Недаром Гаагская конференция считается самой престижной. Здесь все, начиная от бизнес-отеля, заканчивая рестораном, было на высшем уровне. Я припомнила, как в Питере во время лоббинга стояла в позе рака у фортепьяно в компании коллег делегатов. Три ха-ха. Это вам не Россия. Здесь для моего комитета выделили отдельный зал, где для меджинга[1] каждой резолюции имелся стол. Я без труда нашла свое место и присоединилась к уже прибывшим.
Одни девочки. Япония, Германия, Польша. Веселая компания.
Я представляла Македонию. Да, все приличные страны разобрали. Пусть простят меня македонцы или македоняне.
Мы познакомились и обменялись резолюциями. Я была готова давить на всех личным авторитетом, ибо авторитет представляемого мною государства был весьма туманной субстанцией.
— Привет, девчонки, я Кристофер из Англии.
Высокий худой парень плюхнулся в последнее свободное кресло прямо напротив меня. Он выставил перед собой табличку «Russian Federation». Я хмыкнула. Смешок застрял в горле, когда англичанин одарил меня холодным взглядом. Пришлось оперативно сглотнуть. Девочки представились опоздуну.
— София, из России, — сказала я в свою очередь.
На это хмыкнул он. И даже не моргнул, когда я вернула ему глазастую колкость.
Конченый английский сноб спутал мне все карты. Эти идиотки повелись на его обаяние. Что за бред! Мы тут дело делаем или шашни крутим?
Каждый раз, когда я открывала рот, меня перебивали или деликатно отклоняли все предложения. Я прекрасно понимала, чья работа ляжет в основу материала для общего обсуждения. После кофе-брейка я укрепилась в своих догадках. Кристофер вернулся, обдавая всех новой порцией шарма и запахом сигарет.
Сразу захотелось покурить. Я не рыпалась, лишь молча следила за процессом. И за Кристофером, который кивал, улыбался, наблюдая, как его работа дополняется несколькими нюансами. Когда он лично предложил заменить свою часть по поводу содержания малолетних преступников на мои похожие пункты, я чуть не свалилась со стула.
Ну-ну, Рашн Федерейшн. Я оценила жест толерантности. Но ты все равно мне не нравишься.
— Могла бы и активней лоббировать, — бросил он мне, прежде чем отнести в чистовую печать конечный результат, — Я сделал все, что мог, Македония.
На это я только плечами пожала, изображая безразличие.
Дневник Кристофера
11.04.2003
Мне начинает нравиться это сборище. А поначалу казалось полным бредом. Ролевые игры для детишек. Понятно, почему этим увлечены иностранцы. Политический английский, обсуждение не самых простых вопросов, которые и на родном языке могут поставить в тупик. Тут нужна богатая лексическая база, знание протокола, чтобы правильно и уместно отстаивать позицию своего государства на чужом тебе языке.
А вообще, конечно, весело. Девчонок куча. Для жертвы английской системы раздельного обучения — просто рай. Даже хорошенькие есть. Вот хоть эта русская тихоня.
Можно подумать, я не понял, что выражал ее молчаливый протест и едкие взгляды в мою сторону. Да, мне льстило внимание дам, завуалированное интересом к моей работе. Которую я, честно сказать, накидал прямо в самолете за час. Да, мне не нужно рыться в словарях, я весьма сносно выражаю свои мысли на родном оксфордском английском.
А Македония, наверно, месяц корпела вместе с учителями, чтобы посыпаться от моего безграничного обаяния. Ой, какой я злой. Фу.
Соня
«Собираешься работать, дорогая?», — гласила записка от председателя из нашей русской команды. Я знала, что ее зовут Маша, но мы толком не общались. Лишь по делу. Вот и сейчас она требовала от меня действий. Да, я сидела молча всю свою, вернее уже общую, резолюцию. Лишь поднимала табличку для голосования. Да пару раз крикнула: «Протестую», — когда Кристофер использовал в своей речи я, вместо, положенного процедурой, мы. Стоило ли тащиться ради подобного счастья в Голландию?
Англичанин весьма красиво отстаивал наши «коллективные» убеждения. Правда я понимала около восьмидесяти процентов его речи, потому что все время отвлекалась. То на его галстук, слегка ослабленный и помятый, то прикидывала, сколько стоит его костюм. Наверно, как все мои шмотки вместе с обувью. Денди, чтоб его приподняло и сплющило об кафедру.
— Поздравляю, резолюция прошла, — объявил председатель.
Аплодисменты.
Я быстро пробежала глазами следующую. Прицепиться к пятому пункту — проще простого. Делегат от Бразилии уже зачитывал текст с кафедры, а я оперативно накатала поправку, послала через помощника председателям.
После вопросов меня вызвали озвучить поправку. Я кое-как обрисовала смысл, стараясь не встречаться глазами с Кристофером. Разгорелись дебаты. Сабмиторы, как могли, боролись за целостность своей резолюции. Но на голосовании я собрала большинство, и поправка была принята. Черт знает почему, но по телу растеклось приятное тепло, когда я увидела, что Russian Federation поддерживает меня.
«Вот так намного лучше», — гласила записка от председательского стола. Я встретилась глазами с Машей. Она кивнула на мою самодовольную улыбку.
Через пару минут я получила второе письмо «Потанцуешь со мной завтра?», — это точно не от Маши. Я медленно повернула голову в сторону англичанина. Он скорчил мне какую-то неоднозначную гримасу. Я написала: «Ок», — и подняла руку. Админ отнес Кристоферу записку обратно. Он развернул, оценил лаконичный ответ и нагло подмигнул мне. Вот зараза.
— Смотри, что у меня есть, — Лизка извлекла из недр своего чемодана бутылку, — Вискарик.
— Сдурела? Заметут, — переполошилась я.
Нам категорически запрещалось употреблять спиртное не только по возрастному признаку, но и по протоколу.
— Ой, я тебя умоляю. Директора сейчас занимаются тем же самым, — успокоила подруга.
Последний день в Гааге нас и правда никто не пришел проверять.
— Ай, черт с ним со всем. Кола есть?
— Обижаешь, — Лиза достала из холодильника бутылку коки и стаканы с полки.
Работа закончена, дискотека отплясана, вещи собраны. Можно и поддаться на уговоры старшей подруги.
Я жалела только об одном. Так и не потанцевала с этим англичанином. Вова из Москвы вдруг резко воспылал ко мне нежностью и единолично завладел моим вниманием в клубе. Пару раз я встречалась глазами с Кристофером. Он был невозмутим и очень востребован. Видимо, его не слишком тяготило мое несдержанное обещание. Да и черт с ним.
— Где достала? — я приняла стакан с коктейлем.
— Блин, Сонь, это Голландия. Тут и шмаль в законе, а ты про какой-то шкалик спрашиваешь, — она стукнула своим бокалом об мой, — Вовка подогнал. Напрашивался третьим, но я отшила. Тебе и дискотеки хватило. Давай за нас.
Я хмыкнула и отпила из стакана. Мы болтали, обменивались впечатлениями. Лиза поведала, что мной все довольны. Она дружила с директорами.
Мы хихикали, как дурочки. Алкоголя в коле почти не чувствовалось. Голова была ясной, только вот разговоры стали более откровенными. Я вышла с очередным стаканом на балкон подышать.
— Кстати, ты в курсе, что Вовка на тебя серьезно запал? — крикнула Лиза мне из комнаты.
Я сделала глоток, чтобы не отвечать
— Машка бесится. Она в него влюблена, как кошка, еще с Питерской конфы, — продолжала сплетничать Травина.
Я вспомнила рассказ о неразделенной любви моего председателя и Вовы Федорова из Совбеза только сейчас. Если там есть хоть половина правды, мне хана. Увлекшись этими мыслями, я забыла, как правильно глотать. Воздух перемешался с жидкостью. Чтобы не задохнуться, пришлось перегнуться через перила и сквозь губы пульверизатором выпрыснуть все, что собиралась проглотить.
— Чо за..? — донеслось снизу.
— О, черт, — пискнула я.
С балкона двумя этажами ниже на меня сердито таращился… Кристофер.
Офигеть, это его номер. Он прямо под нами жил все это время. Я перешла на английский:
— Ой, прости, я не хотела.
— Ты мне наголову плюнула!!! — заорал он, — Чего я тебе плохого сделал?
— Да не плевала я.
— Ну, конечно, это дождик пошел, — он достал сигарету, прикурил.
— Эм, Рашн Федерейшн, угости даму сигареткой, — да я определенно становлюсь смелее поле трех стаканов.
— Чтобы ты мне пепел на голову сбрасывала?
— Да пошел ты, — я ушла с балкона, оставив Кристофера наедине сигаретой и Гаагской ночью.
— Хорош орать, — отчитала меня Лиза, — Пей лучше.
Она опять наполнила мой стакан и начала в подробностях рассказывать о перспективах смерти моей интернациональной карьеры от Машкиных рук. Если я (не дай Бог) приму ухаживания Федорова.
Очень скоро в дверь постучали. Настойчиво так. В час-то ночи!
— Дооралась?! — Лиза оперативно засовывала бутылку в чемодан, зло шептала, — Сидим, пьем колу, никого не трогаем, починяем примус.
Я открыла дверь. За ней стоял Кристофер, протягивая мне сигарету.
— Ой, спасибо, — все слова опять застряли в горле.
Чего он приперся? Лучше б голову помыл. Чего смотрит? Принюхивается?
— Девчонки, а вы тут пьете что ли?
Я втянула его за борта рубашки в номер.
— Сдашь нас? Или присоединишься? — спросила я без преамбул.
— Шутишь? Наливай, только чистый.
Дневник Сони
14.04.2003
Крис. Кристофер. Кристофер Мэйсон. Именно он — самое яркое впечатление от моей поездки.
В сущности Гаагсакая конференция отличается лишь размахом и помпезностью. Суть же остается неизменной. К черту комитет, к черту председателей и директоров. Мне пятнадцать, и я без ума от наглых умных парней. Таких, как он.
Лиза завалилась спать, когда кончилась выпивка, оставила нас наедине. Мы почти всю ночь просидели на балконе.
Я из кожи вон лезла, пытаясь доказать, что не плевала ему на голову. А он ломал язык, пытаясь произнести мое имя правильно. Но у него выходило то Сониа, то Сонья. Но только не Соня. Я капитулировала и согласилась на Софи. Крис взамен пообещал простить меня за увлажнение волос. Лет через пять.
Алкоголь стер мой языковой барьер. Я трещала, не замолкая, словно всю жизнь жила среди носителей языка. А может просто Крис резко стал тактичным и помогал мне подобрать слова, не смущая при этом.
Я даже забыла, что дома меня ждет парень. И не мудрено. Крис легко мог заставить забыть обо всех парнях на свете. Своих, чужих… всех!
Он рассказывал, что умеет играть на гитаре и фортепиано, а еще хвастался, что его очень хвалят в каком-то драмкружке, где он играет в спектакле.
Я хихикала, делая вид, что верю ему. Про музыку еще могла принять за чистую монету. Красивые длинные пальцы было очень легко представить на струнах или клавишах. Но актер — это точно полный бред. Выпендривается. А вот в его мечту о спичрайторской карьере в политике я поверила. Как не поверить после его триумфального выступления на Асамблее, где нашу резолюции приняли почти единогласно.
Мне стало холодно, и он обнял. Словно это тоже входило в регламент. Наверно, коллекционировал таких дурочек, как я.
Но…
Вряд ли я когда-нибудь забуду его руки, согревающие меня и поцелуй, от которого я попыталась уклониться.
— Я хочу тебя поцеловать, — проговорил Крис.
Словно я и так не поняла. Пришлось задать очень глупый вопрос:
— Зачем?
— Просто хочу.
Аргументов для возражения не нашлось. В этот раз кричать «я протестую» совсем не хотелось.
— Тогда целуй, — сдалась.
Черт с ним, пусть ставит галочку на карте мира.
Утром он поймал меня в холе отеля, нерешительно протянул листок бумаги с е-мэйлом.
Я удивилась и обрадовалась, почти сразу расстроилась, но виду не подала. В моем городке интернет только на почте за какие-то безумные деньги.
Вспышка.
— Лиза!
Лицо подружки украшала улыбка до ушей. В руках она держала мой фотоаппарат. Сама отдала — сама виновата.
Теперь я буду пялиться на фото и грезить о далеком милом парне, с которым даже встретиться еще раз — без шансов.
А пока он держит меня за руку, смотрит прямо в глаза, говорит какие-то банальности.
Лиза сообщает, что автобус ждет.
Моя ладонь медленно выскальзывает из его пальцев. Крис удерживает самые кончики. Его губы накрывают мои. И плевать, что все пялятся. Мы имеем право на этот миг.