Разбуди моё сердце (СИ)

Глава 12

Дима

Дома у родителей — настоящий рай.

Будто в детство попал: мать суетится, пытаясь накормить меня и угодить, отец — горделиво держит осанку, показывая, что ещё «ого-го» и рано списывать его со счетов, хоть и выхватывает периодически от супруги за непослушание и нарушение режима.

Я в России всего полтора дня, а уже чувствую, как дышится свободнее, и даже летний зной не омрачает моего настроения, скорее наоборот: отлично сочетается с прохладой воды в бассейне, что установлен во дворе.

Выныриваю, подплываю к бортику и беру из маминых рук запотевший стакан с лимонадом.

— Как он? — Киваю в сторону дома. Конечно, она понимает меня.

— Держится. — Вздыхает. — Ты же знаешь отца… работа для него — главное в жизни. Лишиться того, чем дышал каждый день, очень сложно, милый.

— Ну он же не лишился всего, у него есть дом, охотничий клуб, а самое главное — ты.

Мама улыбается и берёт полотенце, чтобы протянуть его мне:

— Ты стал таким взрослым, Дима… — Задумчиво, глядя на воду. — Как дела у Дианы?

— Всё хорошо. Готовит новый проект.

Вылезаю из бассейна и вытираюсь. Пью домашний лимонад и чувствую себя свободным.

— Лучше бы она сосредоточилась на семье… — Мама приверженец политики: «муж — голова, жена — шея».

— Диана свободный человек, я не собираюсь привязывать её к дому и требовать безоговорочного внимания к себе.

— В некоторых случаях это не так уж и плохо.

Я знаю, что мама желает мне счастья и пытается вложить в мою буйную головушку понятия привычных ей семейных отношений. Она не против Дианы, но думает, что та слишком богемная и светская, чтобы подходить для истинного супружеского счастья.

Что ж…

Это мой выбор.

Пусть и сделанный не по воле чувств, а путём рационального решения.

У нас отличный брак: без претензий, истерик и лишних ограничений.

— Вам с отцом просто повезло встретить друг друга. Больше в мире таких пар не существует. — Утверждаю, потому что сам верю в это.

Вряд ли сложный характер папы могла вытерпеть любая другая женщина, и настолько же мало вероятно, что кто-то мог быть настолько счастливым рядом с ним, как моя мать.

Мама смущается, но отмахивается от моих слов.

— Конечно, тебе виднее. — Забирает пустой стакан. — Ещё что-нибудь хочешь?

— Нет, мам, спасибо. Я отдохну в своей комнате. Поностальгирую… — Вздыхаю мечтательно. — Когда ещё приеду в следующий раз…

Во взгляде женщины мелькает мимолётное беспокойство. Но оно быстро сменяется мягким выражением.

— Конечно, милый. — Улыбается она и подходит, чтобы обнять меня. — Я так счастлива, что ты приехал!

— Я тоже очень скучал. — Целую светлую макушку.

Всё-таки дома так хорошо…

Я уже и забыл это ощущение.

В этой комнате всё осталось прежним.

Кровать, полки с книгами, стол и шкаф.

Гитара, купленная «для понта» — так и не научился на ней играть.

Мои школьные и институтские трофеи, выставленные на полке в хронологическом порядке.

Как бы я не пытался охранять своё свободное пространство в виде этой комнаты, мама всегда наводила здесь свой порядок.

И сейчас я вижу, что на кубках нет пыли, а моя школьная футбольная форма всё так же висит в шкафу, всё ещё хранящая зелёно-коричневые пятна от газона.

Это мамина «территория гордости».

Нельзя её за это винить, но, когда я поступил в универ и переехал в квартиру, она долго обижалась.

Никак не могла понять, почему я хочу сбежать от родителей и не хочу делить с ней эти «радости».

Я один ребёнок в семье, и всё внимание матери всегда было направлено на меня.

Отец по большей части жил работой. Прямо, как я сейчас.

Но зато он поддерживал мою самостоятельность, и в обмен на подработку в его фирме, позволял пользоваться привилегиями собственного жилья, хорошей машины и практически «безлимитным» счетом на карте.

Мне повезло иметь хорошую семью.

Надеюсь, что моя собственная, когда-то, станет хотя бы похожей.

Вчера у меня не было возможности как следует насладиться ощущением ностальгии в этой комнате, ведь мы с отцом решали насущные вопросы, да и мать отпустила уже за полночь, слушая мои рассказы про жизнь в штатах, после чего я отрубился и спал до утра, как младенец.

Поэтому сейчас с невероятным ощущением открываю ящики и возвращаюсь обратно в своё беззаботное прошлое, в котором самым важным было выиграть матч и позлить Зайца.

Я снова вспоминаю о ней с замиранием сердца.

Моя первая настоящая любовь, которую я осознал, только когда покинул страну.

Четыре года пролетели так быстро и так мучительно…

Как ты сейчас живёшь, моя капризная девчонка?

Есть ли кто-то, ради кого тебе хочется возвращаться из всех этих бесконечных путешествий?

В одном из ящиков стола обнаруживаю блокнот, о существовании которого не помню.

Может мать положила нечаянно свой, или это из школьных ещё, о котором уже забыл.

В мире телефонов и планшетов так чудно брать в руки обычный блокнот, это даже вызывает какой-то трепет.

Я открываю лишь первую страницу и сразу ощущаю, как замирает всё внутри.

Титульный лист изрисован надписями и какими-то вензелями.

Почерк с завитушками явно непохож на мой строгий и отрывистый.

На самом первом развороте крупными буквами изображено:

«Ненавижу Выскочку!»

У меня останавливается дыхание от осознания того, что я сейчас держу в своих руках.

Это ведь тот самый дневник, на который мы поспорили с Зайцевой.

Но как он попал в эту комнату?

Разум разрывается между желанием срочно спросить у матери, знает ли она что-нибудь об этой находке, и непреодолимой тяге прочитать всё написанное здесь от начала до конца.

Мне страшно.

Я признаюсь, хоть такое бывает со мной нечасто.

Но сейчас переживаю так, будто от того, что я сделаю, зависит вся моя дальнейшая жизнь.