Развод. Ты разрушил нас

Глава 1

Ксюша

Железная птица царапает шасси об асфальт, народ счастливо аплодирует капитану, который даже не слышит этого.

Такая глупость, ей-богу. Но, несмотря на это, губы растягиваются в счастливой улыбке. Там, далеко, остался родной дом, любимая работа и мероприятие, на котором я обязана была присутствовать.

Все это ради моего мужа.

Так уж вышло, что он полетел на выставку, которая проходит в Сочи. Я должна была ехать с ним. Мы планировали задержаться у моря на недельку и отметить нашу годовщину — десять лет совместной жизни.

Десять самых счастливых лет, полных любви.

Буквально в последний момент меня сорвали по работе, я не смогла поехать, и Кирилл уехал один.

Мне пришлось буквально вывернуться наизнанку, чтобы все доделать на работе, и теперь я еду окрыленная, предчувствуя какой эффект будет от этого сюрприза. Да уж. Знала бы я тогда.

Такси движется по извилистому серпантину, и я, поддавшись порыву, высовываю руку в окно навстречу теплому воздуху и расплываюсь в улыбке.

Боже, как я счастлива.

Моя жизнь идеальна. Я добилась таких высот, о которых даже не мечтала. Мой муж — самый замечательный мужчина. Таксист косится на меня:

— Ты откуда такая прилетела, красивая? — спрашивает с колоритным акцентом.

— Там таких не осталось, — щеки болят от улыбки, и мужчина с громким: «Вай, какая!» смеется.

В вестибюль пятизвездочного отеля я залетаю на крыльях любви. Рейс был ночной, но так даже интереснее, разбужу мужа горячими поцелуями.

— Добрый вечер, — приветствую администратора. — Меня зовут Ксения Оболевская. Мой муж уже заселился, могу я получить свой дубликат ключа?

Улыбка на лице приветливой девушки рябит, и она начинает быстро моргать:

— Д-да, конечно. Можно ваш паспорт? — ее голос дрожит как струна.

— Пожалуйста, — толкаю документ по стойке.

Не понимаю, что происходит. Может, у меня с лицом что-то не так? Достаю зеркальце и рассматриваю себя, краем глаза наблюдая за администратором, которая перешептывается со своей коллегой и бросает на меня косой взгляд.

Увидев, что я обратила на них внимание, расходятся.

— Вот ключи от пентхауса. Приятного вечера, — на последнем слове ее голос окончательно срывается.

Забираю карточку и еду наверх. Кир всегда отдыхает с размахом, даже когда этот отдых совмещен с работой, поэтому пентхаус меня не удивляет.

Открываю тихонько дверь, оставляю возле нее чемодан, скидываю босоножки на каблуке и на цыпочках пробираюсь по широкому коридору.

Номер просто необъятный. Во всем помещении царит полумрак. Слышу шум на крыше и прислушиваюсь: музыка и какая-то возня. Что-то внутри меня леденеет. Душа, сердце — что это? Мой мир с розовыми пони и радугой ставится на паузу.

Шаг за шагом иду на звуки. Теперь я отчетливо слышу, что это вовсе не возня, а самые настоящие стоны и шлепки оголенных тел.

На секундочку я хватаюсь за тоненькую нить и впускаю в себя мысль: а какова вероятность того, что я ошиблась пентхаусом?

Нулевая.

И косые взгляды администратора подтверждают это.

Но больнее всего бьет картина, открывающаяся перед моим взором.

Мой милый. Мой самый лучший на свете и любимый муж трахает на шезлонге свою секретаршу.

На крыше пентхауса, под открытым звездным небом, с видом на море он нагибает свою обнаженную секретаршу. От огромного бассейна исходит голубое свечение, которое создает соответствующий антураж. Кирилл входит в девушку, и она испускает длинный и совершенно развратный стон. Как это романтично.

Замираю в дверях, совершенно не понимая, что делать дальше.

Почему нас не учат, как вести себя в вот такой вот ситуации? Что делает правильная жена? Материт мужа? Расцарапывает лицо сопернице?

Или топится в ближайшем водоеме?

Я, наверное, мазохистка. Да, определенно, у меня не все в порядке с головой. Потому что я опираюсь спиной о стеклянную стену и стекаю вниз.

Они не слышат меня, мое падение остается незамеченным никем, там слишком увлечены друг другом.

Мой самый любимый и честный муж ритмично двигается, насаживая свою секретаршу все глубже и глубже.

Она стонет. Я плачу.

Она кричит:

— Пожалуйста, Кирилл, да! да!

Я шепчу:

— Пожалуйста, Кирилл, нет…

Она облизывается и закидывает лицо к небу, счастливо улыбаясь.

Я слизываю с губ соленые капли и поднимаю лицо к черному небосводу.

Мои розовые пони дохнут, радугу смывает ливнем. Мой мир, горячо любимый и оберегаемый, складывается, как карточный домик. Ниф-Ниф и Нуф-Нуф боялись волка? Я вас умоляю… бояться нужно тех, кто ближе всего.

Продолжаю сидеть в темном углу и мазохистски следить за тем, как муж изменяет мне. Не надо, родной. Пожалуйста, остановись. Ты достаточно разбил меня, не надо больше.

Тело не слушается. Я сейчас какая-то деревянная, ненастоящая.

Вот так я и поняла, что моя жизнь, мой брак, мое счастье, мой мир был фарсом. Игрой. А может, все гораздо проще? Возможно, у любви, как и у счастья, есть срок? Мой подошел к концу. А вот у этой рыжей на шезлонге отсчет явно только начался.

Рывком поднимаюсь на ноги.

Я стою в углу, обдуваемая порывами ветра, как долбаное привидение.

Девка поворачивает голову, видит меня и начинает истерически визжать. О, да брось. Поверь, из нас двоих сейчас мне гораздо страшнее, чем тебе.

— Ксюша?! — Кирилл смотрит на меня реально, как на привидение. — Какого… что ты тут делаешь?

— С годовщиной, родной, — на моем лице улыбка.

Слышу, как кто-то смеется, не сразу понимая, что на самом деле это мой вой. Я плачу, дрожу, как осиновый лист на ветру, и ничего не могу поделать с этим.

— Я все объясню! — кричит муж и ищет одежду, которая попросту отсутствует у бассейна — эти двое сюда добрались уже голенькими.

Киваю болванчиком. Да. Объясни. Наверняка этому есть объяснение.

Отступаю назад, не в силах отвести взгляд от этого зрелища. Параллельно достаю из сумочки мой подарок — нашу совместную фотографию в потрясающей рамке, сделанной на заказ. Ставлю ее на столик.

Глава 2

Ксюша

Минуя вестибюль отеля, выхожу на улицу.

Лицо обдает легким теплым ветерком. Закрываю глаза и вдыхаю. Внутри я вся обморожена, тепло мне не помешает.

Смотрю по сторонам. Куда идти? Что делать?

Я ничего не понимаю. Сажусь в первое попавшееся такси.

— Куда?

Откидываюсь на подголовник.

— Не знаю, — выдыхаю. — Я не знаю…

Тру лицо, размазывая тушь и слезы. Соберись, Ксюша. Тебе нужно продолжать идти вперед. Сложно, практически невозможно.

— Отвезите меня в отель. В любой, — прошу тихо.

Водитель заводит машину, и мы движемся. Он включает музыку — приторно-веселую, от которой становится еще хуже.

В сумочке вибрирует телефон, и я машинально беру его в руки, так же машинально нажимаю на зеленый кружочек вызова.

— Ксюша, мать твою! — орет муж. — Вернись немедленно!

Его голос срывается, я слышу, как его разрывает на части, как он негодует. Уж мне ли не знать, как он реагирует, когда что-то, что он планировал, идет не так.

— Как бы там ни было, мы справимся, — говорит уже спокойнее.

Я пытаюсь… я хочу что-то сказать, но любое движение дается с болью, поэтому я просто отключаюсь.

Мы, Кирилл, уже ни с чем и никогда не справимся. Просто потому что нас больше нет. Мы были, а потом нас не стало. Кого надо за это благодарить?

Водитель паркуется возле какого-то отеля.

— Вроде неплохая бюджетная гостиница, — поясняет он.

— Спасибо, — отдаю деньги и захожу внутрь.

Регистрируюсь, забираю ключ. Обычный, металлический. Открываю дверь и прохожу внутрь. Это очень простой, но чистый номер. Небольшая кровать, столик, диван, балкончик.

Такое разительное отличие с пентхаусом, из которого я приехала. Какое быстрое падение, Оболевская. Вот моя жизнь с мужем — огромный номер с панорамой моря. Вот моя жизнь без мужа — номер двадцать пять квадратов и вид на круглосуточную аптеку.

Ладно. Да. Хорошо. Это не страшно.

Ложусь на кровать и сворачиваюсь калачиком. Скулю. Вою в подушку, вымазывая ее в остатках туши и помады.

Где взять силы на дальнейшую жизнь? Где-то же должен быть какой-то резерв? На черный день, форс-мажор, катастрофу? Ты можешь застраховать имущество на случай пожара, но не можешь сделать того же со своими чувствами, на случай, если тебя предадут. Какое попустительство.

Проваливаюсь в мокрое и тягучее сновидение. И снится мне чернота, болото, мерзкие твари, которые пытаются меня утянуть еще глубже.

Просыпаюсь с колотящимся сердцем, бреду в душ, включаю горячую воду. Мне жутко холодно, кровь стынет в жилах, и я не чувствую этого жара.

Сажусь на кровать и растерянно смотрю на свои руки. Сжимаю их. Разжимаю. Ничего не чувствую.

За окном солнце уже светит вовсю, слышен крик чаек.

Одеваюсь в легкий сарафан и сандалии, на лицо — очки, чтобы скрыть заплаканные глаза. Забираю сумочку с севшим телефоном и выхожу на улицу.

Иду куда глаза глядят.

В себя прихожу на лавочке возле морпорта. Какие красивые яхты. Очень красивые. Одна лучше другой. Поднимаюсь и иду по пристани, рассматривая каждую, будто заглядываю в чужие жизни.

Возле одной яхты останавливаюсь. Она потрясающая. Огромная, красивая. На корме название: NEW LIFE.

Новая жизнь… да, это определенно она. Ноги подкашиваются, и я падаю на колени.

— Твою мать! Ты как, в порядке?

Ко мне с той самой яхты спускается мужчина. Поднимаю голову и рассматриваю его. Высокий, крепко сложенный. Копна волос и борода. Одет в простые шорты и растянутую футболку. Скорее всего, он обслуживает эту яхту, решаю я.

— Нет, я не в порядке, — трясу головой.

— Пойдем, — поднимает меня на руки и несет на яхту.

Я не сопротивляюсь. Пусть хоть выкинет меня за борт — вообще безразлично.

Вместо этого бородач сажает меня на диванчик и приносит воды.

— С дуба рухнула — бродить без головного убора? Тут солнце шпарит, солнечный удар схватишь только так.

Пью воду и рассматриваю убранство салона.

Кирилл не очень любит яхты и водоемы в принципе, поэтому мы никогда не ходили с ним в море. А мне бы так хотелось…

— Нравится? — спрашивает мужчина, стоя рядом и рассматривая меня.

— Очень, — отвечаю честно.

— Поплывешь со мной?

— Куда? — открываю рот от удивления.

— Туда, — кивает за горизонт.

— Я тебя даже не знаю, — замечаю я.

— Ну и что? — спрашивает он и неожиданно улыбается.

Я никогда не видела у мужчин такой красивой улыбки. Открытой, солнечной, как этот день.

— Поплыли, — отвечаю тихо, и он уходит за штурвал.

Через час я сижу на палубе, подставив лицо солнцу. Яхта качается на волнах. Куда ни глянь — море.

Я всегда любила воду. Даже профессионально занималась плаванием до восемнадцати лет, а потом что-то пошло не так.

В отличие от меня, Кирилл ее на дух не переносил. Открытые водоемы — не его стихия. Яхты вызывали у него ненависть, а мне бы так хотелось уплыть с ним навстречу солнцу.

Трясу головой. Ну к чему сейчас все это? Начинай забывать, Ксюша. Прямо сейчас.

— Держи, — бородач протягивает мне стакан.

— Что тут? — забираю.

— Сок, — отвечает он и садится напротив.

Мужчина снял с себя футболку. У него потрясающая фигура. Тело поджарое, кожа смуглая. Видно, что его любит солнце.

— Нет вина? — спрашиваю, хмурясь. — Шампанского? Или хотя бы водки?

— Есть, — кивает. — Но ты выпьешь сок.

Сок так сок.

— У тебя будут проблемы? — спрашиваю его.

— Проблемы? — переспрашивает он.

— Когда хозяин яхты узнает, что ты уплыл на ней в море, — поясняю.

— Хозяин яхты? — округляет глаза. — Хозяин яхты не будет против.

Дрейфуем, легонько покачиваясь. Внутри в такт волнам качается мое горе. Я не знаю, кто этот мужчина. Даже не знаю его имени, но благодарна за то, что он увез меня сюда.

К сожалению, как бы далеко я ни уехала, боль не уйдет. Беги-не беги, она внутри. Трепыхается раненым зверем, мучается в предсмертной агонии.

Глава 3

Кирилл

— Леша, блять! — ору на начальника службы безопасности. — Где она? Найди мне ее!

— Кирилл Юрич, мы делаем все возможное. Нам нужно время.

— Работай!

Наливаю себе в граненый стакан вискарь, выпиваю залпом.

— Кирилл Юрьевич, я могу что-то сделать для вас? — секретарша появляется передо мной в халате.

— Дина, я сказал тебе — скройся с глаз моих! — рычу.

Дина, мать ее, будто не понимая русского языка, садится ко мне в ноги и смотрит преданно:

— Почему помешала она, а виновата я?

— Слыш, Дин, ты берега не путай, ясно? Не она, а Ксения Александровна. И уважения в тон добавь, понятно?! — злюсь, хочется зарядить секретарше, чтобы свалила наконец. — И она не виновата в том, что я трахнул тебя.

Дина, сука такая, поднимается на ноги и вертит жопой:

— Мне кажется, если бы она удовлетворяла тебя, ты бы не трахнул меня, — улыбается зазывно.

А мне хочется пойти и проблеваться. Господи, что со мной не так? Нахера я устроил все это? Как бес попутал. Можно ли ненавидеть себя еще сильнее?

— Дина, свали нахуй из поля моего зрения, — кровь приливает к глазам. — Чтобы сегодня же вернулась в город.

— Но, — округляет глаза, — выставка… мы же должны…

— Мы ничего не должны! Я должен найти свою жену! Нахер выставку.

— Я поняла вас, Кирилл Юрьевич, — выпрямляется. — Все будет исполнено.

Она наконец-то сваливает, а я наливаю себе еще стакан.

Так. Ладно. Ничего страшного не произошло. Я ошибся. С кем не бывает? Никто не идеален. Ксюша поймет. Я объясню ей все, она простит. Мы отдохнем тут недельку, как и планировали, а потом вернемся в город, домой. Все будет по-прежнему.

Она любит меня и простит.

Хватаюсь за гудящую голову.

Нахера я выпил вчера столько? Жрал как не в себя — и вот, пожалуйста.

У Ксюши невероятно большое сердце, она обязательно поймет, что я оступился, и простит. Не сможет не простить. Мы родим ребенка, и наш брак станет еще прочнее.

С ревом смахиваю со стола стаканы и бухло, валюсь на кровать.

Не сплю, но и не бодрствую, нахожусь где-то в пограничном состоянии. А мне хочется вернуться во вчера и не ехать сюда. Звонит телефон, я подрываюсь, чтобы ответить.

— Кир, она зарегистрировалась в отеле ***.

— Спасибо! — вскакиваю, собираясь направиться туда.

— Да погоди ты! — тормозит меня Леха. — Ее геолокация не там.

— А где? Скажи, я поеду туда.

— Не сможешь. Дело в том, что она… в море.

— Где? — голос садится.

— В открытом море. Полагаю, уплыла на катере или яхте. Так что лучше тебе ехать в порт и встретить ее уже там.

Нихуя себе. Ксюша, детка, что ты творишь? Как ты там оказалась... И самое главное — с кем, блять?!

Лечу в морпорт. Он огромный, поэтому я остаюсь в самом начале у входа, чтобы не пропустить свою жену.

Сижу тут час, два, три. А ее все нет.

Ближе к вечеру вижу свою девочку.

Нижнее белье мокрое, ткань сарафана совершенно этого не скрывает. Такие же мокрые волосы распущены, их ласкают порывы ветра. Лицо заплаканное, глаза красные. Бредет мне навстречу, неся босоножки в руках.

Я не знаю, с кем она провела это время, но шкурой чую: был мужик.

— Ксюша, блять! — ору, не в силах контролировать себя. — Какого хера ты тут делаешь?!

Жена дергается при виде меня, а после резко замирает. Трясу ее за плечи:

— Что ты наделала, девочка? — мой голос вучит так жалко. — С кем была?

Она смотрит на меня сначала растерянно, но я четко улавливаю момент, когда злость начинает затапливать ее.

— Это ты что наделал, Плотников?! — шипит на меня. — Спустил наш брак в унитаз из-за своей похоти!

— Я слил брак? — завожусь и хватаю ее за руку еще сильнее. — Даже не вздумай, девочка! Ты любишь меня. Ты моя жена. Ею и останешься, ясно тебе?!

Ксюша вырывается, но я держу крепко, не пуская ее.

— Я ненавижу тебя, Плотников! — выкрикивает она мне в лицо. — Если думаешь, что я останусь с тобой после всего, что было, то ты явно не в себе!

Я вижу, как ее ломает, корежит. Пытаясь вырваться, Ксюша двигает плечом, и с него падает лямка сарафана, оголяя часть полуобнаженной груди. Сглатываю, прижимаю жену к себе насильно. Вдыхаю ее сладкий, самый родной на свете запах, перемешанный с соленым ароматом моря и немного подрумяневшейся на солнце кожи.

Где ты была сегодня, девочка?! И с кем? Кто видел все это?

Убью нахер.

И тебя, и его.

— Ненавидишь, — киваю. — Это ничего. Это пройдет, детка.

— Сволочь! — шипит на меня. — Оставь меня! Отпусти! Куда ты тянешь меня?!

А я тяну, да. Потому что нехер пялиться на все это. Все это — только мое.

— Мириться, — поднимаю брыкающуюся супругу и уношу с собой.

Глава 4

Ксюша

— Когда-нибудь! Ксюха, когда-нибудь я добьюсь всего! Весь мир положу к твоим ногам, девочка!

Кир садится передо мной на колени и осыпает мелкими поцелуями мои бедра.

— Когда-нибудь мы съедем из этой панельной однушки с тараканами. Когда-нибудь я заработаю столько бабла, что тебе не придется вообще думать о деньгах.

Поднимаю его голову и беру лицо в руки, целую нос, лоб, уголок губ. Зацеловываю Кирилла.

— Мне хорошо с тобой и тут, Кирюш… — шепчу ему в губы.

— Рай в шалаше? — смеется он. — Над шаурмичной, запах из которой пропитал всю эту гниющую мебель?

Счастливо улыбаясь, киваю:

— Я так люблю тебя, родной, — тяну на себя, и Плотников ложится на меня сверху, располагаясь между ног, — что плевать хотела на этот запах.

— И я люблю тебя, Ксюх. Но ты достойна только лучшего, — говорит серьезно. — Что ни говори, но ты привыкла к другому. У меня пока ничего нет, но знай: я добьюсь. Всего, Ксюха. И весь мир будет твоим.

Крепко прижимаю его к себе и шепчу на ухо:

— Мне вполне достаточно, если ты будешь моим. На остальной мир мне плевать.

Кирилл заносит меня в номер, который я сняла. Я не удивляюсь, не спрашиваю, откуда он знает, где я остановилась. Что ни говори, у него всегда отлично работала служба безопасности.

Наверное, подсознательно я знала, что он найдет меня тут. Поэтому и сбежала утром из номера.

В коридоре с грохотом валится моя сумка, а Плотников заносит меня в душ и ставит на пол. Толкаю его в грудь, но ему вообще хоть бы хны.

Кажется, ему даже не больно. Кирилл врубает ледяную воду, и я визжу, вырываясь. Все это бесполезно. Муж толкает меня в стену, и я ударяюсь о нее лопатками.

Он, будто обезумев, рвет мое платье. Лоскуты ткани падают на дно душевой. На коже остаются красные пятна от ткани и его пальцев.

Все это похоже на сюжет третьесортного фильма.

Я вырываюсь, но ему все нипочем, он методично разрывает на мне одежду и белье. Не успокаивается, пока я не остаюсь совершенно голая. Только тогда он буквально за секунду избавляет себя от одежды.

Становится на колени передо мной, с силой обхватывает бедра. Завтра на коже наверняка появятся синяки. Нам едва хватает места в скромной душевой, но Кирилла это не останавливает. Он высовывает язык и слизывает воду с внутренней поверхности моего бедра.

По коже проходит дрожь.

— Ненавижу… — произношу сквозь зубы. — Господи, как же я ненавижу тебя…

— Я знаю, — отвечает тихо, не поднимая головы, и продолжает целовать мои ноги, осыпает кожу поцелуями.

— Я бы хотела никогда не знать тебя… — шепчу и чувствую соль на губах.

Слезы стекают по лицу, а его прикосновения болью отдают по всему телу.

— Врешь, — тихо говорит Кирилл. — Ты любишь меня, детка. Не обманывай себя. И только я могу сделать тебя счастливой.

— Ты приносишь только боль… — бормочу.

Кирилл поднимается с поцелуями выше. Целует кожу живота, прикусывает ее, разгоняя мурашки по коже. Я не оставляю попыток оттолкнуть его. Во мне совсем не осталось сил на сопротивление, но я продолжаю вялые попытки отстраниться.

Муж закидывает мое бедро себе на талию и одним резким движением погружается в меня.

Вскрикиваю, слезы текут все сильнее. Сжимаю кулаки на его груди и толкаю.

— Ш-ш-ш, ну все, детка, — шепчет мне на ухо. — Я уже здесь…

Толчок.

— Гори в аду… — шепчу сквозь слезы.

— Только с тобой, Ксюша…

Толчок.

— Ненавижу…

— Я никуда без тебя… никогда.

Толчок.

— Ты моя ошибка…

— Наши клятвы…

— Они пустой звук…

— Вместе до конца… В боли и в радости…

Толчок.

Рыдания вырываются из груди.

— За что ты так с нами…

— Я все исправлю детка, — в его глазах столько эмоций, столько боли.

Готова поспорить, в моих глазах ее больше.

— Нас больше ничего не спасет.

— Я спасу нас, малышка…

Толчок.

С силой сжимаю волосы на его затылке, погружая ногти в кожу. Кирилл шипит.

— Нас больше нет, — шепчу ему, и из груди вырывается стон.

Он мало похож на человеческий. Это вой загнанного зверя, который знает, что впереди его ждет лишь одно — смерть.

Толчок. У меня кружится голова, низ живота болезненно взрывается спазмом.

— Я люблю тебя, — шепчет мне в лицо и слизывает мои слезы.

— Я ненавижу тебя, — закрываю глаза, чтобы не видеть, чтобы не слышать.

Чтобы больше никогда его не знать.

Глава 5

Ксюша

Я рассматриваю молоденького капитана перед собой. Он смотрит на меня, раскрыв рот. Тишина кажется неуместной для этого кабинета.

Распахивается дверь, и заглядывает мужчина в погонах:

— Плотников, зайди потом к главному.

Капитан будто выныривает из оцепенения.

— Зайду, — откашливается и поднимает темный взгляд на меня: — Так вы утверждаете, что у вас украли сумку с телефоном?

— Да, — облизываю губы и перебираю пальцами подол короткого сарафана. — Я шла по проспекту, и у меня вырвали сумку. На телефон мне плевать, но в сумке были документы. Паспорт, водительское.

Капитан оттягивает воротник и снова прочищает горло, не сводя взгляда с моих губ:

— Вы видели преступника?

— Мужчина на мотоцикле. На нем был шлем, поэтому лица я не видела.

Дальше следуют сухие вопросы, затем капитан встает, я за ним. Он подходит ко мне. Между нами меньше метра, и я чувствую аромат, исходящий от парня. Парфюм, перемешанный с запахом тела. Непроизвольно смотрю вверх и сглатываю, по плечам бегут мурашки, которые не остаются незамеченными.

— Ксюша… я найду твои вещи и документы, — голос хриплый. У меня кружится голова.

— Правда? — спрашиваю тихо.

— В лепешку расшибусь, — протягивает ко мне руку, будто хочет прикоснуться, но потом резко опускает ее.

Словно сам себя наказывает, запрещает это сделать.

Выбираюсь из-под тяжелого и горячего мужа. Сквозь сон, будто все понимая, он пытается перехватить меня и прижать к себе.

Чудом выныриваю и отхожу на шаг от кровати, рассматривая мужа, его тело и лицо.

Кирилл очень высокий, эта кровать ему явно мала, он лежит на ней, неудобно скрючившись.

Вообще весь этот номер ему мал. Не его уровень. Не престижно.

Ему нужно все самое лучшее, дорогое. Только так он себя чувствует достойно, а все что ниже, — не стоит внимания.

Любуюсь Кириллом. У моего мужа очень красивое тело — широкие плечи, сильная спина, упругий живот. Густые черные волосы. Кириллу тридцать четыре, но у него нет ни единого седого волоса, шевелюра красиво подстрижена.

Я помню, когда мы сошлись, его волосы всегда были в беспорядке. Он ходил вечно голодный, без малейшего шанса на нормальный обед, худой. Работал днем и ночью. А потом уволился из органов и стал работать еще больше.

Я всегда гордилась им. Его упорством и силой.

Но сейчас я достаю из чемодана первую попавшуюся одежду, натягиваю на себя и бросаю на Кира прощальный взгляд.

Вот и все. Нужно уходить. Прощание всегда давалось мне с трудом, и сейчас я насилу заставляю себя сдвинуться с места. Мне холодно, одиноко. Я не хочу расставаться с Плотниковым. Но выход из этой ситуации может быть только один.

То, что разбилось, невозможно собрать. Осколки превратились в пыль, превратились в ничто, как и наш брак.

Тихонько выношу чемодан из номера, чтобы не разбудить мужа.

Мужа.

У меня больше нет мужа…

Мне везет, и я быстро покупаю билет на ближайший самолет. Вылетаю домой. Весь полет бездумно смотрю в иллюминатор. Живот болит, я не ела больше суток. Жую самолетную еду, не чувствуя вкуса.

Когда шасси царапает асфальт и самолет приземляется, пассажиры начинает хлопать в ладоши. Мне хочется сорваться на них и наорать. Что за бред и мнимая радость? Пилотам нет до этого никакого дела.

Едва я забираю багаж и включаю телефон, приходит куча смс о пропущенных звонках и сообщения:

«Куда ты уехала?»

«Вернись, Ксюша».

«Ксюша».

«Я вылетаю следующим за тобой рейсом, дождись меня дома».

«Я люблю тебя».

Заношу контакт мужа в черный список и набираю своего босса.

— Привет, — здоровается он.

— Жень… — произношу на выдохе. — Жень…

— Ксюш? — слышу шорох и звук закрывающейся двери. — Что-то случилось? Ты же уехала в отпуск с мужем, да?

Приваливаюсь к стене и закрываю глаза. Усталость неимоверная, мне даже говорить тяжело.

— Жень, а ты сдал кому-нибудь квартиру? — спрашиваю вместо ответа на вопрос.

— Да, сегодня будем подписывать договор, — отвечает настороженно. — Где ты, Ксюш?

Облизываю сухие губы.

— Жень… Женька, пусти меня туда пожить?

На том конце провода наступает тишина.

— Ты в городе, да? — спрашивает после вздоха.

— В городе.

— Ясно, — слышу, как он начинает одеваться. — Конечно, я сдам тебе ее. Ксюш, поезжай на квартиру, я тоже выезжаю. Вызвать тебе такси?

— Нет. Я сама, — отключаюсь.

Машина приезжает быстро и везет меня по указанному адресу.

Сажусь на лавочку у подъезда и слепо смотрю перед собой. На плечи ложится пиджак, который пропитан знакомым ароматом. Поднимаю глаза и смотрю на своего босса.

Женя рассматривает меня и хмурится. Поднимает за плечи, прижимает к себе, гладит по голове, как ребенка, и я срываюсь в плач. Хватаю своего босса за футболку, сжимаю ее у него на груди, утыкаюсь туда носом.

— Ну все, ш-ш-ш, пошли внутрь.

Подхватывает меня за талию, забирает чемодан. В квартире поднимает меня на руки и уносит в комнату. Сажает на диван, накрывает сверху пледом. Делает чай, заказывает доставку еды.

Все это время я слепо смотрю перед собой.

Женька садится напротив и взъерошивает волосы. Он часто так делает, когда не знает, как поступить, когда растерян.

— Я застала Кира с секретаршей, — произношу отстраненно и поднимаю глаза.

Босс рассматривает мое лицо:

— Может, ты что-то не так поняла? — хмурится. — Он же любит тебя, как одержимый.

— Он трахал секретаршу. Его член погружался в нее и выходил, снова погружался и…

— Хватит, — обрывает резко.

— Я все правильно поняла, Жень. Там сложно было ошибиться.

Мужчина смотрит на меня со сведенными к переносице бровями:

— Можно я поживу тут? Я буду платить, только скажи сколько…

Глава 6

Кирилл

Протягиваю ей сумочку. Ксюша смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

У нее очень красивые глаза. Голубые, в обрамлении густых ресниц. Вкупе со светлыми волосами ее внешность кажется воистину нежной, ангельской. Она как нимфа, сошедшая со страниц книги.

Я гораздо выше нее, и это такое подсознательное, чисто мужское желание укрыть ее собой от всего мира.

— Спасибо, капитан, — она забирает сумочку и улыбается. — Я удивлена, что получилось ее найти.

— Я же пообещал, что найду.

По нежным щекам бежит румянец, а у меня внутри поднимается какое-то животное желание закинуть ее на плечо и унести с собой. Спрятать от всех мужчин, чтобы никто не видел эту красоту.

Я в форме, и особо светиться не хочется, но и второго шанса у меня может не быть.

— Ксюш, пошли попьем кофе?

Она смущенно улыбается и закусывает нижнюю губу. Ар-р-р! Да господи ты боже мой, как удержаться и не наброситься с поцелуями прямо на улице?

— Я тут рядом живу, — указывает подбородком на дом у набережной. — Голодный? Хочешь, накормлю тебя?

Голодный… и лучше тебе, девочка, не знать, откуда берет начало этот голод.

— Хочу, — киваю. — А ты не боишься приводить меня к себе? Вдруг обижу?

— Ты? — она вскидывает брови и улыбается так чисто, что в груди начинает щемить. — Нет, Кирилл. Ты меня не обидишь. Я знаю это.

— Ее самолет приземлился. Геолокация показывает, что она в новом микрорайоне. Я не уверен, но в этом комплексе квартира у…

— Ее босса… — сжимаю зубы. — Сука Марченко.

— Да. Марченко Евгений Станиславович. Будут еще указания?

— Нет, Леша. Свободны.

Сижу в тачке у аэропорта и понятия не имею, что делать дальше. Я был уверен, что она поедет домой. Но то, что она даже не зашла в квартиру, даже не забрала ни единой своей вещи, — убивает.

Неожиданно я понимаю, что мне просто некуда идти.

У меня ничего нет, кроме дома. Дом без Ксюши не дом.

Но самое главное — мне незачем идти туда. Все, что я делал в жизни, было ради Ксюши. Ради ее счастья, ее улыбки, ради того, чтобы она ни в чем не нуждалась.

— Куда едем, Кирилл Юрич? — спрашивает водитель.

— Поехали домой, Вань.

Тачка везет меня домой, и я заведомо знаю, что жены там нет. Дом встречает тишиной. Все запахи, звуки, вещи — все до боли знакомо.

Возле входной двери на тумбочке осталась ее помада. В ванной лежит расческа на бортике раковины. В спальне на кровати, два платья.

Скорее всего, Ксюша собиралась впопыхах.

Все бы отдал, чтобы вернуться в тот день. И тупо никуда не полететь. Остаться дома и ждать ее тут. Потом пойти в ресторан, подарить подарок. И попросить ее об ответном подарке. О том самом, который прошу у нее последние четыре года.

Но я уехал. Впустил в свою болезную голову дурные мысли, уничтожил все. Предал.

Иду в душ, быстро привожу себя в порядок, надеваю джинсы и футболку. Сажусь за руль. На сегодня я отпустил водителя. Не хочу лишних взглядов. Встраиваясь в плотный поток. До нужного места добираюсь долго. Паркуюсь, поднимаюсь в офис.

— Вы записаны к Евгению Станиславовичу? — подрывается секретарша.

— У меня пожизненный абонемент, — отвечаю и толкаю дверь.

Босс моей жены стоит у панорамного окна, оперевшись о него руками, и смотрит вниз, на открывающийся взгляду город.

— Лариса, я же сказал не беспокоить меня, — произносит устало, не оборачиваясь.

— По-всякому меня называли, но чтоб Ларисой…

Женя оборачивается, громко выдыхает при виде меня.

— Евгений Станиславович, он сам зашел! — причитает девушка.

— Иди, Ларис, — отмахивается Женя.

Когда за ней закрывается дверь, я произношу спокойно:

— Ты мне никогда не нравился.

Женя устало хмыкает и проводит рукой по лицу, стирая усталость.

— Это взаимно, Кирилл.

— Где моя жена?

— Там, где она чувствует себя в безопасности.

— Она может чувствовать себя в безопасности только дома, — парирую.

— Очевидно, нет, — хмыкает Женя.

— Я говорил тебе не приближаться к ней? — закипаю. Да, когда-то у меня состоялся разговор с этим хлыщом. — Я никогда не имел ничего против Ксюшиной работы. Но ты… В твоих взглядах всегда было слишком много личного.

— И что, Кир? — хмыкает он. — Похоже, ты больше не можешь оказывать влияние на свою жену, потому что… кажется, у тебя больше нет жены, Кир.

Делаю шаг вперед:

— Ксюша — моя жена. Была, есть и будет ею. Я не отпускал ее.

— Ты вообще слышишь себя? — Женя распахивает глаза. — Я, моя. А что она чувствует? На это насрать?

— О, ну теперь-то ты рассчитываешь утешить ее, — сука, бесит меня.

Я всегда знал, что он неровно дышит к моей жене.

— Утешу, не переживай, Кир, — кивает уверенно. — А тебе наверняка пора. Тебя заждалась секретарша.

Выходит, Ксюша успела все рассказать. Класс. Не успел ее самолет приземлиться, а она уже пообщалась со своим… боссом.

Делаю несколько шагов вперед. Я не могу это слушать, мне надо врезать этому уебку. Но ничего не происходит, потому что под руки меня держит охрана.

Секретарша Жени заламывает руки:

— Евгений Станиславович, я вызвала охрану, вы не против?

— Не против, — устало отвечает он.

— Слабак! — вспыхиваю. — Поговори со мной как мужик с мужиком.

— Тебе надо остыть Кир. И советую тебе в таком состоянии не соваться к Ксюше. Я уверен, ты уже знаешь, где она.

— Только прикоснись к ней, сука! — снова двигаюсь к нему, но меня крепко держат.

Марченко качает головой:

— Как же так, Кир? Ты мудак, да. Но ты ведь любил ее. И она тебя тоже. Как же так, Плотников? Как ты мог так глупо просрать свою семью? — спрашивает устало.

— Я верну ее, Марченко, — говорю уверенно. — Она вернется. Так что держи руки при себе.

Глава 7

Ксюша

— Можно я тебя поцелую? — нависает надо мной как гора.

— А что же кофе? — тихонько смеюсь и прижимаюсь к стене.

— Без кофе я не умру, — я слышу, как Кирилл тяжело дышит.

— А без моего поцелуя? — шепчу и облизываю губы.

Кирилл придвигается все ближе и ближе.

— А без твоего поцелуя я, кажется, уже умираю, — отвечает мне тихо, будто ему сложно снять с себя шелуху и признаться в этом.

— Тогда поцелуй меня, капитан, — произношу тихо, чувствуя, как мое сердце гулко стучит в груди.

Кирилл легко подхватывает меня за талию и поднимает выше. Опускает свои губы и целует. Сначала аккуратно, неспешно, словно примериваясь, пробуя меня на вкус. А после ускоряется, будучи не в силах контролировать себя.

Я тоже практически не отстаю от него, потому что чувствую — плавлюсь, как пломбир на солнце. У меня кружится голова, еще никогда я чувствовала себя такой нужной.

— Ты ведь не любишь алкоголь?

— Эй! Моя семейная жизнь только что сдохла, я имею право выпить!

Вика, моя подруга, садится в кресло напротив меня:

— Так это празднование? — выгибает бровь.

Выливаю остатки вина в бокал и выпиваю залпом. Терпкий пряный вкус растекается на языке:

— Это похороны.

Подруга поджимает губы и смотрит на меня с жалостью. Встаю на ноги и, шатаясь, иду на кухню. Вытягиваю руку, тыкая указательным пальцем в подругу.

— А вот этого не надо, — прошу ее, горько усмехаясь.

— Чего? — Вика поднимается и идет следом за мной.

Открываю дверцу холодильника и беру следующую бутылку вина.

— Выражения лица в духе: «Мне так жаль тебя», — хмыкаю пьяно.

— Но что, если мне и вправду жаль тебя?

— Лучше выпей со мной, — лезу за штопором. — Помяни мою счастливую жизнь.

Вика подходит ко мне и вырывает из рук бутылку, резко разворачивает меня.

— Тебе хватит!

Передразниваю ее.

— Ладно, мамочка.

Глупо, знаю. Я вообще сейчас не совсем нормальная. Тихонова сидит рядом со мной. Она молчит. Я тоже. Слова кончились. Подруга уходит, а я засыпаю. Посреди ночи просыпаюсь и срываюсь в туалет. Меня знатно выворачивает. Бутылка вина — это убийственное количество алкоголя для меня.

Сажусь в ванную и поливаю себя холодной водой. Стучу зубами и пускаю по щекам горячие слезы.

Обматываюсь полотенцем, выхожу в комнату, падаю прямо на покрывало и ухожу в небытие.

А наутро:

— Черт, Ксюша…

Распахиваю глаза и резко сажусь в кровати, запоздало осознавая, что я полностью голая. Видимо, пока я спала, полотенце упало с тела, и сейчас Женя смотрит на обнаженную меня.

Я вижу, как быстро двигается его грудь, как тяжело он дышит, как тягуче, по-черному смотрит на мое тело, будто готов сожрать меня прямо тут.

Хватаю одеяло и накрываюсь им. Босс приходит в себя, резко отворачивается.

— Прости, — его голос хриплый, тяжелый.

— Это ты прости.

— Я звонил в дверь, но ты не открывала… — пытается оправдаться.

— Не слышала.

— Я буду на кухне.

Быстро киваю, хотя Женя не видит этого. Спешно одеваюсь, выхожу в кухню. Босс сидит за столом и вертит в руках сахарницу.

— Будешь кофе? — стараюсь говорить будто ничего не было, но это не так.

Я видела его реакцию на меня. И она меня напугала. Женя никогда не позволял себе переходить границу личного и рабочего. Хотя Кирилл мне несколько раз высказывал на тему того, что мои отношения с боссом нездоровые, ведь Женя якобы любит меня.

Раньше я думала, что все это чушь, — поведение Марченко было абсолютно рабочим, и не более.

Трясу головой. Он нормальный мужик. А я привлекательная обнаженная женщина. Ну как он еще должен был реагировать?

— Ксюш, я знаю, что дал тебе отпуск, но ввиду открывшихся обстоятельств… — прочищает горло. — В общем, в наш город вернулся сын Амаева.

— Амаев — это который мясной король?

— Мясной, алмазный, отчасти телевизионный, там черт ногу сломит. Так вот, его сын хочет устроить прием в честь открытия нового ипподрома.

— Я слышала, у Амаева-старшего конюшни с чистокровными лошадьми.

Кивает:

— Угу. У его сына лошадей еще больше. Фанатик. В общем, ты нужна мне, чтобы организовать мероприятие Иману Рамазановичу.

— Когда?

— Встреча через два часа.

— Я буду готова через сорок минут. Подождешь?

— Конечно.

Собираюсь тщательно. Принимаю душ, крашусь, собираю волосы в низкий пучок. Юбка ниже колена, закрытая блузка, пиджак. С людьми их религии лучше выглядеть сдержанно.

Замираю у зеркала и кручу на пальце обручальное кольцо.

Тяну его вверх. Оно поддается плохо, но я сдираю его вместе с кожей. Вот так и ты, Кирилл, внутри у меня, и вытащить тебя оттуда будет очень болезненно, но я справлюсь.

Совсем скоро ты получишь документы на развод, которые подготовил мой адвокат. И я освобожусь от тебя. Навсегда.

— Ксюша, — Женя стучит в дверь.

— Иду.

Машинально проверяю телефон, но там ничего. Запоздало вспоминаю, что заблокировала Кира.

Едем на машине босса. В загородный коттедж охрана пускает нас после досконального осмотра и проверки документов. Дом мало похож на дом. Это дворец, с колоннами и лепниной.

Навстречу выходит дворецкий. Дворецкий, мать его! Проводит нас в кабинет.

Ждем десять минут, я нервно выстукиваю пальцами чечетку по планшету.

Открывается дверь, и входит мужчина. На нем черный костюм, сшитый явно на заказ, белая рубашка, дорогие часы. Помещение сразу наполняется тягучим восточным ароматом с нотками сандала. Я сглатываю, потому что прямо передо мной стоит… тот самый бородач.

Он оборачивается и смотрит только на меня, полностью игнорируя моего босса:

— Ну привет, русалка.

Глава 8

Кирилл

Перебираю пальцами и «иду» по животу Ксюши. Задеваю стразу пирсинга в пупке. Наклоняюсь и целую его. Ксюша дрожит и рвано выдыхает.

Подтягиваюсь выше и оставляю на ее губах легкий поцелуй. Лезу в тумбочку — и протягиваю Ксюше коробочку с кольцом:

— Ксюх. Выходи за меня?

Моя девочка резко садится в кровати и смотрит на меня блестящими глазами. На секунду переводит взгляд на коробочку, а потом с визгом обхватывает меня за шею и валит на спину.

— Это «да»? — спрашиваю, смеясь.

— Это «Я тебя люблю»! — выдает уверенно, а у меня мозг плавится от счастья.

Надеваю ей на пальчик колечко. Оно простое, с маленьким бриллиантом, но даже оно мне откровенно не по карману. Несмотря на это, я понимаю — ей нужно нечто большее, более масштабное, богатое.

— Когда заработаю денег, куплю тебе кольцо еще лучше, — обещаю уверенно.

Ксюша лежит на моей груди, я пропускаю между пальцами ее светлые, слегка вьющиеся пряди. Она рассматривает кольцо на вытянутой руке и отвечает:

— Мне нравится это колечко. Не надо еще одного, — переворачивается и заглядывает мне в глаза. — Это самое лучшее, мне не нужно другого.

— Я понимаю, что ты привыкла к другим украшениям. Я знаю, что твоя семья никогда не примет меня. Я знаю, что недостоин тебя…

— А я знаю… — перебивает меня и чмокает в нос, — что люблю тебя. Остальное - это остальное. Главное — только наша любовь.

Прижимаю ее к себе с такой силой, что, кажется, раздавлю. Но как иначе? Я разрываюсь от любви к ней. Я и не знал, что это может быть так… всепоглощающе.

Верчу в руках кольцо Ксюши.

Я, как и обещал, купил его с первого миллиона.

Ксюша надевала его… сколько раз? Ни разу. Улыбнулась, опустив взгляд, поблагодарила за новое колечко. И отложила в сторону. Продолжила носить то, которое я подарил ей, когда делал предложение.

Что я почувствовал тогда?

Любовь. Дербанящую душу, обволакивающую защитным коконом любовь. А еще понимание того, насколько сильно то, что между нами.

— Кирилл Юрьевич, — Дина появляется в дверях, — к вам Артур Громов.

Хмурюсь. Это адвокат семьи Ксюши. Волна страха проходится по спине, от поясницы вверх, к затылку. Мне кажется, я даже чувствую, как волосы на голове начинают шевелиться.

— Впусти, — киваю Дине.

Да, я не уволил ее.

— Добрый день, Кирилл Юрьевич, — жмет мне руку.

— Просто Кирилл, — киваю Громову. — Мы с тобой десять лет мило общаемся на обедах семьи Оболевских, формальности нам ни к чему.

Громов кивает:

— Я пришел с официальным визитом, но, возможно, так будет даже лучше, Кирилл. — Садится, достает из папки документы, а я закрываю глаза.

Блять… Ксюша, нет. Пожалуйста, девочка, это же не то, о чем я думаю?

— Ксения подает на развод, — сухо произносит он. — На имущество и финансы не претендует. Воля моей клиентки — скорейший развод, так что было бы неплохо, если бы ты подписал документы как можно быстрее.

Беру бумаги. Руки трясутся, и Артур это видит, но никак не реагирует.

— Я не дам ей развода, — оттягиваю ворот рубашки и повторяю: — Не дам.

Громов кивает:

— Понимаю. Это твой выбор, на который ты имеешь право, — вздох. — В таком случае нас ждут суды, и на них будет вынесен весь сор из избы. Скорее всего, это пагубно скажется на твоем бизнесе. Частных охранных предприятий у нас по городу довольно много, так что, вероятно, тебя ждет потеря прибыли.

— Думаешь, меня сейчас интересует прибыль? — мой голос хрипит.

Я, не сдержавшись, сминаю бумаги. Громов достает из папки второй экземпляр. Сука.

— Думаю, что в вопросе вас двоих я буду ставить интересы своей клиентки выше твоих, Кир, — произносит устало.

— Арт, скажи мне как мужик, — я в шаге от того, чтобы разнести весь свой офис, — что мне делать? Я люблю Ксюшу. Я подохну без нее, понимаешь? Она это все! Вся моя жизнь.

Громов откидывает в сторону папку и расстегивает пиджак, выдыхает шумно:

— Нахера ты тогда полез на свою секретаршу, Кир?

Подхожу к бару, наливаю себе стакан вискаря, Артуру протягиваю такой же. Не чокаясь, выпиваем. Падаю обратно в кресло:

— Бухой был.

— Херня, — парирует.

Херня, знаю. Облизываю губы. В груди камень, который разрывает душу.

— Есть у Ксюши босс. Она постоянно с ним. Он дергает ее и днем и ночью. У нас была годовщина, мы должны были полететь на неделю отдыхать, и вдруг она мне заявляет, как свершившийся факт, что никуда не едет, потому что ее ждет, мать его, Женя. Ее пидор-босс, который вечно сует свой нос куда не надо. Я поставил ее перед выбором: или я, или он. Она выбрала его.

— Ксюша, да очнись ты! Он же специально влезает! Знает, как для нас важна годовщина! Ну вот скажи, что там случилось такого, что его люди не справятся без тебя? Торт не привезли? Украшения для банкетного зала забыли? Что за форс-мажор, из-за которого ты не можешь поехать со мной и отметить годовщину нашего брака?

Ксюша продолжает натягивать на себя блузку, на ходу застегивает ее.

— Ты перегибаешь палку, Кир. У меня есть обязанности, которые я должна выполнять, потому что от этого зависит работа других.

Перехватываю ее за плечи и сжимаю их:

— Что за нахер форс-мажор?! — трясу ее.

— Прекрати! — выпутывается из моих рук, отходит от меня.

— Ну!

— Наш кейтеринг слился, а там двести гостей! — оправдывается.

— На этот случай у вас наверняка есть какие-то запасные варианты. Ксюша, кроме тебя в этой сраной фирме работают и другие люди! — ору, как ненормальный. — Так вот, пусть они работают, блять!

Глаза Ксюши наполняются слезами:

— Ты постоянно так делал. Моя работа всегда была для тебя пустым местом.

Глава 9

Ксюша

— Ты возьмешь мою фамилию.

— Прости, но нет.

Кирилл поднимает на меня ледяной взгляд:

— Что не так с моей фамилией? Чем тебя не устраивает быть Плотниковой? — закипает.

— Оболевские — это очень значимая фамилия в нашем обществе, — пытаюсь объясниться.

— А Плотников — хуйня из-под коня, так?

Все, Кира понесло.

— Прекрати ругаться, — поднимаю руки, пытаясь обнять его за плечи и сгладить ситуацию, но Кир отступает назад. — Плотников чудесная фамилия, но еще в школе я решила, что навсегда останусь Оболевской. Это наша родовая фамилия, понимаешь?

— У тебя есть брат, который прекрасно продолжит род Оболевских со своей женой. Тоже, кстати, Оболевской. Ксюша, какого хера, а? Девочка, моя жена не может не быть Плотниковой! Не Плотникова — это чья-то чужая жена, не моя!

— Да какая разница, что там в паспорте написано? — пытаюсь отбиться.

— Вот именно, Ксюша, какая разница? — давит на меня взглядом, возвращая реплику.

— Вы знакомы? — Женя сразу подбирается как-то.

— Нет, — хором отвечаем с Амаевым.

Формально — нет. Бородач не представлялся мне, как и я ему.

Совпадение ли то, что я сижу сейчас перед ним? Хороший вопрос.

Бородач протягивает руку и здоровается с Женей:

— Иман Рамазанович.

— Евгений Станиславович, — приветствует его мой босс. — А это мой заместитель, Ксения Александровна.

Иман отпускает руку Жени и берет мою.

Ох, мамочка… У него очень горячая ладонь. Он нежно сжимает мою кисть и медленно опускает голову, оставляя на коже поцелуй. Бородач не отрывает от меня взгляда, будто читает мои мысли.

А у меня подкашиваются ноги от неожиданно нахлынувших эмоций.

— Приятно наконец познакомиться с тобой, Ксения Александровна.

— Можно просто Ксения, — голос подводит меня, и я пищу.

— А я для тебя Иман.

— Кхм, — откашливается Женя и кидает на меня недовольный взгляд.

Да, я понимаю, клиента лучше держать на расстоянии вытянутой руки. Я подпустила слишком близко.

— Обсудим предстоящее мероприятие? — спрашивает с ледяной вежливостью.

Иман поворачивает голову и за секунду словно испепеляет его взглядом:

— Обсудим.

Разговор затягивается на два часа. Мы полностью погружаемся в процесс. Амаев хочет провести прием в честь открытия ипподрома через несколько месяцев в Дубае. Весь высший свет двух стран должен присутствовать. Событие очень важное как для самого Имана, так и для нашей фирмы по организации мероприятий, потому что это совершенно другой масштаб и уровень ответственности. Да и времени, мягко говоря, у нас остается совсем мало. Пара тройка месяцев для такого приема — просто крохи.

Странно, что Иман Рамазанович обратился в нашу фирму, а не в арабскую, но вопросов на эту тему Женя не задает, и я понимаю почему — чек за организацию баснословно высокий.

Все время обсуждения я ловлю на себе заинтересованные взгляды хозяина дома. Женя психует. Я нахожусь меж двух огней.

— Что ж, Иман Рамазанович, будем на связи, — Женя пожимает ему руку и оттесняет меня себе за спину.

Для чего? Чтобы Амаев не поцеловал мне руку? Что за бред?

В машине едем в молчании. Я бросаю на Женю косые взгляды, но он сосредоточен на дороге.

— Что это было, Жень? — не выдерживаю.

— Что это было, Ксюш? — язвит.

— О чем ты? — хмурюсь.

— О том, как ты стелилась перед Амаевым. Ксюш, ты же неглупая девушка, понимаешь, что Иман не тот человек, с которым стоит играть в игры?

— О каких играх ты говоришь?

— Что вас связывает? — набирает скорость, машина ревет. — Ты спала с ним?

Распахиваю в шоке глаза:

— Ты сошел с ума, Женя!

Босс выходит на обгон, и я вжимаюсь в сиденье.

— Жень, сбрось скорость, мы разобьемся. Я как-то видела Амаева мимолетом. На этом все. На работе это никак не отразится.

— Ты не будешь заниматься этим мероприятием.

— Что это значит? — ахаю. — Ты привез меня сюда ради встречи с ним!

— Я передумал.

Сцепляю зубы. Такие разговоры не ведутся в дороге, тем более Женя явно не в себе.

Молчим до самого дома. Выхожу из машины и бросаю короткое:

— Завтра поговорим, когда ты остынешь.

Захожу в подъезд и поднимаюсь на свой этаж. Возле двери в квартиру замираю, рассматривая своего гостя.

Кирилл делает шаг в мою сторону, но тормозит, будто натыкаясь на стену.

— Поговорим? — спрашивает он, и я киваю.

Глава 10

Кирилл

— Ки-и-ир, — на глазах у Ксюши слезы, она оседает на пол.

Едва успеваю подхватить ее.

— Детка, что? — у меня внутри все вибрирует. — Только скажи, кто обидел, маленькая?!

Из рук жены падает пачка документов, и они веером рассыпаются по полу.

— Врач сказал, эндометриоз — причина того, что мы не можем иметь детей.

Ксюша воет в голос, а я обхватываю ее голову и прижимаю к себе. Сердце колбасится со всей силы, того и гляди выпрыгнет из груди.

— Детка, но это же лечится? — спрашиваю нарочито бодро.

— Врач сказал, что мой случай очень запущенный, — и снова крик, всхлипы.

Ксюшу трясет, я прижимаю ее к себе.

— Я так хотела его, Кир, — буквально умывается слезами. — Я так хотела ребеночка! И что теперь?!

— Маленькая моя, не изводи себя так! У нас все получится. Есть же какие-то стимуляции? ЭКО, суррогатное материнство, в конце концов?!

Жена отстраняется и смотрит на меня шокированно:

— Хочешь, чтобы другая родила тебе? — тон ледяной.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Ксюш, — говорю как можно мягче, потому что понимаю: она сейчас не в себе. — Если для этого нужна суррогатная мать или ребенок из детдома — я готов пойти на это.

Ее трясет с новой силой, она силится успокоиться, но не может взять себя в руки. Все, что мне остается, это держать ее в своих объятиях и гладить по спине.

— Я не дам тебе развод, — произношу спокойно, но твердо.

Ксюша проходит в квартиру, разувается, снимает пиджак, устало вздыхает.

— Слышала?

— Слышала, — тут же отзывается жена. — Но ничего не поняла, Кирилл.

Иду за ней по пятам.

Она садится на диван и вытягивает вперед ноги, устало откидывается затылком на спинку дивана.

— Послушай, я ошибся. И не отрицаю этого. Ты должна понять меня. Мы поссорились, я поставил тебя перед выбором: я или твой идиот-босс. И ты выбрала не меня, Ксюша!

Жена поднимает голову и мажет по мне взглядом:

— Это, конечно же, оправдание измены, — произносит сухо, безжизненно.

— Если бы это было в первый раз, Ксюша… Твои постоянные задержки на работе, продолжительные, совершенно необъяснимые командировки, срывы посреди ночи. Ты пропускала семейные дни рождения, наши годовщины, важные для меня мероприятия.

— У меня такая работа! — злится.

— Какая — такая?! Ты работаешь в фирме по организации мероприятий. Ты не нейрохирург, не генерал армии, не спецагент, Ксюша! Ты, мать его, организовываешь свадьбы!

Киплю. Желчь во мне бурлит, переливается через край. Но этот разговор давно нужно было начать. Года четыре как.

— Что ты хочешь от меня сейчас, Кирилл?— поднимает руку к волосам и распускает их.

Светлой волной они осыпаются на ее плечи, и я падаю ей в ноги. Становлюсь на колени, кладу руки на бедра Ксюше.

— Давай начнем сначала? Шаг назад. Миллион шагов назад, ну пожалуйста! Давай вернемся к тому моменту, когда все пошло через жопу? Я обещаю тебе, что больше никогда не предам, не посмотрю ни на кого. Черт возьми, да я и не смотрел никогда по сторонам! Всегда была только ты.

— Это конец, Кир, — говорил отстраненно и встает.

Отходит к окну, обнимает себя за плечи. Я поднимаюсь и иду за ней, как на поводке.

— Это не конец, Ксюш. Я по-прежнему люблю тебя, ты любишь меня. Развод не выход. Возвращайся домой, мы все начнем заново. Мне не жить без тебя, малышка.

Обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе, вдыхаю аромат ее волос, закрываю глаза.

— Прекрати воевать со мной. Это не приведет ни к чему. Сдавайся. Давай заведем ребенка, помнишь, мы хотели?

Она отшатывается от меня и смотрит влажными глазами:

— Не смей говорить мне о ребенке!

— Хорошо, давай не будем о ребенке, — тут же соглашаюсь. — Порви документы на развод, отзови Громова. Мы решим все, маленькая. Мы найдем выход.

— Конечно найдем. Я уже нашла, — кивает. — Развод — вот он, тот самый единственный возможный выход.

— Нет.

— Да.

— Нет, блять! — ору.

Делаю к ней шаг и беру лицо в руки, целую каждую слезинку, уголок рта, глаза, скулы.

— Нет… нет… — шепчу ей, не переставая.

Дрожащими руками расстегиваю пуговицы на ее рубашке, снимаю ее. Ксюша не сопротивляется, не отталкивает, и я расцениваю это как зеленый свет. Осыпаю поцелуями шею, грудь.

Толкаю Ксюшу к дивану и задираю на ней юбку. Спускаюсь ниже, целую кромку чулок, поднимаюсь выше, раздвигаю бедра еще шире. Она с шумом втягивает воздух и запускает руку мне в волосы, сжимает их, будто пытаясь вырвать. Пусть так. Пусть хоть разорвет меня в клочья, только останется рядом.

Вхожу в нее на всю длину, стону вместе с ней.

— Люблю… — шепчу ей на ухо и снова слизываю слезы, которые не перестают литься. — Не отпущу.

Вхожу в нее слишком яростно, но сейчас по-другому никак. Это не секс, это самый настоящий звериный трах. Ксюша стонет, а я вколачиваюсь еще быстрее. Ритмично насаживаю ее, улетая за границы разума.

Мы оба мокрые от пота и слез, разорванные в клочья, но только так — соединившись — мы сохраним тот самый один-единственный шанс.

— Девочка моя… маленькая, — шепчу ей.

Мы кончаем одновременно, и я падаю рядом с ней, подминаю ее под себя, прижимаю к стенке скрипучего дивана, зажимая в тисках, чтобы удержать, чтобы не отпустить. Закрываем вместе глаза и проваливаемся в черноту.

Девочки, с праздником вас ❤️
счастья, море улыбок и огромной любви ❤️
ловите промики на https://litnet.com/ru/book/izmena-ty-menya-nikogda-ne-lyubil-b465251
Q4lOaZZj
AyL5vuWT

Глава 11

Кирилл

Просыпаюсь от жара. Мои руки оплетают Ксюшу, словно тиски.

Растерянно смотрю по сторонам, осознавая, где я нахожусь.

Буквально впечатываю жену своим телом в спинку дивана. С трудом вытаскиваю одну руку, потом вторую. Ксюша реагирует на движение и сама просыпается. Аккуратно вылезает из моих удушающих объятий, встает на ноги.

Рассматриваю ее со своего места.

Ее рубашка разорвана, трусики валяются на полу, лифчик оказался на талии и оголяя красивую полную грудь. По сути, на ней надета только юбка, которая больше не жизнеспособна — она варварски порвана и вся в следах нашего секса.

Щеки Ксюши тут же вспыхивают румянцем, и она бросает на меня совершенно потерянный взгляд.

От этой картины я моментально завожусь. Член встает как по команде. Моя жена, вся такая растрепанная, со следами нашей страсти, просто сводит меня с ума.

Ксюша смотрит на реакцию моего тела и с тихим: «Ох» приоткрывает пухлые, растерзанные мной вчера губы. Тут же заливается краской, когда понимает, что я четко прочитал ее эмоции.

Она поднимает с кресла халат и натягивает на себя, закрываясь от моего взгляда.

Встаю с дивана и подхожу к ней.

— Доброе утро, детка, — ослепляю улыбкой и веду носом у уха Ксюши, вдыхая ее запах.

Она снова дергается, и я стараюсь разрядить атмосферу:

— Хочешь, сделаю кофе? Как ты любишь? — улыбаюсь ей. Ну давай, детка, оттаивай. — Тут есть турка? Дай мне пять минут.

Натягиваю трусы и с трудом запихиваю туда стояк.

— Кир… — зовет она меня тихо.

— Да, малышка, — снова подхожу к ней вплотную и протягиваю руки для объятий.

Она делает шаг назад:

— Тебе лучше уйти.

Мои руки падают вдоль тела, так и не успев прикоснуться к жене.

Блять.

Какого…

— Ксюх, — вздыхаю, — не глупи. Возвращайся. Дай нам еще один шанс.

— Мне нужна свобода, Кирилл, — произносит твердо.

— Я никогда тебя не ущемлял ни в чем, — хмурюсь.

— Никогда — верно. Но сейчас ты душишь меня, — непроизвольно сжимает горло, будто я и вправду душу ее. — Дай мне свободу. Уходи.

Взъерошиваю волосы. Глаза моментально наливаются красным. Бешенство подступает откуда-то из глубин, но я сцепляю зубы, чтобы не нагрубить ей, хотя, блять, очень хочется.

Мы же вроде решили все вчера? Мы не может друг без друга. Ну и зачем все это сейчас?

— Ксюш. Я уйду, — киваю, сдаваясь. Ладно. Шаг назад, так шаг назад. — Но помни, пожалуйста, родная, что я люблю тебя. Ты смысл моей жизни, понимаешь?

Кивает скорее машинально, мыслями она где-то внутри себя.

— Да-да, понимаю, — пауза. — Хотя нет. Я ни черта не понимаю. Как можно говорить слова любви и предавать одновременно? Неужели это так работает?

— Ксюш, мы же вчера… — начинаю я.

— Да. Мы вчера, — кивает. — Мы просто трахнулись, Кирилл. Это не меняет ничего. И сейчас тебе пора уходить, — кивает на дверь.

— Ксюш… — начинаю я по новому кругу.

— Нет! — перебивает меня. В голосе — зарождающаяся истерика.

— Ладно, блять, — со злостью натягиваю на себя одежду.

Прохожу в коридор, обуваюсь.

— Детка, я люблю тебя, — снова по десятому кругу.

А она болванчиком кивает.

Открываю дверь, собираясь шагнуть в подъезд.

— Кир! — зовет меня срывающимся голосом. Оборачиваюсь. Ксюша смотрит на меня безжизненным взглядом. — Если любишь — подпиши документы на развод.

Сердце в грудине заходится с болезненным ритмом, безжалостно швыряя себя на ребра.

Заторможенно шагаю из квартиры и слышу, как с лязгом за моей спиной закрывается дверь.

Вызываю такси вместо водителя. Не хочу, чтобы сейчас меня кто-то из знакомых видел. Блять, я сам себя не могу видеть, что говорить о других.

Захожу в свой склеп и плетусь в душ. Потом натягиваю домашние штаны и футболку, падаю на диван. Обвожу взглядом нашу с Ксюшей квартиру. Тут куча ее вещей. Просто тьма. И она сама будто рядом, под кожей у меня. Ее аура, запах, фантомы повсюду.

Зажмуриваюсь.

В груди болит, пиздец.

Это тот самый момент, когда я отчетливо понимаю, как все проебал.

Весь смысл моей жизни, все, чего желал, — все бессмысленно.

Я не знаю, сколько сижу так и смотрю в одну точку перед собой. В себя прихожу, когда за окном уже стемнело. В дверь звонят.

Моргаю, за секунду выныривая из черноты, и несусь к двери.

Это она. Ксюша. Она передумала, вернулась. Сейчас я открою дверь, а там она. И мы все исправим и заживем счастливо. Счастливее, чем было до этого.

Уже когда я кладу ладонь на ручку двери, понимаю, что будь это моя жена, она бы не стала звонить, а вошла с помощью своих ключей.

— Привет, брат, — на пороге стоит Артем, старший брат Ксюши.

Протягивает мне бутылку вискаря и входит в дом без приглашения. Сразу проходит на кухню и садится за стол. Я ставлю стаканы и опускаюсь на стул напротив. Разливаю вискарь.

Выпиваем залпом, не чокаясь.

— Кайся.

— Я мудак.

— Это я уже знаю, — кивает.

— Что она тебе рассказала?

— Хм… это закрытая информация. Лучше расскажи мне свою версию.

И я вываливаю на него все, что скопилось. Рассказываю и про гондона Женю, и про вечное отсутствие Ксюши в нашей жизни, про то, как не получалось у нас с детьми. Про помутнение рассудка и то, как я изменил. Говорю, что подыхаю без нее, как без кислорода.

— Я виноват, — выпиваю вискарь.

— Бесспорно. — Арт повторяет за мной. — На самом деле, вы оба хороши.

— Только не говори, что оправдываешь меня, — усмехаюсь горько.

— Ты гондон, который изменил моей любимой сестре. Прости, чувак, я тебя никогда оправдать не смогу. Но вот что я скажу: вы оба в какой-то момент похерили все. Она перестала замечать, а ты стал молчать. Она закрылась, а ты отстранился. Вы вроде как забыли, как все начиналось у вас, как вы горели. Словно это все отошло куда-то назад, на потом.

— Я люблю ее, Арт, — говорю уверенно.

Глава 12

Ксюша

— Кирилл! Кирюш! Кирочка-а-а-! — прыгаю посреди комнаты, и муж ловит меня на лету.

Визжу, обнимаю его за шею и прижимаю к себе, рыдаю от счастья.

— Милый, я беременна! Уже шесть недель, представляешь?! У нас будет маленький!

Глаза Кирилла загораются огнем, и он кружит меня по всей комнате. А когда останавливается, я вижу в его глазах то, чего не видела никогда раньше, — слезы.

Обхватываю его за талию и утыкаюсь носом в грудь.

Боже! Какое это счастье! Я никогда не была такой счастливой, как сейчас. Ведь ребенок для женщины — самое важное, что может случиться в жизни.

— Как назовем? — спрашивает муж хрипло.

— Что ты! Еще совсем рано! Тем более пока даже не известен пол ребенка. А кого ты хочешь больше? Девочку или мальчика? — тараторю и не могу остановить себя.

— Мне все равно, Ксюшка, — целует меня в лоб. — Я буду любить этого ребенка вне зависимости от пола. Господи, родная, как я счастлив!

— И я, милый! И я.

Буквально соскребаю себя с пола.

Когда за Кириллом захлопнулась дверь, у меня подкосились ноги. Сколько я просидела посреди коридора? Несколько часов точно. Все тело затекло, я даже шеей двигаю с трудом.

Плетусь в ванную комнату, шаркая пятками по полу, как старуха. Хотя почему как? Вон даже в отражении на меня смотрит уставшая жешщина.

Я состарилась за несколько дней, и процесс этот необратим.

Звонит телефон, я отвечаю. Болтаю с братом. С Темой у меня доверительные отношения. Рассказываю ему все. Без подробностей, но так, чтобы он понял масштаб случившегося.

Слышу в его голосе сожаление. У них с Кириллом достаточно тесная связь. Когда я только привела Кира в семью, настало нехорошее время.

Против меня плелись интриги, Киру постоянно готовили козни в деле, которое он пытался поднять в одиночку. Ему устраивали бойкот, игнорировали на семейных вечерах. Только один Артем вел себя достойно — подружился с моим мужем, и я считаю, что благодаря Артему мы и выстояли.

Я не знаю, чего ему это стоило, но он заткнул рты всем тетушкам, двоюродным братьям, даже нашему отцу с мачехой. Мне кажется, если бы была жива мама, она бы не позволила случиться всему тому бреду.

Наверное, именно поэтому Артем оказался убит моим рассказом.

Я сижу перед телевизором, по которому показывают сериал с совершенно отвратительной игрой актеров, и ем остывшую пиццу, когда в дверь звонят.

Иду в коридор на цыпочках. Если это Кир, притворюсь, будто меня нет дома. Но это не муж, что почему-то меня расстраивает. Открываю дверь, и в комнату проходит подруга.

— Вау, Викуля! — Она при полном параде — в вечернем платье с абсолютно нескромным вырезом. — Куда ты собралась?!

— Не ты, а мы! — выдает подруга решительное.

— Э-э-э, — туплю. — Я никуда не пойду!

— Вообще-то, я тебя не спрашивала.

— Вообще-то, так не делается!

Вика резко разворачивается и всплескивает руками:

— Ну давай подождем лет пять-семь, пока ты оплачешь свою семейную жизнь и настрадаешься по мужу-изменщику! — выставляет вперед руку: — Я даже слушать ничего не хочу! Сегодня открытие нового пафосного клуба, и я иду туда с тобой!

Стону в полный голос, но все-таки иду собираться. Чуть не деремся с Викой, которая все-таки заставляет меня надеть короткое платье, усыпанное пайетками. Подруга делает мне яркий макияж и распускает волосы. Образ дополняют убийственные шпильки.

В клуб нас пускают по пригласительным, которые протягивает Вика. Проходим к бару, заказываем коктейли. Я выпиваю больше чем нужно. Голова кружится, но мне становится так хорошо, я чувствую себя настолько свободно, что выпиваю еще парочку.

Вика пытается остановить меня, но куда там!

Я выплываю на танцпол и под стробоскопами пляшу как в последний раз в жизни. Выделываю такое, что сама себе поражаюсь.

— Все, детка, пора баиньки! — подруга пытается утянуть меня из клуба.

— С ума сошла?! — выкрикиваю пьяно. — Я только, можно сказать, жить начала!

— Ксюх, все это, конечно, хорошо, но давай будем интегрировать тебя во взрослую жизнь постепенно. Уже три ночи, мне завтра на работу!

— Вот ты и поезжай домой! — кричу ей.

— Я не поеду без тебя! — выдает решительно.

Неожиданно композиция сменяется, и вокруг моей талии смыкаются сильные руки. На секунду… буквально на секунду мне кажется, что это Кир, но…

— Привет, русалка, — стелит бархатом голос.

— Иман? — распахиваю глаза.

— Потанцуем? — спрашивает он с ленивой улыбкой.

— С удовольствием, — отвечаю уверенно и оборачиваюсь к подруге: — Все, Викуль, беги. Я под надежной защитой.

Иман слышит все и расплывается в улыбке.

— Этому господину можно доверять? — интересуется подруга хмуро.

— Мне нужно, — акцентирует это слово Иман, — доверять.

Неожиданно Вика делает шаг вперед и подносит указательный палец к носу Амаева.

— Обидите ее — найду и отрежу яйца, — кивает мне и, махнув гривой, уходит.

— Она вообще миролюбивая, — растерянно провожаю ее взглядом.

Иман тесно прижимает меня к себе и ведет в медленном танце:

— Празднуешь что-то, Ксюша-а? — тянет мое имя.

— Новую жизнь, — вспоминаю, что яхта Имана так называется.

— Символично. А новая жизнь, как я понимаю, у тебя началась в Сочи?

— Именно.

— Ты замужем, Ксюша? — спрашивает он и кладет руку мне на кисть, перебирает пальцы, уделяя особое внимание безымянному.

— Я развожусь, Иман.

— Печально, — вздох и лукавая улыбка, — для твоего мужа. Но для меня — идеально.

Он ведет пальцами по моему локтю и выше, к плечу:

— Ты очень красивая, Ксюша-а. Я сразу обратил внимание на тебя. Ты была так печальна, потеряна. Мне очень захотелось тебя спасти.

— Не все женщины любят, когда их спасают.

— Но ты же не из их числа, Ксюша-а?

Глава 13

Ксюша

— Ксюх? — зовет Кирилл. — Ты дома? Я не могу тебе целый день дозвониться. Чего в темноте-то?

Муж включает свет и смотрит на меня.

Я сижу на диване, завернутая в плед. У меня очень холодные, практически ледяные руки, я не могу согреться. Трясет. К горлу подкатывает тошнота, живот болезненно тянет…

Кирилл садится на корточки у меня в ногах:

— Детка, случилось что-то?

Киваю медленно. Я не хочу двигаться, говорить. Я не хочу дышать.

Кир нервничает, поднимает меня на руки, садится на диван и усаживает к себе на колени, прижимая к груди со всей силы.

— Мы потеряли его, Кир, — шепчу бескровными губами.

— Кого? — не понимает муж, и я поднимаю на него взгляд.

Ему хватает пары секунд, чтобы все осознать. Я вижу это — сожаление в его глазах. Разрыв, который происходит на моих глазах. В какой-то момент я понимаю, что новость бьет по нему сильнее, чем по мне, потому как его глаза наполняются слезами.

Мой муж не плачет. Никогда. Сильные мужики не плачут.

Но не тогда, когда теряют своих детей.

Кирилл обхватывает мою голову и кладет себе на грудь, дрожащими руками гладит по волосам. Я слышу, как гулко бьется сердце в его груди.

— Все будет хорошо, — шепчет он, пытаясь убедить не то меня, не то себя.

— Я проснулась утром, а вокруг кровь… Так много крови… — шепчу. — Меня хотели оставить в больнице, но я отказалась. Не хочу там. Хочу дома, с тобой.

— Я рядом, маленькая. Я тут, — прижимает сильнее к себе.

— Мне так жаль, Кира-а-а, — вою ему в рубашку.

— Это ведь случается иногда, да? Такие вещи… — сглатывает. — Выкидыш. Случаются, да?

— Да, — зажмуриваюсь.

— Малышка, мы переживем это. И попробуем снова. Получилось один раз -— получится еще. Мы справимся, маленькая. У нас обязательно будет ребе…

— Нет! — перебиваю его истерически.

Кир хмурится, смотрит на меня непонимающе.

— Нет! — повторяю уверенно. — Я больше не хочу пробовать. Я не переживу этого снова. И закроем тему детей.

— Но Ксюша…

— Я сказала: нет. Будем бездетной парой.

Потому что если я потеряю еще один раз ребенка — я умру.

Вибрация телефона вырывает меня из тягучего сна-воспоминания. Сердце выскакивает из груди, и я распахиваю глаза.

Где-то гудит телефон.

Подползаю к краю кровати,поднимаю свою сумочку с пола. Нахожу телефон и отвечаю на вызов.

— Арт! — голос хрипит, и я прокашливаюсь. — Привет.

— Привет, — настороженно отвечает он. — Ты где вообще? Почему не отвечаешь?

— В клубе была вчера. Проспала, — сознаюсь.

— Встретимся в кофейне? Есть разговор.

— Конечно, — киваю, хотя брат не видит этого. — Через час, хорошо?

— Договорились.

Отключаюсь и валюсь на спину.

Осознание приходит болезненно быстро.

Рассматриваю лепнину с позолотой, хрустальную люстру, балдахин.

Боже. Где я? Это явно не моя квартира.

Поднимаю одеяло, которым укрыта, и рассматриваю свое обнаженное тело. На мне нет даже трусиков!

Нет.

Нет. Нет. Нет. Я же не наделала никаких глупостей?

Этому наверняка есть какое-то объяснение.

Всхлипываю, чувствуя зарождающуюся истерику, и верчу головой по сторонам. В роскошной спальне я одна. На кресле, похожем на трон, лежит мое платье и белье.

Вскакиваю с постели и быстро натягиваю все на себя. Смотрю в огромное зеркало.

Лицо красное, волосы в беспорядке, макияж постыдно размазан.

В дверь коротко стучат, и я подпрыгиваю от неожиданности.

— Войдите, — произношу неуверенно.

В дверях появляется горничная. Женщина лет сорока, восточной наружности. На ней закрытое платье, на голове платок. Я видела ее раньше в доме…

— Господин Иман Рамазанович просил позаботиться о вас, — произносит нейтрально и опускает голову, явно смущенная моим внешним видом.

Мутным калейдоскопом воспоминания о вчерашнем вечере. Алкоголь и танец с Иманом. А дальше… провал.

— А где… — Кто? Ваш хозяин? Господин? Боже, как меня угораздило-то, а? На глаза наворачиваются слезы. — Иман Рамазанович?

— Господин уехал рано утром, но распорядился насчет вас. Для вас, госпожа, приготовлен завтрак. Иман Рамазанович сейчас на работе. Обычно он возвращается затемно, но вы можете дождаться господина здесь или в гостиной.

Нерешительно переминаясь с ноги на ногу:

— А уехать я могу? — спрашиваю со страхом.

Женщина поднимает на меня озадаченный взгляд и быстро моргает.

— На этот счет распоряжений не было, так что я полагаю, да, можете.

Нервно выдыхаю:

— Я могу узнать ваш адрес, чтобы вызвать такси?

— Это ни к чему. Я попрошу водителя отвезти вас куда скажете. — Я слышу облегчение в ее голосе, кажется, она довольна моим решением смыться отсюда.

— Спасибо.

Горничная разворачивается, собираясь уйти.

— Постойте! — зову ее, и та оборачивается. — А я как тут оказалась?

— Вы приехали вместе с господином.

Боже, стыдно-то как…

— И я… и он…. и мы…. — как спросить-то, а?

Кажется, женщина понимает смысл моего вопроса.

— Вы пришли сюда с господином, он запер дверь и открыл ее рано утром, перед тем как покинуть дом, — ее щеки заливает краска. — Остальное мне неведомо.

Резко разворачивается и уходит, а я падаю на пол, потому что ноги подкашиваются, закрываю лицо ладонями.

Мамочка… что же я наделала? Какова вероятность того, что такой мужчина, как Иман, просто сидел ночью у кровати и охранял мой сон?

Пока я спала… голенькая…

Слезы срываются потоком, в груди дыра размером с Марианскую впадину, все клокочет, ревет изнутри. Я изменила своему мужу. Да, он предал меня, но теперь что получается — я ничем не лучше него?

Глава 14

Ксюша

Остервенело, до красноты, тру себя мочалкой.

Губы дрожат, но я запретила себе плакать. Что это вообще? Как такое возможно, черт возьми?!

Хочется окунуть себя в чан со спиртом. И утопиться в нем, ага.

Выхожу из ванной, надеваю джинсы и футболку. Мокрые волосы собираю в пучок. На ноги кеды — и вперед на встречу с братом.

Артем уже ждет. Увидев меня, поднимается навстречу, и в помещении сразу становится меньше места. Он крепко обнимает меня, зажимая в свои медвежьи объятия:

— Ты плакала? — хмурится.

— Немного, — выдавливаю улыбку и сажусь напротив.

Тема пододвигает ко мне большую кружку капучино и круассан с красной рыбой. Только в этот момент понимаю, как сильно проголодалась. Вгрызаюсь в круассан и прикрываю глаза от удовольствия.

— Ну ты даешь, мелкая, — он раскрывает глаза от удивления.

Нервно веду плечом, никак не комментируя его замечание.

Тема молчит, ожидая, когда я прикончу свой завтрак.

— Рассказать ничего не хочешь? — спрашивает у меня настороженно.

Быстро качаю головой и округляю глаза. Нет. Точно нет. С Артемом у нас хорошие отношения, но я пока не готова говорить обо всем, что было этой ночью, потому что… ну, черт возьми! Я понятия не имею, что там было.

— Ты как вообще, Ксюх? Помощь моя нужна?

— Помощь — нет. Плечо — да, — улыбаюсь устало.

— Что с Киром решила? — смотрит на меня выжидающе.

Ставлю локти на стол и закрываю глаза.

Моя мачеха Светлана непременно отчитала бы меня за то, что я веду себя неподобающе. Не по статусу дочери Оболевского сидеть, положив локти на стол.

Ага, а трахаться с практически незнакомым чеченцем, будучи замужем, — это, конечно, верх благородства.

— Да что с тобой? — психует Тема.

Убираю руки от лица и смотрю на него. Я в шаге от нового приступа истерики.

— Что ты наделала, Ксюх?

— Я не уверена, что наделала, — отвечаю туманно и опускаю взгляд в пустую чашку. — Но если да, то я не знаю… ну… пожалуй, я себя ненавижу.

Тема трет лицо и тяжело вздыхает.

— Там Кир…

— Не надо, — выставляю вперед руку, чтобы пресечь разговоры о муже. — Я не хочу ничего слышать о нем!

Наверняка будет сейчас уговаривать меня передумать и забрать документы на развод.

— Он подписал, — произносит Артем, и эти слова камнем опускаются в мое сердце.

— Что п-подписал? — смотрю на брата и не верю.

Сейчас он скажет про какой-нибудь очередной суперважный контракт моего мужа или что-то вроде того.

— Документы на ваш развод. Он подписал их, — безжизненным голосом отвечает Тема.

— Нет, — говорю на выдохе.

— Да, — подтверждает твердо.

Замолкаем. Я смотрю на свои руки и непроизвольно тру безымянный палец. Внутри все леденеет. Счастье, которое я выращивала годами, покрывается сосульками, умирает. Не остается ни единого шанса на его спасение, процесс необратим.

Боже… неужели это все?

Осознание того, что я больше не принадлежу Кириллу, неожиданно оголяет меня, как провод. Я чувствую себя уязвимой, так, будто весь мир может обернуться против меня в любую секунду. Может уничтожить меня.

— Я не должен был говорить тебе… — начинает брат. — Он сам хотел приехать к тебе и рассказать обо всем.

— Почему же ты опередил его? — спрашиваю лишенным всякой жизни голосом.

Артем перехватывает меня за руки и крепко сжимает их, заглядывает в глаза с мольбой:

— Ксюша, разорви эти документы! Сожги их нахрен. Ты убедилась в том, что он сделает все так, как хочешь ты, потому что любит тебя. Ведь если бы не любил, не отпустил бы!

На какую-то долю секунды мои мысли счастливо взмывают вверх. А что, если послать все к черту и вернуться? Ведь я же чувствую его любовь. И боль его я тоже чувствую — остро, под кожей, в сердце.

Имею ли я право на возвращение теперь, когда продолжила рушить то, что начал Кир?

— Нет, Тем, — произношу устало. — Так будет лучше.

— Кому? Тебе, которая страдает от одиночества? Или ему, который подыхает без тебя в своем склепе? — брат заводится.

— Нам, Артем.

— Десять лет, Ксюша… вот так просто забыть десять лет?

— Я никогда не забуду, — уверенно качаю головой. — Но сделано то, что сделано. Мы не можем вернуться во вчера и изменить будущее.

Артем пересаживается ко мне на диванчик и притягивает меня к себе, кладет мою голову к себе на грудь, гладит, успокаивая. Мы сидим так продолжительное время.

— У Светланы послезавтра юбилей, — напоминаю ему.

— Может, нахер его? — вздыхает. — И ее тоже.

— Отец… — напоминаю ему.

В последнее время отец стал манипулировать нами, пугая состоянием своего здоровья, и принуждать нас делать то, что ему нужно.

— Они будут танцевать на костях вашего брака.

— Пусть катятся в бездну! — психую. — Я не позволю им этого сделать.

— Тебе потребуется тяжелая артиллерия в виде старшего брата, — хмыкает.

— Подстрахуешь меня? — улыбаюсь и трусь носом о широкую грудь брата.

— Защищу, — отвечает серьезно.

Сидим с Темой еще какое-то время. Он старается поднять мне настроение, но сделать это очень сложно.

После встречи с ним отправляюсь домой. Стоит только зайти в квартиру, как тут же звонит домофон. Мужчина представляется курьером, и я впускаю его в подъезд.

Сама открываю входную дверь и жду.

Парень в фирменной бейсболке поднимается на мой этаж. В руках у него огромный букет кроваво-красных роз, которые вызывают у меня приступ тревоги.

Забираю тяжелый букет — тут не меньше ста роз. Расписываюсь и вытаскиваю карточку, на которой размашистым почерком написано:

«Спасибо за прекрасную ночь».

Цветы падают на пол, и я отшатываюсь от них, будто открыла ящик Пандоры со смертельными болезнями. Оседаю на пол. Прячу лицо в коленях.

Потому что, ну… как такое могло со мной случиться?!

Глава 15

Кирилл

Нас ждут ее отец и мачеха. Два стервятника, которые мило улыбаются в глаза, а за глаза полощут в дерьме. Я бы с удовольствием послал их всех к херам, но это высшее, мать его, общество.

На которое я, в общем-то, клал. Но для моей жены это роскошь. Она воспитана светским обществом и сраными балами и не имеет (по крайней мере, убеждена в этом) права на то, чтобы забить на очередную сходку, остаться дома и объедаться пиццей и мороженым.

Ксюшка стоит у зеркала и подкрашивает губы. На ней черное платье в пол, облегающее аппетитную попку. Облизываюсь, как голодный зверь, подхожу со спины и обхватываю жену за талию.

Разворачиваю к себе. Помада летит в сторону, и я медленно поднимаю платье своей малышки. Вверх, выше и выше по идеальному телу.

Оголяю чулки и краешек черных стрингов, рычу. Поднимаю лицо и тянусь к ней поцелуем.

— Кир! — ахает. — Помада...

— К черту! — размазываю помаду, сжираю ее вместе с пухлыми губами своей жены.

Член в штанах пульсирует, нестерпимо хочется войти в свою в нее. Расстегиваю молнию на брюках, оголяя член, и отодвигаю краешек ее трусиков, размазываю влагу.

Стону ей в губы и глотаю ответный стон.

Вожу головкой по ее складкам, и тут неожиданно Ксюша тормозит меня:

— Родной, возьми презерватив.

— Он не нужен нам, — рычу ей в губы, но Ксюша снова дергает головой. — Ты моя жена, я твой муж. Я хочу тебя без резинки, кожа к коже. Начисто.

— Я не хочу детей! — произносит со злобой.

— Я успею выйти, — просто, блять, последняя попытка.

— Секса не будет, если ты не наденешь презерватив.

— Его и так не будет, Ксюша.

— Почему? — хмурится.

— Потому что у меня упал.

Отхожу от нее и прячу опавший член обратно в штаны. Жена оплетает мою грудь руками и пальчиками пробирается ниже, играется с ширинкой:

— А я подниму его.

Можно, конечно, сделать это, но все. Забрало упало. Моя женщина не хочет от меня детей. Так сильно, что боится трахаться со своим законным мужем без гондона.

— Нам пора, — отодвигаю ее руку и коротко, скорее официально, целую ладонь.

Ухожу, оставляя растерянную Ксюшу позади себя. Ну а как, блять, иначе? Лучше так, чем вывалить на нее все свои мысли.

Прошло три года с того момента, как она потеряла ребенка.
Три года! Я был с ней рядом каждый день. Выполнял все ее просьбы, все, что угодно. Мы вместе ходили к психологам, много разговаривали.

Почему нельзя проконсультироваться с гинекологом, подобрать нормальное лечение и снова заняться вопросом рождения ребенка?

Блять, ну я же не железный! И не молодею. Мне больше тридцатника, бабла до жопы.

Я, блять, хочу детей.

Натягиваю джинсы и футболку, забираю ненавистную папку и спускаюсь.

Водитель привозит меня к дому, где живет Ксюша. Смотрю на окна ее квартиры. В них горит свет. Значит, она там.

Сажусь на лавочку у подъезда и закуриваю. Дымлю и смотрю в пустоту перед собой.

У меня теперь сплошная пустота. В душе, в сердце — везде, блять. Как же так, Плотников? Ты строил свою жизнь, так долго шел по этому пути, чтобы прийти туда, где ты есть сейчас, а похерил все так быстро, буквально в одночасье.

Пуф! И моя прекрасная жизнь сдулась, как воздушный шарик. Вот она была — и вот ее не стало.

Выкидываю бычок и поднимаюсь к Ксюше на этаж. Специально иду пешком, оттягивая неизбежное как можно дольше. Как будто эти десять минут могут что-то решить и моя жена передумает разводиться.

Перед ее дверью тоже зависаю. Я теперь всегда зависаю, потому что мысли где-то далеко. С ней.

Жму на звонок и жду.

Ксюша открывает дверь и смотрит на меня растерянно.

Она бледная, места себе не находит. Кутается в плед, хотя на дворе лето и нет ни единой причины мерзнуть. Окидывает меня печальным взглядом и отходит назад, пропуская меня в квартиру.

Захожу, закрываю за собой дверь.

— Привет, — выдавливает она из себя.

— Привет, — киваю и протягиваю ей папку. — Я подписал документы.

Ксюша смотрит на них, как на какую-то проказу, замирает. Тянет к ним руку нерешительно. Касается папки, но я не отпускаю ее.

— Ксюш… — проглатываю горечь внутри, — помнишь, как мы встретились? Ты была такой светлой, такой невесомо-нежной, что я думал, сдох и попал в рай.

На ее губах появляется слабая улыбка.

— Ты смотрел на меня так, будто видел восьмое чудо света.

— Ты и была восьмым чудом света. Да что там — самим светом. Была и есть. Ксюш, не уходи, девочка. Не бросай меня.

Выпускаю из рук папку с документами, и она с грохотом падает на пол.

Так же на пол лечу и я.

Падаю на колени перед своей женой, трусь лицом о ее живот, вдыхаю родной запах и подыхаю одновременно. Как я жить без этого буду?

— Милая, ты самое важное, что есть в моей жизни. Прости меня, маленькая. Я был полным придурком. Ненавидь меня, ругай, матери, только будь рядом. Я же не знаю, как без тебя… кажется, ты всегда была где-то так глубоко внутри меня, что я не знаю, как жить… без тебя… Ксюш… я люблю тебя, девочка.

Поднимаю взгляд и смотрю Ксюше в глаза.

А там… боль. Всюду боль, ничего кроме боли.

И вдруг я понимаю, что ей также, как и мне, страшно. Как и я, она не знает способа жить дальше без меня. Но и со мной уже будущего не видит.

Мы шли вместе, но потом потерялись без шанса найти друг друга. И теперь каждый сам по себе. Мы разделены. Мы не вместе. Но и порознь мы просто обугленные куски чего-то, что некогда было прекрасным целым.

Она гладит меня по голове, как делала это всегда. Нежно, трепетно. Смотрит доверчиво, но не так, как раньше. Моя родная без вести пропала, и от нее не приходит ни словечка.

Глава 16

Ксюша

— Ксюх, давай поговорим, — голос Кира звучит холодно.

В мысли забирается черт-те что. Какие-то черные фантазии о том, что сейчас моя жизнь разрушится.

— О чем? О том, что ты к другой уходишь? — нервно смеюсь, прячась за глупой иронией.

Кирилл слишком хорошо меня знает, видит страх в моих глазах, и я глотаю вязкую слюну, проталкивая ее по сухому горлу.

— С ума сошла? — муж округляет глаза и реально смотрит меня как на какую-то душевно больную.

От сердца отлегает, и я выдыхаю. Сажусь на диван, Кирилл тоже садится.

В кресло напротив.

Я остро ощущаю расстояние между нами. Хочется протянуть руку и стереть его. Мы же единое целое, между нами не может быть пропасти.

— Ксюша, я хочу с тобой поговорить, — повторяет он спокойно, но слишком холодно.

Я хочу подойти и сесть к нему на руки, чтобы не чувствовать этого. Чтобы ощущать его тепло и ничего кроме тепла.

— Слушаю тебя, — дышу ровно, но голос все равно подводит.

— Я знаю, что ты не хочешь детей, — вздыхает. — Но я не понимаю почему — травму потери ребенка мы проработали. Я был с тобой практически на каждом приеме у психолога. Мне тридцать четыре, Ксюш. Во мне столько любви, что, кажется, хватит на всех детей в мире. Я прошу тебя… — его голос ломается до хрипоты. — Я молю тебя… давай придумаем что-нибудь? Не хочешь сама вынашивать ребенка, может, подумаем о суррогатном материнстве? О ребенке из приюта, в конце концов. Родная… я очень… очень сильно хочу ребенка.

Сердце обливается кровью. Мне больно это слышать, но какими-то крупицами здравого смысла я понимаю, что Кирилл имеет право на свое желание.

— Настолько, что готов принять ребенка от другой женщины? — я стараюсь, честно стараюсь не зареветь в голос.

— Суррогатное материнство — это не «ребенок от чужой женщины». Это будет наш с тобой малыш. С нашими генами и кровью.

— Нет, — звучит резче, чем мне хотелось бы.

— Тогда давай попробуем зачать естественным путем? — давит на меня, не спрашивает.

— Это репродуктивное насилие! — перехожу на крик.

— Это безысходность, Ксюша.

И словно гаснет на глазах…

Я не могу смотреть на свое отражение. Мне мерзко, противно. Хотя я понимаю: все, что случилось, — не мой выбор.

Выхожу из ванной комнаты и вдеваю в уши гвоздики с брюликами.

Взгляд цепляется за вазу с розами на столе. Букет настолько вычурный и удушающий, что вызывает приступ тошноты. Подхожу к окну и настежь распахиваю его. Нужно избавиться от этого запаха как можно скорее, потому что он совершенно невыносим.

Сегодня прием в доме родителей, и я рисую на своем лице маску. Она мне понадобится, чтобы пережить сегодняшний день. Надеваю широкие брюки, топ, а сверху пиджак. Я не готова идти в платье, мне нужна защита, доспехи. Поэтому чем больше на мне надето вещей, тем лучше.

Можно, конечно, было бы попросить Кирилла сходить со мной, но кто я ему теперь?.. Я не имею никакого права на просьбу такого рода, да и вообще, мне надо как-то начинать жить самостоятельно.

И для начала пора съехать из чужого дома, куда я нагрянула в порыве собственной драмы в совершенно неадекватном состоянии.

Женька… пользоваться его гостеприимством отчего-то больше не хочется.

Ровно в девять вечера приезжает Артем, и я впускаю его. На брате потрясающий черный смокинг и белоснежная рубашка. Он скептически окидывает взглядом квартиру босса и немного кривится.

— Перестань, — качаю головой.

Квартира достаточно просто обставлена, но вполне уютная. Конечно, я привыкла жить в других условиях, но на все эти дизайнерские красоты мне давно плевать.

— Это хата твоего босса? — спрашивает брат как бы между прочим.

— Да.

— Когда съезжать собираешься? — интересуется он, и я поджимаю губы. — О, да брось! Ты же не собиралась жить тут вечно! В конце концов, у тебя достаточно бабла, чтобы купить собственную квартиру. Тем более Кирилл отпишет после развода что-то…

— Мне ничего не надо от него. Эти деньги он заработал сам. Каторжным трудом, бессонными ночами и подорванным здоровьем.

— Так может…

— Нет! — выставляю вперед руку. — Эту тему мы больше не обсуждаем. Но, если тебе интересно, я планирую съехать отсюда как можно скорее.

Беру сумочку, подхватываю брата под руку. Выходим.

К дому отца приезжаем позже, чем планировалось. Светлана, жена отца, как хозяйка встречает нас с широкой улыбкой и распахнутыми объятиями. Она сияет, словно натертый унитаз, так и хочется ее окунуть в какое-нибудь дерь…

— Мои дети дорогие! — обнимает по очереди нас с Артемом, делает вид, что целует, но по факту нет даже попытки соприкосновения.

Слава богу!

— Артем, ты стал еще больше? Сколько стероидов пьешь? Скоро нам с отцом придется купить новый дом, потому что в этот ты просто не помещаешься, — хохочет наигранно.

— Да? А я думал, в этот дом не помещается твое непомерное эго, а не мои плечи, — хмыкает.

— Ох, — отмахивается она, — какой ты шутник! Ксюшенька, а это что у тебя такое за мешки под глазами?! Плохо питаешься? И неважно спишь, да? Это, наверное, потому, что тебя бросил муж и ушел к секретарше?

— О, нет, мама, — выделяю это слово, — это все игра света. Такая же, как и у твоей дочери. Смотри, у нее какая-то белая дорожка под носом. Вряд ли это потому что она плохо питается чем-то?

Лицо Светланы идет рябью, и она, натягивая улыбку, оборачивается к своей дочери, которая зависает в телефоне неподалеку:

— Сашенька, доченька, иди сюда, — щебечет нежно.

— Ма, отвали, — отвечает та беззлобно и целиком засовывает в рот тарталетку с черной икрой.

— Чудесно поболтали, но прошу простить меня, надо уделить внимание всем гостям, — мачеха кивает и отчаливает, подхватывает свою дочурку под локоть и утаскивает ее подальше от любопытных глаз.

Глава 17

Ксюша

— Я люблю его и выйду за него замуж! — твержу уверенно.

На лице у отца словно каменная непроницаемая маска.

— Ты глупая девчонка, — произносит он с досадой. — Хотя, знаешь, я не удивлен. Ты всегда тянула домой котов и псин с улицы. Тебе их было жалко. Сердобольная ты моя доченька, — качает головой, будто мне два, а не двадцать.

— Ты сравниваешь моего жениха с собакой? — губы начинают трястись, но я знаю, что показывать слезы нельзя.

Никогда. Ни за что. Лучше сразу сделать себе харакири, чем плакать в обществе таких людей, как отец и мачеха.

— А кто он, Ксюш? Ну кто? Что у него за семья? Кто за него слово скажет?

— Мне плевать на то, кто он и откуда, — произношу твердо. — Я люблю Кирилла. Наша свадьба — вопрос решенный. Я пришла сюда не искать твоего одобрения, а для того, чтобы известить тебя — я выхожу замуж!

Отец вздыхает и опускает голову.

— Можешь передать ему, что ни копейки денег нашей семьи он не получит. Все наследство отпишу твоему брату и Александре. А тебя переведу на МРОТ. Будешь у меня двадцать тысяч в месяц на карту получать.

— У тебя на уме одни деньги…

— Как и у любого нормального человека, — хмыкает.

— Любовь — это то, что не продается… — парирую.

— Любовь! — фыркает он. — Книжек глупых начиталась, да? Иди Ницше почитай вместо этой своей белиберды, которой ты себе и без того не шибко умную голову засираешь.

— Хватит меня оскорблять, — качаю головой. — Если ты не хочешь знать меня — так и скажи. Мое решение выйти замуж за Кирилла не изменится.

Отец молчит. Долго. Испытывает меня своим черным взглядом:

— Хорошо. Выходи замуж за своего сосунка. Но при одном условии.

— Каком?

— Фамилию его не бери. Возьмешь — пожалеешь. Со свету сживу и его, и тебя. Пожалеешь, — шипит как змея.

— Думаю, твой брак с сыном моего будущего партнера будет идеальным вариантом.

Слова отца комом оседают в сердце, говорить сложно, и я с трудом нахожу в себе силы на это.

— Я даже не забрала вещи из нашей с Кириллом квартиры, а ты уже подкладываешь меня под нового бизнес-партнера?

— Когда же ты, неблагодарная девчонка, трезво посмотришь на эту жизнь? — сетует со злостью. — Я дал тебе право выбора десять лет назад и посмотри, где ты оказалась? Разведенка, которой муж изменил с секретаршей! История из второсортных романов, стыдоба!

Комнату ведет перед глазами. Меня трясет, как в горячке. Отец никогда не был добр со мной, но это переходит все границы.

— Я никогда не искала твоего одобрения, — мне хочется показать свой стержень, но мой голос звучит жалко. — Мне не нужно от тебя ничего, отец, в том числе и наследства. Прекрати вести себя со мной так, будто я товар на рынке, и предлагать меня своим партнерам.

Он не слышит меня или попросту игнорирует:

— У тебя был шанс на то, чтобы доказать свою разумность, но годами ты просирала его. Сейчас же все удачно сложилось. Мне неинтересно твое мнение, считай, я ставлю тебя перед фактом: ты выйдешь замуж за того, кого я выбрал для тебя. Жаль, конечно, что ты так долго играла в эту игру под названием счастливая жизнь и досиделась до тридцатилетия с мудаком, но, слава богу, моему партнеру плевать на твой возраст и внешний вид. То, что не родила от этого сосунка, — молодец, не хватало нам еще одной волны плебеев.

Боже, можно ли бить больнее? Вряд ли.

Отец продолжает как ни в чем не бывало:

— И да, слава Богу трастовый фонд оказался нетронутым. Я боялся, что этот твой Кирилл запустит лапу в деньги семьи.

— Это не деньги семьи! — выпаливаю со злостью. — А мое законное наследство, к которому ты не имеешь никакого отношения!

Так уж вышло, что на момент брака моих родителей, у семьи отца были огромные проблемы с финансами. Долги и закладные. Можно сказать, что деньги семьи моей матери спасли положение.

Семья мамы была очень богата, а она осталась единственной наследницей. Возможно мама что-то чувствовала, потому что сложила все свои деньги в два трастовых фонда и завещала их нам с Артемом.

Это большие суммы. Нет, это огромные суммы.

Я ни разу не пользовалась этими деньгами. Кирилл был против, да и нам, в общем-то, хватало.

У отца есть свой капитал, но в сравнении с трастовым фондом - это копейки.

— Твоего будущего мужа пока нет в городе, но через пару недель он вернется и вы познакомитесь. Я надеюсь на твое благоразумие, - продолжает отец, игнорируя мои слова о том, кому принадлежат деньги.

Сердце пронизывает автоматной очередью, я рассыпаюсь на части и едва стою на ногах, но моему отцу нет до этого никакого дела. Я всего лишь инструмент и рычаг в его игре за большие деньги.

Парадокс вот в чем: что бы я ни сказала, это попросту не дойдет до отца. Даже если я буду кричать ему в лицо, он не поймет ни единого слова.

Но он опустил меня ниже некуда, и на молчание я попросту не имею права.

— Мой муж не сосунок. Наши дети, которых не случилось вовсе не потому, что мы их не хотели, не плебеи, а я не разменная монета, отец, — голос дрожит, но на это мне безразлично. — Очень жаль, что ты не видишь со стороны, в кого превратился.

В ребра больно ударяет сердце, и говорить сложно, потому что дыхание обрывается.

— Мне жаль, что ты мой отец. Мне жаль, что я твоя дочь. Вычеркивай меня из своих гребаных завещаний и прекращай манипулировать мной. Забудь меня, если я для тебя лишь досадное недоразумение. Прощай, отец.

Разворачиваюсь.

— Неблагодарная девчонка! Ты еще пожалеешь…

Он кричит что-то мне вслед, но эта речь остается за громко захлопнутой дверью и отзывается лишь шумом в ушах. Мне кажется, я сейчас потеряю сознание от внутренней, разрывающей каждый орган, боли.

Я бы упала, если бы не Артем, который подхватывает меня в коридоре и молча, не задавая ни одного вопроса, выводит из этого адового дома, кишащего гарпиями и церберами.

Глава 18

Ксюша

Приезжаю в офис. Работа кипит вовсю.

— Ксения Александровна! — чуть ли не в ноги мне падает одна из сотрудниц моей команды. — Как хорошо, что вы пришли! Евгений Станиславович попросил не беспокоить вас, но мы откровенно зашиваемся с открытием ипподрома.

Вываливает на меня ушат информации. Слушаю, киваю. И тихо бешусь.

— Мила, я все поняла, — киплю пипец как. — Я сейчас схожу к боссу, поговорю с ним.

— Да-да, — оживляется она и убегает работать.

Захожу в кабинет и оставляю там сумочку, скидываю пиджак, потому что бросает в жар. Тут же направляюсь к Жене.

— Ларис, босс на месте? — спрашиваю у его секретарши.

Та тоже в мыле. Вскакивает с места:

— Ксюшечка Александровна! Слава богу, вы пришли! Он у себя.

Ясно. Все в шоке, одна я в отпуске.

Со злостью толкаю дверь и смотрю на Женю. Его волосы взъерошены, рукава белой рубашки закатаны до локтей. На рабочем столе и столе для брифинга куча макетов и бумаг, и он стоит над ними, внимательно разглядывая все это.

— Ты! — выбрасываю вперед руку и вытягиваю указательный палец. — Отправил меня в отпуск, а твои сотрудники зашиваются с проектом! Вместо этого я прохлаждаюсь дома! Ты даже запретил им звонить мне! Ты же просто не вывезешь все в одиночку!

— Ты не будешь заниматься ипподромом, — качает головой.

— Жень, ты в своем уме? — открываю рот от шока.

Босс разворачивается и идет к своему креслу, устало падает в него.

— Я в своем уме, Ксюша. Думаешь, я не видел, как этот Амаев смотрел на тебя? Как на кусок мяса. Тут что-то не то, — качает головой. — Не нравится мне это все. Вот почему ты будешь вести другие проекты. У нас их тоже, знаешь ли, немало.

— Это ревность? — спрашиваю с нервным смешком.

Сейчас он скажет, что это я не в себе и что ему нет смысла меня ревновать, потому как я для него рядовой сотрудник.

Но Женя молчит. Опускает взгляд.

— Жень? — округляю глаза.

Да ну нет.

Быть того не может…

— Ну что Жень?! — психует он. — Я все сказал. Этот проект я отдал команде Регины.

Регина — лучшая. Но не лучше меня.

— Я твой зам, — настаиваю. — У меня достаточно опыта и связей, чтобы участвовать в этом. Одна команда не вывезет проект. Я хочу работать вместе с Региной, так есть шанс на успех.

— Нет!

— Женя! — ору.

— Нет, блять! — перекрикивает меня.

Босса срывает, и я в шоке отшатываюсь.

— Ты так не вывезешь, — бормочу обессилено.

Женя ставит руки на стол и закрывает глаза.

— А то я не знаю, — вздыхает.

Сажусь на стул и тру переносицу. Бред какой-то.

— Жень, дай номер Амаева.

— Зачем? — босс вскидывает голову.

— Мне нужно кое-что спросить у него. — Трахалась я с ним или есть хоть малейший шанс, что я что-то не так поняла?

Босс нервно поправляет воротник рубашки:

— Это конфиденциальная информация. Все. Разговор окончен. Иди работай, — отворачивается от меня, и я срываюсь.

Быстрым шагом направляюсь к двери, хватаюсь за ручку и оборачиваюсь:

— Завтра я заберу вещи из твоей квартиры. Спасибо за гостеприимство.

— Что? — он поднимается. — Ксюш, прекрати! Вернись!

Но я захлопываю дверь и быстрым шагом направляюсь обратно в свой кабинет. Еще утром я позвонила риелтору и попросила в кратчайшие сроки найти мне жилье. Количество комнат, ЖК — меня это не интересует. Только скорейший договор купли-продажи и готовая квартира с ремонтом, чтобы я могла заехать в ближайшее время.

Разгребаю завалы по работе. Беру проект, который был раньше у команды Регины и погружаюсь в него. Это свадьба в Сочи. Ничего сверхъестественного, все ясно и понятно. Раздаю указания своим ребятам, а параллельно не могу отделать от мысли о том, что мне нужно как-то выйти на Имана.

Эта неопределенность убивает. То, что он темная лошадка и скрытная персона, очень весело, но мне нужно точно знать, был ли у нас секс. Может, мне вообще стоит провериться на ЗППП?

В горлу подкатывает тошнота. А что, если?..

Трясу головой, пытаясь скинуть черный морок.

Ближе к вечеру звонит телефон, и знакомая риелтор говорит, что есть парочка отличных вариантов. Соглашаюсь посмотреть их. Она работает в том же здании, поэтому решаем ехать вместе прямо с работы.

— Три жилые комнаты, большая кухня-гостиная, два санузла. Выход на террасу.

Киваю, слушаю без особого интереса.

— Мне самое главное, чтобы там была мебель.

— О, с этим проблем нет.

— Почему продают?

— Семейная пара разводится и продает жилье. Хозяин сказал, что больше не хочет жить в этой квартире. Цена ниже рыночной, я так поняла, там люди хотят избавиться от квартиры как можно скорее.

И эти тоже разводятся.

Риелтор еще что-то говорит-говорит, слушаю ее вполуха, думая о том, сколько же в нашем мире одиноких разведенок.

Когда машина тормозит у знакомого дома, меня примораживает к автомобильному креслу. Выхожу на ватных ногах.

— Подземная парковка, охрана, детские площадки… — перечисляет риелтор.

Я тупо бреду за ней, без сил сказать хоть слово.

Когда она нажимает на кнопку последнего этажа, я приваливаюсь к стене лифта.

— Умный дом, повсюду датчики дыма…

Хоть бы в обморок не грохнуться.

Она открывает дверь ключом и пропускает меня внутрь.

Ступаю аккуратно, будто иду по минному полю. Провожу рукой по стенам, глажу их, как новорожденного ребенка. Открываю двери, словно не знаю, что за ними находится.

Это как последний, контрольный выстрел в мое и без того изрешеченное сердце.

Каждая вещица тут как отголосок моего счастливого прошлого, оставшегося за дымкой воспоминаний. Открываю кухонные шкафы — в них стоит посуда, которую я когда-то так трепетно выбирала.

— Плюс в том, что хозяин оставляет все. Увезли только личные вещи, так что заморачиваться с посудой и техникой не придется. Идеальный вариант.

Глава 19

Кирилл

— Давай так: я даю тебе бабки на твой ЧОП, а ты оставляешь в покое мою дочь.

— Думаете, я не поднимусь без ваших бабок? — выгибаю бровь.

— Думаю, с моими бабками и протекцией ты сможешь добиться всего гораздо быстрее.

Отец Ксюши сидит передо мной и смотрит холодно. Всем своим видом он показывает, как ему неприятен разговор со мной.

— Нет. — Ну а что тут еще скажешь?

— Я дам тебе бабки, — повторяет так, будто не может поверить в мой отказ.

— Не стоит.

— Нет, ты, наверное, не понял, — хмурится.

— Я все очень даже понял, Александр Витольдович. Вы предлагаете мне деньги, а взамен я должен отказаться от Ксении. Я говорю вам — нет. Я люблю вашу дочь и не променяю ее ни на какие блага.

— Если ты надеешься на мое наследство, то зря, — закипает. — Я перепишу все на Александру.

— На девочку, которая не имеет к вам никакого отношения? — улыбаюсь. — Что я могу сказать? Это ваши деньги, вы вольны распоряжаться ими как вам вздумается. Я смогу дать своей жене все, что нужно, и без вашего покровительства.

— Ты безродный щенок! — выплевывает с ненавистью.

— Пусть так, — веду плечом.

— Я же тебя раздавлю.

— Заебетесь давить, — усмехаюсь, а батя Ксюши округляет глаза. — Мы, безродные щенки, знаете, ли, очень живучи. А еще сбиваемся в стаи. Так что аккуратнее, Александр Витольдович, кусаться умеете не только вы.

— Кирилл, мы сегодня приедем с Ксенией. Надо обсудить формальности, — звонок Громова вырывает меня из воспоминаний.

Странное ощущение разрывает напополам. С одной стороны, я очень хочу увидеть свою жену. Свою бывшую жену. С другой — не хочу, чтобы она приезжала обсуждать раздел имущества.

Не важно, чего хочу я. Есть формальности, которые следует уладить, чтобы поставить в этой истории точку. Пусть моя жена поставит ее. А я дополню эту точку еще двумя, превращая ее в многоточие. Если Ксюша опускает руки, я буду держать их.

— Конечно.

Ксюша и Артур должны подъехать в офис к полудню, и это отправляет к чертям мой рабочий день.

После того, как наши подписи были поставлены в документах о разводе, после того, как я увидел на ее столе букет от другого мужика и понял, что нас больше нет, что теперь у моей жены начинается новая жизнь, я хотел уйти в запой.

Даже бухла купил, привез домой. А потом расхерачил бутылки об пол. Вызвал клининг и оставил чужих людей наводить подобие порядка в моей некогда счастливой жизни.

Пока они мыли полы и проветривали комнаты, я собирал свои вещи. Я плохо тогда понимал, куда отправиться, но знал одно: больше я не смогу находиться в этом доме ни секунды.

А после этого позвонил в первое попавшееся риелторское агентство и попросил найти мне квартиру. Обычную, среднестатистическую квартиру. Не потому что у меня нет денег, вовсе нет. Я бы мог позволить себе десяток пентхаусов по всему городу, а то и больше, но зачем?

Я неприхотлив, для жизни мне хватит дивана и ванной комнаты. Эта вычурная квартира была нужна для Ксюши. Ведь я ей обещал все самое лучшее, такое, чтобы она ни на секунду не усомнилась в том, что я все делаю для нее.

Риелтор приехала, забрала ключи и дала мне новые от квартиры, которую она сняла для меня на неопределенный срок.

Это как будто ты всегда имел четкую цель и уверенно шел к ней. А потом остановился посреди пути и не понимаешь — зачем шагаешь, куда? Для чего? Все оказалось равнодушным, пустым и бессмысленным.

Хорошо, что моя жизнь размерена и четко прописана в планере рукой моего секретаря, иначе я бы тронулся умом.

— Кирилл Юрич, — Дина появляется в дверях кабинета, — с проходной звонили, приехал Громов с вашей бывшей женой.

— Хорошо, — киваю.

Слово «бывшая» режет слух.

В приемной слышатся разговоры, и мое сердце заходится с давно забытым трепетом.

Я до жути соскучился по своей жене. Даже думал приставить своих ребят, чтобы наблюдали за ней втихую. Но вовремя себя остановил, потому что это попахивает паранойей.

Дверь в кабинет открывается, и в входит Артур, а следом Ксюша.

На ней бежевая юбка и легкая блузка. Светлые волосы собраны в пучок. Взгляд сразу подмечает изменения: она похудела, скулы стали выделяться сильнее, нет обручального кольца. А еще взгляд… полный ненависти и злости взгляд.

— Добрый день, Кирилл… — начинает Громов.

Ксюша делает два шага вперед и обгоняет Артура. Ее грудь вздымается от быстрого бешеного дыхания. На скулах ходят желваки, от нее веет презрением.

— Ты не уволил ее! — голос переходит в визг.

Громов позади меня открывает рот, потом сразу закрывает его:

— Я подожду в приемной, — быстро ретируется.

— Кого? — я поднимаюсь с кресла и обхожу стол.

— Свою секретаршу!

Хмурюсь.

И только тут до меня медленно доходит, о чем она.

Блять.

Я же изменил ей с Диной. Но, если честно, после возвращения та держалась профессионально, ее поведение никак не изменилось. Все эти дни обстановка в офисе была как и до нашей интрижки и… ну… я тупо забыл!

Блять. Блять. Рука-лицо просто!

— Я хотел. Но забыл.

Ксюша делает два шага мне навстречу и залепляет пощечину:

— Лжец!

Моя голова дергается. Ксюша дает мне вторую пощечину, а я даже и не думаю увернуться. Неожиданно эту удары прошибают, проходятся по живому. Осознание того, что она ревнует, — как второе дыхание.

— Лжец, да! — перехватываю ее руки и дергаю на себя. — Ревнуешь, да?

На моем лице довольная улыбка. Я чертов псих.

— Пошел ты, Плотников! — выплевывает мне в лицо.

Я обхватываю ее за затылок и притягиваю к себе в яростном поцелуе. Это даже никакой не поцелуй. Мы цапаемся с ней, как дикие животные, но я четко улавливаю момент, когда она возбуждается.

Подхватываю ее под бедра и уношу в комнату при кабинете, там небольшая ванная с душем и санузлом.

Глава 20

Ксюша

— Я еду в Сочи, — практически торжественно объявляю я.

— Как это? — Женя поднимает голову и смотрит на меня так, словно явился мессия.

— Ну как… на самолете полечу, — пожимаю плечами.

— Зачем? — он даже поднимается.

— Затем, что там надо организовывать свадьбу.

— Ты можешь организовать все здесь, а туда полететь перед самим торжеством.

— Могу. Но не хочу, — поднимаю подбородок.

Женя хмурится:

— Что с тобой?

— Ничего особенного. Просто мой начальник забрал у меня проект, который могу потянуть только я со своей командой, и уровень доверия к нему, знаешь ли… упал. Да и вообще, — легкомысленно машу рукой в воздухе, — душно мне стало в городе.

— Душно? — выгибает бровь.

— Стены душат… и работодатель.

— Да сколько можно, Ксюш? Когда ты отпустишь ситуацию?! Я тут босс, и только я буду решать кому какой проект отдать! — распсиховавшись, кидает на стол карандаш.

— Угу, — киваю. — Кстати, я подумываю о том, чтобы сменить босса.

— Угрожаешь?

— Констатирую факт, — вздыхаю.

— Свою долю как выводить будешь? — складывает руки на груди.

— Зачем сразу выводить? Работайте на здоровье, я буду получать дивиденды. А сама подумаю над организацией новой компании.

— Конкурировать собралась?

— Боже упаси. Уеду жить в Сочи. Какая я тебе оттуда конкурентка? — фантазирую на ходу.

Женя протяжно вздыхает и падает в кресло.

— Не могу я тебе отдать этот проект, Ксюш… — произносит устало и трет глаза с черными мешками под ними.

— Ты сам загоняешь себя в угол, — качаю головой. — Все, Женя, я уехала. На связи.

Отправляюсь домой и по пути заказываю билет на самолет на ночной рейс, параллельно пишу Артему, который уехал в Сочи на днях.

«Я еду к тебе. Приютишь?»

Артем живет на два города, но большую часть времени предпочитает проводить у моря.

Понимаю его.

Брат отвечает, что ждет меня с нетерпением, и я, окрыленная, собираю вещи. Вспышками перед глазами наше с Киром прощание. А еще момент, в который я увидела Дину, повторяется на репите.

Вот я захожу в приемную. Вот она встает и, пока не видит Громов, хищно улыбается мне. Сучка.

А Кирилл… Он вообще с ума сошел? Как можно было оставить ее? Да еще и позвал меня в офис. Хоть бы договорился о встрече в ресторане, чтобы я не видела ее. Это же как насмешка!

Вдобавок ко всему, я, дура, чуть не отдалась ему. Он сумасшедший, и я не лучше. Остается надеяться только на одно: что он сказал мне правду и у него реально не было ничего с этой сучкой.

В душе начинает клубиться ревность при одной лишь мысли о том, что сейчас Кир свободен и ему ничто не мешает замутить с секретаршей. Или с любой другой девушкой.

Так. Стоп. Все это ни к чему не приведет. Нужно отпустить, вздохнуть… и напиться в хлам, потому что вывозить все это сил не осталось.

Нет, с выпивкой тоже стоит повременить. Я так и не разобралась с тем, что было у меня с Амаевым-младшим. Ни к чему создавать себе новые проблемы.

Переодеваюсь в легкий спортивный костюм и еду в аэропорт. В самолете вырубаюсь. Я вообще последние дни сплю отвратительно. Непрекращающееся чувство тревоги не покидает меня, теребит душу. Я просыпаюсь и засыпаю с ощущением, что вот-вот должно случиться что-то плохое.

Артем встречает меня в аэропорту, и я сразу попадаю в теплые и безопасные объятия человека, который меня никогда не предаст. Единственного оставшегося в моей жизни.

Пока едем по серпантину, высовываю руку в окно и хватаю пальцами теплый морской воздух. Безумно хочу искупаться в море. Может, арендовать яхту, поучиться управлять ею и снова выйти в открытое море? Мне тогда очень понравилось плавать там.

— Отец больше не приставал к тебе со своими бредовыми предложениями? — спрашивает брат.

— Формально это было не предложением, а констатацией факта, — усмехаюсь грустно. — Но да, больше не появлялся. Даже не звонил. Хотя это-то и не удивительно. Он мне никогда не звонит. Я иногда задаюсь вопросом, может у него номера моего нет?

Тема уверенно ведет автомобиль и хмурится:

— Это-то мне и не нравится. Не похоже на него, что он вот так просто сдастся без боя.

— Согласна, — киваю.

И у меня есть ощущение, что за моей спиной что-то происходит. Наверное, это тоже повлияло на мое желание уехать к морю.

Подальше от бывшего мужа и босса, который начал загоняться. Подальше от непоняток с Иманом. Подальше от своей новой одинокой жизни.

Приезжаем в коттедж, который брат выкупил не так давно. Это небольшой дом в стиле хайтек на три спальни и две ванные комнаты. Комплекс выстроен таким образом, что состоит из парных домов с общим бассейном и придомовой территорией.

— На вторую половину так и не нашлись жильцы? — киваю на соседний дом, в котором не горит свет.

Обе половины принадлежать компании, в которой работает Артем.

— А? — Артем теряется. — Нет. Вообще, предполагалось, что тут будет жить кто-то из команды, но, все распложились в других домах, а этот остался пустовать.

Ночь в самом разгаре, поэтому мы с братом расходимся по разным спальням, и я проваливаюсь в сон. Наутро просыпаюсь от шума бассейна. Кто-то методично нарезает круги по воде.

Я сладко потягиваюсь и поднимаюсь с кровати, подхожу к большому окну и отодвигаю занавеску, чтобы посмотреть, как плавает брат.

Но в воде даже близко не он.

И от вида этого мужчины у меня начинает кипеть кровь.

Глава 21

Ксюша

Вылетаю на улицу в том же, в чем и спала, — в короткой черной шелковой ночнушке.

— Что ты тут делаешь? — кричу на Кирилла.

Тот прекращает грести и останавливается. Стирает с лица мокрые капли, смотрит на меня так, будто он удивлен нашей встрече ничуть не меньше меня.

— Плаваю, — отвечает спокойно и перекатывается на спину. — Жарища такая, просто жуть!

— Ты знаешь, что я спрашивала не об этом! — злюсь на него. — Как ты оказался тут?!

— Да вот решил взять отпуск, — отвечает беззаботно и, доплыв до бортика, разворачивается. — Последние недельки выдались напряженными, знаешь ли.

— Ты не мог снять дом где-нибудь подальше от меня? Желательно в другой стране или реальности?

Топаю ногой от злости, а Кир доплывает до бортика, возле которого я остановилась. Кладет на него руки и облизывает губы в хищном оскале:

— А ты плохая девочка, да?

— Что?

— Мне нравится, что ты спишь без белья, детка.

Я буквально вижу, как его глаза загораются. Ахаю и отступаю назад, придерживая подол сорочки.

— Кирилл, я же сказала тебе: иди своим путем. Отныне наши жизни расходятся. Прекрати меня преследовать, у меня другой мужчина.

Эти слова вырываются из горла с мерзкой горечью.

Фактически другого мужчины у меня нет. Но вот связь с другим мужчиной, по всей видимости, имеется. Только Киру знать это вовсе не обязательно.

— Ксюх, не поднимай себе давление, — он снова отталкивается от бортика и уплывает не спине, кажется, вообще не задетый моими словами. — Я приехал отдохнуть. Кто же знал, что ты окажешься настолько близко?

— Ты!

— Это недоказуемо.

— Пф! Я бы даже и не пыталась это сделать. И как ты вообще оставил свою драгоценную работу? И, что самое главное, — бессменную Дину?

— От работы кони дохнут, — отмахивается от меня. — У меня все процессы на мази, небольшой отпуск не навредит. А Дина… что за Дина, напомни? У меня такая сотрудница больше не работает.

Уволил, значит.

— Ты же понимаешь, что все это, — обвожу пальцем Кира, — бессмысленно?

Он только собирается мне ответить, как из дома выходит заспанный Артем:

— Господи, что за беспощадные люди поселились рядом со мной?! Чего разорались-то с утра пораньше? О, Кир, привет! — подходит к нему и протягивает руку.

Парни здороваются как ни в чем не бывало. На лице брата нет ни грамма удивления.

Ну да. И после этого Кирилл мне будет что-то рассказывать о случайностях.

Хватаю Тему и затаскиваю его внутрь, закрываю раздвижную дверь на улицу, отрезая нас от моего бывшего мужа.

— Зачем ты его позвал? — ставлю руки в боки и спрашиваю воинственно.

— Кого? — Тема задумчиво трет затылок, еще больше взлохмачивая волосы.

— Да ты издеваешься надо мной! — топаю ногой. — Десяти часов не прошло, как я приехала к тебе, и, едва я распахиваю утром глаза, тут же наблюдаю своего бывшего мужа в твоем бассейне!

Артем стонет и направляется к холодильнику, достает сок, наливает его и делает жадный глоток.

— Во-первых, бассейн не мой. Он рассчитан на оба дома, как и вся территория. Во-вторых, Кир позвонил мне после того, как ты отправилась спать, и спросил, не знаю ли я места, где можно остановиться на время отпуска. К себе я его пустить не мог, сама понимаешь, — закатывает глаза, намекая на меня.

— О да. Конечно, — понимающе киваю и резко выкрикиваю: — Поэтому ты отправил его в дом по соседству?!

— Ну что ты хочешь от меня? Было два ночи, — разводит в сторону руки. — Он позвонил неожиданно, и я не успел ничего обдумать.

— Так нечестно! — говорю уже спокойнее. — Я пытаюсь, честно пытаюсь начать жизнь сначала, но ты, Артем, совершенно не помогаешь мне в этом.

Тема делает несколько шагов ко мне и берет мои руки в свои:

— Послушай, возможно, из меня не самый лучший брат, возможно, я делаю что-то не так. Но посмотри на это с другой стороны. Ты, он — вы оба свободны. Кто знает, вдруг ты сможешь увидеть в Кирилле что-то, чего не видела раньше? Не исключено, что он сможет тебя чем-то удивить. Я не говорю прыгать в его объятия, вовсе нет. Просто дай ему шанс. Сбежать отсюда ты всегда успеешь.

— Ты просто хочешь нас свести, потому что ты всегда симпатизировал Кириллу, — качаю головой.

— И я даже не собираюсь отрицать это.

Разворачиваюсь и ухожу в свою комнату.

— Я поеду в город, — бросаю брату через плечо. — Мне надо развеяться.

— Хочешь, отвезу? — летит мне в спину неуверенное.

— Нет! Потому что я пока не поняла, как относиться к тому, что мой брат — сводник!

— Ну Ксюх!

— Ой, все.

Вот и поговорили.

Быстро освежаюсь в душе, надеваю легкие хлопковые шорты, футболку и кеды. Собираю волосы в хвост и надеваю сверху кепку. Лето в самом разгаре, на дворе сорокоградусное пекло, поэтому голову надо беречь.

Выхожу в гостиную, аккуратно выглядываю в окно, но бассейн пуст. Через приложение вызываю такси и еду в центр.

Брожу по набережной бездумно. У меня нет никакого плана и, честно говоря, я даже не хочу пытаться его выдумывать. Захожу в кофейню, покупаю кофе и обед. Достаю планшет и берусь за работу. Около трех часов провожу в кофейне, выхожу оттуда, когда стрелка приближается к шести часам вечера.

Возвращаться домой к Теме не спешу. Я вообще не понимаю, как реагировать на происходящее вокруг. Ноги сами несут меня к причалу. Помню, как бродила тут в совершенно потерянных чувствах. Это все было будто в прошлой жизни.

Прохожу мимо яхт, пока не замечаю уже знакомую NEW LIFE. Внутри кто-то есть, я слышу движение и решаюсь позвать хозяина — ну а вдруг?

— Эй?! Есть тут кто-нибудь?

На палубу выходит мужчина и окидывает меня внимательным взглядом, на его губах расцветает улыбка:

— Ну привет, Ксюша-а.

Глава 22

Ксюша

— Иман, — произношу на выдохе и чувствую, как горло моментально сковывает.

Все-таки есть в этом мужчине что-то пугающее.

Сейчас Амаев-младший выглядит совсем не так, как в прошлый раз на этом же месте. Его борода ухожена, он одет в бежевые льняные брюки и рубашку поло. Вроде все просто, но уж кому, как не мне, знать, сколько стоят эти вещи.

И почему в прошлый раз я не распознала его статус? Хотя о чем я. Тогда я была не в себе.

— Зайдешь, Ксюша? — он протягивает мне руку, и я машинально принимаю ее, разуваюсь и прохожу на яхту.

Вообще я смутно помню, что делала на яхте тогда. Совершенно точно пила сок и плавала. А еще постоянно смотрела за горизонт.

— Присаживайся. Выпьешь со мной?

Последний раз, когда я пила с тобой, это закончилось плохо.

— Воды, пожалуйста.

Иман, если и удивляется, то не подает виду. Достает из мини-холодильника запотевшую бутылочку, откручивает крышку при мне и наливает в стакан.

С жадностью присасываюсь к воде.

— Что ты тут делаешь? — спрашивает он у меня и садится на диван напротив.

Вроде мужчина ведет себя сдержанно и как того требуют правила приличия, но его взгляд чересчур интимный и выразительный.

— Я приехала сюда для организации свадьбы. Вот, решила прогуляться.

— Свадьбы? — он хмурится и подается вперед.

— Д-да, — отчего-то начинаю заикаться.

Буквально на глазах мужчина свирепеет:

— Я же сказал этому твоему Марченко, что хочу, чтобы ты занималась организацией открытия ипподрома.

— Правда? — вскидываю брови. — А почему?

— Твоя команда открывала ресторан «Ильманофф»? — киваю. — И ювелирный дом «Астапов и сыновья»? — снова кивок. — А также гольф-клуб на Заречной?

— Да.

— Я был там. Феерично! — произносит с неприкрытым восхищением. — Каждый раз четко прослеживается стиль организатора, при этом огромное внимание к мелочам. Вот почему я хотел, чтобы мое открытие организовывала ты. Потому что ты, Ксюша, — лучшая!

Так, стоп. Официально: я поплыла. И покраснело у меня все, даже, кажется, затылок.

— Мне очень приятно, правда, — облизываю губы, и Иман снова подается ближе. — Команда Регины занимается теперь твоим проектом. Она тоже хороший специалист…

— Но она не ты, — заканчивает вместо меня.

— Я не то хотела сказать.

— Я позвоню твоему начальнику, — произносит уже спокойнее. — Мне нужна ты.

— Л-ладно.

Несколько секунд тишины немного выбивают меня из шаткого равновесия. Иман снова смотрит на меня, а я не знаю, куда деть взгляд и как увести его из-под пытливых черных глаз мужчины.

— Я голоден, — выдает неожиданно он и поднимается. — Поужинаешь со мной?

— Вынуждена отказать, — поднимаюсь следом и иду на выход. — Я не одета для приличных мест. А не в приличные, я уверена ты не ходишь.

Вежливо улыбаюсь, и Иман окидывает меня взглядом, разве что не облизывается.

— Ты прекрасно выглядишь. Я отведу тебя в такое место, где ты будешь чувствовать себя спокойно.

— Хорошо, — соглашаюсь, потому что у меня есть важный вопрос.

Да и от еды, я бы, мягко говоря, не отказалась.

Мы идем с Иманом вдоль набережной. Разговариваем на отвлеченные темы, обсуждаем погоду и общих знакомых. Я интересуюсь, чем занимается мужчина, а он расспрашивает меня о моей работе.

Я не знаю как, но ему очень быстро удается окутать меня вниманием, при этом он держится немного в стороне, лишь изредка касаясь моей поясницы ладонью, пропуская вперед.

Иман приводит меня в небольшую таверну.

— Она принадлежит моему университетскому приятелю, — поясняет он. — Здесь безумно вкусно готовят рыбу.

Видно, что место дорогое, да и цены в меню говорят сами за себя. Но все действительно выглядит достаточно просто, поэтому я в шортах и кедах чувствую себя уютно.

Мы делаем заказ, и неожиданно Иман говорит:

— Черт, я только сейчас понял, почему этот твой Евгений отказался давать мне твой номер телефона.

— А ты просил? — спрашиваю аккуратно.

— Конечно, — отвечает спокойно. — Ну, после той ночи.

Сердце пускается в галоп.

Иман прожигает меня своим черным взглядом:

— А то сама понимаешь — некрасиво это. Провести ночь с девушкой, а после даже не позвонить.

И все. Сердце в клочья, душа на разрыв. Значит, у нас был секс.

Твою мать.

— Хорошо хоть мой водитель, который отвозил тебя домой, запомнил адрес.

— Да, он провожал меня до двери, — произношу заторможенно.

— Я хотя бы смог отправить тебе букет цветов, чтобы ты понимала серьезность моих намерений, — продолжает как ни в чем не бывало. — Ты прости, что пришлось тогда оставить тебя. Я улетал в Дубай по одному безотлагательному и срочному делу, а твой идиот-босс только усложнил мне все тем, что не давал твой номер.

Получается, и я просила номер Имана, и он просил мой номер телефона. Женя, при этом понимая, что два человека явно хотят поговорить, всячески мешал этому.

— Иман, я была не в себе и плохо помню тот вечер, — мужчина хмурится. — Можно вопрос в лоб? — я устала от недосказанностей.

Мне нужна четкая правда, чтобы я больше не строила иллюзий.

— Слушаю, — тут же отзывается он.

— У нас был секс?

— Да, — отвечает твердо.

— Незащищенный?

— Нам было не до этого.

— Твою мать, — произношу вслух.

— Я здоров, и тебе совершенно не о чем волноваться. Именно это я хотел тебе сказать по телефону.

— Ясно.

— Честно говоря, я впервые в такой ситуации, — мнется. — Чтобы девушка, с которой я провел ночь, ничего не помнила об этом.

Ставлю локти на стол и кладу в ладони лицо, закрываясь от Имана.

— Черт, Ксюша, — тяжело вздыхает. — Я совсем не подумал о том, каково тебе. Но пойми, ты отзывалась, была активной. Пьяной, да, но ты отвечала. Да и я был нетрезв, а от тебя вообще крышу сорвало! Я бы никогда не взял женщину, если бы видел, что она не в себе!

Глава 23

Ксюша

— Куда ты собираешься?

Застегиваю босоножки на убийственных шпильках и выпрямляюсь, перекидываю волосы на спину.

— Воу! — Тема закрывает лицо руками так, будто ослеплен моим внешним видом, а я невольно улыбаюсь. — Полегче, сестренка!

Разглядываю себя в зеркале: на мне черное приталенное платье. Легкое, практически невесомое. Тонкие бретели и декольте, разрез до середины бедра, на спине шнуровка, которая частично обнажает кожу. Я купила его в каком-то порыве одиночества после развода.

Волосы я распустила, и теперь они лежат красивой голливудской волной. Легкий макияж, красная помада. Образ получился идеальный для летней ночи и свидания с мужчиной.

— У меня сегодня свидание.

Прохожу мимо брата, и он идет за мной:

— С Киром? — спрашивает с азартом.

Останавливаюсь и разворачиваюсь вполоборота:

— Нет.

Лицо Артема вытягивается, он быстро моргает:

— Не понял.

— Свидание не с Кириллом, — поясняю я и не могу сдержать широкой улыбки.

— А с кем? — брат начинает нервничать.

— С другим мужчиной, — веду плечом.

— Господи, когда ты успела?!

— Вчера днем. Встретила старого знакомого.

— Это какая-то древняя подруга, да? — не верит мне.

— Отчего же, — даже обидно как-то, что он сомневается.

Артем не отпускает меня, подвергает допросу с пристрастием, и в конечном итоге я называю ему ресторан, в который собираюсь.

Когда к дому подъезжает «Майбах» Имана и он выходит из машины, Артем подходит ближе. Его неприязнь четко ощущается в воздухе, но мужчины знакомятся и жмут друг другу руки.

Амаев торжественно вручает мне огромный букет красных роз, которые я передаю брату с просьбой поставить в воду, а сама сажусь в салон.

Мимолетом бросаю взгляд на окна соседнего дома. Кажется, я вижу там фигуру, которая провожает меня, а может быть, это игра воображения.

Трясу головой, сбрасывая морок, и полностью отдаюсь свиданию с Иманом.

Он умело завладевает моим вниманием, с азартом рассказывает о скачках и своих новых проектах.

Взгляды, которые он бросает на мой наряд, не остаются незамеченными. Когда мы размещается за столиком и делаем заказ, мужчина произносит:

— Если честно, я не представляю, как сдержу слово, данное себе, и не прикоснусь к тебе сегодня. Ты безумно красива, Ксюша-а.

Излишняя скромность тут ни к чему. Я знаю, что выгляжу отлично, — в конце концов, я провела не один час, собираясь на это свидание.

— Благодарю, Иман.

— Сегодня я разговаривал с твоим боссом.

— Евгений звонил мне, — киваю. — Мы остановились на том, что я проведу тут свадьбу и вернусь в город. Буду заниматься твоим проектом.

Сегодня с боссом у меня случился нелегкий разговор, но Женя сам виноват во всем. Иман — тяжеловес, с ним бессмысленно бороться.

— Я хочу, чтобы ты прилетела в Дубай, — ставит меня перед фактом.

— Я планировала туда отправиться за неделю до мероприятия, — киваю и делаю глоток вина.

— Как ты смотришь на то, чтобы прилететь раньше? — окидывает меня пронизывающим взглядом. — Я бы хотел показать тебе город.

— Я подумаю над твоим предложением, — опускаю взгляд.

Все-таки Амаев явно не простой мужчина, и этот приезд к чему-то обяжет меня.

У Имана звонит телефон, он извиняется и выходит.

Как только его фигура скрывается за дверьми, на пустой стул садится другой мужчина.

— Над каким предложением ты собираешься подумать? — спрашивает Кирилл с нотками ревности.

Выгибаю бровь:

— Ты сейчас серьезно? — откидываюсь на спинку стула. — Кир, это переходит все рамки приличия. Ты преследуешь меня?

На бывшем муже черные брюки и белая рубашка, которая плотно облегает широкие плечи. Невольно сравниваю. Кирилл выше Имана, но не такой плотно сбитый, как чеченец. И взгляд… то, как смотрит Кир, — это взгляд собственника, который не намерен делиться.

— Так не пойдет, Кирилл, — говорю серьезно. — Я пытаюсь начать жить без тебя. Тебе не кажется, что я имею на это право? Как я смогу это сделать, если каждый раз буду ждать твоего появления, будто ты черт из табакерки? Ты больше не мой муж, а я не твоя жена. Я прошу тебя, Кир, отпусти меня. Отпусти себя. Все, что ты делаешь, бессмысленно.

Кирилл смотрит на меня внимательно, я вижу, как гаснет его взгляд. Прости, родной, но все, что я сказала, — правда. Нам пора отпустить друг друга.

Я жду, что он начнет спорить, но вместо этого он говорит:

— Помнишь наше первое свидание? — улыбается печально. — Ты пришла на него такая красивая, а я не знал, что сказать тебе. Дурак, я даже не сделал тебе ни одного комплимента, не сказал, как ты прекрасна.

Я не могу это слушать, но сижу, словно прикованая к стулу. Глаза начинает печь, а Кирилл продолжает:

— У меня тогда не было бабок, и я повел тебя гулять в парк, помнишь? Мы катались на аттракционах, будто нам по четырнадцать. А еще тир… смешно, да? Ну какой тир? Ты в розовом легком платье и на каблуках. Я был таким дураком, Ксюш, — опускает голову и качает головой.

В груди кровоточащая дыра, глаза наполняются слезами.

— Надо было занять деньги и сводить тебя в приличный ресторан, а вместо этого я купил тебе розовую сахарную вату. Господи, какой идиотизм, — усмехается надрывно.

Голос подводит Кирилла, он начинает дрожать.

— А потом мы зашли в какую-то забегаловку и объелись там блинами. Черт, я даже не помню, спросил ли потом, понравились ли тебе они. Ксюш, было хоть немного вкусно?

Из моих глаз вырываются слезы и стекают вниз, теряются в губах.

— Я не хотел отпускать тебя домой. Боялся, что если перестану держать твою руку, то ты больше никогда не вернешься ко мне. Потащил тебя гулять на набережную. Помнишь, там бабулька сидела, продавала самодельные букеты?

Зачем он делает так больно? Почему так жесток со мной?

— Я у нее купил букет ландышей для тебя, — смотрит на меня так пронзительно, что сердце сжимается до крошечных размеров. — Дурак. Надо было купить букет роз. Но не красных, нет. Ты не любишь этот цвет. Белых или розовых. А я, придурок, всучил тебе эти крошечные ландыши.

Глава 24

Ксюша

Он уехал.

Я осталась.

Кажется, теперь это моя новая реальность.

Я же именно об этом и просила, разве нет? Почему тогда внутри будто наизнанку все? Будто не осталось ни одного функционирующего органа? Будто я умерла, но какого-то черта продолжаю дышать?

Прошло две недели. Я организовала свадьбу, параллельно присоединилась к проекту Амаева.

То свидание с Иманом закончилось, едва начавшись.

Я не знаю, что слышал мужчина из нашего разговора, но он просто увел меня из ресторана. Я была благодарна ему, ведь он не задал ни единого вопроса, молча вывел меня на набережную и помог спуститься к морю.

Не помню, сколько мы просидели так. Но, полагаю, в какой-то момент он просто понял, что так дальше продолжаться не может, и поднял меня на руки.

Прикосновения посторонних рук к моему телу казались чужеродными. Мне очень хотелось, чтобы он меня опустил на песок и отпустил. Я мечтала остаться в одиночестве, но понимала, что это вряд ли будет безопасным.

Когда я более-менее успокоилась, попросила Имана увезти меня домой. Едва машина остановилась возле коттеджей, я уже знала, что Кирилла во втором нет.

— Он уехал? — спросила я у брата, который выпивал, сидя в полумраке перед выключенным телевизором.

— Уехал, — ответил Артем и допил виски до дна.

Я села рядом с ним, и Тема притянул меня к себе, поцеловал в висок.

— Я отговаривал его ехать в ресторан, — оправдывается. — Но ты же знаешь, если ему что-то взбрело в голову, то…

— То он это сделает, — кладу голову ему на плечо. — Так будет лучше.

Мы сидели в молчании почти час. Не знаю, о чем думал Артем, а я пыталась принять тот факт, что теперь я действительно одинока. Я уверена, что больше не увижу Кирилла на горизонте. Это было прощание. Это было признание. Корявое, но душой наружу, так, что не осталось больше вопросов и сомнений тоже.

В аэропорту брат меня обнимает и крепко прижимает к себе:

— Не хочу, чтобы ты уезжала. Какое-то нехорошее у меня предчувствие, — тяжело вздыхает.

— Поехали со мной? — зову его. — Я купила двушку, нам обоим там хватит места.

Предлагаю с надеждой, потому что честно не понимаю, как жить одной. Страшно.

— Не могу, Ксюх, — пожимает плечами. — У меня тут проект и команда, ты же знаешь. Не могу их бросить.

Киваю. Артем вместе со своей командой занимается разработкой мобильного приложения. Штука очень крутая и дорогая.

— Если с тобой свяжется отец, Ксюш, пожалуйста, сообщи мне, хорошо?

— Обещаю, — крепко обнимаю брата и улетаю в свой новый дом.

Наверное, я действительно не готова к новой одинокой жизни, потому что вместо дома еду на работу, лишь бы подольше оттянуть момент возвращения в пустые стены.

И, как выясняется, мое решение было правильным — едва я поднимаюсь на этаж, где расположено наше агентство, сразу попадаю в филиал ада.

В приемной Жени отсутствует помощница, поэтому иду сразу к боссу:

— Жень, что происходит?

— У нас возникли некоторые сложности. Нам сообщили, что употребление алкоголя на ипподроме запрещено. Проблема с ведущим, которого утвердил Амаев. Парень попал в аварию и не сможет отработать мероприятие. Еще куча вопросов с кейтерингом.

— И когда ты собирался мне сообщить обо всем? — со злостью швыряю сумочку на диванчик. — За день до открытия? Или за час? Где твой профессионализм, Женя?! Какого черта?

— Почему ты не сказала, что ходила на свидание с Амаевым?

У меня открывается рот от шока:

— А что, обязана была? Это моя личная жизнь! — вспыхиваю.

— Он же клиент! Это неэтично! — Женя бьет рукой по столу.

— Неэтично отказывать в номере телефона людям, которые пытаются связаться друг с другом. Неэтично задвигать сотрудника и рисковать проектом из-за неожиданно вспыхнувшей ревности!

— Да что ты знаешь об этом? — он вскакивает на ноги и тут же начинает орать.

Теперь слова Кирилла о том, что Женя неровно дышит ко мне, находят подтверждение. Какой же слепой дурой я была.

— Этот проект — открытие ипподрома — будет последним. На этом наше сотрудничество я решила прекратить.

— Не пори горячку! — психует босс. — Неужели ты так просто перечеркнешь столько лет плодотворной работы?

— Перечеркиваю не я, — произношу спокойнее. — Это сделал ты, Жень. Я не позволю так с собой обращаться.

— Остановись, не нужно рубить сплеча, Ксюша, — чуть ли не молит меня.

— Еще две недели назад я говорила тебе о своих намерения. И теперь я четко убедилась в них. Тебе хватит времени найти мне замену. По поводу моей доли — обсудим позже. Я готова тебе продать ее по рыночной стоимости. Подумай об этом.

Разворачиваюсь и, чеканя шаг, выхожу из кабинета. В приемной сталкиваюсь с делегацией ребят, которые спешат к боссу с докладом, поэтому я спокойно направляюсь к себе.

Приступаю к работе. Дел невпроворот, ко всему прочему еще неожиданно накатывает дичайшая усталость, меня буквально вырубает за столом.

Списываю все это на тяжелый день и едва досиживаю до двух часов ночи, хотя раньше с этим проблем вообще не наблюдалось.

В такси чуть ли не засыпаю. Поднимаюсь в квартиру, устало падаю на пуфик у двери и стягиваю с гудящих ног босоножки на каблуке.

Мне нужен антидепрессант.

Направляюсь на кухню и зачем-то волоку за собой чемодан. Достаю бокал и бутылку вина, откупориваю ее, наливаю вино в бокал, вдыхаю ароматный букет, облизываюсь и подношу к губам.

В последний миг замираю, так и не пригубив алкоголь, а после бросаюсь к телефону. В спешке дрожащими руками открываю приложение для отслеживания цикла и смотрю на расплывающийся экран дисплея, который сообщает: «Задержка 4 дня!»

Глава 25

Ксюша

— Ксения, к следующей сессии задание такое: вам нужно пойти в любое место, где много детей — на детскую площадку или, возможно, к кому-то из друзей. Суть в том, что вам необходимо провести время среди детей.

— Я не боюсь детей, — хмурюсь.

— Да, — кивает психотерапевт. — Но вы игнорируете их.

— Это плохо?

— Это означает, что есть проблема, на которую вы закрываете глаза. Вы очень хотели ребенка, но потеряли его. Все усугубляется проблемами со здоровьем, которые делают зачатие почти что невозможным, но вы над ними практически не работаете, — произносит спокойно, и мне хочется треснуть ее.

— С вами говорил мой муж? — закипаю.

— Конечно говорил. При вас, помните? Он ясно дал понять, что хочет ребенка.

— А я нет.

— Судя по тому, что я вижу, вы ребенка как раз хотите. Но страх из-за вероятной неудачи слишком силен. Сделайте задание. Просто побудьте рядом с детьми.

Сбегаю от психолога. Два дня прячусь от самой себя, а потом все-таки приезжаю в парк. Сажусь на лавочку, возле которой художница с коробкой аквагрима рисует маски детям, — череда бабочек, фей и кошечек.

В груди щемит.

Я очень… очень хочу ребенка. Но не могу. Просто не могу.

Поднимаюсь. Ухожу.

Всю ночь я не сплю. Кручусь в постели юлой, сбивая в комок простыню. Первая мысль — бежать к гинекологу. Но потом я включаю здравый смысл и уговариваю себя: ну какова вероятность беременности? Одна к миллиону примерно. Уже почти два месяца у меня стресс. Один сплошной, нескончаемый стресс.

Карусель эмоций побросала меня вверх-вниз и продолжает катать до сих пор. Плохое питание, недосып. О чем я вообще?

Уговариваю себя не пороть горячку. Утром проснусь, схожу в аптеку и куплю тест. Сделаю его, а об остальном буду думать после. Вроде все правильно, так и надо поступить.

А теперь — спать!

Но я переворачиваюсь на спину и смотрю на причудливую игру теней на потолке.

Что я буду делать, если окажусь не беременной?

Выдохну. Выпью этот бокал вина, который так и остался стоять на столе. Буду жить дальше, погружусь с головой в работу, а после того, как проведу открытие ипподрома, уйду. Возьму этот гребаный отпуск и уеду в Италию. Или на Бали. Или, черт возьми, в Австралию, к кенгуру. Дальше, как можно дальше от дома. А потом вернусь и найду себе занятие по душе. Открою новую фирму по организации мероприятий. Или кейтеринг. Или цветочный.

Что я буду делать, если окажусь беременной?

Нет, с этим как раз таки все понятно — буду вынашивать и рожать.

Но кто мне ответит на главный вопрос, который я даже в мыслях боюсь себе задать?

Если срок больше двух месяцев, вероятность того, что отец Кирилл, велика. А если меньше?

Ложусь на бок и накрываюсь с головой одеялом, как в детстве, когда мы прятались так от огромных страшных пауков и пугающих теней-монстров по углам.

У меня все же не получается уснуть. Едва часы показывают семь утра, срываюсь в аптеку. Фармацевт смотрит на меня понимающе и сочувственно. Еще бы — я прибежала за тестом на беременность в домашнем платье и шлепках. Неумытая, растрепанная. Это элитный жилой комплекс, здесь так не ходят. Покупаю три разных теста, спешу домой.

Заканчиваю все процедуры, раскладываю тесты на раковине и сажусь на унитаз. Смотрю прямо перед собой невидящим взглядом. Время не отмеряю, я и так примерно знаю, сколько нужно ждать, — когда-то я до фанатизма хотела ребенка и делала тесты на беременность чуть ли не ежедневно.

По истечении нескольких минут поворачиваю голову и рассматриваю три разных теста, которые показывают одно и то же.

Две полоски.

Роняю голову на руки и беззвучно кричу, стекаю с унитаза на пол.

Ирония судьбы.

Мой муж хотел ребенка десять лет. А потом мы развелись, и я переспала с другим. И вот наконец долгожданная беременность. Но какова вероятность того, что отец — мой бывший муж?

Ощущения такие, будто меня переехал каток. Меня размазало по асфальту, и не осталось ни одной целой части тела или органа.

И что самое страшное, — я совершенно не понимаю, как мне относиться к этому ребенку, ведь я не желала его.

Поднимаюсь и иду в спальню, беру в руки телефон, кручу его в руках. Надо позвонить кому-то. Кому? Кириллу? Иману ? Артему?

Пишу Жене сообщение, что немного опоздаю, а после звоню своему гинекологу, у которой наблюдаюсь уже много лет, рассказываю, что беременна и мне нужна консультация.

Ради меня Елена соглашается выйти в свой выходной. Она слышит в моем голосе истерику и не сопротивляется. К десяти утра я уже сижу в клинике и пятками отбиваю чечетку на кафеле.

— Ксюш, — за столько лет мы стали приятельницами и перешли на ты, — нужно сдать кровь и посмотреть ее в динамике. Далее сделаем УЗИ и уже будем думать, что делать.

— Какова вероятность того, что результат теста ошибочен? — спрашиваю ее заторможенно.

— Одного теста? Или трех? — она смотрит на меня поверх очков. — Три теста не могут врать, ты же сама понимаешь.

Киваю. Понимаю.

— Я предлагаю тебе сейчас начать принимать фолиевую кислоту. В идеале ее надо бы пить при подготовке к беременности, но лучше поздно, чем никогда.

Она говорит, говорит, говорит. Я киваю на все, а потом иду сдавать кровь. На следующий день снова кровь. На третий день, когда я уже смиряюсь с мыслью о беременности, мне делают УЗИ.

— Все в порядке, Ксюша, — Лена водит датчиком по животу. — Беременность маточная, сердцебиения пока не слышно, но срок у тебя маленький, так что это нормально.

— Какой срок? — спрашиваю хрипло.

— Шесть-семь недель.

Да. Все так. Примерно шесть-семь недель назад у меня был незащищенный половой акт сначала с мужем, потом с Иманом, а после снова с мужем.

— Как же так? Прошло десять лет… и вот…

Глава 26

Кирилл

Болото.

Оно кругом.

А посреди него я.

Я не сопротивляюсь, не пытаюсь спастись. Просто апатично смотрю прямо перед собой и вязну глубже и глубже. Мне холодно, я весь промок, но не делаю ни единой попытки сопротивления — просто позволяю себе увязнуть еще глубже.

Вот уже моя грудь скрылась под чернотой, шея, подбородок… все.

Выныриваю из сна, словно из грязного омута, рывком сажусь на кровати и дышу со свистом. Провожу рукой по лбу, вытирая пот. Пальцы дрожат, я потерян.

Осматриваю свою новую квартиру — современную и просторную евродвушку. Вспоминаю события последних недель, прихожу в себя и возвращаюсь в свою новую реальность.

Новая квартира. Новая жизнь с непривычными запахами и ароматами, новый распорядок дня. Новая помощница.

Беру портфель. Водитель уже ждет внизу. Пока автомобиль везет меня по улицам родного города, рассматриваю здания и людей. В каждой проходящей по тротуару русоволосой девушке я ищу свою Ксюшу, но каждый раз это не она, не моя девочка.

В спортзале провожу привычные полтора часа — занимаюсь на тренажерах и монотонно нарезаю круги по бассейну. А после еду на работу, где меня встречает новый секретарь.

Про Дину я и думать забыл. Я заплатил ей достаточно отступных, чтобы не видеть и не слышать ее, и она благополучно исчезла из моей жизни. Теперь меня встречает Марина Сергеевна. Ей под пятьдесят, и она идеальный, запрограммированный на работу компьютер на ножках. Серьезная, собранная и, что самое главное, вообще не ориентированная на меня как на объект вожделения. У нее муж и взрослая дочь. Внук, рассада. А еще такой профессионализм, что мне остается только ей позавидовать.

— Кирилл Юрьевич, добрый день, — она поднимается и тут же берет интересующие меня распечатки. — Я подам вам завтрак в течение десяти минут, а пока что пробежимся по планам на день…

И дальше рутина затягивает меня. Плюс всего этого в том, что мое частное охранное предприятие не нуждается в представлении и рекламе. В штате лучшие спецы: отставные пехотинцы, спецназовцы, менты, юристы, психологи. Эта машина будет ехать и без меня, все мои замы и партнеры взаимодействуют как единая экосистема. По сути, мне даже не нужно появляться тут, но каждый день я приезжаю в офис, потому что…

А что мне еще делать? Дома меня никто не ждет, семьи нет. Куда мне идти, если не сюда?

Я даже забухать пытался, да, но все это такая хрень, если честно.

Рабочий день проходит слишком быстро — быстрее, чем мне хотелось бы. И теперь мне снова придется окунуться в свое персональное болото одиночества. И я бы рад обвинить в этом кого-то другого, но виновник моей новой жизни я сам.

Около восьми вечера водитель привозит меня в торговый центр, где я слоняюсь тенью по рядам ярких магазинов. Возле ювелирного задерживаюсь, прохожу внутрь и залипаю на брендовые золотые браслеты.

Они бы очень подошли Ксюше.

Выбираю самый утонченный, ей бы понравилось. Я чертов мазохист и одержимый, но вот я подношу карточку к терминалу и оплачиваю этот браслет, заранее зная, что никогда не порадую ее этим подарком. Их у меня за эти несколько недель скопилось достаточно: шарф, новые наушники — у нее ведь предыдущие сломались, чулки, платье из новой коллекции, которое стоило, как крыло самолета, косметика, сувенирная матрешка, даже гребаный комнатный цветок.

У них у всех есть свое место в моем доме, как будто Ксюша сможет вернуться ко мне и оценить все это.

Когда я направляюсь к выходу, в меня врезается женская фигура.

— Прошу прощения! — щебечет она.

— Это вы простите меня, — отвечаю я.

— Ой, Кирилл, это вы? — врач моей бывшей жены смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

— Здравствуйте, Елена, — устало улыбаюсь ей.

— Кирилл, я хотела поздравить вас! — она расплывается в широкой улыбке. — Такая радость! Наконец спустя десять лет долгожданная беременность.

Торможу. Она, наверное, говорит о себе. Только почему меня поздравляет? Киваю.

— Я очень рада, что у Ксюши все получилось. Срок, конечно, еще слишком маленький, но время пройдет очень быстро. И совсем скоро вы сможете взять на руки долгожданного ребенка. Знаете, за эти годы вы стали как семья мне, поэтому я уж очень радуюсь за вас. Но простите, Кирилл, мне пора бежать. Муж ждет, — жмет мне руку и сбегает.

А я замираю посреди торгового центра.

Перестаю слышать звуки, зрение тоже подводит. Лишь в груди усиленно отбивает ритм мое зачерствевшее сердце. Выпутывается из засохших лиан, прибивших его к земле.

Ксюша беременна, доходит до меня.

Моя жена. Моя любимая и самая дорогая на свете девочка беременна от меня. И я стану отцом. Я уверен в этом на все сто процентов, знаю, что ничего плохого больше не может случиться с нами.

И теперь у меня появился настоящий шанс вернуть ее.

И что самое главное — у нас родится ребенок. Господи, наконец я смогу взять на руки своего сына или дочь! Свою плоть и кровь, свое продолжение. Крохотные ручки крепко сожмут мой палец. Я научу этого ребенка всему, что знаю сам, буду рядом с ним каждую минуту его жизни.

Я бегу к машине, спотыкаюсь, мои движения рваные и дерганые. Падаю в тачку и называю водителю адрес Ксюши. Я знаю ее новый адрес. Я отпустил ее, но не ослабил контроль.

По дороге к Ксюше я прошу остановить у цветочного магазина. Скупаю все подряд — эустомы, гортензии, кустовые розы. Я сошел с ума?

Определенно! И мне это чертовски нравится!

Звоню в ее квартиру, Ксюша открывает дверь и смотрит на меня удивленно.

В коридоре царит полумрак, но даже сквозь него я вижу, что она какая-то заспанная, что-ли.

На ней короткие домашние шортики и футболка, волосы растрепаны и небрежной волной лежат на плечах. На лице нет ни грамма косметики.

Ее глаза округляются при виде меня:

— Кирилл? — спрашивает севшим голосом и делает два шага назад.

Я расцениваю это как приглашение и заваливаюсь внутрь квартиры.