Рожденные из пепла

Глава 1. Возвращение в Академию

Я пристально посмотрела в глаза Хранительнице, она неподвижным взором встретила мой взгляд полный презрения и неприязни, лицо ее было в этот момент бледным и мрачным. Вдруг в ее глазах что-то изменилось, появилась некоторая решимость, она внимательно взглянула на смотрителей и, обращаясь к Морису Милну, строгим тоном медленно проговорила:

– Я профессор Академии магии, Эмили Дафф. Эта девушка – моя подопечная и я хотела бы лично принимать участие в расследовании данного преступления. Я готова нести за нее личную ответственность, и прошу заменить меру пресечения арест на Оковы смирения.

Мой отец стоял рядом с нами, низко опустив голову. Услышав слова Хранительницы, он весь подобрался, выпрямил спину и, глядя на смотрителей, громко проговорил:

– Я профессор Академии магии, Николай Кэнтнис, являюсь официальным опекуном этой девушки и хотел бы лично принимать участие в расследовании преступления, в котором ее обвиняют. Я готов гарантировать, что она не сбежит и не совершит иных поступков, противоречащих законодательству Эгроссии, и прошу заменить меру пресечения арест на Оковы смирения.

Расширенными от удивления глазами я смотрела поочередно, то на отца, то на Хранительницу. Было непонятно, что происходит. Что задумали эти двое?

Смотритель Тайной Канцелярии Морис Милн перевел свой взгляд с меня на Хранительницу, а затем на отца и, наконец, стальным голосом произнес:

– Я принимаю оба ваши заявления. И готов соблюсти процедуру поручительства. Если вы двое несете за нее личную ответственность, то я надену на нее Оковы Смирения, но она все равно последует за нами в Академию, где будет дожидаться окончания расследования.

Отец и Хранительница внимательно выслушали его и в знак согласия кивнули. С этими словами он подошел ко мне и застегнул на моих запястьях два темных браслета с нанесенными на них магическими знаками. Ощущение вселенской обиды и полного равнодушия ко всему происходящему вырвалось из груди.

– Всех прошу пройти вместе с нами, – объявил он, и подтолкнул меня к порталу. Отец и Хранительница вслед за смотрителями шагнули в арку серебристого прохода.

Мы все вдруг оказались в Академии магии в кабинете ректора. Он сидел в глубоком кожаном кресле у стола. При виде нас он соскочил со своего места и устремил удивленный взгляд на нас. На лице его сложно было прочесть эмоции.

– Добрый день, ректор Колд! – поприветствовал его Морис Милн. – Я смотритель Тайной Канцелярии Морис Милн и мои помощники доставили в стены Академии магии Алину Кэнтнис, подозреваемую в нарушении закона о запрете применения боевых видов магии. В ближайшее время мы проведем расследование и установим виновных в совершении этого тяжкого преступления.

Затем он перевел свой взгляд на отца и Хранительницу и, кивнув в их сторону, продолжил:

– Двое ваших преподавателей – Эмили Дафф и Николай Кэнтнис заявили, что готовы нести личную ответственность за эту девушку и попросили надеть на нее Оковы Смирения. Согласно процедуре поручительства мы не станем сажать ее в тюремную камеру до выяснения всех обстоятельств этого дела, но она не должна покидать стен данного учебного заведения. Можете ли вы гарантировать, что Алина Кэнтнис не покинет Академию, пока идет расследование?

Брови ректора взметнулись вверх, он тяжело вздохнул и бросил взгляд на меня, затем на отца. После этого он в упор посмотрел на Хранительницу. Его глаза, казалось, даже не моргали. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Питер Колд открыл рот и произнес:

– Я готов поручиться, что Алина Кэнтнис не покинет стен Академии магии. До установления виновных в данном преступлении она будет регулярно посещать занятия.

Морис Милн снова обратился к ректору:

– Завтра с утра я начну вызывать свидетелей и подозреваемых по указанному делу. Прошу предоставить мне помещение для проведения дознания.

– Конечно, я даже готов предложить для этих целей собственный кабинет, – проговорил ректор.

Смотритель согласился, открыл портал и тут же покинул помещение, оставив меня в легком недоумении от произошедшего.

После их ухода в комнате воцарилось молчание. Затем отец, обращаясь к своему другу, произнес:

– Спасибо, Питер.

Ректор внимательно посмотрел на него и улыбнулся.

– Не стоит благодарить. Я думаю, это недоразумение быстро разрешится.

Затем его взгляд остановился на Хранительнице, и его лицо просветлело. Он медленно подошел к ней, поклонился и галантно поцеловал руку:

– Эмили Дафф! Так, так! Вы исчезли без объяснений не попрощавшись. Где вы были, и что сейчас привело вас в стены Академии?

– Ах, Питер. Столько всего произошло за это время, но это все в прошлом. Сейчас нам всем нужна твоя помощь, – мягко проговорила она, положив свою ладонь поверх его руки.

Щеки Хранительницы порозовели, и они уставились друг на друга долгим задумчивым взглядом.

Эти двое, казалось, перестали замечать все вокруг. Посмотрев на них, мы почувствовали себя лишними в этом кабинете. Отец, опустив голову, спросил:

– Питер, ты не будешь против, если я провожу Алину в ее комнату.

Ректор вздрогнул и посмотрел на отца. Он словно вынырнул из своих воспоминаний и, отступив на шаг от Хранительницы, едва заметно кивнул.

Мы тут же вышли из кабинета ректора, и пошли по коридору в сторону факультета Знахарства.

– Папа, что происходит? Ты что-нибудь понимаешь? Что за процедура поручительства, и что это за украшения на моих руках? – все больше раздражаясь, выдохнула я.

– Молчи, Алина. После поговорим, – глухо отозвался отец.

И лишь в комнате он, наконец, смог выдохнуть и обнять меня.

– Я так испугался за тебя, девочка моя, – проговорил отец, поспешно прижимая меня к своей груди. Его глаза стали влажными от слез, на дне их я заметила страх. Но моя обида захлестнула меня с новой силой.

– Хранительница нас всех предала! – воскликнула я. – Ты понимаешь это?

Он тяжело вздохнул, словно я была неразумным ребенком, взял меня за плечи и слабо улыбнулся:

– Ты такая же максималистка, как и я в молодости. Эмили Дафф пытается вывести тебя из-под удара и спасти. Понимаешь ты это?

– Что значит спасти? А что тогда это такое? – вскрикнула я, показывая на браслеты на руках.

– Благодаря этому ты все еще на свободе. А вместе мы сможем что-нибудь придумать, чтобы снять это нелепое обвинение, – успокаивал отец.

– Она все знала. Понимаешь? Если бы она не отослала Томаса и Клауса меня бы не схватили, – выкрикивала я.

– Алина, успокойся. Она сделала все правильно. Если бы Томас и Клаус были в замке, то там была бы настоящая бойня. Они бы просто так не позволили служителям увести тебя, а, значит, и сами стали бы вне закона, – пытался урезонить меня отец.

– И что теперь? Если служители признают меня виноватой? Что со мной будет? – обреченно выдохнула я, присаживаясь на край кровати.

– Все будет нормально, милая. Мы все будем бороться, и недопустим этого. В противном случае и тебе, и твоим приятелям пришлось бы всю оставшуюся жизнь скрываться, – подбадривал отец, обнимая меня за плечи.

– Но что будут делать Томас и Клаус, когда не обнаружат нас?

– Скорее всего, они поспешат сюда. Их помощь будет нужна нам здесь. А сейчас попробуй успокоиться. Я покажу Хранительнице твою комнату. Позднее она навестит тебя, и вы обо всем поговорите.

– Знаешь, кому раньше принадлежала эта комната? – ядовито усмехаясь, спросила я. – Хозяйкой данного кабинета была Хранительница.

Теперь настал его черед удивляться. Он был несколько озадачен этой новостью.

– Ну и дела, – пробормотал он.

– А что это за браслеты? Мне что придется носить постоянно эти украшения?

– Да, дорогая. Они блокируют любое применение магии. Тебе придется побыть в них какое-то время.

Отец проводил меня до кровати и предложил прилечь.

– Поспи, моя хорошая! Я пока побуду с тобой.

Я легла на кровать и прикрыла глаза. Слезы медленно стекали и, скапливаясь в уголках, падали крупными каплями на подушку. Отец придвинул кресло вплотную к кровати, сел в него и погладил меня по голове. Тепло его рук и прикосновения подействовали на меня успокаивающе. Неожиданно для самой себя я закрыла глаза и задремала.

Глава 2. Откровенный разговор

Разбудил меня тихий шелест, похожий на шепот осенних листьев. Яркое солнце светило сквозь шторы, рассыпаясь бликами по стеклам в шкафу. Нехотя я открыла глаза, некоторое время, привыкая к полумраку в помещении. Спустя мгновение я заметила Хранительницу, пристально разглядывавшую меня. Резко присев на кровати, я оглянулась по сторонам и поняла, что в комнате кроме нас двоих никого нет. Видимо, отец ушел, когда я заснула, перед этим заботливо прикрыв меня пледом. Я нахмурилась и гневно посмотрела на нее.

– Ты считаешь, что я тебя предала? – вполголоса спросила Хранительница, пытаясь положить руку мне на плечо.

Я стряхнула ее ладонь и отвернулась. К горлу подступали рыдания. Она машинально потерла рукой лоб, прошла к креслу и, присев в него, произнесла:

– Они бы оба кинулись тебя защищать, ты же знаешь, и все закончилось бы очень плохо! Я хочу помочь тебе. Мы снимем с тебя эти нелепые обвинения.

– А если у вас ничего не выйдет? Если меня признают виновной? Что будет со мной тогда? – всхлипнула я.

– Мы все выступим в твою защиту, и этого не случится, – настаивала она.

Я поднесла руки к лицу, слезы текли по моим щекам, оставляя на них горячие дорожки. Жалость к себе затопила меня горечью. Хранительница встала с кресла, присела на кровать рядом со мной и по-матерински обняла за плечи.

– Ты должна быть сильной, девочка моя. Это не те неприятности, которых стоит бояться. В будущем тебя ждут испытания гораздо серьезнее. В тот момент тебе потребуется все твое мужество, чтобы стать на защиту дорогих тебе людей. Я подняла на нее глаза полные слез и, всхлипывая, спросила:

– О чем вы говорите, Хранительница.

– Называй меня Эмили, милая. Теперь я уже не Хранительница и мы обе это знаем.

– Эмили, о каких испытаниях вы сейчас мне говорили? – плачущим голосом спросила я.

– Жизнь настолько удивительна и прекрасна, что никогда не знаешь, что нас ждет впереди, – резко перевела она тему.

Я удивленно посмотрела на нее и задала вопрос:

– Почему вы именно сейчас решили вернуться в Академию?

– Моя прежняя жизнь была спокойна и размеренна. Мы с Питером давно знали друг друга и были очень близки. В те времена он еще не был ректором Академии, а был простым преподавателем. Перед самым нападением Марка он сделал мне предложение, и я приняла его. Поскольку Марку удалось все легко провернуть, я подумала, что Питер все это время был заодно с ним и помогал ему. Поэтому я покинула стены Академии магии, ничего не объясняя. Все эти годы я считала его предателем и сообщником Марка. Но тогда в библиотеке, помнишь, Слэттен назвал своего брата слабаком, и в тот момент я поняла, что Питер был не в курсе дел своего кузена. Сегодня впервые за долгое время нам с Питером удалось обо всем поговорить, – тихо произнесла Эмили.

Заметив на ее лице следы слез, я спросила:

– Вы очень любили его?

Она с самым серьезным видом кивнула головой и, посмотрев на меня, обняла меня за плечи.

– Сколько же жизней разрушил Марк Слэттен? – воскликнула я, задыхающимся голосом.

Она глянула на меня и грустно улыбнулась:

– Он остался в прошлом, а нам всем нужно жить дальше. И теперь все будет зависеть лишь от нас самих.

– А это? – сухо спросила я, показывая на браслеты на запястьях.

– Это все временно, – улыбаясь, ответила она.

– А ваш венец? Его можно будет когда-нибудь снять? Получается, что он действует также как эти браслеты?

Она ласково кивнула, и задумчиво сказала:

– Вместе с любимыми мы справимся со всеми неприятностями.

– Эмили, а где теперь жить мне? Ведь это ваша комната, – оглядываясь по сторонам, спросила я.

– Нет, девочка моя, – произнесла она, гладя меня по голове. – Оставайся здесь. Питер пригласил меня пожить в его доме. Я рассказала ему все, что знала об этом деле, и он поможет нам во всем разобраться.

– А у Селены тоже надеты браслеты? – сквозь зубы спросила я.

Она отрицательно покачала головой, немного нахмурив свой идеальный лоб.

– У отца Селены огромные связи, они пытаются свалить всю вину на тебя. Но мы этого сделать им не позволим, – тихо проговорила она.

Я обняла ее и поняла, что обрела в этом мире еще одного по-настоящему родного мне человека. Вскоре она покинула меня, и я некоторое время обдумывала все, что сегодня узнала о жизни Эмили. К вечеру ко мне в гости пришел отец, держа на руках Василия и небольшой сверток. Он специально отправился за ним в замок, чтобы доставить его сюда. Кот радостно спрыгнул с рук отца и прямиком помчался ко мне. Он заскочил на кровать и стал тереться об меня и мурлыкать.

– Василий, я тоже очень соскучилась, – смеялась я, гладя его по мягкой шерстке.

– Я так и думал, что тебе понравится, – улыбаясь, произнес отец.

– Пап, а Оран. Что с ним? Он остался в замке? – спросила я.

– Нет, я пригласил его погостить к себе. Он постоянно что-то бурчит и рвется к тебе. Я еле-еле его успокоил. Позднее ты сможешь и с ним увидеться, – ответил отец, положив свой сверток на стол.

– Что это?

– Я тут захватил немного еды.

Я соскочила с кровати и бросилась к столу. У меня сжался желудок и закружилась голова.

Начав разворачивать сверток, я почувствовала аромат жареной рыбы. Когда я представила, как этот прожаренный кусок будет погружаться в мой рот, мой живот от нетерпения заурчал. Внутри свертка оказалось три куска ярко-золотистой жареной рыбы, хлеб, запеченные овощи, небольшая бутылка с прохладным морсом и завернутые в тряпичную салфетку приборы.

– М-м… – промычала я, втягивая волшебные запахи, исходящие от свертка. – Папа, ты чудо. Ты сам все это приготовил?

Он засмеялся и отрицательно замотал головой:

– Нет, дорогая. Это все мой повар.

Я, взяв нож и вилку, с жадностью накинулась на еду, словно до этого неделю ничего не ела.

– Знаешь, кто ко мне приходил, – спросила я, проглатывая очередной кусок. – Эмили.

Отец удивленно вскинул брови, и, улыбаясь, задал вопрос:

– Эмили? Ты теперь так ее называешь?

– Она сама просила так ее называть, – ответила я, пожимая плечами.

– Вот как? И что? Вы поговорили? Или ты ее прогнала?

Я усмехнулась, отрицательно покачала головой и ответила:

– Нет, я не стала ее прогонять. Наоборот, я внимательно ее выслушала. Она мне рассказала, почему так решила поступить. Знаешь, мне показалось, что она была со мной откровенна. Она считает, что нам удастся выйти из этой истории без особых потерь.

– Будем надеяться, она права, – согласился отец. – Ладно, мне уже пора домой, там меня ждет Оран. Он очень хотел пойти со мной, еле-еле его остановил. Ему важно знать, что с тобой все в порядке.

– Передавай ему привет, – отозвалась я, счастливо улыбаясь.

– До завтра дорогая, – проговорил отец, прижимаясь губами к моему виску.

– До завтра папочка, – выдохнула я.

Каждый день приносил новое испытание. Я уже не знала, что ждет меня завтра.

Глава 3. На допросе все средства хороши

Утром я проснулась рано и долго размышляла над тем, что делать дальше. Мне было страшно, но оставаться взаперти было совершенно невыносимо. Немного подумав, я решила пойти на занятия. В конце концов, сидеть в комнате тоскливо, да к тому же очень хотелось пообщаться с Илоной и узнать последние новости.

Быстро надев форму, выбрав белую блузку с длинными рукавами, чтобы браслеты не бросались в глаза, я побежала в столовую. Было очень рано, поэтому народу здесь было немного. Взяв со стойки чашку кофе, я прошла к дальнему столику и стала терпеливо дожидаться подругу, разглядывая посетителей.

Примерно через четверть часа появилась Илона со своим приятелем Рисом Хигинсом. Вместе эта парочка выглядела очень счастливой, а заметив меня, они тут же подошли.

– Где ты пропадала? Я уже у всех про тебя спрашивала. Мне так много нужно тебе рассказать – улыбаясь, проговорила она, поглядывая на своего приятеля.

– Это долгая история, но теперь я снова здесь, – ушла я от ответа. – Расскажи лучше последние новости.

Она пожала плечами и сказала:

– В Академии все тихо и спокойно. Даже Селена ведет себя тише воды, ниже травы. И да, твоих приятелей тоже не видно.

Тут Рис глянул на часы и сказал:

– Девочки, нужно поторопиться, а то опоздаем на занятия.

Мы обе посмотрели на него, улыбнулись и, собрав свои вещи, пошли на лекцию. В коридоре с нами столкнулась Селена, которая при виде меня, вытаращила глаза, затем спешно отвернулась и побежала мимо.

– Странная она сейчас какая-то, – пробормотала Илона, глядя вслед главе факультета Знахарства.

Со второй лекции меня вызвали в кабинет ректора Колда. Моя соседка по парте удивленно посмотрела на меня, а я, пожав плечами, извинилась и вышла из аудитории.

Дойдя до кабинета ректора, я постучалась. Не услышав приглашения, я сама решила туда заглянуть. При виде меня Питер Колд встал с широкого кожаного дивана возле окна и жестом пригласил войти. За столом уже сидел смотритель Морис Милн. По обе стороны от него наблюдали за мной его помощники.

– Здравствуйте! – тихо пробормотала я.

– Добрый день, Алина, – вежливо ответил ректор, подходя к окну. – Присаживайтесь.

Я села на стул, стоявший напротив Мориса Милна, и покорно сложила руки на коленях.

Главный смотритель, взглянув на меня, начал свою речь.

– Мы пригласили вас, чтобы разобраться, кто и с какой целью использовал боевую магию десять дней назад в стенах этого учебного заведения.

Я понимающе кивнула и ответила:

– Да, конечно, господин Милн. Я вам расскажу всю правду. Я очень раскаиваюсь в своем поступке.

У служителей тайной Канцелярии и ректора брови взлетели вверх от удивления, а я все продолжала говорить, боясь остановиться. Не знаю, что в тот момент на меня нашло. По какой причине я вдруг стала страдать словесной несдержанностью, болтать без умолку и в то же время говорить подобную ерунду.

–Значит так, у меня есть кот, его зовут Василий. Он живет у меня давно, вы даже не представляете, как с ним бывает сложно!

На строгом и мрачном лице главного смотрителя сейчас читалось искреннее недоумение и удивление.

– При чем здесь кот? – сквозь зубы спросил он. – По-вашему, мы пришли сюда послушать о домашнем питомце? Мы хотим узнать, кто использовал боевую магию и вы одна из подозреваемых в этом преступлении. Вы понимаете, что мы хотим от вас услышать?

Я снова покачала головой и ответила:

– Ага. Ну, вот я вам и говорю. Мой кот вместо того, чтобы мне помогать в учебе, где-то пропадает. Я с ним время от времени из-за этого ругаюсь. Знаете, эти коты, часто гуляют сами по себе! Вот, например, я ему говорю, Василий, не смей выходить из комнаты, пока меня нет. Закрою его на ключ, а он все равно умудряется как-то проскочить. Находит лазейку и бегает целый день где-то по своим кошачьим делам. Порой, чтобы его найти, у меня уходит масса времени, которое, кстати, я могла использовать на изучение магических наук.

– Алина Кэнтнис, давайте ближе к делу, – разражаясь, проговорил Морис Милн.

– Господин смотритель, вы все время меня перебиваете, – притворно обидчиво произнесла я, продолжая невинно хлопать глазами. – Вот я вам и говорю. Значит, десять дней назад, мой кот снова от меня сбежал. Я с трудом поймала его за шкирку в коридоре на первом этаже, притащила в комнату, а этот комок шерсти взял и укусил меня за палец. От подобного несправедливого отношения во мне вспыхнула такая обида, что я сняла ботинок с ноги, и швырнула в сторону этого чудовища. Кот оказался шустрее моего башмака и своевременно отскочил, а обувь полетела аккуратно в дверь. Но на этом полет башмака не прервался. Ботинок отскочил от двери прямо в стену, оставив в ней огромную вмятину. Поскольку моя комната долго стояла заброшенной, и ремонта в ней давно никто не делал, то от подобных моих манипуляций штукатурка со стены посыпалась на пол, оставив внизу гору обломков и пыли. К тому же от удара дверь распахнулась. А глава факультета Знахарства, уважаемая госпожа Селена, в это время проходила по коридору как раз напротив входа в мою комнату. В нее и угадила моя раскрывшаяся дверь. Я, конечно, очень сожалею обо всем случившемся и обещаю впредь не позволять себе применять подобные боевые методы.

Морис Милн глядел на меня, покраснев от злобы. Ректор Колд стоял, отвернувшись, прикрывая рот ладонью и едва сдерживая смех. Видимо, за все время существование Академии ни один студент не нес подобный вздор в свою защиту.

– А хотите, я вам расскажу еще одну историю, и вам точно станет все ясно. Когда мне было лет двенадцать … – снова обратилась я к главному смотрителю.

Господин Милн медленно встал с кресла, и с красными от бешенства глазами произнес:

– Замолчите сейчас же, – затем немного выдохнув, уже спокойнее продолжал. – Пока Алина Кэнтнис, вы можете идти. Если понадобиться, мы вас пригласим.

– Мне кажется, господа смотрители мне не поверили. Вы ведь можете взглянуть и убедится, что я вас не обманываю.

– Да идите вы уже, – взорвался некогда невозмутимый Морис Милн.

– А, хорошо, – притворно рассеянно ответила я.– Конечно, конечно. Только вам обязательно нужно побывать в моей комнате.

–Идите на занятия, – проорал смотритель, перебивая меня и краснея от злобы.

Я тяжело вздохнула и кивнула, отступая в сторону двери. У самого выхода я повернулась и сказала:

– Вы зовите, если что. Я непременно приду, господин Милн.

После этого я выскочила в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь.

Оставшись одна, я медленно выдохнула и пошла. Меня колотила нервная дрожь, мысли хаотично носились в голове, даже не пытаясь оформить более или менее вменяемое объяснение моей пламенной речи. Я остановилась напротив окна, прислонив голову к стеклу. Падающие капли дождя барабанили по подоконнику, отдаваясь эхом в моих ушах.

– Это что сейчас было? – пронеслось у меня в голове.

События последних минут перемешались у меня в голове, и я приняла единственно правильное решение вернуться в аудиторию.

Глава 4. Встреча

Попросив прощение у преподавателя за опоздание, я прошла к своей парте и села, как ни в чем не бывало.

Илона многозначительно смотрела на меня. Она ждала от меня подробного рассказа. Ее распирало от любопытства, зачем меня вызывали. Но я не обращала внимания на ее намеки. После занятий она все-таки задала волнующий ее вопрос:

– Зачем тебя к ректору вызывали?

– Понимаешь, мне нужно было отлучиться, а я никого в известность не поставила и прогуляла занятия. Вот и получила сейчас от ректора нагоняй, – смущенно проговорила я.

Илона недоверчиво на меня посмотрела, но других вопросов задавать не стала, а пригласила отправиться в буфет.

Выходя из кабинета, я заметила Клауса и Томаса. Едва заметно кивнув им, я быстро попрощалась с Илоной и отправилась в комнату. Заметив меня, приятели пошли следом.

Не успела я зайти к себе, как услышала тихий стук в дверь.

Пройдя в комнату, Томас и Клаус накинулись на меня с расспросами.

– Я тоже очень рада вас видеть, – произнесла я улыбаясь.

– Что случилось? Ты можешь нам хоть что-то объяснить, – нетерпеливо начал Клаус.

Стоило Томасу взять меня за руку, как он заметил браслеты.

– Что это? – в голос проговорили они.

Я стояла чуть не плача, дрожащим голосом пересказывая недавние события.

– Как только вы покинули замок, к нам ворвались служители из Тайной Канцелярии, намереваясь посадить меня в тюрьму. Отец и Хранительница воспользовались процедурой поручительства, поэтому меня не арестовали, а всего лишь надели Оковы Смирения. Теперь пока идет расследование, я буду вынуждена их носить и мне нельзя покидать стены Академии.

– А что означают эти браслеты? – спросил Томас, кивнув на мои запястья.

– Это и есть Оковы Смирения, которые блокируют любое применение магии.

– И что будем делать? – растерянно спросил Клаус, почесывая затылок.

Я пожала плечами и сказала:

– Меня уже вызывали сегодня на допрос.

Они уставились на меня удивленными взглядами. Я с чувством глубоко удовлетворения посмотрела на их изумленные лица и едва не показала им язык.

– И как все прошло? – встревожено спросили приятели.

– Не знаю. Мне сказали, что вызовут позднее.

– Может попробовать снять эти браслеты или снова укрыться где-нибудь? – тихо произнес Томас.

Я отрицательно покачала головой и ответила:

– За меня поручились Хранительница, отец и даже ректор. Я не могу подвести их всех. Остается только ждать.

– Алина, что значит ждать? А если тебя признают виновной? – с волнением в голосе спросил Томас.

– Давайте дождемся окончания расследования, а потом уже будем действовать. – раздраженно отозвалась я, а затем уже тише добавила – У нас нет другого выхода. Расскажите лучше, как дела у вас.

– У нас все нормально, – начал Томас. – Я встретился с сестрой, все ей рассказал. Знаешь, она так обрадовалась, что у нее есть брат. София рвалась пойти вместе с нами и сейчас ждет нас в замке Хранительницы. Я очень хочу, чтобы ты с ней встретилась.

– Я тоже горю от нетерпения с ней познакомиться, – мягко улыбнулась я.

Тут встрял Клаус и сказал:

– Ну, хорошо. Пока ты ждешь окончания расследования, мы с Томасом разузнаем последние новости в Академии, а там уже согласуем наши дальнейшие действия. Сегодня отдыхай, а завтра встретимся и поговорим.

– Да, Алина, Клаус прав, нужно все обдумать, а потом уже будем действовать.

– Ну, так и решим, – сказал Клаус, вставая и направляясь к двери.

– До завтра, – произнес Томас, впиваясь в меня взглядом.

– До завтра, – ответила я смущенно.

После ухода приятелей я взяла кота на руки и, рассказала ему, что говорила в кабинете ректора.

Мой питомец был возмущен до глубины души:

– Да как ты могла меня так опозорить? Я разве от тебя когда-нибудь убегал? Вот она человеческая неблагодарность.

– Василий, ну неужели ты не понимаешь, я сказала это не для того, чтобы тебя унизить. На самом деле ты самый лучший и преданный питомец на свете. И я очень-очень тебя люблю, – воскликнула я.

Мой лохматый приятель весь остаток вечера со мной не разговаривал, забравшись в самый дальний угол комнаты. Несколько раз я пыталась, помириться, но кот был непреклонен.

– Василий, ну что я должна сделать, чтобы ты меня простил? – умоляюще спрашивала я.

Он свернулся в комочек и обиженно молчал. Ближе к ночи в комнате появился отец.

– Ну что, артистка, рассказывай. Что ты устроила сегодня на допросе?

– Пап, это вышло спонтанно. Я не знаю, что на меня нашло.

Отец усмехнулся и проговорил:

– Ладно, посмотрим, как пойдут дела дальше. Смотрители теперь считают тебя не очень разумной. Может, это и неплохо для нас в подобной ситуации. Они вызывали и Селену. Она постоянно рыдала, так что, ее пришлось вывести. Думаю, первый раунд вы обе продержались без потерь, но думаю, они продолжат свое расследование.

– Ох, папа, не пугай меня. У меня и так поджилки трясутся. Кстати, я видела Томаса с Клаусом.

– И как дела у них? – сухо спросил отец.

– У них все нормально. Обещали, разузнать новости и сообщить, если что.

–Тебе нечего бояться, посмотри, сколько у тебя заступников, – проговорил он, обнимая меня. – Кстати, и коротышка Оран передавал тебе привет.

– Как он там? – улыбаясь, спросила я.

– Привыкает потихоньку, но очень скучает, – ответил отец.

– Передавай ему привет, скажи, что мы все по нему скучаем.

Отец улыбнулся и согласно покачал головой.

– Обязательно передам. Ну, я, пожалуй, пойду. У меня сегодня еще есть дела.

Оставшись одна, я ощутила небывалую тоску. Чувство отчаяния и безысходности охватило меня, и я заплакала, даже не пытаясь остановить поток льющихся слез. В дверь раздался тихий стук, приоткрыв ее, я увидела Томаса.

Заметив мое разбитое состояние, он тут же переступил порог и обнял меня. В этот момент мне стало так жалко себя. Мой родной мир был навсегда для меня потерян, а этот мир был настроен враждебно. Гнев, боль, отчаянье и постоянное ожидание скорой гибели вылились в безмолвный крик бедной девушки. Томас не разжимал своих объятий, пока я сотрясалась от рыданий, а лишь мягко поглаживал меня по волосам. Напряженность последних дней уходила вместе со слезами.

Спустя некоторое время, он поднял пальцами мое зареванное лицо, впиваясь взглядом, стер слезинки с моих глаз и, улыбаясь, произнес:

– Я никому, слышишь, никому не дам тебя в обиду. Ты мне веришь?

Несколько раз я глупо моргнула, не зная, что ответить, затем с серьезным видом кивнула, и он снова прижал меня к груди.

Не совладав со своими желаниями, он начал осыпать поцелуями мое лицо. Было видно, что ему стоило немало трудов остановиться.

– До завтра, – прошептал он одними губами.

Я в знак согласия кивнула, и Томас вышел из комнаты. После его ухода в моей душе воцарилось удивительное спокойствие и умиротворенность.

Глава 5. Неожиданная ошибка

Утро встретило меня приветливыми солнечными лучами, мягко проникающими сквозь неплотно прикрытые шторы. Я потянулась, улыбнулась мирно посапывающему коту и стала собираться на занятия. Вчерашние слезы помогли немного снять напряжение последних дней. Состроив смешную гримасу своему отражению в зеркале, я оделась и выскочила в коридор. До занятий оставалось совсем мало времени, поэтому проходя мимо столовой, я увидела выходящих Илону и Риса.

Они с доброй и приветливой улыбкой поздоровались со мной, и мы поспешили на занятия.

Отсидев несколько пар, мы с Илоной решили перекусить. Народу в буфете было яблоку негде упасть. Положив на поднос обед, мы сели за стол у самого окна. Через минуту я заметила в дверях Клауса, рядом с которым тут же стала виться Селена. На правах главы факультета она пыталась обсуждать с ним административные вопросы. Он что-то ей рассеяно отвечал, пока не увидел меня. На ходу извинившись перед ней, он прямиком направился в мою сторону. Глаза Селены вновь полыхнули зеленым огнем, но она сдержалась, отвернулась и вышла в коридор. Не переставая улыбаться, он подошел к нам и присел рядом. Мы перекинулись с ним парой фраз, и тут Илона спросила, впиваясь в него глазами:

– Клаус, а ты не передумал участвовать в спектакле?

Он на мгновение замялся, но тут же проговорил:

– Нет. Конечно, я участвую. Он ведь уже послезавтра.

– Ух, ты! Ходят слухи, в этот раз организаторы праздника приготовили что-то особенное, – восторженно произнесла моя подруга.

– Правда? Клаус, я точно хочу на это посмотреть, – улыбаясь, объявила я.

Он лишь удивленно глянул на меня, но ничего не ответил. В этот момент в дверях столовой появился Томас. Его окружили несколько миловидных девушек, которые без умолку что-то ему говорили и хихикали. Мой приятель был весел и сыпал разными шутками. Я почувствовала укол ревности, словно в мое сердце вонзилась игла. Увидев нас, он замахал руками и пошел к нам. Девушки ненадолго отстали от него, отправившись в другой конец столовой.

– Я смотрю, ты неплохо проводишь время? – притворно равнодушно проговорила я.

Илона и Клаус вопросительно на меня посмотрели, но промолчали. Только Томас довольно улыбнулся и, наклоняясь к уху, игриво произнес:

– Мне показалось, или ты меня ревнуешь, дорогая.

От его слов я моментально вспыхнула, и, задрав подбородок, медленно проговорила:

– Не обольщайся! Нам с Клаусом и без тебя тут было неплохо.

От моих слов Томас побледнел, его губы сжались в тоненькую линию, будто я его разочаровала, и он медленно проговорил:

– Даже так? Ну что ж, не буду вам больше мешать.

После его ухода Клаус медленно покачал головой и осуждающе посмотрел на меня. Я и так поняла, что наговорила глупостей, но отступать было поздно.

Он попрощался и отошел от нашего стола.

– Ты зачем это сделала? – медленно проговорила Илона после его ухода.

Ее голос вернул меня к реальности, в моей голове был целый ураган мыслей, и я не понимала, как с ними совладать.

– Я порой сама не знаю, что творю.

– Ты видела его глаза? – продолжала она.

– Прошу тебя, ничего не говори. Мне и без тебя плохо, – перебила ее я.

Она пожала плечами, и, заметив в столовой Риса, отправилась к нему. А я осталась сидеть одна, оглушенная собственной глупостью. Я злилась на свой вздорный характер, на себя, на весь белый свет. Не замечая никого вокруг, я встала и медленно побрела в свою комнату. У окна в коридоре я заметила Томаса, мирно беседующего со студентами. Сама не понимая, зачем, я направилась в его сторону:

– Томас, можно с тобой поговорить? – спросила я тихо, не узнав собственного голоса.

– Девушка, вы что, не видите, он занят? Мы решаем важные вопросы, – воскликнул кто-то из студентов.

Томас вежливо перебил его и, повернувшись ко мне, насмешливо спросил:

– Алина Кэнтнис, я могу вам чем-то помочь?

В этот раз пришла моя очередь, краснеть. Я посмотрела ему в глаза и поняла: холод во взгляде, ироничный тон, не оставляют мне возможности исправить ситуацию. Не найдя что ему ответить, я развернулась и помчалась прочь. Мне показалось, что за спиной я услышала смех, но мне было все равно. Слезы застилали глаза, сердце в груди бешено стучало, тело начинало колотить. Я шла вперед, время от времени натыкаясь на идущих мне навстречу студентов. В глазах стояло лишь его насмешливое лицо.

Вечером ко мне заглянула Хранительница. Своей задушевной беседой она пыталась отвлечь меня от грустных мыслей, но ей это плохо удавалось. Даже напоминание о разговоре в кабинете ректора, не вызвало улыбку. Уже прощаясь, Эмили вдруг произнесла, глядя на меня:

– Не огорчайся, дорогая. Мы все делаем ошибки.

Я подняла на нее свои воспаленные глаза и, немного смутившись, проговорила:

– Я совсем запуталась. Сама того не желая, я обижаю дорогих мне людей.

– Так иногда бывает, – улыбнулась она и обняла меня за плечи.

После ее ухода я попыталась отвлечься, листая учебники, но в голову лезли тревожные мысли. Услышав стук, я бросилась к двери, в надежде увидеть виновника моих слез, но в коридоре стоял Клаус. Едва взглянув на меня, мой приятель прошел в комнату и молча сел в кресло.

– Как дела? – сухо спросил он.

Я пожала плечами, не в силах произнести ни звука.

– Завтра будет последняя репетиция перед праздником, придешь посмотреть? – проговорил он.

– Не знаю, – я пожала плечами.

– Так, ну, хватит киснуть. В конце концов, тебе нужно развеяться. Расследование еще не закончилось, а значит, повода унывать нет, – проговорил Клаус, положив руку мне на плечо. – Ты меня слышишь?

Я утвердительно кивнула и встретилась с ним взглядом.

– Отлично. Завтра в одиннадцать я зайду за тобой, будь готова.

Быстро попрощавшись, Клаус покинул комнату. Ему не понравилось мое поведение в столовой, но он тактично промолчал. Весь вечер я никак не могла найти себе места.

– Если бы можно было все исправить! – проносилось у меня в голове.

За окнами плакал дождь и завывал ветер, и мне казалось, что их монотонное и жалобное стенание, перекликалось с теми чувствами, которые бушевали в моей груди.

Глава 6. Приятное знакомство

На следующее утро я проснулась совершенно разбитой. Желания, пойти куда-либо, у меня не было. С большим трудом я заставила себя подняться с постели и освежить лицо. После этого мысли в голове немного прояснились. Через полчаса ко мне пришел Клаус в сопровождении юной и довольно привлекательной девушки. Ее лицо показалось мне немного знакомым. Она выглядела хрупкой и очень смущалась.

– Не пригласишь? – улыбаясь, спросил Клаус.

Я немного посторонилась, приглашая их обоих внутрь.

– Алина, познакомься, это София, сестра Томаса,– произнес он, пытаясь представить меня своей спутнице.

Мои брови от удивления взметнулись вверх. Взглянув на девушку, я почувствовала робость, ведь передо мной стояла настоящая принцесса (хотя в присутствии ее брата я не была столь застенчива).

– София никогда не была в театре и очень хотела побывать на нашей репетиции. Я предложил ей составить нам компанию.

– Здравствуйте София. Очень приятно с вами познакомится, – произнесла я официальным тоном, протягивая ладонь для рукопожатия.

В следующую секунду меня схватили и сжали в объятиях.

София неожиданно заливисто рассмеялась, словно веселая птичка на ранней зорьке. Поцеловав меня в щеку, она обняла меня как давнего друга.

– Я очень рада познакомиться с тобой Алина. Томас и Клаус мне так много рассказывали о тебе. Ты даже лучше, чем я представляла.

Ее слова заставили смутиться.

– Ну что, может, уже пойдем? – спросил Клаус, прерывая наш задушевный разговор.

Я с готовностью кивнула, и мы отправились на репетицию. Народу в зале было много, как и в прошлое мое посещение. Среди студентов я заметила Томаса, который увлеченно спорил с молодым режиссером, пытаясь представить свое видение сцены. Увидев нас, он помахал рукой и пошел в нашу сторону. Поздоровавшись с Клаусом, он нежно обнял сестру и сухо кивнул мне в знак приветствия. Мое сердце пропустило удар!

В этот момент обоих приятелей позвали на сцену, и они оставили нас с Софией одних. Оглядевшись по сторонам, мы нашли места поближе к сцене и стали наблюдать за происходящим действом.

– Скажи Алина, ты давно знаешь Клауса и Томаса? – шепотом спросила София, наклоняясь ближе к моему уху.

– Мы познакомились недавно, но мне кажется, я знаю их обоих много лет. Они настоящие друзья, на которых можно опереться и положиться.

София улыбнулась, и, смущаясь, спросила:

– Ты не знаешь, у Клауса есть девушка?

Я удивленно глянула на нее и понимающе улыбнулась:

– Я ни разу не видела его с девушкой.

– А Томас? Какой он? – задала следующий свой вопрос София.

Что я могла рассказать ей о человеке, который вызывал во мне такую бурю эмоций, причем самых разных: от бешенства до безумной радости.

– Я знаю его не так давно, но он уже много для меня сделал. Это бесстрашный, решительный, обаятельный молодой человек, да еще и с чувством юмора.

– И он тебе нравится? – с наивной откровенностью перебила девушка меня.

Я смутилась и не стала отвечать, тем более на сцене уже началось основное действо. Видимо, по сценарию, герой Томаса должен был поцеловать принцессу, и мне показалось, что сделал он это весьма охотно. Мое сердце пропустило второй удар! Мои чувства были мне непонятны. То, как я на него реагировала, очень мне не нравилось. Лучше бы я на него злилась!

После спектакля оба приятеля подошли к нам. Томас сказал, что у него на сегодня запланировано много дел, попросил прощенья и удалился. Мы втроем решили отправиться в парк. Погода была хорошая, правда, было немного свежо. Но это только к лучшему, прохлада отгоняет лишние мысли.

Среди студентов я увидела Селену, и мне удалось перехватить ее взгляд. Она смотрела с ненавистью на Софию, словно сдерживаясь, чтобы не вцепиться ей в лицо.

Клаус и София болтали и хихикали, не замечая никого вокруг. Даже мое присутствие их ничуть не смущало. Девушка постоянно что-то рассказывала, ее голос звенел как маленький хрустальный колокольчик. Ее красивое, по-детски открытое, добродушное лицо привлекало с первого взгляда. Я была рада, что нашла доброго друга. И не удивительно, что Клаус был полностью очарован ею и смотрел на нее с восторгом. Пробыв с ними до вечера, я решила вернуться домой.

– Спасибо за приятно проведенное время, – произнесла я, обращаясь к ним. – Мне уже пора.

– Очень жаль, что ты покидаешь нас, – искренне проговорила София. – Надеюсь, завтра я снова увижу тебя. Представляешь, Клаус пригласил меня на праздник.

Таких восторженных лиц как у нее, я никогда не встречала. Она была непосредственна и открыта. Ее приводила в восторг любая мелочь. Она смотрела на мир с восхищением и любовью.

– Конечно, я обязательно приду, – ответила я, не в силах ей отказать.

София снова обняла меня, как сестру или лучшую подругу.

– До свидания, Алина. До завтра, – проговорил Клаус.

Я подарила им обоим ослепительную улыбку, приветливо помахала и, направилась в сторону факультета.

У самого входа я снова заметила Селену, смотрящую на моих друзей с каким-то непонятным торжеством. Проходя мимо нее, сердце мое вдруг наполнилось какой-то щемящей тревогой. Прогнав беспокоящие меня мысли, я направилась к себе.

Вечером ко мне в комнату пришел отец, в руках у него была небольшая коробка, завернутая в бумагу. Он отложил ее в сторону и стал расспрашивать о моих делах. Ему было интересно, встречалась ли я сегодня со смотрителями. Узнав, что я целый день провела со своими друзьями, он облегченно вздохнул и заметно повеселел. Я рассказала ему о Софии. Он был удивлен, но больше спрашивать о ней не стал.

– Ты завтра пойдешь на праздник? – смущаясь, задал вопрос отец.

Я пожала плечами и ответила:

– София и Клаус пригласили меня пойти с ними, но если честно мне совершенно нечего надеть на праздник.

Отец улыбнулся и потянулся за коробкой.

– Я захватил тут для тебя кое-что, – проговорил он, вручая мне подарок.

Я с ребячьим любопытством сдирала оберточную бумагу, и, наконец, потрясенно уставилась на содержимое коробки. Внутри нее было два небольших отделения, в одном из которых лежало чудесное воздушное платье цвета увядающей розы, а в другом – светлые туфли – лодочки.

– Пап, где ты взял эту прелесть? – едва касаясь вещей, произнесла я.

–У моей маленькой девочки должен быть самый лучший наряд, – произнес отец.

– Это поистине, платье принцессы, – восторженно проговорила я, обнимая отца и прижимаясь губами к его щеке.

– Я рад, что тебе понравилось, – заулыбался он.

– Папочка, спасибо тебе, – дрожащим голосом, произнесла я.

– Ты сегодня чем-то расстроена? – встревожено спросил он.

Я отрицательно замотала головой. Разве могла я рассказать отцу о своем глупом поступке. Ему и так хватало неприятностей из-за меня. Он в последнее время выглядел усталым и осунувшимся.

– Точно? – недоверчиво посмотрел он на меня.

– Все в порядке, – пытаясь быть непринужденной, проговорила я.

– Ну, хорошо. Тогда, до завтра, моя дорогая,– сказал отец, прижимаясь губами к моему лбу.

Я посмотрела в окно и увидела, как вечерняя заря стала медленно угасать, застилая небо темным шелковым покрывалом ночи. По всему ее полотну были раскиданы холодные брызги звезд. Еще один день в этом чужом и странном мире подходил к концу.

Что ждет меня завтра?

Какие еще испытания пошлет мне шутница-судьба?!

Глава 7. Праздник

Ночь стремительно сменилась очередным утром. Мое пробуждение не принесло ничего нового: на душе по-прежнему было пусто и тоскливо. Моим вечным компаньоном по утрам был Василий. Он довольно мурлыкал, словно успокаивая меня своей лиричной мелодией. Я долго лежала на кровати с закрытыми глазами, словно боясь посмотреть на этот мир. В какой-то момент кот начал навязчиво меня будить.

– Если ты не встанешь, мне придется вызвать профессора. Это ненормально, так долго дрыхнуть, – бубнил он рядом.

– Да не сплю я, Василий. Просто мне совершенно не хочется никуда идти, – протянула лениво я.

– Сегодня в Академии праздник и тебе определенно нужно развеяться, – настаивал кот.

Тяжело вздохнув, я вылезла из-под одеяла. Побродив, как приведение по комнате, я, наконец, решила взять себя в руки. В этот момент за спиной послышался легкий звон и открылся портал, из которого появилась Эмили.

– Здравствуй, Алина.

Я любезно поздоровалась с ней, но мой вид красноречиво говорил о моем настроении.

– Надеюсь, ты не собираешься идти на праздник в таком виде? – опуская голову, спросила Эмили.

– Если бы была хоть малейшая возможность не идти, то я бы ею воспользовалась. Но я, как назло, обещала Софии сопроводить ее, – обреченно выдохнула я.

Эмили очень обрадовалась.

– Ты познакомилась с Софией? Она тебе понравилась? – сыпала она вопросами.

– Да, она классная. Мы с ней подружились.

– Вот и отлично! Значит, ты не будешь унывать. Давай, я помогу тебе собраться, – проговорила она, а затем осторожно спросила. – У тебя ведь есть платье?

Я кивнула, показывая на коробку.

– В другой жизни я была бы счастлива, пойти в этом на праздник, – объявила я, грустно глядя на свой наряд.

– Не смей так говорить. Именно сегодня ты будешь счастлива, я уверена в этом, – произнесла Эмили.

– Ах, Эмили. Мне бы вашу уверенность, – устало выдохнула я, удивляясь ее настырности.

– Так, сейчас же надень эту красоту, а я уложу тебе волосы, – приказала она.

Хранительница помогла надеть мне подарок отца, затем долго укладывала мои волосы в замысловатую прическу. Посмотрев на себя в зеркало, я была приятно удивлена.

– Осталось только улыбнуться и ты будешь неотразима, – воскликнула Эмили.

Ее восторженный возглас, заставил просиять мое лицо.

– Вот такой ты мне нравишься больше. И что бы ни случилось сегодня – непременно улыбайся, – велела моя гостья.

– А вы? Вы тоже пойдете на праздник? – с надеждой в голосе спросила я.

Она в знак согласия кивнула и проговорила:

– Пожалуй, мне уже пора. Скоро увидимся. Мне тоже нужно переодеться, – смущенно сказала она.

– Тогда до встречи, – ответила я.

Стрелки на часах показывали пять вечера. В дверь тихо постучали, и я тут же распахнула ее. София и Клаус стояли на пороге, они были радостны.

– Алина, дорогая, какая ты сегодня красивая, – нежно проворковала сестра Томаса и искренняя улыбка отразилась в ее удивительных фиалковых глазах.

Струящееся платье в пол выгодно подчеркивало все изгибы девичьего тела Софии. Длинные светлые волосы, слегка перехваченные ниткой жемчуга, струились по ее спине. Я невольно залюбовалась ее необыкновенной красотой и грацией.

– Ты сегодня просто невероятно привлекательна, София. Правда, Клаус? – вежливо спросила я своего приятеля, хотя и так было заметно, что он покорен ее красотой.

Он смущенно улыбнулся и произнес:

– Мне сегодня будут завидовать все мужчины в Академии, ведь рядом со мной такие красивые девушки.

Щеки Софии порозовели от смущения. Я посмотрела на них обоих и весело рассмеялась. Подхватив Клауса под руки, мы все вместе отправились на праздник.

В зале Торжественных Церемоний была установлена просторная сцена с занавесом. Он нашел нам места в центре зала и проводил нас, а сам отправился готовиться к спектаклю. Через некоторое время я заметила Илону и ее приятеля Риса, и помахала им, приглашая присесть рядом. София с удовольствием познакомилась с моей подругой. Илона весело щебетала, разглядывая наряды присутствующих девушек.

Вскоре я увидела Эмили, ректора и нескольких преподавателей, среди которых был и мой отец. Эмили шла под руку с Питером Колдом. Они смотрелись прекрасной парой. В своем длинном изумрудном атласном платье она выглядела как королева. Заметив нас, она приветливо улыбнулась и помахала нам рукой. Гости и преподаватели сидели у сцены.

Перед самым спектаклем выступил ректор. В строгом черном фраке и белоснежной рубашке он смотрелся очень важно. Питер Колд официально объявил начало праздника и поприветствовал гостей и студентов, пожелав всем приятного времяпрепровождения. Затем раздались аплодисменты, поднялся занавес и представление началось…

Действие на сцене перемежалось зажигательными танцами и забавными шутками. Публика рукоплескала, а я веселилась вместе с остальными, до того самого момента, пока в зале не появилась Селена. Я была столь увлечена действом на сцене, что не сразу заметила, как она вошла. Она стояла чуть в стороне, у самого входа, и, казалось, была спокойна и серьезна. Но мне случайно удалось перехватить ее злобный взгляд, которым она словно обжигала Софию. В горящих зеленых глазах бушевало пламя нечеловеческой ненависти. Меня будто окатило чем-то холодным от этого неподвижного безумного взгляда, сердце как-то болезненно сжалось. Заметив, что я смотрю на нее, она быстро покинула зал.

Спектакль закончился, раздались аплодисменты. Артисты много раз выходили на сцену, кланялись, и со всех концов зала к ним несли цветы.

Ректор, вновь появившийся на сцене, пригласил всех в парк. Здесь должна была быть организована развлекательная программа, танцы и фейерверк. Вскоре к нам присоединился и Клаус. Мы все вышли в парк, всюду ослепительно блистали огни иллюминации и играл оркестр. Вокруг меня были счастливые улыбающиеся лица. Зазвучали звуки мелодии, которую когда-то мне наигрывал Томас. Клаус элегантно поклонился Софии и пригласил ее на танец. Тотчас же на площадку стали выходить и другие пары.

На противоположном краю танцевальной площадки я заметила Томаса в толпе студентов. Он, как всегда, был очарователен и весел. Вежливо откланявшись своим знакомым, он пошел в сторону танцевальной площадки. Бегло окинув взглядом танцующих, он в какой-то момент посмотрел на меня и на секунду замер. Наши взгляды пересеклись, и мое сердце бешено застучало, ведь я увидела в его глазах не равнодушие, а беспомощность и печаль. Затем его кто-то окликнул, и он отвернулся, прервав нашу безмолвную беседу. Чувство жалости к себе всей мощью навалилось на меня, пытаясь раздавить своим весом. Я отвела взгляд в сторону, не имея возможности сделать вдох. Пытаясь прийти в себя, я прошла несколько шагов.

Вдруг сквозь пелену слез я заметила небольшое движение у края площадки. Там кружились в танце Клаус и София, глядя друг на друга влюбленными глазами. Протирая слезы, я увидела, стоящую за деревом бледную как полотно Селену, устремившую свой безумный взгляд на эту пару.

На кончиках ее пальцев стали появляться знакомые металлические искры. Что она собирается сделать? Она сошла с ума! Мириады мыслей пронеслись в моей голове, пока я наблюдала за Селеной. Как только она стала шептать заклинания, я сорвалась с места и понеслась в сторону своих друзей. Пытаясь привлечь их внимание, я кричала и махала им рукой:

– Клаус! София!

Музыка звучала так громко, и мои друзья были так увлечены своим обществом, что не замечали никого вокруг.

– Только бы успеть, – пронеслось у меня в голове. – Мне нужно обязательно успеть.

Расталкивая танцующих, я бежала туда, где кружились Клаус и София, восхищая всех присутствующих своей парой. Их движения были мягкими и естественными. Для этих двоих время остановилось, они смотрели друг на друга широко распахнутыми, счастливыми глазами.

Селена с горящим ненавистью взглядом подняла руку, на ее ладони появился серебряный, переливающийся холодом, шар заклятия. Она с силой толкнула его, и он с громким свистом полетел в их сторону, разрывая воздух и отбрасывая миллионы искр вокруг. Некоторые студенты заметили его и стали поднимать головы, для многих это было всего лишь частью представления. Я неслась наперерез заклятию, мечтая только об одном – успеть спасти своих друзей.

Где-то вдалеке я услышала громкий возглас Томаса:

– Алина, не смей!

Но я не могла просто не имела права отвлечься на этот голос.

Дотянувшись до Софии, я со всей силы толкнула ее на Клауса, и только в этот момент, оглянулась и заметила, что оказалась на пути следования сверкающей сферы. Как в замедленной съемке, я видела, как летел на меня плюющийся искрами магический пульсар, но пошевелиться уже не могла. Тело мое словно парализовало. Со свистом рассекая воздух, шар пролетел через площадку и вонзился мне в грудь, отбрасывая на несколько метров.

Боль заполнила мои внутренности, я не могла сделать вдох, перестав вдруг слышать звуки окружающего меня мира. Лишь через мгновение почувствовала я сильный удар. Музыка тут же смолкла и на площадке воцарилась мертвая тишина…

Все с ужасом оглядывались по сторонам, не понимая, что произошло. С другого конца площадки ко мне бежал Томас. Клаус и София, придя в себя от потрясения, тоже бросились ко мне.

– Алина, что случилось? – крикнул Клаус.

София в ужасе застыла, глядя на кроваво-красную кляксу, растекающуюся по моей груди. Я во все глаза смотрела на них, морщась от боли и не имея возможности произнести хоть слово. Подбежавший Томас, упал на колени и схватил меня на руки, впиваясь взглядом в рану.

– Что ты наделала? – побелел он и прошептал еле слышно. – Нет, нет… не может быть!

– Томас, я…– кровь булькала где-то в горле, мешая говорить. – Я успела.

Струйка алой жидкости, вытекая из уголка рта, поползла по подбородку. Подняв глаза, я посмотрела в небо, которое вдруг стало таким близким и родным. Яркие точки звезд на небе стали качаться, словно в такт музыке. Из-за туч показалась бледная луна и осветила все вокруг. Мне вдруг захотелось непременно прикоснуться к этому мягкому лунному свету, от которого волосы Томаса казались серебряными.

– Прощай, – шептала я, одними губами.

– Нет! – кричал он. – Не смей, не смей прощаться.

Лицо его показалось мне бледнее обыкновенного. Какой-то равномерный гул стал слышен неподалеку.

Глава 8. В плену грез

Со всех сторон к нам спешили люди. Где-то вдалеке я услышала голос ректора.

– Нужно сейчас же доставить ее в лазарет, у нее мало времени. Только не давайте ей спать.

Держащий меня на руках, Томас тут же вскочил и побежал внутрь здания Академии. За ним мчались отец и Эмили. Прижимаясь к груди Томаса, я слышала, как гулко бьется сердце у него внутри. Мои веки стали наливаться свинцом, и я начала проваливаться в сон.

– Нет, нет. Алина, милая, только не закрывай глаза! Смотри на меня! Прошу тебя, не засыпай. Я не смогу без тебя, я люблю тебя. Ты слышишь меня, я люблю тебя.

Подняв через силу свои веки, я улыбнулась, глядя в его глубокие, как озера глаза, но сил сказать, что-то у меня не было. Эмили была права, сегодня я была очень счастлива, несмотря на разрывающую мои внутренности боль.

Вбежав в лазарет, Томас уложил меня на ближайшую кровать. Его руки были перепачканы в моей крови. К нам со всех ног уже торопились маги Знахари. Пятно все сильнее расплывалось по моему нарядному платью, а я все быстрее слабела, захлебываясь собственной кровью.

Подбежавший отец, схватил меня за руку и, трясущимися губами, произнес:

– Алина, доченька, сейчас я тебе помогу. Я заберу боль. Всего мгновение и тебе станет легче.

Знахари стали всех выводить из помещения, расчищая место для работы.

– Нет! Пустите меня к ней! Пустите! – истошно кричал Томас где-то рядом.

Отец наклонился надо мной и стал что-то шептать в ухо. Мягкий монотонный звук его голоса начал околдовывать, боль понемногу отступала, и мир померк перед глазами. Я почувствовала, как меня засасывала черная, пугающая бездна.

Огромный вихрь подхватил и стал затягивать в вязкую жижу, вой становился все выше, пока не перешел в оглушительный свист. Все дальше отдалялась я от любимых и родных мне людей.

– Держись, держись, любимая. Останься со мной. Не уходи. Ты мне нужна, – слышала я удаляющийся голос Томаса.

Этот звук словно пробудил мои внутренние резервы. Я стала сопротивляться урагану, стремясь выбраться, протягивая в темноте руки и пытаясь за что-нибудь ухватиться:

– Не отпускай меня, – хотелось крикнуть мне, но голос меня не слушался.

Краем глаза я заметила небольшое движение справа и повернула голову. Это была мама.

– Мамочка? Ты откуда?– обрадовано спросила я.

Она с нежностью посмотрела на меня.

– Я что умерла? – уточнила я.

В ответ она отрицательно покачала головой, подняла глаза и, взяв меня за руку, потянула вверх. Ее белое шелковое платье струилось точно сизый дым, длинные волосы развевались от сильного потока воздуха.

– Тебе еще рано умирать, моя девочка. Впереди у тебя много удивительных событий и прекрасных моментов, – шептала она. – Ты будешь счастлива и обязательно найдешь свою любовь.

Рядом с ней я почувствовала себя спокойно и безопасно. У нее был бархатный и нежный голос, в который хотелось окунаться вечно. Мне было хорошо и спокойно. Но вдруг голос ее начал удаляться.

– Мама, мамочка! Не уходи! – кричала я, пытаясь удержать ее руку.

Она стала превращаться в маленькую точку, пока совсем не исчезла. Повернувшись, я зажмурилась, таким ярким казался свет, к которому мое тело полетело на огромной скорости.

Когда я пришла в себя, все казалось мне туманным и совершенно нереальным. Я словно плыла в клубах плотного марева. Распахнув глаза, я начала приходить в себя и стала оглядываться по сторонам. Было очень светло, по светло-серым стенам беззаботно плясали солнечные зайчики, отражаясь от зеркальных поверхностей небольших шкафов. Я оказалась в огромной просторной комнате и ощущала себя бестелесной. Словно каким-то чудом мне удалось порвать цепи, связывающие меня с земными печалями и страданиями. Я ощущала себя так легко, что на мгновение мне даже показалось, что я все-таки умерла и очутилась на небесах. Но мое благостное оцепенение прервал земной звук – слабое покашливание.

Повернув голову влево, я увидела отца, сидевшего рядом с моей кроватью и смотревшего прямо на меня. Он выглядел усталым и измученным. Отец улыбнулся мне и нежно провел рукой по моим волосам:

– Ну, как ты, родная?

Я улыбнулась в ответ и попыталась встать, тут же сморщившись от острой боли в груди.

– Тихо, тихо, тебе еще рано вставать, – произнес он.

– Где я? – прошептала я.

– Ты в лазарете.

– Давно?

– Уже неделю, – проговорил отец. – Ты что-нибудь помнишь?

Я наморщила лоб, пытаясь восстановить в памяти последние события. Вспомнился праздник, искаженное гневом лицо Селены, сильная боль в груди и я невольно поежилась.

– А как София и Клаус? С ними все в порядке? – осторожно спросила я.

Он с серьезным видом кивнул и ответил:

– Они почти от тебя не отходили.

Я услышала, как скрипнула дверь: двое вошли в палату. Прозвучали осторожные шаги, и знакомый голос тихо произнес:

– Николай, вам нужно позавтракать, а мы пока посидим рядом с Алиной.

Отец, сидящий лицом ко мне, обернулся, и за его спиной я увидела Хранительницу и ректора. Встретившись со мной взглядом, она радостно воскликнула. Эмили, как всегда, была прекрасна и шла к нам своей походкой богини, сияя от счастья.

– О, моя дорогая, ты очнулась? Ну, наконец-то. Ты не представляешь, как всех нас напугала!

– Питер, посмотри, она пришла в себя! – воскликнула Эмили, дергая своего спутника за рукав.

– Доброе утро. Я тоже очень рада вас видеть, – еле слышно проговорила я.

Эмили перевела взгляд на моего отца и, касаясь его руки, мягко произнесла:

– Николай, вам тоже нужно отдохнуть. Не переживайте, теперь с ней все будет в порядке.

После небольшого раздумья отец встал и проговорил, наклоняясь к моей щеке:

– Я скоро вернусь.

Я в знак согласия кивнула. Он поднялся на ноги и быстрыми шагами покинул комнату.

Проводив его взглядом, Эмили посмотрела на меня и присела на край кровати. Ректор подвинул стул, на котором только что сидел отец, и присел.

– Ты здесь такого шума наделала! – произнесла Эмили.

– Спасибо вам, Алина, за моего сына и Софию, – проговорил ректор. – Если бы не вы, они бы погибли.

– Твои браслеты частично погасили последствия атакующего пульсара Селены, но тебе еще долго придется восстанавливать силы, – касаясь моей руки, мягко заметила Эмили.

Кстати, – добавила она. – Смотрители провели расследование, и признали Селену виновной в использовании боевой магии, нападении на учеников Академии и причинении им тяжкого вреда. От осознания всего произошедшего, у девочки помутился рассудок. Ее отец поместил ее в лечебницу.

– Как видишь, Оковы Смирения с тебя сняты,– продолжил ректор, показывая на мои руки. – Позднее смотрители зададут тебе несколько вопросов и вынесут официальный вердикт по этому делу.

– А сейчас, набирайся сил, моя дорогая. И не пугай нас так больше, – мягко проговорила Хранительница.

В палату постучали и вошли Клаус и София. Увидев, что я уже очнулась и мирно беседую с ректором и Хранительницей, они очень обрадовались и кинулись обниматься.

– Ох, как мы счастливы, что ты пошла на поправку, – всхлипывала София.

Я тоже была рада их видеть. София между тем возобновила разговор и рассказывала последние новости.

– Ты целую неделю лежала без сознания, если бы ты видела моего брата. Он был сам не свой, сидел у постели, не смыкая глаз. Твой отец настоял, чтобы Томас сегодня поспал хотя бы несколько часов, но думаю, что скоро он снова вернется, – улыбаясь, закончила она.

– Спасибо, что спасла нас, – прошептал Клаус, пожимая мою ладонь.

Заскрипевшая дверь оповестила всех о новом посетителе. Увидев сколько народа собралось вокруг меня, Томас побледнел и ринулся к моей постели.

– Успокойся, дорогой! Все хорошо. Она очнулась, – мягко проговорила чародейка, бережно удерживая за плечи своего племянника.

Томас глядел на меня расширенными в изумлении глазами, ничего не понимая, но затем во взгляде его появилась осмысленность. Он, просто не отрываясь, смотрел на меня, а я на него. Прошло несколько минут, прежде чем мы поняли, что остались в комнате совершенно одни.

– Как же ты меня напугала! – тихо произнес он, прижался губами к моей ладони и закрыл глаза.

– Я во сне слышала твой голос, – хрипло произнесла я.

– Я все время был рядом, – произнес Томас, впиваясь взглядом.

– Когда ты нес меня, я услышала, ты говорил, что… – осеклась я.

– Что люблю тебя? – улыбнулся Томас, проводя рукой по моим волосам. – Конечно, я люблю тебя.

– И больше не злишься на меня? – пряча улыбку, спросила я.

Он отрицательно качнул головой и одними губами произнес:

– Я тебя люблю.

Я улыбнулась, и счастливее меня в этот момент не было человека. Томас, держа в своих узких аристократических ладонях мое бледное лицо, нежно прижался губами к моим губам.

Глава 9. Разговор со смотрителями

– Томас, ну, хватит ее мучить, – услышали мы позади себя голос Софии. – У вас еще будет время поворковать. Мы все по ней соскучились.

Переведя взгляд на дверь, я увидела раскрасневшуюся Софию и, не удержавшись, рассмеялась смехом человека, который не без основания считал, что все жизненные невзгоды остались уже позади.

– Ну, разве можно злиться на мою сестру? – улыбался Томас, глядя на Софию.

В комнату вошел отец, неся на подносе тарелку с бульоном и кусочком свежеиспеченного хлеба. По комнате поплыл такой аромат, что у меня закружилась голова.

– Тебе нужно набираться сил, моя дорогая, – мягко произнес отец, присаживаясь на моей постели.

Они вдвоем с Томасом приподняли меня на подушках, чтобы я могла удобнее сесть и перекусить. Я морщилась от боли, но с аппетитом поглощала принесенное, раздумывая над своим странным сном.

Голова стала кружиться и меня начало клонить в сон.

– Поспи. Я буду рядом, когда проснешься, – прошептал Томас, касаясь губами моей ладони.

Я тут же закрыла глаза и провалилась в сон.

В течение нескольких дней мои друзья и отец поочередно меня навещали, а я потихоньку набиралась сил. На третий день я уже начала понемногу вставать, а через неделю в сопровождении отца отправилась в парк на прогулку.

Случаются дни – и сегодня был именно такой день, – когда я радовалась, что можно прогуляться, а не сидеть в душной аудитории. Легкий ветерок ласково трепал мои волосы, а солнце заставляло жмуриться. Носом я втянула прохладный воздух, от которого немного кружилась голова и перед глазами ходили разноцветные круги. Проходящие мимо студенты то и дело оглядывались на нас. Отец предложил мне присесть на ближайшей скамейке под высоким раскидистым деревом, и я согласилась.

– Знаешь, когда я потеряла сознание, то оказалась в огромном вихре, из которого никак не могла выбраться. В этот момент рядом со мной оказалась мама, она взяла меня за руку и вытолкнула к свету, – призналась я отцу. – Как думаешь, она нас видит?

Он какое-то время молчал, а затем слегка дрожащим голосом произнес:

– Она всегда в наших сердцах. Я бы многое отдал, чтобы снова увидеть ее живые, искрящиеся смехом глаза.

– Пап, я хочу снова вернуться в Академию, – проговорила я.

– Ты, действительно этого желаешь? – вполголоса спросил меня отец.

После короткого раздумья я кивнула головой.

Спустя несколько дней меня снова вызвали на разговор со смотрителями. До двери кабинета ректора меня проводил Томас и остался ждать снаружи. Внутри на тех же местах сидели смотрители и ректор. Мне опять предложили присесть на стул.

Мое внимание привлекла, стеклянная сфера, стоящая на столе прямо перед главным смотрителем, внутри которой время от времени вспыхивали фиолетово-синие молнии.

– Здравствуйте, Алина Кэнтнисс. Наше расследование подходит к концу и нам бы хотелось задать вам буквально несколько вопросов, – начал Морис Милн.

Я вздрогнула и, проглотив комок в горле, кивнула.

– Скажите, из-за чего у вас разгорелся конфликт с Селеной Грэм?

– Я с ней не ссорилась. И вообще, мы были мало знакомы, – тихо проговорила я. – Так, несколько раз встречались в стенах Академии.

– А вот свидетели утверждают, что она вас ненавидела. У вас даже был инцидент в столовой, – заметил главный смотритель.

– Я думаю, это было лишь недоразумение, а не инцидент. А вообще, откуда мне знать, какие чувства испытывает другой человек по отношению ко мне, – произнесла я.

– Я сейчас попрошу положить вашу руку на этот предмет, – он показал на магический шар на своем столе, мерцающий ярким светом. – Отвечайте на следующий вопрос максимально честно.

Медленно поднявшись со своего места, я подошла к их столу и положила руку на магическую сферу.

– Когда и где вы изучали боевую магию? – задал свой последний вопрос Морис Милн.

Глядя прямо ему в глаза, я ответила спокойно и с достоинством.

– Господин смотритель, я никогда не изучала боевую магию.

Содержание сферы резко побелело, но вскоре успокоилось, приобретя прежний вид.

– Спасибо Алина Кэнтнисс, это все что мы хотели у вас спросить. Вы можете быть свободны. Позднее мы познакомим вас с официальным решением, – произнес господин Милн, впиваясь в меня своими глазами.

Стойко выдержав его тяжелый взгляд, я встала и покинула кабинет.

Прикрыв за собой дверь, я облегченно выдохнула.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Томас, взяв меня за плечи.

– Кажется, да, – слабо улыбнулась я.

Через мгновение из кабинета вышел ректор и подошел к нам.

– Алина, ты держалась великолепно. Я думаю, что им придется снять с тебя все обвинения. Селена сама вынесла себе приговор своей выходкой, произнес Питер Колд с волнением и участием.

Затем он развернулся и медленно пошел по коридору. Я несколько секунд ошарашенно смотрела ему вслед, затем Томас схватил меня на руки и начал кружить, смеясь от счастья.

Глава 10. Приговор

Через несколько дней меня вызвали для объявления результатов расследования. Селену привели в Академию в наручниках и в сопровождении двух смотрителей Тайной Канцелярии и доктора из лечебницы. Как того требовала церемония, на нас надели темные плащи с глубоким капюшоном, полностью скрывающим лицо. Вдоль стен на стульях сидели мой отец, отец Селены, Хранительница и ректор.

Для оглашения результата расследования нас с Селеной вывели в центр комнаты.

Морис Милн встал из-за стола и, обращаясь к своим помощникам, произнес:

– Откройте лица подозреваемым, мы должны удостовериться в их личности.

Высокий худощавый мужчина с большими залысинами поочередно подошел к нам и сбросил капюшоны.

Затем главный смотритель официальным тоном начал зачитывать свой рапорт:

– Я, Морис Милн, смотритель Тайной Канцелярии, был направлен в Академию магии для проведения расследования. В начале октября координаторы Тайной Канцелярии установили факт применения боевых видов магии на территории данного учебного заведения. Рассмотрев все материалы дела, опросив свидетелей и приобщив к делу новые обстоятельства, произошедшие две недели назад, предварительное следствие определило круг подозреваемых – это две студентки Алина Кэнтнисс и Селена Грэм. Господин Колд, готовы ли вы подтвердить личности своих студенток?

Ректор, высокий статный мужчина с одухотворенным лицом, встал со своего места и громко произнес:

– Да, господин Милн. Это Алина Кэнтнисс и Селена Грэм – студентки факультета Знахарства.

После чего Морис Милн обратился поочередно к моему отцу и Хранительнице:

– Господин Кэнтнисс и госпожа Дафф, подтверждаете ли вы личность своей подопечной Алины Кэнтнисс.

Они оба с серьезным видом качнули головой. Подобный вопрос главный смотритель задал и отцу Селены, чтобы тот подтвердил личность своей дочери. Приняв во внимание ответы, Морис Милн продолжал:

– Выяснив все обстоятельства дела, было вынесено следующее решение: Селена Грэм признается виновной в применении боевой магии, нападении на студента Академии магии, попытке убийства и нанесении тяжкого вреда здоровью. После осмотра ее специалистами она признана утратившей здоровье и будет помещена в лечебное учреждение на острове Ривлес на ближайшие три года, где будет проходить лечение от психического расстройства, после этого на нее будут надеты Оковы Смирения до конца ее жизни.

Алина Кэнтнисс с вас снимаются все обвинения, но вы будете оставаться под наблюдением Тайной Канцелярии в течение шести месяцев. Данный приговор окончательный и вступает в силу с момента его оглашения.

После объявления решения смотрителей Тайной Канцелярии в кабинете повисло тягостное молчание. Затем раздался взрыв визгливого смеха. Все повернулись в сторону Селены. Она вся покраснела, вены на ее висках набухли синими жилами, из глаз текли слезы и лишь приступ удушливого кашля остановил ее гомерический хохот. Доктор, стоявший неподалеку, тут же подошел и сделал ей какой-то укол. После чего она стихла, на нее вновь накинули капюшон и вывели из помещения.