Сайз новогодний. Мандариновый магнат

Глава 1

Алиса

Этот новый год принесет вам огромное счастье. День, начавшийся погано, превратиться в сказку. Совет дня – никогда не отчаивайтесь, даже если кажется что мир рухнул. Всегда Ваша, Вангелия Светлая.

Перед новым годом улицы пахнут особенно. У их аромата всего несколько оттенков, но они такие яркие и вкусные, что хочется просто дышать полной грудью, смакуя нотки хрусталя, счастья, праздничной суеты, хвои и конечно солнечных мандаринов. Яркая кожура на белом снегу похожа на серпантин. Этот новый год будет самым счастливым, я знаю. Видела подарок моего любимого Димки, спрятанный среди белья. Маленькая бархатная коробочка - исполнение моего прошлогоднего желания. И теперь я иду домой, волоча в одной руке симпатичную елку, которая скоро займет свое место в углу квартиры, наполненной счастьем, а в другой пакет с горошком, майонезом и "Докторской". Иду и пою песню про глупую снежинку, которая исполнит еще одну мечту, следующую. Самую огромную с этом мире.

Я вошла в квартиру и чуть не упала, споткнувшись об стоящий у порога мой любимы чемодан. Мы с Димкой купили его в Италии – красный, пузатый, блестящий боками. Странно, что он тут делает?

- Эй, я дома,- крикнула в недра притихшего дома. И эта тишина вдруг показалась мне враждебной. Прислонила елку к стене, которая тут же заплакала от тепла. Жалко. Я никогда не покупаю живые ели, просто Димасик настаивал именно на такой лесной красавице. А мне их жаль. Маленькие елочки вырванные из привычной жизни, только длятого, чтобы порадовать зажравшихся людей всего несколько дней.

- Ты рано, я тебя не ждал,- появился в прихожей Димка. И по его бегающим глазам я поняла, что происходит что – то из ряда вон.- Ну, с другой стороны даже хорошо. Так правильнее будет. Лисенок, я ухожу.

- Куда? Опять в командировку отправили? А я на салат все купила, даже горошек не забыла в этот раз,- глупо улыбнувшись пошла в кухню, все еще не осознавая предательства.

-Лис, я ухожу. Навсегда,- голос любимого впился в спину как нож. И я едва удержалась на ногах, выронила из руки пакет. Яркие мандарины рассыпались по полу, словно мячи из клоунской корзины. – Я полюбил другую женщину, и сделал ей предложение. Она сможет дать мне то, что не можешь ты. Понимаешь? Не бывает семьи без детей.

Его слова впивались в грудь как осколки зеркала снежной королевы. И моя действительность начала искажаться. Дура я, не сказала ему. Хотела подарок сделать к новому году, это же тоже исполнение мечты. Вчера мне пришло письмо. Наша очередь на ЭКО подошла. И после нового года нас приглашали в клинику на процедуру. А теперь с кем я пойду? Сбыча мечт откладывается.

- Прости,- в голосе Димки не было раскаяния.

- Ну уходи,- сказала я равнодушно. Словно все, что у меня было в душе замерзло сразу же, как в криокамере. – Чемодан только верни, он мне нравится. А вы новый купите.

- Чемодан? – удивленно переспросил чужой мужчина. Уже чужой. Странно. Так быстро. – Я ухожу, а ты жалеешь о чемодане?

- А что, он не предаст. У него душа есть, которую я в него вложила, когда покупала. А у тебя нет,- дернула я плечом, собирая с полу оранжевых предвестников праздника. – Дим, а давно ты ее любишь? Ну ту, которая может?

- Это так важно?

- Да.

- Пять месяцев. Алис, ну зачем все это? Не копайся в ране, это вредно.

- Значит, когда мы покупали этот чемодан, ты уже был не со мной?- задохнулась я. Он целовал меня в губы в том маленьком магазинчике, пытаясь вырвать из рук дорогой кофр, смеялся. А я уперлась – хочу и все. Глупая, слепая курица. Он уже был чужой. Там, в Италии, когда я мечтала о том, что скоро мы возможно станем родителями он уже не был моим. Смешно.

- У меня скоро родится сын,- тихо промямлил Димка. И я сошла с ума, ах какая досада. Первый мандарин угодил ему в глаз. Брызнул щипучим соком, под мой истеричный смех.

- Дура,- заорал этот чужой гад, когда второй снаряд достиг цели. Схватил МОЙ чемодан и выскочил за дверь. Я осела на пол, и разрыдалась, уставившись на лопнувшие измятые мандарины. И вот вдруг подумала, что мой новый год такой же бракованный и искореженный, как несчастные цитрусы, валяющиеся по всей прихожей. Медленно поднялась, добрела до сумки и достала мобильник.

- Люсь, можно я приеду? – простонала в трубку, как армянская плакальщица.

- Козел? – радостно гаркнул телефон голосом моей школьной подруги.- Я ведь говорила, гнилой твой Димка. Нужен тебе мильярдер, как у нас с Юльком. А не этот Ягупоп, у которого одно перо торчит из зада и то облезлое. Юль, я ведь ей говорила, помнишь?

- Даже я помню, — пророкотал Караваев, и судя по звуку чмокнул свою жену в щеку, тут же раздался детский смех, какая – то возня. Что – то грохнуло.

- Приезжай, короче, — суетливо заорала мне в ухо Люсьен.- Эти мелкие паразиты свалили елку. Представляешь? Бах. И капец искусственной красавице, – восторг в голосе подруги потонул в детском реве и мужском хохоте.  

 И зачем я поеду? У них семьи, дети, мужья. И полные дома счастья. А у меня? Нет у меня ничего.  И уже не будет. Дать бы по башке проклятой предсказательнице, как там ее звали? Шарлатанка. Как только их допускают на радио, авантюристок этих?

- Попробуй только соскочить,- гаркнула Люсьен, явно почувствовав мое настроение.- Мы с Юльком приедем и надерем тебе...

- Мам, а что вы Лисичке надерете? – раздался тихий голос Сонечки, Люсиной дочери. – Зад, да?

- Зад я надеру тебе, если подслушивать будешь, — хмыкнула Люсьен с такой любовью в голосе, что у меня перевернулось все в душе. Мне это счастье то уже не светит.- Короче, Лиска, ждем. Юль, Лиска тоже приедет. Вся капелла в сборе будет. Гланя прилетит на метле реактивной, скорее всего, со своими подарками адскими и несчастным Джози. Эх зажжем.

- Спроси, может Сеню прислать за ней, пока он еще на линии? Нечего по ночам одной мотаться. Еще обидит кто, – подала голос рачительная хозяйка Юлька, заботливая мать хулиганистых тройняшек, похожая на булочку с маком.

Глава 2

Глеб Снежин

- Мамы у всех бывают. У тебя же была? - вбил последний гвоздь в дубовую доску моего спокойствия Вовка, и выпятил нижнюю губку, собираясь разрыдаться в голос.- И я желание загадал. Так не честно. Дед мороз просто обязан его исполнить. Или фиг я в него больше верить буду.

-Вов, ну не все в силах доброго волшебника, понимаешь? Игрушку он может слепить, а вернуть кого – то с небес не его компетенция. Понимаешь? – вздохнул я, взъерошив льняные волосики на макушке любимого сына. Сына, которого чуть не потерял вместе с женщиной, что была моей жизнью. А теперь я ненавижу новый год, и праздника не чувствую. Вспоминаю заснеженную дорогу, расплющенную машину – мой подарок жене под елочку, и не верю больше в сказки. Не могу забыть бессилие при виде черного мешка на носилках и тихого детского писка из переноски, чудом уцелевшей в аварии. Алька пристегнула ее, это и спасло моего наследника. Тридцать первое декабря было тогда, шесть лет назад, как и сегодня. Я зажал переносицу пальцами, гоня воспоминания.

- Значит эти волшебники фуфло и лошары,- голос Вовки больше не дрожал. В нем сквозили злость и отчаяние.

- Неужели няня тебя научила так выражаться? – нет, во истину, не Генриета же ругается при моем сыне, как портовый биндюжник.

- Так Крокодиловна таких слов не знает, у нее все пардон, да сильвупле, да какие – то гадские экивоки, — выпучил глазенки сынище.

-Владимир, твою бонну зовут Генриета Автандиловна,- включил я строгого отца.- Не Гренка Крокодиловна, умоляю. И слова лошара и фуфло не пристало говорить порядочным людям.

- Значит ты беспорядочный,- вынес вердикт слишком ушастый пацан. – Вчера по телефону ты сказал, что этих лошар, надо раком нагнуть. Надеюсь ты говорил это про дедморозных эльфов, которые не могут сгондобить нормальный, нужный подарок, а не очередной планшет. Па, а раком – это как? Кстати, Крокодиловна против этих «ганжиков». Она говорит, что это все отупляет неокрепшие умы. А вот мама бы не отупляла меня. Понимаешь, пап? Даже у Вовки есть мама, хоть и глупая. Но мама же.

- Гаджетов, Владимир. Гаджетов. Говорить надо правильно.

 - Почему тогда Крокодиловна меня Вольдемаром зовет? Она неправильно говорит. Ей можно значит, да? А мне нельзя, потому что я маленький. А если бы у меня была мама...

- Все, Вовка, хватит,- слишком резко прозвучал мой голос и глазенки сына снова начали наливаться слезами. Черт, я всегда все порчу. Сегодня же праздник, день чудес. День, когда мой мир рухнул дважды. – Не плачь, у меня есть идея...

- Какая?

- Мы поедем кататься на санках. Туда, где я встретил твою маму.

- И влюбился?

- Сразу же,- сказал я чистую правду. – Только у тех кто любит по – настоящему рождаются такие как ты.

- Ты ведь ее санками сбил, да? – тихо спросил Вовик, натягивая свитер с изображением смешного снеговика, который связала ему Крокодиловна., тьфу, то есть Автандиловна.

- Да, —  кивнул я, проваливаясь в недалекое прошлое, кажущееся чем – то древним и неживым. Она свалилась мне буквально на голову, и так кричала, когда я направил идиотские санки в сугроб. Отплевывалась. Била меня маленькими кулачками, затянутыми в пуховые белые варежки, похожие на снежных кошек по груди, и смешно ругалась.

- Па, ты ж дядька уже был тогда. Как ты на горке оказался? – сморщил нос Вовик. Смешной. Мой.

- Поехали сын,- ухмыльнулся я, рассматривая затянутого в болоньевый комбез сына, ставшего похожим на космонавта.

- Да, знаешь, почему – то мне кажется, что мама будет там. И мы ее собьем и украдем у неба,- вздохнул глупый мой, умный ребенок. Жаль, что так вселенная не работает.

Я загрузил в багажник сани, больше напоминающие космический челнок, пристегнул Вовика к детскому сиденью и вырулил со двора под раздражающее мерцание украшений. Генриета настояла, каждый год заставляет меня заниматься этой ерундой. Украшать пустой дом – абсолютная глупость.

- Вов, ты не надейся особо,- проклиная себя, наконец сказал я. – У нас не так много шансов на то, что твое желание... Наше желание сбудется.

- Пап, надо верить просто,- беззубо улыбнулся мой мальчик. – Так Крокодиловна говорит. И еще говорит, что ты потерянный. Па, а это что означает? Что тебя кто – то найти должен?

- Это значит, что мне придется поговорить с твоей няней, а ей возможно найти новое место, если не научится следить за я зыком,- хмыкнул я, сжав руль до боли в ладонях. Мы почти приехали. С неба начал сыпать снег, крупными хлопьями, кружась в свете фар странными завихрениями.

На Альке была шапка тогда. Розовая, с огромным помпоном засыпанным крупными снежинками.

- А знаешь, я ведь не люблю тебя,- последнее, что я услышал от женщины, лишившей меня разума. Я был зол. Даже замахнулся на нее. А она не отшатнулась. Только полоснула меня яростным взглядом. Я ее любил, или просто думал что люблю. Она принадлежала мне. И собственнический инстинкт казался мне непогрешимой любовью. Мне да, а ей видимо – нет. Она взяла и уехала. Алька уехала в новой машине, и я не знал, вернется она или нет. Просто забрала сына и растворилась в пустоте.  Но только вот сыну я никогда этого не рассказывал. Зачем?

Я заглушил двигатель, уже жалея, что приехал сюда. Ветер начал гнать по земле снежную поземку, обещая приближение пурги. Народа почти не было, в это время все уже заняли места возле праздничного стола и смотрят передачи, от которых у меня сводит зубы. Только еще один отец с не в меру разошедшимся отпрыском, оккупировавшим горку, стоит и смотрит на светящиеся окна, за которыми его жена запекает гуся, подпевая Жене Лукашину или Наде. Они сейчас вернутся в уют, повесят на батарею снежные рукавицы и сядут праздновать. Непогрешимое счастье.

- Вов, недолго, погода портится,- предупредил я радостно скачущего вокруг меня мальчишку, подвязал ему шарф и достал из багажника снежный транспорт.

- Пап, а если бы тебя увидели твои компаньоны, они бы посмеялись? – наморщил нос Вовик.

Глава 3

Алиса

В свете уличных фонарей все елки праздничные. Оглянитесь вокруг и берегите ноги. Гололед – коварная штука. Но есть стихии более опасные чем наледь. Снежный вихрь закружит. Унесет.Завъюжит - заворожит. И противиться этому вы не сможете. Совет дня: Расслабьтесь и получайте удовольствие. И да, сегодняшняя ночь волшебная. Вас ждет исполнение желаний. Всегда Ваша, Вангелия Светлая.

Боль вспыхивала в глазах, словно елочные фонарики: ярко, истерично и разноцветно. Один сапог куда –то улетел, пока я пыталась понять, что же произошло. Новый сапог, в первый раз надела. Жаль. Лодыжку зажгло с утроенной силой. Токающие разряды, разлились огненной волной, как и чужое дыхание, опалившее мою щеку. И я даже смогла рассмотреть мужскую щеку, покрытую темной щетиной в которую почти уткнулась своим носом – колючую, пахнущую снегом и хвоей.

- Какого...?- выдохнула прямо в чужую кожу, путаясь руками в варежках, пришитых к резинке, как у малышки. Люсьен привезла пуховые рукавички всем своим подругам из какой – то очередной поездки. А мне еще и резинку пришила, зная что я растеряша. Блин, я же должна уже быть у них. Девочки будут волноваться. -Вы ненормальный? Это же надо, сбили меня. Санками. Меня. Санками. Где мой сапог?

- Ты какого черта шляешься по ночам, дура? – прорычал мужлан, на котором я подпрыгивала, как на батуте, пытаясь подняться на ноги. Боль в ступне стала нестерпимой, и я ойкнула и свалилась обратно. Чужие руки ухватили меня за шкирку. Нахал и алкаш, скорее всего. Иначе, какого пса он катается с горки за полчаса до нового года, вместо того, чтобы сидеть у елки с бокалом шампанского в уродской лапе?

- Придурок.- рявкнула я, и замахнулась. От обиды и боли у меня видимо поехала крыша. И я бы ударила если бы не...

- Мама,- детский голосок взорвал реальность, — я же говорил, пап. Это мама. Дед мороз исполнил желание. Только странно как –то. Мамы не бьют пап. Это неправильно. Они их любят.

Детская ладошка коснулась моей щеки, обжигающе, одуряюще. Мальчик, симпатичный и курносый смотрел на меня широко распахнув глазенки, в темноте похожие на две небесные звезды.

- Я не бью. Я просто...- не зная что сказать, начал я выкручиваться.

- Вовка, не неси чушь,- только сейчас я рассмотрела мужчину, который и вправду в случившемся виноват был мало. Я невнимательная растыка, выскочила прямо на ледяную дорожку. – Вы как, девушка? В порядке?

- Да, — ответила растерянно, вытирая рукавом куртки наливающийся слезливой краснотой нос. Слова ребенка жгли душу как кислота. Мама. Я так хочу стать ею. Но не судьба. - Да, я в порядке.

- Ну конечно,- пробубнил несносный мужлан. Интересно, как у таких медведей рождаются такие прекрасные мальчишки? – И поэтому ты стоишь словно цапля в одном сапоге и носом как светофор. Это теперь называется «в порядке»? Ревешь чего? Где болит? 

- Ничего, я найду свою обувь и пойду дальше. Меня ждут,- ответила я ехидно, но прозвучала жалко и плаксиво. Нога болела нещадно, и уже начала неметь от холода. Так и до обморожения недалеко.

- Па, маме холодно,- беспокойно произнес мальчик.

- Я вижу,- мужские руки начали натягивать на мою ступню найденную тут же уггу. Я вскрикнула от резкой боли, прошившей меня от кончиков пальцев казалось до самой макушки. Мужик досадливо закусил губу, и мне отчего – то захотелось попробовать ее на вкус. Дура, это посттравматический синдром видимо такой  – идиотизм. Не иначе.

- Что такое? – поинтересовался нахал, и вдруг подхватил меня на руки и поволок куда –то. Молча, словно варвар убитого мамонта. Я слышала как хрустит снег под полозьями санок, и пыхтит малыш позади,  таща свой снежный транспорт.

- Куда вы меня прете? – наконец набравшись сил спросила я.- В конце – концов, поставьте меня на землю.

- Поедем к доктору,- спокойно ответил захватчик, легко подбросив меня, чтобы перехватить поудобнее.

- Интересно, где вы его сейчас найдете? Через полчаса начнут бить куранты,- яд в моем голосе его совсем не рассердил и не озадачил.

- Ко мне домой. К нам с Вовкой. Я вызову личного врача, в конце – концов я же тебя сбил. Хотя ты, конечно, курица.

- Так, это переходит все границы, — его пальто, в которое я сейчас дышала, покрылось инеем и слова мои звучали приглушенно. – Мы не пили брудершафтов. Никуда я не поеду, может вы расчленитель и душегуб. И сам ты этот, как его...

- Кто? – насмешливый бас, в котором нет и нотки злости.- Назовешь петухом, воткну в сугроб головой вниз, как репку. Я же маньяк. Сожру твой мозг, и поверь, это не будет такой уж потерей для человечества.  Детка, мне тоже не нравится таскаться с глупой курицей на руках. Но я же джентльмен.

- Ты, вы...

- Мама, дома хорошо. И елка у нас красивая, фонарчатая. А Фира запекла гуся, и папа принес два ящика мандаринов. Они так пахнут. А папа у нас магнат, ты помнишь? Про него даже в журнале писали, не помню названия. На Ф начинается,- подал голос ребенок. Черт, они же сумасшедшие. Как я раньше не догадалась. И мужик и его симпатичный отпрыск. От осинки не родятся апельсинки.

- Мандариновый магнат,- улыбнулась я мальчишке, захлебывающемуся словами. Мне вдруг стало его жутко жалко.

- Вова,- вздохнул мужлан, перекидывая меня на сиденье огромной машины. Ничего тачки у шизиков, дорогие и агрессивные.- Мадам, вас никто не удерживает силой. Но, судя по тому, что сапог ваш мы так и не натянули на ногу, я бы был благоразумным. Наш с Владимиром личный Парацельс очень хорош, так говорят люди, которых он пользует десятилетиями. И стоит эскулап дорого. Так что, вы поедете с нами, или замерзнете вон под той елкой, как раз тогда, когда все будут пить шипучку под бой главных часов страны? Предложение ограничено. Я не хочу лишать сына праздника из-за глупости ненормальной, бросающейся под санки.

- Папа, ты же не ... Ма, соглашайся. Не бросай меня снова, пожалуйста. Я так тебя ждал,- задрожал голосок мальчишки и я обреченно кивнула. Хотя, сдохнуть под елкой, возможно было бы не такой уж и плохой идеей.

Глава 4

Алиса

У вас еще есть возможность изменить свою сказку. Это просто. Но нужно ли? Совет дня:  подумайте, прежде чем бежать от мечты. Всегда Ваша, Вангелия Светлая

Сумасшествие. Видимо резинка на варежках передавила мне что – то в шее и в мозг перестал поступать кислород. Зачем я согласилась на странное предложение мужика, имени которого даже не знаю? Может сбежать? Вот прямо сейчас. Пока он нежно вытаскивает сына с заднего сиденья. Я вывалилась из машины, как мешок зимнего волшебника, совсем забыв о том, что моя нога травмирована. Взвизгнула от боли, и разбудила малыша.

- Пап. Маму неси,- промямлил он полусонно. – Поставь меня, я мужчина. А мужчин не носят на ручках.

- Ты маленький мужчина,- боже мой, сколько тепла в голосе этого варвара, похожего на таежного шатуна – людоеда.- И это не стыдно.

Черт, он меня поднял легко, как пушинку, под пристальным взглядом мальчишки, и понес как королеву к празднично – украшенному особняку, утопающему в сказочных соснах, стремящихся к звездам. Если бы у меня был дом, то только такой. Замок с башенками. Какая я дура. Ведь у ребенка же есть мать. Настоящая. Зачем я ему – безымянному Синему Бороде?  Я упала с неба? Господи. Значит...

- Меня зовут Глеб,- прошептал мужлан в мой помпон. – И бога ради, ты же моя жена, так что будь любезна не выпадать из роли.

- Ты даже не спросил, какое мое желание, вдруг оно страшное? Как у Румпельштильцхена,- оскалилась я. Представив какое лицо будет у этого самоуверенного павиана, когда я скажу ему...

- Ну вот, теперь я знаю твое настоящее имя. Думаю, что я справлюсь,- хмыкнул Глеб.- Главное ты не хочешь мою душу.

- Да, мне будет достаточно другой части твоего организма,- пробубнила я в драп пальто. Но он не расслышал моих слов. Открыл ногой тяжелую дверь  и я поняла, что пути назад теперь точно нет.

- Ну вот мы и дома, дорогая, — хмыкнул, свалив меня на огромный диван. Вовка скинул курточку прямо на пол, и подбежал ко мне.

Счастье, когда тебя обнимают детские руки. Он доверчиво прижался ко мне, и прошептал «Я так тебя ждал. Люблю, прелюблю. Ты же больше никогда меня не оставишь? Нас с папой. Ему тоже плохо без тебя. Я знаю. Он не говорит, но ночью сидит в кабинете допоздна и пьет взрослый сок»

Что же мы натворили?

- Иди переоденься, малыш,- взъерошив волосы на белобрысой детской головке, сказала я, протолкнув внутрь противный колючий ком выросший в горле. Посмотрела вслед, бросившемуся исполнять мою просьбу Вовке и начала подниматься с дивана. Лучше вот так. Сразу. Не дарить ложных надежд.

- Соскакиваешь? – насмешливый голос разорвал пространство. –Правильно. Значит не так тебе нужно то, ради чего ты приехала в чужой дом, к незнакомому мужику. Значит твое желание не заветное, детка.

- Да пошел ты,- выплюнула я. В глазах полетели искры от боли, от злости, от незнания как поступить.

- О, мы уже на ты? Мы же не пили брудершафт, курица? Или ты пересмотрела свои дурацкие принципы?