Счастье по наследству

Глава 1

Авария на зимней трассе унесла две жизни и разделила наши на до и после. Марк потерял отца, я - старшую сестру.
И пусть за рулём был отец, для Марка виновницей его гибели всегда будет сидевшая рядом Николь, моя сестра.
Впрочем, как и я. Ведь он почти убедил себя в том, что за мной вины не меньше.

____________________________________________________________________________________

Soundtrack Tilted by Christine and the Queens

— … и ты наденешь это платье.

— Надену.

— И волосы уложишь, как я учила.

— Окей.

— И каблуки, Эмма. Надеюсь, ты привезла бежевые босоножки?

— О, боже, Фло! Ты и святого из себя выведешь!

— Так привезла?

— Привезла!

— Скажи, что наденешь.

— Надену, — стону я, по голосу подруги понимая, что на этот раз она настроена более чем решительно. — Но если я с них сверзнусь, это будет на твоей совести.

— Без проблем. До завтра, цветочек! Люблю тебя. От Шона привет.

Моё ответное «ему тоже» тонет в коротких гудках.

В этом вся Фло: берёт измором без лишних церемоний. Сюда бы подошло определение «настырная», но Флоренс Райт точно не настырная. Скорее, настойчивая.

А ещё злопамятная. Если можно так сказать о давешнем споре. Никто из нас уже не помнит его причину, но вот что стояло на кону — да. В моём случае Фло навсегда запрещалось оставлять комментарии по поводу моего внешнего вида, в случае победы Фло — моё беспрекословное подчинение её вкусу. При всепоглощающей любви подруги к моде я понимала, что речь пойдёт о тех же тряпках, но предпочла не форсировать события. И, как оказалось, зря.

Уже пять лет как надо мной висит дамоклов меч проигранного спора. Тщетно надеяться, что Фло когда-нибудь о нём забудет, тем более что во всём, что касается собственной персоны, моя ближайшая подруга восхитительно эгоистична. Тем удивительней, что наша дружба вынесла испытание временем. Мы подружились ещё в школе, обе успешно её закончили, отучились в колледже, устроились на работу и… и дальше каждая пошла своим путём.

Через год после получения диплома дизайнера Фло вышла замуж и переехала в Калифорнию. Я же осталась в Сиэтле, откуда мы обе были родом. До Сан-Франциско всего два с половиной часа лёту, плюс Фейс Тайм, Инстаграм и Фейсбук — в современном мире при обоюдном желании общения потеряться практически невозможно.

В эти выходные Шон, муж Фло, праздновал свой тридцатый день рождения. Как близкая подруга жены, я, разумеется, была приглашена. Три дня в Сан-Франциско — больше, чем я когда-либо тратила на себя в этой жизни. Парк Пресидио, мост Золотые ворота, открытый трамвай, холмы и всё, что может предложить Калифорния в сентябре. Возможно, всё это время я просплю в гостиничном номере, но даже такой отдых кажется мне чем-то из разряда фантастики.

Мой отказ остановиться в её доме Фло приняла достойно. Как и нежелание воспользоваться услугами личного водителя, которому вменялось в обязанность доставить меня в загородный клуб, где будет организован приём. В отместку подруга в очередной раз стребовала с меня свой долг.

Дело чести — платить по долгам. В любом другом случае платье, которое через час после моего прибытия доставили в гостиничный номер, я бы в жизни не надела.

— Фло, скажи, что ты пошутила.

— Даже не надейся! 

— Я… я не смогу это надеть.

— Ещё как сможешь. Питер умрёт на месте.

— Я не хочу, чтобы он умирал, Фло. Этот парень мне нравится.

— И ты ему нравишься. Но вы как два пони — бегаете по кругу в одном загоне. Друг за другом, но не рядом.

— Боюсь, когда Питер увидит меня в этом платье, то развернётся и пойдёт в другую сторону.

— Или догонит и, наконец, подомнёт под себя.

— Думаешь, на праздновании дня рождения твоего мужа это будет уместно?

— Глупости! — фыркает Фло, и я живо представляю, как она это делает. А потом закатывает глаза.

От любой проблемы подруга уходит именно так. Честно говоря, я ей завидую: вот бы и мне научиться так отмахиваться от неудобных вопросов.

Но пока не научилась, придётся идти на поводу и облачаться в наряд, выбранный Фло на этот вечер. Платье-бюстье цвета малины притягивает взгляд и совсем не оставляет места воображению. Оно обтягивает меня, как перчатка, делая грудь больше, талию тоньше, а бёдра круче. Идеально во всех отношениях, но вряд ли уместно на великосветском рауте, которым обещает стать празднование дня рождения Шона Райта.

Успешный инвестор, выходец из хорошей семьи с традициями и деньгами, подкреплёнными теми же самыми активами с помощью скоропалительного, но счастливого брака с моей подругой — сбывшаяся американская мечта. Будь я более меркантильной, умерла бы от зависти. Но, к счастью или, скорее, к сожалению, мой собственный опыт столкновения с миром богатых и знаменитых удачным не назовёшь, поэтому завистью в наших отношениях с Фло и не пахнет. Возможно, именно поэтому мы до сих пор и дружим.

Глава 2

Soundtrack Delicate by Taylor Swift

Я списываюсь с Фло всю дорогу, пока такси взбирается на один из многочисленных холмов, открывающих захватывающий вид на бухту и Оклендский мост. Не тот, оранжевый, известный на весь мир как «Золотые ворота», а другой, соединяющий Сан-Франциско с Оклендом. Он белый и в свете закатного солнца похож на гигантскую чайку, летящую над водой. Мне он нравится больше. Может, потому что не имеет за собой дурной славы, как его яркий сосед.

Вероятно, с подсказки Фло Питер встречает меня на улице, помогает выйти из машины и сам расплачивается с таксистом. Он явно под впечатлением от моего внешнего вида, потому что выглядит немного обескураженным и заикается, когда после приветствия говорит обязательный комплимент.

— Прекрасно выглядишь, Эмма.

— Спасибо. Ты тоже.

Я не кривлю душой, потому что Питер действительно выглядит хорошо в приталенном смокинге и белой рубашке с иссиня-чёрной бабочкой, повязанной под хорошо отглаженным воротничком. Он напоминает молодого Бреда Питта времён «Знакомьтесь, Джо Блэк» и тем самым располагает к себе.

Модно подстриженные пшеничные волосы падают на лоб, и заученным жестом Питер отправляет их за ухо. Однажды я хотела бы помочь ему в этом.

— Рад видеть тебя.

— Я тоже.

Вероятно, «тоже» становится моим словом-паразитом.

Под руку с Питером я вхожу в здание клуба.

Официант с серебряным подносом материализуется из воздуха.

— Шампанского?

— Было бы здорово.

Питер берёт два бокала, один из которых протягивает мне.

— За… Шона? — светлые брови взлетают вверх.

Как и я, Питер знает, что день рождения Шон отпраздновал ещё в прошлую среду, но это хорошая тема для нейтрального тоста.

— За Шона.

Я поддерживаю его игру, в очередной раз задаваясь вопросом, не гей ли он. Хотя вряд ли. Зелёно-карие глаза Питера не отрываются от моего лица, пока он делает глоток из узкого бокала. Я выдерживаю его взгляд, потому что могу. И хочу.

Мне нравится Питер. Действительно нравится. Я думаю, что у этого вечера и нашего переглядывания возможно продолжение.

Фло едва не душит меня в объятиях шёлком от Александра Маккуина, пахнущем её любимыми Гуччи. Я знаю об этих людях меньше, чем Фло об Эйзенхауэре и Далай-ламе, но всё же их имена отпечатались на моей подкорке — так часто она употребляет их в наших последних разговорах.

Платье выглядит чудовищно… эм… розовым, но я знаю, что Фло от него в восторге, поэтому благоразумно оставляю комментарий при себе.

— Как добралась, цветочек?

— Замечательно. Под стать твоему приёму.

Фло ниже меня на целую голову, но именно она — центр всего празднества. Шон стоит чуть позади. Будто не он — главное действующее лицо.

Мы обнимаемся, и я предусмотрительно целую воздух возле его щёк.

— Привет, Эмм. Здорово выглядишь.

Только мужу Фло позволительно звать меня Эмм. Никому и в голову не придёт сократить скучное имя Эмма до ещё более скучных двух букв. Трёх, если в исполнении Шона.

— Рад, что ты выбралась.

— Спасибо за приглашение. Прекрасная вечеринка.

— Надеюсь, Питер не даст тебе заскучать.

Шон знает о моей симпатии к его кузену и всячески её поддерживает. О ней знает и Фло, и сам Питер. И все мы знаем, что именно не даёт ей развиться в нечто большее.

Иногда я думаю, что надо отпустить ситуацию. Первое впечатление уже произведено, и оно, к сожалению, оказалось недостаточно ярким. Этому меня тоже научила Николь. «Первое впечатление — как первый крик младенца. Возможно, это единственно важное, что когда-либо произойдёт в его жизни, но главное — громко заявить о себе».

Мне претит эта философия, но я отдаю должное её практичности. Моё сегодняшнее платье тому доказательство. Фло сколько угодно может верховодить, но дело всё равно остаётся за мной. И мы об этом знаем.

Столько очевидных, но не высказанных истин скопилось в одном месте, что скоро придётся попросить скрижали, чтобы их записать.

Столы накрыты на просторной лужайке заднего двора и снабжены табличками с именами.

Питер вновь принимает на себя функцию мажордома, помогает найти моё имя на схеме рассадки и провожает до места.

Я с комфортом размещаюсь за три столика от центрального, куда, как родственник именинника, направляется мой предполагаемый кавалер.

Всё как всегда. Шон, Фло, их родители и близкие родственники.

Центральный стол всегда самый большой и богато украшен. Хризантемы за нашим так же пышны и мешают обзору, но я, как и дюжина дальних знакомых — моих соседей, всё равно ощущаем свою вторичность. Правда, судя по оживлению, царящему за столом, их этот факт волнует мало.

Глава 3

Soundtrack Read all about it by Emeli Sandé 

Когда доходит очередь поздравить счастливую пару, я уже беру себя в руки.

Подруга обнимает меня крепче крепкого и тихо шепчет на ухо:

— Прости. Не думала, что Шон устроит из этого шоу.

Мне не нравятся нотки сожаления в голосе Фло, и я решительно пресекаю её дальнейшие извинения.

— Это долгожданная новость. Неудивительно, что твоему мужу захотелось поделиться ею с близкими.

— Большинство из этих людей я вижу второй раз в жизни. Первый — на нашей свадьбе.

— Не вредничай. Ты же заешь, Шон ничего бы не сделал без твоего одобрения. Молодец, что дала ему эту возможность.

— Мама, похоже, обиделась.

— Ничего, переживёт.

— А ты, Эмма? — Фло заглядывает мне в глаза. — Ты не обиделась? Не сердишься, что я не сказала тебе первой?

Мы близки настолько, насколько это может быть между подругами, поэтому я вовсе не удивляюсь вопросу. Я знаю, что для Фло приемлем лишь один ответ, и с тем же удовольствием, что и Шон, оправдываю её ожидания.

— Я давно сняла с себя полномочия твоего главного доверенного лица. В противном случае у Шона появился бы повод для беспокойства.

— Но ты будешь крёстной?

— Разве от этого можно отказаться?

— Вообще-то, нет.

Фло хихикает. Гламур слетает с неё, как снег с покатой крыши. Теперь я понимаю, почему её выбор пал на это платье. Такой Флоренс Паттерсон Райт — смешливой и счастливой — очень идёт розовый Маккуин.

После столь радостного объявления именинника празднество теряет свою пафосность, и ожидаемо его главным лицом становится Фло.

Ни на мгновение она не остаётся одна, передаваемая из рук в руки, из объятий в объятия, как любимая игрушка. Шон не отходит от жены ни на шаг, вовремя пресекая жаркие выражения чувств не на шутку расходившихся друзей.

В моей сумочке пиликает телефон.

«1:00 р.м. БиПи».

Как подруга исхитрилась отправить это сообщение — ума не приложу, но вряд ли у неё получится прочитать мой ответ. Не сразу, но я стараюсь поймать взгляд Фло и, сделав это, утвердительно киваю.

Час дня. Наша любимая кондитерская на Калифорния-стрит. Много шоколада и ещё больше подробностей. С моим метаболизмом первое не страшно, а в положении Фло второе — медикаментозная терапия. У нас много тем для разговоров, я даже сейчас вижу, как Фло распирает, но она чётко дозирует свои эмоции. Одно-два предложения, вежливый кивок, лёгкая улыбка. Дочь судостроителя, невестка сенатора и жена преуспевающего бизнесмена. Что общего у неё может быть с внучкой владельца бара с сомнительной репутацией, а вот поди ж ты, сдружились.

Мне всё равно приходится подойти к родителям Фло и Шона. Последним я нравлюсь больше. Может, потому что мистер и миссис Райт не знают и половины того, что знают обо мне Герберт и Сирена Паттерсон. Вернее, думают, что знают. Но я давно не воюю с ветряными мельницами и не ставлю перед собой цель нравиться всему миру.

Где-то на периферии маячит Питер, и, желая оказаться к нему поближе, я быстро здороваюсь, выказывая элементарную вежливость.

— Добрый вечер, Эмма, — приветствует меня мать Шона. — Рада тебя видеть. Ты сегодня восхитительна.

— Спасибо, Диана. Хотелось бы вернуть комплимент, но, полагаю, ваш муж уже сделал это неоднократно. Не так ли, сенатор?

Я знаю, что отец Шона предпочитает, чтобы его звали именно так, как и мать — обращение по имени, поэтому в очередной раз за вечер оправдываю чьи-то ожидания.

— Всё верно, детка, — громоподобно смеётся Колин Райт и под удивлённые взгляды родителей Фло сгребает меня в объятия. — Похудела ещё больше. Небось, в модельки метишь? Сейчас это модно.

— Колин, оставь девочку в покое! — вступается за меня его жена.

— Всё-всё! — меня выпускают из медвежьих объятий и подталкивают к застывшему Герберту Паттерсону, отцу Фло. — Твоя очередь, Герб. Когда ещё удастся потискать такую красавицу!

Мы со свёкром Фло на одной волне — нам совершенно плевать на то, что о нас думают другие, но в желании убрать это кислое выражение с лица родственника сенатор явно переигрывает.

— Здравствуй, Эмма.

— Мистер Паттерсон, — говорю я вместо приветствия, не двигаясь ни на дюйм, хотя отец Шона упорно толкает меня в спину.

— Ну, что за условности? Мы все почти одна большая семья!

По лицу матери Фло видно, что она предпочла бы навсегда остаться сиротой, чем быть замеченной в подобном родстве.

И всё же миссис Паттерсон быстро приходит в себя и даже соизволяет мне улыбнуться.

— Красивое платье, Эмма. Флоренс в нём выглядела бы куда менее выигрышно.

Да, матери Фло известно о нашем споре, и ей не терпится воспользоваться этим знанием. Опустив дизайнерский наряд в корзину секонд-хенда, она представляет меня любительницей в ней покопаться.

Глава 4

Soundtrack Someone Like You by Adele

Я всё ещё танцую с Питером, но прошлое высасывает меня из этого вечера, отрывает от занятого своими мыслями партнёра и перекидывает на несколько лет назад, когда я впервые услышала имя Виктора Броуди.

Сначала он был просто Виктором. Очередной вехой в любовных похождениях Николь.

У неё всегда был хороший улов: Рэнди, Фред, Фернандо. Глава автоконцерна. Известный плейбой. Подающий надежды кинорежиссёр. Только ленивый не подсовывал мне под нос таблоиды, которые кричали о новом увлечении сестры.

Хотелось бы сказать, что всё это обычная журналистская болтовня — утка, дешёвая сенсация, которая с очередной сменой цвета волос кого-нибудь из Кардашьян скоро забудется. Но, к сожалению, этого не происходит. Николь регулярно подбрасывает дрова в костёр слухов, выставляя свою жизнь напоказ и совершенно не заботясь о том, что думают по этому поводу её близкие. Справедливости ради отмечу, что я, пожалуй, единственная, кто воспринимал всю эту трескотню о сестре близко к сердцу, тем самым превращаясь в удобный объект для подростковой травли.

Среди выпускников школы Рэдклифф были губернаторы, политики, учёные. А ещё игроки МВА, один нобелевский лауреат по литературе, один оскаровский и несколько музыкантов с мировым именем. Об этом сообщает табличка при входе в школу.

Имя Николь Бейтс никогда не будет на ней выбито, однако, в отличие от этих достойных мужей, последние два года моего пребывания в этом учебном заведении оно оставалось едва ли не самым популярным.

В зените своей модельной карьеры сестра составляла хорошую конкуренцию Жизель и Миранде, вышагивая рядом по подиуму и мелькая на разворотах модных изданий. Любители подобных историй до сих пор убеждены, что её судьба — воплощение мечты обычной американской девчонки. Не сразу, конечно, не в один день, но с момента, как её имя замелькало в таблоидах, Николь рассказывала одну и ту же версию о трудной жизни самобытной девочки-подростка, выросшей в неблагополучном районе Сиэтла и добившейся всего упорным трудом.

Гринвуд нельзя назвать неблагополучным. И это самая маленькая ложь в рассказах моей сестры. Кому-то хватало ума не комментировать слова Николь, кто-то с маниакальным упорством выискивал в них несоответствия с реальными фактами её жизни и мнил за долг донести это до остальных.

Сеймур в силу возраста и рода занятий нарастил жирок, чтобы дать отпор этим борцам за правду, а вот я — нет. И всеми силами старалась доказать, что абсолютно не похожа на старшую сестру.

Она даже своё настоящее имя ни разу не назвала, оставшись для этого мира всего лишь яркой и загадочной Никки Би.

Музыка меняется. Возможно, что и не впервые. Просто я впервые это замечаю.

Питер ещё погружён в свои мысли. Заученными движениями он ведёт нас в танце, и я, теперь уже осознанно, продолжаю двигаться с ним, решив дать этому вечеру ещё один шанс.

Вырвавшись из глубин, память о сестре лишает меня это возможности с помощью Адель: «Someone like you», играющая сейчас, стояла на входящих звонках Николь во время нашей последней встречи.

Настроение портится окончательно.

— Угостишь меня шампанским?

Питер смотрит на меня так, как будто видит впервые, и вид у него при этом довольно потешный.

Да, дружок, возвращение в реальную жизнь зачастую малоприятно.

Через мгновение он включает джентльмена и без лишних разговоров ведёт меня к бару. Видимо, в желании выпить я совсем не одинока.

Бар обустроен на краю освещённой площадки и довольно многолюден. В образовавшейся очереди я замечаю Шона в компании того самого Броуди и замедляю шаг. Понимаю, что окажись я на виду — знакомства не избежать. Не хочу быть представленной никому, кто носит эту фамилию. Последний любовник моей сестры вращался в тех же кругах, что и семья Райт, и вполне может случиться, что это кто-то из его родственников.

— Я подожду на террасе, — предупреждаю Питера и указываю рукой в сторону клуба.

В любом случае, это мой последний бокал на сегодняшний вечер. Политес соблюдён, а завтрашняя встреча с Фло будет намного информативнее.

Я опускаюсь в одно из плетёных кресел, расставленных на широкой террасе, по периметру опоясывающей здание. Может, следовало прогуляться по территории, осмотреться, поговорить со знакомыми, но я чувствую себя уставшей. Воспоминания о прошлом для меня подобны долгой пробежке — такие же изматывающие. Интересно, что испытывают те, у кого они счастливые? Подпитываются ли они ими, либо, наоборот, находят в них отдушину. У меня, к сожалению, их не так много, и большинство связано с хозяйкой этой вечеринки.

Думая о Фло, я скольжу взглядом по гостям. То и дело мелькают знакомые лица.

Даг Сэмберг, коллега Фло. Прошлым летом на её дне рождения пытался за мной ухаживать. Всё бы ничего, но тем самым он провоцировал на активные действия свою девушку, с которой накануне поссорился. Я знала об этом, поэтому восприняла повышенные знаки внимания Дага спокойно. Фло рассказывала, что после её отчёта в Инстаграме парочка довольно быстро помирилась. Девчонка оказалась не промах, быстро сообразила, что рыбка может сорваться с крючка. Интересно, Даг здесь с ней или всё же ушёл на дно.

Глава 5

Soundtrack Handbags And Gladrags by Stereophonics    

Фло никогда не опаздывает.

Без пяти час она появляется в крутящихся дверях кондитерской «Бисквит энд Пай» и с очаровательной неспешностью двигается в мою сторону.

Ни о каком выступающем вперёд животе речи ещё не идёт, но походка Фло уже изменилась. Из-за небольшого роста и любви к коротким стрижкам подруга всегда выглядела лет на шестнадцать, но сейчас её волосы выглядят длиннее, чем обычно, и это очень идёт Фло, добавляя мальчишескому образу мягкости. Как и голубой жакет крупной вязки, надетый поверх жёлтого платья. На ногах вместо привычного высокого каблука практичные кроссовки, на лице — минимум макияжа и самая очаровательная улыбка.

Фло ступает медленно и степенно, будто находясь под воздействием буддийских мантр, завещающих познавать мир через созерцание.

Моя вечно спешащая куда-то подруга не визжит при виде меня, как это обычно бывает, а просто улыбается и крепко прижимается ко мне, когда мы обнимаемся.

— Мне так страшно, ты себе не представляешь! — говорит Фло вместо приветствия и неожиданно начинает реветь.

Следующий час я в полной мере ощущаю на себе все последствия гормонального сдвига у женщины.

Фло не первая из моих знакомых, кто ждёт ребёнка, но первая, у которой эта беременность настолько долгожданна. Я знаю их историю с Шоном, знаю, что в отличие от большинства современных пар они никогда не хотели пожить, что называется, для себя. Родители Фло всегда были заняты больше собой, чем единственной дочерью, и в отношении Шона к моей подруге прослеживаются нотки отцовской любви, которой так не хватало ей в детстве. Снисхождение к слабостям, потакание капризам — её мужчина настолько идеален, что страхи Фло вовсе неудивительны.

Она боится, что с ребёнком что-то не так. Боится, что недостаточно радуется его появлению. Боится, что будет не очень хорошей матерью, ведь у неё перед глазами не лучший пример. Боится, что растолстеет, и Шон её бросит.

Один за другим я выслушиваю и планомерно уничтожаю все сомнения Фло, начиная с последнего. Напоминаю, что за три года брака Шон ни разу не дал повод в себе усомниться.

Да, я знаю, о чём говорю, потому что вместе с подругой и её мужем пережила трагедию, которая иные пары надолго отдаляет друг от друга.

Два выкидыша с разницей всего в полгода — на шестой и восьмой неделе беременности — на первом году брака стали тяжёлым испытанием для моих друзей. В силу характера родителей, они могли рассчитывать только на себя, однако, Шон единственный, кто понял, что вдвоём они не справятся. Он сам мне позвонил и попросил о помощи. Не для себя, для Фло. После второго выкидыша она наотрез отказалась обращаться к психологам. Не хотела вновь пускать в жизнь чужих людей.

Следующие два месяца я провела в Сан-Франциско. Мы много разговаривали с Фло, много гуляли. Много молчали и просто что-то делали вместе. Переключить внимание на то, что занимает не только руки, но и голову, оказалось несложно. Я наблюдала это не раз, поэтому записала нас с подругой на интенсивные кулинарные курсы, специально выбрав те, что находились как можно дальше от дома.

Высокая кухня, в отличие от Фло, мне не давалась. Я понапрасну переводила продукты, чем нервировала нашего учителя – обладателя одной мишленовской звезды месье Жака. От Фло он был без ума, пророча подруге профессиональные успехи на кухне.

Её же больше увлёк декор блюд. Фло создавала реальные шедевры из двух веточек сельдерея, помидора и отварной куриной грудки. Художественное образование давало о себе знать, и спустя год Фло действительно сделала увлечение кулинарией своей профессией, став успешным фуд-стилистом. Её посты в Инстаграме собирают десятки тысяч лайков, среди подписчиков — множество знаменитостей. То, что начиналось как терапия, стало профессией. И в этом вся моя Флоренс.

Именно это я говорю, когда собираюсь рассеять её второе сомнение.

— Ты перфекционист, и вполне способна возвести своё материнство в ранг культа. Я не за ребёнка волнуюсь, а за другие грани твоей жизни: за твою теперешнюю работу, за друзей, за Шона. За себя, в конце концов. Ты будешь настолько сумасшедшей мамашей, что самого отчаянного чайлдфри обратишь в свою веру. Гиперопека — вот о чём надо беспокоиться. Не задавить ребёнка любовью.

На этих словах у подруги начинают подрагивать губы, и я понимаю, что немного перегнула палку. Поэтому, минуя второй страх, перехожу к первому, и требую рассказать всё с самого начала — с того утра, когда Фло решила, что пришла пора снова пописать на бумажную полоску.

В течение следующих сорока минут я не произношу ни слова. Фло надо высказаться. Ещё раз пройти этот путь: от момента, когда её рука сама потянулась к полке с тестом на беременность, до объявления, сделанного накануне Шоном.

По мере того, как подруга говорит, я всё больше и больше начинаю верить, что на этот раз у них всё получится. Больше нет бурлящей радости, как в момент, когда она сообщала о первой беременности. Нет неуверенности и страха, как во время второго похожего разговора. Здесь я мысленно говорю спасибо Шону, потому что без его вмешательства здесь точно не обошлось. Я буквально слышу его слова, когда Фло чётко оттарабанивает результаты анализов и УЗИ, название лекарств, которые она принимает, чтобы минимизировать риск выкидыша. Её распорядок дня, режим питания и физнагрузки изменились. Всё чётко и по полочкам. Уверенность мужа передалась Фло, а через неё — малышу. Её страхи — иррациональны и, скорее, имеют под собой всего одну основу: Фло просит меня присоединиться к их маленькому кружку верующих.

Глава 6

Soundtrack Broken by Lifehouse

В конце десятого иннинга первые два отбивающих «Гигантов» получают страйк-ауты. Третьим выходит игрок с самым низким процентом реализации выходов на биту в сезоне. Об этом я читаю в рекламном буклете, купленном перед игрой.

— За каким хером выпустили этого клоуна? — Шон грязно ругается и с силой ударяет по поручням ограждения.

Они вибрируют, но, привычные к подобному проявлению чувств, стойко переносят удар.

Гул над ареной подобен звуку работающего авиационного двигателя. Если «клоун» облажается, его четвертуют все сорок тысяч зрителей стадиона Оракл-парк.

«Клоуну» везёт. А в двенадцатом иннинге с исполнением победного хоум-рана он полностью реабилитируется.

Уши закладывает от рёва многотысячной толпы. Победа на домашнем стадионе — это всегда громко.

Парни в ложе обнимаются так, будто это финал Мировой серии, а не третья игра Национальной лиги. Хотя соглашусь — сливать её действительно было нельзя.

Я вспоминаю, что последний раз был на домашней игре «Гигантов» как раз на финале Мировой серии в две тысячи двенадцатом и воочию наблюдал три хоум-рана Пабло Сандоваля.

Ходили почти той же компанией: Шон Райт, Мелвин Девитт, братья Робинсон. Сейчас здесь парочка незнакомых парней из Делового района, новый друг Мела — популярный стенд-ап комик из местных с унылым лицом и такими же шутками, а из близнецов Робинсон в наличии только один — Крейг. Второй, Лукас, накануне улетел в Миннеаполис и уже прислал в Фейс Тайме сообщение, что «очень рад видеть мою задницу».

— Взаимно, брат, — киваю я рыжему бородачу, который широко улыбается с экрана сматфона Крейга, которым тот тычет мне в лицо.

Встреться на улице, в жизни бы не узнал Крейга — возможно, растительностью на лице второй Робинсон не обзавёлся.

Парни собираются широко отметить победу «Гигантов», но я отказываюсь, ссылаясь на важный звонок.

Мне не нравится, как я чувствую себя этим вечером. Встреча с прошлым оказалась не такой уж приятной. Похоже, я отвык от простого общения, а может просто перерос и своих бывших друзей, и этот город, и «Гигантов».

Это далеко не первая поездка в Калифорнию после того, как я окончательно перебрался на Восточное побережье. Нью-Йорк в плане инвестиций куда более привлекателен, чем Сан-Франциско. Хотя стремительное развитие айти-индустрии именно в этом регионе заставило моих консультантов принять меры, чтобы я, наконец, снял табу на венчурное инвестирование.

Кто бы десять лет назад сказал, что Марк Броуди примется просчитывать риски! Но стоит один раз крупно оступиться, как приоритеты меняются. Точная аналитика, полный контроль на каждой стадии проекта, разумное распределение полномочий между исполнителями. Именно так обстоят дела сейчас, и вряд ли что изменится в будущем.  Следующая неделя станет в этом плане весьма показательной.

Шон догоняет меня на выходе из ложи:

— Я тоже домой. Обещал Фло.

Наличие жены у Шона Райта для меня неудивительно. Парень всегда имел перед собой чёткий план, что и когда он планирует сделать в своей жизни, чем в юности страшно меня выбешивал. Я честно пытался сбить его с намеченного пути. Однако сенатору удалось научить сына не переходить грань — то, в чём мой отец, а вместе с ним и я, потерпели полное фиаско.

Наши загулы и попойки для Шона редко имели последствия. В отличие от большинства парней из нашей компании, в том числе и меня, он умел сказать «нет» очередной кружке пива, ещё одной затяжке или слишком настырной девчонке. Вот только на какой-то стадии план дал сбой, и вместо ухоженной пустышки моему давнему другу достался довольно интересный экземпляр. Который поставил меня на место одним взглядом, стоило Шону рассказать, как неласково я обошёлся с кем-то из подруг новоявленной миссис Райт.

Глаза последней буравчиками вонзились мне в мозг. Я даже шум ощутил в ушах, клянусь.

— Надеюсь, у вас была весомая причина для подобной неучтивости, мистер Броуди?

Тоном и выражением лица Флоренс Райт напоминала учительницу начальных классов в монастырской школе. Кажется, у меня была одна такая — мисс Лопес. Которую за скверный характер за глаза все звали мисс Залупес.

Только неожиданным детским воспоминанием, но никак не проявлением неуважения теперь уже к самой жене Шона я обязан расплывшейся по лицу улыбке.

Понятно, что миссис Райт приняла её на свой счёт. Ярко-зелёные глаза зло сверкнули, но и только. Очень отрезвляюще, между прочим.

— Пойду распоряжусь, чтобы принесли ещё шампанского, — сказала Шону жена и с достоинством королевы ретировалась.

Теперь уж я смеялся в открытую.

— Сильна малышка.

— О, да. На место она ставит с хладнокровием снайпера, — хохотнул друг. — Но если ты ещё раз назовёшь мою жену малышкой, я разобью тебе лицо.

С полным ощущением того, что он уже это сделал, я повернулся тогда к Шону и…

Пожалуй, впервые в жизни я осознал, что понравилось мне в этом зелёном первокурснике, с которым мы познакомились на вечеринке посвящения в студенческое братство. Я учился на третьем курсе школы бизнеса Уолтера Хааса, а для Шона и трёх его друзей это был первый год обучения в Беркли.  Именно на той вечеринке я узнал, что эти парни — мои земляки, и неосознанно стал их опекать. Но Шона всегда выделял. Стальная воля во взгляде этого тюфяка — вот что привлекло меня к этому парню, и именно это заставило сейчас смотреть на него с уважением.

Глава 7

Soundtrack Thinking Out Loud by Ed Sheeran

Сиэтл встречает дождём. Не неожиданность, но я успеваю вымокнуть, пока добегаю до машины. Конечно, лучше было бы взять такси, а не оставлять её на два дня на стоянке аэропорта, но Лексу завтра в школу, и лучше привезти его сейчас. От Такомы до дома Сеймура час пути по будничным пробкам. В воскресный полдень я доезжаю за сорок минут.

Дед встречает меня на крыльце и, привычно хмурясь, наблюдает за тем, как я паркуюсь. Он не любит мою машину, называет её хламом и при каждом удобном случае пеняет на то, что я крохоборка.

 Для меня машина — всего лишь средство передвижения. Конкретно эта не хуже и не лучше любой другой. Ходовые качества у «бьюика» отличные, расход топлива приемлемый, довольно неплохой экстерьер плюс компактность — одно из главных преимуществ в непростых условиях уличной парковки.

Машину я купила два года назад и исключительно из соображения временной экономии. Дорога на работу и обратно на общественном транспорте забирала у меня до четырёх часов в день — по два в одну сторону, а с машиной, пусть и в ежевечерних пробках, этот путь сократился вдвое. Да и к Сеймуру мы стали выбираться чаще, хотя Лекс очень любит пригородные электрички.

В пять он стал бредить поездами. Создатели мультсериала «Чаггингтон» и сопутствующей продукции здорово обогатились за мой счёт.

Мы спим на паровозиках, едим из них, надеваем на себя и в них же живём. Комната Лекса — одно большое паровозное депо с преобладанием красного цвета — по окрасу главного героя сериала, паровозика-стажёра Уилсона. Когда мне хочется сделать сыну приятно, я зову его стажёр.

Белобрысая макушка стажёра маячит в окне второго этажа. Я позвонила с полпути, и к этому времени вещи Лекса должны быть собраны. Мальчишка он организованный, думаю, обошёлся без помощи Сеймура.

Я заглушаю двигатель и выхожу из машины. Дед неодобрительно качает головой, пока я выгружаю из багажника пакеты с подарками.

— И опять без зонта.

— Не ворчи. Не задерживаются они у меня.

— Я же тебе в прошлом месяце в машину три подбросил?

— Да? — удивляюсь я и оборачиваюсь к машине, словно три подброшенных зонта должны материализоваться в её окне.

— Посмотри на заднем сиденье, — говорит Саймон и забирает из моих рук пакеты.

— Окей. То есть, спасибо.

Мы не приветствуем друг друга, не обнимаемся — не в наших это привычках. Сколько бы дней или недель не прошло с последней встречи, мы всегда продолжаем общение, будто кто-то из нас только что вернулся из соседней комнаты. Дед и я из той породы людей, кому вербальное и тактильное проявление любви совершенно необязательно. О том, что мы дороги друг другу, красноречиво говорят такие вот подброшенные зонты.

А вот семилетнему урагану, что едва не сбивает с ног, стоит мне зайти в дом, нужно всё — крепкие обнимашки, поцелуи в щёки сжатыми губами и громкое сопение в ухо:

— У меня зуб утром выпал, представляешь?!

— Я тоже по тебе соскучилась, Лекси.

— Ну, хватит жаться, — кряхтит в дверях дед. — Всего-то два дня не виделись.

Всего-то два дня, но и за два часа, что мы возвращаемся домой, сын едва успевает рассказать обо всех своих приключениях в доме прадеда. Начал с пятницы, когда тот заехал за ним в школу и произвёл фурор своим жёлтым «камаро».

Бамблби против безымянного «бьюика» — ну, ещё бы!

Это была вторая мечта Сеймура, которую он осуществил, переехав за город — яркая спортивная машина. В Сиэтле она ему была не нужна: квартира, в которой они жили вместе с бабушкой, находилась как раз над его баром.

Цветник и скоростная тачка. Как говорится, первые семьдесят пять лет в жизни мальчика самые сложные. Мы с мамой и сестрой жили на соседней улице. В год, когда Николь сбежала из города, умерла бабушка. Мать тогда пропала на месяц, уехала «залечивать душевные раны» на Барбадос, и дед окончательно забрал меня к себе.

Чёрт! Вот снова.

Виски начинает ломить. Слишком часто за последние сорок восемь часов прошлое возвращается в мою жизнь. Знаю, психология — дискомфорт душевный перерастает во вполне ощутимую мигрень. Но единственное лекарство — никакой долговременной памяти и жизнь в сегодняшнем дне. Чтобы унять нарастающую боль, я сосредотачиваюсь на болтовне Лекса.

Дорога домой, уроки, пицца на ужин, психованный соседский пёс — то самый, что на следующий день пометил кусты рододендрона, завтрак, прогулка, снова домашнее задание — о ночных картах ни слова. Умный мальчик, знает, что мне это не понравится. Но и Сеймура я не сдам. Благодаря его стараниям, в том числе и таким вот ночным бдениям, я выросла в нормального человека. Никакого комплекса по поводу неполноценной семьи. Сеймур — мой дед, бабка, мама и отец. Последнего, к слову сказать, я видела всего раза три в жизни.

Рот Лекса не закрывается ни на минуту. Думаю, это гены прабабки-библиотекаря — из парня реально может получиться неплохой сочинитель романов. Ну, или сюжетов для компьютерных игр.

Периодически я поглядываю на сына в зеркало заднего вида и всякий раз едва сдерживаю улыбку, когда вижу его щербатый рот. Сегодня ночью зубная фея придёт за верхним резцом. Соседний выпал две недели назад, и на его месте уже хорошо виден белый краешек коренного зуба.

Глава 8

Soundtrack One by Alanis Morissette

Карма, эффект бумеранга — в девятнадцать об этом не задумываешься. Живёшь, как живётся. Лекции, семинары, студенческие вечеринки, подработка в баре у деда — исключительно под его присмотром, встречи с друзьями, многочисленные влюблённости — когда сразу и навсегда.

Как-то вечером, за несколько дней до окончания последнего школьного лета, дед вызвал меня на разговор о будущем.

Не скажу, что оно меня не страшило, но и задумываться о нём как-то было недосуг. Ни к чему конкретному тяги у меня не было, ни в каких дисциплинах я не блистала, кроме, пожалуй, самой дисциплины и прилежания. Вторую Бейтс школа Рэдклифф точно не выдержала бы, да и желания эпатировать учителей своими выходками, как в своё время это делала старшая сестра, у меня не было. Разговоров хватало и так.

Николь терпели из-за дружбы директора с нашей бабушкой. Она же и прикрывала все её выходки. В восемнадцать, едва окончив школу, сестра прыгнула на заднее сидение мотоцикла своего дружка Билли Маклафлина и вместе с ним укатила в Лос-Анджелес.

Билли вернулся через полгода, поступил в колледж и сейчас помогает своему отцу в строительном магазине. Николь осталась в Калифорнии, и довольно скоро мир узнал о Никки Би.

Мы никогда не были близки с сестрой. Да и вообще у меня не было семьи в традиционном смысле этого слова. Мать родила Николь в восемнадцать. Представляю, какой неожиданностью стало это для деда с бабкой. Хотя, почему неожиданностью. Дед с утра до ночи был занят своим баром, бабушка — любимыми книгами.

Я была частым гостем в их квартире, но не помню, чтобы Барбара Бейтс хоть раз первой заговорила со мной. К людям она относилась как к необходимому злу — терпела и только. Это распространялось и на близких. Что дед нашёл в этой сдержанной, всегда хмурой женщине, не знаю. Сеймур и сам никогда не был душой компании, но только такой человек и мог стоять за стойкой бара — всегда готовый выслушать, но не откровенничать в ответ.

Как после и мы с Николь, мама с детства была предоставлена самой себе. Отсюда и её любовь к свободным отношениям. В отличие от сестры, я родилась в браке. Правда, отец бросил нас, когда мне не исполнилось и года. Об этом никто вслух не говорил, но, похоже, дело было в постоянных изменах матери.

Мамина жизнь измерялась не годами или сезонами. Вехами в её жизни были мужчины. После краха очередного романа несколько месяцев мы с Николь жили как в раю. Совместные завтраки, воскресные обеды, поездки в горы. Мама была мамой. Всё заканчивалось, когда на её пути возникал очередной ухажёр. А дальше главной в нашей горе-семье становилась Николь.

Удивительно, как после этого сестра меня не возненавидела. Ей было восемь, когда я родилась, так что в подростковом возрасте — самом сложном и импульсивном — Николь пришлось нести ответственность за пискливую малявку, которая вечно за ней таскалась и требовала к себе внимания. Думаю, сестра просто переняла образ мысли нашей бабушки, предпочитая просто меня не замечать. Сеймур несколько раз пытался вмешаться, увещевал мать, призывал к ответственности. Но проходили дни, недели и месяцы, и мы с Николь снова оставались одни. В конце концов, дед смирился и в моменты маминых загулов забирал нас жить к себе.

Одной яркой звезды в семье хватало, так что я старалась как можно меньше привлекать к себе внимание. Отсюда, вероятно, и мои скромные успехи в учёбе.

В том первом нашем серьёзном разговоре с дедом, Сеймур предложил мне подумать о карьере бухгалтера.

— У тебя всегда будет возможность заработать на кусок хлеба.

— Но разве ты не хочешь, чтобы я помогала тебе в баре? — не то чтобы мне нравилось там бывать, но «Грин стоун» всегда считался неотъемлемой частью моей жизни.

Этот тёмный бар в полуподвальном помещении на Сто двенадцатой северной улице не был семейным предприятием. Он достался деду от друга его отца, с которым тот в двадцатых годах прошлого века приехал из Ирландии. Друг отказался бездетным и относился к Сеймуру, как к собственному сыну.

Намного позже дед рассказывал, что подарок не привёл его в восторг. Он никогда не думал, что всю жизнь проведёт за стойкой, продавая выпивку и гоняя не в меру разошедшихся клиентов. Репутация у бара была та ещё, правда, в последние годы от былой нехорошей славы почти ничего не осталось. «Грин стоун» облюбовали клерки близлежащих офисов. Пятничные вечеринки, корпоративные мероприятия, дни рождения сотрудников и просмотры бейсбольных матчей стали неотъемлемой частью места, в котором в былые времена вечера редко обходились без вызова полиции. Кухня стала разнообразней, винная карта шире, а Сеймура за стойкой сменили два расторопных бармена.

— Разливать выпивку ты не будешь, — сказал мне дед. — Разносить заказы тоже. Работать с поставщиками и вести бухгалтерию — пожалуйста. Но для этого надо учиться. Я помогу.

Мне кажется, со мной Сеймур сделал попытку во второй раз реализовать свои отцовские амбиции. Поставив крест на моей матери и своей старшей внучке, он изо всех сил боялся меня упустить. В редкие минуты откровений он так и говорил:

— Не упустить бы мне тебя, Эмма.

Я не «упускалась». Похоже, что все «упускательные» гены достались Николь.

Мы узнавали о ней исключительно через таблоиды. Сначала это были второсортные издания вроде «Старз» и «Татлер». Позже её имя начало мелькать на порталах ТМZ и E! Через три года о Никки Би писали уже People и USA Today. Просматривая эти новости, дед неодобрительно качал головой. Я же всё больше уходила в себя, стоило кому-либо заикнуться об очередной выходке моей безбашенной старшей сестры.

Глава 9

Soundtrack Can't Pretend by Tom Odell

Машина глохнет в двух кварталах от офиса. Я не опаздываю, поэтому довольно спокойно включаю «аварийку» и с помощью остановившегося за мной водителя такси отгоняю «бьюик» к ближайшей обочине.

Как итог — грязное пятно на юбке, растянутое запястье и потные подмышки.

Да, принцессы потеют. Ещё как потеют. И тушь у них течёт. И помада съедается.

Ещё у них бывают месячные, и в эти дни они особо раздражительны. А если глохнет машина — так тем более.

Боюсь, моё ответное «привет» лишено привычной теплоты, и всё же Коре хватает такта это проглотить.

— Тяжёлое утро?

— Не спрашивай!

Кора и не спрашивает. Лишь перехватывает у меня пиджак и протягивает первую из трёх чашек кофе, которые составляют мой обычный дневной рацион.

— Спасибо. Ты чудо!

Эту фразу я говорю с большей теплотой, а сделав первый глоток, даже позволяю себе улыбку.

Коре этого достаточно.

— Окей. Расписание у тебя на почте. Если надо внести изменения, скажи.

— Во сколько встреча с Бьюкенненом?

— В четыре тридцать.

— Попробуй перенести на три.

— Не получится. Мистер Делейни трубит общий сбор. В два в конференц-зале встреча с новым клиентом. Какая-то важная шишка из нью-йоркского офиса будет его представлять.

Чёрт! Как не вовремя.  Нью-Йоркская ли шишка или из Анкориджа — представляю, что это будет за мероприятие. Мистер Делейни ковром выстелется перед всяким, кто упомянёт перед ним головную контору. А уж для их клиента в лепёшку расшибётся. Заодно расшибёт и нас.

Профессионал внутри меня раздувает щёки. Передача клиента в руки филиала — дело уникальное. Уинстону Делейни удалось собрать у себя поистине хороших специалистов, раз головное отделение решилось на подобный шаг.

 «Смарт аккаунтенси» входит в двадцатку лучших бухгалтерских фирм Северной Америки. Львиную долю прибыли на рынке бухгалтерских услуг приносит оформление налоговых декларации и дальнейшая подача их в региональное налоговое управление. Лишь немногие занимаются консультированием, финансовым и инвестиционным планированием, управлением бюджетом. «Смарт Акк» стала одной из первых, кто предложил своим клиентам полный пакет услуг — от составления отчётности до ревизии и полного аудита.

В большинстве своём это работа на аутсорсинге. Чтобы не держать в штате высокооплачиваемых специалистов, компании нанимают бухгалтерские фирмы для составления первичных отчётов, начисления заработной платы, оценки рисков при совершении сделок путём внутреннего и внешнего аудита и других мероприятий, требующих специальных знаний.

Последним я как раз и занимаюсь — аудитом.

Два года в колледже и ещё два в университете, несколько месяцев подготовки на специальных курсах, экзамен длиною в шесть часов — и мечта Сеймура исполнилась: внучка — сертифицированный бухгалтер.

Ещё к окончанию колледжа я «подмяла» под себя всю бухгалтерию «Зелёного камня». Не имея сертификата, я могла только готовить документы для отчётности, а вот представлять её в налоговых органах и подписывать — с этим Сеймур обращался к профессионалам из «Смарт Акка».

Дед всегда был законопослушным, правильным до икоты и всегда требовал этого от меня. По крайней мере, с того момента, как мы стали жить вместе.

Враньё изначально мне претит. Как в том новом детективном фильме, где героиню буквально выворачивает наизнанку от лжи. Меня не выворачивало. Однако я никогда не понимала, в чём кайф изворачивания.

Эрик врал мне, что женат. Вернее, он не говорил правду. Внушил мне, что я для него единственная. Центр мира. Кто бы отказался в восемнадцать быть чьим-либо центром мира? Неважно, что вы об этом мире почти ничего не знаете, а того, что знаете, явно недостаточно, чтобы выжить.

Выживание — это игра и умственные хитросплетения. Как в налоговом законодательстве штата Вашингтон. Обрядив на работу с цифрами, Сеймур, тем самым, записал меня в стан врага. Я узнала множество ходов и лазеек, множество потайных троп, через которых уплывают грязные деньги и нечистые на руку мужчины. Бухгалтерский учёт — те же отношения: пока ты на виду, с тебя взятки гладки. При теневом спросе ты обрастаешь аурой неприкосновенности, зачастую ложной, но приятной самому себе до первого разоблачения.

— Твои контрацептивы оказались недейственны. На твоём месте я бы подал в суд на врача.

Повестка в суд о неуплате налогов покажется замечанием в школьном дневнике после такого заявления. Мне посчастливилось пережить и первое и второе.

Про контрацептивы оказалось больнее.

На самом деле у нас с Корой одинаковые должности. Специалисты отдела внутреннего аудита. У нас одинаковые функции, одинаковые обязанности и оплата у нас по одному тарифу. Наш кабинет — комната размером с птичью клетку с единственным окном на уровне потолка. Но к делу своему мы относимся по-разному и понимаем его по-разному. Именно поэтому Кора носит мне кофе, а я могу иной раз попросить её заняться моей заглохшей машиной.

Глава 10

Soundtrack What If This Storm Ends by Snow Patrol

— Мисс Бейтс, передавайте дела мисс Вогнер и всё внимание «Текниксу». В шесть у мистера Делейни совещание. Ждут самого Марка Броуди. К этому моменту у меня должен быть план действий и вся доступная информация по компании.

Я смотрю на Урсулу, вижу, что она шевелит губами, но слова в предложения не складываются. Каждое в отдельности понятно, но вместе получается совершеннейшая белиберда.

Мои мысли далеко за пределами этого кабинета, и вообще не в этом времени. Надо бы хорошенько подумать, проанализировать, но в голове крутится одна фраза — известная контаминация Джорджа Макфлая из «Назад в будущее».

«Сетобудьба, сетобудьба, сетобудьба!»

То, о чём не задумываешься в девятнадцать, в двадцать шесть бьёт по голове молотом от силомера. В ушах такой же звон и звёздочки перед глазами, как при выбивании верхнего уровня.

— Эмма, с тобой всё в порядке? Ты побледнела.

Начальственный взгляд из-под очков крайне взволнованный. Интересно, какова первопричина: моё здоровье или качество собранного к совещанию материала?

Как легко поддаться слабости и списать всё на самочувствие. Прыгнуть в машину, по пути забрать Лекса из школы, зарулить в его любимую кафешку за пепперони с двойной порцией сыра. Потом завалиться в гостиной перед телевизором, есть пиццу и смотреть про приключения дракона Зубастика.

Все фантазии заканчиваются на первом пункте. Прыгать некуда. Машина в сервисе, и минимум до конца недели наш хорошо спланированный бюджет будет подорван тратами на автобус. Плюс дополнительные два часа дороги.

Мы с Лексом не бедствуем. Но самовосстанавливающийся сплав для Т-1000 (совершенная модель робота, антагонист героя Шварценеггера из второй части «Терминатора» — прим. автора) для гаражных ворот и водопроводных труб с водогреем всё ещё не придуман.

— Прошу прощения, это из-за переизбытка кофе. Надо немного подышать.

— Конечно, дорогая. Сделай перерыв.

— Спасибо, Урсула. К пяти всё будет готово.

Она неплохая женщина. Спокойная, но немного суетная перед начальством. Отношения у нас сложились сразу. Собственно, благодаря Урсуле я и получила работу в «Смарт Акке».

Окончив университет, я разослала резюме в ведущие бухгалтерские фирмы города, не особо надеясь на ответ. Всё же опыт — главное в нашем деле. Но в сопроводительном письме в «Смарт Акк» расписалась, рассказав о желании работать в компании, которая на протяжении тридцати лет занимается отчётностью семейного предприятия. Здесь я, конечно, преувеличила, но если принять во внимание, что к тому времени Лексу полюбилось ездить в гости к прадеду, «Зелёный камень» видел уже четыре поколения Бейтсов.

То ли наглость моя сработала, то ли у неподвластных при обычных обстоятельствах сантиментам сотрудников кадровой службы что-то ёкнуло, но меня пригласили на собеседование. Их было несколько, и последнее — с непосредственным руководителем. Я шла первой из пяти кандидатов исключительно благодаря алфавитному списку.

Женщина средних лет в строгом сером костюме, идеально сидящем на её сухопарой фигуре, окинула меня быстрым, пронизывающим взглядом профессионального инквизитора и первой протянула руку.

- Мисс Бейтс, я Урсула Пибоди, глава департамента внутреннего аудита. В мой отдел нужен толковый помощник. Грамотный, усидчивый и дотошный. Если в вас присутствуют эти три качества, я готова вас выслушать.

На третьей минуте моего монолога зазвонил её сотовый.

Извинившись, мисс Пибоди ответила на звонок. Я принялась в сотый раз читать своё резюме, непроизвольно прислушиваясь к беседе.

— Уинстон, ты же знаешь, я ограничена в ресурсах. Детальная проверка документов займёт не один день, а ты просишь результат к вечеру. Мне некого бросить на этот участок, тем более в такой спешке.

Выслушав ответ собеседника, женщина тяжело вздохнула.

— Хорошо. Я займусь этим сама. Вот видите, горим, — сказала она мне, закончив разговор.

— Может, я смогу чем-нибудь помочь? Скажите только, что нужно делать.

— Рвение похвальное, но насколько вы грамотны в прогрессивной шкале налогов?

— Достаточно для того, чтобы писать по ней дипломный проект.

— Хорошо. — Женщина внезапно поднялась из-за стола. — Идёмте.

Мы закончили около полуночи одновременно с моим испытательным сроком.

На следующий день меня приняли в штат.

В кафе напротив бизнес-центра, в котором располагается офис «Смарт Акка», в обеденное время не протолкнуться. В половине четвёртого обычно посвободнее, даже удаётся найти столик. Я беру фарфоровый чайничек витаминизированного чая и сэндвич с тунцом и салатом. Следом обязательно пойдёт шоколадный батончик из автомата на первом этаже и банка «пепси». Это мой обычный супер-ланч, своеобразная подзарядка перед важным делом. Продуктовый аналог NZT, повышающий работоспособность и концентрацию: витамины, фосфор, омега 3, кофеин и гормон радости.