Семь кедровых орешков. Пустышка

Пролог

Тревожная мысль о том, что не услышала будильник и проспала, заставила Лену резко распахнуть веки. Девушка хотела встать, но точного привычного движения не вышло — тело оказалось, на удивление, непослушным.

«Что они сделали со мной?!» — паника охватила мгновенно, ведь она давно ждала чего-то подобного.

Лена замерла, прислушиваясь к своим ощущениям, и почти сразу пришло понимание — ноги и руки одеревенели от неудобного положения тела, в котором, похоже, она находилась довольно длительное время.

Лена осторожно пошевелила пальцами рук и ног, стало больно, словно тысячи мелких иголочек впились в кожу, но она почувствовала облегчение — она не связана и не прикреплена к больничной койке кожаными ремнями, значит через некоторое время сможет встать.

Девушка снова прислушалась к себе и к тому, что происходило вокруг. Голова раскалывалась, в висках стучало, шея тоже затекла, как и остальное тело, а где-то вдалеке раздавался гул многочисленных возбужденных голосов.

Темнота вокруг мешала что-либо рассмотреть и пришлось напрячься и перестроиться на ночное зрение, которое помогло определить, что она находится в лесу или в парке, а к ее распластанной на твёрдой холодной земле фигуре медленно приближается смог — с той стороны, откуда шли голоса — и неприятно щекотал ноздри.

Лена попыталась сесть. С трудом, но у неё получилось. Она согнула ноги в коленях, положила на них слабые руки, на руки — гудящую голову и стала ждать, когда вновь сможет владеть ослабевшим непослушным телом и когда мысли окончательно прояснятся.

«Доктор Крауф зашёл в камеру. Закрыл ее. Мы разговаривали... О чём?.. Почему так болит голова!» — Лена попыталась вспомнить, что случилось, но пока ничего не получалось. Только одно девушка поняла совершенно отчетливо — она не в здании, где находилась лаборатория доктора фон Дока, доктор Крауф, который полгода проводил над ней эксперименты, и её одиночная камера. От осознания последнего обстоятельства Лена испытала невероятное облегчение.

Через некоторое время девушка, как могла, осмотрелась. Её окружали высокие деревья с шелестящей листвой и толстыми стволами, у их подножия — густые кустарники разной формы и размеров, сама она сидела на остывшей земле, покрытой мягкой травой, утыкаясь макушкой склоненной головы в цветущий пышный кустарник, а в ноздри начинал забиваться едкий дым.

«Меня вывели погулять в лес? Ночью? И подожгли его? Новое испытание?» — довольно лениво размышляла Лена, а потом совсем рядом услышала тяжёлые шаркающие шаги, приглушённые мужские голоса и интуитивно замерла, боясь пошевелиться. И сразу же до неё донёсся глухой голос мужчины, который проворчал:

— Зря снимаешь колпак, Ральф. Если кто-нибудь из Старцев узнает — накажут.

— Курить хочу, — нервно и раздраженно ответил другой мужчина. — После карательных мер всегда хочу курить. В этом же идиотском колпаке это сделать невозможно.

— Тогда быстрее, — буркнул первый мужчина. — Пока не застукали.

Лена постаралась дышать очень тихо и через раз, чтобы не выдать своё присутствие. «Карательные меры? Бог мой, что здесь происходит?!»

Девушка стала осторожно и растерянно осматриваться вокруг, не делая лишних движений, но пути к отступлению не обнаружила.

— Лео, не пойму, чего трясёшься, как крыса? — насмешливо и грубо процедил тот, кого назвали Ральфом. — Вокруг дома расставлены наши люди, которые мышь не пропустят. Так что снимай колпак, дыши полной грудью и перестань трястись.

Лена внимательно прислушивалась к разговору двух незнакомцев, не зная, чего от них ожидать. Интуиция вопила о том, что показываться этим двоим нельзя! Лена услышала шуршание одежды, а затем Ральф с явным наслаждением проговорил:

— Уф-ф, как же мне этого не хватало!

— В колпаке голова потеет, — тяжело вздохнул Лео. — Без него хорошо, но он хотя бы немного спасал от вони.

«Почему эти двое в колпаках? У военных — фуражки и каски», — мелькнула мысль у девушки. Она так и сидела, боясь пошевелиться, руки и ноги, не успев полностью отойти, вновь стали деревенеть.

Лена с паникой осознала, что от двух мужчин её отгораживает лишь огромный цветущий куст, за которым она сидела тихо, как мышь, и то, что её до сих пор не заметили и не почувствовали — это невероятное везение.

— Это были последние из списка. Теперь нужно залечь на дно. — Голос Ральфа прозвучал резко.

— Думаешь, всё так серьёзно? — спросил Лео с недоверием.

— Это приказ Великого мудреца, Лео, поэтому всё более, чем серьёзно, — хмуро усмехнулся Ральф и добавил: — Иногда ты меня, мягко говоря, удивляешь.

— Ральф, я хочу уехать в Запретные земли, — голос Лео дрогнул от волнения.

— Рехнулся?! — похоже, от неожиданной новости Ральф подавился дымом, которым до этого затянулся. Мужчина стал кашлять и грубо ругаться.

— Там меня не достанут, — тихо пробормотал Лео.

— Кто? — прокряхтел Ральф, откашливаясь. — Кто тебя не достанет, идиот?!

— Мудрец и Старцы, — еле слышно, будто чего-то опасаясь, прошептал Лео, но Лена его хорошо расслышала — её слух был идеален.

— Хочешь соскочить? — зло прошипел Ральф.

— Я так больше не могу. Мне кошмары снятся.

Часть 1. Глава 1

Когда Лена пришла в себя, обнаружила, что лежит на узком жестком диване в незнакомом помещении с высоким светлым потолком, закутанная в тёплое и немного колючее одеяло, а под голову заботливо подложена удобная небольшая подушка.

Неужели тот кошмар в незнакомом лесу ей приснился? Люди в колпаках и неподвижные тела на выгоревшей траве… почудились? Или ее вернули в лабораторию? Тогда откуда одеяло и подушка?

Было уютно, тепло и комфортно, Лена прикрыла глаза, пытаясь упорядочить мысли, когда услышала незнакомый мужской голос:

— Проснулась, девчушка?

Девушка осторожно повернула голову на звук голоса. Напротив дивана за большим столом из тёмно-красного дерева сидел незнакомый пожилой мужчина в чёрной строгой форме и с интересом наблюдал, как она копошится в одеяле.

Увидев его, Лена испуганно вздрогнула, удивлённая ласковым обращением, да и выражением лица тоже — офицеры СС никогда так не разговаривали с ней.

— Не бойся меня, девочка, — нахмурился мужчина, заметив её испуг. — Меня зовут Алекс Когнус. Я — сержант полиции.

Лена удивленно посмотрела на того, кто представился сержантом, ничего не понимая.

— Как ты себя чувствуешь? Целители осмотрели тебя и, кроме небольших царапин и синяков, физических повреждений не обнаружили, — мягко произнёс сержант, внимательно наблюдая за девушкой.

Целители? Лена чуть прищурилась, оглядываясь вокруг. Наверное, сержант Когнус хотел сказать «врачи» или «доктора»?

Кабинет как кабинет. Узкие шкафы, забитые толстыми папками, на стенах — картины с пейзажами, стол сержанта, небольшой диван, на котором ее разместили, за тонкой занавеской Лена рассмотрела решетку на окнах. Действительно похоже, что она в полицейском участке.

— Ты помнишь, как тебя зовут?

Лена замерла, размышляя. Что могли с ней такого сделать, что она могла забыть своё имя? Нет, она не забыла его, но теперь из осторожности пока не скажет об этом — всегда лучше промолчать, чем сказать, а потом пожалеть. Этому её научила жизнь.

Девушка медленно, но уверенно отрицательно покачала головой: «Нет, мол, не помню имя».

Офицер в ответ тяжело вздохнул и нахмурился.

— Как ты, вообще, выжила, девочка? Почему они тебя не тронули? Это ты помнишь? — сипло спросил он, с непонятным сочувствием уставившись на неё.

Лена вопросительно посмотрела на мужчину, действительно не понимая, о чём он её спрашивает, удивляясь искреннему участию во взгляде.

Кто такие «они»?

— Невидимки, — удивлённо и с некоторым подозрением ответил офицер на её насторожённый взгляд. — Члены организации «Невидимая Ровения». За многие годы ты первая и единственная, кому удалось выжить после карательной акции.

«Невидимки? Ровения? Карательная акция?» — Лена ничего не поняла и просто закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что с ней случилось, и успокоиться, потому что страх и растерянность постепенно стали овладевать ею.

Поняв, что голова почти не болит, девушка физически расслабилась, сосредоточилась, и воспоминания нахлынули на неё неудержимым потоком, словно кирпичики, складываясь в единое целое.

Лена вспомнила, как проснулась в камере, в которой жила последние несколько месяцев, как ждала доктора Оливара Крауфа, чтобы тот увёл её в лабораторию, как доктор пришёл, явно чем-то озабоченный, вошёл внутрь камеры и закрыл дверь на ключ...

Девушка вспомнила всё, что произошло с ней, и теперь боялась открыть глаза, чтобы не выдать взглядом незнакомому офицеру шока и изумления.

Доктор Крауф говорил бред чистой воды и, воспользовавшись её невменяемым состоянием после известия о смерти брата и мамы, пытался убедить в существовании других миров. Тогда она решила, что доктор сошёл с ума из-за своих невероятных открытий и поэтому поверил в другие миры — далекие и магические.

Но куда-то же она переместилась из камеры, так как сейчас явно находилась не в ней и даже не в здании, где располагается лаборатория доктора фон Дока.

Люди в серых балахонах, пожар, странный лес, непонятный разговор двух братьев и этот кабинет с незнакомым офицером полиции — это не галлюцинации, а яркое подтверждение тому, что она телепортировалась из камеры.

То, что она смогла телепортироваться в другое место, не очень удивило Лену — нет ничего необычного в том, что учёные, которые смогли создать зомби и создавали совершенного солдата, смогли создать и телепорт.

«Хотя... может меня просто вынесли из камеры, когда я потеряла сознание, и никакой телепортации не было?» — пришла в голову разумная мысль.

— Где она?! — резкое нетерпеливое восклицание влетевшего в кабинет высокого и крупного человека в чёрной форме полицейского прервало размышления Лены.

Распахнутыми от удивления глазами девушка наблюдала, как вновь прибывший широкими уверенными шагами стремительно приближается к ней, наклоняется и внимательно всматривается в вытянувшееся лицо.

Невольно Лена вжала голову в плечи — незнакомец показался невероятно большим, грозным и сердитым. Когда девушка встретилась взглядом с серыми холодными глазами на жестком лице, то быстро отвела взгляд – ей показалось, что этот мужчина запросто сможет проникнуть в самые сокровенные мысли.

Глава 2

Империя Ровения. Столица.

Дворец императора Ансара Великого.

Палатин империи, иначе – начальник службы разведки и правосудия, граф Алан Монтегус, а также глава полиции империи, граф Антоний Ровенус, ждали прихода императора Ровении в зале Малого совета.

Им было назначено на семь утра, но император опаздывал. Граф Монтегус, мужчина лет шестидесяти, с благородным гордым лицом, с шапкой седых волос, с цепким взглядом карих глаз, в темно-синем строгом мундире службы разведки, нервно прохаживался по залу Малого Совета, крепко сжимая в правой руке толстую красную папку.

Граф Ровенус, намного старше палатина, уже давно пополневший и постаревший, в строгой чёрной форме полиции, стоял у окна, курил сигару и с плохо скрываемой усмешкой наблюдал за метаниями палатина, прекрасно осознавая, почему тот так взволнован. В левой руке аристократ также сжимал папку, не менее внушительную и тоже красную.

Именно в этом зале, а не в своём кабинете, император Ровении Ансар Варниус предпочитал принимать сановников, когда хотел подчеркнуть важность предстоящей встречи. Поэтому двое мужчин сейчас нервничали, хотя и являлись двумя из восьми самых главных людей в империи. Оба являлись ровенами — высшими аристократами и членами Малого совета империи, участвующими в обсуждении государственных вопросов и претворяющими в жизнь императорские решения.

— Что ты так нервничаешь, Алан? Ты и твои люди проделали колоссальную работу за последние месяцы, — наконец не выдержал граф Ровенус. — Никто на твоем посту не мог сделать ничего подобного несколько лет — перестань мельтешить перед глазами — в глазах рябит!

Граф Монтегус резко остановился, обернулся к говорившему и скривился, будто от досады.

— Ты сам всё прекрасно понимаешь — реакция императора всегда непредсказуема, не знаешь, чего от него ждать, — палатин в отчаянии махнул рукой и продолжил мерять шагами зал Малого совета дворца императора.

— Я читал твой доклад, Алан. Поверь, вряд ли после него тебя пожизненно запрут в далекой крепости, как твоих предшественников, — ровным голосом произнес глава полиции, легко выпуская колечки дыма в открытое окно. Курение сигары его всегда успокаивало.

— Как ты можешь быть таким спокойным?! — поразился граф Монтегус.

— Я тоже нервничаю, как и ты, — сдержанно возразил граф Ровенус. — Только держу себя в руках. Да и ты давно не зелёный юнец, чтобы так переживать.

Хотя причины волноваться действительно были. Причём у обоих пожилых мужчин. Император Ансар правил Ровенией уже двадцать лет и за это время прослыл сюзереном с абсолютно непредсказуемой реакцией на казалось бы обычные донесения.

Если император был недоволен работой или докладами подданных, то бешенство и гнев охватывали его мгновенно, и дальнейшая судьба этих подданных могла вызвать только сочувствие — с неугодными император расправлялся быстро и жестоко. Сегодня же донесения двух важных сановников были далеко не заурядными, поэтому и волнение охватывало сильнее, чем обычно.

Когда появился император, оба пожилых аристократа вытянулись по струнке, недокуренную сигару главе полиции пришлось в срочном порядке выкинуть в окно — император ненавидел, когда курили. Двое ровенов приложили ладонь к груди с левой стороны, где находилось сердце, и в унисон произнесли:

— Слава императору!

— Доброе утро, господа, — сдержанно отозвался император Ансар.

Проницательные льдистые глаза засекли и выкинутую недокуренную сигару главы полиции, и тщательно скрываемую нервозность главы разведки, но лицо императора осталось невозмутимым. Оба далеко не молодых сановника невольно почувствовали себя маленькими детьми, которых молодой правитель видит насквозь.

Император пересек зал широкими быстрыми шагами и сел во главе стола для заседаний.

— Господа, прошу вас, присаживайтесь, — небрежно махнул он ладонью на места слева и справа от себя.

Император по сравнению с двумя пожилыми ровенами был совсем еще молодым мужчиной, на вид не старше тридцати лет, с аккуратно уложенными светлыми волосами, полоской светлых усов над верхней полной губой, с крупными чертами породистого лица. Серые пронзительные глаза вызывали чувство страха и опасности у всех, кто с ним сталкивался. Простые жители Ровении за его деяния для империи уже прозвали его «Великий», хотя справедливее было бы прозвать его «Жестокий».

Когда два советника заняли места, император холодно и сдержанно проговорил:

— Надеюсь, вы отдаете себе отчёт, что в связи со сложившейся обстановкой на севере империи наша совместная встреча очень важна. Я настроен услышать подробный отчёт о проделанной работе обоих ведомств, — холодные колючие глаза Ансара Варниуса внимательно и изучающе смотрели то на одного советника, то на другого. — Столкновения магов и людей без магических способностей за последние годы участились, с каждым днём становятся всё кровопролитнее. Ситуация давно вышла из-под вашего контроля, господа, — последняя фраза была произнесена с выразительными недовольными нотками, услышав которые оба советника сразу побледнели. — Вы никак не возьмете контроль над беспределом, который сотрясает север!

— Ваше величество, наша служба сделала все возможное и невозможное за последние месяцы, чтобы предоставить подробную информацию обо всем, — как можно спокойнее и с достоинством начал говорить палатин империи.

Глава 3

Граф Монтегус замолчал, ожидая разрешения говорить дальше. Император Ансар тяжело дышал и с трудом пытался взять себя в руки.

— Семь кедровых орешков?! — прошипел он надсадно. — Семь проклятых орешков шлют убийцы перед тем, как начинают убивать?!

— Ваше величество... — глухо пробормотал глава полиции, но не успел ничего сказать — император медленно поднялся с кресла, резко расстегнул запонку, отшвырнув ее с брезгливым выражением лица, поднял узкий рукав сюртука, освобождая широкое запястье, охваченное широким золотым браслетом.

Щёлкнул замок, браслет с громким стуком упал на деревянную крышку стола. Оба сановника вздрогнули. Лицо императора исказилось, он резко вскинул сильные руки, и... предметы зала Малого совета друг за другом стали вспыхивать словно свечки.

Огонь поглощал шкафы с документами, изящные стулья с мягкой обивкой, шторы и предметы интерьера, а император явно наслаждался устроенным зрелищем: серые глаза горели холодным злым огнем, лицо искажала яростная гримаса удовлетворения.

Языки пламени «гуляли» в нескольких метрах от стоящих у стола сановников, вскочивших следом за императором, - тот встал, и без величайшего разрешения ровены не имели права сидеть в его присутствии. Оба аристократа «держали» лица — не первый раз наблюдали подобный выход гнева сюзерена.

— Мудрецы. Старцы. Ученики. Орешки, — с ненавистью отрывисто цедил император, наблюдая за царившим безобразием. — Попляшете у меня... Все попляшете.

Через некоторое время лицо императора Ансара вновь приняло обычное холодное выражение, взгляд стал нечитаемым, он медленно опустился в кресло и посмотрел сначала на одного сановника, затем на другого.

— Садитесь и продолжайте доклад, — сухо произнёс Ансар Великий, подрагивающей рукой защёлкивая на запястье браслет — браслет сильного мага, блокирующий магию, который обязаны носить все маги, чей уровень магии превышал восемь баллов по шкале Ровена.

Палатин с бесстрастным выражением на лице, не заглядывая в красную папку, не отрывая взгляда от будто застывших глаз императора, продолжил говорить:

— Члены тайной организации появляются в серой мантии и коническом головном уборе с прорезями для глаз и рта, созданные, полагаю, специально для устрашения выбранных жертв. Поэтому жертвы никогда не видят лиц палачей. Символ общества – молния, изображённая на мантии. Палачи и проводят Суд Великого Мудреца над жертвами молниеносно, не зная пощады.

— Помимо этого организация имеет сложную систему конспирации, — глухо добавил глава полиции, уже полностью пришедший в себя. — Члены никогда открыто не собираются в одном месте. За огласку секретов полагается смерть. Существует сложнейшая система явок и паролей. Каждый член организации обязательно знает определенные сигналы, которые меняются каждый день. Ни один из рядовых членов — «учеников», «голов» и «великих учителей» — никогда не знает заранее ни места следующей встречи, ни настоящих имен других членов организации, ни имена жертв. Поэтому мы так долго и не могли выйти на их след.

— С каждым годом, с увеличением власти и численности членов организации, растет число их жертв и степень жестокости, — перехватил инициативу палатин. — Группы численностью, в зависимости от операции, от десяти до пятисот человек, действуют чрезвычайно оперативно и не оставляют свидетелей. Жертв вешают, топят, режут, калечат. Убивают только людей без магических способностей или тех, кто покровительствует им. Это и дети, и женщины, и мужчины, и старики.

— Во всех доменах принимаются различные меры, чтобы справиться с самоуправством и жестокостью, и чтобы члены общества не могли подготовиться и принять меры, но пока все безуспешно, — осторожно произнес глава полиции. — Вынужден признать, что наша служба не в состоянии… самостоятельно... разрешить ситуацию с «Невидимой империей». Необходимо военное решение вопроса: ввести осадное положение во всех доменах Севера и привлечь военных магов.

— Поддерживаю, — сухо поддержал друга и соратника палатин.

В помещении Малого совета наступило тяжелое, давящее на нервы молчание. Император сидел мрачнее тучи, переваривая полученную информацию, не отрывая холодного пронизывающего взгляда от обоих сановников.

— Как вышли на след? — голос императора прозвучал хрипло и глухо.

— Это заслуга нашего разведчика, мой император, — признался палатин. — Когда начались убийства на Севере, и мы узнали, что убивают пустышек и тех, кто им симпатизирует, мы заслали своих людей, чтобы они изображали ярых ненавистников пустышек. Одного нашего сотрудника приняли в члены «Невидимой империи», он осторожно провёл расследование. Ему пришлось поучаствовать в нескольких… убийствах, чтобы из «головы» стать «великим учителем» провинции одного из доменов. Пока он не стал им, мы не получали от него никаких известий, и довольно долго, поэтому считали, что его тоже раскрыли, так как до него наши разведчики попадали только на должности «голов» и «учеников», а потом бесследно исчезали, не выходя на связь.

— В каком же домене ваш человек стал «великим учителем» провинции? — тяжело вздохнул император.

— Это секретная информация, мой император, —осторожно ответил палатин. — Расследование пока не закончено.

— Секретная информация для императора? – прошипел император Ансар, снова медленно поднимаясь с кресла и испепеляя взглядом зарвавшегося советника. — Вы явно забываетесь, граф!

Глава 4

«Поющая» пещера. Полуостров Стаф. Север империи Ровении.

Великий мудрец Невидимой империи Севера и его десять Старцев держали совет, расположившись за круглым столом в огромной древней «Поющей» пещере.

В пещере все было приспособлено для заседаний таких необычных посетителей: и огромный дубовый стол, и удобные узкие кресла с высокими мягкими спинками, и толстые ковры на каменном полу, и многочисленные магические светильники, и многое другое.

Великий мудрец был одет в черную мантию, черную маску и черный колпак с прорезями. На Старцах были надеты такие же костюмы, только серые. На груди мантий всех присутствующих золотыми нитями была вышита молния.

— Собаки императора вышли на наш след, — говорил тем временем Великий мудрец. — Много лет нам удавалось совершать правосудие без последствий для наших братьев и сестер. Наша организация за эти годы встала на ноги и стала достаточно могущественной и успешной. Мы соблюдали Предписание, мы карали виновных в расшатывании империи. Теперь же на время необходимо затаиться, но выполнить перед этим следующее.

Он оглядел помощников, которые были разного роста, возраста, комплекции и пола. Несмотря на то, что под масками он не видел их лиц и выражений глаз, он был уверен, что они внимательно слушают все, что он им говорит, и выполнят все, что он им скажет.

— Первое — мы должны уничтожить полицейскую крысу, которая втерлась к нам в доверие, и из-за которой теперь мы вынуждены на время затаиться. Это «Великий учитель» одной из провинций округа Литвин — хитрая и изворотливая крыса. Его и его ближайшее окружение не упустить и привести ко мне. Второе — ликвидация главы полиции и главы разведки и правосудия. Незамедлительно! Они слишком неожиданно продвинулись вперед в своем расследовании. Третье — необходимо уничтожить всю информацию, связанную с нами, которая у них хранится. Вы сами знаете, кто и чем должен заняться. Далее — мы должны уничтожить пустышек и тех, кто им помогает, указанных в последних списках, — говоривший обвел всех присутствующих горящим взглядом и жестко добавил: — В последние списки добавьте следующие имена – Анатоль Радеус, Крис Монтегус и Альфред Рокс. Отправьте им конверты с кедровыми орешками, но времени собраться и сбежать не давайте. Уничтожить. Они люди «Великого учителя» — предателя в округе Литвин.

— Великий мудрец, все будет исполнено, — спокойно проговорил один из Старцев.

— Служу Невидимой Ровении, — в унисон торжественно произнесли остальные, причём женские и мужские голоса слились в одно целое.

Великий мудрец поднялся и произнёс:

— Братья и сестры соединим нашу магию, подтвердим личность каждого.

Старцы поднялись, защелкали золотые браслеты, из широких рукавов взлетели вверх руки: тонкие и мощные, мужские и женские, гладкие и морщинистые. Великий мудрец тоже поднялся и вскинул руки, но увидеть его кисти было невозможно — они были в перчатках — длинных, тонких, чёрных, с маленькими дырочками на кончиках пальцев.

Магический поток полился от каждого мага, соединяясь в центре в один целый шар, который медленно завертелся- закрутился, постепенно из прозрачно- белого становясь голубым, коричневым, зелёным и в конце — ало-красным.

Став ало-красным, шар завертелся с бешеной скоростью и через несколько секунд бесшумно взорвался, испустив в разные стороны магические лучи-стрелы, которые безболезненно впивались в тела стоящих «невидимок».

— Все живы — здоровы? — усмехнулся Великий Мудрец. — Личности подтверждены.

Север империи. Домен Литвин. Деревня Зарес.

Дом Анатоля Радеуса.

Спустя два дня.

Анатоль Радеус, капитан полиции, с гордостью поглядывал на свою семью, которая разместилась за небольшим столом. Ужин был скромным, но сытным. Сегодня у него получилось вернуться домой пораньше, и они смогли поужинать всей семьей, что случалось очень редко в последние годы. Ариану на удивление тоже никто не дернул из дома из ее многочисленных пациентов.

Милая Ариана что-то выговаривала младшему сыну — хулигану, который вел себя недостаточно культурно, по ее мнению, за столом, а старшая дочь Кирания, аккуратно пользуясь ножом и вилкой, расправлялась с говяжьим стейком.

Анатоль был счастлив. Ни одного дня он не жалел о выборе, который сделал много лет назад, выбрав Ариану, а не семью, которая была против их брака.

В дверь позвонили, и Кирания пошла посмотреть, кто пришел к ним.

Девушка вернулась, растерянная и испуганная.

— Что там, дочка? — с улыбкой спросил капитан Радеус, удивленный бледным личиком дочери.

— Конверт, — тихо проговорила Кирания. Тонкими пальцами девочка почему-то смяла белый конверт. — Он был не запечатан, и я посмотрела, что в нем. Это не письмо.

— И что же в нем, солнышко? — с любопытством спросила Ариана.

Кирания дрожащей рукой протянула ей конверт.

— В нем кедровые орешки, мама, — очень тихо ответила Кирания, но родители услышали ее.

Девушка увидела, как улыбки стали медленно сходить с лиц родителей, как папа побледнел и с силой сжал пальцами столешницу, а мама в растерянности и испуге закрыла рот рукой. Маленький братик удивлённо переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая, а Киранию затрясло от ужаса – девочка знала, что означают кедровые орешки.

Глава 5

Старец округа (домена) Литвин настороженно смотрел на Великого мудреца. Уже не менее десяти лет служил он Невидимой Ровении и ее идейному вдохновителю и руководителю — Великому мудрецу, но до сих пор не знал, кто на самом деле является главой их подпольной империи.

Великий мудрец каждый раз появлялся либо в черном костюме невидимки, либо под разными личинами, и полностью не доверял никому, в том числе и десяти Старцам, которые были его ближайшими советниками и доверенными лицами.

В одном Старец был полностью уверен – глава Невидимой Ровении — значимый и титулованный аристократ в Ровении, к тому же талантливый и сильный маг, владеющий магией Двойника. Только благодаря ему они добились всего, чего достигли на сегодняшний день.

Сам Великий мудрец знал каждого Старца в лицо, их титулы, семьи и всю подноготную.

— То есть ты хочешь меня убедить в том, что понятия не имеешь, кто в твоем округе предатель? Я правильно тебя понял? – обманчиво спокойно переспросил Великий мудрец, сегодня появившийся в облике императорского менталиста, герцога Йоргуса, от чего сразу становилось не по себе – императорского менталиста боялась каждая собака в империи.

Великий мудрец пристально рассматривал виски через стеклянные стенки стакана, наполненного на четверть янтарным напитком, покручивая стакан перед собой. Он так внимательно рассматривал напиток, будто тот должен дать ответы на давно мучившие его вопросы.

— Одновременно и правильно, и неправильно, Великий мудрец, — как можно спокойней ответил Старец. Он знал, что глава подпольной империи не любил неуверенных в себе и подобострастных людей, и если ты в чем-либо уверен, то нужно оставаться спокойным и убедительным в разговоре с ним. — Не за одним Великим учителем в моем округе не замечено подозрительное поведение, все давно состоят в нашей организации, все отличаются преданностью общему делу, все неоднократно доказали это, и всем я доверяю как себе, иначе бы не приблизил. Именно об этом я говорил вам.

— Но нам ясно дали понять, что среди них крыса! – ледяным тоном процедил Великий мудрец, поднимая не менее ледяной взгляд на Старца. В образе императорского менталиста подобный взгляд имел удвоенный эффект — неприятная дрожь прошла по позвоночнику Старца, хотя он считал себя хладнокровным и жестким человеком.

— Ни один из отступников, которых вы последними указали в списке, не произнес имя предателя. Все не имели понятия о нем, несмотря на применяемые меры допроса. Поэтому я делаю вывод… — Старец осекся.

— Ну? Какой же? — внимательный холодный взгляд напротив пробирался в самую душу Старца.

— Среди моих людей нет крысы. Это была провокация. Это было сказано, чтобы посеять разлад в наших рядах, чтобы мы стали уничтожать друг друга, — твёрдо ответил Старец округа Литвин, бесстрашно смотря в глаза главы тайного общества невидимок Севера.

Великий мудрец невольно задумался и отвел взгляд от помощника, снова обратив его на стакан с виски.

Старцу домена Литвин он доверял, как себе, впрочем, как и остальным девяти Старцам, и причин не верить ему сейчас не было. Старцы прошли тщательную проверку много лет назад, когда создавалась «Невидимая Ровения», и проходили ее регулярно, чтобы подтвердить лояльность общему делу. Поэтому он доверял им во всем, кроме своей настоящей личности, — все же осторожность превыше всего.

Но провокацией ли было то неожиданное известие о крысе в их рядах? Если так, то полиция и служба разведки зашли в своем расследовании даже дальше, чем он предполагал. Получается, они знали, что эта информация дойдет до него — Великого мудреца, и он проведет чистку в рядах «невидимок» — прикажет уничтожить всех Великих учителей домена Литвин, поскольку ни на одном остановиться не сможет без явных подозрений и доказательств?

Тогда его невидимая империя основательно пошатнется без целого слоя доверенных и преданных исполнителей в целом округе, тщательно отбираемых и проверяемых ни один год, умеющих думать и принимать решения.

Да, возможно, что так и есть.

А если нет? Если крыса действительно есть в их рядах?

— Значит, так, — принял решение Великий мудрец. —На время уходим в тень – император уже подумывает о введении военного положения на севере империи, что нам совсем не нужно. Когда возникнет необходимость, я вас соберу. А ты за это время должен разобраться с ближайшим окружением — найти и уничтожить крысу, если она есть, или поручиться головой за каждого Великого учителя в твоем округе.

— Спасибо за доверие, мой господин, — с видимым облегчением произнес Старец. – Я сделаю все, что требуется.

— И даже больше, — сухо добавил Великий мудрец.

— Конечно. Не сомневайтесь. И даже больше, —охотно согласился Старец.

— Граф Ровенус и граф Монтегус? – холодно проронил Великий мудрец, наконец отпивая виски из стакана.

— Сегодня с ними должны покончить, мой господин. К ним нелегко подобраться ввиду их статуса и того, что они сильные маги, но сегодня оба приезжают во дворец императора, поэтому вечером можно присылать соболезнования их семьям, — холодная улыбка змеи скользнула по узким губам Старца домена Литвин.

— Уверен? – приподнял бровь мнимый герцог Йоргус.

— Ими занимаются люди Старца домена Данвин. Они специалисты высшего уровня, мой господин, и уже все подготовили.

Глава 6

В полицейском участке Лену продержали сутки. Девушка так и не заговорила, боясь сказать лишнее. Пока полицейские решали, что с ней произошло, и какие меры в отношении нее предпринять, Лена наблюдала, собирала информацию и анализировала.

В памяти все время возникал последний день, тот самый, когда она еще отчётливо понимала, что с ней происходит.

В то утро будильник зазвенел громко, неумолимо, и она, еще секунду назад крепко спящая на узкой короткой кровати, мгновенно проснулась, широко открыв голубые глаза.

За несколько минут после последнего громкого трезвона она застелила кровать, умылась и почистила зубы. Потом позавтракала безвкусной овсянкой, выпила остывший чай, уже стоявший на столе в камере, поменяла длинную просторную белую ночную рубашку на точно такую же, но дневную, причесалась и заплела длинные волосы в косу, села на прикрученный к полу металлический табурет около такого же металлического стола и стала ждать, когда за ней придут.

Ждать оставалось минут пять.

Лена села, выпрямила спину и сложила руки на коленях. Замерла. Закрыла глаза.

Так, совершенно не двигаясь, она могла просидеть ровно восемнадцать часов сорок две минуты и шестнадцать секунд. Именно это время недоверчиво выдавил из себя два дня назад доктор Крауф, в очередной раз проверяя ее выносливость. Сейчас же оставалось всего пару минут ожидания —доктор всегда пунктуален.

Уже шесть месяцев и четырнадцать дней Лена жила в этой камере, два на три метра, в которую умудрились запихнуть все: узкую небольшую кровать, как раз под ее рост метр шестьдесят пять, небольшой стол, стул, умывальник. Три раза в день девушку выводили в туалет.

Она знала, что и этих месяцев могло не быть, так как ее должны были уничтожить, как и всех, кто шел против «Черного ордена» Третьего рейха Германии, если бы доктор фон Док не забрал ее, брата и маму для своих загадочных исследований.

«Черный орден» СС — «орден чистокровных», элита рейха. Ещё несколько лет назад обычные граждане не слышали об этом ордене, теперь одно упоминание о нем наводило ужас на всех простых людей.

СС строился как настоящий монашеский орден. Высшую, руководящую ступень образовывали посвященные. Большую же часть ордена СС составляли монахи-воины «мертвая голова», принявшие посвящение в спецшколах — орденсбургах. Сюда попадали только арийцы чистого нордического типа после прохождения отборочных тестовых испытаний. Тайная доктрина в самой краткой формуле: «Верить, повиноваться, сражаться! Точка!»

Эсэсовцы, удостоенные приема в бурги, постигали там в числе прочего и тайное знание о том, что смерть для них — сознательный акт самоотречения ради служения «Черному ордену». Посвященные приносили обеты и вступали на «путь сверхчеловеческой судьбы», оказывались «на той стороне» бытия, где царила иерархия секты.

Посвященные готовились к явлению богочеловека, которого пришлют на Землю высшие силы после того, как изменится равновесие духовных сил в мире после уничтожения «низших рас».

Для тех, кто вступал в школу, дороги назад не было. Если эсэсовец оступался, сбегал из школы, он уничтожался вместе с семьей, женой, детьми. Таковы были неумолимые законы СС.

Старший брат Лены, Карл, сбежал из такой школы, не согласный с доктриной и испуганный тайными знаниями, полученными в спецшколе.

Именно от него Лена и мама узнали всю правду о "Черном ордене" и обо всем остальном. Конечно, Карла быстро выследили, схватили, и всю их семью должны были немедленно уничтожить, как врагов Третьего рейха, когда неожиданно в их судьбу вмешался доктор Оливер Крауф, старый друг умершего отца, которого Лена не видела уже много лет.

Доктор Крауф обратился к своему начальнику, доктору фон Доку, в лаборатории которого работал, а тот попросил за семью Лайбертов у самого Гитлера. Попросил отдать их ему для опытов, которые он проводил в секретной лаборатории.

Сначала Лена не понимала, что за опыты и исследования проводятся в лаборатории доктора фон Дока. А когда поняла... уж, лучше бы она ничего не знала и не понимала.

В секретной лаборатории доктора фон Дока, в которой работал и доктор Крауф, создавали совершенного бездушного солдата, неуязвимого для пуль и запрограммированного убивать не раздумывая.

Маму и брата она больше не видела, но доктор Крауф давал понять, что они пока живы, как и сама Лена…

Девушка вздрогнула и открыла глаза, потому что железная огромная дверь камеры бесшумно открылась. В здании лаборатории вообще все предметы были бесшумными и отрегулированными, чтобы ничто не мешало ученым создавать свой шедевр — совершенного убийцу. Но слух Лены давно стал идеальным — этому способствовали проводимые над ней эксперименты.

В открытую дверь уверенно вошел доктор Крауф, невысокий худощавый пожилой мужчина с с правильными чертами лица и умными серыми глазами.

Лена не знала, что чувствовала к этому непонятному для нее человеку. С одной стороны, доктор спас ее семью, но, с другой — обрек на страшное существование, которое не пожелаешь никому. Девушка была одновременно и благодарна доктору, и зла на него.

— Доброе утро, Лена, — тепло улыбнулся доктор Оливер.

К удивлению девушки он все время так улыбался, когда приходил за ней и уводил в лабораторию. Она не знала, за всеми ли подопытными приходили сами доктора, которых вместе с доктором фон Доком и доктором Крауфом было всего семь человек, но за ней определенно.

Глава 7

Доктор Крауф присел на краешек кровати девушки, и по облегчению, мелькнувшему на худощавом мужском лице, у Лены создалось впечатление, что до этого момента пожилой мужчина еле стоял на ногах.

— Лена, ты так и не поняла, кого создавали в лаборатории? — мужской голос прозвучал недоверчиво и устало.

— Нет, — еле слышно пробормотала девушка. — Я считала, что совершенного человека.

Во взоре доктора мелькнуло странное выражение — одновременно насмешливое, снисходительное и восторженное, но уже через мгновение серые глаза стали обманчиво спокойными.

— В лаборатории доктора фон Дока создавали зомби.

Лена вздрогнула.

— Попытка наших разведчиков вступить в контакт с теми двумя не увенчалась успехом. Судя по всему, зомби иначе, чем до смерти, воспринимают происходящее, не понимают человеческую речь, сами не могут издать ни единого звука, а любое живое существо принимается ими за врага, которого необходимо уничтожить. Лена, это означает, что Карл Хайнс фон Док создал то, что хотел: бездушную совершенную машину для убийства.

В тюремной камере наступила гнетущая тишина.

— Я тоже стану зомби? — с трудом выдавила из себя Лена, девичье лицо стало совершенно бескровным.

— Нет, не станешь, — с явным удовлетворением в голосе ответил доктор Крауф и дальше продолжил говорить медленно и словно нехотя, делая большие паузы в предложениях, — но... так получилось, что... одним из зомби… в Арденнах… оказался… твой брат Карл... Думаю, ты должна об этом знать .

Лена почувствовала, что как будто ей дали под дых. Она беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах что-либо произнести, перед глазами резко потемнело.

На несколько минут в камере вновь воцарилась полная тишина — вязкая, липкая и удушающая. Тонкие девичьи пальцы взлетели к нежной шее, неуклюже дернули узкий ворот рубахи.

— Карл? Мой брат? Этого не может быть... Почему он? — каждое с трудом выдавленное слово приносило Лене практически физическую боль, царапало горло и мешало нормально вдохнуть.

— Девочка моя, — доктор тяжело поднялся и подошел к девушке, хотел погладить ее по волосам, но Лена в ужасе отшатнулась от протянутой руки, неловко свалилась с табурета на пол, свернулась калачиком на холодном каменном полу и спрятала бледное лицо в маленьких узких ладонях.

— Прости меня, девочка, но я мог спасти только одного из вас троих, — тихо проговорил доктор Оливер. — Твои мать и брат выбрали тебя.

— Выбрали меня? — словно сомнамбула повторила Лена, открывая лицо и потерянным взглядом блуждая по хмурому лицу доктора.

— У меня очень мало времени, — немного раздраженно проговорил мужчина. — Вернее, у нас его практически нет, поэтому все рассказы и объяснения потом. Сейчас же просто внимательно слушай меня и не перебивай. Твой отец был моим другом. Когда он умирал, я пообещал заботиться о вас. Ты знаешь это. И все было хорошо, пока Карл не сбежал из спецшколы "Черного ордена". Когда я устраивал его в неё, то не подозревал, что он так слаб духом. Я возлагал на него большие надежды. Ну да ладно, теперь поздно сожалеть, — тонкие губы доктора сжались в недовольную линию. — Твой брат подставил вас с матерью, он понимал, что последует за его поступком. Поэтому, когда встал выбор, Карл выбрал тебя, чувствуя перед вами вину, хотя я хотел, чтобы это был он, так как он старше и сильнее.

— Выбрал меня для чего? — еле слышно прошептала Лена, уже более осмысленным взглядом уставившись на доктора.

— Втайне от доктора фон Дока я изобрел препарат, который делает человека сильнее, выносливее и так далее, но не превращает его в зомби, — самодовольно усмехнулся доктор Оливер. — Именно его все это время я испытывал на тебе, девочка. И ты прошла все испытания. Только пару раз, как ты помнишь, ты чуть не умерла, и один раз у тебя была клиническая смерть, но после этого я доработал препарат, и теперь он безупречен. И ты безупречна, Лена.

Девушка молча вопросительно смотрела на доктора, слишком пораженная всем услышанным.

— Дело в том, что этот препарат — дело всей моей жизни. Ты — совершенный человек, который вынослив, ловок, силен, и, что самое удивительное, ты неуловима для пуль, гранат и других смертоносных орудий, но не потому что ты зомби. У тебя потрясающая молниеносная реакция и чутье на опасность. Девяносто процентов из ста ставлю на то, что ты умрешь естественной смертью, от старости. И ты никогда не станешь зомби, Лена.

— Это правда? — сдавленно прохрипела девушка.

— Чистая правда, — твердо ответил доктор.

— Теперь ваш препарат будут давать солдатам Третьего рейха?

Доктор усмехнулся с непонятным выражением на лице:

— В том-то и дело, что нет, девочка. Мой препарат оказался никому не нужным. Нынешняя Германия нуждается в послушных зомби-убийцах, а не в совершенных солдатах, которые будут обладать умом и смогут сопереживать ближним. Через час меня арестуют и будут судить, как предателя, потому что о моих опытах узнали и доложили, куда следует. Препарат уничтожат, с тобой неизвестно что сделают: или сразу отправят в печь, или решат исследовать. Поэтому у нас с тобой единственный выход.

— У нас есть выход, доктор? — с горечью в голосе вздохнула пленница. — Отсюда невозможно сбежать.

Глава 8

Офицеры полиции деревни Зарес неизвестной Лене страны пришли к выводу, что она зачем-то вышла из дома и гуляла ночью в лесу, рядом с которым находился дом Радеусов. Поскольку ее нашли в одной ночной рубашке, они выдвинули версию, что возможно она «избранница Луны», которая, не осознавая себя, может гулять по ночам.

Именно это её и спасло — при нападении «невидимок» — «куклуксклановцев» её не оказалось дома, а позже, когда она пришла в себя, то успела спрятаться в ветвистом густом кустарнике недалеко от дома. Убийство семьи Радеусов и сжигание дома произошло у неё на глазах, поэтому от шока она онемела и не могла прийти в себя до сих пор.

Лена поняла, что ее приняли за родственницу семьи Радеусов, с членами которой расправились во дворе их собственного дома те уроды в колпаках и в мантиях с молнией на груди. Причём за родственницу именно Арианы Радеус, которая была обычной женщиной-пустышкой без толики магии, и на которую она якобы была еще и очень похожа. Анатоль Радеус являлся боевым магом и другом капитана Дина, поэтому родство с ним сразу исключили — последний знал в лицо всю родню погибшего Анатоля.

Да, эти странные офицеры говорили именно о магии, на чем Лена старалась не акцентировать внимание, чтобы не впасть в еще большую растерянность, чем она чувствовала сейчас. Она ощущала себя слепым новорождённым котенком, который ничего не понимал и абсолютно не знал, что ему делать. Но как котенок инстинктивно ищет маму, чтобы насытить свой крошечный желудок, так и Лена инстинктивно поняла, что ей пока нужно помалкивать и осматриваться.

Поскольку Лена «не смогла вспомнить» своё имя, где живет и есть ли у неё родители, не могла ничего написать, а документы сгорели в доме (так удачно решили офицеры), ее до выяснения личности и нахождения возможных родственников распределили в приют для несовершеннолетних пустышек, находящийся под патронажем сестёр милосердия.

«Приют для пустышек» — странное и непонятное название, но опять девушка не стала ничего спрашивать, даже при помощи жестов или мимики, чтобы не вызывать лишнее подозрение.

Капитан Диннар Роннигус итак все время с большим подозрением косился на нее. Лене казалось, что его темные холодные глаза заглядывают в самую душу, видят насквозь и знают, что она вовсе не родственница Арианы Радеус, жены его друга, а наглая самозванка.

Огромный грозный полицейский из столицы провинции, к которой относилась деревня Зарес, вызывал у девушки необъяснимое чувство ужаса и паники, поэтому когда ей сообщили, что отправляют в приют, она почти обрадовалась — да хоть куда, только подальше от жуткого типа – Диннара Роннигуса, а там она разберется, куда и к кому попала.

Приют находился в столице провинции Сандрия домена Литвин, к которой относилась деревня Зарес. И именно туда отправили девушку в сопровождении полицейского на автомобиле какой-то загадочной марки.

Лена так и не поняла, как молоденький полицейский завел автомобиль и как управлял им, причем тот постоянно поворачивался к ней, сидящей на заднем сиденье, и, гордо выпячивая худую грудь, рассказывал о том, что Сандрия — лучшая провинция во всем магическом мире Арде и, безусловно, во всей Ровении, и очень жаль, что девушка ничего не помнит из прошлого, иначе обязательно согласилась бы с ним.

То место, которое полицейские обозвали приютом, тоже повергло Лену в ступор.

Это у них приют? У неё в городе был городской приют, она даже была в нём несколько раз с мамой, которая там подрабатывала, чтобы заработать для них с Карлом лишнюю рейхсмарку, поэтому девушка примерно представляла себе, как должен выглядеть приют. Этот же приют просто поразил воображение.

Да куда она попала в конце концов?! Все это нелепый розыгрыш? Очередной эксперимент врачей? Но для чего и зачем? Чего хотел добиться доктор Крауф, забросив ее в это место? Какие испытать человеческие возможности? Выяснить, сможет ли она сохранить душевное равновесие, попав в ситуацию, где каждое последующее событие вызывает изумление?

Но Лена уже устала удивляться и «держать» лицо. Она — обычная испуганная девчонка, а не совершенный человек.

На территорию приюта они въехали через огромные кованые роскошные ворота с... фуриями? Лена проводила недоверчивым взглядом каменные изваяния тех, кого видела только в книжках библиотек. Ещё ей показалось, что уродливые фурии повернули каменные головы вслед их автомобилю. Девушка резко отвернулась, а затем снова осторожно повернулась. Фурии больше не следили за ней. У неё явно начинаются галлюцинации.

Автомобиль проехал по широкой ухоженной ровной дороге, вдоль которой росли одинаковые большие, ветвистые и очень красивые деревья с необыкновенными огромными резными листьями, которых Лена никогда раньше не видела и с интересом рассматривала. Сине-зеленые листья на деревьях? Серьезно? Или у неё что-то с глазами?

Девушка пригляделась. Такой оттенок листьев она видела только у редких домашних растений, таких как колеус синий или пуансетия голубая, но чтобы у огромных деревьев?

Лена постаралась внимательней рассмотреть их, но не успела — дорога оказалась не очень длинной и быстро привела их к огромному светлому красивому трехэтажному дому, построенному буквой пэ и больше похожему на дворец какой-нибудь очень богатой и титулованной графини или герцогини, а не на приют для бездомных пустышек.

— Только в нашей провинции есть такой красивый приют для пустышек, — с удовольствием поведал молоденький полицейский. – Тебе повезло попасть именно сюда, к сестре Мадлен. Сейчас здесь тихо, потому что все дети и учителя находятся на вечерних занятиях, но через часик будет шумно и весело. Тебе здесь понравится. Ну выходи, что ли.

Глава 9

Лена изумленно уставилась на сестру Мадлен, и та снова, на удивление, правильно поняла выразительный взгляд девушки.

— Мы не очень похожи? У нас матери разные, а отец один, — мягко улыбнулась директор приюта. — Я рождена первой супругой, а Дин — от второй жены отца.

Лена многозначительно посмотрела на сестру Мадлен, и та вдруг снова тихо рассмеялась, а девушка невольно улыбнулась в ответ. Даже смех у сестры звучал идеально — словно хрустальный перезвон. Такой смех мог принадлежать только доброму человеку, и Лене вдруг захотелось быть с этой женщиной не сдержанной и хмурой, а открытой и искренней.

— Какая выразительная у тебя мимика, девочка. Но ты не права — Диннар хороший человек, прекрасный брат и самый лучший полицейский, — на этих словах прекрасная сестра Мадлен грустно улыбнулась. — Раньше их было трое — самых лучших полицейских, — прекрасные фиалковые глаза стали вдруг печальными. — Теперь... Дин остался один, поэтому после тяжелых потерь он кажется таким суровым и жестким.

Сестра Мадлен уже отвела в сторону грустный взгляд, красивые губы сурово сжались в тонкую линию, черты лица заострились, и она сразу будто постарела на несколько лет.

—Иди, Еления, пока ты свободна. Тебя отведут в твою комнату, все покажут и расскажут — за дверью уже ждут, — безэмоционально проговорила женщина, обратив невидящий взгляд на лежащие на столе бумаги. – Когда устроишься и поужинаешь, мы снова с тобой встретимся и все обсудим.

Некоторое время Лена ещё смотрела на прекрасное грустное лицо, не в силах оторваться от него, чувствуя жалость к этой взрослой красивой женщине, в жизни которой, похоже, произошла серьезная драма.

А потом друг за другом произошли сразу несколько событий, потрясших не успевшую уйти девушку до глубины души.

Лена уже приоткрыла дверь, чтобы выйти из кабинета директора, и напоследок обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на необыкновенную красавицу, поразившую ее воображение.

Сестра Мадлен в задумчивости протянула руку, и книга, спокойно стоявшая до этого на полке шкафа, расположенного напротив стола сестры, вспорхнула с полки и поплыла к сестре. По воздуху! Сама!

Женщина спокойно поймала летящую книгу, положила ее перед собой, раскрыла, а потом легко и тихо хлопнула в ладоши, и сразу в четырех местах в кабинете загорелись светильники — небольшие круглые шары, летающие под потолком.

— Ближе и ярче! – властно произнесла сестра Мадлен, светильники послушно подлетели к столу и ещё сильнее осветили кабинет и бескровное лицо Лены.

Значит, все разговоры о магии — правда?! Все, что она принимала за завуалированные термины —амулеты, блокирующие магию, браслеты магии, боевой маг — это правда?! Она попала не в другую страну...

Лена облизнула вмиг пересохший губы, судорожно сжала ручку двери. Она столько всего увидела и услышала, но так и не поняла самого главного. Не захотела понимать...

Подсознательно отстранялась...

Но теперь надежда на то, что она каким-то волшебным образом попала в другое государство, находящееся на родной планете Земля, разбилась вдребезги.

Она находится в другом мире... Чужом...

Здесь другие люди... Непонятные... Маги?.. Пустышки?.. Невидимки?..

Лена резко обернулась к выходу, совершенно растерянная, чувствуя, что ноги ослабли в коленях и еле держат ее, и увидела прозрачного человека в жутко старомодной одежде, который не стоял на ногах, а плавал над полом и... дружелюбно улыбался ей.

Призрак?

Призрак?!

Встреча с потусторонним существом стала для Лены последней каплей…

— Еления… — с удивлением начала говорить сестра Мадлен, наконец, заметившая, что новенькая потеряшка еще не ушла, но девушка уже не услышала директора, не увидела, как скривилось от огорчения лицо расстроенного призрака, который увидел шокированное лицо девушки.

Последнее, что Лена подумала, когда начала плавно оседать на пол, теряя сознание, было: «Доктор Крауф действительно телепортировал меня в магический мир! Я в другом мире! Мамочка! Боже мой! Разве это возможно?!»

***

Рональд Аверин с удивлением отмечал, что, даже находясь без сознания, новенькая хмурилась. И тогда, когда вышла из полицейского автомобиля, тоже очень настороженно все осматривала, подозрительно оглядывалась, как будто опасалась чего-то.

Рональд также видел ее первоначальные изумление и шок, а потом восхищение и недоверие, когда она увидела «приют пустышек». Эта реакция на приют ему была понятна — все новенькие сначала испытывают подобные эмоции — за десять лет нахождения в приюте он насмотрелся и уже привык.

Но не все новенькие ведут себя так настороженно, как эта девчонка. Она была очень напряжена, как будто ожидала какой- то подвох.

А когда увидела его? Просто окаменела, глаза расширились и с подозрением уставились на него. Любая девчонка разулыбалась бы в ответ, а эта? Еще больше нахмурилась и растерялась, потом отвернулась к этому придурку из полиции, будто спрашивая совета.

Странная. Испуганная. Подозрительная. Со Дна Севера? Они так бы себя и вели, окажись в подобном месте. Но, вроде, не похожа. Ключевое слово — «вроде». Хотя он бы запомнил ее, если бы увидел там — с такой-то внешностью! И, демоны его возьми, какая же она хорошенькая!

Глава 10

Сестра Мадлен подошла к Рону. Парень сидел на кровати Елении, крепкий, крупный, широкоплечий, и она всего лишь ненамного возвышалась над ним.

Директор приюта понимала, что с кровати спящей девушки юношу нужно согнать, но, когда дело касалось Рона Аверина, сестра Мадлен привыкла на многое закрывать глаза.

Поэтому и в этот раз женщина промолчала, больше взволнованная другим обстоятельством, а не нарушением правил этикета. Последние, несмотря на поведение, Рональд знал прекрасно.

— Ты много раз влюблялся, а Елению совсем не знаешь, — мягко проговорила сестра Мадлен, уставившись в серьезные темно-зеленые глаза. Но сестра, конечно, не поверила парню — решила, что тот дурачится, как и всегда, только хорошо держит лицо.

— Ну, пока не знаю, — охотно согласился Рон. — Но в такую девушку можно и так влюбиться, как вы думаете? — задумчиво спросил он, обернувшись к новенькой и открыто любуясь спящей девушкой. — Без знакомства.

— Да ну тебя, с твоими шуточками, — отмахнулась директор, усмехаясь, однако восхищенный взгляд парня, обращённый на Елению, заметила и засомневалась, правильно ли воспринимает ситуацию.

— Я не шучу, сестра Мадлен. Теперь все по-другому. Смотрю на неё, и сердце так странно бьется... То рвано, то бешено, то почти останавливается, словно для того, чтобы я смог услышать её дыхание; то несётся вскачь, будто породистый жеребец, что отец подарил. Это любовь?

Сестра Мадлен опешила, увидев, каким серьезным оставался Рон, пока говорил, и как требовательно теперь смотрел в ожидании ответа.

«Боги! Шутит или нет?»

Мадлен подумала, что иногда она все же не понимает Рона, как сейчас. Но слова парня, эти сравнения и задумчивый взгляд всегда насмешливых глаз обескураживали и пугали.

«Боги всевидящие, пусть мальчик шутит! Пожалуйста!» — мысленно взмолилась сестра.

— Сколько времени ты в палате? — Женский голос сел от охватившего волнения.

— Наверное, час, — нехотя признался Рон. — Может быть, больше. Два часа.

«Значит, уже два часа он любуется на девочку и напридумывал себе непонятно что», — сделала вывод сестра Мадлен, чувствуя нарастающее беспокойство.

— Рон, ты не мог за час или два влюбиться! — со скепсисом во взгляде уставилась на воспитанника сестра, стараясь не только глазами, но и словами убедить в этом Аверина.

— Сестра Мадлен, за час я могу не только влюбиться, но и жениться, — весело рассмеялся Рон, подтрунивая над ней.

— Рон, иди на занятие, — натянуто рассмеялась сестра, ласково потрепав сидящего парня по макушке, чувствуя все больше нарастающую растерянность. — Сил моих нет слушать твои выдумки.

— Ладно, теперь можно и уйти, — неожиданно согласился Рональд, вставая с кровати Елении и сразу почти на голову возвышаясь над своим хрупким директором. — Теперь моя избранница в надёжных руках, — насмешливо заявил он. — Сестре Мариссе я особо не доверяю, она рассеянная.

— Иди уже! — вздохнула сестра Мадлен. — Только на занятия! Я проверю! — добавила строгим тоном в широкую спину выходящего парня, тщательно скрывая свою обеспокоенность.

— Это не выдумки, сестра Мадлен! — донёсся до неё из коридора приглушённый голос довольного Аверина, к чьим удаляющимся шагам она прислушивалась. — Как бы вам не хотелось этого! Вы мне как мать, поэтому я признался! Мы даже целовались с новенькой! Два раза! Еления теперь моя девушка!

— Проследите за ним. Если свернет не туда, направьте на занятия, — вздохнула женщина, строго посмотрев на двух призрачных помощников, которые тут же вылетели в коридор и полетели за Рональдом.

Директор приюта перевела недоверчивый взгляд на спящую девушку. Как она могла с кем-то целоваться в таком состоянии? Все это дурацкие шуточки Рона. И не мог же он серьезно влюбиться в новенькую? Нет, конечно. Когда бы успел? За два часа? Да он и не знает ее совсем. Просто голову ей морочит, как и всегда. Молодому Аверину ничего не стоило провернуть какую-нибудь каверзу с самым серьезным и невозмутимым лицом, уж кто-кто, а она это знала — за десять лет нахождения Рональда в приюте чего только не было.

Не хватало ещё, чтобы сын герцога Аверина влюбился в потеряшку без памяти и прошлого. Более того — в пустышку!

Пусть Рональд незаконный сын, пусть не наследник титула, но у властного герцога на сына свои планы, в которые точно влюбленность младшего, и к тому же любимого, сына в обыкновенную пустышку не входили. Да герцог такой скандал устроит! Кошмар просто! И как этот несносный Рон всегда все узнает и успевает первым?! Кто бы объяснил? Хотя он с детства такой.

Сестра Мадлен присела на табурет рядом с кроватью Елении, поправила одеяло, внимательно рассмотрела безмятежное лицо девушки, потрогала ладонью прохладный лоб и успокоилась — новенькая выглядела намного лучше, чем ночью, жар прошёл, дыхание стало спокойней, нахмуренное испуганное лицо стало безмятежным.

А девочка, действительно, очень хорошенькая.

Молодая женщина снова подумала о Роне и вспомнила, как почти десять лет назад герцог Рикард Аверин привёз в приют своего восьмилетнего сына-бастарда — маленького Рональда. На тот момент приют существовал уже три года.

Герцог приехал неожиданно, поздним вечером, взбудораженный, злой, с рыдающим сыном и попросил Мадлен немедленно принять Рона в приют.

В приватной беседе удивленной женщине вельможа объяснил, что женился второй раз, а Рональд никак не хочет находить общий язык с его беременной второй женой, которую изводит, хотя сам рождён любовницей герцога, пустышкой, и является незаконнорождённым, но признанным сыном.