Серая мышка для босса

Глава 1. Мохито, дресс-код и Маринка

– Ну что? Как он тебе? – болтая трубочкой в бокале с мохито, лукаво спрашивает меня Маринка.

– Кто? – не сразу понимаю я.

– Лизка, я тебя убью! Ты так тряслась из-за перевода, что все уши по телефону прожужжала этим твоим новым начальником! – возмущается она. – Про кого я могу спрашивать, скажи на милость?

Я морщусь:

– Да не у меня новый начальник. Я временно заменяю Катю, секретаря генерального. Ногу она сломала. Очень вовремя, как раз перед тем, как нас поглотил холдинг «Небо». Новый директор оттуда, и, скорее всего, он захочет подобрать секретаря под свои требования, но пока Катька на больничном, я исполняю ее обязанности.

– Ну так что? Правдивы ли слухи, и он лютый монстробосс?

– Да я толком и не поняла, какой он, – пытаюсь я отмахнуться от Маринкиного любопытства. – Он всего два дня как приступил. Спросила бы ты меня про старого – я бы тебе рассказала, хотя и его я толком видела всего несколько раз.

– Кому нужен твой старый директор? Про нового намного интереснее! Что значит, ты не поняла? Вежливый или третирует? Выглядит-то хоть как? Есть на что покапать слюной? – кажется, ее рыжие кудряшки сейчас зашевелятся от нетерпения.

Я вздыхаю.

– Слухов пока не оправдал, но эти два дня он только набегами. Я и успела-то два раза занести кофе да документы на подпись. Но точно сухарь и ледышка. Высокий, брюнет, пиджак носит. Больше ничего сказать не могу. Я даже не очень уверена, что в лицо его узнаю при встрече. Меня так директор по персоналу запугала, что я на него глаза боялась поднять. О! Парфюм у него шикарный. Такие сведения устроят?

– Нет, вы посмотрите на нее! Глаза она поднять боялась! Ты совсем плесенью покрылась. Чтобы одинокая девушка и не посмотрела на незнакомого мужика, не прикинула перспективы… – Маринка не сдержавшись присвистывает. – Работа убивает в тебе женщину.

– И что теперь? Прикажешь не работать? Пропущенный платеж по ипотеке женственности мне вряд ли добавит.

– Ну отчего же сразу не работать? Тебе просто надо вспомнить, какая ты есть настоящая. Где та Лизка-зараза, которую я знала? Надо пробудить ту девчонку из летаргического сна. А она совершенно точно уснула от скуки и безысходности в том курятнике, в который ты превратила свою жизнь. И что на мужчин внимания не обращаешь внимания, плохо. Только самец может достучаться до женской природы. Но самец тебя не заметит. Вот что это на тебе?

– Это дорогой офисный костюм, – отвечаю невозмутимо. – Я же сразу после работы к тебе пришла, а у нас дресс-код.

– Лиза, дресс-код дресс-кодом, но это, – она указывает пальцем на мой наряд, – больше напоминает униформу для будущей старой девы. Черт с ней, с длиной юбки, но ты в ней как карандаш в стакане. Вообще не понятно, есть ли у тебя хоть какие-то изгибы. В такую жарищу твоя рубашка застегнута на все пуговицы, а ты уже два часа как не в офисе! Где кольца-серьги-брошки, которые ты так любила? Да ты обернись!

Я демонстративно оглядываю зал, готовая аргументировано доказать, что выгляжу не хуже других девушек в кафе. Но неожиданно для себя залипаю глазами каждой. Почти все моего возраста, и, судя по одежде, многие из них тоже после работы, но … Если сравнивать меня с ними, то подруга права. Я выгляжу так, как большинство людей представляет себе канцелярских крыс.

– Я бы сказала, что тебе нужна скорая психологическая помощь, – подводит Маринка итог.

– Спешу напомнить, ты бросила психфак и поэтому у тебя недостаточно квалификации, чтобы делать какие-то выводы, – иронизирую я. – Помнится, ты перевелась на «дизайн», именно разочаровавшись в психологии. Твои взгляды опять изменились?

– Да не в психологии я разочаровалась, а в том, чему и как нас учили, – отмахивается она. ­– Вот скажи, ты хоть понимаешь, что с тобой что-то не так?

– Да нормально со мной все, просто повзрослела, – я уже начинаю злиться.

– Тряпки – не причина, они – следствие. У тебя глаза не горят. И выглядишь как моль бледная. На мужиков не смотришь. Расскажи-ка, что случилось с тем красавчиком-коллегой, который ухлестывал за тобой, когда ты только устроилась там работать? – продолжает пытать меня Марина.

– Ты про Сергея? Да ничего не случилось, – пожимаю плечами я. – Как-то все само сошло на нет.

– Ну да, ну да, – хмурится подруга. – Просто. Само собой. Ну конечно. Небось после нескольких свиданок перестал звонить.

Я не спешу отвечать.

Марина всколыхивает во мне не самые приятные воспоминания. Казалось, я уже давно забыла про Сергея. Никаких особенных чувств при встречах он больше не вызывает. Но, видимо, какая-то иррациональная обида все же осталась. Я тогда так и не поняла, почему Сергей вдруг стал остывать ко мне, а потом и вовсе потерял интерес. Не было никаких конфликтов, выяснения отношений, непониманий. Просто звонки становились все реже. А в последних сообщениях, он уже не предлагал встретиться.

– Вот скажи мне: это то чего ты хочешь? Вот этот костюм? Одинокие ночи в холодной постели? Когда у тебя в последний раз был горячий секс? Как давно к тебе вообще подкатывал мужик?

– Не понимаю, чем плох мой костюм, – огрызаюсь я, задетая за живое. – Вон видишь брюнетку, она почти в таком же, и тоже застегнута на все пуговицы.

Глава 2. Альфа-самки и другие звери

Сидя в столовой за одним столиком с Ленкой из логистики, я радуюсь, что не решилась сразу на полное преображение. Страшно представить, к каким выводам она бы пришла.

– Давай, колись, когда шеф будет знакомиться с коллективом? Ты уже небось замучилась бороться с женским паломничеством в приемную. Раевский – мокрая мечта, а не мужик. Даже Светка из канцелярии третий день носит свою парадную блузку, пропахшую нафталином.

– Насколько я поняла из графика, который мне скинула секретарь «Неба», генеральный полностью приступает с понедельника. Сегодня и завтра он приедет только срочные документы подписать.

– Повезло тебе, налюбуешься, – вздыхает Лена.

– Пускай Катька выходит и любуется, – ворчу я. Меня и впрямь немного утомили любопытные коллеги женского пола. Ну конечно. Молодой, богатый и холостой. Желанная добыча. Можно подумать, я хранительница ключа в спальню Раевского, а не в его приемную.

– Ну да-а, – тянет Лена противным голосом. – Тебе ж уже не интересно.

Она даже не подкалывает меня. Она и правда так думает. Ну конечно же! Если я не сделала стойку мгновенно, то все – вышла в тираж.

– А вы заинтересованы чересчур, – возмущенно звякаю я приборами. – Нельзя игнорировать слухи, что на самом деле он – настоящий тиран. Они не на пустом месте появились. И так понятно, что мужик с крутым характером. Нежный парень вряд ли бы заработал такое состояние. Да у него даже имя неудобное и агрессивное – Егор Кириллович!

Кажется, я наелась. Сыта по горло. Чтобы не давиться куском, пожалуй, стоит в ближайший месяц обедать в другом месте.

– Возможно, это шанс для кого-то из наших баб устроить свою личную жизнь, – пожимает плечами Ленка.

Я недоверчиво смотрю на нее.

До того, как нас поглотил холдинг «Небо», я видела Егора Раевского только один раз. Мельком. В светской хронике пару месяцев назад. На той вечеринке он был в паре с ослепительной блондинкой, идеальность которой не могло нарушить абсолютно ничего. Женщина, на которую смотришь и понимаешь, что это другой класс. Вообще из другой жизни.

Весьма сомневаюсь, что Раевского прельстит кто-то из нашей фирмы. Слабо представляю себе Светку рядом с ним не то, что на светском выходе, но и на выезде на шашлыки.

Мое воображение живо рисует пасторальную картинку, где на мягком приусадебном газоне расстелены пледы, расставлены большие плетеные корзины, а на ослепительных скатертях все сервировано с вилками-ложками-хрусталем и фарфором. И в эту идиллию вторгается Светка в «парадной блузке», с лимонным блондом и пластиковым стаканом красного вина.

Это невозможно, просто потому что невозможно.

Но Ленка, ясное дело, не причисляет себя к неудачницам вроде Светы. И вряд ли задумывается о том, что какой-то мужик может на нее не клюнуть. Похвальная самоуверенность. Слышала, у них даже с Сергеем что-то было. Неудивительно, видятся каждый день, он ее начальник, а она, как ни крути, девка яркая. Все в ней немного на грани: помада слишком яркая для дневной, декольте чуть глубже, чем принято, блуза чуть прозрачнее, чем стоит. Но в целом, впечатление она производит.

– В общем, я планирую рискнуть, надеюсь на твою помощь, – подытоживает она.

– Если что-то будет зависеть от меня, то конечно, – заверяю я. – Боюсь, правда, зависит от меня немного.

На этой не слишком оптимистичной ноте я стараюсь оторваться от Ленки, но она догоняет меня у лифта.

– Мне и надо-то небольшой шанс, я своего не упущу, – старается она закрепить нужную мысль в моем сознании и смотрит на меня многозначительно. – Я очень благодарный человек, Лиза.

Это что? Лена мне предлагает взятку за доступ к телу Раевского? Чешется язык спросить, что ж тогда она сама не стала заменять его секретаря, но я сдерживаюсь.

Ленкино рабочее место на втором этаже, но она все еще торчит рядом, пока я жду лифт.

– Не пойму, что-то в тебе изменилось, – хмурится Лена. – Вроде все по-прежнему.

– Просто шампунь оттеночный поменяла, – мгновенно открещиваюсь я и как бы невзначай смотрю на часы. Ленка автоматически тоже смотрит на время, ойкает и убегает по лестнице к себе в отдел.

Как любая женская особь, Лена всегда отслеживает изменения в облике ближнего, интуитивно определяя, являются ли они угрозой ее статусу альфа-самки, как она сама себя называет. И если угроза реальна, то она уничтожается всеми способами. И становиться помехой в Лениных глазах я совершенно не хочу. Мне лишние проблемы не нужны. Пускай она с Катькой воюет.

Никакой шампунь я, конечно, не поменяла, но чуткая Ленка смогла уловить, что я начала ту самую побудку спящей внутри себя женщины. Я все еще в одном из своих привычных костюмов, но меня уже греет факт, что в конце дня я переоденусь в нечто более женственное.

А еще на мне подарок Маринки.

Вчерашний курьер был от нее. Записка гласила: «Докажи, что все еще Лизка-зараза! Надень это завтра на работу. Серая мышь такого точно не сделает. Твоя Мандаринка».

А в пакете нашлись несколько упаковок с пикантными дамскими штучками. Видимо, подруга хорошо помнит, как я раньше ненавидела колготки. И в студенчестве я носила только чулки. Самые обычные на резинке. Вовсе не для того, чтобы добавить себе сексапильности, а из удобства. Марина же прислала мне трусики, страдающие минимализмом, и чулки с поясом, одни развратнее других. И со стрелкой, и с розовым кружевом, и даже на подвязках.

Глава 3. Юбка, лифт и хулиганство

На нервах я дергаю юбку вниз, и она наконец занимает положенное ей место. Высовываюсь из подсобки.

Возле моего стола Раевский, повернувшись ко мне в профиль, вертит в руках пресс-папье, точнее отдельные его части. На редкость уродливая и бесполезная штука была. Да и черт с ней, Катька, может, и расстроится, а я – нет.

Но Раевский настойчиво пытается приладить киту обратно его фонтанчик. На породистом лице очень забавное выражение, как будто его застукали. А еще он очень сосредоточен, даже не поворачивается ко мне. Неужто расстроился из-за этой фиговины? Или я настолько не дотягиваю до уровня той блондинки, что смотреть лишний раз на меня он не желает?

Я уже набираюсь смелости предложить просто выбросить в корзину этот кошмар, как Раевский, не поднимая на меня своих рентгеновских глаз, произносит:

– Если готовы отчеты по Стройснабу, занесите, пожалуйста, перед уходом.

И вместе с обломками возвращается к себе в кабинет, а я в недоумении перевожу взгляд на свой стол, где ровной стопочкой с краю лежат необходимые ему отчеты. Собственно, именно их и придавливало пресс-папье.

Ладно. Что ж. Раз не царское это дело – самому отчет взять, занесу.

Мельком бросаю на себя взгляд в зеркало. Заправляю блузку, пытаюсь определить, не видно ли чего лишнего из-под юбки. Сойдет. Он на меня и внимания-то почти не обращает. Я бы сказала, это даже прекрасно, что Раевский на меня не смотрит. Я вся взмокшая и раскрасневшаяся. В памяти вновь всплывает его блондинистая спутница из журнала. Одергиваю себя. Какая мне разница, как я выгляжу в его глазах?

Подхватываю отчеты и заглядываю в начальственный кабинет. Раевский опять закопался в бумагах.

– Можно? – уточняю я на всякий случай.

– Да, положите на журнальный столик, – указывает он перед собой.

Журнальный столик – это засада.

Положить на него отчеты, оставшись к Раевскому лицом, я не смогу, мешает огромный кожаный диван. Насколько вежливо поворачиваться к генеральному задницей?

И юбка тесная. Не хватало еще, чтоб по швам разошлась. Надо было дома померить, вот я идиотка! Но делать нечего, стараясь выглядеть пристойно, перекладываю стопку на указанное место.

Только я собираюсь разогнуться, как меня настигает его голос.

– Разложите по годам, пожалуйста.

Терпи, Лизок. Скоро колченогая Катька выйдет на работу, а пока будем отрабатывать отпуск в приятное время года. За такое можно и повозиться.

Все равно неловко. Уж не пялится ли он на мою пятую точку? Осторожно бросаю взгляд из-за плеча на Раевского, но он рассматривает дальний стеллаж и на меня не смотрит вовсе. Захотелось на себя фыркнуть. Размечталась! Бумажки ему явно милее. Помни про блондинку, Лиза! Покончив с нехитрой, но кропотливой задачей, я наконец разгибаюсь.

– Все готово, Егор Кириллович. Я могу идти?

Кажется, скрыть надежду в голосе мне не удается. Раевский снова вперивает в меня свой суровый взор. В приемной начинает надрываться мой мобильный. Черт-черт, надо было дверь за собой закрыть, когда вошла.

– Да, только достаньте мне еще отчет по Проминвест.

Я поджимаю губы. Отчет по Проминвесту стоит как раз на том дальнем стеллаже его кабинета на самой верхней полке. Мне с моими метр шестьдесят даже на каблуках достать его не так-то просто. Он, что, издевается?

Встаю на цыпочки и с третьей попытки достаю таки нужную папку. За каким чертом ему вообще Проминвест? С ними договоры давно закрыты.

Мой телефон опять заводится трелями. Кому там неймется, Господи?

Под звуки горячей латины пристраиваю отчет на тот же журнальный столик. Смотрю на Раевского. Раевский смотрит на меня. Понять, что у него в голове, возможным не представляется.

Мой телефон и не думает замолкать.

– Вас, видимо, ждут? – спрашивает Раевский с каким-то недоступным мне подтекстом.

– Да, – мямлю я. Меня никто не ждет, но рабочий день уже закончен, и я страстно мечтаю свалить из офиса.

– Тогда можете идти, – как-то сердито говорит Раевский и демонстративно теряет ко мне всякий интерес.

Я вылетаю в приемную, хватаю телефон и сумочку. Нет уж, блузку я переодевать не стану. Не дай бог, Раевскому сейчас еще что-нибудь понадобится, и я так и останусь с ним здесь на веки вечные. А у меня в кои-то веки появились планы на вечер.

Звонила мне Маринка, но, видимо, наконец поняла, что она не вовремя, и прислала сообщение.

«Ну как? Ты сегодня трусливый кролик или дикая тигрица?»

«Тигрица-тигрица», – вылетая из приемной, отправляю ей ответ.

Пока жду лифт, получаю: «Нужны пруфы».

Я хихикаю. Ну, пруфы, так пруфы.

В лифте нажимаю на кнопку «стоп», чуть-чуть приподнимаю юбку, чтобы были видны и черно-сиреневые кружева, и фиолетовые подвязки, фоткаю и шустро отправляю лифтолук этой любопытной лисе. Запускаю лифт опять и, давясь смехом, на разбойном азарте доезжаю до первого этажа. Коллеги косятся на меня, они еще ни разу не видели на моем лице такого восторга от завершения рабочей недели. Я даже грешным делом думаю, что по ошибке отправила фотку из лифта в корпоративный чат, но, слава богу, в получателях только Маринка.

Глава 4. Утренняя профпригодность ❤️

Что может быть мерзее звука будильника в будни? Правильно. Только звук телефонного звонка ранним утром в выходной.

Не до конца вырвавшись из объятий сна, я никак не могу нащупать мобильник. Стремясь продлить приятный вечер, вчера я устроила себе домашнее спа и легла глубоко за полночь. Теперь вот даже разлепить глаза не могу.

Предательский гаджет нащупывается под подушкой.

Скорее всего я не просыпаясь автоматически засунула его туда, чтобы не мешал. Высвечивается незнакомый номер. Если сейчас мне предложат срочно успеть до закрытия «Санлайта», я кого-нибудь убью. Понятие «просыпающаяся агрессия» наполняется для меня новым смыслом. Очень хочется просто вырубить звук и снова провалиться в сон. Но осознание, что это может быть чем-то действительно важным, заставляет меня принять вызов.

– Елизавета Валерьевна?

Так. Это скорее всего продажник какого-нибудь банка. Кредит будет впаривать. Голос приятный, низкий, даже немного будоражащий. Словно продолжение моего не слишком пристойного сна. Со знакомыми властными нотками. Где они берут мужчин с такими голосами? Надо класть трубку, а то сейчас я у него все куплю, все оформлю…

– Елизавета Валерьевна, вы меня слышите? – голос снова врывается в омлет из моих мыслей.

Я осознаю, что, ничего не отвечая собеседнику, просто молча его слушаю.

– Елизавета Валерьевна, я слышу, как вы сопите!

Мужик, ну не соображаю я по утрам! Поговори еще, а я посплю под этот шикарный баритон.

– Это вы сейчас мне?

Сон слетает с меня мгновенно. Ох, ты черт! Я, что, вслух сказала?

– Извините, это я не вам, – начиная соображать, что это кто-то по делу, резко исправляюсь я.

– Вы сейчас в состоянии меня слушать?

И вот тут меня накрывает ужас. Конечно, голос тебе знаком, Лиза! Это твой шеф! Я рывком сажусь на постели. Сердце колотится, словно я проспала. Я в панике смотрю на настенный календарь с австралийскими пожарными, который мне привезла подруга. Не проспала. Суббота.

– Да, Егор Кириллович. Конечно. В состоянии, - блею я. Вру. Ни одной мысли в голове, все остались на подушке.

– Айтишники должны были передать вам для меня токен с цифровой подписью. Он в офисе или у вас на руках?

– Токен? – бестолково переспрашиваю я. Вместо того, чтобы вслушиваться в вопрос, мой мозг сосредоточен на решении иной задачи: определить, гневается ли на меня начальство.

– Токен, – терпеливо повторяет Раевский. – Он у вас или в офисе?

– Э… у меня, – беру я себя в руки наконец. И тут же зеваю. У меня на нервах бывает. Молодец, Лиза!

– Вы, что, там спите? – подозрительно уточняет Раевский.

– Извините, – бормочу я. – Больше не повторится.

Этот смешок мне сейчас слышится, или Раевский и впрямь надо мной смеется?

– Ну-ну. Приготовьте токен. И прошу вас снова не впадать в анабиоз. Я набираю ваш номер уже третий раз. Предпочитаю, чтобы подчиненные брали трубки сразу, когда я им звоню.

– Да-да, никакого анабиоза, – уже роясь в сумочке в поисках проклятого токена, послушно повторяю я.

– Ждите, Елизавета Валерьевна.

На этом Раевский отключается, а обалдевшая я остаюсь стоять посреди спальни с зажатой в кулаке флешкой.

Проверяю время на телефоне. Пятнадцать минут седьмого утра!

Вандал! Нет. Тиран! Точно. Не зря про него так говорят.

«Вы, что, там спите?» – мысленно передразниваю я. И, вспомнив, что несла я сама, тут же хлопаю себя по лбу. Блин, да он, наверно, вообще решил, что я идиотка.

Ладно, в понедельник попробую реабилитироваться в его глазах. Месяц, Лизок. И ты поедешь в отпуск как все белые люди.

Нет, ну надо же так испоганить начало выходных! Объявляю миссию «Спасти субботу рядовой Морозовой». Раевский велел ждать, стало быть, скоро прискачет его водитель. Вручить токен – дело двух минут. После этого у меня есть все шансы снова уснуть и, как и планировала, дрыхнуть часов до десяти. С тоской кошусь на свою постельку.

Стоп. Адрес! Надо написать ему адрес. Но писать Раевскому мне совершенно не хочется. Почему-то страшно. Да что я себя уговариваю? В конце концов, он уже наверняка поднял с кровати директора по персоналу, та подняла какую-нибудь несчастную кадровичку, которая быстро сгоняла в офис и выяснила для небожителя мой адрес.

Коря себя за трусость, я нерешительно верчу мобильник в руках, но ограничиваюсь только тем, что забиваю номер Раевского в память телефона. И мелодию на него надо поставить какую-нибудь особенную. Мой выбор падает на имперский марш из «Звездных войн». Самое оно.

Не зная куда себя деть, я вместе с токеном пристраиваюсь на пуфике в коридоре. Периодически проваливаюсь в дрему и ругаю на чем свет стоит дурного начальника.

Домофон оживает примерно минут через двадцать.

Здраво рассудив, что никому кроме гонца Раевского понадобится в это время суток я просто не могу, без лишних вопросов нажимаю на кнопку допуска. Подбадриваю себя тем, что еще десять минут, и я снова воссоединюсь с моей теплой уютной кроваткой.

Глава 5. Кофе пить надо!

– Давно ждешь? – переводя дух, плюхаюсь на бортик фонтана рядом с Маринкой, не вытаскивающей нос из книги, даже не смотря на мое появление. Я дергаю ее за рыжую кудряшку, выбившуюся из прически.

– Наверно, не очень, – она все-таки выныривает в реальный мир и машет книгой у меня перед носом. – Тут недалеко забежала в магазин и прибарахлилась. Сто лет бумажных книг в руках не держала.

М-да, знать бы заранее, что ей в руки попал роман, можно было бы не торопиться. Из личного опыта могу сказать, за чтением Марина время не отслеживает. Я вполне могла нормально накраситься, а не мчаться стремглав к ней на встречу.

Впрочем, меня все равно распирает от желания обсудить хоть с кем-нибудь утренний инцидент. Мне это просто необходимо.

– Ты не представляешь, как я сегодня опозорилась!

Маринка смотрит на меня с поощрением:

– Что там у тебя успело стрястись? Еще только половина первого.

– Я встретила Раевского в пижаме! – начинаю я сумбурно. – Ты не представляешь…

– Раевский был в пижаме? – уточняет Марина. Она быстро захлопывает книгу, очевидно, я смогла завладеть ее вниманием.

– В пижаме, чтоб ее, была я!

– Успокой меня, скажи, что она не похожа на гидрокостюм, – она хватается за сердце театральным жестом.

– Какой гидрокостюм? – возмущаюсь я. – Жара тридцать пять градусов! Шорты и топик! Я потом в зеркало посмотрела: соски просвечивают! Я не зна…

– Погоди, – опять перебивает меня Марина. – где ты успела уже встретить Раевского в топике на босу грудь?

– Дома. Где еще я могу быть в пижаме, мать? Это ужа...

– Да где угодно ты в ней можешь быть, законодательно не запрещено, -– Маринка остается невозмутимой, пока из меня плещут эмоции. – Ты с интриги не сворачивай. Что ты делала с Раевским утром у себя дома?

– Кофе ему не давала! – огрызаюсь я. – Что ты меня все время перебиваешь?

– Потому что ты все интересное пропускаешь, например, как не давала. Я жажду подробностей.

Я вздыхаю, собираюсь мыслями и объясняю весь ужас ситуации:

– Он приехал забрать токен с подписью, а я спросонья вообще не соображаю! Открыла ему дверь, в чем была. Кто ж знал, что Князь самолично в такую рань притащится! Ты посмотри, во сколько он мне позвонил!

Я сунула ей под нос свой мобильник со списком вызовов.

Князь – 5:45.

Князь – 6:00.

Князь – 6:15.

– А почему Князь? – интересуется Маринка.

– Девки наши на работе так его прозвали. За фамилию. Мол, дворянская.

– Среди князей Раевских не было, – опровергает тут же Маринка.

В девичестве Юсупова, она много времени потратила, пытаясь установить, относится ли ее семья к роду тех самых Юсуповых, и на князьях российской империи она собаку съела.

– Да какая разница? Лучше, чтоб Царем звали? Я его имя с утра три раза вводила, все три раза с опечатками. Назвали же его родители так неудобоваримо! Князь – быстро и понятно.

– Ну, хорошо. Он приехал, а там ты с сосками и токеном. В чем позор-то? Что не дала… кофе? Да, некрасиво получилось. Негостеприимно, – веселится подруга. – Я тоже думаю, что надо было дать.

Я тыкаю ей пальцем под ребра.

– Да я на него пялилась как кошка мартовская! Вот сто пудов, он решил, что я для него вырядилась! Или разделась! Тут как посмотреть! А посмотреть там было на что!

– Судя по тому, как ты бурлишь, он пробрал тебя до самого донышка, – хихикает надо мной Марина.

– Ну Раевский, конечно, шикарен, но тут скорее наложилось. У меня шесть утра – время такое, организм ласки требует, да еще сон мне снился весьма откровенный.

– То есть сам Раевский тебя на грешные мысли не навел? Лиз, я ведь после нашего разговора посмотрела на вашем сайте, как выглядит твой новый босс. Так что я тебе не верю.

– Ну как… Я, конечно, прочувствовала. Задница у него, слов нет.

– Но кофе ты не предложила? – поднимает бровь Марина.

– Будем точными, он его не просил!

– Лиза-Лиза, такие мужчины ничего не просят. Вполне возможно, это был твой шанс узнать, как он пахнет ночью, – подкалывает она меня по поводу моей зацикленности на запахе Раевского. – Подводим итог. Ты зря перевозбудилась, Лизок. Не думаю, что ты могла чем-то настолько шокировать взрослого мужика, чтобы это пагубно отразилось на твоей карьере. У себя дома ты вольна носить все, что угодно. Токен ты ему вручила?

Я киваю.

– Токен он получил. А взгляды к делу не пришьешь. Угомонись. Кофе ты ж ему не дала?

– Хватит ржать! Мне не смешно, я второй день свечу своими прелестями незапланированно!

– В твоем возрасте уже пора планировать. Ладно-ладно, – успокаивается она. – Давай, рассказывай, что тебе снилось. Может, сон в руку.

– Не узнаем мы, в руку он или нет, – буркнув стараюсь замять тему. – Я от испуга все забыла, когда Раевский позвонил. Помню, была я, был он, и мы с ним это. Того. Ну, короче, ты поняла, – розовея скомкала я и без того туманный рассказ.

Глава 6. Личное дело на стол

Утром понедельника после безмятежного воскресенья, не омраченного внезапным появлением начальства, я полна сил и смотрю в грядущий день с некоторым оптимизмом.

Я даже решаюсь не только повторить эксперимент с чулками, но и обуть новые туфли. Будем раскрашивать свой рабочий образ постепенно.

Еще на проходной я замечаю гладкое черное каре Натальи, директора по персоналу. Милая женщина, если не знать ее хорошо. То, как стремительно она направляется ко мне, дает понять, что именно я та добыча, которую караулит этот коршун в неизменной Праде. Мне кажется, она мнит себя той самой дьяволицей из фильма. Даже не здороваясь, Наталья переходит сразу к делу.

– Лиза, что ты уже натворила?

Истеричные нотки в ее голосе настораживают. Что еще сдохло в датском королевстве?

– Насколько мне известно, абсолютно ничего.

– Тогда почему Раевский попросил твое личное дело?

Сказать, что я опешила, это не сказать ничего.

– Не знаю, Егор Кириллович запросил его в субботу? – у меня мелькает догадка. Надо же ему было откуда-то взять мой адрес.

– Нет, сегодня утром.

Выпучив глаза, я замираю. Это что? Мне грозит выговор за то, что я сплю в выходной? А может, взыскание за то, что кофе не дала? Начинаю закипать. Тиран! Подлец! Я ведь премии лишусь!

Из пучины негодования меня вырывает звук нервного постукивания по плитке холла тонкого каблука Натальи. Определенно, ей мои догадки озвучивать ни к чему.

– Не знаю, – говорю искренне, стараюсь, чтобы голос не задрожал от чувства несправедливости. – Все поручения Егора Кирилловича я выполнила. На работу не опаздываю…

На всякий случай достаю телефон и сверяюсь. До начала рабочего дня еще пятнадцать минут. Более того, я, видимо, и в выходной работаю теперь, продолжаю злиться про себя.

– Лиза, ты же понимаешь, что Кня… гхм, Раевский, это не то же самое, что и Дмитрий Васильевич? – испытующе смотрит на меня Наталья.

Еще бы я не понимала! Прошлый директор ко мне домой не приходил, у него не было такой задницы и такого парфюма!

– Не высовывайся, пока Катя не вернется. Если Егор Кириллович будет тобой не доволен, он тебя просто уволит, – продолжает запугивать меня Наталья.

Я-то понимаю, что ее волнует только собственная шкура, которая пострадает, если новый босс сочтет, что персонал подобран неквалифицированный. Ну так надо было вовремя замену секретарю искать! Можно подумать, я сюда устроилась чашки Раевскому таскать!

Я так киплю, что со злости хочется наступить на туфлю Наталье, которая продолжает ритмично вколачивать каблук в пол. В момент, когда я обиженная на весь мир решаю высказаться, что, мол, мои обязанности совсем в другой сфере, мне на телефон, зажатый в руке, начинают приходить один за другим сообщения. В каком-то сумасшедшем количестве.

Я киваю Наталье на телефон:

– Кня.. Раевский.

Тьфу ты, и я туда же. Но фамилия директора производит впечатление, и Наталья меня оставляет.

Пять метров до лифта я преодолеваю под непрекращающиеся звуки уведомлений о сообщениях. Это так действует на нервы, что перевожу телефон в режим вибрации.

Смс от Раевского приходят даже в лифте. Как он это делает? На силе врожденной деспотичности?

Некоторые сообщения я даже не успеваю прочитать.

Раевского не волнует, что мой рабочий день еще не начался. Он планомерно заваливает меня задачами совершенно разнообразного толка. От включите кондиционер в кабинете на шестнадцать градусов до подготовьте отчет по позавчерашней сделке с Телегерц. Это точно должен делать секретарь?

Куда там дьяволу в Праде, наш новый генеральный переплюнет самого сатану, решаю я, видя сроки, которые мне ставит Раевский. Вал новых ценных указаний не прекращается. Я еще только вхожу в приемную, а Телеграмм демонстрирует мне еще сорок семь непрочитанных. Мой глаз начинает дергаться.

Задания приходят в ультимативной форме. Кратко. Чтоб холопы поняли. «Поменять график», «Договориться о встрече», «Подготовить отчеты». Через час я в таком бешенстве, что переименовываю контакт из «Князь» в «Князь повелел». Так сообщения выглядят органичнее. Ты посмотри на него! Разошелся! Плюясь ядом, я в мыле ношусь по всему зданию. У одного уха у меня мобильник, в руках планшет, под мышкой папки.

Еще через час я готова убивать. Всех. Начиная от самого Раевского и заканчивая начальниками отделов, которые с утра еще не вошли в рабочий ритм хотя бы простых смертных, не говоря уже о ритме Кня.. Чтоб его черти зажарили!

Жизнь не становится легче, когда я понимаю, что сменные туфли я взять не догадалась. И мне предстоит весь день провести в новых, купленных вчера. Испанский сапоги – это детский лепет по сравнению с неразношенными туфлями. О! Если я сейчас грохну Раевского, а судьей на моем слушании будет женщина – она меня оправдает!

К одиннадцати часам выражение моего лица настолько многообещающее, что начальники при виде меня начинают срочно отчитываться, что сводки отправлены, а Ленка, встреченная на лестнице, шарахается от моего зверского оскала.

Сергей единственный, кто направляет данные вовремя, и я вздыхаю с облегчением, что мне не надо наведываться к нему в отдел. Отчего-то уверена, что он спросит, почему я ему не ответила и не перезвонила в субботу. А отвечать мне не хочется. Тем более, Ленка кружит рядом с ним, хоть и нацелилась на Раевского. Может, я еще передумаю. Если доживу до этого «еще». Даже в родном финотделе, меня – младшего аналитика, так не гоняют. Просто подашь кофе, говорили они! Документы на подпись отнесешь и все! Похоже, в отпуске я буду просто отмачивать ноги в тазике. Полцарства за тапки!

Глава 7. Литература, реклама и прочие недоразумения

На проходной тот же самый ушастый охранник, просматривающий камеры, сообщает, что ко мне забегала рыжая и мелкая и оставила для меня передачу.

– Я проверил и передал в приемную, – хитро улыбается он.

– Спасибо, – благодарю я, роясь в сумочке в поисках телефона. Рыжая и мелкая, значит. Стало быть, Маринка была где-то рядом. Что она мне там принесла? Проверяю сообщения по дороге к лифту, парнишка кричит мне вдогонку :

– Шеф уже на месте.

Вот черт!

Но найденный наконец телефон утверждает, что я не опоздала. А Маринка пишет:

«Не куксись. Ты же сама говорила, что работа в финотделе скучная, что тебе не дают раскрыться. Вот и покажешь себя супер-работником. А чтоб ты не грустила, я жертвую тебе вчерашнюю книжку. Это бомба! То, что тебе надо как раз. Я там закладочку оставила, прочитай хотя бы этот отрывок. Развеешься немного».

Что там за книга такая? Зная Маринку, подозреваю подвох.

Влетая в приемную, я сразу же натыкаюсь на Раевского. Видимо, на пути к своему логову он задержался у моего стола. И теперь в княжеских руках книга, которую, судя по всему и оставила мне Марина, потому что до обеда ничего подобного в приемной не было. Представить же, что Егор Свет Кириллович принес беллетристику на рабочее место, моей фантазии не хватает. Князь явно читает только отчеты и биржевые сводки.

Услышав мои шаги, он отрывается от чтения и холодно смотрит на меня. Оценивающе рассматривает. Я остро чувствую свою мышиность в этом строгом, но невыразительном костюме. Раевский тем временем продолжает демонстративное изучение моего облика, почему-то задерживается взглядом на бедрах и залипает на алых туфлях. Я нервно переступаю ногами.

Не знаю, как реагировать на такое. Во мне борются возмущение его наглостью и еще какое-то чисто женское чувство.

Раевский же, закончив свой осмотр, невозмутимо захлопывает книгу и молча кладет ее на стопку подготовленных должностных инструкций.

– Елизавета Валерьевна, среди этого есть ваша должностная?

– Мое личное дело уже у вас на столе, Егор Кириллович, – мой голос немного осип от эмоций.

– Тогда, я полагаю, это, – он указывает на книгу, – стоит рассматривать как рекламный проект. Пожалуй, я готов уделить ему время.

Дождавшись пока хлопнет дверь его кабинет, я с опаской подхожу к столу и беру книгу в руки. На обложке полуголая девица сидит на столе, забросив ноги на плечи мужику, стоящему перед ней на коленях. Меня начинает потряхивать.

Открываю ее на заложенном месте, как раз том, где читал Раевский, и испытываю настоятельную потребность попить водички. А может, и чего покрепче.

Это была горячая сцена в эротическом романе между боссом и его секретаршей. Ужасно детализированная и крайне непристойная. Он же не решит, что я собираюсь использовать это, как руководство к действию?

Всего лишь на миг я представляю себя на месте главной героини, а Раевского на месте ее босса. Меня бросает в жар. Воспоминания о его руках, его взглядах, его запахе провоцируют воображение. Еще раз бросаю взгляд на обложку. Каково это было бы с ним? От мысли, что такой как он, вряд ли мягок и нежен в постели, внутри что-то сладко замерает.

Что со мной? На меня так даже Сергей не действовал. Надо брать себя в руки. Не хватает еще присоединиться ко всем этим девицам, вешающимся ему на шею.

Я уже неоднократно видела, как в коридоре некоторые из сотрудниц стараются подойти к Раевскому поближе, принимают нарочитые позы, выпячивая достоинства, надувают губы… Это выглядит смешно и жалко.

Приняв решение не пускать слюни на Раевского, оставшуюся половину дня я стараюсь не отсвечивать. Молча выполняю вал поручений, который увеличивается в геометрической прогрессии, и концу дня меня уже ничего не волнует.

Вымотанная до предела, я уже не реагирую мурашками на голос Раевского, когда включается селектор.

– Елизавета Валерьевна, если материалы по завтрашней встрече готовы, направьте мне на личную почту.

– Как скажете, Егор Кириллович.

Хорошо, что не надо заносить в кабинет. Секси-туфли превратились в орудие пыток. Я отвыкла от шпилек. Правду говорят: «Сняла каблук – сошла с дистанции». Пока никто не видит, под столом я сбрасываю туфли и счастливо постанываю. Настроение начинается улучшаться, а в голову приходят крамольные мысли, что на работу действительно стоит принести тапочки. Черт с ней, с красотой, во имя которой нужны такие жертвы.

В приемную заглядывает Сергей.

– Лиза, целый день не могу тебя застать. Как насчет кофе сегодня вечером? Если ты разлюбила «Мон Блан», я знаю еще одно местечко…

Все-таки хорош. Красив, обаятелен. И безопасен для моего сердца. Я решаю, что и впрямь было бы классно немного отдохнуть. Ноги вытерпят еще пару часов.

– Серёж, было бы здорово. «Мон Блан» – хорошая идея. Я только переоденусь, – соглашаюсь я.

И тут я замечаю, что не вырубила селектор. Прежде, чем я успеваю его выключить, из него доносится:

– Елизавета Валерьевна, это Каверин?

­– Да, Сергей Каверин.

Глава 8. Знакомство с отягчающими

Я в красках представляю себе зрелище, представшее перед Раевским.

Лохматая и сопящая я натягиваю юбку на свой бледный зад. На пляж мне этим летом попасть так до сих и не удалось. Отчетливо вижу, как выделяется фиолетовый кружевной пояс на белой коже. Боже мой! За что?

Зато за трусики можно не волноваться. Их не видно. Крайне экономное производство.

Какого черта он смотрел!

Какого чертова черта Раевский не придержал свои откровения при себе? За каким хреном он мне рассказал? Нес бы свой крест самостоятельно!

Господи, ну почему я не ходила в спортзал весь год?

Мысль непоследовательная. Но я не уверена, что именно меня волнует больше: то что мою задницу видели, или то, что она, возможно, не идеальна.

Хочется сползти под стол и спрятаться. А еще лучше убежать.

Но он сказал, что нужно задержаться. Твою маааааать! Я закрыла лицо руками.

Я не в состоянии думать об этом спокойно. За дверью сидит мужчина, которого я знаю меньше недели, а он уже видел меня с задранным подолом.

Я вскакиваю и начинаю нарезать круги по приемной прямо босиком.

Интересно, а родинку на ягодице он тоже заметил? Меня словно кипятком окатывает. Я вдруг представляю не себя в его в глазах, а то, как он стоит и смотрит на меня. Как вытягивает шею, чтобы разглядеть подробнее. Молча, чтобы себя не выдать.

Кровь зашумела в ушах.

События последних нескольких дней предстают передо мной совсем в другом свете.

Хватаю телефон и судорожно начинаю набирать сообщение Маринке, но все время попадаю мимо нужных букв. Приходится стирать и начинать писать заново. В итоге я не выдерживаю и, уперевшись пылающим лбом в холодное стекло панорамного окна, записываю ей голосовой.

– Он видел меня с голой жопой! – эмоции так и прут. – А у меня задница как дирижабль! В фиолетовую полоску! Это кошмар!

Над моей головой раздается голос с хрипотцой:

– Да нормальная у тебя задница.

Пискнув от испуга, я резко разворачиваюсь.

На меня смотрит огромный бритый детина в костюме и дорогущих часах. Вид у него бандитский. Скорее всего, такое впечатление создается из-за явно несколько раз ломаного носа.

Мужик разглядывает меня какими-то знакомыми голубыми глазами немного насмешливо.

– Но, если у тебя есть сомнения, мы можем сейчас уединиться, и я проверю обстоятельно.

Он стаскивает с шеи галстук с уже ослабленным узлом. Выглядит это угрожающе. Я молча взираю на здоровяка снизу-вверх.

– Н-не надо, – нахожу в себе силы сказать я. Хочется попятиться, но стекло позади не дает этого сделать.

– Да стой ты. Чего испугалась? А была такая темпераментная, прям боевой тушканчик.

Мужик одобрительно усмехается и не стесняясь осматривает меня с головы до ног. Кажется, сегодня мы уже это проходили.

Впрочем, когда он опускает глаза на мои босые ступни, слегка подвисает, приподняв брови. Вот, Лиза, гордись. И в туфлях, и без, ты сражаешь всех мужиков.

На самом деле, я не чувствую от бритоголового какой-то опасности, но мне неуютно быть зажатой между ним и стеклом. Он слишком мужчина, что ли. И интерес его откровенно мужской.

Непроизвольно сравниваю его с Раевским.

Такой же высокий и накачанный. Судя по проступившей щетине, брюнет. В целом, есть в нем шарм, но мой босс как-то роднее.

Поэтому я очень рада, когда дверь кабинета Раевского распахивается, и из него выходят Сергей и Князь.

Детина разворачивается к ним.

Эти двое тоже смотрят на мои босые ноги.

Педикюр в норме – какие претензии?

Меня решает поддержать мой визави:

– А я смотрю, брат, ты лютуешь! Я, конечно, помню, что ты не любишь цоканье, но чтоб запрещать обувь вообще…

– Это личные желания конкретного секретаря. Она у нас вообще специфическая, – отзывается Раевский.

– Ну что, тушканчик, – хмыкает здоровяк. – Не ценят тебя? Но на меня ты можешь рассчитывать. Мы с тобой еще не обсудили твою главную проблему. Дождись меня – подвезу. Заодно туфли тебе купим.

Он протягивает руку нахмурившемуся Сергею:

– Олег Раевский.

Это брат моего шефа! Какая прелесть!

Пока все ручкаются, я чувствую вибрацию мобильника, зажатого в ладошке.

«Мы с мужем были в ресторане. Весь зал тебе сочувствует».

В любой другой момент я бы смутилась. Но сейчас на меня снисходит непоколебимое спокойствие. Что еще может такого произойти, господи? Что мне незнакомые люди? Я вон знакомлюсь теперь через жопу. В прямом смысле слова.

Братья проходят в кабинет, а Сергей смотрит на меня вопросительно. Я отрицательно мотаю головой. Мне же велено остаться. Он немного помялся и вышел.

Телефон вибрирует снова.

Глава 9. Когда говоришь одно...

Утром, не выспавшаяся из-за того, что всю ночь прокручивала в голове события вечера, я с ненавистью смотрю на новые туфли. Выдержу ли я еще один такой день? Правда, вчера я на автомате обработала туфли растяжителем. Примеряю, вроде лучше. Но наряжаться прям страшно. Стоит только надеть что-то красивое, все идет кувырком. Пожалуй, сегодня обойдемся без экстрима. Надеваю свой «дорогой офисный костюм».

А в офисе меня ждет сюрприз, шеф уже у себя в кабинете.

В открытую дверь я вижу его в кресле беседующим по телефону. Моя надежда проскользнуть, не обратив на себя внимания, умирает в муках. Раевский, заметив меня, знаками просит сделать ему кофе.

Господи, как мне в глаза ему смотреть? Даже перед Олегом после моего фиаско не так неловко. Но брат Раевского производит впечатление человека, любящего посмеяться, да и он не мой босс. А вот Князь… За эти дни единственный раз мне показалось, что в нем есть что-то человеческое, это когда он стоял у меня в прихожей.

И вроде бы надо радоваться, что Раевский не возвращается к теме незапертой подсобки и делает вид, что ничего не было, однако... Он же не ушел, он же смотрел!

К тому же, среди возвращенных им документов на моем столе именно своего личного дела я не нахожу. Еще один повод для волнений.

Пока жду, когда кофе-машина закончит шуршать и булькать, мой взгляд падает на Маринкину книженцию. Она живо воскрешает воспоминания: «Стоит рассматривать как рекламный проект. Пожалуй, я готов уделить ему время».

Что он имеет в виду? Он же не связывается с секретаршами... Я уже что? Начинаю выдавать желаемое за действительное? Со злостью швыряю книжку в верхний ящик стола, сервирую поднос и направляюсь к Князю.

Чуть больше трех недель осталось до выхода Катьки. Будет чудо, если я доживу.

Видимо, я так накручиваю себя и ухожу в свои мысли, что, стремительно минуя распахнутую дверь кабинета, не замечаю двигающегося мне навстречу Раевского. Поднос, который я держу, врезается в грудь Князя, и чашка звякнув опрокидывается набок.

Если что-то может пойти не так, оно обязательно так и сделает. А это утро просто обязано было закончиться катастрофой.

Кофе чудом не попадает на кипенно белую рубашку Раевского, зато вся жидкость, повинуясь инерции, выливается на меня.

В ужасе я смотрю, как расползается коричневое пятно на моей кремовой блузе. Чувствую, как сквозь скромный вырез мне в ложбинку затекает кофе. Он горячий и оставляет на коже розовый след.

Как в замедленной съемке вижу, что Раевский достает носовой платок и начинает промокать капли на моих ключицах. Я отмираю:

– Простите, простите, – лепечу. – Я вас не обожгла?

Я все еще держу поднос и не могу перехватить его руку. Делаю несколько шагов в сторону, чтобы оценить ущерб, и чтобы прекратить то, что очень напоминает поглаживание.

Костюм Раевского не пострадал. Все так же безупречен.

– Со мной все в порядке, Елизавета Валерьевна. Чего о вас не скажешь, – Князь спокоен, может, даже не уволит. – Вам есть во что переодеться? В таком виде присутствовать на техническом совете не стоит.

– Да-да, конечно, – я судорожно соображаю. Действительно, у меня же есть сменная одежда. Какое облегчение! – Я сейчас. Успею до начала.

И осторожно как по минному полю покидаю его кабинет, чтобы не расплескать окончательно то, что вылилось на поднос. Раевский на всякий случай придерживает и так открытую дверь.

Господи, да что ж за неделя такая! Еще только вторник, а я отличилась на всех фронтах. Раевский, наверно, думает, что я не только с приветом, но еще и криворукая.

Я кидаюсь в подсобку, ставлю поднос, с которого капает, в раковину и поворачиваюсь к зеркалу.

Блуза, скорее всего, испорчена бесповоротно. На юбку попало всего несколько капель, это можно спасти.

Начинаю расстегивать пуговички, но, вспомнив вчерашние слова Раевского, сначала дергаю дверь, а потом и вовсе закрываюсь на замок.

Снимаю блузу и юбку и понимаю, что бюстгальтер тоже промок. Придется снять и его. Ладно, грудь у меня маленькая, авось, незаметно будет.

Надо срочно переодеться, до техсовета осталось всего минут двадцать.

Новую юбку, купленную вместе с Маринкой, я притаранила на работу еще вчера, но после всего, что произошло, мне было не до переодеваний, и с работы я ускакала в своей рабочей шкурке. Кофточка ждала своего часа еще с пятницы. Так что не пропаду.

Я переодеваюсь, кручусь перед зеркалом. Юбка выглядит вполне пристойно, главное не садиться нога на ногу. С верхом дела обстоят тоже не плохо. Если не наклоняться, то ничего лишнего в вырезе не видно.

И вроде я должна испытывать облегчение, но меня начинает колотить какой-то непонятный мандраж. Словно я перед свиданием наряжаюсь. Проверяю, не выбились ли волосы из прически. Не стерлась ли помада. Не видно ли кружево чулка в разрезе. Как сделать, чтобы было видно…

Я прохожусь по зоне декольте на всякий случай влажной салфеткой. Но мне все равно мерещится, что я пахну кофе. То есть совсем немного пахну Раевским.

Представляю его невозмутимое лицо. А если бы он вытирал капли не платком, а рукой? Оставался бы он так же спокоен?

Глава 10. ... а делаешь другое ❤️

В кабинете как всегда холодно, и мои предательские соски реагируют на это естественным образом. Но мало того, что они выделяются из-под плотной ткани, – еще и вырез находится у Раевского перед самым носом.

Я запоздало понимаю, что, когда наклонилась, продемонстрировала ему все содержимое своего декольте.

Хочу отступить, но тут Раевский поднимает лицо и, парализуя меня, ловит мой взгляд .

Его зрачки такие огромные, что глаза кажутся мне не голубыми, а черными. Я пикнуть не успеваю, как Раевский разворачивается ко мне в кресле и запускает руку мне под юбку. Распахивая разрез все шире, ладонь уверенно следует все выше.

Ледышка? Как бы не так. Рука Раевского обжигающая. Будто оставляет за собой жгучий след.

У меня перехватывает дыхание.

Не отрывая своего взгляда от моего лица, он проводит ладонью от колена до кружева чулка, гладит нежную кожу над ним.

Прикасается к трусикам между ног.

У меня шумит в ушах, и перед глазами все немного плывет. Все на чем я могу сосредоточиться, это его глаза. Все, что могу сейчас воспринимать, это то, как начинает пылать моя кожа, там, где он ее касается.

Словно со стороны слышу свой прерывистых вздох, и Раевский воспринимает его как согласие. Согласие со всем и на все.

Он поднимается из кресла, вырастая надо мной как скала, рывком усаживает меня на стол прямо на принесенные мною документы и пристраивается между моих ног.

Раевский нависает надо мной, и мое сердце колотится как сумасшедшее. Он молча обхватывает одной ладонью мое лицо и смотрит мне в глаза. Вторая рука ложится на грудь, и не больно, но ощутимо сминает плоть. И без того напряженные соски трутся о ткань, заставляя меня ерзать.

Скользящим движением ладонь поднимается выше и ныряет в просторный вырез.

Это ни с чем не сравнить.

Оказывается, я ждала, когда же он это сделает.

Я ловлю себя на постанывании в такт каждому его движению и закрываю глаза: мне стыдно и восхитительно.

Наконец ощущаю первое прикосновение к своим губам. Раевский проводит по ним большим пальцем, немного оттягивая нижнюю.

Я не могу заставить себя открыть глаза. Я вся как натянутая струна.

И в следующую секунду на меня обрушивается шквал эмоций: его наглый язык по-хозяйски вторгается в мой рот.

Мне даже в голову не приходит воспротивиться. Я подчиняюсь.

И с этого мгновения все сливается в одну непрекращающуюся ласку.

Когда я успеваю запустить руки в его волосы? Неужели это я выгибаюсь навстречу?

Поцелуй все не прекращается, руки Раевского, не встречая отпора, то ласкают грудь, то гладят внутреннюю сторону бедра, едва задевая ребром ладони белье. Я даже не понимаю, в какой момент его палец оказался у меня в трусиках.

О! Это позорная капитуляция. Там так мокро, что очевидно – я готова принять его прямо сейчас.

Но подразнив меня, Раевский убирает руку, возвращаясь к моей ноющей груди.

Он вжимается бедрами в мою промежность, я чувствую сквозь грубую ткань брюк твердость того, чего мне сейчас не хватает внутри. Раевский целует меня в шею, и у меня срывает стоп-кран. Слепо тянусь к его ремню.

И в момент, когда я нащупываю пряжку, раздается оглушительный рингтон его мобильника.

Мы замираем.

Раевский дышит мне в ухо. Я пытаюсь прийти в себя, но от каждого его вздоха пульсация между ног только усиливается.

Телефон уже молчит, когда я догадываюсь разорвать объятья. Теперь не знаю, куда деть руки.

Раевский отодвигается от меня и, глядя мне в глаза, медленно… о, господи… очень медленно вынимает из меня свои длинные пальцы…

Вот что раззадоривало меня. А я даже не поняла, когда это начало происходить.

То, что он покидает мою влажную глубину не в пылу страсти, а сейчас, когда грянуло отрезвление, это так порочно.

Раевский спускает меня со стола, но придерживает, рассматривая и не давая сбежать. Словно принимает решение.

– Елизавета Валерьевна, приведите себя в порядок, – голос холодный, словно это не он сейчас терял контроль вместе со мной. – Технический совет начнется через десять минут. Вести протокол вы будете из приемной по видеосвязи. Чтобы в зале совещаний я вас не видел.

Пытаясь запахнуть расстегнутую блузу обратно и стараясь сохранить остатки достоинства, я иду к двери. До меня долетает немного хриплое:

– Сегодня вам совершенно точно придется задержаться. Дождитесь, пока я вас вызову. У меня есть для вас деловое предложение.