Серебряная Игла

Новое от 20.04. (2)

— И если мой Император проявит благоразумие и не отправит нас обеих на плаху, а так же даст мне время немного… гммм… подготовить сестру, она расскажет все, что произошло и поделиться тем, что знает. Уверяю, после ее рассказа у тебя не найдется повода и дальше подозревать эрд’Кемарри во всех тех злодеяниях, в которых нас обвиняют.

А про себя добавляю, что пока у меня ноль идей, как подготовить к этому разговору саму Тэону. У нее от одного имени Ашеса глаза с перепугу на лоб лезли. И никакие мои слова не были способны ее разубедить.

— Кроме того, - я должна это сказать на тот случай, если вдруг в эту минуту в его голове зреет план все-таки всучить титул мне, - есть некоторые обстоятельства, которые указывают на то, что я не могу стать наследницей эрд’Кемарри потому что я - не родная им. Хотя, конечно, чтобы понять это, достаточно просто на меня взглянуть. В любом случае, - нужно хотя бы попытаться перевести разговор в безопасное русло, - Кайлер может получить свою невесту, и ему придется смириться с некоторыми нюансами.

А Тэона получить самого завидного жениха во всем Шиде. Достойного ее красоты и ума. Может ли быть более подходящая награда за все ее страдания?

Осталось найти подходящую обертку для этой новости.

— Ты хоть иногда понимаешь, по какому тонкому лезвию ходишь? - Ашес приближается и на этот раз я почему-то совершенно не успеваю подготовиться к вторжению в мое личное пространство его мощного тела и сумасшедшего запаха.

Голова снова идет кругом. Особенно когда он двумя пальцами поднимает мое лицо за подбородок, вынуждая смотреть прямо в его тускло тлеющие глаза цвета лавы. И ресницы у него такие длинные, что тени от них превращаются в острые линии на его впалых щеках и острых скулах.

— Никому и никогда я бы не простил то, что легкостью сходит тебе с рук.

— А, говорят, женский магнетизм - несуще…

Он буквально силой затыкает мне рот поцелуем.

Таким резким и властным, что я чувствую вкус крови во рту, когда его острые клыки царапают мои губы.

Взошедшие, только бы он снова не стал просить стать его, потому что, клянусь памятью своих родителей, я готова позволить ему все на свете. Абсолютно все.