Шанс на двоих (СИ)

— Непригоден!

Сухое слово, сказанное доктором, в мерзком белом халате, мгновенно отрезало меня от той жизни, которая окружала последнее несколько лет.

Меня списали.

Ещё совсем недавно я был в обойме. И вот меня вырвали из сплочённого боевого товарищества. И сказали, гуляй! Обойдёмся без тебя! Мне, конечно, назначили пенсию за выслугу и единовременную компенсацию за подпорченное ранением тельце. Но от этого было ещё паршивее на душе.

Откупились!

А ведь могли перевести на другую работу. Но нет!

Знаете, что делают с лошадью, которая на скачках ногу ломает? Думаете, её лечат? Нет. Лошадь списывают. Если несильно дорогая и породой не вышла, могут на скотобойню отправить. Почему? У лошади хорошая память. Если ей на травмированную конечность наложить каркас, фиксирующий кости, они, конечно, со временем срастутся и животное излечится. Но снимут повязку, лошадь будет хромать на сломанную ногу. Пройдёт время, много времени, а она всё равно будет хромать. И бегать будет так, чтобы не нагружать когда-то сломанную ногу.

Со мной так же.

В том котле мы варились почти сутки. Можно было сойти с ума. Но тогда я позволить себе этого не мог.

Витьку из Курсавки «чехи» убили сразу. Серегу ранили под вечер. Он ещё полночи мучился. Мы ему помочь так и не смогли. Остальные выжили. Держались только благодаря наличию у нас большого арсенала. На рассвете пришла вертушка. Накрыла лес огнём. По ней, конечно, тоже стреляли из «зелёнки». Но на тот момент у наших техника была уже достойная. Опять же, мы были ещё в строю.

Последнее, что я помню из того боя, сильный толчок воздуха, сопровождающийся раскатистым грохотом. Меня отбросило к стене КПП, и я почувствовал острую боль в боку.

С того дня прошло три месяца. И теперь этот гад в белом халате, говорит:

— Непригоден!

Знал бы он, что я уже слышал в своей жизни слово «непригоден»…

Меня однажды уже списали, посчитав недостойным. Но тогда виновником моей непригодности, был мой братишка Семён.

Мы с ним должны были идти в президентский полк.

Ещё бы! «Двое из ларца, одинаковы с лица». Славянской внешности, высокие, без шрамов и наколок на видимых частях тела.

Нас сразу предупредили в военкомате:

— С такой внешностью, вам, пацаны, будет не служба, а малина!

Мой брат-близнец впал в эйфорию, предвкушая, как будем мы щеголять в мундирах с блестящими пуговицами по Красной площади.

С самого детства нас с братом окружала, более чем скромная обстановка. А тут такой подарок судьбы. Президентский полк! Бабуля наша от радости перекрестилась. Она воспитывала нас одна. Отца мы своего никогда не видели. Мать, правда, иногда приезжала. Но последний раз это было за пару лет до окончания нами школы. Она тогда была проездом на море, куда ехала со своим очередным «новым мужем». Жила она далеко на севере, но бабуле деньги высылала регулярно. За что ей спасибо. Не сдала в детский дом, опять же, спасибо. Отец нас вообще знать не хотел, хотя, как однажды призналась бабуля, жил он в нашем же городе. Семён всё хотел узнать кто он, чтобы хотя бы избить его. Бабуля не стала нам называть его имя. Побоялась, что мы испортим себе биографию тюрьмой.

Но мы всё равно испортили. Точнее Семён.

Узнав, что мы можем попасть в Президентский полк, брата накрыла волна звёздной болезни. Так кутить, как кутил он, долго нельзя. Я в начале его отдергивал, просил остановиться.

Но куда там! Кто б меня слышал…

Сёме сначала понравилась девушка, сидевшая за соседним столиком в придорожном кафе, в котором мы были с друзьями. Потом не понравился парень, обнимавший ту самую девушку. Слово за слово, и вот мы уже машем кулаками перед зданием кафе.

Но брату и этого было мало. Он всегда любил играть не по правилам! Нож, который достал Семён из кармана своей куртки, решил исход драки. Помню, душераздирающий крик девушки. Все замерли. И к ногам Семёна, как подкошенный упал тот самый парень, который ещё полчаса назад обнимал свою девушку, которая теперь кричала.

Слава Богу, парень выжил. Месяц провел в больнице, но выжил. Семён получил за эту драку три года. Меня не привлекли. Я не пошёл даже, как соучастник. Меня забрали в армию, но уже ни о каком президентском полку речи не шло. Отслужил я, как положено, свои два года. За это время умерла бабуля. Дома меня теперь никто не ждал. Закончив службу, я подписал контракт ещё на три года и военная жизнь для меня продолжилась.

Служил в основном в относительно спокойных точках. Это уже потом, когда продлил контракт, меня перебросили в Будённовск, а оттуда в соседнюю республику. А там… я понюхал пороху.

Я сильно изменился. Перестал много говорить, стал больше слушать. Слушать людей, лес, ветер. Возможно, я стал замкнутым.

Да, и перед кем мне открываться?

У пацанов, что там воевали, такие же проблемы, как и у меня. А женщин мы хоть и видели, но к ним не подходили. Опасно. Другая культура межполового общения.

Поэтому когда меня списали и я вернулся в родной город, первое, что бросилось мне в глаза, это, как не парадоксально звучит, были именно глаза девушек. Они смотрели на меня в упор. Некоторые даже в ответ начинали улыбаться.

После смерти бабули её дом отошел прямому наследнику — нашей с Семёном матери. Надо отдать ей должное, она в этом приобретении выгоду для себя не искала. И дом оставила сыновьям. Семён, когда отбыл назначенный судом срок, уговорил мать продать дом и поделить деньги между нами. Свою часть денег он тут же вложил в какой-то бизнес. А на мою часть мать купила комнату в общежитии. И вот теперь меня ждала моя чужая жилплощадь.

Пока я служил, в моей комнате поселили квартирантов. Деньги за их проживание забирал брат. Он оплачивал коммуналку, остальные деньги забирал себе. Жил Семён в съёмной квартире. Крутил какие-то сомнительные схемы со своим другом. Но видимо, неплохо на этом зарабатывал. Потому что очень скоро после освобождения приобрёл иномарку, а через год купил квартиру и женился. На свадьбу его я не попал.

Брат со мной мало общался. Своими победами не делился. Мы за это время сильно отдалились друг от друга. О его жизни я узнавал от своего друга Никиты. Когда я вернулся, то отправился именно к Никите. Он меня приютил, выделил диван в зале и сказал:

— Живи!

А как жить?

Работы нет. В жильё своё могу въёхать только через две недели. До этого срока оно было оплачено квартирантами. Хорошо, что ещё вещи мои у Никиты в гараже складировались.

После продажи бабусиного дома мои вещи отправились на хранение к Никите. Семён, будучи на птичьих правах, в съёмных квартирах, мои пожитки не тягал. Он и от своего почти всего избавился. Вышел из тюрьмы с чистой совестью, и ему ничего из прежней жизни было не нужно. Фотографии бабули, какие-то документы, иконы что-то ещё из ценного забрала мать. Увезла с собой на север. Старую мебель и шмотки ненужные, ещё во дворе продаваемого дома сожгли. Посуду хорошую раздали соседям, остальную выбросили в ближайший мусорный бак. Мои пожитки собрали в чемодан и вручили Никите.

В тот день, когда я приехал, мы с Никитой, прихватив пару бутылок пива, спустились в гараж. Там меня ждал чемодан. Я просмотрел его содержимое. Кроме пары маек и джинсовых брюк, ценного в нём ничего не было. Документы на моё новое жильё хранились у Никиты дома. Он их вручил ещё днём. Я планировал продать комнату в коммуналке, добавить те деньги, что у меня накопились за годы службы и приобрести однокомнатную квартиру. Жить в коммуналке я не хотел.

Мне двадцать пять лет. У меня ничего нет. Ни семьи, ни работы, ни жилья.

— Не переживай, Беркут! Всё наладится! — заверял меня Никита.

Беркутом я был по паспорту. Беркут Артём Артурович. Фамилия досталась от деда — отца матери. Отчество же нам с братом мать дала сама. В графе отец — прочерк.

Как нас только с этим прочерком в Президентский полк бы взяли?

Но в него мы по любому не попали. Стоит ли теперь об этом думать?

Я развёл перед гаражом Никиты свой собственный костёр из ненужных вещей и сжёг прошлую жизнь. А вечером мы отправились кутить.

С братом я разговаривал по телефону ещё в обед. Он, хоть и был рад слышать мой голос, но встретиться предложил только через несколько дней. В субботу. Но в субботу позвонил Никите и попросил, чтобы он передал мне, что встретиться мы пока не сможем. Позже обещал позвонить и договориться о встрече.

Прошёл месяц, другой, от Семёна, ни ответа, ни привета.

Я ему звонил, но он не брал трубку.

За это время я нашёл себе работу. Охранник в офисном здании. Зарплата была небольшой, но выдали форму, которая сразу же решила вопрос с одеждой. На квартиру свою, точнее в коммунальную комнату, я так и не перебрался. Во-первых, Никита не отпускал. Во-вторых, деньги от квартирантов нам с Никитой помогали держаться на плаву. Сам он работал в таксопарке. Жены у него уже не было. Девушку постоянную он целенаправленно не заводил. Зачем? Его финансовый уровень за последние годы существенно не изменился, а бывшая жена была живым олицетворением того, что с таким достатком Никита, в конечном итоге, на роль главы семьи не годился.

Как сказала Марина, бывшая жена Никиты:

— Ты, Никита, неперспективный!

Сказала и ушла.

В вот мы, вдвоём с Никитой, «непригодный» и «неперспективный» каждую субботу отрывались в разных питейных заведениях города. Деньги на это дело мы заведомо откладывали из своих зарплат, поскольку это было единственное наше «культурное мероприятие».

А так работа, работа и работа.

Но по субботам мы были короли!

Чтобы достойно выглядеть на фоне Никиты, я даже немного потратился на свой внешний вид. Прикупил солидный костюм, пару рубашек, туфли.

И это я? Который привык ходить в одежде цвета хаки и берцах!

Ну, так ведь и на работе я теперь носил форму черного цвета. А вместо винтовки снайперской у меня отныне лишь рация.

Была суббота.

В этот раз нас занесло в центр города. И Никита, оценив наши финансовые возможности, предложил зайти в бар с причудливым названием «Льдинка». Меня же долго уговаривать не надо.

Людей в баре было немного. Компания прилично одетых женщин, среди которых были и достаточно взрослые, сидели за сдвинутыми столиками справа от входа.

Мы с Никитой пошли сразу к барной стойке, где нас дружелюбно встретил бармен.

— Что вам предложить?

В этот вечер он нам много чего предлагал. Опять же, меня долго уговаривать не надо. Спустя час легкого общения с периодически меняющимися девушками, я стал ощущать — за мной наблюдают! Пристально. От этого желание расслабиться поубавилось. Невольно захотелось обезвредить следившего за мной.

Каково же было моё удивление, когда я понял, что меня контролирует девушка, которая сидела в компании женщин справа от входа.

— Беркут, — шепнул мне Никита, заметив направление моего взгляда, — Это приличные женщины. У нас на них ни времени, ни денег не хватит. Поверь мне. Наш контингент сидит вон там.

И Никита указал на девиц, сидевших за отдельным столиком, и которые нам уже пару минут строили глазки. Мне было неприятно, что и здесь я должен предпочесть доступный вариант. Ведь та, что сверлила тревожным взглядом, понравилась мне больше. И хотя, как весьма справедливо заметил Никита, она не из тех, кто воплотит мои желания в первую ночь общения, я не мог отвести от неё взгляд.

Цвет её глаз, из-за разделявшего нас расстояния, рассмотреть не мог. Но в любом случае, глаза красивые. Большие, выразительные. Волосы незнакомки, скорей всего, были длинными. Сейчас они собраны в пучок на затылке. Цвет их тёмно-русый. Девушка стройная, но не худая. Среднего роста. Одета в строгий брючный костюм серого цвета. Но назвать её «серой мышкой» язык не поворачивался.

И всё же, пару секунд полюбовавшись ею, я поднялся со стула и, вслед за Никитой, отправился к тем двум весёлым девушкам, которые нам уже давно сигнализировали присоединиться к их столику. Мы подошли. Никита перекинулся парой фраз, одарил несколькими улыбками и вот мы уже заказываем напитки, а сами садимся по разные стороны от девушек. Мне досталась Ольга.

Вообще, за это время, Никита никогда не давал осечек. Его интуитивный выбор женщин всегда приносил нам секс.

Ольге нравился юмор Никиты. Она на пару со своей подругой Ларисой, смехом реагировала на все шутки моего друга. Но при этом и мне доставались её улыбки. Через полчаса Никита предложил девушкам наш эскорт. Они согласились и пообещали чашечку кофе каждому из нас. Вечер приобрёл конкретную траекторию. Улыбки и тёплые взгляды девушек, были тому гарантом.

Мы оплатили счёт и двинулись к выходу.

Не мог я пройти, не взглянув в последний раз на ту, которая весь вечер меня тревожным взглядом бурила.

Карие!

Глаза у неё карие.

Теперь я это точно вижу.

Прощая, моя Никто!

С сожалением отвёл от неё взгляд. Помог Ольге надеть пальто, и уже хотел открыть дверь и выйти из ресторана, как почувствовал бурю чужих эмоций, хлынувших на меня.

— Кира! Остановись! — отдергивая, ту самую девушку, которая покоя мне не давала весь вечер, просила рыжеволосая девушка.

Но Кира её не слушала. Она шла на меня. Я замер. Ольга, Лариса и Никита уже вышли из «Льдинки» и увлеклись поиском такси. Они не заметили, что я замешкался у выхода.

Кира подошла почти вплотную ко мне и, посмотрев в глаза, спросила:

— Беркут, как ты мог так со мной?

Она меня знает? Не может быть! Я бы её запомнил.

Не стал я ничего выяснять. Взял её за руку и сказал то, что мог сказать в этих странных обстоятельствах:

— Позови меня с собой.

Удивительно, но взгляд её стал мягче и она сказала:

— Поехали домой.

Мы забрали её пальто, сумку, и выскочили из «Льдинки». Никита опешил, увидев меня с незнакомкой. Он шепнул Ольге с Ларисой что-то и те прижались к нему, пропуская меня и Киру к машине такси, которое остановилось напротив входа в ресторан.

Кира назвала таксисту адрес, и мы поехали к ней домой. Ехали молча. И, хотя спиртного во мне было немного, я не верил в реальность этих событий.

Такси остановилось напротив незнакомого мне многоэтажного дома. Я оплатил проезд. Кира вышла. Я за ней. Вошли в подъезд. Поднялись по лестнице на второй этаж. Вошли в квартиру.

Кира мне не задавала вопросов, вплоть до того момента, пока мы не оказались в прихожей. Да и потом её вопрос меня больше дезориентировал, чем вселил уверенность:

— Кушать будешь? У меня котлеты есть.

— Буду, — не сразу, но ответил я.

Скинул куртку, помог раздеться Кире. Она выдала мне тапочки и провела на кухню. Я присел на стул у окна и стал изучать обстановку, а главное, конечно, стал изучать поведение Киры.

Она немного нервничала. Но не так сильно, как я.

Я её боялся. Не в прямом смысле этого слова, а боялся, что своим неловким движением или словом разрушу эту иллюзию.

Ел, молча, едва посматривая на хозяйку квартиры. Она предложила чай. Выпил и его.

Никита бы уже закончил рассказывать второй десяток анекдотов. Ничему я у него не научился! Хотя с другими женщинами был более уверенным в себе.

Кира убрала со стола и неожиданно спросила:

— Тебе на кресле-диване постелить?

Этого я не ожидал. Встал, подошёл к Кире вплотную и не смог быть джентльменом до конца:

— Кира, или я сплю с тобой, или я уйду.

Она даже не посмотрела на меня. Тихо произнесла:

— Хорошо. Я не буду стелить для тебя отдельно.

Я ничего не понимал.

А, впрочем, я и не хотел ничего понимать.

Нагнулся к её губам и поцеловал. Руки мои коснулись женского тела. И тут Кира заплакала, уткнулась лицом мне в грудь и обняла.

Был бы я трезвей, сообразил, что тут что-то не так. Но я был дополнительно опьянён ещё и ею.

— Кира… Ты очень красивая.

Она перестала плакать, посмотрела мне в глаза и я её поцеловал. Но не так робко, как в первый раз.

А может её ответная реакция на мой поцелуй вызвала прорыв плотины моей жажды?

Я даже на кровать её не отнёс. Прямо здесь на кухне и реализовал своё желание. Успел раздеться только снизу. Её же оголил полностью.

Такую красоту я ещё в своих руках не держал!

Отдышавшись, помог подняться ей со стола и отнёс в спальню. А там скинул покрывало на пол и уложил Киру на постель. Теперь я не спешил. И сделал всё, чтобы и ей было хорошо.

Удивительно вот так просыпаться в кровати. Не на диване, а именно на кровати. Когда у меня будет свой дом, обязательно куплю себе кровать. Такую же, двуспальную.

Мы с Никитой не оставались у девушек до утра. Максимум до рассвета, и то всё это время мы не спали. А вот у Киры я заснул. Утром она не спешила меня выпроводить.

— Доброе утро.

— Доброе утро, Кира.

Она уже встала, оделась и теперь стояла около окна.

— Кира, иди ко мне.

Я откинул одеяло, невольно обнажив себя и, неожиданно услышал её взволнованный голос:

— Ах! Что это?

Что? Мой шрам. След от ранения. Но я не любил на эту тему говорить, и вообще старался не показывать его, а тут забылся.

Быстро укрыл себя одеялом. Кира подошла, присела рядом и стала стягивать с меня одеяло.

— Ты опять за старое взялся? — спросила она меня.

Я не понял её претензию. Схватил за руку и потянул к себе. Но внезапно почувствовал у неё на руке кольцо. И не просто кольцо на пальце, а на том самом пальце, на которое одевает муж кольцо!

Меня как током ударило, я отстранился от Киры.

— Что это? — указывая на кольцо, спросил я.

Для меня это был принципиальный момент. Я с чужими жёнами не спал. И ещё вчера обратил внимание, у Киры не было обручального кольца.

— Я подумала, тебе будет приятно, — смутившись, ответила она.

Приятно? Мне приятно!?

Вскочил с кровати и стал быстро одеваться. Кира смотрела на меня с непониманием. Но вот кто в этой комнате вскипал от непонимания, так это точно я! Не стал я ничего выяснять, решил просто уйти по-тихому, пока не столкнулся с её мужем.

Да, Кира была просто супер, и мне с ней было очень хорошо, я хотел ещё и ещё быть с ней, но кольцо погасило во мне эти желания.

И тут зазвонил телефон. Он отвлёк и меня, и Киру. Мы посмотрели на аппарат, но если голос автоответчика Киру не смутил, то меня поверг в ступор:

«Здравствуйте, — услышал я собственный голос, — вы позвонили в гнездо беркутов, меня и Киры нет дома. Говорите, что хотели, после звукового сигнала или перезвоните позже».

— Алло, Кира! — раздался голос той, которая хотела дозвониться до Киры, — Подруга, ты, куда вчера сбежала? Неужели эту сволочь догонять? Кира! Включи сотовый телефон! И ты узнаешь от меня в который раз, что ты — дура! Кира! Я знаю, ты дома и меня слышишь. Ответь мне! — почти кричала девушка. — И когда ты уже запись на автоответчике поменяешь? Слушать его голос не могу! А ты, видимо, можешь? Забыла, сколько он из тебя крови попил? Чего молчишь? Ну, ладно. Я сейчас к тебе приеду!

Кира тревожно смотрела, то на меня, то на телефон. И в последний момент успела нажать на кнопку ответа:

— Маша, пожалуйста, не приезжай! Я тебе потом перезвоню!

Кира дала отбой. Наступила тишина. Она смотрела на меня, я на неё. Догадка убила меня. Я стал оседать на кровать.

— Кира… дай свой паспорт.

Она испугалась.

— Зачем?

— Быстро, дай мне свой паспорт! — заорал я.

Мой голос с невероятной силой воздействовал на Киру. Она покорно извлекла из сумочки паспорт и передала его мне.

«Беркут Кира Яковлевна».

Открыл страницу «семейное положение», хотя то, что прочитал там, было лишь контрольным выстрелом мне в голову.

Да. Она была женой Беркута Семёна Артуровича, родившегося со мной в один день. Она была женой моего брата.

Жена моего брата — эхом повторилось в голове.

Я вернул паспорт и стал выходить из спальни. Но внезапно перед глазами стало темно. Я потерялся в пространстве, и ударился о косяк двери, от чего меня отбросило на пол, и я окончательно потерял сознание.

Со мной такое было только в госпитале, в который я попал после ранения и контузии.

Первое, что почувствовал, были руки Киры. Она расстегнула мне рубашку и начала протирать мокрым полотенцем мою грудь. Судя по всему, лицо моё Кира уже протёрла.

Потянулся рукой, перехватил её за запястье.

— Остановись, Кира. Не надо ко мне прикасаться.

Она замерла и испуганно посмотрела на меня.

— Кира…

А что я ей мог сказать? Она же до сих пор не поняла, что я не её муж. Как нам избежать последствий? Может, просто уйти и никогда не признаваться? Но мой шрам! Она же сразу поймёт подмену, когда увидит голого Семёна. Голого! Ехарный бабай!

Невольно заскулил, накрыв лицо руками и повернувшись на бок, сжался.

— Тебе больно? — раздался встревоженный голос Киры. — Давай скорую вызову?

— Не надо.

— Тогда, давай ляжешь на кровать? Пожалуйста, вставай, не лежи на полу!

Перебрался на кровать.

Хотел же просто уйти! Нет, вернулся на кровать!

Кира меня уложила и присела рядом.

— Что с тобой? Ты сам не свой. Откуда у тебя шрам? Поговори со мной, мы же не чужие друг другу.

Она провела по моей щеке рукой. Глаза у неё, как бездна, я начал в них тонуть.

Так, стоп!

Но приказ моё тело не хотело выполнять.

— Кира…

Не дала она мне произнести больше ни слова. Нагнулась и поцеловала в губы. А руки её заскользили по моей груди. Я себя ненавидел, но невольно стал отвечать на её поцелуй. И лишь когда опомнился, обнял Киру и прижал к себе, уткнувшись в её шею.

— Кира, нам надо поговорить.

— Ты опять хочешь уйти?

— Нет. Не хочу. Мне хорошо с тобой. Но есть обстоятельство, сильнее моего желания.

— Сильнее желания? Ты уверен?

— Кира, если я тебе расскажу правду, ты меня сама выгонишь.

— Ты опять проиграл много денег в карты? И Захар требует долг? — я молчал. — Ты и тогда, полгода назад, по этой причине от меня ушел? Чтобы не подвергать мою жизнь опасности? Чтобы Захаровцы мою жизнь, как аргумент возврата твоего долга не рассматривали? Так?

Ах, вот оно что! А я всё думал, как это она, так относительно спокойно, приняла шрам на теле у мужа! Она просто Семёна не видела полгода! За это время, конечно, он мог измениться до такой степени, что она приняла меня за него.

— Не молчи. Поговори со мной, — смотря мне в глаза, просила она.

— Кира, ты меня очень любишь?

Согласен, вопрос был странным для меня, но не для её мужа. Немного подумав, она ответила:

— Вчера, когда я тебя увидела, хотела сделать вид, что вычеркнула тебя из своей жизни. Но ты своим невозмутимым видом меня взбесил. А потом, когда на моих глазах стал клеить девиц, во мне вызвал гнев. Я хотела тебя ударить! Плюнуть в лицо! Разбить на твоей башке что-нибудь! Я не выдержала и подошла к тебе, а ты меня остановил своим взглядом. Твои слова меня охладили. Не знаю зачем, но я тебя позвала домой. Виной тому твоя теплая рука, державшая мою руку, твои глаза, с нежностью смотревшие на меня. Ты никогда таким ласковым не был, как прошлым вечером и всю эту ночь. Не знаю, люблю ли я тебя. Одно лишь знаю точно, когда ты уйдёшь, я буду по тебе скучать.

— Больше, чем в тот день, когда я ушёл полгода назад?

— Не знаю… Наверное.

«Наверное» — какое простое и ни к чему не обязывающее слово. Но мне его было достаточно. Притянул к себе и поцеловал Киру в губы.

— Что с тобой произошло? — спросила она.

— Соскучился.

— Нет. Ты сильно изменился. Я тебя не узнаю.

— Кира, спасибо, что подошла ко мне вчера и не позволила уйти без тебя.

— Вообще-то, я до сих пор зла на тебя, за то, что подкатывал к девице. Причем на моих же глазах! Ведь ты бы с ней ушёл? Да?

Она действительно была на меня зла. Это и веселило, и своей трогательностью вызывало желание уберечь от подобных переживаний в дальнейшем.

— Я специально провоцировал тебя на ревность. Хотел проверить, как ты относишься ко мне. Пустишь в свою жизнь или уже разлюбила, — лгал во спасение я.

Моя ложь понравилась Кире, она улыбнулась.

— Ты говоришь правду?

— Подумай сама, как я мог по-настоящему подкатывать к чужой женщине на глазах у родной жены?

— Неужели ты действительно хотел, чтобы я тебя остановила?

— Конечно.

— А если бы этого не произошло? Ты бы уехал с ней?

— Да.

Кира изменилась в лице. Мгновенно я стал исправлять свою оплошность:

— Шучу! Я бы купил большой букет роз и пришел к тебе вымаливать прощение.

— Опять шутишь?

— Кира… я хочу, чтобы ты была моей женой.

Мои слова её удивили. Она провела рукой по моим волосам, коснулась лица.

— Я согласна вновь быть твоей женой, только если ты больше не будешь общаться с Захаром, не будешь играть в карты, и пообещаешь, что не бросишь меня. Я понимаю, что условия для тебя жёсткие, поэтому можешь не спешить с ответом.

— Я согласен.

Недоверчиво посмотрела на меня.

— Правда, Кира! Для меня Захар — никто. Карты, тем более, пустой звук. От тебя уходить я не хочу. Единственное о чём прошу, давай не будем вспоминать о прошлом? Представь, что ты со мной познакомилась только вчера. Согласна?

— Странный ты. Как я могу представить, что знакома с тобой только со вчерашнего дня? У нас ведь было прошлое.

— Прошлое действительно было, не спорю. Но насколько я могу судить по комментарию твоей подруги Маши, я из тебя много крови попил тогда.

Она улыбнулась.

— Сём, что с тобой случилось?

Она назвала меня именем моего брата. Мне это не понравилось.

Как будто меня обвинили в краже, которую я не совершал…

Или совершал?

— Почему ты больше не называешь меня Беркутом? — спросил я.

— А ты хочешь, чтобы я называла тебя только по фамилии, как раньше?

— Хочу.

— Хорошо, — взгляд Киры опустился мне на живот. — Так, откуда у тебя шрам?

— Ты же уже сама догадалась, откуда он взялся, — увиливал от ответа я.

— Неужели ты опять взялся за старое?

— Это было в последний раз! — импровизировал я.

— Точно, в последний раз?

— Обещаю!

Хотя бы это было правдой.

Я же действительно не буду больше ничего такого делать, и неважно, что это самое (непонятно что) я никогда не делал на самом деле раньше. Но догадался, что Семён скорей всего путался с криминалом. Это ещё хорошо, что он не наколол себе татуировку в колонии.

А вдруг наколол, но этим обнажённым местом я ещё не поворачивался к Кире на свету? Хотя, можно будет сказать, что я просто свёл татуировку.

Я готов и дальше придумывать оправдания и лгать, чтобы иметь возможность быть с Кирой. И всё лишь потому, что я за столько лет впервые проснулся с ощущением, что проснулся дома.

Понимаю, недостойно вот так влезть в чужой дом, выдавать себя за другого человека! Но есть ряд обстоятельств и их игнорировать невозможно. Во-первых, Семён сам ушёл от Киры. Причём давно, полгода назад. Во-вторых…

А что, во-вторых?

Я не знаю. Знаю только, что благодарен Богу за то, что Кира меня позвала с собой.

Остался у Киры. В кровать больше не тянул. Какие-то нехорошие мысли не давали мне заняться с ней сексом. Да, она мне нравилась, безумно нравилась. Но было неприятное ощущение посягательства на чужое.

В ходе наблюдений, понял, Кира работает в школе преподавателем. Но, вот какого именно предмета, пока не определил. Скорей всего, она преподаёт историю. Потому что у неё много книг по истории, хотя также на полке я заметил книги и по биологии.

Да, задача… Напрямую же не спросишь. Вот и собирал информацию о Кире по крупицам.

Она произвела на меня впечатление домашней женщины. Нежная. Тёплая. Такую хотелось прижать к себе и целовать.

Вот я её и целовал. На протяжении всего дня.

В её однокомнатной квартире обстановка простенькая, но со вкусом. Я сразу подумал, что, наверное, именно эту квартиру купил Семён. О брате я знал мало. Но помнится, Никита говорил, что у брата моего с недавних пор квартира. Никита лишь косвенно общался с Семёном, и не знал его жену в лицо. Знал только, что действительно, почти год назад была у брата свадьба. А кто невеста, откуда взялась, мне никто не сказал. И вот теперь я одержимо хотел это знать, но не у кого было спросить.

Весь день я был немногословен, но внимательно анализировал поведение Киры. С особым вниманием отнёсся к её общению по телефону с подругой Машей и с братом по имени Лёша. И, что характерно, никому из них Кира не призналась, что вернулся её муж.

Странно.

Видимо Семён, был с ними не в ладах. Почему? Непонятно.

Когда Кира после ужина закончила убирать со стола, я поднялся со стула и подошел к ней, обнял и поцеловал в шею. Завтра понедельник. Рабочий день. Вещи мои у Никиты. Кира же меня не спрашивает ни о чём.

Она просто рада, что я вернулся.

Ну, да, не я, а вернулся её муж.

Но говорить правду я не хотел.

Наивно думать, что она после моего признания, вот так же будет меня обнимать и подставлять свои губы для поцелуев. А я хочу, чтобы она меня обнимала и позволяла целовать.

И не только целовать.

Она улыбнулась и прижалась ко мне. Больше я не смог себя сдерживать. Поднял её на руки и отнёс в спальню. И там уже не думал, «можно» или «нельзя», «моя» или «не моя».

Утром, прежде чем отправиться на работу, сделал крюк на квартиру к Никите, чтобы переодеться.

Друг удивился моему желанию жить у Киры.

— А ты не спешишь? Хотя, если девушка не против, чего тогда тебе нос от неё воротить. Она произвела на меня впечатление серьёзной, порядочной девушки. Очень удивлён, что ты вообще с такой замутил за такой короткий срок.

— Сам удивлён.

Скрыл я тот факт, что Кира жена моего брата.

Хотя, какая она ему жена!?

Он от неё полгода назад отказался! Как впрочем, и от меня. Мне же он тоже не звонит.

Стоит ли тогда нам с Кирой расставаться?

Ведь Семён от нас давно открестился. Мы ему не нужны, но это не значит, что мы с Кирой друг другу не нужны. Мне она, так уж точно, нужна.

— Никита, а как ты провёл субботнюю ночь? — поинтересовался я, надевая рабочую одежду.

— Мы сначала проводили Ольгу, потом отправились к Ларисе домой.

— Ты извини, что я тогда не с вами ушёл.

— Была, конечно, обида на тебя. Но не с моей стороны!

— Ольга?

— Она. Я-то тобой был даже восхищён!

— Как ты выкрутился?

— Сказал, что тебя обнаружила бывшая жена, с которой ты в разводе из-за того, что она тебе изменяла.

— Она мне? — улыбаясь, уточнил легенду я.

— Ну, не ты же ей! Ты у нас мистер Порядочность и Добродетель. И вот, увидев тебя, бывшая жена кинулась к тебе, вымаливая прощение. Но ты, будучи джентльменом, предпочёл увести её домой, так сказать, от публичного раскаяния! Она у тебя всегда выпрашивает прощение, — пояснил друг. — Но ты измен не прощаешь!

— Как ты сходу, такое придумываешь? — в который раз удивился я способности Никиты к импровизациям.

— Ой, это для меня в радость! Я же своими фантазиями всегда обеляю мужиков. Они у меня страдальцы! А бабы напротив — изверги, мучающие, таких хороших парней, как мы с тобой. И в результате, слушательницы моих рассказов, стараются меня утешить и доказать, что не все бабы стервы!

— В этот раз тоже утешили?

— А то! — улыбаясь, ответил Никита. — Тебя я не спрашиваю, как провел время. И так понятно, что всё хорошо. Иначе бы не стал у своей дамы селиться. Но имей в виду, надумаешь вернуться, я буду рад тебя видеть!

— Спасибо.

Ударили по рукам и разбежались каждый на свою работу.

Не стал я признаваться Кире, что работаю охранником. Сказал, что работаю грузчиком на рынке. С одной стороны, понимал, что это нечестно, но с другой, я точно знал, своим признанием разрушу тот мир, какой у нас с ней только начал зарождаться. Ведь, поведай я, что работаю охранником, сразу же вызову подозрение.

Как я, человек имеющий судимость, смог устроиться на такую работу? Конечно, я не имею судимости, потому что я не Семён, но ведь об этом-то я и умалчиваю в первую очередь.

А на работе я уже дорос до выдачи мне дубинки. Если так пойдёт дело и дальше, через пару месяцев и до настоящего оружия повышу свою квалификацию. Не министерская, конечно, работа, но мне на жизнь хватает. Но это я так считал, пока был один. Теперь же, мне нужно больше. Деньги, которые получаю от квартирантов, это не доход, так, только на коммуналку и на поддержку штанов. Пенсию, которую мне назначило государство, я вообще в глаза не видел, хотя прошло столько времени.

Как пояснили мне в военкомате, она в процессе оформления. Ждите.

Хотел я их послать далеко и надолго с их «ждите», но не стал. Мерзко было, как будто подаяние прошу. Больше я не искал истину и справедливость и забил на свою пенсию. Стал думать о смене места работы. Но пока взялся лишь за дополнительные смены.

Когда Кира узнала от меня, что я работаю грузчиком на рынке, она была очень удивлена. Но удивление это было не пренебрежительное, а какое-то другое. Возможно, Семён вообще не стремился найти работу. Поэтому Кира и была удивлена, узнав, что у меня есть хоть какая-то работа.

Вечером, после работы, зашел к Никите, чтобы переодеться.

Теперь я знаю точно, что значит спешить на свидание.

Скинул форму охранника, быстро принял душ и стал одеваться. Натянул джинсы, майку, кроссовки и помчался к дому Киры. Но прежде, чем караулить её перед подъездом, зашел в магазин цветов и купил розы.

Ждал Киру на детской площадке перед её домом недолго. Может быть, с час. Сидя на скамейке, я вглядывался, не идёт ли по тротуару она. В который раз, во двор зашла не она. Очередная «чужая» спешила к себе домой. Она заходила в свой подъезд и через несколько минут на кухне в её квартире, загорался свет. Этот свет был маяком для мужчины этой чужой для меня женщины. А мне был нужен свет в окне на втором этаже, слева от второго подъезда. Но я точно знал, что хозяйка этой квартиры ещё не пришла домой. А значит, и мне нечего делать в её квартире. И хотя ключи от этой самой квартиры мне сегодня утром вручила Кира, я ими не хотел открывать квартиру, в которой не было сейчас той женщины, которой я принёс первый в своей жизни букет цветов. Букет красных роз.

И вот появилась Кира.

Я встал и подошел к подъезду одновременно с ней. Она удивилась, увидев в моих руках цветы. И хотя улыбнулась мне, всё равно взгляд у неё был встревоженным.

— Ты почему здесь?

— Тебя ждал. Это тебе.

Кира приняла цветы, но поспешила войти в подъезд.

— Спасибо. Очень неожиданный подарок.

Я вошёл в подъезд за ней. Не удержался, схватил её за запястье и развернул лицом к себе.

— Я соскучился, Кира.

Она молчала. Тогда сделал шаг в её сторону, обнял и поцеловал. А потом и вовсе подхватил на руки и внёс на второй этаж. Она не вырывалась. Прижалась ко мне, как дитя и смиренно смотрела на меня.

Вот теперь дверь в квартиру я хотел открыть своим ключом.

На следующий день задержался на работе и свет в заветном окне указал, что Кира уже дома. Вбежал по лестнице на второй этаж. Быстро открыл дверь ключом и оказался в доме, где меня ждут. Кира, улыбаясь, подошла ко мне, облокотилась о стену и стала смотреть, как я, смотря ей в глаза, снимаю обувь и избавляюсь от куртки.

И вот я дома.

Мне теперь нужен только её поцелуй. Она тоже его ждёт. Делаю шаг в её сторону. Прижимаюсь своим телом к ней и касаюсь желанных губ своими.

Она меня приняла. Ласково, нежно. Без вопросов и расспросов. Казалось, ей нужен только я. Здесь и сейчас. Она рада мне, как радуется ребёнок, увидев снег. Ребёнок, которому абсолютно неинтересно, откуда пришёл циклон, какие воздушные массы его принесли и как долго этот снегопад продлится.

Здесь и сейчас. И только так.

— Ты голоден? — первое, что успевает спросить меня Кира, ускользая от натиска моих поцелуев.

— Да… — отвечаю, и руки мои начинают развязывать поясок её халата. Через пару секунд халат падает на пол. А я хватаю Киру и несу в нашу спальню.

В нашу!

Здесь всё моё. Это мой дом. Потому что здесь живёт моя женщина. Моя. И только моя!

Маша

Что происходит с Кирой? Она сама не своя. Хотя она мне такой больше нравится. Но всё же, я хочу знать причину.

Всё началось с того самого дня рождения Зои Петровны, когда мы отмечали юбилей нашего драгоценного директора школы в кафе «Льдинка». Кира в тот вечер увидела своего бывшего мужа.

Казалось бы, да плюнь ты на него и даже не растирай!

Но нет, Кира весь вечер страдала, наблюдая как этот моральный урод снимает других баб. И хотя он урод только моральный, поскольку внешне действительно весьма привлекателен, это не причина так изводиться из-за мужика! Подумаешь, мордашка красивая и рост такой, что голову надо задирать, если вплотную подойдёт!

Но это же ещё не всё, что хочется получить от мужчины?

Хочется же ещё чувствовать себя самой желанной и единственной на всём белом свете. А о каком чувстве можно говорить, если Семён пару раз меня по заднице шлёпал, когда ненароком оказывалась с ним наедине в коридоре. Я-то, конечно, его за такие вольности кулаком в живот била, но это единственное, что могла сделать. Кире же не расскажешь? Она в него, как кошка влюблена была. Сейчас, вроде бы, успокоилась.

И вот эта ужасная встреча в «Льдинке»!

Я думала, подруга с катушек съедет. Увидела его, помчалась выяснять отношения! Зачем?

Если бы не моя очередь говорить восхваляющий тост юбилярше, я бы проследила за Кирой и не дала ей сделать глупость. Но, кто ж знал, что Кира уйдёт с юбилея?

И вот теперь я извожусь, что с ней произошло?

Она всю неделю сама не своя. Молчаливая. Но точно не в депрессии. Взгляд спокойный. Загадочный. Если бы она за последние месяцы так не убивалась по Семёну, я бы подумала, что она влюбилась.

А может, она действительно влюбилась? Но в кого?

Ладно, что теперь гадать! Сегодня схожу к ней в гости после работы и поговорю. На работе всё равно нам не дают уединиться. А дома, за чашечкой кофе, завсегда можно обсудить все проблемы.

Всё! Решено, сегодня и пойду.

Артём

После ужина, я отправил Киру доделывать работу, взятую на дом, а сам стал мыть посуду. И хотя Кира меня не хотела оставлять у раковины с грязной посудой одного, я настоял на том, чтобы она отправлялась проверять тетрадки.

И грозно, но с улыбкой, предупредил:

— Ещё полчаса и у нас отбой, с выключением света во всёй квартире!

Кира, удивлённо посмотрела на меня, потом улыбнулась и присела за кухонный стол. Достала из сумки стопку тетрадок, как ни странно, по-русскому языку. И погрузилась в свою работу. А я в свою.

За эти дни я проникся домашней жизнью.

В дом Киры я пришел, как гость. Остался, как хозяин. Но старался вести себя, как друг, а не как нахлебник или султан. Перво-наперво, пресёк попытки Киры взвалить на себя обязанность моей прачки. Она удивилась, почему я не позволяю стирать мои вещи. Но, не желая придумывать объяснения своему решению, я сделал так, что Кира не успевала завладевать моими носками и другими несвежими вещами. Сняв их, я тут же застирывал и вешал на сушилку. То, что нужно было гладить, если успевал, гладил сам. Но иногда Кира меня опережала.

Вещи Семёна я не надевал и все попытки нарядить меня в одежду брата, игнорировал. На кухне я не мог составить конкуренцию Кире. Поскольку в кулинарном искусстве несилён. Совсем. Но вот посуду помыть могу.

Вот её-то я и мыл, когда кто-то позвонил в дверной звонок.

— Кто это может быть? — отвлекаясь от тетрадей, поинтересовалась Кира.

Первая и единственная мысль, которая врезалась мне в мозг, была:

«Семён вернулся!»

Быстрее Киры подошёл к двери и открыл её. На пороге стояла рыжеволосая девушка.

Кажется, я её видел в «Льдинке».

— Оба-на! Вернулся? — огорошила меня гостья.

И не дожидаясь ответа, оттолкнула меня и прошла в квартиру. Увидела подошедшею Киру и обрушилась на неё:

— Привет, Кира! А это я нарушаю вашу тихую семейную жизнь. Не ждали?

— Привет, Маша. Проходи на кухню. Будем чай пить.

— Лучше кофе.

Маша мазнула по мне холодным взглядом и в сопровождении Киры пошла на кухню. Я закрыл дверь и пошёл вслед за ними.

Хотя зачем мне туда идти?

Если она — та самая Маша, которая говорила по автоответчику, то с Семёном она не дружила. Вернее, терпеть его не может. Стало быть, и я ей не друг. Стоит ли ломать эту гармонию отношений? Пойду, наверное, покурю на лоджии, пока Маша мне кости перемывает. Но прежде заберу сигареты с кухни.

Вошел на кухню. Маша сразу замолчала. Взял сигареты с подоконника, нагнулся к Кире и в ушко шепнул:

— Я на лоджию курить пошёл.

— Может, всё же кофе с нами попьёшь? Или что-нибудь более крепкое? — перехватив за руку, остановила меня Кира на выходе с кухни.

— Нет, спасибо, не хочу. Вам, девочки, поговорить надо, а мне уже пора ложиться спать. Вот только покурю и на боковую. Да, и вам мешать не хочу.

— Останься, — Кира всё ещё держала меня за руку.

— И не уговаривай, — поднёс её руку к своим губам, поцеловал, отпустил и вышел.

Лоджия встретила меня вечерней прохладой. Присел в кресло и стал думать о том, что надо выяснить отношения с Семёном.

Это сегодня пришел не он. Но так бесконечно продолжаться не может. Однажды он вернётся.

И что тогда? Как мы предстанем перед Кирой? Оба! Одномоментно…

Естественно она меня растерзает. Как предателя. Это с виду она интеллигентная хрупкая девушка. Но я-то знаю, что она эмоциональная, живая и ранимая. И получив ранение, она не будет прятаться в глухой обороне.

Увидев меня в кафе, вернее подумав, что увидела своего мужа, подкатывающего к другим женщинам, она решила выяснить отношения с ним. Она ведь подошла для разборок! Это уже потом мы договорились бросить всех и уйти вдвоём. Но ведь подходила она не для того чтобы пожелать мне приятного вечера. Значит, и в случае появления Семёна, она не будет ждать, пока мы, как два петуха, будем её делить. Она сама сделает выбор и будет он решительным. Она просто пошлёт нас обоих куда подальше. Семёна, ладно. Я буду только рад. Но я-то хочу остаться с Кирой.

Семён, если ещё до сих пор не вернулся, значит не особо и дорожит женой. Единственное, что его может вернуть, так это желание вернуть свою собственность. Недвижимое имущество. Квартира у Киры однокомнатная. Это хорошо. Если продать мою комнату в общежитии и добавить те деньги, что лежат на моей сберегательной книжке, то эта сумма вполне может компенсировать Семёну стоимость квартиры, в которой сейчас живёт Кира. Таким образом, мы с братом можем решить имущественный вопрос.

Но, этот вопрос же не единственный.

Главная проблема, конечно, сама Кира. Захочет ли она такую ротацию фигуры мужа?

За эти дни она меня ни в чём не упрекнула. Ни о чём не спросила. Как будто между тем, как ушел Семён и появился я, не прошло этих шести месяцев. Я допускаю мысль, что мы с Семёном нереально внешне похожи. Но ведь кроме оболочки есть ещё и душа. Поведение, привычки. Неужели Киру ничего не смущает? Почему же она тогда молчит?

Маша

— Кира! Ты — дура! Зачем ты его впустила?

— Маш, я знаю, ты всегда говоришь то, что у тебя на душе. Я ценю твою искренность и честность. Но в данном случае я не смогу тебе ответить.

— А знаешь почему?

— Знаю. Потому что я дура.

— Вот о чём с тобой говорить? Если тебя не в чем убеждать. Ты и сама всё понимаешь.

— Понимаю. Но не всё.

— Кира, он наверняка вернулся для какой-то своей цели. Не ради тебя же? Он предлагал тебе квартиру продать или ещё какие-нибудь схемы провернуть с имуществом?

— Нет.

— Ты не забывай, квартира только твоя! Семён сюда не вкладывался. Брат у тебя большая умница, он квартиру оформил только на тебя. Поэтому не будь… сама знаешь кем, и не потеряй имущество!

— Маш, не наговаривай на Семёна. Он ещё ничего плохого не сделал. И не заслуживает такого едкого отношения с твоей стороны.

— Ещё, может быть, и не сделал. А может, сделал, но ты об этом ещё не знаешь. Ты об этом не думала?

— Маш, ты мой лучший друг. И я тебя очень люблю, но пожалуйста, не делай мне сейчас больно. Ты думаешь, я не боюсь довериться ему вновь? Думаешь, мне легко забыть, что было между нами? Но он стал совсем другим. Я его не узнаю.

— Ой! Да брось ты, подруга! Изменился он. Затаился! Сейчас ты его простишь, и он очень скоро вновь тебе сядет на голову! Вот увидишь. И ещё вспомнишь слова подруги. Но будет поздно!

Кира мне не ответила. Опустила глаза.

Мне её, конечно, жалко, но лучше сделать больно сейчас, чем потом видеть, как она умирает из-за этого урода.

— Кирочка, ты пойми, его нутро всё равно осталось с ним. Он уже сделал тебе больно. И не единожды! Наивно думать, что это не повторится.

Она молчала. Я заглянула ей в глаза. Плачет. Увидев мой взгляд, отвернулась и вытерла слёзы.

Возможно, я плохая подруга. Пришла, расстроила её и теперь встану и уйду. Но так будет лучше.

— Прости, Кира. Не провожай, я знаю, где выход.

Я встала и ушла, так и не допив кофе. Уже выйдя из подъезда, достала телефон и позвонила брату Киры.

Это подруга думает, что я открытая и прямолинейная. Но она не знает, что я способна вести двойную игру. Правда, только для всеобщего блага.

— Алло, Лёш, это я. Соскучился?

— Машенька! Рад тебя слышать. Ты почему не отвечаешь на мои звонки? Разлюбила?

— Лёха, кончай придуриваться! Дело есть.

— Говори.

— Лучше приезжай ко мне. Адрес ещё помнишь?

— Шутишь? Как я могу его забыть? Ведь меня так ласково в этом доме встречали!

— Ой! Это было всего пару раз. Стоит ли теперь об этом вспоминать?

— Машенька, чего ты такая колючая? Я же к тебе со всей нежностью, а ты так холодно ко мне относишься до сих пор.

— Как ты справедливо заметил, я не всегда к тебе так уж «холодно» относилась. Так что нечего на меня наговаривать.

— Да, согласен, несколько раз ты проявила ко мне благосклонность. Но почему-то после тех приятных встреч даже не отвечала на мои звонки.

— На то были причины.

— Как скажешь! Я буду у тебя через сорок минут.

— Хорошо.

Дала отбой и убрала телефон.

Да, я несколько раз встречалась с братом Киры.

А что в этом такого?

Он красивый. Неболтливый, в плане своих связей с женщинами. В постели опытен, нежен. И вообще тактичен и учтив. На большее я не рассчитывала, поскольку он был на двенадцать лет старше меня. К тому же Лёша — брат моей подруги. Мы с ним нашу эпизодичную симпатию не афишировали. Хотя, какая там симпатия? Его понять несложно, я молодая, хорошо ему знакома. Почти выросла на его глазах. Что касается меня… пожалуй, в нём привлекала солидность и основательность.

В первый раз я к нему попала в постель, когда напилась и, позвонив, попросила забрать меня из клуба. Почему ему? Не знаю. Так получилось. В ту ночь сама забралась к нему в постель… А нечего было пьяную девушку везти к себе домой! Сам виноват! Он, конечно, опешил, когда я голая к нему нырнула под одеяло посреди ночи. Однако такой способ пробуждения имел все шансы на успех. Он почти не сопротивлялся. А спустя несколько секунд, так и вовсе схватил меня и жадно подмял под себя. Потом он пару раз ночевал у меня. Но я, протрезвев, утром его всегда выставляла из квартиры.

И вот сегодня опять позвонила.

Но на этот раз я-то трезвая!

Может, пока иду домой, махнуть чего-нибудь крепкого, чтобы не ломать традиции? А то подумает, что я на него серьёзные планы имею. А мне-то всего лишь нужно ему про Семёна рассказать.

Артём

Я слышал, как хлопнула входная дверь. Маша ушла. Я поднялся с кресла и стал смотреть в открытое окно. Через несколько секунд увидел, как Маша вышла из подъезда и начала отдаляться от дома, при этом бурно с кем-то разговаривая по телефону.

Она ушла, но Кира не пришла ко мне.

Я докурил очередную сигарету и пошел на кухню.

Кира домывала посуду. Когда я подошёл ближе, она не взглянула на меня.

— Кира, что-то случилось?

— Нет.

— Зачем Маша приходила?

— По работе вопросы были.

Я закрыл кран и развернул Киру к себе лицом.

— Посмотри мне в глаза.

Она отвернулась от меня, при этом из опущенных глаз выскользнули слёзы. Я притянул Киру к себе. Но она меня не обняла. Просто уткнулась в мою грудь и молчала.

— Кира, я тебя люблю.

Первый раз признался женщине в любви, а в ответ тишина.

— Кира, почему ты молчишь?

— Ты, правда, меня любишь?

— Я сказал правду.

Она посмотрела на меня.

— А ты всегда говоришь правду?

— Стараюсь.

— Скажи, почему ты не уходишь? Что тебе от меня нужно? — её голос был серьёзен.

— Мне хорошо с тобой, поэтому не ухожу. А ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет.

— Тогда зачем все эти вопросы? Или вопросы без ответов оставила Маша? А ты расстроилась, не найдя на них ответы?

— Наверное, ты прав, — растерянно произнесла она.

— Кира, у меня ведь тоже есть вопросы. И они меня тоже терзают. И я тоже хочу получить на них ответы.

— Какие вопросы?

Я вытер с её щеки слезу.

— Признайся, почему ты не подала на развод?

Она пожала плечами.

— Не знаю.

— А я знаю. Ты просто меня ждала. И вот я пришел. Так не прогоняй меня теперь… Что тебя тревожит?

— Меня неотступно мучает ощущение, что ты — не ты. Ты изменился.

— Тебе другой я нравился больше? Что в нём было лучше?

Она задумалась.

— Признайся, Кира. Что конкретно? В постели, в быту, в общении, в привычках и поведении, что во мне тебя не устраивает? О чём ты скучаешь?

— Я не скучаю ни о чём. Ты просто тогда был другим.

— Ты сможешь полюбить меня теперешнего? Или ты скучаешь по тому другому?

— Мне кажется, что ты прежний вернёшься, и всё пойдет по-старому. А я этого уже не хочу… Забавно, ещё пару недель назад я могла тебя принять без раздумий. Но вот ты вернулся, а я не хочу возвращаться к прежней жизни с тобой. Ты показал, что жизнь может быть другой. Без претензий, угроз, криков и страха, что всё разрушится в один момент. Ты раньше ненавидел мою работу, при этом не обзаводился своей. Постоянно общался с Захаром, срываясь к нему по звонку даже посреди ночи. А твоя тяга к картам подрывала наш бюджет до основания. От этого и брат мой тебя недолюбливал.

— За что же ты меня тогда полюбила?

Она улыбнулась, но не ответила.

А мне, наверное, уже и не нужен её ответ. Она ведь, сама того не зная, призналась, что со мной ей лучше, чем с Семёном. И, если она вышла за него замуж, то за меня тем более пойдет.

Ведь так?

Но признаться, что я — не Семён, всё равно не рискнул.

Маша

Не стала я заходить в магазин, пошла скорей домой. Лёша пришел без опозданий.

— Привет!

— Привет. Проходи.

Он вошел и снял обувь.

— Чаем угостишь?

— Да.

Прошли на кухню.

— Маш, что у нас случилось?

Его вопрос меня удивил.

Почему он решил что «У НАС» что-то случилось? Ведь «нас» не существует.

— Лёш, ты о чем? — я стала разливать кипяток по кружкам.

— Ты беременна от меня?

От его чудовищного предположения я пролила кипяток на свою руку. Лёша это увидел и подскочил ко мне.

— Быстро руку в воду! — приказал он.

Я поспешила к раковине. Лёшка был быстрее. Он открыл кран. И подсунул мою руку под струю холодной воды.

— Ох! Лёха, ну и шутки у тебя!

— А что я мог подумать? Ты звонишь трезвая, просишь приехать к тебе, поскольку у тебя для меня новость! Конечно, я подумал «это»!

Уже остудив место ожога, я закрыла кран и посмотрела на нависшего надо мной Лёшу.

— Согласна, мой косяк. Не нужно было тебя звать, надо было всё по телефону сказать. И не нервировать тебя.

Он ещё ближе подошел ко мне.

— А я не жалею, что приехал.

Его руки заскользили по моим бёдрам, а губы коснулись моих губ.

В тот вечер у нас не было времени поговорить. А вот утром, когда мы еще лежали в постели, я ему сообщила «пренеприятнейшую новость».

— Лёш, Семён вернулся к Кире.

— Что!? — он не спросил, он заорал и вскочил с кровати. От этого я вздрогнула и присела. — Это, вот это ты мне хотела ещё вчера сообщить?

— Да, — тихо призналась я.

Когда Лёша был в таком взбешённом состоянии, мы ещё подростками с Кирой, спасая свои жизни, прятались от него на чердаке родительского дома, что в Лабинске. И вот я сама спровоцировала этот гнев. Но прятаться мне было негде.

— Так! — он закурил, и присел обратно ко мне на кровать. — Это точно?

— Да. Я его видела вчера у неё дома.

— И как Кира объяснила его присутствие?

— Практически никак. Что она могла мне сказать? И так всё ясно. Не смогла отказать ему.

— Так! — произнес он своё любимое слово. Произнёс и замолчал.

Докурив в тишине сигарету, он поднялся с кровати, оделся и ушёл. Правда, перед тем как выйти из квартиры, подошёл ко мне и поцеловал быстро в губы.

Но после-то ушёл!

Первый раз мне не пришлось его выпроваживать на утро. Странно, но мне это не понравилось… Старею. Теряю самообладание из-за такой чепухи!

Артём

Первый раз, после того как я поселился у Киры, спал плохо. Посреди ночи несколько раз просыпался в поисках своей винтовки. Раньше со мной такое часто было. Просыпался оттого, что не могу во сне найти оружие. Глаза ещё не открыты, а рука ощупывает всё вокруг, в поисках средства защиты. И страх душит, что враги на подходе, а я ещё не готов отразить их нападение. Своими кошмарами будил Киру. Но, наверное, не до конца, потому что она не пыталась узнать у меня утром, что за кошмары меня мучили всю ночь.

Позавтракали и разбежались каждый на свою работу.

А вот вечером меня ждала неприятная встреча.

Я подошел к квартире, и обнаружил, что дверь не закрыта на ключ. Толкнул её и тихо прошёл внутрь. Свет из кухни сориентировал меня, идти именно туда.

За столом сидел крупного телосложения мужик, лет на пять- восемь старше меня. Сама Кира стояла у окна. Судя по всему, она нервничала. Её тревожный взгляд был то на мне, то на госте. Гостя она боялась. И испытывала неловкость от нашей с ним встречи. От этого и жалась к окну, а не сидела за столом рядом с ним. Кто именно этот гость я догадался почти сразу. Её брат. Лёша.

— Ну, привет, родственник! — скалясь, приветствовал меня брат Киры. — Вернулся, значит?

Руки он мне не подал. Лишь слегка повернулся в мою сторону.

Не стал и я ему протягивать руку. Подошел к Кире, поцеловал её в губы и обнял. Она ещё больше сжалась, но посмотрела мне в глаза. И даже попыталась улыбнуться.

— Ужин готов? — спокойно спросил я у Киры, игнорируя вопрос её брата.

— Погоди с ужином, Кира! Нам с твоим благоверным сначала нужно поговорить. Выйди из кухни, сестрёнка.

Кира попыталась сделать шаг, но я её не пустил.

— Нет, ты останешься. У меня сигареты заканчиваются, так что это мы пойдём, прогуляемся на свежем воздухе, а ты пока накрывай на стол.

Она вцепилась мне в руку. Я безошибочно разгадал её страх и, улыбнувшись, сказал:

— Не переживай, я скоро.

Ещё раз поцеловал её и пошёл в сторону прихожей. Брат Киры нехотя последовал за мной. Не проронив ни слова, мы обулись, оделись и вышли из квартиры. Спустились на первый этаж, и вышли из подъезда.

— Вон, моя машина! — жестом руки Лёха указал мне на черный внедорожник немецкого производства. — Поговорим в ней.

Так мы и сделали. Уже когда дверцы захлопнулись, и мы остались наедине, я услышал гневную брань в свой адрес:

— Ты ничего не попутал, Сёма? Я тебе, за что деньги дал? Ты зачем вернулся?

Я молчал. Было не совсем понятно, за что получил мой брат деньги от брата Киры. И всё же я стал кое о чём догадываться.

— Семён! Вали из города по-хорошему!

— Я верну тебе деньги и останусь с Кирой.

Моё предложение ему не понравилось. Он схватил меня за горло.

— Откуда у тебя возьмутся триста тысяч? Опять с Захаром играешь?

Не выдержал я болевой захват, кулаком в район солнечного сплетения, вполсилы ударил Лёху. Он выпустил меня и схватился за руль обеими руками.

— Больше не прикасайся ко мне, — сдержанно попросил я.

Лёха отдышался, грозно на меня посмотрел, но руки свои теперь контролировал. И меня не пытался схватить.

— Деньги вернёшь завтра! Но Киру я тебе не отдам!

— А я тебе её не отдам, — тихо сказал я, и посмотрел ему прямо в глаза. — И не отступлюсь от неё.

Братишка Киры закипал! Я чувствовал, он был готов меня убить. Недолго думая, я достал свой телефон и протянул ему.

— Набери свой номер. Я тебе завтра вечером позвоню, и мы договоримся, где встретимся, чтобы я тебе вернул деньги.

Он вырвал у меня из рук телефон. Набрал цифры и дал сигнал на вызов. Через несколько секунд зазвонил телефон, находящийся в его кармане. Так же резко он вернул мой телефон.

— Пошёл вон!

— Зря ты так, — но повторной просьбой я его не обременил и вышел из машины.

Умчался от меня грозный братишка Киры, как на пожар. Я достал сигареты и закурил.

Мне не было жалко денег. Мне было жаль Киру. Я ненавидел Семёна, за то, что так поступил с этой прекрасной женщиной.

Но с другой стороны, если бы мой брат не был такой скотиной, я бы не оказался рядом с Кирой.

Круг раздумий замкнулся.

Одно было плохо, после того, как верну деньги, которых не брал, мне нечем будет откупиться от Семёна за квартиру в которой мы сейчас живём с Кирой. Захочет ли Кира поселиться со мной в моей комнате в коммуналке? Этот вопрос меня вынудил закурить ещё одну сигарету. Уже докурив, я посмотрел в окно кухни Киры.

Меня обдало жаром. Кира стояла у окна и смотрела на меня. Свет, идущий от люстры в кухне, обрисовывал женский силуэт. И хотя я не мог увидеть глаза Киры, точно знал, она смотрит на меня. Смотрит и страдает в своих переживаниях за меня. За нас.

Я поспешил к ней. Выбросил недокуренную сигарету в ближайшую урну и вбежал в подъезд. Перепрыгивая ступеньки, поднялся на второй этаж и оказался перед дверью. Дверь передо мной распахнулась. За ней стояла Кира. Она уже вытерла слёзы, но меня трудно было обмануть. С моим уходом из квартиры, она не переставая, плакала.

Вошел, закрыл за собой дверь и притянул Киру к себе. Она обняла меня.

— Я знала, что из вас двоих вернётся только один.

— Надеюсь, ты не против, что это я?

Вместо ответа она меня пнула в бок.

— Теперь совсем не понял. Ты расстроилась, что брат не вернулся?

Кира ещё раз меня ударила. Я заглянул в её глаза, в поисках истины. Но слова, сказанные с надрывом измученным голосом, всё расставили по местам:

— Почему ты тогда ушёл от меня? Почему сегодня вернулся?

Она рада, что я вернулся. Однако вопросы её ставили меня в сложную ситуацию.

— Кира… — но больше я не мог ничего сказать. А она ждала ответ. — Я очень рад, что ты появилась в моей жизни. Что хочешь, всё исполню, только будь моей. Не отвернись от меня, чтобы с нами не случилось. Несмотря ни на какие провокации со стороны окружающих. Несмотря на ту нежданную правду, которая бьет сильнее сотни лживых обвинений.

Теперь молчала она. Мои слова её парализовали. Она всё ещё думала о сказанном мной, а я уже не мог ждать ответа. Приблизился вплотную и прижал её к стене.

— Кира, ты моя. Только моя. Равно, как и я твой. Только твой.

Губы мои накрыли её губы. Я целовал и обнимал, вытесняя все сомнения. Все тревоги и страхи. Она моя. Я её. А остальное… А больше и нет ни чего. Только я и она.

В тот вечер ужинали мы очень поздно. Ужин устроили при свечах на полу в спальне. И, естественно, утром оба опоздали на работу.

Вечер у меня был бурным. После работы зашел в банк и снял почти всё, что заработал за годы службы. Через час передал деньги брату Киры.

Ну, вот и всё.

Как тяжело они мне достались, и как легко перекочевали в карман чужого человека. Лёха мне ничего не сказал, просто пересчитал деньги и закинул их в бардачок. А после небрежным жестом руки попросил покинуть его машину. Я вышел. Он уехал.

Мне очень хотелось скорее добраться до Киры. Но прежде чем идти домой, зашел в ювелирный магазин и купил обручальное кольцо для моей любимой женщины. С размером я не боялся ошибиться, поскольку накануне незаметно позаимствовал кольцо подаренное Семёном. Именно по нему мне и подобрали новое золотое кольцо от меня. Я выбрал с красивой вставкой из белого золота, в центре которой располагался небольшой по размеру бриллиант. За кольцо я отдал все деньги, которые у меня остались после сомнительной сделки с Лёхой.

Безусловно, меня надрывало ощущение, будто я купил права на Киру у её брата. Мне это не нравилось. Было скверно на душе. И хотелось хоть как-то отмыться от этого чувства. Но кольцо я давно хотел купить для Киры, и этот шаг не связан с моим желанием перебить события встречи с Лёхой. Просто только сейчас у меня появились деньги на руках. Зарплата будет через неделю, а целенаправленно снять для этой цели деньги в банке, я не догадался. Банковские деньги были целевые, и изначально я не планировал вообще их снимать до возвращения Семёна. Но, кто ж знал, что за возможность быть с Кирой, я должен заплатить не только моему брату, но и её брату. Скверно и пошло…

Брат заплатил мужу сестры, чтобы тот отказался от жены…

От этой мысли на душе стало совсем тяжко. Из этих двоих мне никто не нравился. Ни Лёха, ни Семён. По каким-то своим причинам один предложил, другой принял деньги. Теперь же в эту мерзость невольно вовлечён и я. Конечно, я мог предъявить Лёхе свой паспорт и рассказать историю моего знакомства с Кирой. Но я-то знал, братишка у Киры не поймёт меня, а моё признание развернёт против меня, с лёгкостью растоптав наши отношения с его сестрой. Возможно, он и не такой плохой человек, каким хочет казаться, а его поведение лишь результат общения с Семёном. Но признавшись ему, что я не Семён, всё равно бы получил сполна всю ту порцию негатива предназначенную для моего брата. Так сказать, по инерции. Как не крути, лица у нас с Семёном одинаковые. И предположить, что я не такой паршивец, как мой брат, не всякий сходу согласится.

Я уже стоял перед подъездом, и смотрел в окна квартиры Киры. Она была дома. Тёплый свет немного меня успокоил. Хоть что-то было стабильным. Это обнадёживало. Невольно улыбнулся и вошёл в подъезд.

Кира очень удивилась, получив, после ужина, мой подарок. Удивилась, но приняла. Кольцо я тут же надел ей на тот самый сакральный палец, и попросил не снимать. Она обещала, что выполнит мою просьбу.

Я ей поверил. Потому что очень хотел в это верить.

Каждый день я звонил Семёну. Он не отвечал. И не перезванивал. Когда эта идиотская неопределённость стала бить по нервам, набрал СМС-ку брату:

«Срочно свяжись со мной. Очень важно».

Но даже после этого он не перезвонил, а через день его номер был отключен. Всё. Иллюзорная связь прекращена. Но отмахнуться от всех обстоятельств моего положения я не мог. Главным образом из-за той, которая согревала меня по ночам в своей кровати. С каждым днём мне стало тяжелее игнорировать, что я прихожу в квартиру Семёна и Киры. Ещё совсем недавно я с удовольствием ремонтировал сломанный кран и подклеивал старые обои. Но теперь отчётливо стал ощущать, что я не дома. Кира меня не упрекает, но стала реже просить помощи по дому.

А я хотел её увести отсюда. Вот только куда?

Предупредил квартирантов, чтобы искали себе другое жильё. И через неделю они съехали. После работы зашёл в свои собственные хоромы и ужаснулся. Сюда самому стрёмно въезжать, не говоря уже о том, чтобы жену привезти. Ремонт ещё можно сделать. Но дальше что? Кухня общая. Хотя к этому можно приспособиться. Но вот ванная и туалетная комната на четыре семьи, вот это уже реальная проблема. Не все же такие чистюли, как Кира. А мои соседи явно не стремились создать приятное впечатление о себе, и своей тяге к чистоте. Хотя, о чём я? Они вообще не знают, что такое генеральная уборка. Одно слово — гадюшник.

Оставался один выход, продать комнату, взять кредит и купить однокомнатную квартиру. На первое время нам с Кирой будет в ней удобно, а когда появится ребёнок, можно будет ещё что-нибудь придумать. Ребёнок… О нём я часто думал. Иногда со страхом, чаще с нежностью. Боялся не самого факта появления ребёнка, сколько неопределённости своего положения. Если бы Кира не была женой Семёна, я бы уже давно ей сделал нормальное предложение и тогда… Да-да… Как говорила наша учительница, как ни странно, по математике: «Если бы да кабы, во рту выросли грибы».

Обстоятельства определяли моё поведение.

Моё. А поведение Киры?

Знала бы она все обстоятельства, как бы она себя тогда повела?

Я стал параноиком. Ещё месяц назад мне было трудно признаться, но не так сильно, как теперь. Конечно, я сильнее стал дорожить Кирой, оберегая её от всего. От звонков на мой телефон по вечерам, отключая его звук. Но я ждал звонок от Семёна, от этого часто подходил к телефону и проверял, звонил ли мне кто-нибудь или нет. Я стал переживать, что кто-нибудь из знакомых Киры, проходя мимо меня на проходной, узнает и сообщит Кире, что видел меня. Она, узнав, что я работаю не на рынке грузчиком, естественно, удивится. Ложь, она при любых обстоятельствах, так и остаётся ложью. Во спасение, или корысти ради — это уже не имеет значения. Кира перестанет мне доверять.

Я загоняю себя в угол. Сам загоняю… Сам и должен всё исправить, пока кто-нибудь другой безбожно не растопчет мой с Кирой мир. Ведь этот «кто-нибудь другой» будет крушить до основания.

Из всех людей я опасался Лёху и Семёна. Но первый, хоть и появлялся у нас с Кирой в гостях, сильно изменил своё отношение ко мне. Он уже не хотел меня подержать за горло. А в последние два визита так и вовсе приветствовал и прощался со мной рукопожатием. И хотя мы с ним не оставались наедине, презрение и недовольство с его стороны от того, что я присутствую в жизни его сестры, перестал ощущать. Он мог быть нормальным мужиком, но я с ним практически не разговаривал. Кира же напротив, очень старалась наладить наше общение. Она, зная, когда придёт брат, заранее суетилась на кухне, выдумывая вкусности для всех нас. Мне было неловко, осознавая, что она старается. Значит, и я буду стараться. Для неё. Для нас.

Таким образом, из потенциальных разрушителей моего счастья я исключил Лёху. Не до конца, конечно, но, по крайней мере, перестал шарахаться при виде его на пороге в квартиру. А вот с Семёном было сложнее. Он мог объявиться в любую минуту. Но почему-то не объявлялся. Прошла неделя, потом другая, а известий от него по-прежнему не было. Я устал бояться и решил рассказать Кире правду.

Но вот как это сделать?

В тот день возвращался домой, полный решимости, что так продолжаться не может. Я — Артём. И хочу им быть и днём, и ночью. Хочу, чтобы моя женщина произносила моё имя, а не фамилию, зовя меня к ужину или крича от удовольствия в постели.

Всё, намучился… Признаюсь!

Я уже вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице… И вот тут увидел двух парней в кожаных куртках, ждущих меня. Это я понял по тому, как напряглись их тушки, завидев меня. Я остановился.

— Привет, Беркут!

— И вам, пацаны, добрый вечер.

— Вернулся, значит? А к нам чего не заходишь? Мы скучали. Особенно Захар. Вот послал нас с тобой перетереть об одном дельце.

— Что за дело? Я вас слушаю.

— А чего нас слушать? Ты долг верни и живи со своей бабой дальше. А нет… и суда нет. Мы уговаривать не будем. И так долго тебя ждали. Так что теперь либо долг с процентами гони, либо выбирай, какая часть от твоей жёнушки пойдёт на съедение собачкам Захара. Ты же знаешь, он собак любит больше, чем людей, так что ему не жалко обменять полмиллиона на несколько килограммов свежего мяса… человеческого. Я доходчиво объяснил, или опять в бега подашься?

— Доходчиво, — произнёс я, едва сдерживаясь, чтобы не раскромсать бошки этим двум скотам.

— Вот и ладненько! Срок тебе три дня. Мы приедем сами. В это же самое время.

Они прошли мимо меня, направляясь на выход из подъезда.

— Стойте! Я хочу поговорить с Захаром сегодня. Вы можете меня к нему отвезти?

Они переглянулись, пожали плечами и тот, что был покрупней, сказал:

— Если тебе это нужно, мы не против. Хотя мог бы и сам к Захару съездить… Ладно, поехали.

Мы вышли из подъезда и сели в БМВ чёрного цвета. Эти двое не испытывали напряжения от моего присутствия. Они о чём-то своём болтали, пока машина ехала по улицам города. Я же напряжённо думал о том, что они мне говорили в подъезде. Каждое их слово огнём залегло мне в душу, вызывая дрожь в руках. Страх. Страх за Киру. Мне они не угрожали. Только грозили расправой над ней.

Смогу ли я обеспечить ей полную безопасность в сложившейся ситуации?

Конечно — нет.

Я могу охранять Киру неотступно, но это ничего не изменит. У Захара найдутся люди способные локализовать меня и похитить Киру для расправы, чтобы научить меня уму разуму.

Меня передёрнуло от мысли, что Кира может попасть в руки нелюдей, готовых за звон монет изуродовать человека и сломать его психику. Себя мне не было жалко, но за Киру я реально испугался. Даже когда мы держали оборону в последнем бою, мне не было так страшно, как сейчас, когда я ехал на встречу с Захаром, в этой грёбаной машине, в которой звучала музыка в стиле реп.

— Захар, мы Беркута привезли! — доложил один из моих сопровождающих, как мы только прошли в кабинет, расположенный на первом этаже в незнакомом мне загородном доме.

Мужчина лет на двадцать старше меня, который вальяжно сидел в кресле напротив зажженного камина, завидев нас, поднялся и подошел, радушно протягивая мне руку, как старому другу. Я не мог ему не ответить рукопожатием. С потенциальными врагами по-другому не стоит себя вести. Играть в «крепкий орешек» я не собирался, поскольку чужой на этом празднике жизни и не знаю всех обстоятельств долгового положения Семёна.

— Беркут! Рад тебя видеть! Ты изменился. Причёску изменил?

Я не ответил. А Захар продолжал меня сверлить взглядом. Тогда я не выдержал и обратился к нему:

— Я хотел переговорить о своём долге.

Слово-то, какое удивительное «долг»… В то время как я исполнял свой гражданский долг перед Родиной с оружием в руках, у моего брата был свой «долг», который он породил своей беспечностью.

— Отсрочку выплаты не жди. Проценты за задержку не уменьшу. Остальное проси, о чём только пожелаешь, — сообщил Захар, расплывшись в улыбке, от которой стало скверно на душе.

— Долг погашу в назначенный срок. Насколько я понял, он составляет пятьсот тысяч?

— Именно. Ты сам виноват. Вернул бы сразу, он был бы гораздо меньше.

— У меня нет вопросов по поводу суммы. Меня интересует, как мы будем сосуществовать после того, как мой долг будет погашен?

— Чего конкретно ты хочешь?

— Чтобы вы забыли про меня и Киру.

— Мальчик мой, — улыбаясь лживой улыбочкой, начал говорить Захар. — Мне, конечно, будет тебя не хватать, но я это переживу. Можешь на этот счёт не переживать. Я тебя не потревожу. А вот ты, поиграешь в заботливого муженька и сам к нам вернёшься.

— Я не вернусь.

— Ой, ли! Не зарекайся. Жизнь длинная.

— Возможно она и длинная, но общение с вами её сокращает.

Захар усмехнулся.

— Я сам привезу деньги, — пристально смотря ему в глаза, спокойно произнёс я. — Настоятельно прошу, забудьте дорогу к моей квартире и не приближайтесь к Кире.

— Всё зависит от тебя, — также играючи в кошку поймавшую мышку, ответил мне Захар.

— В таком случае, до встречи!

Меня проводили до высоких ворот.

Пока мы шли по тротуару к выходу, я слышал лай крупных собак. Лай эхом во мне резонировал, промораживая кровь в венах. «Собачки», видимо, жили в вольере за домом, и с главного входа их не увидеть. Но не услышать было невозможно.

Домой я вернулся на такси. К тому моменту, на улице было уже темно. Кира мне не звонила. Я же ей не стал сообщать, что задерживаюсь, поскольку остерегался голосом выдать своё состояние.

Кто не был на войне, тому не понять, что жизнь самое ценное, что есть в жизни. Не собственная жизнь, как самоцель, а способность сохранить жизнь друзей, родных и любимых людей — вот смысл собственного существования солдата.

Семён должен Захару деньги… возможно, он их проиграл в карты. Долг брата — мой долг, но только из-за того, что это касается Киры. О её безопасности сейчас идёт речь, не о безопасности Семёна. На его проблемы мне плевать. Но Кира! Она не должна пострадать. Она единственный человек, за которого я готов горло перегрызть любому, лишая обидчика жизни. Заплатить деньги — это самое лучшее в этих обстоятельствах. И деньги мне не жалко. Благо, жильё своё я уже выставил через риэлторов на продажу. Осталось дело за малым, скинуть цену и комната моя уйдёт влёт. Но нужно скинуть много, чтобы уже послезавтра у меня были деньги на руках. А если их не хватит? Буду брать кредит на любых условиях.

Я уже подошел к дому и поднял голову, чтобы увидеть окна, свет которых меня, как маяк, звал домой. Странно, но свет в окнах не горел. Мгновенно появилась мысль, что нелюди Захара всё же навестили Киру! Рванул в подъезд, вбежал на второй этаж. Дверь в квартиру была закрыта. Дрожащей рукой вытащил ключ из кармана, впихнул его в замок. Тот поддался моему лихорадочному натиску и я, буквально ввалился в квартиру. Включил в прихожей свет. Захлопнул дверь, на ходу скинул обувь и пошел искать Киру.

— Кира!

В ответ тишина. Включил свет в спальне. Киры там не было. Кровать всё ещё заправлена. Вбежал на кухню, щелкнул включателем, осветив пустое помещение. Ванная комната тоже была пуста. Облокотившись о стену, стал оседать вниз. Уже сидя на полу, достал телефон и позвонил Кире. Спустя бесконечные секунды услышал гудки, но мне никто не отвечал. Стало тошно и в глазах начало темнеть…

И тут я услышал мелодию звонка телефона Киры. Мелодия звучала с лоджии. Пошатываясь, поднялся и побрёл на звук её телефона. Не помню как, но добрался до лоджии, включил там свет. И увидел Киру. Она сидела в кресле и курила. Моё возмущение, что она курит, было больше, чем на то, что она не вышла на мой голос и не ответила на мой телефонный звонок.

— Кира! Ты куришь?

Она равнодушно на меня взглянула, отвернулась и сделала глубокую затяжку. После чего выпустила в сторону тонкую струйку дыма.

— Кира, с тобой всё в порядке? — мой голос всё ещё дрожал.

Я подошел ближе, присел на корточки у ног Киры и попытался заглянуть в карие глаза.

— Что случилось? Ты плакала?

Слёз я не видел, их уже не было на щеках. Но цвет глаз подсказывал, она пролила их немало, прежде чем успокоиться.

— Ответь мне, Кира! Не молчи!

Но она не отвечала. Затушила сигарету о пепельницу и попыталась встать. Я не дал ей этого сделать. Положил руки на её бедра и чуть приблизился.

— Что случилось? Прошу, давай поговорим.

— Просишь? — с грустью в голосе начала говорить она, делая паузы между слов. — Я тоже тебя просила, но ты так и не изменился. Уходи из моей жизни. Я больше не хочу жить с тобой. Я тебе не верю. Я устала бояться и ждать подвоха с твоей стороны. Устала бояться, что ты мне сделаешь больно.

— О чём ты, Кира?

Она посмотрела мне в глаза. Но сразу же, отвернулась, в поисках сигарет. Они были найдены на маленьком столике рядом с креслом, тут же из пачки Кира извлекла одну сигарету и прикурила. Руки при этом у неё слегка дрожали. Когда она сделала первую затяжку, я перехватил сигарету из её пальцев и тоже втянул в себя дым табака.

— Ты сегодня был у Захара, — услышал я её голос. — Даже не пытайся отрицать это. Я видела из окна, как ты садился в машину людей Захара. Мне эта машина слишком знакома, чтобы я ошиблась.

Я не сводил с Киры взгляд. Она не пыталась прикурить новую сигарету, и не пыталась завладеть моей. Просто погрузилась в свою боль и отрешённо смотрела в никуда… чуть левее от меня. Переложил в её пальцы дымящеюся сигарету. Кира почти сразу поднесла её к губам и сделала затяжку. Прикрыла на несколько секунд глаза. Из-под ресниц выскользнули слёзы.

— Давай разведёмся, Семён? Я не могу больше жить иллюзией на счастье. Это невыносимо. Я тебе благодарна за то, что ты сделал для меня, но я больше не могу игнорировать свой страх. Ты не изменишься и всё равно вернёшься к ним. Я тебя не смогу изменить. Мы попытались, но у нас не вышло. Ты всё равно возвращаешься к прежней жизни. Ты намагничен на них… Прошу, не тащи меня в тот ад. Уходи… Пусть мне будет больно, но больно один раз, от твоего ухода, а не бесконечно больно от твоего образа жизни и страха за наше будущее.

Отобрав дотлевающую сигарету, я её затушил и оставил в пепельнице, среди таких же смятых отработанных антидепрессантов.

— Кира… — положил голову ей на колени, и глубоко вздохнул. — Кира, все сложнее, чем ты думаешь.

— Я знаю, поэтому и предлагаю нам расстаться.

— Ты не знаешь и половины правды.

Поднялся с колен, встал в полный рост, и привлёк внимание Киры. Теперь она смотрела на меня неотрывно.

— Кира, ты напрасно считаешь, что я вернусь к Захару, потому что я никогда его в глаза не видел до сегодняшнего дня. Я никогда не играл в карты на деньги. Никогда.

Кира изменилась в лице. Мои слова её разозлили. Она поднялась с кресла и попыталась уйти с лоджии.

— Ты заврался, Семён!

Схватил её, не давая уйти. Она не сопротивлялась, но и не смотрела на меня. Равнодушие и обида — вот что поселилось в ней.

— Кира, ты ошибаешься во всём, но главное в том… что я Семён.

Она замерла. Тело её стало сжиматься, наливаясь свинцом. Карие глаза ещё не поднялись на меня, но руки уже стали отстранять меня от женского тела. Я же не позволял Кире отпихнуть меня.

— Всё это нелепое стечение обстоятельств. Но вот что, правда, так это то, что я тебя люблю. Пожалуйста, прости, за то, что не открылся раньше. Так получилось, я искренне не хотел тебя обидеть своим молчанием.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь?

— Кира, милая моя, прости, но меня зовут Артём. Артём Беркут. Я брат Семёна.

— Что за чушь!

Её руки с силой меня попытались отпихнуть. Не удалось. Я всё так же крепко её прижимал к себе.

— Мне надо было сразу тебе признаться, но я боялся тебя потерять. Ты мне очень понравилась с самого начала. Ещё до секса между нами. А после него, я словно переродился. Теперь не представляю свою жизнь без тебя. Меня действительно зовут Артём. Я недавно вернулся в город. С Семёном много лет не виделся. Его жену никогда не видел. О том, что ты замужем, узнал только на утро. О том, что ты жена именно Семёна узнал ещё позднее. Узнав правду, хотел уйти, не разоблачая себя и не травмируя твою психику. Но уйти не смог… не захотел. Не хватило мне сил расстаться с тобой. Прости, что не сказал правду сразу.

Кира внимательно на меня смотрела, а в глазах застыл ужас. Прошло несколько секунд раздумий и её тело сильно напряглось, рывком качнулось в моих объятьях, и тишину лоджии разорвал женский крик.

— Тише, тише. Я сам был в шоке, когда узнал правду.

Попытался прижать Киру к себе и, поглаживая рукой по спине хоть немного её успокоить. Но натиск сопротивления был слишком велик, Кире удалось отскочить от меня в угол лоджии.

— Не подходи ко мне!

— Кира, прошу, успокойся.

— Не подходи!

— Всё, всё, я стою. Только, пожалуйста, давай поговорим.

Вместо ответа, она издала непонятный звук, но в сопровождении с движением головы, понял, она не против разговора.

— Кира, меня зовут Артём. Я брат Семёна. Мы с ним, как ты сама теперь понимаешь, близнецы. Я недавно вернулся в Краснодар. До этого длительное время служил в армии. Служил по контракту. Я бы и дальше продолжил службу, но получив серьёзное ранение, меня комиссовали. И я вернулся домой. Семёна я не видел несколько лет. Когда приехал, сразу позвонил ему, но он со мной встретиться не захотел или не смог. Я не знаю. Сейчас он на мои звонки не отвечает. Связаться с ним не могу. Когда с тобой познакомился в «Льдинке» не знал, что ты его жена. Узнал об этом только на утро, когда позвонила Маша, и я услышал запись на автоответчике. Тогда же попросил тебя показать мне твой паспорт. Помнишь? — она молчала, я продолжил, — Моя догадка подтвердилась. Я ужаснулся нашему с тобой положению. И признаюсь, хотел уйти ничего тебе не говоря о том, что я на самом деле не твой муж, а его брат… Однако уйти не смог. Остался. Но и признаться тебе тоже не смог. Утаил. Я тебе не рассказал, что работаю на самом деле охранником. Соврал, что работаю грузчиком. Не расспрашивал тебя о твоей жизни, потому что понимал, что выдавая себя за твоего мужа, о тебе и так должен всё знать. Как ты познакомилась с Семёном, где ты работаешь и т. д. На все свои вопросы пытался найти ответы сам. Что-то мне удавалось узнать. Без какой-то информации, понял, что смогу прожить. И в результате, остался жить у тебя. Я виноват перед тобой. Я это понимаю. Но клянусь, все мои слова и поступки результат желания быть рядом с тобой. Я тебя люблю, Кира. Я, Беркут Артём Артурович, люблю тебя.

Кира смотрела на меня и молчала. Ей было нужно время, чтобы принять мою информацию. И всё же я не выдержал разделявшее нас расстояние и сделал в её сторону несколько шагов. Она отшатнулась от меня.

— Кира, не бойся. Это всего лишь я. Коснись меня. Ведь это я прижимал тебя к простыням сегодня ночью… и вчера тоже. Мои губы тебя целовали сегодня утром. Мои руки тебя обнимали и ласкали. Ничего не изменилось. Только имя моё. И всё. Я тот, кто тебя любит и хочет остаться с тобой или забрать с собой. Чтобы быть вместе. Чтобы создать семью. Нашу семью. Да, она тоже будет семьёй Беркутов. Но твои дети, наши дети, будут носить моё отчество. И я хочу, слышать своё имя, когда ты меня зовешь. Артём. И больше никаких изменений. Остальное всё будет по-прежнему. Ты только позволь нам сохранить наши отношения. Прости и прими меня. Реального меня.

Кира сделала резкий вдох, какой делает человек, вынырнувший из глубин воды. Потом ещё один. Я коснулся её плеча. Робко. Боясь своим касанием её сломать.

— Я не хотел обидеть. Правда о том кто ты, меня ужаснула. Потому что уже тогда, на утро, я не хотел с тобой расставаться. Ты мне очень понравилась. Очень. В первые дни я с ума сходил. Желание признаться боролось во мне со страхом. Страхом, что узнав правду, ты не позволишь мне быть частью твоей жизни.

Она молчала. И только огромные перепуганные глаза, периодически моргая, замедленным метрономом, отбивали мой биоритм.

— Кира, ничего не изменилось. Я точно такой же, как и был раньше. Меня только по-другому зовут. И всё.

— И всё? — она ударила меня в грудь руками, отталкивая на шаг назад. — И всё!? — громче повторила она. — Ты в своём уме? Как ты мог так со мной поступить? Ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую! Сказать, что я в бешенстве, это ничего не сказать! Ты воспользовался моим… заблуждением. Я бы никогда не привела чужого мужика в дом. Более того, не стала бы с ним спать! Ты понимаешь, что я, будучи замужем, занималась сексом с посторонним человеком! Я изменяла мужу, даже не подразумевая об этом! Ужас… — она накрыла лицо руками и стала оседать на пол.

Я сделал шаг в её сторону и обнял, не давая окончательно сесть на пол.

— Кира, о какой измене ты говоришь? Семён тебя бросил. Навсегда. Ты ему не жена. Ты моя.

Кира дёрнулась в моих руках, но вырваться не смогла.

— Не твоя. Я тебя не знаю. Ты меня тоже. Мы с тобой чужие. У нас не было прошлого. Мы встретились с тобой случайно. Ты зачем-то остался. Я к тебе понемногу привыкла. Но зачем? Зачем всё это? Это жестоко. Ты меня взял голыми руками. А я наивная, всё тебе оправдания искала. Изменился, старается… А ты просто никогда другим и не был. Ты всегда был Артёмом, человеком, которого я никогда не знала.

— Но ведь я тебе больше понравился, чем Семён. Признайся! Ведь я тебя никогда не обижал и не бросал.

— Да, уж… Не обижал. Ты только украл мою жизнь. Позволил мне раствориться в тебе.

— Позволил? Я своим телом добывал твою нежность. И ты мне отвечала. Я не прав?

— Я отвечала не тебе.

— Мне! Никого другого здесь не было! Только я и ты!

— Но я-то думала, что ты мой муж!

— Я не против им стать официально! И давно бы тебя в ЗАГС отвёл. Но прежде тебе нужно с Семёном развестись.

Кира усмехнулась.

— Замкнутый круг. Это не выносимо.

— Не вижу проблемы! Завтра пойдем в ЗАГС, и ты подашь заявление на развод с Семёном.

Она болезненно вздохнула и оперлась о подоконник.

— Нет. Не пойду.

— Почему?

— Вот видишь, ничего ты про меня не знаешь. А Семён точно знал, что я с ним не разведусь.

— Почему? — более требовательно спросил я.

Оторвавшись от подоконника, Кира грустно улыбнулась и отстранённо произнесла:

— Потому что он мой муж. Один единственный, из всех возможных.

— Что за бред? Ты его не любишь. Он тебя тоже. Почему ты не хочешь подать на развод?

— Напрасно ты думаешь, что я его не люблю. Я ведь вышла за него замуж.

— Не ври мне! Ты его не любишь!

— Может быть, и люблю, — с вызовом в голосе начала она. — Но правду тебе знать не обязательно. Ведь именно так ты поступил со мной, утаив, что ты не мой муж, а всего лишь его брат, Артём… Имя-то, какое редкое. Артём… А я тебя Семёном иногда называла, чаще, конечно, ты был просто Беркутом, но никогда ты не был Артёмом. Так что, частично, я отомщена. По крайней мере, я о тебе, как об Артёме, никогда не думала. Помнишь, когда мы были в постели, я тебя Семёном называла несколько раз? Так что, это не ты воспользовался мной, а я тобой. Потому что тебя-то и не было. Был только Семён. И это ты сам себя подставил, потеряв собственное имя.

Выдержка опять меня подвела. Схватил Киру и притянул к себе.

— Кира, сейчас говоришь не ты, а лишь твоя обида! Но поверь, я и сам знаю, что победителя в нашей ситуации нет. Мы оба можем проиграть, если ты меня не примешь.

— Не приму, — подраненным голосом сказала она. — Ты не мой муж. А любовник мне не нужен.

— Примешь! — нависая на ней, прохрипел от злости я.

— Ты не мой муж.

Больше я не мог вынести эту жестокую реальность. Поднял на руки и внёс брыкающуюся Киру в спальню, повалил на кровать и стал, разрывая одежду добираться до её тела. Она не кричала, но сопротивлялась. Однако подавить её сопротивление было мне не трудно. Тем более обида на неё, а главное ревность, делала своё дело, и я не осознавал до конца, что силы её скромны, против моих.

— Кира! Признайся, что любишь только меня!

— Нет!

Сидя на обнажённых бедрах Киры, своими коленями я прижимал к постели её руки, а сам стаскивал собственную майку через голову. Ткань трещала по шву, но я продолжал её тянуть. И вот майка уже отброшена на пол и мирно лежит на халате Киры, который сорвал с нею раньше. Я начал стаскивать с неё трусики. Кира изворачивалась, и тогда я их порвал с двух сторон на бедрах и вытянул за край между ног. Кира с ужасом смотрела на свои порванные трусики. Меня стало понемногу отпускать.

— Кира, я тебе новые куплю.

Она перестала сопротивляться и посмотрела мне в глаза. А я сделал очередное странное в этих обстоятельствах предложение, но не сделать его не мог:

— Будь моей женой.

Секунда молчания и её ответ:

— Нет. У меня уже есть муж.

— Нет у тебя никого кроме меня! — заорал я. — Семён ушел от тебя навсегда!

— Он вернётся.

— Ты его ждёшь? — гнев опять навалился на меня, а я на Киру.

— Я знаю, он вернётся.

— Вопрос только куда он вернётся? В твою постель? Ты этого хочешь?

— Он мой муж. И всегда им будет. А тебе лучше уйти. Пока мы бед не наделали.

— Я не уйду. Ты меня можешь выгнать, но я далеко не уйду. Буду, как пёс, под твоей дверью сидеть и ждать когда ты меня позовёшь.

— Я не позову. Лучше уходи сразу.

— Кира, опомнись.

— Уже… Уже опомнилась. Поэтому и прошу, уходи.

Встал с постели и поднял свою майку. Рывком одел её. Поднял халатик Киры, присел на кровать и прикрыл мной обнажённую мою женщину.

— Кира, я уйду. Но ты меня в любой момент можешь вернуть. Я понимаю, тебе нужно время подумать. Но помни, я тебя люблю. И, кстати, ты меня тоже. Меня, — указал пальцем на себя. — И не надо себя обманывать. И меня тоже! Ты мне никогда не говорила вслух, что любишь меня. Но я-то тебя все равно услышал. Услышал, как ты глазами мне об этом говорила, руками нежными своими. И даже губами, когда отвечала на мои поцелуи. Дыханием своим прерывистым, когда мы с тобой, вот именно на этой кровати, любили друг друга. Ты забыла? Я нет. Я помню всё. И тебе не дам забыть, как и что было. А было много чего. Но главное было обоюдное желание. Потребность друг в друге… А ты говоришь, уходи… Я могу уйти. Но ты останешься, и я знаю точно, будешь плакать. Если тебе нужно пролить эти слёзы в одиночестве, я уйду. Мешать не стану. Но знай, что и мне там, вдали от тебя, будет плохо. Даже хуже, чем тебе.

Она уже давно тихо плакала. И даже слёзы не вытирала. Они, выскользнув из глаз, тут же скатывались по щекам. Я поправил халат, натягивая его выше на плечи, укутывая мою милую, любимую девочку, которая сейчас так нуждалась в тепле.

С её стороны не было больше обвинение и упрёков, я приблизился к её лицу и, замерев на секунду в непосредственной близости от манящих губ, всё же впился в них поцелуем.

Я думал, она меня сразу отпихнёт. Нет. Даже, не напряглась. А спустя несколько секунд, так и вовсе, стала отвечать на мой поцелуй. Мои руки перестали мне подчиняться и сами потянулись к её телу. Меня ещё можно было остановить, но Кира, трепетно принимая мои ласки, только разжигала во мне натиск.

В этот раз майку я стянул с себя за одну секунду, ещё несколько ушло на снятие брюк и всего остального, включая носки. Я молчал, она тоже. И только наши тела, не умолкая, твердили, как они любят друг друга. Вбивая эту мысль аксиомой в сознание моё и Киры.

И всё же, спустя наслаждение от близости, я услышал её подавленный голос:

— Артём, пожалуйста, уходи.

Мы ещё лежали в постели. Ещё были обнажены, но сердцебиения наши уже пришли в норму и мы могли говорить. Могли… хотя я этого не хотел. Я понимал, что когда Кира заговорит, она продолжит меня прогонять. Но на этот раз я был готов уйти. На время.

Поднялся с кровати и стал одеваться. Кира, закутавшись в одеяло, за мной наблюдала. Я оделся и посмотрел ей в глаза.

— Артём, а зачем ты встречался с Захаром? — спросила она, не выдержав мой взгляд.

— У Семёна перед ним долг. Захар, посчитав, что я Семён, перенаправил долг брата мне.

— И что теперь? — тревожно, спросила она.

— Всё будет нормально. Долг небольшой, деньги у меня есть. Я его погашу. Не переживай.

— У Семёна не было небольших долгов. Все его долги были большими от 50 до 100 тысяч. Ты уверен, что можешь погасить долг сам? Если хочешь, я могу взять деньги у Лёши?

Мне сразу показалось странным, что Кира не рассматривала вариант — не возвращать долг. Да и суммы долгов у Семёна были гораздо скромнее, чем та сумма, которая досталась мне.

— Не беспокойся об этом, Кира. Деньги у меня есть. Только, пожалуйста, постарайся в ближайшие дни не находиться на улице без сопровождения.

Я думал, моя просьба её удивит. Ошибся.

— Я понимаю. Об этом не беспокойся. Прощай, Артём. Береги себя и забудь меня.

— Кира…

— Уходи.

И я ушел. Дверью не хлопнул. Слова на прощание не сказал. Просто вышел из квартиры и закрыл на ключ дверь. Ключ положил во внутренний карман куртки. Спускался по ступеням, как в ад. С каждым шагом реально ощущая увеличение расстояния между мной и Кирой.

Год назад

— Кира, если я опоздаю из-за тебя на встречу с Ларисой, я все твои платья искромсаю ножницами!

— Ой! Напугал! — Кира демонстративно фыркнула и вальяжно прошла мимо начинающего терять терпения брата.

Алексей взглянул на настенные часы и достал сотовый. Набрал номер и ласковым голосом обратился к той, которая отозвалась на его телефонный призыв:

— Алло, Ларис, мы опоздаем. Кира опять заблудилась в своих нарядах… Да… Ну, хорошо. Я как подъеду к подъезду, тебе позвоню.

Он закрыл слайдер и положил его в карман пиджака.

— Кира! Ну, в самом деле, сколько можно тебя ждать?

— Иду! Иду!

Но в кино они опоздали. Пошли сразу в ресторан. Кира не любила ходить с братом на такие мероприятия. Быть третьей всегда неприятно. Но Алексей тянул Киру с собой. Ему было так спокойнее. Во-первых, сестра была под присмотром, хотя она и не доставляла брату особых хлопот, и всё же, в последнее время он стал больше уделять внимания её досугу. Во-вторых, общение с Ларисой на глазах у Киры переставало быть уж столь романтичным и лишало девушку напрасных иллюзий на Алексея. Именно этого он и добивался. Далеко идущих планов на Ларису у него не было, однако сводить их отношения только к сексу тоже не хотелось. Вот и совершал он культурные вылазки, так сказать, для галочки, но в сопровождении сестры.

Кира сделала глоток вина и поставила бокал на стол. Вечер был скучнейшим. Лариса с братом большую часть времени разговаривали о работе. Невольно у Киры проскочила мысль, а в постели эти двое тоже обсуждают потребности фирмы?

Она достала телефон и позвонила подруге.

— Маш, что делаешь?

Алексей тут же прервал беседу с Ларисой и посмотрел на Киру. Из всех подруг сестры лишь Маша вызывала у него недоверие. «Рыжей бестией» называл он её. Но об этом никто не знал. Он не обсуждал Машу с сестрой. Но неотступно следил за проделками подруги сестры, чтобы та не втянула Киру в неприятности. Ещё когда они жили в Лабинске Кира сдружилась с Машей, а уж когда обе поступили в краевой пединститут, то тут уж совсем девочки стали не разлей вода.

— И во сколько вы встречаетесь? — спросила Кира, узнав, что Маша с Ирой идут в ночной клуб.

— В девять! — звонко сообщила Маша.

Алексей Машу услышал. Грозно покачал головой, и было понятно, сегодня вечер Кира проведёт без подруг.

— Созвонимся завтра, — Кира отключила телефон и взяла бокал с вином.

Когда тебе двадцать три, общество брата не может устроить. Психануть и уйти к подругам она тоже не могла. Пять лет назад, когда Кира переехала в Краснодар из родного Лабинска, брат поставил жёсткое условие — никаких съёмных квартир, жить только с ним. На тот момент Кира была готова на любые условия, но прошли годы, и ей стало невыносимо тесно в двухкомнатной квартире брата. Алексей давно жил в Краснодаре, успел жениться, развестись, хорошо устроиться и купить квартиру. Сначала он работал менеджером в небольшой компании, но она, путём махинации, удачно обанкротилась, перелив основные средства в дочернее предприятие и оставив кредиторов у разбитого корыта. Всё бы ничего, но среди кредиторов были и частные инвесторы, весьма влиятельные в городе. Они-то и проявили особое недовольство к сомнительному банкротству. Алексей тогда был без малого под следствием. И поскольку бывшее руководство практически его подставило, он, защищая свою честь, а главное жизнь, проанализировав имеющиеся данные, разложил по полочкам, как и что было сделано, а главное, как вернуть уважаемым криминальным инвесторам вложенные средства.

Его аналитические способности были замечены неким Павлом Сергеевичем Рыковым, в узких кругах его звали Рык. Он-то и поспособствовал, чтобы Алексей не остался без работы. Через год Рык возложил на Алексея полномочия и обязанности присущие особо приближенным. Одна беда, не всегда Алексей занимался бумажными делами. Он стал часто присутствовать на встречах авторитетных людей. Уважение и страх отныне вызывало его появление среди обычных людей. Официально он имел несколько должностей в фирмах Рыка, но это лишь для того, чтобы контролировать бизнес уважаемого человека и уберечь его от нежелательных финансовых потрясений.

Работу свою Алексей выполнял преданно, отсюда и заслужил доверие Павла Сергеевича. Отсюда и заработал себе врагов. Среди них был Захар Борисович, желавший перераспределить зоны влияния в городе. Рыка это предложение, естественно, не интересовало. Но Захар не оставлял попыток наладить сотрудничество с Алексеем, для дальнейшего подрыва бизнеса Рыка.

По-хорошему Алексей не шел на контакт. И тогда Захар решил задействовать одного своего человечка. Выбор пал на того, у которого была самая привлекательная внешность.

Кира возвращалась из института, где подрабатывала методистом на кафедре. На улице шел дождь. Девушка подняла воротник пальто и поспешила на остановку, переполненную людьми. Добравшись, она нырнула под козырёк крыши и смахнула капли с рукавов.

— Погодка сегодня, просто ах! — раздался мужской голос за спиной Киры.

Она бы не повернулась, но мужчина продолжил обращаться к ней:

— Незабудка, проходи сюда, а то тебя всё равно дождик достаёт.

Она невольно повернулась, и в первый раз увидел его.

— Привет! Меня зовут Семён. Можно просто, Беркут.

Устоять и остаться равнодушной к этой обворожительной улыбке, было невозможно. Высокий, красивый, в джинсах и кожаной куртке, он был похож на плохого парня из крутого боевика. Он им и был. К Кире подкатил не по своей инициативе, хотя задание ему понравилось, особенно когда он увидел фотографию объекта. Такую, конечно, хотелось прибрать к рукам.

Кира отвернулась и сделала шаг от парня.

— Если хочешь, я буду молчать, только не уходи, — вновь услышала она приятный голос Семёна.

Невольно повернулась к нему и улыбнулась.

Вот так они и познакомились. Он проводил до подъезда и выпросил номер телефона. А на следующий день позвонил и договорился о встрече.

И понеслась!

Кафе, кино, прогулки. Цветы, конфеты, нежные слова.

Кира, неизбалованная мужским вниманием, поверила в искренность его поведения. Семён же выполнял задание. Выполнял профессионально. Красиво ухаживать он умел. Взгляд пристальный, касания нежные, голос бархатный. Всё шло для достижения цели. Но цель не постель, а влюбить в себя. Кира повелась на картинку.

Вопросы о семье, о брате, проскальзывали с самого первого свидания. С каждым разом их становилось всё больше. Но Кира подумала, что Семён просто интересуется её жизнью, и не придала этому особого значения. А вот Алексей сразу обратил внимание на нового друга сестры. Когда встречи стали регулярными, он послал человечка узнать, кто такой Семён Беркут. Результат его не обрадовал. Разговаривать с сестрой он не стал, сразу решил поговорить с Семёном. Но тот был не пробиваем. Свою причастность к людям Захара он не отрицал, но уверял, что с Кирой из-за больших и нежных чувств. Такой ответ не понравился Алексею, однако, понимая, что заставить Киру отказаться от чувств невозможно, он предложил Семёну исчезнуть по-хорошему. Тот отказался. Предложил деньги. Опять отказался.

И тогда в тёмном переулке молодые здоровые ребята, спортивного телосложения, Семёну доходчиво объяснили, что не со всеми девочками можно дружить. Избитый Семён, добравшись до загородного дома Захара, зашёл к хозяину в кабинет и в общих чертах обрисовал ситуацию с заданием.

— Захар, может, ну её? Девочка мало чем нам помогает, а теперь, когда обо мне всё известно её брату, Лёха будет очень избирательно относиться к информации, проскальзывающей в доме. И Кира будет нам бесполезна. С ней мне, конечно, хорошо и я с удовольствием продолжу встречаться, но может лучше забыть про неё?

— Мальчик мой, ты часом не влюбился? — улыбаясь, спросил Захар.

— Нет, конечно! Просто, не понимаю, зачем вся эта толкотня? Ну, влюбится она в меня, брат-то её, меня всё равно не примет. Другом своим считать не будет. В дела свои не пустит. Вот если бы он не узнал, что я твой человек, тогда — да! Тогда у меня ещё был бы шанс на внедрение. А так, пустое всё это.

— Это мне решать, что здесь пустое, что нет, — возмутился Захар.

— Это я знаю. Я лишь своё мнение высказал.

— А я тебя о нём спрашивал?

— Всё! Молчу, — Семён налил себе виски в бокал из большого хрустального графина и присел в кожаное кресло.

Захар, сидевший во главе стола, несколько раз постучал пальцами по дорогой столешнице из тёмного дерева, раздумывая дальнейшие действия, и пристально посмотрел на рихтованное кулаками лицо Семёна.

— И всё-таки напрасно Алексей Яковлевич послал людей тебя уму разуму учить, — улыбка на лице Захара, свидетельствовала о том, что следующий шаг будет за ним.

Семён, знавший мстительный, злобный характер Захара, пожалел, что не зализав раны, показался ему на глаза. Теперь будет месть. Но вот по кому она ударит в первую очередь?

В тот же день Семён поспешил встретиться с Кирой и предупредил, об опасности гулять по улицам одной. Он объяснил это тем, что есть люди желающие наказать его, и что они могут наказать его через близких ему людей.

А как иначе он мог её предупредить?

Признаться, что он «по ту сторону баррикад» он не мог. Итак, из-за этой девушки он сильно рисковал. Почему? Скорей всего из-за её отношения к нему. Он играл свою роль, Кира приняла её за искренние чувства. И со временем, её заблуждение, а точнее, вера в его прекрасные чувства к ней, и в нём зародила отклик. Всегда хочется быть героем, если на тебя смотрят, как на супермэна или, как на принца на белом коне.

— Кира, пойми, ты занимаешь особое место в моём сердце… Да, что там скрывать, ты единственная девушка, которая поселилась в нём. Мне трудно о таком говорить, но я… — он замолчал, провёл рукой по своим волосам, положил руки перед собой на руль и посмотрел на Киру, сидящую на пассажирском сидении БМВ.

Она была в лёгком сарафане. На улице хоть и было тепло, но уже темнело и вечерняя прохлада в любом случае будет ощутима её неприкрытым плечам, когда она выйдет из машины и пойдёт домой. Семён встретил Киру после работы, проехал пару кварталов и остановил машину в тихом переулке. Разговаривать перед её подъездом он не рискнул. Кира сразу заметила ссадины на лице парня. Он отшутился, что шрамы украшают мужчину и перевёл разговор. Но разговор Киру больше пугал, хотя она и услышала его признание. Впервые их отношения приобрели конкретизацию. До этого он никогда не говорил что-либо подобное о своём отношение к ней. Раньше лишь общие комплименты и полунамёки. Касания, обнимания и невинные поцелуи. Он мог бы давно соблазнить её.

Но зачем?

Для простого секса она была наивна, невинна и абсолютно неопытна. Тешить своё самолюбие и тащить в постель ангела, было низко. Семён, вступив в игру, не подразумевал, что его могут действительно полюбить. Блеск её влюблённых глаз не то чтобы льстил или облагораживал его, нет, он грел его душу, видевшую за последние годы только разврат и продажность. Кира, со своей искренностью и открытостью, была для Семёна экзотикой. Красивая, светлая в помыслах… чистая. Такую запачкать было грешно.

После общения с Кирой Семён обычно много курил, потом ехал к пацанам и пил. Если были в их компании на тот момент девушки, привлечённые специально для улучшения качества расслабляющего досуга, Семён ими пользовался. Зло, грубо. С обидой на себя, за то, что он не принц на белом коне… а бандит на чёрном БМВ. Агрессивно принимая действительность. Злясь, что уже никогда не сможет быть ровней для той, которая его с улыбкой завтра встретит в конце рабочего дня, выйдя из здания института.

Но сегодня было их последнее свидание. Он решил, что так будет лучше. И не известно для кого больше. Белым, чистым он уже не станет, а марать своим обществом Киру, он больше не хотел. К тому же улыбка Захара покоя не давала. Кто знает, каким образом он извратится наказать брата Киры?

— В общем, Кира, это наша с тобой последняя встреча. Так будет лучше.

Он завёл двигатель и стал выезжать из переулка. Кира молчала. Она была обижена, разочарована и расстроена. Но навязываться или выяснять причину его поведения, не хотела.

Слишком много чести! — подумала она.

Когда машина подъехала к подъезду, Кира резко открыла дверцу и выскочила из машины. Вбежала в подъезд, а Семён потянулся за сигаретами и стал отъезжать от её дома. Он надеялся что, несмотря на то, что сейчас ему плохо, скоро начнёт отпускать. Надо только немного подождать. Совсем немного. Но вот докурена неизвестно какая по счёту сигарета, а тоска только усилилась.

Общение с другими девушками, жажду по Кире не утолили. Не те глаза. Не тот голос. Не те слова. Но он ей не звонил. Встреч не искал. Встречу через неделю им невольно организовал Захар. Нежданную и мерзкую.

— Антоха, что за возня в парной? — спросил Семён.

— Ромка с Тимуром куколку на перевоспитание привезли. Вот теперь воспитывают её.

— Понятно. Субботник по полной программе, значит. И кто последний?

— Ну, по ходу ты.

— И много передо мной жаждущих любви?

— Четверо.

— Значит, бухнуть ещё успеем.

— Конечно!

Семён присел за стол и налил себе водки. Махнул рюмку и заел солёным огурцом. Баня в доме Захара топилась каждую субботу. И эти «корпоративные» встречи Захаровцы любили. Однако именно сегодня Семён в баню попал случайно, поскольку с утра был послан Захаром на дело в пригород. И вернуться он должен был только завтра. Но Семён, сам не зная почему, всё успел сделать до вечера и приехал сюда на такси. Машину сегодня ему не выделили. БМВ зачем-то была нужна самому Захару.

Из парной донёсся женский крик.

— Что-то шлюха сегодня шумная попалась, — заметил Семён и влил в себя очередную порцию водки.

— Так это не одна из строптивых девочек Эллочки.

— А кто ж тогда?

— Я толком не понял. Но красивая. Глаза жгучие. Даже жалко куколку. Поломаем мы её сегодня капитально.

Опять раздался женский крик.

Семёна как током обдало. Он вскочил и помчался в парную. Ему нужно было увидеть лицо той, которая из последних сил сопротивлялась.

— Беркут! Её на всех хватит! Успокойся! — в спину убегающему Семёну крикнул Антоха.

Дёрнув дверь в парную на себя, Семён обмер. Кира…

Тимур её держал за руки сзади, а Ромка пытался пристроиться спереди. Она отбивалась ногами и изворачивалась. Ни на ком из этих троих не было одежды.

Семён схватил Ромку за горло и стал его душить. Тимур тут же отпустил Киру и кинулся спасать Ромку, при этом мат, которым он обкладывал Семёна, перемешался с женским криком. В парную вбежало ещё трое мужиков. Они попытались оттащить Семёна от Ромки, но тот вырвался и, схватив Киру за руку, оттеснил от остальных.

— Беркут! Ты в своём уме? Кто так делает?

— Пошли вон отсюда! — крикнул Семён, пряча своим телом доведённую до отчаяния Киру.

— Я его убью! — хриплым голосом крикнул Роман и сделал шаг в сторону Семёна.

Его тут же схватили за руки и вывели из парной.

— Беркут! — обратился Тимур, — Ты сейчас не прав.

— Рот закрой! — рычал Семён. — Я до тебя ещё доберусь!

— Тихо! Тихо! — вмешался Антоха, выйдя вперёд. — Беркут, ты толком можешь объяснить, в чём дело?

— Могу! — дыша с надрывом, как загнанный волк, огрызнулся Семён. — Никто к ней не прикоснётся!

— Почему? Ты её знаешь? Кто она?

Семён чувствовал, как трясётся женское перепуганное тело, он снял с себя майку и отдал её Кире. Она попыталась одеться, но непослушные трясущиеся руки не попадали в рукава. Семён повернулся к Кире и помог надеть майку.

— Мужики, остыньте! — заговорил Семён, чувствуя, как градус гнева толпы на него растёт с каждой минутой. Кира схватила его за плечо и прижалась, — Это моя невеста. Мы собирались пожениться.

Кто-то из толпы присвистнул и поспешил уйти из парной. Остальные отшатнулись.

— Беркут, мы не знали. Это был приказ Захара. Он наверняка тоже не в курсе ваших дел. Ты же понимаешь, зная про тебя, на такое никто бы из нас не подписался.

— Уйдите отсюда! — крикнул Семён.

Все вышли. Теперь, когда они остались вдвоём, Семён боялся увидеть глаза Киры. Что ей сказать? Что она ему скажет?

Помолчав, он произнёс:

— Прости, что не уберёг.

— Я шла по улице… — заикаясь, начала она, — они подошли сзади и запихнули меня в твою машину. Привезли сюда. Почему они были на твоей машине?

— Машина не принадлежит мне. Мне её дают для работы.

— Для какой работы?

— Для разной.

— И для такой тоже?

Он глубоко вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок.

— Кира, чтобы отсюда уйти тебе нужно во всём мне подчиняться. Иначе меня грохнут, а тебя вновь пустят по кругу. — Семён повернулся к Кире и обнял её за плечи. — Ничего не бойся. А теперь пошли.

— Они порвали мою одежду.

— Об этом не беспокойся. Я найду для тебя другую.

Они вышли из парной и прошли в предбанник, но там почти никого не было. Большинство свидетелей происшествия покинули баню. Но к оставшемуся Роману и Тимуру, присоединился Захар. Завидев мужчин, Кира замерла. Семён подобрал простынь лежавшую на кресле и протянул её Кире. Девушка не пошевелилась. Страх сковал её. Тогда Семён сам обмотал её бедра, прикрыв голые ноги.

— Захар, — придав лицу спокойное выражение, обратился Семён, — поздравь меня, я женюсь. Вот моя невеста.

— Женишься? — удивился он. — Ну, что ж, мой мальчик, это, признаюсь, очень неожиданно. Но, пожалуй, единственно возможный мирный вариант в сложившихся обстоятельствах.

Барским жестом руки Захар распорядился налить всем водки. Ромка разлил по рюмкам и присел на своё место. Семён взял со стола предназначенные для него и Киры рюмки. Свою Кира брать не хотела. Семён посмотрел ей в глаза и едва заметным жестом попросил не отказываться. С опаской Кира взяла дрожащей рукой рюмку полную водки и в ожидании тоста, старалась её не расплескать.

— Ром, посмотри в сумочке паспорт девочки, — попросил Захар.

Ромка поднял с пола сумку Киры, бесцеремонно её открыл, высыпал всё содержимое на стол и, завидев паспорт, радостно крикнул: