Шефы тоже плачут

Часть первая. Отрывок 1

Мы невзлюбили друг друга с первого взгляда. Я - треснула его деревянной погремушкой, он - вместо того, чтобы разныться, выплеснул мне в лицо компот. Прошло двадцать с лишним лет, а неприязнь между нами лишь усугубилась. Он называет меня Пухляшом, хотя во мне всего пятьдесят килограммов, я же вынуждена обращаться к нему «Шеф». 
Да, шеф! Слушаюсь, шеф. Будет сделано, шеф!
Ты ещё поплачешь у меня… шеф.

- Пухляш! Не спи на работе, стейк сам себя не приготовит.

Улыбка двухметрового гада-шефа, склонившегося надо мной и почти ласково треплющего меня за щёку, любому другому могла бы показаться обаятельной. Я же знала - с таким оскалом он сожрёт кого хочешь и даже не подавится. Особенно меня. 

- Отстань, я не сплю.

Я врала - едва притулилась около стола, как склонила голову и засопела. Кажется, мне даже успело присниться что-то приятное.

- Я вижу. Приготовь заказ, пока клиент не ушёл. Не даст чаевых официанту - работаешь в этом месяце без премии.

Едва он отвернулся, так и не дождавшись моего «да, шеф», показала язык и достала из холодильника мясо. Что ж, если представить на месте куска говядины Орловского, может, будет не так обидно получить выговор на ровном месте. 

Орловский - это мой босс. Точнее, шеф-повар ресторанчика «Стяг». А если совсем точнее - Орловский Андрей Николаевич, шеф-повар, босс и самая большая задница на свете. Сколько себя помню, он всегда выводил меня из себя. Даже когда мы жили в разных городах, умудрялся напоминать о себе время от времени. То шуткой, вскользь сказанной во время того, как поздравлял меня по телефону с днём рождения, а то и вовсе букетом из контрацептивов, присланных с курьером. 

Не было ни дня, когда я бы не вспоминала о том, что Орловский существует на белом свете. Он просто не давал мне возможности это забыть. 

И вот теперь, когда его мать, по совместительству владелица небольшого ресторана на окраине Санкт-Петербурга, пригласила меня работать у неё, наличие Андрея рядом стало совсем уж каждодневным. И он пользовался этим с лихвой.

Но в целом же я была очень благодарна за то, что работаю в «Стяге». Кулинария была моей страстью всегда, Наверное, с тех самых пор, когда мне было три года и я лепила куличики в песочнице, рассаживала в круг кукол и кормила их ими, делая вид, что это торты. Потом я стала читать мамины поваренные книги вместо того, что задавали мне в школе, и не успокоилась, пока не выучила все рецепты наизусть.

Следующим этапом стала выдумка новых кулинарных шедевров или адаптация продуктов из списка к реалиям российской жизни. 

И каково же было моё удивление, когда я поступила в кулинарный техникум, и узнала, что Орловского снаряжают учиться не куда-нибудь, а во Францию. И, по удивительному совпадению, именно кулинарному искусству. 

- Пухляш, ну? Стейк готов?

- Для медиум вэлла прошло слишком мало времени. И меня зовут Рита! - огрызаюсь я, когда Андрей материализуется за моим плечом и, заглянув через него, воззревается на кусок мяса, который я переворачиваю, чтобы он не подгорел.

- Он дойдёт на тарелке, когда дашь ему отдохнуть перед подачей.

В голосе шефа слышатся какие-то противные нотки, хотя, возможно, мне это только кажется. А его близость нервирует. Не зря наше знакомство два десятка лет назад началось с ударом погремушкой точно в лоб Орловского. Сейчас мне тоже хочется чем-нибудь в него запустить. 

- Я повар, и я знаю, что я делаю! 

Схватив сковородку за ручку, охаю, когда поверх моих пальцев смыкается ладонь Андрея. Он настойчиво пытается снять стейк с огня, я - точно так же настойчиво пытаюсь ему помешать.

- Отпусти, - шепчет он предупредительно мне на ухо.

- И не подумаю.

- Я шеф, и я знаю, что делаю, - передразнивает он меня. 

Я делаю какое-то неуловимое даже для самой себя движение, ударяясь затылком о грудную клетку Орловского. И он сдавленно охает и… отпускает ручку. Кусок мяса, взметнувшись в воздух, пролетает пару метров, чудом никого не зацепив по дороге, и плюхается на пол. 

Чёрт! Теперь всё переделывать… И не только переделывать.

- Штраф в размере стоимости трёх стейков, - тихо говорит Орловский прежде, чем отправляться готовить Нисуаз. - И только попробуй передержать следующий. 

Не передержу. Отработать в минус этот день и задолжать шефу - слишком непозволительная роскошь даже для меня. Я вздыхаю, заново ставя сковороду на огонь. Совсем скоро домой. А завтра - выходной. И только благодаря этим мыслям я чувствую себя более-менее успокоившейся.

Утро врывается в мой сон c головной болью и насморком. Открываю глаза с трудом, а они слезятся - то ли аллергия на что-то, то ли умудрилась простыть прямо посреди июня. На сотовом - три пропущенных от матери Орловского, которую в нерабочее время я зову просто тётей Таней. Интересно, зачем она мне названивала, да ещё и так настойчиво? Может, Андрей рассказал, что вчера я загубила отличный кусок мраморной говядины? Нет, на него это непохоже. Он был занозой в заднице, но не ябедой. Значит, причина совсем не в её заносчивом сыночке. 

- Тёть Тань, вы мне звонили? - говорю я в трубку с истинно французским прононсом. 

- Оу, - отвечает она без приветствия. - Вопрос отменяется. Ты заболела?

В её голосе - искреннее участие, и связано оно совсем не с тем, что я завтра могу не выйти на работу. Она действительно волнуется за меня.

- Есть немного. К завтрашнему дню приду в норму. 

- Хорошо. Но если разболеешься - никаких выходов на работу! Андрей найдёт тебе подмену.

О, да. И сделает это с огромным удовольствием. 

- Нет. Я сейчас же буду лечиться всеми возможными и невозможными способами.

Часть первая. Отрывок 2

Наверное, я бы даже успела скиснуть и заскучать, если бы в моей жизни не было Андрея. Это ради него я похудела на двадцать килограммов, когда мне осточертело, что он дразнит меня Пухляшом. И хоть прозвище осталось, как приклеенное, и не было на свете силы, которая бы заставила Орловского передумать и перестать меня так называть, изменения пошли мне на пользу. 

В шестнадцать я окончательно расцвела, на меня стали засматриваться парни, с одним из них я даже пробыла в довольно долгих отношениях по меркам подростков, у которых вечный ветер в голове. Целых полгода. Правда, дальше поцелуев и объятий дело не дошло, но зато я поняла, что привлекательна. И что извечные шутки Орловского, который отпускал их в мою сторону по поводу и без, - уже не раздражают и не злят как раньше. И теперь я могу сносить их стойко, а не прячась в своей комнате и не вымачивая в слезах подушку, как то было в тринадцать.

Всё менялось, но одно оставалось константой - в моей жизни был Андрей. Правда, будучи подростком, я и представить не могла, что однажды он станет моим шефом, но даже с этим смирилась довольно быстро. 

- Ты помнишь, что завтра ресторан закроется на спецобслуживание? - спрашивает у меня тётя Таня ближе к закрытию «Стяга» в один из летних дней.

Разумеется, я это помню. Вот только присутствовать на мероприятии, на котором мне могут быть и не рады, не планирую. Даже если это…

- Да, помню, у вашего сына день рождения, Татьяна Алексеевна. 

- И я надеюсь, ты поможешь приготовить ужин.

- Я?

- Да, ты.

Она кивает, и за показной серьёзностью и деловым тоном мне мерещится улыбка. Как будто знает что-то, что неведомо даже мне. 

- Почему я? В ресторане же есть другие повара.

- Потому что на тебя я могу положиться. Ты мне практически родная.

- Угу. Вам да. А вот Андрей может быть и не рад этому. 

- Глупости. Он тебя любит.

Она проводит по моему лицу рукой в знакомом с детства жесте и отходит, оставляя меня в полном недоумении. Орловский меня… любит? Что за несусветная чушь? Этот тип любит только себя и ещё - подтрунивать надо мной. А больше ничего. И даже если тётя Таня имела ввиду любовь, которая бывает у брата к сестре - я в это не верю. Андрей испытывает ко мне какие угодно чувства, но только не любовь. И убедить меня в обратном практически невозможно.

В зале народу не слишком много, но создают они столько шума, что я раз за разом выглядываю из кухни из чистого любопытства посмотреть, кто приехал на день рождения Орловского. Хрупкую блондинку, будто бы сделанную из фарфора, я замечаю сразу. И с первого же взгляда она мне решительно не нравится. Особенно то, как нарочито смеётся, как кладёт руку на колено сидящего рядом с ней Андрея. А он вместо того, чтобы встать и отойти, очень даже флиртует с ней в ответ. Хотя, встать и отойти он должен только в моих фантазиях, обычно Орловский всегда не прочь вот так поулыбаться всяким блондинкам, брюнеткам и рыжим.

- Вер, а кто это там рядом с Андреем Николаевичем? - как можно более равнодушно спрашиваю у су-шефа и по совместительству «справочного бюро» всего ресторана.

Вера знает всё и обо всех за редким исключением, но не треплется на каждом углу, не сплетничает и не обсуждает чужую жизнь, просто знает и всё. Выглянув из-за двери в кухню, хмурится некоторое время, а потом выдаёт, повернувшись ко мне:

- Так это же девушка шефа.

Следующий вопрос так и застывает на моих губах, когда я перевариваю то, что мне рассказала Вера. У Орловского есть девушка, а я узнаю это вот так, вскользь? Застав его практически на месте преступления с оружием в руках?

- Оу. И давно они вместе?

- Нет. Пару месяцев назад познакомились в самолёте.

- Ясно. А чего он её скрывал?

- Кого?

- Ну, девушку свою.

- Где скрывал?

- Понятно. Это просто я не видела их вместе.

- Наверное. Ладно, давай закуски подавать.

- Угу.

В этот раз чувство, что кто-то не только покусился на «моё», но ещё и успел это самое «моё» у меня забрать, особенно острое, почти невыносимое. Нет, подумать только! У Орловского есть девушка, а я об этом ни сном, ни духом. И никто меня даже уведомлять об этом не собирался.

Срывая злость на ни в чём не повинном томате, я яростно кромсаю его на части, пока он не становится похож на пюре. Сальса из свежих овощей превращается в разноцветное месиво. И я чувствую удовлетворение, раскладывая её по салатникам.

Горячим занимается Вера, что даёт мне возможность немного остыть, выйдя из ресторана в заднюю дверь. И снова там меня ждёт сюрприз - Орловский собственной персоной. Один. Стоит боком ко мне, курит, зажав сигарету в зубах и засунув руки в карманы джинсов. Пока я размышляю, ретироваться мне по-тихому или просто развернуться и уйти - Андрей ведь всё равно не заметит - Орловский цедит, перекатив сигарету в уголок рта:

- Пухляш, сегодня твои кулинарные способности выше всяких похвал. Вот та каша из овощей… я не совсем понял, почему её было не перелить в стаканы?

Он поворачивается, и в глазах его замечаю улыбку. Или насмешку? Сейчас, когда мой мозг затуманен слишком долгим пребыванием в жарком помещении кухни, я не сразу могу разобрать, чего во взгляде Орловского больше. 

- Я подумала, что твоей цапле будет удобнее клевать её с тарелки.

Сама не знаю, какой чёрт тянет меня за язык в этот момент. Охарактеризовать девушку шефа, да ещё и таким эпитетом - не лучшая идея. А уж показать, что её наличие меня задело - это просто «эпик фэйл».

- Моя… цапля? 

Вместо того, чтобы послать меня ко всем чертям, Орловский запрокидывает голову, и из его груди вырывается громкий смех. Я некоторое время наблюдаю сначала за тем, как выпадает из его рта сигарета, потом - за смеющимся Андреем. Помимо воли губы мои тоже растягиваются, и сдерживать это выше моих сил. 

Часть первая. Отрывок 3

Он был прав. Прав на все сто. Я действительно начала изводиться сразу, едва оказалась в мнимой безопасности своей съёмной квартиры. Даже набрала номер матери, с которой мы общались не очень часто и довольно холодно, с чем я тоже свыклась давным-давно. В общем, делала что угодно, лишь бы не думать о том, что сказали мне тётя Таня и сам Орловский. 

И мысли об этом всё равно неизменно возвращались вновь.
Ладно мать Андрея, которая считала, что её сын меня по-братски любит. С этим я даже могла бы согласиться, сделав поправку на то, что эта любовь в некотором роде извращённая. Но Орловский… 

То, что он сказал, заставило меня осмысливать произнесённые слова раз за разом. Да, я сама вывела его на разговор своим вопросом, но разве я не имела на это права? Невозможно было и дальше сосуществовать спокойно в отношениях, которые установились между мной и Андреем. О чём я ему и намекнула. И получила в ответ разбор полётов. Который, разумеется, мне совсем не понравился. Узнать о себе то, что совершенно спокойно озвучил Орловский, было как-то странно. Я действительно переживала относительно него так, что это начинало меня нервировать. А от осознания, что Андрей прекрасно понимает, в каком состоянии я буду пребывать после того, как попыталась его отправить на тот свет, и вовсе хочется стреляться.

Следующие пару дней, когда Орловский остаётся дома на больничном и не выходит на работу, дарят мне одновременно шанс отдохнуть от него и желание, чтобы всё вернулось на круги своя. Ведь мне гораздо привычнее существовать в том, что окружало меня с момента, когда я впервые увидела Андрея. И сейчас, когда я лишена его обычного отношения ко мне, становится как-то не по себе.

Но вот он заходит в двери кухни, где я корплю над очередным шедевром кулинарного искусства, и в груди моей ослабляется узел, который появился там с празднования его дня рождения. 

Он облачён в униформу шеф-повара, которая удивительно ему идёт, как будто он был создан для того, чтобы повелевать на кухне, и я невольно любуюсь им пару секунд прежде чем вернуть всё своё внимание гратену и медальонам. 

- Пухляш, а ты прямо делаешь успехи, - беззлобно поддевает он меня, проходя мимо. - Сегодня после рабочего дня зайди ко мне. Есть серьёзный разговор.

У меня хватает сил только на то, чтобы кивнуть. И начать предполагать, что же такого Орловский решил мне сказать, что это требует отдельного вызова в его кабинет. Собирается уволить? Вполне возможно. Я бы даже не удивилась подобному развитию событий. Или повысит до су-шефа? А вот это уже менее вероятно. Да и не хочу я подобной ответственности.

- Угу, - бурчу я что-то нечленораздельное, когда Орловский уже переключил всё внимание на беседу с Верой. Дожить бы теперь до конца рабочего дня.

Видимо, я провинилась как-то особенно сильно, раз в кабинете Андрея меня ждут не только он, но ещё и тётя Таня. Она устроилась на небольшом диванчике, что-то рассматривая в сотовом. На моё появление реагирует лишь лёгкой улыбкой, что одновременно успокаивает меня и заставляет нервничать ещё сильнее. Сам шеф в кресле возле его рабочего стола. Сидит, как ни в чём не бывало, положив руки перед собой, и смотрит на меня чуть прищурившись. 

А я не знаю, куда себя девать, когда оказываюсь наедине с ним и его мамой. Если они решили наказать меня за то, что я сотворила, то у них уже это получилось.

- Что-то не так? - осторожно уточняю я, когда пауза слишком затягивается. 

- У кого? - эхом откликается Орловский.

- Я не знаю. Зачем-то же меня сюда позвали?

- Да. Только почему ты решила, что причиной этому какие-то проблемы?

- Наверное, потому что я их регулярно создаю.

- Глупости, - это уже вступает в беседу тётя Таня. - Что за привычка считать себя в чём-то виноватой?

Я рефлекторно пожимаю плечами, Орловский повторяет мой жест, при этом на губах его мелькает странная улыбочка. 

- Тогда почему я здесь?

- У меня другой вопрос, - произносит Андрей. - Чего ты там встала на пороге как вкопанная? Садись, - он делает приглашающий жест, чтобы я заняла место напротив него.

Можно подумать, так вести переговоры мне будет гораздо спокойнее.

- Что ты знаешь о проекте «Законы вкуса»? - спрашивает у меня тётя Таня, когда я устраиваюсь за столом Орловского. - Наверняка смотрела хоть пару серий.

Смотрела пару серий? Да она, должно быть, шутит! Эту передачу я затёрла до дыр, беспрестанно гоняя её на сотовом по кругу. Для меня было настоящим удовольствием погружаться в ту атмосферу, которая охватывала меня всю, стоило мне только включить «Законы вкуса» и начать проникаться тем, что я видела на экране. 

- Об этом шедевре я знаю всё, - старательно скрывая восторг в голосе, отвечаю, не понимая, к чему клонит тётя Таня. - А что?

- А то, что есть предложение поучаствовать в третьем сезоне, - совершенно спокойно произносит Орловский. 

Теперь наверняка шутит он. Нельзя же быть таким непробиваемым, если ему действительно выпал шанс стать частью такого проекта? 

- Так… - говорю, не зная, что ещё присовокупить к сказанному. Хотя, конечно, наверное, это выглядит со стороны глупо. Но на большее меня просто не хватает.

- Так? - с лёгкой улыбкой на губах уточняет тётя Таня. - Это всё, что ты думаешь по этому поводу?

- Я очень рада! Правда, очень! А кому предложили поучаствовать? 

В голове возникает нелепая идея, что меня не просто так позвали сюда, и я буду как-то связана с участием в «Законах вкуса». Ну, там, мои рецепты, которые я собирала последние десять лет, попадут на стол к экспертам в виде готовых блюд. Но то, что произносит дальше Орловский, превосходит самые смелые мои ожидания.

- Пока мне. Но я же не могу это делать в одиночку. 

Часть первая. Отрывок 4

Ещё через три дня Орловский сообщил мне, что нас с ним ждёт участие в вечеринке, которую организует Милена в одном из особняков, принадлежащих её семье. Прямо в центре Питера, практически в исторической его части, где дома стоили дороже, чем резиденция Президента в Кремле. 

- Там будете не только вы с шефом, - шёпотом заверила меня Вера во время обеденного перерыва в ресторане. - Ещё приедет пара участников, так что думаю, не лишним будет с ними познакомиться. 

- Иногда мне кажется, что всё это шоу - чётко спланированная акция. И взяли меня туда только потому, что им не хватало какого-то элемента, - буркнула я, вяло ковыряясь в тарелке с припущенным шпинатом и совсем не подходящими к нему сосисками. 

- По первому пункту согласна, - кивнула Вера. - Создателям таких проектов неинтересно участие каких-нибудь серых масс. И я не про тебя! - добавила она, заметив мой взгляд. - Ты отлично готовишь, плюс у вас такая история интересная с шефом.

- Нет у меня никаких историй с Орловским!

- Есть и не спорь. А что касается второго пункта… 

Она задумалась, перемешивая в тарелке еду, пока та не стала похожа по консистенции на детское пюре. 

- А что касается второго пункта, тебе нужно немного больше уверенности в своих силах. Босс не стал бы брать тебя в команду, если бы не твой потенциал. 

- Угу. Только теперь что-то радость от участия уже не такая лучезарная. 

- И зря. Я бы многое отдала, чтобы побыть частью «Законов вкуса».

- Так давай я уговорю Орловского взять тебя вместо меня.

- Знаешь, что, Рита… Иногда тебя слушаю и диву даюсь. 

- Почему это?

- Потому что это - твой реальный шанс в жизни. Даже если тебе его подсунули нарочно, даже если всё спланировано - играй ты в свою игру, и будет тебе счастье.

- Легко сказать. Особенно когда у руля такие экземпляры как Милена.

- Да. У руля они, но участвует в проекте Андрей Николаевич - с тобой.

- С этим не поспоришь.

- Вот именно. Так что соберись. Сходи на вечеринку. Разузнай о конкурентах. И иди на это шоу вооружённая до зубов. 

Я хмуро взглянула на су-шефа, навалила шпинат на остывшую сосиску и потыкала вилкой в получившуюся горку. Наверное, она права. И мне стоит прислушаться к советам Веры, потому что играют они исключительно на моей стороне. Вот только как быть с теми чувствами, которые рождаются внутри?

Впрочем, что об этом думать сейчас, когда впереди у меня несколько дней на то, чтобы смириться с неизбежным?

Дом Милены и вправду похож на дворец. Хоть с виду и обманчиво-скромный, но каждый элемент лепнины на фасаде буквально кричит: «Я стою больше, чем твоя зарплата за три месяца!». Если организаторы шоу будут обращать внимание в первую очередь на внешний вид ресторана, боюсь, мы с Орловским проиграли несколько позиций ещё на старте. 

- Пухляш, ты чего встала? Пойдём? - мягко говорит мне Андрей, который привёз меня на вечеринку, идти на которую нет никакого желания. Но он заверяет, что так нужно. Ни ему, ни мне - нашему будущему. Как будто и вправду есть у нас какое-то общее будущее. Хотя, я понимаю, что имеет ввиду Орловский, и ценю его доверие в мою сторону. 

- Пойдём, - вздыхаю я, прогоняя ненужные теперь мысли.

Во-первых, я не любила подобные сборища от слова «совсем». В первую очередь потому, что мне всегда было довольно тяжело влиться в чужую компанию. Во-вторых, данное конкретное сборище я не любила заранее, ибо его хозяйкой станет выступать Милена. А её парень, как вы помните, - Андрей.

- Что-то не так? - спрашивает он, когда я тащусь ко входу во «дворец», едва переставляя ноги. Мысленно ругаю себя за то, что оделась довольно скромно, но изменить в этом уже ничего не могу. 

- Всё так, - вру я, и секундой позднее Орловский распахивает передо мной двери особняка. 

Меня сразу окутывают запахи, исходящие от множества вайпов, а так же аромат какого-то грейпфрутового алкоголя. Здесь уже веселятся, несмотря на то, что вечеринка началась пару минут назад. Кто-то танцует, кто-то сидит возле стойки, которой бы позавидовали даже самые крутые бары Питера. 

- Пухлик, располагайся, я сейчас, - перекрикивая музыку, сообщает мне Андрей, отходя к Милене, которая холодно и надменно кивает мне, и тут же теряет всяческий интерес. 

И я остаюсь одна. В окружении ароматного пара, незнакомых людей и какого-то сшибающего с ног ощущения, что меня бросили на растерзание толпе. 

Толпа, по правде говоря, совсем не обращает на меня никакого внимания, что даёт мне возможность перевести дыхание. Я добредаю до свободного стула возле барной стойки, взбираюсь на него и делаю бармену - да-да, здесь есть даже бармен! - заказ:

- Виски с колой.

Пока он готовит мой коктейль, успеваю оглядеться и составить более подробное представление о происходящем. Тот эпитет, которым обозвал Орловский вечеринку, на мой взгляд, совсем не подходит этому собранию. Андрей сказал, что у Милены будут в основном участники, которые любят «Законы вкуса», я же вижу, что как раз вкуса у собравшихся нет напрочь. Чего стоит одна только девица с зелёными волосами, дёргающаяся в рваном ритме под вполне себе плавную композицию. 

- Эй, привет! Я - Марк.

Рядом со мной оказывается парень, который протягивает мне руку с улыбкой на лице. И от того, насколько она открытая и действительно дружелюбная, мне тоже хочется улыбаться.

- Рита, - отвечаю на знакомство, слегка сжав его пальцы ладонью. 

- Ты случайно не подруга Орловского? - задаёт новый знакомый неожиданный вопрос.
А впрочем, почему неожиданный? Просто видел, как мы с Андреем зашли вдвоём в дом - и только. 

- Она, - киваю я, хотя, определение «подруга Орловского» мне решительно не нравится. У него вон уже есть… подруга. Которую он как раз прижимает к себе и шепчет ей что-то на ухо. А она смеётся в ответ, запрокинув голову. 

Часть первая. Отрывок 5

Просыпаюсь я бог весть в каком часу. На постели - одна. А вот в комнате - нет. Рядом на полу лежит Марк. В одежде, и это не может не радовать. За окном уже рассвело, судя по тому, что солнце встало, но ещё светит не слишком ярко - часов пять утра. 

Пытаюсь воспроизвести по памяти события позднего вечера, но это мне почти не удаётся. Помню только, что танцевали с Марком, что сцепляла зубы, когда смотрела за тем, как Орловский всё же уходит с Миленой наверх. А вот дальше - полный провал. 

- Ма-арк! - обращаюсь к парню громким шёпотом, и он вздрагивает и садится на полу. Озирается растерянно, но постепенно его взгляд проясняется. 

- А! Привет. 

- Привет. Слушай, у меня к тебе неприличный вопрос.

- Давай.

- Мы ну… не переспали случайно?

На его лице появляется улыбка, по которой ничего нельзя понять. То ли смеётся надо мной, то ли наоборот, пытается заверить, что всё в порядке.

- А ты бы хотела, чтобы переспали?

- Если бы я хотела, ты бы первый об этом узнал. Ну?

- Нет. Я не сплю с девушками, которые называют меня чужими именами.

О, нет! Я что, обозвала его в ночи Андреем? Это единственный вариант, который пришёл мне сейчас в голову. Только уточнять, так ли это, совсем не хочется.

- М-м-м, извини. Я выпила лишнего.

Я поднимаюсь с постели, бросаю взгляд в зеркало на стене, прихожу в ужас, но стараюсь этого не показывать. И не думать о том, что где-то в одной из соседних комнат находится Орловский со своей пассией. 

- Да ничего, всякое бывает. - Он широко зевает, поднимается с пола и плюхается на освободившуюся кровать. - Ты вниз не пойдёшь?

- Пойду. Пить хочется.

- Ой, захвати и мне минералочки, м? Тут все раскачаются дай бог к полудню.

- Окей. 

Я на всякий случай забираю свои вещи и обувь, безуспешно пытаясь воспроизвести в памяти всё, что связано с окончанием вчерашнего вечера. Который, судя по всему, закончился не для всех. В коридоре тишина, а вот из-за приоткрытой двери одной из комнат слышатся приглушённые стоны и скрип кровати. И мне совсем не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что там происходит. 

Так и держа туфли в руках, на цыпочках пробираюсь мимо, чтобы не помешать людям заниматься на рассвете одним из самых приятных дел в мире. Но когда достигаю двери в комнату, невольно застываю на месте.

Какой чёрт дёрнул меня заглянуть туда, куда я заглядывать совершенно не собиралась? Вообще не в моих правилах проявлять любопытство, особенно в таких вещах, но в этом случае никакие законы на меня не действуют. Потому что я вижу то, от чего по телу кровь начинает проноситься со сверхзвуковой скоростью. На широкой кровати со сбившейся простынёй лежит, широко разведя ноги, Милена, а прямо между них двигается Орловский. Не узнать его невозможно, да и с кем здесь ещё может быть цапля? 

Он замедляет темп, потом увеличивает, а она стонет под ним, впивается пальцами в его мускулистые плечи, и то обнимает ногами, то раскидывает их ещё шире. 

Здравый рассудок окончательно покидает меня в этот момент, потому что вместо того, чтобы сбежать, я продолжаю стоять и смотреть на сношающуюся парочку. А потом не выдерживаю, уже не таясь бегу по коридору к лестнице, спускаюсь вниз на пятой скорости и делаю жадный вдох только когда оказываюсь на улице. 

Здесь по-утреннему прохладно и сыро. И хоть солнце уже поднялось достаточно высоко - ещё не успело прогреть воздух до такой степени, чтобы меня не начал бить озноб. Или причина вовсе не в рассветных часах?

Надев туфли, я шагаю в вычурным ажурным воротам, которые мне удаётся открыть с третьей попытки. Всё ещё хочется пить, но не настолько, чтобы вернуться в этот чёртов дом. Может, вообще отказаться от участия в проекте? Вряд ли я найду в себе силы, чтобы войти в двери цаплиного особняка с улыбкой на губах и не подавиться поданным ею ужином. Хотя, к чёрту Милену. И Орловского.

Вера права: это шоу - мой реальный шанс. И если уж я не родилась с серебряной ложкой во рту, никогда не поздно отобрать её у цапли и восстановить историческую справедливость.

Оказавшись дома, я позволяю себе то, что делаю довольно редко - падаю на кровать и начинаю рыдать. Даже не могу понять, что является причиной. Вернее, что из случившегося достаточная причина для того, чтобы приспустить флаг и капитулировать перед желанием выплакаться. В принципе, со мной ничего нового не случилось, ну, кроме того, что я наконец осознала, насколько была влюблена в собственного шефа. Влюблена даже тогда, когда он этим самым шефом не был. И как остро сейчас воспринимается то, что видела совсем недавно. Будто мне в спину загнали нож и теперь методично его проворачивали то в одном направлении, то в другом. 

Но ведь Орловский мне не принадлежит. И никогда принадлежать не будет. Он женится на своей чёртовой цапле, а я, возможно, даже смогу прийти на свадьбу и попытаться сделать вид, что мне всё равно. А сейчас мне нужно собраться с мыслями и сосредоточиться на участии в «Законах». И это должно стать единственно важным.

Громкий грохот во входную дверь больше похож на то, что началась война, а я умудрилась проспать это знаменательное событие. Я щурюсь от вечернего, но всё ещё яркого света, который льётся в незашторенное окно. Чёрт, а слёзы благотворно на меня влияют - по крайней мере, с облегчением, которое они принесли, пришёл и вполне себе крепкий сон.

В дверь продолжают барабанить, и я, завернувшись в плед, тащусь в прихожую открывать. На пороге - взъерошенный Орловский собственной персоной. Один. Хватает мимолётного взгляда на него, чтобы перед глазами всплыла картина того, как он трахал сегодня утром свою Милку. 

- Пухляш! Слава богу, с тобой всё в порядке, - выдыхает он, делая шаг ко мне. Я в последний момент выставляю вперёд руку, не давая ему сделать то, что он собирается - войти в мой дом. 

Часть первая. Отрывок 6

- Ну, что думаешь о первом дне? - спросил меня Андрей, скорее для проформы, потому что нас снимал оператор. 

Мы сидели в предоставленном для поездки в аэропорт комфортабельном автомобиле, ожидая, когда сможем отправиться в обратный путь по подсвеченному яркими огнями городу.

- Волнительно. И я рада, что мы не были первыми.

- Но готова к нашему ресторану? 

- Теперь на все сто. 

- Покажем им, что значит по-настоящему высокий уровень профессионализма?

- Покажем! Но думаю, теперь нас будут оценивать более строго.

- Меня это никогда не пугало, Пухляш.

Оператор дал знак, что всё снято и мы можем расслабиться. Вышел из машины, и та мягко тронулась с места, выезжая на шоссе.

- Фух, по правде говоря, тяжко вот так постоянно быть в кадре, - призналась я, отворачиваясь к окну. 

Чувство, что мне не удастся войти в обычный ритм жизни после первого съёмочного дня, сейчас было особенно острым. И страх, что подведу Орловского, усилился стократно.

- Тяжко. Но нам придётся к этому привыкнуть. Ты прекрасно держалась сегодня. И мне понравилось, что вступилась за Владимира перед Милкой.

- Ну, не хочу показаться грубой, но нельзя же быть такой задницей.

Я ждала, что он возмутится, скажет, что так говорить о его женщине нельзя, но вместо этого Орловский лишь запрокинул голову и расхохотался. 

- Зря она нарывается. Хоть это и полезно для шоу, но настраивать против себя участников - глупо. Впрочем, это нам только на руку. Конкурентом меньше…

- Какой ты злой и меркантильный тип.

- А ты как думала? Я и тебя выбрал себе в команду исключительно с этими целями.

- Ого!

- Да я шучу. Ты знаешь, чем больше времени проходит, тем больше убеждаюсь, что если и участвовать здесь - то только с тобой.

- Ты мне столько приятного за раз никогда в жизни не говорил. 

- Буду исправляться.

Я покачала головой, сдерживая улыбку и снова отвернулась к окну. Пусть эта сказка рядом с ним и продлится не так и долго, я буду полной дурой, если не наслажусь каждым её мгновением.

Неделю спустя

- Пухляш, ты вообще где? 

Голос Орловского на другом конце телефонного разговора был озадаченным. Вот чёрт! Я же должна была уже приехать к нему в Ольгино, куда завтра утром прибудет съёмочная группа «Законов вкуса». И вырубилась, сидя на диване, жуя мороженое и гоняя по сотому кругу второй сезон передачи. Наверняка сказывалось нервное состояние, в котором я перманентно пребывала с самого нашего возвращения из Ярославля. 

- Блин, прости… Я задремала.

- Вызывай такси и срочно ко мне. Или хочешь, я за тобой приеду?

- Не надо. Срываться с места ближе к ночи - нехорошая идея. Я скоро буду.

- Жду тебя. Не забудь пижамку.

Фыркнув, я отключила связь и бросилась за вещами в спальню. На кровати уже стояла собранная заранее сумка. В ней - зубная щётка, косметичка, сменное бельё, туфли и платье. Последнее - предмет моей особой гордости. Я не особо любила все эти неудобные одёжки, высокие каблуки, боевой раскрас на лице, но завтра мне хотелось быть особенно красивой. Стоять рядом с Орловским, представляя наши блюда гостям, гордиться шедеврами, которые мы умеем с ним создать, и чувствовать себя королевой вечера. 

Вызвав такси, я наскоро огляделась, сунула на всякий случай любимую поваренную книгу с собой, и через десять минут уже ехала по направлению к Ольгино, испытывая самый настоящий шквал эмоций.

- Значит, осматривайся. Изучай, где что лежит. Сковородки здесь, тарелки сегодня привезли новые. Я ещё алкоголя заказал, надо будет утром встать пораньше, доставят к семи. 

Я впервые видела Орловского таким. Он заметно нервничал, хоть и старался это скрыть. На столе в кухне стояла непочатая бутылка виски, рядом с ней - вино. 

- Эй, шеф! - мягко окликнула я его, когда он принялся в третий раз крутить ручки духовки.

- А?

- Всё нормально ведь?

Он остановился как вкопанный, распрямился и перевёл на меня невидящий взгляд. Запустил руку в волосы, взъерошивая их, и ответил:

- Не знаю.

Мне особенно остро захотелось в этот момент подойти и просто обнять его. Прижаться, делясь своими силами и уверенностью, что всё будет хорошо. Как бы ни прошёл завтрашний день, мы уже достигли многого - принимаем участие в таком проекте, умеем прекрасно готовить. И ещё… мы есть друг у друга, и это неизменно. Но вместо того, чтобы сказать Орловскому всё это, я улыбаюсь кривовато и усаживаюсь за стол.

- Тогда давай немного поболтаем, обсудим ещё раз всё, что уже обсуждали не раз, а потом попробуем хоть немного поспать, идёт?

- А сковородки?

- Я завтра встану пораньше, приготовлю завтрак. Как раз успею изучить всё подробнее. А если что - ты мне подскажешь. Хорошо?

Андрей смотрит на меня серьёзно, будто мы тут собрались как минимум мир спасать, а потом выдыхает, и я вижу облегчение, отражающееся у него в глазах.

- Пухляш… я так рад, что ты со мной. 

Это признание дорогого стоит. Вот только показывать радость от произнесённых слов я не спешу. Они могут означать, как то, что рядом с собой он никого больше видеть не желал бы, как и выгоду Орловского от того, что с ним участвую именно я.

Он всё же наливает в два бокала понемногу виски, один ставит передо мной, другой осушает залпом прежде чем устроиться напротив. Сейчас я тоже чувствую себя счастливой идиоткой. Тишина, которая окружает нас, когда мы оба замолкаем и просто вот так сидим друг напротив друга, словно бы берёт нас в кокон. Прячет ото всего остального мира, и здесь есть только я и Андрей. 

А мы просто молчим, глядя друг на друга, и нет в этот момент больше ничего. Ни завтрашнего дня, где нас ждёт испытание на прочность, ни того, что было раньше с каждым из нас. Есть только здесь и сейчас.

Часть первая. Отрывок 7

- Наш ресторан называется «Погремушка и компот», - рассказывает Орловский, когда мы с ним наконец приступаем к украшению столовой, которая сегодня послужит нам домашним рестораном. - Будем погружаться туда, куда уже никогда не вернуться. В детство. 

Сейчас эта идея уже не кажется мне такой блестящей, но я усиленно улыбаюсь, помогая задрапировать голубой тканью одну из стен. В результате многочисленных споров и переговоров, решено было использовать чёрно-белые и цветные снимки малышей и кадры из популярных детских фильмов, которые мы развесили поверх широкой шифоновой портьеры, символизирующей безоблачное небо. 

На столе разложены металлические поезда, которые Орловский купил за какие-то баснословные деньги, потому что в обычных магазинах игрушек они все - сплошь дешёвый пластик. А меню - написаны позади картонных тонких книжек. У каждого из гостей - своя сказка или басня. Милене я подложила «Цаплю и журавля». 

- А ещё мы так познакомились впервые с Андреем, - тоже вставляю я свои пять копеек в происходящее. - Он облил меня грушевым компотом.

- Только потому, что ты шибанула меня деревянной погремушкой.

- Да. Именно поэтому мы решили назвать наш ресторан именно так.

Я смотрю на шефа почти что с любовью во взгляде. Он - отвечает мне тем же. Звучит команда оператора «снято», и мы выдыхаем с облегчением: с рестораном покончено, пора приступать к готовке.

- Чёрт, двадцать минут уже истекли, - мрачно произносит Орловский, надевая фартук. 

- Ничего, начинай заниматься десертом. На мороженое уйдёт много времени. На мне - чистка креветок. 

- Да, шеф! - смеётся Андрей, и мы бросаемся в самую гущу событий.

Приготовить ужин на двенадцать персон - раньше мне это казалось сущим пустяком, особенно учитывая количество посетителей, которых обслуживали в «Стяге» в течение дня. Но сразу, стоило только мне приступить к готовке для домашнего ресторана, всё пошло не так. 

Это там, в огромной кухне, где всё под рукой, и где трудится целый штат поваров и официантов, всё относительно просто. Здесь же, где мы мечемся с Орловским, путаясь друг у друга под ногами, количество бестолковых действий превышает все возможные пороги. 

- Так, Пухляш, стой! - восклицает, наконец, Андрей, когда я едва не сбиваю его с ног, бросаясь с новой порцией креветок к раковине. - Поменяй зелень и креветки местами, чтобы всё было под рукой. И не будешь бегать туда-сюда.

- Точно! Спасибо.

- И не волнуйся, мы идём почти по графику.

Со временем всё устаканивается. Теперь мы работаем слаженно и быстро, вот только время, словно сумасшедшее, утекает всё быстрее с каждой минутой. 

- Гости придут через пятнадцать минут. Мороженое в холодильнике, бисквитом и рыбой мы займёмся позднее. Для закуски всё готово. Пойдём сменим одежду? - спрашивает меня Орловский, улыбаясь в камеру, а я удивляюсь, как у него от напряжения глаз не дёргается.

- Идём, - киваю я, следуя регламенту, хотя, с удовольствием бы осталась в кухне и использовала оставшееся время на готовку.

- Пухляш, ты офигенно выглядишь! - восклицает Орловский, когда я снова появляюсь в кухне. И во взгляде его читается искреннее восхищение, значит, действительно так думает, а не говорит это только потому, что рядом с нами мельтешит оператор. 

- Спасибо.

Мысленно успеваю порадоваться тому, что это обязательно увидит цапля, когда серия с нашим участием выйдет на экраны.

- Гости вот-вот придут.

Чертовски тяжело одновременно улыбаться, радостно ожидая прибытия остальных участников шоу, думать о том, не подсохнут ли почищенные креветки, и волноваться так, как не волновалась никогда в жизни. Но я прекрасно справляюсь со всеми тремя поставленными задачами. 

Раздаётся звонок в дверь, и мы с Орловским идём открывать гостям. А дальше… Всё смешивается в разноцветный калейдоскоп, когда я что-то делаю, говорю, иногда даже получается довольно складно. Но не могу вычленить из происходящего хоть что-то, что заставит меня зацепиться за реальность, как за якорь. Знаю, что Андрею не легче, потому он тоже не подходит на роль проводника в мир трезвости. Гости, поохав-поахав от восторга, рассаживаются за столом, Орловский предлагает им напитки. А я выцепляю взглядом Милену, и это, как ни странно, придаёт мне сил справиться с волнением. Она осматривает домашний ресторан со смесью восхищения и надменности. Будто не может решить, то ли радоваться тому, что всё так классно получилось у её парня, то ли выказать «фи», потому что мы - в первую очередь её конкуренты. 

Наконец мы возвращаемся на кухню, где я начинаю нарезать сальсу дрожащими руками. Едва не вскрываю себе палец, чертыхаюсь, снова набрасываюсь на перец. Пока Орловский осторожно, но уверенно не забирает у меня нож, не разворачивает лицом и не вжимает в себя с такой силой, что у меня хрустят кости. Но это сейчас то, что мне нужно. Просто стоять, прижавшись к нему, позволив себе один-единственный всхлип, и теперь знать, что это он - мой якорь, а не неприязнь к его девушке. 

Он - мой, а я - его.

- Так, всё, Пухлик, давай сделаем закуски и подадим их сразу, как только приедут ведущие.

- Угу, - согласно киваю я, выбрасываю покромсанный криво перец в мусорное ведро и нарезаю новый, на этот раз с гораздо большим успехом.

Подавать первые блюда в «Компоте и погремушке» - это почти как лететь на американских горках без страховки. По крайней мере, ощущения схожие. Поставить две тарелки перед экспертами, не опрокинуть ничего и держать при этом лицо - нечеловеческое усилие. Но я делаю его, потому что рядом Андрей. И потому что мне нельзя опозориться на всю страну. 

И следом за этим - ещё одно испытание. Когда ведущие пробуют нашу закуску - обжаренные с томатами креветки и поданную к ним сальсу - я стою, не чувствуя ног, и не падаю в обморок каким-то чудом. Эксперты ничего не говорят, просто едят, переглядываются, и ничего невозможно понять ни по их лицам, ни по их глазам.

Часть первая. Отрывок 8

- Слушай, всё, что говорили раньше, ну, что камера полнит - фигня полная. 

Катька, поставив на колени миску с попкорном, забрасывала его в рот один за одним, цепко глядя на экран. Мы сидим у меня в спальне, смотрим вторую серию третьего сезона «Законов вкуса», который начал выходить неделю назад, и обсуждаем увиденное по ходу просмотра. 

- Да? Хорошо. Я бы не перенесла, если бы кличка, выданная мне Орловским, нашла отражение на экране. 

Маринка и Катька буквально приникли к телевизору, я же забралась с ногами на диван, начиная испытывать ужас от преддверия того, что будет дальше. Увидеть на экране свою истерику - врагу не пожелаешь.

С того момента, когда мы с Орловским устроили ужин в нашем ресторане, миновал месяц. За это время успели отснять все выпуски с участием нашей группы, перемежая их съёмками группы номер два. В нашей - Милена и её мать ожидаемо вышли на первое место. Мы же с Андреем нежданно оказались вторыми. 

О нашем поцелуе мы с шефом не говорили, сделав вид, что нам обоим он просто привиделся. Но мне часто снился сон, в котором мы с Орловским не только целовались, но и заходили гораздо дальше. Просыпалась после я обычно в холодном поту с чувством, что только что нафантазировала себе ни много, ни мало - инцест. 

- А твой-то выглядит просто потрясно. Смотри как ведущего отбрил, - восхитилась Маринка, допивая пиво. - А баба мне его не нравится. Селёдка какая-то. 

- Цапля.

- Да, точно. Шея длинная, клюв острый. Бр-р-р. А вот вы мило смотритесь.

- Да круто смотрятся, а не мило.

- А я что сказала?

Девчонки затараторили, и я потёрла виски пальцами. Мигрень от нервов, которых за последние дни я истратила с перебором, неприятно давила на голову со всех сторон. В принципе всё, что я видела на экране, мне нравилось. Мы выглядели довольно достойно, работали профессионально, я отмечала про себя какие-то нюансы, которые следовало исправить перед вторым этапом. В общем и целом, просмотр передачи принёс мне скорее пользу, чем негативные ощущения. 

- Слушай, мать! Ну ты просто звезда! - вынесла мне «приговор» Маринка, когда на экране появились финальные титры серии. - Не, вот прямо роскошно всё! Я аж прониклась.

- Чем ты там прониклась? - поинтересовалась Катя.

- Ну, вот этим всем. Готовка, у плиты прям заправски так всё делается.

- Ты умудряешься спалить яичницу дотла за две минуты, Селивёрстова.

- Ой, Кать, отстань. Дай мне насладиться проснувшимся желанием готовить.

Я слушала подруг и улыбалась. Сейчас, когда я действительно поверила в то, что являюсь участницей самого крутого кулинарного шоу, и когда больше не было ощущения, что всё происходит со мной не взаправду, градус переживаний снизился, и ко второму этапу я подходила с более уверенным настроем. 

- Ладно вам, девочки, ещё успеете побывать на шоу. В конце, если мы с Орловским конечно, до него дойдём, на главную кухню обычно приглашаются друзья и родственники финалистов. 

- Всё, Чернова, теперь ты просто обязана выиграть этот чёртов конкурс!

- Да я бы с удовольствием. Только вряд ли. 

- Что за непорядок в танковых войсках? Кто, по-твоему, это может сделать вместо? Цапля эта?

- Ты ещё не видела серию с ней. Она там порвала зал трижды.

- Лучше бы она чего другое себе порвала трижды.

Я улыбнулась, когда Маринка сделалась мрачнее тучи. Мне тоже очень хотелось не только дойти до финала, но и стать победительницей этого сезона. Но я здраво оценивала свои шансы. Впрочем, упорствовать в желании достигнуть своих целей это мне не помешает. Очень даже наоборот.

- Ты меня избегаешь, - вот так, без приветствий, сходу в лоб говорит Орловский, когда мы с ним встречаемся перед вторым этапом в крохотном павильоне, где будем ждать начала соревнования. 

- С чего ты взял? - мгновенно откликаюсь я, чувствуя, что мне в лицо бросается кровь. Даже представляю, как выгляжу со стороны - перезревший помидор, старательно делающий «покер-фейс». 

- А мне и брать ничего ниоткуда не надо. Достаточно того, что ты не пришла смотреть с нами выпуск.

- Куда? К тебе с Милкой под бочок?

- Пухляш…

- Что? Нет, ну правда, ты как это видишь?

- Наверное, это звучит эгоистично. Но я бы хотел, чтобы ты была рядом в этот момент.

- А я устроила просмотр с подругами. Мы прекрасно провели время.

- Я рад.

- И я рада, что ты рад.

Мы некоторое время молчим. Я пытаюсь переварить то, что сказал мне Орловский. Он действительно эгоист. Хочет всего и сразу - и чтобы цапля рядом, и я крутилась подле них как собачка, ожидающая ласки. Только так не бывает. И если он не думает о моих чувствах, я буду полной дурой, если стану их игнорировать тоже.

- Это из-за того поцелуя? - наконец нарушает он молчание. 

- Он ничего же не значил.

Даже не знаю, чего в моих словах больше - утверждения или вопроса. Наверное, второго, потому что мне хочется услышать, что это не так. Что для Орловского наш общий порыв хоть сколько-нибудь важен. 

- Ты о себе сейчас? - мрачно интересуется он.

- Я о нас.

- А за меня говорить не надо. 

Странный разговор, особенно если учесть, что мы вот-вот должны будем снова стать командой, и бла-бла-бла. Нам бы сосредоточиться на задании, а не на вот этой ерунде, которая больше выматывает, чем приносит хоть какую-то пользу. Но видимо, и Орловский, и я уже слишком глубоко погрузились в то, что не относится к проекту. И чем больше будем об этом молчать, тем больше накопится взаимных вопросов и упрёков.

- Андрей, послушай, эта тема вообще выеденного яйца не стоит. Ты с Миленой, я - сама по себе. О поцелуе я вообще предпочту не говорить. Я тебя не избегаю. Если бы так было - ты бы меня сейчас рядом не видел, - говорю это с улыбкой, давая понять, что это шутка, впрочем, Орловский совершенно не воспринимает её именно так. Смотрит то ли со злостью, то ли раздражённо, но пожимает плечами и выходит из павильона с коротким:

Часть первая. Отрывок 9

Звонок на сотовый будит меня ближе к одиннадцати часам утра. Накрываюсь одеялом с головой. Хочется убить всех на свете, но особенно кроваво - того, кто названивает мне практически ни свет, ни заря. На экране - незнакомый номер. Значит, стоит взять трубку, чтобы понять, кого именно заказывать киллеру.

- Да? - хрипло выдыхаю в телефон и первые пару секунд слушаю тишину, наверняка продиктованную проснувшейся совестью того, кто звонит.

- Рита? - раздаётся неуверенное на том конце.

- Да. А это кто?

- Это Марк. - Пауза, за время которой я успеваю задаться вопросом: «Кто такой, чёрт бы его побрал, Марк?». - Мне твой номер Милка дала. 

Господи, в моей жизни будет хоть один день без Милки? Чем, ну чем я заслужила её присутствие везде? Где я так согрешила?

- А, привет, Марк, - отвечаю, садясь на постели. - Что-то случилось?

Знаю, вопрос глупый, но в этот момент мне ничего лучшего в голову не приходит. 

- Ничего не случилось. Просто хотел позвать тебя погулять.

- Сейчас?

- Нет. Сегодня вечером.

А вот это не так, чтобы очень хорошо. Потому что не скажешь же Марку, что моё сердце принадлежит другому? Да и прозвучит это странно даже для меня самой. 

- Ммм… просто так?

- А ты хочешь сложно?

Отличный вопрос. Идёт в зачёт. Нет, сложно я точно не хочу. 

- Окей. Где и во сколько?

- Давай на Стрелке часов в восемь вечера. 

- Давай.

- За тобой заехать?

- Не надо, я доберусь сама.

Я замолкаю, так и не открывая глаз. Надежда на продолжение сна ещё есть, хоть и очень призрачная. 

- Рит, слушай, а может у тебя какая-нибудь симпатичная подруга есть? 

На этом моменте я окончательно просыпаюсь. Он что, любит тройнички? 

- Нет. Симпатичных нет. Зачем мне красивые конкурентки рядом? - интересуюсь я вполне серьёзным тоном. На что Марк не отвечает - просто молча дышит в трубку. Но наконец выдаёт:

- Вообще я думал с собой Илюху взять. Но если никого нет - обойдётся.
Я слышу, как на том конце провода начинают шептаться. Видимо Илюха рядом и категорически против того, чтобы оставаться сегодня вечером дома. 

-  Ладно, - сжаливаюсь я. - В восемь мы с Маринкой будем у Стрелки. И Маринка красивая. До встречи.

Не дожидаясь, пока он ответит, я кладу трубку и падаю обратно на подушки. Ещё пару месяцев назад на горизонте у меня не было никого, мало-мальски мною интересующегося, сегодня же есть тот, с кем всё запутано настолько, что вряд ли нам грозит распутать это в ближайшее время, и парень, с которым мне приятно общаться. Но у которого есть один существенный недостаток - он не Андрей Орловский. Да уж, тяжёлая судьба выпала на мою долю, но мне остаётся с этим только смириться.

Маринка и Илья нашли общий язык практически сразу. Тут же отошли от нас с Марком и принялись о чём-то переговариваться в сторонке. Подруга при этом то и дело смеялась, запрокинув голову, а это был верный знак, что общество Ильи ей нравится.

- Мы просто гуляем сегодня, так? - уточнила я на всякий случай, будто Марк мог позвать меня на эту прогулку с целью последующего притапливания конкурента в Неве. 

- Если хочешь чего-то ещё, говори.

- Нет, не хочу. Да и завтра вставать рано.

- А, точно. Едете с Орловским в «Аквамарин». 

- Ага.

Он бросил на меня мимолётный взгляд, который не укрылся от моего внимания. То ли изучающий, то ли с нотками ревности. Хотя, казалось бы, откуда им там появляться?

- А ты в курсе, что у Милки цель - выйти за него замуж? - выпалил внезапно, заставив меня инстинктивно поморщиться.

По правде говоря, эта информация для меня совершенно лишняя. Особенно преподнесённая вот так - со слов парня, которого я вижу третий раз в жизни. Хочется сходу соврать, что мне всё равно, но ведь должно же за этим вопросом крыться что-то помимо праздного интереса?

- А мне нужно быть в курсе?

- Не знаю. Я просто спросил. 

- Ты меня за этим сюда позвал? Если да, то у меня для тебя плохие новости - я не обсуждаю личную жизнь шефа с малознакомыми людьми.

В этот момент чувствую себя обманутой. Потому что нравилось общаться с Марком, и видела в нём того, с кем можно было приятно провести время. Безо всяких обязательств или каких-то серьёзных шагов. Просто потрепаться, погулять вместе. А по факту получается, что он пригласил меня для того, чтобы разнюхать что-то для Милены. 

- Рит, прости. Я просто… насмотрелся всякого. И наслушался. Эта серия, где вас за пару приняли… понять не могу, он вместе с тобой или с Милой. 

Его будто прорывает. Словно сдерживался до этого момента, а теперь больше не может молчать. И я выдыхаю с облегчением. Значит, Марк совсем не шпион Милены, просто у него свои интересы. 

- Орловский с цаплей. Это я про Милку вашу, если что, - говорю уверенно, хотя могла бы и сделать вид, что всё сложно. - И это не моё дело. И тем более не твоё. 

- Да я это понимаю. Жалею, что речь об этом завёл.

- Это правильно, что жалеешь. К нам оно не имеет никакого отношения. 

Говорю это спокойно, но внутри бушует ураган. Не то чтобы я не знала, что у Милены самые серьёзные намерения, но и найти этому прямое подтверждение - довольно болезненно. И настроение уже упало на несколько отметок, но и сбегать с прогулки, когда Маринка так чудесно проводит на ней время, не хочется. 

- Ладно, Рит, давай забудем об этом, м? - читает мои мысли Марк.

- Давай. И вообще давай не будем говорить сегодня ни о проекте, ни о других.

Моё предложение Марк встречает с воодушевлением, и мы довольно неплохо проводим вместе этот вечер. За исключением того, что я беспрестанно прокручиваю в голове мысли об Орловском. Впрочем, в последнее время это состояние вполне для меня привычно.

Часть первая. Отрывок 10

Впоследствии я вспоминала те часы, что мы провели вместе с Андреем, как что-то настолько далёкое и прекрасное, что могло больше никогда не повториться. Мы снова очутились в круговерти бесконечных съёмок, с которых приезжали домой или в гостиницу далеко за полночь и врозь. И я скучала по нему. Скучала, даже находясь постоянно рядом, потому что это был совсем другой Орловский. Он больше не задевал меня, постоянно подхватывал, если я делала что-то не то, поддерживал и подбадривал, но был будто бы не моим. Не таким, каким я запомнила его в те прекрасные несколько часов, когда мы были только вдвоём. 

- Пухляшик, сделаешь салат из свежих овощей? - в третий раз спрашивает он меня, когда мы несёмся в поезде из мегаполиса в пригород. 

Нам нужно за полтора часа, пока едем в одну сторону, приготовить блюда из двух разных меню, а после обслужить пассажиров, которые сядут на поезд и отправятся обратно. В итоге на всё-про всё у нас три часа. 

- Да, я же сказала, - чуть резче, чем того требует ситуация, отвечаю я, занимаясь стейками.

Он смотрит на меня с подозрением, кивает и произносит короткое: 

- Позже поговорим.

Оно и правильно, обсуждать что бы то ни было, не связанное с шоу, перед камерами глупо. Да и вряд ли нам позволят это сделать. А я уже мысленно ругаю себя за то, что не сдержалась. Чем больше думаю об Орловском и Милене, тем больше хочется о них поговорить, и тем больше же боюсь этой беседы. Могу услышать то, что мне совсем не понравится, а лишняя порция страданий мне сейчас совсем ни к чему.

На обратном пути, когда начинаем готовить и подавать блюда гостям, ни на что другое не хватает ни мыслей, ни сил. Пожалуй, за всё время участия это самое сложное из всех испытаний. Нас уже покинули пять команд, мы с Орловским держимся где-то ближе к середине по качеству подаваемых блюд, и хотя нам есть, куда расти, я боюсь, что мы просто не успеем перейти на новый для нас уровень. Вылетим ближе к полуфиналу, хотя, мы и так уже в шаге от него.

- Всё! Готово! Сегодня мы молодцы.

Андрей, довольный собой, возвращается в крохотную, жаркую кухоньку, где мы только что сделали невозможное - приготовили шесть разных блюд. 

- Да, отлично поработали, - соглашаюсь я. 

Мы обмениваемся впечатлениями с другими участниками - в основном все согласны с тем, что задания с каждым разом всё труднее и труднее. И что ждать от проекта дальше никто не может даже предположить. 

На этот раз ведущие хвалят наше азиатское меню, чем немало нас удивляют. Мы выбрали его совершенно случайно, для нас это был своего рода эксперимент. И раз он удался, нужно будет обязательно не останавливаться на достигнутом. 

Мы в безопасности, в игру на выбывание отправляются две других команды, а это означает, что у нас есть пара дней, чтобы перевести дух.

Я лениво листаю книжку, отказавшись от заманчивого предложения подруг идти встречать осень. И хоть она всё ещё похожа на позднее лето, на календаре уже сентябрь. Мне совсем не хочется думать, что впереди холода, как будто с приходом морозов или бесконечных дождей, придёт конец и моей солнечной тёплой сказке, в которой я очутилась в июне, и которая идёт всё ближе к финалу. И я совсем не уверена, что для меня он станет счастливым.

Раздавшийся стук в дверь звучит настолько неожиданно, что я вздрагиваю, выходя из состояния задумчивости. И мне кажется, что это может быть только один человек - Орловский. Который наверняка пришёл сообщить мне, что наше с ним приключение, случившееся месяц назад, было ошибкой, и что я просто дура, если рассчитываю после него на что-нибудь ещё. 

- Привет, - тихо произносит он, когда я открываю дверь. Заглядывает в квартиру и уточняет: - Ты одна? 

- Одна. Привет.

Моё сердце отчаянно колотится о рёбра, хочется прямо сейчас начать умолять Андрея промолчать. Подождать до конца съёмок, потому что я не знаю, что стану делать, если буду лицезреть их с Миленой и понимать, что с Орловским я не буду никогда. И что этот наш единственный прекрасный раз больше не повторится.

- Я могу войти?

- Заходи, - выдыхаю я. Ну не отправлять же его куда подальше? Хотя, может, и следовало бы. 

Он проходит в квартиру, стаскивает обувь, значит, планирует задержаться. 

- В кухню можно? - уточняет, оборачиваясь ко мне на ходу.

- Можно, конечно, - пожимаю я плечами и добавляю чуть нервно: - Чего ты как не родной?

Он улыбается, устраивается на стуле в кухне, занимая едва ли не добрую её половину. И выдыхает тихо:

- Я собираюсь поговорить с Миленой. 

- О чём?

- О том, что мы с ней расстаёмся.

Это ошарашивает настолько, что я стою, хлопая глазами и не знаю, можно ли верить в то, что услышала. Не придумала ли я это себе сама.

- Почему?

- А ты считаешь, что нет причин?

- Просто ответь почему? 

- Потому что я хочу быть с тобой.

Ох. Хочется прикрыть лицо руками и с рассмеяться легко и радостно. Узел в груди ослабевает, но у меня есть вполне закономерные вопросы.

- Ты расстанешься с ней в любом случае? Даже если я тебе сейчас скажу, что твоё желание не взаимно?

- А оно не взаимно?

- Просто ответь.

- Да. И я понимаю, что правильнее было бы сначала сказать ей, а потом приезжать к тебе, но я только сегодня принял это решение. И первое, что мне захотелось сделать - поделиться с тобой.

- Хорошо.

- Просто хорошо?

- Я не знаю, что ещё сказать. 

- Ты не рада этому? 

Что он хочет услышать? Что я счастлива так, что хочется прыгать до потолка? Потому что люблю дурака уже давно, только он этого совсем не замечал. Нет, конечно, когда-нибудь я обязательно ему это скажу, но не сейчас. Не теперь, когда Орловский только-только принял решение и ещё не озвучил его цапле.