Шепот звезд

Глава 1

– Проклятая девчонка! Сколько раз тебе говорить: не хочешь попасть на костер, не высовывайся!

Настоятельница швырнула книгу в стену. Кажется, мне все же удалось переполнить чашу ее терпения. А ведь я просто исправила ошибки в летописях: моя мать не была изменницей, а надо мной не висело никаких проклятий. Это сказки для доверчивых пролюдинов.

Отец натворил тогда кучу дел и прикрылся предсказанием. Хотя, конечно, о короле не следует так говорить.

– Айя. Проводи свою подопечную к воротам, – холодно приказала настоятельница. – Пусть Кора подумает над своим поведением. Может, Акра позволит ей испить из колодца мудрости.

Монахиня, приставленная следить за мной, побледнела. Она открыла рот и беспомощно закрыла. Что тут скажешь? Я провинилась.

Настоятельница отвернулась, показывая, что разговор закончен. Я продолжала сверлить взглядом ее затылок. Идеальный пучок, волосинка к волосинке. Золотая заколка со знаком богини мудрости. Другой бы благоговел перед настоятельницей и главной жрицей Акры, но я плевать хотела на титул и ее роскошные одежки.

– Извинись, – прошипела Айя. – Сейчас же.

– Жрицам Акры не подобает лгать, – криво улыбнулась я.

Сердце кололо от тревоги. Они хотели отправить меня к колодцу Акры в самое неспокойное время: ночью, одну, в середине весны, когда зверье еще сходит с ума от голода. Согласно моему же проклятью, именно сейчас из разлома должны появиться демоны бездны… Идти ночью к колодцу – самоубийство.

– Жрице Акры подобает набраться мудрости, – гневно ответила настоятельница, не отрывая взгляда от окна. – Твоя мать была казнена за государственную измену. Благодари короля, что он не отправил на плаху и тебя.

Я невольно улыбнулась. Вообще-то, отец велел меня сжечь. Сама Матерь остановила казнь, не дав сгореть глупой девчонке с диадемой на голове. Уж она-то знала, что отец поддался на уговоры Астуриаса и решил меня убить.

– За измену? Мою мать казнили по глупости, – пропела я. Мой голос звенел от яда. – Отец поверил какому-то звездочету, а не своей жене. Убил ее за пару сказок, нашептанных в подходящее время. Будь у вас поменьше власти, Матерь, мы обе сгорели бы в тот день. На одном костре. Все равно он был слишком велик для меня одной.

– Знаешь, Кора, – с горечью произнесла настоятельница. – Мне хочется верить, что монстров не существует. А потом я вижу тебя.

Она умолкла. От обиды жгло глаза, но я молчала. За все годы, проведенные в монастыре, жрицы лишь один раз видели меня плачущей. Больше такого не повторялось.

Айя с негодованием посмотрела на меня и больно ухватила за локоть, почти вышвырнув из комнаты.

– А я тебя еще пожалеть хотела, – фыркнула она. – Отправляйся в лес! Надеюсь, пара часов в кромешной тьме научит тебя уму-разуму. И не смей больше огрызаться. Ты – никто, какое право ты имеешь перечить верховной жрице? Думаешь, самая умная?

Глава 2

Едва ли Айе хватило бы мозгов разгадать, в чем была суть этого маленького демарша. Она ведь даже не знала, кем я являюсь на самом деле. Верховная жрица запретила мне рассказывать остальным о своем происхождении. Конечно, послушания во мне не было ни грамма, зато гордости хоть отбавляй. И настоятельница умело надавила на слабое место.

– Если ты не в состоянии завоевать чужое уважение, можешь воспользоваться своим титулом. Однако помни, что он имеет значение лишь для мирян. А для меня ты была и будешь капризной соплячкой, не способной ни на что.

О, она знала, как убеждать людей. В моей пустой голове осталось лишь желание заслужить ее одобрение. Долгие годы мне казалось, что получив любовь настоятельницы, я смогу чуть ближе подобраться к отцу.

Иллюзия. Король и думать забыл о своей наследнице. Оказывается, у него все это время была еще одна, про запас.

Я хмыкнула. Айя не разделяла моих чувств.

– Хватит улыбаться, дуреха, – цыкнула она. – Не понимаешь, куда идешь?

– За ворота.

– Ты забыла, какое сегодня число. Совсем скоро должен начаться предсказанный Разрыв! По земле будут бродить чудовища, рыскать диковинные звери, и сам Мрак заявится к нам в гости.

– Предсказание Астуриаса, – с притворной скорбью вздохнула я. – Вот уже почти год никак не может сбыться. Помнишь, ты всего несколько месяцев назад меня пугала тем же сказками? Как видишь, я жива.

– Да что ты понимаешь! – всплеснула руками Айя. – Звездочет еще ни разу не ошибался. Может, именно сегодня тот день, когда богиня заставит тебя отплатить за содеянное.

– За исправление ошибок в учебнике истории? Думаю, Акра меня наградит.

Айя не нашлась с ответом. Она молча влепила мне звонкую пощечину, да такую, что ушах зазвенело. Я приняла равнодушный вид, даже не коснувшись горящей кожей пальцами. В умении доводить монашек до белого каления мне не было равных.

Они не терпели фамильярных упоминаний своей богини. Они требовали беспрекословного подчинения. Они ненавидели, когда девочки их игнорировали.

В последнем случае внимание полагалось привлекать ударами, пощечинами. Реакция, как несложно догадаться, проявлялась немедленно в виде слез или противного поскуливания. Девочки каялись и возвращались в ряды послушных овечек в синих платьях.

Вот только я быстро научилась скрывать боль. Сестры скрипели зубами и нещадно секли меня, однако ничего не помогало. Настоятельница морщилась, но принимала правила игры.

Никто не мог заставить меня умолкнуть или подчиниться, однако они могли дать, скажем так, хорошую мотивацию. Например, я могла без еды протянуть всего лишь неделю. А без воды и того меньше. Приходилось выполнять их требования, чтобы не загнуться.

Однако не всегда у них получалось добиться желаемого. Например, я отказывалась называть свою мать предательницей. Астуриас, тот самый звездочет, что “проклял” меня и ее, был для меня ругательным словом и не более. К Акре я относилась как к исключительно красивой статуе. В крайнем случае, персонажу из мифов.

В общем, монахини меня не любили.

– Когда-нибудь ты поймешь, – покачала головой Айя, – что упорство только вредит человеку.

Я пожала плечами. Если бы не моя твердолобость, я бы еще в шестнадцать спрыгнула в бездонный колодец, чтобы покончить с этим. Но врожденная гордость и обостренное чувство справедливости просто требовали доказать отцу, что я не проклята. Я его дочь.

Крон-принцесса. Наследница трона.

– Доброй ночи, – улыбнулась я Айе. – Увидимся на рассвете. Мне на завтрак хлеб с белой плесенью, а не с зеленой. Она вкуснее.

Глава 3

Меня вытолкнули за ворота в кромешную тьму, только свет огней на башнях помогал понять, что я все еще не ослепла. За воротами начинался густой лес. Зимой туда уходили охотиться некоторые способные послушницы. В лесу водились волки, лисы, медведи, кабаны и даже олени. Ходить туда без оружия было небезопасно, особенно ночью, когда некоторые хищники начинали охоту.

Да и верящие в предсказание Астуриаса последнее время разводили панику из-за диковинных монстров, которые вот-вот появятся из-за завесы. Мне эти россказни казались бредом, но мороз по коже прошелся, стоило мне ступить на тропу.

Если звездочет не ошибся, в лесу меня ждала смерть и только. Он, конечно, еще сказал, что я уничтожу своими ручонками этот мир. Как-то начинаешь сомневаться в предсказаниях человека, который утверждал, что годовалая девчушка может убить короля и всех придворных.

– Пойдем искать монстров, – сказала я.

Идти по лесу в тишине было особенно жутко, поэтому я постаралась развеять атмосферу легкомысленным щебетанием о пустяках. Настроение с каждой минутой все сильнее портилось. Лес жил своей жизнью: трещал сучьями, шелестел листьями, шуршал сосновыми иголками под моими ногами. Вскоре я умолкла.

Мне начало казаться, что своей болтовней я лишь сильнее привлекаю к себе внимание леса. Луна выглянула из-за туч, и стало легче. В монастыре считалось, что чистка колодца Акры – самое страшное наказание. Послушницам оно выпадало не больше раза за всю жизнь. Я ходила сюда два-три раза в год, а то и больше.

Колодец Акры находился в глубине Пустого леса. Это было небольшое каменное сооружение, столь древнее, что могло осыпаться пылью под твоими пальцами. Паломники приезжали к нему, чтобы испить мудрости. Не знаю, чем они там занимались, но в колодце воды не было. Я за десять лет ни разу не увидела его дна, даже когда мне еще милосердно выдавали фонарь на ночь. Да и камешки, брошенные вниз, не приземлились. Точнее, я не слышала ни плеска, ни звука падения на что-то твердое или мягкое. У колодца будто не было дна.

Ах, забыла упомянуть: над колодцем возвышалась статуя нашей богини, простирающая крылья над своей паствой. Ночью Акра выглядела жутко. Казалось, будто она следит за каждым твоим движением. Неизвестный искусный скульптор смог сделать ее почти живой, великолепной в своей красоте и ужасной в то же время. Акра была непостижимо. Иногда мне казалось, что тот мастер просто залил раствором настоящую девушку, а потом отбил лишнее. Наверное, такие мысли в монастыре сочли бы ересью и богохульством, но жрицы в принципе не любили, когда в их словах сомневались.

Но разве дискуссия не является самым эффективным способом найти истину?

С такими мыслями я подошла к концу тропы, за которой начинался крохотная лужайка. В центре стоял колодец, а чуть поодаль высилась сама Акра. Я замерла на краю тропы. Торопиться было некуда, и я давала глазам привыкнуть к темноте. Меня что-то смутило.

Я моргнула несколько раз, стараясь разобрать, что не так. Обычная лужайка. Белые цветы Акры, кое-где выглядывают маки, почти осыпавшиеся, полно цикория. Колодец, едва выглядывающий из дебрей травы. Акра, смотрящая мне прямо в глаза. Я прищурилась. Тень статуи вела себя как-то странно.

Она словно дрожала, хотя ветра не было и облака не набегали на луну. Я присмотрелась и с ужасом поняла, что рядом с Акрой сидит какое-то горбатое существо. Оно дергалось, и перескакивало с одной лапы на другую. У него было странное тело, все в складках и без шерсти.

Я почувствовала, как силы покидают меня. Близился обморок: то ли от голода, то ли от переживаний. Я собралась с духом и вытащила из-под юбки кинжал. Его гладкая костяная рукоять легко скользнула мне в руку, успокаивая. Вообще-то послушницам не полагалось иметь при себе оружие, но я чхать хотела на мнение сестер. Пустой лес был также опасен, как главный тракт, ведущий в столицу. Разбойники шастали по всему королевству, но эти два места любили особенно: в первом можно было укрыться, во втором разжиться золотом.

Я немного успокоилась и смогла выровнять дыхание, как учил меня Ходж. Начиналась охота. Если повезет, я не стану в ней жертвой. Первый испуг прошел, и пришло осознание, что странное нечто в тени может оказаться простым человеком. А уж с разбойником я смогла бы справиться, недаром Ходж считал меня лучшей охотницей среди послушниц.

Существо продолжало странно подрагивать и перемещаться. Оно то наклонялось вперед, то уходило куда-то вбок. Его хаотичные движения напрягали. В полутьме я не могла разглядеть его, поэтому даже не предполагала, чем он может заниматься.

Я подошла ближе. Травы путались у меня в ногах, так что двигаться приходилось очень медленно и осторожно, чтобы шелест не выдал моего присутствия. Хорошо, что сегодня не было ветра, иначе зверь легко бы почувствовал мой запах.

Мне везло ровно до колодца. Я успела подобраться к каменному кругу вплотную, прежде чем тварь резко дернулась.

Я замерла, не решаясь продолжить путь. Мой взгляд был устремлен к темной фигуре прямо под статуей, скрытой в тенях. Существо прекратило подскакивать и будто приросло к месту. Оно не поворачивалось, но и не продолжало заниматься своим делом.

От напряжения у меня сводило мышцы. Я не знала, обнаружено ли мое присутствие, или еще есть шанс подкрасться к этому созданию. И вдруг оно дернулось. Движение выглядело каким-то ломанным, неестественным, слишко молниеносным для человека. Сколько бы я не храбрилась перед настоятельницей и сестрами, мои нервы оказались не железными.

Глава 4

Мой крик резко оборвался, как только я смогла рассмотреть стоящего передо мной человека.

– Какого Мрака ты здесь забыл? – разозлилась я. – Это территория монастыря. Здесь владения богини Акры!

– Я думал, богиня владеет всем нашим миром, – усмехнулся незнакомец и чиркнул охотничьей спичкой.

На мгновение вспышка огня вырвала его лицо из темноты. Я успела рассмотреть медные волосы, тугими кольцами опускающиеся ко лбу, светлые глаза, поражающие своей чистотой, и россыпь веснушек.

– Ты не из Хорта, – догадалась я. – Северянин.

– Едва ли, – улыбнулся он. – Я родился и вырос здесь, в королевстве. Хотя кто-то из моих предков явно согрешил. В роду была северная кровь.

– Ты верноподданный Хорта? – фыркнула я. – Не смеши. Выглядишь, как шпион.

– Вообще-то, я здесь по особому поручению королевской семьи.

Его улыбка таяла в темноте вместе с угасающим огоньком спички. Я опустила кинжал, отметив, что у незнакомца при себе нет никакого оружия. Бродить по лесу в такой час без малейших средств защиты мог либо дурак, либо аристократ. Впрочем, иногда это были синонимы.

– Где охрана? – холодно уточнила я.

– Не знаю, – легкомысленно пожал плечами он. – Я от них оторвался, чтобы собрать цветов своей даме.

– Прекрасная идея. Так романтично! Насобираешь и цветов, и дырок от разбойничьих стрел на своем камзоле. Дама будет в восторге.

– Хватит язвить, – обиделся он. – Я в состоянии за себя постоять. Первая шпага Хорта, между прочим.

– О! – воскликнула я. – Так ты подготовился. И часто на рыцарских турнирах нападают пятеро на одного? Поделись секретом, как справиться с противником, если он – толпа?

– Бежать, – хмыкнул незнакомец. – Как тебя зовут, язва?

– Никак.

– Интересное имя. Давай буду звать тебя Энн, для краткости.

Я почувствовала, как внутри все закипает от гнева. Энн – самое распространенное имя среди простолюдинок. Лишнее напоминание о том, что сейчас я не наследница трона и даже не кронпринцесса. Всего лишь монашка…

Незнакомец бесил. Как он вообще посмел стоять здесь, посреди Пустого леса, и требовать от без пяти минут жрицы Акры назваться? Здесь была моя территория.

– Представьтесь, милорд, – потребовала я.

Он шагнул ближе, заставив меня нервно сжать кинжал. Незнакомец вскинул руки в примиряющем жесте, кивнув куда-то в сторону кустика цикория.

– Я просто хотел взять фонарь, – мягко улыбнулся он. – Не могу устоять перед соблазном показаться даме во всей красе.

Я лишь закатила глаза.

– Может, ты подашь мне фонарь? – попросил он. – Вон там, в траве.

Я отступила на шаг, так, чтобы нас разделяло каменное кольцо колодца, и помотала головой. Вот еще! Я наклонюсь, чтобы поднять его фонарь, если он там вообще есть, а этот идиот меня камнем по голове огреет. Не стану подставляться. Если ему так хочется света, пусть сам его зажигает.

– Ладно, – вздохнул он. – Тогда хотя бы пообещай не убивать меня этим страшным ножичком, пока я не смотрю. Боюсь, не почувствую. А хочется умереть красиво.

– Я скажу, когда пора оседать на землю в глубоком обмороке, – фыркнула я.

Незнакомец тепло рассмеялся и наклонился в поисках нужного предмета. Выходило у него из рук вон плохо. Он что-то невнятно пробормотал, пошарил сначала в одной стороне, потом в другой, на мгновение скрывшись за колодцем.

– Эй! – возмутилась я. – Хватит там шебуршать. Потерял фонарь? Значит, придется назвать свое имя так.

– Сейчас-сейчас, – пропыхтел он, шурша травой уже где-то рядом с камнями. – Закатилось куда-то…

Я фыркнула. Эти аристократы и родную женушку в спальне ночью не найдут, не то что брошенную в кустах вещь. А если мы здесь были не одни? Я огляделась, думая, уж не забрались ли на нашу территорию разбойники, пока этот дурак собирал цветы для благоверной.

И вдруг почувствовала, как к шее прижимается холодное лезвие.

Глава 5

– Прости, Энн, – хмыкнул незнакомец. – Я просто не хочу, чтобы ты сегодня замарала этот милый ножичек. Бросьте его.

– И не подумаю, – холодно ответила я. – Назовитесь.

– Чтобы ты знала, от руки какого мерзавца падешь в нечестном бою?

– Хватит паясничать.

– Не могу. С недавних пор меня назначили придворным шутом. Тренируюсь каждую свободную минутку.

– Да? В таком случае, король не ошибся с кандидатом.

– Меня зовут Даррел. А теперь брось кинжал.

– Кора. Брошу, как только отпустишь меня.

В то же мгновение лезвие у моей шеи исчезло. Я почувствовала, как сильная мужская рука хватает меня за локоть. Прямо в том месте, где сжимала его Айя. Я зашипела от боли и двинула ему пяткой по коленке. Незнакомец охнул, но руку не выпустил, даже умудрился крутануть на месте, разворачивая меня к себе лицом.

Хотелось пустить кинжал в дело, но я не решалась. Одно дело угрожать разбойнику, совсем другое – ранить человека. Кажется, Даррел понимал, что мне духу не хватит его полоснуть по горлу, поэтому вел себя так безрассудно.

Я попыталась вывернуться из его рук, но он оказался куда сильнее. Меня несколько раз тряхнули, удерживая за плечи, за что получили еще один пинок в чувствительное место. Точнее, я попыталась ударить в пах, но Даррел в последний момент перехватил коленку и поднял ее, вынуждая балансировать на одной ноге. У меня перехватило дух от такой наглости. Лапать даму за коленку! Плевать, что эта коленка собиралась отбить ему мужское достоинство. Я зашипела и все же ударила его кинжалом. Только рукоятью, чтобы случайно не убить идиота.

В ответ Даррел просто дернул меня за ногу, прижимая к себе, а второй рукой перехватил запястья. Его движения были слишком стремительны, я не успела отреагировать. В монастыре мне не нашлось бы равных в физической подготовке, но для первой шпаги Хорта мои попытки вырваться казались попросту смехотворны. Он удерживал меня, даже не напрягаясь.

– Да как ты смеешь, – прошипела я.

Мне было больше обидно, чем больно или неудобно. Конечно, этот наглец не позволил бы себе так обращаться с кронпринцессой, пусть даже проклятой, но с простолюдинкой Энн можно поступать, как заблагорассудится.

Чертовы аристократы ни в грош не ставили даже жриц. Они приезжали с паломниками, фривольно вели себя с послушницами, а пару раз даже сманили девушек к себе.

Я знала, что от голубых кровей ничего хорошего ждать не приходится. Это другие девушки часто читали сказки о прекрасных принцах. Мне же доводилось видеть, как поступают короли и придворные.

Хотелось прокричать всем правду об отце, который будто из ниоткуда достал второго ребенка, мою ровесницу. Сразу после казни мамы он объявил королевой другую аристократку и продемонстрировал всем новую принцессу.

Но никто и знать не хотел про проклятую забытую всеми принцессу, а история моей семьи в книгах ограничивалась скромным упоминанием жены-изменницы и ее ребенка, которых почти сразу казнили. Правильно, зачем же рассказывать об интрижках короля и глупости смертного приговора его первой жены?

– Перестань, – вздохнул Даррел. – Я просто не мог позволить тебе разгуливать по лесу в такое время с кинжалом.

– А самому как? Ножны не жмут? А то я понять не могу, ты всегда такой был или отупел, потому что кровь к голове не приливает?

Мою фразу восприняли как-то двусмысленно. Я услышала тихий смешок, и в следующее мгновение Даррел убрал руку с моего бедра. Он не спешил отходить.

– Руки отпусти, – напомнила я.

– Как скажешь, Энн. Только брось оружие. Скоро здесь появится один важный для короны человек, и он очень не любит, когда ему перечат. И уж тем более угрожают кухонными ножичками.

– Даже герцогам запрещено появляться здесь без особого разрешения настоятельницы. Если у него такое есть, я ни слова не скажу и даже провожу к монастырю.

– Ты невыносима, – простонал Даррел. – Я думал “послушница” от слова “послушание”, а не “упертая как мул язва”.

– Проверь еще раз в словаре. Вероятно, ты ошибся. Попроси другого слугу перечитать для тебя абзац со значением этого слова. А лучше проверь зрение и загляни в книгу сам. Аристократам полезно читать. Мозг развивает.

– Понятно все с тобой, – вздохнул Даррел.

В следующее мгновение он притянул мои руки себе к лицу. Я ощутила его горячее дыхание на своей коже. Даррел коснулся моих пальцев губами. Я вспыхнула. В голове шумело от ярости и смущения. Я открыла рот, но так и не нашла достойных слов, что выразили бы глубину моего негодования. Даррел прошелся дорожкой поцелуев чуть ближе к ладони, плотно обхватывающей кинжал. Я ощутила еще один поцелуй, а за ним последовал укус.

Я наконец отмерла и взвыла. Даррел, схватившись зубами мой любимейший и единственный кинжал, вырвал его у меня из руки.

Я ошалело смотрела на него. Даррел отвернулся, выплюнул трофей куда-то в траву и победно ухмыльнулся. Мои руки тотчас же стали свободны.

Глава 6

– Идиот! – прошипела я. – Ты что творишь?

– Любуюсь твоими алыми как маков цвет щечками.

Я прикрыла глаза и медленно досчитала до десяти. За кого этот паяц меня держит? В лесу не видно ничего, луна едва освещает поляну. К тому же, я почти спокойна. Если мои щеки и покраснели, то исключительно от злости. Я распахнула глаза и резко пихнула Даррела в грудь. Тот не сопротивлялся, лишь со смешком отошел на пару шагов назад.

– Прости, что смутил, – серьезным тоном произнес он. – Здесь скоро появится одна неприятная личность, с которой станется бросить тебя в темницу за один косой взгляд. Герцог Аш’Бааш не самый приятный человек. Скажем так, порой его методы излишне жестоки.

В голове что-то щелкнуло, будто последний кусочек пазла встал на место. Этот род был мне прежде незнаком. О нем не говорилось ни в одной исторической книге. Приезжий либо относился к новому дворянству, и тогда титул ему пожаловали лишь недавно, либо тщательно скрывал свое настоящее имя.

Я скрипнула зубами. Если сюда послали неизвестного, но очень важного человека для королевства, в Хорте что-то происходит. Что-то не то. А я сижу в стенах монастыря и даже не знаю, какая угроза надвигается на мои земли. Может, Астуриас оказался не таким уж идиотом, и нам действительно угрожают порождения Мрака?

– Тебе лучше уйти, – вздохнул Даррел. – По лицу вижу, что бесполезно просить тебя сдерживать свой ужасный характер.

– У меня великолепный характер, – сказала я, стараясь говорить с аристократической надменностью. – На ценителя.

– Ценителя яда в утреннем кофе или кинжалов под подушкой жаркими ночами?

– Именно. Железо прекрасно помогает охладить чужой пыл.

Даррел снова чиркнул спичкой. Вспыхнувшее пламя выхватило его лицо из темноты, по четко очерченным скулам пробежались тени.Даррел поднес огонь к фитилю походной лампы, подкрутил яркость и наконец повернулся ко мне.

Я старалась держаться с достоинством, хотя меня колотила нервная дрожь: и от новостей, и от нападения Даррела, и от осознания собственной никчемности.

– Я не могу покинуть это место, – призналась я. – Меня наказали. Я должна выполнить поручение Матери, если только не возникнет особых обстоятельств.

– А к ним относится визит придворного советника? – улыбнулся Даррел.

– Нет. Только прямая угроза монастырю.

– А если смертельная оспасность грозит тебе? – выдохнул парень, делая шаг ко мне.

Его глаза опасно сверкнули. Я отшатнулась к колодцу. Мне не сразу удалось ответить, так как дрожь в голосе могла выдать мои истинные чувства. А я не хотела предстать перед каким-то парнем запуганной девчонкой. Даже если король не признает во мне свою дочь, его кровь течет в моих жилах. Признаться в слабости – все равно что предать отца.

– Нет, – твердо ответила я. – Хотя посмертно отбывать наказание не стану. Клятву Акре мы приносим лишь на одну жизнь, а не на все перевоплощения.

– Любопытные у вас здесь порядки. И еще более любопытные послушницы.

Даррел скользнул взглядом по моему простому синему платью с вышитым на груди символом Акры. Я кашлянула, намекая, что не стоит так пристально пялиться на мою грудь, даже если его интересует исключительно знак богини. Он отвел взгляд. Его внимание сосредоточилось на колодце позади меня.

– Что это за штука? – поинтересовался он.

Глава 7

– Главная достопримечательность Пустого леса. Колодец Акры. Или Мудрости. На нем выгравирована очень красивая фраза, правда, на криотанском.

– Какая же?

Я оглянулась на каменный круг, едва освещенный пляшущим пламенем лампы. За столько лет буквы уже въелись мне на подкорку, однако их смысл все никак не желал раскрываться. Каждое из слов можно было перевести по-разному, и многие философы ломали голову над правильной трактовкой. Жаль, что Криотан был нашим вечным врагом. Может, если бы их только допустили в святая святых Хорта, в монастырь Акры, они многое смогли бы объяснить. Но жрицы ревностно охраняли древние манускрипты и тайные знания, которые по легенде им передала сама богиня, так что ни о каких дипломатических визитах из других стран речи не шло.

Я еще раз пробежалась пальцами по иссеченному зарубками камню и нежно улыбнулась. Уже много лет это место было для меня и наказанием, и лучиком надежды.

– Не каждому дано достичь дна, – перевела я.

Конечно, это была очень вольная трактовка. В монастыре предпочитали многозначительное “Никому не дано постичь глубины”. Я же решила самостоятельно изучить вражеский язык и покопаться в древних словарях, чтобы вывести собственную версию.

Такой уж у меня характер. Я не любила полагаться на чужие суждения, предпочитая делать собственные выводы.

– Странная фраза, – пожал плечами Даррел. – Только криотанцам и могло прийти такое в голову. В чем смысл?

Я промолчала. Мне всегда казалось, что смыслы люди должны искать сами. Для меня эта фраза значила многое. Возможно, я просто слишком часто натыкалась на нее в плохие дни, когда меня бросали ночью в лесу монахини, заставляя отдирать мох с камней и расчищать тропинку к колодцу и статуе. В минуты отчаяния символы на колодце стали для меня молчаливой поддержкой, столь необходимой одинокому, оставленному всеми ребенку.

Не каждому дано достичь дна. Не каждому дано с него подняться.

Из-за гордости я не могла выпрашивать любви и ласки, как другие дети из монастыря, поэтому мне приходилось искать внутренний стержень. Полагаясь на себя, я научилась быть жесткой, упорной в достижении своих целей, настойчивой. Когда от мира не приходится ждать подачек, ты начинаешь вырывать их у него силой.

Мне неведома мудрость Акры, но кое-что из ее учения я смогла оценить. В том числе и надпись на колодце. Как бы мы ее не трактовали, она всегда говорила об исключительности.

– Хм, Энн, – окликнул меня Даррел. – А это что?

Глава 8

Я закатила глаза и обернулась. Он стоял всего в метре от меня, нарушая всякие приличия. В Хорте запрещена подобная близость двух молодых неженатых людей, если вы, конечно, не танцуете. Исключения были лишь для слуг. Я сейчас тоже считалась простолюдинкой.

Откуда мне столько всего известно о жизни придворных? Все это время я зубрила дворцовый этикет и танцы. Мной руководила наивная вера в лучший исход. Может, отец заберет меня, одумается?

После первой попытки побега я осознала, что не стоит надеяться на королевскую милость. Придется брать дело в свои руки и заслужить отцовское признание своей исключительностью, умом, способностями. С четырнадцати лет я бредила идеей доказать королю, что достойна его трона.

Мои мысли о манерах и аристократических привычках прервал Даррел. Он бесцеремонно схватил меня за подбородок и развернул лицом к колодцу. Я тут же ударила его по руке.

Даррел хмыкнул и торопливо убрал свою лапу, даже отодвинулся на полшага, чувствуя мое негодование. Он осторожно свесил лампу в колодец, указывая на одну из стенок.

– Смотри, – прошептал он. – Ты тоже это видишь?

– Что именно?

Я нахмурилась. Совершенно обычный колодец, ничего необычного. Разумеется, он считался священным. По преданиям у него не было дна. Но в остальном простой каменный круг и укрепленные булыжниками и раствором стены. Ничего примечательного. Разве что некоторые камни неряшливо выступали, словно их клал пьяный мастер.

– Камни. Некоторые торчат в разные стороны, – фыркнула я. – Такое бывает. Сделай скидку на древность этого места. Вероятно, колодец Акры создавали в те времена, когда в Хорте даже не было короля, а люди жили в домах из глины и соломы.

– Спешу тебя разочаровать, принцесса, но многие и сейчас так живут.

– Шут, – зло выдохнула я.

Намеренно или нет, но Даррел задел самую чувствительную для меня тему. Я слышала по голосу, что в этом обращении кроется легкая ирония, но годы в монастыре приучили меня воспринимать подобное не иначе как жестокую издевку. Все любили напоминать, что я больше не кронпринцесса. Даррел будто знал, куда бить. Или у меня просто разыгралось воображение?

– Я серьезно, – продолжил он. – Мне часто приходится ездить по деревням. Стал бы я обманывать жрицу Акры? Вы же так трясетесь над знаниями, так цените правду…

Я устало помассировала виски, собираясь с мыслями. В его тоне было лишь искреннее недоумение. Видимо, Даррел часто обращался к своим дамам так, будто они были голубых кровей. Многие сочли бы это комплиментом. Как жаль, что я – не многие.

– Ты уже начинаешь меня раздражать. Покажи разрешение на нахождение в этом лесу.

– А иначе ты найдешь свой ножичек и вероломно побреешь меня? Я просто не представляю, что еще можно сделать такой зубочисткой.

– Найти какую-нибудь крохотную часть тела и отрезать к Мраку, – пропела я.

Даррел закашлялся. Его глаза блеснули в темноте, а на губах мелькнула шальная улыбка.

– Правда? Может, приступим к поискам того, что можно отрезать? Мне сначала снять плащ, или…

Я ухватила его за ухо, поражаясь собственной наглости, и притянула к себе, как нашкодившего ребенка. Когда его глаза оказались на уровне моих, я выдохнула ему прямо в губы:

– Мне не понадобится искать. Одна уже есть на примете.

Глава 9

Не дожидаясь, пока ухмылка расползется по его лицу, я выхватила кинжал у него из-за пояса. К счастью, все мужчины прятали оружие в одних и тех же местах, так что мне не составило труда быстро отыскать маленькие ножны у него под плащом. Я приставила лезвие к его щеке, острием задевая мочку уха.

– Ну так что? Где разрешение?

Даррел ничуть не испугался. Он лишь прищурился, всматриваясь в мое лицо, а уголки его губ слегка подрагивали. Даррел даже не думал воспринимать меня как угрозу.

– Думаешь, мне больше пойдет без одного уха? – хмыкнул он. – Дамы будут в восторге. Такого они еще не видели. Пришлю всех знакомых рыцарей к тебе на эпатажную стрижку. Только кончики подровнять не забудь.

Я готова была отгрызть ему нос в придачу, но сдержалась. Настоятельница и так последнее время косо на меня смотрит, а после такого точно решит исполнить отсроченный приговор и сжечь меня на костре. Я и раньше была безнадежна, но хотя бы другим не вредила. Не стоило и начинать. Не хватало еще обвинений в каннибализме.

Мы замерли лицом к лицу. Я чувствовала его дыхание на своей коже. Оно отдавало травяным отваром и лесными ягодами. В его глазах плескался интерес, но не страх.

Я отпустила ухо, с удовольствием отметив, что мочка покраснела и раздулась. Нож через мгновение скользнул мне в потайной карман.

– О, леди, да вы меня обокрали? – охнул Даррел, хватаясь за сердце.

Я сложила руки на груди. Шут он и есть шут. Ничего мне от него не добиться.

За спиной послышался треск веток. Я мгновенно обернулась и с ужасом заметила выходящего на поляну мужчину. Он был одет в алый плащ, отороченный белоснежным мехом. Его черные волосы с редкой проседью сдерживал простой золотой обруч. Мужчина цепким взглядом окинул поляну, особое внимание уделив колодцу, а затем посмотрел на меня.

– Что украла это девчонка? – холодно спросил он.

Его голос был неживым, словно из него забрали все эмоции, оставив лишь пустую оболочку. Я почувствовала, как ноги становятся ватными, а голова идет кругом от потока мыслей.

От мужчины веяло королевским величием. Он держался так, будто ему принадлежал не только Хорт, но и весь мир. Даже в темноте его алый плащ и золотой обруч выглядели едва ли не великолепнее любых королевских регалий.

Он будто не замечал меня. Смотрел в глаза, но не видел. Я впервые почувствовала себя пустым местом. За пару мгновений ему удалось то, чего служительницы монастыря добивались годами. Я сникла и промолчала.

Он взглядом прошивал мое тело насквозь. Даррел положил мне руку на плечо. Живительное тепло его тела помогло мне прийти в себя. С ужасом я услышала насмешливый голос парня.

– Она украла мое сердце, – сказал Даррел.

Глава 10

Я едва дышала. Мужчина передо мной был знаком всем жителям королевства Хорт. Его назначили главным советником короля еще в те времена, когда моя мать была жива.

На портретах он выглядел иначе. Теперь его иссиня-черные волосы белели на висках, а глаза стали тусклее, хотя взгляд не потерял своей остроты. Этот мужчина был умен и бесконечно хитер.

Настолько, что смог уверить короля в том, что на его дочери висит проклятье. Настолько, что добился казни королевы. Настолько, что жители Хорта спустя десять лет верили в пророчество о проклятой принцессе и с готовностью сожгли бы ребенка на костре, лишь бы неведомые твари не добрались до них.

– Вам стоит стать чуть серьезнее. Будущему королю не подобает шутить с оборванками.

Меня распирало от ярости, но я позволила себе лишь поджать губы. Астуриас гораздо сильнее и опытнее. Начать открытую конфронтацию с ним – подписать себе смертный приговор. Как говорили некоторые, он был не просто советником, но еще и лучшим другом короля. Поэтому я заставила себя прикусить язык. До поры до времени.

– Ты, – кивнул он в мою сторону. – Что здесь забыла? Это место священно. Простолюдинкам запрещено подходить к колодцу Акры.

– Как и аристократам, – послышался чей-то звонкий и твердый голос.

Я с удивлением осознала, что он принадлежал мне. Даррел за плечом неуверенно хмыкнул, но вмешиваться не стал. Астуриас изогнул бровь, пройдясь по моему грязному синему платью уничижительным взглядом.

– Вам нужно особое разрешение настоятельницы, – продолжила я. – Конечно, такой уважаемый человек, как вы, его уже получил. И все же не забудьте бумаги. Матерь спросит их, как только вы приблизитесь к нашим воротам.

Наши взгляды встретились. Ночной воздух будто остыл на пару градусов. У меня по спине прошелся холодок.

– Кто ты такая?.. – спросил Астуриас.

В его вопросе слышалось продолжение. Кто я такая, чтобы вставать на пути у великого звездочета, умнейшего человека нашей эпохи?

Мне почудилось, что его глаза на мгновение заволокла тьма. Я сжала кулаки, чувствуя острые полумесяцы ногтей на ладони. Мне незачем его бояться. Не теперь. Я под защитой Матери, и даже сам король не сможет отсечь мне голову без ее благословения. Авторитет жриц Акры в народе все еще достаточно высок, а Астуриасу не нужны лишние проблемы.

Я тонко улыбнулась. Слова слетели с моих губ, и они сочились ядом. Остановить я их не смогла бы даже при желании:

– Ох, милорд. Ночь так темна, что зрение подводит вас. Простите, что не учла ваш преклонный возраст. Я послушница Акры, будущая жрица. Позвольте, я провожу вас к Матери.

На лицо Астуриаса набежала тень. Он явно не любил, когда его сравнивали с дряхлыми стариками. Да и кому из аристократов понравится намек на подурневшую внешность?

– Дитя, – обманчиво мягко произнес Астуриас. – Не много ли ты на себя берешь?

– Вы правы, – послушно склонилась я. – Если вам угодно, вы можете сами прогуляться по Пустому лесу. Просто некоторые глупцы верят, что вот-вот появятся обещанные твари из Мрака, поэтому не рискуют гулять здесь в одиночестве. Я предложила свою компанию лишь чтобы помочь вам сократить путь до монастыря.

Мой почтительный поклон можно было бы счесть своеобразным извинением. Однако он нужен был, чтобы скрыть злорадство. Я чувствовала, что больше не могу удерживать на лице маску покорности, поэтому поспешила скрыть наглую улыбку за завесой волос.

– Глупцы, – медленно протянул Астуриас. – Да, в вашем монастыре полно глупцов. Только на твоем месте, юная прислужница богини, я бы тоже боялся. Не только тварей из темноты.

– Спасибо за беспокойство. Меня защищает свет знания.

– Еще немного, и я усну, – зевнул Даррел. – Ваши расшаркивания навевают скуку не хуже приемов во дворце.

– Я передам Фабиану, что ты больше не хочешь в них участвовать. Думаю, он найдет кандидатуру поприличнее. Из тех, кто не выглядит как криотанский шпион и не общается с проклятыми.

Глава 11

Мое тело окаменело от ужаса. Силой воли я заставила себя выпрямиться, раздвинуть губы в вежливой улыбке и посмотреть на Астуриаса. Он высвободил руки из плаща и достал гербовую бумагу. Затем его взгляд скользнул по мне. В нем читалось лишь брезгливое любопытство.

– Проклятые? – хохотнул Даррел. – Это вы сейчас так рыцарей Щита обозвали, лорд Аш’Бааш?

– Нет, – лаконично ответил тот и кивком указал на меня.

– Энн?

– А, так бывшая кронпринцесса у нас еще и лгунья, – усмехнулся Астуриас. – Ее зовут Коралина фон Эгарт. Матушка любила ее называть Линой.

Маска моего спокойствия треснула, как тонкий весенний лед. Я лишь надеялась, что гримасу ненависти советник короля заметить не успел.

– Погоди, – удивленно произнес Даррел, – так ты…

Я молчала. Слышать чужие вздохи по поводу моего происхождения с годами становилось лишь труднее. Меня несказанно бесили людские пересуды, а уж рассказы Астуриаса про мою мать, которую он лично отвел к плахе…

Если бы не его бред про созвездия, моя судьба сложилась бы иначе. Но теперь уже поздно перекраивать.

Даррел – наместник короля? Признание моего отца заслужил какой-то шут с раздутыми мускулами? Я была в тысячу раз лучше любого аристократа. Даже настоятельница признавала мой ум и способности, а, поверьте, в монастыре меня не любили. Мне легко давались любые дисциплины, от счета до каллиграфии, от языков до истории. Я была идеальной наследницей с великолепным образованием, но король раз за разом отвергал меня. А какой-то шут с внешностью северянина стал его любимчиком?

Настоятельница говорила, что раз в год пишет письма Фабиану фон Эгарту, светлейшему монарху. В них она докладывала о моих успехах и промахах и спрашивала, не желает ли король посмотреть на дочь еще раз.

Я не питала лишних надежд по поводу ее симпатии ко мне. Матерь не доверяла Астуриасу и явно не хотела, чтобы он диктовал условия сначала моему отцу, а потом и сводной сестричке. Вероятно, ей и самой хотелось иметь марионетку при дворе, вот только меня сложно было записать в ряды послушных болванчиков.

Мстительная и озлобившаяся, проклятая принцесса оставалась в монастыре. Никто не хотел видеть меня на троне, даже подпускать к королю боялись. Сказать честно, я сама в какой-то мере виновата.

Пару раз к нам приезжали члены королевского совета, чтобы посмотреть на меня. Каждый их прием заканчивался небольшим скандалом. Первый раз меня попытались уверить в том, что я никчемна и отвратительна, но добрые лорды готовы мне помочь. После отповеди двенадцатилетней пигалицы благородные советники вылетели из монастыря с красными лицами и криками о том, что я действительно исчадие Мрака.

В шестнадцать мне предложили стать подстилкой какого-то прыщавого юнца. Его матушка долго мне рассказывала, какая это радость – рожать детей во имя короны. Я продержалась ровно три часа в ее обществе, а затем принялась расспрашивать, как именно они предлагают мне делать детей с сопляком в два раза младше меня. Леди Шанти убежала из оранжереи с криками, что я развратница и она не отдаст мне своего сына.

Стоило уточнить, что мне предлагали младшенького, так как старшенький должен был бракосочетаться с моей сестрицей Беатрис. Видимо, Шанти хотела подстраховаться. Какая бы из принцесс не унаследовала трон, ее род оказался бы у кормушки.

Если кратко, немного смирения мне не помешало бы. Возможно, кто-то из высокородных пентюхов действительно мог вызволить меня из монастыря и представить ко двору.

Но моя гордость могла свести меня в могилу.

Глава 12

Неловкая пауза все продолжалась. Даррел отошел от меня, словно мог заразиться дурной, проклятой кровью. Астуриас неторопливо разглаживал грамоту, будто его вовсе не интересовала моя реакция. Я думала.

И думала усердно, ибо мои решения сейчас могли спасти меня или окончательно утопить в том болоте, в котором я оказалась.

– Видимо, вы были очень близки с моей матерью, – произнесла я. – Хотелось бы мне узнать о ней побольше. Может, расскажете, как выглядела ее кровь? Говорят, во время казни матушка случайно забрызгала ваше платье.

Астуриас замер. Пергамент в его руках дрогнул. Должно быть, ветер.

– Проклятая, да? Как у меня, – вздохнула я, прищуриваясь. – Право слово, мне так жаль, что мое проклятье принесло вам столько неудобств.

Мне с трудом удавалось держать себя в руках и говорить плавно и ровно, словно речь шла вовсе не о казни самого близкого мне человека. Астуриас заслуживал всех возможных кар, но из монастыря мне до него не дотянуться. Дам ему хоть малейший повод усомниться в своей покорности – и меня ждет участь матери.

Так что единственным моим оружием стал яд, словами проливающийся из уст. Настолько неуловимый, что любой аристократ мог заподозрить в нем банальную попытку лебезить перед власть имущим. Но мы-то знали. Я и Астуриас.

Мы оба знали, что наши сердца по ночам греет ненависть. Уж не знаю, как мое рождение помешало ему, но с годами его ярость не смягчилась. В монастыри отправляли многих аристократов. Это была тяжелая ссылка, но никогда она не длилась больше десяти лет. Мой срок уже вышел за эти рамки. Отчего-то мне казалось, что именно Астуриас не дает отцу простить меня.

– Черная проклятая кровь, – медленно проговорил Астуриас. – Кровь предательницы.

– Что ж, – скромно улыбнулась я, игнорируя кровоточащие раны на ладонях, что оставляли мои же ногти. – Мне повезло. У меня самая обычная, красная. Я проверяла. Возможно, однажды звезды подтвердят вам, что на мне нет проклятья.

– Ты тешишь себя пустыми надеждами. Жаль. Твоей матери вскружили голову они же. Пора поумнеть, девочка.

Я лишь тонко улыбнулась. Если Астуриас надеялся на слезы и мольбы, он прогадал. Да и ярость я себе не позволила бы. Мне хватит упорства дождаться момента получше, чтобы нанести настоящий удар. Если мне дадут хоть капельку власти, его голова окажется на плахе. Если я подарю ему хоть малейший повод меня казнить, в тот же час меня привяжут к столбу посреди кучи промасленных дров.

– Идем, мой юный друг, – холодно улыбнулся Астуриас. – Оставим Ее Высочество отбывать положенное наказание.

– Ночью? – фыркнул Даррел. – Посреди Пустого леса? Когда приближается прорыв тех тварей, что вы описывали?

– Лишь глупцы верят в сказки звездочетов, – с иронией произнес мой злейший враг.

– Лишь трусы оставляют девушек одних рядом с этой странной грудой камней. Я все же рыцарь.

– И все же немыслимый болван. Весь Хорт шепчется о том, что король собирается посадить на трон криотанца. Как думаешь, они сильно обрадуются, если узнают еще и о твоем сговоре с проклятой кронпринцессой?

Глава 13

Даррел фыркнул. Я старалась не смотреть на него, лишь краем глаза заметила, как он гневно убирает брошенный в сторону короткий меч в ножны. Фонарь мой благородный рыцарь оставил в траве. Даррел быстрым шагом отправился дальше по тропинке, будто намекая, что не станет ждать Астуриаса.

– Милый глупец, правда, Коралина? – мягко обратился ко мне звездочет.

Я молча опустила голову, делая вид, что убираю мох с камней. Астуриас подошел ближе. Его плащ с шелестом тащился по траве. Я могла лишь удивляться, почему белоснежный мех до сих пор оставался таким светлым.

– Думаю, мы с тобой еще увидимся, девочка. Постарайся впредь быть любезнее. Мне не хотелось бы еще раз испачкать свой парадный плащ. Черная проклятая кровь плохо отстирывается.

Он ушел, взметнув полами плаща. На меня посыпались ветки и песок, но то были лишь досадные мелочи. Фонарь, оставленный Даррелом, погас, оставив меня в кромешной тьме. Я так и не успела рассмотреть то, о чем говорил воспитанник короля. Да и мне было не до этого. Как только голоса вяло переругивающихся мужчин стихли вдалеке, я расплакалась.

Меня снедала ненависть к этому человеку. Что я ему сделала? Какая-то девчонка, как он сам говорил, а столько злости. Чем я успела ему помешать? Он даже огонь в фонаре специально погасил, чтобы оставить меня в темноте.

Воспоминания о матери растоптали мое сердце. Конечно, в то время я была еще слишком мала, чтобы толком запомнить ее. В летописях о королеве говорили лишь дурное, а все заметки, оставленные в начале ее правления, были уничтожены Астуриасом. Казалось, звездочет хотел стереть с лица земли любую память о моей матери, а я была последним оставшимся кусочком.

Мне с трудом удалось взять себя в руки, чтобы не возвращаться в монастырь с опухшим от слез лицом. Я даже отыскала несколько гладких камней и приложила их к коже, чтобы убрать покраснения.

Астуриас не должен был знать, что ему удалось ранить мои чувства. Пусть все будут уверены в моей бессердечности. Так им не придет в голову пытаться меня задеть.

Такая у меня была стратегия: первой начать говорить о матери, чтобы все решили, будто эта тема вовсе не болезненная.

Если все сработает как надо, Астуриас начнет искать другие способы меня задеть. С остальным я смогу справиться, а вот слышать, как он произносит ее имя своим грязным языком было выше моих сил.

– Урод, – прошипела я. – Однажды ты очень сильно пожалеешь, что лишил меня детства и родителей.

Лес откликнулся тихим шелестом листьев. Холодный ночной ветер растрепал мои иссиня-черные волосы, остудил жар в груди. Поляна снова затихла, и только стрекотание насекомых да уханье совы напоминало о том, что я здесь не одна. Мраморная Акра не сводила с меня пристального взгляда. Ее ласковый всезнающий прищур раздражал. Она словно на всех смотрела чуть свысока. Как мать, отчитывающая детей. В ее взгляде читалось беззлобное родительское: “Ну я же говорила!”

Глава 14

Едва рассвет забрезжил за верхушками деревьев, как со стороны тропы послышались быстрые шаги. Я не поднимала взгляда, сосредоточенно счищая мох маленьким скребком. Вокруг меня цвели травы, щебетали птицы. Лес просыпался. И монастырь тоже вскоре оживет.

– Кора, – окликнула меня сестра Айза. – Матерь зовет.

Неудивительно. Я знала, что Астуриас не упустит шанса пожаловаться на мое хамское поведение, да и Даррел мог признаться, что мы с ним слегка повздорили. Проклятая кронпринцесса чуть не перерезала горло ставленнику своего отца. Вот будут слухи-то!

– Иду, – ответила я, поднимаясь с колен.

По подолу синего монастырского платья расплывались зеленые и бурые пятна, оставшиеся от травы. Легкие ботинки намокли от росы.

Айза поджала губы. Ее явно не устраивал мой неопрятный вид. Думаю, она не хотела показывать гостям, насколько запущена ее воспитанница, однако выбора у нее не было.

– Поскорее. Настоятельница не будет ждать, – добавила она, круто развернулась и зашагала в сторону монастыря.

Только кончик косы болтался под хитро повязанным платком, символом ее жречества. Я кинулась следом. Айза могла и плетей всыпать за нерасторопность. Я знала, что жрица поступала так со мной не со зла, просто когда-то она была простой деревенской девчонкой. Для нее строгость стала своеобразным проявлением искренней любви. Айза верила, что если ей удастся вылепить из меня тихую послушную овечку, мое проклятие спадет.

– Что нужно гостям? – спросила я, стараясь приноровиться к ее шагу.

– Не нашего ума дело, – отрезала Айза. – И не вздумай подслушивать. Настоятельница не сможет вечно тебя спасать, а наш гость занимает очень высокое положение. Твоя жизнь в его власти.

– Моя жизнь принадлежит только королю, – пробормотала я.

Айза не услышала. Или просто сделала вид, что не заметила. Я была ей благодарна за это, потому что сил спорить о роли звездочета в моей жизни уже не осталось. Хотелось просто хоть как-то пережить этот день, пока Астуриас и его подопечный будут в монастыре. Потом разберусь, как действовать дальше, но под пристальным взглядом врага не стоило и пытаться что-то провернуть, чтобы вернуться во дворец.

– Помни о том, чему мы тебя учили, – напомнила Айза на подходе к воротам.

– Быть тихой и послушной? – криво улыбнулась я.

– Нет. Думать. Знать. Быть мудрой. Помни о богине. Иногда одной мольбы достаточно, чтобы спасти жизнь.

Айза умолкла. Я не спешила продолжать разговор, раздумывая над ее словами. Кажется, жрица предлагала мне встать на колени перед Астуриасом и покаяться в своем проклятии, которое он же и придумал. Сколь не противна мне была сама мысль об этом, в ее словах был смысл.

Я готовилась наступить на горло собственной гордости, если подвернется подходящий шанс. Айза дала правильный совет. Мне никогда не хватало гибкости, а сейчас только она могла вытащить меня из этого замшелого местечка посреди леса.

На воротах нас уже ждали. Я издалека заметила странную процессию из жриц и слуг аристократа. Матерь стояла чуть поодаль, изучая длинный свиток. Как только мы подошли, она махнула мне рукой, подзывая ближе.

Глава 15

– Твой отец хочет провести суд, – сообщила настоятельница. – Второй. Мне неизвестно, что сподвигло его на этот шаг: народный бунт из-за кандидатуры на трон в лице уважаемого лорда Даррела де ла Бранса или его проснувшаяся совесть. В любом случае, наш дорогой звездочет изъявил желание лично проводить тебя во дворец.

– Суд? – тихо повторила я. – Когда?

– Совет уже созвали, – холодно ответила Матерь. – Насколько мне известно, процесс начнется уже завтра.

– Я не смогу даже подготовиться. Вам уже сказали, в чем меня обвиняют? Как я смогу получить помилование, если толком не готовилась?

– Помолись богине, юная дева, – ответил за настоятельницу появившийся на воротах Астуриас. – Она даст тебе защиту.

Айза торопливо поклонилась лорду. Я, стиснув зубы, повторила ее поклон, стараясь не выдать ни единой эмоции.

– Прекрасный совет, – улыбнулась Матерь. – А вы не хотите сходить к кладези знаний богини? Это место древнее, чем сам Хорт, по поверью именно здесь богиня впервые даровала нам свою мудрость. Она не отказывает тем, кто просит у нее немного ума.

Я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Матерь, обычно суровая и холодная, позволила себе отпустить шутку в адрес королевского советника. Необычайный день.

– Положись на королевскую милость, дитя, – шепнула мне Айза, подталкивая к карете.

Она незаметно сунула мне в руку платок, в который было завернуто нечто теплое. Мой завтрак? Я ощупала сверток, с удовольствием отметив, что это свежая партия монастырского хлеба. Без плесени и даже мягкий. Айза уже ушла по своим делам, так что мне не удалось поблагодарить ее. Уже подойдя к карете, я беспомощно оглянулась на настоятельницу.

Ее одинокая фигура, закутанная в синий плащ, резко выделялась на фон бледного рассветного неба. Туман стелился за ее спиной, молочным дымком укрывая поляну у монастырских ворот.

Матерь поджала губы. Ее прищур был похож на тот, которым она одаривала непоседливых детей, которые никак не желали успокаиваться после отбоя. Настоятельница мазнула по мне холодным взглядом и отвернулась.

Я чувствовала, что что-то не так, но не могла понять, в чем именно провинилась.

Астуриас нетерпеливо взмахнул рукой, намекая, что мне давно пора бы залезть в эту усыпальницу на колесах. Даррел прошел мимо него, встал рядом со мной и подставил руку. Наверное, так лорды помогали своим дамам залезть в карету. Я нерешительно вложила свою руку в его и поднялась по лязгнувшим железным ступенькам.

В карете было темно. Я неловко застыла у входа. Моя попытка выпрямиться провалилась: потолок и так нависал над моей макушкой. Я никак не могла разглядеть, куда мне можно сесть. Позади послышалось недовольное ворчание Астуриаса.

– Слева, леди, – шепнул мне Даррел, догадавшись о причине заминки.

Я отошла в сторону и на ощупь нашла обитую бархатом скамеечку. Пришлось сесть на самый краешек. Из страха как-то опозориться, я отодвинулась подальше от входа, надеясь, что Астуриас не попытается снова меня за что-то отчитать. Его недовольство воспринималось особенно остро. Я не могла показаться деревенщиной перед ним. Мой враг должен проникнуться уважением ко мне, а для этого важно держать лицо. Я закуталась в броню безразличия и высокомерия, стараясь не обращать внимания на своих соседей.

Даррел, к моему удивлению, плюхнулся рядом. Следом за ним вошел Астуриас и занял место напротив. Дверь кареты захлопнулась.

Глава 16

– Погодите, – возмутилась я, – разве с нами не поедет Матерь? Правила приличия требуют, чтобы меня сопровождала… одна из старших.

– У жриц полно забот и без вас, дитя мое, – тонко улыбнулся Астуриас, отдергивая шторку от крохотного окошка сбоку. – А служанок, насколько мне известно, послушницам не дают. Что уж говорить, в монастыре совсем не королевские условия. Ее Высочество Беатрис слишком тонкая натура, чтобы продержаться в этом хлеву дольше пары часов. Удивительно, как вы выживали!

Его взгляд устремился к моей запачканной юбке. Я попыталась разгладить ткань, но тонкая шерсть не поддавалась. На ней все равно остались заломы. А я с запозданием поняла, что еду во дворец без каких-либо вещей.

– Мой багаж с вами? – холодно уточнила я.

– Ваш багаж? – хмыкнул звездочет. – Если вы о ваших знаниях, то они уже ютятся в этой крохотной головке. Больше вам от жизни взять не дано.

– Я о вещах. Одежде, туалетных принадлежностях, – спокойно пояснила я.

А на моих ладонях медленно отпечатывались новые ранки от ногтей.

– А, вы о них, – улыбнулся Астуриас. – Не думаю, что они вам понадобятся. Вы во дворце ненадолго.

– А если король помилует леди Коралину? – вмешался Даррел.

– Тем лучше. Тогда ей не потребуется эта отвратительная мешковатая ряса, в которую обряжают всех послушниц. Надо бы сделать пожертвование монастырю. Это убожество просто недопустимо, а ведь к ним приезжает столько паломников…

Астуриас вздохнул. Мне же не требовалось пояснений, чтобы понять, на что он намекал. Во-первых, между моим прибытием во дворец и кончиной на плахе успеют пройти считанные часы. Астуриас либо знал наверняка, либо просто надеялся на это. Во-вторых, меня специально забрали чуть ли не среди ночи, чтобы я не успела подготовиться. Более того, звездочет еще у колодца понимал, что скоро мне предстоит суд. И если я буду драить святилище Акры, с утра от меня будет мало толку. И когда мы прибудем во дворец…

Я не выиграю в суде. Астуриас не даст королю помиловать меня. А придворные увидят во мне нищую замарашку с пятнами от травы на коленках и грязным подолом. Еще и засыпающую на ходу. Я предстану перед судом как простолюдинка. И аристократы будут относиться ко мне соответственно: без жалости, с легкой брезгливостью.

Никто не отдаст трон проклятой, а уж тем более грязной девчонке с травинками и сором в волосах.

Я откинулась назад, давая отдых натруженной за ночь спине, и достала булку, что мне передала Айза. Хлеб пах умопомрачительно. Однако, согласно правилам приличия, я не имела права завтракать в присутствии двух мужчин, если они сами не пригласили меня на трапезу.

Поэтому мне пришлось со вздохом завернуть хлеб обратно и дождаться первой остановки для смены лошадей. Всю дорогу я чувствовала манящий запах хлеба и сглатывала слюну. Однако моя гордость в который раз перевесила все остальное.

Когда мы затормозили у первого постоялого двора, чтобы размять ноги и уладить мелкие вопросы, я улучила момент и зашла за конюшню, чтобы в тишине насладиться уже остывшим хлебушком. За несколько часов пути он немного растерял свою мягкость, но все еще выглядел восхитительно.

Из кустов вышел дворовый пес с разорванным ухом и свалявшейся на животе шерстью. Увидев краюху, он преданно замахал хвостом, неистово радуясь еде. Отдавать хлеб я не планировала, но дворняга с таким искренним восхищением смотрела на него, что мое сердце дрогнуло. Пес получил половину краюхи. Он проглотил ее в один присест почти не жуя. Я посмотрела не его торчащие ребра и отдала вторую половину. Меня и во дворце накормят. Отряхнув платье от крошек, я вернулась в карету.

Глава 17

Я услышала, как колеса мерно застучали по мостовой, и осознала, что мы прибыли во дворец. Астуриас поправил мантию и выглянул в окно, за которым разливались алые закатные лучи. Даррел плотнее завернулся в свой странный мешковатый плащ.

А мне ничего не оставалось, кроме как выпрямить спину и сделать вид, что так все и должно быть. Я пыталась убедить себя, что мне каждый день приходится выходить к королю в помятом простеньком платье, и вообще в этом нет ничего дурного.

Карета остановилась. Кучер грузно спрыгнул на плитку и подошел к дверце. С лязгом он высвободил ступеньки. Скрипнула и растворилась дверь кареты.

Астуриас чинно поднялся и вышел первым. Даррел кинул на меня сочувственный взгляд и тоже покинул карету. Я не осмелилась задерживаться.

Почему-то было ощущение, что Астуриас с радостью оставит меня в этом тесном гробу и велит кучеру увезти куда подальше. Мало того, что проклята, так еще и позорить королевскую семью буду в этом грязном монашеском платье. Я нервно скомкала руками грубую шерстяную ткань, подходя к распахнутой дверце кареты.

На улице было светло, как днем, от обилия факелов. Отец не поскупился на представление для придворных. Мне оставалось лишь молиться о том, чтобы меня сочли нежной скромницей, а не глуповатой замухрышкой без малейшего понятия о приличиях. Я шагнула на шаткую железную ступень.

Даррел благоразумно отошел от кареты подальше, чтобы ни у кого не возникло и мысли ассоциировать мое появление с ним. Никто не подал мне руки. Я усилием воли раздвинула губы в приветливой улыбке. Ее можно было бы счесть и стыдливой, и насмешливой, и дружелюбной, и нейтрально-светской. В кои-то веки монастырская муштра мне пригодилась. Никогда бы не подумала, что навык прятать эмоции и притворяться окажется настолько полезным.

В толпе послышались первые шепотки. Двор приветствовал меня настороженными смешками. После темноты кареты улица казалась ослепительно яркой. Я не могла потереть глаза или проморгаться, ведь это сочли бы неуважением. Мне оставалось лишь слегка щуриться и надеяться, что тонкая пелена слез сыграет мне на руку.

Не ослепла от огней дворца, а очень рада видеть батюшку-короля, ага.

Толпа стояла передо мной, оглушая какофонией красок и драгоценностей. Аскетичность монастыря приучила меня к серо-синим простым одеяниям, а тут мелькали все оттенки алого, зеленого, желтого. И это не считая блеска драгоценностей! Клянусь, любая местная Дама посрамила бы наше Йольское зимнее древо.

Я отошла от кареты буквально на пару шагов и украдкой осмотрела убранство дворца. Даже ночью во всех его окнах горел свет. Повсюду стояли слуги с новомодными лампами, освещая пространство перед дворцом. Я разглядела флаги Астуриаса, его личный герб – полумесяц на алом – и целую свиту из учеников со смешными треуголками.

Где королевский пурпур? Гербом семьи фон Эгарт был змей, поглощающий собственный хвост, на фиолетовом фоне. И среди толпы я не заметила наших цветов, слуги носили бордовые накидки, даже флаги и ковры во дворце были выполнены из алых тканей.

Глава 18

Я нашла глазами фигуру отца. Светловолосый мужчина в короне стоял прямо передо мной, но пялиться было бы невежливо. Я присела в вежливом реверансе, как подобает подданной. Не принцессе. Просто подданной.

Сейчас мне приходилось играть роль девчонки, провинившейся перед короной одним лишь фактом своего рождения. Мои права превратились в пыль. Мое наследство принадлежало Беатрис и шуту Даррелу. Мой отец смотрел на меня, как на кусок налипшей на ботинок грязи.

У мне не осталось ничего, кроме идеальной осанки и острого ума. Настоятельница говорила, что этого вполне достаточно, чтобы покорить весь мир.

А с моим упорством завоевание трона станет лишь вопросом времени. Нужно лишь понять, как здесь все устроено.

Я стояла в поклоне больше минуты. Карета уже уехала, а подданные затаили дыхание, боясь пропустить реакцию короля. А он молчал. Мне не нужно было отеческих объятий, и даже без его извинений я смогла бы прожить. Однако Фабиан фон Эгарт, мой дорогой батюшка, мог бы хотя бы ответить на приветствие и дать мне возможность разогнуться.

Он словно наказывал меня, заставляя стоять в сложной неудобной позе. Я краем глаза заметила, как Астуриас усмехается, склоняя голову, будто в знак одобрения. В оглушительной тишине раздался тихий женский смешок. Я не поднимала головы, как то предписывал этикет, но машинально запомнила, откуда донесся звук. Со стороны короля. Интересно, кому там так весело? Фаворитке? Моей сводной сестре?

– Леди, – раздался приятный мужской баритон, – простите, кажется, Его Величество потерял дар речи, увидев в вас покойную Меланию фон Эгарт. Думаю, вы можете встать.

Я не шелохнулась. Однако реплика запустила ответную реакцию у придворных. Кто-то сменил позу, шурша одеянием, кто-то фыркнул, кто-то возмущенно зашептал соседу свое исключительно важное мнение по поводу сложившейся ситуации.

– Довольно. Я сам решу, когда ей можно выпрямиться, – неохотно произнес король. – Гм, можешь выпрямиться.

Мне оставалось лишь подняться. Я плавно перетекла в другую позицию и посмотрела отцу в глаза. Уставшие мышцы покалывало, но мое тело меня не подвело. Хуже этой позорной сцены долгого реверанса могло быть только мое падение в грязь.

– Отец, – звонко воскликнула стоявшая рядом с королем девушка, – это… Вот это – моя сводная сестра? Только не говори, что собираешься признать в ней свою дочь.

Девица капризно надула пухлые губки, обмахиваясь веером. Я опустила взгляд, удерживая на лице приклеенную улыбку. Мне хотелось выдрать ей белокурые патлы. Это ее, ублюдка, признали! Я законная дочь короля. Единственная. Меня не требуется признавать!

Она всего лишь приживалка, нежеланный плод глупого союза с одной маркизой. Бастард. Как она смеет говорить в таком тоне обо мне? Мою мать обвинили в государственной измене. Вот только все мало-мальски думающие жители королевства знали, что приговор был исполнен в гневе по надуманным причинам. А ее мамаша была обычной королевской подстилкой.

Я дернула пальцами, собираясь привычно впиться ногтями в ладони, чтобы усмирить бушующий в душе гнев. При подданных это была непозволительная слабость, позорная несдержанность. Я сделала вид, что просто поправляю складку на юбке, и снова подняла взгляд на короля.

Сестричка Беатрис меня не интересовала. Если у меня появиться хоть один шанс вернуть себе титул, она быстро окажется у моих ног, где ей и место.

Не знаю, отразились ли эти мысли в моем взгляде, но король дернул уголком губ. Это движение напоминало то ли усмешку, то ли гримасу брезгливости.