Школа Лысой Горы. Тайны Калинова моста.

ПРОЛОГ

Она вернулась. Не вернуться просто не смогла.

Да, глупо. Безнадёжно. И ещё раз глупо.

На холме высилась школа, блестя стёклами окон и красным кирпичом стен. Дорога к ней была непривычно пустынна – каникулы закончатся лишь завтра, а сегодня воскресенье, выходной. У массивных ворот внутреннего двора неподвижно застыла высокая фигура, не отбрасывающая тени в солнечных лучах. Чёрные волосы, бездонные глаза, прекрасный лик ангела – вечно молодого и полного мистических, потусторонних сил.

Её прекрасный директор... Дыхание Василисы сбилось, сердце застучало и горестно сжалось.

Боль потери спустя долгую-долгую неделю не стала меньше ни на йоту. Боль была все той же – той, что она ощущала, когда после выписки из больницы бродила по Энску, бросив у супермаркета свою машину. И сидела у стелы с именами бойцов, павших в годы Великой Отечественной Войны. Василиса помнила, как ближе к ночи зашла в магазинчик, торгующий спиртным, и выбрала бутылку крепленого вина, намереваясь поступить подобно многим ищущим истину в этом напитке. Магазинчик работал круглосуточно, о чем сообщала вывеска перед входом. Ассортиментом он красовался весьма богатым, а кроме большого зала с алкоголем имелась еще и скромная стоечка с минимальными закусками: сыр и колбаса в нарезке, чипсы, сухарики, чай в пакетиках и кофе.

– Девушка, алкоголь после десяти вечера продавать запрещено, – заявила ей продавщица на кассе, – а уже начало двенадцатого.

Василиса очнулась от горестных переживаний и постаралась уразуметь сказанное.

– Но в чем тогда смысл вашей круглосуточной работы, если вы все равно с десяти вечера до десяти утра продавать товар не можете? – поразилась Василиса, которой аналитический склад ума не позволил пройти мимо такого явно не логичного решения. Ведь хозяину магазина продавцам за ночную смену больше платить надо, так в чём цель пустопорожнего просиживания за прилавком двадцать четыре часа кряду?

– Чай и кофе мы можем продавать, – указала продавщица на притулившуюся у выходной двери узенькую полупустую стоечку. – Сыра, колбасы возьмите.

Василиса глянула на слегка уже позеленевшую колбаску, покрытые пылью пакетики с чипсами и сильно усомнилась в том, что торговля ими в ночное время идет настолько бойко, что оправдывает круглосуточную работу магазина. Впрочем, ей сейчас было не до очередных загадок провинциальной России.

– Чаем горю не поможешь, – вздохнула она, категорически не желая расставаться с вином.

Женщина на кассе посмотрела участливо и прониклась её жалким видом.

– Случилось что? – спросила она.

– Любимый человек... – Василиса запнулась, не в силах произнести вслух горькую правду, и сжала зубы, чтобы вновь не разрыдаться. Вздохнула-всхлипнула, подавившись слезами, которые никак не желали закончиться. Слова не шли, но добросердечная женщина без объяснений поняла, что с любимым человеком всё сложилось у неё не просто.

– Несчастья никого стороной не обходят, никого не щадят: ни молодых, ни старых, всем полной мерой горя отвешивают. Ну, вы точно не из контроля, да и местная вроде бы, так что давайте-ка вашу бутылку. Наличными заплатить сможете?

Василиса кивнула. Продавщица подышала на блестящую акцизную наклейку со штрих-кодом, аккуратненько отлепила ее, выдвинула ящичек стола с двойным дном и быстренько сунула в потайное отделение блестящий прямоугольник в большую компанию к таким же наклейкам.

– Вы берите, а я утром по кассе покупку проведу, чтоб по закону все было, без нарушений.

С этими словами Василисе отдали ее вино. Скромная стоечка с чаем-кофе у двери приобрела новый весомый смысл. Стало понятно и то, почему именно в утренние часы наблюдается пик продаж алкоголя. Хитра Россия-матушка, так просто законами ее не проймешь!

Да, это был тот случай, про который мудрец сказал бы: «Если можете не возвращаться – не возвращайтесь». Она не смогла, и вот она здесь.

Очнувшись от воспоминаний, Василиса сотворила на лице беззаботную улыбку и двинулась к школьным воротам, приветливо помахав своему директору. Мужские руки, сурово сложенные на груди, опустились, за стройной фигурой Елисея наметилась тень.

– Автоматическое следование правилам маскировки? Со мной вам теперь нет нужды скрывать... свои особенности, – кивнула Василиса на серый силуэт, протянувшийся вдоль песчаной дорожки.

– Рад твоему возвращению, – тихо ответили ей, – только... хорошо ли ты обдумала этот шаг?

– Обещаю не умирать до разрыва трудового договора, – приложив руку к сердцу, шутливо поклялась Василиса. Он же не слышит, как горестно стонет оно под её ладонью? Как горит и болезненно сжимается, сбиваясь с заданного природой ритма? – И не планирую увольняться без предупреждения!

– Прекрасные планы, – чуть дрогнули в улыбке губы Елисея, – но я о другом. Сможешь ли ты безусловно доверять мне и учителям школы, чтобы не повторилась прошлая история подозрений, только с более трагическим исходом? Василиса, любая тень недоверия в ближайшем же будущем может привести к катастрофическим последствиям!

– Я научилась доверять вам, – искренне заверила Василиса, виновато понурившись. – Клянусь всегда и при любых обстоятельствах свято верить в вашу благонамеренность! И раз уж я теперь не совсем человек, то мне опасно возвращаться к людям, не разобравшись основательно, в чём я могу представлять для них опасность.

Глава 1. Будни школы паранормального и сказочного

Месяц спустя

Последний урок плавно катился к завершению, как и решение задачи, которое споро строчил на доске Никита Кожемяка. Сдерживаясь изо всех сил, чтоб не вмешаться в ход решения и не начать с ходу вносить в него коррективы, Василиса ждала конечного результата.

– Икс равен минус двенадцать с половиной, – довольно провозгласил ее ученик, гордо обводя в рамочку полученный результат.

По классу прокатились смешки.

– Минус двенадцать с половиной чего? Какую величину ты принял за икс? – с безнадежным вздохом спросила Василиса. Ох уж эти гуманитарные классы!

Никита орлиным взором окинул надписи на доске и радостно ткнул пальцем в нужные строчки:

– Пусть икс – количество учащихся в восьмом «А» классе, – прочитал он, – тогда...

– «Тогда» уже неважно, – раздраженно проворчал его лучший друг со второй парты, гораздо лучше умеющий решать задачи. – Как ты умудрился столько ошибок наклепать, Никитка?! Сам будешь сегодня домашнее задание делать! Это в голове у тебя количество мозговых клеток выражается отрицательным и половинным числом, а детей в задаче – двадцать штук! Ровно и положительно двадцать!

Никита смутился, озадаченно почесал в затылке, и тут раздался спасительный для него звонок. Не утруждаясь открыванием двери, в класс сквозь стену просочилась редколлегия математической стенгазеты и замерла в дальнем уголке, прижимая к груди листы, краски, карандаши и прочие орудия своего труда. Правда, «математической» эту стенгазету называли только по привычке (так уж исторически сложилось), а в реальности целые колонки в ней давно были захвачены предприимчивыми коллегами Василисы, которым тоже всегда находилось, о чём сообщить. Пришёл и Ян Вольфович – учитель физкультуры и трудов у мальчиков. Пришёл с набором инструмента и широко улыбнулся, игриво подмигнув Василисе:

– У какого стула ножка покосилась? В кабинете математики столь прелестной учительницы всё должно быть прекрасно: и столы, и стулья, и транспортиры с циркулями.

Будучи вервольфом, двуликий Янус жизнь имел долгую и не отчаивался, что приглянувшаяся ему девушка не ответила сразу взаимностью на пылкую симпатию. С его точки зрения год-другой значения не играл, так что он по-прежнему оказывал Василисе знаки внимания, хоть и не так настойчиво. Балагура и признанного дамского угодника выдавали только глаза: в их чёрных омутах нет-нет да и проскальзывал отблеск глубокого чувства. Если б Василиса не любила сама, могла бы его и не заметить.

«Если бы чувства поддавались приказам разума – жизнь была бы намного проще», – беззвучно вздохнула она про себя, указывая Яну на сломавшийся стул.

Не успела она просмотреть и малую часть всех предложенных к публикации материалов, как в кабинет ворвался бумажный голубок и проговорил голосом старшеклассника Ковалёва:

– Василиса Алексеевна, зайдите, пожалуйста, в питомник! Нам к Галюсе подойти надо, у нас научная работа горит ясным пламенем, а ее родители опять нас не подпускают!

По крылышкам голубка пробежали голубые искорки, и он осыпался пеплом на пол к вящему неудовольствию духа-уборщика. Ребята из редколлегии заверили, что сами со всем справятся, и Василиса отправилась к стене рекреации второго этажа. В питомник вели исполинские железные двери, украшенные орнаментом из пентаграмм и всяческими мистическими символами. Приложив руку к соответствующей выемке, Василиса произнесла волшебное заклинание открывания дверей:

– Допущена до работ приказом директора номер восемь тысяч пятьсот тринадцать.

Створки дверей со скрипом распахнулись, явив густой смешанный лес и оглушив криками птиц и рычанием зверей. В питомнике царило вечное лето – малым зверятам требовались тепло и солнце.

Василиса уверенно двинулась в ту сторону, откуда доносился гневный многоголосый рев трехглавых змеев и раздраженная брань людей. В питомнике под пристальным присмотром специалистов содержался и дрессировался молодняк волшебных зверей, здесь их осматривали ветеринары и делали прививки, здесь разрабатывались особенно полезные питательные корма. Питомник через проход в горах соединялся с заказником, так что общества своих взрослых родичей малыши лишены не были – в свободное от занятий с тренерами время они могли без помех перемещаться во всех направлениях, ограниченные лишь рамками защитного полога, не пропускающего их в жестокий мир людей.

Впрочем, как показал случай с Галюсей, сбежать при случае можно даже из заказника. Василиса тщетно пыталась понять, как такие огромные пространства умещаются в пределах не то что школы, а хотя бы одной деревни, на что ей удивленно отвечали, что пространство многомерно и совсем не обязательно ограничивать себя лишь одним набором трех координат.

– Если тебе интересна теория вопроса, то с этим лучше к физику обратись, – посоветовала ей Мара, когда Василиса впервые озвучила свои недоумения. – Я только практику продемонстрировать могу.

Тогда подруга Василисы подхватила со стола тарелку, сделала широкий жест – и тарелка исчезла.

– Не исчезла, а перешла в другое трехмерное пространство, – пояснила Мара.

Она-то давно освоила основы основ магической науки и была студенткой факультета тёмной магии ОМИИ ПАСК*, специализируясь на ритуалах, бесах, демонах и тёмномагических артефактах. Однако такой примитив, как многомерные пространства и трансгрессионные переходы, изучался ею ещё в школьные годы, и она совсем не понимала затруднений подруги. Хоть очень старалась понять и помочь.

Глава 2. Проблема тринадцатого звена

Кабинет физики располагался вплотную к кабинету математики: он был следующим в ряду второго этажа после кабинетов Яги Лешевны и Василисы. Более того, кабинеты физики и математики имели общую лаборантскую, но та была давно и надёжно оккупирована Алексеем Семёновичем, полагавшим, что математикам для трудов праведных нужны только бумага, карандаши и стирательные резинки – лаборантские им ни к чему. Поскольку шкафов и стеллажей в её кабинете вполне хватало для учебников, плакатов и прочих инструментов учительской деятельности, Василиса не пробовала отвоевать себе кусочек захваченной территории. С её стороны вход в лаборантскую был завешан таблицами квадратов и степеней, она даже не в первые дни работы заметила эту дверь, выкрашенную в цвет стен.

Вот и сейчас она постучалась в дверь кабинета физики, выводящую в общий школьный коридор, и заглянула к коллеге.

– Что у вас за странная манера ходить исключительно через двери? – рассеянно пробурчал Алексей Семёнович. – Откуда такой лютый консерватизм в столь юном возрасте?

– Это не консерватизм, а недостаток знаний, – покаялась Василиса. – Управление магическими силами даётся мне нелегко, вот я и подумала, что достижения физики вернее помогут мне перемещаться через другие измерения.

– Верно подумали! Антинаучная магия – это всё тлен и суета, не подобающие приличному человеку. Всяческая дребедень вроде паранормальных способностей – совершенно излишний бонус для разумного существа! – подскочил физик. – На кой вам мистические силы при хорошем-то знании математики? Сила мысли способна изменять структуры пространства лучше любой магии! Я набросаю вам простейшее уравнение самой примитивной линейной трансгрессии, открытое Нострадамусом ещё в далёком XVI веке.

– Погодите, но математический анализ зародился только в XVII веке, – слабо запротестовала Василиса при виде «простейшего уравнения».

– Глупость, которую вам не следует озвучивать перед мэтрами – конфуз выйти может, тем более что дух великого учёного Средних Веков ещё работает в нашем ОМИИ, – погрозил ей карандашом Алексей Семёнович. – До широкой общественности знания доводились (и до сих пор доводятся) медленно и дозированно – во избежание эксцессов и крахов экономических, охранных и всех прочих систем. Форма выражения знаний упрощалась по мере возможности и сэром Ньютоном, и Лейбницем, и множеством других учёных, но это не повод недооценивать таланты тех, кто предшествовал им. Вот, сюда только координаты подставить, ну и время расчёта не затягивайте, а то рискуете застрять. Впрочем, если в секунду будете укладываться, то в рамках одного мира и при минимальных смещениях затруднений возникнуть не должно.

Поблагодарив и забрав листок с зубодробительной формулой, Василиса уныло подумала, что «человек разумный» звучит, конечно, гордо, но явно не в её случае. Такое уравнение ей целый вечер рассчитывать, какая уж там секунда!

– А упростить можно? – с последней надеждой уточнила она.

– Теоретически – да, но практически – очень не советую. Любые упрощения приводят к росту погрешности, а рядом заказник: вместо своего кабинета попадёте прямо в глотку какой-нибудь исполинской рептилии, и несчастного дракона обвинят в злодейском умерщвлении учителя школы путём проглатывания вышеуказанного. Этак вы подмочите репутацию драконов, а они, в общем-то, довольно милые зверюшки и не заслуживают звания людоедов.

– Все заботятся только о лёгкости собственного бытия и возмутительно рискуют добрым именем драконов, – льстиво поддакнуло зеркало, висящее над раковиной. Василиса от неожиданности подпрыгнула, а физик и ухом не повёл.

– У вас тоже говорящее зеркало?! – выпалила Василиса, подходя поближе к ясно-голубому стеклу, в котором привычно не отражались ни парты класса, ни её фигура. – Вы его слышите?

– Нет, я не трачу усилий на то, чтобы слушать необразованную нежить, да и вам рекомендую использовать время более функционально. И в каком смысле: тоже? Насколько мне известно, на школьном учёте состоит один полтергейст, – рассеянно ответил Алексей Семёнович, успевший углубиться в очередную задачу.

– Он что, может сидеть не только в директорском зеркале?!

– С вопросами о неживых нематериальных сущностях лучше обратиться либо к Кощею Бессмертному, либо к Елисею Назаровичу – это их тематика, у них, как понимаете, особые отношения со смертью. Насколько припоминаю, арестованный полтергейст ограничен школьной оградой, но в отведённой ему области может общаться через любое зеркальное покрытие. И с любым, кто пожелает его слушать, – недовольно буркнул физик.

Извинившись, Василиса вышла в коридор, вынула из сумочки карманное зеркальце и заглянула в него. Её отразившееся лицо с горящими любопытством глазами подёрнулось туманной дымкой и рассеялось, как ни бывало, а знакомый голос заунывно и глумливо простонал:

– Тому, кто избавится от пустой болтовни, будет подарена мудрость. Тому, кто избавится от привычки проявлять излишнее любопытство, будут подарены скромность и смирение. Тому, кто избавится от привычки... Впрочем, все эти дары Небес явно пройдут мимо тебя, не буду метать бисер перед известным парнокопытным.

В зеркале проявилась синеватая клякса, очень похожая на Глюка, состроила страшную рожу, хихикнула и скрылась. Маленькое зеркальце вновь отразило лицо Василисы – растерянно-возмущённое. С чувством захлопнув складное зеркальце, она поплелась в кабинет математики проверять тетради и читать стенгазету.

Глава 3. Окружающий мир глазами нечисти

– Кикимора хотела в наш колодец заселиться, но я прогнал взашей: на кой нам лишняя нежить в доме, так, хозяюшка? – вился у кухонного стола Глюк, докладывая о домашних новостях.

Василиса чуть не поперхнулась пирожком, сотворённым скатертью-самобранкой, и запретила себе мечтать, чтобы ещё одна нежить в доме всё-таки поселилась. Видение Елисея, сидящего за столом перед тарелкой с румяными блинами, было спешно изгнано из глупой головы. «Совсем девка с ума сошла», – сказала бы про неё бабка Агафья, если б знала, что за пустые фантазии в её мыслях крутятся. Тоска по Елисею сжала сердце, но усилием воли была отправлена в давно ею обжитые укромные уголки души. Директор и без её метаний с каждым днём всё напряжённее становится. Кажется, когда она вернулась, он не сомневался в том, что её чувства быстро пройдут, как только она окончательно осознает, к какому призрачному бестелесному существу питает эти нежные чувства. Теперь же видел, что они не прошли, и его тревога становилась всё серьёзнее и заметнее. Чего он так сильно опасается? Чего вообще может не на шутку опасаться почти всемогущий дух?

Тряхнув головой, она вернулась в настоящее.

– Так, защитник мой, без кикимор проживём, – подтвердила она. Фосфоресцирующий жёлто-зелёным светом полтергейст подлетел к ней, и Василиса ласково провела ладонью по мельтешащей в воздухе кляксе. Глюк довольно прижмурился и засветился мягким янтарным цветом.

– Лампочки твои чинить пришлось – кончилось в них эл-ле-ичество, вечно с ним в нашей деревне перебои, – поспешила поведать о своей лепте в домашний обиход Огневушка, весело приплясывая по ободку кружки с горячим чаем, не давая тому остыть.

– Спасибо, а я и не заметила разницы, что они теперь твоими огоньками светятся, – присмотрелась к лампочкам Василиса.

– С чего бы разнице быть? Уж точно я не хуже твоего элличества светить умею, уж не ведаю, на кой оно вообще нам в доме надобно, – нахохлилась Огневушка. – Ни у кого в деревне такой срамоты нет, одни мы как увечные живём, моё славное имя позором покрываем.

– К школе электричество подведено, – примирительно напомнила Василиса.

– Так то к школе! Дома-то на кой оно? Лампочки я тебе на какую хошь яркость отрегулирую – давай отключим эту человеческую чепуху, а?

– Не могу распоряжаться коммуникациями служебного жилья, – важно ответила Василиса, прикидывая про себя, что даже при помощи Огневушки варить сосиски для кота Баюна сподручнее на электрической плитке, а не на конфорках дровяной плиты.

Солидно обоснованный отказ успокоил разумного огонька. Свечение его стало ровней, он перестал спать искрами на скатерть-самобранку, недовольно от того шипевшую.

– Хорошо хоть кикимору со двора вытурили, – пропищала Огневушка. – Толка с неё всё одно нет, одна тина в колодце, лучше уж щуку в него запустить.

– Выдумала – щуку! Устаревшая модель, всю воду по дороге расплещет! Пусть на чердаке как валялась, так и валяется, – вспылил Глюк, что кто-то пытается распоряжаться его колодцем, из которого он каждый день вёдра с водой носит. Вот корова, в магическом обиходе именуемая универсальным тканевым конвертером, – вещь нужная, она бельё стирает, ковры чистит, а остальные виды домашних маго-роботов им без надобности. – Не нужно нам никаких щук!

Благодаря чтению книг для начальной школы Василиса сообразила, по какому поводу перебранка. Щука из сказки «По щучьему веленью» была первым прототипом магического робота-помощника бытового назначения. Модель умела носить воду, рубить дрова, возить сани, но в широкий обиход среди человеческого населения не вошла по причине частых некорректных запросов, не распознаваемых искусственным интеллектом щуки. Одно дело – дрова в поленницу сложить, другое – любовь царевны обеспечить и целый дворец выстроить. Несчастные щуки глючили и ломались от страшных перегрузок, из-за чего были признаны людьми негодными к употреблению. Отруганные маги пожали плечами и модели с производства сняли, поскольку им-то самим такие помощники были даром не нужны. Дела то были давние, когда нечисть на Руси ещё открыто общалась с людьми, не пряча своих способностей.

– Не видела я на чердаке никакой щуки, – заинтересовалась Василиса, один раз, в первые дни жизни в доме, заглянувшая на тёмный чердак и ничего кроме пыли и паутины в нём не рассмотревшая.

– Ты, знать, не слишком присматривалась сквозь скрывающие чары? – пискнула Огневушка.

Точно, не присматривалась! А ведь раньше ей требовалось внимательно на школьные плакаты и стенды смотреть, чтобы увидеть скрытую от непосвящённых смертных информацию. Это сейчас она по школе без всяких двойных видений ходит, а раньше не так было. Подскочив, Василиса полезла на чердак под довольное потрескиванье освещающей путь Огневушки и огорчённое сопение Глюка, нудно ругающего щуку как самую неумелую помощницу по хозяйству (в отличие от него, такого расторопного и во всех отношениях замечательного).

Никакой пыли на чердаке и в помине не было. Пол и стены из светлого дерева заливали лучи закатного солнца, проникающего через круглое оконце фронтона. Вдоль стен высились старые книжные стеллажи, очевидно, перенесённые сюда с первого этажа дома – из зала бывшей библиотеки. На полках Василиса с некоторым удивлением увидела тома сочинений Ленина, Маркса и Энгельса, автобиографию и дневники Дзержинского. Правда, старинные, ещё рукописные учебники по магии заинтересовали её куда больше наследия основоположников коммунизма. Щука тут тоже была – торчала из ведра, в котором давным-давно пересохла вода. Со скрежетом повернув в сторону Василисы стеклянные глаза и со скрипом шевельнув заржавевшими металлическими плавниками, рыба-робот прошамкала провалившимися вельветовыми губами-динамиками:

Глава 4. Странности коллекции бабочек

Раскладывая тесто на чугунной пельменнице советских годов, Василиса увидела, как у дома встала машина Игната, и невольно поёжилась. Сухие пальцы бабки Агафьи споро разложили мясные шарики по центрам будущих пельменей, и Василиса взялась усердно накрывать их вторым слоем теста и с силой раскатывать его скалкой. Фарша они развели много, доверительную беседу с ней Игнат будет вынужден отложить, если, конечно, он вообще увидел повод к таковой.

Беглый взгляд, брошенный на вошедшего в двери друга, подтвердил худшие опасения: повод для разговора у Игната точно завёлся! Однако с ходу наседать на неё мужчина не стал, а занялся обычными делами, время от времени хмуро поглядывая в её сторону. За обедом Агафья Фёдоровна взялась выспрашивать у Василисы последние школьные новости, интересуясь попутно, со всеми ли коллегами у неё успели сложиться хорошие отношения.

– Поначалу ты как-то туманно о них отзывалась, – припомнила прозорливая бабушка, – Игнат даже сведения о ком-то собирал.

– Коллектив у нас замечательный, – от души заверила Василиса и постаралась дать более развёрнутый (и максимально правдивый) ответ под ожидающими продолжения взглядами: – Эм-м... физик – доктор наук, рассеянный и своеобычный, но очень милый человек. Биолог – добрейшая женщина, Бабой Ягой её назвать ни у кого язык не повернётся. Ещё у нас совершенно божественный географ, а русист хоть и настоящая ведьма, жёсткая и требовательная, но зато справедливая и многознающая.

– А директор? – прищурилась Агафья.

– Директор – самый замечательный человек во всём великолепном коллективе, – густо покраснев и прокляв неподконтрольные чувства, ответила Василиса. – У меня всё хорошо, правда, и работа нравится, и дети ко мне прекрасно относятся, как и я к ним.

– Отчего не говоришь, что прежний историк из школы уволился и в длительный творческий отпуск уехал? Слухи ходят, Твердолобов страшно недоволен потерей специалиста, но ваш директор сумел найти кого-то на замену и снизил градус негодования начальства, – пробасил Игнат.

– Да, новый историк у нас есть, то есть – скоро будет, – подтвердила Василиса. Вздохнув при виде того, как просиял Игнат, успевший осенью не на шутку заинтересоваться душевной и тактичной Бабой Ягой, она добавила: – Ядвига Алексеевна осталась в школе, но ждёт возвращения Ворона Владовича – они давно и сердечно дружат.

– Не тот у нас возраст, чтобы годами кого-то ждать, – отмахнулся шестидесятилетний Игнат, и Василиса поняла, что надо серьёзней намекнуть ему на неудачность выбора дамы сердца. Она не знала точно, сколько Яге лет, но явно не один век. Да и с вампиром у неё о-оочень давние близкие отношения. Ворон как-то вспоминал их поход на бал к местному помещику, так вот: Василиса позже выяснила в исторических хрониках края, что жил тот помещик в середине девятнадцатого века.

– Для некоторых и десяток лет – короткий срок, – веско обронила она, пристально заглянув в глаза Игната. Тот нахмурился, отодвинул тарелку, поблагодарил за обед и ушёл в свою комнату.

– Чёрная кошка промеж вами пробежала? Вы и вернулись из города не вместе, – проворчала Агафья. – Иди, я сама со стола приберу, чай не совсем одряхлела ещё. Хуже нет, когда в доме тянется и тянется тихая ссора, уж лучше покричать и помириться.

– Да мы не ссорились, – неуверенно возразила Василиса и без энтузиазма постучала в закрытую дверь. С друзьями не хочется скрытничать, но не всегда себе можно позволить откровенность.

Игнат стоял, рассматривая привезённую от дочери коллекцию бабочек, которую та собирала в детстве. При переезде в новую квартиру она хотела выкинуть старые картонки с пришпиленными на них бабочками, но Игнат забрал их себе и повесил на бревенчатую стену своей комнаты. Капустницы, крапивницы, павлиний глаз – собрание не содержало экзотических экземпляров, которые не водились бы в окрестностях, но память дороже раритетов.

– После аптеки я заезжал в отделение полиции (между прочим – единственное в нашем городке), и там никто не слышал ни о тебе, ни о потерявшемся мальчике, – обронил Игнат. – Куда ты его дела?

– Не поверишь: в тёмный густой лес отвезла, чтоб он сгинул в чащобе, – проворчала Василиса, которой как никогда в жизни вдруг захотелось быть правдивой и искренней.

– Судя по тому, как быстро ты добралась до дома, ты и вправду прямо от банка на всех парах рванула прочь из города. Василиса, что происходит? Раньше я понимал, что ты страшно нервничаешь из-за странной гибели отца, из-за того, что тебя втянули в шпионские игры, да ещё из-за галлюцинаций места себе не находишь. Ты честно рассказывала мне обо всём, я старался помочь чем мог, разве не так? После выписки из больницы ты приехала к нам горюющая и печальная, что опять-таки было понятно: ужасное предательство близкого друга семьи пережить непросто. Затем ты вернулась в школу, и прошедший месяц вновь сильно изменил тебя. Ты вроде как успокоилась, тебя перестали мучить фантастические видения, но твои оптимизм и жизнерадостность померкли, ты будто мигом повзрослела на десяток лет. Твои глаза по-прежнему светятся приветливостью и добротой, но в тебе появилась скрытность. И сегодняшний ребёнок этот странный... Он словно узнал тебя...

– Ну, можно сказать, узнал, – поморщилась Василиса, но её попытки придумать что-то вразумительное нетерпеливо перебили:

– У тебя больше нет галлюцинаций?

– Нет.

– А раньше они действительно были? – пытливо глянул Игнат, и у Василисы язык прилип к горлу. Она закашлялась, не в силах соврать, и отвернулась к окну. Эх, раньше стоило лишь пальцы за спиной скрестить и произносилось что угодно! Теперь же любой обман казался не столько плохим поступком, сколько нелепой мелочностью. – Или то, что ты видела, не являлось плодом больного воображения? Ты в принципе видишь то, чего не замечают... ну, к примеру, я не замечаю, так? Скажи, ты правда отвезла ребёнка в лес? – Василиса кивнула, и он задумчиво протянул: – Дела-ааа... Так было надо, да?

Глава 5. Визит инспектора

«Понедельник – день тяжёлый», – думала Василиса, собираясь на работу.

– Ты только не волнуйся, – в тысячный раз с тревогой напомнила Огневушка. – В Магпотребнадзор бывших инквизиторов не берут, специальная сноска в правилах трудоустройства есть на сей счёт: я этот момент у огненной саламандры уточнила, которая в доме Кощея живёт. Так что пытать тебя с целью установления периода незаконного проживания в доме полтергейста не станут, не волнуйся.

– Я не волнуюсь, – в тысячный же раз заверила Василиса. Среди родного коллектива учителей, да ещё под защитой директора она бы и Хозяина Ада не испугалась.

– Чегой-то им старое ворошить, коли я таперича законный? – подхватил Глюк рассуждения Огневушки, взволнованно мерцая серо-голубыми оттенками ужасных переживаний. Он подлетел к повешенному вчера на стену сертификату, подтверждающему его благонадёжность, и пропищал: – Возьми лучше с собой эту бумаженцию, она тебя от Магпотребнадзора обезопасит, а я просто спрячусь, ежели они сюда нагрянут. Ты только не волнуйся при их расспросах, стой на своём, что я с самого начала официальный был.

– Я не волнуюсь, – повторила Василиса.

– До холма тебя провожу, чтобы ты меньше переживала, – снисходительно ободрил Баюн.

– И не волновалась! – хором выступили её домочадцы.

«Даже самый спокойный человек начнёт волноваться, если ему миллион раз озабоченно посоветуют этого не делать», – вздохнула Василиса. Помахала рукой своей домашней нежити и направилась к школьному холму, приветливо здороваясь с проносящимися мимо детьми, спешащими к первому звонку. Сама Василиса могла не бежать сломя голову: у неё занятия начинались со второго урока. Она намеренно задержалась у подножия холма, любуясь видом заснеженной горы, дожидаясь, когда все ученики разбегутся по классам, а кот Баюн уйдёт по своим делам. Интересно, делегация Магпотребнадзора будет большой? Род Ваалович говорил вчера, что чаще всего приезжает кто-то один, изредка – двое-трое людей (не людей).

Выпавший ночью свежий снежок звонко хрустел под ногами. Поднимающееся солнышко заливало розово-сиреневым светом квадратное здание школы. Мимо проехала вверх незнакомая машина и встала под окнами первого этажа на расчищенной от снега площадке. Из машины вышла высокая сухопарая дама и сосредоточенно зарылась в сумочку внушительных размеров. При виде подошедшей Василисы она быстро схватила с сиденья портфель с бумагами, пикнула сигнализацией и сказала:

– Здравствуйте. Подскажите, где вход в школу?

О, представительница надзора пожаловала. Ёлки-палки, она всё-таки заволновалась: не хотелось подставить коллектив невольной неучтивостью к органам контроля. Памятуя о наставлениях кота, Василиса расплылась в улыбке и со всей доступной ей приветливостью гостеприимно ответила:

– Где вам угодно!

– Что? – обескураженно нахмурила брови дама.

– Проходите, где вам удобно: хоть в стены, хоть в окна, – от души предложила Василиса. – Все так делают!

– Хм-ммм... Вы кем будете? – с подозрением уставилась на неё дама, став один в один похожей на картинку в книге для внеклассного чтения: вылитая ведьма, только котла не хватает.

Однако Василиса запретила себе делать предположения о видовой принадлежности проверяющей – слишком часто она ошибалась в таких предположениях, тут Баюн прав. Но вежливости недостаток знаний не помеха!

– Я учительница математики, первый год работаю, а ведьминским премудростям ещё только учусь. Вас в кабинет директора проводить? Или сразу в драконий питомник?

Взгляд проверяющей из подозрительного стал участливым, она сокрушённо покачала головой и пробурчала под нос:

– Действительно беда на селе со специалистами. Учителей из сумасшедших домов набирать начали?

– Да, конечно, само собой, – машинально вылетело у Василисы согласно советам кота, прежде чем чувство гордости пережало горло. Она вспыхнула и сжала губы. Как быть вежливой при таком открытом оскорблении, а? Статус высшей нечисти не должен избавлять разумное существо от соблюдения правил поведения воспитанного человека.

– Доброе утро, – певучей мелодией прозвучал за спиной завораживающий голос Елисея, обращающегося к приезжей. Та вмиг расцвела улыбкой и начала поправлять волосы, восхищённая чернооким красавцем. Погодите, но никому из посвящённых не придёт в голову нелепая идея кокетничать с директором школы! Смутная догадка забрезжила в голове Василисы и была подтверждена следующими словами Елисея: – Извините, меня на минуту задержал телефонный звонок. Вы инспектор государственного пожарного надзора?

Кто?! Это о её приезде предупреждал Твердолобов? Закашлявшись, Василиса зажала ладонью рот и еле удержалась от того, чтоб с чувством стукнуть себя по лбу. Весёлые смешинки в глазах директора мало успокоили – опять она опростоволосилась! Директор, разумеется, её огрех прикроет, но ей срочно надо учиться! Для начала – людей от нечисти и нежити отличать!

– Идите в свой кабинет, Василиса Алексеевна, – скомандовал Елисей и любезно указал направление к открытым воротам школы, будто она могла попробовать нырнуть в стену при чужачке. И доверительно сообщил инспекторше: – Немного дичает в деревне молодёжь и чувство юмора приобретает специфическое. Учительскую, например, резервацией драконов именует.

Глава 6. Выбор факультета

Следующим днём

Если вы считаете, что самый страшный кабинет в школе – директорский (или лаборантская биологов с распотрошёнными лягушками, скелетами и прочими экспонатами), то вы точно не молодой специалист школ ОМИИ ПАСК. То есть, не начинающий сотрудник одной из школ Общемирового Исследовательского Института Паронормального и Сказочного. Поскольку для учителя-новичка, лишь недавно столкнувшегося с этим самым мистическим и сказочным, самым страшным кабинетом представляется... библиотека!

Высота потолка над головой Василисы была такова, что изображение летящей по небу стаи Жар-птиц и поющих в кустах птиц Гамаюн просматривалось лишь в общих чертах. Ряды заставленных древними фолиантами стеллажей уходили вглубь бесконечного коридора и перекрывали свет, падающий из готических узких окон, создавая вокруг Василисы зловещую полумглу. Шепотки, шуршащие за твёрдыми обложками закрытых книг; тихие стоны, доносящиеся из инкунабул, запертых на висячие замки, – вся атмосфера библиотеки не способствовала сохранению крепости нервной системы человека обыкновенного.

«Почти обыкновенного». – Василиса со вздохом напомнила себе, что право считаться стопроцентным «Homo Ordinarius»* ею утрачено. В связи с чем и возникла насущная необходимость расширить область изучаемых ею дисциплин, выйдя за рамки любимой математики. Сосредоточившись на поставленной перед ней задаче, она внимательно вчитывалась в названия секций и книг. Обыденные таблички «Физика», «Химия», «Детская психология» менялись прямо на глазах, превращаясь в «Алхимия Средних веков», «Теория философского камня», «Исторические хроники Сварога», «Заклинания боевой магии. Курс первый» и так далее.

Двигаясь в сторону полки «Магия для начинающих», Василиса невольно поёживалась от мистических шорохов, потусторонних заунывных скрипов и холодных ветерков, касающихся то лица, то ног, то рук. Самостоятельно собрать томики рекомендованной литературы – это несложно! Совсем-совсем несложно, надо только проглотить ледяной комок в горле, расслабить сведённые страхом мышцы... и подавить вскрик, чуть не вырвавшийся при появлении из-за угла чёрного как смоль ведьминского кота. Кот тащил в зубах слабо трепыхающуюся мышку и пренебрежительно глянул на Василису жёлто-зеленым немигающим взглядом, гордо прошагав мимо. Из фолианта с описанием биоценозов заповедных болот высунулись три зелёные головы, похожие на змеиные, и Василиса с приглушённым писком мигом сунула в открытые пасти по куску сахара, припасённого в кармане для собственного Змея Горыныча. Клыкастые рты довольно причмокнули и скрылись обратно в книгу.

– От сладкого слипаются страницы! – недовольно заворчал меж стеллажей загустевший воздух голосом Всемилы Ламиевны. – Ты же понимаешь, что подкормила фантом?

– Д-да, простите, я от неожиданности.

– Заведи привычку не совершать глупости от неожиданности, – продолжил поучать воздух. – Неплохо бы завести привычку вообще глупости не совершать. В принципе.

Против такого совета трудно было что-то возразить. Метнувшись к вожделенной полке, Василиса схватила «Введение в магию. Общие положения. Часть 1» и толстый томик с названием «Магические растения средней полосы России». Утерев ледяной пот со лба, она быстро пошагала в обратном направлении, старательно не смотря по сторонам и напевая про себя вызубренные наизусть строки песни: «Ничего не вижу. Ничего не слышу», только на «Ничего не знаю» запнулась и горячо понадеялась, что процент истинности этой строки будет быстро уменьшаться.

Немолодая ведьма с проседью в чёрных волосах нетерпеливо дожидалась её возвращения. Чёрный кот на её столе лениво катал меж лап окончательно придушенную мышку и насмешливо косил узкие зрачки на тонкую книжицу «Окружающий мир глазами нечисти. Внеклассное чтение для начальной школы». Ясно, будут проверять степень усвоения материала: как новоявленная нечисть умеет рассмотреть скрытые подтексты привычных событий.

– Русские народные сказки помнишь? – огорошили её внезапным вопросом.

– Так точно, Всемила Ламиевна, – отрапортовала Василиса, усиленно вспоминая указанные сказки.

– Интерпретируй их с точки зрения посвящённого существа.

– Ну-уу, с Крошечкой-Хаврошечкой всё понятно: история в иносказательной форме вещает об изобретении в ОМИИ первой действующей модели УТК – универсального тканевого конвертера. У меня у самой в хлеву такая волшебная «бурёнка» стоит, очень удобная альтернатива стиральной машинке: выдаёт бельё не только высушенным, но и отглаженным. И забот никаких, только утром из хлева на дорогу выгнать, она сама на пастбище дойдёт и на закате вернётся. Предпочтительные виды топлива: свежая трава и сено, но в зимнее время подходят и ветки кустов, и сухостой. Со сказкой про глиняного парня – тоже просто, это наставление магам не плодить бесконтрольных големов. Сказ про Окаменелое царство отправляет нас к василискам, про Ворона-Вороновича и Серого Волка – к вервольфам и прочим двуликим.

Как своевременно она вспомнила, что оборотнями в ОМИИ именуют злобные порождения демонов, и удачно подобрала синонимы! Переведя дух, Василиса рассказала о популярном атрибуте русских сказок, увековеченном в литературе пушкинскими строками «У Лукоморья дуб зелёный»: о том атрибуте, что возвышался на берегу реки Смородины, протекающей внизу под холмом.

– Дуб с цепью – это телепорт в другие миры, древний раритет, сейчас такими не пользуются, разве что наш кот Баюн иногда пытается его активировать и в работу запустить, уж не знаю, зачем ему это надобно. Может, просто оправдывает своё желание по цепи побродить, спину о корявый ствол почесать. Телепорт описывают в сказках про Кощея Бессмертного... – Василиса запнулась и с трудом продолжила: –Убийство зайца и птицы, разбивание яйца описывают трагедию древнего Кощеева рода. Жена-перевёртыш одного из Кощеев, будучи беременной, пыталась спастись от преследователей в другом мире через дуб-телепорт, но её настигли... Яйцо – символ не рождённого ребёнка, а игла – ассоциация с сердечной зазнобой, из-за гибели которой разбивается сердце Кощея. После той беды Кощеи тоже стали ратовать за совместное (и оттого более безопасное) проживание волшебных существ: ведь жизнь бессмертных хоть и потенциально бесконечна, но длится лишь до тех пор, пока не угаснет их желание жить. А при виде растерзанных родных такое желание пропадает у многих... даже у Кощеев. Надёжный способ избавиться от бессмертных описали в народных сказках.

Глава 7. Институт паранормального и сказочного

Серо-голубой Глюк всполошенно метался по кухне, из-за чего на овсяную кашу в тарелке падали синие отсветы, придавая той какой-то мертвенный неаппетитный вид. Василиса напомнила себе, что пора приучаться к тому, что мертвенный оттенок отныне и навсегда – самый популярный в палитре её личных предпочтений, и решительно погрузила ложку в кашу.

– Не понимаю твоих переживаний, – сказала она верному своему домочадцу.

– Тебя научат уничтожать таких, как я, – всхлипнул Глюк. – Ты сможешь развеять меня по щелчку пальцев!

– И что? – постаралась вникнуть в смысл трагедии Василиса. Не бывает дружбы без искренних сопереживаний.

– Как – что?! И развеешь! – пискнул Глюк, и Василиса подавилась кашей.

– А-ааа... Ну, так-то я могла сегодня сдать тебя на опыты эмиссару Магпотребнадзора. Собственно, и сейчас могу в любой момент, для звонка по Apple не требуется некромантский опыт.

Глюк посерел до асфальтового цвета, заметался яростней, затем понемногу затих под сдавленный мефистофелевский смешок кота.

– Она ещё яду может в сосиски мне подсыпать и Огневушку в электрическую лампочку запаять, – известил Баюн, демонстративно взял в каждую лапу аж по две сосиски и откусил ото всех. – Я, как видишь, совершенно не волнуюсь по данному поводу, но тебе не запрещаю. Увы, не всем было суждено родиться разумными существами, не всем.

– Иметь возможность сделать и сделать в реальности – совершенно разные вещи. Директор, к примеру, мог тебя развеять даже при наличии привязки к дому и хозяйке, однако ты всё ещё здесь, – растолковала Василиса и примирительно погладила робко приблизившегося к ней Глюка. – Это-то всё чепуха, худо, что я ничегошеньки про нежить не знаю, а в институт наверняка надо с какими-то начальными знаниями идти.

– Так мы расскажем! – распищались Глюк и Огневушка. – На нас погляди – мы типичнейшая нежить!

– А какие вообще бывают виды нежити?

– Разные, – уверенно ответили ей, но на этом уверенность друзей закончилась. Они переглянулись и постарались дать более развёрнутый ответ: – Виды бывают опасные и неопасные. – Баюн саркастически фыркнул, и добровольцы-просветители добавили информации: – Полезные и вредные.

– Добрые и злые. Западные и восточные, – сыронизировал Баюн, доедая сосиски. – Не буду вам мешать проливать свет знаний на хозяйку, а я пошёл. Желаю тебе не сгинуть на первой же практике, Василиса, и советую тебе поскорее стать Премудрой. Рыбы поешь, что ли, или витаминчиков попей – говорят, для активности мозга очень они помогают. Но не всем, не всем, мур-мряу...

Факультет тёмной магии и некромантии, как и все прочие факультеты ОМИИ ПАСК, располагался в отдельном от других здании на собственной огромной территории, сравнимой размером с маленькой европейской державой вроде княжества Монако. Владение многомерными пространствами позволяет не экономить квадратные метры и километры – это Василиса знала и на примере школьной библиотеки. Проходы между факультетами охранялись исполинскими горгульями и монструозными драконами: во избежание конфликтов принципиально различных типов магических потоков и прочих неприятных инцидентов.

Для подачи прошения обучаться на вечерне-заочном отделении (работающим в системе ОМИИ сотрудникам предоставлялась такая возможность) Василисе требовалось самолично явиться в деканат. Опытные студенты телепортировались прямо в приёмную, предварительно зарегистрировавшись в списке посетителей и получив руну на проход со временем приёма, чтобы не создавать толкучку. Неопытные студенты прибывали на подручных средствах и вставали в живую очередь, пропуская через одного визитёров неживых – истинная толерантность в действии.

Помогая Василисе выбраться из ступы, Яга Лешевна давала последние ценные указания:

– Не выходи за пределы здания без сопровождающих педагогов, разве что сюда, на парковочно-портальную площадку. Информацию о себе всем заинтересовавшимся излагай с базового пункта, что ты – человек. То, что не совсем простая смертная, всем и так ясно будет. Ни на какие предложения без одобрения нашего педсовета не соглашайся. Никакие подарки ни от кого не принимай – у некромантов чувство юмора сильнее чувства жалости. Не садись на чужих драконов, и боже упаси тебя упокоить чужого мертвеца – это вопиющая невежливость в среде некромантов. И самое основное: если почувствуешь, что всё окончательно плохо – директора зови!

Стараясь не цепляться за рукав Яги, Василиса осмотрелась на площадке перед зданием института. Возникающие из воздуха люди, проходящие к широченному крыльцу с колоннадой и деловито взбегающие по его ступенькам, уже воспринимались ею как данность и не заставляли вздрагивать. Стая воющих привидений, вывалившихся в двери и растворившихся под лучами заходящего солнца, вынудила нервно икнуть. А грохнувшийся с неба гроб с покорёженной, словно выбивавшейся изнутри крышкой, – взвизгнуть и отшатнуться к коллеге биологу.

– Разгильдяи! Ещё один такой промах – вас самих в могилы на сутки упакую! – разорался материализовавшийся рядом с гробом высокий стройный шатен, махнул рукой – и гроб исчез в неизвестном Василисе направлении, унеся с собой и тошнотворный запах разложения. – Кто тут противно визжит над ухом? Первый курс?

Мужчина развернулся к Василисе, продемонстрировав длинное лицо с орлиным носом, ярко-алые тонкие губы и чуть выступающие верхние белые клыки. Как ни странно, эти нюансы внешности не мешали ему выглядеть сногсшибательным красавцем этакого хищного типажа. Красавец поморщился и сухо бросил Яге:

Глава 8. Ночные страхи

На большой перемене после третьего урока в учительской шёл творческий процесс создания отчётов о мерах и мероприятиях, об актах и активностях. Перечень антитеррористических мер Василиса заранее стащила с сайта одной далёкой школы Приморского края, и коллектив одной минутой утвердил их. Требование держать двери запертыми на замок во время уроков даже вопросов ни у кого не вызвало: как любил говаривать физик, привычка ходить через двери есть пережиток прошлого, замшелый атавизм. А отыскать входные двери самой школы – хоть открытыми, хоть закрытыми – нетривиальная задача для любого террориста, паче чаянья пробравшегося бы под полог.

– Статьи, статьи! – стонала Всемила Ламиевна.

Древней ведьме, по причине назначенной ей ставки библиотекаря, отныне требовалось каждую неделю писать и отправлять для публикации на сайте районо одну патриотическую статью и одну статью об истории края. Также ей вменялось в обязанность еженедельно проводить на базе школьной библиотеки одно мероприятие с детьми, стимулирующее их тягу к чтению правильных книг, воспитывающих из детей достойных граждан своей страны. В прошлый раз руководство района устроило школе вселенский разнос за случайную замену в отчёте слова «граждан» на слово «людей». Как долго вещал Твердолобов, между людьми и гражданами имеется великая разница! Можно сказать – разница сакральная!

– Спокойствие, только спокойствие – статьи сейчас будут, – быстро бегая пальцами по клавиатуре ноутбука, пообещала Василиса. – У нас есть доступ к музейным архивам, а бравурное вступление возьмём из речи первого попавшегося депутата – они любят говорить о патриотизме. Так, статьи готовы, сейчас смастерим мероприятие. Святовит Руаньевич, где у вас фотографии ваших юных поэтов, читающих свои стихи на берегу реки?

– Зачем они в моём отчёте? – заволновалась библиотекарь. – У тебя же в плане пение народных песен прописано!

– И что? Ребёнок у микрофона стоит? Стоит! Рот открывает? Да! Кто докажет, что он стих читает, а не поёт, мы ж фотографии прикладываем. Деятельность кружка поэзии и прошедшая неделя математики Твердолобову не интересны, а нам нужны фото для отчёта. Всё, с библиотекой закончено, переходим к фестивалю финансовой грамотности. Елисей Назарович, вы обещали принести конспект вашего урока, на котором затрагивали тему логарифмического графика цены. О, нашла: «Логарифм цены позволяет уйти от искажений, связанных с абсолютными значениями, и перейти к относительной оценке. Метод используется в инвестициях и трейдинге, где значение имеет не цена как таковая, а её относительное изменение за интервал времени».

– Не слишком сложно для отчёта управлению? – озабоченно нахмурилась Дарья Моревна, добрейшая русалка на свете.

– Наоборот, самое то: запнутся на первой же фразе и дальше пролистают, не вчитываясь, так что я тут свои конспекты для объёма приложу. Мои конспекты тоже имеют прямое отношение к финансовой грамотности, ибо кто докажет, что развитие навыков умножения и деления в столбик не повышает грамотность ребёнка? Умение считать, думать и анализировать, развиваемое на уроках, вернее сделает ученика финансово грамотным, нежели просмотр фильма о пирамиде МММ и встреча с бухгалтером колхоза. Святовит Руаньевич, где у вас поэты шеренгой стоят с листами своих стихов в руках? Давайте фото, подпишем его как чтение докладов по теме фестиваля. В областных мероприятиях на той неделе мы участвовали – я отправила детский рассказ на конкурс, так что ставим галочку в сводной таблице и даём в пояснениях ссылку на текст, размещённый на странице конкурса. Сколько ещё недельных мероприятий осталось? Ещё десять? Трудятся специалисты управления, ничего не скажешь. Конкурс «Зимние фантазии спортивных семей» – особенно затейливо придумано, одно название многого стоит. Ян Вольфович, смех – это хорошо, но в перемену мы не уложимся, после уроков ваш кусок отчёта доделаю.

– Ты настоящий «зам по беде», Василиса: какие бы абсурдные распоряжения ни приходили извне, ты сохраняешь время и силы остальных сотрудников школы для учебной деятельности как таковой, – похвалил директор быстроту уменьшения несданной отчётности. – Но управление свой хлеб тоже ест не зря: на нас свалился отчёт о «Самообследовании образовательной организации». И вот тут фотографиями с недели математики уже не отделаешься. Описание процесса сего самообследования занимает сто страниц убористого текста, я заблудился в логике изложения где-то на пятом листе. Из первых пяти узнал, что для начала я должен издать приказ о самообследовании, указав в нём членов комиссии по самообследованию в составе не менее трёх человек, председателя этой комиссии, план-график проведения самообследования, функциональные обязанности членов комиссии и зоны ответственности каждого из них.

– Предлагаю поступить с самообследованием примерно так же, как с Декларацией пожарной безопасности нашей школы, – взял слово Петр Аверьянович. – Господин знаток человеческой науки, обеспечите размещение на сайте районо пустого, но страшно объёмного по мегабайтам файла?

– Легко, – кивнул физик, к которому обратились, – но вдруг в него кто-нибудь всё-таки заглянет?

– Тогда он увидит в нём именно то, что ожидает увидеть. Многоплановую, сложную, подстраивающуюся под зрителя иллюзию я на файле закреплю – это куда проще написания отчёта, – усмехнулся директор. – Мне сегодня ещё велено срочно отправить в прокуратуру социальные паспорта семей всех учащихся школы.

– Нам, наверное, не стоит спрашивать, зачем они прокуратуре? – хмыкнул Афанасий Кощеич, озвучивая мысль всего педагогического коллектива.

– О, для очевидных целей укрепления национальной безопасности. Неужели для кого-то из вас не бесспорна их взаимосвязь?