Схватка Бессмертных Екатерина Шельм

Глава 12. Сеятель хаоса

Леонид скучающе катал по столу пишущее перо. Он был зол и раздосадован. Весь его план летел в тартарары из-за одной крохотной детали — он не предусмотрел сложности при обращении Терезы и вот застрял в поместье великого герцога.

Ролан фактически приказал ему сидеть тут и никуда не выезжать и Леонид был отчаянно зол на жесткую вампирскую иерархию.

«Поразвели тут порядки как в проклятых волчьих стаях!» — ворчал он где-то очень-очень глубоко в своей голове, за всеми пустыми мыслями, которыми, как плотным покрывалом, закрывал то, что не хотел бы показать своему патеру.

Не то чтобы Леониду было куда ехать или его ждали неотложные дела. Нет, он прекрасно знал, что Шеферд уехал в Маркию вместе с этим скользким угрем Ла Росси, и ловить сейчас, как и опасаться, было некого. В доме герцога Леонид был в большей безопасности, чем где бы то ни было. Ролан давно обеспечил себе стабильную мощную охрану из недокументированных вампиров, и целый выводок людей со свежей кровью на любой цвет и вкус.

Фетаро было несложно хранить свои секреты. Герцог своими способностями контролировал практически все поместье. Он мог заставить любого человека подчиняться и забыть о том, что хозяева вместо жаренных гусей предпочитают горячую кровь собственных слуг.

Герцог отвел ему просторные покои со спальней и личным кабинетом. В этом самом кабинете Леонид и скучал, досадуя, что его интрига против Шефердов затягивается и грозит выйти из-под контроля.

Герцог дал Терезе своей крови и судя по просыпающемуся в этой бездарности дару, совсем не мало. Леонид рассчитывал, что девчонка будет без талантов семьи, а ее способности росли довольно быстро. Прошло всего несколько недель, но она уже слышала челядь и могла забраться в голову человеку. Топорно и жестоко, но могла. Леонид сжал пальцами переносицу, вздохнул и стал массировать виски.

Что ему делать с этой несносной девчонкой? Такими темпами она еще и останется в рядах Фетаро, его творением. Матерь Всеблагая, он станет посмешищем всех семейств. Обратил мускулистого северянина, который только и мог что наглухо закрыть разум словно тяжелым валуном придавить, а теперь у него еще и нищенка из Междуречья, которая за кусок хлеба готова отгрызть руку.

«Браво, Леонид. Достойная замена Саре и Лазарю. Браво!» — насмехался он сам над собой. Он обвел взглядом роскошную обстановку кабинета. Герцог любил механизмы и новые веяния в науке. У него уже не было алхимических свечей, свет зажигался шнурком, а подавался по проводам, спрятанным в стены. Экспериментальный образец от королевского алхимика Дюналя, нечто что навсегда изменит мир, по словам патера.

Леонид встал, подошел к двери и дернул за шнурок. Свет в люстре и бра на стенах немедленно потух. Он дернул снова — свет загорелся.

Это был научный прорыв. Дюналь был лучшим алхимиком не только в Галиваре, но и во всем мире. Ролан Фетаро втайне от глаз императора и его шавки Патогана, имел с ним какие-то дела. Какие? Леониду когда-то было бы страшно интересно. Его разрывало бы на части желание не уступить и поучаствовать в прогрессе, в интригах и войне с оборотнями.

Он снова дернул шнурок, и свет погас.

«Так и я…» — мелькнула печальная мысль. — «Однажды погас».

Ему было все равно. Его давно не волновали ни интриги внутри семьи, ни долгоиграющие планы Ролана с королевским алхимиком. Он всерьез подозревал, что его принцесса Марго собирает силы, чтобы попытаться свергнуть Великого Герцога и занять его место. Для этого она и лелеяла хрупкий мир с оборотнями, не хотела, чтобы свара во вне отвлекала ее силы.

Леонида на плаву держала только одна мысль — отомстить Шеферду и Ла Росси. И вот он нашел способ и все шло неплохо, вот только Леонид все чаше задумывался «А что дальше?» и не находил ответа.

Когда-то у Леонида была цель. В десять его забрали из отцовского дома и привезли в богатое поместье, где были такие же как он мальчики и девочки, ожидающие выбора госпожи. Шли годы, они жили своей жизнью, служили, работали, занимались странными занятиями с учителями. Среди всех Леонид сдружился с двумя: светловолосой красавицей дочкой красильщика Сарой Харли и сыном столяра Лазарем. В детстве дружба их была безбрежной и беззаботной. Но они взрослели, и Леонид с ревностью замечал, что все чаще становится третьим лишним среди друзей. Сара и Лазарь смотрели друг на друга по-особому и сколько бы Леонид не убеждал себя, он стал отдаляться от друзей, что нашли друг в друге свое счастье. В девятнадцать принцесса крови из сотни мальчиков выбрала его, Леонида.

Когда его обратили, он был счастлив. Бессмертие, богатство, положение — всего этого ему, рожденному в сырой лачуге рыбака, отчаянно хотелось добиться. Он совершенствовал свои умения и очень скоро стал слыть талантом. Сильным телепатом. Леонид часто стал пользоваться своими способностями не осознавая этого, как человек не осознает движение руки, когда отгоняет мошку.

Но годы шли, и он стал чувствовать себя одиноко. Тогда он предложил своим самым близким друзьям, которых не выбрали в творения Маргариты, стать его творениями. Он, маркиз мог обратить двоих, мужчину и женщину. Все складывалось идеально и Леонид не ждал отказа. Его не могло быть. Но они не сказали ему да. Но и нет тоже. Они растерялись.

По сей день Леонид точно не знал, сделал ли это. Воздействовал на них своим даром? Заставил согласиться? Принудил захотеть бессмертия рядом с ним, а не простого человеческого счастья вдвоем друг с другом. Надавил ли он на них? Отмел сомнения и страх, заставил собственную судьбу казаться завидной долей?

Он не знал. Если и сделал, то не более осознано, чем спорщик, который уверенно и с горячностью отстаивает свою точку зрения. Вот только Леонид был телепатом с огромной силой. Его уверенность и горячность действовала на людей по-особому, а Сара с Лазарем были всего лишь люди.

Они согласились. Он обратил их и почти пять сотен лет все было хорошо. По крайней мере Леониду так казалось. До рокового дня когда его ученики, друзья и единственные люди, до которых ему было дело в этом мире, вышли из его поместья, чтобы больше никогда не вернуться.

Леонид почувствовал приближение герцога. Ощущение словно грозовая туча появляется на горизонте и заслоняет солнце. Леонид знал, когда Ролан приближается, чем не могли похвастаться другие Фетаро. Его чувствительность как телепата была широко известна. Но видишь ты грозу или нет, противопоставить ей нечего, только ждать и подчиняться. Так и Леонид, при всех своих талантах был всего лишь маркизом, вскормленным принцем крови. До Великого герцога и его способностей Леониду было как до луны. Он мог играть и даже иногда выигрывать, но прекрасно понимал, что ему всего лишь позволяют спрятать кой-какие мыслишки, исключительно потому, что герцог не считает их достойными своего внимания. Так же как сам Леонид ни разу не дал себе труда забраться и как следует разобраться в голове Франциски. Ну что, право слово, он мог там найти? Желание вечной жизни, почета, богатства? Страх перед Маргаритой и Генрихом? Перед семейкой Балера, что она окажется недостойной и никчемной? Какая невероятная скука.

Примерно так, видимо, думал и Ролан Фетаро. Это было даже вежливо — не лезть в голову своим подчиненным, сминая их слабые попытки закрыть свои маленькие никчемные секретики. Леонид до конца не знал пределы возможностей Великого Герцога. Кто бы стал ему такое рассказывать и объяснять. Иерархия вампирской семьи предполагала конкуренцию и вечный страх за свое место и жизнь. Великий герцог Ролан Фетаро когда-то сам был принцем крови старого герцога Мальдиса. Убить старшего вампира, выпить его кровь всю до капли и занять его место — вот единственный путь роста в любой вампирской семье.

По этой причине старых принцев крови у Ролана Фетаро не осталось. Всем им рано или поздно приходила в голову блестящая мысль сместить коротышку-герцога и править семьей самостоятельно. Поэтому из принцев крови, которых он обращал на заре своего герцогства, осталась одна старушка Маргарита, которая всегда была слишком глупа, чтобы решиться на заговор против герцога.

До этого времени…

Леонид поспешно затолкал эту мысль подальше. Открывать герцогу подозрения про свою принцессу он не хотел. Зачем? Ни ее удача ни провал никак его не задевали. Леонид не испытывал к Маргарите теплых чувств, хотя когда-то, когда она открывала ему ночную жизнь и учила быть вампиром, они были по-своему близки. Но после ее холодное отношение к его ученикам, постоянная угроза «очистить ряды» великого семейства от них и откровенное благоволение не к беспрецедентно талантливому Леониду, а к туповатому и жестокому Генриху, только за то, что он был ей славным любовником и великолепным подхалимом, сделали свое дело. Маргарита была ему почти безразлична. Почти. Некоторые нити не могли быть порваны. Она обратила его, такое не забывается.

Но Леонид чувствовал себя нелюбимым ребенком. А потом когда стал сильнее Марго в телепатии он прочитал и все ее страхи, что он превзойдет ее и выпьет ее кровь. Глупышка Маргарита Фетаро боялась собственного творения. Боялась, что он может пройти по ее трупу на ступеньку выше. Если бы она узнала, что Леонид уже давно может прочесть этот страх в ее мыслях и подсунуть ей вместо правды искусную мысленную ложь, она боялась бы еще сильнее. Но Леонид не планировал заговора, не хотел стать принцем крови. Все желания и стремления выгорели в нем, когда исчезли Сара и Лазарь и он читал тщательно скрываемое облегчение и радость в мыслях Маргариты. Ей страшно нравилась его апатия. Она ей сулила безопасность.

За дверью послышались шаги, и Леонид тут же перестал думать о Маргарите, опустил эти мысли глубже и дальше, припорошил их небрежными мыслями о скуке в поместье, неумехе Терезе и собственной досаде, что приходится торчать тут которую неделю. Он подумал, что хочет новую трость и что заказать ее нужно непременно у того мастера со Стеклодувной улицы, а еще неплохо было бы выбраться в город. В газетах писали о презентации нового автомобиля и гонки были не за горами. Нужно было сделать пару ставок…

Ролан вошел без стука. Леонид остался сидеть, заворотив ноги на стол. Он скучал и не собирался этого скрывать. Он посмотрел на Великого Герцога. Тот своими огромными черными глазами не мигая посмотрела на Леонида.

Как хотел бы маркиз верить, что те маленькие придуманные им самолично фокусы, с помощью которых он давно уже дурачил Маргариту работают и с герцогом, но он точно не знал. Возможно вся тонкая работа со слоями мыслей, каменным самоконтролем, игрой с пошлыми песенками, которыми он прикрывал свой разум, против Ролана Фетаро было не более эффективным чем попытка ребенка спрятать конфетку в кулаке. Возможно Ролан как взрослый просто смотрел на попытки Леонида и потешался про себя.

Попытаться пролезть в голову Ролана Фетаро и узнать наверняка было задачей не уровня Леонида, всего лишь жалкого маркиза. Он даже не пытался.

— Доброй ночи, патер. — сказал Леонид.

— Иди за мной. — Ролан как обычно был не многословен. Леонид ворча про себя поднялся и пошел за герцогом. Тот пошел слабо освещенными пустыми служебными коридорами к черному ходу, по дороге к их процессии присоединилось пара телохранителей герцога. Леонид постарался не тревожиться и не показывать страха. Он был тут самый слабый, даже телохранители герцога, хоть и не считались принцами крови, но испили его силы, Леонид не пробовал крови сильнее Маргариты и то, это было много сотен лет назад. Однажды, когда он стал показывать выдающиеся способности зашел разговор о том, чтобы дать Леониду еще крови, посмотреть куда его неординарный дар может вырасти, но Маргарита, как и все вампиры, боящаяся собственных творений, пресекла эти разговоры.

Они вышли из поместья, ночной сад герцога был слабо освещен фонарями. За калиткой стоял заведенный автомобиль. Леонид узнал его по фотографии в газете — та самая новая модель.

— Его еще не показывали даже императору. Презентация только в четверг. — вырвалось у Леонида и он растекся в гордой улыбке. Что не говори, а герцог Фетаро имел вкус к вещам. Автомобиль был просто великолепен. Еще никогда Леонид не видел такое решение кузова, плавные, но хищные линии, рев мотора под капотом. — Куда мы едем, патер?

— Решать твою судьбу. — уронил Ролан Фетаро. Леонид презирал себя, но его сердце екнуло от страха. Ролан сел за руль, рядом на переднее сидение сел телохранитель, Леонид с другим сел назад. Он досадовал что едет не пойми куда без трости, без шейного платка, сюртука и шляпы. Такая неприбранность, домашняя одежда в виде мягкого жилета и рубашки претила Леониду. Он предпочитал показываться на людях при полном параде. Он позволил себе побурчать всласть. Такие мысли вполне соответствовали его настроению. И где-то там он гадал, куда же Великий Герцог Фетаро решил его прокатить. Почти сразу Леонид понял, что они едут в Рейну. Единственная пристойная дорога, соединяющая предместья и город была исхожена вдоль и поперек еще тогда, когда об автомобилях и не слыхивали. Леонид смотрел в проносящиеся за окном темные тени деревьев и редких домов, в столь поздний час неосвещенных. Разве что редкий подвесной фонарь качался над калиткой дома побогаче, но окна тонули в темноте за закрытыми ставнями. Леонид мимолетно погрустил о тех временах, когда он бодрствовал именно в то время, когда мир, освещенный солнцем, был открыт и бурлил жизнью. Теперь вот что было его миром — запертые двери, скалящиеся и скулящие шавки за воротами, и темнота. Всегда и везде — темнота, темнота, темнота… Леонид устал от нее, как уставали все вампиры. Поэтому великий герцог и финансировал все исследования, связанные с освещением ночных домов и улиц. Он желал найти такой свет, который осветит и дома и улицы и при этом не будет слепить вампиров.

Леонид корил себя за страх и оттого настроение его заметно испортилось. Испугался. Творец Всемогущий, он и не помнил, когда последний раз испытывал страх. Он посмотрел, как их всемогущий коротышка-герцог уверенно ведет автомобиль. Мотор под капотом ревел от натуги, их бросало инерцией на двери в поворотах. Скорость была не меньше шестидесяти километров. Немыслимо! Ролан удовлетворенно улыбался, ведя машину в очередной поворот так, что машина едва не вставала на два колеса.

— Вам нравится автомобиль, патер? — едко прокомментировал Леонид, в очередной раз отлепившись от своего соседа, после очередного виража. Демонстративно отряхнул рукав рубашки, словно прикосновение к телохранителю герцога его запачкало. Леонид все еще злился, что с ним обращаются как с неразумным отроком, заслужившим взбучку, так что не удержался от едких жестов и разговоров.

— Еще пара десятков лет и автомобили станут быстрее и нас и оборотней. — сказал Ролан. — Какие настанут интересные времена, не считаешь?

— И что в этом хорошего? То, что мой ужин сможет от меня сбежать? — проворчал Леонид.

Ролан беззвучно посмеялся.

— Как же ты жалок, дитя. — сказал он спокойно. — Мелочен, эгоистичен и ограничен. Но самое печальное — ты уже выгораешь. Я видел это много раз.

Едкая улыбочка Леонида медленно поползла с губ. Он сглотнул и сердце его снова испуганно заполошно встрепенулось в груди.

Он задушил даже тень мысли о страхе. Даже если герцог решил убить его, предварительно прокатив по окрестностям на новой игрушке, он не доставит ему такого удовольствия, как свой страх.

— Напрасные труды, Леонид. — сказал Ролан. — И очередная глупость. — добавил совсем уж тихо, так что Леонид не понял прочел он это по губам, услышал или это была мысль, что ему шепнули прямо в мозг.

«Значит вот как…»

«Именно. Ты открытая книга для меня, дитя. Как может быть иначе. Я зрю в тебе то, чего ты сам еще не видишь. В этом моя истинная сила, Леонид. Поэтому я Патер, отец нашего рода, а ты всего лишь жалкий маркиз, которого шпыняет любой, у кого достает сил. Сегодня ты сделаешь выбор. Я дам тебе шанс»

Леонид годами учился и тренировался структурировать и прятать мысли, отпускать одни и удерживать другие, но сейчас под рев двигателя в заполненном салоне автомобиля он захотел послать все эти штучки Фетаро в пропасть. Как. Он. Устал.

«Еще бы, я же ваш драгоценный талантливый маркиз. Мне стоит дать шанс, вдруг выйдет толк. А если нет, так всегда можно свернуть шею, как четырнадцати своим принцам крови».

Он инстинктивно потянулся к разуму Ролана. Это было невинным естественным жестом в мысленном разговоре, как человек прислушивается к собеседнику в беседе.

Ролан Фетаро не обернулся, не отвлекся от управления, но голову Леонида пронзило сначала странное ледяное онемение а после яркая вспышка боли. Он резко откинулся на сидение и сжал ладонями виски. По губам потекла кровь из носа. Леонид сжав зубы, вынул из кармана жилета тонкий пижонский платочек с монограммой имени себя и вытер губы и нос.

Чего ему стоило вместо ругани и проклятий мысленно выдавить именно извинения. Он сам виноват. С ума он, что ли, сошел?! Потянулся к разуму Великого Герцога! Что он натворил! Как посмел?!

«Простите, патер…»

Ролан «молчал». Телохранители давно привычные к телепатическим беседам, спокойно хмуро таращились вперед, даже головы никто не повернул.

Они въехали в город и машину затрясло на брусчатке. Леонид посмотрел на улицы и у него возникли смутные подозрения куда именно они едут.

— Все верно, маркиз. Сегодня мы навестим твою принцессу. — сказал Ролан, резко сворачивая в крутой поворот. Завизжал покрышки, на Леонида бросило телохранителя герцога. Ночной констебль замер на дороге в свете фар как испуганная лисица, Ролан молниеносно ушел с линии столкновения влево, машина подпрыгнула на бордюре тротуара, они сбили стопку вчерашних газет у киоска. Служивый засвистел им вслед, но автомобиль герцога уже умчался дальше. — Как ты сказал она укрепила свою резиденцию? — невозмутимо спросил Ролан.

Леонид похолодел. Он не знал точно, только подозревал. И он не хотел предавать Маргариту. Он всегда очень тщательно прятал все мысли, что хоть косвенно могли намекнуть, что она замыслила недоброе против герцога.

— Ясно. Жалкие потуги. — ответил Ролан. Леонид понял, что все, любую даже самую тщательно скрытую мысль Великий Герцог мог прочесть в его голове.

— Что вы с ней сделаете? — прошептал Леонид. Он и сам не понимал, что испытывает от угрозы Маргарите. Она не была его близким другом, они не были так уж близки, да что там, он откровенно не любил ее и злился. Но всю его жизнь, даже тогда когда он был смертным сыном рыбака из Творцом забытой деревушки, Маргарита Фетаро существовала в этом мире. Он служил ей половину тысячелетия. Что если сегодня Великий Герцог Ролан Фетаро просто убьет ее и все? Что именно он, Леонид по этому поводу должен чувствовать? Сожалеть? Бояться? Скорбеть?

— Ты боишься терять ее, потому что она одна из немногих, кто видел твою жизнь от начала и до конца. — заговорил Ролан. В тряске и реве мотора, его голос звучал снисходительно и устало. — Она та, что смогла бы после твоего ухода сказать «Ах, Леонид, я знала его смертным и бессмертным». Нам так хочется, чтобы о нас помнили, не изживаемое и цепкое человеческое желание жить вечно. Нам кажется, что став вампиром, мы презреем страх смерти и забвения, что он останется только им, жалким смертным, нашей пище. Но это не так. Мысль, что твою жизнь, что длилась целых… сколько там? Пять сотен лет? Семь? Мысль что эту жизнь забудут, как мелькнувшую падающую звезду, как забывают умерших давным-давно родственников, парализует нас ужасом. О, что за страшная-страшная мысль, что при всех твоих потугах ты ничто иное, как пылинка, до которой ни истории ни будущим поколениям не будет никакого дела. — глумливо усмехнулся герцог. — И нам хочется чтобы остались те, кто мог бы рассказать о нас. Помнить о нас. Смертные заводят детей, чтобы перебороть страх забвения. Мы пытаемся сделать то же самое с нашими творениями. И это никогда не работает. Никогда.

Герцог обернулся, отвернувшись от дороги. Скорость движения вампира позволяла ему такие фокусы даже на бешеной скорости.

Леонид молчал, растерянно посмотрел ему в глаза. Ролан удовлетворенно улыбнулся, отвернулся, поерзал в кресле.

— Не плохо, — к изумлению Леонида, телохранитель герцога, что сидел спереди, достал блокнот и быстро стал записывать его слова. — Мне не нравится звук колес, задние заметно отстают и пробуксовывают. Тормоза неудовлетворительные, слишком медленные. Да и двигатель шумноват.

— Так ведь четыре цилиндра, патер. — пробормотал вампир, скрипя самопишущим пером.

— Неважно. Пусть придумают что-нибудь. Тебе не кажется что переднее стекло маловато, Леонид?

— Эм… — Леонид растерянно посмотрел вперед. Он умел водить автомобиль, но это скорее было необходимостью, чем страстью. Он всегда предпочитал посадить за руль Морхеда и не дергать эти проклятые ручки, жать педали и крутить руль. Плебейское какое-то занятие.

— Тебе ли не знать, что есть плебейское занятие. — сказал Ролан с улыбкой. Леонид понял, что никогда не видел патера в таком прекрасном расположении духа. Он, видимо, любил водить.

— Но если поднять его, то придется поднимать крышу и тогда сопротивление воздуха замедлит машину. — Ролан побарабанил пальцами по рулю. — Еще одна загадка, которую только предстоит решить. Через десять лет автомобили будут бегать быстрее чем самый быстрый оборотень, быстрее ста километров в час.

Леонид не удержался от смешка.

— Предлагаю пари. — Ролан обернулся, небрежно подруливая одной рукой.

— Боюсь у меня нет ничего достойного для ставки, патер. — прохладно пожал плечами Леонид. Ролан отвернулся и печально вздохнул.

— Слова, что еще раз доказывают твою непроходимую глупость и прискорбную близорукость, Леонид. У тебя есть зубастая нищенка, испившая моей крови, вышколенная, элегантная совсем неглупая мисс Балера, которая все еще может ходить под дневным светом, и наконец твой чугунный кулак, эта ходящая гора Морхед.

— Всех их вы можете забрать, если пожелаете. Как будто я могу помешать вам. — разозлился Леонид. Он не привык, чтобы его тыкали лицом в собственную якобы недалекость.

Ролан Фетаро снова повернулся и снова посмотрел ему в глаза. Круглые навыкате, черные как уголь глаза впивались в Леонида и он знал, что Ролан видит не только его глупые мысли, но и те движения души, что для него самого остаются незримыми.

«Не должно в мире быть такой силы… Словно он видит мою душу… Это уже чересчур…» — подумал он напугано.

Ролан расхохотался.

— А вот и коронное «Так нечестно!» — он сымитировал капризного ребенка. — Сила не знает, что есть честно и нечестно, Леонид. Сила есть награда. И дается она тому, кто посмеет и дерзнет взять ее. Сжечь все, что есть в тебе слабого, низкого, и, если угодно, человеческого. Стать выше, значит отречься от прошлого.

Леонид отвел глаза. Он вынужден был признаться самому себе, что отчасти он не понимал о чем этот древний вампир толкует. Что ему от него вообще нужно?!

— При поворотах кренит, он явно тяготеет к перевороту. — сказал Ролан.

— Патер, да быть не может, — проворчал парень с блокнотом. — Мы же проверяли.

— Проверяли?! — взбесился Ролан. Он вырулил на улицу и Леонид увидел мелькнувшие в свете фар кованные ворота поместья Маргариты.

«О, Марго, моя милая, недалекая, нежная Марго…» — подумал он с тоской. — «Что будет с тобой?»

Ролан выжал газ, они понеслись на ворота.

— Они укрепили их алхимическими средствами ты, говорил, Леонид?

Леонид никогда такого не говорил. Он лишь однажды увидел на столе Марго счета одной алхимической фирме и неубранные стремянки около ворот. Он сделал выводы. И эти выводы легко и непринужденно Великий Герцог прочитал в его голове. Леонида окатило жгучее чувство вины. Он ведь не хотел… Но он отвез Тесс к герцогу, прекрасно понимая риски. Месть Шефердам или Маргарита? Он сделал свой выбор в тот день, что же сейчас малодушно изображать раскаяние?

Ворота приближались и Леонид понял, что тормозить патер не собирается. Когда до ворот оставался метр-другой герцог резко крутанул руль. Машина отчаянно накренилась.

Ролан бросил руль и выскочил прочь. Все тут же последовали его примеру. Пока автомобиль еще не рухнул первый раз на крышу, вампиры выскочили из него.

Машина закувыркалась по брусчатке, заскрежетал металл, искры полетели во все стороны. Автомобиль с грохотом снес ворота поместья. Капотом машина задела каменную колонну, развернулась от удара и влетела в ухоженный сад, разметав садовую дорожку. Камни брызнули фонтаном. Проскользив еще пару метров, автомобиль, наконец, остановилась. В свете мигающих фар металась растревоженная садовая пыль и качались искалеченные пионы. Шипел двигатель, со скрежетом отвалилось боковое зеркало.

Ролан отряхнул свой черный жакет

— Не склонен, значит, к перевороту? — едко переспросил он. Телохранитель благоразумно вписал в блокнот это замечание и трижды подчеркнул.

После оглушающего скрежета и грохота аварии ночная тишина, отскочившая было, снова стала медленно подбираться к ним. Герцог несколько секунд стоял и смотрел на освещенный дом, из которого не доносилось ни звука. Никто не выскочил посмотреть, что произошло. За занавесками мелькали тени, так быстро, что человек бы не заметил. Леонид чувствовал себя предателем, стоя в эту минуту с Роланом Фетаро у порога дома своей принцессы.

— Пустое, дитя. Поверь… А впрочем, никто и никогда не верит. — вздохнул патер.

Каблуки сапог Ролана застучали по брусчатке, когда герцог пошел вперед. Его спутники побрели следом. Одна створка ворот искореженная и жалкая валялась на земле и подрагивала алхимическими голубыми бликами, вторая искривленная осталась висеть на одной из четырех петель. Проходя мимо искореженных ворот, Ролан остановился и издевательски позвонил в уцелевший колокольчик.

— Папочка дома. — сказал он без улыбки.