Сиделка

Часть 1

— Держи свои деньги.

Старая грымза сунула мне пять ронов и брезгливо скривилась.

— А рекомендации?

Я вскинула на нее вопросительный взгляд, стараясь убрать из глаз насмешку.

— Вот, — тера Барни достала из ящика стола бумаги и небрежно придвинула их ко мне. — Бери и выметайся из моего дома. Чтобы я тебя и минуты лишней не видела.

— Всего доброго, тера Барни.

Я взяла исписанные косым почерком листы и вышла из кабинета. О, мне многое хотелось бы ответить своей нанимательнице! Только толку-то с того? Место все равно потеряно. И душу отвести не удастся, с этой дамочки станется, ославит на весь белый свет. Хоть заплатила, и то ладно, могла бы и вовсе без денег оставить. И такое в моей жизни бывало.

Усмехнувшись, я сунула роны в карман пальто и направилась к черному ходу, которым пользовались слуги.

— Кэтрин!

Громкий возглас раздался неожиданно, заставив меня вздрогнуть и остановиться. Рес!

В хриплом голосе тера Барни слышались отголоски боли. Бросив взгляд на наручные часы, я нахмурилась. Действие лекарства заканчивалось, и у моего подопечного скоро должен был начаться приступ. Проклятье! Я замерла на месте, не в силах уйти. Вряд ли старая карга сумеет справиться с припадком. Может, остаться и помочь? В последний раз.

— Кэтрин, где же вы?

Я повернула назад, собираясь дать теру Барни его микстуру, но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и мимо меня торопливо прошла тера Барни.

— Ты еще здесь? — обернувшись, прошипела она. — Я же велела тебе убираться!

Ответить я не успела. Моя бывшая хозяйка уже потянула на себя причудливую бронзовую ручку и вошла в спальню.

— Ты звал, дорогой? — совсем другим тоном спросила тера.

— Где Кэтрин? — задыхаясь, прохрипел тер Барни. — Позови ее, мне больно, рес тебя подери!

— Кэтрин у нас больше не работает, — сухо ответила тера Барни.

— Что?

— У нее заболела мать, и девушке пришлось срочно уехать.

М-да. Тера Барни не отличалась богатой фантазией. Впрочем, как и большинство моих нанимательниц. Пару раз у меня заболевала мать, четыре раза — старая тетушка, трижды умирал отец и один раз — сестра. И это при том, что я круглая сирота.

— Но она вернется?

— Ах, дорогой, Сантавия — слишком далеко от Бреголя. Вряд ли Кэтрин захочет сюда возвращаться.

— А как же я? Я без нее не смогу! Я умру, если Кейт не будет рядом!

— Ну, не нужно преувеличивать, дорогой, — с мягким укором ответила тера Барни.

— Ты не понимаешь! — сварливо отмахнулся от нее муж. — Кто мне теперь поможет?

— Мы найдем тебе новую сиделку, а пока я сама за тобой присмотрю.

— Ты? Вздор! — вспылил тер Барни. — С тебя все равно никакого проку. Мне нужна Кэтрин! Только она может избавить меня от боли!

— Ну, полно, дорогой, — принялась увещевать его жена. — У тебя скоро будет новая сиделка, гораздо лучше Кэтрин.

— Но я хочу Кейт! Только ее! — продолжал упрямиться тер Барни.

— Милый, ну что ты такое говоришь? Разве тебе не нравится, как я за тобой ухаживаю? Давай, я укутаю твои ноги пледом...

Я не смогла больше слушать разговор супругов. Поправив на плече лекарскую сумку, надвинула поглубже темную шляпку, перехватила поудобнее саквояж и неслышно покинула негостеприимный дом судьи Барни.

***

На улице было прохладно. Небо хмурилось, низкие тучи сердито нависали над островерхими шпилями домов. Проезжающие мимо мобили оставляли в воздухе клубы едкого дыма, а манекены в витрине ближайшего магазинчика зябко кутались в шерстяные шарфы. Октябрь... Сырой, неприветливый, промозглый.

Холодный ветер мгновенно пробрался под полы пальто, забился под платье, прошелся по шее. Я поежилась и плотнее запахнула воротник.

— Куда вам, тера? Отвезу быстро и недорого.

Остановившаяся пролетка обдала меня мелкими брызгами. Недавний дождь оставил после себя огромные лужи, обойти или объехать которые было невозможно. Мерзкая погодка. Середина осени, а такое ощущение, будто уже ранняя зима.

Я посмотрела на молодого веснушчатого извозчика и спросила:

— Сколько возьмешь до Карстерс-роуд?

— С вас — полрена и поцелуй, — улыбнулся парнишка.

— Обойдешься без поцелуя, — хмыкнула я и взялась за дверцу. — Остановишься у гостиницы «Серая утка». Знаешь такую?

— Обижаете, тера! — оскорбился извозчик и взмахнул кнутом. — Но! Шевелитесь, увальни!

Черные неповоротливые красты нехотя тронулись с места, а я откинулась на спинку жесткого сиденья и погрузилась в нелегкие раздумья.

Что делать? Где искать работу? За последние два года это уже одиннадцатое увольнение. Если так пойдет и дальше, мне попросту придется сменить профессию.

И ведь не скажешь, что я не стараюсь. Стараюсь! Еще как! Только эффект получается обратный. Чем больше усилий я прикладываю, чтобы мои подопечные испытывали как можно меньше неудобств и боли, тем быстрее мне указывают на дверь.

Может, попробовать себя в чем-то другом? Но в чем? Без магии ничего, кроме грязной работы, мне не светит. Вот и выбирай  — или подавальщицей в трактир, или шлюхой в бордель. Впрочем, это почти одно и то же.

— Мы на месте, тера! — раздался голос извозчика, и пролетка остановилась.

Я недоуменно отодвинула шторку. Неужели так быстро доехали? Точно. Старая выцветшая вывеска с изображением толстой утки качалась на ветру, хмуро отсвечивая грязно-серым фоном. Обшарпанные фасады окрестных домов неприветливо смотрели на мир маленькими, узкими окошками, в сточной канаве плавали обрывки газет и мелкие щепки.

На Карстерс-роуд ничего не изменилось. Казалось, жизнь этой улицы застыла в глубоком прошлом Старой эпохи, когда еще не было ни мобилей, ни бирольного освещения, ни прочих благ цивилизации.

— Спасибо, — поблагодарила я паренька, заплатив ему обещанные полрена.

— А поцелуй? — усмехнулся наглец. Его хитрые серые глаза лукаво блеснули.

Часть 2

Портал выкинул нас посреди людной площади, расположенной на пересечении нескольких улиц. Шум, гам, крики зазывал, неспешно прогуливающиеся люди, гудки мобилей... Я быстро огляделась. Справа виднелась ратуша, сложенная из серого дорского камня, слева — огромный собор, протыкающий хмурое небо своими острыми шпилями, чуть в стороне поблескивали золочеными пиками кованые ворота, преграждающие вход в городской парк. Листья на его деревьях давно пожелтели, но все еще держались, не сдаваясь наступившим холодам.

— Иди за мной, — коротко приказал Каллеман, и мне пришлось оторваться от разглядывания местных красот.

— Мы в Эрголе? — уточнила я.

— Да, — отрывисто ответил маг, уверенно пробираясь сквозь толпу. — Не отставай, — поторопил он.

Я и не отставала. Суета большого города была для меня привычной. Эрголь мало отличался от большинства дартских городов. Все они строились по одному принципу — центральная площадь с непременными ратушей, церковью и прилегающим парком, дальше шли особняки знати, за ними — торговые лавки и дома зажиточных горожан, еще дальше — домишки тех, кто победнее, а на окраинах селилась беднота и всякие отбросы общества.

Шли мы недолго. Уже спустя несколько минут Каллеман остановился у высокой кованой ограды. За обманчиво легкой металлической вязью открывался вид на идеально-ровные клумбы, обрамляющие не менее ровные дорожки.

— Готова? — маг кинул на меня какой-то непонятный взгляд и нахмурился. Мне даже показалось, что лорд чего-то опасается. Интересно бы знать, чего?

— Да, — отозвалась я и покосилась на калитку, ожидая, когда же Каллеман ее откроет, но тот не торопился. — Что-то не так?

— Я должен тебя предупредить, — маг оттянул галстук, словно тот ему мешал. — У твоего… У лорда Горна достаточно сложный характер.

— Это не проблема. У большинства больных портится характер.

— Не вздумай назвать графа больным! — маг сердито сверкнул на меня глазами. — Лорд Горн этого не потерпит.

Я мысленно усмехнулась. Похоже, мне предстоит познакомиться с довольно капризным пациентом. Впрочем, в моей практике такие встречались нередко.

— Идем, — открывая калитку, сердито выговорил Каллеман, и я снова отметила, что он нервничает.

Занятно. Маг не показался мне трусом, но сейчас явно волновался. Похоже, мы идем либо к его начальнику, либо к человеку, от которого он зависит. Или к тому, кто ему очень дорог.

Вслед за Каллеманом я вошла во двор и незаметно огляделась. Зеленые квадраты газонов, тщательно подстриженные кусты, ровные стрелы аллей, расходящиеся от выложенной метрасской плиткой площади. И особняк, больше похожий на замок. Серый, угрюмый, с типичными острыми шпилями и высокими стрельчатыми окнами, густо усеивающими фронтон.

— Запомни, — продолжал наставлять меня Каллеман, пока мы шли по дороге к дому. — Чем тише и незаметнее ты будешь, тем дольше продержишься в Иренборге.

Интересное название имения — Иренборг. Знать бы, что оно обозначает? Впрочем, я совсем не о том думаю.

— Ты поняла? — не дождавшись от меня ответа, недовольно переспросил маг.

— Не тревожьтесь, милорд. Я сделаю все, что от меня зависит.

О, вы даже не представляете, как я буду стараться! А что еще мне остается? Если я лишусь этой работы, на дальнейшую карьеру можно будет больше не рассчитывать. Никто не захочет нанимать девицу, в послужном списке которой столько увольнений. Так что придется мне держаться за это место изо всех сил.

Пока я размышляла, мы подошли к крутой каменной лестнице, у основания которой стояли мраморные вазоны с поздними лероями. Крупные цветы ярко пламенели на белом фоне, притягивая взгляд. Я засмотрелась на них и невольно запнулась. Перед глазами промелькнуло неясное воспоминание — светлый письменный стол, опрокинутая стеклянная ваза и разбросанные вокруг красные цветы. В душе шевельнулась тоска.

— За мной, — отрывисто бросил маг.

Он поднялся по ступеням, и, сделав неуловимый пасс, открыл парадную дверь.

— Проходи.

Каллеман посторонился, пропуская меня вперед.

Я невольно подивилась этому галантному жесту. С чего бы аристократу проявлять подобное внимание?

Видимо, маг заметил мое недоумение, потому что хмуро пояснил:

— Вход охраняет заклинание. Чужие могут войти в дом только в сопровождении доверенного лица.

Странно. Для чего такие сложности?

Я обвела глазами просторный холл. Свет, падающий из узких окон, позволил разглядеть лаконичный интерьер. Темное дерево панелей, на полу — черно-белая плитка, с потолка свисает огромная бронзовая люстра, в центре застыла монументальная лестница, ведущая на верхние этажи. Ее отполированные ступени блестели, свидетельствуя о трудолюбии местной прислуги.

Года полтора назад мне довелось работать в имении лорда Келлера, бывшего префекта Кранца. Так его экономка любила повторять: «Парадная лестница — это визитная карточка любого дома. Ее состояние может многое рассказать о хозяевах».

Лестница в доме лорда Горна выглядела идеально чистой и удручающе негостеприимной. Словно по ней никто и никогда не ходил.

— Нам наверх, — с легким недовольством произнес Каллеман.

Я покосилась на него, пытаясь понять, к чему отнести это недовольство. Судя по тому, как хмурился маг, можно было предположить, что его тревожит встреча с моим будущим пациентом. Интересно, почему?

— Лорд Каллеман! Вы приехали!

Неожиданный возглас прервал мои рассуждения, заставив поднять голову.

По лестнице торопливо спускался невысокий худощавый старик в темно-зеленой ливрее.

— Ох, Ваше сиятельство, мы вас так ждали! Милорд весь день ничего не ест и никого не пускает в свою комнату. Мы уже не знаем, что и делать!

Слуга оказался внизу и поклонился Каллеману.

— Доктор был? — озабоченно спросил тот.

— Да, Ваше сиятельство.

— И что?

— Милорд его снова выгнал.

— Проклятье, — сквозь зубы пробормотал маг.