Сидящее в нас. Книга третья

ЧАСТЬ 1

.

Глава 1

            От ворот крепости его не прогнали – дикого вида босого старика, что уселся напротив ворот. И уставился на них, как на последний оплот в жизни. Длинная всклокоченная борода. Вытекший глаз, который бродяга даже не потрудился прикрыть повязкой. Второй глаз, буровящий ворота. Почерневшие узловатые пальцы, торчащие из длинных рукавов большой не по размеру рубахи. Ничем не подпоясанной, что в Суабаларе увидишь л на преступниках, направляющихся на казнь. Или на совсем уж опустившихся людишках. Остальные хоть простой верёвкой, да подпояшутся, чтоб было куда цеплять нож.

            Стражи у ворот давно бы попёрли прочь это чудище, что выползло невесть из какой помойной ямы. Однако королева Диамель страшно не любила, когда зазря обижали даже такое отрепье. Дескать, они и без того обижены судьбой, так не стоит делать их жизнь ещё несносней.

Время от времени к воротам королевской крепости приходили просители. Не толпами, понятно, ибо сюда, в это глухое ущелье ещё нужно добраться. Однако иной раз кто-то самый смелый или же настырный добирался до орлиного гнезда Саилтаха Рашдара Восьмого.

Причём, явись сюда кто из горожан, торговцев, а паче того аташтаков, король велел бы спустить наглеца с горы на пинках. Этот народ пусть разбирается со своими наместниками. Или же отписывает свои писульки королю – в каждом даже самом малом городке для подобных дел есть специальные чиновники.

А вот беднейшие из крестьянского сословия, нищие или обиженные калеки имели право жаловаться лично королю. Или королеве, которая в отличие от жутко занятого супруга принимала жалобщиков не раз в месяц, а целых четыре. Через пару дней как раз день жалобщиков, однако этот старик явился заранее. И расположился у ворот, оставив за собой право первоочерёдности. Теперь ни за что отсюда не уйдёт, покуда не предстанет перед её величеством Диамель – его величество, как всегда, отсутствовал. Два дня упорный бродяга будет мозолить всем глаза – досадливо поругивались стражи ворот. А прогнать никак.

Однажды – когда королева только взялась за это дело – такого вот голодранца тишком турнули прочь. Так её величество учинила жестокосердым стражам знатный разнос. Кому оно надо: нарываться из-за всякого сброда? Никому – понимали воины, оттого и досадовали.

Солнце перевалило за полдень, когда внизу на дороге ожидаемо показался обоз. Распорядитель замковых покоев достопочтенный Лунхат в этот раз самолично отправился в ближайший городок, дабы принять у торговцев всё, что заказал привезти из всех провинций Суабалара.

Видать, в прошлый раз кто-то из торговцев провинился, если так-то лишился доверия Лунхата. Без нужды этот сыч ни за что не покинет крепость. Корни тут пустил – не выдрать. Сама королева в нём души не чает. А его племянницу Каюри Лиаты так и вовсе провозгласили чуть ли не своей надзирательницей. Поднялась девка высоконько – нечего сказать.

Загруженные по самый верх возы медленно взбирались на гору. А вот сам Лунхат не стал любоваться на сей тихоход, теряя время. С парой приданных лично ему гвардейцев заторопился домой. Обоз только дополз до подъёма к крепости, а господин распорядитель уже вскарабкался к самым воротам. Лошадей торопыги не запалили, но и особо не щадили. Стражи ворот давно выкликали конюхов для их встречи. Едва вернувшиеся добытчики спешились, изнурённых коней покрыли попонами и увели во двор.

Лунхат, было, двинул следом, но привычно окинул быстрым взглядом окрестности и замер, как громом поражённый. Уставился на притулившегося в стороне бродягу неверяще, так что гвардейцы насторожились: мало ли кого принесло по душу распорядителя. Старика-то Лунхат точно узнал. Высокий ворот куртки взялся рвать, словно тот его начал душить.

– Знаешь его, достопочтенный? – негромко уточнил один из гвардейцев, дабы не наворотить лишнего.

– Знаю, – сухо буркнул Лунхат.

– Гнать?

– Хотелось бы, – обречённо пробормотал уважаемый к крепости пожилой человек. – Мог бы, самолично бы в пропасть сбросил, – признался он, зыркнув на собеседника.

Этого парня он прихватил в дорогу не случайно. Каймат не только сын покойного друга – прежнего катадера королевской гвардии. Не только родич нынешнего катадера Унбасара, который высоко ставит своего выпестыша. Не только великий воин, каких называют исполинами, исчисляя не тысячами или сотнями, а десятками по всему Суабалару. Каймат ещё и достойный молодой человек, что ставит свою честь превыше всех благ. Сам его величество Саилтах Рашдар Восьмой числит его среди друзей-приятелей. Так-то.

Было дело, Лунхат размечтался заполучить бравого парня в зятья: выдать за него любимую племянницу Каюри. За ним бы девка была, как за каменной стеной. Да эта паршивка такое учудила, что дядюшка по сию пору опомниться не может: стала Двуликой. С демонами вожжается да ещё и прикрикивает на бестолковых Лиат, ничего не опасаясь. А те ей в рот смотрят, будто мудрей его девочки сроду никого не видали. Беда.

Сопровождать распорядителя замковых покоев Каймату никто в обязанность не вменял: не по его полёту задача. Лунхат его просто попросил об услуге, и благородный исполин охотно откликнулся на просьбу. Почему попросил? Да вот так оно вышло, что у старого Лунхата уже несколько дней сердце не на месте. Чуял он – ох, чуял, что надвигается гроза. Не на Суабалар, не на короля, а именно на него. И вот вам, пожалуйста: грянуло, да ещё как.

– Кто это? – по-прежнему тихо спросил Каймат.

Не любопытства ради: помощь предложил распорядителю, неожиданно сникшему под каким-то невыносимым бременем.

– Никому, – безотчётно потребовал Лунхат, хотя и знал, что предупреждение молчать до обидного лишнее.

Каймат просто кивнул, ничуть не обидясь.

– Это мой брат, – еле слышно выдохнул Лунхат. – Отец Каюри.

– Вот как, – протянул Каймат, разглядывая уставившегося на них бродягу.

Уставившегося открыто, выжидающе, будто тут ему что-то должны и вот-вот бросятся отдавать долги. Правда, непозволительно замешкались, за что ещё схлопочут.

Глава 2

– Где Лалия? – спросила королева, когда калека-ветеран королевской гвардии явился на зов.

– В покоях Нуртаха, – пробасил однорукий великан, косясь на распорядителя замковых покоев, о брате которого уже знала вся крепость. – Делает вид, будто читает. И суётся ко всем с требованием ей почитать. Прислуга её десятыми путями обходит. Позвать?

– Да, пожалуйста.

Помощник вышел. А вскоре снаружи послышались звуки внезапного вероломного нападения врага.

– Фы̀рти-фы̀рти-фы̀рти-фыр! – вопил боевой конь великого завоевателя Нуртаха Пятого, подскакав к распахнутой перед ним двери.

– Фы-ы! – вторил ему сам завоеватель, торча на закорках коня и лупя его в бока грязными босыми пятками.

Заставить наследника носить обувь было не легче, чем уговорить океан стать пресным в благотворных целях орошения засушливых земель.

– Брýбли-брýбли-брýбли-бру! – обрадовал конь, ворвавшись в кабинет.

– Бу! Бу! – пригрозил завоеватель саблей покорённым народам.

Те переглянулись и дружно покачали головами. Дескать, пока эта парочка повзрослеет, даже Лиаты успеют все поголовно поумнеть.

– Улюлюшка! – строго одёрнул баловников Лунхат. – Прекрати орать.

– Бу! – замахнулся на него саблей Нуртах Завоеватель, обидевшись за своего верного коня.

– Я тебе! – погрозил ему пальцем Лунхат. – Будет он на меня ещё железом махать.

– Нельзя, – поддержал его Улюлюшка весьма строгим тоном и стряхнул со спины седока: – Дедушка Лунхат хороший, – наставительно указал он подопечному, который души не чаял в новом дружке.

Нуртах виновато залупал своими огромными чёрными глазищами. Покосился на мать и спрятал саблю за спину. Потом бочком-бочком и сам спрятался за спину друга.

Диамель улыбнулась: с тех пор, как Челия притащила к ним этого парнишку с чистой душой и вовсе не такими уж слабыми – как показалось поначалу – мозгами, она не могла нарадоваться. Улюлюшка не просто играл с Нуртахом, но и учил его многим полезным правильным вещам. И сынок слушался его, хотя перед служанками матери всё больше капризничал. Улюлюшка был непререкаемым авторитетом и неподкупным пестуном: на такого хныканьем или щенячьими взглядами не надавить – не покупается.

– Давай, – вытащил он из-за спины провинившегося наследника.

Нуртах супился, зыркал на него исподлобья и нарочито сжимал губёшки, не желая раскрывать рта.

– Надо, – упёрся Улюлюшка, погладив малыша по лохматой головёнке.

Нуртах не по-детски тяжко вздохнул. Потом сделал Лунхату те самые щенячьи глазки и попросил у старого человека прощения:

– Сти.

Целиком «прости» он ещё не выговаривал, но всем и без того понятно. Лунхат принял извинения и тут же строго осведомился:

– А вы чего тут? Вас не звали. А вот вашу подружку Лалию очень даже.

– Ла! – завопил Нуртах и бросился обратно, вспомнив, что где-то позабросил летучую игрушку.

– Лалия не идёт, – развёл руками Улюлюшка, извиняясь за такое непотребство перед королевой. – Капризничает. Можно ЫК попросить: он-то уж мигом её притащит. Да ты не велела.

– Правильно, – улыбнулась Диамель, вставая из-за стола. – Не стоит её обижать. ЫК с ней обращается ужасно неаккуратно.

– Вчера по лестнице её стащил. Будто куль с мукой, – с искренней скорбью пробубнил Улюлюшка, погрозив кулаком далёкому демону. – Обидел нашу Лалию. А после меня, – буркнул мальчишка, почесал поясницу и уточнил:  – Два раза. Так шмякнул об пол, будто я ему барахло какое.

– Ничего, мы и сами к ней сходим, не переломимся, – не удержалась от предательской улыбочки Диамель, вставая из-за стола.

Её уже не слышали. Улюлюшка вылетел из кабинета, догоняя улепетнувшего всадника.

– Трѝтити-трѝтити-тритити-ти! – неслось по внутренним королевским покоям.

– Ти! – отзывалось ему издалека счастливыми воплями неугомонного наследника.

Диамель уже давно не приходилось уговаривать любую из Лиат сделать что-нибудь полезное. Как и всякого ребёнка, их можно просто чуть-чуть обмануть, слегка подтолкнув к нужному результату. К примеру, если Лиату не дозваться, дабы попросить капризницу об одолжении, достаточно упомянуть в её присутствии, что намереваешься попросить об этом другую демоницу. Невинный трюк срабатывал со всеми без исключения – даже с самыми умными и самыми старыми. Даже с Таилией, стоило сокрушённо подумать, что отвлекать столь важную персону пустяшными просьбами просто грех.

Услыхав, что Диамель намерена послать за Двуликой Гаэлию – ту как раз сейчас принимали в башне демонов, обряжая неряху в свежий наряд – Лалия тотчас взвилась в праведном гневе. Позабыв про книгу и прочие дела – если таковые действительно существовали в её несуществующих планах – любимица наследника объяснила подруге-королеве, как та не права. «Потому что Гаэлия просто старая дура». А затем унеслась на поиски Каюри с её подопечными.

Не успели Диамель с Лунхатом переглянуться и улыбнуться, молча поздравляя себя с достижениями в воспитании Лиат, как в покои Нуртаха вместо одной вылетевшей пылающей кометы вернулись три. И огненный кокон, из которого вылупилась искомая Двуликая.

Каюри низко склонила голову перед королевой. Её нынешнее положение позволяло не гнуть шею даже перед владыками мира. Будь она поглупей да позаносчивей, так бы и поступала в своё удовольствие. Однако ни малейшей душевной склонности величаться Каюри, как и прежде, не испытывала. Гордость да – этого добра у неё в избытке. А вот гордыня так и не коснулась её своим острым предательским крылом.

Диамель ответила столь же почтительным кивком, и тут же Двуликая ловко поймала маленькую хохотушку, свалившуюся на неё с потолка. Зрелище привычное, но глаза королевы каждый раз влажно теплели при виде защитницы и наставницы дочери. И не абы какой, а самой замечательной, которой лично она доверяла полно и безоговорочно. Как и Челия, попытавшаяся задушить душеньку-няньку, повиснув на её шее.

Глава 3

– Вас беспокоит, не натворим ли мы в Империи беды? – вторглась Каюри в размышления затаившейся королевы.

– Нет, не беспокоит, – задумчиво опровергла Диамель. – Ты у меня разумница почище большинства признанных умников. И Ютелия с Илалией здорово поднаторели в понимании того, что можно и нельзя. Честно говоря, меня и Челия не слишком беспокоит. Особенно после её реакции на исчезновение Таюли. Мы-то ожидали бури. А оно чуть покапало и снова прояснело. Каюри, когда ты отправишься?

– Сегодня же. Зачем мне долгие сборы? Вы же не хотите, чтобы его величество меня перехватил?

– Очень не хочу, – призналась Диамель. – Сама знаешь: у него на каждом шагу государственная необходимость. Ты, к примеру, шпионить умеешь?

– Умею, – не моргнув глазом, признала за собой такой навык Двуликая. – Но мне нужно найти брата. Не хотелось бы отвлекаться на что-то слишком важное, чтобы пройти мимо. Отказать его величеству трудно. Лучше смыться до того, как не сможешь это сделать.

– Рада, что ты меня понимаешь, – невесело улыбнувшись, поблагодарила любимицу королева. – Пока у нас сохраняется хоть какое-то равновесие, лучше врага не дразнить. Ты ищешь брата. Вот пусть так и будет. Вряд ли поиски заведут тебя в императорский дворец. Или в гвардейские казармы. А  на рабских рынках или в каменоломнях не шпионят – к этому не придраться.

Они ещё толком не обсудили будущее путешествие, как вернулся Лунхат. Вплыл в спальню госпожи с видом победителя, что растрогало Каюри до глубины души: как же он за неё боится! Ей даже не представить, каково на сердце у старика. Он же ей и не дядя вовсе, а самый настоящий отец. Но вынужден отпустить свою кровиночку в страшную даль и ужасные испытания – как иначе он может это видеть изболевшимся сердцем? Никак – со всей возможной лаской во взгляде светло улыбнулась она старику.

Вслед за дядюшкой порог неуверенно переступил Каймат: посторонним мужчинам в покоях королевы делать нечего. Понятно, что госпожа сама его позвала. Да и пребывает не в одиночестве. Однако, нехорошо – было написано на лице исполина.

Жених – встретила его мысленной насмешкой Каюри. За такими вот насмешками она давным-давно привыкла скрывать от себя самой душевную муку. Не стань она Двуликой, даже не думала бы противиться желанию дядюшки дать ей такого мужа. Однако между Кайматом и Лиатами никогда бы не сделала иного выбора.

Может, предназначение и вздор, как утверждает Саилтах. Но что-то подобное всё равно есть – она-то знает. Всё её естество тянулась к Лиатаянам с первого дня, когда увидала первую из них. А душу не обманешь: она видит, что ей предназначено.

– Проходи, Каймат, – приветливо понукнула застывшего воина Диамель. – Присаживайся.

Сама королева так и не покинула подлокотника кресла Двуликой. Даже обняла ту за плечи, словно заранее прощаясь.

– Постою, – склонил голову Каймат. – Достопочтенный Лунхат сказал, что я понадобился для какого-то важного дела. Это связано с отцом Двуликой? – и не думал он изображать неведение.

– Связано, – одобрила его прямолинейность Диамель. – Двуликая отправляется в Империю. С ней три Лиаты. Но Лунхат настаивает, что её должен сопровождать кто-то из воинов. Его выбор пал на тебя. Что скажешь?

– Ваше величество, одна из Лиат… Челия? – задал Каймат вопрос, которого от него и ожидали, и не ожидали.

Каюри с королевой, не сговариваясь, фыркнули. Лунхат посмотрел на них с нравоучительным торжеством: дескать, всякому разумному человеку понятна неразумность сего обстоятельства.

– Ты и сам знаешь: они с Двуликой неразлучны, – улыбаясь, подтвердила Диамель. – Тебя это смущает?

– Меня это пугает, – честно ответил воин. – Челия очаровательна. Но, она ребёнок. Причём, могущественный ребёнок. Если Двуликую кто-то обидит, Лиатаяна может наделать бед.

– Она уже умеет спрашивать: можно ей наделать бед, или не стоит, – даже обиделась за свою малышку Каюри.

Оттого и голос прозвучал сухо – не сказать враждебно. И ЗУ с МУМ, мирно дремавшие в ней, тотчас вылезли наружу: вспучились, запылали.

– Ты прав, – ничуть не смутилась королева. – Но ты и неправ. Если Каюри кто-то обидит, защищать её бросится любая Лиата. Даже Таилия. И с этим ничего не поделать. Так, ты согласен? К сожалению, времени на долгие раздумья нет. Двуликая отправиться сразу же, как только переговорит с отцом.

– Я должен это слышать, – выдвинул условие многоопытный воин.

– Тогда пошли, – осторожно выкрутилась из под королевской длани Каюри и поднялась: – Вы с нами, ваше величество?

– Ни за что не пропущу!

Каймат унёсся вперёд, дабы водворить отца Двуликой с глаз подальше в приворотную башню. Лунхат с ним, дабы объяснить наглецу, насколько тому небезопасно ерепениться. Диамель даже не стала кутаться в плащ, пытаясь остаться неузнанной: бесполезно. Под ручку с Двуликой её величество спустилась во двор крепости и под охраной пяти гвардейцев преспокойно прошествовала к месту допроса.

Пока шли, Каюри всё больше удивлялась тому, что в ней ничто не откликается на предстоящую встречу. Ладно, жалости к отцу нет – откуда той взяться? Так и привычная ненависть куда-то запропала: все мысли только о Чахдуре. Будто не к родному человеку идёт, а к постороннему мужику, до которого ей нет никакого дела. Неужели в ней так ничего и не шевельнётся? Как бы там ни было, это её отец.

Всё встало на свои места, едва они переступили порог обширного мрачного помещения нижнего этажа башни. И Каюри услыхала его надтреснутый, жёсткий голос:

– Она пойдёт, куда я велю! И до совершеннолетия станет делать, что я велю! А до этого ещё далеко.

Полумрак вспыхнул, пожираемый огнём демонических щупалец. Отвечая на взрыв её душевной ярости, ЗУ с МУМ изготовились уничтожить всё, что способно причинить Двуликой хоть малейший вред. Белые пятна освещённых лиц брызнули в стороны, оставив перед ней лишь два пятна: бесстрастное лицо Каймата и опешившую одутловатую морду, заросшую и омерзительную.

Глава 4

МУМ первым поставил её на ноги, втянув щупальца в опускающуюся рядом Ютелию.

– Ничего особенного, – оценила Лиата землю, где, так сказать, ещё не ступала нога демона.

Или ступала, но эти легкомысленные создания, по своему обыкновению, благополучно о том позабыли.

Каюри не успела сообщить подруге, что земля везде одинаковая, как в паре шагов от неё БАЦ распустил щупальца. И выпустил на свободу её спутников. Илалия втянула в себя БАЦ и окинула любопытным взглядом долину. Та простиралась у них под ногами и отлично просматривалась с высоты этого пригорка. Илалия потянулась, отчего оба воина невольно покосились на красавицу смачными взглядами, и сообщила:

– Ничего особенного. Всё, как у нас.

– Земля везде одинаковая, – пожал плечами Саяд.

И Каюри с Ютелией дружно фыркнули. Молодой гвардеец – лет на пять моложе Каймата – скроил им рожу деланного презрения и предложил:

– Ну что, двинули?

– Челии нет, – процедил Каймат, пристально вглядываясь в дали дальние.

Каюри понимала, что это неспроста. И тоже попыталась разглядеть долину потщательней. Однако ничего нового не увидела. Впрочем, неудивительно: они воины, они видят много такого, что ей и в голову не придёт заметить. Тут дядюшка был прав: их присутствие непременно принесёт пользу.

Она покосилась на Саяда. Пусть и молод, но Каймат выбрал именно его. Стало быть, знает за ним нечто такое, что пригодится в столь необычном путешествии. Красивый – скользнул её взгляд по чистому, удивительно пропорциональному лицу парня. Большие глаза, какой-то особый манящий изгиб бровей. Длинные волосы, забранные в конский хвост, что редко встретишь среди воинов. Хотя сейчас никто бы не заподозрил, что эти мужчины – по выправке, несомненно, воины – служат в гвардии. А Каймат так и вовсе один из тех исполинов, что становятся легендами ещё при жизни.

На обоих самые обычные кожаные куртки до колен. Правда, в них какие-то хитрые железные вставки, наверняка заметные опытному взгляду – не знай о них Каюри, точно бы не догадалась. Наручи из толстой буйволиной кожи. Такие же пояса с непривычно бедным набором ножей и прочего. По две сабли – тоже обычное дело для воина: даже у охраны обозов. Никаких шлемов – ветер шерудит в волосах, не привыкших заголяться на вражеской территории. Словом, ни чем неприметные охранники путешествующих девиц.

Которые также могли бы стать менее приметными – не без укора посмотрела Двуликая на косо сидящую в причёске Ютелии диадему.

– Она моя, – капризно заявила та, вцепившись в любимую цацку обеими руками.

– Ты же знаешь: обычные девушки такое не носят, – сделала Каюри заведомо бесплодную попытку.

– Не стоит беспокоиться по пустякам, – усмехнулась Илалия, тряхнув головой.

– И не говори, – иронично поддакнула Каюри, демонстративно оглядев её с ног до головы.

Если Ютелия, как всегда, в мешковатой подпоясанной шёлковой рубахе и кожаных штанах с заношенными дорогими сапогами, то наряд Илалии и того хуже. Её поистине королевское платье напугает любого крестьянина. Ядрёно красное. С просторной развевающейся юбкой. С такими же необъятными рукавами. С широкой расшитой золотом каймой по подолу и краю рукавов. Естественно, с золотым поясом. Всё это великолепие видно издалека и тотчас привлекает внимание. Но выцарапать эту щеголиху из нелепого в дороге наряда так же невозможно, как обрядить в него Каймата.

Нет, Илалия прекрасно понимала, что такое пеший поход – шлялась же когда-то на заре своей демонической юности. И, с её точки зрения, отлично к нему подготовилась, поддев под платье кожаные штаны с сапогами. Верней, сапожками из тонкой кожи с непременной вышивкой золотом. Просто кошмар!

К Лиатам и без того вечно липнут мужские взгляды: девчонки прямо-таки неприлично красивы. А в таких нарядах у них ни единого шанса оставаться незамеченными хотя бы минуту.

– Платье снять можно, – вновь усмехнулась мыслям Двуликой Илалия. – А лицо нет. Всё равно прицепятся.

– Где Челия, кладезь ты знаний? – оборвала её разглагольствования Каюри.

И тут перед самым её носом приземлился огненный кокон, из которого кубарем выкатился ни кто иной, как Улюлюшка.

– Патабàц-патабàц-патабàц…

– Бац! – закончила его припевку подзатыльником Двуликая. – Что ты тут делаешь? Кто разрешил?

– Мама не знает! – весело прочирикала за её спиной демонюшка. – Мы смылись, потому что это нечестно!

И паразитка одним длинным прыжком оседлала шею Каймата, как это обычно проделывала с королём.

– Вы знали? – учинила, было, Двуликая допрос, обшаривая придирчивым взглядом безответственные мордахи демониц.

Нахалки даже не посмотрели в её сторону. Каюри заволокло светящимся непроглядным туманом щупалец. И в следующую минуту она уже стояла посреди зелёной лужайки на другом конце долины.

– Всю жизнь мечтал так в походы ходить, – с нескрываемым удовольствием прокомментировал Саяд, отпуская руку рвущегося на свободу Улюлюшки. – Прямо вместе с конём.

– Вмѐстете-вмѐстете-вмѐстете-те! – завопив, поскакал вперёд говорливый паразит, нимало не заботясь, куда намерены идти остальные.

– Начинается, – прошипела Каюри, оглядываясь.

– Ты можешь отправить его обратно? – задал ненужный вопрос Каймат, придерживая за ноги подскакивающую на его шее демонюшку.

– Дрѝфафа-дрѝфафа-дрѝфафа-дри! – помогала другу Челия голосить на весь белый свет.

– Весёлое начало, – скалил зубы Саяд, чуть ли не подпрыгивая в такт припевке.

– Да ну вас, – безнадёжно махнула рукой Каюри и поинтересовалась: – Куда пойдём?

– Прямиком на восток, – поиграл бровями Каймат. – К тем горам, где рудник, с которого сбежал твой… Хм. Сбежал Цамтар. Илалия, а вы знаете, в какой стороне восток?

– А ты знаешь, как здорово летать со скалы вниз головой? – ласково осведомилась красотка.

– Ещё раз обзовёшь нас дурами, узнаешь, – ядовитенько вторила ей Ютелия.

Глава 5

Каюри не стала слушать завязавшуюся перепалку – подошла к их случайному приобретению и присела рядом с ней на корточки:

– Как твоё имя?

– Бирàти, госпожа, – попыталась подскочить девушка, но Каюри удержала её на месте.

– Не называй меня госпожой, – попросила она. – Не вскакивай, не кланяйся, и не считай, что обязана нам жизнью. Всё это глупости. Мы тебя не пугаем, Бирàти?

– Она умная, – привалился боком к Двуликой сидевший рядом Улюлюшка. – Чем ты её напугаешь, если она рабыня? Рабыней быть паршиво, – не по-детски тяжко вздохнул мальчишка.

Каюри погладила его по вечно лохматой голове. И подумала: твоя жизнь тоже была ужасной, пока на тебя не наткнулись одна добрая девушка и одна непутёвая демонюшка.

– Меня били, но я мог убежать, – удивился Улюлюшка тому, что она не видит разницы. – А она не могла, – погладил он колено Бирàти. – Это нечестно. А ты плохо думаешь о Каймате, – вдруг заявил он, сосредоточенно насупясь. – Он не такой.

Каюри знала, что мальчишка каким-то неведомым образом предрёк Таюли встречу с её Рааном – та сама рассказала им с королевой, как деревенский дурачок буквально сразил её наповал. Предсказателем его она вовсе не считала, но послушать было интересно.

– Какой не такой?

– Не такой, как тебе хочется, чтобы он был, чтобы его не любить, – на этот раз сразили её. – Он как раз такой, чтобы любить, – закончил поучения проницательный паразит, подскочил и запрыгал к подружке: – Цѝрбубу-цѝрбубу-цѝрбубу-цир!

– Его много обижали? – догадалась Бирàти, провожая глазами задорного попрыгунчика.

– Много, – вздохнула Каюри. – Значит, Лиат ты не боишься.

– Вы добрые, – удивилась девушка, с интересом следя за вылезшим из Двуликой МУМ, который решил подышать свежим воздухом.

Щупальце толщиной в её руку стекло с плеча Каюри и уткнулось тупой мордочкой почти в самое лицо новой знакомой. Та затаилась, сообразив, что обижать не станут. Просто водила чёрными глазищами, в которых отражался любопытный демон.

– У тебя в Суабаларе есть хоть какая-то родня? – наблюдала за девушкой Каюри, стараясь понять, будут ли от неё неприятности, или обойдётся.

– Не знаю, – заворожённо пялясь на МУМ, прошептала Бирàти. – Не помню.

Пришлось гнать назойливого демона, который совершенно не ко времени решил изучить нового человека. Впрочем, говорить, по сути, было не о чем. Потрясённая тем, что их с матерью увезли куда-то чужие грубые люди, девочка не сохранила память о той, прошлой жизни. Мама старалась о ней не вспоминать, дабы не травить душу себе и дочери. Каюри не одобряла такое решение сломленной женщины, но понимала её.

Первая эгоистичная досада на ненужное приобретение давно прошла. Королева тоже многих привечает, многим помогает, и ничего, справляется. Помогать нужно – укорила себя Каюри за недостойные мысли. Это оставляет надежду на то, что и её Чахдуру кто-то поможет дожить до той минуты, когда придёт сестра. А она уже идёт.

Ночёвку на поляне отменил Каймат. И вовсе не по каким-то особым военным соображениям. А потому, что пока они отдыхали и перекусывали, неугомонные Ютелия с Илалией упорхнули прогуляться. Успели догулять до того города, где, по признанию отца, находился Чахдур – по словам Лиат довольно большого. И теперь их никакими силами было не убедить отказаться от обеда, который сам идёт в руки. Так что вскоре у городских ворот на глазах кучи людей с неба рухнуло целое созвездие огненных шаров и коконов.

Несколько выстроившихся вдоль дороги обозов, стремящихся до темноты попасть за высокую каменную стену. Пара карет, которым все уступали дорогу. Прочий народ в очереди на проход. Словом, их тайное проникновение в город ознаменовалось дикими воплями и беготнёй в поисках укрытия. Это в Суабаларе никого не обескуражить явлением демонов, а тут народ не пуганный.

Едва встав на ноги, Каймат преспокойно направился к воротам с Челией на плечах. За ним шагал Саяд с Улюлюшкой подмышкой. И с Бирàти, вцепившийся в его руку обеими ладошками. Последней шествовала Каюри с оборванкой в диадеме по правую руку и хозяйкой королевского платья слева. Демоны скрылись в целях никому уже ненужной конспирации. Как и стражи ворот, собиравшие пошлину за въезд.

– Психи какие-то, – озираясь, недоумённо прощебетала Ютелия. – Чего ж так орать? МУМ не учуял тут никакого обеда.

– Ага, и не забыл объявить об этом во всеуслышание, – проворчала Каюри. – Всех разом успокоил.

– А надо было? – удивилась Ютелия, и МУМ тотчас высунул наружу пару услужливых голов.

– Не глупи, – усмехнулась Илалия, разглядывая большой, туго набитый кошель. – Она шутит.

– И кого ты успела обокрасть? – вновь «пошутила» Каюри.

– Мне пойти вернуть? – вовсе не шутя, недовольно поинтересовалась демоница. – Мне кажется, они там не обрадуются. К тому же, придётся искать, куда они сбежали из той кареты. Я всё платье изорву по кустам. Ты этого хочешь?

– Я хочу одного: спокойно поесть и немного поспать в чистой постели.

– Ага! – обрадовалась Ютелия, приподнявшись над землёй и зависнув придурочно размахивающим руками призраком. – Вот ты и попалась! Для поесть и чистой постели нужны деньги. А ты ещё занудствуешь.

– Туда! – не останавливаясь, приказал Каймат и указал на довольно приличную с виду первую же попавшуюся гостиницу.

Они совсем недалеко отошли от ворот. И веди Лиаты себя прилично, никто из нововстреченных уже бы и не знал, кого занесло к ним в город. Обычно, демоны не стремились вылазить наружу без нужды – во всяком случае, в Суабаларе. А тут прямо, как с цепи сорвались: то и дело лезли на что-то полюбоваться. Хотя Каюри не видела существенной разницы между этой улицей и, скажем, такой же улицей в том же Заанантаке. Всё, как везде. Разве что демоны всё видят иначе и для них эти дома с оградами выглядят заморскими чудесами.

– Платья! – взвизгнула Челия, замолотив кулачками по макушке Каймата.

Глава 6

– Когда? – мягко, стараясь не спугнуть нечаянное пророчество, уточнил Каймат.

– Блю̀мтити-блю̀мтити-блю̀мтити-блюм, – уныло проблеял Улюлюшка и тоскливо посмотрел на Двуликую.

Затем сорвался с табуретки, кинулся ей в ноги и уткнулся носом в колени.

– Ничего не бойся, родной, – ласково увещевала его Каюри, оглаживая лохматую головёнку обеими руками. – Мы тоже придумаем и не допустим. Ещё посмотрим, кто лучше придумывает. Верно же, Каймат?

– Мы уже почти придумали, – с небрежной уверенностью подтвердил тот, обменявшись с нею понимающими взглядами.

– А уж ты и вовсе придумаешь, – дотянулся до Улюлюшки Саяд и потрепал его по плечу: – Ты же у нас первый выдумщик.

Мальчишка оторвал лицо от колен Двуликой и пронзил Саяда взглядом, полным отчаяния.

– Не выйдет, – всхлипнул он и снова зарылся носом в колени.

– Всё! – хлопнул по столу ладонью Каймат и поднялся: – Он устал. Каюри, тащи его наверх, – он вопросительно глянул на озадаченного хозяина.

– Лучше уж в мои личные комнаты, – покачал тот головой, поднимаясь. – Постояльцы скоро вернутся. Я пошлю за ними. Лучше им с вами не сталкиваться. Только вот, как слабая девушка утащит такого…

Договорить он не успел. ЗУ и МУМ оплели сонно моргающего пророка щупальцами и подняли. Таюли встала и выжидательно уставилась на хозяина, дескать, веди. Бира̀ти тоже подскочила, не желая отходить от Двуликой ни на шаг.

– Каюри, как уложишь их, возвращайся, – бросил через плечо Каймат. – Саяд их посторожит, а мы с тобой на охоту. Одну я тебя не отпущу.

Она послушно кивнула и направилась вслед за Муанатом.

Просторная спальня с дорогим диваном и широченной тахтой под балдахином, судя по всему, принадлежала самому хозяина гостиницы. Демоны осторожно опустили на тахту уже вовсю дрыхнувшего Улюлюшку. Рядом, сняв лишь куртку, прилегла Бира̀ти, обняла мальчишку и тотчас закрыла глаза.

Каюри укрыла их и очень внимательно посмотрела на хозяина:

– Муанат, я абсолютно не кровожадна.

– Я понял, – усмехнулся тот. – Не стоит мне угрожать. Не волнуйся, пока ты не вернёшься, я присмотрю за ними.

– Пока не вернутся Лиаты, – уточнила Двуликая.

– Я же сказал: не стоит мне угрожать, – недовольно нахмурился бывший воин.

– Я не угрожаю, – мило улыбнулась непонятливому торопыге Каюри. – Я предупреждаю. Когда вернётся хотя бы одна из них, рядом с этими детьми лучше никому не находиться. Лиаты плохо разбираются в человеческих чувствах. Поэтому сразу устраняют то, что им кажется опасным для нас.

– Вон ты о чём, – затеребил ус хозяин. – Тогда я, пожалуй, поставлю охрану чуть дальше по коридору. Я тут…, – он прикусил губу, вопросительно глянув на непонятную ему девушку.

– Спрашивай, – догадавшись о сути заминки, разрешила Каюри.

– А кто ты? – решившись, выпалил Муанат. – Не демоница точно. Ела-то, как человек. Да и устала, что даже не скрываешь. Кто ты такая?

– Двуликая, – честно ответила Каюри.

– И что это означает?

– Повелительница демонов, – неожиданно для себя самой брякнула Каюри и чуть не расхохоталась.

– Повелительница? – недоверчиво сощурился хозяин.

– Ну да. А чему ты удивляешься? – приняла Каюри рассудительный тон. – Сотворив демонов, наш Создатель не мог не сотворить тех, кто мог бы держать их в руках. Иначе люди бы давно перевелись, – решила она, что не грех набить себе цену, чтобы побаивались.

– А Саилтах? – продолжал допытываться Муанат.

– С ним у демонов договор о защите Суабалара.

– Но в руках их держишь ты, – задумчиво протянул Муанат.

– Не только я, – с деланным безразличием пояснила Каюри.

– И много вас таких… Двуликих?

– Единицы. Но королева Суабалара тоже Двуликая, – решила Каюри, что стоит об этом упомянуть во избежание заблуждения, будто, устранив её, Суабалар можно рассорить с Лиатами. – Так что, убив одну из нас, пользы не добьёшься, – усмехнулась она, не в силах удерживать на лице маску бесстрастности. – Всё будет ровно наоборот: демоны взбесятся. И понесутся карать убийц. Причём, найдут их безошибочно, поскольку с лёгкостью читают мысли людей. Найдут не только тех, кто убивал, но и тех, кто отдавал приказ. И для кого ты этим интересуешься?

– Для себя, – посмотрел ей прямо в глаза Муанат.

Каюри пришло в голову проверить. Она понукнула ЗУ с МУМ вылезти наружу и нависнуть над любопытным хозяином. Тот сглотнул, однако твёрдо повторил:

– Для себя. Я своё отслужил. А лазутчиком сроду не был. Тем более доносчиком.

– А вот это мне совершенно не интересно, – пожала плечами Каюри и направилась к двери: – Можешь передать наш разговор, кому угодно. Собственно, для этого я тебя и посвятила в некоторые тонкости… нашей жизни. Чтобы остальные поменьше глупостей наделали.  

Они шли по ночным тесным улочкам города меж домами с тёмными окнами. Все нормальные люди спали – им требовалось найти не самых нормальных. Такие, как правило, трудятся по ночам. Однако найти их не так-то просто. Не станешь же их подкарауливать у каждого дома. Гораздо больше шансов найти обед на тех окраинах, где мастера неблагородных занятий предпочитают жить и прогуливать чужое добро. С этим Каюри уже столкнулась, потому и направлялась на ту окраину, что лежала подальше от городских ворот, вокруг которых стояли добротные дома благонадёжных горожан.

Трижды им с Кайматом встречались случайные ночные прохожие. Но ЗУ с МУМ те не заинтересовали: демоны даже не соизволили вылезти наружу. Наконец, наткнулись на четверых стражников, которые тут же направились к странной парочке любителей опасных ночных прогулок. А ЗУ с МУМ тут же вылетели из Двуликой и слопали по стражнику. Не успели скрюченные тела упасть на мостовую, как их товарищей и след простыл.

– Сколько тебе нужно, чтобы… хватило? – поинтересовался Каймат, настороженно вслушиваясь в удаляющиеся вопли.

– Сегодня много, – вздохнула Каюри, вслушиваясь в себя. – Они потратили много сил. Человека по три на каждого самое малое.

Глава 7

            Только полная дура, для которой свет в окошке бестолковые вездесущие демоны, могла брякнуть такую двусмысленную глупость. Начисто провокационную и… Каюри даже не сразу поняла, отчего Каймат вдруг как-то внутренне отстранился.

– Ты не понял, – расстёгивая пояс, она пыталась стянуть расползающиеся в глуповатой улыбке губы, косясь на этого дурачка. – Я не о мужчине. Я о ритуале.

– А что с ним не так? – и впрямь не понял он, наконец-то, повернув к ней голову.

И отбросил сапог, едва ли не пищавший в его огромных сжатых кулаках.

– А ты не знаешь?

– Знал бы, не спрашивал.

– После ритуала я перестала быть женщиной, – сногсшибательно легко далось ей признание, которое раньше стояло комом в горле.

– На мужчину вроде тоже не походишь, – усмехнулся Каймат, догадавшись, что она имеет в виду, однако желая это услышать.

И чуть подался к ней, ощупывая Двуликую отнюдь не почтительным взглядом. Каюри затормошило бесполезное опостылевшее желание, что могло затопить томительным огнём и живот, и грудь. А, добравшись до горла, высушить рот, не давая и слова выдавить.

– У меня никогда не будет детей, – пробормотала она своё уже никому не нужное признание.

– У тебя их и без того слишком много, – хрипло пошутил Каймат, дав оплеуху любопытному демону, что высунулся из Двуликой.

После чего не убрал руку, опустив её на дрогнувшее плечо девушки. Рука медленно съехала по плечу, обнажая его и подталкивая Каюри к хозяину. Ещё недавно ей показалось бы постыдным терпеть подобную вольность. Она сочла бы её за похоть – ужасное слово, которым можно заклеймить девушку на всю жизнь. И она страшно боялась этого устрашающего зловещего приговора её гордости.

Теперь же мужская вольность завихрила в ней безумный кураж женщины, которой уже нечего терять.

– Не передумала? – опалили лицо слова, нехотя выдавленные им, дабы соблюсти приличия.

И ту же мужскую гордость, не принимающую насилие над женщиной.

– Ни за что, – отчеканила Каюри, запрокидывая лицо.

Но вместо жаркого поцелуя, её вдруг закрутило в железных руках того, кому она предоставила власть над собой. Её несвежая рубашка – которой при обычных обстоятельствах она бы застыдилась – взмыла вверх, утопив голову. Затем резко выпустила, разметав волосы, и упорхнула прочь. Мягкий толчок опрокинул Каюри на тахту. И тело заколебалось в мягкой перине, сомкнувшейся над ним, будто стараясь удержать. Штаны поехали по ногам, добавляя щекочущей нетерпеливой маяты в животе и закружившейся голове.

– Боишься… что сбегу? – прерывисто выдохнула она, убирая с лица волосы.

– Боюсь, что передумаешь, – прохрипел Каймат, стянув через голову грязную пропотевшую рубаху.

Повёл шеей, словно не бегал весь день, как проклятый, а просидел в тесном ящике, где у него затекло всё, что имеется. Потом швырнул на стол звякнувший пояс. Приподнялся и без всякого стеснения стянул штаны – Каюри невольно застыдилась, пряча глаза.

А потом Каймат опустил на неё своё грузное, мускулистое тело и замер, уперевшись локтями. Поймал её лихорадочный бестолковый взгляд, словно ожидая последнего слова, за которым либо всё, либо ничего. Каюри испугалась, что передумает он. Захлестнула его шею руками, сцепив их в замок, чтобы этот негодяй не удрал. Он понял, усмехнулся и принялся стирать с её лица нелепый испуг теми самыми жаркими поцелуями, о которых столько мечталось.

В животе и груди придавлено замельтешили горячие струйки сухого колкого огня. В голове зазвенело и хмельно завозилось одно единственное желание: заполучить, наконец-то, своё – пусть и выдуманное – неосуществимо настоящее счастье.

– Пошёл прочь! – с непередаваемой досадой прорычал Каймат, осторожно всем телом разводя её дрожащие, не знающие, куда себя деть, ноги.

ЗУ не поверил, что его гонят всерьёз. Что Двуликая не желает поделиться с ним всеми этими вихрящимися в ней ощущениями. Всем этим бескрайним жгучим удовольствием, которое прежде она так подло прятала от своих любимцев. МУМ тоже вылез, силясь не пропустить всё самое вкусное.

– Уйдите! – простонала Каюри, ощутив, что сейчас её очумелое нетерпение будет вознаграждено.

Что мужчина уже вторгается в её искалеченное перекрученное естество, отметая дурацкие страхи: женщина она теперь или урод? Она женщина – уверенно и жадно горели его глаза. Она женщина – каждым толчком, дрожащим от еле сдерживавшейся силы, вколачивало его тело в её дурную запутавшуюся головушку. И она жадно ловила все эти знаки, вплетающие в вихрь её ощущений собственное желание отдать ему всё, чем бы он ни захотел обладать.

А потом Каюри вспыхнула в невозможном удовольствии. И оно ещё долго тлело в измождённом подрагивающем теле, мешаясь с хриплым дыханием Каймата. Огромное придавившее её тело ходило ходуном. Её руки оглаживали взмокшую бугристую спину в тщетной попытке вернуть этой глыбе покой.

– Давно бы так! – простонал где-то совсем рядом и одновременно далеко звонкий женский голосок.

– Я хочу ещё! – вторил ему другой: нетерпеливый и требовательный.

– Это что… теперь всегда так… будет? – прохрипел Каймат, зацеловывая лицо теперь уже его женщины.

Его до скончания веков.

– Конечно всегда! – капризно пообещала из-под потолка Ютелия.

– Не жадничай, – промурлыкала Илалия. – Где мы ещё это возьмём?

– Радуйся… что здесь нет… Челии, – еле сдерживая дурацкий смех, попыталась успокоить Каюри закипающего Каймата.

И вцепившись в него изо всех оставшихся сил.

– Челия за дверью, – беспечно перечеркнула её усилия пьяненькая от удовольствия Ютелия. – Ей тоже хочется. Ты же её любишь.

– Мы не смотрели, – хоть Илалии хватило ума помочь Двуликой. – Но, когда рядом источник таких ослепительных чувств, удержаться невозможно. А Челию сюда не впустили. Ей не следует видеть, как вы создаёте наше наслаждение, – рассудительно объяснила она двум недотёпам.

Глава 8

Дом управителя и впрямь ничем не выбивался из череды таких же. Почтенный Шартах встретил их в распахнутых дверях, словно нарочно поджидал. На глазах почтенной публики он склонил голову и небрежно отмахнулся от БАЦ, которому приспичило залезть ему в рот. Мужество их управителя вдохновило зевак на восторженные вопли. А Каюри в который уже раз припомнила, как дядюшка втолковывал ей правила конспирации. И жалела, что его здесь нет: пускай бы полюбовался на печальный конец своих благих намерений.

– Я думал, вы явитесь с первыми лучами солнца, – рассадив дорогих гостей в кресла обширной гостиной, заметил хозяин. – Ночью мне показалось, что вам не терпелось. Поэтому моих чиновников пригнали сюда ещё засветло. А скоро уже полдень.

– Кое-кто жутко долго дрыхнет, – важным голосом просветила его Челия, сидя наравне со взрослыми в отдельном кресле и даже не болтая ножками. – Потому что ей надо спать, а я, как дура, скучаю.

– Цыц, – шикнул на неё Каймат и осведомился: – Что-нибудь нашли, почтенный Шартах?

– Конечно, нашли, – степенно ответил тот, дав знак рукой, чтобы вносили.

Внесли не бумаги, как ожидала Каюри. Слуги, пыхтя, втащили несколько обширных подносов с фруктами, сластями и вином, как ожидали мужчины. Чем они тотчас и занялись, проигнорировав насупленную рожицу Двуликой. Ещё и затянули какой-то дурацкий разговор о какой-то дурацкой битве, в которой Каймат с хозяином дома бились друг против друга: один в свой самый первый раз, а второй, увы, в последний.

Саяд развесил уши и не отставал, опрокидывании внутрь одну чарку вина за другой – не отставал от более опытных. Воистину, нет ничего важней замшелых впечатлений – начала злиться Каюри. Демоны тут же вылезли выяснять причину её недовольства, и пришлось взять себя в руки.

Бира̀ти с Улюлюшкой, усевшись в обнимку на бескрайнем диване, и без того чувствовали себя не в своей тарелке. Пришлось Двуликой пересесть к горемыкам – оба тотчас прилипли к ней, тревожно зыркая по сторонам. Испуг Бира̀ти не напрягал: девчонка боялась снова оказаться на прежнем месте рабыни. А вот невнятный страх Улюлюшки – который и сам, наверняка, не в силах его объяснить – попугивал.

Лиаты, как и ожидалось, моментально заскучали. Шартах старательно не замечал, как они одна за другой, всплывали из кресел и расползались по дому. Каймат посоветовал управителю указать, где в его доме находятся книги, и на какое-то время можно забыть о любопытных демоницах.

Наконец, какой-то молодой человек весьма приятной наружности притащил в гостиную искомую бумажку. Он робко проник в полуоткрытую дверь и застыл, поводя туда-сюда вытаращенными глазами.

– Абтах? – подбодрил его почтенный Шартах, поманив парня к себе.

– Лучше услышать то, что надо услышать, – задрав голову, Улюлюшка жалобно посмотрел в глаза Двуликой.

– Ты прав, милый, – прижала к себе мальчишку Каюри.

И очень сильно захотела, чтобы вернулась хотя бы одна Лиата. Тотчас в гостиную вплыла Илалия с книжкой в руках. Зависла над ближайшим креслом и плюхнулась в него – лёгкий подол взметнулся вокруг неё замызганным красным пламенем и опал, накрыв всё кресло целиком.

– Она взаправду услышит враньё? – прошептала Бира̀ти, в которой любопытство всё сильней затмевало страх.

– Услышит, – авторитетно заявил разом успокоившийся Улюлюшка и весело затренькал: – Дзѝньти-дзѝньти-дзѝньти-дзинь!

Каюри захлопнула ему рот ладошкой. Мальчишка тут же выкрутился из её рук. Спрыгнул с дивана и поскакал прочь из гостиной в поисках своей подружки.

– Надеюсь, – процедила Каюри в ответ на вопросительный взгляд Бира̀ти, – это не повод хлопать ушами.

– Говори, – между тем, приказал чиновнику господин управитель.

Парнишка почтительно поклонился, держа перед собой отысканный в груде таких же дешёвый серый лист бумаги. Затем прочистил горло и почти бестрепетным голосом прочитал:

– Чахдур сын Цамтара Улиши из Суабалара, задержанного за незаконное проникновение…

– Короче, – попросил Каймат у почтенного Шартаха.

Тот кивнул своему чиновнику.

– В связи с тем, – понятливо пропустил парнишка всё лишнее, – что указанному Чахдуру сыну Цамтара тринадцать лет, считать, что он действовал по наущению отца и не мог противиться его воле. Вследствие чего отменить Чахдуру сыну Цамтара наказание в виде работы на каменоломнях города Ураст. Объявить Чахдура сына Цамтара подлежащим свободной продаже на…

– Ещё короче! – не выдержала Каюри, с трудом удерживаясь, дабы не науськать ЗУ и МУМ на этого зануду.

– Абхат, кому его продали? – поддержал её требование управитель города Ураст.

– Виноделу Сутреку из Чамтиха, – пробежав глазами в конец исписанного листа, доложил парнишка. – За двенадцать золотых.

– Теперь ты знаешь, где искать своего брата, – почтительно склонил седую голову Шартах в сторону кусающей губы Двуликой.

– Они правильно прочитали, – не отрывая глаз от книги, выдала Илалия ожидаемое подтверждение.

– Значит, он в Чамтихе? – уточнила Каюри.

– Он продан именно туда, – развёл руками Шартах и снова не солгал.

– А где это? – нетерпеливо мотнула головой Каюри.

– Это на восточном побережье, – взялся разъяснять управитель.

– Бывшее княжество Чамт, – задумчиво бросил Каймат, разглядывая застывшего с прижатой к груди бумажкой паренька. – Допустим, мы туда доберёмся.

– Мы туда доберёмся! – вознегодовала Каюри, не понимая, что ему не нравится.

– Конечно, – даже не обернувшись к ней, подтвердил Каймат. – Шартах, было бы разумным получить у тебя доверительное письмо к управителю Чамтиха. С твоими рекомендациями, как не нужно себя вести, чтобы не раздражать нас понапрасну.

– Абхат, – распорядился тот одним единственным словом, подкреплённым многозначительным взглядом.

Парнишку выдуло из гостиной, словно ветром, влетевшим в распахнутое окно и сметавшим с пола мусор.

Глава 9

            Каймат упёрся в неё каким-то странным долгим взглядом. Словно прикидывал: поделиться с ней чем-то важным, или она ничегошеньки не поймёт? А потом безо всякой насмешки изрёк:

– То, что варится в твоей умной головке, несомненно, важно. Допускаю даже, что важней всего в мире. Только не для меня. Пускай варится. Я мешать не стану. Но и потакать этим бредням не буду.

– Откуда ты знаешь?.. – дёрнулась она в попытке вывернуться из-под него, вскочить.

– Знаю, – ещё сильней навалился Каймат, добравшись губами до уха и затеребив предательски чувствительную мочку. – Подарок, который ты весь день для меня готовила, полнейшая чушь. Хотел бы иметь жену и детей, заимел бы, тебя не спросясь.

– Лиаты! – озарило Двуликую.

– Кто же ещё? – хмыкнул он, чуть отпрянув в попытке разглядеть её обалдело вытаращенные глаза. – С тех пор, как эти трещотки решили, что я Двуликий, трезвонят не переставая. И сдают тебя с потрохами. Всегда знал, что в женской голове полно романтического мусора. Однако надеялся, что он вам не слишком мешает жить.

– Ты не понимаешь, – выдохнула Каюри, пытаясь честно объяснить, во что его втягивают Лиаты.

И всем сердцем не желая этого делать. Если чьё-то неведение сохранит только-только обретённое счастье, пускай так всё и остаётся – нашёптывал подлый соблазнитель эгоизм. Вопрос только: чем это для твоего пресловутого счастья закончится – напирала с другой стороны гордость. Два вечных врага и мучителя.

– Да нет,  – возразил Каймат, коснувшись её губ кончиком тяжело дышащего носа. – Это ты не понимаешь. Не пытайся слепить для меня счастье. Тебе кривого горшка не вылепить, не то, что такую великую вещь. Всё, хватит, – вновь отпрянул он. – Я слишком долго ждал, когда закончится этот день. Так что лежи и не трепыхайся. Я ополоснусь, а потом мы повторим «это… ну».

И они повторили. И опять, добравшись до извержения высочайшего наслаждения, Каюри в полубреду ощутила присутствие Лиат. Все три алчные паразитки старались не упустить ни капли того, что почитали своей законной добычей.

А потом изнеможение как-то незаметно столкнуло Каюри в непроницаемую бездну сна.

 Проснувшись, она обнаружила, что солнце за окном почти добралось до полуденных высот. Быстренько умывшись и одевшись, воодушевлённая Двуликая влетела в гостиную и остолбенела. Почти под самым потолком парил восторженно поющий Улюлюшка. Его обвивали кольца БАЦ – Каюри всегда поразительно тонко чувствовала каждого демона и безошибочно их различала.

Щупальце, игравшее с мальчишкой, выходило из Каймата, который сидел за столом и преспокойно метал кости с Муанатом и Саядом. ЗУ висел на шее нового Двуликого призрачным шарфом. И пытался участвовать в игре: тыкался мордой в кулак Саяда, готовый разжаться и выбросить кости. МУМ свернулся на коротко стриженной макушке Каймата и о чём-то мечтал. Ни одной поганки, одарившей Двуликого своими лазутчиками, в гостиной не наблюдалось.

Поймав ошарашенный взгляд Каюри, Бира̀ти – что зашивала на тахте чью-то рубаху – сочувственно посмотрела на неё и опустила глаза. Мужчины сделали вид, будто в гостиную вообще никто не входил. А значит, верещать по поводу неожиданных перемен не станет.

– И не подумаю, – сквозь зубы процедила Каюри, вздёрнула подбородок, вдохнула-выдохнула и мягко осведомилась: – Бира̀ти, ты меня не накормишь? Обед уже был?

– Нет, – с облегчением разулыбалась девушка, отложив шитьё.

– Выспалась? – отважился поинтересоваться Саяд, тщательно изображая бесстрашную удаль.

– Не о том спрашиваешь, – ласково указала ему Двуликая, добравшись до дивана.

И нарочно усевшись так, чтобы рожи всех трёх игроков были перед глазами.

– И о чём надо? – зыркнув на друга, уточнил Саяд.

– Не голодны ли мои демоны, – ещё ласковей подсказала Двуликая.

– Не голодны, – усмехнулся Каймат, даже не взглянув на неё. – Сейчас поедим и двинем в Чамтих. Если ты не передумала.

– Не передумала, – буркнула Каюри.

Это хорошо, что он не смотрит – почти обрадовалась она. Потому что минутная злость на то, что он всё-таки уподобился ей, тайком превратившись в нелюдь, прошла. И теперь ей было стыдно за нахлынувшую взамен эгоистичную радость: он сделал то, о чём она старалась не мечтать. В чём боялась себе признаться: теперь Каймат будет с ней. Навсегда. И как бы это не испортило ему жизнь, ей почти всё равно.

– Три четвёрки, – бесстрастно объявил Муанат, выбросив кости. – Этот кон за мной. С вас по десятке серебряных. Пойду, –  натужно поднялся он, разминая плечи, – потороплю с обедом.

– По̀ди-по̀ди-по̀ди-по! – заливался под потолком Улюлюшка.

На прощание они спокойно пообедали с гостеприимным хозяином. Каюри, наконец-то, заметила, что вся её одежда приведена в порядок. А натянутая впопыхах шёлковая рубаха не выстирана, а совершенно новая. В глаза это не бросалось: на ней, как и на прежней, ни вышивки, ни кружев. Бира̀ти была не только заботлива но и внимательна.

Пока Двуликая дрыхла, замечательная во всех отношениях девчонка позаботилась обо всех. Даже умудрилась обновить одежду Лиат. Принципиально ничего не изменилось, но рубаха и штаны Ютелии целы и непорочны – лишь драные сапоги королевы с неё так и не удалось стащить. Илалия щеголяла в новом богатом платье: столь же воздушном, но теперь сиреневом. Детвора во всём новом, что тоже сродни подвигу: загнать в лавку с одеждой того же Улюлюшку просто кара Создателя.

Каюри искренно устыдилась своего наплевательского отношения к подопечным. Что ни говори, до королевы и той же Баили ей страшно далеко: у тех Лиаты никогда не шляются оборванками. А она и сама наплевательски относится к внешнему виду, и Лиаты у неё сродни портовым шлюхам – размышляла самая безответственная Двуликая, обнаружив демониц на заднем дворе.

Когда отобедавшие путешественники вышли, дабы продолжить путь, их встретил оголтелый визгливый ор.