Скандальная история старой девы

Глава 1. Лгунья

– Нужно привести эту бесстыдницу в чувство!

Женский голос с истеричными нотками раздаётся прямо над ухом, и в следующее мгновение щёку обжигает болью.

Я открываю глаза и понимаю, что полулежу на широком кожаном кресле в роскошном кабинете, а на меня смотрит полная женщина с раскрасневшимися щеками и узкими глазками-щёлочками. Думаю, именно она дала мне пощёчину. На ней шикарное синее платье, корсаж которого богато расшит мелким жемчугом.

– Анна! Хватит притворяться. Сейчас же объяснись, паскудница ты этакая! – раздражённо шипит она.

Сознание мутное, мысли текут вяло, я пытаюсь понять, что происходит, но не могу ничего вспомнить. В голове пустота.

Приподнимаюсь, облокачиваюсь на спинку кресла и осматриваю себя. На мне белое платье с золотыми узорами. Выглядит красиво и нарядно. И, кажется, платье свадебное. Я выхожу замуж?

– Ты беременна от другого мужчины, Анна? Говори правду, не испытывай моё терпение, – раздаётся мужской низкий голос справа от меня. Он обволакивающий и слегка хрипловатый. Тон жёсткий.

Стоп! Он сказал беременна?

Я поворачиваю голову, чтобы увидеть того, кто говорит, и замечаю двух незнакомцев. Но сразу притягивает к себе взгляд только один.

Он высокий и темноволосый. Одет в чёрный камзол с едва заметными золотыми узорами, очень напоминающими те, что украшают моё платье. Под камзолом белая рубашка из тонкой ткани.

Надо бы перестать нагло пялиться, но я продолжаю рассматривать мужчину, внимательно отмечая каждую деталь. От тёмно-зелёных глаз и прямого носа, до волевого подбородка, лёгкой щетины и скул, на которых сейчас ходят желваки. Его аура мне не нравится: властная, подавляющая, тёмная и совсем нечеловеческая.

Внезапно в голове всплывает воспоминание. Это мой жених – жестокий военачальник Рагнар Норд. Первый и единственный мужчина. И именно он настоял на близости до брака, а я не посмела ослушаться. Так и забеременела почти месяц назад. Мы ведь всё равно скоро поженимся… так он сказал.

Странно, раньше я была в него безумно влюблена, а теперь ничего такого не чувствую. Да и в принципе, все воспоминания в моей голове кажутся чужими. Я будто смотрю со стороны.

– У меня больше никого не было, – произношу я, а затем с видимым усилием отталкиваюсь от спинки кресла и упираюсь ладонями в прохладный дубовый стол прямо перед собой.

Перед глазами плывут тёмные круги.

– Анна, ты сейчас мачеху до нервного срыва доведёшь! Гости ждут нас в храме богини Лады, мы должны были уже давно выехать, чтобы успеть к началу свадебной церемонии, а тут вдруг приходит лекарь и говорит нам такое… скажи, что это просто ошибка, – всхлипывает пухлая женщина, которая и есть моя мачеха, судя по её словам.

Я прикладываю неимоверное усилие лишь бы смотреть не на жениха, взгляд которого буквально душит меня, а на невзрачного мужчину рядом с ним. Он, видимо, и есть лекарь.

На смену первой растерянности приходит возмущение.

– Зачем вы оговариваете меня? – обращаюсь я к лекарю.

– Досточтимая лира Анна, – лекарь поджимает губы, недовольно глядя на меня. – Вас ко мне вчера привела сестра. Вы жаловались на тошноту и лёгкие боли в животе. Я дал вам настойку и случайно услышал, что вы говорили сестре будто ребёнок не от военачальника Норда. Разве я мог смолчать и позволить греховнице плодить бастардов в законном браке?

– Что за бред? Я не могла такого сказать, потому что это неправда, – отрицаю я.

Касаюсь ладонью пока ещё плоского живота, всё ещё не веря, что у меня будет малыш. Меня раздирают противоречивые чувства.

– У меня с собой камень «сердце матери», – лекарь выуживает из кармана крупный серый кристалл. – Раз вы отрицаете, то возьмите его в руку. И мы узнаем правду. Если в ребёнке нет драконьей крови военачальника Норда, камень покраснеет.

Что ещё за «сердце матери»? И какая такая драконья кровь? Как же тяжело защищаться от нападок, когда в голове каша.

Лекарь сначала отдаёт камень моему жениху:

– Прошу, лир Норд.

Жених держит кристалл несколько секунд в своей огромной ладони, затем разжимает её, и камень прямо на наших глазах наполняется серебряными искрами. После чего военачальник протягивает его мне.

Я не спешу брать в руки странную штуку. Бросаю вопросительный взгляд на мачеху, но она в ответ лишь хмурит брови и раздражённо говорит:

– Это сильная магия, Анна. Если ребёнок правда от военачальника Норда, магия покажет. Ты же хочешь доказать, что лекарь неправильно понял ваш разговор? Так давай.

– Почему медлишь? Хочешь отказаться? – сквозь зубы чеканит жених, а затем делает ко мне шаг и вкладывает в мою ледяную ладонь кристалл.

Я инстинктивно хочу воспротивиться и разжать пальцы, лишь бы не трогать непонятную вещицу, магия настораживает меня. Но военачальник кладёт сверху свою огромную горячую ладонь, заставляя меня сжать камень.

От его касания мурашки ползут по руке, странное ощущение тепла разрастается в груди. Я задерживаю дыхание и поднимаю на жениха взгляд. Смотрю в его глаза и вдруг вижу узкий змеиный зрачок в обрамлении тёмной зелени.

Рывком высвобождаю руку и подаюсь назад, ошарашенно глядя на моего несостоявшегося супруга. Кто он?

– Камень! Смотрите! – указывает лекарь пальцем.

Я опускаю голову, разжимаю ладонь с кристаллом, и сердце холодеет.

Он красный.

Камень выпадает из моей руки, с глухим стуком падает на пол и катится по тёмному ковру, пока не замирает посреди кабинета уродливым алым пятном.

– Что же теперь с нами будет? Что скажут люди? – ахает мачеха, хватаясь за сердце.

Внутри всё вспыхивает огнём. Хочется протестовать, я уверена, что меня оболгали. Не знаю, зачем лекарь это делает, но я знаю, что он говорит полный бред. И этот камень тоже лжёт.

– Это был твой последний шанс выйти замуж! – продолжает причитать мать, периодически всхлипывая от подступающих рыданий. – А ты всё профукала! Теперь тебя признают старой девой и сошлют на окраину к безмужним. Так ещё и брюхатую. Какой позор ляжет на нашу семью! Он ведь коснётся и твоей сестры, а ей ещё замуж выходить!

Глава 2. Тебе напомнить, что делают со старыми девами в здешних местах?

Я инстинктивно касаюсь запястья, закрывая татуировку. Воображение рисует жуткие картины. Одна страшнее другой. Я уверена – выжигать метку больно.

– Я хочу уйти, – делаю шаг в сторону двери, но жрец не двигается с места, так и продолжает стоять в проходе.

– Не сомневайся, так и будет, – Рагнар проходится по мне тяжёлым злым взглядом. – Больше ты в моём особняке не появишься. Отправишься в дом матери и будешь ждать там, пока подготовят всё для выжигания метки.

– К завтрашнему утру справлюсь, – жрец слегка склоняет голову в знак прощания и покидает кабинет, шурша объёмными одеждами и глухо стуча посохом по полу.

Милава становится между мной и военачальником и несмело улыбается ему.

– Я провожу сестрицу. Надеюсь на вашу милость, военачальник Норд. Вы ведь не будете наказывать её слишком жестоко?

– Он ясно дал понять, что меня ждёт, Милава, – одёргиваю я сестру. – Пойдём уже.

Она поджимает губы, бросает на Рагнара вопросительный взгляд, но он едва замечает её. Потому что смотрит лишь на меня. Таким лютым взглядом, что я не выдерживаюсь и отворачиваюсь. Быстрее покидаю кабинет, выходя в длинный коридор.

Теперь у меня есть возможность вздохнуть свободнее и осмотреться. Особняк поражает своей роскошью, нет сомнений – мой бывший жених богатый человек.

Пол из черного мрамора отливает под ногами зеркальным блеском, стены обшиты темным деревом.

Поднимаю голову и вижу, как потолок, украшенный витиеватыми узорами и изображениями драконов, словно оживает в отблесках света, струящегося из огромных панорамных окон.

Милава догоняет меня, беря под руку:

– Хватит так глазеть, будто первый раз увидела. Или сокрушаешься, что это всё не будет твоим?

Сестра глупо хихикает, давая понять, что пошутила. Она говорит громким шепотом, и я не сомневаюсь, что хозяин дома, который идёт прямо позади нас, всё слышит.

– Радуюсь, что вовремя поняла, каков мой бывший жених на самом деле, – с расстановкой произношу я, хоть и понимаю, что мой ответ вызовет у военачальника Норда гнев.

В какой-то момент мы проходим мимо огромного зеркала, и мне удаётся бросить на себя мимолётный взгляд. Я вижу миниатюрную стройную блондинку с непослушными вьющимися волосами и большими голубыми глазами. Мы очень похожи с Милавой, потому что обе пошли в отца. Да и выглядим на один возраст, хотя она младше.

К своему ужасу понимаю, что не могу узнать себя. Внешность будто чужая. Это выбивает почву из-под ног. Кажется, будто я схожу с ума.

Слуги провожают меня липкими осуждающими взглядами. Дамы в чопорных чепцах, мужчины в строгих ливреях – все уже в курсе моей щекотливой ситуации, сомнений нет. Сплетни расходятся быстро.

Мы выходим на широкое крыльцо особняка, и я делаю глубокий вдох. Морозный воздух проникает в лёгкие, освежая. Зима ещё не вступила в свои права, но вот-вот пойдёт первый снежок.

Карета с породистыми чёрными конями уже ждёт нас на широкой каменной дорожке. Милава забирается в неё первой, я хочу сделать тоже самое, умоляя себя не оборачиваться. Знаю же, что Рагнар стоит позади. Чувствую его кожей.

Тянусь к поручню и хватаюсь за него слегка озябшими пальцами.

– Анна! – думаю, таким тоном подзывают к себе дворовых псов.

До боли закусываю губу. Гад. Ненавижу!

Не хочу оборачиваться и видеть Рагнара. Замираю и вдруг меня накрывает огромной тенью.

– Я даю тебе время подумать до завтрашнего утра, Анна. Ты скажешь мне имя своего любовника, иначе пеняй на себя, – Рагнар говорит спокойно, но я всем существом ощущаю опасность, исходящую от него.

– Иначе что? – в мой голос просачивается толика испуга, и я корю себя, что не смогла скрыть это.

Упрямо стою, глядя перед собой и держась за поручень. Лишь повторяю себе: не смотри на него! Не смотри!

– Ты ведь знаешь, что всё Мраколесье теперь принадлежит мне. Понимаешь, что это значит? – вкрадчиво спрашивает он.

– Не понимаю, – честно признаюсь я и резко поворачиваюсь к Рагнару.

Нахожу глаза военачальника Норда и заглядываю в них, бросая ему вызов.

– На окраине у границы с Навью, где живут старые девы, тебе будет тяжело. Я мог бы избавить тебя от этой участи, если ты всё расскажешь. Отец ребёнка женится на тебе, и ты останешься в городе.

А… он предлагает заставить моего мнимого любовника взять меня в жёны. Как мило с его стороны так заботиться об предательнице-невесте.

– Но ты же сказал, что не пощадишь его, – негромко напоминаю я.

– Думаю лишить его руки. Он посмел тронуть то, что принадлежит мне.

Верховный Владыка, который захватил наши территории, подарил своему первому военачальнику Мраколесье за заслуги в битвах. Руки Рагнара утопают в крови, он погряз в ненависти. Его сердце тверже стали, а душа темнее ночи.

На севере за горами его имя шептали с ужасом, ведь он нес лишь хаос и смерть.

Воспоминания об этом приходят внезапно и буквально вспарывают сознание. Вот почему я так боялась Рагнара… он просто приезжий захватчик, который прибрал к рукам не только наше Мраколесье, но и меня.

Я физически чувствую, как бледнеет моё лицо, как холодеют кончики пальцев. Рагнар замечает это и ухмыляется, понимая всё по-своему:

– Я лишу твоего любовника всего одной руки, Анна. Не переживай. Я же не изверг какой-то. Хотя может быть ещё одного глаза. За то, что он смотрел на то, что принадлежит мне. Убивать не буду. Будете жить долго и счастливо, не сомневайся. Я милостив.

– Нет никакого любовника, это твой ребёнок, – отрывисто бросаю я.

– Напомнить, что делают со старыми девами в здешних местах? Твои прекрасные волосы остригут, – бывший жених склоняется ко мне и мимолётно касается пальцами пушистых вьющихся локонов, заправляя их за ухо. – Украшения отнимут, как и нарядные платья. А ещё обяжут работать в полях или на фабрике. Прислуживать в храме Морены. И тебе придётся это делать, чтобы выжить.

Волосы жалко, а вот на украшения и платья плевать. Работы я не боюсь. Где угодно лучше, чем рядом с ним.

Глава 3. Греховница

На следующее утро мы едем в карете с мачехой и сводной сестрой, и я кожей чувствую напряжение, повисшее в воздухе.

Мне уже приготовили просто серую тряпочную котомку, которую собрала служанка. Уж не знаю, что туда положили, но платья брать с собой нельзя. Как и верхнюю одежду, нижнее бельё и даже простые зимние перчатки. А ведь уже начинает холодать.

Мачеха утром передала слова жреца: нет смысла тянуть до моего двадцать восьмого дня рождения. Сначала мне выжгут лживую метку, а потом сразу отправят к старым девам. Новую одежду мне выдадут в храме богини Морены. Именно туда мы сейчас направляемся.

Серые улочки пролетают мимо, небо неприветливо хмурится тёмными тучами без единого солнечного проблеска.

В Мраколесье почитают старых богов: Морену, Хорса, Радегаста, Чернобога, и отвергают новых. Но особо выделяют в нашем городе – Чернограде – именно Морену. Это как-то связано с близостью Нави – загробного мира и обители тёмных божеств. Мы живём на самой границе.

Мои воспоминания всё ещё не восстановились. Я помню свою жизнь урывками. Надеялась, что выспавшись смогу прийти в себя, но нет.

И теперь, пока мы едем, я перебираю в голове воспоминания, пытаясь предугадать, что ждёт меня в храме богини.

Когда карета останавливается, мачеха и сестра первыми выбираются из неё, оставляя дверцу открытой. С улицы прилетает ледяной ветер и запах каких-то трав. Всё это отзывается в груди душной тревогой.

Меня ждёт нечто нехорошее. Я это знаю.

Покидаю карету следом за родственницами и замираю, глядя на огромное здание в нескольких десятках метров от нас.

Храм построен из тёмного камня, его стены покрыты инеем и сверкающими ледяными узорами. Откуда они появились? Сейчас не настолько холодно, чтобы они могли возникнуть сами по себе.

Острые шпили храма уходят в серое небо, словно стремясь достичь царства предков. Вокруг расположены каменные статуи воронов, волков и змей – священных животных Морены. Вход – огромные дубовые двери, украшенные резьбой, изображающей циклы жизни и смерти: ростки, расцвет, увядание и холодную пустоту зимы.

Присутствие чего-то жуткого витает в воздухе. Сдавливает горло невидимой удавкой. Я инстинктивно кладу руку на живот, страх за малыша вспыхивает внутри.

Вдруг я начинаю слышать в отдалении странный шум. Будто огромные крылья рассекают воздух. Но это не птица… точно нет.

Поднимаю голову, озираясь. Но пока ничего не вижу.

– Военачальник Норд! – восклицает Мила, радостно улыбаясь.

– Где? – я рассеяно гляжу на дорогу, но не вижу ни коня, ни на худой конец кареты.

– Ты сделала нашим врагом влиятельного мужчину, правителя наших земель. Что же будет? – бурчит мачеха с горечью, а потом добавляет: – Давай в храм, Анна. Быстро!

– Всё будет хорошо, матушка, – улыбается Милава, не сводя глаз с небес. – Вот увидишь, военачальник не будет злиться на нас.

Откуда она знает, будет или нет? И почему всё пялится вверх?

Шум нарастает, и вдруг…

– Ах! – вздыхаю я, когда гигантское чёрно-красное существо пролетает над нами, закрывая небо, поднимая ветер и вынуждая полы платья взметнуться.

– Вот и прилетел, а мы ещё не на месте. Быстро в храм, говорю! Хватит глазеть. Мила, тебя тоже касается, – подгоняет нас лира Бронислава.

Я не могу отвести глаз от ужасного существа, которое делает круг и садится за храмом. Чешуя блестит, огромные крылья обнимают небеса будто штормовые облака: огромные и тёмные. Существо поражает величием и мощью.

– Это дракон, – выдыхаю я, подаюсь назад и упираюсь в дверцу кареты.

Мачеха глядит на меня, как на дурочку.

– Конечно, дракон. Говорю же, военачальник Норд прибыл раньше нас. Шевелись! Не испытывай моё терпение!

Вот о чём они говорили, когда упоминали драконов. Я думала это лишь фигура речи. Просто сравнение.

Я беру себя в руки и принимаю невозмутимый вид. Но при мысли о том, что я ношу ребёнка этого чудовища, внутри всё переворачивается. Вот что значили эти разговоры про драконью кровь. А если малыш будет таким же? Наверняка будет. Что я буду с ним делать одна? Как воспитаю?

Мы идём к храму по узкой дорожке, а меня буквально убивают противоречивые чувства. Я всегда буду любить ребёнка, каким бы он ни был. Но как сделать жизнь сына полноценной, если он такой? Я ведь обычная женщина.

Когда мы подходим к храму, я уже беру себя в руки. Паника отступает, дыхание выравнивается. Я подумаю об этом позже, сейчас есть дела поважнее. Я должна либо попытаться что-то исправить, либо стойко вынести предстоящие мне испытания.

Когда мы входим в храм, нас сразу окутывает полумрак. Вдалеке я слышу песнопения, но не могу разобрать слов. Травами здесь пахнет ещё сильнее, чем на улице.

Стены храма украшены фресками, изображающими Морену в разных обличьях: прекрасной молодой женщины, строгой владычицы и старой ведьмы.

Главное место в храме занимает высокий алтарь из чёрного мрамора, на котором стоит статуя Морены. Её ледяное одеяние развевается словно на ветру, а глаза сверкают голубыми кристаллами. Кажется, будто она смотрит прямо в душу. В руках она держит косу, символизирующую неизбежность смерти, и венок из сухих ветвей, напоминающий о вечном возрождении.

К своему неудовольствию, я замечаю того самого жреца, который вчера обвинял меня. Он тоже видит нас и тут же подходит ближе, сжимая в руке свой неизменный жезл.

– Церемония скоро начнётся, но военачальник Норд хотел бы поговорить с лирой Анной перед ней.

Я сдержанно киваю, хотя внутри всё леденеет от всепоглощающего страха. Теперь я понимаю почему Рагнар такой необузданный в своих чувствах. Наполовину человек, наполовину зверь. Как с таким сладить?

Меня заводят в небольшую комнатушку. Я сразу цепляюсь взглядом за широкую мощную спину бывшего жениха, скольжу глазами по чёрным, как вороново крыло, жёстким волосам.

Его руки касались меня… он был моим любовником, пусть и единожды. Сейчас я готова благодарить всех богов, что не могу вспомнить этого. Иначе я бы просто не выдержала.

Глава 4. Лжеистинная

Рагнар

Анна снова пахнет жимолостью и лесными ягодами. Как в тот самый день, когда я впервые увидел её. Тогда запах был едва заметный, но зверь учуял его и сразу обозначил, что эта женщина моя. Ещё до того, как метка появилась на её запястье.

Но кто же знал, что под маской нежного хрупкого создания скрывается лживая тварь? Она оказалась настолько изворотлива, что смогла обмануть не только меня, но и моё драконье начало.

Опускаю взгляд на девушку, которую несу на руках и делаю рваный выдох, втягивая в себя её дурманящий аромат. Он тоже ложь и подделка, но остановится не могу. От этого злоба ещё сильнее подступает к горлу.

Пинком распахиваю первую попавшуюся дверь. Кладу Анну на небольшую кровать и нависаю сверху, вглядываясь в искажённые мукой черты лица.

Внутренности до сих пор жжёт огнём, зверь рычит и бьётся, хочет выбраться наружу и крушить, ломать, уничтожать. Ему больно. Нам больно.

А я не понимаю почему.

Метка была поддельной, это и последнему кретину ясно. Но как Анна смогла настолько искусно привязать нас друг к другу, что меня до сих пор корёжит? Что за чёрная магия живёт внутри этого безобидного на вид нежного создания?

Поднимаю руку и убираю светлую волнистую прядь с побледневшей щеки Анны. Хочется пальцем стереть скорбные морщинки и заломы в уголках её рта. Но я не поддаюсь этому грёбанному порыву. Потому что меня этим дерьмом больше не пронять.

Резко встаю и слышу позади робкие шуршащие шаги.

– Военачальник Норд, – жрец останавливается в дверях. – Не стоило уносить её. Чтобы завершить ритуал, нам нужно омыть её тело специальным отваром…

– Ты мне указываешь? Решаешь, что стоило мне делать с этой женщиной, а что нет? Она принадлежит мне, я решаю её судьбу.

Жрец сглатывает, обозначая страх, уголки его губ едва заметно дрожат. Я легко распознаю страх в других. Знаю его вкус и запах. Знаю, как он влияет на людей. Как заставляет склонять голову, даже когда они того не желают.

– П-простите, это уже не важно, – бормочет старший жрец, пряча глаза.

Маленький королёк в своём маленьком мирке. Верховный Владыка не зря отправил сюда меня. Я наведу в Мраколесье порядок. И мне плевать, кто встанет у меня на пути, вот такие местные корольки или даже их старые никчемные боги.

Местный князь уже пытался вякать, теперь кормит ворон, которых жители почитают как любимчиков их богини. Если узнаю, что кто-то здесь помогал Анне, он сдохнет.

Я хорошо знаю, что такое заговоры. Вижу всё по их лживым лицам и ужимкам. Они что-то скрывают. И я узнаю что.

А девчонка…

Поворачиваю голову и вижу, что она даже в беспамятстве держит руку на животе. Защищает маленького ещё нерождённого ублюдка. Неконтролируемый гнев застилает глаза. Она могла носить моего сына… от этого внутри что-то переворачивается, но я давлю непозволительную слабость. Для меня всё сложилось куда лучше, чем могло бы быть.

Шлюха прокололась, когда залетела от любовника. Отдалась мне девственницей и сразу пошла по рукам. Значит, отправится в эти земли безмужних, а я буду присматривать за ней. Выясню, как ей удалось всё провернуть и тогда решу, стоит её казнить или пусть ещё поживёт.

– Лир Но-орд, – голос Милавы отрезвляет меня, я отвожу взгляд от Анны.

Они с матерью стоят рядом со жрецом и испуганно мнутся на пороге.

– Спасибо, что помогли Анне и отнесли её сюда. Даже после всего, что она сделала, вы так милостивы к ней, – улыбается Милава. – Лучшего правителя мы и желать не могли.

– Как только придёт в себя – сразу сообщите мне, – бросаю я, выходя из комнаты.

Анна

Я просыпаюсь, жадно хватая ртом воздух. Мне снились неясные жуткие образы каких-то монстров. Они тянули свои лапы ко мне и к малышу, хотели забрать кроху. Хочется закричать, но ужас стискивает горло ледяными тисками.

Вижу перед собой изрезанное морщинами лицо жреца, который совсем недавно выжигал мне метку, и окончательно прихожу в себя.

Я в храме. Меня подвергли унизительному и болезненному ритуалу, но монстров тут нет. Хотя с этим всё-таки можно поспорить.

– Пришла в себя, – поджав сухие губы говорит жрец. – Как и следовало ожидать, метка была не настоящая! Иначе бы она не исчезла.

Я отворачиваюсь, потому что зловонное дыхание моего мучителя вызывает приступ тошноты. Касаюсь рукой живота и вздрагиваю от страха за малыша. Но всё в порядке, ничего не болит и не тянет, ребёнок не пострадал.

– Недовольна она ещё, вы посмотрите на неё, – цедит презрительно старший жрец.

– Анна, хватит валяться! – визгливый голос мачехи заставляет меня поморщиться.

Я привстаю и вижу, что нахожусь в небольшой комнатушке с закопчённым окошком и обшарпанными стенами. Мы всё ещё в храме, просто меня унесли прочь из главного зала.

Разве унесли? Унёс. Это сделал бывший жених. Фантомное ощущение его прикосновений всё ещё жжёт кожу.

– Где Рагнар? – вырывается у меня, и я тут же жалею, что спросила.

Здесь старший жрец, какой-то молодой мужчина в рясе, мачеха и Мила. Последняя вообще сидит в углу и выглядит крайне бледной и замученной. Из неё будто все соки выпили.

– Ушёл, больно ты ему нужна теперь без метки, – сварливо цедит мачеха, поджимая губы.

– Военачальник Норд скоро вернётся, старший жрец сообщит ему, что вы очнулись. Меня зовут Добромир, я старший послушник в храме Морены в землях безмужних. Я здесь, чтобы проводить вас туда.

Значит, Рагнар где-то здесь. От этого неприятно зудит под кожей. Не хочу его больше видеть.

– Спасибо, – благодарно киваю я старшему послушнику. – Я – Анна.

Он улыбается в ответ добро и открыто. Кажется, послушник единственный в этой комнате не испытывает ко мне неприязни. Он выглядит молодым, ему не больше тридцати лет.

– Вставайте, лира Анна, – поторапливает меня старший жрец. – Некогда мне с вами возиться. Радуйтесь, что лир Норд милостив и не казнил вас, а тело не отдал на растерзание волкам.

Глава 5. Дом, милый дом

Когда карета замедляет ход, я отодвигаю шторку, открывая окно. С любопытством высовываю голову, и ветер сразу же безжалостно впивается в щёки колючими морозными иглами. Прищуриваю глаза, вглядываясь вперёд. Передо мной простирается высокий деревянный частокол, ему конца-края не видно.

Внутри болезненно вибрирует тревога. Она всё нарастает по мере нашего приближения к воротам. Я понимаю – из земель безмужних так просто не уйти.

Я ведь всё равно носила в себе мысль, что, если уж совсем станет худо, я смогу сбежать и где-нибудь скрыться, пока меня не перестанут искать. Но сейчас этот крохотный шанс на отступление разбивается на сотни маленьких осколков.

Именно в этот момент деревянные ворота отворяются, и мы въезжаем внутрь. За нами закрывают стражники в тёмно-серой форме.

Повсюду в посёлке – так я называю про себя земли безмужних – деревянные домики, потемневшие от времени и сырости. Они низкие, с крутыми крышами, покрытыми соломой и мхом. Некоторые домики обнесены покосившимся плетнем, а некоторые хлипким низким деревянным забором. Но объединяет их одно – на всех ограждениях висят защитные куклы и обереги из костей и сухих трав.

– Лира Анна, – зовёт меня Добромир, в его голосе я слышу едва заметное волнение.

– А? – отворачиваюсь от окна и вопросительно смотрю на послушника.

– Когда Верховная наставница предложит вам выбор: работать на фабрике, в поле на границе, или в храме, буду рад, если вы выберете храм. Платят гораздо меньше, идти пешком от вашего дома далеко, но кормят вкусно, и я распоряжусь, чтобы вам давали еды, которую можно взять домой.

– Спасибо за совет, – натянуто улыбаюсь я.

Будут давать мне еды домой? Тут даже с пропитанием проблемы? Хотя, судя по общему состоянию посёлка, неудивительно. Тревога внутри набирает обороты.

– А ещё я смогу вас обучить несложной работе, будете трудиться в тепле, и, главное, без рисков для не рождённого ребёнка.

– А какие могут быть риски?

Добромир неловко пожимает плечами. Кажется, он хочет что-то сказать, но не решается. В итоге всё-таки выдавливает, мучительно улыбаясь:

– На фабрике не слишком чистый воздух. Может быть выкидыш, уже были… кх-м… кх-м…

Он заходится в притворном кашле и отворачивается к окну.

– Были что? Что вы хотели сказать? У женщин были выкидыши?

Добромир лишь снова пожимает плечами и отворачивается к окну.

Безумие какое-то! Хотя, если переработка гибельников похожа на хлопковую, что неудивительно, что там ужасный воздух.

На хлопковых фабриках в прошлом люди часто болели легочными заболеваниями из-за тяжелых и неблагоприятных условий труда. Главной причиной была хлопковая пыль, которая в большом количестве скапливалась в воздухе производственных помещений. Здесь может быть похожий случай. Но откуда эта информация про фабрики в моей голове?

Хоть мне и претят мягкость и некоторое малодушие Добромира, я считаю, что должна его поблагодарить:

– Спасибо, что предупредили. Я учту всё, что вы мне рассказали.

– Хорошо, только если что, я вам не подсказывал, – натянуто усмехается он полушутя, но я вижу, что ждёт подтверждения, что я не выдам его.

Я сдержанно киваю. Неужели послушник правда чего-то боится? Или кого-то?

Остаток пути мы едем в неловком молчании. Зато я успеваю осмотреть посёлок и даже разглядеть фабрику вдалеке.

Когда карета останавливается, я не жду, пока послушник Добромир откроет мне дверь, а выбираюсь наружу сама. Не терпится увидеть мой новый дом.

Он стоит на небольшом пригорке. Слышится приглушённый расстоянием гул и стук – фабрика не так уж далеко. Воздух даже здесь кажется немного маслянистым и пропитанным пылью. Что же на самой фабрике? Лучше не проверять.

Мой домишко так же обнесён невысоким редким забором, на котором висят куклы-обереги. Сам он маленький и сделан из потемневшего от времени дерева.

Весь дом и двор пропитаны чувством заброшенности и безысходности. Тишина здесь гнетущая, нарушаемая лишь далёкими звуками фабрики, завыванием ветра и тихим ржанием коней. Вокруг всё дышит стылым холодом.

Всё это я подмечаю буквально за несколько секунд.

– Вот мы и приехали! – радостно сообщает Добромир, выбираясь следом за мной. – О, лира Дарина уже прибыла. Как быстро.

Я не успеваю как следует осмотреться именно потому что внимание сразу привлекает высокая, полная брюнетка лет сорока пяти в тёмно-бордовом платье. Оно похоже на моё, но ткань выглядит куда плотнее, а кружева на воротнике и чепце богаче.

Она поворачивается, её глаза многозначительно прищуриваются при виде нас.

– Доброго дня, лира Дарина, – вежливо здоровается Добромир, но в его голосе чувствуется напряжение.

– И вам не хворать, – цедит она послушнику, но впивается взглядом именно в меня. – Свободны, Добромир.

Он тяжело вздыхает, коротко желает мне удачи и забирается в карету, которая тут же отъезжает, оставляя меня с женщиной, которая выглядит далеко не дружелюбной.

Я делаю несколько шагов вперёд и натягиваю на лицо вежливую улыбку:

– Добрый день, меня зовут Анна, я…

– Знаю, – грубо обрывает меня Верховная наставница, а затем добавляет, осматривая меня с головы до ног как племенную скотину: – Так… молодая, крепкая. Будешь работать на фабрике. Там у нас сейчас огромный дефицит рабочих рук.

Видимо, она даже не планирует давать мне выбор.

Я не хотела сразу начинать наше знакомство с лирой Дариной с препираний. Но по-другому никак, потому что наше с малышом здоровье куда важнее отношений с местной дамочкой, возомнившей себя царицей.

– Фабрика – это здорово, но я беременна и частенько чувствую слабость и тошноту. Мне нужно что-то поспокойнее.

Я бессовестно лгу, потому что чувствую себя прекрасно. Но выдавать послушника не хочу, всё-таки без его подсказки, я бы согласилась на фабрику, не заподозрив подвоха.

– Белоручка, значит? – цедит наставница, презрительно поджимая губы.

Глава 6. Ты здесь навсегда

Рагнар

Лира Дарина – местная наставница старых дев – суетится вокруг меня, преданно заглядывая в глаза. Мы стоим в небольшом зале храма, расположенного в землях безмужних.

Местные повёрнуты на религии. Я списываю всё на страх перед тёмными силами и Навью, который внушили людям. Что с них взять, если они до сих пор молятся старым богам?

– Вы станете нашим князем или позже пришлют кого-то другого? Мы очень хотели бы, чтобы вы остались, лир Норд. Мраколесью так не хватало крепкой мужской руки. Прошлый князь, ну-у, сами понимаете, был не слишком умным человеком, – в конце наставница старых дев понижает голос до полушёпота.

Быстро же собака забыла прежнего хозяина.

Фальшь в голосе лиры Дарины очевидна, а движения выдают нервозность. Она боится меня, потому что в чём-то виновна? Или потому что думает, что я переверну привычные устои Мраколесья? Время покажет, что она из себя представляет.

– Я здесь не для того, чтобы отчитываться перед вами, лира Дарина, – медленно произношу я, ведя взглядом по залу.

Где-то здесь должна быть Анна. Едва я вошёл, сразу почувствовал её запах. Она в дальних комнатах. Зверь до сих пор чует её. Эта срань должна пройти совсем скоро, ведь лживой метки больше нет. А пока придётся потерпеть.

– Упаси Богиня! – восклицает лира Дарина, всплескивая пухлыми руками. – Я вовсе не это имела в виду…

– Сколько цветов гибельника вы собираете? Как на это влияет сезонность? Какова чистая прибыль? Я приехал сюда не слушать ваши рассуждения о будущем Мраколесья, а заниматься делами.

– Я подготовлю все отчёты, – сникает лира Дарина.

– А я их очень внимательно просмотрю.

Едва навязчивая старуха отходит, как одна из дверей открывается и оттуда показывается Анна. Взгляд врезается в неё и скользит по белой коже, бледно-розовым губам и тонкой шее. Как ни странно, ей идёт красный. В нём она такая нежная и трогательная, что аж зубы сводит. Чепец старых дев Анна сняла, и густые золотые волосы вьются по спине до самой талии.

Она не видит меня, но мне до остервенения хочется, чтобы она повернула голову. Она наверняка боится лишиться того, что делает её привлекательной.

Хочу, чтобы она бросилась ко мне и умоляла остановить это. Чтобы искала защиты. Но вчера Анна показала, что она неожиданно упряма. Маленькая дрянь вышвырнула деньги, хотя знала, что ей придётся без них тяжело. Она бросила мне вызов.

– Красивая женщина, я тоже засмотрелся, – раздаётся слегка гнусавый голос позади меня.

Оборачиваюсь и вижу коренастого пузатого мужичка лет сорока пяти. У него чёрные глаза и острая бородка с нитями седины. Взгляд вежливый, но без подобострастия.

– Доброе утро, позвольте представиться – лир Радимир. Друзья зовут меня просто Радик, – он слегка склоняет голову.

– Вы и так знаете, кто я, лир Радимир, – произношу я, сразу давая понять, что друзьями мы точно не будем. – Вы сюда ходите женщин разглядывать?

– Нет, что вы, просто проходил мимо, и вот решил, что удобный случай познакомиться с вами, военачальник Норд. Я заведую торговлей, рынком и всем остальным.

Мне сейчас не интересен этот человек. Я отворачиваюсь, стискивая руками деревянный поручень.

Лира Дарина стоит с ножницами наготове. Анна склоняет голову, закусывая губу. А старший послушник, имя которого я не помню, говорит моей бывшей невесте что-то успокаивающее.

Мои ладони ещё сильнее сдавливают поручень, когда я вижу, что послушник касается плеча Анны в поддерживающем жесте. Доходяга может за это лишиться руки. Он хочет трахнуть Анну, я это вижу. Его похотливый взгляд скользит по ней, выдавая истинные намерения этого выродка.

Раздаётся хруст, и я только сейчас понимаю, что поручень под моими руками начинает крошится. Отпускаю дерево и стряхиваю его остатки с рук. Проклятье!

В этот момент Анна поворачивается на звук, и мы сталкиваемся взглядами.

Рагнар

Во взгляде бывшей невесты мелькает что-то строптивое. Она торопливо отворачивается, и я вижу, как сжимаются её кулачки. Какая же она крошечная и хрупкая. Совсем как фарфоровая куколка. Кажется, стоит легонько сжать, и она сломается.

Но внешность обманчива. Под милым личиком скрывается расчётливая тварь.

– Их всегда стригут у алтаря. А волосы потом продают, чего пропадать добру? Их берут не только местные цирюльники из Мраколесья, но и из других краёв. У меня всё отлажено, лир Норд.

Голос Радимира раздаётся сбоку. Я поворачиваю голову, окидывая его раздражённым взглядом. Какого хрена он всё ещё не свалил?

– Значит, торгуешь женскими волосами?

Радимир кивает, довольно улыбается и отчитывается:

– Со всего извлекаем прибыль, не переживайте.

Отворачиваюсь, стискивая челюсть с такой силой, что сводит зубы. Это место дикое и отовсюду здесь несёт безумием. Где ещё будут поощрять такие варварские обычаи?

И Анна – дитя своего народа. Дикарка, поклоняющаяся старым богам. Не удивлюсь, если она в сговоре и со старшим жрецом, и ещё с кем-то из знати. В Мраколесье достаточно тех, кто хотел бы чтобы меня здесь не было.

– Красота этих женщин обманчива, – произносит Радимир вкрадчиво. – Сами понимаете, после двадцати восьми шанс выносить нормального ребёнка крайне мал. У нас было много случаев за последние десять лет, когда старые девы рожали уродцев. Это потому что они уже увяли внутри. Вместо цветущего бутона, там лишь пепел и тлен. Вы не думали, что после того, как станете нашим князем, лучше ввести закон, чтобы девушек ссылали в земли безмужних с двадцати пяти? А лучше с двадцати трёх! Тогда они будут скорее выходить замуж, а дети в законном браке будут рождаться сильными и здоровыми.

– Лир Радимир, у вас нет других дел? – я резко поворачиваю голову в моём голосе проскальзывают рычащие нотки.

– Есть, простите… я позже к вам загляну в городе, – тут же сникает торгаш, кланяется и бочком начинает двигаться прочь, не переставая улыбаться.