Crazyoptimistka Слишком рано… слишком поздно


Как важно уметь понять и простить, даже не смотря на боль. Помочь, а не предлагать помощь из вежливости. Уметь остаться, даже когда гордость велит уйти. И любить не за что-то, а просто так.

Все имена и события вымышлены. Любое совпадение случайно.

Глава 1

Двадцать лет назад

Морозный декабрь, тридцать первое число. День, когда семьи вовсю готовятся к празднику, крошат салаты, наряжают елку и мечтают быстрее оказаться за праздничным столом под бой курантов. Но не она.

Девушка медленно перемещалась по палате и придерживала огромный живот. Гладила его сквозь тонкую ткань ситцевого халатика и с тревогой всматривалась в покрытое причудливым морозным узором окно. Одна в такой ответственный день. Ни матери, ни подруги, ни того, кто зачал в ней эту новую жизнь. Она храбрилась сама для себя и сдерживалась, когда хмурые медсестры наведывались в палату. Глаза светились уверенностью, голос не дрожал, когда отвечала на вопросы. И только бог знал, как ей было страшно. Так страшно, что аж сердце заходилось в бешеном ритме. А вдруг что-то пойдет не так? Кто будет с малышом?

В ответ ребенок дернулся и живот под халатом напрягся, внизу отчетливо вырисовывался острый локоток. Пришлось зажмуриться от боли. Матка сократилась и сжала малыша сильнее. Плод был крупным, но до сих пор умудрялся переворачиваться, растягивая живот девушки в причудливые формы. Врачи твердили, что такого уже не может быть, однако увидев все своими глазами, моментально определили ее в больницу на сохранение. На всякий случай. Краем уха, она как-то уловила разговор врачей после обхода. "Разрыв матки", "выпадение конечностей"… Страшные слова, поселившие ужас в сердце будущей матери.

– Тише – тише, – девушка схватилась за прутья металлической кровати и часто-часто задышала. – Все будет хорошо. Мама сильная, мама справится. Мы справимся, слышишь?

К вечеру схватки усилились. Искусанные до крови губы беспощадно пекло, тело ныло, руки добела сжимали подоконник. И снова никого рядом. Кое-как дойдя до двери, остановилась, чтобы перевести дух, как вдруг ее чуть не сшибли с ног.

– Ефремова? – Медсестра окинула ее взглядом. – Ну как ты тут?

– Кажется, – девушка облизнула губы, – рожаю.

– Давай только без выкрутасов, – грубо отозвалась грузная женщина, – хватает и того, что под новый год мне тут работы прибавила.

– Извините, я не специально. Я и сама рожать в праздник не хотела.

– Ага, так и запишем в обменке. – Хохотнули ей в ответ. – Ну чего, сильно больно?

– Сильно. – Девушка снова слабо кивнула и уперлась одной рукой в стену, а другой накрыла живот.

– Терпи милка моя, за все приходится расплачиваться. Сначала ж было-то приятно. Кстати, где тот герой-любовник, который тебя обрюхатил? Почему не рядом?

– Нет никого. И не будет.

– Аа,понятно. Значит, ты у нас из тех, кто против аборта. Типа сильная, смелая и все смогу? – Медсестра выглянула в коридор, а затем снова обратила на нее свое внимание. – Звать-то тебя как, святоша?

– Аня. И прекратите меня дергать. – Ощетинилась девушка в ответ. – Какая разница, кто я и что я? У вас что, другой работы нет?

Но противная женщина не успела ответить, как в палату влетел врач.

– Елизавета Павловна, почему я должен вас искать по всей больнице? А ну быстро готовить вип палату! К нам экстренно переводят роженицу. И чтоб все было вылизано, ясно?!

– Батюшки, да что ж такое! – Всплеснула она руками. – Да что ж им всем приспичило-то в праздник?

– Меньше текста – больше дела, – гаркнул врач и повернулся к девушке, – ну что, Анюта, рожать будем?

– А можно уже? – очень вяло улыбнулась она.

– Нужно. – Рассмеялся Григорий Федорович, но моментально стал серьезным. – Ребенок переворачивался?

Аня прикусила губу, чтобы не расплакаться и отрицательно покачала головой. А ведь так надеялась на это, уговаривала малыша, делала специальные упражнения.

– Что ж, Анна, будем действовать, как и договаривались. Сейчас проведем контрольное узи и если все так же тазовое предлежание, будем кесарить.

– А может…

– Никаких "может". – Отрезал врач и положил руку на живот, как раз в тот момент, когда матка вновь сократилась. – Аня, что же ты молчишь? Матка ведь уже вошла в тонус!

– Я думала, я сама… без кесарево…

– Думала она! – Ругнулся мужчина. – Вера! Срочно каталку в шестую!

Врач вылетел в коридор и поспешно отдавал указания своим помощникам, чтобы готовили операционную. Аню мигом подхватили под руки и уже через минуту пересаживали на стол. Так как все нюансы были выяснены еще на момент поступления, а клизма поставлена в обед, бригада врачей действовала быстро. Подключение к аппаратуре, писк ее быстро бьющегося сердца, чувство жжения после того, как поставили мочевой катетер. Занавеска перед глазами и чувство того, как чем-то мокрым возят по животу. Обрабатывают. Дребезжит инструмент по металлической поверхности, что-то рисуют на коже. Аня слышит голос анестезиолога, который просит ее начать отсчет от десяти. Укол и маска на лицо. Провал в черноту не заставил себя ждать. А она только дошла до цифры восемь…

Пробуждение было болезненным. Низ живота горел огнем, в горле саднило. Любое движение вызывало боль, и Аня то пропадала в беспамятстве, то вновь приходила в себя. Чуть легче стало лишь после того, как ей вкололи обезболивающее.

– Ну что, Анют, – врач аккуратно прикрыл ее одеялом, после того как убрал ледяную грелку, – поздравляю, у тебя родилась дочь.

– Как… как она? – едва слышно шептала девушка. – Какая она?

– Красивая, Анют, вся в маму. И, главное, здоровая.

– Спасибо. – Кивнуть не получилось, глаза предательски закрывались, но Анна держалась до конца.

– Отдыхай. Завтра будет чуть лучше и малышку смогут принести тебе на первое кормление. Катетер пробудет до утра.

– Григорий Федорович, – слышится голос откуда-то сбоку, – там это, у виповской раскрытие идет полным ходом.

– Переводите ее в родильный зал и держите операционную наготове, – врач чуть криво улыбнулся. – Ох, девчонки, нетерпеливые вы мои. Прям под бой курантов спешите себя обрадовать. Но да ладно, отдыхай Анют, отдыхай. Ты это заслужила.

Григорий Федорович поспешно покидает палату и последнее, что Аня слышит перед тем как уснуть, горловой крик из соседней палаты.

Глава 1.1

А первого января повалил снег. Метель стучалась в окно и закидывала белоснежными хлопьями раму. Аня не сразу поняла, что уже утро и почему ее тормошат, отключают капельницы, выдергивают катетер. Сонная и растрепанная медсестра подгоняла ее встать скорее с постели и отправиться в душ. А на часах было всего лишь шесть утра.

– Давай-давай, это тебе не Гавайи, нечего разлеживаться. – Елизавета Павловна стояла над ней, упирая руки в боки. – Значит так, сейчас обмоешься, только шов не мочи, потом клизма.

– Снова? – Жалобно простонала девушка. – Зачем?

– Чтоб запустить тебе кишечник. – Медсестра сжалилась и подала руку. – Горе луковое, да кто ж так поднимается? Ты же себе шов потянешь! Сначала на бок перекатываешься, потом одной рукой за край, ноги свесила и только потом поднимаешь корпус, запомнила?

– Угу, – промычала Аня в ответ, плотно сжав зубы.

Лоб покрылся испариной, ночная рубашка неприятно липла к телу. Девушка понимала, что для бывалой медсестры она сейчас выглядит нерасторопной клушей. И почему-то стало так стыдно. Что ничего не знает, что не подготовлена к такому развитию событий. И что превратилась в какое-то беспомощное нечто, которое сейчас чуть ли не пинали ногами за то, что посмела родить в праздник. И тем самым, не дав этой бабе отметить его бокальчиком шампанского в ординаторской. От пережитого стресса и навалившегося волнения Аня всхлипнула. Затем еще раз. И через секунду безмолвно заливалась горючими слезами.

– Ну, чего мы здесь сырость разводим? – после этих слов, кровать с другой стороны просела под весом медсестры. – Осознание нашло что ли? Та поздно, милая, поздно. Думать раньше надо было. И не смотри на меня волком, не смотри. Знаешь, сколько, таких как ты, я здесь повидала? Море. И если каждую жалеть, то жалелка закончится. Раз уж решилась, то терпи. Думаешь, что за пределами больницы тебя после рождения ребенка ожидает рай? Нет, милочка, дальше будет еще сложнее. Всем насрать, веришь? Будешь крутиться, как белка в колесе. Сдыхать будешь от бессонницы. Это только у примажоренных все в шоколаде. Няни, вип палаты и бессрочный декрет. А ты пахать на все это будешь. Знаем, проходили. Как ты была лет восемнадцать назад. Так что послушай тетку и не думай, что я злыдень. Запомни, Аня, реветь теперь можешь только ночью и в подушку, чтобы никто не видел и не слышал. Потому что ты теперь для того комочка счастья – центр этой вселенной. И расслабиться сможешь только тогда, когда путевого мужика встретишь. Только не спеши раздвигать ноги после первого признания в любви и обещаний принять тебя с ребенком. Иначе окажешься здесь второй раз, но снова одна. И поверь мне, с двумя спиногрызами ты уж точно никому нахрен не сдашься. Поняла?

Аня кивнула, утирая кулачком слезы и осторожно, держась за прикроватную тумбочку, поднялась на ноги. Такое чувство, будто она заново училась ходить. Каждый шаг давался с трудом и моментально отзывался болью в животе. А ведь она прошла от кровати к двери, когда захотелось сползти по стеночке.

– Ой, нет, задохлик, тормози. – Елизавета по-хозяйски порылась в ее тумбочке и достала пакет с вещами. – Здесь трусы есть чистые?

– Есть. – Аня скрючилась в позе вопросительного знака у стены. – Я все приготовила.

– Пойдем, провожу тебя, чтоб неприятностей не было.

– Пожалуйста, – еле вымолвила девушка, – только медленно, хорошо?

– Без проблем. Ты думаешь, чего я тебя так рано подорвала? Чтоб успеть к восьми и сдать тебя другой смене в нормальном виде. – Хмыкнула женщина и, подставив локоть девушке, медленно зашагала по коридору.

Определенно праздники внесли свои плюсы. В общую душевую отсутствовала очередь, но едва теплая вода из рычащего ржавого крана быстро охладила настроение девушки. Раньше она бы с брезгливостью ступила на кафельную плитку больничной душевой, а сейчас Аня торопилась побыстрее закончить процедуры и скрыться под полотенцем от придирчивого взгляда медсестры. Держась одной рукой за плитку, девушка трясущимися руками смывала кровавые разводы с внутренней стороны бедер и с ужасом посматривала на пропитанную кровью повязку, закрывавшую шов на животе.

– Так, хватит плюхаться, – Елизавета вытащила девушку и даже помогла вытереть ноги, а так же натянуть белье. – Теперь в палату и жди обход.

– А когда принесут дочку? – Аня попыталась откашляться. С самого пробуждения ее не отпускало чувство, будто какой-то комок слизи застрял в горле.

– Вот врач посмотрит и скажет. – Медсестра ввела ее в палату и бросила пакет с грязными вещами на кровать. – И горло не напрягай, это после трубки. Захочешь откашляться, лучше присядь. Так, что у нас там с грудью?

По-свойски спустила бретельку ночной рубашки и помяла грудь Ани.

– Что-то не наливается, – вздохнула она.

– Погоди, к вечеру прибудет. Пей больше теплого чая с молоком и да будет тебе счастье. – Отрезала женщина и вышла из палаты.

Аня обвела взглядом пустую палату с голыми матрасами. Вздохнула. Затем кое-как доковыляла до своей и, подхватив пакет, осторожно присела на край. Сделать это было чуть легче, чем затем подняться. Но пересилив боль и слабость, Аня все же встала на ноги. Разложила на пеленальном столике немного необходимых предметов, которые могли пригодиться для малышки, а все остальное убрала обратно. Время половина восьмого, из коридора послышались оживленные звуки. Несмотря на праздничный день, больница постепенно просыпалась. Под подушкой слабо пискнул старенький телефон, оповещающий о пропущенном звонке. Да вот только абоненту Ане звонить вовсе не хотелось, но было нужно.

– Але, – послышался грубый голос, – але?

– Мам, я родила. – Аня с нежностью прошлась рукой по байковой распашонке. – Ты слышишь? Ты стала бабушкой внучки.

– Ага, еще одну шаболду в семью принесешь, – ответ матери бил в самое сердце и девушка содрогнулась.– Пожрать дома нечего, так что идти я к тебе не буду. Да и некогда мне, работать надо. Кто ж это еще делать будет?

– Отправь Сережу, – заикнулась о брате Аня, но зря.

Сережу мать любила больше всего на свете. Даже не смотря на то, что ему было уже девятнадцать и он стабильно уходил в запой раз в две недели, изредка подворовывал и попадал в районный отдел милиции, выносил из дома все ценные вещи, поднимал руку на мать. Но та, не смотря на все, продолжала любить его слепой материнской любовью. А вот Аню она ненавидела. Потому что забеременела так же "случайно" да первый муж бросил. Спускала на ней всю злость, говорила, что жизнь ей испортила. И если бы не алименты, которые исправно платил отец Анны, давно бы сдала в детдом. Девочка никогда не знала материнского тепла, росла забитым существом, домработницей, не имеющей права голоса. Терпела издевательства младшего брата и тяжелую руку матери ровно до своего восемнадцатилетия. А затем ушла. С горем пополам поступила в техникум на швею да скромно обустраивала свою жизнь в обшарпанной общаге. И все вроде бы налаживалось да только Аня умудрилась оступиться. И жизнь снова погрузилась во тьму.

Тот вечер, Аня помнит особенно ярко. Соседка по комнате слезно упрашивала ее погулять этим вечером, чтобы привести кавалера. Даже денег дала на кафешку, чтоб не мерзла. Аня знала, что Светка спит с каким-то богатеем, но смятые тысячные купюры в ее руке смотрелись совсем уж грязно.

– Откуда такая сумма?– Девушка недоуменно смотрела на деньги в своих руках. – Он что, платит тебе за секс?

– Дорогая, – Света как раз закончила малевать красной помадой свои губы и повернулась к ней, – это мой пупсик дает мне на карманные расходы. Мальчики любят глазами, так что приходится соответствовать.

Аня окатила ее взглядом и поджала губы. Светка была красивой девчонкой. Но в данный момент в своем коротком платье да в леопардовом белье, которым она светила, Света смотрелась вульгарно. К тому же тяжелый макияж и яркие губы делали ее похожей на пресловутых работниц дороги.

– Не надо смотреть на меня так, – Светлана мастерски поправила грудь в лифчике и вернула бретели платья обратно, – каждый крутится, как может.

– Свет, но ты же умная.

– Ань, – соседка на минуту помрачнела, – да кому нужна провинциальная лохушка, а? Да будь ты хоть в триста раз умнее, но хрен что нам светит. Здесь легче пробиться, работая вот этим местом, а не этим.

С этими словами она сначала указала на промежность, а затем на голову.

– Тебе самой не противно? – Аня все же обулась в старые зимние ботиночки.

– Нет. – Покачала головой Света. – Противно жить и знать, что кто-то родился и имеет все, что хочет. А что у нас за плечами? Чем мы можем похвастаться? Неблагополучными семьями? Жизнью без будущего? Закончим мы этот долбаный техникум и что дальше? Я лично не хочу такого, как у моей матери в селе. Поэтому буду карабкаться выше всеми мне удобными методами. Авось подцеплю какого-нибудь мажора да любовницей стану. Он мне хатку снимет, денежек давать будет и заживу я счастливо. Ты почему купюры отложила?

– Да не нужны мне твои деньги, – покраснела Аня, – так прогуляюсь по городу. Да и что-то со стипендии осталось.

– А, ну-ну, – Светка хмыкнула и натянула на себя полушубок, а затем шикарные замшевые сапоги.– Вместе выйдем, не против? Меня уже мой пупсик заждался.

– Что ж он не может тебе номер снять? – Без зла спросила девушка. – Чего ты его в нашу комнату тащишь?

– Так ему экзотики захотелось, – хохотнула Светка.

Так они и спустились вместе до проходной. Аня мельком посмотрела в огромное зеркало и поспешила отвернуться. Уж слишком они разительно отличались. Высокая и красивая Светка, одетая по последнему писку моды и идущая рядом с ней Анька, в старом пуховике, пух в котором уже скатался и не грел. Да в потертых ботинках, в которых желательно было не попадать в лужи.

– Добрый вечер, теть Зин, – первой поздоровалась Аня с бабулей на проходной.

– Добрый, – ответила она и посмотрела на девушек поверх своих очков, – что, Маркова, опять на панель собралась?

– Не опять, а снова, – огрызнулась Света, – кто-то же должен вам зарабатывать на вставную челюсть.

– Ох, Маркова, доведет тебя твой язык когда-нибудь.

– Если до пентхауса в центре, то я не откажусь, – отсекла девушка и закрыла за собой дверь, – достала меня эта карга старая. О, а вот и мой зайчонок! Все, Аньк, жду тебя после двенадцати.

И соседка упорхнула к стоящему возле общаги черному джипу. Аня хмуро наблюдала за тем, как машина скрылась в вечерней мгле и, натянув шапку плотнее на уши, медленно зашагала в сторону остановки. С соседкой она была категорически не согласна. Анна не хотела такой гламурной жизни, а наоборот мечтала о тихом семейном счастье. И очень хотела подарить свою любовь своему ребенку, такую, какую не получила от своей матери.

Прогулка по вечернему городу уморила. Продрогшая девушка вначале с интересом наблюдала за людьми, но затем устала. А еще очень хотелось кушать. Но насколько Аня помнила, денег было немного и хватало лишь на горячий чай. Который она и заказала в какой-то кафешке на площади. Сидела у окна и не спеша прихлебывала из чашки, смотря на прогуливающиеся пары за окном. Когда-нибудь и она будет вот так гулять, держась за руки с любимым, который станет для нее защитной стеной в этом жестоком мире.

– Извините, здесь не занято? – Послышался приятный баритон и Аня испугано перевела взгляд на незнакомца.

Красивый. Очень красивый парень. А еще довольно не бедный. Аня цепко оценила его дорогой кашемировый джемпер и блеснувшие часы на левом запястье. Каштановые волосы небольшими волнами спускались на его лоб, отчего парень постоянно отбрасывал их назад и задорно улыбался своей белозубой улыбкой.

– Простите, вы мне? – Девушка непонимающе оглянулась по сторонам. Пустых мест вокруг хватало.

– Да-да, именно вам. – Он кивнул. – Могу присесть?

– А зачем?

– Да просто поболтать. Я, кстати, Владимир. – И он плюхнулся на соседний стул, не дав Ане опомнится. – А вы?

– Анна, – на автомате ответила она, – извините, но я…

– Вероятно, ожидаете своего парня, да? – Улыбка Вовы померкла. – Вот так всегда, красивые девушки уже заняты. Очень жаль.

– Я… не… не занята и никого не жду, – почему-то поспешила уверить его Анна. – Вы извините, но я просто не поняла, чем вас заинтересовала. Мы с вами из разных миров, вряд ли есть общие темы для разговора.

– Вы мне понравились, – парень вернулся на место. – О, нет, не подумай ничего плохого. Можно ведь на "ты"? Я просто учусь на фотографа и у тебя очень живое лицо. Если… если ты не против, я хотел бы заполучить пару твоих фото в свое портфолио.

– Эмм… – замялась девушка и опустила глаза. Еще никто не говорил ей таких приятных слов. Еще никто не проявлял интереса. И еще много чего "еще", чего девушка была лишена долгое время. Владимир много говорил, шутил, располагал к себе. И вскоре, Аня сдалась.


Глава 1.2

Нет, между ними ничего не было. Вова действительно рассмотрел в ней модель для своей выпускной работы и не более. Не было ни ухаживаний, ни заигрываний. Простое дружеское общение. Но неискушенной девушке и этого оказалось достаточно для того, чтобы влюбиться в обаятельного фотографа. Вова казался ей совершенством по сравнению с тем, что она видела всю свою жизнь с матерью. Мужчины в их доме менялись так же, как и дни на календаре. Половина из них была пройдохами и пьяницами, а нормальных раз-два и обчелся. Да и те не выдерживали скотский характер Сергея. А брат старался на славу, но почему-то мать всегда винила во всем Анну. Смотря на это, девушка медленно разочаровывалась в мужчинах. Сложно верить хорошее, когда вечно варишься в дерьме.

Но эта история не о прекрасной Золушке, которую заметили из толпы. Любовь так и осталась безответной. Аня умом понимала, что вокруг Владимира вьются девушки совершенно другого типажа и достатка. Более красивые, модельные, такого же ранга, как он. А она им не ровня. Но как убедить сердце в этом, которое так болезненно сжималось при виде парня с новой пассией под ручку?

Вова как всегда, без единого намека просто пригласил ее отпраздновать свой диплом в какую-то кафешку. Туда Аня собиралась словно на свадьбу. Ей казалось, что вот он шанс, который наконец-то ей открылся. Робкая девчонка решила непременно рассказать Вове о своих чувствах, а там будь что будет. Но… что-то пошло не так. Нет, ее приняли и не насмехались, даже о чем-то спрашивали. Но с каждым новым вопросом, задор Ани иссякал. Слишком мало точек соприкосновения было с этим миром. А девушка так отчаянно хотела в него попасть. Один бокал шампанского для храбрости перетек в два, затем в три. Воздушные пузырики ударили в голову и вскоре, она отчаянно смеялась над какой-то глупой шуткой друга Вовы. Вечеринка набирала обороты, все уже добротно захмелели и Аня давно потеряла Владимира из поля зрения. Кажется, друга Вовы звали Мишей. Он услужливо сменил пустой бокал на наполненный и присел рядом. Что-то рассказывал, но Аня смутно разбиралась в его словах. В голове все плыло, зрение помутнело и бросило в жар. Что это? Наверно, излишек шампанского? Заботливые крепкие руки обвили талию и потянули куда-то в сторону.

– Мне бы… найти Вову, – слабо шептала она.

– Да-да, я тебя уже веду к нему, – слышался горячий шепот. – Он здесь.

– Готова? – Слышится еще один голос.

– Абсолютно, – отвечают вместо нее.

А дальше все, как в тумане: чьи-то губы на ее лице, грубые руки на теле, смятые простыни и вспышка боли. Слишком все быстро, хаотично, а заторможенный разум девушки никак не мог вовремя среагировать. Она помнила лишь волнистые волосы, в которые она вцепилась пальцами и легкую щетину, которой исцарапали ее кожу от линии ключиц и до груди.

А потом настало утро. Жестокое и холодное, не жалеющее девушку, которая застыла на постели и безучастно смотрела куда-то в одну точку. Воспоминания были смазанными, но одно она понимала точно. Это был не Вова. Он бы так не поступил. Отчего-то она так цеплялась за эту мысль. Наверно, не хотела разочаровываться в своем принце. Как она оказалась в общаге, Аня совершенно не помнила. После холодного душа просто упала на кровать и утопила лицо в подушку. Вот тогда пришли они. Горькие слезы разочарования. В себе, в людях да и во всем вокруг. Идти жаловаться некуда и некому, доказательств изнасилования не было. Опоили ее добротно, считай сама отдалась.

Именно в таком состоянии ее и нашла Светка. У соседки тоже дела шли не лучше. Насколько Аня знала, ее очередной ухажер свалил в закат, оставив Светку с двумя полосками на тесте. Сегодня она как раз должна была вернуться из поликлиники, куда отправилась на аборт. Светка как-то мигом постарела: серый цвет лица, мешки под глазами и трясущиеся руки мелкой дрожью. Вот так, была красавица и куда-то испарилась, обнажив уставшую и потрепанную Светку из села. Посмотрела на зареванные глаза Аньки и молча кинула ей оставшуюся коробку теста на беременность.

– Не надо, – попыталась отказаться девушка.

– Пригодится, – сухо произнесла Света, – эти уроды любят без резинки. Хоть помнишь, кто это был?

– Нет, – закусила губу Аня и почувствовала боль, а затем и металлический привкус крови во рту. – Опоили.

– Хреново. Что ж подруга, поздравляю тебя со вступлением во взрослую жизнь. – Как-то глупо прозвучала фраза от Светки. И жестоко. – Ну что, слетели твои розовые очки?

Аня отвернулась. Да, разбились, больно раня глаза осколками стекол. Но о таком не говорят, не признаются. Хотя Свете и не нужны были объяснения. Она сейчас сама себе напоминала больше раненное животное, чем вершительницу судеб. В их комнату надолго поселилась тишина. Обе девушки пытались строить свои жизни дальше, зализывая свои раны только им доступными способами. Только если Аня полностью ушла в учебу, то Света быстро нашла утешение в других руках. Снова расцвела, снова строила наполеоновские планы на столицу. И как будто и не было в ее жизни ни больницы, ни аборта.

– Да ладно, – говорила она, – с кем не бывает. Я что ли там первая? Или последняя? Жизнь-то продолжается, чего киснуть?

И снова куда-то порхала, так похожая на мотылька, не берегущего своих крыльев от пламени. Но Аня так не могла. Даже в тот момент, когда дурное предчувствие перетекло в полосы на тесте. Шок, неверие, ужас. Ни чуть не подходящая гамма чувств для будущей матери. Но разве ошибка, допущенная Аней должна стоить жизни еще не рожденному ребенку? Как она будет жить дальше, девушка не знала. Но для себя решила точно: ребенку быть.

– Дура!– Причитала Светка, – возьми деньги и не порти себе жизнь. Молодая же еще! Да кому ты нужна будешь с балластом?

– Ребенку. Ребенку и нужна буду. – Твердо стояла на своем Аня.

– Подумай, куда ты приведешь ребенка? В нищету? Что дать сможешь? Безотцовщину растить будешь?

Но Анна не слушала соседку и ее истеричные выпады. Собирала скромные пожитки в потрепанную дорожную сумку. С учебой уже не складывалось, токсикоз накрывал с головой. Как ни крути, комнату нужно было освобождать. Пришлось заткнуть свою гордость подальше и показаться на глаза матери. Та лишь смерила ее тяжелым взглядом, мол, что и требовалось доказать. И нехотя произнесла:

– Так уж и быть, дам тебе, приблуде, угол. Не выгонять же тебя в зиму? То, что мать оказалась шалавой, ребенок не виноват. Очухаешься после больницы, все хозяйство на тебе. Отрабатывать жратву будешь. И половину детского пособия будешь мне отдавать. Ясно?

Аня крепче сжала зубы, ведь понимала, что нужно перетерпеть немного. А там ясли и она сможет выйти на работу. Хоть дворником, хоть уборщицей, но выберется и вытянет себя с малышкой.

– О, Ефремова, бегаешь уже? – вырвал из прошлого голос врача.

Аня утерла слезинку краем рукава и улыбнулась.

– Молодец, – Григорий Федорович одобрительно кивнул. – Надо расхаживаться во избежание спаек. Чувствуем себя как? Да ты ложись, сейчас утренние манипуляции делать будем.

– Ничего, больно немного и откашляться не могу. – Девушка покорно заковыляла к кровати.

– Пройдет, потерпи чуть-чуть, – заверил мужчина и обернулся ко второму врачу, – принимай Олег Витальевич, здесь кесарево. Прошло все хорошо, ребенок девять баллов по шкале Апгар, без отклонений. Мамочку сам видишь. Да ты ложись Анют, ложись.

Второй мужчина прощупал ее живот и, обработав шов зеленкой, прикрыл его свежей марлей. Деловито что-то записал в блокноте и наконец-то обратился именно к ней:

– Так, сегодня еще обезболим вечером, а дальше посмотрим. Питание легкое, за диету расскажет медсестра. Пей больше жидкости и старайся расхаживаться, но без фанатизма. – Олег Витальевич поднялся с кровати. – Хорошо, Гриша, что в седьмой?

– Там сложнее. Эко, двойня, но затихшие схватки. Пришлось тоже делать кесарев, иначе…

Но дальше Аня не слышала, так как врачи покинули палату. И как-то стало на душе у девушки печально. Надо же, в эту ночь она не была одинока. За стенкой была еще одна роженица, которой посчастливилось стать мамой в новогоднюю ночь. Все мысли мигом обрываются, как только дверь в палату снова открылась и на пороге показалась медсестра со свертком в руках.

– Ну что, мамочка, а вот и мы. Доченька пришла в гости! – С этими словами, она осторожно передала малышку в руки Ани. – Будем знакомиться и учиться нехитрому уходу.

Эта девушка понравилась Ане больше, чем грубая Елизавета. Вера детально рассказывала и показывала, как надо проводить утренний туалет младенца, как держать, как прикладывать к груди. С последним, кстати, не задалось. Малышка крепко спала и никак не реагировала на маячивший перед ее носом сосок. Аня старалась внимательно слушать, но все же отвлекалась на личико дочки. Смотрела на нее, словно на неведомую зверушку и с ужасом понимала, что боится остаться одной наедине с этой крохотной куклой. Не представляла себе, как будучи самой в едва нормальном самочувствии, уследить за этой крохой.

– Смотри, кормить ее нужно через два часа, – окликает ее Вера.

– Молока нет, – обреченно вздохнула Аня, – грудь совсем пустая.

– Мда, и в правду мягкая, – кивнула медсестра после того, как сделала пару надавливающих движений от края к соску. – Но после операции это нормально и довольно часто бывает. Первого же прикладывания не было.

Как и первого крика, которого Аня не услышала. Вообще ничего не было из того, о чем она читала в литературе для беременных. Может именно из-за операции, она так и не почувствовала себя полноценной матерью. Не смогла родить сама. Даже здесь оплошала.

– Ладно, вот мой номер, – Вера протянула клочок бумаги, – набери, как мелкая проснется. Я заберу ее на кормление.

– А потом?

– А потом верну, не переживай. Пробудет доченька с тобой до вечера, но на ночь заберем обратно. Ты еще слабая и не осилишь такой уход. Кстати, как назвала-то?

Аня замерла на месте. А ведь она даже и не думала над этим вопросом. Смотрит на спящую дочку, на ее вздернутый носик, на редкие светлые волосики, выбившиеся из-под шапочки. Какая же она красивая и такая крохотная! Девушка аккуратно дотронулась кончиком пальца до ее мягкой щечки и провела линию к еще только намечающимся бровкам.

– Кто ты? – шепчет Аня. – Может Лена? Нет. Вика? Тоже нет…

Для нее все имена были прекрасны, но хотелось чего-то иного. Чего-то необычного. Хватает и того, что их жизнь сама по себе не примечательна, но имя должно было быть звучным. Так на свет появилась Василиса Ефремова.

Незаметно время пролетело к вечеру и когда Вера пришла за ребенком, Аня была уставшей. Она ни на минуту не покидала дочку, всматривалась в ее бездонные голубые глазки и ловила каждое движение крохотной ручки. Василиса переводила свой взгляд по палате и смешно открывала свой беззубый ротик, как маленькая старушечка. Аня растворялась в этом крохотном существе и если бы не усталость, провела бы так и ночь. Вечерний туалет, легкий ужин из столовой и укол обезболивающего. Так завершился этот день для Ани. Но ночью она проснулась от какого-то странного чувства. Беспокойства. Списав все на пережитые волнения, девушка медленно встала с постели и, накинув халат, зашагала черепашечьим шагом в сторону туалета. Видимо, кто-то решил поглумиться, раз туалет оборудовали в самом конце коридора. А на обратном пути, проходя мимо седьмой палаты, она услышала сдавленный плач. В голове пронеслись обрывки фраз врачей и Аня вспомнила о соседке. А может быть ей плохо? Может, ей нужна помощь, но никто не пришел? На посту медсестер горел торшер, но места пустовали. Постучав, но, не услышав ответа, девушка вошла в полутемную палату и едва смогла различить силуэт на постели.

– Эй, все в порядке? – Аня замерла на пороге, но в ответ услышала только всхлипывание. – Вам нужна помощь?

– Мне уже никто не поможет… мои мальчики, – едва слышно произнесла соседка. Рвано так, безнадежно.

Повинуясь порыву, Аня подалась вперед и, придерживая живот, осторожно опустилась на край постели. Что-то в голосе другой девушки подсказывало, что ей нужна поддержка. Аня протянула руку и, отыскав холодную ладонь девушки, лишь крепко сжала. Казалось, что боль стала осязаемой и она окутала всю палату. Девушка на кровати зашлась в новом рыдании. Боясь нанести еще больший вред своими словами, Анна сидела рядом и гладила ее трясущиеся плечи.

Приблизительно через полчаса соседка затихла, забывшись беспокойным сном. Изредка бормоча имена, которые ничего не говорили Ане. Она прикрыла девушку одеялом и вышла из палаты с горьким осадком внутри, обещая самой себе навестить девушку завтра с утра. Не зная, правда, зачем, но с какой-то твердой уверенностью, что так нужно.

Глава 1.3

– Доброе утро! – Вера зашла так же, как и вчера после обхода. – Держи свое сокровище. Теперь до выписки дочка будет с тобой. Так, сегодня с тобой Света и если что-то понадобится, то она тоже оставит номер. Сразу звони.

– Вер, постой, – Аня с испугом смотрела на дочку в руках, – а как кормить?

– А что, молоко еще не пришло?

– Нет. Точнее едва-едва что-то капает, если очень сильно надавить.

– Вот только сильно не усердствуй, чтобы не травмировать грудь. – Вера нахмурилась. – Все что есть, давай ребенку и докармливай смесью.

– Смеси нет. – Обреченно вздохнула Аня.

– Родные придут?

–Нет. – Горький ответ и опущенные в пол глаза от стыда. Ане казалось, что на груди уже свисает ярлык неблагополучной матери. Все накопленные деньги были отданы врачу за операцию. Она даже не задумывалась над тем, что молоко может не прийти. Надеялась, что выкормит ребенка, а сама протянет на стряпне из столовой.

– Ань, – Вера поджала губы, – внизу есть аптека и можно купить смесь там. Одну пачку придется вернуть в отделение, а на второй протянуть до выписки. Если тебе тяжело, могу сбегать.

Деваться было некуда и Аня достала последние средства из кошелька.

– Прости, мне нечем тебя отблагодарить, – смутилась она в тот момент, когда небольшая пачка перекочевала ей в руки.

– Аня, не всем людям надо платить, – Вера улыбнулась, – не поверишь, но есть еще такие уникумы, которым работа приносит удовольствие не из-за денег. Нас мало и мы больше похожи на вымирающий вид динозавров, но все же мы существуем.

Чувство благодарности заполнило душу девушки и она улыбнулась в ответ. Но затем вернулась обратно к дочке. Василиса крепко спала и, пришлось немного постараться, чтобы дочка открыла глазки. Утренние процедуры Вася, как уменьшительно называла ее Аня, явно не возлюбила. Стоило смоченной в кипяченой воде ватке коснуться ее глаз, как малышка впервые показала свои вокальные способности.

– Ох, тихо-тихо, – Аня подхватила ее на руки, – ну что ты так плачешь? Не больно же, солнышко. Василиса, прекрати. Вась, ну что ты завелась? Вода холодная? Да нет, теплая. Ну, успокойся, прошу тебя.

Девушка чуть не плакала вместе с дочкой, когда позади раздался голос:

– Приложи к груди, должно помочь.

На пороге палаты стояла незнакомая молодая женщина, кутавшаяся в теплый халат и с диким блеском в глазах, смотревшая на маленькое тельце в руках Ани. Аня запоздало кивнула и пристроилась на неудобном стуле, но удержать ребенка и оголить часть тела, оказалось непростой задачей. Она боялась уронить малышку, которая взяла октаву повыше и намерилась перебудить всю больницу.

Холодная рука опустилась на край халата и помогла сдвинуть ткань, обнажая грудь. Стоило Василису поднести к ней, как она словно маленькая пиранья жадно вцепилась в предложенную часть тела и затихла. Барабанным перепонками сразу же стало легче, и Аня благодарно посмотрела на спасительницу.

– Спасибо огромное, я так переволновалась, что не сообразила.

– Бывает. Малышка испугалась чего-то ей неизвестного. А грудь… она же не только как еда для них, но и как соска, и как лучшее успокоительное в мире. А еще говорят, что запах матери рядом дает им чувство защищенности.

Ухоженная рука с красивым рубиновым маникюром ложится на маленькую головку и Аня, повинуясь инстинкту, немного отпрянула в сторону.

– Прости, – девушка прижала руку к груди и отвернулась, – я не должна была. Прости. Не совладала с собой.

Не проронив больше ни слова, она поднялась с постели и направилась к двери.

– Постой, – Анна пришла в себя. – Не уходи, ты меня ничем не обидела. Даже помогла. А я даже не знаю твоего имени, чтобы поблагодарить.

– Лида. – Вторая девушка несмело остановилась. – Я твоя соседка из седьмой.

– Я знаю. – Аня кивнула. – А я Аня. Извини за реакцию, не знаю, что нашло.

– Материнский инстинкт. – Подсказал Лида, и зашагала обратно к постели.– Любая бы так отреагировала на вторжение в личное пространство. Особенно, когда рядом малыш.

– Откуда ты столько всего знаешь? – Аня всматривалась в новую знакомую и поражалась ее красоте. Пусть даже она сейчас и выглядела измученной, но чуть позже, когда Лида придет в себя, она будет великолепна. Вьющиеся волосы цвета темного шоколада и необычные, пусть даже сейчас и заплаканные глаза насыщенного синего цвета, смотрелись необыкновенно на кукольном маленьком личике. Да и вся девушка напоминала ей фарфоровую балеринку в музыкальной шкатулке.

– Ходила на специальные курсы, выписывала журналы по беременности и родам. Плюс консультации всех возможных врачей.

– Ты молодец, так подготовилась.

– Да, подготовилась, – Лида вздохнула, – да только не помогло это.

– Прости, может это не мое дело, – Аня осторожно переложила заснувшую дочку в люльку у кровати и запахнула халат, – но… что произошло? Все в порядке? Я была у тебя этой ночью и…

– Я знаю, что это была ты. – Лида измученно улыбнулась. – Спасибо тебе за то, то побыла со мной.

Она отвернулась и только судорожный вздох, вырвавшийся из ее груди, подсказывал Ане, что Лида заплакала. Она присела рядом и накрыла своей ладонью ее руку. Холодные, как и прежде пальцы сомкнулись, и Лида буквально рухнула в ее объятия. Плакала она тихо, но горько. Аня лишь чувствовала, как участок халата на груди становится влажным.

– Потеряла… – едва слышно прошептала девушка. – Одного из мальчишек потеряла.

– Мне очень жаль, – Аня прижала ее еще сильнее, не смотря на легкий дискомфорт внизу живота. Ведь главное было сейчас не это, боль тела выглядит пустяковой по сравнению с тем, когда болит душа. А боль материнского сердца так и подавно.

В такие моменты ты не знаешь, как помочь человеку. Говорить что-то бессмысленно, ведь слова не восполняют потерю. Вряд ли станет легче от очередного скупого "соболезную", вряд ли вы сможете отмотать время вспять и не допустить случившегося. Остаются лишь два лекаря, которые смогут излечить раненную душу: время и молчаливая поддержка. Когда достаточно просто быть рядом невидимой тенью, готовой обнять в пик немого крика.

– Мы с мужем долго не могли зачать ребенка. Анализы, дорогие специалисты и все впустую. Я страдала, а он… что ли рад был. Сашка старше меня на десять лет и ему в свои тридцать четыре главное развить свой бизнес, конференции, ну и наличие жены в обеспеченных хромах. А дети так, потом, как-нибудь. Это я настояла на ЭКО, наивная, думала, что в процессе Саша как-то обвыкнется с мыслью о будущем отцовстве. Но у него на уме только работа, только положение в глазах конкурентов. А я в это время все сама, все сама. И больницы эти бесконечные, и ремонт в детской. Дотягалась тяжелого, донервничалась и здесь раньше срока оказалась. Схватки адские в другой больнице, но там детское отделение слабое и меня сюда экстренно отправили. А дальше… Наркоз, темнота и новость о том, что один малыш выжил, а второй нет. И как с этим жить, ума не приложу.

– Я не знаю, – честно ответила Аня.

В свои двадцать лет у нее еще не было никакого жизненного опыта, кроме того, чем хвастаться совсем не нужно было. Что она могла посоветовать Лиде? Ничего. Зато так отчаянно захотелось рассказать свою историю. И именно Лиде. Нет, не ради того, чтобы показать насколько все бывает по-другому или вызвать жалость, нет. Тяжело жить, когда рядом нет ни души, которой ты бы мог доверить свои переживания и страхи, свои мечты. У Ани никогда не было ни подруг, таких, чтобы разговаривать каждый день и сопереживать друг другу. А с приходом Лиды вдруг почувствовала, что будто обрела в ее лице кого-то родного. И да, рассказала и доверилась незнакомой девушке без остатка. Наверно, это была высшая степень безысходности. Но Лидия не оттолкнула ее, не осудила. Кивала на каждое ее слово и лишь изредка кидала обеспокоенные взгляды на мирно посапывающую малышку.

– Небесная, вот ты где! – Медсестра по имени Светлана хмурилась и окидывала их взглядом. Очень хмурым взглядом. – Молоко готово?

– Да, оно в холодильнике.– Лида спохватилась и слишком резко вскочила, схватившись за низ живота. – Пускают?

– Нет, сегодня я еще отнесу. Но завтра вроде бы допустят и тебя.– Света перевела взгляд на Аню. – Ну а ты, Ефремова, есть у тебя сдвиги?

– Мы на смеси. Скоро вот поднимать буду и кормить.

– Безмолочная значит у нас, – констатировала медсестра, – ладно, сейчас ужин разносить будут, так что расходитесь по палатам. Потом обход. И да, Анна, к тебе еще заглянет детский врач.

– Спасибо. – Девушка коротко кивнула и посмотрела на Лиду. – Видишь, вот так у нас дела и обстоят. Васька у меня во всем обделенная какая-то.

– Васька? – Лида впервые по-настоящему улыбнулась.

– Да, Василиса. – Аня последовала ее примеру и засуетилась у столика.

– Красивое имя. Необычное. И Ань, не кори себя. Главное у нее такая мама есть, а это главное. Все остальное – дело времени.

– Буду в это верить.

Вторая девушка лишь ободряюще приобняла ее перед выходом, а затем ушла к себе, оставляя Аню с малышкой. Правда чуть позже Лида снова вернулась.

– Пожалуйста, не пойми меня неправильно, – нервно теребила она халат,– я знаю, что иногда действую нахраписто, но не отказывайся. Мой организм готовился кормить двоих и молока прибывает очень много. Малыш в реанимации кушает немного и половину мне приходится замораживать, а все остальное выливать. Я пойму, если ты откажешься, правда. Но мне бы очень хотелось тебе помочь.

С этими словами, она достает из карманов две бутылочки и протягивает их Ане. Они еще были теплыми, видимо, Лида только сцедилась. Возможно, для кого-то это было бы шоком и чем-то неправильным. Но не для Ани. Нет, она не побрезговала и с радостью приняла эти бутылочки, а затем чуть позже накормила Василису натуральным грудным молочком, а не смесью из жестяной банки. И не считала это чем-то плохим, ведь не зря во времена королей всех деток кормили не мамы, а кормилицы. Это Аня запомнила еще с тех пор, как им преподавали в школе историю. И наблюдая за смешной мимикой дочки перед собственным сном, Аня поняла, что они с Василисой познакомились со своим ангелом-хранителем. В лице Лиды Небесной.

Глава 2. Восемнадцать лет назад.

Лидия Небесная, а в девичестве Никольская, с детства была упорной. Вероятно, это качество досталось ей от отца – прапорщика. Как и весьма не девичий характер. Хорошо, что красотой с ней поделилась мама, как и манерами, которые остались от былой аристократии в их роду. Когда надо Лида проявляла непрошибаемость, а иногда умело прикрывалась своей внешностью и становилась похожей на всеми любимый типаж безмозглой куклы. Умело манипулировала людьми, добивалась желаемого. Вместо положенного педагогического, она поступила в театральный вуз и блестяще показала себя в мастерстве преображения на сцене. От ухажеров не было отбоя, цветы, подарки… да что угодно, на что бы показал пальчик Лиды. Но девушка категорически была против таких отношений. Понимала, что все клюют на красивую мордашку, абсолютно не желая узнавать ее характер. Да и не любила Лида легкую добычу. В ее понимании, если мужик так просто падает к твоим ногам, то где вероятность того, что он так же легко не переползет к другим?

Встреча с Александром Небесным стало для девушки чем-то новым. К ее удивлению, Саша абсолютно холодно пожал ее руку и перекинулся парой ничего не значащих фраз. И это подействовало на Люду не хуже, чем красная тряпка на быка. Небесный только начинал свое восхождение по карьерной лестнице и был практически женат на своей работе. Трудоголик до мозга костей. Плюс вроде бы имел какие-то реальные отношения. Но разве это стало преградой для Лиды? Упрямство, упорство и хватка питбуля, если Лидия что-то вбила себе в голову. Эти качества были с ней тогда, они же остались и сейчас, правда, чуть разбавленные материнством.

– Лида, ты серьезно? – Супруг даже отвлекся от своего ежедневника.

– Серьезней некуда.

– Отлично. И когда это ты решила, что имеешь право подселять сюда всяких нищих баб с улицы? – Александр откинулся на спинку кожаного кресла.

– Во-первых, она не нищая.

– Ах, прости, просто в трудном положении. – Язвительно поправил себя мужчина. – Что там, во-вторых?

– Я знаю Аню уже на протяжении трех лет, и она зарекомендовала себя отличным и рассудительным человеком. Она в жизни не возьмет себе ничего чужого. – Лида закинула ногу на ногу и пристально посмотрела в глаза мужа. – К тому же, мне нужна помощь с Никиткой.

– А чем тебе не угодила Мария Игоревна?

– Она хорошая няня, но мне нужна компания ровесницы. Чтобы гулять с малышами, общаться. Ты постоянно занят, а я не хочу сидеть заложницей в этих четырех стенах. К тому же, напоминаю, у нас в этом доме двенадцать спален и вряд ли ты когда-нибудь пересечешься с Анной. Ты даже собственного сына видишь в лучшем случае раз в неделю.

– Лида, ты забываешься.

– Я говорю то, что думаю. Не нравится?

– Да нет. Просто не пойму, когда ты у меня стала матерью Терезой, а? Если хочешь кого-то пожалеть, то лучше возьми собаку или кошечку из приюта. Но не левого человека с улицы.

– Это не жалость и не сострадание, как ты думаешь. – Лида с задумчивым видом прокрутила обручальное кольцо на безымянном пальце. – Простейшее желание держать дорого тебе человека рядом и наслаждаться его присутствием. Мне комфортно с Аней.

– Лучше бы тебе было так комфортно с моей мамой. – Сквозь зубы процедил Александр.

– Изволь, я старалась найти с ней общий язык. Но твоя мать до сих пор считает меня паршивой невесткой и даже не удосужилась поздравить твоего сына с прошедшим трехлетием. А знаешь почему? Ах, чуть не запамятовала! Она же до сих пор в обиде за то, что не назвали ребенка в честь твоего деда.

– Ты как всегда преувеличиваешь. Она всего лишь предложила назвать его Иосифом.

– Нет, Сашенька, ее визг в телефонной трубке я помню до сих пор. – Лида сцепила руки на колене. – И ее ультиматум тоже. Кажется, она помимо отречения от обязательств "бабушки" еще обещалась разбить нам часть подаренного ею же сервиза.

– Господи, ну почему вы не можете нормально ужиться-то?! – Взревел муж.

– Потому что змеям место в серпентарии, а твоя мать каким-то чудом вырвалась на свободу. Уж прости, не люблю данный вид фауны. – Отбрила Лида и встала с места.

– Лидия, выйди вон, – Саша побагровел, – пока я держу себя в руках.

– Не утруждайся милый, я все поняла. – Она повела плечом и зацокала каблучками по паркету в сторону двери. – Я распоряжусь, чтобы приготовили самые дальние комнаты. И вторую детскую.

Может быть, Лиде стоило бы провести этот разговор в другом тоне. Чуть помягче и обходя все острые углы. Но она этого принципиально не хотела. Потому что сюсюкаться в этом доме она будет с сыном, а не тридцатисемилетним мужиком. А может быть еще и потому что до сих пор таила обиду на мужа. И за то, что не чувствовала от него никакой поддержки во время беременности, и за страшные дни в больнице, где она оказалась бы одна наедине со своей болью от утраты. Если бы не Аня. Хрупкая, маленькая девушка в выцветшем ситцевом халатике, которая внезапно оказалась рядом. Чужой человек, который понял ее лучше, чем все родные. Лида как сейчас помнит, что именно Аня была первой, кто отправился с ней на первую встречу с сыном. Именно Аня плакала рядом от счастья, когда смотрела на Никиту и Лиду. Переживала больше не за себя, а за них. Даже тогда, когда она вместе с Васькой выписывалась, а Лиде предстоял еще один месяц в больничных стенах, она постоянно затем наведывалась. Саша же приехал только дважды и то, всего на полчаса. Пресловутое "Прости дорогая, у меня дела" и "Ты же знаешь, все ради семьи" конкретно подбешивали. Сначала она думала, что муж попросту не хочет показывать свою боль и таким образом скрывает свои переживания. Но потом с дикой грустью осознала, что мужу фиолетово. Ну, один же сын остался, в чем проблемы-то? А вот то, что он акции по низкой цене профукал на бирже – это да, трагедия. Увлеченность мужем куда-то прошла, оставив голые факты. Сашу она больше не любила. Да и не факт, что муж чувствовал к ней что-то настолько сильное, чтобы забросить карьеру. Даже в самый трудный миг рядом его не оказалось. Это ли не показатель?

У Лиды Небесной было множество знакомых, но все они крутились рядом исключительно из-за выгоды. Чета Небесных сделала весомый вклад в общество и находилась на той ступени, когда можно позволить себе и дорогой дом, и отдых за границей каждое лето, и шмотки из бутиков. А окружающие их люди отлично чувствовали их положение и плотоядно облизывались на их деньги. Лида повторилась сама для себя, что знакомых в этом гнилом болоте много, а вот настоящих друзей нет. Поэтому, когда на ее горизонте появилась Аня, девушка была очарована и поражена тому, насколько Анна простая, спокойная, скромная. Она же видела и дорогой телефон у Лиды, и фирменные распашонки да и палата Лиды разительно отличалась от той, где находилась Аня. Только девушка как будто отмахивалась от этого, общалась с ней, как с ровней. Делилась своими переживаниями и не ждала, что Лида поспособствует решению ее проблем. Бескорыстная. Да, именно так можно было охарактеризовать Анну Ефремову. Таких людей Лида давно не встречала, так что их дружба для нее стала очень важной. Потому что такими чистыми людьми, как Аня в таком болоте не разбрасываются.

Лида остановилась в дверях второй детской и не смело повернула ручку вниз. Здесь она не была ровно три года. Не зачем было да и вскрывать еле заживающую рану на сердце не хотелось. Она изначально делала комнаты в бежевых тонах без уклона на пол детей. По ее мнению, не обязательно рядить мальчиков только в голубое, а девочек в розовое. Как будто мир сошел с ума и позабыл о других цветах!

Девушка прошлась по мягкому ковру и опустилась на небольшой диванчик. Обвела свежим взглядом убранство и оценила всю обстановку. Не смотря на то, что она пустовала, комнату держали в чистоте и порядке. Стоит только добавить игрушек да сменить манежик на более взрослую кроватку, как у сына. Только у него она была в виде машинки, а здесь стоило поставить нечто, что напоминало замок. Все остальное за Аней. Лида невесело усмехнулась сама себе, ведь уже наперед предугадывала реакцию подруги. Аня будет долго упираться и уверять, что все у них с Василисой хорошо. Если бы Лида не видела все своими глазами, возможно бы еще и повелась на это. А так, стоило ей закрыть глаза, как перед ними всплывает трехкомнатная квартирка с блеклыми от времени и засаленными у выключателей обоями. Потертый и местами рваный линолеум, старая и разваливающаяся мебель времен какой-нибудь прабабушки. Из всех трех комнат, Ане с ребенком выделили самую крохотную. А на все убранство в ней без слез не взглянешь. Маленькая кровать, на которой спали девочки, стол и убогий перекошенный шкаф. Ни манежа, ни коляски. Аня гуляла с Василисой на руках и каждый раз отмахивалась, говорила, что для их восьмого этажа и постоянно сломанного лифта, коляска точно не подходит. Сколько бы Лида не старалась, Аня не принимала ни дорогих подарков, ни денег.

– Правда, не надо, – подруга как ошпаренная отскочила от подарочного конверта.

– Почему? Я хочу сделать тебе подарок, у тебя ведь день рождение! – Воскликнула Лида и проследила за реакцией Ани взглядом. Девушка резко обернулась на окна своего дома и поспешила отвернуться. – Отбирают что ли? Аня, я у тебя спрашиваю, они отбирают у тебя деньги?

– Не все, – коротко ответила она, – что-то оставляют.

– Что-то, – эхом повторила Лида и ее взгляд помрачнел. – Аня, это ведь ненормально. На что вы живете?

– Да нормально живем, хватает. Ты же видишь, ребенок обут и одет, не голодает. Лид, ну не будь ты так категорична, прошу тебя.

– Была и буду. – Рявкает она в ответ.

Обуты – одеты, называется. Нет, вещи были чистыми, но купленными в сэконде. Лида это точно знала. И такая злость внутри поднималась, что думала подняться и собственными руками удушить и брата ее, и мать. Жаль, что мешал этому уголовный кодекс. Аня просила не вмешиваться и Лида, скрипя зубами, не лезла. До недавнего времени, а точнее, до прошлой недели. Очередь в садик была километровая и Аня не могла отдать Василису туда, а позволить себе частный уж точно не позволял ее бюджет. Соответственно, она не могла найти работу. Перебивалась тем, что иногда мыла полы в магазине, что обосновался у них внизу дома. Но разве это заработок? Особенно, когда ребенок растет, а вместе с ним и его потребности. У Лиды сжималось сердце, когда на редких встречах, Вася за один момент уплетала все сладкое и смотрела на нее такими жалобными глазами в немой просьбе о добавке. Аня специально выбирала тихие парки для встреч, чтобы избежать ярких каруселей и витражей магазинов с игрушками, чтобы не расстраивать дочь. И не потому что Василиса росла послушной девочкой и не погодам понимала всю ситуацию. А из-за того, что материнское сердце безмолвно заливалось горючими слезами. Ведь она не может дать ей ничего из того, что было у других деток. Может, оно и к лучшему, что садика пока нет, думала Аня. Нет соблазнов и капризов.

В тот день Аня вернулась с подработки и устало открыла дверь квартиры. Спина беспощадно ныла от таскания тяжелых ведер, руки облазили от бесконечного нахождения в грязной и холодной воде. Хорошо, что Васька была у старенькой соседки, которая безвозмездно присматривала за дочкой в день ее работы. Девушка прикрыла дверь за собой и прямо в обуви и рабочей одежде опустилась на пол у стены коридора. А затем заплакала, горько так, с надрывом. Устала Анна от такой жизни, от бесконечного безденежья, от мрака без единого просвета.

– А, явилась, – на пороге зала показался брат и пьяно качнулся в ее сторону. – Бабки где?

– Сергей, иди, проспись, – Аня вытерла слезы и поднялась на ноги, держа одну руку на замке двери, готовая выскочить на площадку.

– Ты мне в уши не заливай, я знаю, что ты сегодня полы драила у Степаныча. Гони бабки, мне на бутылку надо.

– Так заработай! – Сорвалась девушка на крик и не успела сделать шаг, как почувствовала крепкие пальцы на своей шее.

– Ты, шкура, не забывай, кто тебя содержит и твою нагулянную дочь. – Сергей обдал ее перегаром и начал шарить по ее карманам. И только найдя заветные купюры, резко отпустил Аню да так, что она свалилась мешком у него к ногам. – Пшла, отсюда.

Как она оказалась у двери соседки на четвертом этаже, Аня не помнила. Но вовремя спохватилась и не нажала на дверной звонок. Пугать женщину и тем более дочку, Аня хотела меньше всего. Отошла к окошку на пролете и прислонилась лбом, приводя дыхание в норму и прогоняя слезы прочь. А внутри все заходилось в дрожи от страха. Сергей не первый раз выбивал из нее скудный заработок, а мать из-за этого все чаще начинала на нее орать и грозиться, что выкинет на улицу, если она не начнет приносить деньги. Замкнутый круг какой-то.

Поникшим взглядом девушка следит за въезжающей иномаркой во двор. Только этого не хватало! Аня стремительно выбегает из подъезда и чуть не попадает под колеса.

– Анна! – Прикрикивает Лида, выходя из салона. – Чего бегаешь с ошалевшими глазами, жить надоело?

– Да вот, тебя увидела, – отдышалась девушка и приобняла подругу, – бегу встречать. Ужас как соскучилась!

И она начинает без умолку болтать и рассказывать о всякой ерунде, надеясь, что Лида ничего не поймет. Не почувствует ее страха.

– Стоп. – Лида бесцеремонно обрывает ее на полуслове. – Что это?

– Где?

– На шее у тебя. – И она кивает на открытый ворот Ани.

– А, – девушка спохватывается и прикрывает горло рукой, надеясь, что отметины брата еще не успели налиться добротной краснотой. – Да так, упала. Представляешь, утром споткнулась на игрушках и рухнула, зацепившись шарфом за ручку двери.

То, что Аня врет, Лида поняла с первого слова. Упала она, а как же! Какие там игрушки? Одной руки хватит, чтобы пересчитать количество китайской ерунды у Васьки. И отметины вон свежие, по которым можно четко увидеть отпечаток руки. Лида сделала вид, что купилась на этот бред. А сама уже продумывала план того, как вывезет своих девчонок из этого ужаса. Потому что боялась того, что не дай бог, такой отпечаток обнаружится у Василисы. Тогда она точно не сможет сдержать себя в руках.

Глава 2.1

То, что Лида приехала именно в этот день, оказалось не случайностью. С самого утра она не могла найти себе места от гложущего ее беспокойства и вместо обеда, спустилась в гараж сразу после завтрака.

– Иван, – окликнула она своего водителя, – ты будешь мне сегодня нужен в качестве охраны.

– Проблемы, Лидия Васильевна? Решим.

– Надеюсь, что до этого не дойдет, но на всякий случай будь рядом. – Девушка коротко объяснила ему суть ситуации и уселась в салон машины. – Только поторопись, пожалуйста, что-то мне крайне не спокойно.

Водитель, мастерски избегая все пробки, заехал во двор через рекордные двадцать минут. И судя по собравшейся толпе зевак у подъезда Ани, прибыли они во время. Откуда сверху кричала женщина и слышался отборный набор пьяного мата.

– Что происходит? – поспешила узнать Лида у близстоящей бабули.

– Да опять этот наркоман проклятый семью изводит,– запричитала она. – Милицию вон вызвали, ждем.

Толпа ахнула сразу же, как с восьмого этажа послышался звук разбитого стекла и крупные осколки посыпались на землю. Зеваки поспешили укрыться под тенью ивы, которая росла на участке перед девятиэтажным домом. Собралось тут без малого человек двадцать и среди них были крупные мужчины, но даже они трусливо прятались за другими спинами. А тем временем крики нарастали. Лида прекрасно понимала, что ждать больше нечего.

– Ваня, – она кивнула на подъезд, – нужно забирать девочек.

– Понял, – парень скинул пиджак в машину, – только сперва иду я, а уж затем вы, понятно? Никакого героизма, мне еще за вас ответ держать перед Александром Петровичем.

– Да куда же вы?– Послышалось им в спину. – Забьет же ирод окаянный!

Но Лиду перетряхивало не от этого. Она не боялась брата Ани, потому что рядом был Иван. А тот в свое время прошел суровую школу армии и имел на свое счету несколько медалей за военные достижения. Страх у Лиды был только из-за девочек. Сама мысль о том, что кричала Аня, уже сводила с ума.

Дверь, как и предполагалось, была заперта. Иван одним четким и отработанным движением выбил ее с ноги и влетел в квартиру. Лида юркнула следом за ним. В углу коридора лежала без сознания ее подруга, а самого Сергея она приметила на кухне. Он в этот момент двигался на мать с розочкой от бутылки. А она жалась в угол и истошно умоляла его опомниться. На лице их матери уже красовалась кровавая отметина, как и на правой руке, отчего Лида сделала вывод того, что он толкнул ее к окну и она разбила его при падении. Хорошо, что сама не вывалилась следом. Сергей заторможено обернулся и оскалился какой-то дикой улыбкой. А затем, перехватив осколок бутылки, двинулся в их сторону. Откуда у Ивана взялся стул, Лида не поняла, она в тот момент приводила в чувства Аню. Краем глаза лишь уловила движение тела Ивана и молниеносный полет стула в Сергея. Грохот, вскрик и обмякшее тело на полу, которое еще пыталось шевелиться. Но Лиде было плевать, живой он там вообще или нет. Второй вариант, кстати, ее вполне устраивал.

Аня кое-как с ее поддержкой встала на ноги и, всхлипнув, благодарно бросилась на Лиду.

– Тихо – тихо, – шептала она подруге, прижимая к себе. – Все хорошо.

– Я… я пыталась его остановить… а он… – Аня всхлипывала и дрожала, словно осиновый лист на ветру.

– Теперь все в прошлом. – Лида отстранила ее и посмотрела в глаза. – Аня, мы уезжаем отсюда. Ты, я и Васька, это понятно? Где малая?

Аня вместе с ней бросилась к двери своей комнаты и достала из кармана ключ. Оказавшись в комнате, подруга опустилась на колени и заглянула под кровать.

– Милая, все хорошо, не бойся, – шептала она и тянула руку. – Иди ко мне.

– Солнышко, я приехала за вами, – Лида оказалась рядом и всматривалась под кровать, где в углу забился испуганный ребенок. – Тетя Лида забирает тебя к себе вместе с мамой. Давай, малышка, Никитка тебя очень ждет и покажет тебе твою новую комнату.

– Дядя Селеза больсе не зиться? – Василиса осторожно выглянула из своего убежища.

– Нет, милая, он больше не злится. – Аня потянула дочь на себя и уткнулась носом в ее маленькую шейку. Рыдая от пережитого шока.

Ввалившийся в комнату Иван заставил их синхронно вздрогнуть.

– Лидия Васильевна, там милиция подъехала. Вам желательно уходить, чтобы не засветиться и не наделать шумихи. Анна и я останемся здесь, дадим показания.

– Хорошо, – Лида кивнула и перехватила Ваську к себе на руки, – я буду ждать в машине.

– А как же вещи?

– Аня, ты начинаешь новую жизнь. – Лида резко обернулась на выходе. – Оставь эти тряпки здесь.

– Как я могу оставить вещи здесь? Нет, Лид, так дело не пойдет.

– Знаешь, я бы с удовольствием спалила и все это шматье, и квартиру в придачу с твоим уродом-братом. Вот это все, – Лида обвела рукой, – хлам. От которого пора избавиться.

И она вышла на лестничную площадку, аккуратно придерживая на руках ребенка. Возможно, Лида была слишком жестока и категорична. Но по-другому она не умела, особенно, когда дело касалось родных. И, кстати, вовремя она спустилась вниз на один этаж. Так как дверь лифта заскрипела и выпустила из своего железного плена нескольких мужчин. Скорее всего, доблестных милиционеров.

– Тетя Лида, а плавда, что мы будем зыть все вместе? – Голубые глаза ребенка не отрывались от ее лица пока они сидели в машине.

– Правда.

– Точно?

– Даю слово. – Лида пригладила белокурую головку. – Ты же веришь своей крестной?

– Велю. – Кивнула Василиса и прикрыла глазки.

С детьми проще. Все плохое стирается у них из памяти быстрее, чем у взрослых. Достаточно окружить и дать взамен что-то по-настоящему хорошее, яркое, что вытеснит ужас из маленькой головки. Лида не сомневалась, что так оно и будет. А вот с Аней придется еще много поработать. Но не сейчас. Чуть позже, когда обвыкнутся на новом месте.

Подруга с водителем вернулись через час, когда малышка на руках уснула, а Лида наблюдала за рассасывающейся толпой зевак. Сергея вынесли на носилках, мать побитой собачкой семенила рядом. Глупая дура! Он же тебя чуть не прикончил, а ты… Дверь осторожно распахнулась и на сиденье рядом с Лидой опустилась Анна. Только сейчас было заметно, как на левой части ее лица расползается уродливый синяк. Она откинул голову назад и протяжно вздохнула.

– Мать меня возненавидела, – горько срывается шепот с ее губ. – Я написала заявление и сняла побои. Теперь его ждет принудительное лечение, а затем суд.

– Правильно сделала.

– Да? Почему же такое чувство внутри, будто я подвела? Сделала что-то плохое?

– Потому что ты слишком правильная и доверчивая. – Лида поворачивает голову на бок и смотрит на Аню. – А представь на секунду, что бы было, если бы мы не приехали? Если бы не успели? Эта тварь чуть не отправил свою мать на тот свет. Думаешь, тебя он бы пожалел? А Василису?

По побледневшему лицу и застывшему ужасу, Лида поняла, что Аня об это даже не думала.

– Своими действиями ты обезопасила себя, своего ребенка да и всех окружающих. Таким ублюдкам место за решеткой и точка.

– Возможно… да, определенно ты права. – Аня закивала головой и поморщилась от боли. – Вот только у нас теперь нет дома. Мать вышвырнула нас. Я едва успела забрать документы.

– Есть у вас дом, Анька, есть.

– Но, Лида…

– Что? У меня пустующий дом, вечно в разъездах муж и валом свободного времени, которое мне не с кем проводить. Не занимайся ерундой и самоедством, подумай о том, что получит Васька. В конце концов, я ее вторая мама и имею права вмешиваться в жизнь своей названной дочери так же, как и ты. – Лида перевала дух, а затем добавила,– ну не могу я, Анька, жить в роскоши, зная, что вы загибаетесь здесь. Если я могу помочь, почему я должна этого не делать? Так что все, Анна, разговор окончен.

Оставшуюся дорогу они ехали в молчании. Лишь изредка Лида ловила задумчивый взгляд Ивана в зеркало заднего вида. Осуждает? Поддерживает? Он коротко кивает в знак одобрения и больше на них не смотрит. Что ж, значит, все она сделал верно.

Вторая половина дня и вечер прошли в небольшой суматохе. Дети при встрече шумели и галдели, разнося детскую Никиты в хлам. Их мамы с легкими улыбками на губах наблюдали со стороны и, каждая думала о своем. Аня отчаянно гнала плохие воспоминания и запрещала думать себе о матери и брате. Все, хватит. Сколько крови они выпили из нее, сколько нервов она потратила. Чуть жизнью не поплатилась. Неблагодарные. Нет их больше. Нет! Есть только дочка, Лида и Никитка. Она подошла к Лиде и сжала ее руку, на что подруга ответила тем же.

А Лида… Лида дождалась вечера, когда дети, наигравшись до беспамятства, уснули на одной постели и, накрыв их покрывалом, тихонько вышла из комнаты. Аня заснула чуть раньше, все же самочувствие ее немного подвело. И только когда Лида погасила во всем доме свет, когда она оказалась в своей комнате, она заплакала. Впервые за столько лет. И со слезами выходило все накопленное напряжение за день, весь страх. Соленая влага вымывала с собой весь ужас, оставляя приятное умиротворение.

Глава 3. Пятнадцать лет назад

– С днем рождения! – Слышатся голоса и Аня вздрагивает над конспектами. Надо же, этот день настал.

– С юбилеем! – Лида отодвигает в сторону тетради и ставит на стол небольшой тортик, старательно одергивая детей, чтобы те не лезли пальчиками в глазурь. – Так, дети!

– Ну, мам, – хнычет Никита и все равно умудряется стащить огромную розу из мастики. Василиса следует его примеру и, хохоча, дети уносятся в комнату Васьки.

Лида будто из воздуха выуживает два бокала и маленькую бутылку коньяка. И на недоуменный взгляд подруги лишь пожимает плечами, разливая напиток по таре.

– В конце концов, тебе двадцать пять, а не пятнадцать.

– Но день на дворе, – Аня указала пальцем в сторону окна, – а точнее, еще даже не обед.

– И что? А я вот хочу накатить за здоровье своей занудной кумы. Разрешаешь?

– Да кто ж тебе запретит?

– Вот то-то же,– Лида подняла бокал, – умная ты у нас Анька. За это и выпьем.

– Что-то не похоже, – девушка бросила ручку на тетрадь и тоже взяла бокал в руки, – я до сих пор не могу побороть эту дисциплину. А экзамен так скоро!

– Анют, все ты сдашь. Мне бы твои проблемы.

– Ну, так в чем дело? Поступи в институт и да будет тебе счастье. Книги, конспекты, экзамены…

– Э, нет, Аньк,– подруга отпивает из бокала и морщится, – поздно, старая я уже для этого.

– Старая? В двадцать девять? Ты серьезно?

Аня не успела ничего еще добавить, так как Василиса и Никита снова внеслись вихрем к ним в комнату. Они что-то наперебой рассказывали и смешно толкали друг друга плечами. Только сейчас Анна заметила уже пожелтевший синяк на лице мальчишки. Какая она подруга, если Лида в курсе всех их дел, а она упустила этот момент? Очень невежественно с ее стороны!

– Никитка, а что у тебя с глазиком? – Осторожно спросила Аня, хватая мальчишку за руку и усаживая на колени. – Ты подрался?

– Угу. – Никита позволил себе просидеть в таком положении секунду и вновь спрыгнул с рук. Неугомонный непоседа.

– Как так получилось? – Спросила она у Лиды, когда дети побежали на улицу.

– Да что ты так разнервничалась? Обычное дело для пацанов. Что-то не поделили в садике, делов то. – Лида подтолкнула к ней тарелку – Да ты кушай-кушай.

А сама устремила взгляд в окно, откуда открывался чудесный вид на внутренний дворик с качелями, где сейчас находились их дети. Не могла она рассказать подруге, что синяк у Никиты появился вовсе не из-за игрушки. А из-за того, что сын вступился за Василису перед другими детьми. Увы и ах, маленькие детки порой бывают такими жестокими. Особенно, когда толком не понимают значения слов, но четко копируют интонацию родителей. Видимо, кто-то из мам обсуждал тот факт, что у Василисы только мама. Вот и понеслось.

– Кто первый затеял драку? – Лида присела на корточки и осматривала "боевое" ранение ребенка.

– Сашка и Лешка, – Никитка скривился, – а еще Анька со Светкой.

– И что они говорили?

– Они говорили, что я дружу с безотцовщиной. – Еле выговорил он последнее слово. – Мам, это ведь что-то плохое, да? Васька не поняла, но очень долго плакала. Поэтому я защищал ее.

– Малыш, – Лида притянула к себе ребенка, – я так горжусь тобой! Ты у меня такой храбрый! Да, ты прав, это плохое слово и его не стоит говорить другим детками, у кого нет папы.

– Я тоже так подумал.

– Мой маленький мужчина, ты все верно сделал. Я надеюсь, навалял им по полной?

– Да, – гордо улыбнулся сын, демонстрируя отсутствие одного нижнего зуба,– только теперь тебя ждет воспитательница.

–Я с этим я как-нибудь разберусь, не переживай. – Лида перехватила маленькую ладошку покрепче и поднялась на ноги. – Только давай это будет наш с тобой маленький секрет, хорошо? И мы никому об этом не расскажем.

– Даже тете Ане?

– Ей особенно.

Так что да, теперь у этой троицы был свой секрет, о котором Ане знать вообще было противопоказано. Лида наперед знала ее реакцию и не хотела, чтобы она замыкалась в себе и начинала новый круг самобичевания. А Аню хлебом не корми, дай только повод и она мигом соберет вещи. Вот даже взять то, что с их переезда уже прошло два года, а Анна до сих пор твердила, что они с Васькой здесь нахлебницы. Так нервничала и переживала, особенно, когда Саша был дома. Все порывалась уйти и не доставлять дискомфорта. Хотя какой тут дискомфорт? Муж, кажется, вполне смирился с их нахождением в доме. Даже немного играл с детворой. А потом снова зарывался в своих бумагах и сутками не выползал из своего кабинета. Нет, иногда они выезжали на приемы и светские вечера, но исключительно в целях поддержания авторитета семьи. В такие моменты, Лида отчаянно гнала от себя удушающие мысли и считала себя действительно счастливой женой. А может все не так уж у них и плохо? Пусть былой страсти у них в отношениях уже не проскальзывало, но была же стабильность. А ведь это немало значит, особенно, когда вы не первый год вместе. Но когда они возвращались домой, все призрачные надежды так и оставались там, за дверью. А здесь, в стенах дома, начиналось все тоже самое: недосказанность, закрытые странички в сетях, запароленные телефоны и расстояние между супругами незримо увеличивалось до размера океана.

–Эй, где витаешь? – Аня щелкнула пальцами перед ее глазами.

– Да так, задумалась я.

– О чем?

– О том что, скорее всего, у Саши есть любовница. – Лида одним махом проглотила остаток коньяка и зачерпнула пальцем крем с верхушки торта.

– Да ну, – Аня аж подавилась и закашлялась, – не может быть такого! Ты же такая красивая, шикарная, умная!

– Может быть, ему как раз и не надо такую умную, – вздыхает девушка в ответ. – Знаешь, ведь всегда хочется попробовать чего-то нового. Чего-то помоложе.

– Лидка, тебе же всего двадцать девять, куда еще моложе?

– Ну, двадцать девять – не двадцать. Амбиций может и побольше у девочек, но они более податливее, мозг не так выносят, не требуют того, что требуют жены. Их пришли, потрахали, денег дали и все, нет никаких обстоятельств. – Философски, но с долей грусти заметила Лида.

И Ане тут же вспомнилась Светка из общаги, пример что ни есть самый настоящий в подтверждение словам Лиды. Аня иногда вспоминала ее и задавалась вопросом: получилось ли у девушки воплотить свои мечты? Обрела она свое счастье или все так же прыгает из постели в постель, с периодичностью отмечаясь при этом в больничке?

– Ты так спокойно об этом говоришь, – Аня подперла рукой голову и внимательно посмотрела на девушку. Иногда ей казалось, что Лида каким-то образом родилась уже с готовым багажом знаний. Выглядела она максимум лет на двадцать пять, а вот мыслила так, будто ей действительно было под пятьдесят.

– Это жизнь, Аньк, – подруга достала зажигалку и завертела ее в руках. Курила она редко, но и это делала с какой-то прирожденной аристократичностью. – Знаешь, я иногда завидую девушкам помладше. Сижу в парке или в кафе и смотрю на мимо пролетающую стайку нимфеток. Короткие юбочки, яркий мэйк и эти глаза, беззаботно горящие жизнью. А у них ведь действительно все впереди: и студенческая жизнь, и первые рассветы под бутылочку шампанского, и влюбленность. А у нас что? Сплошные рамки, в которые мы сами себя втиснули. И время сквозь пальцы, как песок сыпется. Быстро так, неуловимо. Только недавно такими же бегали и бед не знали, а сейчас? Я в следующем году переступлю порог к четвертому десятку. Четвертому! Хотя стоит глаза закрыть, как перед ними мне еще семнадцать и дни резиновыми кажутся. Скорее бы школу закончить, скорее бы институт прошел, скорее бы замуж. Допросились… теперь все в таком темпе. И только успеваешь подмечать, что уже не пятое марта, а шестнадцатое июля и год на дворе уже другой. А посмотрев в зеркало, замечаешь, что седины прибавилось и морщин вокруг глаз все больше. И все. С тоской прощаешься со своей молодостью.

– Лид, но никто же не знает, сколько тебе лет. – Аня мягко накрыла ее руку своей ладонью.

– Ты знаешь. Я знаю. – Лида все же убрала зажигалку обратно в карман.– А когда сам в курсе, то и мыслишь иначе. Вот были мы недавно у партнера Саши на дне рождении. Как и полагается, по-модному, в ночном клубе праздновали. И вот спустилась я на танцпол, чтоб костями подрыгать и вспомнить ощущения да не по себе мне стало. Музыка другая, вокруг молодежь танцует и движения какие-то иные. И главное, смотрят на меня так с прищуром, мол, удумала нам тут русские – народные танцы показывать. А сами чистый секс в одежде устраивают. Понимаешь? Не важно, сколько килограмм штукатурки на твоем лице будет и сколько уколов перенесет твоя рожа, чтобы в сорок пять выглядеть на двадцать. Твой возраст у тебя всегда внутри и его ничем не замалюешь и не закроешь. Я так раньше с легким презрением смотрела на родителей, когда они выходили на танцпол на каких-либо праздниках. А сейчас на меня так другие смотрят. И мигом все настроение улетучилось, потому что не в своей тарелке оказалась.

Лида замолчала и с меланхоличным видом стала рассматривать свои ногти. Аня отчасти понимала подругу, но все же не до конца. Потому что настолько глобально она никогда не мыслила. Весь ее мирок был мизерным по сравнению с тем, где обитала Лида. Не привыкшая к косметике, Аня и сейчас ею практически не пользовалась. Точно так же мимо нее проходили и другие аспекты жизни вместе с благами. Незаметно. Главное, что дочь росла здоровой и что жизнь у них налаживалась. Вот сейчас, не без пинка и помощи Лиды, Аня поступила заново учиться. И среди молоденьких девушек на своем потоке она вовсе не чувствовала себя какой-то старухой. Но это, видимо из-за того, что Аня вообще не акцентировала на этом внимание. А Лидку с периодичностью тянуло на такие беседы. Накрывало ее внезапно, но так же быстро и отпускало. Взять хотя бы сейчас, ведь только что она была мрачнее тучи, а через секунду уже улыбается.

– Так, а что там у нас за планы на вечер? Мне тут сорока одна на хвосте принесла, что кто-то идет сегодня на свидание?

Аня смущенно покраснела. Знала она эту сороку. Тридцати двух лет от роду и метр девяносто в росте. Иван по началу никак не обращал на нее внимание, да и Анне тоже было не до этого. А потом как-то все закрутилось… то цветок полевой при встрече, то конфета малой, то улыбка скромная. Естественно он не давил на нее и действовал плавно, чтобы не испугать. Но ей все равно было страшно.

– Анька, – вздохнула Лида, – вот взять бы тебя за шиворот и встряхнуть хорошенько. Чего тут думать? Брать надо Ваньку в оборот. А что? Я его хорошо знаю, он у нас давно работает. Порядочный, умный, сильный и в обиду вас точно не даст. Это проверено.

На последней фразе у обоих сразу же всплыли воспоминания о том дне, когда Иван с Лидой успели попасть в квартиру и унять Сергея. Обеих передернуло.

– Да и Василисе бы тоже не мешал бы мужчина в вашей семье, продолжила подруга, – пусть видит, какой должен быть мужик и берет его типаж на заметку. Ты же знаешь, что девочки выбирают себе в мужья тех, кто хоть чем-то похож на их отца.

– В том то и дело, что нет у нее папы.

– Так вот пусть появиться. Не тот отец, кто зачал. А тот, кто воспитал и поднял на ноги. – Лида подхватила бокалы и остатки торта на тарелке. – По крайней мере, я не вижу ничего в этом плохого. Тебе бы тоже пора прекращать свое затворничество монашки. Для здоровья вредно.

– Лида! – Успела возмутиться Аня до того, как подруга вышла из комнаты.

Нет, не то чтобы после того, как Лидка дала отмашку, она бросится на Ивана. Нет. Но где-то в глубине души, Аня чувствовала то, что хочется немного ласки и тепла, которые дает мужчина. Но как же страшно было сделать этот шаг на встречу, не думая о том, что тебя снова могут предать.

Глава 3.1

Сложно забыть свое прошлое. Какими бы благами ты себя ни окружал, скелеты из твоего шкафа вечно норовят дать о себе знать. Кошмарам из прошлого все равно где ты и с кем ты. Они являются посреди ночи и холодными липкими пальцами стараются утянуть в свою пучину.

Иногда Аня просыпалась с криком и заходящимся от страха сердцем. Шумно вдыхала воздух и шарила рукой по постели, словно слепой котенок в поисках надежного укрытия под лапой матери.

– Анюта, тише, – крепкие руки обвивали ее и притягивали к мощному торсу. – Все хорошо, слышишь? Это всего лишь сон.

Ваня шептал много успокаивающих слов, от которых девушку постепенно покидало напряжение. Она утыкалась носом в его грудь и крепко зажмуривалась, чувствуя себя в безопасности. Но следом за этим всегда следовал тонкий вскрик из детской. Будто отступивший от Ани кошмар пробовал захватить в свой плен новую жертву. Без лишних слов, Ваня спешил в детскую комнату и теперь уже успокаивал Василису. Грел ей молоко и обязательно брал хрупкую девчонку на руки. Так с ней и сидел, пока Васька не засыпала обратно. Аня умилялась тому, как огромный мужчина быстро нашел общий язык с ее мелкой кнопкой. Для Ани, как для матери, это было крайне важно. Если бы вдруг Василиса не приняла его, Аня бы ни за что не начинала отношений. Возможно слишком пафосно, но она бы отреклась от своего женского счастья ради дочери. Лида на это не преминула раздосадовано хмыкнуть:

– Дурында, ты Аньк. Ну, вот вырастет Василиса, выпорхнет из гнезда и останешься ты одна.

– Да ну, – торопилась возразить Аня ей в ответ, – не говори ерунды.

– Да какая это ерунда? Так, голые факты. Вот смотри, они у нас скоро школьниками станут. Ну, подержатся за наши юбки лет до пятнадцати в лучшем случае, а дальше все, самостоятельная жизнь со своими секретиками и друзьями. А потом так вообще, свадьба и свои собственные дети.

– Не слишком радужно, если тебя послушать, – Анна покачала головой, – но ты, Лида, смотришь на все сквозь какую-то черную призму. Где нет ничего хорошего и веселого. Никуда от нас наши дети не денутся. И поговорить придут, когда им захочется поделиться чем-то плохим или хорошим. И помогут, если нам самим нужна будет помощь. А знаешь почему? Потому что мы с тобой хорошие мамы. Таких не бросают даже при наличии собственной семьи. А кто им с внуками будет помогать? Кто советы давать будет?

– Ой, а кто слушать-то нас будет? Их супруги? Ты не забывай, я вообще свекровь будущая, а это звучит как диагноз. – Лидка хихикнула. – И чего нас вечно в монстров записывают?

– Да не переживай ты, – Аня шутливо толкнула ее в бок, – по статистике анекдотов, лидируют все же тещи. Нас зятья тоже не сильно жалуют.

– Ты если что, зови меня на подмогу. Быстро разберемся со всеми хахалями. Накрутим им их причендалы на…

– Лида! – Одернула Аня подругу, пока та не разразилась очередным витиеватым предложением. А потом мечтательно добавила, – все же было бы очень здорово, если бы наши дети общались, когда вырастут.

– Они и так общаются.

– Нет, я не о таком общении.

– Ань, пойми меня правильно, – Лида мигом стала серьезной. – Я Ваську люблю, как родную дочь. Но пусть они сами выбирают себе друзей и партнеров по жизни. Не хочу, чтобы их общение было насильственным. Лишь потому, что мамы между собой подруги. Не хочу указывать сыну, что делать, на ком жениться, с кем дружбу вести. Все должно идти от их сердца. Понимаешь?

И Аня понимала, не обижалась и даже поддерживала Лиду. В который раз восхищалась умом и проницательностью подруги. Аня такой не была. Что уж говорить, не было у нее таких манер, воспитания, как у Лиды. Никто не помогал ей оттачивать свой характер, закалять нрав. Поэтому Анна до сих пор была тихой и крайне не любила ругань, в то время как Лидка не смущаясь, обрубывала всех на корню и говорила всю правду прямо в глаза. Может, именно поэтому у Небесной не было больше подруг.

Видимо, Аня с Лидой и сошлись потому, что их характеры были противоположны друг другу и прекрасно сочетались, как инь и янь. Лида с каким-то отчаянным упорством пыталась привить ей что-то из своих качеств, уверяя в том, что нужно уметь за себя постоять. Как будто знала, как будто предчувствовала, что прошлое Ани еще даст о себе знать. И не только в виде ночных кошмаров.

Первое время Аня действительно была верна своим намереньям и категорически запрещала себе думать о матери, не говоря уже о Сергее. Но однажды в один из осенних дней, когда после случившегося прошло порядком пяти лет, на ее телефон поступил звонок от неизвестного абонента. Не думая о том, что это кто-то из прошлого, Аня приняла вызов:

– Алло?

– Ну, привет, сестричка. – Отозвался хриплый голос на том конце телефона. – Узнала?

– Узнала. Откуда мой номер? – Борясь с дрожью, ответила Аня.

– Ну дык, места знать надо. Че, как дела? Как жизнь молодая? Слышал, ты теперь в хоромах живешь да деньги лопатой загребаешь?

– Ошибочные у тебя сведенья. Я так понимаю, тебя уже выпустили?

– Откинулся с полгодика назад. Вот теперь жизнь налаживаю.

– Чего ты хочешь, Сергей?

– Ну как чего? Ты мне, сестренка, жизнь запорола, – зловеще протянул братец, – за тобой теперь должок.

– Я тебе ничего не должна.

– А из-за кого я, по-твоему, на нары угодил, а?! – Моментально взревел Сергей. – Кто меня без крыши над головой оставил? Ты, дрянь, хату после мамки себе заграбастала и теперь решила еще и деньги себе присвоить?! Я тебя, суку, найду и…

Аня в ужасе нажала на отбой и похолодевшими пальцами сжала телефон. Ничего она себе не присваивала, а забрала лишь то, что по праву ей принадлежало. Матери не стало почти сразу же после того, как Сергея забрали. Спилась и однажды утром не проснулась. Об этом Анна узнала из звонка соседки, которой когда-то оставляла Ваську на присмотр. Самое страшное, что внутри ничего не екнуло ни после звонка, ни на скромных похоронах, которые девушка устроила. Она смотрела на едва узнаваемое лицо матери и ничего кроме пустоты не ощущала. Мать не любила ее, вечно изводила и относилась как к какому-то отбросу. И если бы Анна сейчас стала заливаться слезами, это был бы настоящий цирк с фальшивыми актерами. А она этого не хотела. Да и похороны она устроила лишь по долгу совести, чтобы мать не захоронили как бомжа в какой-то яме с безымянной табличкой на кресте.

– Наверно, я действительно паршивая дочь, – горько говорила она своей "свите". Лида и Иван расположились рядом с ней за грязным кухонным столом квартиры, которая осталась после матери. Здесь почти не было мебели, все в грязи, бутылках и окурках. Настоящая свалка, где помимо тараканов кое-где попискивали мыши.

– Возьми себя в руки, – Лида передернула плечами, – хорошая ты дочь. Все, что требовалось – ты сделала. Теперь осталось квартиру оформить и сбагрить ее быстрее, чтоб забыть этот кошмар с концами.

– Она же не моя.

– Здрасьте, – подруга чуть у виска не покрутила пальцем, – а чья? В наследство вступишь и будет твоей.

– А Сергей? Без его ведома я же не смогу ничего сделать да и куда он пойдет, когда выйдет?

Тут уже не выдержал Ваня:

– Аня, ты в порядке? Он тебя чуть не убил, а ты за него беспокоишься! Может, еще к себе жить позовешь?! Справки возьмем где надо, а твоего брата, если уж так хочешь, определим в общежитие. И то, не факт, что его возьмут с таким "прошлым". Ты на эту квартиру имеешь полное право, поняла? Ты, в конце концов, дочь, имеющая те же права, что и сын!

И закрутилось все, завертелось. Они и в правду занялись бумажной волокитой, которая вытягивала из них все силы. Если бы не связи Лиды, они бы еще долго бегали из окошка в окошко и простаивали очереди под кабинетами. Вроде бы Аня со всеми соглашалась, старалась быть твердой в своих решениях, но под конец все же дала слабину. Именно по ее требованию, квартира была заочно разделена между ней и Сергеем, как между разнополыми детьми. А затем ее разменяли на однокомнатную квартиру на окраине для брата и двухкомнатную с доплатой для себя, где теперь уже и обосновались своей небольшой семьей. Почему же тогда Сергей говорит, что его оставили без крыши над головой? Плохое предчувствие накрыло с головой и Аня без замедления позвонила Ване на работу, рассказав ему о случившемся звонке.

– Сиди дома и никому не открывай! – Рявкнул парень. – Если вдруг что, сразу звони в милицию!

– Ваня, а как же Василиса? Ее надо забрать из садика!

– Я уже выезжаю туда!

Не успевает экран погаснуть, как тут же разрывается новой трелью. На экране номер воспитательницы.

– Анна Матвеевна, тут какой-то мужчина пытается забрать вашу дочь. Представился вашим братом и говорит, что вы задерживаетесь. Это так?

– Варвара Петровна, у меня нет брата, – едва дыша, произнесла Аня, – ни в коем случае не отдавайте ему моего ребенка! Я сейчас! Я мигом!

Стоит ли говорить, что Аня совершенно забыла о том, что ей говорил Иван. Разве она могла остаться дома, зная, что Сергей находится на территории садика? Как он их нашел, она не понимала, но и времени на раздумья не было. До детского садика, находящегося в двух дворах от дома, она в буквальном смысле этого слова летела. Почти у самого здания, неудачно став на бордюр, Аня спотыкается и падает на землю. Боль обжигает ладони и коленки, но это не сравнится с тем, что чувствует материнское сердце, когда слышит крик своего ребенка.

– Василиса! – вырывается вопль у Ани и она, прихрамывая, торопится попасть внутрь. Но крепкая хватка на ее руке, останавливает девушку и она оказывается лицом к лицу с Иваном.

– Я же сказал, чтобы ты сидела дома!

– Там… там… – задыхалась Аня и, обезумевши, трепыхалась в его руках.

– Серый, Макс, – Иван коротко кивнул своим ребятам, – действуем.

Казалось, что прошла вечность пока Аня не увидела Ваську на руках у высокого блондина. Дочка со слезами на глазах бросилась к матери и повисла на ее шее.

– Все в порядке? Не обидел? – Анна всматривалась в перепуганное лицо Васьки. – Ничего не болит?

– Нет, – шмыгнула дочка носом, – он напугал меня.

– Чем родная? Скажи, чем?

– Он сказал, что тебя больше нет и теперь я буду с ним жить. – И девочка снова разревелась, уткнувшись лицом в ее плечо.

Аня долго ее гладила по спине, успокаивая и подбадривая. Но уже сидя в машине и не желая, чтобы Василиса видела, как Сергея выводят из здания под конвоем. Сидела и, утирая украдкой собственные слезы, впервые желала человеку самого страшного суда, на который он заслуживал.

– Нет, ты только подумай, – Лида бесновалась в тот вечер, ворвавшись в их квартиру словно ураган, – а еще частный садик, мать его! С охранником – пенсионером у которого из оружия только перцовый баллончик!

– Лид, дедуля получил не хило, – Ваня разливал кофе по чашкам и по очереди выставлял на стол, – но отбивался профессионально.

– Этого мало! Раз… раз случилось такое!

– Лид, сядь уже, – устало попросила Аня, – и так голова раскалывается, а ты еще и орешь.

– Орала и буду орать, потому что я распереживалась, – Лидия все же плюхнулась на стул, – Вань, ты серьезно? И где в этом кофе коньяк?

– А тебе надо, чтобы кофе в коньяке не чувствовался?

– Я с водителем, могу себе позволить. В конце концов, у меня стресс. Если не запью, то зажру. И лишние килограммы будут на твоей совести.

Аня хрюкнула от смеха после этой реплики, потом засмеялась еще громче и совсем не заметила, как смех перетек в истерику. Благо рядом были родные люди, которые и смеялись, и плакали с ней наравне.

А в это время, в другой комнате разворачивалось весьма интересное представление. Василиса сидела на кровати и демонстративно не разговаривала с Никитой, но при этом, терпеливо ожидая, когда он почистит ей апельсин.

– Болит? – Мальчик коснулся синяка на ее запястье, который остался от хватки обезумевшего мужика.

– Уже нет. – Прищурилась девочка. – А чего это ты переживаешь?

– Ну, мы же друзья с тобой.

– Да? А утром ты мне говорил, что любишь Светку Киселеву. Вот и общайся с ней, раз у вас любовь-морковь. – Василиса надула губы.

Никита не долго думая, притянул ее к себе и чмокнул в щечку.

– Фу! – попыталась скрыть удовольствие Васька. – Целуй свою Светку, она же красивее.

– Вась, ну не нравится мне она.– Мальчишка задорно улыбнулся, показывая ямочки на обеих щеках. – А ты Васька дура.

– Сам дурак, – мигом последовал ответ и… вторая половина апельсина, которой поделилась Василиса. – Но я не могу долго на тебя злиться.

– Это потому что ты меня любишь.

– Ага, размечтался. – Васька хихикнула и принялась за еду, при этом уходя от ответа. Никита Небесный ей очень нравился, но она скорее выпьет отвратного рыбьего жира, чем признается в этом.

Глава 4.Десять лет назад.

– Нет, Василиса, сначала уроки, а потом уже все остальное, – строго звучит голос мамы в телефоне. – И, нет, завтра ты все равно пойдешь на занятия.

– Ну мааам, – Васька снова заныла в трубку, хотя знала, что спорить уже бесполезно. Но попробовать стоило. – А Никите разрешают прогуливать!

– Это потому, что Никита учится в другой школе. – Устало отозвалась Аня. – Там за ним всегда будет закреплено место. А на твое место в школе очередь из десяти человек. Ты, кстати, взяла сегодня обед в столовой?

– Взяла, – буркнула дочка. – Ладно, пошла, учить уроки.

Васька отключилась и Аня грустно уставилась на телефонную трубку. Да, не готова она к переходному возрасту своего ребенка, ой как была не готова. Василиса для нее до сих пор была маленькой курносой кнопкой, которая задавала тысячу "почему" и бегала за ней хвостиком. Маленькой принцессой, с которой они могли часами выбирать платья и обсуждать прически. И еще много чего, что было… А сейчас? Василиса как-то резко повзрослела и все больше предпочитала проводить время отдельно. Все меньше советовалась с ней, уже не задавала своих вопросов. Как бы Аня ни старалась ее заинтересовать, Васька отказывалась. Даже разговоры перестали клеиться. Ребенок фыркал, закатывал глаза и все больше напоминал о том, что она уже взрослая. Хотя, какая тут взрослость в ее-то десять лет? Но хуже всего получалось справляться со сравнениями, когда постоянно звучало "А у Никиты…". Да, У Никиты все было иначе и таких разговоров было не избежать. И хотя они уже жили отдельно друг от друга и учились в разных школах, малышня продолжала тесно общаться. И Аня была этому рада, но подобного рода разговоры ее очень расстраивали. Она и так всеми возможными способами намекала дочери на то, что все-таки уровень их жизни значительно отличается от уровня Небесных. И что они с Ваней не все смогут позволить, что разрешала Лида своему сыну.

Если Аня позволяла себе на мгновение обернуться и вспомнить свое прошлое, то с уверенностью могла сказать, что она явно преуспела в этой жизни. У нее была своя квартира, любящий муж и дочь-подросток. Плюс потихоньку воплощались ее мечты в реальность по поводу работы. Лида открыла свой магазин тканей, а Аня работала там в импровизированном ателье. Хоть Лидия и настаивала на другой должности, более денежной, но она отказалась. Аня наслаждалась работой с тканью и выкройками настолько, что подумывала пойти еще на одни курсы дизайнера одежды. Благо теперь было и время, и возможность. Да и муж поддерживал ее во всем, души не чаял, как и она в Иване. Жаль только то, что ребенка от него Аня родить не смогла. Множество анализов, процедур и в итоге неутешительный прогноз для ее мужчины – бесплодие. Он прозвучал, словно гром посреди ясного неба. Но даже тогда, Ваня взял себя в руки и улыбнулся.

– Нечего слезы лить, дуреха, – ласково взъерошил он ей волосы.

– Вань, ну как ты так можешь говорить? – Аня всхлипнула.

– Анютка, главное, что у меня есть ты и Васька, которая для меня и так родная дочка. Поняла?

И она понимала. Ваня был из тех мужчин, которые слов на ветер не бросали. Василису он удочерил и дал ей не только свою фамилию, но и отчество. Благо отношения между ними до сих пор оставались самыми что ни есть теплыми. Вот так они и жили, работали, откладывали на отдых и на будущую учебу дочки в институте, покупали что-то из мебели. Все, как у среднестатистической семьи. Ваня на тот момент содержал небольшое охранное агентство на пару со своим сослуживцем. К тому времени, муж Лиды уже нуждался не только в водителе, но и охране. Так что Иван продолжал работать на него, но в другой ипостаси. Казалось, что сама вселенная специально не дает разойтись этим семьям по разные стороны.

Но если взрослые вообще не обращали внимания на свой статус и комфортно друг с другом общались. То Аня понимала, что дети рано или почувствуют разницу. И она боялась этого времени. Садик пролетел незаметно, первые классы тоже. Но чем старше они становились, тем больше Василиса начинала сравнивать. И Лида вместо того, чтобы поддержать подругу, наоборот ухудшала всю ситуацию. Особенно, когда просто так подарила Василисе навороченный смартфон.

Загрузка...