Служебный роман для богини любви

Глава первая

Единственное, что я помнила – это то, что я умерла. Глупо так, случайно, по неосторожности. Было очень больно, потом перед глазами все померкло, и я, так ничем хорошим или плохим не отличившись в жизни, безвременно её покинула. И даже как-то себя не жалко, сама ведь дура. Плакать по мне никто не будет. Бабуля и дедуля давно уж на том свете, а женишок мой…

Ах да, простите. Бывший мой женишок точно рыдать не будет.

Козел.

Тело противно заныло. Я удивилась. Разве тело может ныть, если ты умер? Разве после смерти вообще есть тело? Чтобы решить эту загадку природы, я открыла глаза – сначала один, потом второй, - и осмотрелась. На больницу, где я могла бы оказаться в случае случайного выживания, не похоже. На рай – тоже. На ад… Ну, смотря что считать адом. Если какое-то жуткое помещение со сковородками, то это, конечно, не он. А если нечто серое, напоминающее смесь кабинетов замшелого чинуши и противной тетки из ЖЭКа, отказывающейся даже слушать о таких минимальных человеческих потребностях, как отопление в январе, когда на улице минус двадцать, то как раз.

Может, я попала в чистилище? И теперь моя участь – отработать на должности той самой тетки? Ой, нет. Надеюсь, нет…

Я осторожно повернула голову. Вроде цела, и шея, которая по логике вещей сейчас должна быть сломана, отлично так себя чувствует. Не болит даже.

Напротив меня сидела какая-то барышня. Вся разряженная в пух и прах, в красивом голубом платье, белокожая, с темными волосами, рассыпавшимися по плечам, пухлыми, подведенными алым губами, карими глазами с такими длиннючими ресницами, ещё и настоящими, что я аж охнула бы от зависти, если б сейчас было до этого. На плече у красавицы восседал голубь.

- Здравствуй, - проворковала незнакомка.

- Здравствуйте, - отозвалась я, пытаясь сесть. – А вы кто? И где я? И что это за место?..

Девушка прижала палец к губам, призывая меня к молчанию, и я, решив, что задавать жизненно важные вопросы буду после, попыталась сесть. Лежала я, как оказалось, на каком-то узком и крайне неудобном диванчике. Сидеть на нем было всё так же неприятно, но я, по крайней мере, могла как-то защититься, если вдруг нападут. Хотя… Я ж мертвая, да? Но у мертвых не должны затекать ноги. А у меня затекли.

- Это Канцелярия, - сообщила загадочным голосом незнакомка.

- Ну, это заметно, - коротким кивком подтвердила я, рассматривая серые стены и скопившуюся по углам пыль да грязь. – Я-то тут что забыла?

- Это Канцелярия, - нетерпеливо повторила девушка, - Богини Любви!

Я от неожиданности аж присвистнула. Потом спохватилась, вспомнила, что это не культурно в высоком обществе, но… Какое к чертям высокое общество? Я нахожусь в самом сером и безликом кабинете, который когда-либо видела, и это – Канцелярия Богини Любви? Той самой, из-за которой мне так в жизни не везло, по ходу? Потому что все мои любовные приключения сводились ровно к одному случаю, когда я обзавелась женишком.

Логичнее будет сказать, что женишком обзавелась оставшаяся в наследство от бабушки квартира, потому что ходил он к ней, а не ко мне. И отношения, судя по всему, тоже собирался строить с ней. Гад ползучий! А теперь квартира уйдет государству, завещание-то мне некому было оставлять.

И отлично.

Но это все если я умерла, конечно…

- Да, ты погибла.

Ну вот, что и требовалось доказать.

- И мы находимся в другом мире.

Если б я лежала – наверное, скатилась бы с этого диванчика. Поскольку сидела – едва не рухнула обратно в лежачее положение, но под строгим, уничижительным взглядом красотки осталась сидеть ровно. Приосанилась даже, а то стыдно при незнакомке, кем бы там она ни была, сидеть, съежившись и втянув голову в плечи.

- Зачем? – только и спросила я, поняв, что от меня ждут чего-то, а услышать ответы на предыдущие вопросы – не суждено.

- Ух ты! – радостно захлопала в ладоши девица. – Ты такая умная! Я очень рада, что ты задаешь такие правильные вопросы! Значит, ты не пропадешь в этом мире и будешь достойной заменой!

- Заменой? – переспросила я.

Но, кажется, незнакомка плевать хотела на мое недоумение.

- Понимаешь ли, - она кокетливо накрутила локон на палец и глупо хихикнула, - боги у нас – это, ну… Это тяжелая работа. Подниматься рано утром, идти на работу вот в это здание, столь запущенное тремя моими предшественницами… - она обвела рукой комнату. – В общем-то, приятного тут очень, очень, очень мало. Невероятно мало, я б даже сказала! И больше всего на свете мне бы хотелось, - она подалась вперед и, будто секретничая, прошептала, - свободы. И теперь я смогу её обрести.

- Рада за вас, - осторожно отозвалась я. – А как?

- Понимаешь ли, - протянула она, - я поняла, что тянуть лямку Богини Любви – довольно сложная затея… Но уволиться я не могу. Уволиться – это умереть, а я жить хочу. Я встретила возлюбленного, и мы с ним сбежим в другой мир. Да хоть в ваш!

- А я? – уточнила я, чувствуя, что в чем-то тут есть подвох.

- А ты, - довольно протянула девица, - останешься тут и будешь вместо меня работать Богиней Любви!

Глава вторая

Незнакомец был самым правильным из возможных воплощений влюбленного бога смерти, что я когда-либо видела. И… Ну как незнакомец? Мне показалось, что я пару раз видела этого мужчину – очевидно, он был каким-то актером или моделью. Или певцом. Или просто чертовски красивым мужиком, при виде которого любой барышне положено падать в обморок от восторга.

Но сейчас я подозревала, что в обморок свалюсь скорее от испуга. Потому что смотреть на этого, как там говорила Эдита, Себастьяна было как-то… Жутковато.

Нет, вне всяких сомнений, он был хорош собой. Высокий, стройный, хорошо сложенный, с широкими плечами и узкой талией, как и полагается привлекательному мужчине. Одет был готичненько, но элегантно: в черное пальто, черную рубашку и черные же брюки. Я б не сказала, что это лучший выбор для темноволосого и черноглазого мужчины, ещё и со смуглой кожей, но в целом…

В целом, отнюдь не его одежда и не его внешний вид были главной проблемой. Главной проблемой было то, что в руках он держал букет. Обернутый в красивую и жутко шелестящую бумагу, всё как положено, состоял он…

- Это что, кости, что ли?! – возопила я.

- Дорогая Эдита, - Себастьян сделал шаг вперед, встряхнув букетом, - мне почудилось, ты кричала? Что-то произошло?

Я попятилась. Отступать было некуда, за спиной у «дорогой Эдиты» оказался шкаф, и я уперлась в него, чувствуя себя беззащитной мышкой, на которую напал страшный-престрашный ворон.

- Что. Это. Такое? – чеканя слова, повторила я, тыча пальцем в букет. – Это кости?! Ты даришь даме сердца кости?!

В глазах Себастьяна вспыхнуло что-то вроде сожаления.

- А что, не подходят, да? – печально поинтересовался он. – А я думал… Ну красиво же. Они никогда не увянут, - гордо сообщил он. – В конце концов, кости столетней выдержки – подарок получше, чем трупы цветов!

- Не хочешь дарить трупы цветов, - огрызнулась я, - подари мне какой-нибудь вазон! Только чтобы там было растение, а не прикопанная голова Цербера!

Себастьян оживился.

- Кого-кого?

О, у них нет Цербера?

- Забудь, - мотнула головой я, отбирая у него букет. – Ну и что мне с этим делать? Поставить это в воду и ждать, пока на них появятся почки? Тьфу, - я вздрогнула. – Я имела в виду зеленые побеги, а не человеческие органы!

Мне кажется, очередная брошенная невпопад фраза заметно заинтересовала Себастьяна. Потому что он, прищурившись и присмотревшись ко мне, ни с того ни с сего протянул:

- А ты как-то изменилась.

Я, крепко прижав к груди букет – ничего, если что, отбиваться буду! – серьезно взглянула на бога смерти. Местная Эдита не показалась мне невинным ангелочком, но так то мне! А может, для Себастьяна она была ласковая да нежная нимфа? У него наверняка не слишком приятная специфика работы… Впрочем, как я понимаю, быть богиней любви тоже не ах как приятно. Тут так грязно и серо, что у меня аж мороз по коже! Хотя… Не буду отрицать, мороз по коже может быть совершенно по другим причинам. Например, по той, что я в руках держу букет из костей!

- В каком это смысле, изменилась?! – поспешила возмутиться я. – Если женщина утром не успела накраситься, то это не значит, что называть её публично страхолюдиной входит в рамки приличий!

Себастьян нахмурился. Он хотел сказать что-то серьезное, но вместо этого выдал:

- О свет очей моих! – я отодвинулась ещё на несколько сантиметров и выставила вперед букет. Что-то мне его поведение не нравится! – О ясные звезды на моем небе! Ты всегда невообразимо прекрасна, и никто не сравнится с твоей красотой… - так, что-то с ним не то. – Тьфу! Какой стрелой меня подстрелил этот козел?!

- Какой козел? – удивилась я.

- Купидон твой, - огрызнулся Себастьян. – Стрела его! «Раскрывает тайные чувства и дарит людям возможность делиться ими в благопристойной форме»! В общем, Эдита, - он окинул меня внимательным взглядом, - ты и так великолепно выглядишь. Но ведешь ты себя как-нибудь не так.

Я вздохнула. Настоящая Эдита говорила что-то о том, что Себастьян заколдован… Проткнут, точнее, стрелой купидона. Если верить Себастьяну, стрела не из тех, что влюбляют, а из тех, что заставляют выпускать настоящие чувства на свободу. И, очевидно, вот этот свет очей – это как раз обращение, которое пришлось бы по душе Эдите. Я ни малейшего удовольствия от подобных песнопений никогда не испытывала, потому сейчас могла только наблюдать за богом смерти.

Интересно… Если он был влюблен в Эдиту – ну, не в меня же? – то почему не почувствовал, что был совершен подлог? Это меня смутило. Либо такие уж истинные эти его чувства, либо Себастьян что-то скрывает, либо…

Стрела бракованная.

- В первый раз, - поделился внезапно бог смерти, придвигаясь ко мне чуточку поближе и совершенно не смущаясь того, что букет с косточками теперь оказался зажат между нами, - когда я увидел тебя, ты именно такая и была. Простая, настоящая, не требующая высоких фраз и этих разукращенных во все цвета радуги тряпок. Я уж был уверен, что никогда не увижу тебя так ясно, как в том зеркале… Странно, что ты каким-то образом попала в перечень подозрительных убийств, если ты жива, Эдита, - ещё полшага, и свободного пространства между нами не осталось и вовсе. – Но сейчас я чувствую, что ты такая, как ты есть. И ты будешь принадлежать мне. Мне и только мне.

Глава третья

Стоило только Себастьяну покинуть кабинет и громыхнуть дверью где-то в другом конце своего коридора – он, очевидно, ушел куда-то к себе, - как Димитрий уставился на меня, будто бы на ненормальную, и выпалил:

- Эди, ты что?! Совсем с ума сошла? Он же в самом деле припрется тебя провожать! И ты что, хочешь с этим неадекватным под ручку идти домой?!

Я серьезно взглянула на подчиненного-купидона. Засевшее на уровне подсознания стойкое недоверие к бывшему сработало просто идеально, и я отказывалась просто так верить его словам. Сейчас наговорит каких-то гадостей о Себастьяне, а тот, между прочим, хоть порадовать меня пытался. Ну да, костями. Но в букете зато! Может, для него это совершенно нормальная практика!

Скорее всего, так и есть, иначе с чего б то вдруг он делал мне такие роскошные подарки? Да, бога смерти я побаивалась, но доверяла ему и того больше, чем Митьке-Димитрию. Наше знакомство в другом мире ничем хорошим не закончилось, да и… В моем понимании заслуживающие доверие люди не носят куриные крылышки, привязанные к плечам.

- Во-первых, - мрачно отозвалась я, вспомнив, что вроде как здесь начальство, - давай, тащи сюда отчеты. И что там у нас должно быть как обычно?

- А может, - скривился Димитрий, - мы подождем, пока прилетят другие? И они затащат и это? Ты же знаешь, я – существо нежное, мне нельзя…

Да-да, знаю. В одном мире я слушала эту песню целых полгода, пока наконец-то не поняла, что рядом со мной не мужчина, а личинка какая-то мерзопакостная! Гусеница! Трутень!

- Я сказала, - ледяным голосом произнесла я, - тащи сюда отчеты, а не рассказывай мне о том, как жить! И поживее! Нежное существо… И поподробнее про «обычно».

- Тебе зачем? – насторожился Димитрий.

Решив, что это недостойно богини любви – отвечать на такие глупые и совершенно неприятные вопросы, я гордо вскинула голову и отвернулась от него. Поохав, купидон наконец-то понял, что настроена я не в меру серьезно, потому решительно повернулся к тележке с отчетами и попытался втащить её в кабинет. Судя по виду, весила кипа бумаг ну от силы килограммов десять – эту неподъемную ношу могла бы понести даже я, хрупкая девица. Ну, или не очень хрупкая, смотря кого послушать.

Но Димитрий отчаянно делал вид, будто ему тащить эту ношу невыносимо тяжело. Он охал, ахал, хватался то за спину, то за голову, то вообще за задницу, упирался ногами и руками и всем своим видом доказывал, что сейчас просто умрет от того, насколько непосильная ноша только что посмела на него свалиться. Я же была неумолима. Вдоволь налюбовавшись на бывшего в родном мире, спускать с рук все его двойнику, облаченному в насыщенно-розовые оттенки, я точно не собиралась.

Наконец-то ужасная преграда в виде порога была преодолена. Димитрий охнул ещё раз, свалился на диван, закатил глаза, прижал запястье ко лбу и застыл, очевидно, взывая меня к жалости.

Жалости не последовало. Когда он через несколько минут приоткрыл один глаз и любопытно покосился на меня, то не увидел ничего, кроме вящего равнодушия, отображавшегося на моем лице. Поняв, что заставить меня проникнуться его горем не получится, Димитрий как-то подсобрался, одернул розовую рубашку, поправил помявшиеся крылья и сообщил:

- Ну вот, сейчас купидоны донесут за вчера отчетность, её надо будет рассортировать. Потом прилетит любовный патруль…

Это ещё что такое?!

- Будут докладывать о том, на какие преступления удалось спровоцировать людей и кто из них любви высокой недостоин, - продолжил Димитрий. – Потом будут подаяния из храмов, но там обычно сущие копейки, ну и казной, как всегда, я займусь сам, - он довольно потер руки, и я поймала себя на мысли, что не такие там уж и копейки, если Димитрий рьяно проявляет инициативу. – А дальше… Ну, по мелочи. Опять карга старая из архива может прилететь, сказать, что мы там ничего не посортировали, но не царское это дело. А! И ещё разнарядки купидонам надо выписать.

- Разнарядки купидонам? – уточнила я.

- Да брось! – отмахнулся Димитрий. – Просто передай им то, что напишет любовный патруль…

Что-то мне подсказывало, что те, о ком составлял отчеты любовный патруль, совершенно не заслуживали на поиск истинной любви. Тем более, на стороне от жен да мужей! Но чем дольше я смотрела на Димитрия и на завалы бумаг в кабинете, на грязь по углам, тем больше я понимала, что здесь вся работа делается именно так.

Заправлявшая делами любви Эдита явно была не лучшей сотрудницей всего этого божественного комплекса, или как оно у них там называлось?

- В общем, - довольно закончил Димитрий, - не заморачивайся!..

Я серьезно взглянула на него и, решив, что хуже точно не будет, решительно заявила:

- Вставай!

- Зачем? – уточнил он.

- Ну как зачем? – удивилась в ответ я. – Нам надо, - я окинула взглядом помещение, - починить антресоли… И где, ты говоришь, остальные купидоны с документацией?

- Что?! – охнул Димитрий. – Ты считаешь, этим я должен заниматься?!

Я скептически взглянула на него.

- Кто в этом отделе начальство?

- Ты, Эди, - отозвался он, все ещё недоумевая. – А в чем вопрос-то?

Глава четвертая

…Пугающий и крайне воинственный любовный патруль, не питавший ко мне совершенно никаких теплых чувств, смотрел на бардак в здании, как на личного врага, на горы отчетов – как на плевок в душу. Отчитывались они сами строго и зло, а предводительница, женщина с чем-то смутно напоминающим копье, строго заявила:

- Будь моя на то воля, вы бы тоже оказались в этих списках за Себастьяна! Пока мы работали под его началом, в отряде всё было отлажено, как в часовом механизме! А теперь… - женщина от досады только махнула рукой и отвернулась от меня, всем своим видом показывая, что я, новое начальство, её прежнее начальство сильно обидела.

Очевидно, своей холодностью, неорганизованностью и стрелой.

Отчетность, полученную от любовного патруля, я сложила на единственную более-менее чистую полку – и сказала себе, что дома обязательно разберусь с уставом. Потому что то, что происходило здесь, явно не вписывалось в понимание о нормальном функционировании Канцелярии.

Купидоны больше не появлялись, ни за какими разнарядками они не приходили. Упомянутая Димитрием «старая карга из архива» тоже не прибыла, очевидно, решив, что с меня толку, как с козла молока – всё равно не сделаю ничего толкового. Меня же хватило только на то, чтобы найти веник, подмести пол, когда собрала с него все книжки, да самостоятельно оттащить на свалку то, что уже просто в руках рассыпалось.

А ещё этого хватило, чтобы устать.

Физический труд помогал выбросить всякие дурные мысли из головы, забыться, и я в какой-то момент даже перестала думать о том, что случится, если вдруг окружающие заподозрят подмену. Мне почему-то показалось, что если они уже с первого раза не заявили, что я – поддельная Эдита, то и в будущем вряд ли будут цепляться.

Единственной серьезной проблемой почему-то виделся Себастьян. Я понятия не имела, к кому он на самом деле испытывал чувства, а тот жаркий поцелуй…

Замечтавшись, я даже не услышала, как с тихим скрипом отворилась дверь.

- Вечер добрый, Эдита. Ты вообще собираешься домой?

Я аж подскочила на месте и стремительно обернулась. В дверном проеме застыл Себастьян. Стоял он с вполне таким невинным видом, смотрел на меня и улыбался.

- Добрый, - с трудом справившись с собой, прошептала я. – Я тут что-то… Заубиралась.

- Я уж думал, - протянул он, - что ты сбежала.

Мужчина уверенно сделал шаг вперед. Я б попятилась, но да вот беда, стояла у окна, и сбегать было дальше только на улицу, потому расстояние между нами неумолимо сокращалось.

- Сбежала? – поразилась я. – А что, рабочий день давно закончился?

- Минут двадцать как, - сообщил мне Себастьян. – Но ты редко досиживала до конца. Я, признаться, был уверен, что вечером тебя уже здесь не застану.

- Ну, - я смутилась. – Это даже как-то неприлично.

Очевидно, моя предшественница была далека от приличия, потому что Себастьян только закатил глаза. Наверное, раньше я так не говорила, а в его представлении это было не слишком нормально.

- Я… - надо же как-то оправдаться, черт подери! – Я просто подумала, что всё это время вела себя как-то… Неправильно, что ли. И немного нечестно по отношению к тебе… И к своим профессиональным обязанностям.

Мои щеки, наверное, покраснели, потому что я прямо почувствовала, как они горят. Себастьян же расплылся в довольной улыбке.

- Ну так мы можем идти?

- Да, - кивнула я. – Да, конечно… Я тут немного заработалась…

- Заработалась?

- Ну… Да.

Что делала эта чертова Эдита, что любое слово о работе вызывает такое удивление?

- Здесь стало гораздо чище, - отметил вдруг Себастьян, тяжелым взглядом окинув помещение. И как-то просторнее, что ли…

- Да, - вздохнула я. – Решила немного расхламиться… Погоди секундочку, я… - я оглянулась. – Найду свою сумку… Хочу одну книжку дома почитать…

Я понятия не имела, оставила ли Эдита тут что-то вроде сумки, но очень надеялась, что да. Открыла шкаф, скептически взглянула на старое и проеденное пальто и вздохнула. Ничего даже примерно напоминающего сумку или, к примеру, ключи от дома, тут не было. И как я в дом потом попаду? И вообще, что делать буду?

- Кажется, - печально промолвила я, - я её потеряла…

- Ничего страшного, - улыбнулся Себастьян. – Надеюсь, ты будешь не против, если я тебя подвезу, а не мы будем добираться пешком?

Подвезу? Интересно, а что тут с транспортом?

- Конечно, - расплылась в улыбке я, - не против. Буду очень тебе благодарна. Тогда… - я схватила книгу, тот самый устав канцелярии, и прижала её к груди, - мы можем идти?

- Погоди секунду, - Себастьян вздохнул, будто сильно волновался. – Букет с костями ты не оценила, так что вот.

И протянул мне нечто.

Интересное такое.

Страшное.

Нечто.

- Господи помилуй, - выдохнула я. – А это ещё что?!

Себастьяна, кажется, удивил мой вопрос.

Глава пятая

Я моментально пожалела, что вообще сюда села. Что родилась на свет. Что существую. Потому что повозка, с разгону набрав огромную скорость, взмыла в воздух.

Господи помилуй! Я боюсь летать! Тем более летать быстро! И так высоко!

Я примерно представляла себе, как громко завизжу, потому поспешила зажать рот ладонью. Себастьян, кажется, даже не заметил мое замешательство, только пришпорил лошадей, и те помчались ещё быстрее, отталкиваясь от воздуха и поднимаясь всё выше и выше. Повозкой мотнуло, она взмыла в воздух, нас едва не вытряхнуло прочь по дороге, и я втянула голову в плечи, чувствуя, что вот-вот – и просто разрыдаюсь. И причитать буду.

Помогите, пожалуйста, кто-нибудь!

Минуты через две полет наконец-то хоть немного, но выровнялся. Я откинулась назад, вжимаясь в спинку сидения, и зажмурилась, стараясь не думать о том, что если отсюда свалиться, то потом даже сам бог смерти по косточкам не соберет.

- Ты что, боишься? – кажется, Себастьяна поразило моё поведение. – Эдита, ты же раньше нормально летала?

- В-в-все в п-п-порядке, - заикаясь, прошептала я. – Я п-п-просто не ожидала такую с-с-ско-корость!

Не уверена, что Себастьян мне поверил, но конец не остановил. Мы все еще мчались вперед по воздуху, и под ногами бешеными пятнами мелькала земля. Я зажмурилась, чтобы только не видеть этот кошмар, но то и дело вынуждена бороться с соблазном открыть всё-таки глаза и посмотреть, не падаем ли мы случайно.

- Надо было предупредить, - вздохнул бог смерти, придвигаясь ко мне чуть ближе. – Кто ж знал, что ты так боишься? Я б тогда принял какие-то меры…

Какие меры? Просто выпустите меня отсюда! Высадите где-нибудь на земле и дайте спокойно порыдать!

Я напомнила себе, конечно, что я смелая девушка, что богини любви не падают в обморок от страха, но проще от этого не стало. И когда я почувствовала каким-то шестым чувством, что земля приближается, то едва сдержала ещё один полный ужаса визг. Хотелось сползти под сидение и закрыться руками от всего на свете, но вместо этого я заставила себя открыть глаза и с удивлением обнаружила, что лошади вполне так спокойно коснулись своими бренными костями, точнее, предполагаемыми копытами земли.

Никакого столкновения не было. У меня вообще сложилось впечатление, что мы так и проскакали по воздуху, просто теперь расстояние от колес и копыт до земли было всего несколько сантиметров.

- Наверное, в следующий раз нам следует пройтись пешком, - отметил Себастьян, покосившись на меня, - или выбрать более спокойное транспортное средство.

- Не стоит, - тихо отозвалась я. – Я… Втянулась уж. Это только первый раз может быть шоком. А так всё нормально, - и, помолчав немного, я дополнила: - Честно. Зато быстро! Мы бы пешком сюда долго, наверное, шли?

- Ну, минут сорок, - согласился Себастьян. – А то и больше. Смотря по какой дороге… А так, минуты две и на месте. Погоди, не вставай слишком быстро, с непривычки голова может кружиться.

Перед глазами в самом деле всё плыло, и чувствовала я себя далеко не самым лучшим образом. Даже осмотреться не могла по-человечески, потому что чувствовала, что не способна толком сфокусировать взгляд. С трудом отстегнув ремень безопасности, я минут пять вытаскивала из чехла для вещей книжку, которая так и не выпала, к счастью, и задумалась, как буду выходить из повозки. Мной же шатает!

Но Себастьян и здесь пришел на помощь. Даже просить ни о чем не пришлось. Он просто подал мне руку и, осторожно поддерживая, помог сойти на твердую землю.

Конечно, перед глазами все прыгало-кружилось, я ничего не могла поделать с тошнотой, волнами подкатывающей к горлу, но велела себе не глупить и не дрожать лишний раз. Со всем сама справлюсь! И это сейчас пройдет. В следующий раз проще будет!

- Дурно? – заботливо уточнил мужчина.

- Нет, спасибо, уже проходит, - отмахнулась я, примерно представляя себе, насколько неубедительно только что прозвучало мое заявление. – Немного плывет перед глазами, но это с непривычки. Спасибо, что подвез, я б сама долго ещё шла…

Ага, туда, не зная куда.

А так Себастьян уверенно направился к довольно большому дому. Частному – и единственному на участке. Я же, удивленно оглянувшись, пришла к выводу, что все здесь принадлежало Эдите. И дом тоже. Двухэтажный, достаточно приличный, с крепкими каменными стенами, большими окнами… Прелесть, а не дом. Я всегда о таком мечтала, хоть и всю жизнь прожила в квартире. 

Вот только как открыть её, эту мечту?

- Ну вот, мы на месте, - улыбнулся Бастиан.

- Да, я… - я запнулась. И что сказать? Наверное, надо бы пригласить его на чай или сладкое, но, во-первых, я не в курсе, в наличии ли там чай и то самое сладкое, а во-вторых… Проклятье, я вообще понятия не имею, как в этот дом залезть! Может быть, тут все под десятью замками, и я такая на пороге, безгранично радостная и понятия не имеющая, как внутри оказаться!.. – Спасибо. Так устала, если честно, с этими купидонами… Глаза закрываются.

- В таком случае, - Себастьян оставил меня на самой верхней ступеньке, а сам спустился вниз и стоял уже на подъездной дорожке, - хорошего вечера. Возможно, тебя завтра утром забрать? Подвезти на работу? Чтобы ты не опаздывала…

Глава шестая

Утро у меня началось не с кофе – с чая и бутербродов, всё тех же, что и вчера, попыток убедить скатерть в том, что я обязательно её покормлю, и попыток привести себя саму в порядок. В этом мире я удивительно хорошо видела без очков, потому они остались в комнате на прикроватном – или придиванном? – столике. Среди бесконечных пышных платьев Эдиты, которые я ни за что не согласилась бы надеть, нашлись брюки и блузка, которые я сочла более-менее подходящими для себя. Волосы же, как всегда, заплела в косу. Мне сейчас не любовь искать надо и не сверкать красотой, а решать проблемы!

Себастьян, как и обещал, прибыл утром и на всё той же повозке. Я уже ждала его на пороге – дверь так и не открылась, ни изнутри, ни снаружи, потому мне пришлось вновь выбираться с помощью террасы, - и, если честно, от радости едва не бросилась мужчине на шею. Он сегодня спешил, потому что то и дело смотрел на наручные часы и гнал лошадей, но мне было уже отнюдь не так страшно.

…Проблемы начались уже в коридоре, когда Себастьян вместо того, чтобы куда-то проводить меня, юркнул в первую же дверь. Табличка на ней гласила «архив», и я, осознав, что тут придут и по мою душу, со всех ног бросилась прочь. Вот только, кажется, не в ту сторону, что нужно. Потому что спустя минут, наверное, двадцать, когда я совсем уж отчаялась найти хоть какого-то живого человека и открытую дверь, наткнулась носом на табличку, гласившую: «Аналитический отдел. Руководитель – б. кр. и иск.». Фамилии у «б. кр. и иск.» - бога красоты и искусства? – очевидно, не было. Правда, Себастьян тоже не называл фамилию, да и у меня она явно отсутствовала, потому я, вздохнув, решительно постучалась в дверь.

Изнутри донеслось короткое «открыто, входите», и я замерла.

Как там говорилось в инструкции? Служебные романы строго запрещены? Что ж, я понимала, почему было введено это правило. Потому что этот голос - мужской, разумеется, - звучал красивее всего, что я слышала в своей жизни.

Что ж. Надеюсь, что этот «б.» страшен, как смертный грех. Или, не знаю, интересуется мужчинами? Потому что только втрескаться по уши в чужой голос мне не хватало.

Я решительно толкнула дверь и заглянула внутрь. И, столкнувшись взглядом с незнакомым мужчиной, сдуру ляпнула:

- Рене?

И тут же прокляла себя за своеволие.

Нет, этого мужчину я не знала. Точнее, знала по обложкам модных журналов и по визуализациям, которые несколько лет назад искала на любимого книжного героя. Мужчину – реального мужчину, - звали Рене, он был то ли испанец, то ли итальянец, и да, он был потрясающе, безумно красив. Точеные скулы, прямой нос, большие синие-пресиние глаза в обрамлении преступно длинных ресниц, таких, что хочется завизжать: у мужчины такого быть не может, не заслужил! Рене в моем мире был высок, строен, подтянут и одной улыбкой мог сразить женщину наповал, обладал великолепными темными чуть вьющими волосами и такими синющими глазами, что просто бомба!

Собственно, «б.», как бы его тут не звали, тоже мог лишить любую сна и аппетита одним только взглядом. Он взглянул на меня с мягким прищуром, будто дразнясь, и приветливо улыбнулся.

- Здравствуй, сестренка, - протянул он все тем же божественным голосом, что я слышала изнутри. – Давно не заглядывала… Как дела? Совсем твои купидоньи дураки достали?

Я вздрогнула.

Сестренка?

- Мама с тех пор, как ты в ту резиденцию переехала, места себе не находит, - уверено продолжил мужчина, очевидно, действительно носивший имя Рене.

Брат? Этот божественный красавец – мой брат?! Небеса, спасибо! Это повод не влюбляться куда более удобный, чем «уродец» или что-то вроде того. Никаких служебных романов. Никакого нарушения устава. Всё, что надо, нарушат вместо меня купидоны.

- Да я как-то… - я замялась. – Не слушаются меня и… А где твои подчиненные?

- Какие подчиненные? – удивился Рене.

В кабинете, довольно-таки большом, было пусто. Только стол, заваленный какими-то бумагами, и все.

- Ну, аналитический отдел, - неуверенно протянула я.

- Так я их разогнал. Давно уже, - пожал плечами мужчина. – Ты что, не помнишь? Толку мне держать этот огромный штат, если я и так могу сам всё сделать? Зря, что ли, получал это высшее образование? Да ты проходи, чего ты стоишь на пороге, как неродная… Эдита, с тобой точно всё в порядке?

- Да, - кивнула я. – Всё в порядке. А что, я как-то не так себя веду?

- Ты не визжишь, - отметил Рене. – Не пытаешься доказать мне, что мы неродные, что случилась ошибка природы и тебе надо срочно в другой мир. Это уже крайне необычно, ты не находишь?

- Ну… Не всё время же мне вести себя, как дурочке?

- И то правда, - кивнул он, отодвигая стул и предлагая мне сесть. – Как дела?

В кабинете у Рене было чисто, просторно и светло. И вообще, как-то по-деловому уютно. Я даже позавидовала, потому что у меня, девушки, такого кабинета не было, а была только какая-то пародия с неистребляемым бардаком.

- Да вот, - пожаловалась я, - потеряла свою сумочку. А в ней ключи от резиденции. Пришлось через террасу домой залезать, - я покосилась на Рене, но моё поведение, кажется, не вызывало у него никаких сомнений. – Ещё и антресоли в кабинете на голову упали, и… И я, в общем, очень плохо многое помню. Как будто… - я набрала полную грудь воздуха и решительно солгала. – Как будто мне только что кто-то очень разумно вправил мозги!

Глава седьмая

Вот не зря я не сомневалась, что ничего хорошего Димитрий сделать не может! Теперь я, ощущая на себе внимательный взгляд Рене, мечтала только о том, чтобы поскорее провалиться под землю. Ничего хорошего выражение его лица не сулило, и я, пытаясь истолковать холодный прищур синих глаз, мысленно выкопала себе могилку и даже ласточкой прыгнула в неё.

- И ничего он не задерживался! - словно сопливая девчонка, попыталась оправдаться я, подавляя жуткое желание втянуть голову в плечи, а плечи вместе со всем остальным телом - затащить быстренько под стол, чтобы меня никто не увидел. - Просто подвез и все.

- И назад привез! - язвительно сообщил Димитрий. - С утреца!

Рене вздохнул.

- Ну что ж, я рад, что ты наконец-то бросила свои мечты о параллельных мирах и обратила внимание на Себастьяна. Он хороший мужчина, крепко стоит ногами на земле... Если б ещё кто-то, - Рене перевел взгляд на Димитрия, - не совал свой нос куда не надо и не тыкал стрелами кого ни попадя, то вообще было бы замечательно!

Я облегченно вздохнула. Кажется, Рене не злился и против Себастьяна ничего не имел. По крайней мере, не сказал по этому поводу ни единого кривого слова. Зато на Димитрия он бросал весьма недвусмысленные взгляды, способные испепелить кого угодно. Купидон чувствовал себя прекрасно. Раздражение и злость бога, пусть даже в этом мире бог - такая же профессия, как и многие другие, должны бы пугать, но Димитрий вальяжно рухнул на вторую сторону дивана и похлопал Рене по плечу с таким видом, слонов он тут был чем-то вроде древнегреческого Зевса, повелевал не только громами и молниями, а ещё и всем пантеоном богов.

- Советуй-советуй, братишка, - хохотнул купидон. - Эдита ведь всегда тебя слушает... И всегда делает наоборот!

Противный смех вызвал желание придушить поскорее обнаглевшего Димитрия. Я с трудом сдержалась, чтобы не опрокинуть ему на голову принесенные Рене разнарядки, но вместо этого только спокойно ответила:

- Возможно, я хочу измениться.

Этот факт развеселил Димитрия ещё сильнее. Он ещё раз панибратски пнул Рене в плечо.

Раздался громкий, неприятный звук - как будто что-то лопнуло. Я могла допустить, что лопнуло терпение Рене. Синие глаза потемнели, он вскинул руку, и на костяшках пальцев запрыгали язычки пламени.

- Да, - поднимаясь с дивана и нависая над Димитрием, протянул бог красоты и искусств, - крылышки мне не выделили. Розовую униформу тоже. Я, понимаешь ли, не слишком романтичен, моим умениям нашлось другое место.

- Д-да? - уточнил Димитрий.

- Ага, - Рене прищурился. - Но вот незадача! Кое-что мне всё-таки выделили, - пламя вспыхнуло ярче прежнего. - Например, возможность швырнуть в раздражающих меня людей несколькими молниями.

- Это не твои служебные обязанности! - взвился Димитрий.

- Ничего страшного! - мрачно отозвался Рене. - В качестве исключения. Назовем это близкородственным наследованием.

- Никакой он тебе не близкий родственник, - запротестовал тут же купидон. - И совсем не кровный! Неоткуда у тебя взяться молниям... Ай!..

Он вскочил с дивана, оскорбленно потирая подожженный взгляд.

- Я буду жаловаться!

- Кому, позволь поинтересоваться? - спросил Рене.

- Начальству!

- Пожалуйся, что уж, - спокойно пожал плечами мой якобы брат. - Посмотрим, что они скажут на статистику по выполнению разнарядок. Даже если бы вы стреляли случайно, и то процент попадания в нужных людей был бы выше!

Димитрий ещё раз потер пострадавшее место и нахмурился. Было видно, что потенциальное общение с начальством его несколько пугает и не приносит желанного облегчения.

И что-то мне подсказывало, что влияния у Рене было гораздо больше, чем у меня, а уж тем более у купидонов. Даром, что его отдел был вроде как у меня в непрямом подчинении... Не исключено, что он же рассчитывал разнарядки и для Себастьяна, и для... Интересно, а какие ещё боги здесь есть?

- В таком случае, - возмутился Димитрий, - я пойду туда, - и гордо ткнул пальцем в потолок. - К ней! И вот уж увидим, что она с тобой сделает!

- К ней? - переспросила я.

- Он имеет в виду Верховную истинных, - равнодушно отозвался Рене. - Что ж... Запретить заглянуть в гости к Матильде я тебе не могу, - он таинственно усмехнулся. - Так что да, ты можешь ей на меня пожаловаться.

- Она меня помнит, - Димитрий сделал грудь колесом. - Такого счастья, как я, она ни до, ни после не знавала! Даже бессмертные хотят...

Рене хмыкнул.

- Да-да, - как ни в чем ни бывало, протянул он. - Конечно же, она тебя помнит... Кажется, она что-то о тебе рассказывала...

Димитрий удивленно взглянул на моего брата.

- Что-то о пьяном белобрысом купидоне, - продолжил Рене, как-то по-особенному вредно ухмыляясь. - Который не совсем верно понял, как должен проходить обряд... И попытался, хм, превысить полномочия... Да так, что Матильда даже не знала, не отправить ли тебя случайно на соседний жертвенник. Там как раз был козел, и она уж помышляла, не подменить ли животное. Всяко разницу б никто не заметил...

Глава восьмая

Димитрий жалобно взглянул на меня.

- И ты готова презреть всю нашу многолетнюю дружбу ради корысти, которую ты оправдываешь служебными обязанностями?! – вопрошал он, не сводя с меня своего полного ужаса и слез взгляда. Я только хмыкнула, смерила его недовольным взглядом, усмехнулась и кивнула.

- Да, готова.

- Это подло!

Модифицированная трахиандра перехватила руку Димитрия покрепче, показывая, что она думает об этом несносном молодом человеке и его личном мнении обо мне. Я с усмешкой смерила его взглядом и протянула:

- Не увиливай, Димитрий. Давай, будь добр, во всех подробностях. Рассказывай, как это наш прекрасный отдел дожил до такой отвратительной жизни, что купидоны творят невесть что.

- Ну так тебе же неинтересно было! – возмутился Димитрий. – А люди так забавно себя ведут, когда подстреливать их другими стрелами!..

- И ты хочешь сказать, что вы делали это только забавы ради?

- Конечно!

Я покосилась на трахиандру. Разумный вазон не спеши отпускать руку Димитрия, а вместо того, чтобы немного сползти с его пальцев, уверенно полез дальше. Пока что не кусался, но я прекрасно понимала, что это только потому, что цветок не хочет привлекать лишнее внимание. Как только он поймет, что ему просто-таки необходимо грызнуть Димитрия посильнее, он моментально вопьется своими крохотными зубками в его плоть. И, если честно, я б не стала так рисковать на его месте.

- В таком случае, - протянула я, прекрасно понимая, что добрым словом из Димитрия правду не вытряхнуть, - цветочек тебя отпустит. Понимаешь ли, он наученный, у него есть разум… Лжецов не переваривает. Точнее, - я противно усмехнулась, - как раз лжецов он и переваривает, а вот остальных предпочитает отпускать. Что ж, странно, конечно, что он так и не оставил тебя в покое… Но, я думаю, сейчас он распознает правду – и все! А чего это он так лезет к твоим венам?

Димитрий встрепенулся. Одна из змеек трахиандры откинулась назад, явно собираясь впиться своими острейшими зубами в изгиб его локтя, и он едва успел второй рукой схватить существо за стебель, дабы не допустить кровопролития.

- Ладно, ладно! – зачастил купидон. – Я тебе соврал!

- Я в этом даже не сомневалась.

- Иногда мы берем заказы! На стрелы, - выпалил Димитрий. – Да, да! Я знаю, что по кодексу это запрещено! Но у нас маленькая зарплата…

- Трахиандра очень чувствительна ко лжи, - напомнила я.

- Хорошо, - вздрогнул он. – У нас нормальная зарплата, но денег много не бывает. Потому мы и… Ну… Ты поняла, короче.

- Нет, - серьезно покачала головой я. – Понять торг любовью я не могу. И что, этим занимаются все?

- Нет, - Димитрий покраснел. – Не все. Только часть из нас. Кто-то правда по разнарядкам летает, кто-то тычет этими стрелами в деревья и идет гулять.

- Но ты – занимаешься.

- Я б никогда…

Трахиандра угрожающе задергалась.

- Да, я занимаюсь, - сдался он.

- И ты знаешь, чем это тебе грозит? – мрачно уточнила я. – Чем, Димитрий?

Он, явно не понимая, что последний вопрос был задан не потому, что я хотела его проучить, а потому, что сама не знала на него ответа, протянул:

- Полное лишение магических способностей, увольнение и тюрьма.

- И ты все равно шел на риск.

- А что мне оставалось де!.. – он осекся. – Я плохой. Эдита, Эдиточка, Эдитулечка, - забыв о трахиандре, он рухнул на колени. Вазон вытянул стебли, но не отпустил. – Эдитусенька! Молю тебя! Прости меня, дурака! Я больше ни одной стрелы не пущу мимо цели! Буду работать как следует! Просто дай мне испытательный срок! Пожалуйста! Умоляю! Я не буду лениться! Только не отправляй меня в тюрьму!

Я серьезно взглянула на него. Никакого желания проявлять жалость по отношению к Димитрию не было, тем более, образ противного бывшего засел на подкорке, но я подумала: а ведь от моего решения зависит его жизнь! И он действительно может погибнуть, сгнить в тюрьме.

- Хорошо, - сдалась я, скривившись. – Пока что живи. Но если ты хоть как-нибудь будешь мне мешать или опять нарушишь закон… Или просто будешь работать недобросовестно – все твои деяния станут достоянием общественности. И ещё. Возьми-ка лист бумаги и запиши всех, кто тоже совершал такие прегрешения. Я подумаю, что с вами делать. Посоветуюсь с Себастьяном.

- Он тебе не…

- Ты хочешь что-то мне порекомендовать?

Димитрий осекся, мрачно взглянул на трахиандру и, проявляя чудеса покорности, взялся за ручку и принялся старательно выводить перечень имен.

Я не сводила с него глаз. По моим предположениям, совсем скоро должны были появиться и остальные купидоны – они, конечно, не выполняли разнарядки, но получить без них стрелы не могли. Надо было ещё решить вопрос, куда те самые стрелы деваются, раз уж их используют не по назначению, но я решила, что займусь этим позже. Что купидоны не станут сразу же на путь истинный, я нисколечко не сомневалась.

…Где-то на середине списка, когда Димитрий, упорно сдувая пот со лба, стал коситься на меня особенно неприязненно, но все ещё боялся высказать недовольство, дверь Канцелярии распахнулась настежь. В коридоре никого не было, только небольшая, даже крохотная, я б сказала, тележка. В ней лежали стрелы и какие-то кулоны. Никакой особенной предназначенности этих стрел я не заметила, но, покосившись на разнарядки, решила, что привязка происходит в момент выдачи, так сказать, оружия. Наверное, это и есть обязанность богини любви – утверждать невидимые связи между избранным человеком и стрелой.